За горизонт

Глава 10

Кажется, Васнецов пришёл в себя после того, как внутренний голос непривычно громко предупредил о скорой смерти. Сергей с трудом открыл глаза. Чувства, отсутствующие в теле в бессознательном состоянии, вернулись одновременно. Электрическим разрядом прошёлся по телу судорожный озноб, зубы застучали друг о друга с такой силой, что заболела голова и свело челюсти.

Сергей лежал у стены капитанского мостика, почти у самого выхода. На полу из угла в угол, вместе с мусором и остатками оборудования перекатывалась вода и остатки льда. Окна по всей передней стене сплющило и разворотило. Обшивка стен слетела из-за их деформации. Потолок над головой нависал наискось, сократив оконный проём в два раза.

Звуки стихии теперь не заглушались. Грохот волнующегося льда доносился в полной пугающей силе. Васнецов попытался сесть. Удалось ему это не сразу – движения тела сковывал не проходящий озноб… Затуманенная голова не могла взять управление телом в полную силу. Сергей опёрся на руку и сел, прислонившись к стене.

Порывы ледяного ветра жгли кожу. Одежду уже прихватило. Капитанский костюм превратился в ледяной панцирь. По помещению блуждал красный отблеск низкого осеннего полярного солнца, проникающий внутрь в те моменты, когда судно выравнивалось. Тогда в намерзающем на всех поверхностях льде играл жуткий кровавый отблеск. Капитан опустил глаза. Пятерня руки, на которую он опирался, тоже будто была погружена в красную воду.

До выхода было рукой подать, но он понимал, что проделать путь до неё вряд ли получится. Тело не слушалось. Промерзающий мозг сигнализировал о том, что осталось совсем немного времени до переохлаждения, после которого наступает смерть. Васнецов дёрнулся в сторону и повалился на бок. Голова плюхнулась в воду. После ледяного воздуха она показалась почти тёплой. Красная пелена на мгновение застила взгляд. Капитан попытался вытащить руку из-под себя, но руки больше не было. Команда из мозга доходила до плеча и терялась.

Ледокол вновь полез на волну, задирая нос. Сергей понял, что это конец. Он захлебнётся накатившей водой, оказавшись без движения, или же погибнет от льдины, которая раздавит его о стену. Хотя второй вариант был менее возможным. Льдины могли и не пролезть в оставшийся после удара проём.

Васнецов приготовился к смерти. Он не желал её, не спешил на встречу с Люси, родителями или кем-то ещё. Ему хватало ума понять, что она неизбежна, но чувство преждевременности было ещё сильнее.

Ко многим шумам, передающимся через воду, добавился дробный топот. Спустя несколько секунд раздались голоса:

– Это кто?

– Кажется, капитан.

– Живой?

– Неясно ещё, тяните, там разберёмся. Соберите всех.

– Боже, вода красная от крови.

– Их раздавило. Они все мертвы.

Васнецова подняли. В глаза ударил яркий свет фонаря. Капитан с трудом шевельнул глазными яблоками.

– Живой! Бегом отогревать!

Теперь можно было закрыть глаза и отдаться во власть обстоятельств. Васнецов почувствовал приятные тёплые руки, державшие его за кисти и ступни, топот ног и мелькание коридорных светильников. Он слышал хлюпанье воды под ногами спасителей и шум работающей помпы. Его занесли в медицинский блок, положили на кушетку, сняли одежду и вогнали в сгиб локтя иглу. Капитану стало так хорошо, и он отправился в забытьё, похожее на сон.

Возвращение в реальный мир сопровождалось дикой ломотой в ступнях и кистях. Пальцы выворачивало из суставов. Капитан хотел закричать, но услышал чьё-то мычание, доносившееся со стороны.

– Капитан пришёл в себя, – раздался взволнованный женский голос. – Что, болит?

Теперь Васнецов догадался, что мычание принадлежит ему, вернее, его телу, ощущаемому отстранённо. Только боль была его. Он попытался ответить, но только изменил тембр звука.

