Юнит

Глава 17

Танки на шахматной доске

Ожила рация и голосом Семёна потребовала немедленно собраться у машин. Сигнал кодированный и вряд ли его получится отследить или расшифровать. Тем более, что после сеанса связи с Москвой и засевшей там, среди позолоты, мрамора и гранита, Мокошью, соблюдать режим радиомолчания не имелось необходимости. Этот сеанс связи, через уцелевшие в двухдневной космической войне спутники, должны были засечь все, кто только имел необходимое оборудование и желание.

А желающих, я уверен, вокруг имелось предостаточно. Гораздо больше чем нам бы того хотелось.

Понимая, что надо как можно быстрее уезжать с места откуда осуществлялся сеанс связи, Семён был необыкновенно краток.

-Идём освобождать Калининград, -оповестил он всех о последнем полученном приказе.

-В бой всего полусотней танков? -не выдержал Егор, вслух задавая интересующий всех нас вопрос.

-Хозяйка обещала организовать прикрытие с воздуха. Кроме того, помогут белорусы, да и из Калининграда наши ударят навстречу, -объяснил Семён. Тот факт, что он не приказал Егору замолчать, а вместо этого принялся объяснять, сам по себе говорил о том, что он волновался. Похоже идея переть в лоб, на окружившую город немецкую армию, его тоже не прельщала. Но и сомнений, что Семён выполнит приказ своей любимой Хозяйки у меня не имелось. Попытается выполнить. Попытается из-за всех сил, но хватит ли его сил и наших, вместе взятых, для решения подобной задачи?

-Расходимся по машинам, -приказал Семён.

И правда не время для разговоров. Совсем скоро здесь будет авиация противника и несмотря на все наши получитерские способности, лучше бы оказаться в этот момент подальше отсюда.

Я бы хотел сказать: взревели моторы. Но, на самом деле, светлячки работали абсолютно бесшумно. Некоторый шум создавала работающая ходовая часть, но легковой автомобиль и то производит больше шума. В тишине мы, словно призраки, растворились, исчезая с карт и радаров. Чтобы появиться там, где враг ждёт меньше всего.

Без нормальной подготовки, без толковой разведки, немного сумбурно и бестолково началось освобождение окружённого города. Насколько я смог понять: план битвы строился на одновременной атаке с трёх сторон. С тыла - это полностью наша задача. С фронта - здесь должны постараться отступившие в Калининград и обороняющие его воинские части. Плюс белорусские танки должны ударить в бок вынужденным сражаться на два фронта сразу немецким оккупантам. А сверху поможет авиация. Если только русские истребители сумеют завоевать и удержать превосходство в воздухе.

Как по мне - просто ужасное планирование. Однако лидер нашей фракции сочла шансы на успех достаточно большими, чтобы попробовать. И мы попробовали.

Первые пять минут боя я оказался незаменим в роли сенса. Вливающаяся в меня из светлячка энергия позволяла на километры вперёд ощущать большие скопления людей. Невидимые противником, танки обстреливали его с потрясающей точностью благодаря моим корректировкам. Вся прелесть в том, что отвечать германцы могли только вслепую и на удачу, тогда как мы били точно в выбранные цели. Увы, но продолжаться долго подобное не могло. Пять минут и без того отличный результат, я ожидал что противник позволит нам безнаказанно расстреливать его не дольше двух - трёх минут.

Дальше я свалился с жёсткой головной болью - расплатой за возможность ощущать и отслеживать слишком большое количество не способных одновременно вместится в мой мозг целей и фактов. С некоторым трудом придя в себя минут через двадцать обнаруживаю две вещи. Первая: мой танк находится в самой горячке боя. Семён почему-то замолчал. То ли погиб, то ли был слишком занят. Во всяком случае наша пятёрка оказалась отрезанной от остальных и сражалась сама по себе. И вторая вещь, осознанная мною: на этом этапе боя я был абсолютно бесполезен.Способность ощущать воду, а, следовательно, и живых людей, никак не помогала уничтожать противника или выживать самому. На какое-то время я превратился в пассажира и моё выживание обеспечивали только умелые действия экипажа.

У меня даже появилось время немного оглядеться.

