Хейно довольным голосом:
- Хозяйский «Форд»131, да и только!
Стараясь не газовать, он осторожно сдал задним ходом и остановился:
- Такси вызывали? Куда подвести? …Может, махнём сразу в Хельсинки?
Как не заманчиво было последнее предложение, но капитан махнул рукой:
- Пока езжай до орудия.
Пока они теми же верёвками (предназначенными для буксировки вручную) крепили станины «Бофорса» к торчащему из кормы гребному винту - посветив фонариком сперва, капитан набросал на сиденье еловых веток, и забрался на место командира. Воняло кровью и дерьмом из разорванных кишок, но ему к этому «амбре» не привыкать. Закончив, Аймо и Аско расселись по краям крыши моторного отделения и после краткой молитвы:
- Да поможет нам святая Сильви…!
Машина тронулась.
Иногда, заметив труп финского солдата они останавливались и забирали документы и личные вещи. Оружие, если попадалось после русских. Наконец найдя пологий спуск, выехали на лёд.
Ориентируясь по карте, по звёздам, по компасу, но чаще по интуиции капитана - по широкой дуге обогнули занятый Советами остров Германсе… Затем, проехали между финскими Эльге и Данскуг, где кто-то обстрелял их из станкового пулемёта. Звук у финского и русского «Максима» практически одинаков, к тому же в финской армии много оружия доставшегося от Русской императорской армии и не так давно от Советской132…
Поэтому капитан предпочёл не рисковать и ехать дальше, благо бензина в баке пока хватало133.
Объехав остров Данскуг, они решили сделать привал на одном из небольших островков.
- Тут можно устроить костёрчик для так скрытно, что и сосед ничего не увидит.
Хвороста было вдоволь, трофейные консервы и сухари нашлись в вещмешке у Яско Тукиайнена.
Ещё бы кофе…
Но чего нет, того нет!
Пришлось довольствоваться талым снегом из банки. Впрочем…
Яско достал из вещмешка фляжку, открыл её и понюхав:
Ребята… СПИРТ!!!
«Ребята» оживились:
- Яско, ты – мужчина!
Но капитан Вуорела тут же притянул руку:
- Дай сюда!
Затем, он накапал каждому по колпачку в банки, остальное спрятав:
- Не хватало ещё, чтоб вы здесь ужрались как свиньи.
Они выбрались на берег уже под утро, где-то между полустанком Лексваль и портом Тамиисари – откуда вышли сутки назад.
С передовой доносился непрерывный грохот канонады. На шоссе идущим вдоль берега творилось что-то невообразимое. Редкие автомобили и тягачи, многочисленные повозки, полевые кухни, минометы, гаубицы, пушки… В общем все, без чего не обходится на войне армия - медленно ползло по дороге, останавливалось, сталкивалось в темноте друг с другом и, со скрипом скрежетом и бранью - двигалось дальше.
Шло общее отступление по фронту. Все шоссе - насколько хватало глаз, было запружено. Усталые и всё еще охваченные ужасом вечернего боя солдаты и офицеры, старались как можно быстрее унести ноги прочь и боялись, как бы с утра не началось все сначала…
По кюветам сами по себе брели легкораненые.
Хейно, едва слышно, себе под нос пробурчал:
- Никак в поход на Ленинград собрались…
Яско забеспокоился и спросил:
- Неужели и основная линия прорвана? Как там наши ребята?
Никто ему не ответил.
Быстро светало.
Присев на станину орудия, капитан Вуорела перебирал документы, фотографии и письма своих солдат:
«Здравствуй, сын…! Наверно, ты поймешь меня правильно. Будь здоров. Твой отец».
Благоухающий духами конверт с вложенными локонами…
Конверт с вложенной фотографией ребёнка - плотненького малыша с соской во рту и надписью:
«Эркки! Ах ты, маленький!».
Ещё детская фотография подписанная женской рукой:
«Ты обязательно вернешься домой, ко мне и к нашему маленькому Калеви!»
Другой конверт с фотографией девочки-подростка:
«Папочка, где ты? Пиши! И скорее приезжай! Мы с мамочкой ждем!».
Фотография взрослой девушки:
«Напиши мне, милый!».
Фотография пожилой женщины и письмо, начинающееся:
«Яакко, сынок! Твой отец ходит каждый день на станцию встречать тебя…».
Последней был фотография пленного русского капитана: счастливая молодая женщина в лёгком ситцевом платье, прижимает к груди младенца.
На обороте, что-то написано по-русски, которого он не понимал.
Хотя, что там может быть написано?
Видимо то же самое, что и на финских фотографиях:
«Любим, ждём, возвращайся живым».
Перебрав, он изорвал каждое письмо и фотографию в клочки и, пустил их по ветру.
Закончив, капитан Вуорела сухо проговорил:
- Finis Finlandiae. Давид метнул свой камень, но легенда всего лишь легенда. Мы воевали напрасно, воюем напрасно и погибнем напрасно.
Потом, помолчав немного, продолжил:
- Но ведь у нас нет иного выбора134.
Аймо Хуусконен достал из портмоне фотографию улыбающейся, хорошенькой, востроглазой девушки в костюме Лотты. На обратной стороне было написано красивым, бисерным почерком:
«Моему любимому Аймо в знак вечной верности от Анны-Майи!».
Поцеловав изображение любимой он подумал:
«Я обязательно вернусь к тебе! Чего бы мне это не стоило».
Спрятав фотографию, он посмотрел на своих сослуживцев. Судя по их сосредоточенно-задумчивому виду, каждый из них решает для себя – есть ли у него какой-нибудь выход, кроме как погибнуть напрасно…
Или, его у него нет.
Из-за горизонта на востоке показало свой кроваво-красный диск Солнце. Как будто его приветствуя, со стороны противника раздался мощный грохот двух железнодорожных батарей. После отдельных пристрелочных выстрелов, монолитно заревели батареи полевой артиллерии. Вместе с поднявшимся над горизонтом дневным светилом, в небе появилась авиация русских и, вскоре на забитое отступающими финскими войсками шоссе, спикировала первая тройка штурмовиков…
Глава 18. Танкист.
Фукалов Геннадий Александрович, танкист, ветеран ВОВ (из сборника А. Драбкина «Танкисты, новые интервью»):
«Но ясно, что людей погубили много. И погубили бесшабашно. По-русски, как обычно, лес рубят, щепки летят… Но ведь можно так рубить, что щепок особенно много не будет. А можно и так, что многонько наберется… Факторов здесь очень много.
Можно, конечно, согласиться, что ошибок наделали предостаточно. Всякой безалаберщины тоже было много. И конечно, все командиры по-разному относились к этому вопросу. По нашей русской бесшабашности, по нашей не чересчур уж сильной осведомленности и пониманию. И только к 44-му году стали задумываться над этим вопросом. Потому что даже наверху почувствовали – много… Надо все-таки беречь людей.
Но я вам скажу, что сохранять людей на войне – это не каждому дано. Это должно быть что-то врожденное у того или иного командира. Одно дело приказать: «Наступаем, ребята! Вперед!». Ясно, к чему такой колхоз приведет. А если по-настоящему, по науке: «Ты здесь, ты здесь, третий там! Пехота здесь, танки здесь, обхват, захват, окружение. А в лоб ни в коем случае – это верная смерть!» Так что, конечно, многое зависело от командиров. Их личного отношения, убеждения и подготовки. Это задача командиров – с самых младших до командующего, и от каждого из них зависело многое. Но когда ты в здравом уме, когда знаешь, кто из подчиненных на что способен, таких ошибок всегда меньше».
Аркадий Борисович Тверской родился 7 апреля 1918-го года в Киеве, девятым по счёту и последним ребёнком в семье рабочего-стеклодува и домохозяйки. Двадцатые годы не запомнились по причине малолетства, а вот в начале тридцатых было голодно. По карточкам давали ржавую селедку, патоку и немного муки, из которой его мама пекла свой хлеб. Но чуть позже с продуктами наладилось и «жить стало лучше, жить стало веселей».
Во второй половине 30-х годов, их семья стала достаточно зажиточной по тем временам, имея настенные часы и свой радиоприемник. А вот на детскую мечту Аркадия – на велосипед, хотя бы один на всех его братьев и сестёр, скопить так и не удалось.
В Киеве он закончил пять классов, после чего старший брат забрал его в Москву.
По окончанию средней школы, в 1938-м году это было, Аркадия призвали в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию и направили в подмосковный Наро-Фоминскск, в учебный танковый батальон 34-й легкотанковой бригады, которой командовал герой Испании - комбриг Степан Иванович Кондратьев.
Пройдя курс молодого бойца и приняв присягу, красноармеец Аркадий Тверской целый год обучался на механика-водителя БТ-7, заодно освоив вождение мотоцикла М-600. Учили их добросовестно, на совесть: матчасть, вождение, стрельба, политподготовка…
Как говорили командиры:
«Мы учим вас всему тому, что пригодится на войне».
Тем удивительнее ему было встретить позже красноармейцев - не умеющих держать в руках даже обычную трёхлинейную винтовку.
В августе 1939-го года, в Москву прилетел Риббентроп, заключать договор о ненападении с СССР… Фашистов перестали ругать в газетах, тем всё больше ругали западную «плутократию» - развязавшую новую мировую войну. После этого был Освободительный поход на Западную Украину и Белоруссию - в котором воинская часть где служил Аркадий, не участвовала. Но отсидеться в Подмосковье им не удалось: 34-я легкотанковая бригада сперва была направлена на латышскую границу, а затем после осложнения советско-финских отношений - на финскую.
К концу сентября, бригада Кондратьева закончила развертывание до штатов военного времени и не считая отдельных рот (боевого обеспечения, саперную, связи и медико-санитарную) имела в своем составе четыре танковых батальона, разведывательный, мотострелковый, ремонтно-восстановительный и автотранспортный батальоны. Всего бригада насчитывала 237 лёгких танков БТ различных модификаций, 25 бронеавтомобилей, 13 тракторов, 41 ремонтную летучку «тип А» и 7 «тип Б», 73 автоцистерны, 317 автомашины. Конечно, многого не хватало, но в целом это была хорошо сколоченная, полнокровная и очень сильная по составу, технике и вооружению танковая часть.
Не успели танкисты освоиться в карельских лесах, как было объявлено об провокации финской военщины, затем об восстании финского народа. И наконец, 30 ноября 1939-го, советские войска перешли границу, чтоб оказать помощь финскому пролетариату.
Настроение у танкистов было бодрое и боевое – идём освобождать финских братьев по классу – рабочих и крестьян, от угнетения капиталистами и помещиками.
Танкисты считали свои «БЭТы» грозными машинами, а себя – непобедимыми. Все они от командиров и политработников бригады до самого последнего красноармейца - были уверены, что очередной «Освободительный поход» продлится не более пяти суток…
Ну максимум – две недели.
Но столкнувшись с суровой реальностью, энтузиазм начал быстро остывать.
Никакого «восстания» на месте не оказалось, одетые в шинели финские рабочие и крестьяне яростно и ожесточённо сопротивлялись «освобождению». Пленных финнов практически не было. Был случай когда взятый в плен раненный финский солдат на операционном столе вырвал у медика скальпель и зарезал его, а потом зарезался сам. Но и самим в плен к финнам попасть – было равносильно очень жестокой, мучительной смерти…
Врагу не пожелаешь!
Привязать за ноги к двум березкам и разорвать пополам – вполне себе обычная финская практика на той войне.
34-я легкотанковая бригада была отдана в оперативное подчинение 18-й стрелковой дивизии входящей в состав 56-го стрелкового корпуса, 8-й армии. Сразу же начались странности и дикости, которые были заметны невооружённым взглядом даже ему - простому танкисту. Первым делом из состава бригады был изъят 86-й танковый батальон и отправлен неизвестно куда. Затем, пехотное командование распылило боевые части бригады, используя их танки небольшими группами для выполнения совершенно несвойственных им задач – разведки, патрулированием дорог в тылу, охраны аэродрома и штаба дивизии.
Бывало даже для передачи пакета из штаба дивизии в штаб корпуса или армии, вышестоящие командиры использовали двадцатитонный танк, с двигателем в пятьсот лошадиных сил.
Сама пехота всей 8-й армии не была подготовлена к бою: очень много было ничего не умеющих новобранцев - только уже на фронте взявших в руки винтовку, никогда прежде не видевших гранату. Красноармейцы не имеют даже зимней одежды, не говоря уже про лыжи или специальные санки для транспортировки по снегу тяжёлого оружия. Командиры не знают своего дела - даже уставов не читали и, в боевой обстановке пассивны – как скот ждущий своей очереди на забойном пункте…
В 18-й стрелковой дивизии, все вышеперечисленные беды усугубились национально-языковой. В ней было очень много карел, которые не знали русского языка. А их командиры соответственно не знали карельского. Этим пользовались финские разведчики и диверсанты, под видом карел проникавшие в расположение частей и вырезавшие целые подразделения.
Кроме того сама местность этой части Финляндии, совершенного не располагала к действиям танковых войск. По крайней мере к таким, какие были в уставах. Там была только одна дорога, построенная ещё до революции и, вдоль неё – непроходимые для техники леса, болота, озёра, реки…
Здесь должны были действовать лыжники, горные стрелки, егеря – как у финнов, но только не танки!
Танкам здесь делать было совершенно нечего.
Но специально обученных воевать в таких условиях войск, у Красной Армии не было. По крайней мере, он их ни разу не видел и даже не слышал.
И случилось то, что должно было случиться.
Наступая по единственной дороге, 34-я легкотанковая бригада упёрлась в надолбы и линию укреплений за ними, которую прорвать без поддержки тяжёлой артиллерии и специально обученной штурмовой пехоты, не смогла. Мало того, финны сами перешли в наступление, окружив и разрезав советские части на отдельные «котлы».