– Я вам вколю анальгин, сейчас отпустит немного.

Сергей приоткрыл отёкшее веко. Сквозь слёзы, стоящие в глазах, он смог различить врача Кунашеву Лейсан, шприцом загоняющую обезболивающее в физраствор капельницы. Капитан хотел спросить у неё про тех, кто остался с ним на мостике, но не смог. Тело не слушалось. Ему казалось, что его губы стали огромными, как после укуса пчелы. Владеть ими совершенно не получалось.

– Всё хорошо, Сергей. Переломов у вас нет, только ушибы и обморожения. Ваше выздоровление – дело времени, – врач замолчала. – Если только это закончится когда-нибудь.

Фоном слышались удары льдин о корпус корабля. Васнецову было интересно узнать, кто управляет ледоколом. В кормовой части, непосредственно у рулей, имелась такая возможность, но каким образом прокладывали курс, выдерживая его поперёк движения огромных волн?

Сергей был не в том состоянии, чтобы размышлять. Мысли терялись, пропадали, перескакивали с одной на другую. Временами ему казалось, что он проваливается в кратковременные обморочные состояния. Боль постепенно затихла. Осталось ощущение жжения на коже и лёгкая ломота в суставах.

В коридоре раздались резкие кратковременные звонки.

– Опять! – раздался голос врача. – Сергей, если можете, возьмитесь за края кушетки, приближается большая волна.

Капитан с трудом развёл руки, до этого безвольно лежащие вдоль тела. Нащупал края кушетки и попытался ухватиться. Толстые, как сардельки, пальцы, не хотели гнуться.

– Ладно, я вас привяжу, – врач туго притянула его простынёй к кушетке. – Так будет лучше. Пойду, помогу остальным.

Сергей повернул голову набок. Рядом с ним лежали ещё несколько человек, но из-за непроходящей влаги в глазах, он не смог их опознать. Кажется, они были без сознания.

Вестибулярный аппарат подсказал, что ледокол пошёл вверх. Затрещали конструкции, испытывающие нагрузки от большого угла наклона. Секундная заминка на пике подъёма, а затем случилось то, чего подсознательно ждал Сергей. Волна обрушила на судно очередную порцию льда. Ледокол задрожал под его ударами, затрясся всем корпусом. Коридоры наполнились звуками скрежета, рвущими барабанные перепонки.

Спустя несколько секунд послышался шум бегущей с хорошим напором воды и крики людей. К счастью, это были не крики паники, а призывы к борьбе со стихией. Из положения капитана, борьба могла показаться напрасной. Сколько ещё таких ледяных атак мог пережить ледокол? Три-четыре, а затем надстройку сравняет с палубой, обнажит путь воде в машинные отделения. А если волна окажется ещё больше, то ледокол может просто похоронить под водой, накрыв его массой льда. Возможно, на краткий момент, «Север» даже сейчас уходил в воду ниже бортов.

Рядом заурчала помпа. Её звук дарил успокоение. Сергей уставился в потолок и закрыл глаза. В теле отдавались все удары и вибрации судна передаваемые через кушетку. Они затихали. Волна ушла, и в этот раз ледокол вышел победителем. Капитан закрыл глаза и отключился.

Пришёл он в себя, когда почувствовал, что ему втирают что-то остро пахнущее в руки. Это была Лейсан, в приросшей к её образу повязке и белом колпаке. Наморщив лоб, она методично втирала мазь в кожу.

– Привет, – шёпотом поздоровался капитан, с удовольствием обнаружив, что губы уменьшились в размерах.

– Ох, – врач сделала вид, что испугалась, – Вы пришли в себя, Сергей.

– Кажется, я не был в отключке, просто спал.

– Тогда вы крепко спали, раз не почувствовали, как напрудили под себя.

– Что? Правда?

– Да. Да, но в вашем положении это нормально. Организм из-за переохлаждения какое-то время не функционировал привычным образом, Вы отекли, а потом, когда всё нормализовалось, почки включились в работу. К тому же вам влили большое количество глюкозы.

