За туманными вратами

Пахари Дэви

Сквозь мрачные дождевые облака время от времени пробивались лучи солнца, освещая вершины гор. Играя листвой, среди деревьев гулял ветер, а в кустах стрекотали цикады и протяжно квакали лягушки. Над долиной, размахивая огромными крыльями, летела птица, извещая криком о наступлении нового дня. Утренняя роса еще не высохла, и на моих джинсах быстро появились мокрые следы. Хорошо, что взяла с собой кофту – наверняка пригодится.

Долгое время мы шли молча.

– А сколько нам идти? – наконец спросила я, переступая через упавшую поперек тропинки пальму.

– Часа три.

– А потом?

– После Пахари Деви переночуем в пещере, а потом отправимся в проклятую деревню. Но ты должна меня слушаться, – Дэв сощурился.

– А ты будешь на все мои вопросы.

– Ого! – Дэв приподнял бровь. – Уже торгуешься?

– А как ты думал?

Несколько секунд он смотрел на меня, а потом медленно повернулся и продолжил путь. Я пошла следом.

– Скажи что-нибудь на хинди, пожалуйста.

– Не хочу, – ответил Дэв, не оборачиваясь.

Сказал он это на хинди. Да, я понимала местный язык! Вот бы зафиксировать эту способность, а потом прокатиться по миру, понимая все языки… Тогда я стану полиглотом безо всяких усилий, и цены мне не будет, куда бы я не попала. Размечталась!

– Расскажи об этой Пахари Дэви.

– Одна местная Дэви, – пробормотал Дэв, не оборачиваясь.

Я всегда считала себя терпеливой, но общение с Дэвом показало, что это не совсем так. Интересно, он делал это специально, или вместо мозгов в его голове разлита сгущенка?

– Пожалуйста, расскажи о ней, – сказала я притворно ласковым голосом.

– Пахари Дэви – это дух, горная дева, – начал он, а затем замолчал. Я ждала, надеясь, что это лишь небольшая пауза, но нет – он явно закончил.

– Где она живет, что делает. Расскажи подробней, пожалуйста, – я улыбнулась настолько сладко, что зубы склеились от сахара.

Дэв бросил на меня косой взгляд, но все-таки ответил:

– Она живет в горах. Ткет вуали для каждого достойного.

– Те, что в пещере, ведь так?

– Именно. Но не только.

– А кто достоин? – спросила я, доставая воду из рюкзака.

– Только тот, кто достоин.

– Да что с тобой не так! – все-таки я вспылила.

– Достоин тот, кто видит и понимает больше других, – Дэв замедлился, обходя овраг.

– А другим нельзя, что ли?

– А другим это не надо. Они не смогут ничего увидеть. Для красоты можно купить платок в магазине. Правда, иногда вуали могут и в хозяйстве сгодиться. – Дэв снова ускорил шаг, а я к этому времени уже устала, но не стала жаловаться.

– Как?

– Почему ты такая любопытная?

– Дедушка тебе что говорил? Помнишь? А я помню. Ты должен терпеливо все объяснять. Или мне уточнить у него при встрече, правильно ли я это поняла?

– Вот ты хитрюга! Ладно. Мне просто нравится тебя задирать. – Дэв подмигнул, чем изрядно меня удивил. – В хозяйстве используют помогающие вуали. Для простоты люди называют их дупаттами, как и платки. Когда посеять семена, будет ли засуха, где искать годные дровишки – вот что может показать вуаль. А года два назад я слышал, как родители девушки, которую никто не брал замуж, просили вуаль показать ее жениха.

– И?

– Что и? – Дэв резко остановился, и я врезалась ему в спину. Он недовольно вздохнул и не оборачиваясь пошел дальше.

– Показала?

– Ага. Лучше бы не показывала. Местный беззубый лоботряс. Не того они хотели для дочери.

– И что случилось дальше?

Я споткнулась о камень, спеша за Дэвом. Настолько увлеклась этой странной историей, что боялась пропустить даже слово.

– Как что? Сами пошли к его родителям и отдали дочь. Раз уж суждено иметь такого мужа, так чего тянуть? Судьба есть судьба.

– Как так?! – я почти закричала. – Зачем? Если не нравится, лучше бы одна осталась. А им тоже дочь не жалко.

– Ты из другого мира, детка, – рассмеялся Дэв. – Если захочешь, и тебе жениха присмотрим, – Дэв снова подмигнул.

– Ну уж нет, – я сделала вид, что меня затошнило.