224-й разведывательный батальон, в котором в составе экипажа БТ-5 служил Аркадий Тверской, вместе со штабом бригады оказался в «котле» в районе населённого пункта Митро. Танки пришлось закопать по башни в землю и использовать в качестве неподвижных огневых точек, помогая пехоте держать рубеж.
Вот тогда то, Аркадий и узнал для чего нужен нижний люк в танке.
Нет, не для того чтобы эвакуироваться из машины, в случае если его подобьют: в полушубке через него не вылезешь, а раздеться в танке когда он горит, можно и не успеть. Да и летом это сделать затруднительно - если конечно танк стоит не на асфальте, а на мягком грунте…
А для чего тогда?
Чтоб оправлять через него «естественные надобности».
Но в отличии от Красной Армии атаковавшей всегда - в любых случаях и в любой ситуации - финны атаковали очень редко. Глубокие, непроходимые без лыж снежные сугробы и как по заказу начавшиеся вскоре 35-ти градусные морозы - были их союзниками и они просто терпеливо ждали, когда советские солдаты вымрут.
Танкисты одеты были хорошо – полушубки, сапоги, валенки. А вот пехотинцы-красноармейцы были одеты в обычные «демисезонные» шинели, обуты в ботинки с обмотками, на головах - буденовки. И они массово вымирали от холода, особенно от обморожения ног. Их даже не хоронили – так и оставляли в наспех вырытых ими же индивидуальных ячейках, которые вскоре заносил снег…
Выкопали было землянки, в них не так страшны холода – как бесчисленно размножившиеся от антисанитарии вши, которые просто заедали насмерть…
Другая, ещё более лютая беда, чем вши и даже лютый холод.
В конце января стало элементарно нечего есть. Когда закончились бывшие с собой продукты, съели сначала фураж 18-й дивизии, потом съели самих лошадей, наконец стали вываривать и жевать лошадиные шкуры… Когда и шкуры кончились, люди начали один за другим пухнуть и умирать от голода.
Умерших не хоронили – не было сил копать промёрзшую на два метра, каменистую финскую землю. Просто складывали на снег. Днём умерших красноармейцев клевали и нахваливали слетевшиеся во всего Карельского перешейка вороны, по ночам грызли сбежавшиеся со всех лесов волки…
День и ночь командование бригады посылало одна за другой отчаянные радиограммы командованию:
«Помогите, мы подыхаем голодной смертью!».
Но ни ответа, ни привета…
Комбриг Кондратьев застрелился, за ним последовали другие – начальник штаба Смирнов, комиссар Теплухин, командир батальона Шевченко и даже особист Доронин.
Ночью 28 февраля 1940-го года, остатки окружённых в районе Митро 34-й легкотанковой бригады и 18-й стрелковой дивизии начали выход из окружения тремя группами. Легкораненые в числе которых оказался и раненый неделей ранее в руку Аркадия Тверской, выходили отдельной группой человек в двадцать.
Тяжелораненных и обмороженных, попросту бросили.
Группой легкоранненых сперва командовал раненный лейтенант-танкист, но он вскоре умер и они оказались вообще без начальства.
Шли ночами без дорог, по глубоким сугробам - по задницу, или даже по грудь в снегу, еле ноги вытаскивали. Шли без карты и компаса, практически наугад: то ли к своим «кривая» выведет - то ли прямо к финнам в зубы. Хотя многие говорили, что всё равно они не жильцы на этом Свете: если финские егеря не замучают насмерть, так свои расстреляют.
Но им просто сказочно повезло: хотя и слышали финскую речь, но обнаружены не были.
Не менее сказочно повезло и с питанием: нашли в лесу павшую лошадь и боясь разводить костёр, грызли кровоточащими дёснами сырую - замёрзшую до гранитной твёрдости конину.
Дней через одиннадцать-двенадцать - оставшиеся в живых человек135 из группы легкораненных, вышли к своим. Многие вышли с оружием: как и у всех танкистов, в валенке у Аркадия был «наган».
После того, как окруженцы немного подлечились в ленинградском госпитале, отъелись и пришли в себя, их вызывали по одному в Особый отдел - где сперва допросив, брали с каждого подписку «о неразглашении». Им нельзя было никому говорить, что они были в окружении, вымирали от голода, холода и вшей.
Иначе…
Ну тут всё и, без слов ясно!
После излечения в госпитале, Аркадия Тверского направили служить в запасной танковый полк. В марте сорокового года с Финляндией был подписан мирный договор и вскоре после этого, его и других танкистов – ветеранов «Советско-финского вооружённого конфликта», демобилизовали раньше положенного срока.
По-видимому, был такой специальный приказ…
Демобилизовавшись, он вернулся в Москву и, обратился по поводу трудоустройства в Райком. Не без мытарств, конечно - устроился на военный завод, где получил «бронь» и где его вскоре выбрали секретарем комсомольской организации136.
И началась как говорится, мирная жизнь.
***
Как и весь советский народ – от мала до велика, Аркадий Тверской был как громом поражён трагедией произошедшей 20 января 1941-го года… Когда во время учений по Гражданской обороне, в подкремлёвких подземельях в результате природной катаклизмы погибло почти всё высшее партийное руководство СССР, собравшееся на внеочередной съезд. В числе самых первых жителей и гостей столицы, он был вскоре после этого события на Красной площади, своими глазами видел у кремлёвской стены дымящуюся на морозе яму с грунтовой водой на месте Мавзолея…
И вместе со всеми он радовался, увидев живого Сталина в своей привычной – старой шинели:
- Сталин! Сталин жив! Сталин с нами!
Многие пожилые москвичи и не только пожилые, крестились на Храм Василия Блаженного и шептали:
- Господь всезнающ и вездесущ, господь помнит слова и дела, господь уберёг и воздал каждому по делам его.
Ведь согласно ходившей «городской легенды» - вслед за Сухаревой башней, перенесший пожары при интервенции поляков и вторжении французов древний храм – в тридцать четвёртом году хотели снести из-за того, что при парадах в честь всяких там «годовщин» и пролетарских праздников - он якобы мешает прохождению войск. Однако когда на макете Красной площади кто-то из ближайших соратников Вождя (вроде это был Лазарь Каганович) потянулся было рукой к храму Василия Блаженного, Сталин того резко одёрнул:
«Не тронь! Не ты строил, не тебе и сносить».
Последовавшие затем послабления в религиозных делах, разгон «Общества безбожников» и встреча Вождя трудящихся с Патриархом Алексеем I, косвенно как бы подтвердили эту легенду.
Ну и конечно же всех шокировал добровольный отказ Сталина от руководства коммунистической партией «из-за перегруженности государственными должностями».
Похоже на правду.
Ведь после гибели в подкремлёвских подземельях «Всесоюзного старосты» - товарища Калинина, Иосиф Виссарионович стал занимать высшую государственную должность в стране - Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
После смерти там же товарища Молотова – Сталин стал занимать должность Председателя Совета народных комиссаров СССР (Совнаркома, СНК).
Кроме этого, в связи с приближением мировой войны к нашим границам, ещё до 20-го января был образован Государственный Комитет Труда и Обороны (ГКТиО) и товарищ Сталин стал его Председателем. Затем – Верховным Главнокомандующим Вооружённых Сил СССР.
Как сказал один из рабочих завода, где работал Аркадий:
- Теперь можно быть сталинцем, даже не будучи коммунистом.
Желающих стать членами ВКП(б) сразу же резко уменьшилось, что по его мнению пошло только на пользу партии.
Кроме того, начались тектонические изменения в государственной идеологии.
Началось с того, что в газете «Правда» старый большевик Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич – был официально объявлен «правой рукой» Владимира Ильича Ленина во время Революции и Гражданской войны. А его брат – генерал царской армии Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, был объявлен «Отцом Красной Армии». То есть её создателем.
А что же товарищ Сталин?
А Иосиф Виссарионович занимался в те годы ещё более важным делом!
Стране угрожала опасность распасться на отдельные «национальные квартиры». И то, что этого всё же не произошло, то что на месте Российской империи - образовалась не кучка бантустанов, а «Союз нерушимый республик свободных» - огромная заслуга Наркома по делам национальностей…
То есть – товарища Сталина.
Разве это не важно?
В те решающие годы это было важней всего!
Далее, начала меняться официальная идеология – только успевай читать газеты.
Аркадий никогда прежде не видел такого ажиотажа, когда периодические издания буквально расхватывали с рук. Повсюду кипели споры, которые нередко доходили до драк.
А какие темы для диспутов…
Мама не горюй!
Во всех развитых странах мира капитализм закончился - когда в экономике стали преобладать корпорации акционерного типа, хотя отдельные элементы прежнего экономического уклада будут сохраняться ещё долго.
Социализм, это прежде всего ответственность государства за определённые социальные гарантии населению. Если эта ответственность имеется и гарантии соблюдаются – форма собственности не так важна.
Из-за сложившихся исторических условий (феодальной системы в виде самодержавной монархии) народы Советского Союза перешли на социалистический путь развития рывком – революционно. Западные страны - эволюционно, поэтому у них ещё сохраняется множество капиталистических пережитков.
Империализм – это и есть социализм. А это значит, между социалистическими странами неизбежны кровопролитные войны за передел мировых ресурсов и рынки сбыта.
Как и при предшествующих общественно-политических строях, при социализме имеется пара классов-антагонистов: управленцы и специалисты – у которых подчас могут быть совершенно противоположные интересы…
В принципе это было то, что все и так знали - просто не решались назвать вещи своими именами и произнести их вслух.
Наконец, в правящей Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) разрешили фракции и такие тут же были созданы, в количестве двух штук. Первые ратовали за преобладание в экономике государственной промышлености, вторые – кооперативной. Диспуты один за другим шли как на страницах газет - так и в любой группе людей, например в очереди.
На газетных страницах термин «сталинизм» стали печатать без приставки «ленинизм» и даже «марксизм».
В общем, с ума можно сойти!
И многие так и делали.
Но в принципе, всё это шло как бы вторым планом или «фоном» и по большей части в партийно-комсомольских кругах.
У простых людей на слуху было другое.
Увеличение зарплат рабочим и служащим на десять процентов, а врачам и педагогам сразу на треть. Ибо, как сказал Вождь:
«Медицина – это здоровье советского народа, а образование – его будущее. И экономить на этом нельзя!».
Жилищная программа, для выполнения которой желающим будет выдавать ссуда под один процент годовых.
Возможность семейной аренды колхозной земли и послабления для крестьян-единоличников, находящихся на «твёрдом задании».
Начало погашения «автообязательств137» от 1930-го года, для чего в Америке будут закуплены поддержанные легковые автомобили.
Ну и наконец назначенные на осень 1941-го года первые альтернативные выборы в местные советы, когда избиратель должен будет выбирать не менее чем между двумя кандидатурами…
Не успел закончиться траур и улечься страсти, как Аркадия Тверского вызвали в Отдел кадров «Главного управления Танковых войск Вооружённых Сил СССР» - так теперь называется прежнее «ГАБТУ РККА». Где его прямо-таки ошарашили - присвоив звание «старшина», торжественно вручив красную нашивку за лёгкое ранение и «Орден Красной Звезды» - за «мужество и героизм, проявленные в боях за наше социалистическое Отечество».
Ну и наконец, дав новое назначение:
- Как имеющий боевой опыт танкист, для переобучения на новую боевую технику, Вы прозываетесь из запаса сроком на шесть месяцев.
Получив на руки необходимые документы и железнодорожный билет до Ленинграда, через три дня Аркадий прибыл в только что созданную учебную воинскую часть - расположившуюся на берегу замёрзшего озера, в ведомственном пионерском лагере Кировского завода.
К его удивлению, личный состав состоял практически из одних командиров-танкистов – в звании от младшего лейтенанта до подполковника. Младших командиров как он – буквально считанные единицы. Ещё более он был изумлён – прямо-таки сражён наповал, когда узнал что всё старые танки – БТ, Т-26 и так далее, снимаются с вооружения по личному приказу Верховного Главнокомандующего.
Однако, вскоре всё прояснилось и гениальный замысел Вождя стал понятен всем и каждому.
Собрав их актовом зале, командир «Отдельного учебного ударного танкового батальона» - генерал-майор Потатурчев Андрей Герасимович, прочитал личное обращение Сталина:
- «Товарищи командиры! Как показала Испания, а вслед за ней - Халхин-Гол и Финляндия, наши танки прежних типов безнадёжно устарели. Прежде всего по защищённости и вооружению. Посылать на них в бой экипажи – всё равно, что прямиком отправлять танкистов на верную смерть и, причём - без всякой надежды на то, что их гибель будет оправдана победой в бою, а не станет напрасной.
Новые советские танки, которые начинает выпускать наша промышленность – пока слишком сложны, дороги и главное – крайне немногочисленны для того, чтобы сажать в них экипажи из военнослужащих срочной службы.
Здесь требуются профессионалы!
Такие как вы, товарищи командиры.
Поэтому руководством Танковых войск и мной лично, как Верховным Главнокомандующим Вооружённым силами СССР, было принято решение о формировании танковых экипажей для новых танков только из лиц среднего командного состава. При этом прежние звания, должностные оклады и все положенные льготы для них сохраняются.
Затем, примерно через полгода - когда удастся изготовить достаточно боевых машин и главное - подготовить достаточно экипажей из числа призывников, вы снова займёте командные должности.
Прошу проявить сознательность советского человека, товарищи командиры и, не заставлять меня – как Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР, предпринимать меры репрессивного характера.
И.В. Сталин».
Прочитав, генерал-майор Потатурчев:
- Товарищи командиры! Кто не согласен стать на время рядовым танкистом – пишите заявление об увольнении из Вооружённых Сил. Но учтите: после объявления мобилизации, вы всё равно будете призваны.
