Я вам не Сталин… Я хуже! Часть третья: Текущая реальность.

- Хотя, - выразил непоколебимую уверенность Хельмут Фризе, - во время войны карьера будет идти быстрее.

Ещё более удивило русских лётчиков то, что командиром и единственным офицером в экипаже германского бомбардировщика, был не лётчик – а штурман.

Сам же обер-лейтенантом Август Вульфмайер был в свою очередь изрядно удивлён их удивлением:

- А как же иначе? Бомбардировщик предназначен для нанесения бомбового удара. Следовательно, главным на нём должен быть тот, кто за это отвечает. А целится и сбрасывает бомбы, именно штурман. Он же выбирает маршрут и ведёт по карте самолёт. А пилот…

Он несколько высокомерно кивнул головой в сторону фельдфебеля:

– …Лишь выполняет его указания.

Несмотря на столь подробные и логичные объяснения, советские лётчики недоумённо чесали под шлемофонами и пожимая плечами, озадаченно переглядывались.

Как говорится: два мира – две системы!

***

А затем прибыло русское начальство и мешковато выглядевшие в своих шинелях красноармейцы, вооружённые громоздкими винтовками с очень длинными штыками. Предварительно обезоружив и бесцеремонно обыскав, экипаж отконвоировали в одно из зданий и наскоро допросив на очень скверном немецком, заперли в одной из его комнат и велели ждать. В комнате имелось множество столов и стульев, чем она напоминала учебный класс. Огромный гипсовый бюст Ленина у стены и подшивки советских газет.

Вдоволь полюбовавшись скульптурным изображением большевицкого Вождя, достаточно прилично знавший русский язык бортстрелок унтер-офицер Карл Херманн, из любопытства взял газету посвежее. Сперва прочтя и переведя камрадам название окружной газеты - «Ленинское знамя», бегло пробежав глазами по страницам, округлив очи изумлённо воскликнул:

- Что за чертовщина? Они печатают «Польский дневник» фельдфебеля Вермахта Ганса Альбринга!

Не менее удивлённые, товарищи уставились на него:

- И что же он там пишет?

Тот, бледнея с каждым словом, начал переводить:

«…Эрна Петри с трёхлетним сыном приехала в местечко под Данцигом, где её уже ждал служивший в СС муж, занявший усадьбу одного польского дворянина за городом. Портики с белыми колоннами и обширные луга делали новое жилище более похожим на имение плантаторов, чем на скромную семейную ферму в родной Тюрингии. Следуя правилу «собака палки боится» муж-эсэсовец первым делом показал жене, как господам надлежит учить уму-разуму рабов, расстреляв при ней и сыне нескольких поляков.

Скоро и сама Эрна освоилась с применением насилия. Летом 1940 года, возвращаясь из поездки за покупками в Данциг, она увидела небольшую группу почти голых польских детишек, жавшихся друг к другу на обочине дороги. Эрна остановила повозку, успокоила шестерых испуганных детей и отвезла их домой, где покормила и стала ждать возвращения мужа. Тот запаздывал, и тогда она взяла дело в свои руки. Прихватив с собой старый револьвер, полученный от отца в качестве прощального подарка, Эрна Петри отвела малышей к ямам в роще, где, как она знала, расстреливали и закапывали местных туземцев. Затем выстроила детей около канавы и методично пустила пулю в затылок каждого из них.

Позже она рассказывала, что после убийства первых двух остальные «начали плакать», но «не громко, они просто хныкали»…»¹⁵³.

Не выдержав, командир экипажа вскричал:

- Halt die Fotze, Scheisskerl ¹⁵⁴!

Он выхватил из рук бледного как перед расстрелом бортстрелка «Ленинское знамя», скомкал его и бросил в имевшуюся в углу урну, не забыв дать определение автору и тому, что с его слов напечатано в печатном органе Киевского военного округа:

- Этот фельдфебель – Schwanzlutscher¹⁵⁵! А его «Польский дневник» - Scheisse¹⁵⁶!

С обер-лейтенантом никто спорить не стал, и на некоторое время в их узилище установилась угрюмая тишина… Прикуривая одну за другой трясущимися руками, они курили отличные болгарские сигареты и молчали, стараясь не глядеть друг на друга. Но вскоре экипаж «Дорнье» заинтересовало то, что происходило на аэродроме.

Из окна они могли наблюдать как суетливо копошащиеся как муравьи красноармейцы, вручную оттолкали их «карандаш» в сторонку, а затем заботливо накрыли его маскировочными сетями.

***

Ожидание длилось достаточно долго. Экипаж успели несколько раз выводить «по нужде» в довольно приличный европейский – видимо доставшийся большевикам от поляков туалет, а не а деревянный сортир - где бы воняло большевистским дерьмом и хлоркой. И, один раз в столовую – где под плакатом «Слава советским лётчикам!» и портретом Сталина на стене, накормили на вид непритязательной - но на поверку оказавшейся вкусной и сытной едой.

Где-то через пять-шесть часов после начала их приключений, на аэродроме приземлился двухмоторный самолёт (который опознали как американский «Дуглас»), из которого вышли две группы людей. Одна тут же направилась к «Дорнье», другая в сторону здания, где томился запертый в Ленинской комнате его экипаж.

На вскоре произошедшем допросе, германские лётчики придерживаясь прежней «легенды» объяснили, что они недавно закончили авиашколу, перегоняли бомбардировщик из Варшавы в Бухарест, потеряли ориентировку, и…

И вот они здесь.

Ведущий допрос Чекист - представившейся очень трудно произносимой и поэтому не запомнившейся русской фамилией, полностью опроверг их мнение об «комиссарах из ОГПУ». Он был явно не был евреем, молод, вежлив, даже в форме выглядел по-европейски и достаточно хорошо владел германским языком… Хотя ему явно не хватало разговорной практики и он на всю катушку пользовался подвернувшимся случаем.

Вот только странно, что Чекист даже ничего не записывал, только время от времени кивал головой. Казалось, он не допрашивал – так как и сам всё прекрасно знал про них, а только тянул время.

С происшествия разговор плавно перешёл на посторонние темы: о службе, о семье, о житие-бытие в Третьем Рейхе. Германские лётчики с удивлением узнали, что совсем недавно Чекист был студентом четвёртого курса главного русского университета – Московского государственного (МГУ):

- Международного факультета МГУ. Ещё б немного и, я бы мог стать дипломатом, но…

Чекист развёл руками:

- …Но пришлось стать чекистом. Родина приказала… Понимаете?

Весь экипаж согласно закивал головами:

- «Vaterland»? Oh ja, ja… Wir verstehen.

***

Так в беседах «обо всём и, ни про что» прошло как бы не ещё часа два… Пока наконец после телефонного звонка, чекист встал, подошёл к окну и жестом подозвал всех четверых. Когда те подошли, спросил:

- Что видите?

- Пожар.

- Правильно, это пожар. И не просто пожар…

Чекист поднял палец вверх:

- …И не просто пожар, а пожар(!) на взлётно-посадочной полосе.

После недолгого молчания, он спросил:

- Что горит?

Переглянувшись, все четверо германцев недоумённо пожали плечами.

Чекист, тоном сделавшего важное открытие учёного:

- Это горит ваш самолёт.

Германские лётчики с изумлением уставились на стоянку неподалёку и, возмущённо кипешнули:

- Да нет, же! Наш самолёт вон там – цел и невредим!

Вокруг и внутри их «Дорнье», уже во всю хозяйничали прилетевшие на «Дугласе» советские специалисты.

Чекист твёрдо, как будто давая ответ на «дважды два» из таблицы умножения:

- Ваш самолёт разбился и сгорел при посадке на взлётно-посадочную полосу, на которой производился ремонт.

С округлёнными от удивления глазами, пожав плечами:

- И как только пилот не заметил это? Das ist fantastisch!

Через какое-то время придя в себя, командир экипажа штурман обер-лейтенант Август Вульфмайер твёрдым голосом заявил:

- Требуем немедленно вызвать германского консула!

Чекист изумлённо на него уставился:

- Кто требует?

- Мы, требуем!

Тот, смотря на германского офицера, как на пустое место:

- Кто это «мы»?

- Экипаж самолёта.

Чекист насмешливо:

- Экипаж самолёта в данный момент горит-догорает вместе с машиной и ничего требовать не может! Когда догорит, его останки и кое-какие «железяки» от самолёта с номерами, будут переданы германскому консулу вместе с самыми искренними соболезнованиями…

Помолчав:

- …А ваш статус, точнее сама судьба - будет всецело зависеть от линии вашего дальнейшего поведения.

Обер-лейтенант попытался качать права:

- Между нашими странами подписан «Пакт о…».

Чекист его бесцеремонно и грубо перебил (и куда делась его европейская сдержанность и вежливость?!):

- «Пакт» был подписан дипломатами. А мы с вами – военные! И мало того, мы с вами принадлежим к военной разведке. Объяснить Вам разницу между разведчиком и дипломатом? Или, Вы её сами понимаете?

Оценив произведённое впечатление, Чекист достал из портфеля письменные принадлежности и сложив как примерный ученик на столе руки, задал первый вопрос:

- Итак, давайте начнём с чистого листа. Кто вы такие, в каком подразделении служите и с какой целью нарушили границу Союза Советских Социалистических Республик…?

***

Вышеописанное происшествие было не единственным 20 марта 1941-го года.

В тот же день, но несколькими часами позже - на аэродроме близ местечка Цехановец, приземлился Do-17E-3, командиром экипажа которого был штурман лейтенант Йоахим Бабик. Тот, правда не «разбился и сгорел при посадке» - а «потерпел аварию» ещё на подлёте, рухнув в болото и затонув.

Даже обломков и останков экипажа не достать.

А так всё происходило практически идентично.

Естественно «папаша» Ровель не забыл про своих подчинённых, каждый из которых стоил по крайней мере пятерых обычных лётчиков из «Люфтваффе». Но аэрофотоснимки, сделанные «призраками» несколькими днями позже с большой высоты, подтвердили факты аварий двух «Дорнье». А на место крушений, комиссию из Германии не допустили: как-никак военный аэродром - это режимный объект. А лесное болото – зона повышенной опасности, где можно запросто заблудиться, наступить не на ту кочку, увязнуть в трясине и затонуть…

Отвечай потом за вас!

Как и обещал Чекист, с места крушения первого самолёта германская сторона получила четыре цинковых ящика с обгоревшими костями и мешок с оплавленными табличками с планера и мотора самолётов. С места крушения второго – лишь искрение сожаления.

Ну и соболезнования – как же без них!

Советская сторона получила два трофейных самолёта Do-17, которые присоединились к двум официально закупленным ранее. И восемь первых германских военнопленных, обладающих ценной информацией об «Aufkl.Gr.Ob.d.L.» - суперэлитном подразделении германской авиационной разведки».

КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ.

***

На следующий день - 21-го марта, встретившись с утра с германским («имперским», если точнее) послом, я выразил ему самое искреннее сожаление по случаю аварии сбившегося с маршрута германского самолёта и гибели экипажа. Принёс соболезнования родным и близких погибших и выразил надежду, что подобные инциденты больше не повторятся.

Фридриха-Вернера Эрдманна Маттиаса… Фффуууфф… Иогана Бернгарда Эриха, графа фон дер Шуленбурга (уважаемую муттер его за ногу!), почему-то в «моём времени» принято считать за чуть ли не за антифашиста… И уж точно за искреннего друга Советского Союза, желавшего мира и дружбы между нашими народами и чуть не в открытую - предупреждающего доверчиво-лопоухого Сталина о коварных гитлеровских замыслах.

С чего бы это вдруг?

Он первым среди германских дипломатов вступил в НСДАП и являлся убеждённым приверженцем Адольфа Гитлера и его политики…

Или кто-то всерьёз считает, что нацисты кого-то другого на столь важный пост назначат?

Тогда б уж с разрешения Фюрера, Риббентроп Тельмана из тюрьмы вытащил бы, переодел бы его в дипломатический фрак, вручил соответствующие «грамоты» и отправил бы самолётом «Люфтганзы» в Москву.

А почему бы, не почему?

Назначил же ярый антикоммунист Черчилль послом в СССР Стаффорда Криппса - считавшегося среди британского истеблишмента «красным» и, ни чё!

Возможно, этот тип позже пересмотрел свои взгляды, не спорю… Но для этого надо, чтоб лязгая гусеницами с гребневым зацеплением, советские танковые армии подошли хотя бы к Висле.

А пока до этого, далеко - от слова «бесконечно». И в сей исторический момент, граф фон дер Шуленбург – откровенный фашист и гитлеровец до мозга костей.

С сыном блудливой графини, мы довольно часто встречались практически весь март - если и не каждый день, то каждую неделю это точно.

В первую половину первого весеннего месяца, советско-германские отношения – отнюдь не были из разряда «тишь да гладь, божья благодать». Усилиями германской дипломатии, Финляндия шаг за шагом втягивалась в русло прогерманской политики и это сильно не нравилось Советскому Союзу… Готовясь к броску на Балканы, Третий Рейх стремился обезопасить себя от сюрпризов со стороны СССР и, его дипломаты – буквально выкручивали нам с Вышинским руки - требуя разорвать дипломатические отношения с проводящими пробританскую политику Грецией и Югославией.

Германская сторона задерживала выполнение советских заказов по поставкам оборудования. Советская – по транзиту стратегических материалов через свою территорию. Первый поезд с грузом каучука в результате крушения сошёл с рельс и проломив почти полутораметровый лёд, утонул на большой глубине в озере Байкал ещё в конце февраля… Второй бесследно исчез на одном из перегонов Закаспийской железной дороги буквально только что – 18-го марта.

Советская дипломатия в лице Заведующего Департаментом иностранных дел Вышинского, беспомощно разводила руками:

- В тех краях подняли голову не добитые в своё время басмачи атамана Абдулы, снабжаемые деньгами и оружием из Лондона. Войска НКГБ ловят этих британских наймитов и, денно и нощно ищут ваш каучук. Но пока обрадовать нечем.

Естественно, германская сторона качала права, но тот же Вышинский посылал её…

Нет, не «на него».