В чаще леса мелькнуло что-то красное, и я вспомнила о странном человеке в черной накидке. Может, это он? Но зачем он тут? Стоит ли сказать Дэву?

– Как думаешь, – начала я, – Может за нами кто-то идти?

– Кто знает, – он снова напустил тумана.

– А ты знаешь? – я решила говорить с ним на его же языке.

– Я не знаю, – кажется, ему нравилось надо мной насмехаться. – Кого бы ты не увидела – нам ничего не угрожает.

Впереди что-то упало с неба, подобно метеориту, оставляя едва уловимый след в воздухе. Затрещали ветки высохшего дерева, опавшие листья взвились в воздух и, падая, накрыли собой небесное послание. Дэв остановился на полушаге.

– Ты летать разучился? – спросил он, когда Пакши выбрался из-под завалов.

– Это все тот придурок бесхвостый, – Пакши отряхнул крылья, – Вечно танцует в небе и давай его облетай.

– Не завидуй, Пакши, придет и твое время, – Дэв ухмылялся.

– Стараешься тут изо всех сил, ждешь годами, – еле выговорил Пакши, затем выплюнул испуганного гекона. – А прилетает вот такой бесталанный, но с подвешенным языком, и ему разрешают вить гнездо у горы Кайлас и жену дают в придачу.

– Значит, это и есть его талант – подвешенный язык, – заключил Дэв.

– Не хочу о нем говорить, – искривился Пакши и продолжил: – Где все?

– Встретимся у Пахари Дэви, – ответил Дэв, и Пакши улетел.

***

Начиная с обеда, погода резко ухудшилась. Налетели грозовые тучи. Ветер поднимал опавшие листья и сухие ветки, гоня их по лесу, топя в мутных водах и растаскивая по холмам. Ручейки отражали тревожное небо. Я поежилась и достала из рюкзака кофту.

Впереди, между деревьями, показался подвесной мост. Он раскачивался от порывов ветра, поскрипывая и потрескивая. Мы приблизились и остановились на обрыве у Бхагирати.

– Когда выполним все поручения учителя, – начала я, – Пойдем греться и обсыхать в Дехрадун.

– Это вряд ли.

– Почему?

– Скоро сезон дождей.

Ну вот… Я совсем забыла о сезоне дождей.

– Когда он начинается?

– После третьего июньского дождя, а значит, в любой момент, – Дэв пожал плечами и улыбнулся, на этот раз вполне дружелюбно.

Я посмотрела вниз с обрыва, и от вида несущихся потоков закружилась голова.

– Эта река впадает в Ганг, верно? – спросила я, рассматривая скопления пузырьков на поверхности.

– Да. Она и Алакнанда. Бхагирати течет с ледника Ганготри. Алакнанда с другого – Гархвал. Священные места.

– Я смотрю, в Индии много священных мест?

– Очень много. И красивых. Чего только стоит Девапраяг, где смешиваются воды светлой Бхагирати и темной Алакнанды. Это стоит увидеть. – Дэв взглянул на меня и опешил: мне так захотелось увидеть это место, и, должно быть, желание отразилось на лице. Улыбаясь, он добавил: – Будешь хорошо себя вести, может, и покажу. А теперь идем.

– Куда? – спросила я, осматриваясь.

– Вон туда, – Дэв показал на мост, и я задрожала от страха.

– А другого пути нет?

– Есть, – сказал Дэв, тронувшись с места. Он прошел мимо моста и устремился в лес, добавив: – На два дня дольше.

– Стой! – закричала я, догоняя его и хватая за рукав, – Почему ты сразу уходишь? Ведь я только спросила.

– Я подумал, ты испугалась и решил не тратить время попусту, сразу пойти в обход, – сказал Дэв, вырывая рукав из моей руки так, будто я собиралась превратить его в ящерицу.

– А можно пройти внизу по камням? – я показала на выпирающие из бурного потока валуны под мостом.

– Конечно! Никаких проблем, – он улыбнулся, и я заподозрила подвох.

– Тогда пойдем там? – я нахмурила брови, не двигаясь с места.

– Только понадобится врач или даже завещание, – Дэв замялся, словно обдумывая каждое слово, – Хотя, возможно, мы успеем добраться до ближайшего аптекаря, но тут как повезет.

– Это зачем? – Я замерла.

– Если тебе повезет, то просто разобьешь колени или сломаешь руку, – Дэв смотрел мне в глаза.

– А если не повезет?

– Тогда… Все. Никто тебя больше не найдет, сама понимаешь.