Тимофеев и Митрохин походили на пианистов, полностью отдавшихся власти музыки. Они сейчас вдвоём, но вместе с тем в составе целого оркестра, творили симфонию разрушения. Танк сильно содрогнулся так, что меня с силой рвануло в сторону и наверняка выбросило из кресла, если бы не ремни. В нас попали, но броня удержала попадание. Митрохин вытирал потёкшую из рта струйку крови. Что-то серьёзное или банально прикусил язык? Однако его руки твёрдо держали штурвал, а заполучив очередное попадание, танк оставался послушен водителю и по-прежнему смертоносен.

Часть навесного оборудования была уничтожена, но благодаря тому, что современные танки обмениваются между собой данными, я мог, с некоторым ограничениями, видеть всё поле боя сразу.

Яростный накал боя в небе показывал, что ни одна из сторон пока не сумела добиться подавляющего преимущества в воздухе. На данном этапе в небесах проходила своя битва, а на земле своя и эти два сражения почти никак не пересекались и мало влияли друг на друга.

Я видел на экране белорусские «тэшки» - устаревшие в условиях современной войны, но надёжные и крепкие модернизации модели Т-72, принятой на вооружения ещё в восьмидесятых годах прошлого века. Несколько десятков из них вырвались вперёд, но завязли и теперь медленно отползали обратно отстреливаясь. На помощь к застрявшим в ближнем бою танкам спешила пехота.

Запертые в Калининграде войска атаковали немцев во фронт. Но что-то там пошло не так. На предусмотренные планом позиции они так и не вышли. Похоже их ответное наступление было остановлено в самом начале. Это плохо. Подавив сопротивление на одном из фронтов, враг сможет двинуть высвободившиеся силы на помощь двух другим фронтам.

Я попытался найти танк с Ларисой в перечне уцелевших машин. Сначала не нашёл и заволновался, но потом оказалось, что он на месте. От накрывшей меня волны облегчения я даже на какое-то мгновение закрыл глаза. А когда открыл, то увидел, что сражение в самом разгаре.

Маги, в других машинах, обладающие пригодными для боя способностями использовали их на полную катушку. Вражеская пехота задыхалась от удушья посередине чистого поля. Земля проваливалась под колёсами немецкой техники. Выкашивающие белорусскую пехоту и заставляющие их вжиматься в землю вертолёты падали на землю, превращались в сплющенные лепёшки или просто, без видимой причины, взрывались в воздухе. Я видел, как один из вражеских танков провалился внутрь себя, словно вдруг оказался на планете с гораздо большей силой тяжести. Затем его обломки, словно брошенный спортсменом мяч, полетели в другой танк, сбили его и протащили несколько метров по земле. Дальше он остался на месте, видимо оказалась сломана ходовая или же экипаж внутри получил слишком большое сотрясение от мощного удара.

Происходящее отнюдь не было игрой в одни ворота. Медленно, но неотвратимо сокращается список уцелевших танков в соединении. А гибель такой современной и защищённой машины почти всегда означала и гибель экипажа.

Ещё одна строчка погасла. Сжимаю руки на подлокотниках. Вынужденное бездействие и необходимость оставаться простым зрителем, никак не участвуя более в битве буквально бесило меня.

Словно штык-нож, втыкающийся в тело, остатки нашей танковой армии прошли сквозь ряды немцев и вышли к городским окраинам. Но если кто-то ожидал, что там будет полегче и накал боя снизится, то он изрядно просчитался. Похоже, что именно здесь, на линии столкновения между осаждающими город германцами и защитниками Калининграда проходило самое отчаянное сражение.

Я наконец увидел почему войска в городе не смогли выполнить поставленную задачу и что именно остановило их совместное контрнаступление. Мы все это увидели. И я уверен, что многие, в тот момент, выругались если не вслух, то про себя уж точно.

Десяток гигантских, человекоподобных боевых роботов с эмблемами германских войск буквально крушили и доламывали тщетно пытающихся восстановить оборонительные линии калининградцев.

Это было настолько невероятно, что я даже протёр глаза. Гигантские ходячие роботы? Вы это серьёзно? Положительно, наш мир точно сошёл с ума. А если принять допущение, что весь наш мир всего лишь компьютерная игра, то стоило признать, что эта игра превратилась в фарс.

