Завод-4: назад в СССР (СИ)

Глава 18

Я закрыл за собой дверь комнаты мастеров и на секунду задержался, вглядываясь в темноту коридора. Поработать не получилось, но хотя бы с Таней отношения выяснил.

Общежитие встретило меня тишиной. Почти все жильцы давно спали, лишь тусклый свет в оконных проёмах выдавал тех, кто ещё не ушёл в мир сновидений. Я прошел по коридору и остановился у двери Ани.

Постучал.

Тишина.

Я постучал ещё раз, чуть громче. Через несколько секунд за дверью послышались неуверенные шаги. Потом — звук щеколды. Дверь приоткрылась, и в проёме появилась Аня.

— Егор? — голос её был сонный, удивленный. Она стояла в ночной рубашке, волосы растрёпаны, взгляд ещё не вполне осознанный. Я явно её разбудил.

— Я к тебе, — сказал я спокойно.

Она моргнула, крепче сжав дверную ручку.

— Уже ночь… — прошептала она, будто оправдывая своё состояние.

— Я знаю.

Несколько секунд она просто смотрела на меня. Потом глубоко вдохнула и отступила назад, давая мне пройти.

Я закрыл дверь за собой.

Аня включила ночник, мягкий свет разлился по комнате.

— Что случилось? — спросила она, садясь на кровать и подбирая под себя ноги.

Я прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Ничего особенного. Я только с работы иду, и как раз сегодня ночью кто-то пытался украсть документы из архива цеха, — спокойно сказал я.

Она вздрогнула.

— Что?

— Тебе правда это интересно? — улыбнулся я, опускаясь на диван.

Усталость брала вверх, глаза слипались, и я с трудом подавил вырвавшийся зевок.

— Я его остановил. Он заговорил. Подозрение падает на самого Крылова и выше.

Не знаю, зачем я сейчас поднял эту тему, может быть, просто хотел выговориться… Аня же прикрыла рот ладонью и слушала, глядя на меня во все глаза.

— Егор… но это же…

— Да, это значит, что всё серьёзнее, чем мы думали, — я посмотрел на неё. — Ты ведь и сама это чувствовала.

Она отвела взгляд, сцепив пальцы.

— Я не думала, что всё зайдёт так далеко, — призналась она. — Ты теперь в опасности.

Я подошёл ближе, сел рядом.

— Я в порядке. А в опасности те товарищи, которые не дают заводу нормально развиваться.

Аня покачала головой, но ничего не сказала.

— Но теперь я знаю, что делать, — добавил я.

— Что?

Я повернулся к ней лицом, поймал её взгляд.

— Они не оставят попыток дискредитировать меня. Они уже ускоряют проверку. Если проверяющие найдут хоть малейшую зацепку, то сделают так, чтобы я оказался виноватым буквально во всех грехах завода.

Аня сжала край одеяла.

— И что ты будешь делать? — прошептала Аня совершенно растеряно.

— Вызываем комиссию из Москвы, — твёрдо сказал я. — Пока это не сделал он сам, на своих условиях.

Она смотрела на меня, словно изучала, долго, несколько секунд, потом вдруг пискнула:

— А ты не боишься?

Я усмехнулся, медленно покачал головой.

— Нет. Волков бояться — в лес не ходить.

Аня улыбнулась.

— Ты всегда такой. Никогда не показываешь, что тебе страшно.

Я промолчал. Она подняла на меня взгляд, в её глазах было что-то тёплое, почти обжигающее.

— Я рада, что ты пришёл, — вдруг сказала она.

Я провёл пальцами по её запястью, она не отстранилась.

— Я тоже.

Мы смотрели друг на друга и больше ничего не говорили.

А потом я наклонился и поцеловал её.

Она замерла, но через мгновение ответила мне, потянувшись ближе. Я почувствовал, как её руки обхватили моё плечо, как дрогнуло дыхание. В этом поцелуе было всё — напряжение последних дней, тревога, скрытые чувства, которые мы оба избегали шанса признать.

Я провёл рукой по её спине, ощущая, как её тело мягко прижимается ко мне. Она тихо вздохнула, пальцы сжались на моей рубашке.

— Егор… — выдохнула она, но я не дал ей сказать больше.

