Я не робот "Служу себе"

Глава 26

— Проходите, проходите, не толкайтесь. Не нужно давки, организованно проходим в транспорт, занимаем места и сидим смирно, — увещевал толпу Легат, забравшись на крышу грузовика.

Офицеры полиции Мара помогали ему в этом нелёгком деле. Организация большой толпы растерянных гражданских — очень нелёгкое дело. В любой момент может что-то пойти не так, и толпа начнёт давить сама себя. В очереди возникло какое-то шевеление. Четверо крепких мужчин, отпихивая людей в очереди которые уступали им в силе и размерах, уверенно шли к грузовикам не желая ждать. Легат тут же определил среди этой группы лидера, достал винтовку и выстрелил в него, сбивая с ног.

— Так, я сейчас кого-нибудь расстреляю! — Пригрозил он группе мужчин. — Пока что пули резиновые. Но в следующий раз они будут настоящие.

Группа мужчин остолбенела от такого решительного заявления, ну и дуло винтовки, смотрящее им в лицо, тоже оказало педагогический эффект. Теперь они боялись пошевелиться, только подстреленный мужчина громко стонал. На шум выстрела тут же поспешило отделение полиции.

— Офицер! — обратился Легат к полицейским, — подстреленного в полицейский фургон. Если он так торопился попасть в грузовик, то поедет первым рейсом, но как социально опасный элемент. Всех остальных поставьте в конец очереди, и пусть один из ваших подчинённый последит тут за порядком.

— Да, кириос, будет выполнено, — офицер полиции даже честь Легату отдал, бухнув себя кулаком в грудь.

В ответ на это Легат только кивнул своей продолговатой головой и пошёл дальше, одним своим присутствием поднимая дисциплину, как среди полиции, так и среди гражданских.

Видя всё это на камерах, я только хлопнул себя по лицу. Ещё утром я ознакомил Легата с записью допроса Аякса. Полученную информацию он проанализировал, а некоторые его заключения по социологии он принял как единственно истинные и теперь старательно снимал с подчинённых стружку, заставляя их тянуться в струну при его появлении и обильно потеть. Я даже позавидовал. Легата боялись и уважали, а надо мной даже Нэнси подшучивает. Решено, с этого дня буду всех пугать Легатом. «Цепной пёс трибуната» — звучит грозно. Правда, надо попросить Ло поковыряться в его мозгах, уж больно он легко перенимает плохие привычки. Уже не понятно, чего от него ждать. Ведь он особенный робот, созданный не людьми и не для людей. «Законы робототехники» — не слышали, и три раза ХА. Вообще, когда я снова его увидел, то несколько раз потыкал в него пальцем и задал крайне дурацкий вопрос: «Легат, ты это — ты?» Мой робот-секретарь, а по совместительству соуправитель Мара и военный министр, ненадолго завис, а потом спросил, хорошо ли я себя чувствую. Было странно увидеть его в образе дракона. Страшно, когда я увидел, как ему отрывают голову и я на секунду испытал облегчение, когда снова увидел его живым, или точнее функционирующим. Машинная верность Легата подкупала, безропотно и самоотречённо, с полной самоотдачей, он служит мне. Таким же он был и в иллюзии. Такая верность подкупала и хотелось его вознаградить, но что можно дать тому, кто ни в чём не нуждается. Если я спрошу его о награде, он посмотрит на меня как на идиота и снова спросит, хорошо ли я себя чувствую. И плевать, что я уже самому себе кажусь мнительным, но я просто вижу в его безжизненных визорах саркастические искры эмоций. Открытый Легатом-драконом портал перенёс нас на границу аномалии в бывший человеческий лес. Почему бывший? Да потому, что после уничтожения артефактного гримуара замороженные стали оттаивать.