Судя по лицам, недовольных было много – едва ли не половина. Ведь как можно было понять из разговоров, многое будущие «рядовые танкисты» - прежде занимали штабные должности и уже по несколько лет не нюхали запаха бензина, масла и порохового дыма в танке…
Но разумеется, никто ничего писать не стал. Все товарищи командиры подчинились приказу своего Верховного Главнокомандующего.
Несколько позже Аркадий услышал в курилке разговор более старших товарищей - ставшими танкистами тогда, когда он ещё ходил в школу:
- Прав товарищ Сталин – с какой стороны не посмотреть, прав! На Киевских маневрах 1935-го года, за рычаги танков сажали командиров танков. Штатные механики-водители из числа красноармейцев-танкистов - лишь опозорились бы перед товарищем Ворошиловым и зарубежными делегациями.
- Да, очковтирательство то было, а не «манёвры»… «Филькина грамота»! За неделю до них нам провезли по маршрутам, а местные колхозники засыпали все ямки и канавки, что в них не застряли танки и особенно машины.
- Повезло вам в Киевском особом! У нас в Ленинградском округе, никаких наркомов с зарубежными делегациями не ждали, поэтому заранее к «очковтирательству» не подготовились. Так половина танков сломалась, другая заблудилась в лесах, а автомашины застряли на просёлках.
Помолчав:
- Вот так и воевали в Финляндии.
- Это точно!
Отдельный учебный батальон не просто переобучал отдельных танкистов на новую технику – тяжёлый танк КВ, но и готовил уже целые – «спаянные» экипажи. Одновременно, за пятнадцать дней - сбивались-сколачивались три отдельные «линейные» танковые роты и одна ремонтно-восстановительная - из которых уже в другом месте, должны были формироваться отдельные батальоны, или даже бригады Танковых войск ВС СССР.
К ещё одному его удивления (а он уже устал удивляться!) в экипаж КВ с «малой башней) Аркадия назначили не механиком-водителем, а…
Командиром танка!
В отделе кадров Отдельного учебного батальона ему объяснили:
- Таков приказ Главного управления Танковых войск: имеющих боевой опыт танкистов - назначать командирами, вне зависимости от звания.
Это было не так почётно как утомительно - ибо кроме всего прочего, ему приходилось посещать специальные курсы командиров танков.
Правда, к нему в экипаж подобрали командиров не в слишком высоких званиях, а то ведь были экипажи - где «мамлей» командовал целым подполковником. Мехводом у Аркадия стал старший лейтенант Владимир Дувакин, до этого командовавший ротой средних танков Т-28 в 10-й тяжёлой танковой бригаде. Командовавший ранее взводом лёгких Т-26 лейтенант Александр Боднарь - был в экипаже наводчиком.
Кстати, из всех – самый гоношистый. От него у Аркадия было много проблем и потрёпанных нервов, хотя надо признаться: наводчиком он был - как говорят «от Бога».
В отличии от него бывший политрук танковой роты, а ныне младший лейтенант Василий Брюхов - был славным парнем, не доставляющим никаких проблем своему командиру. Он совмещал две должности – заряжающий и стрелок-радист.
В танке КВ старого типа - на котором они обучались, экипаж состоял из пяти человек и в нём было отдельное место для радиста – справа от водителя. Но буквально при них, из сборочных цехов стали выходить следующие модификации КВ-1 и КВ-2, где его уже не было. Как кормового - так называемого «ворошиловского», пулемёта на башне.
Вот и весь экипаж машины боевой!
И начались не дни - сутки напряжённой боевой учёбы.
Шесть часов в сутки уходило на изучение материальной части – тяжёлого танка КВ прямо в цехах Кировского завода, где танкисты выполняли посильную работу - помогая рабочим собирать боевые бронированные машины…
Это был высший класс подготовки!
Следующие шесть часов танкисты проводили на заводском полигоне - вождение с боевой стрельбой из орудия и пулемёта на различные дистанции, днем и ночью. Хотя лейтенант Александр Боднарь за глаза называл его «бесполезным членом экипажа», но это было далеко не так.
Очень далеко не так!
Основной обязанностью Аркадия как командира танка, было наблюдение за полем боем и за обстановкой в воздухе. Обнаружив цели, он должен выбрать наиболее опасную из них, определить дистанцию до неё и приказать наводчику уничтожить, после чего корректировать огонь. Кроме этого за ним выбор позиции, поиск наиболее безопасных подходов к цели атаки, взаимодействие с другими танками и пехотным прикрытием…
Как до этого танкисты лёгких танков воевали без командира, он просто не понимал!
Правильно сделал товарищ Сталин, когда приказал списать эти убогие «бэтэшки» и «двадцать шестые».
А новым танком Аркадий и его товарищи восхищались и уважительно называли его «Клим».
Каждый член экипажа должен был уметь подменить своего товарища в случае необходимости. Так к примеру, в специальных классах где преподавали инженеры с ленинградского завода-изготовителя, все они вновь до последней катушки индуктивности изучали танковую радиостанцию 71-ТК-3.
Каждый из них четверых, провёл хотя бы десять часов за рычагами управления, каждый расстрелял хотя бы по половине боекомплекта. У механиков-водителей же - счёт часов проведённых за рычагами перевалил за число с двумя «ноликами»… Как и у наводчиков - счёт расстрелянных на полигоне снарядов, чьи гильзы вывозили с полигона целыми грузовиками.
Патроны же вообще не считали!
Как «трёхлинейные» к пулемёту, так и пистолетные к ТТ – личному оружию командира танка, мехвода и наводчика и, к пистолету-пулемёту ППД - которым вооружался заряжающий.
Так как танк был недостаточно надёжным и редко какой выезд обходился без поломок, вместе с ними учились и техники-ремонтники - в распоряжении которых были на скорую руку изготовленные специальные модификации КВ: ЭРТ - «эвакуационного-ремонтные танки», оснащённые необходимым оборудованием и запасными частями для мелкого и даже среднего ремонта.
Те правда тоже ломались и причём - ничуть не реже, чем линейные танки.
Каждая поломка фиксировалась и тщательно изучалась группой заводских конструкторов, для изменений в конструкции танка и устранения повторений в дальнейшим.
Но пока такой «научный подход» помогал мало.
Наиболее часто «летели» траки, фрикционы и коробки передач. Хорошо ещё, что хорошо ему знакомый по танку БТ двигатель М-17 модификации «Л», редко когда подводил. Все две недели курсов переподготовки, отъездили на одном. По словам работников полигона, с прежними моторами – с дизельными В-2, была одна морока. Но незадолго до образования Отдельного учебного батальона, их сняли с танков и куда-то увезли.
Если танк ломался всерьёз, его оттаскивали снова на завод, где был специально создан ремонтный цех. А им тут же выдавали другой – исправный. И занятия продолжались в том же темпе, практически не прерываясь ни на час. Иногда им доставался вышедший с ремонта КВ «с большой башней», вооружённый 152-мм орудием. Этот «монстр» сразу всем не понравился. За высоту, ему дали прозвище «Колокольня». Стрелять с него было одно наказание для командира экипажа. Надо было найти чуть ли не идеально-ровную площадку, то да сё… Да и стрелять позволяли очень редко из-за дефицита шестидюймовых гаубичных снарядов. Даже штатном наводчикам КВ-2, за всё время подготовки позволили выстрелить всего десять-пятнадцать раз. Но колоссальная мощь этого колосса впечатляла…
Один выстрел и любое полевое укрепление вдрызг и в хлам!
Оставшиеся время расходовалось на «отдых лёжа», изучение новых уставов Танковых войск:
«Категорически запрещается применять танки по одному или небольшими группами. Только массировано, силой не менее роты.
Танковая атака должны производиться только после тщательной разведки силами самого танкового подразделения или той воинской части, которому оно придано. Командир танковой бригады (батальона, роты) имеет право отказаться от атаки, если командование стрелковой дивизии - на участке которой осуществляется прорыв, не предоставит ему самые подробные и главное – достоверные разведсведения.
Категорически запрещается отвлекать танки на такие второстепенные задачи как разведка, охрана штаба, доставка пакета с донесением и т.д..
Категорически запрещается расформировывать потерявшие матчасть танковые части и подразделения. Они должны быть немедленно выведены из боя и направлены в тыл для пополнения и получения новой техники.
Категорически запрещаю использовать танкистов не по предназначенью – как пехотинцев, артиллеристов и т.д…
После излечения в госпиталях, танкистов направлять только в свои подразделения и части, откуда они попали в полевой лазарет или тыловой госпиталь…
….Командиры всех степеней уличённые в нарушении «Положений о Танковых войсках ВС СССР», должны быть «Особыми отделами» немедленно отстранены от командования, арестованы и преданы суду Военного трибунала».
Ну и конечно же политзанятия!
«Самоподготовка» - чтение газет, то есть и лекции из которых они узнавали про зверства поляков против пленных красноармейцев в 1920-м году и про зверства уже германских солдат на мирным польским населением на оккупированной в тридцать девятом году территории Польши.
Мнения разделились: одни говорили что так им – «ляхам» и надо. Дал бы товарищ Сталин приказ, они бы ещё не так им добавили. Другие, что не надо смешивать простых людей – тем более женщин и детей и, польских панов.
Впрочем, Аркадия эти разговоры как-то не увлекали. О возможных «зверствах» на войне он знал так много, что и сам бы мог прочитать лекцию или написать статью.
Прямо при них в конструкцию танка вносились изменения и наряду с заводскими испытателями, они в этом активно участвовали - вынося свои заключения по тому или иному улучшению. Особенно внимательно прислушивались к тем немногочисленным танкистам, кто подобно Аркадию имел боевой опыт.
И это льстило ему даже больше, чем «Орден Красной Звезды» на груди.
Кроме ликвидации места стрелка-радиста, вместо одного общего - на крыше башни стала два отдельных люка. В том числе и один командирский – с «башенкой». Были установлены поручни для танкового десанта, а выхлопные трубы перенесены с середины моторного отделения на корму. На ней же – на корме, была установлена «кнопка внешнего вызова» - для лучшего взаимодействия экипажа и пехоты.
При нём же, происходили испытания нового перископического прибора наблюдения - простого и компактного, обеспечивающего круговой обзор и легко заменяющегося изнутри самого танка при повреждении138.
При нём же, вместо спаренного с орудием старого ДТ-29 с диском на 63 патрона, установили только что принятый на вооружение пулемёт ДТ-41139 со стальной лентой на двести пятьдесят или матерчатой - на тысячу патронов от зенитной установки МУ-4. Особенно впечатляла возможность регулирования скорострельности пулемёта: от шестисот выстрелов в минуту до тысячи двухсот(!).
Он - Аркадий Тверской, даже сделал рацпредложение - предложив инженерам Ковровского оружейного завода: для удобства обслуживания сделать быстросъёмным не весь пулемёт - а только его казенную часть. Ствол таким образом оставался на месте и при необходимости снимался из установки отдельно. Заводские специалисты удивились, задумались и ответили, что подумают над этим предложением.
На том и расстались.
К сожалению это пока были лишь эксперименты. До серийного выпуска танков с новым прибором наблюдения и пулемётом, было ещё далеко.
Наконец, две недели учёбы пролетели. Не сказать что «незаметно», но достаточно быстро. По окончанию курса переподготовки каждый командир принял под роспись корпус танка и вместе с другими членами экипажа - участвовал в том, как из пустой стальной коробки создавался танк. В производстве уже шёл КВ с утончённой до шестидесятимиллиметровой толщины бортовой и кормовой бронёй, до двадцати пяти – верхней и пятнадцати днища. Но лоб корпуса и башня остались прежними – семьдесят пять миллиметров. Полегчав на семь тонн, танк стал более динамичным и надёжным. А длинноствольная пушка Ф-34 вместо прежнего «огрызка», добавила ему огневой мощи.
Вышеупомянутая же «командирская башенка», даже со старыми приборами наблюдения - давала просто великолепный обзор командиру, находившему справа от пушки.
Испытав «свой» КВ-1 пробегом и стрельбой, опробовав в деле ТПУ и радиостанцию, он в присутствии представителей завода и военной приёмки, сперва спросил у экипажа:
- Ваше мнение, товарищи?
У него самого и у наводчика претензии не было.
Мехвод старший лейтенант Владимир Дувакин, тут же ответил:
- Тяги бортовых фрикционов не отрегулированы, слишком тугие. Главный фрикцион «ведёт», увеличение оборотов двигателя запаздывает. Вторая и четвёртая передачи включаются нечётко. Думаю из-за некачественных вилок переключателей.
Младший лейтенант Василий Брюхов, отвечающий и за связь командирского танка:
- К радиостанции и ТПУ замечаний нет, но отсутствует прибор наблюдения у заряжающего.
Выслушав претензии, Аркадий обратился к обоим представителям:
- Машина нуждается в доработке, поэтому в акте приёмки не распишусь до полного устранения дефектов.
Те переглянулись и нетерпеливо:
- Расписывайся давай, старшина и не морочь людям головы! А тяги отрегулируют ваши ремонтники.
Но Аркадий твёрдо заявил:
- Так дело не пойдёт, товарищи! Я должен расписаться за полностью боеготовый танк. А войсковые ремонтники устраняют дефекты, возникшие уже в ходе эксплуатации.
Те, напирали буром:
- А ты знаешь, старшина, какие у завода планы?
Он ответил предельно сухо:
- Не знаю и знать не хочу. При занимаемой мной должности, мне это знать не положено.
- А ты знаешь, кто нам устанавливает эти планы?
- Догадываюсь…
Все трое не сговариваясь посмотрели на портрет на стене, после чего Аркадий:
- …Но не думаю, что тот – кто устанавливал заводу планы, одобрит принятие мной недоработанной машины.
