Юнит

Глава 8

---Вам меня не жалко? Придётся драться. Ну вот, меня убьют---

Ранним утром воздух в лесу свеж и прохладен. Весна ещё не полностью вступила в свои права и, хотя, снег давно уже растаял, от земли ещё веет холодом, как будто недавно просочившийся в неё туман пытается выползти, выбраться обратно.

Выкрашенный в армейскую расцветку автомобиль разрывает тишину утра рёвом двигателя. Внутри, держась за поручни, подпрыгиваем я, Лариса и Пашка. Последний за рулём и азартно поддаёт газу так, что мощная машина буквально перепрыгивает ствол упавшего в прошлом году дерева и ломая подлесок несётся дальше. В этой стороне от гигантского бомбоубежища дорог толком нет, но нашему транспортному средству их и не требуется. Удалившись от наземной части подземного города «Победа» на несколько километров, Пашка останавливается. Все вместе мы выбираемся и отходим в сторону от замершего неподвижным памятником самому себе автомобилю. Лариса расстилает рулон теплоизолирующей ткани. На такой можно даже зимой на снегу с комфортом лежать, а уж весной, пусть даже ранней, и подавно.

За время которое мы потратили, преодолевая несколько километров бездорожья выглянувшее солнце успело нагреть воздух. Лес вокруг не казался однообразно чёрным. Молодые зелёные листочки активно лезут со всех ветвей. Из слоя сухой, прошлогодней травы и опавшей листвы тут и там проглядывают первые зелёные стрелочки. Почки на деревьях раскрываются, выпуская листья. Пахнет клейким соком из почек, молодой листвой и влажной землёй. Приятный, хотя и резковатый, запах недавно пробудившегося от зимней спячки леса.

Пашка и я достаём из рюкзаков замотанные в пакет бутерброды. Лариса, осторожно, выгружает большой термос. Такое вот у нас троих последнее время появилось хобби - устраивать пикники в лесу. К слову, далеко не самый странный способ провести свободное время, какой выдало больное воображение пары сотен программистов, запертых в подземном городе. Нам же троим эти поездки были нужны прежде всего потому, что здесь, в чащобе, в нескольких километрах от подземного города, в нескольких сотнях метрах от автомобиля, мы могли надеяться, что сказанное здесь, здесь же и останется.

Может быть и смешная надежда в наш век потрясающего развития позволяющей незаметно подслушивать и посматривать техники. Вдобавок ещё неизвестно какими сверхъестественными возможностями обладает древняя богиня, которой мы, вроде как служим и против которой собирались устроить заговор. Всё, что нам оставалось, это утешать себя тем соображением, что мы, пока ещё, никому не интересны, чтобы стоило присматривать за нами отдельно. Достаточно придерживаться минимальных мер по обеспечению собственной безопасности и опасность разоблачения сводится к пренебрежительно малой величине. По крайней мере так мы успокаивала друг друга.

Ладно, соврал.

Так я мысленно успокаивал самого себя.

Приняв из рук Ларисы чашку с горячим, налитым из термоса, чаем, дополняю его взятым с тарелки бутербродом. Пашка, тем временем, возится с костром. Лежащие на земле ветки все прелые. Сухих найти можно, но придётся походить.

-Почему костёр разжигаю снова я?

-Ты у нас человек-зажигалка, -говорю в ответ.

Пашка крутит головой, но не отвечает. Костёр он разжигает, используя заранее прихваченное сухое горючее и пользуется для этого не даром чёрного куба, а длинными армейскими спичками. Так просто удобнее. Мы сидим вокруг костра, жуём бутерброды и пьём чай. Идиллия. Уставшие от постоянного сидения под землёй ребята выбираются в лес и радуются природе. По крайней мере именно так всё должно выглядеть для внешнего наблюдателя.

Если честно, я и правда люблю сидеть вокруг костра в лесу. А покажите мне такого городского жителя, который не любит?

Чай из термоса крепкий, наваристый и душистый. Какое-то время мы молча пьём каждый из своей чашки. Потом Лариса, не отрывая взгляда от пляшущих языков огня в импровизированном костре, проникновенно говорит: -Как же меня всё зае…!

Последние полтора месяца получились весьма насыщенными. После того как каждый программист получил от чёрного куба способность, Маша-Мокошь, отдала нас, скопом, на растерзание оперативникам. Превратившиеся на время в инструкторов, оперативники, среди которых оказались и знакомые мне Семён с Катей, серьёзно взялись за бывших повелителей массивов, объектов и указателей. По предыдущей профессии почти никто не работал. Программисты и аналитики бегали с автоматами, учились метать гранаты на точность и, разумеется, что есть сил развивали полученные способности. Причём, на этот раз, курс молодого бойца проходил горазд жёстче, чем раньше. Тогда, желающие пострелять из настоящего автомата, программисты лишь рассеивали скуку жизни в подземном городе. Сейчас же нас жёстко натаскивали, буквально вбивая необходимые навыки на уровень рефлексов.

