Шок и тремор.

По его словам, во время государственных испытаний в НИИ ВВС, Р-12М1 «Дозор» развил скорость 574 километров в час на высоте пять тысяч метров и 460 у земли. Время набора высоты в пять километров 5000 км составляло 5,75 минуты - что было даже несколько выше, чем у последней модели И-16 «Тип 29» - 5,8 минуты.

- Так что от Bf-109E-3 вы уйдёте спокойно.

Тот, всё никак не успокаивался:

- Мы хотим не убегать, а драться!

Как бы случайно распахнув шинель, под которой на гимнастёрке стала видна Золотая Звезда героя Советского Союза, Орден Ленина и ещё какой-то незнакомый – возможно иностранный орден, полковник очень спокойно - но строго:

- Если хотите драться, товарищи лётчики, то выйдите в курилку и там набейте друг другу морды. А боевая авиация не «дерётся» - а воюет! А воюет она, выполняя боевые задания. И вашим боевым заданием будет найти воздушного или наземного противника и навести на него ваших товарищей – лётчиков истребительной, штурмовой или бомбардировочной авиации…

Оглядев всех внимательно:

- …Чтоб они без толку в воздухе не болтались.

Больше вопросов на эту тему ни у кого не возникало.

Как будто спохватившись, полковник:

- Кстати… Меня зовут Иван Диомидович Антошкин. Я – командир формирующегося 10-го отдельного разведывательного авиационного полка⁷⁵, в который вы зачислены. А стало быть – ваш командир.

Это был очень опытный командир!

После окончания «Курсов усовершенствования комсостава при Военно-воздушной академии» в 1932-м году, был назначен на должность командира авиационного отряда бомбардировщиков. Через два года, Антошкин стал помощником командира авиаполка в Белорусском военном округе. Летом 1939-го года, в звании майора принимает участие в боях на Халхин-Голе. За эти бои был награждён орденом «Боевого Красного Знамени»…

Правда, Монгольской народной республики.

После разгрома японской группировки, лётчик возглавил бомбардировочный полк, которому вскоре предстояло участвовать Советско-финской войне. Во время неё авиачасть Антошкина сумела вполне достойно проявить себя - совершив почти 3000 боевых вылетов на бомбардировку финских укреплений и доставку продовольствия окружённым красноармейцам. Майор Антошкин лично совершил тридцать два боевых вылета и первым в полку освоил ночные бомбометания.

За образцовое выполнение заданий и проявленную отвагу во время Зимней войны, Иван Диомидович получил звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина⁷⁶.

Дальность «Дозора» тоже впечатляет – две тысячи километров… А с подвесными баками ПЛБГ-100 ёмкостью 375 литров (однотипными с СБ-2)⁷⁷ - так и все три тысячи!

Напоследок, Главный конструктор самолёта обрадовал:

- Скоро, товарищи лётчики, наш завод перейдёт на новую модель тактического разведчика, разрабатываемую по прямому указанию товарища Сталина. Самолёт Р-12М2 или «Дозор-2», будет иметь скорость до семисот километров в час по горизонтали⁷⁸!

Даже полковник Антошкин не удержался и присвистнул в восхищении.

После этого, в тот же вечер, под бдительным присмотром заводских лётчиков-испытателей, начались ежедневные полёты. Полёты до изнурения, полёты до одурения.

Правда, Григорий Речкалов и его товарищи в звании от «мамлея» до подполковника - пришедшие в разведывательную авиацию, не только из истребительной – но и штурмовой, бомбардировочной, морской и даже гражданской - учились летать не на Р-12М1 «Дозор»… А на переведённых в учебные ближних бомбардировщиках ББ-22, с менее мощным двигателем М-103.

Таких было много – не менее, иль даже более ста штук – рядами стоящих вдоль взлётно-посадочных полос заводского аэродрома, выбирай любой и лети. Если сломался, то пока механики ругаясь ремонтируют очень тяжёлый в обслуживании самолёт, выбирай другой точно такой же и лети. Ну а если лётчик разбил самолёт, то его списывали без всяких вопросов…

Даже, кажется поощряя:

- Молодец, что жив остался! Учись летать, соколик, а самолёт для тебя мы ещё сделаем.

Правда, таких инцидентов было – от слова «раз-два и обчёлся»: в 10-й отдельный разведывательный авиационный полк - кого попало, не брали.

Несмотря на то что машина обладала недостаточным запасом продольной устойчивости (на взлёте-посадке – смотри за ней, да смотри!), по технике пилотирования она была несложной и, Речкалов «со товарищи» - среди которых были и лётчики со средней квалификации, её очень быстро освоили.

Между полётами, они изучали наземную технику и авиацию Финляндии и особенно Германии, их тактику и материальную часть, для чего из возили на Чкаловский аэродром и показывали «Мессершмидты», «Юнкерсы», «Дорнье» и прочие летательные аппараты «партнёров» по «Пакту о ненападении», разговоры об войне с которыми уже шли почти открыто.

Но чаще они смотрели учебные фильмы киностудии «Военнучебфильм».

Через десять дней, когда они под руководством заводских лётчиков-испытателей в полной мере освоили самолёт, весь личный состав перебазировался на подмосковный военный аэродром, куда прибыли и их командиры-штурманы.

Лейтенанту Речкалову «достался» однофамилец личного врача Сталина – майор Виноградов Александр Николаевич, прежде бывший штурманом эскадрильи 7-го дальнего бомбардировочного авиационного полка⁷⁹.

- Наши ДБ-3 отправили на переплавку, да и по правде сказать – правильно сделали. Нас же после переаттестации, распределили кого куда. Меня вот по зрению⁸⁰ – в разведчики!

Им обоим достался Р-12М1 «Дозор» с несчастливым номером «13». Но они оба были комсомольцами, в суеверия не верили и настроения им это не испортило.

Александр был немногим старше Григория, имел простой и открытый характер и несмотря на разность в званиях и должностях, они быстро и крепко сдружились.

Кстати… Экипажи полка проверяли на «совместимость» и, если пилот и штурман «не сошлись характерами» - меняли местами с другими, имевшими точно такие же проблемы экипажами.

Там, на подмосковном аэродроме, их уже ждали полтора десятка новеньких Р-12М1 «Дозор», окрашенных в новый – «деформирующий камуфляж», делающий их трудно различимыми что с земли, что с воздуха.

Но не для дальтоников!

Григорий Речкалов часто задумывался на эту тему:

«Интересно, знают ли про эту особенность в других авиациях мира?».

Там же прямо на аэродроме, на самолёты-разведчики установили по две американские радиостанции: одну для связи с наземным командным пунктом, вторую – для связи с находящимися в воздухе самолётами.

Из вчерашних студентов последнего курса радиотехнических ВУЗов, в полку была сформирована радиотехническая рота. Её задачей была не только радиосвязь - но и радионавигация, для чего имелись радиомаяки, радиопеленгаторы, приводные радиостанции малой и средней мощности.

А имеющийся в роте радиоремонтный взвод, занимался настройкой и ремонтом соответствующего оборудования.

Так что радиосвязь была отличною!

Между делом, от своего командира Речкалов узнал, что младшие и средние специа­листы аэрофоторазведки, прежде готовились в «Москов­ской школе спецслужб». Экипажи разведывательных самолетов, начальники аэрофотослужбы и инженеры по фотооборудованию - вообще не гото­вились и, эти важные должности - часто занимали совершенно случайные люди.

«С глазу на глаз», Александр Виноградов сказал своему пилоту:

- Вот потому то, Григорий, мы так обосрались с авиаразведкой в Финляндии! Бомбим, бомбим бывало – а что бомбим, для чего бомбим и как бомбим – совершенно неизвестно. Лишь бы побольше самолёто-вылетов сделать, да больше тонн бомб сбросить…

Майор в сердцах сплюнул и крепко выругался:

- «Стахановцы» - мать их так, перетак и переэтак!

Теперь же по личному указанию товарища Сталина, на базе одного из лётных училищ было создано Военно-­авиационное училище разведчиков (ВАУР), которое кроме фо­тоспециалистов стало готовить экипажи разведы­вательных самолетов. Первыми курсантами его стали студенты старших курсов «Московского государственного университета геодезии и картографии» (МИИГАиК) и курсанты разогнанной совсем недавно «Военно­-воздушной акаде­мии им. Н.Е. Жуковского».

Создана кафедра военной авиационной разведки и в «Государственном краснознаменном научно­-испытательном ин­ституте Военно­-воздушных сил Красной Армии» (ГКНИ ВВС)⁸¹.

В общем, «процесс пошёл»!

***

После перебазирования и завершения формирования экипажей, посетивший 10-й отдельный разведывательный авиационный полк Генеральный инспектор тактической разведывательной авиации генерал-майор Ермаченков, приказал:

- Бензина и фотоплёнки не жалеть!

И начались ежедневные – ясным днём ли, в утренних или вечерних сумерках, в любую погоду учения… Им показывали «квадрат» на карте – сто на сто километров и приказывали найти и заснять там замаскированные части, укрепления или тыловые объекты условного противника. Патрулирование за условной линией фронта, с целью поиска условного же воздушного противника и наведения на него своих перехватчиков. Полёты совершались при любой погоде, в утренних или вечерних сумерках. Даже ночью для чего имелись аэрофотоаппараты для ночной съемки НАФА-19.

Учения были настолько интенсивными, что на иных «Дозорах», недостаточные доведённые двигатели М-105, приходилось менять по пять(!) раз. Благо они имелись в запасе, из-за снятия с производства истребителей Лавочкина, бомбардировщиков Петлякова и Яковлева и, значительного сокращения выпуска других самолётов.

То, что их полк - который правильнее было бы назвать усиленной эскадрильей, отделался всего лишь тремя разбитыми машинами и одним погибшем экипажем…

Можно уже считать чудом!

«Бились» в основном при посадке, да по причине откровенно ненадёжных двигателей - которые доведённые до «белого каления» механики, в сердцах проклинали.

Затем, когда видимо заработал ленинский принцип «лучше меньше, да лучше» - моторы Климова стали приходить с завода более надёжные, отрабатывающие на самолёте по сто, а то и сто пятьдесят часов.

Полк постоянно пополнялся и за время обучения, в него прибыло ещё пять экипажей дальтоников, составивших учебную эскадрилью.

Наконец, за день до объявления последнего ультиматума Финляндии, 10-й отдельный разведывательный авиационный полк перебросили на аэродром Харитоново, что находился в пятнадцати километрах к северо-западу от Выборга.

Здесь, они тут же и без всякой раскачки подключились к работе, которую по большому счёту - уже можно было смело называть «боевой». Сперва летали вдоль и над новой советско-финской границы, фотографируя заставы финских пограничников и передовые укрепления. Затем, им стали давали задание иного рода.

Обычно экипажам показывали аэрофотоснимки сделанные с большой высоты и без лишних разглагольствований приказывали:

- Вот в этом месте надо уточнить, товарищ лётчики.

Конечно, как и их товарищи по 10-му разведывательному авиаполку, Григорий Речкалов и Александр Виноградов не знали, что эти снимки делались с четырёхмоторного дальнего высотного разведчика РД-7 «Стратег».

Да, им и не надо было этого знать!

Ибо, когда летишь в тыл противнику, надо знать как можно меньше.

Командование интересовали в первую очередь финские аэродромы, товарно-сортировочные железнодорожные станции и новая линия долговременных оборонительных сооружений, которую финны строили взамен печально известной «Линии Маннергейма».

Пользуясь приборами радионавигации, но в основном природным чутьём и уже приобретённым опытом, они подкрадывались к интересующей командование цели в облаках, резко выныривали, делали несколько снимков и тут же вновь скрывались в облаках. В большинстве случаев их даже не успевали заметить.

Конечно часть (очень часто – большая часть) снимков оказывалась «смазанной», снятой не с того расстояния, не с того направления или не под тем углом… Иногда, они даже снимали вовсе не тот объект, что им показывали. Тогда им приказывали повторить - не забыв как следует попенять, естественно:

- Высокие оклады, товарищи лётчики, надо отрабатывать! Ещё раз такая халтура и выкину вас из полка и из разведывательной авиации, на хрен… А в другой авиации с вашим зрением - вы и на хрен никому не нужны! Даже инструкторами в аэроклуб вас не возьмут.

Правда, все угрозы оставались на уровне…

Угроз!

Привезшим «мазню» не засчитывали вылет за боевой, что «било по карману», вот и всё наказание.

Однако у экипажа Р-12М1 «Дозор» под номером «13», привозить очень хорошие аэрофотоснимки получалось чаще других. Это заметили, несколько раз ставили Александра и Григория в пример другими и, вот наконец…

***

1-го апреля с утра, когда экипажи позавтракали и проводили время в курилке за трепотнёй на тему:

«Да когда же уже товарищу Сталину надоедят наглые выходки Маннергейма и он прикажет нам накрутить ему хвост…?».

Майора Виноградова и лейтенанта Речкалова вызвали в штаб. Там их уже поджидала незнакомая и невиданная прежде легковая автомашина – «вездеход» ГАЗ-61-73, на которой их повезли в Выборг. Вместе с командиром эскадрильи полковником Антошкиним, они сели в него и поехали в Выборг.

Хорошо замёрзшая за ночь, но с утра начавшая таять под уже высоко стоящим Солнцем дорога - к тому же разбитая грузовиками и тяжёлой гусеничной техникой, была похожа на полосу препятствий. То и дело встречались «Эмки», а то и «полуторки», которые толкали пассажиры или попутчики с других транспортных средств - руководствующих принципом:

«Здесь и сейчас я помог тебе, а через сто метров и десять минут – ты поможешь мне».

Но их автомобиль пёр уверенно – «как танк»!

Примерно как очень часто встречающийся по дороге трактор «Сталинец С-65», тащащий на санях-волокуше какой-нибудь - на вид очень тяжёлый груз, но только не в пример быстрее.

Сопровождающий лётчиков общевойсковой командир в звании подполковника, заметив их восхищённое любопытство, словоохотливо проинформировал:

- Таких, с авиационным 85-ти сильным двигателем - во всём СССР пока не более десятка наберётся. Ну… Может двух-трёх. Первая у самого товарища Сталина, вторая (на которой мы сейчас едем) – у его Заместителя, маршала Советского Союза Бонч-Бруевича. Остальные у командиров 7-й армии. Имеется ещё около сотни пикапов – тягачей лёгкой артиллерии… Но это совсем другое дело! У тех обычный двигатель.