– М-м-м, Лейсан, обещайте, что эта история останется между нами.

– Хорошо, Сергей, я вам её не подмочу, – даже сквозь повязку было видно, как она улыбалась.

– Спасибо. Гиппократ гордился бы вами.

– Несомненно. Я вас переверну, надо натереть спину.

– Я сам, Лейсан, я уже в силах, – капитан попытался перевернуться, но от усилий у него потемнело в газах. – Или ещё нет.

Крепкие, но заботливые руки, умело перевернули его и принялись растирать спину. Это было приятно, больше от мысли, что о нём есть кому позаботиться. Кожа на спине горела, и прикосновения отдавались лёгкой болью. Однако это был сущий пустяк после болей в отмороженных суставах.

– Сколько прошло времени с того момента, как мы попали под ту первую мощную волну? – поинтересовался капитан.

– Полтора дня, – ответила врач.

– Сколько? – Васнецов был уверен, что счёт идёт на часы, максимум десять часов.

– Да. Вот уже полтора дня мы боремся со стихией, пытающейся нас утопить.

– Я всё пропустил, – капитану стало стыдно за то, что он в сложный момент оказался таким беспомощным.

– Нет, Сергей, мне кажется, вы ещё ничего не пропустили. Люди между собой говорят, что это надолго. Климат будто бы скачкообразно поменялся и теперь останется таким на многие годы. Вы согласны с этим?

– От моего согласия ничего не изменится. Не сдох пока, и ладно. Спасибо всем вам.

– Мы думали, что все на мостике погибли. Удар был такой мощный, а потом ледокол ушёл под воду. Мы спешили на помощь к вам, но коридоры были залиты водой и перекрыты мусором. Если бы успели чуть раньше, могли бы спасти ещё кого-нибудь.

– А кроме меня, кто ещё выжил?

– Артур Тухватян, но он получил сильный удар и ещё не приходил в сознание.

– И всё?

– И всё. Выжить там было нереально. Вы были два часа на морозе. Любой другой давно бы умер, а вы выдержали. Вы – настоящий мужчина и хороший капитан.

– Человек-то я неплохой, только ссуся и глухой, – нашёл в себе силы пошутить капитан.

Лейсан засмеялась.

– А у меня хорошие новости – волны пошли на спад.

– Серьёзно?

– Да, уже два часа не было таких огромных волн. Ваш этот помощник, как его, со смешной фамилией.

– Перепечка?

– Да, он, новенький. Решил, что шторм будет слабеть к полюсам, держал курс в этом направлении и оказался прав. А может быть, это шторм заканчивается? – пожала плечами врач.

– Интернет не появился?

– Нет. Связи никакой, кроме навигационной со спутников.

– Угу, – неопределённо хмыкнул Васнецов. – А гляжу, тут народу гораздо больше, чем я и Тухватян.

– Это почти всё журналисты. Либо обморожения, либо разные травмы. Многие, кто оказались в каютах с внешней стороны, попали под удар. Из-за деформации стен некоторые двери заблокировали вход в каюты, поэтому спасли их с запозданием. Троих не успели.

– М-м-м, понятно, – капитан приподнял голову и вдохнул. Где-то под рёбрами глубокий вдох отдался резкой болью. – Когда думаете выписывать?

Лейсан стянула с лица повязку, удивлённо посмотрела на макушку капитана и негромко рассмеялась.

– Вы посмотрите на него, мир катится в тартарары, а он думает о выписке. Лежите, пока есть такая возможность. Неизвестно, что ждёт нас впереди, совсем неизвестно, – врач окинула взглядом палату и своих пациентов. – Может быть, это все, кто остались от человечества.

– Не драматизируйте, Лейсан, человек такая тварь, что сразу не выведешь.

– Вы, капитан, точно из их числа. Два часа в ледяной воде и живы, получили небольшие обморожения и идёте на поправку на глазах.