В департамент внешней торговли. А там, предъявив в свою очередь списки недопоставок со стороны германских фирм, не поведя и бровью:

- …«Компенсация»? Да за ради Маркса! Давайте создадим ещё одну советско-германскую комиссию и обсудим взаимные претензии.

Кроме закупаемого через Японию и следовавший транзитом через советскую территорию каучука, ещё по трём позициям советские поставки были незаменимы для экономики находящейся под морской блокадой со стороны британского флота Германии: нефть, марганец и зерно. Последнее, также являлось жизненно важным для германских союзников – Италии и Румынии. Как и для Югославии, где в прошлом году случился неурожай и Финляндии, ещё не отошедшей после Зимней войны.

Потом, ближе к двадцатым числам марта всё же договорилось - придя к устраивающему обе стороны «консенсусу». То оборудование, станки и так далее, что Германия не в состоянии по тем или иным причинам предоставить, Советский Союз компенсирует любым эквивалентом с оккупированных ею территорий.

Бельгийские станки, кстати - ничем не хуже германских, а то и даже лучше.

***

Однако, всё это семечки!

Германский посол при каждой нашей встрече «предупреждал», аспидом коварным мне нашептывал:

- Среди германских политиков, промышленников и военных, есть прослойка влиятельных лиц - ратующих за войну против вашей страны. Если Советское правительство не сделает значительных уступок, то они могут возобладать над взвешенной позицией Фюрера. И тогда война!

Внешне оставаясь невозмутимым от столь беспардонной лжи, внутренне ухмыляюсь:

«Ну, а как же… Со своей «взвешенной позицией» всю Европу подгрёб и теперь не токмо на СССР - на Африку замахнулся!».

Я охотно участвовал в этой игре, напоминающей присказку: «На колу весит мочало – начинай всё с начала».

Недоумеваю:

- И про какие же уступки идёт речь? Если смягчения советских требований по Петсамо, то они прописаны в Московском договоре от прошлого года. Мы лишь требуем выполнения их финской стороной…

Продолжаю:

- …Германии требуется больше нефти? Как Вам это известно, господин посол, большая группа ваших специалистов с соответствующим оборудованием, уже прибыла в Татарскую АССР - где близ села Ромашишкино, вот-вот приступит к бурению. Половина «чёрного золота» что они найдут – ваша.

Я забыл сказать «самовывозом», ибо советская железнодорожная сеть с уже существующим грузооборотом справляется со скрипом. Так что если гипотетически рассуждая - германцы татарскую нефть найдут, а войны как на грех не случиться - им придётся строить нефтепровод «Freundschaft».

«Дружба», то бишь.

Но мне простительно – возраст далеко за шестьдесят и память – не-нет, да и…

Снова «нет-нет»!

Граф фон дер Шуленбург, загадочно улыбаясь:

- Речь идёт о большем, господин Сталин.

Понимающе киваю и следом озадаченно морщу лоб:

- Хорошо, поговорим о «большем». Украину, как сами понимаете, я вам «в аренду» отдать не могу. Но если германские фирмы во время посевной помогут нашему сельскому хозяйству техникой, удобрениями и специалистами - то осенью ваш Рейх может вполне рассчитывать на значительное увеличение поставок зерна.

Так как имперский посол «завис» от слова «конкретно», сам себя спрашиваю:

- Сколь значительное?

И сам же себе отвечаю:

- Значительное на столько - на сколько значительной будет германская помощь советскому сельскому хозяйству.

Недоумённо пожав плечами:

- Если уж это не «уступка», то я уже просто не знаю, как ещё угодить вашему Фюреру…

Мысленно крещусь:

«Чтоб он сдох, ваш Фюрер!».

Тот, на секунду остекленев, изумлённо всплеснул руками:

- Каждое ваше предложение, господин Сталин, это просто кладезь возможностей!

С донельзя огорчённым видом:

- К сожалению политика имперского правительства приведёт к тому, что эти «возможности» окажутся упущенными. Это может быть на руку только Британии, но никак не на пользу нашим двум народам.

Германский посол, важно и многозначительно, с «Фомы» - вновь перешёл на «Ерёму»:

- Уверен, что вскоре Фюрер всей германской нации, сам(!) озвучит требования Третьего Рейха при личной встрече с Вами.

Думаю-соображаю:

«Что-то новенькое… Что-то никогда не слышал, чтоб в «реальной истории» - Гитлер «забивал» Сталину «стрелку», чтоб с глазу на глаз «перетереть» кой-какие имеющиеся проблемы».

Спрашиваю:

- «Фюрер всей германской нации», не назвал случайно место и главное - время этой «личной встречи»? Хотя бы приблизительно?

- К сожалению, нет.

Тяжело вздыхаю:

- Советское правительство будет терпеливо ждать.

В общем понятно.

Как и «предупреждающая» советская разведка, граф Шуленбург - лишь одно из звеньев компании дезинформации, обрушившийся на советское руководство весной-летом сорок первого года. К сожалению, в «реальной истории» советское политическое руководство на эту дезинформацию повелось. Хотя как там и что там на самом деле происходило - для меня всё ещё тёмный лес в самую тёмную ночь. Невозможно предсказать прошлое, которое ещё не произошло и никогда не произойдёт, из-за того что ты сам его изменил.

Парадокс попаданца!

Приходится лишь втайне сожалеть об упущенных возможностях:

«Эх… Если бы Хрущёв хотя бы одного Молотова мне в живых оставил, чтоб я имел возможность «почирикать» с ним «тет-а-тет» где-нибудь в лубянском подвале».

Вспомнил фильм про Петра Великого и сцену, где из какого-то подвешенного к потолку чувака добывали «подноготную» правду и тяжко вздохнул.

***

Впрочем, я вполне доволен происходящим.

Как и любая страна, СССР в том числе, Третий Рейх не является чем-то гранитно-монолитным - действующим в соответствии с единой волей правителя. Кроме Гитлера и Риббентропа, имеются ещё и Тодт с Герингом, а у тех могут быть свои интересы и пристрастия.

Первый, имея в виду прежде всего интересы Рейха, поможет открыть богатейшие месторождения нефти в Поволжье.

Второй, следуя прежде всего - своим собственным меркантильным интересам, уже продал СССР один образец релейной электронной вычислительной машины (РЭВМ) «Z3» Кондрата Цузе, дал добро подготовке специалистов на фирме «Henschel-Werke AG» для ЦСУ Госплана СССР…

Ну и группа из пятнадцати советских лётчиков - истребителей-ночников, уже стажируются у своих германских коллег в небе над Западной Европой. Половину из них уже завербовал Абвер, другую половину – СД…

Последние, кстати, пощедрее будут и башляют не только в «деревянных» рейхсмарках, но и в свободно конвертируемой валюте.

В здании «№ 76» в районе Ходынского поля, где раньше располагалось «Главное разведывательное управление» (ГРУ ГШ КА), а ныне - «Служба внешней разведки СССР» (СВР СССР), ночами не гаснет свет в окнах… Подчинённые старшего майора государственной безопасности Павла Михайловича Фитина, денно и нощно строчат дезинформацию для адмирала Канариса и штурмбаннфюрера СС Шелленберга.

В конце-концов не одним же им, через советскую же разведку (что самое обидное), товарищу Сталину дезу впаривать, да?

Марксистско-ленинская диалектика учит, что «процесс» обязательно должен быть в обе стороны…

Для равновесия.

Насчёт же летающих «игрушек» для авиаполка Паши Рычагова «Агрессоры», то Толстяк поскупился. Вместо тридцати трех, я выдоил с него всего двенадцать истребителей Bf. 109 – фактически эскадрилья.

Вот жлоб толстомясый!

Да и то не «Фридрихов» - новейшей «F»-серии, а «Емилей» - уже устаревающей «E»-серии.

И всего пять «Zerstörer» - тяжёлых «стратегических» истребителей Bf 110.

Опять же: не новейшей Bf 110 «D-серии», а Bf 110 C-7 - производства лета 1940-го года, в варианте истребителя-бомбардировщика - имеющего два бомбодержателя для двух 500-килограммовых бомб.

К самолётам достаточное количество запчастей и боеприпасов, даже по абсолютно «нулячему» двигателю - что не может не радовать… А вот с «наземным пунктом управления» - радиостанциями для связи с самолётами находящимися в воздухе, Рейхсмаршал опять надул.

Вот свинья жирная…

Хрен тебе впредь от Советской власти, а не живопись!

***

Кстати, насчёт «информации-дезинформации»…

То, что происходит с моей затеей с маршалом Шапошниковым, ныне исполняющим должность Военного атташе в Берлине - начинает меня не по-детски напрягать. По первоначальной идее, он должен был предупредить своих коллег - германских генштабистов о том, что товарищ Сталин знает о их «коварных и вероломных» умыслах ещё на стадии смелых замыслов.

Естественно, те бы «задёргались» и «задёргали» бы своего Фюрера.

Тот, хотя и псих конкретный, но всё равно бы задумался:

Ставки в предстоящей игре велики как никогда, а противник будет играть - заглядывая через плечо…

Так и «фамильное имение» продуть можно!

И придётся стреляться, не дожидаясь когда начнут «подвешивать».

Минимум, чего я ждал – перенос «Барбароссы» на следующий год, максимум – вообще отмены этой, в общем-то совершенно ненужной обеим странам и народам войны.

Если получится, предупредить и германские спецслужбы о том, что в высшем военном, политическом руководства Рейха – завёлся «крот». Опять же, это привело бы к тем же самым последствиям, или по меньшей мере в атмосфере всеобщей подозрительности, недоверия в германской правящей верхушке.

Ну, а если случится какой-нибудь лишний заговор против Гитлера, так это вообще замечательно.

Борис Михалыч шлёт из «логова зверя» фотки (правда, приличные) своей «репетиторши» дойче-мовы и скупые, но ободряющие строки - мол, всё идёт по плану. Имел многочисленные контакты с германским генералитетом, представители «Абвера» сами имели контакт с ним. Все без исключения «контактёры» поражены сталинской информированностью, хотя и наотрез отрицают какое-либо существование «Директивы № 21».

Но на деле то всё идёт-течёт по-прежнему!

Ни одного признака, что Гитлер хотя бы призадумался:

«А стоит ли лезть в берлогу к русскому медведю?».

Неужели, он до такой степени презирает нас – «унтерменьшей»?

Да, Маркс с ним!

Но неужели, даже не призадумалась его генералы – профессиональные военные?

Или, они всё относят к делу случая?

Вздыхаю в тяжких раздумьях и сомнениях:

«Эх, подкрепить бы чем…».

К сожалению, текстов других «директив» ОКВ - хотя бы по планы «Маритта» по вскоре предстоящей Балканской операции Вермахта, я не знаю. Открывать же все козыри, типа знания об печальной судьбе линкора «Бисмарк» или об пирровой победе на острове Крит, я считаю преждевременным.

В конце-концов, на них можно сделать деньги и причём – хорошие деньги.

На ближайшем событии – государственном перевороте в Югославии, находящийся ныне в Соединённых Штатах Вольф Григорьевич Мессинг - заработает ещё более солидный куш, чем даже в результате предсказания результатов конкурса на Премию «Оскар» или голосованию в Конгрессе по поводу «Закона об Ленд-Лизе». И уже после этого, как я задумал, можно будет выйти на связь с Рудольфом Гессом и застращав его – его же собственным будущим, подбить на антигитлеровский переворот.

К сожалению, найти и вывести в Советский Союз родственников великого менталиста¹⁵⁷, так и не удалось. Больше месяца специальная комиссия по расследованию военных преступлений, работала в оккупированной Германией Польше, заодно ища следы отца и братьев Вольфа Григорьевича…

Но всё тщетно.

Не помогло даже моё личное обращение к доктору Геббельсу, с которым мы одно время были в очень оживлённой переписке насчёт польских военных преступников - находящихся на территории так называемого «Губернаторства» и выдачи которых, настойчиво требовала советская сторона.

Поразмыслив, я в конце-концов решил:

«Видимо, никакой реакции на «откровения» Шапошникова нет по причине недооценки военной мощи страны. Последняя же исходит от событий Советско-финской «зимней» войны - когда страна с населением не превышающем население Ленинградской области, вдоволь наваляла великой евразийской державе - раскинувшейся на одной шестой части суши.

И тут же успокоился:

«Ну, что ж… Надеюсь результаты новой Советско-финской войны – так называемой «Продолженной», отрезвят Фюрера всей германской нации и его генеральскую камарилью».

И вот тогда и поговорим!

Глава 24. Всё решится в «Высотке на Котельнической».

Сталин Василий Иосифович (январь-апрель 1960 года):

«Моя совесть чиста. Её невозможно запятнать лживым обвинением. Точно так же как ложью и клеветой нельзя запятнать память моего отца. Он принял из рук Ленина молодую Советскую страну, которой со всех сторон, в том числе и изнутри, угрожали враги, а оставил после себя великое социалистическое государство, окруженное братскими социалистическими странами. Разве это преступление? Этого ли надо стыдиться? О каком культе личности может идти речь? Отец был рулевым, который вел страну к процветанию и победам. За это его уважали. Вот и весь «культ». Слово-то какое мерзкое нашли. «Культ» – это когда поклоны лбом об пол бьют. Отца уважали и любили. Это не культ. Это называется – всенародная любовь. Можно памятники убрать, но любовь и уважение из сердец людей не уберешь. Это святое. И это навсегда. Уверен, что через сто лет про Хрущева с Булганиным никто и не вспомнит. А про товарища Сталина будут помнить всегда. Это я не столько как сын говорю, а как советский человек, коммунист, диалектик-материалист.

«Не бойся, что про тебя забудут товарищи, и не надейся, что забудут враги», – говорил отец. Так оно и вышло. Отец ничего никогда не говорил зря».

В принципе мне понятно, почему германский генералитет так вяло реагирует на мои предупреждения. Разработка плана «Барбаросса» происходила (да и сейчас происходит) сперва в очень узком кругу высшего военно-политического руководства Германии, к которому маршал Шапошников (выполняющий «дембельский аккорд» в качестве военного атташе в Берлине) не имеет доступа. Лишь с 1-го мая, когда общее планирование закончилось и была установлена окончательная дата начала операции, круг посвященных начал… Точнее, начнёт «воронкообразно» расширяться.