Майор Виноградов, осторожно поинтересовался:

- А зачем мы товарищу Бонч-Бруевичу понадобились?

- Не знаю. Сказал: «Езжай в десятый разведывательный авиаполк и привези лучший экипаж». Наверное какое-нибудь «особо важное задание», что же иначе?

Речкалов подумал то же самое:

«Ну не чай же с ним пить, нас вызвал Заместитель самого(!) Верховного!».

Без приключений добравшись до Выборга – всего-то пятнадцать километров… Минуя целые и разбитые здания, объезжая проходившие через узкие от снежных сугробов улицы маршевые колонны стрелковых частей, гужевые обозы, вереницы грузовиков, тягачи с тяжёлой артиллерией, они доехали до Выборгского замка, где находилась Полевая Ставка Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР…

Но этого они, конечно, не знали!

Как не знали они и того, что вообще-то их работу – доразведывать за высотным «Стратегом», должно было звено (три самолёта) высотных разведчиков ВР-100 «Соглядатай»⁸² - которые по задумке должны были вести разведку в интересах группы армий, или фронта по старой терминологии… Их «Дозоры» относились к тактической разведывательной авиации, а 10-й отдельный разведывательный авиационный полк – входил в состав 1-й воздушной армии генерал-майора Рокоссовского.

Однако, человек предполагает, а кто-то там на небе – располагает!

При выполнении первого же (даже не боевого) задания, один из «Соглядатаев» - самолёт, хотя и запущенный в производство, но до сих пор - являющийся скорее опытно-экспериментальным, чем серийным - разбился при заходе на посадку, с гибелью экипажа из трёх человек. Полёты других двух новейших самолётов-разведчиков, а также звена находящего на Кандалашском направлении (армейская группа генерала Попова), тотчас приостановили до выяснения причины и мер по её ликвидации.

Готовящему к Советско-финской продолженной войне командованию Северо-западного театра военных действий (СЗТВД), ничего не оставалось, как использовать тактическую разведывательную авиацию в стратегических целях. Благо, размеры этого «театра военных действий» это вполне позволяли.

«Отец Красной Армии» - как про него пишут в газетах и журналах, скорее был похож на её дедушку и причём очень старенького… Лысый, с седыми вислыми усами, в надетом на нос старомодном песне - за которыми скрывались красные от переутомления и недосыпа, но тем не менее - умные глаза с цепким взором. Но форма нового образца – так называемая «штабная»⁸³, сидела на нём как влитая, что выдавало «военную косточку».

После того как скрывая вполне заметное волнение они представились, Михаил Дмитриевич спросил участливо:

- Позавтракать то хоть успели?

Они в один голос гаркнули:

- Так точно, товарищ маршал Советского Союза!

Тот сделал приглашающий жест к столу, над котором возвышался пузатый самовар:

- Но от чая то, надеюсь, не откажетесь…?

Понизив голос до заговорщического шёпота:

- Это особый самовар – из него сам(!) товарищ Сталин чай пил!

С благоговейным уважением глядя на медное изделие тульских мастеров, они:

- Не откажемся, тов…!

- Тогда присаживайтесь и наливайте. Заварка, молоко, сахар, очень достойная выпечка… Может, мёд кто-то будет? Не стесняйтесь, товарищи!

Пока они усаживались и «наливали» маршал Бонч-Бруевич подошёл к стене, отдёрнул шторку и на висящей на столе карте Южной Финляндии показал указкой:

- Это – городок Миккели. Важный узел шоссейных и железных дорог, располагающий военным аэродромом, центрами подготовки егерских частей, но самое главное…

Этот – сравнительно населённый пункт, расположенный всего в ста тридцати километрах от новой границы - центр и столица финского милитаризма!

Здесь в восемнадцатом году, правительственный Сенат поручил бывшему царскому генералу Густаву Маннергейму формирование правительственной армии. Здесь, в ранее принадлежащих российской императорской армии казармах, началось формирование первых егерских подразделений. Здесь же, в Миккели, была образована Ставка верховного главного командования.

И в ходе Советско-финской (Зимней) войны в этом городе готовились пополнения для элитных финских егерских частей. Здесь же располагалась Ставка Маннергейма и важнейшие военные учреждения финской армии.

Вообще, этот сравнительно небольшой населённый пункт был перенаселён военнослужащими, а его трудовой ритм был полностью подчинен работе Ставки и вооружённым силам Финляндии в целом. Заслуги горожан во время Зимней войны были высоко оценены Финским правительством, которое наградило Миккели «Крестом Свободы» - ставшем частью его герба…

И следовательно, этот город - являлся вполне законной добычей для советской авиации.

Во время Зимней войны, советская авиация в общей сложности десять раз бомбила Миккели, в налётах участвовало 110 самолетов. Было уничтожено или повреждено 194 здания, погибло 63 человека, ещё больше было раненных.

Однако, совершенно безрезультатно!

После первой же бомбежки Миккели 5 января 1940-го года, Ставку рассосредоточили по разным местам в городе и его окрестностях.

- Здесь, замаскированная под начальную школу, находится Ставка маршала Маннергейма - как вам известно, буквально вчера совершившего военный переворот фашистского толка и объявившего себя «Лидером нации»…

Сняв и протерев пенсне, старый маршал достал из стола папку, вынул из неё несколько аэрофотоснимков и показал обведённое карандашом место:

- …Вот эти четыре здания неподалёку от Кафедрального собора.

Мельком глянув на портрет на стене – как бы спрашивая подтверждения правильности своих действий, Заместитель Верховного главнокомандующего продолжил:

- Однако совсем недавно нам стало известно, что так сказать «Сердце» Ставки Маннергейма – узел связи «Локки», расположен в подземном бункере. Вход же в этот «бункер», находится в рядом расположенной скале.

Рисунок 19. Современная карта финского города Миккели, предназначенная для туристов. Красным кружком отмечена «начальная школа», где во время Зимней и Продолженной войн находилась Ставка Маннергейма. Крестиком – подземный узел связи «Локки».

Ещё раз сняв пенсне и протерев носовым платком и, водрузив их опять на нос, «Отец Рабоче-Крестьянской Красной Армии» поочерёдно посмотрел на каждого из них поверх пенсне:

- Вам надо рассказать о важности найти этот вход? Или, как люди военные – вы сами понимаете?

Соскочив, все трое:

- Понимаем, товарищ маршал Советского Союза!

Тот, глядя на «Звезду героя» и прочие награды на груди их командира полка, устало:

- Товарищи лётчики! Нужна чёткая, качественная фотография этого входа – с как можно близкого расстояния.

Кашлянув в кулак, полковник Антошкин:

- Товарищ маршал Советского Союза! Разрешите, я самолично…

- Отставить! У Вас есть подчинённые и ваша задача как командира полка – обеспечить их боевую деятельность.

Обратившись к экипажу:

- Выполните задание – просите что хотите! Можете, например, рассчитывать на «Персональную благодарность Верховного Главнокомандующего ВС СССР».

Как майор Виноградов и лейтенант Речкалов знали, это – высшая военная награда Вооружённых Сил СССР, которой прежде ещё никому не присуждалась…

Естественно, у обоих «в зобу дыханье спёрло»!

Закончив с объяснение задания, Михаил Дмитриевич расположился во главе стола:

- Ну, а теперь, товарищи лётчики, давайте пить чай!

«За чаем», да за разговором «о том, о сём», Григорий Речкалов вдруг неожиданно даже для самого себя – как будто бес под руку толкнул:

- Товарищ маршал Советского Союза…

Задумавшийся было о чём о своём Бонч-Бруевич, встрепенулся и поднял на его глаза:

- Да, да?

- Вы сказали: «Выполните задание – просите что хотите».

Покрасневший полковник Антошкин, буквально поедом ел его свирепым взглядом.

Но маршал согласно кивнул:

- Было такое дело…

Мельком глянув на оторопело-бледно выглядевшего командира экипажа, бывший лётчик-истребитель, а ныне разведчик (элита боевой авиации!), заявил:

- А можно вместо «Персональной благодарности Верховного Главнокомандующего ВС СССР», такой автомобиль как у Вас? «Вездеход» ГАЗ-61-73? Хотя бы один на двоих?

Спохватившись, майор Виноградов бурно запротестовал:

- Нет, нет! Меня вполне устроит «Персональная благодарность» от товарища Сталина!

Не менее минуты на них двоих потаращившись, «Отец Красной Армии», всё же благосклонно улыбнулся:

- Ну, а почему бы и нет? А «Персональную благодарность» - как и, много чего ещё, Вы со своей напористостью - ещё заслужите!

Единственно, «товарищи лётчики» не знали – что готовилось первое в военной истории человечества применение управляемого оружия: пятитонной корректируемой авиабомбы «Доломит». «Специзделие» было в самый последний момент создано в НИИ управляемого ракетного оружия (НИИ УР), в которую входила группа Рубена Чачикяна из ленинградского «Особого конструкторского бюро» – системы наведения и группой Расплетина из «Отдела крылатых ракет» НИИ-3 - прежде занимавшаяся реактивной бронебойной бомбой, предназначенной для поражения крупных и хорошо бронированных боевых кораблей.

Испытания макета оказались довольно успешными: сброшенная с высоты семи километров - «супербомба» попадала в круг диаметром триста метров, что по нынешним понятиям казалось просто сказочной меткостью. Обычные авиационные боеприпасы в тех же условиях, рассеивались на три-четыре километра.

Узнав про эту «вундерваффе» из доклада Сергея Королёва – руководителя проекта, в Ставке Верховного Главнокомандования ВС СССР посчитали подземный узел связи «Локки» вполне достойной целью для такого «девайса». И если точно определить его месторасположение, то…

То, как знать!

Да им – экипажу тактического разведчика Р-12М1 «Дозор», это знать было и необязательно – от слова «совершено».

И даже вредно, ибо «чем больше знаешь – тем хуже спишь».

После непродолжительного чаепития выйдя из Замка, они все трое закурили из общей пачки «Казбека» полковника Антошкина. Посмотрев на ясное с редкими облаками небо, майор Виноградов в сердцах чертыхнулся:

- Чёрт! Первый раз, когда прогноз «сказочников⁸⁴» оказался верен… И в то же время - также впервые, это меня ни совершенно не радует!

Лейтенант Речкалов, в три затяжки скурив папиросу, тщательно затушил её об каблук сапога, выкинул пустой мундштук в урну и нарочито бодро:

- Ничего… Прорвёмся!

С трудно скрываемым бешенством глядя на него, полковник Антошкин процедил сквозь зубы:

- Если не «прорвёшься» пойдёшь под суд! Я тебе это обещаю, Речкалов.

Майор Виноградов, скомкав мундштук в комок и щелком отправив его в урну:

- Дальше фронта не пошлют, командир.

Докурив, они направились к поджидающему их вездеходу ГАЗ-61-73, которых всего-то на этой планете – «раз, два и обчёлся». И один из них будет его - Григория Речкалова…

Обязательно будет!».

КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ.

Глава 13. «В последний час!». В небесах...

Цыганков Николай Петрович, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:

«В январе 42-го эшелоном полк прибыл на Балтику. После того как собрали самолеты, мы перелетели на наш первый аэродром – озеро Гора-Валдай. Жили в бараках на берегу, а летали прямо со льда озера – наши истребители тогда были с лыжами. Там я и принял боевое крещение. Первые боевые задания были на прикрытие наших войск, которые шли по льду Финского залива с Лавенсаари на Гогланд. Остров Гогланд тогда еще наш был, и там размещался небольшой гарнизон. Чтобы спасти остров, туда направляли войска – вражеская авиация их штурмовала, а мы прикрывали. Тогда же у нас появились и первые победы. Дрались в основном с финскими «фиатами», скорость у которых была немного побольше, чем у наших «ишачков».

Финны дрались очень хорошо. С ними было намного труднее вести бой, чем с «мессерами», поскольку самолет у них был такой же маневренный, как у нас, и бой при этом шел настоящий – такой, что спина вся мокрая. Как такой сумбур опишешь! Настоящий бой не описать… А с «мессерами» легко бой вести, потому что у них скорость большая. Он атаку сделает – не сбил и уходит. Через некоторое время опять заходит, и тут смотри только – не пускай в хвост – вовремя разворачиваешься и идешь в лобовую».

Гайдаенко Иван Дмитриевич, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:

«Что я могу сказать про курсантов училища? В основном это были ребята из вузов и техникумов. Некоторые недостатки общего образования восполняли инструктора и шефы из Одесского оперного театра, куда мы ходили по субботам и воскресеньям…

…Трудно мне было держать эту банду молодых летунов. Конечно, то, что положено по программе летной подготовки, мы выполняли, но летчики ходили в самоволки, пьянствовали. Причем если на выпивку не хватало денег, то ребята что-нибудь продавали из постельного белья (общежитие летного состава здесь было оборудовано как надо: одеяла новенькие, подушки, простыни). Бардак, одним словом…».

Мовшевич Юрий Моисеевич, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:

«Я крутился, как мельница, и ничего не видел. Как один старый летчик говорил, надо посмотреть и пронизать взглядом пространство, и если ты ничего не обнаружил, то ближайшие одну-две минуты оттуда никто и не упадет на тебя, смотри в другую сторону. А я вот так крутился и ничего не видел. Потом мне показалось, что нас не четыре, а больше самолетов крутится.

Я спрашиваю ведущего:

«Слушай, чего это ты высший пилотаж задумал?» Он засмеялся, говорит:

«Так мы же воздушный бой вели с «мессерами». Мы с командиром звена по одному сбили».

Я ничего не видел! Вот мой первый воздушный бой. Только после второго или третьего боя я начал понимать, что происходит»⁸⁵.

Советская бомбардировочная авиация дальнего действия - три полка неполной комплектации (всего шесть десятков с небольшим двухмоторных бомбардировщиков ДНБ-84 «Сыч»⁸⁶) «Авиации Особого Назначения» (АОН) полковника Голованова, сосредотачивалась на уже давно действующей, хорошо обжитой авиабазе Бесовец, что близ Петрозаводска.

