За туманными вратами

Подземный путь

Сколько бы я ни размышляла о письме, ни одной мысли о том, кто его написал, у меня так и не возникло. Было ясно одно – я кому-то здесь сильно мешаю, и этот кто-то достаточно силен, чтобы причинить мне неприятности. Прежде чем он решится исполнить свои угрозы, нужно его обнаружить. Но как это сделать? Пока в моем арсенале были только сны. Если смогу правильно сформулировать запрос, то узнаю, кто виновен в этих неприятностях, зачем ему это и как с ним бороться.

Никто из нас так и не заговорил о вчерашнем. Словно у входа в мой грот ничего не произошло. А может, и правда ничего не было, и все, что я помнила, – лишь плод моей фантазии. Ведь это даже поцелуем назвать нельзя. Что ж, так даже проще. Но стоило мне остаться наедине со своими мыслями, как передо мной всплывали картины того момента, и в животе разлетались стаи бабочек.

Почти за месяц я забыла вкус привычной еды, аромат дождя в родном городе, звуки трамваев, разрывающие оцепенелые улицы после ночи. В этом лесу даже птицы пели иначе. Все звучало не так и пахло по-другому. Когда мы шли по пещере, я поймала себя на мысли, что теперь уже эти звуки и запахи впитались в мою кожу так глубоко, что забыть их я не смогу, как бы ни сложилась моя дальнейшая жизнь. А наступит ли она? Я не знала. Никто не знал.

Выйдя из грота, мы спустились по лестнице, но вместо того, чтобы свернуть к уже знакомым помещениям, направились в противоположную сторону. Вход в другой коридор был надежно скрыт за дверью в темном углу. Светлячки остановились в паре метров от нее, не осмеливаясь приблизиться, будто перед ними стоял светофор с вечно горящим красным светом. Вир прикоснулся к стене запястьем, алые буквы вспыхнули, и дверь поддалась.

Когда она плотно закрылась за нами, Вир снова дотронулся до стены, и длинный коридор осветился факелами. Пламя вспыхнуло само собой, как будто факелы снабдили продвинутым электрозжигом, подобным тому, что используют в газовых плитах.

– Идти долго, Амла, – сказал Вир, – Обещай слушаться командира.

– Командир – это, конечно, ты? – я улыбнулась, подхватывая его шутливый тон. Но глаза Вира оставались серьезными.

– Послушай. Я знаю, что ты умеешь сама и то, и это, но здесь никаких самовольных решений. Договорились?

– А почему?

– Не можешь ты просто взять и согласиться, да? Давай вспомним нашу любимую игру: ты – мне, я – тебе. Ты слушаешь каждое мое слово и даже не дышишь, если я так скажу, а я за это покажу тебе что-то удивительное.

– Но ведь ты и так мне это покажешь, – я пожала плечами.

– Но ведь я могу и передумать, – Вир повторил мой жест.

– Не можешь. Я расскажу учителю. Но так уж и быть, обещаю слушаться.

Мне казалось, что Вир говорит все это просто ради развлечения, поэтому я могла пообещать ему все, что угодно. Что такого могло здесь произойти, чего я еще не видела?

– Если тебе захочется что-то сделать – точно не делай, – продолжил Вир нравоучения.

– Ладно, ладно. Не буду.

– Предупреждаю. Не спущу с тебя глаз и, если дернешься, схвачу и потащу.

– Куда?

– Туда, где пострашней.

Сдерживая улыбку, я сказала:

– Пойдем уже.

– Руку, – коротко приказал Вир. Я ухватилась за его протянутую ладонь, и, как только наши руки соприкоснулись, щеки вспыхнули.

Чем дальше мы продвигались, тем больше красного появлялось вокруг. Потолок с самого начала напоминал проржавевший кусок железа, и я то и дело подпрыгивала, пытаясь дотянуться пальцами, чтобы проверить свое предположение. Теперь и пол приобрел охристый оттенок.

– Что скачешь, как обезьяна?

Если бы подобный вопрос мне задали дома, то я бы непременно обиделась, но в Индии водилось много разных обезьян. И правда, с кем еще сравнить странно прыгающего посреди пещерного хода человека? Не с кенгуру же.

– Хочу потрогать потолок.

– Это зачем?

– Кажется, там железо. Или нет?

Вместо ответа Вир внезапно обернулся, схватил меня обеими руками за талию и приподнял. Наши глаза оказались на одном уровне, и я сразу же утонула в темных озерах.