Неужели играющий за немцев Игрок не придумал ничего эффективнее этих пародий на закованных в металл средневековых рыцарей?

Впрочем, мне пришлось почти моментально изменить своё мнение насчёт эффективности человекоподобных боевых роботов после того как один из них схватил высунувшийся из-за разрушенного дома танк, поднял его и метнул, как метатель молота на соревнования по броску на дальность. А пара других, мощным прыжком, перелетели через наполовину разрушенный многоэтажный дом и, приземлившись, в тылу, не обращая внимание на обстрел из пары скорострельных орудий, принялись методично крушить и уничтожать всё вокруг.

Минута удивлённого молчания закончилась, и Семён приказал сосредоточить огонь на отмеченных им целях.

На краткое мгновение задействовав свою способность я схватился за микрофон и выпалил в общий канал, предназначенный только для сообщений особой важности: -Ребята, пилоты в этих штуках сидят в грудной клетке. Бейте под пластину с самой большой эмблемой, он там!

Несколько одновременно ударивших снарядов повалили одного из роботов или, пожалуй, правильнее будет называть их роботизированными доспехами? Но тот, не вставая, откатился в сторону, выходя из-под обстрела и только привстал встал на одно колено, упираясь другим в дом из красного кирпича. С его правого плеча вырвался мощный луч света, разрезавший один танков который тут же взорвался.

-Какого чёрта сидите?! -закричал в общем канале Семён. -Долби их ребята! Превратите их в металлическую стружку!

Вслед за градом снарядов, на роботизированные доспехи обрушили град из своих способностей «маги». Их пытались утопить в земле, прихлопнуть ударом воздушного кулака, связать невидимыми путами и так далее. Преимущество доспеха состояло в том, что пилот управлял восьмиметровой фигурой из металла словно своим телом. Они бегали, прыгали, прикрывались вырванными с корнем бетонными плитами и, при малейшей возможности, бросались ими. На правом плече у доспеха располагалась лазерная пушка, к счастью сильно ограниченная в плане скорострельности. На левом - ракетная установка. Нам повезло, что за время боя с калининградцами, почти все доспехи так или иначе пострадали. Многие из них лишились навешанного на плечах оружия. У парочки получилось повредить нижние конечности, отчего они хромали, вместо того чтобы сказать, как горные козлы подобно остальным. Ещё одного робота калининградцы сумели-таки добить, и сейчас поверженный рыцарь с вскрытыми доспехами лежал на одной из площадей служа напоминанием, что противника можно победить, если очень постараться.

Завоевавшие господство в воздухе, истребители наконец-то сумели переключиться с чисто воздушного боя на земные дела. Сразу два прячущихся за развалинами торгового центра доспеха утонули во взрывах. Когда пыль опала, стало видно, что один из них лежит без движения, а другой, хромая как зачем-то посетивший школьный урок физкультуры паралитик, пытается скрыться в городской застройке, но там его добивают калининградцы.

Мой танк резко ускоряется. Что-то неразборчивое кричит Митрохин. Лазерный луч скользит позади, плавя металл и камень. К счастью он пропадает раньше, чем настигает нас. Тотчас Тимохин разворачивает башню и лупит по атаковавшему нас доспеху из главного калибра. Восьмиметровая фигура из металла пригибается, уворачиваясь от первого выстрела, а второй и третий принимает на сверкающий щит из какого-то сверхпрочного материала на которым бронебойные снаряды оставляют только небольшие вмятины и подпалины.

Пока мы с ним играем в рыцаря и артиллериста, пропустившего новую угрозу доспеха накрывают артиллерий из соседнего квартала. Попав в бок и спину, снаряды валят его на землю. Митрохин тотчас меняет вектор движения, и многотонная махина танка несётся по улице словно опаздывающая маршрутка. Пытающегося подняться доспеха, разогнавшийся танк бьёт прямо в грудь, заваливая обратно. Митрохин гоняет танк туда и сюда, утюжа пытающуюся дёргаться фигуру гусеницами. Потом чуть отъезжает и Тимофеев стреляет бронебойным прямой наводкой прямо под грудную пластину, где в этой фигуре из металла сидит живой человек - пилот. Попадание! Заполучивший мало чуть не сквозную дыру в грудной клетке, лишившиеся пилота доспехи замирают на месте нелепо вскинув металлические руки. Со стороны это выглядит будто дитя сумрачных технологий германского Игрока пытается ухватиться за воздух.