Отдельный дальнебомбардировочный полк под началом полковника Ильи Павловича Мазурука, имеющий на вооружении тридцать пять четырёхмоторных ТБ-3 - как и три полка военно-транспортной авиации (ТБ-3 и ПС-84) - базировались на давно обжитых и сравнительно благоустроенных ленинградских аэродромах.

Там же расположились и истребительные полки Войск ПВО страны, авральными темпами перевооружающиеся на двухмоторные истребители-перехватчики ИП-1 «Защитник»⁸⁷…

С этими то всё в порядке!

Но авиации фронтовой – ближнего действия, требовалось что-нибудь поближе. То бишь аэродромы - находящиеся на территории, присоединённой к СССР после Зимней войны.

Иначе, никакого взаимодействия между авиацией и сухопутными войсками опять не получится!

Так называемые «аэродромы подскока» (способные принять от эскадрильи до полка временные взлётно-посадочные полосы, с запасами боеприпасов и ГСМ на два-три боевых вылета) - строились «по-фински»⁸⁸, на достаточно ещё толстом и прочном льду бесчисленных карельских рек и озёр. Тем более, что составляющие большую часть боевой авиации И-16 и И-153 - взлетали и садились на лыжах.

Но действующая в поддержку «Группы армий «Выборг»» авиация, туда перебазируется лишь уже после начала войны с Финляндией - сразу после первого боевого вылета. Ибо бытовых условий там практически никаких, на улице - ещё далеко не май-месяц, а жить в кабине самолёта, в палатке иль даже в сооружённых из снежных блоков «иглу⁸⁹» - лётчик долго не сможет, не утратив боеспособность.

День отлетел с предельной интенсивностью - другой день должен отдохнуть, находясь во втором эшелоне.

Да и не долговечны подобные ледовые мини-авиабазы:

Как ни как «на носу» апрель!

А вдруг «маленькая и победоносная» война затянется (тьфу, тьфу, тьфу!) до начала ледохода?

Короче, нужны более серьёзные площадки для авиации.

На вновь присоединённой к СССР территории с подобными - не всё так однозначно, как того хотелось бы.

Крупнейшая оставшаяся от прежних хозяев авиабаза - Суур-Мерийоки (Стурмейрийоки, Харитоново), была под стать их авиации: удобная – но крошечная. Лётное поле примерно пятьсот на четыреста метров и четыре ангара на шестьдесят самолётов…

Одномоторных самолётов!

Других самолётов, у «балтийского тигра» практически не было.

К тому же отступая, финны постарались всё основательно разрушить.

Хотя, с начала февраля этого года советские военно-строительные части приступили к восстановлению, расширению и удлинению взлётно-посадочных полос - но всё равно...

Маловато будет!

Максимум на авиадивизию - в сотню с небольшим летательных аппаратов всех типов.

«Голь на выдумку хитра», поэтому приспособили ещё одну финскую авиабазу – в Сортавала. Правда там, базировались гидросамолёты - поэтому вместо нормальной ВВП, была лишь водная гладь озера Ляппяярви.

Но, не беда: по причине ещё не закончившегося холодного времени года, водоём был покрыт толстым льдом, с которого вполне могли взлетать и затем садиться лёгкие, одномоторные самолёты.

Однако этого тоже недостаточно…

Да и опять же: лёд в начале апреля – это не серьёзно!

Новые крупные авиабазы устраивались на подходящих площадках в Вещево (Хейнъйоки) – в двадцати трёх километрах восточнее Выборга и в Приозёрске (Кексгольм) – побережье Ладожского озера.

Однако, если грунтовые взлётно-посадочные полосы обустроить достаточно легко, особенно зимой - когда самолёты могут взлетать и садиться на лыжах, то вот с жильём для личного состава…

Проблемка!

И решить её не смогли даже первые серийные образцы быстросборных домиков и вагончиков-бытовок конструкции Лавочкина.

Ага, «того самого»!

Ибо, выпускалось их пока критически мало: чисто обкатать конструкцию «в поле» на деле.

Рисунок 20. Карта Выборга (Вийпури) 1940-й год. Зелёным кружком отмечен предполагаемый аэродром, созданный в этой АИ.

Оставалось, что?

Правильно: обустроить аэродром где-нибудь впритык к самому Выборгу, где несмотря на сильнейшие советские бомбардировки зимой-весной 1939-1940-го годов⁹⁰ - осталось немало свободного жилого фонда, который сравнительно быстро можно было привести в порядок и заселить лётным и техническим персоналом ВВС…

И не только ВВС.

На короткое время, весь город превратился в одну громадную военную базу, где было не протолкнуться от пехотинцев, артиллеристов, танкистов… И прочих представителей советских Вооружённых Сил и, их боевой и транспортной техники.

Точнее, новую авиабазу решено было устроить не в самом Выборге, а в его пригороде Корьяло, расположенном на восточном берегу залива с очень длинным финским названием⁹¹. Там уцелело достаточно много домов, чтоб с достаточным комфортом, расположить целый лётный городок.

Неподалёку находилась железная дорога со станцией Тамиссур и посёлком Аммисуо - что тоже очень немаловажно, с точки зрения логистики.

Чтоб дело делалось быстрее, под взлётно-посадочную полосу отвели достаточно ровный и прямой близлежащий участок асфальтированного шоссе. Об ангарах для авиатехники оставалось только мечтать, конечно… Но такое положение дел - существовало в Военно-воздушных силах СССР повсеместно, даже в столичном военном округе. И не только в ВВС, кстати и, не только в Вооружённых силах в целом.

Куда взгляд не кинь, инфраструктура с логистикой хронически отставали - потому что считая чем-то второстепенным (а то и вовсе ненужным), в них вкладывали очень мало средств – по так называемому «остаточному принципу». И это тормозило развитие всего государственного «организма» в целом - делая его слабым и, даже в каком-то отношении беспомощно-беззащитным.

Может ли выиграть чемпионат спортсмен, с гипертрофированно развитыми мышцами, но хрупким скелетом?

Разве что если на подиуме в стрингах меж мускулистых ягодиц пройтись!

А вот на ринге такого «атлета» - «вынесут» первым же ударом.

Поэтому техники и сами «летуны», особенно не привередничали. До объявления «последнего ультиматума», для части самолётов успели построить капониры, накрытые сверху брезентом и маскировочными сетями…

Но большинство авиационной техники стояло рядами под открытым небом… Тем более, что её – «техники», с каждым днём окончания действия ультиматума - всё больше и больше прибывало.

***

ИНТЕРМЕДИЯ №1.

«Для друзей «Паша», он же генерал-лейтенант Павел Рычагов для прочих, уже почти сутки - как пребывал в лютом бешенстве.

Вчера 31-го марта, из Москвы с промежуточной посадкой в Ленинграде, его авиаполк «Агрессоры» перелетел на авиабазу в Выборге…

Вообще-то, это была учебная авиачасть - призванная в учебных боях натаскивать молодняк и, её здесь быть не должно. Для чего для последних, для так называемого «переменного состава» - курсантов то бишь, в полку имелось две эскадрильи на «Кошечках» - учебно-боевых истребителях УБИ-1 конструкции Яковлева.

Для «постоянного» же состава, «Паша» выбил у самого(!) Сталина (а тот у Геринга) эскадрилью (восемь самолётов) германских Bf-109E и звено (четыре экземпляра) двухмоторных Bf-110D. Опять же в учебных целях, даже перекрашивать «подгон» от Рейхсмаршала не стали - лишь заменили кресты и «паучьи» свастики на красные звёзды в соответствующих местах. Чтоб будущие ассы, знали своего наиболее вероятного противника так сказать – «по масти».

Правда машины были - не только не новейших типов, но даже не просто новые и, даже успевшие повоевать – судя по тщательно заделанным пулевым отверстиям. Однако, по-германски на совесть капитально отремонтированные, с изрядным запасом запчастей и боеприпасов. Единственное, что без радиостанций - которые пришлось заменить американскими из первой партии поставленных из-за океана. Те, однако тоже – не самое последнее слово в радиотехнике, но всё же на голову превосходящие по надёжности советские РСИ-3 - даже прошедшие апгрейд относительно фиксации частоты.

Не успели устранить этот, как тут же нашёлся другой нашёлся изъян в этих не совсем удачных изделиях отечественного радиопрома: катушки колебательного контура были на основе что-то вроде картона и, как только этот «картон» хоть чуточку отсыревает - емкость контура изменяется, вся настройка «летит» к чертям собачьим и, в результате:

Ничего не слышно, один треск в эфире!

Срочно созданные группы специалистов Наркомата радиопромышленности устраняют этот дефект прямо в авиачастях, но быстро такие дела не делаются. И приказ Сталина иметь хотя бы радиоприёмник у каждого ведущего и полноценный радиопередатчик у каждого командира эскадрильи истребительной и штурмовой авиации, навряд ли будет выполнен в полной мере. Так что придётся как и, прошлой войне с финнами - уповать на численное превосходство и задавить финскую авиацию массой.

Но их авиаполка – это не касается!

Каждая машина оснащена нормальной радиостанцией, пусть и «неправильного» происхождения. Заменили на американскую и всю фурнитуру, в первую очередь наушники и ларингофоны: отечественные были большие, неудобные - натирали шею и заставляли лётчика чувствовать себя каким-то «удавленником».

«Спарринг-партнёров» для предварительно натасканной в солнечной Туркмении молодёжи - инструкторов то есть, Рычагов отбирал лично и зачастую «с боем» из числа уже опытных, имеющих боевой опыт лётчиков-истребителей. Пообещав, конечно, им молочные реки с кисельными берегами. Многих из них бывший Начальник Главного управления ВВС РККА и одновременно Заместитель народного комиссара обороны СССР по авиации с приставкой «экс», знал лично ещё по Испании. Были среди них и лётчики испанского происхождения – после падения Республики перебравшимися в Советский Союз⁹².

Из разряда «сам напросился», но уже ничего не изменишь:

«Попала нога в колесо – пищи, но беги!».

Для войсковых испытаний, к авиаполку Павла Рычагова было прикреплено звено (четыре машины) предсерийных ИТ-007 «Охотник» конструкции Таирова, с пилотами из состава испытателей НИИ ВВС ВС СССР и наземного персонала из тех же краёв. Народ грамотный, но самостоятельно-своенравный: каждый – личность, к каждому индивидуальный подход нужен. А если учитывать, что при машинах были инженеры из Киевского КБ – народ вообще не военный, то…

Есть от чего озвереть, в общем!

Он, кстати, сам настоял на этом, рассчитывая получить для себя на период новой Финской войны этот двухмоторный одноместный истребитель, в который с ходу влюбился ещё там – во время смотра товарищем Сталиным образцов новейшей авиатехники на Чкаловском аэродроме.

Вот и получил, что просил.

Хорошо ещё что «Королей неба» - четыре предсерийных истребителя И-185 (и два учебно-тренировочных) конструкции Поликарпова с двигателями М-81, отдали его «конкуренту» - полковнику Супруну, командиру «Особой авиационной дивизии Резерва Верховного главнокомандования». Правда, по численности это всего лишь усиленный полк (пятьдесят с небольшим машин), сформированный из лучших лётчиков-истребителей страны и летающий на снятых с производства И-200 и И-200бис⁹³.

Эта авиачасть первой будет перевооружиться на «Королей», где же как не в ней - должны проходить их войсковые испытания?

Правда сразу же, ещё в Москве выяснилось, что «предсерийных» образов: чисто истребительной версии - имеющих броню только в лобовой проекции и в виде бронеспинки пилота и, за счёт этого и некоторого уменьшения мощности вооружения - обладающих повышенными динамическими характеристиками…

Всего два.

Несмотря на все усилия, не получилось у Всеволода Константиновича Таирова достаточно кардинально переработав конструкцию в соответствии со сталинскими требования, произвести к концу марта десять-двенадцать предсерийных истребителей ИТ-007 «Охотник»…

Не хватает мощности у Киевского авиазавода № 483!

А «Южное производственное объединение» Наркомата авиапромышленности СССР, кроме киевского головного - включающее в себя киевский же завод № 455 (имени Артема), днепропетровские заводы № 245, № 481, № 490, № 487, завод № 457 в Запорожье, № 485 в Кременчуге, № 456 в Полтаве, № 328 в Николаеве, и № 473 во Львове…

Ещё находится в стадии организации.

Как не получилось у Запорожского моторостроительного завода предоставить достаточное количество авиадвигателей М-89 мощностью 1300 сил. Из-за недоведённости конструкции в целом и технологического процесса в частности, каждый экземпляр - приходилось буквально «вылизывать», чтоб он мог отработать на машине хотя бы 50-75 часов.

А товарищ Сталин требовал, чтоб в войсковых испытаниях участвовало не менее звена (две пары) истребителей!

Вот и пришлось выкручиваться, добавив к двум предсерийным ещё два:

ОКО-6 – первоначальный прототип с двигателями М-88 (1000 л.с.) (710/750 кВт), коротким фюзеляжем и одним оперением и рулем направления. Вооружение: два 12,7-мм пулемета Березина и четыре 20-мм пушки ШВАК.

ОКО-6бис - второй прототип с удлиненным фюзеляжем, сдвоенными оперениями и двигателями M-88R. Вооружение: - два 7,62-мм пулемёта ШКАС и четыре 4 х 20-мм пушки ШВАК.

Ну и бронирование у обоих - под стать лёгкому танку, также имеется возможность подвески бомб и ракет: ибо это самолёт задумывался как многоцелевой - способный выполнять задачи штурмовика.

Поближе познакомившись с тяжёлым двухмоторным истребителем Таирова, Паша Рычагов резко охладел к его германскому «однокласснику», которых он прежде так рьяно и настойчиво выпрашивал у товарища Сталина и решил во что бы не стало заполучить такой себе в вскоре предстоящей новой Финской войне.

Предсерийный ИТ-007 «Охотник», который с двумя М-89 показывал просто «чудеса на виражах», ему не обломился - от слова «ваще». Войсковые испытания – процедура официальная и их должен официально назначенный лётчик-испытатель. Ни его – Паши, личное обаяние, ни довольно прозрачные намёки на особую благорасположенность к нему «Вождя народов» «лучшего друга советских авиаторов», не помогли.