Конечно, суперсолдат за один месяц не сделали, но какой-то уровень мы приобрели.

К сожалению, предсказания Ларисы сбывались практически полностью. Мокоши больше были не требовались программисты. А может быть потери в оперативном отделе оказались настолько велики, что она пыталась заткнуть их чем угодно. Зачем-то ей были нужны именно мы - далеко не суперсолдаты и зачаточные суперспособности здесь ни при чём, они скорее мешали, чем помогали. Как-то это было связано с тем, что мы считались частью её свиты, её ближнем кругом и поэтому возможности воздействовать на нас напрямую у чужого Игрока были меньше, чем по сравнению с любым другим человеком. Хотел бы я знать подробности, но Мокошь ничего не объясняла, а работающие с нами оперативники только гоняли нас, пытаясь за месяц с небольшим вколотить хитрую науку убить и при этом не умереть самому. Добиться каких-то особых откровений что от Семёна, что от Кати не получалось. Наверное, они и сами знали ненамного больше.

Сверхспособности, конечно, были полезны, но погоды не делали. Пашка научился выпускать из пальца струю пламени длинной в четыре с половиной сантиметра. Сухая бумага загоралась мгновенно. Мокрая ткань сводила эффект практически на нет. Может пригодиться, если тебя связали обычной верёвкой и надо её пережечь. Или если тебя ведут как заложника, неожиданное появление огня может смутить противника и поставить на несколько секунд в тупик.

Способность Ларисы более полезна. Двадцать три секунды левитации с максимальной скоростью примерно пять сантиметров в секунду. Не достаточно даже для того, чтобы перелететь через по-настоящему высокий забор. Но если надо преодолеть короткое минное поле может помочь. Или, допустим, если её выбросят из самолёта без парашюта, то она может попытаться затормозить левитацией у самой земли.

Удивительно, но даже мою бесполезную способность чувствовать воду вокруг себя инструкторы признали полезной. Если я вдруг окажусь в полной темноте, то используя её смогу прицельно стрелять, ориентируясь только на свои ощущения. Люди ведь состоят, в основном, из воды. То есть теоретически, весьма полезная способность. Практически всё обстояло не так радужно. Во-первых, после её активации у меня начинала зверски болеть голова. А, во-вторых, любой прибор ночного видения сводил мои преимущества на нет.

В общем суперменов из нас не получилось. Но, похоже, тайную войну Маша-Мокошь проигрывала с треском, если планировала бросить на чашу весов свой последний, сомнительный резерв - нас.

Нельзя было тренироваться по двадцать четыре часа в сутки. Какое-то свободное время ещё оставалось. И мы втроём тратили его чтобы посидеть вокруг костра в лесу, отдыхая от бешеного ритма и волнений. «Психологическая разгрузка и всё такое», - сказал я Семёну попросив у него разрешение выехать в лес в первый раз. В следующий раз получить разрешения было ещё легче. Мне даже разрешили воспользоваться одним из вездеходов, чтобы не бить ноги по бурелому.

Когда мы первый раз уехали далеко в лес и, вдобавок, отошли в сторону от автомобиля на котором легко могло стоять какое-нибудь следящее устройство, Лариса мрачно сказала то, о чём размышлял каждый из нас: -Мы все умрём.

-Да ладно тебе, -попытался возразить Пашка. -Оперативники тоже живут. Семёну вот скоро двести лет исполнится, а Екатерине сто.

-Конечно живут, - согласилась Лариса. -Некоторые. Но ты и я не оперативники. Ты и я - пушечное мясо. Мы должны будем отвлечь, дать возможность пройти и выполнить задачу настоящим оперативником. Может быть, как раз Кате и Семёну.

Пашка фыркнул, сделав вид, что не поверил. Он нарочито громко шумел, разжигая костёр. Тем временем я достали термос.

-Что ты хотел сказать? -спросила у меня Лариса.

-Хотел сказать?

-Только не говори, что мы зря тащились в этот мокрый лес и ты просто планировал попить чаю перед живым огнём! -пригрозила Лариса.

-Ладно-ладно, -я выставил вперёд открытые ладони. -Если честно. В свете всего происходящего... Особенно того, что сказала Лариса…

Паша поторопил: -Хватит тянуть кота за причинное место.

Я глубоко вдохнул, собираясь открыться полностью перед тем, кого считал своими друзьями: -Мы должны подумать, как можно помешать Мокоши и другим Игрокам устроить на земле большую войну!

-И как ты это собираешься сделать?

-Может быть, стоит подумать, как можно выбросить Игрока из игры? -предположил я. -Например, если убить Мокошь, она возродится? Сколько у неё вообще жизней и каковы правила?