Десятки тысяч людей были дезорганизованы и находились на грани паники. Мы сразу же поставили в известность Глупину и ожидающих нас бойцов. Те, в свою очередь, отправили транспорт в Мар с сообщением о помощи. Сами же оставшиеся бойцы Нэнси попрыгали в имеющиеся на раскуроченной базе учёных баги с грузовики и прибыли незамедлительно сюда. Всё это время я с Нэнси пытались не дать людям разбрестись, получалось у нас хреновенько. Кто-то конечно, слушал, но очень многие люди проторчали тут так много времени, что просто не понимали, что мы говорим, национальный язык государства Игата за это время так сильно изменился, что понимали они нас через два слова на третье. Самую эффективную тактику придумала Нэнси, когда охрипла, пытаясь переорать толпу. Она просто сгоняла людей разрядами молний в кучу, как пастушьи собаки стадо. Ей в срочном порядке пришлось осваивать ионные двигатели и пространственный карман. Когда прибыло подкрепление в размере взвода бойцов и десятка учёных во главе со Смирновым, стало полегче. Мы загоняли людей в стадо, а бойцы с учёными, матом и угрозами не давали им разбежаться. Правда при встрече Смирнов, не смотря на мой высокий статус начальника и трибуна, высказал всё, что обо мне думает. Потому что своими действиями я похерил его исследования в области стазиса. Очень храбрый человек, этого у него не отнять. Пришлось успокоить его тем, что пообещал восстановить работу Глубины 500 в ближайшее время и сделать его мэром, а по совместительству научным руководителем этого поселения.

Через пять часов всей этой вакханалии, в результате которой наши с Нэнси разряды уже не просто делали больно, а обездвиживали потому, что с каждым часом толпа становилась всё неуправляемее, и градус напряжения рос, прилетел Легат. Да не один, а с целым флотом глайдеров и армией полицейских, стало намного легче. Полицейские оперативно разворачивали полевые кухни и, пользуясь пока люди отвлеклись на еду, выставляли вокруг «стада» оцепление и посты. Легат учёл всё, даже то, о чём мы не подумали. Например, ему не нужно было разворачивать медпункт, он переоборудовал под госпиталь один из глайдеров. В приземлившийся «сундук» с эмблемой красного креста на белом фоне на боку глайдера, сразу же повели слегка потоптанных толпой людей. Всех пострадавших мед-глайдер не вместил, поэтому пострадавших кто не мог ходить складировали на свежем воздухе, уложив их на специальные надувные постели. Видя, что их кормят и лечат, а стало быть, убивать и неволить не будут, народ постепенно начал успокаиваться. Потом началась эвакуация, она проходила в два этапа. Пока мы здесь пытались совладать с толпой, строительный батальон числом до пятисот роботов быстро возводил на руинах бывшего городка учёных временный лагерь, способный вместить себя десятки тысяч людей. Отдельный транспорт должен был доставить в городок продовольствие. Всё это было нужно потому, что в Маре просто не было столько воздушного транспорта, чтобы вывести десятки тысяч людей быстро. Ну, может и было, но это нужно ободрать город совсем, что значило остановить многие коммуникации и производства. Такого мы допустить не могли, город и так пережил слишком большие потрясения за последнее время. А тут даже на первый взгляд — тысяч за пятьдесят народу. Целый день мы эвакуировали людей во временный лагерь, и ещё почти неделю глайдеры будут возить беженцев в Мар.

Окончания этого «исхода евреев в земли обетованные» я ждать не стал, а отбыл в Мар сразу же, как только надобность во мне отпала. Пока в Маре были беспорядки, здание портализации не восстанавливали. Все ресурсы были брошены на предотвращение разрастания анархии в городе. Сейчас ситуация устаканилась, работа города восстанавливалась, и хоть здание портализации ещё не восстановили, но малые общественные порталы для связи с поверхностью уже работали. Их разместили во дворце, куда, собственно, я и оправился на глайдере. Был, конечно, соблазн добраться самостоятельно, используя пространственный щит. Но на одном заряде я бы не долетел, пришлось бы делать остановки, а пережидать в неизведанных диких территориях пока микрореактор новаизлучения зарядит батареи щита, мягко говоря, стрёмно. Моя работа в Маре подходила к концу, в общей сложности, у меня на всё про всё ушёл почти месяц. Странно, что с поверхности не было гонцов. Перед тем как покинуть этот город мне нужно было завершить кое-какие дела.