Не теряя время на рассматривание повреждённого противника, Митрохин гонит к новой цели. Тимофеев стреляет куда-то, по одним только координатам, не видя целя, выполняя просьбу поддержать огнём пришедшую в горячке боя.

-Вперёд, ребята, добьём тевтонцев! -требует в общем канале Семён.

Это он немного поторопился. Пока ещё не совсем понятно кто кого добивает.

Неожиданно танк останавливается. Матерится Митрохин, дёргая рукояти и смотрит непонимающими глазами Тимофеев.

Я спрашиваю: -Что случилось?

-Понятия не имею! -ругается Митрохин. -Кажется светляк сдох!

Как это возможно, чтобы творение Мокоши, верой и правдой служившее во время всего нашего европейского вояжа, разом отказало? Я пытаюсь зачерпнуть из светлячка силы, но будто бы утыкаюсь в прозрачную, но прочную и гибкую стену. Сила никуда не ушла. Она по-прежнему там, за тончайшей преградой. Просто теперь до неё не получается дотянуться.

Одна за другой отключается от нехватки энергии системы. Я ещё успеваю увидеть на общем экране, что и другие танки остановились, превратившись из грозных противников в бронированные мишени.

Тимофеев спрашивает: -Что делать?

Как будто я знаю.

Кто из нас двоих младший лейтенант: ты или я? То есть у меня, конечно, корочки подполковника, выданные Семёном для пущей важности. Но Тимофеев настоящий кадровый офицер, а я липовый подполковник. Но он всё равно спрашивает у меня. Впрочем, вариантов не слишком много. Либо продолжать тихо сидеть на своих местах надеясь непонятно на что, либо попытаться что-то сделать. И лично я за второй вариант однозначно.

-Выглянем, узнаем, -говорю Тимофееву.

Освящение внутри танка меркнет, переходя в тусклый аварийный режим. В очередной раз вытерев текущую из порушенной губы кровь, Митрохин вручную отпирает запасной люк, и я первым выглядываю наружу.

В нос бьёт запах гари, смерти и разрушения - запах войны. Кашляю, прикрывая рот рукой. Параллельно кручу головой. Вокруг развалины. Над головой затянутое хмурыми тучами небо. Где-то кто-то стреляет, но пока не в нас. Бой продолжается, однако накал явно стихает.

Обернувшись, вижу нависшую над танком гигантскую металлическую фигуру. Вытянутая вперёд рука тянется, кажется, прямо ко мне. Понимая, что вот мой конец, зажмуриваюсь, но ничего не происходит. Разве что начинает подталкивать в спину Митрохин, которому тоже хочется вылезти наружу и оглядеться.

Повторно осматриваю стального рыцаря и замечаю, что он не движется. Как будто гигантский доспех выключился посередине шага и не упал только потому, что прислонился плечом к чудом уцелевшей среди общей разрухе старинной водонапорной башне. В голове мелькают мысли: а не связано ли одновременное выключение светлячка и доспехов между собой? В конце концов и то и другое явно не является полноценным продуктом развития современных технологий. И то, и это принесли в игру каким-то читерским способом Игроки.

Митрохин уже с силой пинает меня в спину. Отползаю, чтобы он тоже смог выбраться. Помогаю вылезти и с удовольствием наблюдаю, как крутящий головой боец замечает остановившийся доспех, испуганно вскрикивает и отшатывается в сторону, едва не теряя равновесие.

Из танка выбирается Тимофеев. В некотором отдалении от нас низкое небо освещает серия ярких вспышек. По кому-то ещё бьют установки типа «град». Вроде наши, значит бьют немцев. Хорошо.

Младший лейтенант Тимофеев ходит вокруг танка словно водитель вокруг внезапно заглохшего автомобиля. Он явно не может решиться оставить свой танк непонятно где, без охраны. Но и сидеть рядом с ним сиднем невыход. Надо узнать, что происходит. А для этого требуется либо отыскать штаб, либо найти того, кто сам уже что-то знает.