Приходится самому себе признаться, что «дал» так называемому «маху»:

- Мда… Это был фальстарт.

Ну, что ж…

Сделанного не вернёшь!

И лишь приходиться уповать на то, что согласно пословице:

«Всё что не делается – делается к лучшему».

Однако вскоре произошло событие, которое настроило меня на очень позитивный лад…

Вечером 21-го марта, уже после ужина - когда я приняв ванну и переоблачившись в пижаму, готовился с чистым телом и совестью до утра «баллонить», вдруг появившийся Начальник узла связи (а такой на Ближней даче имелся), принёс только что доставленный курьером пакет, а в нём долгожданную весточку от Бориса Михайловича.

Вскрыв наедине в своём кабинете и «по диагонали» пробежав глазами, я чуть до потолка не подпрыгнул:

- УРА!!! КЛЮНУЛО!!!

Как всегда по-военному сухо и кратко, маршал СССР сообщает, что на контакт с ним вышел не абы кто, а…

Сам глава военной разведки Третьего Рейха - адмирал Вильгельм Франц Канарис.

Вообще-то я больше рассчитывал на Вальтера Шеленберга, чтоб как минимум вбить клин между «Ваффен СС», а как максимум устроить германскому генералитету свой тридцать седьмой год.

Но если хорошенько поразмыслить, с Канарисом можно провернуть более изящную комбинацию, над которой уже работают в «XYZ» - сверхсекретном отделе «Службы Внешней разведки» (СВР СССР).

В принципе то, что?

Мне не нужна великая Победа в Великой отечественной войне, за которую так или и иначе придётся заплатить очень драгоценную цены – не десятки, так всё равно миллионы жизней.

И что взамен, вместо естественно гордости - заменившей поствоенным поколениям государственную идеологию?

Неизбежное противостояние один на один с Соединёнными Штатами, Холодная война и гонка вооружений, в первую очередь ядерных…

А мне, или моему народу это надо?

Если и надо, то в последнюю очередь.

Другой вариант: Советский Союз и Германия, стоят спина к спине – защищаясь, или нападая каждый в свою сторону и не посягая на «жизненное пространство» друг друга.

Что тут невозможного?

Да я с такими отморозками в 90-е «стрелы разводил», что… Хм, гкхм…

Дел то – всего ничего: убрать из руководства «Тысячелетнего Рейха» неадекватного Адика и группу наиболее одиозных лиц, подправить идеологию – заменив нацистскую составляющую на националистическую¹⁵⁸, и…

- Совсем другая страна!

Если из арийских голов выбить этот их дурацкий «Drang nach Osten», заменив его на «Drang nach Süden» (натиск на юг), то будет вообще замечательно. Германцам – Африка, где «Wohnfläche» (жизненного пространства) – хоть завались. Нам же что поближе, чтоб далеко не ходить – Персия, Ирак, Афганистан, Индия… Ну и львиная часть Китая, который мы по-братски поделим с косоокими японцами.

Причём, не оккупация, не колонии и не приведи Маркс – новые республики в «Союз нерушимый»: на выходе получим бесконечные «Пражские вёсны» и афганские войны - могущие ушатать не хуже «горячей» Третьей мировой войны… А так сказать «политика неоколониализма по-русски». Говоря своими словами: грабёж ресурсов руками самих ограбляющихся, которые за это ещё и благодарить будут.

И здравствуй о, новый дивный мир!

Уверен, он будет не хуже того, что был в «реальной истории».

Ну, а англосаксы нехай стоят за поребриком и курят латиноамериканский сахарный бамбук.

От открывающихся блестящих перспектив – в глазах у меня бриллиантовый дым, в ушах – «малиновый» колокольный звон…

Захватим на пару с без пяти минут геополитическими партнёрами будущую «мировую бензоколонку» - Ближний восток с Персидским заливом и, будем как минимум до конца двадцатого столетия - как сыр в масле кататься.

Каюсь, на радостях спел фашистский гимн, несколько его переиначив:

- «Сегодня нам принадлежит СССР и Германия,

Завтра – весь мир!».

Чуть не забыл… Шапошников написал, что скоро (очень скоро, в ближайшее же время) ко мне под видом корреспондента одной баварской газеты, прибудет человек Канариса.

Для ведения секретных переговоров.

О чём?

Борис Михайлович не упомянул, но тут и ежу понятно.

Как я и просил, «достоверный» компромат на Лоуренса Штейнгардта - американского посла в СССР, запущен. Якобы сотрудник одного из швейцарских банков, сообщил одному изданию нейтральной Швеции, что на счёт того из Германии регулярно поступают значительные средства… И, этот «фейк» - лесным пожаром распространился в западных СМИ.

В ответ на эту «маленькую» услугу, я обещал назвать «крота» в высшем руководстве Третьего Рейха. И хотя я Шапошникову вполне внятно дал понять, кто это, Канарис видимо решил получить подтверждение от меня лично.

От возбуждения не мог уснуть, пока не дерябнул «соточку» «Особой московской» из буфета. После этого провалился в сладкое небытие, напоследок подумав:

«Утро ночера мудренее».

***

Последние мартовские денёчки были на редкость солнечными и тёплыми. В субботу 22-го марта, с крыш капало и чирикало, на улицах гафкало, из подворотен мяукало и, всё живое в Природе активно готовилось к процессу размножения…

Мой шурин Павел Васильевич явился чуть свет в конце завтрака, с совершенно круглыми глазами:

- Иосиф Виссарионович! Рыба…

- Чё рыба?

- Рыба, просто дуром прёт!

В последние годы «той жизни» я был заядлым рыбаком, никогда не пропускающим весенний жор по последнему льду и осеннее перволёдье.

Чувствуя после слов шурина «томление души», допивая чай, типа равнодушно интересуюсь:

- И чё за рыба, интересуюсь? Ёрш волосатый?

Глаза у того стали ещё ширше:

- Окунь - во! Плотва – во! Лещ… ВОО!!!

Чувствую – у самого глаза расширяются:

«Ох, ну ничего себе! Если соврал хотя бы наполовину…».

Уже заинтересованно:

- Это что ты показываешь, Паша? Расстояние между глаз?

- Хахаха! От хвоста до головы…

И шепчет библейским змеем-соблазнителем:

- Особенно на ту мормышку Иллариона Мозга, которую ты велел никому не показывать…

- А ты точно никому не показывал?

Крестится:

- Да чтоб я сегодня же сдох!

Бывшая при чаепитии Валентина Васильевна, недовольно морщит носик:

- Не баломуть, Паша! Некогда Иосифу Виссарионовичу этим баловством заниматься… У него служба!

Она в принципе права: суббота в нынешнем СССР – рабочий день. Хотя, по усмотрение руководства учреждений и предприятий, он может быть сокращённым. Кроме того, по не так давно вышедшему закону, рабочую субботу трудящийся может на вполне законных основаниях прогулять… Если он не работает на оборонном предприятии, конечно - уже перешедшем на режим военного времени.

Там за прогул можно и срок схлопотать!

Но пока это всего лишь предприятия радиопромышленности.

Чё за «маневр», спросите?

Народу нужно знать, что Советское правительство и особливо товарищ Сталин про него не забывает и денно и, нощно думает о всяческих поблажках для него. Такая политика называется «расслаблением гаек, перед их чрезмерным затягиванием».

А виноват кто будет?

На кого обрушится праведные гнев всего советского народа и его ярость благородная?

Правильно: на Адольфа Алоизовича Гитлера, своим «неожиданным и вероломным» -помешавшим Иосифу Виссарионовичу и дальше осчастливливать советский народ всевозможными поблажками.

Но тем не менее, сам я по субботам езжу в Кремль, давая понять наркомам и прочему чиновному люду, что этот закон их не касается. Они не «трудящиеся»…

Они уже практически официально правящая элита страны – «управленцы».

«Управленцы и трудящиеся» - прямо-таки классическая «двойка» классов по Марксу с Энгельсом!

С трудящихся то, что возьмёшь?

Отпахал своё и домой к семье (в пивнушку с друзьями).

А элита(!) должны иметь чувство ответственности за народ, за страну и не делать себе поблажек. Рабочий день не нормированный и заночевать прямо на службе на поставленных вместе стульях, если положение не позволяет иметь персональный диванчик в кабинете, это в порядке вещей.

В Японии. если ничего не напутал, это называется… Будет называться «корпоративная этика».

Вот такая у нас теперь идеология!

«Продвинутая», ну просто дальше некуда.

Шурин, по-собачьи грустными глазами глядя на сеструху:

- У всех служба, Валя… А такой жор, когда ещё будет!

Присутствующий здесь же генерал Косынкин, видимо поняв моё настроение, встал на сторону Паши:

- Ну, а в самом-то деле, пусть Иосиф Виссарионович отдохнёт. А служба от него никуда не убежит.

Призадумываюсь: служба, она конечно службой…

А действительно, когда ещё на рыбалке побываешь?

Разве что после Победы.

Так до неё ещё, того… Дожить надо, тьфу, тьфу, тьфу!

Наконец, приняв решение, спрашиваю:

- У тебя всё готово, Паша?

- Всё. Лунки продолблены и прикормлены, рыба только того и ждёт… Хахаха! Когда товарищ Сталин пожалует её ловить.

Мелком глянув на часы:

- Ну тогда пожалуй, я через полчасика, иль через час нагряну… Надо «звякнуть» кой-кому. Эээ… Максимум, через полтора часа. Ну, или два. Так что смотри, шурин, всю рыбу не вылавливай…

Сдвинув брови, грожу пальцем:

- …Не то отправлю на подлёдную рыбалку к папанинцам на Северный полюс.

Тот, не поведя бровью:

- Ну, а чё? «Героя» получу, всей стране известен буду… Не всё ж Вальке на обложках журналов красоваться!

Хотя сказал он это в шутливом тоне, но по взгляду с оттенком лютой зависти на сестру, я понял что в этой шутке имеется доля…

Шутки.

После того как моя «половина» добровольцем вступила в Войска противоздушной обороны страны (ПВО СССР), её симпатичная мордашка не сходит с обложек журналов, первых полос газет и кадров кинохроники – давая пример домохозяйкам, не занятых на производстве или государственной службе. То она с 85-мм снарядом в руках, то на фоне орудия, то «печатает шаг» на плацу, то в наряде по кухне, то в новом «наряде» – в специально смоделированной для женщин военной форме.

Не знаю, что будет дальше, но пока среди советских женщин, её рейтинг выше Любови Орловой и её тёзки Валентины Гризодубовой - известной лётчицы.

***

Кстати…

Обидел я последнюю и, причём - обидел крепко.

Герой Советского Союза, любимица страны, а самое главное - любимица товарища Сталина (Реципиента), которая по любому поводу - через голову прямого начальства, всегда обращалась прямо к нему или в ЦК ВКП(б).

Особа, с которой связываться было себе дороже.

Кроме того – очень занятая особа!

Очередные и внеочередные съезды, конференции и пленумы, многочисленные комиссии и всевозможные комитеты, праздничные демонстрации и парады… Бесчисленные торжественные собрания и митинги, газетные передовицы и фотосессии… Ответы на письма трудящихся, прием посетителей и встречи с трудовыми коллективами…

Добавьте сюда учебу в Академии «Им. Жуковского» и полеты, конечно.

К тому же – всесоюзноизвестная заступница за всех «несправедливо» осужденных. К ней мешками шли письма с адресом: «Москва, Гризодубовой» и надо отдать должное, она часто обращалась за помощью к Молотову, Берии, Ворошилову, Буденному и прочим «власть предержащим». И те, часто шли её навстречу. В частности, ей вроде бы удалось таким образом вытащить с Колымы в столичную «шарашку» Сергея Королёва, ныне работающим у Глушко в НИИ ракетостроения.

Как тут не словить «звёздную болезнь»?

Своё назначение на высокую должность Начальника Управления Международных Воздушных линий ГУ ГВФ СССР, Гризодубова восприняла как очередную добавку к уже имеющимся титулам, как очередное почетное звание, как «звезду» на фюзеляж за сбитый вражеский самолёт. Наконец, как должность - обеспечивающую наркомовскую зарплату, московскую квартиру, огромный служебный кабинет, персональный автомобиль и прочие преференции «слуги народа».

Неудивительно, что Международные Воздушные линии ГУ ГВФ СССР, которыми управляла… Которыми не управляла(!) эта чрезвычайно занятая особа – «стремительным домкратом» приближались к хаосу. Если руководитель отсутствует на рабочем месте большую часть рабочего времени, то вполне закономерно, что и в его «конторе» - большую часть рабочего времени отсутствует порядок и дисциплина. А если руководитель не имеет таланта даже подобрать себе толковых заместителей, как в этом случае, положение усугубляется на пару порядков.

Кстати, случай хотя и самый пожалуй яркий – но далеко не единственный.

Распустил всех этих «звездюков» товарищ Сталин, ох распустил…

Но я не Сталин – я хуже!

С такой практикой, я твёрдо решил кончать и, Валентина Степановна была одной из первых моих жертв. После снятия с должности и отчисления из «Академии им. Жуковского» (по причине ликвидации самой «Академии»), она несколько раз звонила - напрашивалась на приём, но я отказывался даже разговаривать с ней по телефону.

На фиг я ей сдался, интересно?

Вроде бы эта мегаактивная фемина мутила какой-то очередной сверхдальний перелёт, но мне в данный момент - это надо в последнюю очередь. С тем-то, на рекордном ильюшинским самолёте «Родина» - ставшим дальним бомбардировщиком ДБ-3 (ДБ-3Ф, Ил-4), как-то всё несколько мутновато обстояло.

Стало несколько неловко: всё же женщина, как-никак… Хотя и играющая в мужские игры. Будь я помоложе, я б конечно забил.

Но возраст, падение уровня тестостерона и старческая сентиментальность вследствие этого…

Надо будет как-нибудь при ближайшем же удобном случае, поговорить, объяснить. Повиниться-извиниться, естественно (с меня не убудет!) и дать какую-нибудь должность, чтоб при деле была.

Кажется в «реальной истории» Гризодубова возглавляла Женский антифашистский комитет.

Почему бы и нет?