– Тогда лучше по мосту? – спросила я, морща лоб.

– Как скажешь.

Дэв молча двинулся к мосту, и я пошла следом. Как только ступила на деревянные доски, они заскрипели с удвоенной силой. Мост прогибался и раскачивался от каждого робкого шага. Я старалась не смотреть вниз, но взгляд то и дело скользил по широким щелям, через которые видно было бурный поток. Каждый шаг давался с трудом и эхом отдавался по всей конструкции. Время тянулось бесконечно, словно густой кисель по стенкам стакана. Сердце стучало, а ноги деревенели.

Наконец мы дошли до конца. Я вздохнула с облегчением и оглянулась. Оказалось, мост не такой длинный, как показалось вначале. Всего-то метров десять. Я повернулась к Дэву и увидела, как по тропинке из леса вышла сгорбленная старушка. Дэв сложил ладони в приветственном жесте у груди, и она ответила тем же. Старушка улыбалась.

– Здравствуйте, бабушка Аруна, – сказал Дэв, – Как ваши дела?

– Здравствуй, здравствуй, – отозвалась старушка мягким, как свежая булочка голосом, – Все хорошо. Живу потихоньку.

Седой пучок на голове растрепался. На смуглом лице пересекались глубокие морщины, образуя извилистые лабиринты. Если бы я могла уменьшиться и исследовать эти запутанные дорожки, то прочитала бы историю ее жизни. Я встретилась с ней взглядом и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Вокруг все поплыло, и я рухнула на траву. Дэв успел подхватить меня, прежде чем я упала.

– Что случилось?

Голос Дэва раздавался птичьим криком над горами. Мои губы онемели, я не могла сказать ни слова. Дэв облил меня водой из бутылки, и стало немного легче. Я попыталась встать, но ноги не слушались, словно они были какими-то сломанными палками.

– Сиди доченька, сиди, – старушка склонилась надо мной. Ее добрый голос срывался и превращался в воронье карканье, – Что ж ты так, мышоночек? В твоем возрасте надо хорошо есть и долго спать.

Меня затошнило. Я попыталась отстраниться, но ее темные глаза будто загипнотизировали меня.

– Ты такая красивая, – сказала старушка, но ее голос совсем изменился: стал грубым и хриплым. Белки глаз почернели. – Такая глупая. Бестолковая. – Слова били по ушам, вызывая головную боль. Я дрожала, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Вокруг все засвистело. – Ни на что не годная! Бессмысленная! Бессмысленная!

Закрыв лицо липкими руками, я кричала от боли и безысходности. Почему я такая? Почему? Я совсем пустая! Ничего не могу! Мне здесь не место! Нигде не место! Надо исчезнуть! Исчезнуть!

Щеки горели и болели все сильнее. К горлу поднялся ком. Меня стошнило. Волосы намокли. Руки дрожали. Я стояла на коленях на огромном валуне у обрыва, а Дэв поливал мое заплаканное лицо ледяной водой из реки и бил по щекам.

Краем глаза я увидела, как в кустах мелькнуло что-то алое, а после исчезла старушка.

Вскоре зрение стало проясняться. Я успокаивалась.

Когда дыхание стало ровным, я обмякла на камне, глядя в пустоту.

– Что случилось? – спросила я. Язык заплетался, голова опустела.

– Это была не бабушка Аруна. Это был ракшас. И ты его распознала.

– Как это?

– Ракшас принял вид бабушки Аруны из соседней деревни. Раньше она приходила готовить в ашраме по праздникам.

– Как же он смог? – спросила я, поворачиваясь к Дэву и всматриваясь в его лицо. – И что случилось со мной?

– А ты еще не поняла? Ракшасы принимают любую форму, внушают людям всякие мысли. Ты должна научиться не впускать в свое сознание то, что они хотят внушить. Что ты чувствовала? – Дэв взял меня за руку, присаживаясь рядом. – Что он тебе внушал?

– А ты разве не слышал?

Руки у него были холодные, а мне так хотелось согреть свои ладони в мягком тепле тех рук, что спасли меня раньше.

– Нет, – сказал он тихо, – Ракшас смотрел на тебя молча. Я понял, что происходит, когда ты начала сходить с ума. Итак?

Я кратко пересказала, что слышала от ракшаса, попивая воду из бутылки. Постепенно мне становилось все лучше.

– А ты здесь больше никого не видел? – спросила я, вспоминая об алом пятне.

– Нет, – сухо сказал Дэв.