Прекращая его мучения объявляю: -Я на разведку. Товарищ Тимофеев, оставайтесь охранять танк.

-Так точно! -радостно отвечает младший лейтенант.

Молча перевожу взгляд на сержанта Митрохина и тот вопросительно предлагает: -Тоже на разведку?

Соглашаюсь: -Идём.

Возвращаю бесполезную рацию обратно на пояс. На мои вызовы никто не отвечает. Гадаю: может ли так быть, что вообще вся техника прекратила действовать, а не только волшебные технологии Игроков? Хотя нет, -одёргиваю себя. -Вот прямо сейчас справа стреляют из чего-то тяжёлого. Значит прекратили действовать только читерские технологии Игроков. Нормальная техника прекрасно работает.

Словно подтверждая мои выводы, из туч показалась пара серебристых истребителей. Они синхронно клюнули носом и тут же резко ушли вверх. Секунду спустя до меня донеслись звуки взрывов, но по чему именно отбомбились авиаторы оставалось неизвестным.

Мы неторопливо идём среди ещё дымящихся развалин древнего города. В руках пистолеты, но, учитывая столкнувшуюся здесь технологическую мощь, это даже не смешно.

Сначала бредём без особой цели. Наш путь определяется не столько нашим желанием, сколько возможностью пройти и перелезть через развалины зданий. Сгоревшую технику инстинктивно пытаемся обойти. Трупы тоже. К счастью, мёртвые тела попадаются не так часто, как можно было подумать. Гражданское население из этой части города успели эвакуировать.

Неожиданно для себя мы оказываемся неподалёку от замершего исполина. Огромная, восьмиметровая фигура замершего на полушаге рыцаря стоит, прислонившись к боку водонапорной башни. Размеры и грозная раскраска внушают страх, но неподвижность человекоподобной фигуры успокаивает.

Я разглядываю «рыцаря», потом оглядываюсь на Митрохина и вижу, что он смотрит прямо на меня.

-Пойдём посмотрим? - он предлагает подойти ближе.

Соглашаюсь: -Пойдём.

-Ничего себе, до чего техника дошла, -качает головой Митрохин. -А говорили будто шагающие платформы не так эффективны, как гусеничные.

Поправляю его: -Это не только шагающая, ещё и прыгающая, бегающая и приседающая платформа.

Не находя больше слов махаю рукой.

-Настоящая лазерная пушка! - удивляется Митрохин показывая на расплавленный разрез успевший до половины проплавить стену, а ведь луч только лишь черкнул по ней, задержавшись меньше чем на секунду. -Гиперболоид инженера, мать его, Гарина!

Он оборачивается ко мне и спрашивает: -Почему у нас таких нет?

-Потому, что у нас есть, то есть были, маги, -отвечаю я.

-Верно, -кивает боец. -Такие как ты мутанты из лаборатории.

Я не из лаборатории, но молчу. Какой смысл сейчас рассказывать ему про древнюю богиню по имени Мокошь, про Игроков, играющих в нашу реальность как в компьютерную игру и про реальный мир где-то там, далеко, куда никому из нас точно никогда не добраться потому, что и он и я не более чем кусочки кода в памяти сверхбольшой вычислительной машины. Никакого смысла рассказывать об этом нет. Да и не поверит он.

Подняв обломок кирпича, Митрохин швыряет его, попадая под колено застывшему исполину. Раздаётся звук удара камня об металл. Удовлетворённый отсутствием ответной реакции, боец подходит к замершей фигуре вплотную и касается металлического рыцаря рукой.

-Холодный, зараза.

Я оглядываю окрестности пытаясь понять куда нам лучше двигаться дальше, чтобы выйти к своим. Вот глупо будет попасть в плен к противнику отправившись не в ту сторону. С одними пистолетами мы вдвоём много не навоюем.

Инстинктивно пытаюсь задействовать свою способность, чтобы обнаружить людей вокруг и снова утыкаюсь в невидимую преграду. Кто-то отключил всю «магию» на поле боя, а, может быть, и во всём мире тоже. И у меня имелось предположение кто бы это мог быть. Арбитр. Тот самый, кого боялась Мокошь и чего внимания не желали привлекать остальные Игроки.