Военпред ГТУ на Кировском заводе Шпитанов имеющий соответствующее майору звание военный инженер 2-го ранга, прикрикнул:
- Что ты возомнил о себе, старшина? Подписывай и не строй из себя невесть знает кого.
Но Аркадий стоял на своём:
- Не подпишу.
- Тогда останешься без танка!
- А вот мой экипаж оставить без танка, Вы не имеете права. У меня предписание завтра в два часа дня грузиться на железнодорожную платформу и убыть на новое место прохождения службы.
- Тогда подписывай!
Он с холодной усмешкой:
- Нет, я лучше напишу на Вас рапорт, тов…
Тот лишь усмехнулся:
- Пиши! Знаешь, сколько я таких борзых как ты видел? Да на меня сам(!) товарищ Мехлис писал рапорты140…
Вдруг появляется группа людей с малиновыми петлицами на шинелях. За ним семенили уже знакомые Аркадию одноглазый Котин – Главный конструктор танка и Директор Кировского завода Зальцман.
Оба – довольно бледные на вид.
Шедший спереди весь страхолюдный из себя комиссар государственной безопасности III ранга, остановился и рявкнул:
- Что здесь происходит?
Согласно устава приложив руку к шлемофону, Аркадий представился и честно ответил:
- Командир экипажа старшина Тверской! Меня пытаются заставить расписаться за недоделанный танк.
Тот, налитыми кровью глазами посмотрев на обоих его оппонентов:
- Кто из вас двоих представитель военной приёмки?
Шпитанов покачнувшись – видимо ноги вмиг стали ватными, начал было лепетать:
- Инженер 2-го ранга… Я… Тов…
- Следуйте за мной.
Развернулся и пошёл прочь вместе со всеми.
Побледневший Шпитанов, вмиг потерявший былую представительную уверенность в облике, как наложивший в штаны поплелся за ними…
Оставшийся в одиночестве представитель приёмки завода, тут же засуетился как ошпаренный таракан. Без промедления загнав танк в ремонтный цех, у него заменили коробку передач, отрегулировали тяги и поставили недостающий прибор наблюдения.
Вновь испытав машину пробегом, Аркадий поставил подпись в акт о приёмки, довольным тоном сказав:
- Теперь, на этом танке можно воевать!
Военный приёмщик был совсем другим. А представитель завода с укоризной сказал, когда они на минутку остались наедине:
- А ты знаешь, старшина, что из-за тебя погиб человек? Очень хороший человек?
Слух уже разнёсся по Кировскому заводу и его окрестностям: глава «Главного промышленно-экономического отдела при Совнаркоме СССР» (ГПЭО СНК СССР) - комиссар государственной безопасности III ранга Кобулов, сжёг в мартеновской печи Директора завода, одного из конструкторов и представителя военной приёмки Шпитанова. А главного конструктора КВ Котина – того самого, «одноглазого», приговорил к расстрелу с отсрочкой исполнения приговора на три месяца.
Аркадий, не то чтобы одобрял – понимал такие крайне экстремальные действия ближайшего помощника самого(!) Сталина:
«Всё-таки с нашим народом по-другому нельзя. Все-таки мы люди несколько расхлябанные – далеко не немцы. Чуть свободное время, сразу недисциплинированность появляется. Даже в армии! Все надо кругом перевернуть, но непременно найти спиртное…».
Он с усмешкой посмотрел в глаза:
- А ты знаешь сколько во время Финской, я видел очень хороших людей – погибших из-за таких, как ты и твой Шпитанов? Сгоревших в танках, замёрзших в окопах, подохших от голода в лесу?
Тот отвёл глаза…
После этого случая авторитет Аркадия Тверского как командира, в экипаже возрос - сразу как бы не на порядок.
***
После завершения обучения экипажей в Учебном центре при Ленинградском Кировском заводе (ЛКЗ), теперь входившем в производственное объединение «Северные машиностроительные заводы» (ПО «Севмаш»), одну из танковых рот - в которой оказался и экипаж теперь уже младшего лейтенанта Александра Тверского, перебросили в городок Йоханнес141 Карело-Финской ССР - находящегося немногим южнее Выборга, на берегу Финского залива. Несмотря на не так давно прошедшие бои, здесь было достаточно много уцелевших зданий для личного состава, а так же начальная и средняя школы, аптека, пожарное депо, рынок, стадион и дом молодежного общества. С началом Советско-финского «вооружённого конфликта» - местное население было эвакуировано (или само сбежало) вглубь Финляндии… А из советского, были одни лишь железнодорожники - обслуживающие неподалёку расположенную одноимённую станцию, да стройбатовцы – в авральном режиме приводившие жилой фонд в пригодный для размещения личного состава вид.
По упорно ходившим слухам, их танковую роту хотели развернуть сперва в отдельный батальон, затем в ударную танковую бригаду прорыва. Якобы таких в Танковых войсках ВС СССР было уже три, это будет четвёртая…
Но они так и остались «Отдельной тяжёлой танковой ротой прорыва», которой неизвестно из каких соображений в конце марта присвоили порядковый номер «1001». Возможно, чтоб вероятный противник подумал, что в нашей армии тысяча таких танковых рот и капитулировал без боя.
По крайней мере такие разговоры ходили.
Но насколько ему известно (слухами земля полнится!), отдельных танковых рот в Танковых войсках ВС СССР больше не было. Все остальные подготовленные экипажи направлялись на формирование отдельных ударных танковых батальонов или бригад. И такая «исключительность» - не только давала повод гордиться, но и несколько настораживала.
1001-й отдельной тяжёлой танковой ротой прорыва командовал майор Георгий Филимонович Хараборкин142 – ветеран Финской войны, во время которой командовал ротой «тяжёлых» танков Т-28 и за которую получил звание «Герой Советского Союза».
Рота была как бы «маленькой армией», ей даже полагалось своё боевое знамя, как каждой отдельной воинской части в Вооружённых силах СССР. Армией, со своим штабом и специальными подразделениями.
«Армия» имела в составе три линейных танковых взвода - девять боевых танков КВ. Причём каждый третий – КВ-2 с «большой башней» и 152-мм орудием в ней. Это был танк командира взвода, выполняющий основную задачу по прорыву обороны противника. Задачей двух КВ-1 с куда более «скромным» 76-мм орудием – защита командирского танка и уничтожение второстепенных, находившихся открыто целей – орудий ПТО, пулемётных огневых точек, танков…
Ну и пехоты противника.
Рота имела штабной взвод: один командно-штабной танк (КШТ). Эта же «колокольня» (КВ-2), только с муляжом вместо орудия, двумя радиостанциями и торчащей из башни артиллерийской буссолью. В большой башне (не только по названию) свободно поместился не только командир роты и два радиста (один для связи с подразделениями роты, другой – с вышестоящим начальством) - но и корректировщик артиллерии того соединения, которому танковая рота придаётся и, представитель штаба части ВВС - которая придана соединению для авиационной поддержки.
Два КВ-1 со стрелковым десантом служили охраной штаба и резервом командира роты. А в трёх полугусеничных бронетранспортёрах БТР-26 (которые выпускаются тоже в Ленинграде вместо лёгкого танка Т-26), разместился начальник штаба, старшина со своими «героями тыла» и медсанчать.
Начальником штаба 1001-й отдельной тяжёлой танковой роты прорыва назначили бывшего преподавателя тактики бывшей Академии Генерального штаба РККА, Ивана Христиановича Паука, который имел звание…
Генерал-майор!
Сперва он конечно гоношился, смотрел на всех свысока и то и дело было слышно:
- Да что ты такое мне говоришь, майор? Да я в Гражданскую армиями командовал, у самого(!) Фрунзе в начальниках штаба Южного фронта ходил! Да ты хоть про Перекопско-Чонгарскую операцию слышал143?
Через три дня майору Хараборкину это надоело и он с ближайшим паровозом, отослал этого «ветерана» в Штаб Ленинградского военного округа. Через день его оттуда доставили – на самолёте. Уже тихого, спокойного и работящего. Генерал-майор Паука не вспоминал больше своё героическое прошлое, зато при каждом удобном случае восхищённо всплескивал руками:
- Какой всё же Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич - замечательный человек и военный специалист! Чувствуется старая – ещё императорская закалка. Недаром товарищ Сталин ему звание маршала Советского Союза присвоил и своим Заместителем, как Верховного Главнокомандующего назначил.
В распоряжении Начальника штаба, резко отличавшийся от прочего командного состава роты своим вызывающим уважении возрастом, был персональный полугусеничный БТР - где кроме него размещался писарь, вестовой, знаменосец со знаменем и сейф с документами. Впрочем, чуть позже майор Хараборкин выбил в Штабе округа «Эмку» для бывшего «академика».
Отдельный БТР-20 был у Начальника связи роты – старшего лейтенанта Поповского Александра Николаевича, в подчинении у которого был свой радист танковой 71-ТК-3, два ремонтника-настройщика радиоаппаратуры из ленинградских студентов и три посыльных на мотоциклах.
Ротным старшиной был довольно-таки пожилой дядька из хохлов, по фамилии Криворученко и, имя с отчеством - совпадающим с таковыми же у Наркома обороны: Григорий Иванович – чем он явно гордился. Жуликоватый прохиндей, конечно - но дело своё знал туго и своих не обвешивал…
По крайней мере, пойман не был.
В его распоряжение был каптёрщик и повар с помощником. Ну и разумеется – два шофёра: «Захара» (ЗИС-5) - таскающего кроме всякого ротного имущества полевую кухню и полуторки (ГАЗ-ММ).
Вот и весь ротный «тыл»!
В приравненной к отдельному взводу ротной медсанчасти (старший военфельдшер, военфельдшер, шесть санитаров) сперва был один полугусечниный БТР-26 для эвакуации раненых с поля боя. К концу периода формирования к нему добавился чисто колёсный трёхосный БТР-10 – для эвакуации раненных в тыл и двухосный БТР-20 для перевозки запаса медикаментов и главным образом - приравненного к армейскому лейтенанту старшего военфельдшера.
Миномётный взвод – два 82-мм батальонных миномёта передвигались на двух БТР-26. Огонь артиллеристы-миномётчики могли вести как прямо из машины, так и «спешившись». Ещё один БТР-26 служил перевозчиком боезапаса – ибо расход мин во время боя просто невероятно велик по сравнению с танковыми снарядами, например. Легкий БТР-20 с буссолью служил наблюдательно-корректировочным пунктом.
Был в роте и свой инженерно-сапёрный взвод: один инженерно-сапёрный танк (ИСТ): тот же КВ - но без башни, зато с бульдозерным отвалом, который при необходимости менялся на минный трал нажимного действия.
При нем было отделение сапёров с миноискателями, взрывными зарядами, дымовыми шашками и огнемётом. Они передвигались на двух БТР-26, а их взрывоопасные «игрушки» - перевозились на буксируемых танками прицепах, сделанных из лишённых башен, моторов и трансмиссий корпусов лёгких Т-26.
Ну и танковый мостоукладчик (ТМУ) – безбашенный танк с надвижным раскладывающимся мостом длинною двенадцать метров. Чтоб перебираться через рвы и небольшие речки.
Кроме этого, в 1001-й отдельной тяжёлой танковой роте прорыва была своя ремонтная служба, без которой танки КВ…
Ну просто никак!
Ещё во время учёбы в Ленинграде, Аркадий понял, что без собственных ремонтных структур - даже облегчённые танки КВ далеко не уедут. Видимо это понимал не только он, поэтому в роте был свой ремонтно-восстановительный взвод: два эвакуационно-ремонтных танка (ЭРТ) - с командами которых Аркадий и его товарищи уже познакомились в Ленинграде.
Это – тот же КВ, но без башни вместо которой расположена мощная лебёдка со стрелой, способная вытянуть тушу тяжёлого танка даже из болотной трясины. Или положим, переставить башни у танков. И при каждом – отделение ремонтников, которые если что - враз заменят лопнувший трак, или ещё что по мелочи.
Командовал ими военинженер 3-го ранга (аналог армейского капитана) Сергей Тюрин - достаточного хороший знакомый старшего лейтенанта Владимира Дувакина, который служил механиком-водителем в экипаже Аркадия Тверского. Тоже участник Освободительного похода тридцать девятого года в составе 10-й бригады тяжёлых танков, когда его словами:
- Танки то и дело ломались и, если бы поляки… Ну, сами хорошо понимаете, товарищи!
Товарищи «хорошо понимали» конечно, но оглядывались.
По новому штатному расписанию, своего замполита роте не полагалось, его обязанности выполнял выборные парторг с комсоргом. Парторгом роты был её командир - майор Хараборкин, комсоргом единогласно выбрали Аркадия Тверского.
А вот особистов…
Целое отделение: приравненный к армейскому майору капитан госбезопасности, два лейтенанта госбезопасности и пять «простых» сержантов госбезопасности. Впрочем такое резкое увеличения штата произошло после одного вопиюще-безобразного случая, когда товарищи командиры на радостях по случаю окончания «учебки» «малость перебрали» спиртного и «несколько» побезобразничали на железнодорожной станции - где в отличии от самого посёлка, можно было найти «мамзелей». Приехавший тогда на «разбор полётов» главный окружной особист - никого (на этот раз!) не арестовал, но твёрдо заявил:
- Не хотите с нами по-хорошему, товарищи командиры - будем с вами по-плохому. Хоть в каждый экипаж назначу по своему сержанту – полномочия у меня имеются… В сортир с вами будут под ручку ходить и к каждому из вас в «дупло» заглядывать… Но подобные выходки прекращу!
Ротному полковому «Особому отделу» выделили ещё одну легковую «Эмку», мотоцикл и отдельный бронетранспортёр, чтоб они всегда были рядом с танкистами – на марше и в бою. Но уже не полугусеничный БТР-26 - а колёсный БТР-10переданный из среднего пушечного бронеавтомобиля.