– Ну же.

Тихо сказал Вир, а я смотрела на него, будто загипнотизированная.

– Что?

– Потолок, – прошептал он, и его слова коснулись моей щеки, – Ты хотела потрогать потолок.

Я вспомнила, зачем он меня поднял, и протянула руку вверх.

– Он правда железный? – спросила я.

– Да.

– А кто это сделал и зачем?

– Это случилось давно и сейчас сложно сказать, кто и зачем.

Вир до сих пор держал меня на весу, хоть я давно опустила руку.

– Ты меня поставишь? – спросила я тихо.

– Что?

– Пол, – Лицо Вира было так близко, что мои слова сначала касались его кожи, – Ты хотел поставить меня на пол.

Вир поспешно меня опустил, и мне показалось, что он покраснел.

Вернув равновесие, я снова принялась рассматривать коридор.

Из стен торчали металлические прутья, которые иногда образовывали решетки, а между ними были вставлены целые листы размером около метра. Вир сказал, что это сделано для укрепления. Зауженное место было обито дырчатым железом по обеим стенам, будто клетка без передней и задней решетки. Я остановилась. Сверху торчал рычаг или рукоятка, и я дернула ее вниз. Раздался металлический скрежет, и из потолка вниз поползли недостающие стенки. Через несколько секунд я оказалась в настоящей клетке, удивленно и испуганно озираясь по сторонам.

– Я же сказал, ничего не трогай.

Вир вздохнул и в паре метров от клетки поднял другой, точно такой, как первый, рычаг. Решетки тут же поползли обратно. Я выскочила из ловушки и встала напротив Вира.

– Я… случайно.

– Оставить бы тебя в клетке, чтобы поняла наконец. Пожалуйста, ….

– Больше ничего не трогай, – закончила я вместо него и добавила: – Не буду. Больше точно не буду.

Еще раз вздохнув, Вир пошел дальше.

Длинный узкий проход извивался как змея. Стены, потолок – все давило на голову, как слой воды на стеклянный коридор в океанариуме.

Внезапно коридор резко нырнул вниз, и вдруг я ощутила освежающее дуновение ветра. Волосы взметнулись с плеч и, прежде чем они опустились, я увидела свет в конце тоннеля – в самом прямом смысле этого слова.

Это оказался грот, встретивший нас яркими факелами. Остановившись у входа, я ахнула. Длинные сталактиты свисали со свода просторного зала, одни достигали пола, другие обрывались на половине пути, а некоторые разделялись надвое и даже больше. Как удивительно!

Ступени вели еще ниже, туда, где на каменном полу красовались сталактиты, образующие несколько колонн – пять или шесть. Настолько толстых, что я не смогла бы обнять ни одну из них, если бы захотела. Я не стала проверять – по всей длине стекали капли воды. Влажность в воздухе была ощутимой: пахло водой, испарения липли к коже, капли стекали по стенам. В сочетании с прохладой, царившей здесь, это создавало слишком охлаждающий эффект. Помня, что в пещере видений всегда было тепло, я решила, что эта часть подземелья работает иначе.

Прямо между колоннами пролегала широкая, с полметра, трещина. Я подошла ближе и присмотрелась. В нескольких местах разлом пересекали маленькие ручейки, струящиеся по дну. Один из них журчал ближе к верхней границе трещины. Я сунула руки туда, сполоснула их и освежила лицо.

– Говорил не трогать без разрешения? – голос Вира прозвучал совсем близко.

– А нельзя?

Я подумала, что опять сделала что-то запретное, и наверняка попала в неприятности.

– Можно, – Вир улыбался, – Сделаем привал. Идем.

Я последовала за Виром. Перепрыгнув через трещину, мы обогнули две колонны, затем большой бежевый валун и свернули направо, за выступающую стену.

Я обомлела! Отражая огни факелов, перед нами простиралось огромное, как футбольное поле, озеро. Его изумрудная зеркальная поверхность казалась неподвижной. Лишь изредка из прозрачных глубин выпрыгивали оранжевые рыбы. Чешуя их блестела, а плавники торчали золотыми иглами.

– Ничего себе! – воскликнула я.

– Я же обещал что-то интересное.

Я кивнула. Такие удивительные вещи стоило увидеть. В конце концов, ближайшие две ночи я ничего не смогу сделать ни для Даны, ни для кого-то другого. Я бы сидела сейчас в пещере видений и смотрела на уже знакомые стены, но вместо этого оказалась в таком интересном и необычном месте, а впереди меня ждала Асанна.