– Водичка была тёплой. Считайте, что я нежился в ней.

– Бр-р-р! – Лейсан передёрнула плечами. – Жуть. Кстати, вода, которая затекает внутрь, очень грязная, после неё на полу остаётся тёмный слой. Как думаете, почему?

Капитан задумался. Факт, что уровень воды поднимался, был неоспоримым. Приборы не умели врать. Следовательно, вода бралась из других океанов и почему-то поднималась к полюсам. В Атлантике она была не намного грязнее, чем в Северном Ледовитом, следовательно, причиной грязных примесей мог быть ураганный ветер, сдирающий грязь с материков.

– Я думаю, что вода грязная из-за ветра. Его силы достаточно, чтобы сорвать с поверхности всё, что можно. Ветер же является причиной шторма, выгоняя воду из океанов к полюсам. У нас же нет ветра?

– Вроде, нет. По крайней мере, такого, какой показывали по интернету.

– По идее, вода на самом деле должна стать более тёплой. Было бы интересно измерить её температуру.

– Да ладно вам, Сергей, лежите. Я закончила. Давайте, я помогу вам перевернуться на спину.

– Спасибо, Лейсан. Очень приятно, что вы так заботитесь о своих пациентах.

Врач вернула капитана в прежнее положение. Сергей впервые чувствовал себя таким беспомощным, что даже смог живо представить свою старость, с утками, сиделками и прочими атрибутами.

– Ну уж нет, лучше пулю в лоб, – прошептал он, не подозревая, что его услышат.

– Вам плохо? – испугалась Лейсан, думая, что у капитана вернулись боли.

– Мне хорошо, это воображение представляет, что я могу остаться таким надолго.

– Не изменяйте себе, Сергей, судну нужен капитан, настоящий.

– Хорошо, самому себе я не изменял ещё ни разу, поэтому не переживайте. Я бы хотел пообщаться с командой, чтобы узнать, что происходит.

– Вам ещё рано, Сергей, вы слабы. Я вас покормлю, сделаю укольчик, чтобы вы поспали, а потом приглашу кого-нибудь.

– Похоже, я видел что-то такое в одном фильме. Вспомнил, он назывался «Отчаяние».

– Сергей, ваше сознание сейчас ищет негатив, чтобы оправдать собственную беспомощность. Скоро вам станет намного лучше, – Лейсан отошла от бессознательного пациента, которому делала какие-то процедуры и присела на стул рядом с Васнецовым, пристально глядя ему в глаза.

– Доктор, мне хорошо, просто я синефил законченный. Был.

– Кто? Синефил? Звучит примерно, как синегнойная палочка.

Васнецов попытался засмеяться, но из его груди вырывались какие-то прерывистые лающие хрипы, отдающиеся болью в грудной клетке. Врач, испугавшись за состояние больного, чтобы успокоить капитана, положила ему руки на грудь.

– Сергей, вам ещё рано смеяться.

– Так не смешите, – капитан прекратил «лаять», и улыбался через гримасу боли. – Есть захотел, – произнёс он неожиданно, будто с ним случился позыв иного рода.

Врач резко вскочила и выбежала в коридор. Вернулась через минуту, надела на лицо повязку, висящую до этого на одном ухе.

– Сейчас принесут. Бульон из креветок.

Гости любили экзотику, но капитану она стояла поперёк горла. Он с удовольствием поел бы куриного бульона, приняв перед ним рюмку холодной водки, чтобы усилить эффект распространения по телу внутреннего тепла. Его отец так делал, для профилактики простуды, вернувшись с зимней рыбалки. Обычно, ему это помогало.

Бульон принесли в бутылочке. Лейсан вставила в неё один конец силиконовой трубки, а другой поднесла ко рту капитана.

– Тяните, – предложила она.

Сергей недовольно нахмурился.

– Я совсем как младенец. Ссусь, и ем из бутылочки.

– Временно, – успокоила его врач.

– Надеюсь, – капитан поймал губами трубку и приступил к трапезе.