Я накрыл её губы своими, и слова уже не были нужны.

На следующее утро меня ждал отличный завтрак и горячий чай. Я чмокнул Аню в макушку и пошёл на работу — сонный, но совершенно довольный.

От проходной я сразу зашагал к зданию заводоуправления. Я шел по коридору заводского административного корпуса, направляясь к кабинету Сергея Васильевича.

Я уже принял решение, и теперь оставалось только сообщить о нём Васильичу.

Дверь в его кабинет была приоткрыта. Я постучал и вошёл, не дожидаясь приглашения.

Сергей Васильевич сидел за столом и вертел в руках ручку, глядя в документы. Услышав шаги, поднял голову — и с одного взгляда понял, зачем я пришёл.

— Ну, — он приподнял бровь, жестом показывая мне на стул. — Решился?

Я сел, сцепил пальцы в замок.

— Да. Делаем проверку.

На мгновение Васильич замер, а затем усмехнулся, как человек, который ожидал этого ответа, но всё равно не мог не удивиться.

— Хорошо. Значит, не боишься?

— Если бы боялся, не пришёл бы, — спокойно ответил я.

— И верно, — он откинулся на спинку кресла, оглядел меня с прищуром. — Ты понимаешь, что они будут копать везде?

— Понимаю.

— Если найдут что-то, чего ты не ожидал…

— Не найдут, — я выдержал его взгляд.

Он хмыкнул, качнул головой.

— А если кто-то поможет им найти?

Я едва заметно пожал плечами.

— Это их проблема. Если попытаются что-то подбросить — разберёмся. Я готов идти до конца.

— Не скажу, что мне не нравится твоя уверенность, но риск огромный. Ты сознательно бросаешь вызов, и не только Крылову. Если всё пойдёт не по твоему сценарию, то поедешь не на новый завод, а в другое место, где небо на прогулке — в клеточку. Это я к тому, что давай называть вещи своими именами.

— Это тоже я понимаю, — спокойно сказал я.

Он внимательно смотрел на меня, словно пытаясь найти в моем взгляде сомнение, но не нашёл.

— Ладно, — наконец выдохнул он. — Тогда не будем тянуть. Я свяжусь с Москвой. Только вот что, будет неплохо, если проверка будет знать, что им искать?

Он потянулся к телефону. Долго ждал, пока снимут трубку, наконец, это произошло — и Васильич заговорил медовым голосом, тонко намекая собеседнику на линии, что сейчас нашему заводу требуется срочная внеплановая проверка.

— Найдете, Филлип Альбертович, я вам гарантирую, что съездите не зря… да-да, вы меня правильно поняли.

Я задумался о своём — вон оно, оказывается, как. Заместитель директора отнюдь не против, чтобы проверка что-то нашла, и больше того, он сам готов указать на место, где нужно искать. Любопытные подробности.

Наконец, Сергей Васильевич повесил трубку, весь сияя.

— Когда приедут? — уточнил я.

— Если повезёт — в течение недели, максимум двух. Но я потороплю их. Готовься, — бросил он, глядя на меня с лёгким любопытством. — Теперь назад дороги нет.

— Я и не рассчитывал, — ответил я, вставая.

На пороге я замешкался.

— Что-то ещё? — Васильич поднял брови.

Я посмотрел на него, но говорить о том, что Крылов, скорее всего, стоит за попыткой уничтожения архива, пока не стал. Тут же выстроится цепочка до директора, а мне пока это было не нужно. Я не до конца понимал пока, какую роль здесь играет сам его заместитель.

— Нет, — сказал я спокойно. — Просто подумал, что стоит лишний раз проверить всё ещё раз.

— Умная мысль, — усмехнулся Васильич. — Лишним не будет.

Я кивнул и вышел, уже зная, с чего начну подготовку. Пора было идти в цех.

Никто не любит проигрывать, особенно тогда, когда соперник заведомо слабее тебя. То же самое можно было сказать о Крылове, ведь его планы рушились один за другим.

Слухи расползались по заводу, как ржавчина по старому металлу. Уже на обратном пути в цех я слышал примерно следующее:

— Говорят, что проверка из Москвы — это всё из-за мастерка из седьмого, Егора, кажется.

— Вон, смотри, как ходит. Думает, что он теперь тут главный?