Но первым делом, её надо отправить в Америку, к Саре Ротстейн – организовавшей и возглавляющей общественную организацию «Дочь еврейского народа», помогающую нашей стране словом, делом и материально. Её сын Абрам в мае женится на нашей девушке-переводчице из «Большого посольства» и такой «свадебный генерал» со стороны невесты, придётся весьма кстати.

***

Говорю шурину Паше:

- Получишь, конечно, «героя». Если белый медведь прежде не слопает.

Тот, с серьёзной миной на роже простовато-плутоватой морды:

- Согласен и на «посмертно».

В шутливом тоне:

- А вот это у меня – запросто.

Паша не уходит, стоит мнётся:

- Иосиф Виссарионович…

Читая его мысли по лицу:

- Конечно, бери. Ещё Суворов сказал: «На рыбалке хоть штык продай – но выпей!».

Тот, с гаммой самых разнообразных чувств в голосе:

- Ну, тогда я из буфета возьму одну…

- Бери сразу две, иль три, чтоб не пришлось бегать.

Сам то я в принципе мало пью – рюмочки три и харе… А вот шурин мой – как не в себя.

Ну, кто из нас без недостатков – тот первым пусть бросит в него камень!

Из ресторана «Арагви» каждую неделю присылают одну бутылку «Московской особой», а так как я особенно не увлекаюсь (разве что с соратниками-посвящёнными, в кругу семьи по праздникам, да и так – по случаю), то за зиму накопился изрядный запасец.

Правда, вчера мы его изрядно опустошили с товарищами «посвящёнными», но кое-что всё равно должно остаться.

Заговорщически подмигнув шуряку:

- …Да и не настолько богаты мы с тобой, Паша, чтоб от халявы отказываться. Хахаха!

- ХАХАХА!!!

Вскоре Паша вернулся с двумя пузырями водки и вопросительно на меня глянув, завис:

- Последние.

- Ты это серьёзно?

Кивает:

- Там правда одна ещё осталась, но початая… Пусть, думаю стоит.

Чешу в затылке:

«Это сколько ж, мы двадцатого числа «приговорили»?!».

Впрочем и, народу то было прилично - не считая позже приехавшего «перепевать» со мной Высоцкого Утёсова.

Как всегда возникшая не вовремя на пороге столовой моя благоверная, естественно - если б даже и хотела, всё-таки не смогла промолчать:

- Во, рыбаки называется! Лишь бы налакаться этой гадости.

Целую её и ласково:

- Вы б, не бухтели, Валентина Васильевна - а сообразили б, что рыбакам закусить.

Однако, та сердито отмахнулась:

- Некогда мне. Подавальщицам скажите, те и «сообразят»…

Прихорашиваясь перед зеркалом:

- …Да и не по чину мне! Я ж теперь в расчёте не какая-нибудь там «второй установщик трубки», а «третий орудийный номер¹⁵⁹». Мне командир батареи обещал ефрейтора после присяги дать!

И пошла облачаться в шинель с нашивками Войск противовоздушной обороны страны.

Задумчиво глядя ей вслед:

«Не жена стала, а прям старшина в юбке! Учения Московского округа ПВО, что ли вновь объявить? Чтоб с 85-мм унитарным патроном «53-УО-365» туда-сюда попрыгала и хотя бы на время - стала менее разговорчивей, да более покладистой».

Шурину:

- Ладно, Паша! Иди пока, начинай ловить, а я через полчасика нагряну.

Однако, через полчасика «нагрянуть» не удалось…

***

Проводив свою «половинку», переговорил по ВЧ с кое-какими руководящими товарищами, выслушал донесения, поставил задачи…

Посмотрел на настенные часы – всего-навсего заняло двадцать минут.

Затем, через Александра Николаевича Поскрёбышева связался по городскому телефону с Гризодубовой:

- Здравствуйте, Валентина Степановна! Это Сталин Вас беспокоит…

После довольно продолжительного молчания:

- Здравствуйте, товарищ Сталин…

В ей голосе чувствуется обида и какая-то отчуждённость.

- В неформальной обстановке, можете называть меня «Иосиф Виссарионович».

В изрядном замешательстве:

- Хорошо, Иосиф Виссарионович.

- Хочу сделать Вам предложение, от которого Вы не сможете отказаться…

Чую настороженность и скованность, поэтому шучу:

- …К сожалению, я уже состою в браке, поэтому это будет предложение не «руки и сердца».

Теперь уже молчу я.

Наконец, женское любопытство победило нанесённую мной обиду и она затаив дыхание:

- Какое же?

Смеюсь:

- Не менее заманчивое!

Вроде бы «оттаивает» и как и положено особи её пола, кокетничает:

- Вы меня совсем заинтриговали, Иосиф Виссарионович! Прям, не знаю что и подумать.

Тут от её голоса у меня вдруг…

Ну, мужики поймут!

Весна же как-никак и сама Матушка-природа понуждает нас проявлять активность, напрягая в «некоторых местах» гладкие мышцы.

А в голове появились по-весеннему же фривольные мысли:

«А не «вдуть» ли разок-другой всесоюзноизвестной лётчице, участнице сверхдальних перелётов и всенародной любимице?».

Вообще-то я не был бабником – ни «в той жизни», ни в этой не собираюсь. Но нет-нет, да что-то на меня находило и сейчас вот…

«Нашло»!

Ну, чё делать?

Придётся соблазнять:

- Думайте только о самом хорошем!

Вместе похихикали, затем я придав голосу серьёзность:

- Валентина Степановна! А не встреться ли нам…

Вдруг, завис:

«А где собственно встреться? В Кремлёвском кабинете? На ближней даче? В ресторан «Арагви» пригласить, где имеются отдельные номера с прослушкой ещё от покойного Лаврентия Павловича?».

Лихорадочно перебрав все варианты, я вдруг выпалил неожиданно для себя:

- …На Патриарших прудах.

Подумал:

«Ну, а почему бы и нет? А то стыд и срам просто: два с лишним месяца в Москве, а в столь известном месте ещё не был».

После недолгого замешательства, та уточняет:

- Вы имеете в виду Пионерские пруды, Иосиф Виссарионович?

«Что-то не понял… У Булгакове в «Мастере и Маргарите», вроде бы ли именно «Патриаршьи пруды»?!».

Чуть по лбу себя не хлопнув:

«Как никогда раньше, Штирлиц был близок к провалу…».

Должно быть после Революции сии пруды, в духе времени в «Пионерские» переименовали.

Как ни в чём не бывало, жизнерадостно:

- Да, да и ещё раз «да»! Именно их! Там Вы и узнаете, про моё предложение Валентина Степановна и, уверен – не сможете от него отказаться.

- Да, как же Вам откажешь…

По голосу чувствую – смущена и ещё что-то. Какое-то смятение чувств. Или, борение мыслей.

- Через сколько сможете там быть?

Та, опять же – после длительного молчания (думал уж связь пропала), с не совсем понятными интонациями:

- Вы не могли бы перезвонить, Иосиф Виссарионович? Скажем так… Через час?

У меня приподнялись в удивлении брови:

«Удивительно! Другая бы ни минуты не раздумывая тут же бы пешком на Пионерские пруды побежала…».

Пожимаю плечами:

«…Что-то я туплю: вторую жизнь живу, а так и не научился понимать женщин».

Говорю:

- Хорошо, Валентина Степановна! Через час я Вам перезвоню.

И положил трубку.

***

Не успел я собраться с мыслями после разговора с Гризодубовой, как звонок от Мехлиса:

- Иосиф Виссарионович!

- Я за него.

Сперва тот не понял, затем смеялся минут пять… Наконец:

- Вчера вечером из Германии прилетел некий Курт Шмидт – корреспондент баварской газеты… Эээ…

Тревожным набатом застучало сердце:

«Вот, он!».

Некоторые мои задумки – вроде этой, я держу втайне даже от «посвящённых». Ибо, папаша Мюллер всё же был (или, будет) прав:

«Что знают двое, то знает и свинья».

Стараясь как можно более нейтральным тоном:

- Пусть будет «просто баварской газеты», Лев Захарович.

- Он утверждает, что у него назначено интервью с…

- Он совершенно верно утверждает. Этот вопрос обсуждался по линии Департамента иностранных дел.

- Извините, не знал.

- Ничего, такое бывает! Ведомственная несогласованность, называется.

Опять встал вопрос где встретиться - но уже не с женщиной, а посланцем шефа могущественной спецслужбы, прибывшим под личиной «корреспондента»…

В кремлёвском кабинете?

В Кремле и по пути в него слишком много глаз и ушей.

Вызываю Начальника личной охраны (Службы охраны первых лиц государства) генерал-майора Косынкина:

- Пётр Евдокимович! Всё забываю спросить… Ты где живёшь?

Тот, сперва недоумённо полупав глазами:

- На Таганке, высотный дом на Котельнической… А, что?

Как об уже решённом вопросе:

- На сегодня твоя квартира объявляется конспиративной. Больше не спрашивай ни о чём, чтоб мне не пришлось врать.

- Хорошо, не буду.

А в мыслях, которые в отличие от действий контролировать почти невозможно:

«А почему только «на сегодня»? Товарищ генерал холост, так что на его квартиру можно приводить товарища Гризодубову, чтоб ей того… «Вдуть»!».

От собственных похотливых мыслей, самому стало неловко и отчасти стыдно:

«Ох, охохох… Седина в голову – бес в мошонку!».

Усилием воли настроившись на деловой лад, Начальнику охраны:

- Петр Евдокимович… Дело совершенно тайное и деликатное, поэтому твоя задача обеспечить мне и человеку - с которым я там встречусь, инкогнито. Полное «инкогнито», понимаешь?

- Понимаю.

Сделав как можно более круглые глаза:

- Дело не просто государственной – общемировой важности! Осознаешь ответственность, товарищ генерал?

Тот, по-военному подобравшись, перешёл на строгий официоз:

- Осознаю, товарищ Верховный Главнокомандующий!

- Чтоб ни одна собака не узнала, понял?

- Понял, товарищ Сталин!

- Ну и безопасность…

Подумав, уточняю:

- …Я имею в виду главным образом мою безопасность от этого человека.

Мало ли кого и с какой целью эта каналья Канарис ко мне прислал. Вдруг, с целью решить все возникшие проблемы Третьего Рейха одним выстрелом. Или ударом ножа. Иль положим у него «пояс шахида»…

Проснулся внутренний голос:

«Какие «шахиды» нах, что ты несёшь?!».

Ээээ… «Пояс эсэсовца», иль ещё какой арийской сволочи.

Бережённого, как говориться, Маркс бережёт!

А не бережённого троцкист за углом стережёт.

Косынкин, несколько насторожившись:

- Если это так опасно, то стоит ли рисковать вашей жизнью? Ведь, случись что…

Я, как топором отрубил:

- Стоит! В некоторых обстоятельствах такой риск оправдан и даже необходим.

Привожу исторический пример:

- Товарищ Ленин тоже рисковал, когда накануне Октября отправился с конспиративной квартиры в Смольный. Что было бы, если бы он побоялся рискнуть? Побоялся бы попасть в руки шастающих по Питеру юнкеров?

Сам отвечаю:

- Ничего бы не было – ни Октября, ни Советского Союза… Не было бы даже самого товарища Ленина, которого всё равно бы когда-нибудь бы «вычислили» и шлёпнули как германского шпиёна. Ничего бы не было!

Косынкин, вдумчиво рассматривая моё лицо:

- Товарищ Ленин отправился в Смольный сбрив усы и бороду, надев парик и перевязав щёку…

Представив как я буду выглядеть, возмущённо возопил:

- Ни за что!

- Тогда надо хотя бы надеть очки и широкополую шляпу. Желательно и гражданское пальто, вместо всем известной сталинской шинели.

- А вот на такое перевоплощение, согласен.

***

Начальник «Службы охраны первых лиц государства» - генерал-майор Косынкин Петр Евдокимович, был способным организатором и очень энергичным человеком. Поэтому всё далось ему не просто быстро, а очень быстро.

Не знаю где он взял, но уже через полчаса я любовался перед зеркалом в надвинутой на самые глаза шляпе, старомодных круглых очках в роговой оправе и несколько великоватом мне чёрном макинтоше – демисезонном пальто, благоухающем нафталином:

Поворачивая перед своим отражением, рассматривая его со всех сторон, повторяю бессмертное:

— «Ой, халтура! Ой, не пройдёт! У того лицо умней».

Косынкин недоумевает:

- Это ж хорошо, что не похож! А в очках Вы наоборот – ещё умнее, чем без них кажитесь.

- Спасибо на добром слове, Петр Евдокимович.

Конспирации ради, решили что «корреспондента» привезут к «дому на Котельнической» на обычном такси. Я же естественно, на «рандеву» не мог приехать - ни на бронированном «Паккарде», ни на ГАЗ-64, который в последнее время предпочитал всем остальным…

Слишком заметные машины.

Генерал вызвал по телефону имевшийся под его началом служебный «членовоз» - ЗИС-101, принадлежащей «Службе охраны».

В нём поедем я, Косынкин, трое бойцов из «прикреплённых» - которых Петр Евдокимович считал наиболее надёжными и наименее болтливыми. За шофёра – капитан Госбезопасности Славин, которому тоже можно доверять.

«Паккард» с охраной будет ехать впереди, но возле «Высотки на Котельнической» не остановится - а проедет дальше и будет ждать окончания операции в какой-нибудь подворотне. Мы же поднимемся через «чёрный ход», безопасность в котором будет обеспечена бойцами Косынкина заранее.

Машина, кстати, большая – семиместная, разместились вполне комфортно.

***

«Ближняя дача Сталина», это не просто комплекс зданий, а огороженная высоким деревянным забором, тщательно охраняемая территория леса площадью в 20 гектаров. Миновав её и контрольно пропускной пункт (КПП) на выезде, мы выскочили на Очаковское шоссе – ответвляющегося в свою очередь от Можайского шоссе.

При выезде на последнее в кювете виднелась слетевшая с дорожного «Эмка» (ГАЗ М-1), возле неё небольшая группа людей в командирских шинелях. Увидев нас, они почему-то разом навалившись, начали дружно толкать своё авто.

