Застрявшие в палеолите

Глава восьмая Великое переселение

До племени Росомахи Эйнар добрался около полудня. Первым его увидел Асса, внук шамана, которого он спас от змеиного яда.

— Наш Эйно вернулся! — закричал он, размахивая руками. — Радуйтесь, теперь Эйно с нами!

Мужчины и женщины и впрямь радовались, на лицах окруживших его людей появились улыбки. Еще бы не радоваться, такая защита от любого врага! Правда, защиту саму утащили, но ведь известно, что и на старушку бывает прорушка. Больше всех обрадовалась Куада, которая решила, что ее драгоценный дух уже не вернется к племени. Он пообещал ей ночное общение, объяснив, что сейчас у него важное дело к шаману и вождю. Пришлось женщине запастись терпением, а Эйнар, тем временем, уединился в пещере с властными мужами.

Как ни странно, идею переселиться оба местных «чиновника» поначалу восприняли в штыки.

— У нас замечательная пещера, зачем менять ее неизвестно на что? — нахмурился Шату-олл.

— Они возносят молитвы раку! — с негодованием добавил старый Шэрен-бат.

— В дополнение к овощам и мясу у нас будет рыба, — привел весомый довод путешественник во времени.

— Подумаешь, рыба! — презрительно хмыкнул старик. — Жили без рыбы и дальше проживем.

«Старому пню не помешает добавить в пищу фосфора, чтобы мозги лучше работали, — подумал Эйнар, — во что бы то ни стало, надо их уговорить!».

— Мы назовем объединенное племя именем блестящего духа Зелба.

Вождь нахмурился, а шаман задумался.

— Вчера мы похоронил вождя и шамана презренного племени Рака, не так ли? — спросил он.

— В новом племени шаманом будешь ты, Шэрен-бат, — подтвердил Эйнар, — а уважаемый Шату-олл вождем. Племя станет вдвое больше и сильнее.

— А они готовы нас принять? — недоверчиво спросил вождь.

— Еще бы они были не готовы! Надо выразить благодарность двум нашим воинам, Куахе, быстрому оленю и Пуате, стремительному ястребу. Это они убили шамана Тжманга и вождя Аркаса. А Баок, быстрый сокол, будет твоим помощником, и возражать не станет.

— Это почему? — не понял Шэрен-бат.

— Полагаю, ему без разницы, кому помогать, погибшему шаману, или тебе.

«К тому же наш шаман глубокий старик, так что молодому светит скорое шаманство, если он не дурак, оценит перспективу», — подумал Эйнар.

— Пожалуй, не все так плохо, как мне сначала показалось, — лицо вождя разгладилось.

— Мы обдумаем твое предложение, ответ дадим завтра, — сказал шаман.

— Надо подумать, — согласился вождь.

По тону сказанного Эйнар понял, что переселение состоится.

— Воины ходили на охоту к северному горному хребту, — неожиданно сменил тему вождь.

— И что? — спросил Эйнар. Шату-олл никогда просто так ничего не говорил. Что там случилось на севере, может, враги появились?

— Горы покрылись толстым слоем льда, — продолжал вождь, — охотники не смогли подойти к скале ближе, чем на двадцать шагов, повсюду был лед.

«Интересная новость, — подумал наш герой, — насколько мне известно, в настоящее время ледник должен постепенно отступать. А в этом временном секторе он наоборот продвигается на юг».

— Поэтому мы, скорее всего, поддержим твою идею о переселении. Если лед доберется сюда, быть беде.

«Это существенная причина уносить отсюда ноги. Вообще-то, явление странное, оледенение во всех параллельных временных ветвях должно протекать одинаково. Налицо аномалия, с неясной причиной».

— Это не все новости, — продолжал вождь, — Кэнеш заметил на снегу возле горы множество следов. С севера пришли чужие, а ноги их были, по словам охотника, обуты в мягкие кожаные игчи (сапоги).

«Дело пахнет жареным, — подумал Эйнар, — народы севера уходят от наступающих льдов на юг. И вряд ли их удастся объединить. Слишком разные языки и культура. Без кровавых стычек не обойдется».

На следующее утро племя стало готовиться к переселению. Вождя и шамана люди слушались беспрекословно. Никто не проявлял недовольства. Вещей оказалось не так много, больше всего места занимали запасы пищи, вяленной и копченой. Дети не понимали, зачем они покидают родную пещеру, многие плакали.

— Глупые! — обратился к ним Асса. — Нечего хныкать. Мы пойдем вместе с могучим блестящим духом к реке, где начнем новую жизнь в больших кожаных домах.

Во второй половине дня, подкрепившись, племя, возглавляемое вождем Шату-оллом и старым шаманом Шэрен-батом, направилось к новому месту. Впереди растянувшейся колонны шагал Эйнар. Рядом с ним держалась Куада с большим мешком вяленого мяса. Здесь же, в первых рядах, находился Асса и охотник Кэнеш, вооруженный луком и дубинкой. Следопыт внимательно вглядывался в окружавшие их лесные заросли и качал головой. Чем-то он был недоволен.

— Что скажешь? — спросил у него наш герой.

— В трех полетах стрелы, за нами следует пещерный лев, — ответил следопыт. Эйнар удивился, как тот мог разглядеть животное в густой чаще?

— Лев мне послушен, — ответил Эйнар, — он нападет только на тех, кого я укажу.

Следопыт удивленно посмотрел на него, собрался возразить, вовремя вспомнил, кто перед ним, и пожал плечами.

Во второй половине дня, когда миновали половину пути, Кэнеш резко остановился и поднял руку. Эйнар не успел спросить, в чем дело, когда из леса перед ними высыпали чужие воины. В шкурах незнакомых животных и меховых шапках, хотя стоял теплый конец лета, в мягких кожаных сапогах игчах. Многие держали легкие плетеные щиты из тонких веток. Северяне были безбородые, мужчины вооружены копьями с каменными наконечниками и тяжелыми дубинками-булавами, утолщенный конец которых был часто утыкан острыми камнями. Вперед выдвинулся высокий мужчина. Голову его украшала рыжая лисья шапка с длинным хвостом, куртка из жесткой коричневой шкуры производила впечатление прочного панциря, одежду вождя, а это, вне сомнения, был вождь, дополняли штаны из рыбьей кожи и сапоги игчи. В руках он держал массивную корявую дубину.

Противники замерли, настороженно разглядывая друг друга. Эйнар пытался отыскать среди незнакомцев шамана. Но в первых рядах северян его не увидел.

— Коаху ранго тибон! — с жесткими интонациями обратился к нему чужой вождь. В голове Эйнара словно бы щелкнула включившаяся программа перевода. Но в первом приближении перевести чужую речь не получилось, сказался недостаток информации. Требовалось, как минимум, двадцать минут оживленного разговора. Но было ли у них это время?