В лесу воцарилась тишина. Едва слышно трещал костёр. Я искренне понадеялся, что нас в тот момент никто не слушал и, особенно, не слушала одна древняя богиня. Потому, что ей явно не понравится то, что я собирался обсудить у этого костра, в холодном, промозглом, ещё толком не отошедшем от долгой зимы, лесу.

Так началась традиция наших пикников.

НПС планировали убить Игрока. В идеале всех Игроков, но, для начала, хотя бы главу своей собственной фракции. Достаточно было сделать так, чтобы Мокошь выбросило из игры, и она не смогла бы вернуться в неё опять. Но как это сделать?

Нам катастрофически не хватало информации. Не имелось никакого гайда для НПС по противостоянию с Игроком. Что мы вообще могли предпринять, как отыскать необходимую информацию? У костра в холодном лесу предлагался и неизменно отвергался один способ за другим. Можем ли мы найти записи прошлых повстанцев? Не может быть, чтобы люди никогда не восставали против своих «богов». Восставать в природе людей. Но судя по тому, что Мокошь до сих пор возглавляет славянскую фракцию, то предыдущие восстания окончились неудачей. И где теперь искать записи о них и велись ли вообще эти записи? Например, лично нам едва-едва хватало смелости обсуждать что-то подобное вслух, не то, что записывать свои мысли.

-Может быть имеет смысл осторожно расспросить кого-нибудь из старожилов, с кем у нас хорошие отношения? Хотя бы того же Семёна или Катю? -предложил Пашка.

-Ага, так они и станут с тобой откровенничать, -высмеяла его идею Лариса. -Крестьянин наполеоновских времён, выживший только потому, что Хозяйка обратила на него своё внимание и та, которую оно заставила умирать десятки тысяч раз, но она всё равно боготворит Хозяйку. Да и как ты собираешься выпытывать информацию у тех, кто прожил в разы дольше, чем ты? Они же сразу поймут, что ты от них добиваешься и доложат Хозяйке.

-Сама что предлагаешь? -окрысился Пашка.

-Потихоньку вербовать остальных, -предложила Лариса. -Расширить наш круг заговорщиков. Три головы хорошо, а тридцать три ещё лучше. Кто-нибудь что-нибудь да придумает.

-Или сдаст нас с потрохами!

-Ну или так.

-В конце концов у нас почти всегда остаётся минимум одна возможность проверить экспериментальным путём, -примирительно сказал я. -Нож, пуля, граната или даже ядерная бомба. Город Победа - военный объект. Здесь можно найти практически любое оружие.

-А потом она воскреснет и, хуже того, воскресит тебя, чтобы как следует спросить, как же так получилось, что у неё теперь на одну жизнь меньше, -ехидно заметил Пашка.

-Воскрешать мёртвых Мокошь вроде бы не умеет.

-Если она никогда этого не делала у нас на глазах, то это ещё не означает, что она не умеет в принципе.

-Так что же нам делать? Неужели выхода нет? Так ведь не бывает, чтобы не было совсем никакого выхода?!

-Не знаю! Давайте думать дальше.

И мы думали, предлагая один невероятный способ за другим и тут же критикуя его.

Если Маша-Мокошь тайно наблюдала за нами, то она, должно быть, ухохатывалась с наших нелепых потуг играт в заговорщиков. Тоже мне благородные революционеры и низвергатели богов. Ни одного стоящего плана нет, зато страха полные штаны. Покорно молчали, предполагая, да что там, пребывая почти в полной уверенности, что действия Игроков ведут мир к большой войне, мы хоть как-то зашевелились только тогда, когда опасность начала грозить лично нам.

-Надо выбираться в реальный мир, -высказал Пашка.

-Выберешься ты и что дальше? Подашь протест в ООН если он там только существует? Пожалуешься на негуманное обращение с компьютерными персонажами? Потребуешь уровнять права НПС-а и человека? Создашь движение «жюв» - жизни юнитов важны?!

-Но ведь мы разумные существа, -с какой-то детской обидой скащао Пашка. -Ничуть не глупее любого Игрока.

-Откуда знаешь, что не глупее? -спросила Лариса. -Да и вообще: жаловался раб на рабовладельца… У нас ситуация и того хуже.

Чай остыл, бутерброде съедены и костёр скоро погаснет. Пора возвращаться обратно в бомбоубежище. На вечерней тренировке инструкторы из оперативников опять начнут гонять нас так, что любые мысли вылетят из головы, точно шарики из мелкой коробочки, которую держишь в руках пытаясь бежать. Пожалуй, это и к лучшему. Меньше времени думать - значит меньше времени бояться, рефлексировать, тщетно, по десятому кругу, перебирать варианты и беспомощно злиться.

Не люблю беспомощную злость. Наверное, каждый из людей про себя думает, что он и есть главный герой своей собственной истории. Вот взять тебя, читатель, ты так думаешь, считаешь себя героем своей истории? Ты уверен, не умом, так хотя бы сердцем: чтобы не случилось, но закончится всё хорошо и конкретно с тобой ничего по-настоящему непоправимого не случится, верно?