И действительно:
«Подобных выходок» больше не было, хотя о них постоянно мечтали.
Наконец, в самом конце периода формирования и боевого слаживания, в роте появился учебный взвод: один КВ-1 с двумя «лишними» экипажами танкистов на броне вместо десанта и три БТР-10 с мотострелками. По чьей-то достаточно толковой задумке, они служили бы резервом для экипажей боевых танков и десантов.
Экипаж тяжёлого танка КВ-1 младшего лейтенанта Аркадия Тверского, входил в состав Первого линейного взвода, которым командовал старший лейтенант Зиновий Григорьевич Колобанов144. Впрочем, они познакомились и даже можно сказать сдружились, ещё в Ленинградской учебке.
Среди личного состава роты, слухи о его непосредственном начальнике - ходили самые фантастические!
Командиром роты 1-й лёгкой танковой бригады он участвовал в Финской войне и за три месяца, прошёл от границы до самого Выборга. Трижды горел в танке, но остался без единой царапины. Мол, за штурм Линии Маннергейма Колобанова шесть раз(!) представляли к званию «Герой Советского Союза»… Но в результате наградили лишь «Красным знаменем», повысив в звании сразу до капитана. Да и того лишили, чуть не посадив в самом конце войны за «братание» с финскими солдатами145.
Так это или не так, сам старлей особо не распространялся. Как и сам Аркадий, впрочем. На все вопросы, мол «как там?» - на войне имеется в виду, он отвечал с раздражением:
- Поживёшь-повоюешь – сам узнаешь! А я тебе не Лев Толстой.
Видимо Колобанов тоже давал «подписку о неразглашении».
Но судя по хулиганистому, неуживчивому с начальством характеру, «что-то такое» за ним числилось. И ту «вопиюще-безобразную» выходку – набег на железнодорожную станцию, он организовал и возглавил. Недаром один из лейтенантов-особистов – чуть ли не дневал-ночевал в расположении именно их - первого взвода.
Впрочем, майора Хараборкина он уважал:
- Это – свой! Этот не сдаст и за наши спины прятаться не будет.
Георгий Филимонович, по слухам тоже был высокого мнения о Колобанове и, собираясь вскоре идти на повышение - метил его на своё место… Хотя и признавал-пророчил:
- Ротный из него получится отличный, но выше полевого командира, он с таким характером не поднимется.
Как раз особым постановлением вышел приказ Верховного Главнокомандующего о новой градации военнослужащих ВС СССР: рядовой состав, сержантско-старшинский, полевые (до командира полка и отдельного батальона включительно) и штабные командиры.
Ну и, генералы – куда же без них!
Даже форма предполагалась различной, но пока её в глаза никто не видел, даже в виде рисунков.
Самое главное же, что делало 1001-ю отдельную тяжёлую танковую роту прорыва - похожей на маленькую, но настоящую армию - это была своя пехота. Про это командир роты, командир взвода и все успевшие повоевать танкисты, в один голос заявляли:
- Как же нам на Финской её не хватало! Своей – обученной действовать вместе с танками, пехоты.
Отныне согласно БУ-41 Танковых войск (говорят сам(!) Верховный руку приложил) понятие «танк», как «боевая единица» включает в себя саму вооружённую бронированную самоходную машину, её экипаж и десант. Причём если последнего по какой-то причине нет, то согласно того же Боевого устава – «…танк боеспособен ограничено и в наступательных боевых действиях принимать участия не должен. Только в обороне, в виде подвижной бронированной огневой точки».
Не исключая и командирский КШТ, стрелковый десант каждого танка состоял из одиннадцати человек. Десантом танка Аркадия Тверского командовал лейтенант Василий Синичкин – участник финкой войны. Правда, учувствовал в ней он на завершающем этапе, сержантом - командиром отделения. У него был заместитель – младший лейтенант Александр Журавлёв - «ускоренный выпускник» одного из разогнанных недавно пехотных училищ.
Кроме пистолетов ТТ, оба были вооружены новенькими «автоматами» ППШШ-41146, имели бинокли и ракетницы для целеуказания экипажу танка.
Остальной личный состав десанта состоял из двух сержантов-сверхрочников и бойцов как минимум второго года службы. На вооружении они имели два танковых «Дягтеря» (два расчёта, четыре человека) и новые мосинские карабины со складывающимся игольчатым штыком.
В самом конце формирования – в последних числах марта 1941-года, десант каждого танка получил свой гранатомёт – ствол 50-мм ротного миномёта с ложей, затвором и магазином от трёхлинейной винтовки. 50-мм стандартная мина заряжалась с дула шомполом и выстреливалась холостым винтовочным патроном, которым её можно было запулить метров на сто с гаком. Меткость, правда, оставляла желать лучшего, а взрыватель мины не всегда срабатывал, попав в рыхлый снег.
Тогда же, десант командира каждого танкового взвода получил свою «артиллерию» - 82-мм ротный миномёт, отличающийся от батальонного такого же калибра коротким стволом и регулированием дальности за счёт изменения внутреннего объёма147. Сам миномёт и боезапас к нему хранился в специальном бронированном ящике на корме танка. Это – уже более серьёзная штуковина, научиться владеть которой мог любой – не подготовленный специально стрелок. Зарядил, опёр «пяткой» об твёрдый грунт или танковую броню, «поймал» пузырёк воздуха в уровне точно посередине, крутя маховик подвижного дна казённика выставил нужное расстояние, и…
- Огонь!
А разрыв 82-мм осколочно-фугасной мины, сильней даже аналогичного назначения 76-мм снаряда танковой пушки. Дальность стрельбы была невелика – до шестисот метров, но этого вполне хватало, чтоб например не отвлекая танкистов «на мелочи» - раздолбить пулемётное гнездо.
Кроме стандартных касок с маскировочными двухсторонними чехлами (светло-серый/хаки) и сетками в которые можно навтыкать травы или веток, десантники получили стальные нагрудники СН-39, СН-40 и СН-40А. Последние были наиболее совершенными, имели три размера и с «подбоем» в районе грудной клетки. Толщина его была почти как на щитке противотанковой пушки: от 4,2 до 5,2 миллиметра и если верить прилагающийся инструкции - нагрудник держал штыковые удары, пули револьверов, пистолетов пистолетов-пулемётов на всех дистанциях. Также и от осколков 50-мм и 82-мм мин и, ручных гранат. От поражения обычными 7,62-мм (не бронебойными) винтовочными и пулемётными пулями – лишь с дистанции 150 метров и далее.
В зависимости от модификации и размера, вес стального нагрудника составлял от двух с половиной до шести килограмм. После первых же полевых учений выяснилось, что при перебежках в прямом или согнутом положении, на дистанцию до трёхсот метров - он почти не стесняет бойца. Если боец здоров, цел и сыт, конечно. Проблемы начинаются при переползании.
Общим мнением стало, что топающий своими ножками «махре» - стальной нагрудник не пойдёт, это однозначно. Им и обычная каска в тягость. А вот ездящей на танках…
В самый раз!
Получили «индивидуальную защиту» и командиры танков, которые согласно БУ-41, должны были по мере возможности - даже во время боя наблюдать за обстановкой высунувшись из люка, для чего им выдавались мощные морские бинокли. Командирская башенка хотя и была огромным шагом вперёд, но качество бронестёкол её наблюдательных щелей - ещё была очень далека от хотя бы приемлемого, не говоря уже про что-то «идеальное».
Шлем командира танка напоминал мотоциклетный: стальное полушарие без полей – как у общевойскового СШ-40, с вырезом под наушники.
Ещё одним полезным нововведением была так называемая «разгрузка»: специальный жилет с карманами, куда можно было рассовать магазины от оружия, нож, индивидуальный пакет и прочие полезные на войне мелочи. Кроме карманов, «разгрузка танкиста» имела на спине прочную широкую лямку под специальным клапаном - за которую раненного танкиста, можно было легко и быстро вытащить из танка.
Все уже повоевавшие танкисты были единого мнения:
- Очень полезная вещь! И почему до неё раньше не додумались? Столько б очень хороших ребят, живы остались бы…
Одна за одной из Главного управления Танковых войск приходили, инструкции и наставления по тактике, чертежи устройств для повышения по мнению разработчиков эффективности танков. Так в середине марта они обзавелись бортовыми экранами из тонкой брони выше надгусеничных полок и сваренными из стальных прутков решётками ниже их. Десантникам стало проще и безопаснее забираться даже на движущийся танк и спешиваться с него. А в образовавшихся после такого «новаторства» бронированных ящиках, можно было хранить личное имущество экипажа и десанта, продуктовый паёк, запас питьевой воды, дополнительное оружие и боекомплект…
Много чего можно было хранить!
Ну и заодно дополнительная броневая защита одного из самых уязвимых мест танка – бортов.
Также для повышения защищённости, на лобовую броню корпуса и башни рекомендовали навешивать запасные гусеничные траки. Но последних постоянно не хватало, а уже изношенные или сломавшиеся, требовали немедленно отправлять на завод для переплавки. Так что ограничились лишь экспериментами, после которых на танках остались лишь специальные крепления.
Но если что – так сразу!
Из ГУ Танковых войск же, прислали инструкцию-наставление на новый - достаточно оригинальный способ нанесения зимнего защитного и при этом - легко удаляемого «камуфляжа». Танк, или БТР обливался на морозе водой и затем обклеивался…
Газетами148!
За последними, правда, старшине пришлось ехать в Ленинград и там «побираться» по школам, собирающим при помощи пионеров макулатуру. Но задание командования роты было выполнено – привёз газет целый грузовик ЗИС-5.
Наряду с «кнопкой внешнего вызова», обкатав на КШТ - на танки командиров взводов стали устанавливать полевые телефоны с запасом кабеля.
Основное время, конечно, было занято полевыми – приближенными к боевым учениям. Танковые экипажи учились взаимодействовать друг с другом в составе подразделения, танкодесантники учились взаимодействовать с экипажами танков по нескольким вариантам – находясь несколько спереди боевых машин, за ними прикрываясь от стрелково-пулемётного огня бронёй, или в походном порядке «на броне». В первую очередь они должны были уничтожать пехотинцев противника угрожающих танкам. Во вторую очередь – обнаруживать пулемётные гнёзда и огневые точки противника, противотанковые оружия и прочие цели и указывать на них танкистам. Так же за стрелками помощь экипажу в ремонте и облуживании танка, рытьё окопов и укрытый, маскировка, караулы во время стоянок… Устройство палатки из танкового брезента, приготовление пищи из сухпайка и прочая фронтовая «бытовуха».
В шутку было:
- Мы вас в походе «на себе» возим, вы за нас на стоянке работаете.
Конечно «господа офицеры», то и дело норовили припахать «махру» за себя, например для чистки ствола орудия. Те, естественно - возмущались подобным «барством» и, в первое время то и дело происходили конфликты - доходившие чуть ли не до драк. Но потом «притёрлись» друг к другу и, вскоре экипажи с десантниками - зажили единой, дружной семьёй. В экипаже Аркадия Тверского этому способствовал бывший политрук роты, а ныне заряжающий младший лейтенант Василий Брюхов - оказавшийся не просто хорошим парнем, но и способным психологом и даже отчасти педагогом.
Вместо лыж, десантники передвигались по глубокому снегу на «снегоступах» - нехитрых приспособлениях похожих на теннисные ракетки, надеваемые на ноги «ручкой» назад. Их производство освоила одна из ленинградских артелей и съездивший по адресу после звонка старшина, привёз их целый кузов. В отличии от лыж, учиться передвигаться на них практически не надо:
Надел на ноги и тут же пошёл.
Занятия проводились в любую погоду - как днём, в утренних или вечерних сумерках и ночью. Во второй половине марта было проведено несколько учений по взаимодействию с авиацией, когда представитель штурмового авиаполка, пытался по радио наводить «Чайки» на учебные цели. С выдвигающейся к новой советско-финской границе и задержавшейся у них почти на неделю стрелковой дивизией, проводились сперва командно-штабные («пеше по-машинному»), затем полевые учения - на которых присутствовали высокие чины аж из самой Москвы.
Результат двойственен: с одной стороны – «отвоевали на ять», а с другой – ощущение какой-то искусственности и даже театральности. Как сказал старший лейтенант Колобанов:
- На настоящей войне всё будет по-другому.
И Аркадий был с ним полностью согласен.
Кроме ежедневных политинформаций, разумеется, развлечением был приезд на выходные жен, детей и других родственников: постоянное проживание семей в военном городке пока – «до окончания периода боевого сколачивания части», запрещалось. Хотя майор Георгий Хараборкин, смог как-то устроить жену с дочерью на железнодорожной станции и, хотя не каждую ночь - но частенько там ночевал.
Начальство!
Но у Аркадия родственники были далеко – аж в Киеве, а женой и детьми он пока не обзавёлся. Была, конечно, девушка в Москве – не монах же он в самом то деле…
Но она приехать не могла.
Тон политинформаций - как-то незаметно, но кардинально поменялся. Теперь вместо польских и германских зверств, в советских газетах всё чаще вспоминались финские. В частности – Выборгская резня апреля-мая 1918-го года, когда «егеря-мясники» Маннергейма устроили массовые убийства военнопленных и гражданских лиц других национальностей – в большинстве своём русских. Личному составу роты устроили «экскурсию» на место преступления и место эксгумации останков жертв и, каждый из них своими глазами видел прострелянные черепа и раздробленные кости, многие из которых принадлежали женщинам и детям.
Так как кроме танкистов и десантников 1001-й роты, здесь были стрелки-пехотинцы, артиллеристы, танкисты других частей и даже лётчики, Аркадий Тверской сделал вывод:
«Кажется, готовится новая советско-финская война».