Генерал-майор Филин так и сказал:

- Бросайте полк, переходите в мой НИИ ВВС и я Вас официальным приказом назначу на этот самолёт. Других вариантов нет!

Но вот на оба «прототипа», по понятным причинам, это правило не распространялось. К тому же, в НИИ ВВС был дефицит кадров. Не особо рвались воевать и заводские лётчики-испытатели, пригнавшие оба «прототипа» в столицу.

Поэтому главарь «Агрессоров» без особого труда закрепил за собой ОКО-6бис, на ОКО-6 посадив своего ведомого – капитана Антонио Ареаса… В отличии от уставной «тройки», инструкторы в этом учебном полку летали парами – как лётчики главного потенциального противника.

И всё бы было не просто хорошо – отлично, если бы во время перелёта с подмосковного аэродрома в Выборг, не забарахлил бы левый мотор…

Серийные двигатели M-88R, тоже не являлись образцами надёжности.

Пришлось садиться в Ленинграде и ждать когда местные технари произведут замену.

Однако, вылетев 1-го апреля с утра к своим в Выборг, Паша не долго радовался.

На двухмоторном самолёте должны стоять моторы разного вращения – чтоб компенсировать реактивные моменты от вращения винтов.

Но то ли технари напутали, то ли не оказалось нужного… В общем оба мотора оказались одинакового вращения и это дало о себе знать с первых же минут. Сперва его самолёт чуть не снесло с взлётно-посадочной полосы при разгоне и взлёте, затем уже на маршруте – его постоянно вело «на лево» и, наконец - стоящая ему седых волос посадка.

Короче, на место он прилетел уже усталым, раздражённым и злым.

***

На авиабазе в Выборге Рычагов обнаружил страшный, никогда прежде невиданный им бардак.

Кроме прикреплённого к «Группе армий «Выборг»» 7-го авиакорпуса (истребительная, штурмовая и бомбардировочные дивизии, отдельный разведывательный авиаполк), здесь базировались авиачасти 1-й воздушной армии (пять авиадивизий неполной комплектации и отдельные полки), не поместившиеся на авиабазе в Харитоново.

Самолёты его авиаполка были разбросаны по разным – открытым и незамаскированным стоянкам, лётный и технический персонал был размещён где придётся и ночевал чуть ли не конюшнях. Были проблемы и с питанием, да просто в сортир сходить – надо за километр пешком топать.

Впрочем, многие ленились и за каждым углом можно было найти коричневые «кучки» и жёлтые «пятна», по причине весеннего потепления характерно «благоухающие».

Пашу, привыкшему к комфорту (хотя и тоже относительному) московских авиабаз, чуть не стошнило:

«Тьфу, какая мерзость!».

На все его претензии, Начальник авиабазы в звании генерал-майора интендантской службы отвечал:

- Вас много – каждый день прилетаете, а я один! И батальон аэродромного обслуживания у меня всего один, да к тому же постоянно отвлекающийся на расчистку и ремонтные работы в городе…

Увидев «иконостас» под как будто бы случайно распахнувшимся кожаным плащом, он раздражённо:

- …И не надо мне «звёзды» показывать, я таких «героев» в день по десять раз вижу. Чем могу – тем помогу. А чем не могу – тем, извини!

Как бы в подтверждение его слов, появился «конкурент» - полковник Супрун:

- Здорово, Паша!

Не брезгуя ничем, каждый из них собирал к себе выдающихся лётчиков. И на этой почве, между ними пробежала кошка – чёрная, как задница негроамериканца безлунной ночью.

Не совсем дружелюбно глядя, он ответил:

- И тебе не хворать, Степа.

- Всё воюешь?

- Воюю.

Протянув руку, тот иносказательно предложил перемирие:

- Может, начнём «воевать» вместе?

Пожав протянутую руку, Рычагов выдавил из себя улыбку:

- Давай. Делить нам с тобой нечего.

В ответ, Начальник авиабазы плотно «наехал» на Степана:

- Лучше почаще «воевали» бы со своими «орлами», товарищ полковник! Вчера опять достали где-то спирт, напились, шатались по городу - ища «мамзелей» и, в результате были задержаны патрулём…

Добавив ехидности в тоне:

- …А Вы вместо наказания, пользуясь своим положением как Депутата Верховного Совета, их вытащили с «губы», потакая таким образом такому – позорящему звание советского лётчика, поведению!

Супрун покраснел раком и хотел было что-то сказать и, видимо - очень резкое… Но не найдя нужных слов, стал лапать кобуру:

- Да я тебя счас вошь тыловая… Пристрелю!

Начальник, лишь обречённо махнул рукой:

- Да стреляйте! Мне дали невыполнимое задание и я его провалил…

Печальными, как у загнанной лошади глазами на них глядя:

- … Так что ничего хорошего для себя я не жду. Не пристрелите Вы – расстреляют позже, по приговору.

Заслонив того грудью, Рычагов попытался спасти положение:

- Поведение лётчиков и ваши обязанности как Начальника авиабазы – вещи совершенно разные. И если ничего не делать, а…

Но тот слушать не стал:

- ВСЁ!!! Хоть в одиночку со мной «воюйте», хоть в коалиции… А я вам не господь Бог! И то, чего вы требуете – не рожу!

Заперся в своём кабинете и больше они его в тот день не видели.

Не без помощи «союзника по коалиции», конечно, но главным образом - применив всё своё обаяние, настойчивость и даже наглость, через оказавшихся более толково-сговорчивыми заместителей Начальника авиабазы, Рычагов всё же к обеду собрал своих «агрессоров» в кучу. А «жилплощадью» и столиками в столовой поделись подчинённые Степана Супруна, которые здесь уже третий день и считались «старожилами».

Как в народе говорят:

«В тесноте, да не в обиде!».

В общем «жизнь налаживалась», осталось только заменить левый двигатель на его ОКО-6бис и, ждать приказа - гуртом навалясь, начистить финским ассам их чухонские рыла. Конечно, не мешало бы плотно покушать перед этим – Рычагов с Ленинграда не держал «маковой росинки во рту» и хотя бы пару часов вздремнуть. Перелёт, а затем «тёрки» с местным начальством – буквально выжали его как лимон.

Взяв своего Зампотеха полка и воентехника с мотористами, он не без труда нашёл Зампотеха авиабазы и имел с ним беседу на повышенных тонах.

Всё, как обычно:

- Поймите, Вы у меня не один, товарищ генерал-лейтенант авиации!

Услышав характерные знакомые звуки, они оба и другие находящиеся рядом люди, посмотрели на небо, где заходила на посадку группа двухмоторных бомбардировщиков:

- Ещё летят! И куда только, база же не резиновая…

Покачав осуждающе головой:

- …Только из дивизии товарища Супруна восемь машин стоит в очереди на замену мотора.

И далее не стесняясь в выражениях, прошёлся по авиадвигателю АМ-35А, его Главному конструктору, не забыв помянуть и «жоппоруких» работяг из «Завода №24».

Затем, охарактеризовав истребитель И-200⁹⁴ как «вредительский самолёт, на котором только гробиться»:

- …Всего три дня у нас, а уже три машины в хлам разбили! А ещё шесть повредили шасси при посадке и вот теперь…

Прервав разглагольствования, командир «Агрессоров», как можно строже:

- Машина, про которую идёт речь – экспериментальная! За её войсковыми испытаниями следит сам(!) товарищ Сталин и, если не дай Боже – по вашей вине, они сорвутся…

Сделав «театральную паузу» для пущего эффекта:

- …Можете смело стреляться, товарищ бригадный инженер⁹⁵.

Больше ничего объяснять не надо было.

Вытерев выступивший пот на лбу какой-то первой попавшей под руку промасленный тряпкой, Зампотех авиабазы устало-обречённо:

- Хорошо. Подготовьте машину к ремонту, высылаю тягач.

«Подготовить к ремонту», официально означало слить топливо и снять боекомплект, неофициально – открутить и спрятать всё что откручивается, ибо это открутят и спи@дять во время ремонта. В Ленинграде ему пришлось полночи простоять рядом с самолётом, а другую половину спать в кабине, вздрагивая от каждого гороха.

Озадачив своих техников:

- Слышали, товарищи? Исполнять!

Оставшись один, Рычагов посмотрел на часы и почувствовав дичайший голод:

«Почти четыре часа, однако… Пора бы и перекусить!».

Закурил папиросу и было уже собрался направиться в столовую - где по договорённости, для него должны были оставить обед.

Вдруг, один из СБ-2, привлёк его и, не только его внимание:

- Что творит, мерзавец… Что творит!

Не успел «мерзавец» скрыться где-то за горизонтом, как с вышки ЦУП взлетели в небо три ракеты и взревев моторами в небо взмыло три И-200 из дивизии полковника Супруна, которая входила в ПВО Выборга. Судя по окраске головной машины – трёхцветный кок винта и три вертикальные белые полосы на руле направления - в ней был сам Степан.

Не успел он дойти до столовой, как его догнал вестовой из штаба полка и задыхаясь после быстрого бега:

- Товарищ генерал-лейтенант… ВОЙНА!!!».

КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ.

***

ИНТЕРМЕДИЯ №2.

«Перед вылетом, по перенятому от германских лётчиков обычаю майор Олави Совелиус помочился на «дутик» - рулевое колёсико на хвосте самолёта и, обеспокоено посмотрев на небо, недовольно пробурчал:

- Чёртовы метеорологи… Накаркали, таки.

Погода улучшалась прямо на глазах и, это не могло не беспокоить опытного лётчика финской разведывательной авиации.

Погладил «на удачу» голубую свастику на фюзеляже его СБ-2‑М‑103 «обр. 1939 г.», сплюнул трижды через левое плечо и забрался в кабину.

Являющаяся опознавательным знаком финских ВВС синяя свастика, вовсе не была «фашистской» - появившись там задолго до появления самого «фашизма». Синяя свастика – «хакаристи», красовалась на гербе шведских графов фон Розенов Бог весть сколько веков. 6 марта 1918-го года, их потомок - Эрик фон Розен, подарил белой армии Маннергейма свой первый самолет со свастикой на борту и по приказу последнего, эта эмблема вошла в символику и нагрудные знаки Финской республики. Таким образом именно с этого события финская авиация ведет свою историю, а 6 марта - отмечается как День Военно-воздушных сил Финляндии. В результате и в XXI веке, «хакаристи» можно увидеть на знамени финских ВВС.

Переделанный из трофейного русского бомбардировщика самолёт-разведчик, имел значительно большую дальность, чем «Брюстер». Поэтому он полетит к Выборгу хорошо знакомым маршрутом: сперва над Финским заливом, затем не долетая до Кронштадта - свернув на восток и, наконец над Карельским перешейком – на север.

Изучив свежие метеосводки, майор укрепился в своём решении: хотя бы часть маршрута, он проведёт в облаках. А там…

Уж как придётся!

А прикрывающая их пара «Брюстеров» прапорщика Илмари Юутилайнена и сержанта Юсси Хуотари, встретит их уже где-нибудь над самим аэродромом и сопроводит «домой».

Прощаясь, майор Олави Совелиус:

- До того как красные нас хорошенько прижмут - не отсвечивай на горизонте.

- «Не отсвечивай»?

Ещё вчера, при первом же знакомстве - представленный как «лучший ас» летающей на «Brewster» B-239 Lentolaivue 24 (24-й эскадрильи) Илмари Юутилайнен, произвёл на него впечатление как слегка туповатый парень. Что может быть объяснено большими перегрузками, действующими на мозг лётчиков-истребителей во время резких эволюций самолёта.

Поэтому он стараясь мягко и с самой доброжелательной улыбкой:

- Не маячь, не мельтеши рядом, держись подальше, в общем и, не мешай нам работать.

Одна надежда, что русские примут их СБ-2 за свой. А вот принять «пивную бутылку» за «Рату»…

Это надо слишком много водки на грудь принять!

А вдруг у большевиков найдётся хотя бы один трезвенник?

Прощай тогда очередное звание и «Крест Маннергейма».

Он ещё раз спросил:

- Понял, Илмари?

- Понял, Олави: притворюсь самолётом-невидимкой. А как я узнаю, что «прижмёт»?

Положив руку на плечо, заглянул в глаза:

- Прояви сообразительность, дружище!

***

Вчера, когда после обсуждения плана операции в штабе - они с Илмари Юутилайненом болтали «тет-а-тет» в курилке, тот назвал своих советских «коллег» «новыми русскими»…

Ну, или как-то так – очень похоже.

«Новые красные» были хитрые – дальше просто некуда и, их новый аэродром - экипаж майора Олави Совелиуса обнаружил три дня назад, чисто случайно. Взлётно-посадочная полоса представляла собой начинающееся с пригорода Выборга Корьяло старое шоссе, по которому в отсутствии полётов продолжали двигаться автомобили – преимущественно грузовые и, гужевые повозки. Своими ножками топали колонны пехотинцев.

В принципе, в «состоянии покоя» аэродром можно было опознать лишь по построенной из брёвен башне центра управления полётами (ЦУПа) близ ВПП, да по развевающейся на высоком флагштоке «колбасе» рядом.

Достаточно же хорошо замаскированные и обложенные мешками с землёй стоянки самолётов, располагались вдоль шоссе и даже в самом посёлке. Правда, наземный персонал авиабазы явно не поспевал за увеличением численности авиапарка и, большинство самолётов стояло под открытым небом и мало того - скученно.

Видя это, командир финского разведывательного самолёта, не мог не подумать:

«Сейчас бы сюда бомбу… Хотя бы самую маленькую и всего одну!».

В этот раз они застали новую авиабазу Советов в действии и, причём в весьма энергичном. Шоссе было перекрыто, автотранспортные и гужевые колонны двигались в объезд, а над импровизированной ВВП кружились в очереди на посадку с пяток двухмоторных машин – таких же СБ-2, как и их.

Ну, или почти таких.

Эти сверху фюзеляжа имели – не сдвижной фонарь стрелка, а вращающуюся верхнюю турель и ещё одну пулемётную точку снизу⁹⁶.

Как и стоящие на земле самолёты, бомбардировщики красных были окрашены в дымно-серый – так называемый «шаровый» цвет и, кроме красных звёзд на крыльях и фюзеляже, а также чётко видимого номера на кабине – «71», имели жёлтые полосы на фюзеляже за кабиной⁹⁷.