Бывший за рулём Славин повернул вправо лицо: в таких случаях я имею привычку останавливаться и помогать. Не сам конечно – руками бойцов личной охраны. Пару раз за зиму такое было и, каждый раз генерал Косынкин устраивал по этому поводу грандиозный скандал, жалуясь на меня своему непосредственному начальнику - генерал-лейтенанту Николаю Кирилловичу Спиридонову, Начальнику «Главного управления охраны при СНК СССР» и, даже строча рапорты.

Ябеда!

Тот являлся ко мне и начинал «любить мозги», зануда.

Решив что и в этот раз будет «нарушение параграфа», сидящий на переднем пассажирском месте Петр Евдокимович открыл было рот…

Но я его опередил:

- Езжайте прямо и мимо, товарищ капитан Госбезопасности. И желательно прибавить «газку».

Генерал облегчённо вздохнул и перекрестился.

Славин даванул «на тапку» и меня прижало к спинке сиденья.

Пролетели «прямо и мимо» по Можайскому шоссе ещё с версту, как вдруг я:

- СТОЙ!!!

Машина резко остановилась, не успевший среагировать Косынким приложился лбом об лобовое стекло (невольная тавтология!) и всуе помянул нечистого, что для него совершенно нехарактерно.

Потирая лоб и стараясь не шипеть, он недоумённо вопросил меня:

- В чём дело, товарищ Сталин?

- Про переводчика забыли.

- «Про переводчика»?! Зачем переводчик?!

- Нужен переводчик чтоб переводить с германского на русский и в обратном порядке.

Генерал предложил простейшее решение:

- Давайте уже из квартиры вызовем по телефону товарища Бережкова.

Официально, переводчик у Реципиента - Валентин Михайлович Бережков. Однако, мне известно что тот настрочит в конце жизни мемуары, поэтому от его услуг я решительно отказался.

Кто его знает, что он про эту тайную встречу в будущем насочиняет, правильно?

Спрашиваю:

- У Вас в квартире имеется связь ВЧ?

- Пока только обычный городской телефон. ВЧ пока не провели, хотя товарищ Копытцев обещал ещё при Лаврентии Павловиче.

Генерал-майор Алексей Иванович Копытцев напомню, возглавляет «Специальный отдел при Совнаркоме СССР» (правительственная связь).

Отрицающе верчу головой:

- Нет, так не пойдёт. Возвращаемся на Дачу! Разворачивайтесь, товарищ Славин.

Делаю зарубку на память:

«А товарищу Копытцеву надо будет вставить хороший «пистон»!».

Развернулись и помчались обратно. Только уже в обратном порядке: спереди «членовоз», сзади - бронированный «Паккард».

При нашем приближении, группа командиров стоящих столбами возле «Эмки» в кювете, вдруг начала в панике разбегаться.

Подумал было:

«Чего это они?!».

Но не стал заморачиваться и вскоре забыл.

***

Уже с Ближней даче созвонившись с Павлом Анатольевичем Судоплатовым – Заместителем начальника «Службы внешней разведки» (СВР СССР) и, первым делом строго приказав ему «держать язык за плечами», генерал Косынкин одолжил «на часок» проверенно-благонадёжного переводчика немецкого.

Минут пятнадцать всё это заняло, не больше.

Вновь садясь в ЗИС-101, приказываю Славину:

- Дави «на тапку», товарищ капитан.

Косынкин было:

- «Паккард» отстанет.

Нетерпеливо махнул рукой:

- Да и Маркс с ним!

Захотят убить – убьют и никакой набитый охраной американский броневик не поможет.

Генерал завёл было обычную «шарманку»:

- Товарищ Сталин! Я должен буду отметить это нарушение в рапорте…

Беспристрастно-холодным тоном, каким я ещё ни разу с ним не разговаривал:

- И будете отстранены от должности, арестованы и отданы под суд, за разглашение государственной тайны.

Поняв что нужный эффект произведён, добавил:

- И не забудьте по окончанию операции, взять со всех причастных лиц расписки об неразглашении.

- Не забуду, товарищ Сталин.

Почему тороплюсь?

По вбитым в подкорку «понятиям» из «Лихих 90-х»: тот кто опоздал на «стрелку» - проиграл переговоры.

Глупо, конечно…

Но я этому правилу стараюсь следовать.

***

Вновь через КПП выскочили из леса, проскочили участок Очаковского шоссе и мимо всё той же «Эмки» в кювете и командиров возле неё, выскочили на Можайское шоссе. Завидя нас, командиры вновь начали дружно толкать свою «тачилу», что уже стало напоминать какой-то фарс.

Сидящий спереди справа генерал-майор Косынкин, чуть шею не свернул глядя на эту «композицию» и озадаченно сдвинул брови:

- Что-то они мне не нравятся.

И замолчал, погрузившись в какие-то свои думы.

Согласен с ним: толкающие автомобиль голые девки - выглядели бы намного красивше товарищей командиров.

У бывшего здания ГРУ ГШ КА, что располагается на Хорошёвском шоссе, забрали уже ждущего нас переводчика – молодого парня лет двадцати пяти. Меня он сперва не узнал, а узнав – потерял дар речи.

Очень надеюсь – временно.

И с пробуксовкой, рванули на место «рандеву» с посланцем Канариса.

Рисунок 43. Построенное до война боковое крыло комплекса высотных зданий вдоль Котельнической набережной.

***

«Высотка на Котельнической» представляла собой пока ещё недостроенный комплекс зданий на слиянии Яузы и Москвы-реки. Так называемый «Сталинский ампир»: ярусная композиция, увенчанная обелисками, скульптурными группами и фигурными парапетами.

Мне, к слову, такое вообще не нравится.

Первый этаж здания заняли магазины, предприятия бытового обслуживания (стол заказов, судя по вывеске) и даже свой кинотеатр, выше – жилые квартиры. Всего вместе с цокольным - восемь этажей в центральной части, в «башенках» по краям и в центре - десять.

Действительно: у каждой квартиры имелся свой выход на «чёрную лестницу» - по которой оставив Славина в машине, мы вшестером поднялись в личные апартаменты Начальника «Службы охраны первых лиц государства».

В них, в этих «апартаментах», раззявили рот и вытаращили глаза - не только «прикреплённые», но даже я: центральная система кондиционирования и пылеудаления, встроенная мебель, посудомойка, холодильник… Не считая таких бытовых «мелочей», как центральное отопление, канализация и мусоропровод с устройством для дробления крупных отходов.

Оставшись с генералом наедине в одной из двух комнат, я не мог не сказать:

- Пока советский народ строит социализм, некоторые граждане СССР уже(!) живут при коммунизме.

На что тот обиделся:

- Иосиф Виссарионович! Я не выпрашивал у Правительства СССР эту квартиру и, могу освободить её в любой момент. Всё равно я здесь редко бываю, так как практически живу рядом с Вами на Ближней даче.

- Извините если обидел, Петр Евдокимович!

- Я не обиделся, но… Мне обидно! Обидно за советский народ, который не может жить в таких квартирах. Я могу хоть сегодня освободить её - если буду знать, что здесь поселиться семья простого рабочего.

Имея в виду намечающийся «адюльтер» с Гризодубовой, настойчиво разубеждаю:

- Не надо «освобождать»! Пусть это будет «конспиративной квартирой», для случаев вроде сегодняшнего.

Чуть позже, в присутствии «прикреплённых» и переводчика, показывая на всё это великолепие сказал:

- При коммунизме, товарищи, в таких квартирах будет жить каждая советская семья!

Надеюсь мне поверили, ибо без веры в светлое будущее жить нельзя. Человек должен верить, что завтра он будет жить лучше, чем сегодня…

Иначе всё рухнет.

Справедливости ради скажу, что «при коммунизме» жила не только партийная и государственная верхушка и высшие иль НКВДэшные армейские чины. Бок о бок с ними, в «Высотке на Котельнической», проживали представители советской творческой богемы, которые после смерти Сталина - навали целые терриконы дерьма и грязи на его могилу.

Нет, я всё-таки был прав, когда разогнал все эти «творческие союзы»!

Теперь нам с Реципиентом, хоть обидно не будет.

Впрочем, глазами человека XXI века и, тем более занимавшего такое положение как я, всё довольно скромненько…

Если не сказать убогенько. Почему то всё выкрашено белым, как в больнице. Метраж двухкомнатной квартиры совершенно не впечатляет – всего около 70 квадратных метра. При высоких, украшенных нелепой лепниной потолках, это выглядело несколько уродливо. Кухня и санузел же, уступают по площади даже позднесоветской панельной «хрущёбе».

Был бы я ярым антисоветчиком, я бы сказал вслух:

- «Совок», он и есть «совок». Даже на высшем уровне.

Но я так не скажу.

***

Быстренько-оперативненько предприняли меры безопасности.

Естественно, на входе в квартиру «корреспондента баварской газеты» хорошенько обыщут, чтоб не пронёс с собой ничего режущего, колющего и тем более стреляющего.

Иль не приведи Маркс взрывающегося.

«Интервью» будет даваться в кабине Косынкина, откуда будут вынесены все предметы – которыми можно бить человека по голове, с целью нанести несовместимые с жизнью травмы. Даже убрали с подоконников горшки с цветами. И где я буду сидеть в кресле за массивным письменным столом, а Курт Шмидт на кресле напротив. Переводчик разместиться справа от «корреспондента», генерал Косынкин – слева…

Впрочем оба на достаточно удалённом расстоянии, чтоб их нельзя было достать рукой от стола.

За спиной германца расположатся двое «прикреплённых» с «Кольтами» наготове, третий также в полной боевой готовности, будет стоять у двери.

Парадный и «чёрный» выхода из квартиры, а так же само здание, тоже будут контролироваться людьми Косынкина.

Только последний оглядев внимательным взглядом комнату, шумно выдохнул и вымолвил:

- Вроде всё готово…

Как раздался звонок телефона. Подняв трубку, приложив на некотором расстоянии к уху и выслушав, генерал последний почему-то шёпотом сообщил:

- Приехали.

Поправив на коленях «раскладывающийся чемоданчик телохранителя» - на чём настоял мой главный охранник, сняв с предохранителя «Коровина» - что с загнанным в ствол патроном лежал в открытом ящике стола и тяжело вздохнув, сказал:

- Вводите.

В груди тревожно застучало, во рту пересохло, в голове тревожные мысли. Моё волнение понятно и легко объяснимо:

Возможно, здесь и прямо сейчас будут решаться судьбы не только двух стран, но и всего мира.

Глава 25. Интервью о намерениях.

Генерал-лейтенант Н.Д. Скорняков (до войны - резидент военной разведки под прикрытием должности помощника военного атташе по авиации при посольстве СССР в Берлине, псевдоним «Метеор»):

«Возьми Сталина. Трезвый, холодный расчетливый. Рационально мыслящий. Но именно этот рационализм и подвел его в оценке возможности нападения Гитлера на Советский Союз. Сталин считал, что Германия безо всякой войны получает от нас всё, что ей надо — хлеб, нефть, сырье, политическую поддержку… Зачем ломиться в открытую дверь, ввязываться в войну? С точки зрения здравого смысла действительно незачем.

Но Сталин не понимал, а вернее, был не в состоянии понять, что человеком движут не только рациональные силы, особенно таким человеком, как Гитлер. Фюрер тяготился вынужденным сближением со Сталиным, с этим, как он считал, «унтерменьшем» (недочеловеком). Такой союз унижал Гитлера в его собственных глазах, и он с трудом сдерживал переполнявшие его эмоции…».

Звук открываемой двери, и:

- Guten Tag, Herr Stalin!

Смотрит прямо в лицо, улыбается… Но руку не протягивает, что вполне понятно. Первым, это должен был сделать я - хозяин кабинета, кроме того – человек, обладающий более высоким статусом.

Но я руки не подам, ибо мало ли что…

Вдруг она намазана какой-нибудь вредной для здоровья гадостью?

От паранойи ещё никто из известных мне правителей не умирал, а вот от яда…

Как бы, не каждый второй.

Как ни странно, с его появлением я успокоился, колотивший мандраж прошёл. Впрочем, у меня всегда так.

Не отрывая тощей сталинской задницы от кресла, киваю на кресло напротив:

- Здравствуйте, господин Шмидт. Присаживайтесь, пожалуйста и, устраивайтесь поудобнее.

Пока «взятый на прокат» переводчик сбиваясь и заикаясь переводил, внимательно изучаю его взглядом. Как и он меня, впрочем.

Курт Шмидт оказался моим ровесником - мужчиной лет шестидесяти, возможно лет на пять старше или младше, хорошо сложённым, с заметной военной выправкой. Державшимся уверенно и даже отчасти спесиво, хотя тщательно пытавшимся это скрыть.

Лицом посланник адмирала Канариса был похож…

На адмирала Канариса.

Если судить по имеющейся в моём «Послезнание» одной-единственной чёрно-белой фотографии главы «Абвера».

Хотя уверен, это не он.

И не только потому, что внешний облик «реальных» живых людей (включая и самого Реципиента) очень редко соответствовал тому образу - каким я их представлял, до того как они предстали предо мной воочию.

Не стал бы глава разведки, который всегда у всех на виду, так рисковать.

Хотя… Иль, цель оправдывает риск?

Да и неужели глава одной из могущественных разведок мира не в состоянии на какое-то время стать «человеком-невидимкой»?

Однако пора приступать к делу.

Достаю из кармана часы – память от покойной матери Реципиента. Не торопясь открываю крышку, гляжу на циферблат и проделав всё в обратной последовательности, засовываю их в нагрудный карман френча.

- К сожалению, у нас очень мало времени, господин Шмидт. Поэтому давайте уж начнём. Итак… Что Вас больше всего интересует?

***

«Господин Шмидт» начал с того, что похвалил предпринятые мной меры безопасности, чем несколько меня напряг.

Затем, мнимый корреспондент баварской газеты задавал мне стандартные вопросы на международные темы, про германо-советские отношения и так далее, а я так же стандартно на них отвечал, давая ему время записать мои ответы в блокнот.

