Я убил Бессмертного. Том 5

Глава 17

…последний сдавленный полу-хрип, полу-визг — и смертельно раненная тварь замерла. Ральф по-мясницки хэкнул и принялся вытирать о бледную траву один из своих фирменных ножей.

Пожалуй, я мог бы расправиться с монстрами, обитающими здесь, куда легче и быстрее. Но разве я мог отказать военному в этом удовольствии? Это понимали все; мы стояли в стороне и давали ему заниматься любимым делом. Эмбер с хмурым видом, Юнджи с заинтересованным и даже завороженным, ну, а я…

А я проводил время с пользой — пытался найти брешь. Ту, через которую мы покинем это место.

Её не было, как Отец и говорил. Ну, это на первый взгляд. Опыт показывал мне — брешь есть всегда. В конце концов, даже Виссарион смог выбраться из своего заточения!..

…спустя тысячелетия. Неудачный пример, ладно.

Территория, в которой мы были заперты, представляла из себя действительно крохотный клочок — всего каких-то километров пять в поперечнике. Впрочем, составить точную карту я бы вряд ли смог — Туман оставался Туманом, белым маревом, закрывающим все контуры, и потому любые дороги здесь были примерны.

— Нам готовиться к худшему?

Я повернулся на голос Эмбер. Нужно отдать ей должное, она совершенно не жаловалась и никого не обвиняла, как тогда, в Мире Боевого Гуро. Идея была общей, и она это признавала.

— Пожалуй, — я пожал плечами, — для выводов пока рано. Нужно проверить ещё пару версий.

Эмбер молча кивнула — и отошла к Ральфу, который уже рассказывал Юнджи, где таится следующая тварь. Кажется, он увлёкся, и то, что началось как «нам нужно зачистить территорию, чтобы потом не отвлекаться на сторонние угрозы», превратилось в азартную охоту.

Что ни говори, а Туман тот ещё наркотик. Ральф знает об этом… и всё равно подвержен этому чувству.

Впрочем, плевать. И он, и Эмбер давно уже заразились Туманом, сейчас ничего не изменится. Главное — когда мы отсюда выберемся.

Что такое, в сущности, Туман? Междумирье, материя разрушения. Все эти леса, горы, реки и цитадели в Тумане — осколки миров, когда-то захваченных демоническими ублюдками и теперь погибшими. Именно в один из таких осколков нас сейчас и запихнули — изолированный от всех остальных. Как сувенирный шарик со снегом.

Вот только вокруг этого шарика всё равно что-то находится. Что-то, через что Отец проложил путь.

Не обращая внимания на охоту и прочие развлечения, я зашагал вперёд, к белому мареву впереди. Здесь отведённый нам участок кончался, и впереди маячила абсолютная белизна. Любые заклинания, направленные в ту сторону, просто поглощались; любые попытки зайти оканчивались тем, что ты просто сворачивал с пути, оказавшись не там, куда шёл.

Попытка переместиться? Разумеется, что-то подобное я попробовал в первую очередь. Что ж, в рамках «нашего» отрезка я был волен телепортироваться куда угодно. Но за рамки стеклянного шара — ни-ни.

Попытка воскресить того, кто нас сюда занёс? Это было второе, что пришло мне в голову. Увы, беспокойный дух Отца был не только лишён любых способностей к открытию дверей в Туман или из него, но и начисто лишён рассудка. Бедолага орал что-то про то, что хотел совсем не этого, что это какая-то ошибка…

Лимб. Душа ушла именно туда. Узнаю почерк демонов — за пять минут довести душу до безумия.

Связь с Землёй через Интерфейс? Третья идея, которую я опробовал, и снова пусто. Связь Интерфейса шла через Туман; неудивительно, что ублюдки её контролировали.

В общем… дела шли не очень хорошо. Может, Эмбер права и пора уже потихоньку настраиваться на худшее — на то, что выбраться быстро не получится?