Пилот Гёста Эскола заметил по этому поводу:

- В этой компании мы выглядим гадким утёнком.

Пораскинув мозгами над ситуацией, командир приказал:

- Пристраивай к последнему «белому лебедю» в этой компании и жди своей очереди на «посадку».

Обращаясь к третьему члену экипажа:

- Рупе! Ты уже не спишь? Будь наготове.

Подобно садящимся советским самолётам, сделав несколько кругов на Выборгом, они снизились до полутора тысяч… Затем, подождав когда сядет последний бомбардировщик, ещё через круг зашли над взлётно-посадочной полосой. После чего не выпуская шасси, пилот Гёста Эскола как по нитке повел машину на скорости 300 километров в час. Рупе Ахонен запустил камеру и…

И все было просто отлично!

Кроме одного.

- Командир! Где «Мессершмидты? Я их не вижу.

- А чем ты занимался, когда мы здесь круги нарезали?

- Здесь двухмоторных самолётов до чёрта, высоко было - вот и я перепутал.

- «Перепутал»… Смотри на будущей свадьбе невесту с тёщей не перепутай! Снимай то, что видишь.

Радист, ботовой стрелок и фотограф, как бы между прочим напомнил:

- За то, что я вижу «Крест Маннергейма» не дадут.

- Что ты предлагаешь?

- Командир – ты, вот ты и предлагай!

Пока майор соображал, что предложить, вмешавшийся в их диалог пилот вскричал:

- Кажется, я их нашёл!

Майора Совелиус пристально вглядываясь в стоянки, кажущихся бесчисленными самолётов:

- Так тебе «кажется» или ты эти сраные «Мессершмидты» видишь?

- Вижу, это точно они! Слева! Пятнистые с жёлтыми носами! Снимай, Рупе! Снимай, чёрт тебя бери!

Наконец, изделия германского авиапрома заметил и командир:

- Снимай, Рупе! Ради всех святых угодников – снимай!

Бортовой стрелок, радист и он же фотограф, с досадой оторвался от цейсовской фотокамеры:

- Поздно! Они уже вне ракурса.

- Чёрт бы тебя побрал, Рупе!

Долго не размышляя, майор приказал пилоту:

- Гёста! Давай ещё на один круг. И попробуй опуститься ещё ниже.

- Олави! Оно конечно ты начальник, но ведь нас подловят. Ты посмотри – сколько зениток… Я столько много в одном месте, ни разу в жизни не видел!

Однако несмотря на ясное понимание серьёзности ситуации и даже испуга, у командира в голове был лишь один «бриллиантовый дым», в виде «Креста Маннергейма»:

- Насрать на все зенитки этого говённого мира! Не успеют! Мы уйдем!

Пилот, обречённо вздохнув:

- Ну-у-у давай попробуем.

Заметив разглядывающих в бинокли их самолёт зенитчиков, майор внутренне похолодел: если конечно русские зенитчики - не поголовно слепые, а стёкла их оптики не мутные, свастику они определённо заметили.

Но всё же нашёлся:

- Выпусти «ноги», что ли… Пусть думают, что мы перебежчики.

- Ага… Так и сделаю.

Зенитки шевелили своими тонкими - похожие с высоты на спички стволами, но пока не стреляли.

Они пролетели так низко над стоянками самолётов, что можно было заметить как суетятся возле машин технари… Как курят в курилке возле ящика с песком и красным пожарным щитом свободные от полётов лётчики… Как распекает своих подчинённых командир (или комиссар) в роскошном кожаном плаще.

Они стремительно пронеслись почти вровень с башней ЦУПа и видели, как стоящие на его площадке командиры - о чём-то возбуждённо переговариваясь, показывают на них пальцами.

Похоже, несмотря на выпущенное шасси - красные всё же о чём-то стали догадываться. С земли взлетело несколько разноцветных ракет и, почти прямо под ними - три остроносых истребителя сорвались с места и поползли по взлетной полосе, с каждым мгновением всё ускоряясь. Они имели трёхцветные коки и разное количество – от одной до трёх белых полос на хвостовом оперении⁹⁸.

Ясное дело - это перехватчики по их души!

Майор крикнул лейтенанту Ахонену:

- Рупе! Ты до сих пор ещё с нами? Или, уже выпрыгнул?

Тот, тотчас отозвался:

- Готово, я их заснял! Эти чёртовы «Мессершмидты», чтоб их…!

- Гёста! Валим отсюда, валим! Да побыстрее! ГАЗУЙ!!!

Убрав «ноги», капитан Эскола дал полный газ моторам и как перепуганный медведь взревев, их СБ пошел на высоту… И все б наверное кончилось бы лёгким как тополиный пух испугом, но он…

Выбрал направление на Ленинград!

Сам майор Эскола это тоже сообразил не сразу, а только тогда, когда увидел Финский не слева, а справа.

- Гёста! Ты ничего не напутал? Хельсинки – где живёт твоя Нокия, совсем в другой стороне. Или, тебе больше нравятся русские девушки?

- Вот чёрт!

Пока заложив крутой вираж они разворачивались, взлетевшая тройка остроносых истребителей - отчаянно дымя моторами шла на перехват, всё ещё оставаясь метров на триста ниже.

Наблюдая за ними, в голове майора билось пульсом:

«Они слишком быстрые, слишком быстрые, слишком быстрые… Это не «Раты» и не «Кертиссы» - нам не уйти от них!».

Ту вдруг, совершенно некстати, «ожил» лейтенант Рупе Ахонен - фотограф, бортовой стрелок… Ну и заодно радист, поддерживающий связь с землёй:

- Командир! Срочное сообщение из штаба…

- Отвянь Рупе, пока не до тебя.

- Но, командир…

- Я же сказал: отвянь!

- Хорошо, я тогда к пулемёту.

- Стрелять будешь только тогда, когда я скажу… Понял?

- Командир, тут…

- Ты меня понял?

- Понял, конечно.

По своему опыту он хорошо знал: русские лётчики не инициативные. Без приказа от начальства стрелять не станут.

А приказ, это такое дело!

Даже в Финляндии. Пока сообщат начальству, пока оно примет решение, пока это решение передадут…

И если они его не получили на земле (тьфу, тьфу, тьфу!) то не получат и в воздухе. Ибо, советские одноместные самолёты не оснащены радиостанциями. А если и оснащены – то те как правило не работают или работают из рук вон плохо.

Меж тем, набрав высоту боевым разворотом, перехватчики проскочили мимо них встречным курсом и вновь развернувшись - уже с превышением, стали пока медленно - но с каждым мгновением всё больше и больше ускоряясь, сближаться. Ещё не войдя в зону действительного огня, ведущий тройки перехватчиков с трёхцветным остроконечным коком⁹⁹ и тремя белыми полосами на стабилизаторе, дал длинную очередь. Удивительно, но по фюзеляжу горохом тут же пробарабанили пули.

Поняв, что все его расчёты улетели к коту под хвост, майор похолодел:

«Что за чёрт?! Похоже, мы влипли по-крупному».

Он заорал пилоту:

- Пикируй! Быстрей! Нас сейчас собьют!!!

Внезапно в наушниках послышался посторонний, но знакомый – чуть насмешливый голос:

- Что, парни? Вижу, вам задницу припекает?

Подняв голову, майор заметил пару «Брюстеров». Сказать по правде, в горячке он и забыл про то, что у них есть истребительное прикрытие.

Стараясь не возопить от радости, он как можно спокойнее:

- Илмари, дружище! Да где ж тебя черти носят?

- Сам же просил не мешать работать.

Майор не мог не подумать:

«Да он не «слегка» - конкретно тупой!».

Вслух же:

- Мы свою работу сделали, очередь за тобой…

Рядом прошла ещё одна трасса светящихся зелёных «светлячков» и не сумев сдержать эмоций, он вскричал:

- Убери их от нас!

В ответ флегматично:

- Как прикажешь…

***

Капитан Гёста Эскола так резко отдал штурвал от себя, что несмотря на привязные ремни - майора подкинуло в штурманской кабине, а затем приложило лбом об один из имеющихся ШКАСов – что на какое-то время выбило его из «зоны доступа». Придя в себя, он обнаружил их самолёт - несущийся над самой землёй, прямо на…

На новый русский аэродром в Выборге!

Обеспокоенный голос пилота:

- Командир… Ты, жив?

Потирая садняще-кровоточащий лоб рукой в перчатке из тончайше-мягчайшей оленьей кожи, Олави Совелиус прошипел:

- Жив, но не благодари себя за это. Просто мне иногда везёт.

Хотел спросить экипаж про русские перехватчики и свои «Брюстеры», но… Но тут же стало не до этого. Его как молния поразила увиденная им картина и он - как будто не веря собственным глазам, пробормотал:

- Uskomattoman hämmästyttävä (невероятно потрясающе)…

За время их отсутствия, русская авиабаза стала напоминать пчелиный улей, в который ткнули горящей головнёй!

Его взлётная полоса была похожа на забитую автомобилями авеню Нью-Йорка в час пик. Каждые пять-десять секунд, от неё отрывался самолёт и убирая шасси - с креном набирал высоту. Уже десятка три (а то и больше!) самолётов, в гигантском хороводе кружилось над Выборгом и его окрестностями - набирая высоту и строясь в боевые порядки.

Это были хорошо знакомые ему по недавней Зимней войне «Раты» - истребители И-16 и бипланы И-153, которые сами русские называли «Чайками», а финские лётчики - почему-то «Кертиссами». В новой «шаровой» окраске и с непонятными разноцветными знаками, но всё же те же самые.

В невольном испуге он подумал:

«Неужели все они по нашу душу?».

Видимо секрет германских самолётов на своём аэродроме, русские хотят так сохранить, что подняли против них всю истребительную авиацию Выборгской авиабазы.

На бреющем – десять, от силы пятнадцать метров от земли, они неслись навстречу взлетающим русским самолётам, и…

И случилось то, что должно было случиться!

Чтоб не столкнуться лоб в лоб, очередная «Чайка» с хорошо заметным номером «7» на кабине, белым коком винта и кончиком хвоста, а также с двумя тоже белыми полосами на крыльях¹⁰⁰ - резко отвернула в сторону и, потеряв скорость - рухнула на землю.

Судьбу второго взлетающего самолёта – ещё не успевшего убрать шасси и, так – «на полусогнутых» - промелькнувшего под брюхом их «СБ», он смог узнать по восторженному крику лейтенанта Рупе Ахонена:

- Ещё один красный поджарился!

От осознания, что они натворили со своей «разведкой», командира экипажа бросило в жар:

- Мы по уши в дерьме собачьем, парни! Мы только что спровоцировали войну с Советами. И если нас просто расстреляют – то мы ещё легко отделаемся!

Вспомнив про германские самолёты и новые русские истребители – что их совсем недавно «гоняли», его пробил холодный пот:

«Кажется, это будет совсем другая война!».

В ответ, из кабины фотографа, бортового стрелка и заодно – радиста поддерживающего связь с «землёй», послышалось изрядно ехидное:

- Опомнился, командир! Война уже давно идёт. Сравнительно давно, конечно.

- Ты про что это, Рупе?

- Я ж тебе хотел сказать, да ты не слушал. Из штаба передали: «С 16.00 Финляндия и СССР находятся в состоянии войны». И рекомендовали нам побыстрее сваливать отсюда… Если есть такая возможность, конечно.

Из кабины пилота послышалась финская ненормативная лексика, с упоминанием гениталий Хийси - страшного мифического существа, вроде скандинавского тролля.

Как бы под действием этого заклинания, ещё один самолёт – на этот раз И-16, ещё на разбеге свернул в сторону, вылетел за пределы ВПП и скапотировал через голову на спину.

Он глянул на бортовые часы:

16.23.

И тут до майора «дошла» одна деталь - на которую он не обращал внимания прежде:

У взлетающих русских самолётов, под крыльями были подвешены бомбы:

«Они летят бомбить наших!».

- Рупе!

- Что, командир?

- Передай в штаб, что черед полчаса эта армада окажется над их головой!

- Понял.

В этот момент они подлетели к концу взлётно-посадочной полосы, где выруливали на старт двухмоторные бомбардировщики и…

Они самые!

Новые истребители русских – но несколько другого вида, несколько поменьше. Но главное:

- Германские «Мессершмидты»!

Бортовому стрелку:

- Рупе! Я разрешаю тебе стрелять!

Не обращая внимание на уже вырулившие на ВПП два небольших двухмоторных самолёта – один с двухкилевым оперением, другой с одинарным, он из носовой установки (два советских ШКАСа) обстрелял виновников их сегодняшних злоключений.

Следом за ним, из нижней пулемётной точки открыл огонь лейтенант Ахонен. Тот несколько увлёкся, пришлось рявкнуть:

- Хватит, Рупе! Прибереги патроны для перехватчиков.

Впрочем, они пронеслись слишком быстро, чтоб нанести хоть какие-то серьёзные повреждения самолётам.

После того как они вылетели за пределы аэродрома, по ним открыла огонь зенитная артиллерия. Да как «открыла»… Зелёные, белые, дымные трассы – так и мелькали рядом, вызывая мысли о бренности тела и краткости земного существования.

Вскоре, к ним присоединились синевато-дымные «мячики» разорвавшихся крупнокалиберных снарядов, осыпающих их сверху осколками.

Заметив знакомые очертания на горизонте, он крикнул пилоту:

- Гёста! Держи направления на Замок.

Наверняка в Выборгском замке, расположилось какое-нибудь высокое большевистское начальство и, русские зенитчики поумерят свой пыл.

Он оказался прав, но лишь наполовину:

Возле Замка тоже оказались зенитные орудия, обстрелявшие их вдогонку достаточно плотным огнём. Но они летели так низко и так быстро, что отделались лишь несколькими – непредусмотренными конструкцией дырками в фюзеляже и несущих плоскостях.

Вскоре трассы и «мячики» остались далеко в прошлом и экипаж смог вздохнуть с облегчением:

- Живём, парни!

Однако, на душе у командира-штурмана трофейного СБ не было радости. Понимая, что их везение может закончиться в любой момент, майор Олави Совелиус с смертной тоской смотрел на бортовые часы: хотя с востока надвигается ночная тьма, но полный закат Солнца будет лишь в 19:50.