Как и в случае с германским послом, своё знание «дойче-мовы» - я тщательно скрывал, что давало мне фору во времени на обдумывание ответов. В отличии от дипломатических встреч, переводчик, естественно был только с нашей стороны. Правда, ещё по пути сюда узнав кому он будет «толмачить», тот начал слегка заикаться и переводил через пень-колоду…

Но ничего: я германца понимал, он меня, а всё остальное шняга.

«Процесс» шёл неспешно, уж было заскучал и даже начал демонстративно позёвывать… Как вдруг «похожий на Канариса» херр Шмидт что-то размашисто написал, затем пододвинул блокнот так, что мне было видно, а переводчику и прочим присутствующим - нет.

К моему удивлению, вопрос был написан по-русски:

«КТО?».

Я был поставлен в тупик, поэтому промедлил с ответом, пытаясь найти ответ на более актуальный вопрос:

«Владел ли Канарис другими языками, кроме германского?».

В моём «Послезнании», информация об этом целиком отсутствует. Впрочем, он моряк – недаром всегда упоминается с приставкой «адмирал», а среди моряков полиглотов хватает.

Наконец, отвечаю на заданный «человеком похожим на Канариса» вопрос… Иносказательно, конечно:

- Фюрер всей германской нации Адольф Гитлер – вот гарант дружбы и мира между нашими странами!

Во время моей последующей трепотни, тот написал следующий вопрос:

«Доказательства?».

Отвечаю, что называется в строку предыдущей «трепотни»:

- Советско-германский «Пакт о ненападении» - вот доказательство миролюбивых намерений наших правительств! Других доказательств не требуется.

Следующим написанным вопросом был:

«Если Г. - ваш человек, то почему Вы его сдаёте?».

Развожу руками:

- Всё в мире течёт, всё меняется! Политическая обстановка так быстро меняется, что едва успеваешь за ней уследить. И только на что-то отвлечёшься, как всё меняется буквально на противоположное…

Привожу ещё не забытый исторический пример:

- …Италия до прошлой мировой войны была союзницей Германии и Австро-Венгрии, а после её начала переметнулась на сторону Антанты. Почему, спросите?

Дождавшись конца перевода, сам отвечаю:

- Британские и американские финансовые воротилы, за счёт грабежа колоний сколотили громадные финансовые ресурсы, позволяющие им подкупать не только отдельных политиков - но и целые политические партии, а то и правительства.

Мнимый корреспондент согласно кивает, а я после паузы вызванной переводом, продолжаю:

- В историко-политической традиции англо-саксов стравливать меж собой своих потенциальных противников, чтоб управлять миром. Недаром ирландцы говорят: если поссорились два соседа - ищи где-то рядом англичанина». У русских тоже есть поговорка: «Англичанка гадит» - применяющаяся в случаях, если случается какая-то необъяснимая логикой неприятность.

Пока переводчик заикаясь и путаясь в немецких падежах переводил, респондент написал следующий вопрос:

«Что по-вашему следует предпринять?».

- Люди доброй воли наших стран – СССР и Германии, должны объединиться и противостоять этим проискам. В конце-концов, надо обязательно дать понять это публике, что не всё в этом мире продаётся и не всё покупается! А если кто-то, какой-то политик, или группа таковых, будет мешать… То они должны быть устранены со всей решительностью.

Курт Шмидт или как там его, исподлобья глянув, пишет следующий вопрос:

«Вы предлагаете устранить Г. в результате заговора?».

Хотел было про примеру Хруща Кукурузного снять туфлю и постучать по столу - но обошёлся просто кулаком, которым изо всей силы заехал по столешнице:

- Вот именно - устранены, со всей решительностью! Это есть вопрос жизни или смерти обоих наших государств.

«Корреспондент баварской газеты» вслух задал вопрос, что называется «не по существу» - причём такой нелепый, что у генерала Косынкина чуть челюсть не выпала, а один из сидящих на диванчике «прикреплённых» не удержался и покрутил пальцем у виска:

- Правда ли, что в Москву иногда захотят с Северного полюса белые медведи?

Я на полном серьёзе ответил:

- Бывает, что и заходят – в Московском зоопарке неплохо кормят.

Письменно же, «корреспондент» наконец перешёл к «телу»:

«Какое развитие событий Вы предполагаете после устранения Г.?».

- Согласно заветам великого Бисмарка СССР и Германия должны стать не просто соседями и партнёрами, но и…

Не говорить же вслух «союзниками», верно?

- …Очень добрыми соседями и партнёрами! Области советско-германского сотрудничества настолько огромны, а оно само настолько выгодно обеим странам, что… Что просто не укладываются в воображении простого обывателя!

После этого, переговоры стали что называется «конструктивными»:

«Условия, при которых СССР и Рейх стали бы союзниками?».

Без устали работая бойким сталинским языком, стараясь сделать это незаметно - подсовываю заранее приготовленный вчетверо сложенный листок из школьной тетради Светланы, где рукой капитана Славина (почерк, кстати, очень похожий на нынешний мой) было написано:

«Пояс нейтральных стран – Скандинавия, Польша, Словакия, Румыния, Болгария, Греция. Финляндия до Версаля входила в состав России и в этот же состав она должны быть возвращена. Западная граница СССР – ныне существующая. Западная граница Польши – по границе Привислинского края 1914-го года.

Турция – сфера советского влияния, Балканы – германского.

Если по этой позиции договоримся, предлагаю военный союз.

Совместный поход на Ближний восток за нефтью, который я предлагал Г. ещё в январе, но он никак не прореагировал.

Это ли не доказательство его работы ещё и на Рузвельта?

И может ли Германия победить, имея такого недальновидного лидера?

Без ближневосточной нефти Британия долго не продержится, а Америка не сможет ей ничего существенно помочь, ибо будет связанна предстоящей войной с Японией. Если последней немного и незаметно помогать, то эта война затянется очень надолго.

Далее, что западнее Суэцкого канала, Персидского залива и до самого юга Африки – Третий Рейх.

Восточнее – СССР.

Если такое устраивает и Вы решитесь устранить мешающую осуществлению этих замыслов помеху, могу оказать помощь организационною, техническую и прочую посильную помощь.

«Акцию» удобнее всего будет провести в мае, когда с планом «Барбаросса» будет ознакомлен более широкий круг лиц. Если германский генералитет узнает, что этот план известен руководству СССР - которое уже(!) предпринимает все необходимые меры для противодействия ему, то неизбежен взрыв недовольства.

Начинать заведомо проигранную войну, никто не захочет!

Кроме одного психически нездорового тира (понимаете, про кого я?), конечно и жалкой кучки фанатиков.

На этом всё, менее существенные детали можно обсудить позже.

Связь – через известного Вам человека.

Желаю удачи!».

***

Если всё пойдёт «по плану», чуть позже я передам ему через Шапошникова список потенциальных заговорщиков против Гитлера, известных мне по «Послезнанию». Таких в Третьем Рейхе было от слова «прилично», как и попыток покушения. Беда в том, что эти антигитлеровские силы были разобщены. Я же хочу их объединить, чем ныне и занимается «Отдел «XYZ»» «Службы внешней разведки». Выдавая себя за сотрудников британской МИ-6, его агенты входят в контакт с таковыми…

Дальше думаю, всё понятно даже целиком деревянному Буратино.

Всё, конечно, в самом начале – удалось войти в контакт лишь с тремя группами потенциальных заговорщиков, правда - занимающих не очень влиятельные должности в руководстве Рейха.

Но лиха беда начало!

Не хватает только «объединённого командования» на месте и причём – обладающего определёнными – весьма «специфическими» навыками.

Шеф «Абвера» адмирал Вильгельм Канарис – идеально подходит на эту роль!

А если всё пойдёт не по плану?

Если «человек похожий на Канариса», с эти листком и списком потенциальных заговорщиков побежит к Гитлеру?

Думаю…

Уверен!

Уверен, что хуже чем было «в реале» после 22-го июня, не будет.

Конечно, имеются кое-какие свои «нюансы»…

Вполне вероятно, что он и в самом деле – агент МИ-6.

Тогда моя затея вскоре станет известна Черчиллю.

Что тогда произойдёт?

Думаю, он поддержит переворот, имеющий целью замену высшего руководства Рейха.

А вот потом…

А вот потом ситуация в Европе перевернётся с ног на голову. Вполне возможен уже англо-германский «Пакт о ненападении» и затем война Третьего Рейха против СССР, при моральной и материальной поддержке Британской Империи. И возможно Штатов.

Однако, перед тем должно пройти достаточно много времени. Не менее двух, а вероятнее всего – пяти лет. До той поры многое изменится в Европе и мире и главное…

Советский Союз станет совершенно другой страной!

И его Вооружённые силы станут совершенно другими – возможно, обладающими не только самыми совершенными видами обычного вооружения…

Но и «ядрён батоном»!

Так что рискнуть - не только стоит, но и жизненно необходимо.

***

Незаметно прочитав мою записку, Курт Шмидт вновь что-то написал на блокноте и показал мне:

«Кого Вы видите во главе Третьего Рейха?».

Наверное думает, я сейчас ему Тельмана в «фюреры всей германской нации» буду навязывать…

Не угадал!

Достав из кармана мамин подарок, глянул на циферблат и сожалеющий цокнув языком, вновь засунул его на место – давая понять, что время интервью истекло.

После чего ответил на его вопрос:

- Как говорил великий китайский император Конфуций: «Не важно какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей».

Приподнимаюсь:

- К сожалению, наша встреча подошла к концу. Надеюсь, Вы очень точно передадите читателям вашей баварской газеты весь смысл моих ответов на ваши вопросы…

И хотя и уже стоя, но по-прежнему не протягивая руки, прощаюсь:

- …Всего хорошего, господин Шмидт.

Тот дружелюбно улыбнувшись, почему-то вместо ожидаемого «Auf Wiedersehen», сказал прощаясь:

- Habe die Ehre, Herr Stalin ¹⁶⁰!

И покинул в сопровождении двух «прикреплённых» кабинет.

Переводчик перевёл заикаясь:

- Для меня была честь.

Все на него уставились как на дурака и он густо покраснел.

С заикой-толмачём, генерал Косынкин провёл краткую беседу, взял подписку о неразглашении и отпустил.

Я же глядя тому в след, предложил:

- Правильнее всего было бы перевести его под ваше начало, Петр Евдокимович.

Тот, с непрошедшим ещё на лице выражением «что это только что было?», стал было тупить:

- По штату не положено.

- Ну так измените штат в связи с вновь возникшими потребностями. Вы начальник, или с кем?

Наконец до того дошло и, он тут же согласился:

- Хорошо, я сегодня же распоряжусь.

***

В отсутствие хозяина кабинета, дал о себе знать «бес в мошонке».

Вспомнив своё обещание «через час» позвонить всесоюзно известной – но нынче безработной лётчице Гризодубовой, ещё раз глянул на часы (почти два часа прошло - как незаметно летит время!), после чего воспользовался имевшимся в генеральской квартире городским телефоном.

Трубку взяли сразу же, что дало мне понять, что моего звонка ждали. Однако ни «алле», ни «слушаю» или просто «да»… Лишь взволнованное учащённое дыхание, которое я истолковал чисто по-мужски:

«Горячая киска!».

Стараясь как можно приветливей, представляюсь:

- Валентина Степановна… Это я! Узнаёте?

Молчание.

Обиделась ещё раз, что ли?

С повинными интонациями:

- Конечно, понимаю – по существующему с ветхозаветных времён этикету - опаздывать на свидания положено дамам, а кавалерам – приходить как минимум на час раньше. Однако, в связи с возникшим как-то раз в нашей стране гендерным равноправием, мне можно простить… Прощаете ли, Валентина Степановна?

Звук, как будто трубку кому-то передали…

Иль показалось?

И голос Гризодубовой:

- Тов…? Иосиф Виссарионович?

- Ну не Сирано же де Бержерак – тот уже давно умер! Моё предложение в силе – встретиться на Патриа… На Пионерских прудах. Вы согласны?

Как будто в прорубь кидаясь, выдыхает:

- Согласна.

Недоумеваю:

«Чё это она? Что-то никакого энтузИзма не слышно. Ей сам(!) товарищ Сталин в завуалированной форме делает предложение «перепихнуться», а она как одолжение делает… «Критические дни», что ли? Иль, она из этих…? …Как их? Лесбиянок, чёрт бы их драл».

Подумав недолго, решил забить:

«Раз сразу не послала, значит «даст»! А с каким настроением «даст» и кто она по «ориентации», так это дело десятое. Да и глядишь разохотиться во время «прелюдии», а затем в «процессе»».

Тут ещё вот, как ситуёвина…

Можно было бы тупо заехать к ней на квартиру – не в коммуналке же живёт «всесоюзно известная лётчица», Героиня Советского Союза - любимица партии, правительства и всего советского народа. Можно было бы там же с ней свидеться, сделать «предложение, он которого она не сможет отказаться» и там же ей «влындить»…

При обоюдном согласии, конечно.

Но я не чужд романтизма!

Перед «серьёзными отношениями», должно быть первое свидание, период ухаживания и обольщения.

Ну а уж потом можно и «в койку».

Конечно, мы с Валентиной Степановной далеко не пионерского возраста и «период ухаживания и обольщения» можно сократить до, эээ…

Двадцати минут.

Но первое свидание должно быть и точка!

Зажав микрофон ладонью, спрашиваю у вернувшегося в кабинет Косынкина:

- За сколько минут мы доедим до Патриа… До Пионерских, Маркс бы их побрал, прудов?

Тот по-военному чётко ответил, что не знает и, лишь затем задал вопрос:

- А зачем?

Махнув ему рукой, типа – «выйди», говорю в трубку:

- Тогда, минут через… Где-то через час я Вас буду там ждать. … «Где именно»?

А правда, «где именно»?

Я ж там ни разу не был!

Из ещё даже не опубликованного (только готовится) и не ставшего популярным романа Булгакова, помню только пестро раскрашенную будочку с надписью «Пиво и воды», в которой на поверку не оказалось ни того, ни другого. Да трамвай – который переехал поскользнувшегося на разлитом некой Аннушкой масле Берлиоза. Жаль что всего одного его, а не весь не так давно разогнанный мной «Союз писателей СССР». Иль, хотя бы одно руководство.