Лейсан оставила его, чтобы помочь другим пациентам, некоторые из которых начали подавать признаки жизни. Калории потекли по организму, насыщая его энергией. Чувствовалось, что ни одна из них не пропадёт зря. В борьбе тело потеряло столько сил, что одной бутылкой бульона было не отделаться. Вскоре в трубке зашумел воздух. Сергей допил бульон.

Лейсан подошла и отставила бутылку в сторону.

– Если сможете уснуть, то лучше всего это сделать, – посоветовала она.

– Хорошо, – Сергей, не успев сомкнуть глаза, почувствовал, что проваливается в забытьё. На этот раз оно было приятным и лёгким.

Он проснулся от того, что было тихо. Он слышал сопение соседей, но не слышал грохота бьющих в борта льдин. Врача не было, и спросить насчёт обстановки соответственно не у кого. Сергей попытался прислушиваться, чтобы понять, что происходит вокруг, но звуки, доносящиеся извне, не помогли построить в голове цельную картину. Сергей хотел, но боялся предположить, что стихия угомонилась. Ему думалось, что произошла поломка двигателей и теперь ледокол просто дрейфует вместе со льдом.

По коридорам раздавались шаги и людской говор, часто на иностранных языках. Однажды он почувствовал качку, но она прошла почти незаметно. Ледокол едва колыхнулся и вновь затих. Сердце наполнилось приятными предчувствиями.

Наконец появилась врач. Без повязки её лицо выглядело уставшим. Тёмные круги под глазами, морщина между бровей.

– Проснулись? В туалет хотите?

– Уже сходил, – пошутил капитан.

Лейсан замялась.

– Шутка, – поспешил успокоить её Сергей. – Хочу, но думаю, справлюсь с этим самостоятельно. Дайте мне посуду.

– Конечно, – врач кинулась под кушетку и достала оттуда большое пластиковое ведро, явно не медицинского назначения.

– Я себе не так представлял утку.

– Где же её взять. На ледоколе утки не предусмотрены. Может вам всё же помочь?

Лейсан напряглась, когда Сергей сделал попытку сесть.

– Я сам. Хватит уже позориться перед дамами.

Ему удалось. В руках появилась сила, хотя ещё и далёкая от прежней. Сергей сел. Закружилась голова, в ушах засвистело.

– Это только у меня так свистит или вы тоже слышите?

– Это слабость, Сергей.

Состояние напоминало «отходняк» после наркоза. Та же отстранённость от собственного тела. Заторможенность и неловкость движений, хаотичное вращение мыслей.

– Стоп! – скомандовал себе капитан.

Мысли на полном скаку споткнулись о команду. Через несколько секунд раздалось журчание.

– Отчего так тихо? – спросил Сергей, не закончив процедуру облегчения.

– Вы о чём? – не поняла Лейсан.

– Ну, явно не о журчании. Я не слышу шума шторма.

– Он почти закончился.

– Да? Слава Богу, – Сергей облегчённо вернулся на кушетку. Вертикальное положение здорово измотало его.

– Вы всё? – поинтересовалась врач.

– Угу. Простите, что причиняю вам такие неудобства. Обещаю, как выздоровлю, объявлю вам благодарность.

– Хватит, Сергей. Любая работа отвлекает меня от мыслей о доме. В заботе о вас и о них я стараюсь забыться.

– У вас взрослые дети?

– У меня уже внуки, – печально призналась врач.

– Вам нужен отдых, Лейсан. Вы выглядите уставшей. Попросите вас сменить.

– Спасибо. Я как раз собиралась это сделать.

– И позовите мне, пожалуйста, кого-нибудь, кто управляет судном. Хотелось бы узнать, как обстоят дела.

– Хорошо.

Врач удалилась, а через минуту в дверь постучали.

– Открыто, – негромко, чтобы не напугать остальных пациентов, произнёс капитан.

Дверь приоткрылась не полностью. В щель заглянул Перепечка.