— Артур Готфрид, — прогудел Сенат, чьи щупальца колыхались вокруг меня. — Мы в тебя верим. Ты найдёшь выход!

По моему лицу пробежала нервная тень.

— Хотел бы я быть так же уверен в себе, — пробормотал я. — Хотел бы.

Сенат чуял моё настроение и, кажется, хотел подбодрить. Я же нуждался не в бодрости, а в… идеях. Хоть какая-нибудь зацепка. Хоть что-нибудь!

Задачка…

— И почему Отец говорил про ту штуку, из комнаты с временной ловушкой? Голову морочил, или она и правда своего рода ключ?.. — пробормотал я.

— Мы не верим демонам, — безапелляционно отозвался Сенат. — В той комнате была западня!

— А кроме западни? — я присел на плоский валун.

— Другая западня, — отрезал Сенат. — Там нет ничего полезного. Демоны всегда лгут.

Я хмыкнул.

— Если бы… ох, как было бы легко, если бы они всегда лгали, Сенат. Выслушай демона и поступи наоборот!.. Нет, беда в том, что они иногда лгут, а иногда говорят правду — и чёрта с два ты отличишь первое от второго.

Однако, если предположить, что в той комнате действительно что-то есть… Я кивнул собственным мыслям. Если есть ключ, то есть и замок. А если есть замок, то можно попытаться его взломать.

Ведь смогла же душа Отца уйти отсюда в Лимб, затем вернуться, повинуясь моему зову, а затем снова…

Я заморгал. Вот так просто? Вот так… просто? Всё было настолько очевидно, выход буквально у меня под носом, такой простой и такой…

Сложный.

Материальное тело не могло преодолеть барьер. Но душа, отделённая от тела, делала это с лёгкостью! Всё предельно просто — умри, и уйдёшь отсюда!

Ну, а сложность… здесь догадаться можно быстро. Сложность в том, чтобы вновь стать живым, когда придёт час.

— У Виссариона же как-то вышло, — пробормотал я, нервно обдумывая варианты.

— Что вышло? — насторожился Сенат. Имя Виссариона было ещё одним триггером, от которого он делал стойку.

— Во… — я осёкся. Сенат не знает о том, что мой учитель жив? Не знает. Вот и не нужно. — Воскресать столько раз, когда мы убивали его.

— Что ты задумал. Артур Готфрид? — с подозрением уточнил Сенат. — Нам не нравится ход твоих мыслей.

— Никому не понравится, — согласился я. — Мне самому не нравится… но отчего-то кажется, что это единственный выход.

***

— Это же самоубийство! — заявила Эмбер, распахнув глаза.

— Ага, — кивнул я. — В буквальном смысле слова. Мне нужно умереть, покинуть этот мирок и открыть двери изнутри — или, может, дать знак тем, кто сможет. А затем вернуться.

— Звучит безумно, — Ральф сощурился. — С другой стороны, ты и не такое проворачивал, Готфрид.

— У-учитель, — голос Юнджи дрожал. — Но ты же сможешь вернуться?

— Лучше бы вам надеяться, что смогу, — я улыбнулся циничнейшей из своих улыбок. — Иначе вы останетесь тут и умрёте от голода.

— Если это случится, — на полном серьёзе пообещала Эмбер, — наши души найдут тебя по ту сторону и… не знаю, что там есть у привидений? Вот это и набьют.

Я пожал плечами.

— Если это случится, то такие проблемы покажутся мелочами.

Я сосредоточился. План был прост: для того, чтобы вернуться в тело, нужно, чтобы тело не умирало. Чтобы оно продолжало жить, даже после того, как моя душа покинет его. А значит… моё место должен занять кто-то другой.

Кто? Да без разницы, если честно. Главное — чтобы не выкобенивался. Поэтому я звал того, на чью «волну» уже был настроен.

Концентрация; молчание. На этот раз было сложнее — под рукой нет костей, нет материального вместилища для духа. Впрочем, в этом и идея.