Так и будет.

Поверь, именно так оно всё и будет: закончится хорошо и ничего по-настоящему непоправимого не случится, -убеждал я себя наматывая круги по подземному спортивному комплексу в полной амуниции и с автоматом в руках, а это почти плюс тридцать лишних килограмм.

В наушниках прозвучало неожиданное: -Заканчиваем.

Чего это заканчиваем? По моим прикидкам оставалось ещё часа два - два с половиной издевательств, то есть тренировок, над личным составом.

-Через полчаса общий сбор во второй большой комнате, -уточнил в наушниках голос Семёна.

Машинально подтвердив получение приказа, добегаю последний круг, после чего сдаю оружие и броню в оружейную. Приняв душ и переодевшись, захожу во вторую большую комнату - настоящий лекционный зал рассчитанный на пару сотен человек. Нахожу место, сажусь и, обратив всё внимание на кафедру, где топчутся наши инструкторы, ожидаю начало вводной. Похоже именно сейчас мы узнаем, что нас может ожидать в самом ближайшем будущем.

Мои предположения подтверждаются. В зал входит Мокошь и о чём-то разговаривает с инструкторами. Тем временем положенные полчаса истекают. Над рядами собравшихся не то солдат, не то программистов и аналитиков, стоит лёгкий гул разговоров в половину голоса. Всем интересно, зачем нас здесь собрали. Вряд ли остальные глупее меня. Каждый понимает, что сейчас, прямо сейчас, ему расскажут его ближайшее будущее. И малодушный голосок откуда-то изнутри трусливо просит: -Может не надо? Давайте завтра? Не хочу ничего знать, незнание благо!

Шевеление среди инструкторов закончилось. Значит сейчас начнётся.

Если бы слово взяла Екатерина, то она бы начала речь словом «товарищи». Но микрофон первым взял Семён и он сказал: -Соратники! Да-да, я считаю вас своими соратниками. Воинами готовыми сражаться и победить…

Это была на самом деле хорошая речь. Я даже вдохновился, немного.

На самом деле Семён всё правильно говорил. Родившийся во время первой отечественной и прошедший от и до вторую отечественную войну, он лучше нас, детей постперестроечного времени, знал, что такое долг и что такое война. Другое дело, что вместо войны ради защиты своей Родины мне предлагали воевать ради победы Маши-Мокоши в каком-то дурацком турнире в реальном мире, до которого нам, как НПС, совсем не было никакого дела. Вот только есть одна тонкость. Вне зависимости от моего желания скоро придёт время и города запылают. Я не хочу, чтобы пылали чужие города, не желаю им этого. Но самое главное: я должен сделать так, чтобы не горели мои родные города. И выхода нет.

И может быть теперь подлостью будет как раз отказаться поджигать чужие города, потому, что в противном случае запылают твои собственные.

А, впрочем, я сейчас рассуждаю так, будто меня кто-то спрашивает. Но ни меня, ни кого другого никто не спрашивал. Нам ставили задачу. Боевая задача для программистов. В любой другой ситуации я бы только посмеялся, но это касалось меня лично и смеяться почему-то совсем не хотелось.

-Тип планируемой операции: диверсия. Цель - разрушение бостонского единого центра управления системами противовоздушной и противоракетной обороны, -закончив вводную часть, инструкторы, описывали задачу. -Велика вероятность нахождения на объекте Игрока, то есть лидера американской фракции. В частности, поэтому, задействовать в операции войска спецназа не представляется возможным. Действовать придётся нам с вами, -честно призналась Екатерина. -Роль всех прочих войск, состоящих из обычных людей, сугубо вспомогательная. К непосредственному участию в штурме бостоновского центра управления они не допускаются, так как в случае встречи вражеского игрока или его апостолов ничего не смогут им противопоставить.

-Апостолов? -подумал я. -Каких ещё апостолов?

Однако вводная продолжалась и пришлось сосредоточиться на ней.

Идти предстоит шестью группами. Всего перед нами стояло три задачи: разрушить центр связи, привести в негодность автономный реактор и уничтожить парк суперкомпьютеров. По одной задачи на две группы, одна страхует другую. Выполнение любых двух задач превращало единый центр управления американскими ПВО и ПРО в пустышку, открывая небо штата Массачусетс и соседних штатов.

-Столкнувшись с лидером вражеской фракции попытайтесь как можно скорее вывести его из игры. Опасайтесь его возможностей изменять реальность на своей территории. Непосредственно с вами, вашим снаряжением и вашим оружием он ничего поделать не сможет, но может изменять окружение. Превратить лестницу в сколькую горку или убрать пол так, что вы провалитесь сквозь него и так далее.