Время шло слишком медленно, чтоб рассчитывать скрыться в ночных сумерках!

На небе ни облачка, лишь летящие на северо-запад русские самолёты - которым казалось, конца нет. А снизу в сторону новой Советско-финской границы, по прибрежному шоссе - двигался неотвратимый как океанский прилив, поток из сотен танков, бронемашин, грузовиков, тягачей и колонн пехоты…».

КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ.

***

ИНТЕРМЕДИЯ №3.

«Прапорщик Илмари Ютилайнен и его ведомый сержант Юсси Хуотари, такие истребители видели у русских впервые.

Это не «Рата» и тем более не «Кертисс»!

Здоровущий обтекаемый капот – за которым чувствовалась мощь, отнесённая далеко к хвосту остеклённая кабина и довольно-таки впечатляющая скорость - с которой стартовав с аэродрома, три истребителя набрали высоту, пристраиваясь к их «подопечному».

Получив приказ от командира финского разведывательного самолёта, он переключился на канал ведомого и приказал:

- Атакуем, но-понарошку! Чтоб «Иван» был в мокрых штанах, но цел. Ты меня понял, Юсси?

Его ведомый славился своей азартностью – что в карточной игре, что на охоте или рыбалке, что в бою.

Сделав полупереворот и спикировал сверху на ведущего с трёхцветным коком винта и тремя белыми вертикальными полосами на руле направления, в азарте преследования оторвавшегося от двух других самолётов - его ведомых. Тот в какой-то момент оглянувшись – возможно его предупредили по радио и, моментально забыв про преследуемым им СБ, мгновенно заложил крутой вираж.

Но не настолько резкий, чтоб уйти от вёрткого «Брюстера»!

Он последовал за ним и, взяв нужное упреждение дал короткую очередь далеко впереди цели. Американские «Браунинги» работали прекрасно и он всем телом ощутил, как истребитель слегка завибрировал от отдачи. Затем оглянулся, чтоб убедиться - что Юсси держится за ним, как приклеенный и стал думать, что делать дальше.

Впрочем, думать Илмари Ютилайнен не любил, а предоставлял делать это противнику. Сам же предпочитал поступать в соответствии с ситуацией и по подсказке интуиции.

Обмочился «Иван» или нет, но он поступил достаточно нестандартно для русского лётчика.

Вдруг с громким хлопком выпустив закрылки – слышным даже через завывания мотора, красный сделал «восходящую бочку» - в мгновение оказавшись выше и чуть сзади него. Тут же последовала «ответка» в виде зелёных и белых трасс, от которых «Бюстер» едва увернулся – резко виражнув и поднырнув в свою очередь под противника. Тот преследовать его не стал, предоставив это сделать своим подоспевшим ведомым. Те с ходу обстреляли его с Юсси, но не попав, стали пристраиваться к набирающей высоту командирской машине.

Хотя Илмари был и прапорщиком по званию, но всё же быстро сообразил:

В отличии от прежде встречающихся сталинских асов, этот «новый русский» не любит «собачью схватку» - бой на горизонтали или на виражах, а предпочитает вертикальный маневр. Да и этот новый истребитель большевиков, судя по первым впечатлениям – быстр, но не слишком манёвренен.

Хотя, всё зависит от мастерства пилота!

Он уважительно посмотрел на ведущего «тройки»: этот например, способен выжимать из машины даже невозможное.

Но с ним ему не обломиться!

В отличии от гетманской тактики, финская истребительная авиация предпочитала бой именно на виражах и именно вблизи земли - практически на бреющем. Главным образом это связано с особенностью финского климата – частой низкой облачностью.

Поэтому глядя вверх на русского, он цедил сквозь зубы:

- Не дождёшься!

Поискав глазами, но не найдя «подопечного», он попытался связаться с ним по радио. Не получив ответа, переключился на наземный командный пункт и кратко обрисовав ситуацию, спросил что ему делать.

Подполковник Густав Магнуссон первым делом спросил:

- Ты где, Илмари?

- Над Ниццей. Вижу внизу белый песок, синее море и прогуливающихся девушек в купальных…

- ГДЕ?! Ты у меня дошутишься, чёртов сын!

- Я хотел сказать: Над южным Выборгским заливом, господин подполковник.

Тот, встревоженным голосом:

- Илмари! Между Финляндией и Совета война! С четырёх часов дня война! Так что постарайся хотя бы просто унести свои ноги из той задницы, в которой они оказались. Больше от тебя ничего не требуется.

«Война?».

Сперва, он даже не поверил…

Но голос командира был слышен на фоне лая Пегги Браун - прелестного ирландского сеттера, «талисмана» Lentolaivue 24 (24-й эскадрильи). Собаки, то бишь, а если конкретнее - суки. Её страшно интересовала деятельность лётчиков: виляя хвостом, она кругами носилась вокруг каждого готовящегося к старту самолёта.

Когда они были в воздухе, Пегги садилась под приемником на командном пункте и, внимательно слушала переговоры пилотов меж собой и с наземным начальством. Когда менялась тональность их голосов и лексика, она становилась беспокойной - металась из стороны в сторону и громко лаяла.

Когда самолёт возвращался, Пегги радостно лая и неистово виляя хвостом, запрыгивала на крыло и бывало – облизывала лицо лётчику.

Когда на тренировке разбился мастер-летчик Кельпо Вирта - один из асов «Зимней войны», она долго с тоской выла.

Затем, он заметил множество чёрных точек – многие десятки и даже сотни самолётов, подобно стае воронов кружащихся над Выборгом…

И до него наконец дошло:

«ВОЙНА!!!».

Ещё раз обеспокоено оглядев горизонт - ища «подопечного», Илмари спросил:

- А как же разведчик?

- К чёрту разведчика на этой старой русской галоше, теперь каждый сам за себя!

Опасливо глядя на небо, где словно коршуны перед броском на добычу - кругами набирая высоту, ходили три «Ивана» на новых истребителях, он спросил:

- А наших парней прислать на помощь, не судьба?

- Парням не до тебя и майора из 6-й разведывательной эскадрильи… Здесь такое началось! Похоже, в этот раз красные взялись за нас всерьёз.

Как бы в подтверждение его слов, завыла словно по покойнику Пегги.

- Всё, Илмари!

Подполковник торопливо:

- Удачи тебе и Юсси! Конец связи.

Он переключился на ведомого, и:

- Спешу тебя обрадовать, Юсси. Финляндия в состоянии войны с Советами… Ты рад?

Сержант Хуотари попал на Зимнюю войну слишком поздно и хотя был опытным и обстрелянным лётчиком - но из категории «ненавоевавшихся». Он ничем не отличился, не сбил ни одного русского… Единственно, вдоволь пострелял по русской пехоте в марте 40-го, когда та пыталась обойти Выборг по льду одноимённого залива.

Каждый «последний» сталинский ультиматум он встречал с надеждой… Вот и сейчас, он восторженно:

- Ну, теперь повоюем!

Илмари постарался охладить его пыл, перейдя на сухой официоз:

- Повоюем, конечно. Но главная твоя «война» - это прикрыть мою задницу. Так что приклейся к ней намертво и не вздумай оторваться! Ты меня понял, сержант?

- Понял, господин прапорщик.

Не уловив энтузиазма в голосе подчинённого, он повысив голос, переспросил:

- Ты меня хорошо понял?

- Хорошо понял.

Тем временем набрав нужную высоту, русский истребитель с трёхцветным коком и тремя белыми полосами на киле - перевернувшись через крыло, стремглав ринулся вниз.

В ответ, тут же сперва спикировав до самой земли, Илмари выждав нужный момент - резким рывком вверх бросил свой «Brewster» навстречу.

Кроме недостаточной маневренности, он уже заметил ещё два недостатка нового истребителя красных и, стало быть - свои преимущества перед ним: боящийся любой лишней дырки мотор водяного охлаждения и слабое вооружение. Судя по трассам, он имеет два пулемёта винтовочного калибра и один крупнокалиберный.

Против четырёх его «Браунингов», это «не пляшет» – от слова «совершенно»!

Особенно в лобовой атаке.

Видимо очень хорошо понимая это, русский дал короткую очередь со средней дистанции и, отвернув - вновь почти вертикальной «свечой» пошёл вверх. Его ведомые повторили маневр ведущего и все три новых истребителя русских проскочили мимо них, словно скоростной экспресс мимо пассажиров на перроне провинциальной станции.

Такой маневр, в ходе которого они потихоньку удалялись от Выборга на северо-запад и уже находились над ещё покрытым льдом Финским заливом, повторился ещё два раза.

Разочарованный такой «войной», Юсси Хуотари раздражённо-нетерпеливо:

- Он трус! Они все трусы - все трое!

Обеспокоенное начальство было противоположного мнения:

- Они очень хорошие лётчики. И на очень хороших самолётах.

Заметив, что русские не очень то торопились, Илмари понял тактику их ведущего:

Дождаться, когда у их «Брюстеров» кончится топливо.

Ведь в отличии от финнов, они взлетели сравнительно недавно и баки новых русских истребителей должны быть ещё полны. В отличии от них, потративших топливо сперва на дорогу к Выборгу, а затем на патрулирование, пока парни из 6-й разведывательной эскадрильи фотографировали этот чёртов аэродром.

Глянув на указатель уровня в баке прапорщик Илмари Юутилайнен похолодел: похоже им осталось недолго. Впрочем, его интуиция нашла и решение. Правда, довольно рискованное…

Но выбирать было не из чего, не считая прыжка с парашютом и русского плена:

- Юсси! Нам придётся идти «ва-банк». Ты готов?

- Готов, командир! Чтоб будем делать?

- Всё зависит от русских, так что будем импровизировать. И ещё: забудь о сбитых, наша задача - выжить. Понял?

- Хорошо, понял.

- А сбитые русские ещё будут! Вон их сколько на том аэродроме было!

Над Выборгом, как будто кружилась стая воронья…

- Да, «Иванов» - много, на всех хватит. Не будем торопиться, командир.

Но тон у его ведомого, был заметно недовольным.

Действительно, всё зависело от русских!

Их машины более скоростные, значит за ними инициатива.

В третий раз их ведущий стал набирать высоту более полого и Илмари решил рискнуть. Не особо надеясь на удачу впрочем - скорее от отчаяния, дав полный газ он рванул за последним – третьим ведомым с одной белой полосой на киле… Благо это было «по дороге» - направлением в сторону Финляндии:

«Не догоню, так хоть поближе к дому окажусь.

Но к своему удивлению, он начал того догонять!

«Неужели они сбросили скорость, желая потягаться с нашими «Брюстерами» на горизонтали?».

Не успел он обрадоваться, как на дистанции действительного огня, оба ведомых русского аса разлетелись – так и прыснули в разные стороны.

Илмари был в шоке:

«Что за дерьмо происходит?».

Его ведомый понял такой «маневр» по-своему:

- Трусливые собаки! Даже втроём против двух они боятся драться. Одним словом – «рюсся»!

- Попридержи язык, Юсси!

Он чувствовал какой-то подвох, но тем не менее - видя в заманчивой близости знакомый хвост с тремя белыми полосам, не прекратил атаки.

В конце-концов, иначе от них не отстанут. А тут – хоть самый минимальный, но шанс уйти… Да ещё не просто так «уйти» - а «уйти с приварком» (тьфу, тьфу, тьфу!), всё же у них был.

И поэтому видя в прицеле увеличивающийся с каждым мгновением самолёт, затаив дыхание он шептал:

«Ещё немного, ещё чуть-чуть… Чтоб наверняка…».

Наконец, он решил:

«Пора!».

В отличии от «старых русских», которым устав велел начинать стрельбу с расстояния триста метров, для чего у них были даже оптические прицелы на истребителях, финские лётчики-истребители били в упор - с «пистолетной» дистанции, когда были видны заклёпки, потёки масла и следы копоти от выхлопных газов на фюзеляже.

Но едва он нажал гашетку, как снова выпустив закрылки, «Иван» вновь вертанув «бочку» - в этот раз нисходящую, в доли мгновения оказался ниже и чуть сзади… А выпушенные бледно-красные трассы его четырёх «Браунингов», без толку пронизали пустоту.

Однако и Илмари был парень не промах!

Мгновенно заложив самый крутой вираж – аж краска с крыльев посыпалась, он ловко увернулся от ответного огня.

События стремительно развивались!

Русский всё хорошо придумал, но он не учёл одного:

В отличии от советской, в финской истребительной авиации - ведомый имел гораздо большую самостоятельность.

Сержант Хуотари не свернул вслед за своим командиром, а открыл огонь по «хитрому Ивану», оказавшимся перед ним – прямо как «на блюдечке».

Когда с того полетели куски обшивки, Илмари вскричал:

- Молодец, Юсси! Но только не увлекайся… Не увлекайся!

Однако «блюдечко» так быстро приближалось, а русский всё никак не хотел загораться и падать – подтверждая первую победу сержанта. Он лишь раскачивался из стороны в сторону под градом крупнокалиберных пуль, сбивая тому прицел…

И его ведомый совершил ошибку – сбросил газ и выпустил закрылки, не прекращая поливать огнём так глупо подставившегося русского.

Наконец мотор у того дал первую дымную струю, сменившуюся ярким языком пламени, а из правого крыла вывалилась «нога» шасси… Лётчик сбитого самолёта мгновенно положил его «на спину» и выпрыгнул из кабины. Ещё через мгновение, в воздухе раскрылся купол парашюта.

В наушниках ликующе прозвучало:

- Он готов! Ты видел, Илмари? Я ЕГО СБИЛ!!! Я сбил своего первого русского…

Прапорщик ещё успел подумать со смешанными чувствами:

«Возможно, это будет первый сбитый самолёт в этой войне».

- Поздравляю, ты молодец.

Но не успел его ведомый в азарте вскричать…:

- Где ещё русские? Пришлите мне ещё – много русских!

…Как с двух сторон стремительно мелькнули две серые «тени».

Ведомые командира русского элитного истребительного полка - вовсе не струсили, бросив командира - как можно было подумать. Они по его команде совершили боевой маневр, известный позже как «Плетёнка Тача¹⁰¹». Не их вина, что истребители И-200 - оказались чуть менее маневренными, чем это надо было для того – чтоб этот маневр оказался выполненным идеально.