– Заходи уже, – попросил его капитан.

– Ага, – вахтенный, немного смущаясь и разглядывая остальных, вошёл. В руках он держал листки бумаги.

– Вы ужасно выглядите, Сергей Иванович, – нетактично произнёс Лев.

– Спасибо за комплимент, однако, лучше, чем покойник.

– А, ну, да, намного лучше.

– Что происходит снаружи? – нетерпеливо спросил Васнецов. – Неужели всё закончилось?

– Э-хм, насчёт «закончилось» вряд ли, просто мы вырвались за пределы сильного шторма. Вот тут я накидал схему того, как я вижу его причины и механизм.

Перепечка вынул листок с карандашным рисунком. На нём был изображён круг и какой-то пропеллер или же лопатки реактивной турбины.

– На турбину похоже, – признался капитан.

Перепечка посмотрел на свой рисунок.

– Вы правы, это действительно похоже на турбину. Вот этот круг – это схематическое изображение окружности вокруг географического полюса. Территория относительного спокойствия. Урагана здесь нет, только его последствия в виде возгоняемых к полюсу волн. Уровень воды продолжает расти, хотя и не такими темпами, как прежде.

– Да? – удивился капитан. – Давай дальше.

– Помните, когда только начался шторм, он двигался строго от полюса? Вернее, он двигался от Канады в сторону России, через полюс.

– Помню, голову я не так сильно отморозил.

– Вот, а потом направление волн начало меняться. Угол атаки сдвигался на запад. Это становилось всё заметнее с каждой новой большой волной. Нос приходилось поворачивать на запад. Мне вскоре стало понятно, что ураган превратил Северный Ледовитый океан в огромную центрифугу, – вахтенный провёл карандашом по «лопаткам» турбины. – И чем ближе к полюсу, тем спокойнее он должен быть. И я оказался прав. Здесь почти тихо.

– Ты гений, Лев, – и это был не комплимент. Васнецов посчитал неопытного моряка очень сообразительным.

Он взял в руки рисунок и рассмотрел его. На ум пришла неожиданная догадка.

– Если это центрифуга, то в центре должна быть воронка. А ещё там должно быть полно затянутого в неё льда.

– Хм, – Перепечка посмотрел на своё художество, – про лёд я не подумал.

– А есть у вас вперёдсмотрящий, как на старых судах?

– Время от времени поднимаемся. Здесь же ни островов, ничего такого, на что можно налететь. А курс и по планшету можно держать.

Буквально после этих слов раздался крик, разлетевшийся по коридорам ледокола.

– Торосы! Огромные торосы!

Перепечка сорвался с места, оставив капитана в смятении. Ему очень хотелось подняться и взглянуть на то, что творилось вокруг судна, да и на само судно, пережившее не самые лучшие времена. Собственная беспомощность разозлила его. Васнецов попытался снова сесть, а затем и слезть с кушетки, чтобы выбраться из медицинского блока.

Сесть ему удалось. Сергей дождался, когда утихло головокружение и медленно, на вытянутых носках спустился на пол. Ноги, хоть и казались чужими, вес капитана всё же выдержали. Он сделал шаг, затем другой, цепляясь руками за кушетку.

– Надо же с чего-то начинать, – подбадривая сам себя, Сергей отцепился, чтобы перехватиться за стену.

В этот момент корабль на что-то напоролся. Его сильно дёрнуло в сторону. По корпусу разнёсся глухой удар. Васнецов потерял опору и полетел на пол, собирая по дороге медицинское оборудование. Двое соседей, что лежали без сознания, тоже свалились на пол.

По корпусу пронёсся продолжительный скрежет, затем шум глухих ударов. Не таких сильных, как во время шторма, но всё равно пугающих. Сергей поднялся на четвереньки. Дополз до лежащего на полу мужчины и с огромным трудом перевернул его на спину. До этого он лежал очень неловко, подвернув под себя руку. Капитан забеспокоился, что она останется без крови, пробудь он в таком положении достаточно долго.