Мы поднялись на ноги и взобрались на обрыв. Это оказалось совсем не сложно. Я посмотрела вниз, туда, где только что сидела на камне, и задохнулась от ужаса:

– Как ты добыл воды, если здесь такое сильное течение?

Дэв с минуту смотрел молча, а потом тихо сказал:

– Я… немного преувеличил. Не такое уж оно и сильное в этом месте.

От злости я с силой дернула Дэва за рукав, хотя тогда хотела бы его утопить.

***

Из-за встречи с ракшасом мы потеряли два часа и теперь торопились. Ветер то усиливался, поглощая лесные звуки, то снова сдавал позиции. Многое из происходящего постепенно становилось для меня привычным.

Я шагала почти машинально, ориентируясь на спину Дэва. Однообразный пейзаж быстро утомил меня, и я изредка прикрывала глаза от усталости. Сосны, дубы, ручьи, снова сосны, трава, камни, опять трава, еще трава, сосны, корни, корни, ветки, листья, трава, корни… И так до бесконечности.

Узкая расщелина среди отвесных скал врезалась в пологую долину, окруженную высокими заснеженными пиками. Пестрые бутоны с любопытством выглядывали из травы и запрыгивали обратно, столкнувшись с холодным воздухом. Несмотря на отсутствие ветра, мои пальцы замерзли и покраснели. Я накинула капюшон, но чем дальше мы углублялись в долину, тем теплее становилось, и вскоре я смогла снять кофту.

Верхушка массивного баньяна, растущего у реки, терялась в нижнем слое облаков. Пересчитать его стволы и не запутаться казалось непосильной задачей даже для того, кто мог долго работать над одной задачей и не бросить ее. Одеревеневшие лианы длинными канатами тянулись сверху почти до реки. В ветвях, густо поросших листьями, резвились птички, перелетая с этажа на этаж и перекрикивая Бхагирати.

– Где же этот дух? – спросила я, оглядывая долину.

– А как ты думаешь? – Дэв сбросил рюкзак на землю.

– А ты как думаешь? – Вернула я ему вопрос.

– И кто будет думать первым? – улыбнулся он.

– Когда я увидела тебя впервые, подумала, что ты серьезный человек, – улыбнулась я в ответ. – А ты и слова нормально сказать не можешь.

– Я всегда серьезен, если вопрос касается срочного дела, – Дэв махнул в сторону дерева. – Просто обойди.

Я взглянула на него с опаской и сделала несколько шагов вокруг баньяна. Как только подошла к теневой стороне, слуха коснулась тихая песня. Кажется, я уже слышала ее, когда проснулась в хижине мудреца. Нежный голос вплетался в воздух, струился в потоке воды, стелился по горам и сверкал на снежных вершинах.

– Не останавливайся, – сказал Дэв, и я сделала еще шаг.

Девушка с волосами и глазами чернее самой темной туши, склоняясь над работой, парила над землей, словно в невесомости. Золотая, усыпанная множеством драгоценных камней игла проворно соединяла края тканей невидимой нитью. Голубое сверкающее платье, прикрывающее ноги до пят, было сшито из такой же ткани, что и вуали. Это могла быть только Пахари Дэви!

Она подняла большие глаза, склоняя голову набок. Песня стихла.

– Намасте, уважаемая дева! – Дэв сложил на груди ладони и подтолкнул меня локтем. Я сделала тоже самое.

Пахари Деви кивнула. Очи девы доверху наполнились бенгальскими огнями, и от этого сверкания слепли мои глаза. Рядом с ней я чувствовала тепло и покой.

– Тебе нужна вуаль? – спросила дева, глядя на меня.

Я вопросительно посмотрела на Дэва, и он подмигнул в ответ.

– Да… Мне…Кажется, нужна…

– Ты не нуждаешься в вуали, – Пахари Дэви покачала головой, – Ты сама подобна вуали. Я вижу в тебе ее свойства. Стоит только захотеть. Тебе когда-нибудь снились вещие сны или что-то подобное?

Если подумать, бывало, во сне или даже в полудреме я получала ответы на свои вопросы, разговаривала с бабушкой, а иногда заранее видела то, что вскоре происходило на самом деле. Правда, я об этом почти не задумывалась.

– Очень редко и… невнятно, – ответила я.

– Это ничего. Все потому, что ты не знала. Теперь знай. – Пахари Дэви нежно улыбнулась. – Это твоя главная способность, правда, я не понимаю, откуда она у тебя.

– Возможно, не такая уж она и сильная.