Арбитр. Кто ты такой? Что ты такое? Почему ждал так долго и вмешался только сейчас?

Сплошные вопросы, ответов нет. Ответы придётся искать самому и не факт, что я вообще сумею их найти. Если судить непредвзято, то я слишком мелкая сошка, чтобы кто-то другой специально информировал бы меня и отвечал на накопившиеся вопросы.

Внезапный звук отвлекает от размышлений. Осторожно изучавший ногу робота, Митрохин отскакивает назад. Пистолет, словно живой, мгновенно оказывается в его руках.

-Кто здесь? -спрашиваю я, впрочем, не слишком сильно повышая голос. -Выходи!

Снова тот же резкий металлический звук. На этот раз получается локализовать его источник, и мы оба поднимаем головы вверх, где грудная пластина роботизированных доспехов чуть сдвигается, но явно не может открыться полностью, так как её держит бок водонапорной башни.

-Эй! - требует Митрохин. -Сдавайся!

Пилот металлического голема не отвечает, и я задаюсь вопросом - понимает ли он вообще русский язык?

-Буду стрелять! - предупреждает Митрохин.

-Ништ штибен, -просит пилот. -Не стреляйте.

Мы с сержантом переглядываемся и он, как лицо, начавшее переговоры, их продолжает: -Оружие на землю!

-Да нет у меня ничего, -говорит пилот. Может быть врёт? Но больше поражает насколько хорошо он говорит на русском языке. Акцент едва чувствуется.

-Спускайся!

-Не могу. Айнгликленд. Заклинило!

Митрохин негромко, чтобы он там не услышал, спрашивает у меня: -Что будем делать?

Пожимаю плечами.

-Эх, гранату бы, -сожалеет сержант. -У тебя есть граната?

Мотаю головой.

-Вот и у меня тоже нет. Значит будем брать в плен. Интересно: правду ли говорит, что даже пистолета при себе не имеет? Как-то странно. Лишь бы не выстрелил. Ладно, прикрой меня, -решился Митрохин.

Он довольно ловко запрыгнул на огрызок обвалившейся стены, с него на колено роботизированного доспеха и так поднялся до приоткрытой грудной пластины. Осторожно заглянул туда и, видимо, убедившись, что пилот и правда никак не вооружён, принялся расшатывать заклинившую пластину, расширяя проход. Дело это было не простое, так как Митрохину приходилось висеть на одной руке. Пилот, из кабины, передал ему верёвку и уже обвязавшись ею, сержант смог освободить обе руки и расшатывание грудной бронепластины пошло веселее.

Сам я в это время топтался внизу, часто поглядывая вверх и чуть реже по сторонам. Наконец немец сумел с горем пополам протиснутся через расширившийся проход и чуть было не упал с четырёхметровой высоты, но Митрохин вовремя поймал его, а дальше он уже сам спустился.

Немец первым спрыгнул на землю. Я стоял шагах в шести и целился в него из пистолета. Почему-то это казалось мне ужасно глупым, но ничего другого я не придумал.

Пилот был чернявым и вообще похожим на цыгана. Ничего от белокурой бестии в нём не было. Разве только глаза. Глаза были очень внимательными и колючими, хотя, может быть мне только так показалось.

Он с удивлением посмотрел на пистолет в моих руках и от его удивления я почувствовал себя ещё глупее. Митрохин задерживался наверху. Наверное, ему стало интересно как выглядит интерфейс управления доспехом изнутри.

-Халло, -сказал пилот и тут же перевёл: -Привет.

Я облизал пересохшие губы: -Ты игрок или апостол?

-Шпиле? - на секунду он задумался, но затем тень понимания пробежала у него по лицу.

-Всего лишь простой унглифиар, приближённый, -ответил пилот.

Видимо, по-нашему, это означало его вхождение в ближний круг немецкого игрока.

-Так ты тоже? -с интересом вернул он мне мой же вопрос.

Спрыгнувший на землю Митрохин уточнил: -Что «тоже»?

Я отмахнулся: -Не важно!

Не страдающий излишками сентиментальности, сержант стянул руки немца за спиной его же верёвкой.

-Давай, немец, шагай. Гитлер капут!