Лейсан появилась спустя десять минут. Не одна. С ней была Маарика, вызвавшаяся добровольной помощницей.

– Капитан? – удивилась она, увидев Сергея, мало похожего на себя прежнего.

– Всё ещё, – усмехнулся капитан.

Женщины кинулись к больным, лежащим на полу. Водрузили их на кушетки и только после этого помогли капитану забраться на постель.

– Спасибо, дамы, обещаю отблагодарить позже, – Васнецов пытался выглядеть бодрее, чем чувствовал себя внутренне.

– Сергей, оставьте ваши обещания, это наша обязанность, – Лейсан быстро проверила температуру, коснувшись лба ладонью.

– Ну ладно, скажите, что там происходит снаружи.

– Я сама не видела, но говорят, что там горы изо льда.

– Я видела, – ответила Маарика – это такие подвижные горы до самого горизонта, колыхающиеся на воде. Течение продолжает их наслаивать.

Капитан попытался представить себе, как это может выглядеть, и механизм их образования.

– Надо идти параллельным курсом с течением, вокруг полюса, не приближаясь и не уходя далеко от торосов, – решил он. – Дайте мне связь с вахтенным.

Маарика решив, что Лейсан важнее находиться вместе с больными, отправилась выполнять распоряжение капитана. Она считала, что в такой сложной ситуации, в которой они оказались, очень важно иметь центр, принимающий решения. Пусть у неё и других журналистов статус гостей, Маарика могла наплевать на него и подчиняться ради того, чтобы ей подарили чувство определённости.

Она вернулась через пять минут с рацией. Капитан протянул за ней руки, но его пальцы-сардельки никак не хотели попадать в кнопки приёма.

– Помогите, – он протянул рацию журналистке.

Маарика нажала на кнопку вызова и поднесла рацию к лицу капитана.

– Это капитан Васнецов. Доложите, что происходит, – он нажал приём. – Кто тебе дал рацию? – спросил он у Маарики.

– Я не знаю. Они на корме сидят, говорят, что управляют кораблём. Там шумно очень, я не смогла долго находиться.

– Рад вас слышать, капитан, – это был голос Казючица, отвечавшего за связь на судне и вне судна. – Мы зацепили бортом торос, немного не рассчитали скорость подлёдного течения. Она огромна. Ломает лёд, как вафли. Мы сменили курс и идём по течению, с отклонением в один градус от центра воронки. Наше коллективное мнение сошлось на том, что в районе полюса она точно есть.

– Присоединяюсь к вашему коллективному мнению, Александр. Рад, что вы приняли управление судном и справляетесь. Спасибо.

– Не за что, Сергей. Все в этом заинтересованы.

– Какие повреждения получил «Север»? – сейчас капитана это интересовало больше всего.

Рация ответила не сразу.

– Ну, если не считать, что палубной надстройки почти не осталось, то в принципе и всё. Борта выдержали удары, воду откачиваем, в машинных отделениях всё работает. Связи с материком нет. Вот.

– Надстройки совсем нет? – капитан решил уточнить, потому что не мог представить себе такого.

– Срезало льдом, в аккурат вскоре после того, как вас вытянули с капитанского мостика. Думали, что перешли в подводный флот, когда накрыло. Еле выбрались.

– Принято, – капитан отключился. – Я всё пропустил. В тот момент, когда нужен был больше всего, я лежал и прудил под себя, – Васнецов бросил смущённый взгляд на финскую журналистку. – Простите за подробности.

– Я не поняла, что означает слово «прудил».

– И не понимайте, не надо, – капитан снова включил рацию. – Александр, есть возможность связаться с другими судами?

– Пока неясно. Я изучаю возможности.

– Ладно, не буду мешать. Я теперь на связи, сообщайте, если будет что важное.

– Хорошо, капитан.