В тот день, в Выборге был сам(!) товарищ Сталин, хотя Аркадий его не видел, лишь позже читал выступление перед советскими и иностранными журналистами. Зато он в тот день увиделся с другим человеком.
Когда возвращаясь с места эксгумации они проходили мимо группы командиров, его окликнули:
- Аркадий Тверской?
Он остановился и пристально вглядываясь в невысокого роста – но плотного и коренастого капитана госбезопасности с резкими чертами лица, показавшимися ему знакомыми - приложив ладонь к шапке, ответил:
- Так точно!
Тот выйдя навстречу и подойдя поближе:
- 34-я бригада, 224-й разведывательный батальон? Неужели не узнаёшь?!
Аркадий пригляделся внимательнее и ахнул:
- Славин?! Пётр?! Это ты?! Да, но… Не верю своим глазам!
В этом человеке он едва признал того сержанта с танковым ДП, который в начале февраля 40-го года пробился к ним из Северного Лемети149 с остатками 76-го танкового батальона – всего восемнадцать человек. Несмотря на сравнительно большую разность в возрасте – Пётр был призван из запаса, они тогда крепко сдружились, а во время прорыва из окружения расстались и больше не виделись.
Тот шагнув навстречу, раскрыл широкие объятья:
- Я тебя тоже едва признал…
Они крепко обнялись:
- Если бы знал – как я рад, что ты живой!
- Лопату ещё ту не сделали, чтоб меня закопать.
Аркадий вкратце рассказал, свою историю во время и после выхода из окружения, но в ответ не услышал ни слова.
Встреча была недолгой – с привезшего их ЗИСа нетерпеливо посигналили и, он с сожалением:
- Мне пора, Пётр. Служба, сам понимаешь.
Тот, надолго задержав и крепко сжав его ладонь в своей, глядя прямо в глаза:
- Как не понять – сам тоже не в отпуске. Ничего! Я тебя скоро найду. После того как всё закончится. Тогда и поговорим.
Аркадий спросил:
- «Всё» - это новая война с финнами?
Но тот ничего не ответив, резко развернулся и ушёл к своим…
Глава 19. На острие отвлекающего удара.
Карл Маннергейм о тактике РККА во время Зимней войны»150:
«Атаки противника в декабре можно было сравнить с оркестром под управлением плохого дирижера, где инструменты играют не в такт. На наши позиции бросали дивизию за дивизией, но взаимодействие различных родов войск было недостаточным. Артиллерия расходовала снаряды, но ее огонь был плохо спланирован и не очень связан с деятельностью пехоты и танков. Взаимодействие пехотинцев и танков могло принимать весьма удивительные формы. Случалось, что танки выдвигались вперед, открывали огонь и возвращались обратно на исходные позиции еще до начала движения пехоты. Такие элементарные ошибки стоили Красной армии слишком дорого…».
27-го марта (в тот день ещё государственный переворот в Югославии произошёл), в городок Йоханнес где располагался Отдельная 1001-я тяжёлая танковая рота прорыва, вдруг нагрянула целая толпа рабочих и инженеров с Ленинградского Кировского завода, привезшая с собой специальную технику и инструменты. Совместными усилиями личного состава и прикомандированных, танки были разобраны: с них снимали башни и гусеницы. Всё это по раздельности было погружена на платформы и тщательно замаскировано под обычные товарные вагоны, так что даже и не определишь. Лишь снятые с КВ-2 «колокольни» - лишённые 152-мм орудий высоченные башни, выдающиеся за габариты, были просто накрыты от любопытных глаз обычным брезентом. Бронетранспортёры, грузовики и прочее армейское добро - грузили в целом виде, но тоже хорошо маскировали под штабеля с пиломатериалами или кирпичом. Вагоны и платформы с элементами танков и другим имуществом роты, цепляли к составу вперемежку со стройматериалами, пиломатериалами и какими-то металлическими конструкциями.
Всё это было опломбировано и под охраной бойцов железнодорожных войск, вместе с ленинградцами отправлено куда-то на север – в сторону Выборга.
Затем личный состав переодели в видавшее виды обмундирование военно-строительных войск – телогрейки, ватные штаны, валенки и будёновки. Всё танкистское - как и оружие, боеприпасы и снаряжение - складировали в ящики с надписью «Осторожно – стекло!» и, тоже погрузили в вагоны…
Следом за боевой техникой и имуществом в тот же день и в том же направлении, погрузившись в теплушки – утеплённые вагоны с двухъярусными деревянными нарами и печкой-буржуйкой, отправился и личный состав. После короткого инструктажа представителей Особого отдела: «Чтобы не случилось, что бы вы не видели - сохранять спокойствие и порядок» - они выехали в том же направлении.
Предупреждение особистов, было дано очень и очень вовремя!
Через час они пересекли советско-финскую границу, постояли пару часов на пограничном пункте под бдительным присмотром финских пограничников и таможенников. Те ходили вокруг да около, внимательно всё рассматривали, но внутрь не лезли. Наконец после опломбирования дверей теплушек и прохождения ещё каких-то бумажно-бюрократических процедур, поехали дальше…
По Финляндии151.
Народ только ахал от изумления и в полном недоумении переглядывался.
Мысленно было произнесено много предположений, но вслух – ни одного. Ибо, в каждой теплушке сидело по особисту, не считая лиц с ними «сотрудничавших». Опломбированные двери не открывали, «оправлялись» в предусмотрительно взятые с собой вёдра - которые к концу «путешествия» были полными «содержимым»…
Аж через край расплескивалось!
Курили у небольших – расположенных под самым потолком окон, под бдительным присмотром особиста.
Проехав за неполный день с востока на запад почти всю страну (общим мнением было «Невелика эта ихняя Финляндия – наша Нижегородчина и та поболее будет), они прошли ещё один финский погранично-таможенный пункт… И наконец, дверь распахнулась, и:
- Здравствуйте товарищи бойцы и командиры! Добро пожаловать на Ханко.
Было это 29-го марта, в субботу – в день, когда товарищ Сталин объявил последний ультиматум Финляндии. Вечером им это объявили и тут же все поняли, для чего они здесь и оценили всю гениальность задумки. Общим мнением передаваемым шёпотом, было:
- Это сам(!) товарищ Верховный Главнокомандующий придумал! Наши генералы на такое не способны.
- Что верно, то верно.
До самой военно-морской базы и города Ханко, они конечно не добрались, да и делать им там нечего.
Проехав вглубь полуострова от трёх до пяти километров от пограничного полустанка Лаппвик и расположенного на берегу рыбацкого посёлка Лаппорья, эшелон свернул налево и оказался в железнодорожном тупичке небольшого посёлка Коверхар, где уже стоял под маскировочными сетями бронепоезд с громким названием «Коба»: два бронепаровоза, между ними - штабной броневагон с двумя зенитными установками МУ-4152 сверху. Две бронеплощадки с одной башней от КВ-2, два – с двумя башнями КВ-1 на каждой. Ну и пулемётов…
Мама не горюй!
Бронепоезд имел свою вооружённую до зубов «мотопехоту», численностью примерно в усиленную стрелковую роту. Правда общаться с экипажем бронепоезда танкистам с не позволяли, за чем бдительно следили особисты с обеих сторон.
Железнодорожный тупичок имел на удивление приличное депо с грузоподъёмным оборудованием, где прибывшие прежде с эшелон с боевой техникой бригады специалисты Кировского завода уже собирали первые танки. К утру большая часть последних оказалась уже на ходу и отдохнувшие за ночь танкисты, опробовали свою технику на небольшой трассе, прикрытой со стороны Финляндии камуфляжными сетями.
Предосторожность оказалась не зряшной, так как с утра со стороны сопредельного государства поднялся аэростат наблюдения. Впрочем, как и со стороны советской.
Хотя и наводчики бухтели – возможно сбиты прицелы, но до опробования стрельбой дело так и не дошло из-за соображений секретности. С этой же целью над ними целый день летали кургузые «Чайки» и «Ишачки» - заглушая рёвом своих моторов звук работы танковых и лязг гусениц.
Убедившись что танки на ходу, ленинградцы-кировчане тем же днём – 30-го марта, отправились самолётом домой, а танкисты 1001-й роты остались.
Воскресенье 30-го марта был убит на изучение местности и сил вероятного противника.
Рядовые танкисты и десантники изучали по картам сидя в бывших финских домах – довольно уютных и благоустроенных, с частично сохранившейся обстановкой от прежних хозяев. Ряженные в пограничников командиры танков и взводов - совершали рекогносцировку к самой границе, рассматривая прилегающие к ней окрестности через бинокли. Командование – Командир танковой роты и Начальник штаба, удостоились то же самое совершить с аэростата наблюдения, причём по слухам, уже старенький Иван Христианович ужасно боялся высоты.
Линия разграничения на перешейке разделяющего полуостров и материковую часть, была с советской стороны перегорожена устроенными по всем правилам несколькими рядами колючей проволоки (правда на деревянных кольях) и перекопана глубоким и широким (метров пять-шесть) противотанковым рвом. Кроме относительно узкого участка, конечно, где проходит железная и шоссейная дорога.
Удивительно, но с финской стороны – всего два ряда обычной «колючки».
Недоумевающие танкисты решили было:
- Зачем финнам тратиться, если мы так капитально от них отгородились?
Однако представители стрелковой дивизии которой они были приданы, внесли ясность:
- Финская полоса обороны расположена вот за той возвышенностью. Там у них всё: и заграждения из колючей проволоки в шесть рядов и, минно-взрывные и прочие «удовольствия» для нашего и вашего «брата».
Это была прославленная 24-я Самаро-Ульяновская, дважды Краснознаменная Железная дивизия. Её командир - генерал-майор Кузьма Никитович Галицкий, в «приватном» разговоре с командиром приданной 1001-й танковой роты, сказал:
- В своём личном письме мне, товарищ Верховный Главнокомандующий назвал мою дивизию лучшей среди стрелковых и, сказал: «Если через три дня после начала операции будет взят Таммисари – быть вашей дивизии гвардейской, первой гвардейской в Вооружённых Силах СССР».
Похлопав майора Хараборкина по плечу:
- Так что не подведи, танкист! Меня не подведи, но прежде всего товарища Сталина.
Последний обратил внимания на находившиеся близ берега острова – Экен и Эрнен:
- А с них нас часом не прижучат? За танки я не боюсь, но вот фланговый пулемётный огонь - выкосит моих десантников.
Тот, ещё раз похлопав его по плечу:
- Остров Экен – наш, а Эрнен… Впрочем, это не твоя забота, майор. И даже не моя! Твоя задача пройти вдоль берега и ударить финнам во фланг. Бронепоезд будет действовать в центре. Моя задача – «зачистить» (новое слово-термин, кстати – запоминай!) территорию. Захватим в первые часы первую линию обороны – обеспечим выход моей дивизии с перешейка. Ну, а там до Таммисари рукой подать…
Генерал-майор повернул голову влево, и:
- …Тьфу, тьфу, тьфу, конечно!
Кроме будущей гвардейской дивизии и 1001-й отдельной тяжёлой танковой роты прорыва, силы были собраны внушительные: 297-й танковый батальон – состоящий из 33 лёгких танка Т-26 и 11 плавающих Т-38, которых ещё не успели списать. Бригада морской пехоты – два батальона… Авиация, что по полдня жужжала над головой… Корпусная артиллерия, чьи корректировщики со своими «двурогими» буссолями целыми днями болтались в висящей в небе «колбасе»…
Ну и морская береговая артиллерия с внушающим благоговейное уважение калибром в двенадцать дюймов. Те, по слухам, предназначены для контрбатарейной стрельбы по целям – невидимым даже с аэростата. Поэтому корректировать их огонь будут со специальных самолётов, не так давно перелетевших на Ханко с материка.
Силы, конечно немалые…
Но тем не менее, уже воевавшие танкисты зябко поёживались в курилках:
- Финны – противник тоже серьёзный.
Вслух лишнее не говорили, но каждый думал примерно то, что и Аркадий Тверской:
«В прошлый раз «силы» тоже были – ого-го! И тем не менее, «освободительный поход» что-то не задался. Конечно, в этот раз мы хорошо подготовились – одни тяжёлые КВ чего стоят! Одного и финны надо полагать, целый год тоже сиднем на печи не сидели».
Были, конечно, немаловажные «нюансы» - которые давали надежду на то, что в этот раз всё будет по-другому.
Вместо тогдашнего «фанфаронства» с «шапкозакидательством» - шла очень серьёзная подготовка к войне. К примеру, они тщательно изучали карты и особенно – аэрофотоснимки - о которых тогда и, знать не знали и ведать не ведали. Их заставляли учить наизусть и даже рисовать по памяти карты с нанесёнными оборонительными сооружениями финской армии.
Время выбрано тоже очень удачно, не как в первый раз: уже не холодно, но ещё нет всеобщего и тотального таяния льдов и снегов. Реки и озёра не являются преградой даже для бронетехники, а по слежавшемуся за зиму снегу - можно пройти обычной пехоте (особенно в «новинке сезона» – снегоступах!), но крайне затруднительно лыжникам…
Здесь скорее коньки нужны.
Опять же минирование местности, к чему финны широко прибегали в прошлый раз - затрудненно из-за особенностей сезона.
Ночи стали короче, дни соответственно длиннее и, уже почти как неделя - стояла ясная погода с редкими облаками, благоприятствующая действиям советской авиации.
Но крайне рискованно!
Стоит только операции затянуться на лишнюю неделю или даже меньше, как войска увязнут в весенней распутице. Вот потому видать, товарищ Сталин и торопит.
После рекогносцировки, 31-го марта с утра в штабе гарнизона военно-морской базы, прошло совещание. На нём присутствовали:
Представитель Ставки Верховного Главнокомандующего генерал-полковник Иван Степанович Конев.