— Привет, Мэви, как ты себя чувствуешь?

Девушка посмотрела на меня, но ничего не ответила. Уже с порога я увидел, что она серьёзно сдала. Раньше, проводя время в разговорах, я умудрялся отвлечь её от депрессивного состояния, в которое она в любой момент могла впасть. Когда я ушёл, она оказалась в одиночестве. Друзей здесь у неё не было, говорить и отвлекать от дурных мыслей, было некому. Плюс её обида на, казалось бы, единственного друга, который всё это время лгал. Я перестал улыбаться и просто сел на стул, стоящий рядом с её постелью.

— Я знаю, ты ненавидишь меня за моё предательство. Скажу лишь только, что я не думал тебя использовать, и не хотел, что бы всё так получилось. Мои друзья всегда повторяют мне, что нельзя спасти всех. И даже делая добро кому-то одному, ты делаешь зло кому-то ещё. Ты не хочешь со мной говорить, но моё время здесь на исходе, и ты должна принять решение: пойдёшь ли ты со мной или нет. Прежде чем ты это сделаешь, посмотри пожалуйста один фильм.

Я включил ей записи протоколов допроса Калигуллы и Аякса. Может Мэви и не стала бы смотреть, но не слушать она не могла. Но эти голоса были знакомы всем, так как их использовали при агитации и показывали ролики.

— Они тоже нас использовали, — грустно проговорила Мэви, досмотрев ролик.

— Да. Всё это время вы работали на разведку Крита.

— Что было бы, если бы Аякс выбрался на поверхность?

— Мне, скорее всего, впояли бы штраф за неуплату налогов и нелегальное использование незарегистрированной рабсилы, плюс потребовали бы поделиться кое-какими технологиями. Может быть, ещё впаяли бы срок, всё от судебного прокуратора зависит. А Мар начали бы искать, а когда нашли, уничтожили бы, как нелегальную собственность.

— И жителей?

— Хороший вопрос. Тех кто сопротивлялся — уничтожили бы, оставшихся, скорее всего, подверглись бы принудительной нумеризации.

— А ведь у них почти получилось.

Мэви замолчала и задумалась.

— Мэви, ты пойдёшь со мной?

— Куда?

— В клинику.

— Зачем?

— Там тебе восстановят тело.

— Я не о том. Вам, Пол, это зачем? Вы могли бы сделать так, чтобы меня лечили в порядке общей практики. Вам достаточно просто приказать, а не сидеть тут и уговаривать меня. И ведь пойти с тобой — это значит не только лечение?

— Один мой друг, Гера, говорит, что насильно счастливым человека сделать нельзя. Да ты права, отправившись со мной, лечением всё не закончится. Я не знаю, что будет дальше, но мы не раз ещё увидимся, если сейчас ты дашь своё согласие.

— Пол, а вы не извращенец?

— Что? — признаться честно, я охренел от такого вопроса.

— Мои ожоги и увечья, они вас возбуждают?

— Нет. — Я даже головой завертел, пытаясь подавить смущение.

— Тогда зачем вам всё это? Вы тут говорите о счастье и насилии, пытаетесь уговорить меня на лечение. Один раз назвали дочерью. Нормальная девушка хваталась бы руками и ногами за такого благодетеля, но сначала я хочу понять вашу мотивацию. Зачем вам всё это, я не понимаю?