Так ведь описываемое происходило в двадцатых годах!

Будку могли снести, продавщицу посадить (а то и расстрелять), а трамвайную линию перенести в какое-нибудь другое место.

Позвав в кабинет своего главного охранника, вновь зажав трубку, интересуюсь:

- Петр Евдокимович! Вам приходилось бывать на Патриа… На Пионерских, чтоб они пересохли, прудах?

- Нет, Иосиф Виссарионович. Не приходилось.

- А среди ваших подчинённых, имеются коренные москвичи? Из тех, кто с нами?

- Нет, не имеется таких. А, что? Готовится ещё одна какая-то «секретная» операция?

Подумав:

«Ой, бяДа…».

Вслух, сделав круглые глаза:

- Вы просто себе не представляете, Петр Евдокимович, до чего секретная! Поэтому…

Тот, шутливо пятясь задом к двери:

- Понял, понял, уже ухожу.

В трубку:

- Место встречи предоставляю выбрать Вам! …Как «не москвичка»? «Родом из Харькова»?

«А над вид – москвичка-москвичкой, такая же деловая столичная «цыпочка»».

Начиная впадать в лёгкую панику, всё-таки нашёл выход:

- Я буду проезжать…

«Где я буду проезжать?».

Тут же вспомнилось подсказкой из «Мастера и Маргариты»:

«Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную. Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал».

- Где-то через час, я буду проезжать на чёрном автомобиле ЗИС-101 вдоль трамвайной линии с Ермолаевского на Бронную. …Запомнили? Повторяю: «с Ермолаевского на Бронную». Медленно буду проезжать, чтоб не разминуться.

- В чём Вы будете одеты? Если я Вас всё не узнаю, Валентина Степановна, будьте так уж добры – махните рукой, чтоб я мимо не проехал. Погуляем пешком, подышим свежим воздухом и побеседуем.

Переведя дух:

- Там я сделаю Вам предложение, от которого Вы не сможете отказаться и, тогда…

Жарко шепчу в трубку:

- …Возможно мы с Вами «погуляем» ещё.

Если я за пятнадцать-двадцать минут с Ближней дачи до Кремля добираюсь - то от устья Яузы до Патриашь…

Тьфу ты, дьявол!

Думаю, часа нам с нею хватит, чтоб добраться и на месте определиться.

- До скорой встречи!

В «Подсознании» вдруг всплыло строкой на мониторе:

«Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила».

Но я её тут же «удалил», ибо хотя книжка «Мастер и Маргарита» и зачётная вещь - но фэнтази со всякими говорящими котами, это не мой жанр.

Глава 26. Происшествие на Пионерско-Патриаших прудах.

Из романа «Мастер и Маргарита» (Булгаков М.):

« – Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?

– Сам человек и управляет, – поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.

– Виноват, – мягко отозвался неизвестный, – для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день…?!».

Олег Нойман. «Истина где-то рядом, но это не точно»:

«…Человек, который ни на что не влияет, ничего не контролирует и ни за что не отвечает, склонен думать, что его жизнь контролируется кем-то еще. И, судя по неудовлетворенности этой жизнью, контролируют ее какие-то недружелюбно настроенные силы.

Однако как только вы сами становитесь ответственными за тот порядок, в котором живете, даже на низовом уровне, вы приходите к выводу, что наша жизнь — это результат наших же усилий. Что-то делаем мы сами, что-то другие люди. Кто-то из нас совершает ошибки, кто-то справляется со своей работой недобросовестно, кто-то занимается злоупотреблениями. Именно этим и объясняется несовершенство жизни.

И исправить это в наших силах».

Зная что Косынкин и шагу мне ступить не даст - не обеспечив все положенных мер безопасности, для экономии времени проявляю здоровую инициативу:

- Вы правы, Петр Евдокимович – на Пионерских прудах будет проведена ещё одна – сверхсекретная операция, о которой должно знать как можно меньше народу. Поэтому обеспечьте всё как положено.

- Слушаюсь!

- В вашем распоряжении… Ээээ… Минут сорок, не больше.

Кивает:

- Успеем.

В животе заурчало и я думаю, не у одного меня.

Проявляю ещё одну здоровую (и ещё как здоровую!) инициативу:

- Да, кстати… Не мешало бы перекусить – «червячка заморить» да и чайком с сахарком, на скорую руку побаловаться. Если в вашем холодильнике – как в закромах у церковной мыши, можно послать «гонца» в нижерасположенный магазин.

Тот, спохватывается:

- Сейчас распоряжусь.

Напоминаю:

- Про бойцов и товарища капитана тоже не забудьте.

«Обеспечить всё как положено», это значить что на место моего первого свидания с Гризодубовой - загодя выедет на бронированном «Паккарде» группа одетых в штатское сотрудников «Службы охраны первых лиц государства» (ныне контролирующих входы и выходы из «Высотки на Котельнической набережной»), которые возьмут под контроль территорию Патри…

Пионерских, мать их, прудов.

Затем, туда же подъеду и я с так называемым «кругом ближней охраны». То есть в буквальном смысле – телохранителей.

***

Туда-сюда, наскоро перекусили, в темпе почаёвничали и на выход.

Естественно, чтоб не создавать ненужного ажиотажа среди москвичей, я был «прикинут» также, как и ранее: сползающая на уши широкополая шляпа, дающие сильное искажение в обе стороны круглые очки и болтающееся как на огородом пугале, чёрное «штатское» пальто. И хотя навстречу и попалось с десяток-другой человек (время всё-таки почти обеденное), но они больше таращились на генерал-майора, на капитана Госбезопасности с «Красной звездой», да на трёх «прикреплённых» - все как с одинаковыми «чемоданчиками телохранителя конструкции Иллариона Мозга» в руках…

Я же проскочил «серой мышью» - которую и не заметишь, пока не наступишь.

Не успел я пристроить ставшую своей сталинскую задницу на заднем кожаном диване «членовоза», как в открытую дверь просунул голову капитан Славин, за десять минут до этого посланный разузнать дорогу до этих самых – «Пионерских прудов»:

- Отделы «Союзпечати» закрыты на обед – карту города не купить, а среди прохожих на улице, как назло одни приезжие попадаются…

Пожимает плечами:

- …Никто не знает, где эти чёртовы Пионерские пруды находятся!

Пётр Алексеевич Славин тоже был не местный – нижегородец и, в Москве пока ориентировался из рук вон плохо. Хотя он и числился в штате одним из моих шофёров - но специальные курсы не прошёл и, в основном - знал только те маршруты, по которым я чаще всего ездил. Эти самые долбанные пруды – «Пионерско-Патриаршьи», до сих пор среди них не числились.

Славин предельно озабоченным тоном продолжил:

- Попробую кого-нибудь из таксистов поймать – те обязательно должны знать.

Генерал Косынкин - как будто в пространство, но явно «шпильку» в мой адрес:

- Надо было взять на операцию шофёра из Спецгаража.

Посмотрев на часы, отвечаю философски:

- Всего не предусмотришь.

- Может позвонить генералу Румянцеву чтоб прислал Митрохина?

Первый - дежурный генерал «Управления охраны», второй – один из персональных шоферов Реципиента.

Засунув часы в карман:

- Нет времени.

Опоздать не только со звонком женщине – но ещё и на первое свидание, это есть не «комильфо» - от слова «вообще».

Какое-то время мы любовались тем, как от человека в форме НКГБ шарахались не только прохожие – легковые автомобили. Затем, Славин поймал-таки…

Нет, не такси – которые как будто сквозь землю провалились как нарочно, а хлебовозку. Примерно такую - на которой банда Горбатого из «Места встречи изменить нельзя», выезжала «на дело».

Ещё какое-то время мы любовались тем, как два человека оживлённо-энергично махали «крыльями» - жестикулируя и показывая куда-то за Москву-реку.

Наконец Славин отпустил хлебовозку, бегом вернулся к нам, уселся за руль и как Гагарин сказал:

- Поехали! Здесь неподалёку, оказывается.

***

Переехали по мосту Яузу и двинулись куда-то на северо-запад, судя по положению Солнца не небосводе и теням от зданий и деревьев. Проехав Лубянку, свернули на северо-восток и недолго проехав по судя по табличкам – улице Кирова¹⁶¹и, проехав одноименную площадь и станцию метро, повернули почти на восток.

Проехав ещё чуток, остановились:

- Где-то здесь.

Оглядываюсь из окон автомобиля по сторонам:

- Так, так, так… Сам пруд вижу, трамвайные рельсы тоже.

По льду водоёма катались на коньках москвичи, по рельсам соответственно - потренькивая и роняя искры оземь, бегали архаичного вида трамваи. По улицам ездили ретро-автомобили, среди которых преобладали грузовики с квадратными капотами кабинами. Который раз уже возникло ощущение, что я попал в Парк Юрского периода - с его доисторическими диплококками, бронтозаврами и прочими звероящерами.

Посмотрел на часы:

«Приехали вовремя, даже на десять минут раньше».

- Товарищ Славин! А теперь не торопясь катайтесь вдоль трамвайных путей. Как увидите поднявшую руку женщину – остановитесь.

При волшебном слове «женщина», повернулись и на меня вопросительно уставились все находящиеся в салоне автомобиля – даже двое «прикреплённых».

Стараясь не краснеть, вру:

- Эта женщина - лётчица Раскова… Миль пардон – Гризодубова! Перед командировкой в Америку, я должен провести с ней вводный инструктаж.

Не знаю кто и про что подумал, а Косынкин с внешне нейтрально-отрешённым видом, сказал двусмысленность:

- «Вводный инструктаж» с лётчицей направляющейся в Америку – обязательно надо провести. Но лучше это сделать где-нибудь в другом месте. Здесь слишком людно.

Стараясь придать голосу как можно больше твёрдости:

- Существуют некоторые обстоятельства, товарищ генерал – про которые Вам лучше не знать и, которые заставляют дать «вводный инструктаж» известной лётчице именно здесь.

- Понял, товарищ Сталин.

Понимаю, что попал в дурацкое положение и ища выход напряжённо думаю-соображаю:

«А что дальше? Встретились, погуляли, поговорили… Под каким предлогом отвезти Гризодубову на квартиру к Косынкину, чтоб там с ней уединиться и трах… Трах-тарарах! Не для неё – для подчинённых, предлогом».

Такая высокая должность, имеет и свои неудобства. «Любить» женщину - знаю что за дверью стоят верные телохранители, знающие чем ты «занимаешься»…

А кто виноват в том. что я попал в такое дурацкое положение?

Известно, кто:

«Эх, весна, весна…

Что же ты с нашим братом-мужиком. делаешь?!».

Решил по-наполеоновски:

«Ввяжемся в драку, а там посмотрим!».

***

Катались-катались…

Долго катались!

Очень долго катались туда-сюда паля казённый бензин, пока нас не остановил постовой милиционер. Вышедший капитан Славин, минут пять с ним толковал-беседовал и наконец возвратившись, «обрадовал»:

- Это не «Пионерские пруды», а «Чистые». Извините, тов…

Сделав хорошую мину при плохой игре, утешаю:

- Ничего, с каждым бывает. Маркс даст – отработаете!

Без пяти минут зять, воспрянув духом:

- Но теперь я уже точно знаю куда ехать. У милиционера узнал… Разрешите?

Посмотрел на часы: я опаздываю уже на полчаса.

Стоит ли ехать?

Хотя с другой стороны…

«А вдруг Гризодубова в соответствии со своей женской натурой тоже опоздала?».

- Поехали!

***

Пожалуй главное, чем мне Москва эпохи Сталина понравилась – полное отсутствие автомобильных «пробок», которые так бесили во время редких посещений столицы в «прошлой жизни».

Выехали на Бульварное кольцо и по широкой дуге помчались на запад, я едва успевал вывески на домах считывать. Уже с Тверского бульвара свернули на Большую Бронную. Славин сбавил скорость, взглядом ища перекрёсток с Ермолаевским - судя по всему, переулком.

Меня начинают одолевать смутные подозрения:

«Что-то идёт не так…».

- Стой!

Резкая остановка, Косынкин едва успел выставить вперёд руку:

- Что случилось, товарищ Сталин?

- Где рельсы?

- …Какие рельсы?

- Трамвайные! Мы ж не подземному туннелю метро едем.

Народ вертит головами:

- Нет рельсов, товарищ Сталин.

В досаде закусываю верхнюю губу вместе с усом:

- Сам вижу…

Рельс, по которым у Булгакова ехал трамвай отрезавший голову Берлиозу, не было и в помине. Может, это не та «Бронная»?

Мы свернули на Большую(!) Бронную.

А у Булгакова – просто «Бронная».

Не долго думая:

- Товарищ Славин! Выйдите и проведите рекогносцировку на местности: где-то здесь рядом должна быть ещё одна – просто Бронная улица, по которой ходит трамвай…

Уже вдогонку, даю уточняющую вводную:

- …И которая пересекается с Ермолаевским переулком!

Впрочем, он сам должен был догадаться – парень смекалистый, от слова «очень».

В этот раз боги был на нашей стороне и «смекалистому парня» сразу же, видимо попался сторожил – коренной москвич. Поэтому капитан Госбезопасности вернулся очень быстро:

- Просто «Бронной улицы» в Москве нет, товарищ Сталин. Кроме «Большой», есть Малая Бронная улица, на которой действительно имеется Ермолаевский переулок…

Не успел я как следует обрадоваться, как тот:

- …Однако трамвайных рельсов и там нет.

От неожиданности раззявив рот:

- Как это «нет»? А где же они тогда есть?

Славин. передёрнув плечами:

- В любом месте, кроме района Пионерских прудов. Там отродясь трамвай не ходил, а следовательно и рельсы без надобности.

Поняв, что облажался по всем статьям, с целью «сохранить лицо», быстро нашёлся и недоумённо-возмущенно:

- «Нет»?! Как так? По бумагам должны были ещё в Первой пятилетке проложить! Так вот как Московский Исполком заботится об развитии коммунального транспорта…

И грозя в пространство кулаком:

- …Очковтиратели! Да вы там у меня, не трамвай - ветку метрополитена на Патриа… На Пионерских прудах – мать их и вашу, вручную рыть будете!