Кто-то из зала поднял руку и спросил: -Уточните, можно ли убить враждебного Игрока. Имею в виду: он вообще уязвим для нашего оружия или же стоит сосредоточиться на уничтожении его ближайшего окружения, а с самим Игроком постараться не связываться?

Я увидел, что это Пашка поднял руку и спрашивает. Безумец! Наглец! И отвечая ему слово взяла сама Мокошь. -Конечно, нанести реальный вред Игроку вы не сможете, но чтобы возродиться в игре ему потребуется некоторое время.

-Какое время? - уточнил Пашка в край осмелев.

-Достаточное для успешного завершения операции, -отрезала Мокошь.

-Как рекомендуется уничтожать вражеского Игрока и этих его апостолов?

-Просто стреляйте из всего, из чего сможете. Огневой вал лучшая тактика.

-Нужно ли опасаться того, что фактически бессмертный Игрок поведёт себя как камикадзе, то есть попытается уничтожить одну из групп ценой своего краткого пребывания за пределами нашего мира? -этот вопрос задала уже Лариса.

В этот момент я гордился своими друзьями. Благодаря их смелости, сегодня мы узнали о наших настоящих врагах, Игроках, больше чем за все предыдущие годы! И самое главное, что полученные сведения вполне надёжны так как выданы Машей-Мокошью, то есть одним из игроков и в той ситуации, когда ей самой крайне выгодно сообщать нам только правдивую информацию.

После небольшой паузы, древняя богиня ответила: -Вероятность того, что вражеский Игрок пойдёт на гибельный для себя прорыв минимальна. Каждая смерть накладывает довольно неприятные, долгоиграющие дебафы. Словом, он, скорее, будет защищать свою жизнь и осторожничать, чем решит пойти в самоубийственную атаку.

Дальше последовали технические подробности. Разделение на группы, изучение карт бостонского центра управления, примерной численности охраны и так далее. С завтрашнего дня должны будут начаться тренировки на полигоне, где техники прямо сейчас собирают макеты узловых мест центра управления.

Напоследок Мокошь пообещала всем различные плюшки после успешного завершения операции. Это было довольно мило с её стороны учитывая, что возможности отказаться от участия ни у кого из нас не было.

Две недели. Всего через две недели я буду штурмовать бостонский центр управления противоракетной обороной. Невозможно поверить! Какая-то фантастика, -думалось мне пока я лежал на кровати, готовясь ко сну.

А ведь меня могут убить, -подумал я. -Учитывая, что Мокошь умудрилась потерять почти весь оперативный отдел ещё до начала чего-либо серьёзного, вероятность погибнуть, наверное, должна быть довольно высока.

Мне вспомнилось как в одной старой игре, в русскоязычной локализации, посылаемые в бой крестьяне говорили: Придётся драться. Ну вот, теперь меня убьют. Вам меня совсем не жалко?

Когда я играл в ту игру, мне было совсем не жалко крестьян. Бойцы они, наверное, наихудшие из возможных, но если требовалось заткнуть прорыв прямо здесь и сейчас, то частью крестьян можно пожертвовать.

«Вам меня совсем не жалко?»

Кто же знал, что однажды, в роли компьютерного юнита окажусь я сам.

«Придётся драться».

Значит придётся.

«Ну вот, теперь меня убьют»

А может быть и нет.

Поживём - увидим. Я засыпал. Последней чётко оформленной мыслью было позвонить своему двойнику и рассказать где находится подземное убежище и как до него можно доехать. Пусть попробует спасти родителей и сестру, если успеет перед тем как что-нибудь начнётся. На тот случай если меня самого, во время бостоновского штурма, унесёт в валгаллу для программистов гарбадж коллектор. Впрочем, это мы ещё посмотрим кто именно попадёт под алгоритм сборки мусора и удаления из памяти неиспользуемых объектов на которые больше не имеется ссылок со стороны других объектов.

Как сказало нечто, из неинициализированной области памяти на которую случайно показал ошибочно установленный указатель: -Всех очищу, один останусь!

--Нужно больше золота, милорд. И ещё древесины!--

К счастью или же к сожалению, но наш американский вояж отменился ещё даже толком не начавшись. Вместо того, чтобы самим ехать с визитом, мы оказались вынуждены принимать гостей у себя.

Честно говоря, не знаю, может быть так и было задумано: якобы самим готовиться к нападению, а, на самом деле, заманить врага в хитроумную ловушку. Или, может быть, крайне удачно сложились обстоятельства. Кто-то что-то перепутал, и вражеский Игрок напал на подземный город Победа раньше, чем мы улетели громить бостонский центр управления. В конце концов, как гласит известный интернет-мем, «нельзя недооценивать предсказуемость тупизны». А, между прочим, дураки есть явление межнациональное. Они не только у нас в штабах сидят, но и у них там тоже, попадаются.