– Насколько огромна эта пещера?

– Это целый комплекс. До сих пор никто не знает размеров.

– Ух ты…

Вир достал из мешка бутерброды. Разлил чай по картонным стаканчикам. Полное обслуживание – и зрелища, и хлеб.

– А купаться тут можно? – спросила я позже, наблюдая за рыбьими гонками.

– Ты купальник взяла?

– Просто любопытно.

– Нельзя. Эти милые создания ядовиты. Если не будешь меня слушать, вот тогда и искупаешься.

Вир положил термос обратно в мешок. Еды у нас оставалось немного, но он заверил, что уже сегодня вечером эта проблема исчезнет. Зато с лечебным порошком для моей ноги и с куркумой сложностей не было.

– Хотя бы потрогать можно?

– Конечно! Пальцев все равно больше, чем надо.

Ох уж этот Вир! Скоро я привыкну к его поддразниваниям, а когда уеду, начну скучать. Эта мысль внезапно омрачила настроение. Нельзя привыкать. Ни в коем случае нельзя привыкать к Виру, да и к остальным тоже. Ведь как только я вернусь домой, никого из них в моей жизни не останется. Я снова буду одна. Совсем одна. Как раньше. И это, пожалуй, хорошо. Наверное.

Сказав про себя последние фразы, я так и не поняла, было ли это правдой или я просто пыталась себя убедить. Размышлять об этом не хотелось – страшно было обнаружить то, о чем я только догадывалась, но даже самой себе не могла признаться: я уже меняюсь. Даже сейчас, в эту минуту, я меняюсь, и остановить это уже никто не может. Я еще не достигла момента, когда стала бы задаваться вопросом: «Как я могла быть такой раньше?». Но превращение уже началось, и теперь я неминуемо проходила путь от точки «Это я вчера» в точку «Это я завтра». С каждым новым шагом дорогу позади поглощал беспощадный зверь по имени Время. И этот зверь уже отрезал все пути назад – я привыкала находиться рядом с кем-то, мне болезненно нравилось держаться за руку Вира, принимать его помощь и заботу, но я пока не хотела признаться в этом даже самой себе.

Мысли прервал громкий всплеск: рыбина выпрыгнула из воды, подлетела не меньше, чем на метр и плюхнулась обратно, забрызгав меня прохладной водой. Вир рассмеялся, и его смех эхом разлетелся по гроту.

– Расслабься, – сказал он, – Ты слишком впечатлительная.

– Вовсе нет.

В том самом углу, где отвесная стена обрывалась, а озеро делало резкий поворот внутрь горы, на две вертикально стоящие деревяшки была натянута широкая ткань. Что-то лежало внутри, и я уже собиралась подойти поближе, чтобы посмотреть, как вдруг Вир закричал:

– Смотри!

– Что?

– А говоришь, не впечатлительная.

Самодовольный обманщик стоял передо мной с улыбкой. Решив не тратить время на его шуточки, которых в последнее время стало слишком много, я снова повернулась, но, сбитая с толку, не рассчитала дистанцию и врезалась в натянутую ткань. В воздух поднялось цветное облако, окутывая мое лицо, руки и одежду, прилипая ко всему, чего коснулся пигмент. Я зажмурилась и начала стряхивать его, но безуспешно.

– Да ладно! – сказала я с досадой.

– Это был пигмент для краски, – тихо сказал оказавшийся рядом Вир, – Это я принес его сюда. Очистил и высушил, поставил напитываться озерной влагой. И что мы видим?

– Ничего, – сказала я, – У меня глаза не открываются.

– Тогда тебе повезло. Потому что мои глаза видят тебя, раскрашенную моим пигментом.

Я снова доставила Виру неприятности. Видимо, этот пигмент был важен для него, раз он принес его в такую даль. Я молчала, и Вир тоже. Еще секунду назад он насмехался, а теперь воцарилась тишина. Может, его съели рыбы, а я стою тут с закрытыми глазами и даже не догадываюсь о том, что происходит? Я попыталась приоткрыть глаза, но это не удалось. Помахав рукой, я сразу натолкнулась на Вира. Под моей ладонью его сердце бешено грохотало. Вместо того чтобы убрать руку, я продолжала стоять в таком положении.