Снова молчание. Снова концентрация. И вот передо мной заколыхалось белое марево, едва различимое на фоне Тумана.

— Опять… ты? — прошелестело марево знакомым голосом. — Некромант?

— Привет, — поздоровался я. — Давно не виделись.

Скелет из мира, захваченного растением — вернее, уже не скелет, а бестелесный дух — не имел лица, но отчего-то мне казалось, что он смотрит на меня с искренним изумлением.

— Итак, — я хлопнул в ладоши. — Как насчёт обмена услугами?

— Чего ты хочешь на этот раз? — голос призрака был сплошным подозрением.

— Хочешь ненадолго почувствовать себя живым? — ответил я вопросом на вопрос.

— Хочу… надолго.

— Надолго не получится, — покачал я головой. — Но небольшой отпуск провести… это можно. В моём теле.

— Готфрид, — внезапно прервала меня Эмбер, — это что же получается… так можно провернуть в любой момент, с любой душой?

Я поглядел на неё. Вопрос понятный, у любого бы возник.

— Можно воскресить любого человека… просто пожертвовав душой взамен души?

Увы, увы.

— Нельзя, — я повернулся к американке. — Во-первых, нельзя выгнать душу из тела насильно… ну, точнее, можно, но для этого придётся убить человека, и тело станет непригодным. Душа может покинуть тела лишь сама и лишь добровольно. Да и то не любая, а только душа опытного мага,

— А во-вторых?

Вопрос исходил от призрака. Ого, даже ты заинтересован?

— А во-вторых, — продолжил я, — фокус этот не может продлиться вечно. Живая душа и мёртвая — не одно и то же.

— То есть? — хмыкнул Ральф.

— То есть, у нас где-то сутки, — отозвался я. — Может, часов двадцать, может, двадцать пять. Больше мёртвая душа в живом теле удержаться не сможет — её выкинет наружу, прервав контакт.

— Так я…

— Гляди на это иначе, — я подмигнул призраку. — Целые сутки возможности дышать, ходить и есть еду!

Или меньше, если я справлюсь раньше.

— Погоди-погоди, — нахмурилась Эмбер. До неё, как обычно, доходило раньше всех. — А если ты не успеешь вернуться за это время?..

— Тогда я умру насовсем, — буднично сообщил я.

Или, по крайней мере, очень надолго. Виссарион смог найти выход — возможно, найду и я?

— Учитель, ты уверен, что других вариантов нету? — в глазах Юнджи явственно читалась тревога.

— Может, другие варианты и есть, — меланхолично кивнул я. — Может, я даже сумею их отыскать — рано или поздно. Через неделю, через год… через сто лет…

— Я поддерживаю план, — неожиданно отозвался Ральф. — Лучше рискнуть, чтобы иметь шанс выбраться быстро, чем копаться понемногу.

— Поддерживаешь? — Юнджи поглядела на него. — Ну, да. Не ты же…

— Если бы надо — вызвался бы и я, — ответил Ральф. — Но, как ты понимаешь, от живого меня толку больше, чем от мёртвого.

Это точно. Обычный призрак, невидимый для живых существ и не имеющий никаких магических навыков, будет бесполезен; я надеялся на то, что мои способности — или хотя бы их часть — окажется при мне.

Ха. Чего бояться? Я ни капельки не боюсь! Если уж на то пошло, то я уже проворачивал этот фокус, целых три раза!.. Ага. На пять минут и под присмотром Виссариона. Помню, как он тогда сказал — «Фокус на крайний случай, когда не останется других вариантов».

Ведь… он говорил о себе. Именно так он «воровал» души из других миров, ища себе ученика. Именно так он хотел сбежать сам — умереть, чтобы душа преодолела барьер закрытого мира…

У него это в итоге сработало. Так почему же должно не сработать у меня?