Словом, получилось так, что не успели мы погрузиться в поезд, который должен увести нас в ближайший нормальный город имеющий аэродром, подходящий для посадки и взлёта больших военных транспортных самолётов, как командиры групп, из числа старослужащих оперативного отдела, сначала резко забегали, а потом приказали спешно выгружаться из поезда обратно.

Назад, к убежищу, помчались на тех же грузовиках, в которых приехали на вокзал. Сначала никто не понимал, что происходит, но, пока ехали, новости успели распространиться. Оказывается, не одной только Маши-Мокоши пришла в голову замечательная идея бросить своих оперативников (и нас) на превентивное уничтожение важнейших объектов чужой инфраструктуры. Точно такая же мысль пришла в голову какому-то другому Игроку, и он справедливо рассудил, что чем впоследствии пытаться ковырять твёрдый орешек гигантского бомбоубежища ядерными ударами, логичнее разгрызть его изнутри и заранее.

Нам ещё повезло, что мы не успели далеко уехать и успевали вернуться в темпе вальса.

Боже, как сильно нам повезло (конечно, если именно в этом не заключался тайный план Мокоши).

Не доезжая до наземной части подземного города, мы выбрались из грузовиков и разбились на группы. Благо всё было обговорено заранее для штурма бостонского центра управления. Как оказалось, план довольно неплохо подходил для штурма своего собственного подземного города, частично захваченного противником.

В наземную часть входили осторожно, готовые к тому, что враг выставил заслон, чтобы задержать нас. Главный лифт застопорен и не работает. Вход в транспортный лифт взорван, видны следы боя. Это не проблема. Возможностей войти и выйти из подземного города достаточно много.Разбиваемся на группы по двадцать – тридцать человек в каждой. Я в группе с Ларисой и Пашкой. Наш командир – Екатерина. Сверхсовременная броня «ратник плюс» превращает каждого из нас в безликую статую из текучего металла. Шлемы закрыты, лиц не различить, но мне точно известно кто есть кто. В дополненной реальности фигуры союзников окрашены в зелёный ореол и над каждой подписан позывной, словно в дурацкой компьютерной игре. Враги должны будут окраситься в красный. Никогда не любил сражаться в приближенные к реальности стрелялки вроде того же контрл-страйка. Мне больше по душе фантастические шутеры, но, похоже, придётся играть в то, что предлагают, без возможности отказаться.

Перед тем как пройти в один из запасных входов, с виду не поврежденный, Екатерина поднимает руку вверх, призывая к осторожности. Вход заминирован. Если бы мы влетели не подумав, то могли бы все остаться под рухнувши плитами схлопнувшихся верхних этажей. К счастью, в отличии от нас, Катя умелый оперативник с активным стажем длинной больше чем в половину столетия. Она сумела распознать ловушку и, чуть позже, обезвредила её. Дальше путь свободен, но кто знает, нет ли ещё одной западни в глубине коридоров?

Спускаемся по широкой лестнице, страхуя впередиидущих. По пути попадаются тела наших солдат. Странно, но по их позам создаётся впечатление будто их убили перестреляв как в тире. Боя, как такового, не было. Трупов нападавших тоже не видно. Похоже будто часовых и охрану подземного города как-то загипнотизировали, погрузив в лёгкий транс, очнуться из которого они не успели.

Идём дальше. Позади верхние этажи, призванные служить буфером в случае прямого попадания по подземному городу. Катя ещё дважды замечает и снимает минные ловушки. Не понимаю, как это у неё получается. Мины совершенно не заметны. Наш командир словно заранее чует ждущую свою жертву смерть.

Первое боестолкновение, сколько его не ждёшь, всё равно происходит неожиданно. Два сливающихся со стенами и полом силуэта успевают сделать буквально по паре выстрелов до того, как одного из них срезает очередь Кати, а в другого палят, кажется, два десятка человек. С нашей стороны, увы, не без пострадавших. Андрей поймал пулю в живот. Броня показала себя хорошо и парень остался жив, но минимум одно ребро у него треснуло. Катя приказывает Андрею использовать стимуляторы и обезболивающие. В ближайшие четыре часа он может не обращать особого внимания на рану, а за это время всё так или иначе решится.

Осматриваем нападавших. Те занимались установкой ещё одной минной ловушки и заметили наше появление слишком поздно. Не могу определить кто это. На броне никаких обозначений. Лица европеоидные, белые. Американцы? Англичане? Немцы или французы? Хотя нет, кажется, кто-то мне говорил, что игравший за Францию Игрок слился и последние семьдесят лет французская нация находится под управлением ИИ. В любом случае сейчас не время для размышлений. Нужно идти дальше.