Рация отключилась. Васнецов замер, погрузившись в мысли. Он думал не о судне и судьбе людей, находящихся в нём. Против воли лезли философские мысли о бренности существования, о бессмысленности человеческой истории, закончившейся враз. Обо всех тысячелетних человеческих потугах кроить мир и подстраивать его под себя. Какая-то неуправляемая стихия, взявшаяся откуда-то, словно в наказание по божественному указанию, окончила славный человеческий путь, обнулив все усилия. Если не будет кому рассказать о том, что на планете жили люди, то получается, что и не было их вовсе.

– Вы в порядке, Сергей? – заботливо спросила врач, заметив отрешённый взгляд капитана.

– А? Да, нормально, задумался просто. У вас, Лейсан, чего-нибудь с кофеином не найдётся? Растекаюсь, как беспозвоночный.

– Я могу принести кофе! – с готовностью предложила Маарика.

– Был бы премного благодарен.

Маарика выбежала за дверь. Лейсан подождала, когда её шаги затихнут.

– Или она гиперактивная, или вы её интересуете больше, чем другие мужчины.

– Гиперактивная, – отмахнулся Сергей. – Скажете тоже, интересуется. Я сейчас на вождя краснорожих похож, шкурка уже слезать начала. Чучело, а не мужик. Руки ещё эти, как у пухлика. Я даже в зеркало смотреться боюсь.

– Ой, а вы шутник, Сергей. Быстро поправитесь.

На кровати зашевелился человек. Врач рванулась, чтобы помочь ему. Сергей рассмотрел больного. Мужчина, с широким носом и усами, единственным, что можно было увидеть на голове, на свободном от бинтов месте. Нос со следами обморожения, красный с отстающей кожей. Правая рука завёрнута в лангетку.

Человек попросил воды на английском. Лейсан приподняла ему голову и вставила в рот трубку. Мужчина, не открывая глаз, догадался, что нужно делать. Вода забегала по прозрачной трубке.

Вернулась Маарика с чайником в руке.

– Это кофе, – предупредила она. – Горячий. Вам с молоком?

– Нет, только с сахаром.

Маарика налила кофе в чашку и поднесла её капитану.

– Справитесь? – спросила она, с лёгкой улыбкой на лице.

– Попытаюсь, – Сергей нечувствительными пальцами взял чашку. Неудобно, но он смог сделать глоток, не расплескав кофе.

– Потрясающе, Маарика. Это то, что мне было нужно.

У девушки заиграл на щеках румянец.

– Спасибо.

– Вам спасибо.

Маарике стало неудобно, будто то, что она скрывала, стало очевидно другим.

– Ну, я пойду. Я ещё помогаю на разборе завалов в коридорах. Лейсан, если что, зовите, я обязательно приду. Всего, хорошего, капитан.

– И вам, Маарика. Ещё раз спасибо за кофе.

Девушка широко улыбнулась и на выходе из помещения украдкой бросила на капитана взгляд. Сергей уловил его. Ему вдруг стало хорошо от мысли, что теперь у него есть женщина, за которой можно приударить, разумеется, после того, как он станет похож на себя прежнего.

– Гиперактивная, – по-доброму усмехнулась врач.

– Журналисты, они такие.

Через три дня, постепенно увеличивая нагрузки и передвигаясь по медицинскому блоку, Сергей смог выйти из него. Был полдень. По коридорам со свистом гулял холодный сквозняк. Капитану ассистировали Спанидис и Перепечка, готовые в любой момент оказать ему помощь. Ноги тряслись из-за атрофии мышц и слабости.

– Вы хотите дойти до лестницы? – поинтересовался Лев.

– Да. Хочу выглянуть наружу.

– Этого не потребуется, – пообещал помощник.

Примерно к центру судна холод стал невыносимым. На капитана накинули пальто, показавшееся ему намного более тяжёлым, чем обычно. Троица прошла поворот. На грязном полу со следами текущей по нему воды лежало пятно света. Васнецов поднял голову. Сквозь пробитую в потолке дыру, оттуда, где должны были находиться несколько этажей надстройки, светило низкое полярное солнце.