Эти слова звучали в курилках, их шептали за спинами, но иногда произносили достаточно громко, чтобы я услышал.

Я не реагировал. Только наблюдал. Мне было не впервой видеть, как люди верят в удобную для них ложь. Особенно если эту ложь тщательно подогревают. А подогревали её явно не случайно.

Сегодня же дошло до того, что разговоры в седьмом цеху сменили тональность на следующую:

— Егора проверяют. Значит, есть за что!

— Думаете, он чист? Да с чего бы тогда Москву звать?

— Вот увидите, его в итоге и снимут, а нам-то — нам потом расхлёбывать все эти его нововведения!

Эти слова уже говорились не шёпотом, а уверенно, с нажимом. И это значило, что мои соперники подключили не только язык, но и влияние.

Стоило вернуться в цех, как меня ошарашил Рома. Он вбежал в комнату мастеров с выпученными глазами.

— Они ускорили проверку. Крылов затребовал доступ к архиву!

— Кто дал команду?

— Ты сам знаешь кто, — процедил Рома.

Крылов. Это была попытка выбить почву из-под ног. Но выбивать её предстояло не у того человека.

— Тогда ускоримся, — спокойно сказал я.

— Ты серьёзно⁈ — Рома посмотрел на меня так, будто ожидал, что я начну паниковать, но не дождался. — Ладно… Ладно. Тогда как действуем?

Я коротко бросил:

— Собираю людей. Мне надо поговорить с мужиками.

Пока Крылов пытался загнать нас в угол, я превращал седьмой цех в крепость, куда он не сможет пробиться.

Я вышел из кабинета и спустился по лестнице в направлении цеха. Там я остановился у двери в мастерскую. Сделал глубокий вдох, собрал мысли. В голове крутились разговоры рабочих, сомнения, что-то между недоверием и страхом.

Цех жил своей жизнью. Кто-то обсуждал смену, кто-то ругался на инструмент.

Я гаркнул погромче, чтобы все оставили работу и собрались у той стены, где обычно проводили собрания. Долго ждать не пришлось — рабочие не упускали возможности поговорить.

Когда все собрались, я спокойно оглядел толпу.

— Давайте без долгих речей, — начал я. — Вы все слышали про проверку. И слышали про меня.

Мужики молчали, переглядываясь.

— Крылов и его люди делают всё, чтобы сломать меня. Но если я уйду, что будет с вами?

Тишина.

— Думайте сами. Сейчас у вас есть два варианта: либо мы работаем вместе и доводим дело до конца, либо я прямо сейчас пишу заявление — и ухожу.

Мужики замерли, кто-то пробормотал что-то про дурацкие шутки, но я не шутил.

— Потому что если я останусь, то буду биться до конца. Но я не потащу за собой тех, кто в это не верит.

Рома тоже вышел послушать собрание, оперся спиной на стену, скрестив руки. Он понимал, что я делаю.

— Ну? — спросил я. — Вы со мной или нет?

Тишина длилась несколько секунд. Потом кто-то кашлянул, другой мотнул головой.

— А ты сам серьёзно? — спросил Андреич.

— Серьёзнее некуда.

— Если уйдёшь… Тут же снова бардак начнётся?

— Гарантирую. Ещё похлеще, чем был.

Фрезеровщик Андрей подошёл первым, протянул руку.

— Я с тобой.

Следом шагнул другой.

— И я.

— И я, — послышались голоса из толпы.

Вскоре весь цех гудел. Я увидел в глазах рабочих не страх, а решимость. Люди, наконец, поняли: если они не встанут рядом, их просто раздавят.

Рома усмехнулся.

— Ну, теперь у нас команда.

— Ага, — я сжал его плечо. — Теперь работаем.

Следующие часы прошли в приведении всех дел в полную боевую готовность. Мы разбили задачи: кто-то проверял документы, кто-то приводил в порядок цех. Убирали всё лишнее, вносили корректировки, всё и на бумаге, и на деле должно было выглядеть максимально аккуратно.

Я осмотрелся. Мужики работали слаженно, даже без привычного нытья. Обычная, рабочая атмосфера.

— Знаешь, а я думал, что тебе не поверят, — сказал Рома.

Я посмотрел на него.

— Я тоже думал.

— Но поверили.