-Давно уже капут, -согласился немецкий пилот покорно двигаясь в ту сторону, куда его тянул на верёвке Митрохин.

-Какой-то он слишком спокойный. Не нравится мне это, -поделился сержант. -Не спускай с него глаз, и я тоже не буду.

Киваю в знак того, что понимаю. Смотрю в спину впередиидущему пленнику и чуть было не падаю, запинаясь об обломок кирпича.

Когда поднимаю голову, то замечаю летящую мне в лицо подошву от ботинка. Не иначе как чудом успеваю закрыться руками. Всё-таки не зря Семён, и остальные, учили нас. Что-то запомнилось.

Сильный удар отбрасывает меня назад, но не выводит из строя. Тут же откатываюсь в сторону, пытаюсь нащупать пистолет, но тот отлетел далеко в сторону.

Тем временем, непонятно как освободившийся и уже расправившийся с Митрохиным немец неторопливо идёт в мою сторону.

Броситься за пистолетом? Нет, не успею. Значит выход только один.

Пытаюсь ударить его. Ударить хитро, как учил Семён. Но что-то идёт не так, руку простреливает боль, а затем я прихожу себя лёжа носом в кирпичной пыли. Мелкие камешки и кирпичные осколки больно колются в щёку и тело, через одежду.

Поднимаю голову. Так и есть, нисколько не смущаясь, пилот вертит в руках мой пистолет. Вот тебе и взяли в плен пилота немецкого голема. Получается это он нас взял в плен. Интересно, что там с сержантом. Он лежит, не двигается и непонятно, живой ли, просто без сознания или уже мёртвый?

Мы с немцем сталкиваемся взглядами. Какое-то время смотрим друг на друга. Затем я рискую принять более удобное положение, а он молчаливо разрешает. Впрочем, оружие в его руках, как и все шансы. Но какой ловкий оказался, зараза.

Немец спрашивает: -Давно?

-Что давно?

-Давно в ближнем круге?

-Года три, -признаюсь я.

-Тогда понятно, -кивает пилот.

Что тебе там понятно, зараза? И я спрашиваю: -Что понятно?

Он объясняет: -Почему ты такой беспомощный. У Машки, должно быть, совсем никого из старой гвардии уже не осталось?

Рассказать ему про Семёна или про Екатерину будет страшной глупостью. Но постойте, он назвал Мокошь «машкой» ? Может ли так быть…

-Чёрт побери! -ругаюсь я.

Немец мне подмигивает: -Догадался?

Нет, он не просто пилот голема. Не простой приближённый и даже не апостол или, иначе говоря, игровой герой, которому Игрок разблокировал возможность личной прокачки и самостоятельного улучшения в обмен на опыт. Передо мной стоял и едва заметно улыбался немецкий Игрок. Человек из реального мира. Лидер германской фракции.

-Чёрт побери! -повторил я, сознавая: только что я упустил свой, быть может последний, шанс.

-Как понимаю, спрашивать о том, что происходит у тебя бессмысленно? - уточнил он.

Киваю.

-Верю, -согласился немецкий Игрок в ответ на мой кивок. -Вряд ли ты что-то знаешь.

Я предположил: -Арбитр?

-Скорее всего, -согласился Игрок. -Похоже мы тут немного заигрались и переступили через черту. Теперь всё будет гораздо сложнее.

Они заигрались. Эти слова казались насмешкой, произнесённые спокойным тоном, на фоне сгоревшего, разбомбленного города.

Не в моём положении было советовать. Да и вообще, лучше бы я помолчал и не привлекал к себе внимание, но удержаться было выше моих сил. Я сказал: -Выйди и узнай, что происходит.

-Куда выйти? -удивился немецкий Игрок.

-В реальный мир.

-В какой?

-Ну в реальный!

Он смотрел на меня и явно не понимал о чём я говорю. Потом его лицо озарилось усмешкой, и он засмеялся. Нет, он захохотал, чуть было не сгибаясь от смеха.

-Ты правда думаешь, что я или ваша Маша из реального мира?

-Ну а откуда ещё?

-Значит она не рассказывает даже своим ближайшим приближённым?! Или ты просто не входишь в их число?

-Не рассказывает, что? -жадно вопросил я.