– Подойди, – дева протянула руку.

Я подошла и коснулась ее пальцами. Бенгальские огни в ее глазах стали выпрыгивать и скользить по моей коже. По щекам девы покатились слезы.

– Сильная, конечно, ты сильная, – Пахари Дэви смахнула слезы. – Извините, я не плачу. Энергия вуалей во мне признала твою силу родственной, поэтому потекли слезы. Сама я не такая сентиментальная, – Пахари Дэви откашлялась и чуть не упала на землю со своего воздушного пьедестала. – Но я все равно сотку для тебя вуаль. Бирюзовую. Под цвет глаз.

– Спасибо.

Не отпуская моей руки, Пахари Дэви слегка наклонилась и прошептала мне на ухо:

– Если захочешь, она расскажет, кто станет твоим мужем, – потом задумалась и добавила: – Хотя зачем тебе это, ведь ты и сама сможешь.

На моих губах непроизвольно появилась улыбка. Никакой будущий муж меня не интересовал.

– Понятно, – сказала я вслух, но, по правде, ничего не поняла.

– Посидите у реки, пока не позову. Вуаль для красавицы – не простая задача, но я постараюсь.

Схватив рюкзаки, Дэв увлек меня на берег и посадил на плоский камень. Затем достал лепешки, наполнил картонные стаканчики чаем из термоса и сел рядом. С реки летели брызги, оставляя мокрые пятна на камнях и на джинсах.

Пахари Дэви опустила голову, ловко орудуя иглой над бирюзовой тканью. Сверкающие капли с реки то и дело подлетали к игле и, казалось, дева вплетала их в вуаль.

– Что она хотела сказать? – спросила я, отпивая чай.

– Не знаю, – Дэв тоже сделал глоток. – Тебе видней.

– Мне? Откуда мне знать, – я закашлялась, подавившись еще горячим напитком. – Она сказала, что я сама как вуаль.

– Хм… Интересно. – Дэв смотрел на бурлящую воды, отпивая снова и снова. – Значит, тебе придется с этим разобраться, а вуаль будешь использовать как Дупатту. А сама что бы хотела сделать с ней?

– Что-то веселенькое. А то и так все грустно.

– Тогда ты зря тратишь время горного духа. Стоило ли идти так далеко ради развлечения? – он посмотрел мне в глаза.

Дэв говорил правду. Я показалась себе глупой, и щеки загорелись. Что бы я хотела увидеть на самом деле? Я хотела бы знать, что происходит вокруг, почему это происходит со мной. Но самое главное – как помочь сестренке. Дэв, будто читая мои мысли, сказал:

– Думаю, ты ответила на мои вопросы.

– А ты на мои – нет.

– Сначала научись задавать вопросы. Тут я тебе не помощник, – Дэв пожал плечами, – Это твой путь.

– Вот, держи, – сказала Пахари Дэви, протягивая мне вуаль.

Как только горная дева закончила ткать, в долине объявилась наша странная троица: Пакши, Кишор в образе котенка и Гудду. Кишор снисходительно рассказывал, как Гудду гонялся за бабочками до тех пор, пока не утомился и не упал без сил. Пакши молча хлопал крыльями, не вмешиваясь в споры тех двоих. Как оказалось, он вовсе не принадлежал к дружной компании помощников Дэва. Я все еще не понимала, кто он и какое отношение имеет к остальным, но на мои вопросы никто не отвечал.

Вуаль, спрятанная в льняной мешочек, который нельзя открывать вне пещеры видений, дышала у меня в руке. Так хотелось развязать золотистую тесемку и заглянуть внутрь! Пахари Дэви сказала, что после первой ночи на этой вуали я раскроюсь сама, и в будущем она мне пригодится только для того, чтобы я могла сказать другим, что у меня тоже есть вуаль. Иначе как-то неприлично для посвященных этого леса, а меня, похоже, именно так и воспринимали. Я пока смутно понимала, что происходит.

Пахари Дэви пожелала нам удачи, пообещала скорую встречу и погрузилась в работу, затянув тихую песню. Мы с Дэвом и остальными покинули долину через ту же расщелину, по которой пришли.

Вечерело.

Оставляя позади заросли, скалистые заснеженные вершины и теплый след встречи с Пахари Дэви, часа через три мы достигли места ночевки. Уже знакомый вход в пещеру видений с множеством ходов и гротов скрывался у подножия заросшего деревьями холма. Пришло время расслабиться и обдумать дальнейшие планы.