— Потому что я не оставил им выбора.

Он усмехнулся, кивнул.

— Тогда пошли проверять архив. Теперь назад дороги нет.

Теперь мы действительно стали одной командой.

Работа началась с полного пересмотра всей документации. Мы с Ромой уселись в комнате мастеров за столами, обложившись папками, журналами учёта, бухгалтерскими отчётами и графиками. Свет ламп резал глаза, а из коридора доносились приглушённые разговоры рабочих, свидетельствуя, что они заканчивали уборку и подготовку цеха.

— Давай сначала с накладными разберёмся, — предложил Рома, потирая лицо.

— Согласен. Сначала смотрим поступление, потом списание, потом отчёты по браку.

Мы взялись за бумаги. Сначала шли стандартные накладные: приход, расход, сверка с внутренним учётом склада. Всё чисто. Но уже через полчаса мы наткнулись на первую несостыковку.

— Стой-стой, подожди, — пробормотал Рома, пробегая взглядом по цифрам. — Тут материалы на замену деталей должны были прийти в конце месяца, а стоит дата за две недели до того.

Я хмуро посмотрел на документ.

— Это значит, что бумага могла быть оформлена задним числом, чтобы списать что-то заранее.

— Списать, но не получить.

Рома откинулся назад, постукивая карандашом по столу.

— Слушай, но если это так, то куда делись материалы?

— Вопрос хороший. И ответ на него мы поищем сейчас.

Я взял другую папку, начал сверять с тем, что у нас значилось в учёте склада. Через десять минут нашёл.

— Вот. Те же материалы, но с другой датой поступления, уже в следующем месяце.

— Ну ё-моё… — Рома выдохнул, закрыл глаза. — Это кто так «подчистил»?

— Хороший вопрос.

Мы внесли исправления, пометили себе, что утром нужно уточнить детали у кладовщика, и двинулись дальше.

Следующим этапом были отчёты по браку. Здесь нас ждало ещё больше сюрпризов.

— Смотри, — я пододвинул к Роме бумаги. — Вот этот брак списан как технологический, а вот тут он идёт как ошибка рабочего.

— А разница?

— Разница в том, кто за это отвечает. Если технологический, то вина на инженерном отделе. А если ошибка рабочего — то виноват цех.

Рома сжал губы.

— Кто-то специально перекидывал ответственность?

— А ты как думаешь? — хмыкнул я, поражаясь его наивности.

Этот «кто-то» всё исправлял в пору, когда Рома работал старшим мастером.

Он провёл ладонями по лицу.

— Исправляем?

— Естественно.

Мы снова углубились в бумаги. Часы тикали, ночь наступила незаметно, а мы продолжали рыться в документации, делая пометки, проверяя цифры, устраняя несостыковки.

— Погоди, тут ещё что-то, — пробормотал я, сверяясь с журналом учёта. — А вот это уже не мелочь, похоже на махинацию.

Рома прищурился, глядя на строки.

— Недостача?

— Недостача. И прикрыта списанием.

Мы оба молча смотрели на цифры. В этой ситуации было два варианта: либо кто-то «пристраивал» материалы в обход отчётов, либо это прямая схема вывода денег. Прежде я думал про первое, а сейчас все больше допускал второе.

— Ну всё, теперь точно за нами придут, — с кривой усмешкой пробормотал Рома.

— Если мы это нашли, значит, проверка тоже найдёт, — ответил я.

— Может, не будем лезть?

Я посмотрел на него.

— Мы это уже нашли, Ром. Назад дороги нет.

Рома устало вздохнул, но кивнул. Мы внесли все корректировки, оформили исправленные отчёты и заново сверили цифры.

Часы показывали за полночь, когда мы, наконец, отложили последние папки.

Рома хлопнул ладонями по столу.

— Ну что, поздравляю, — выдохнул он, потягиваясь. — Теперь мы готовы к проверке.

Я посмотрел на пачку документов, на исписанные листы с пометками, на уставшие лица мужиков, которые всё это время помогали нам разбирать бумаги.

— Да, — сказал я, откидываясь на спинку стула. — Теперь готовы.

Мы переглянулись. В воздухе висело странное ощущение — не то облегчение, не то предчувствие новой битвы.