-Реального мира уже давно не существует! -объяснил немецкий Игрок. -Я даже не уверен, что он вообще существовал когда-либо!

-Но как тогда? Откуда берутся игроки? -я не знал, что спросить. Я находился в растерянности.

-А вот в этот секрет посвящать тебя я не имею никакого желания, -объявил немецкий игрок.

Неведомым образом я почувствовал, что именно сейчас он решает всадить ли мне пулю между глаз или развернуться и просто уйти.

-Убьёшь?

-Знаешь…. Нет, -решил он. -У тебя было такое забавное выражение лица, когда ты узнал, что реального мира не существует. Живи дальше и, если доведётся, задай своему лидеру парочку скользких вопросов. Сможешь узнать много интересного, если она расщедрится. Впрочем, вряд ли. Машка всегда бы из тех, про кого говорят «всё про всех знаю, а про себя никому ничего не скажу». По её мнению, подчинённым надо знать только то, что им надо знать и не больше.

-Подожди! -попросил я. -Может быть тогда ты расскажешь, как всё устроено на самом деле. Мы в игре или не в игре? И как понимать, что реального мира не существует?

-Нет времени, -словно бы даже извинился немецкий игрок. -Если Арбитр действительно соблаговолил вмешаться, значит Игра скоро закончится. А мне ещё надо столько дел привести в порядок. Ордунг, понимаешь ли. Терпеть не могу бросать незаконченные дела на полдороге.

-Подожди, -позвал я, но он уже ушёл.

Надо было бы радоваться, что остался жив, но вся моя душа ныла от обилия вопросов, оставшихся без ответов.

Я так сильно погрузился в досаду на самого себя, что не обратил внимание на сумевшего подняться и подойти Митрохина. Обнаружил его только когда он задал вопрос: -Вы сейчас о чём вообще говорили?

Вот и как ему рассказать, объяснить?

Не дождавшись от меня никакого ответа, сержант хмыкнул и предложил: -Хватит рассиживаться. Давай к нашим выбираться.

И мы выбирались, пока не наткнулись на патруль. Затем несколько часов в общем отстойнике, куда сажали всех подозрительных лиц, потом пришло подтверждение наших личностей, и мы обрели относительную свободу.

Сержант сразу ушёл к Тимофееву, которого привезли в штаб вместе с танком. Я подозревал что отныне «светлячок» не сможет давать неведомую энергию и его нужно будет обратно заменять на нормальную двигательную установку. Но пока ещё танк проходил под грифом «секретно» и на его эвакуацию были выделены значительные силы.

Мне удалось найти наших, по крайней мере тех, кому повезло уцелеть. Среди них были Лариса и Семён. Все, без исключения, потеряли свои особые способности, и никто не понимал, что происходит. Семён, похоже, знал не больше остальных.

Сначала командование лихорадочно готовилось к отражению возможных атак, но уже к середине следующего дня все как-то вдруг поняли, что никаких атак больше не будет. По крайней мере не в ближайшее время. Со всех частей мира доходили удивительные новости. Успевший как следует разгореться и грозивший спалить всё, и вся пожар мировой войны внезапно сошёл на нет. А ведь единственное, что произошло, это отключились «читерские» технологии, протащенные Игроками в наш мир-игру каким-то запрещённым способом.

Следующую неделю я занимался, кажется, только тем, что спал в тёплом и уютном армейском спальном мешке. Ещё сидел около электрооборевателя внутри развёрнутой палатки. Вместе с Ларисой пил сладкий чай из огромных, едва помещающихся в руках, термокружек и разговаривал с ней же обо всём на свете.

Мокошь никак не проявляла себя. Не сумевший добиться получения каких-то конкретных приказов, Семён ходил растерянный и смурной. Командование силами обороны Калининграда, казалось, тоже не знало, что следует предпринять и не предпринимало никаких резких действий, видимо выбрав тактику: сначала пойми, что происходит и только потом действуй.

Я отдыхал после долгого похода и даже глобальные вопросы не слишком сильно беспокоили меня. Вернее, я сумел от них временно отрешиться. Впрочем, отдых не продлился долго и реальность, со всеми её оставшимися без ответов вопросами, вскоре вторглась в мой вдруг образовавшийся, такой уютный, но такой непрочный мирок.