Разработчик операции – Начальник Первого (оперативного) управления Генерального штаба ВС СССР полковник Иссерсон Георгий Самойлович.
Ответственный за операцию - Командующий Армейской группа «Таллин» генерал-лейтенант Баграмян Иван Христофорович.
Главный исполнитель операции – Командир 24-й Самаро-Ульяновской, дважды Краснознаменной Железной дивизии генерал-майор Кузьма Никитович Галицкий.
Командующий авиационной группировкой и одновременно Командующий ВВС Балтийского флота - генерал-майор Василий Васильевич Ермаченков…
Ну и все другие - более-менее причастные к операции военноначальники, в том числе и самый младший из них – Командир 1001-й отдельной тяжёлой танковой роты прорыва майор Георгий Филимонович Хараборкин, который по известной причине – чувствовал себя «не в своей тарелке»…
Ведь даже Командир бронепоезда «Коба» и, тот был в звании тоже майора - но с приставкой «генерал».
Командиров входящих в Армейскую группу командиров «лёгких153» 17-й, 37-й и 64-й стрелковых дивизий, а также «Сводного прибалтийского стрелкового корпуса» (180-я эстонская, 181-я латвийская, 184-я литовская стрелковые дивизии) - приглашать на совещание не посчитали нужным:
Во-первых, они находятся на материке, будут переброшены по льду Финского залива и присоединятся к операции позже, на уже завершающем этапе - когда многое в оперативной обстановке изменится и возможно самым кардинальным образом.
Во-вторых, Баграмян прямо сказал:
- Боеспособность не так давно сформированных «лёгких» дивизий сомнительна, а «националам» я не доверяю. Они начали перебегать к противнику ещё в начале марта – при предпоследнем ультиматуме.
Все присутствующие болезненно поморщились: неоднократные сталинские ультиматумы – которые финны нагло игнорируют и которые отменяются в самый последний момент, очень болезненная тема для каждого советского человека.
Не всё так печально, конечно.
В составе «Сводного прибалтийского стрелкового корпуса» будут действовать эстонские и латышские батальоны Красной Гвардии, сформированные из просоветски настроенных добровольцев. Несмотря на недолгую подготовку, им можно было доверять. Хотя бы контроль территории.
Кроме этого, на южном берегу Финского залива сосредотачивался «Отдельный воздушно-десантный корпус Им. Кирова» (9-я, 10-я и 201-я воздушно-десантные бригады) генерал-майора Павла Алексеевича Белова. Но у этого соединения был своя – неведомая Баграмяну задача.
Выслушали доклад разведки, основанный на агентурных, но в основном на данных с аэрофотоснимков.
Согласно полученным из Штаба округа сведениям, на перешейке им противостоит II армейский корпус финской армии, входящий в Юго-Западную армию и состоящий из двух кадровых пехотных дивизий - 1-й и 17-й и одно «кадрированной» - то есть доводимой до штатной численности уже после объявления мобилизации.
В каждой дивизии всего шесть противотанковых орудий – чаще всего уже хорошо знакомых воевавшим танкистам 37-мм «Бофорсов». Новым тяжёлым танкам они не представляют угрозы, как и 20-мм противотанковые ружья… Опасаться надо минных полей и финских истребителей танков применяющих подрывные заряды и бутылки с зажигательной смесью.
Поэтому словами Командующего Армейской группой «Таллин», залогом успеха будет:
- Тесное взаимодействие экипажей и десантов танков.
Всего до конечной цели операции – города-порта Таммисари было четыре линии обороны: передовая - сразу за пограничным полустанком Лапвик, две - наиболее мощные линии оборонительных позиций у населённых пунктов Харпаронуг и Снугбю…
И наконец у полустанока Лексваль – за которым уже ничего нет, никаких укреплений.
Генерал-лейтенант Баграмян
- Мы их должны прорвать в течении суток, максимум трёх. В противном случае, финны успеют укрепиться в городе, подбросят подкрепления и нас ждёт «горячая баня».
Это будет удар на главном направлении. Но будет ещё второй – вспомогательный удар.
297-й танковый батальон, который пойдёт в бой на Т-26 и Т-38, тоже в своё время получил своих десантников – два батальона Отдельной бригады морской пехоты, с которыми провёл несколько учений на боевое слаживание. Эта усиленная полковой артиллерией группировка будет действовать в обход – по льду пролива Хатммаркар-Сунд, перебираясь с острова на остров. Танки будут тянуть сани-волокуши с десантниками и некоторый запас боеприпасов, ГСМ и продуктов питания на первое время. Далее – снабжение по воздуху в случае если операция затянется.
Рота плавающих танков, батарея «полковушек» и 82-мм миномётов и один стрелковый батальон уже там – на острове Германсэ. Три десятка с лишним «двадцать шестых» и второй батальон, присоединятся к ним уже после начала операции.
Группировкой командовал генерал-майор Владимир Васильевич Кирпичников, имеющий соответствующий опыт. Во время первой Советско-финской войны он командовал 43-й стрелковой дивизией, на завершающем форсировавшей по льду Выборгский залив и овладевшей несколькими островами, чем способствовала успеху штурма Выборга.
Рисунок 28. Карта операции с полуострова Ханко. Чёрным цветом обозначен противотанковый ров на советско-финской границе. Синим – линии финской обороны. Красным – действие главной и вспомогательных группировок советских войск.
Командующий Армейской группой «Таллин» генерал-лейтенант Баграмян Иван Христофорович, заканчивая доклад сказал:
- …Таким образом, мы подойдём к цели – морскому порту и важному узлу коммуникаций городу Таммисари, сразу с двух сторон. Без этого «ледового похода», товарищи, я считаю операцию весьма непредсказуемой.
Находящиеся в комнате смотрели на карту и понимали:
Да! Со стороны перешейка взять-занять город Таммисари будет весьма затруднительно, так как он находится за довольно узким перешейком.
***
В тот же день - 31-го марта, но уже после обеда, в танки залили «по пробку» горючее, загрузили боекомплект, десантникам раздали патроны и гранаты. Ультиматум кончался ровно в полночь и этого момента ждали с нетерпением:
- Скорей бы уж… Эх и всыпим же мы финнам «горячих»! За всё, что было - всыпим, за то – чего не было и, ещё - на сто лет вперёд всыпим!
Вечером того же дня им сообщили, что в столице Финляндии – Хельсинки, было разгромлено и сожжено советское посольстве, следом финский парламент. Воспользовавшись спровоцированным им же самим инцидентом, маршал Маннергейм совершал военно-государственный переворот, арестовал руководство демократических партий и объявил себя «лидером всей финской нации». Обнесённый ключей проволокой столичный стадион, финская военщина превратила в первый концентрационный лагерь, куда сгоняются все несогласные, инакомыслящие и даже просто подозрительные.
Приехавший уже в сумерках представитель Политотдела военно-морской базы Ханко, на митинге заявил:
- Если раньше финский фашизм ловко маскировался под личиной либерально-демократического государства, то теперь он сбросил овечью шкуру и явил своё истинное лицо – волчий оскал!
Взрыв неподдельного возмущения вызвали эпитеты, которыми в своей «вступительной речи», Маннергейм наградил товарища Сталина…
Танкисты и десантники, наперебой:
- Да что себе позволяет эта сволочь?
- А ещё «интеллигентом» поди себя считает.
- Сам он «мудак»!
После митинга общим было мнение:
- Ну теперь точно война!
- Давно пора! Хватит с ними цацкаться, раз по-хорошему не понимают.
До двух часов ночи они просидели в своих танках, десантники на броне. Действие сталинского ультиматума формально прошло, но команды так и не последовало.
Слышался ропот:
- Неужели как в пошлый раз? Опять попугаем и в кусты?!
Особисты то и дело покрикивали:
- А ну-ка рты все позакрывали, вояки!
В конце концов им приказали вылезти из танков и идти ночевать в расположение… Ясное дело, настроение у танкистов было угрюмо-подавленным и если бы нашлось где-нибудь по близости спиртное, личный состав бы напился вдрызг…
Утром после завтрака стало известно, что Германия напала на Югославию и Грецию. Германские самолёты бомбят Белград, германские войска перешли границу. На лицах многих было заметно (да и в речах – иносказательно), что сравнивая Гитлера и Сталина - результат они считали не в пользу последнего… Вслух, конечно, ничего не говорили – себе дороже выйдет, но многие думали как Аркадий Тверской:
«Их то Фюрер - пошустрее и посмелее нашего Вождя оказался. Будь Гитлер на месте товарища Сталина, от Маннергейма давно уже пух и перья полетели».
Дисциплина среди личного состава разлагалась просто на глазах, даже несмотря на то, что начальство придумывало всевозможные – отвлекающие от «чёрных» мыслей, занятия. Наиболее популярным «занятием» было предложение «отдыхать лёжа», так как ночь была всё же бессонной. Большинство этим воспользовалось и время до обеда пролетело для них почти незаметно. Хорошенько выспавшись, плотно покушав и главное - успокоившись, танкисты и десантники ещё два часа провели в курилках под разговоры о том, что их всех скоро вывезут на материк и отправят в отпуск домой. Ведь обещали же, ещё перед переподготовкой в Учебном центре Кировского завода…
Танки КВ они в полной мере освоили, так что пора вернуться к семьям и зажить нормальной жизнью по гарнизонам.
Откуда со стороны финского пограничного полустанка Лаппвик послышались частые гудки паровоза… Или двух… В ответ раздался оглушительный гудок одного из бронепаровозов «Кобы», а из того жиденько дымивших труб - густо повалил дым. И дав ещё один – предупредительный гудок, обдав всё близлежащее паром - бронепоезд как укушенный носорог, сорвался с места и рванул в сторону госграницы.
Танкисты переглянулись:
- Чего это они? Что происходит, чёрт побери?
Бронепоезд относился к Пограничным войскам СССР, а у тех своё начальство и свои порядки…
И тут вдруг из штабного домика выскочил Командир танковой роты с совершенно круглыми глазами и пистолетом в руке и, дав в воздух выстрел, неожиданно завопил во всю мочь:
- БОЕВАЯ ТРЕВОГА!!! ВСЕ ПО МАШИНАМ!!! ЗАВОДИ!!!
Началась неизбежная в таких ситуациях беготня и суматоха с бестолковщиной… Но всё же минут через пять-десять головные танки 1001-й отдельной роты, выстроившись колонной двинулись в сторону противотанкового рва, до которого всего ничего - каких-то несчастных пять-шесть километров. По хорошей грунтовке – а она была именно хорошей, даже не особо торопясь – танкам можно было добраться до цели максимум за двадцать минут. Впереди несся безбашенный ИСТ (инженерно-сапёрный танк), следом – громоздкий ТМУ (танковый мостоукладчик), за ними - боевые танки первого взвода старшего лейтенанта Колобанова.
Танк КВ-1 младшего лейтенанта Тверского шёл первым, за ним – точно такой же танк капитана Федорчука и замыкающим тяжело переваливалась с боек на бок «колокольня на гусеничном ходу» - командирский КВ-2.
Личный состав только переглядывался и лица у всех до одного без исключения были вытянуты:
Никто ещё в истории войн, не начинал войну под вечер!
По крайней мере, такие случаи им были совершенно неизвестны.
А неопровержимых доказательств того, что это именно война – с каждой минутой становилось всё больше и больше. Например вдали на шоссе показались колонны пехоты, с гарцующими на лошадях командирами во главе. То там, то здесь, разворачивались подтягиваемые на тракторах батареи дивизионных 152-мм гаубиц и корпусных пушек-гаубиц того же калибра…
И всё чаще и чаще раздавалось возбуждённо-радостное:
- Ну, наконец-то!
На восхищённых лицах читалось:
«Однако, каков хитрец наш(!) товарищ Сталин! Так обвести вокруг пальца этого гада Маннергейма! Куда там до него германскому Гитлеру… Простоват по сравнению с нашим(!) оказался».
По крайней мере, Аркадий Тверской именно так думал.
На юге – в стороне авиабазы Ханко «зажужжало» - то взлетали и строились в боевые порядки десятки истребителей и штурмовиков.
Глядя на составленные из «троек» «девятки» «Чаек», Аркадий подумал про лётчиков:
«Тоже поди, заждались-засиделись на земле!».
По армейским курилкам ходили байки про прибывающих откуда-то с юга загорелых до черноты пилотов и штурманов. Одни утверждали, что это летчики-добровольцы вернувшиеся из Китая… Другие – из «солнечного» Среднеазиатского военного округа, где их целыми сутками гоняли в небе, обучая по принципу:
«Двое разбились, один выучился».
Вариант:
«Если разбился – значит, в советские ВВС не годишься».
С каждой секундой это «жужжание» всё увеличивалось и увеличивалось, пока не превратилось в оглушительный рёв, за которым почти не слышался звук танковых моторов и лязг гусениц. Серые, с нарисованными красными звёздами и бело-жёлто-красными полосами туши штурмовиков стремительно промелькнули над ними и тут же сзади горизонт озарила яркая вспышка и раздался оглушительный грохот…
Это дала залп береговая артиллерия «особо большой мощности» военно-морской базы, подавляя своих «коллег» - финские батареи дальнобойной артиллерии, окружающие полуостров со всех сторон. Туда же летели-спешили стартовавшие с материка эскадрильи двухмоторных бомбардировщиков.
Залпы пушек линкоровских калибров раздавались каждые пять минут и вскоре к ним так привыкли, что перестали обращать внимания.