Слышно, как ниже, в нескольких местах, идёт бой. Короткие, злые очереди отдаются гулким эхом в пустых коридорах. Звук разлетается далеко. По указанию Кати делимся на команды по пять человек. Я, Лариса, Пашка, Денис и Лена идём к центру управления ядерным реактором подземного города. Сейчас реактор находится в спящем режиме, вырабатывая проценты от своей полной мощности. Он прекрасно защищён и почти безопасен. Но всё-таки, если очень сильно постараться, то его можно испортить. Нет, не взорвать, а всего лишь окончательно заглушить. Но и так очень мало хорошего. Без энергии подземный город станет практически бесполезным.

Сверяясь со схемой коридоров, идём быстрым шагом. Денис впереди, Ленка позади, остальные страхуют.

Едва заметное движение по курсу, но сенсоры дворы улавливают и обводят красным. Денис стреляет. Мелкий, похожий на паука, дрон разлетается осколками. Плохо, нас заметили.

Секунду стоим, ощетинившись стволами. Затем, как учили, торопливо стараемся убраться подальше от засвеченного места, сворачиваем в соседний коридор, откуда тоже есть путь к центру управления энергоснабжением города.

Попытки скрыться тщетны. Едва завернув за угол, Денис отпрыгивает назад, сопровождаемый треском очередей. Пашка и Лариса, практически синхронно, бросают гранаты. Ленка ощупывает Дениса, трясёт его: -Жив? Ранен?

К счастью всё обошлось. Пару скользящих попаданий броня выдержала.

Я заканчиваю раскладывать щит, который до этого тащил в сложенном виде на спине. Прикрываясь щитом, осторожно выглядываю за угол, но там никого нет. Противник решил отступить. Сбежал или заманивает нас в западню? Не важно. Наша задача - отбить центр управления энергоснабжением и удерживать его.

Идём дальше. Ходить с разложенным щитом неудобно, но что поделать. Лучше так, чем нарваться ещё на одну огневую засаду или получить в живот выстрел из гранатомёта.

Проходим мимо старой, потускневшей надписи на стене печатными буквами: «Боец, берегись. Враг может быть ближе чем ты думаешь!». Несмотря на напряжённую обстановку не могу удержаться от улыбки. Но всё-таки действительно, следует поберечься.

Впереди слышна пальба и хлопки гранат. Где-то совсем рядом развернулось сражение. Центр управления энергоснабжением уровнем ниже, но звуки боя доносятся из другого места. Необходимо решить продолжить ли выполнение полученного задания или сначала помочь своим, а затем уже идти к центру управления? Связаться с Катей и спросить у неё совета невозможно. Дальняя связь надёжно глушится, а внутренняя сеть подземного города недоступна. Кое-как разговаривать друг с другом получается на расстоянии не дальше полусотни метров.

-Сначала посмотрим кто там стреляет, -говорит в общем канале Лариса, пробиваясь сквозь трех помех.

Кивая, я иду вперёд, проходя мимо спуска на нижний уровень.

Длинный коридор практически весь усеян телами нападавших. Их здесь осталось лежать где-то десятка три, не меньше. Тела будто бы разорваны изнутри, словно вся кровь несчастных вдруг разом вскипела, а кости разлетелись осколками. Как такое могло произойти?

Но долго разглядывать трупы не дают звуки совсем близкого боя. Кто-то лупит из чего-то более крупнокалиберного чем обычный автомат. Короткие, в пару патронов очереди, попадают в стены, порождая громкое, взаимно перекрывающееся эхо.

Ленка снимает и подбрасывает разведывательного дрона. Маленький летающий беспилотник деловито жужжит зависнув на уровне лица, ожидая указаний. Такой дрон у нас всего один на пятёрку, поэтому приходится заботиться о его сохранности. Получив команду, беспилотник заворачивает за угол и летит дальше по коридору, стараясь держаться у самого потолка, где он менее заметен. Впереди пост из двух человек. Они замечают наш дрон и сбивают его. Но перед тем как они успевают подготовиться, сразу четыре гранаты из подствольников отправляются в короткий полёт. Взрывы не успевают стихнут, как мы дополнительно поливаем очередями и без того упавшие на землю фигуры. Пост уничтожен, но теперь те, что ведут бой дальше, зажимая наших в районе жилого подуровня для энергетиков, знают, что мы хотим ударить им в спину и успевают подготовиться к встрече с нами.

Времени на раздумья совсем нет. Время дороже золота. Всей кожей ощущая, как проходят, пропадают драгоценные мгновения, я бегу пока не выбегаю на относительно широкое пространство. В общем зале, куда сходятся не меньше четырёх коридоров, стоит крупнокалиберный пулемёт, нацеленный на один из выходов, к счастью не тот, из которого выбегаем мы. Врагов примерно полтора десятка. Большая часть из них держит под прицелом тот же выход, куда смотрит пулемёт. Но некоторые успевают обернуться и какое-то невыразимо короткое мгновение мы смотрим друг на друга. Потом я нажимаю на курок. Мои друзья стреляют. Они стреляют. Пулемётчик пытается развернуть свою бандуру, но не успевает, ловит очередь и складывается будто переломленная пополам соломенная кукла. Бой в закрытом пространстве это всегда лотерея. Внезапный встречный бой в закрытом пространстве на короткой дистанции лотерея вдвойне. Кто погибнет, кто останется жив выбирает случай и всё твое умение может лишь немного изменить вероятность в твою пользу.