Но одно было ясно: если Крылов надеялся прижать нас, то теперь ему придётся сильно постараться.

Утро началось с привычного гулкого звона заводского гудка, оповещавшего о начале смены. Но сегодня в цехе царила особая атмосфера — напряжённая, сосредоточенная. Рабочие переговаривались между собой, делая вид, что заняты делами, но каждый переживал за результат проверки.

Крылов не заставил себя долго ждать. Он появился на пороге комнаты мастеров, как всегда в своём черном костюме, с насмешливым прищуром, явно предвкушая зрелище. За ним — двое его приближённых, представители контроля.

— Ну что, товарищи, готовы? — с фальшивой вежливостью протянул Крылов, постукивая папкой по ладони. — Или всё-таки есть что скрывать? Прошлый наш визит натолкнул на мысль, что нам нужна более тщательная проверка вашего документооборота.

Я, сидя за столом, спокойно сложил руки на груди и кивнул в сторону приготовленных документов.

— Всё перед вами. Проверяйте.

Крылов сузил глаза, затем взял первую пачку бумаг и открыл. Началась проверка.

Он шел по стандартному алгоритму — сверял накладные, смотрел даты, пытался найти несостыковки. И был уверен, что найдет. Сначала он держался уверенно, листая бумаги с видом человека, который вот-вот обнаружит нечто невероятное. Но чем дальше он вчитывался, тем чаще хмурил брови.

— Так, так… — пробормотал он, поднимая один из отчётов. — Что у нас тут?

Я знал, что именно он смотрит — это те самые исправленные накладные. Он сверился с оригиналами, поискал ошибки, но нашёл лишь идеально оформленные бумаги, где все даты и суммы соответствовали действительности.

— Странно… — тихо выдал он, пролистывая дальше.

Сзади стоял Рома, скрестив руки, и едва заметно ухмылялся.

Крылов пролистал ещё десяток страниц. Затем взялся за учёт брака. Его пальцы нервно постукивали по столу, пока он сверял данные. Но и здесь его ждала неудача — всё было безукоризненно.

— Не может быть… — прошептал он, хмурясь всё сильнее.

Я молча смотрел на него, не подавая вида, что наблюдаю за каждым его движением.

— Где отчёты по инвентаризации? — резко спросил он.

Рома тут же протянул ему папку.

Крылов с жадностью схватил её, пролистал, остановился на одном из листов и замер.

— А вот тут… — начал было он, но тут же осёкся.

Он нашёл исправленные сведения по недостаче. Именно те данные, которые мы обнаружили ночью и привели в соответствие с отчётами. Ошибок не было.

Крылов медленно поднял взгляд, затем захлопнул папку и отложил её в сторону.

— Всё сходится, — процедил он сквозь зубы.

Рома не сдержался и криво усмехнулся.

— Конечно, сходится. Мы же не дилетанты.

Крылов смерил его взглядом, затем резко встал.

— Всё это, конечно, интересно… — протянул он, убирая документы в свою папку. — Но что-то мне подсказывает, что вы просто хорошо подготовились.

— А мне что-то подсказывает, что вы этого не ожидали, — спокойно ответил я.

Его скулы напряглись.

В цехе стояла тишина — рабочие не решались громко разговаривать, наблюдая за этим молчаливым противостоянием.

Крылов глубоко вдохнул, словно пытаясь подавить раздражение, затем резко развернулся к выходу.

— Ну что ж… — бросил он через плечо. — Продолжайте в том же духе.

С этими словами он вышел.

Тишина висела в комнате ещё несколько секунд, а затем Рома шумно выдохнул и хлопнул меня по плечу.

— Да! Мы победили!

Снаружи собрались рабочие, которые ждали, чем всё закончится. Когда они увидели, что Крылов ушёл, не найдя ничего, кто-то из них тихо присвистнул, а затем зазвучали одобрительные смешки.

— Не расслабляемся. Это ещё не конец.

Рома усмехнулся, но с его лица не сходила улыбка.

— Знаю. Но, чёрт возьми, как же приятно было видеть его лицо.

Я взглянул в окно.

Крылов удалялся быстрым шагом, и вся его фигура, разворот напряженных плеч и походка говорили о том, что он не собирается мириться с этим поражением.

Но теперь у нас был явный перевес.