Спикировав и сбросив бомбы, юркие «Ишачки» поднялись повыше и стали там патрулировать, оберегая штурмовики от своих финских «коллег». Построившись в несколько кругов над чем-то невидимым за возвышенностью, юркие «Чайки» одна за другой начали «нырять» к земле. Издали, это напоминало гигантскую карусель. В бинокль было хорошо видно, как из-под крыльев самолётов срывались бомбы или оставляющие дымные следы реактивные снаряды. Навстречу им неслись разноцветные «огоньки» и не все хлопочущие над целью штурмовики «выныривали» обратно… Два были сбиты прямо над финскими позициями, ещё два оставляя роскошные «хвосты», потянули в сторону аэродрома. Один И-153 с одинокой белой полосой на фюзеляже, не дотянув - врезался в землю сразу за полустанком Лаппвик, подняв в небеса фонтан огня, дыма и комьев земли.
Немного не доехав до противотанкового рва танки первого взвода остановились поджидая когда ИСТ с бульдозерным отвалом снесёт свои же проволочные заграждения, а ТМУ перекинет через преграду шестиметровый раскладной пролёт…
В это время их внимание было привлечено событиями происходящими на приграничном полустанке. Лишь Командир 1001-й танковой роты знал, что он должен был быть захвачен отрядом «ОСНАЗА» Пограничных войск ВС СССР. Для остальных танкистов и десантников, происходящее там напоминало игру в салки: одни человеческие фигурки убегали, другие их догоняли… А звук ожесточённой перестрелки, отсюда напоминал треск сухого хвороста в лесу.
Раздался мощный взрыв: под контрольной площадкой подъезжающего к полустанку бронепоезда «Коба» - вздыбилась железнодорожная насыпь, выбросив в воздух глыбы утрамбованной земли со щебнем и куски шпал. Платформа с уже готовыми железнодорожными пролётами сошла с рельс, накренился вбок и передний броневагон с двумя башнями КВ-1, из которого горохом посыпались человеческие фигурки…
В шлемофоне прозвучал голос Колобанова:
- Тверской! Чего столбом встал? Сапёры уже на той стороны или ослеп? Вперёд!
Опомнившись, он скомандовал мехводу:
- Трогай, Володя! Только осторожней, смотри не сверзись в ров – за жизнь потом не отмоемся.
- Не боись, командир! Не в первый раз, чай.
Действительно: на учениях они проходили это «упражнение» не раз – а десятки раз…
И вот – пригодилось!
Без совершенно ненужных в данной ситуации приключений, они переехали ров и следом за инженерно-сапёрным танком - уже успевшим сменить бульдозерный отвал на трёхтонный минный трал, медленно двинулись в сторону возвышенности - огибая со стороны полустанка брошенный жителями рыбацкий посёлок Лаппохья. Десант ИСТ спешился и шёл впереди с сбоку танка, внимательно смотря себе под ноги. По данным разведки, минной опасности не существовало – финны попросту не стали минировать местность в начале таяния снегов, считая это бессмысленным делом. Но как показал недавний случай с «Кобой» - «бережённого Бог бережёт» и, они двигались след в след за сапёрами, как и следующие за ними танки.
Бросив последний взгляд в сторону бронепоезда, для которого первый же час новой Финской войны явно не задался, он увидел множество копошащихся возле аварийной площадки людей и два трактора.
Ну значит есть надежда, что «Коба» всё же вскоре вновь вступит в строй.
Хорошенько «окучив» позиции финнов, советские штурмовики возвращались домой. В дело вступила дивизионная артиллерия «Железной дивизии» и приданный ей полк корпусной. Сзади ревело как будто разом включили сотню «иерихонских труб», из-за возвышенности доносился оглушающий грохот, в небо взмывали слившиеся воедино фонтаны взрывов, обломки брёвен и сосен…
Следуя за «механизированными» сапёрами, они обогнули рыбацкий посёлок.
Согласно карте маршрута дальше надо было двигаться вплотную прижимаясь к береговой черте, чтобы не попасть на заболоченную местность. Замёрзла она за зиму или нет, неизвестно и проверить это можно только одним способом: поехав туда на танке.
Но такой способ никого особо не прельщал.
В соответствии с новым «БУ-41 танковых войск», высунув голову в стальном шлеме из люка командирской башенки, Аркадий Тверской вёл наблюдение за обстановкой через мощный морской бинокль и помимо онного. То же самое делали командиры танкового десанта его танка, у которых бинокли были попроще.
Откуда-то послышался приглушённо-отдалённый треск пулемётных очередей, едва слышный через грохот канонады… В отличии от полустанка, здесь явно работали хорошо ему знакомые финские «Максимы» - у тех скорострельность несколько выше, чем у советских.
Он завертел головой, но ничего не обнаружил.
Обернувшись к десантникам:
- Мне послышалось, или где-то строчит финский пулемёт?
Лейтенант Василий Синичкин обеспокоенно рассматривая через бинокль заросший лесом берег острова Экен и небольшую бухточку:
- Что-то такое… Вот опять! Слышишь? Два, или даже три пулемёта.
- Слышу. Усильте наблюдение за островом.
Следом за головным танком младшего лейтенанта Тверского, из-за домов рыбацкого посёлка, выехал КВ-1 капитана Федорчука, после чего послышался одиночный звук выстрела из оружия помощнее, чем финский «Максим». Очень знакомый звук для Аркадия. После такого «звука» обычно, кострами вспыхивали их «Бэты», из которых выскакивали и катались по снегу заживо горящие танкисты…
Он обеспокоенно завертел головой:
«Неужели финский «Бофорс»? Откуда?!».
Лейтенант Синичкин возбуждённо:
- Трассу видели, тов…? Прямо над танком Федорчука прошла.
Один из бойцов десанта уточнил:
- Две трассы. Вторым был недолёт. Вон там… Видите ямку на льду, метров в тридцати от берега?
«Ямки» Аркадий не заметил - но понял, что танки их роты обстреливает как минимум две финские противотанковые пушки.
Только он хотел сообщить об этом по рации, как в наушниках раздался голос Колобанова из командирского КВ-2, имеющего связь с вышестоящим начальством:
- Тверской! Передают, что какая-то сволочь обстреливает полустанок Лаппвик, где теперь наши. Эта сволочь может обстреливать нас только с острова Экен, а там тоже… Только наши.
Тот «обрадовал» начальство:
- Что там за «наши» я не знаю, но с острова по нам работают два-три финских становых пулемёта и два «Бофорса».
После недолго молчания, Командир взвода недоумённо-раздражённо вопросил, обращаясь неизвестно к кому:
- Что вообще происходит? Что за бардак? Опять что ли решили жопой в лужу сесть?! Счас свяжусь с начальством…
Раздались крики, затем сзади панически:
- ТАЩЩЩ…!!! Смотрите, что твориться!
С выехавшего из-за домов посёлка КВ-2 Колобанова, как огромным веником смело десантников. Хорошо было видно что некоторые просто залегли, другие же катались громко вопя от боли или неподвижно валялись кулями…
Возникло инстинктивное желание нырнуть в безопасное стальное нутро башни, но Аркадий всё же остался, хотя и пригнувшись по самые глаза в люке.
Следом, несколько запоздавшая команда лейтенанта Синичкина:
- Десант… Спешиться!
Десантники первых двух танков уже спрыгнули с боевых машин и теперь столпившись за их левыми бортами, с опаской выглядывали из-за бронированной коробки.
Раздалось два звонких удара, как будто кувалдой били по пустой стальной цистерне.
Десантники тут же:
- Товарищ младший лейтенант! Командирский танк обстреливается!
Следом голос Колобанова в наушниках:
- Ну и где эта сволочь? Кто-нибудь что-нибудь видит?
Но как они с Федорчуком не всматривались, позиций противотанковых пушек на острове обнаружить не удалось, о чём они по очереди и отрапортовали.
- Хитрая сволочь… Ну, да ладно.
КВ-2 на минуту встал, развернул ствол в сторону острова, и…:
- ГАААХХХ!!!
Среди деревьев на острове поднялся роскошный «куст» земли, снега, веток и обломков стволов:
- БАААХХХ!!!
Это был первый выстрел танкового орудия в этой новой войне с финнами.
Сам старший лейтенант так выразился по этому случаю:
- Надеюсь, если и не попал, так напугал до смерти!
Впрочем, движение не останавливалось.
Следом за Первым взводом, из-за домов выехал первый КВ-1 второго взвода, чьи пехотинцы заранее спешились и теперь шли рядом с танком, прикрывшись от пулемётного огня с правого фланга его бронированной тушей.
На несколько секунд замерев, танк так же наугад послал в сторону острова пару 76-мм шрапнелей - распустившимися смерть несущими «облачками» над его бухточкой.
Первый взвод доехал до граничащего с ледовым полем фиорда края возвышенности, за которой располагалась первая линия обороны финнов и остановился. Нужно было подождать остальные танки роты, чтоб ударить одновременно и главное – дождаться прекращения артиллерийской подготовки, что не попасть «под раздачу» своим же… Несмотря на относительную близость позиций советской дивизионной и корпусной артиллерии – пять-шесть километров, отдельные снаряды разрывались на недолётах на самой возвышенности и, даже на этой стороне.
Рассмотрев внимательно второй остров – Эрннен, взорванный между ним и Эркеном лёд и, он перевёл взгляд на последний…:
И вдруг вскричал и микрофон:
- Внимание, вижу пулемётное гнездо!
- Где?
«Как объяснить?».
- Счас покажу выстрелом…
Наводчику:
- …Башню «на четыре часа»! Осколочным заряжай! Дистанция четыреста метров… Уничтожить!
Пока поворачивалась вправо башня, находящийся за небольшим бугорком и поэтому невидимый от посёлка финский пулемёт, заметили и десантники:
- Ребята! Вон он! ОГОНЬ!!!
Защёлкали выстрелы из карабинов, короткими очередями по два-три патрона, заработали два «дегтяря».
До того увлечённо шпаривший длинными очередями с закрытых позиций финский расчёт, засуетился, подхватил своё «коллективное оружие» на треножном станке на руки и было ходу… И поначалу им сказочно повезло – ни одна пуля никого не задела.
Но уже была повёрнута башня, вогнан в патронник мощной Ф-34 76-мм осколочно-фугасный патрон со снятым колпачком. Профессиональный танкист - лейтенант Александр Боднарь, совсем недавно сжегший сотни выстрелов на полигоне, сперва нащупал расстояние парой очередей трассирующими из пулемёта и матюкнувшись про себя в адрес специалистов с Кировского…:
«Всё-таки сбили прицел, косорукие черти!».
…Поправил наводку и нажал на педаль спуска:
- РАТЧ!!! АААХ!!!
Выросший среди деревьев огненный «куст» скрыл за собой пулемёт и пулемётчиков. Подъехавший танк Федорчука и его десантники, тоже добавили «огоньку», но пожалуй - это было уже лишнее… Танк командира взвода тоже поводил толстым в бронированных кольцах 152-мм стволом в том же направлении, но стрелять не стал – берёг выстрелы на более важные цели, чем какой-то задрипанный финский «Максим».
Вскоре у края возвышенности – рубежа атаки, собрался и второй взвод. Затем третий и наконец, из-за домов важно покачиваясь выполз КШТ (командно-штабной танк) майора Георгия Хараборкина. За ним показался КВ-1 и БТР-26 учебного взвода, вспомогательные бронированные машины и просто машины ремонтных и тыловых подразделений. Наконец куда-то торопясь, машины 1001-го танковой роты начали обгонять лёгкие Т-26 «местного» 297-го танкового батальона.
На выезде из посёлка Лаппохья создалась небольшая сутолока…
Аркадий с любопытством смотрел на этот «раритет», который формально был уже списан с баланса Танковых войск, но судя по увиденному - ещё сохранился в отдельных, забытых Богом и товарищем Сталиным уголках страны.
Затем его внимание привлекли двухмоторные советские бомбардировщики, возвращающиеся на свои аэродромы. Навстречу им шли другие – гружённые под завязку авиабомбами и в небе в какой-то момент стало тесно.
Все три боевых взвода сконцентрировались у начала возвышенности и они ждали только сигнала начать атаку. Вот артиллерийская подготовка закончилась и настала такая тишина – оглохнуть можно. Откуда-то сзади взлетела красная ракета и Аркадий услышал в наушниках голос Колобанова:
- Взвод…
Вдруг на севере что-то загудело, а в воздухе – зашелестело…
И очень так знаете ли – нехорошо, знакомо «зашелестело»!
И только он крикнув…:
- ЛОЖИСЬ!!!
…Захлопнул над головой люк, как небо обрушилось на землю.
***
Огневой шквал не до конца подавленной финской дальнобойной артиллерии длился недолго – буквально минута-две, но успел наделать множество бед и чуть не сорвал планы советского командования. Когда всё стихло и Аркадий высунул голову из люка, командно-штабной танк (КШТ) майора Хараборкина валялся на боку возле большой воронки. У одного из двух КВ-1 штабного взвода взрывом сорвало башню… Ярко пылал КВ-1 учебного взвода и несколько бронемашин их роты… Среди «двадцать шестых» 297-го танкового батальона - не менее десятка «костров».
Голос Колобанова по радио:
- Взвод… Доложить о потерях!
Пересчитав своих десантников, он отчитался:
- Танк младшего лейтенанта Тверского потерь не имеет.
У других боевых танков 1001-й роты все было не так радужно… Наибольшие потери понёс третий взвод: чуть ли не половина десантников выбыла из строя, у одного из КВ-1 осколком крупнокалиберного снаряда срезало ствол пушки, у командирского КВ-2 – выбило сразу два катка с одной стороны.
Но все же отделались как говорится «малой кровью» - могло быть и хуже.
Беда была с штабным взводом и тыловыми подразделениями роты.
Экипаж перевёрнутого мощной взрывной волной КШТ в главе с командиром роты был тяжело контужен, от десанта остались лишь…
Имена в списке погибших.
Одним словом атака была сорвана.
Едва старший лейтенант Колобанов крикнул ему по рации:
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