Нам везёт. Я понимаю, что до сих пор жив и, кажется, даже нигде не ранен. Одновременно с нашей атакой, как только замолчал пулемёт, те, кого враги зажали в тупиковом туннеле атаковали тоже. Получился слаженный удар с двух сторон. Враги все перебиты. Или неподвижно лежат или корчатся на полу. Только одна фигура стоит почти в центре зала, как будто памятник на городской площади. Перевожу ствол на неё, стреляю, но она словно заговорённая, пули проходят мимо.

Ко мне подключаются Ленка и Пашка. Втроём мы поливаем длинными очередями, но пули словно живые, летят куда угодно, только не в последнего оставшегося противника. Он выбрасывает вперёд руку и, внезапно, граната в подствольнике у Ленки взрывается. Её отбрасывает в сторону, меня и Пашку тоже. Но не успевает последний оставшийся враг ничего сделать как на выходе из туннеля появляются солдаты и, присев на одно колено для устойчивости, раз за разом полосуют чужую фигуру короткими очередями на один-два патрона.

Они стреляют, но он всё не падает. На секунду мне становится страшно. Подсвеченная красным цветом в дополненной реальности фигура противника представляется инфернальной и бессмертной. Но следом за солдатами, из туннеля выходит Мокошь. Одно движение её руки и казавшийся неуязвимым противник взрывается изнутри, также как все те тела, которые мы видели недавно.

Пытаясь разобраться где у меня руки, а где ноги и всё ли цело, поднимаюсь и открываю забрало шлема.

-Быстрее, в центр управления энергоснабжением, -командует Мокошь. -Нельзя им позволить окончательно заглушить реактор!

-Кто, кто это был?! -выдавливаю из себя слова.

Древняя богиня не удостаиваем меня ответом, но идущий следом за ней один из оперативников коротко бросает: -Один из апостолов.

Какого хрена у противника есть эти непонятные апостолы, а у нас нет? -думаю я. -Не принимать же в расчёт те бесполезные огрызки суперспособностей которыми нас одарил чёрный куб!

Не останавливаясь, Мокошь и её небольшая свита идут к центру управления. Чувствую, как неведомая сила буквально тащит меня следом, требуя, чтобы я шёл и выполнял прямой приказ лидера своей фракции.

Этой непреодолимой силе буквально невозможно противостоять. Меня хватает только на то, чтобы проверить состояние копошащихся на полу товарищей. Пашка - ранен, контужен. Ленка - тяжело ранена. Денис - мёртв. Лариса рядом со мной. Кажется, будто я через опущенное забрало вижу её безумный взгляд. Она тоже не может сопротивляться приказу, и мы вдвоём бежим следом за ушедшей вперёд Мокошью, бросив раненных товарищей. Эта сила, непреодолимая сила прямого приказа лидера твоей фракции вытесняет все помыслы и мысли, требуя только лишь одного - во чтобы то ни стало выполнить полученный приказ.

Дальнейшее будто в тумане. Я не чувствую себя собой. Нет страха, как нет и волнения. Из туннеля, вместе с Мокошью, вышло шестеро бойцов. Два оперативника и четверо техников, видимо случайно попавшихся ей по пути и захваченных силой её слов. Плюс я и Лариса. Всего восемь человек. Захваченный центр управления энергоснабжением охраняет неполный десяток. Троих часовых Мокошь взрывает изнутри. Не успевают их останки стечь по стенам, а я уже вбегаю внутрь. Гранату вперед себя не бросаю, так как следует, по возможности, избегать дополнительных разрушений. Вместо этого, едва вкатившись внутрь, не выпрямляясь, с пола, открываю прицельный огонь по подсвеченным красным цветом человеческим фигурам. Каждый мой выстрел бьёт точно в цель. Ни одного промаха.

Вместе со мной, в комнату, влетает Лариса, используя свою способность к кратковременной левитации. Из необычного положения под потолком, она, как и я, расстреливает замешкавшихся противников, не тратя ни единого патрона даром. Следом за нами вламываются оперативники и техники, а за ними входит Мокошь, но к её появлению уже всё закончено. Остались лежать только трупы захватчиков. Второго апостола среди них здесь не было.

Из меня будто выдернули разом все стержни. Сила выполненного приказа отпускает. Я вспоминаю об оставшихся лежать в коридоре раненых товарищах и бегу назад. Вместе с Ларисой мы встречаем на половине пути оклемавшегося Пашку. Он тащит за спиной Ленку. Но когда я снимаю её, а Лариса, расстегнув броню, пытается оказывать первую помощь, мы видим, что Ленка уже умерла.