Сперва виражом разойдясь в стороны – как бы подставляя своего командира в виде заманчиво-беззащитной приманки, два остроносых истребителя одновременно совершили обратный вираж навстречу друг другу. На него - заходя на пересекающихся, сзади-справа нёсся самолёт с одной белой полоской на киле… На его ведомого – с двумя.

- Юсси, внимание! СЗАДИ СЛЕВА!!!

Обернувшись, тот вскричал в ужасе:

- Святые угодники!

Илмари, резким маневром легко увернулся от пулемётных трасс и, не ввязываясь в бой на виражах, русский лётчик ушёл на безопасную высоту. А вот его потерявший скорость и из-за этого «потяжелевший», ведомый…

С ним всё было кончено.

- Немедленно прыгай! Прыгай!

Поздно!

Огненные трассы чуть ли не в упор прошлись по кабине - выбив куски листового дюраля и плексигласа. Едва избежав столкновения, русский ушёл ввысь – вслед за вторым ведомым.

«Небесная жемчужина» же, с мёртвым пилотом в разбитой вдребезги кабине, сперва подпрыгнув – как бы желая догнать и наказать своего обидчика, затем на долю мгновения зависнув в воздухе… Наконец самолёт перевернулся через крыло и, разбрасывая обломки - дымя заштопорил к земле…

Не хотелось верить своим глазам:

- Нет, Юсси! Нет!

Но вскоре яркая вспышка взрыва на льду Выборгского залива, подтвердила, что сержанта Юсси Хуотари - больше нет не только в составе Lentolaivue 24 (24-й эскадрильи)…

Но и в числе живых.

Выстроившись в затылок друг другу, два истребителя русских набирали высоту, явно намереваясь сбить и его. Он бы с удовольствием расквитался с ними за напарника: один против двух – вполне устраивающий его расклад сил… Но глянув на уровень топлива, только процедил сквозь зубы:

- Не сегодня, парни, только не сегодня!

Прижавшись почти вплотную к земле, что из-за опасности столкновения с землёй - практически исключало успешную атаку с вертикали, Илмари взял курс на северо-запад.

Русские атаковали (точнее, имитировали атаку) его только раз – когда он пролетал мимо своего сбитого командира. Отцепив парашют, тот стоял на льду в полный рост и внимательно за ним наблюдал. Затем поднял кулак и погрозил…

Мол:

«Я тебе ещё покажу!».

Пришла было мысль, сделав круг набрать высоту и обстрелять его… Но тут сзади опасно приблизились ведомые русского аса и он решил не рисковать.

Больше его не атаковали. Сперва два оставшихся русских истребителя кружили над двумя кострами на льду, как бы охраняя своего командира… Затем полетели вслед за ним - изредка снижаясь и подставляя хвост, как бы провоцируя.

Он обеспокоенно проворчал:

- Вы, что? До самого Хельсинки меня провожать вздумали? Так я до него не долечу!

Но до советско-финской границе - оставалось не так уж и далеко и, глянув в очередной на прибор, он подумал:

«Дотяну!».

Он знал несколько ледовых аэродромов сразу за ней, специально предусмотренных на этот случай».

КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ.

Глава 14. «Разбор полётов» без раздачи «слонов».

Гайдаенко Иван Дмитриевич, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:

«Аэродром бомбили каждый день. Приходили Ю-88 без сопровождения и безнаказанно бомбили. На аэродроме никакой ПВО не было! Много наших самолетов вывели они из строя, поэтому нашу эскадрилью туда и перебросили. Это ж какое руководство было?! Два истребительных полка у них, а бомбардировочный полк не прикрытый!».

«В 20-м полку к тому моменту из старых летчиков никого не осталось, и прислали молодых ребят, только из училищ. Много, конечно, сейчас вранья о наших потерях в первый период войны. Но много и правды. Били нас немцы, ох, как били! Почему? Сами судите. В это время 20-й полк отвели с аэродрома Мурмаши немножко в тыл, чтобы переучивать полк. Я принял эскадрилью. Знаешь, из кого она состояла? У меня был заместитель, капитан, получивший 10 лет условно за трусость. Ему дали возможность летать, мол, если еще провинишься, то пойдешь в штрафбат. И еще был под моим началом командир звена, офицер, а остальные летчики только из училищ прибыли сержантами, в обмотках, в ботиночках, в шинелишках. Стал я с ними беседовать, спрашиваю: «Какой у вас налет?» Старший из них объясняет: «Летали мы на И-16, у меня самый большой налет: 10 самостоятельных полетов. Остальные сделали 3-5 полетов». Вот такие летчики! Разве можно на фронт присылать таких?!».

Цыганков Николай Петрович, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:

«О командире полка даже говорить не хочу! Ну его к аллаху! Хуже этого командира полка не было! Рассудков его фамилия. И Демин у него был комиссар. Издевались они над нами как хотели. Сам командир полка не летал почти, два-три вылета сделает над аэродромом, и все. Брал меня все время ведомым…

… Это была целая троица – командир полка, Демин и кагэбэшник с ними заодно – капитан или старший лейтенант. Они были намного старше нас и все бедокурили, хулиганили, так и выискивали – кого ущучить, кого поймать… Как-то раз из-за девчонки-официантки хотели меня даже судить и в штрафную роту отправить, но не получилось».

Кожемяко Иван Иванович, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:

«У немцев летчики были элитой. Это даже по их внешнему виду было видно. Нам сбитых приводили, показывали. Ей-богу, можно было только позавидовать: ведь, бывало, собьем такого – и видно, сопляк, ни хрена не умеет, но уже как обмундирован!.. Комбинезон, форма – все «с иголочки», шлем-сеточка – чтобы голова не потела, перчатки кожаные мягчайшие – чтобы ручку «чувствовать», очки с затемненным стеклом – чтобы солнце не слепило, ботинки на высокой шнуровке – случись прыгать, в воздухе динамическим ударом не сорвет… Да что там говорить… Ценили немцы своих летунов, ничего не скажешь»¹⁰².

- Что делать будем, товарищ Сталин?

После вопроса штурмана «Воробья», все головы в пассажирском салоне обернулись в мою сторону. Я же в свою очередь глянул ещё раз в иллюминатор – как бы проверяя не почудилось ли мне, несколько «подзавис» с ответом.

Прежде чем успел открыть рот, мой главный охранник категорически:

- Возвращаемся в Ленинград! Берите курс на пассажирский аэропорт в Пулково, товарищи лётчики.

И даже прикрикнул на меня:

- И не спорьте со мной, Иосиф Виссарионович! В сложившейся ситуации, мои полномочия - выше ваших, как Верховного главнокомандующего, так как речь идёт о вашей личной безопасности. Не верите – могу показать подписанные вами же инструкции.

Стараясь быть как можно более убедительней, парирую:

- Я Вам верю, товарищ Косынкин. Но «в сложившейся ситуации», всё же превалируют интересы безопасности государства. А они требуют моего присутствия в Полевой Ставке Верховного Главнокомандования. А она как Вам известно, не в Ленинграде – а в Выборге!

И не терпящим возражения тоном:

- Так что садимся у Рокоссовского.

Штурман, недоумённо хлопая пушистыми ресницами:

- Извините, товарищ Сталин… Где садимся?

- На аэродроме в Харитоново. Это в пятнадцати верстах от Выборга – принесите карту, я покажу.

Там, на бывшей финской авиабазе, расположилась Первая воздушная армия генерал-майора Константина Константиновича Рокоссовского и его заместителя-дублёра полковника Ивана Даниловича Черняховского. Правда, по величине «армия» всего лишь несколько превосходит старую «смешанную» авиационную дивизию, зато имея собственную транспортную авиацию - не в пример ей мобильна. Этому же способствует и то, что штаб армии укомплектован опытными командирами из «Группы по организации перелетов», которая во время прошлой Финской войны занималась передислокацией авиачастей с аэродромов постоянного базирования к месту боевых действий.

Поняв, что меня не переубедишь, Косынкин больше не возникал, лишь попросил пилота:

- Как можно аккуратнее, товарищ! Не дрова всё-таки ведёте, а сами знаете кого.

- Не переживайте, товарищ генерал-майор: сядем плавно, мягко и так аккуратно, что вы с товарищем Сталиным и не заметите.

В пилоты «Отдельного авиационного полка особого назначения», который обеспечивал воздушную перевозку высшего командного состава Красной Армии и шеф-пилотом которого был полковник Виктор Георгиевич Грачёв, кого попало не брали. И хотя над самим Выборгом, нас со всей дури обстреляли собственные же чёртовы зенитки – лупившие во все стороны, как перепуганные - в Харитоново сели без приключений…

Хотя и с повышенным содержанием адреналинчика в крови.

Самого Командующего в штабе не оказалось: с началом боевых действий он находился на одном из передовых аэродромов «подскока», лично руководя взаимодействием своей авиации с ударными частями 7-й общевойсковой армии.

Вот-вот должен был возвратиться на У-2.

Пока туда-сюда, познакомился и поговорил о первых впечатлениях с командирами дивизий.

С генерал-майором Григорием Пантелеевичем Кравченко, командиром укомплектованной новенькими И-16 «Тип 29» 64-й истребительно-авиационной дивизии (ИАД), прибывшей из Киевского Особого военного округа. Хотя по численности это соединение было чуть больше полка – 47 самолётов, но зато имело хорошо подготовленный лётный состав, большинство которого прибыло из солнечного Туркменистана и до сих пор носило характерный южный – до негролоидной черноты загар, хорошо заметный даже издали.

В этом же соединении проходил войсковые испытания истребитель «Крыс» - последняя версия «И-шестнадцатого», так сказать его «лебединая песня».

Он имеет 1200-ти сильный двигатель М-64Р (с удлинённым валом), регулятором постоянства оборотов «Р-2», винтом ВИШ АВ-1 и новым коком-обтекателем.

Вместо полотняной - фанерная обшивка крыла, что в купе с новой винтомоторной установкой повысило горизонтальную скорость до почти пятисот километров в час на высоте пять километров и скороподъёмность до этой высоты – 4,7 минуты…

Просто фантастика!

А изменённый угол атаки руля глубины, несколько облегчив управление (самую малость!) - заметно увеличил скорость пикирования, что тоже не лишне.

«Крыс» имел достаточно мощные «зубы» - способные в труху разгрызть любого воздушного или наземного противника:

Два 12,7-мм пулемёта Березина (УБ), шесть направляющих для реактивных снарядов РС-82. Имеется и возможность подвески двух стокилограммовых или одной 250-ти килограммовых бомб.

Ну и до кучи другие, не менее приятные мелочи:

Самолет оборудован системой ручного запуска от рукоятки стартера «РИ». Ручка в походном положении, хранящаяся в кабине пилота, при запуске вставлялась справа в специальное отверстие фюзеляжа.

Ниши для уборки лыж - закрывающееся на лето специальными панелями, что давало этому самолёту важные преимущества в зимний период.

Протектированные топливные баки, имевшие покрытие из вулканизированной резины толщиной - надёжно затягивающие пулевые отверстия.

Возможность подвески сбрасываемых топливных баков¹⁰³ (два, по сто литров каждый).

В Первую воздушную армию в первую очередь направляются радиостанции с фиксированными частотами «РСИ-4», устанавливаемые на «Крысах». А настраивают их временно мобилизованные студенты-старшекурсники ленинградских радиотехнических ВУЗов.

По моим планам, которые уже частично сбываются, на авиазаводе в Горьком будут собираться американские «Аэрокобры» с последующей локализацией производства. До того же времени, на предприятии будет производиться эта модификация И-16 - которая хотя бы до осени 41-го, будет основным типом фронтового истребителя ВВС ВС СССР. Ну, а потом, с массовым появлением в ВВС более современных машин, снятый с производства «Крыс» будет дослуживать в качестве лёгкого штурмовика.

Как сам генерал-майор Кравченко, так и лётчики 64-й истребительно-авиационной дивизии были в полном восторге от «Крыса» - которых единственно из всех опытно-экспериментальных моделей, было даже «с преизбытком»: двенадцать машин вместо предполагаемых девяти. Они хвастались одержанными за сегодняшний день победами (что-то подозрительно много) и просили:

- Товарищ Сталин! Дайте нам побольше этих истребителей!

Пришлось пообещать, благо сводки с «Авиазавода №: 21», позволяют мне это сделать:

- Уверен, что до конца этого месяца, вся ваша дивизия будет перевооружена на «Тип Крыс».

- Ура! Слава товарищу Сталину! УРА!!!

Ох и любят же у нас погорланить…

Входящая в состав Первой воздушной армии 49-я штурмовая авиационная дивизия была сформирована (точнее, всё ещё формировалась на ходу) на основе воевавшего в прошлую война на Р-Z 4-го легкобомбардировочного авиационного полка, 19 авиабригады. Эта авиачасть, руководимая подполковником Семёном Григорьевичем Гетьманом - сделала свыше двух тысяч боевых вылетов, потеряв всего лишь одну машину…

Уникальное явление в истории нашей боевой авиации!

Перед Советско-финляндской продолженной войной, 49-я штурмовая авиационная дивизия была перевооружена на бипланы Поликарпова И-153, ещё известные как «Чайка». Это уже официально самолёт-штурмовик советских ВВС, а не истребитель – которыми в частности вооружались авиачасти ПВО, защищающие крупные города. К примеру, лишь в одной 3-й истребительной авиадивизии (3-й ИАД) полковника Степана Данилова (19-й, 26-й и 44-й авиаполки) имелось свыше трёх десятков этих бипланов.

Кого они смогут перехватить?

И смех и грех!

В данный момент 3-я ИАД переформируется в 1-й истребительный авиакорпус ПВО (1-й ИАК ПВО), который возглавил все тот же полковник Данилов. Он будет состоять из трёх дивизий: двухмоторных дневных истребителей-перехватчиков, таких же – но ночных и, одномоторных истребителей. Пока это перезапиленный из СБ-2 ИП-1 (истребитель-перехватчик) «Защитник» и И-200, затем их сменят машины Петлякова-Незваля «ВИ-100М1 Гриф», Туполева НИ-58 «Вампир» и Поликарпова И-185 «Король неба».

В ней же, в 49-й штурмовой авиадивизии (а где же ещё?) проходили войсковые испытания штурмовики Боровикова и Флорова И-207 «Зверь», в количестве пяти штук.