Ну, вроде получилось убедительно и уже не чувствуя себя таким уж конкретным лохом, думаю-соображаю что делать дальше.

Опоздание было уже настолько позорным, что даже часы доставать не стал.

Однако, надо принимать какое-то решение:

«Ну и чё будем делать? Ведь, Гризодубова меня у рельсов должна была ждать… А их там нет! Ой, как неудобно получилось…».

Недолго, но хорошенько подумав, решил всё же проехаться маршрутом булгаковского трамвая-убийцы:

- Езжайте, товарищ капитан, «с Ермолаевского на Малую Бронную». Посмотрю там на месте – что да как. Ну и заодно поближе познакомлюсь со столицей, что кстати - и всем нам не помешает.

***

Пока ехали, восхищённо думаю про Булгакова:

«Ай да Михаил Афанасьевич, ай да сукин сын! Так на@бать и кого? Самого товарища Сталина!».

Одно утешает – я не Сталин.

Без особых приключений найдя Ермолаевский переулок - где своими собственными глазами убедился: действительно: нет здесь никаких рельс, или хотя бы следов от них. Не говоря уже ездящих сверху рельсов трамваев - могущих отрезать голову советскому литературному критику.

Ну, что ж… Нет, так нет – едем дальше, как и планировал.

Подъезжаем к повороту на Малую Бронную – там ещё на углу одноэтажное старое здание, явно нуждающееся в сносе¹⁶²…

Увиденное буквально через секунду впереди – уже на Малой Бронной улице, меня сильно поразило:

- А вот и первая московская автомобильная «пробка»!

Не мог не подумать с тайной гордостью:

«Мда… После моего «попадалова», страна и её столица прямо на глазах преображается».

Ну, конечно «автомобильная пробка» - это слишком претензионно мной было сказано.

С десяток-полтора стоящих в беспорядке машин - среди которых легковые и грузовые и, даже один «носатый» «Фердинанд» - похожий на киоск на колёсах автобус, типа того, что был в сериале «Место встречи изменить нельзя». И какой-то нездоровый ажиотаж вокруг – толпы зевак, с десяток суетившихся милиционеров.

Увидев отъезжающую с воем «Скорую», в сопровождении «мусоровоза»… Хм, гкхм… В смысле - милицейского «воронка», Косынкин предположил:

- Судя по всему это просто авария.

На что не без ехидного сарказма, ответил:

- Ну, да - ДТП! При такой «интенсивности» движения, действительно – разъехаться очень трудно.

Однако, последствия «аварии» видимо был достаточно серьёзными, ибо тут же с воем подлетели ещё две «скорые» - перезапиленные из обычных «полуторок» белые автофургоны ГА-55 с красными на бортах. Мне они были знакомы «ещё там», по фильму «Кавказская пленница»: именно на таком «пылесосе» удирал из психушки Шурик.

Остроглазый Славин, первым заметил:

- А вот и наш «Паккард»!

Вытягиваю шею:

- Где?

Из-за толп любопытствующих москвичей, очень было трудно что-то заметить.

Направив перст, куда-то в сторону парка, окружающего тот самый – Пионерско-патриарший пруд:

- Там – на противоположной стороне улицы за деревьями. Сразу за чёрным служебным ЗИСом». Вот за тем – скособочившимся. А вон и наши бойцы – среди деревьев. Беседуют с милиционерами.

Дальше, прямо на глазах – больше!

Подъехало несколько чёрных «ЗИСов» и «Эмок» и защитного цвета грузовиков. Из первых вышло несколько командиров НКГБ в довольно высоких чинах.

Косынкин, едва не присвистнув:

- Никак это сам(!) Влодзимирский!

Комиссар госбезопасности I ранга Лев Емельянович Влодзимирский возглавляет входящее в Наркомат госбезопасности «Главное управление безопасности» и одновременно является Первым заместителем главы НКГБ - Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. Последний же, имея должность ещё и Начальника штаба партизанского движения, очень часть бывает в западных областях СССР – особенно в Белоруссии, которую до недавнего времени возглавлял.

Вот и в данный момент он там находится, где с Иваном Семёновичем Былинским - со своим Замом по вышеназванной должности и одновременно – Председателем республиканского Исполкома Верховного Совета и Председателем Комитета Труда и обороны Белорусской ССР, формирует партизанские отряды для участия…

В будущей Советско-финской продолженной войне, которая вот-вот начнётся.

Приглядевшись:

- По меньшей мере, очень похож на него.

- Да нет же, он самый! Значит, здесь произошло нечто очень серьёзное.

Под командованием Комиссара государственной безопасности I ранга и других, выпрыгнувшие из грузовиков вооружённые винтовками бойцы, стали довольно профессионально оцеплять территорию - разгоняя зевак, многие из которых были в неком подобии спортивной формы и на коньках.

Должно быть как и Чистые, Патриаршье-Пионерские пруды в зимнее время служат катком для москвичей.

После того, как бойцы стали подходить к стоящим машинам и проверять документы, Косынкин первым нарушил молчание:

- Дивизия «Имени Дзержинского». Что они здесь делают? И что нам теперь делать?

Я был вторым:

- Ну… Попытка военного переворота исключается ещё на стадии сбора информации. Чтобы не гадать и принять правильное решение, выйдите и выясните, что именно случилось, товарищ генерал. Тогда и примем решение «что нам делать».

Не капитана же посылать к комиссару государственной безопасности I ранга, верно?

Напоминаю:

- Только не вздумайте раскрыть моё «инкогнито». Не забуду, не прощу!

Тот меня тут же успокоил:

- Скажу, что возвращался из Учебного центра домой.

Даю ещё задание:

- Ну и получите заодно разрешение нам ехать дальше.

Задержавшись на выходе из салона, спрашивает:

- Товарищ Сталин! Может, вернёмся в мою квартиру?

Показывая рукой в сторону «дзержиндцев»:

- А чем нам под такой охраной бояться? Хорошо! Примем решение после выяснения ситуации.

***

Сперва переговорив с Влодзимирским, затем побывав на месте происшествия, Начальник моей личной вскоре вернулся с двумя бойцами: старшим лейтенантом ГБ Ерофеевым - командиром «ближнего круга охраны» и сержантом государственной безопасности Аникиным.

Кого-кого, а своих «прикреплённых» я не только в лицо или по фамилии…

Как облупленных, знаю!

Не забываю лично поздравлять с днюхами и давать три дня отпуска, интересоваться здоровьем родителей и успехами в учёбе младших братьев и сестёр.

Впустив тех внутрь просторного салона, генерал заметно нервничая, приказал старшему:

- Рассказывай товарищу Сталину, что видел!

Тот, сперва - как будто рапорт пишет:

- По произошедшему инциденту…

Но я его вежливо и с улыбкой перебил:

- Сергей! Во-первых, присядь, а во-вторых – как можно короче. Подробности потом на бумаге изложишь, в официальном рапорте.

Тот присел на самый краешек дивана напротив меня, и:

- Приехали на место, расположились по «точкам», ждём… Минут тридцать или сорок прошло – знал бы, точное время засёк. Как сильный взрыв!

Сел бы на задницу - если б уже на ней не сидел:

- «ВЗРЫВ»?! Как это «взрыв»?! Почему «взрыв»?!

- Сам не видел - сержант государственной безопасности Аникин Вам расскажет, товарищ Сталин.

Последний, сперва попытавшись «вытянуться» по стойке смирно, ударившись головой об потолок.

- Михаил! Да ты успокойся! Сядь и рассказывай.

Тот, враз взяв себя в руки:

- По устному распоряжению старшего лейтенанта Госбезопасности Ерофеева, я находился на противоположной от Прудов стороне улицы, где прохаживался вдоль «доходного дома» номер 32. Через какое-то время, моё внимание привлекла какая-то женщина лет тридцати – очень красивая, богато одетая, похожая на известную артистку кино. Я ещё подумал, что это… Хотя – нет, такого не может быть!

Озадачен и, это ещё слабо сказано:

«Женщина? «Похожая на артистку»? На какую, подскажите мне «артистку кино», похожа Гризодубова?».

Сколько ни ломал голову, но Гризодубова похожа именно на Гризодубову - но никак ни на «артистку» и тем более кино.

Уточняю:

- Миша! А ты часом не перепутал? Может, «женщина - похожая на известную советскую лётчицу»?

Тот, недоумевает:

- Да нет же, товарищ Сталин! Всех «известных советских лётчиц» я хорошо знаю - Гризодубова, Осипенко, Раскова и… И, всё. А, вот…

«Должно быть Валентина Степановна, желая произвести на товарища Сталина как можно большее впечатление – накрасилась-загримировалась и стала похожей на известную артистку кино».

- Ладно, пусть будет «Артистка»… Что происходило дальше?

Тот, не преминул продолжить:

- Пройдя очень близко от меня – аж вонью буржуйских духов обдало, я заметил, что она чем-то очень взволнована. Затем, «Артистка» перешла улицу, встала почти напротив меня и стала кого-то поджидать. Сперва решил было, что такси. Но после того, как она пропустила машину с «шашечками», понял что она ждёт любовника. Я ещё подумал, что только идиот назначает свидание на перекрёстке…

Чуя жар на лице, грубо прерываю:

- Ближе к делу, товарищ Аникин! Свои умозаключения - изложите в мемуарах в конце жизни. Если до него доживёте, конечно.

Тот, едва вновь не соскочив – едва успел удержать, положив руку на плечо, продолжил:

- Извините, товарищ Сталин… Чуть позже, несколько поодаль за деревьями – шагах шести-семи от Артистки, я вскоре заметил двух с виду ничем не примечательных старушек. Они тоже кого-то ждали, нервничали, курили и постоянно посматривали на часы. Иногда, одна из старушек с радикюлем в руках подходила к «Артистка» и что-то нервно спрашивала, после чего возвращалась на место.

Это уже начинает становиться интересным!

Нетерпеливо:

- Так, так, так… И что дальше?

- Это было подозрительно, поэтому следуя инструкции, я привёл оружие в готовность – снял с предохранителя и решил подобраться поближе.

Изнывая от нетерпения, в т же время в возбуждении перебиваю рассказчика:

- Это Вы молодец! Что дальше?

- В это же время, с Ермолаевского переулка выехал чёрный «ЗИС-101»…

На долю секунды запнувшись, продолжил глядя прямо в глаза:

- …Точно такой же, как этот товарищ Сталин. В котором приехали Вы.

Чувствуя, как бешено колотится сердце Реципиента в груди:

- На «точно таких» же – пол-Москвы ездит! Что дальше?

- А дальше улыбаясь, «Артистка» подняла руку – хотя это было не такси. Такси чёрными не бывают. «ЗИС», чуть дальше от неё проехав, остановился. Задняя дверь открылась и, тут…

Сержант государственной безопасности переведя дыхание, как в атаку бросаясь:

- …«Артистка» вдруг развернулась и побежала в сторону пруда. Обе старушки наоборот – быстрым шагом направились к машине. В руке одной из них оказался небольшой блестящий предмет – опознанный мной как пистолет. Вторая – та что была с «радикюлем», побежала - на бегу замахиваясь им в сторону вышедшего из автомобиля человека в генеральской форме.

- Согласно инструкции, я тотчас привёл в боевое положение «раскладной чемоданчик-щит» и посчитав наиболее опасной - сперва выстрелил из «Кольта» в старушку с пистолетом. Та тут же упала и больше не подымалась. После выстрела, «Артистка» (видимо запаниковав), изменила направление и «лоб в лоб» столкнулась со старушкой с «радикюлем», в результате чего обе женщины с криком упали на землю. Спустя несколько секунд раздался мощный взрыв…

Остаётся только подумать в диком афуе:

«Голливуд, мля…».

- …Меня отбросило взрывной волной и я упал. Когда вновь поднялся на ноги, то на месте «Артистки» и старушек увидел…

На лице Аникина были заметны мучительные рвотные позывы, которые он с трудом сдерживал.

Старясь как можно мягче:

- Хорошо, всё понял. Вы свободны, товарищ сержант Госбезопасности. И Вы тоже, товарищ старший лейтенант.

Вспоминаю:

Когда стояли на Бронной с заглушенным мотором и, я беседовал с Косынткиным на тему «ни о чём», услышал какой-то хлопок. Показалось, что где-то совсем рядом. Ещё подумал, что у какого-нибудь автомобиля баллон лопнул.

Оглядел тогда улицу и не найдя такового, тотчас об этом забыл.

***

После того, как Ерофеев и Аникин вышли, в салоне автомобиля повисла зловещая тишина. Всем и прежде всего мне - стало понятно, что покушение готовилось вовсе не на…

Спрашиваю у Косынкина:

- Кто ехал в том «ЗИСе» и что с ним?

Стараясь не смотреть мне в глаза:

- Генерал-майор Петрищев из Управления тыла Штаба Московского Военного округа…

После недолго молчания - за которым стояло несказанное «на его месте должен быть ты», мрачно добавил:

- …Ему оторвало голову.

В его глазах читалось;

«На его месте должен быть бы».

Оставалось с ним только согласиться:

- Твою ж, мать!

Вспомнив про три кареты «Скорой помощи» и решив, что это многовато для одного безголового генерала и трёх разорванных на куски баб, спрашиваю:

- Много ли ещё жертв, кроме трёх террористок и генерал-майора?

- Его шофёр и находящийся в салоне автомобиля порученец, тяжело ранены. Легко ранено пять случайных прохожих и пассажиров автобуса.

Успокаиваюсь:

«УУУФФФ… Ну можно сказать, что в целом ещё легко отделались».

Ну, что ж…

Картина маслом!

Обидевшись на товарища Сталина за снятие с должности Начальника Управления международных воздушных линий Гражданского воздушного флота (ГВФ СССР), но главным образом за «тупую бабу» и «гигиенический пакет» - всесоюзноизвестная лётчица нашла где-то двух старых дур и устроила на него покушение, в результате которого сама погибла. Товарища Сталина же, а стало быть и меня - спасла лишь случайность.

Можно сказать, что мы с ним «в рубашке родились».

Здесь долго спавший мой внутренний голос – до того долго, что я про него и забыл:

«Кому суждено быть отравленным, того не взорвёшь и не застрелишь».