Обойдя дуб, мы уперлись в отвесную стену, покрытую мхом. Вход был прямо деревом. Как и в прошлый раз, Дэв пролез между камнями с острыми краями. Я протиснулась следом, не дожидаясь приглашения. Пакши остался снаружи, а Кишор и Гудду прошмыгнули за мной. Я почувствовала знакомое тепло.

Чем глубже, тем светлее становилось. Светлячки радостно поджидали у входа. Оказавшись в гроте, я подставила ладонь, и несколько светлячков приземлились на нее, складывая прозрачные крылышки.

– Какие вы красивые! – протянула я.

Мне захлопали крылышками, словно радуясь похвале.

– Поторопись! – крикнул Дэв с другого конца зала, – Нам нужно хорошенько отдохнуть. Впереди долгий путь.

Я сдула светлячков, и они полетели к собратьям. Теплая пещера убаюкивала. Вот бы остаться здесь навсегда.

Я подошла к Дэву.

– Что будем делать? – спросила, скидывая рюкзак и рукой разминая усталую шею.

– Я провожу тебя в твой зал, – Дэв поднял мой рюкзак, – А утром расскажешь, что тебе приснилось на новой вуали.

– Я сама могу нести.

– Что ты там можешь, – пробурчал Дэв и направился к ходу.

– А можно осмотреть всю пещеру? – спросила я, уловив краем глаза голубое свечение вуали, дарящей тоску, и быстро нырнула в ход следом за Дэвом.

– Еще не время.

– А когда оно настанет?

– Время настанет сразу, как только оно настанет, – я не видела лица Дэва, но он наверняка улыбался. Он точно сделает из меня мегеру.

– В чем смысл это пещеры?

– А вот это правильный вопрос. Но ответ на него еще впереди.

– Или ты мне отвечаешь – или я поищу для этого кого-то еще.

Дэв вздохнул.

– То, чем мы занимаемся в пещере Видений тебе уже известно. Но это вовсе не главное ее достоинство. Просто сейчас некому за ней присмотреть, вот мы тут и ошиваемся. То один, то другой, то третий. А заодно с вуалями резвимся.

– Зачем же за ней присматривать?

– Это пункт высокого значения. Переход в Асанну.

– Кажется, об Асанне говорил учитель… но я…

– Этого пока достаточно, – отрезал Дэв.

– Скажи хотя бы, почему за пещерой некому присматривать, – не унималась я, вытягивая из Дэва информацию по крупицам.

Дэв задумался.

– Прошлая хозяйка отправилась в другой мир, – он вздохнул и добавил: – А новая так и не появилась. Пещера давно ждет, но никто не подходит на эту роль.

– Ты знал прошлую хозяйку? – осторожно спросила я.

– Моя бабушка.

– О…

Мы прошли мимо рисунков на стене, и мне показалось, что их стало больше, чем в прошлый раз. Светлячки освещали путь, а сзади плелись Кишор и Гудду. Грот за гротом, мимо зала с розовым свечением, вверх по лестнице – и мы оказались в гроте, где я ночевала в прошлый раз. Дэв объяснил, что делать с новой вуалью, оставил мне булочку и термос с чаем.

– Не подходи к дыре, – предупредил он, выпроваживая Кишора и Гудду, – На проеме стоит защита, которая не каждому под силу и, если сама не напросишься, никто не проберется, – и вышел.

Я быстро перекусила. Усталость разливалась по телу и давила на веки. Я достала льняной мешочек, развязала золотистую тесемку, и грот озарился бирюзовым мерцанием. Я потянула вуаль за краешек. Такой прекрасной ткани я раньше не видела. Невесомая прозрачная бирюза сверкала маленькими искорками, как новогодняя гирлянда. Запахло свежестью, а в голове зажурчали звонкие ручейки. Вуаль казалась родной и близкой, и я не хотела выпускать ее из рук ни на секунду. Прижала к лицу, вдыхая аромат талого льда и цветочного чая. Когда светлячки на стенах уснули, а над горами повисла луна, я расстелила вуаль на выступе в полу. Мягкая ткань подвисла, и я провалилась в бирюзовые облака.

Вуаль проникла внутрь меня, соединилась с сознанием, как родная, заполнила своим волшебством каждую клеточку, и я почувствовала, что только ее мне и не хватало всю мою жизнь. Мы стали единым целым, и это казалось самым правильным на свете.

Но стоило только закрыть глаза, как прямо с пьедестала меня подхватили теплые, почти горячие руки, и унесли прочь из пещеры.