Спрашиваю у пилотировавших их сегодня в бою лётчиков:

- Ну и как они? Каковы первые впечатления? Стоящая ли это машина?

Утех глаза горят от восхищения:

- Не машина, а… «Зверь», товарищ Сталин! Правильно ей название дадено.

Ну, ещё бы не «Зверь»!

Вместо четырёх 50-ти килограммовых бомб как «Чайка», он поднимал в небеса две ФАБ-250 и сбрасывал их на головы супостатам с почти отвесного пикирования…

Что сегодня было и продемонстрированно.

Спрашиваю:

- Попали куда-нибудь?

Отвечают, с широко открытыми – честными глазами:

- Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий! Белофинский ДОТ на «Новой линии Маннергейма» – вдребезги!

«По-голливудски» благожелательно улыбаясь, думаю:

««Вскрытие» покажет, что там с тем ДОТом».

Точнее, снимки со «Стратега» - дальнего высотного четырехмоторного разведчика РД-7, конструкции Петлякова-Незваля.

Я прекрасно понимаю, что нигде так не врут – как на охоте и на войне, поэтому намерен предельно жёстко контролировать работу авиации. Для этой же цели – для контроля, служат и личные номера на стабилизаторах авиабомб - наносимые перед боевым вылетом. Не я придумал – во второй половине «реальной» Великой отечественной войны, ввели такой обычай.

Видимо были, так сказать прецеденты - когда сталинские соколы бомбили «на отъ@бись», а наверх докладывали что уничтожили «скопление техники» - получая за это «боевые», а с ними ордена и медали. И судя по всему – достаточно многочисленные «прецеденты».

Примерно то же самое – о разбитых «вдребезги» финских укрепления говорили и лётчики 45-й бомбардировочной дивизии, над которой начальствовал полковник Иван Терентьевич Батыгин – ветеран Зимней войны. В ходе неё, командуя 41-м скоростным бомбардировочным полком - он лично совершил двадцать три боевых вылета, за что был награждён орденом Красного Знамени.

В составе руководимого им соединения три авиачасти: 132-й, 232-й и 210-й бомбардировочный авиационный полк. Все они перевооружены на пикирующий бомбардировщик Архангельского «СБ-РК» «Арочка», но…

Но приёмам бомбардировки с пикирования, был обучен всего лишь один из трёх - 132-й авиаполк. Как следует из доклада командира полка, в марте налёт каждого экипажа составил 120 часов, в составе полка был совершенно 115 маршрутных полёта (в том числе 21 ночью), 74 бомбометания с пикирования, 103 воздушные стрельбы по конусам.

В общем, эта авиачасть подготовлена на «ять».

Два других полка этим похвастаться не могут.

К тому же 210-й бомбардировочный авиационный полк, из-за недостатка места на аэродроме в Харитоново, на момент начала войны находился на аэродроме Выборга, где понёс значительные потери во время налёта финской авиации.

Как докладывал полковник Черняховский:

- Один бомбардировщик сгорел вместе с экипажем, два повреждены без возможности восстановить. Среди членов экипажей есть раненные. Ещё пять самолётов получили незначительные повреждения и сейчас ремонтируются.

Прищурив левый глаз, участливо интересуюсь:

- И сколько финских самолётов участвовало в налёте?

- По имеющейся информации, товарищ Верховный Главнокомандующий – не менее двадцати, из которых пять было сбито над Выборгским заливом.

Пока я стремительно «худел» - широко открыв очи, он несколько помявшись – как будто стесняясь, всё же продолжил:

- Но мы с вышки видели лишь один двухмоторный самолёт – внешне напоминающий наш СБ старых выпусков, который обстреливаемый нашей зенитной артиллерией – пролетел мимо Замка в направлении Финляндии.

Едва поймав выпавшую было челюсть, думаю:

«Всё чуднее и чудесТнее…».

С сомнением спрашиваю:

- А это точно был финн?

- Точно, товарищ Верховный Главнокомандующий. В бинокль было отчётливо видны голубые свастики на фюзеляже.

Построжав голосом:

- Почему же ваши «орлы» не преследовали и не сбили одиночный финский бомбардировщик?

Тот, чётко отвечает:

- Наши истребители выполняли боевое задание – контроль воздушного пространства в районах работы штурмовой и бомбардировочной авиации. Контроль же воздушного пространства над Выборгом, является задачей войск Выборгского района ПВО и частей ПВО авиабазы.

Думаю с досадой:

«Ведомственная несогласованность получилась. А ведь её не должно быть! Ладно, горячку пороть не будем: следствие разберётся, а суд как говорится – воздаст по заслугам…».

Наконец, после того как я настойчиво(!) поинтересовался успехами разведывательной авиации - ведь в составе Первой воздушной армии имелся свой разведывательный авиаполк на Р-12М1 «Дозор», ко мне после продолжительной заминки подвели едва державшегося на ногах, заспанного лётчика:

- А это наш герой, товарищ Сталин - лейтенант Рычкалов, пилот 10-го отдельного разведывательного авиационного полка.

Изрядно очешуел сказать по правде:

«Неужели тот самый?!».

Увидев меня, «герой» мигом ожил, вытянулся по стойке «смирно» и «выхлопнув» на меня «отработкой», гаркнул:

- Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий!

С улыбкой машу перед собой рукой: ежесекундно рискующих жизнью даже в мирное время лётчикам - надо уметь прощать их маленькие, человеческие слабости…

До известных пределов, конечно.

Отеческим – заботливо-строгим тоном, спрашиваю:

- Что сегодня натворил, герой?

Тот, стараясь дышать в сторону:

- Сегодня, по приказу маршала Советского Союза Бонч-Бруевича, наш экипаж летал фотографировать Ставку Маннергейма в Миккели.

«Эге… Хорошенькое дельце!».

Насчёт Ставки «Лидера финской нации» и узла связи «Локки» при ней, у меня были свои – достаточного многообещающие намерения. Поэтому с живостью интересуюсь:

- Ну и как? Экипаж задание выполнил?

Тот, внезапно изменившись в лице и шатнувшись – так что стоявшим рядом пришлось его ловить, чтоб не упал:

- Выполнил. Прилетел. Снимки отдал и потом… Пошёл отдыхать.

Его командир в звании полковника, на груди которого светилась «Золотая звезда» и какой-то иностранный (может, монгольский?) поспешно:

- Час назад звонили из Ставки и просили передать экипажу майора Виноградову благодарность за выполненное боевое задание.

Недоумеваю:

- Как я понимаю, майор Виноградов – штурман, командир экипажа?

- Так точно, тов…

Оглядываясь по сторонам, ищу майора:

- Ну и где он? Где наш второй герой? Почему я его здесь не вижу?

В мыслях же:

«А тот, наверное - вообще «пластом»!».

Сперва тишина и повисшие головы, затем полковник Черняховский:

- При выполнении задания, майор Виноградов был тяжело ранен над целью зенитным огнём и истёк кровью на обратной дороге… Погиб он, товарищ Сталин.

Мне стало страшно неудобно за свои мысли.

Послышались странные всхлипывающие звуки. Оборачиваюсь…

Тот, кто в «реальной истории» - должен стать третьим по результативности советским асом, закрыв лицо ладонями рыдал навзрыд.

Признаюсь – оторопел сперва:

Плачущий здоровый мужик – это вообще нечто, за пределами добра и зла!

Не часто увидишь, а увидев – никогда не забудешь. Настоящий Сталин, возможно - разрыдался бы вместе с ним…

Но я не Сталин – я хуже!

Я лишь подумал:

«Пьяный в стельку, да ещё и не обвыкся на войне. Пройдёт время и потери друзей - станут до обыденности привычными, хотя и не перестанут быть горькими».

Правда, рыдал он недолго. Вытерев лицо предложенным кем-то из присутствующих платком, высморкавшись в него же, смотря на меня красными – как у вампира глазами:

- Товарищ Сталин! Никакой мне награды не надо! Ни личной благодарности, ни автомобиля как у Вас и товарища Бонч-Бруевича…

Я не в теме:

«Про что это он?!».

- …Переведите меня обратно в истребители!

С понимающим лицом, доброжелательно спрашиваю:

- Желаете отомстить финнам за смерть товарища?

- Так точно!

- Тогда Вам надо переводиться в штурмовую или бомбардировочную авиацию… Ведь он погиб от рук зенитчиков.

Тот в замешательстве «завис», а я как маленькому объясняю:

- Думаете, товарищ Сталин сам не желает быть лётчиком-истребителем? Ещё как желает!

Эх, сколько я времени провёл за штурвалом, сколько боевых вылетов и воздушных боёв…

Ужас, сколько много.

В компьютерных симуляторах, конечно.

- Но товарищу Сталину приходится быть Верховным Главнокомандующим – так как это его должность. Ваша же должность…

Увидев умоляющие глаза, не завершив фразы, обращаюсь к Черняховского:

- Хорошо! Пока у лейтенанта Речкалова нет слётанного с ним командира-штурмана, переведите его в истребительный полк. Найдётся лишний «Крыс» для героя?

- Найдётся, товарищ Сталин!

- Вот и ладненько!

Проводив красноглазого героя до двери, спрашиваю у полковника Черняховского:

- А какие общие потери в Первой воздушной армии?

- Огнём зенитной артиллерии противника, сбито шесть штурмовиков И-153 и два истребителя И-16. Ещё по одному штурмовику и истребителю, было потеряно в воздушных боях. Одного лётчика удалось вывезти на спасательном У-2, остальные пропали без вести.

- Лёгкие или средней тяжести повреждения получили пять бомбардировщиков «СБ-РК». Тяжёлые – два. Из последних, один был добит финскими истребителями и упал уже на нашей территории. Экипаж спася на парашютах и сейчас находится в безопасности. Другой, разбился при посадке. Штурман погиб, пилот и бортовой стрелок отделались ушибами.

Ну, что ж… Вполне приемлемые потери, учитывая что большинство экипажей были первый раз в бою

- Сколько было сбито финских самолётов?

- По заявления лётчиков – двенадцать: восемь истребителей – «Фоккер», «Гладиатор» и «Харикейн», три бомбардировщика «Бленхем» и один похожий на наш СБ… Возможно тот самый.

Иронично думаю:

«Интересно было бы узнать, о скольких сбитых «Ишаках», «Чаек» и СБ заявили с той стороны?».

Обращаясь ко всем, спрашиваю:

- Как эффективно действует финская авиация?

Отвечает генерал Кравченко:

- Финские истребители действуют «из-под тишка». С большими группами наших самолётов не связываются, предпочитая одиночек и подбитые зенитным огнём машины.

Подсказываю:

- Таким образом – «на живца», их можно ловить. Понимаете, о чём я?

Переглянувшись со своими, тот:

- Обязательно попробуем, товарищ Сталин! Завтра же.

Спрашиваю ещё:

- А что скажите про финскую бомбардировочную авиацию?

- Так же тактика, товарищ Сталин: выскочит из-за облаков, высыпит бомбы и убегать!

Ещё вот:

- А что скажите про финскую зенитную артиллерию?

Полковник Семён Григорьевич Гетьман, командир 49-й штурмовой авиационной дивизии, с несколько выпученными глазами:

- Очень сильна, товарищ Верховный Главнокомандующий! Стреляют так, что всё небо в трассах и клочьях разрывов.

Кто-то из лётчиков-штурмовиков:

- Да и финская пехота от зенитчиков не отстаёт. Лупят «в белый свет» из всего подряд – вплоть до пистолетов!

Пожав плечами:

- Ну, а что вы, товарищи, от финнов хотели? Чтоб они вам платочками махали?

Лётчики переглядываются и весело:

- Хотелось бы, товарищ Сталин!

Поржали, конечно… Потом, глядя полковнику Гетьману прямо в глаза, жёстко:

- Думаю против зенитной артиллерии, вы используете соответствующие тактические приёмы… Или, нет?

Тот:

- Всё по Боевому уставу штурмовой авиации, товарищ Верховный Главнокомандующий! Для борьбы с зенитной артиллерией, выделяются наиболее подготовленные экипажи на самолётах - имеющих реактивные снаряды.

Ну, что остаётся сказать?

Только одно:

- Молодцы, товарищ лётчики!

- Служим Советскому Союзу!

Вытащив из кармана «мамины» часы – уже за полночь, озабоченно:

- Однако, загостился я у вас, товарищи лётчики! Пора мне на рабочее место, а то товарищ Бонч-Бруевич поди - мне уже прогулы ставит.

- Залетайте к нам как-нибудь ещё, товарищ Верховный Главнокомандующий!

- Обещать не буду, но… Как только смогу. До свидания, товарищи лётчика.

- До свидания, товарищ Сталин!

***

И в составе присланного за мной из Полевой ставки эскорта – небольшого, но до зубов вооружённого, мы отправились в Выборг.

Вовремя убрались, кстати: финская авиация бомбила хорошо известную им авиабазу Суур-Мерийоки (Стурмейрийоки) после присоединения этой территории к СССР, переименованную новыми хозяевами в Харитоново),. Правда, как позднее выяснилось – без особых успехов: финские бомбы всего лишь расковыряли взлётно-посадочную полосу, да ранили несколько зенитчиков и бойцов из батальона аэродромного обслуживая…

Генерал-майор Рокоссовский военное дело знал туго и, его все самолёты находились в хорошо защищённых, рассосредоточенных капонирах. Даже для нашего «Воробья» нашлось безопасное местечко.

Кроме внедорожников ГАЗ-64 и ГАЗ-61, в составе «эскорта» были проходящие войсковые испытания бронетранспортёр БТР-11 «Гренадёр» с 93-ти сильным дизельным двигателем ЗиС Д-7 и лёгкий разведывательный БТР-62 «Пионер», с 86-ти сильным ГАЗ-202¹⁰⁴. Всего таких девайсов было выпущено по чуть менее десятку каждый, после заводских испытаний направленных на войсковые.

Имея установленные в десантном отделении спаренные 23-мм зенитки конструкции Таубина-Бабурина, два «Гренадёра» выступали в роли ЗСУ. Как говорится «дорвавшись до бесплатного», они начали было с лютым энтузиазмом палить по невидимому по причине полной ночной невидимости воздушного противнику…