Минуты шли; мы молчали. Призрак чуть покачивался у земли, но теперь в его подрагивающих движениях мне виделось какое-то предвкушение.

— Ладно, — определился я. — Пора. Ты готов?

Призрак колыхнулся чуть сильнее. О, ему не терпелось!..

Не то, чтобы я доверял ему. В конце концов, я его не знал. Вот только, во-первых, дух предупреждён — это всё не более, чем на сутки, потом его банально выкинет. А во-вторых… Сенату даны чёткие инструкции. На тот случай, если дух решит поиграть в своеволие.

А уж Сенат сумеет положительно повлиять на хулигана.

— Значит, готов, — я усмехнулся. — Тогда внимательнее. Лови момент!.. Миг перехода будет очень коротким; пропустишь — навсегда упустишь свой шанс, а я могу умереть.

— Смерть, — выдохнул дух. — Вы, живые, так её боитесь…

— Кто как, — ответил я. — Не то, чтобы я её сильно боялся. Просто смерть… это конец. Никаких новых возможностей, никаких перспектив. Конец пути и стагнация. Тогда как жизнь — постоянное развитие и изменение. Впрочем, ты это и сам знаешь, не так ли?

— Знаю, — печально покачнувшись, согласился призрак.

Ха. Иронично, что сейчас именно смерть для меня — новая возможность.

Я закрыл глаза. Выйти из тела несложно — для этого нужно всего лишь забыть, что оно у тебя есть. Это как… осознать, что ты спишь, находясь во сне. Или как не думать о розовом бегемоте. Кажется невозможным, пока пытаешься этому научиться, но если один раз у тебя вышло — дальше будет получаться всё лучше и лучше, пока, наконец, ты не начнёшь делать это на автомате.

Я делал это всего три раза в жизни. Довольно давно, если вдуматься. Но отчего-то сейчас я пребывал в уверенности, что всё получится.

Душа отделяется от тела — капля за каплей, нерв за нервом. Если у души есть нервы, конечно же. Есть, скорее всего — ведь чем-то же душа нервничает.

Ха. Думать обо всяких глупостях помогает — забываешь об основных мыслях; забываешь о страхе, тихом и подспудном.

Становится легче. Хочется прибавить «становится легче дышать», но нет — наоборот, дыхание тяготит тебя всё меньше и меньше. Оно не нужно душе, а тело… уже почти не касается тебя. Только где-то краешком, на периферии.

Чувство лёгкости достигает своего пика; тебя бросает в странное чувство. В языке смертных людей нет слова, чтобы его описать — как нет и самого такого понятия — поэтому проще назвать его одновременно зудом, жаром, холодком и окрылением.

Мир вокруг теряет чёткость. Там, где только что были фигуры сидящих рядом людей — Юнджи, Эмбер, Ральфа — возникает что-то смутное, видимое как сквозь толщу воды. Зато призрак уже не призрак, а вполне себе материальная фигура. Не очень человеческая, правда — слишком много времени прошло с момента его смерти. Но предвкушение на лице, нетерпение и недоверие — самые настоящие, знакомые и земные.

— Готов? — я гляжу на того, кто должен меня заменить. — Осталось немного.

Дух отцепляется от тела… И становится невесомым, точно погружаясь во что-то холодное и вязкое.

— Пошёл! — командую я. — Не тормози!

Дух напротив устремляется вперёд. Войти в пустующее тело — куда легче, чем покинуть его; разумеется, если тело пустует недавно, если мозг ещё не успел умереть. Тело с лицом Артура Готфрида (ударение, конечно же, на «а») широко распахивает глаза и делает глубокий, резкий вдох. Как человек, который не дышал уже прорву времени и теперь хочет надышаться впрок, наслаждаясь этим прекрасным чувством.

Я смотрю на всё это со стороны, чуть колыхаясь. Смотрю и понимаю, что границы Тумана — как и любые другие материальные границы — больше не держат меня.

Пора в путь.