Вдруг теплые пальцы Вира коснулись моего лица. Он водил ладонью по щекам, лбу, подбородку, удаляя краску. От этих прикосновений щеки запылали как факелы, а тело будто парализовало. Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я открыла глаза, Вир накрыл мою руку, ту, что на его сердце, своей.

– Дальше я сама, – сказала я, убрала его руку и отошла в сторону.

***

После привала мы продолжили путь. Следующий ход мало чем отличался от предыдущего, за исключением того, что на стенах под факелами появились зеленые разводы оливкового оттенка. Время от времени я останавливалась, чтобы рассмотреть их получше, а Вир поторапливал меня, обещая самые страшные ужасы, если мы останемся здесь на ночь. В очередной раз проводя пальцами по стене, я наткнулась на что-то гладкое, величиной с крупную монету. Это подобие кнопки возвышалось на пару сантиметров над шершавой поверхностью. Как только я притронулась к нему, факелы погасли.

– Ой! – вскрикнула я.

Воцарилась кромешная тьма.

– Стой на месте, – Вир шарил руками по стене.

– Это я сделала?

– Кто же еще. С тех пор, как ты приехала, чего только не сделала. Ты нажала резервный выключатель.

– И что теперь?

В груди забилась тревога. Десятки мыслей вырвались из своих домиков и побежали наперегонки, перекрикивая друг друга: «Что, если я что-то сломала», «А вдруг Вир не сможет снова зажечь факелы», «А если на нас нападет кто-то страшный», и другие подобные страхи. Все они исчезли, как только вспыхнул свет, ослепивший меня после пребывания в темноте.

– Ничего не трогай, – в который раз сказал Вир.

Слева впереди я увидела небольшое отверстие.

– Можно посмотреть? – спросила я, помня, что каждый раз мое любопытство приводит к происшествию. Вир остановился рядом с дырой.

– Только смотреть. Не трогать. – на всякий случай он взял меня за руку.

Подойдя ближе, я заглянула в длинный узкий тоннель. Уходя вдаль, очертания его терялись в темноте, и через пару метров видимость полностью исчезала.

– Кротовая нора. Если через нее пролезть, можешь оказаться где угодно и когда угодно.

– Объясни.

– Эти норы в Гималаях соединяют времена и места. Только нет никакой гарантии, что сможешь вернуться обратно. Наоборот, почти гарантированно не сможешь.

– Почти? Значит, все-таки шанс есть?

– Теоретически, да. Но об этом я ничего не знаю, – Вир почесал затылок.

– А кто-то туда уже лез?

– Был один смельчак. Прабат из деревни неподалеку. Больше его не видели. – Немного подумав, добавил: – Ели надоест с тобой возиться, отправлю туда.

– Ты же собирался скормить меня рыбам?

– Сделаю и то, и другое.

Мы прошли еще метров сто, и Вир по-прежнему держал меня за руку. Свежий ветерок скользил по коридору, тревожа языки пламени на факелах. Время от времени мы натыкались на сталагмиты, растущими снизу. Я задумалась, что могло бы случиться с моей кожей, если бы я задержалась здесь на месяц. Наверное, она побледнела бы, как после долгой зимы. И не ослепли бы мои глаза, если погасить факелы и несколько дней блуждать в темноте? Я поежилась от собственных мыслей.

Еще одна кротовая нора появилась внезапно. Я остановилась напротив, Вир рядом. Эта была совсем узкая, не шире садового шланга, но от этого не менее интересная. Как только я попыталась заглянуть внутрь, из дыры вылез огромный, как кошачья голова паук. Прежде чем Вир успел что-то сказать, я завизжала. Все произошло слишком быстро. Паук выскочил из дыры, приземлился на моей руке, зловеще потирая черные лапы. Казалось, он не менее разумный, чем человек. Я замахала руками, но он никак не отцеплялся от кожи. Рука нестерпимо зачесалась. Вокруг кисти, как живая, расползлась паутина, и вскоре пальцы оказались плотно прижаты друг к другу.

– Замри! – крикнул Вир.

И я замерла.

Вир оторвал от своей накидки кусок ткани, замотал руку и схватил паука, но паутина никак не хотела разрываться. Держа в руке мерзкое чудовище, второй рукой Вир нашарил в кармане нож и перерезал нашу с пауком связь, отбрасывая его как можно дальше. Снова схватил меня за руку, и мы побежали. Вскоре в конце хода забрезжил дневной свет, и вскоре мы оказались на улице.