— Я чувствую вину перед тобой. Из-за меня ты всё потеряла. Я хочу по возможности всё это тебе вернуть. У тебя будет новая семья, новые друзья, ты сможешь начать жизнь сначала, я позабочусь о тебе. И разумеется, твоё тело. С человеческим телом я могу сотворить очень многое, оно как глина для меня. Я могу вернуть тебе руки, ноги, кожу. Если захочешь, ты будешь выглядеть как до катастрофы, а если нет — то ты сама можешь выбрать себе какую угодно внешность. Тебе стоит только захотеть, и ты будешь прекраснейшей из женщин Крита.

— Обними меня, доктор, — хмыкнула Мэви, которая отчего-то расплакалась, — Это всё что я хочу.

Я пересадил её к себе на колени и обнял. Так мы просидели минут десять, пока она не перестала всхлипывать.

— Я не хочу быть красивой, — сказала она, моргая глазами без ресниц, — я хочу быть сильной, чтобы никто и никогда больше не мог меня использовать.

— Для этого тебе нужны будут не мускулы, а разум. Но мы и с этим что-нибудь придумаем.

— Обещаешь?

— Обещаю, — я протянул ей руку с вытянутым мизинцем, и она вопросительно посмотрела на него потом на меня.

— Что это?

— Это старая традиция на моей родине. Когда два человека дают обещание, они касаются друз друга мизинцами.

— Вот так? — она коснулась моего мизинца своим и они сцепились в замок.

— Да.

Я почувствовал в глазах дискомфорт. Похоже, я тоже расчувствовался и у меня выступили слёзы. «Внимание. Человек Лола Мэви, зарегистрирована как ваш главный пользователь».

— А? — Спросил я у пустоты, прочтя красные буквы у себя перед глазами.

— Что? — спросила у меня Мэви, которая заметила моё замешательство.

— Ничего, Лола, приготовься. Сейчас придёт бригада медработников, они подготовят тебя к транспортировке в клинику.

— Так быстро? — даже слегка растерявшись, спросила Мэви.

— Уже вечером ты будешь помещена в регенерационный бассейн. Отращивание рук и ног — дело долгое, протезы насколько я понимаю, тебя ведь не устроят?

— Нет, но так сразу.

— Чем раньше начнём, тем раньше закончим. Что бы не травмировать твоё тело, весь путь ты проделаешь в состоянии стазиса.

На этих словах к нам в палату ввалился собакин-автодок со своим гробом под брюхом. Ящик тут же выдвинул из себя ложемент и со множеством дополнительных деталей стазис саркофага. В каком-то смысле это даже было красиво, как распускание цветка. Прямо с колен я сунул Мэви в вывернутую наизнанку утробу автодока.

— Я не хочу в ста… — недовольно потрясала единственным кулачком Мэви, когда гроб вокруг неё стал собираться обратно в цельную структуру.

Я закрыл глаза и ещё раз перечитал сообщение: «Внимание. Человек Лола Мэви, зарегистрирована как ваш главный пользователь». Это что, я теперь её слушаться должен как бы она не капризничала? Прям хоть из стазиса теперь её не доставай.

— Как же я Клео обо всём этом скажу? — простонал я.

Я уже хотел отправиться вслед за Мэви на поверхность, как меня оперативно нашёл, атаковал, захватил и пустил в политический оборот Легат. Честно говоря, от такого напора я даже растерялся. Оказывается, ушлый робот тоже не стал возиться с беженцами, а организовав работу и назначив управляющих процессом, поспешил смыться оттуда поскорее. Узнав, что я вскоре покину Мар, поспешил объявить внеочередное заседание, вероятно последнее, так как порталы работали и с поверхности уже пришли слухи о том, что в город на всех парах мчится истинная его владелица.

— Почему ты не обсудишь это с Ло-чан? — спросил я.

— Да она в жизни не одобрит такие законопроекты. — настаивал на своём Легат, потрясая бумагами.

— Ладно, что у тебя там?

— Это одобрение правительственной пропаганды в качестве профилактики бунтов. Это приказ о расширении полицейского штата и придании им новых полномочий. Это заказ сексботов перепрошитых под полицейских. Это приказ о разделении общества на категории, перераспределение материальных благ. Это …

— Стоп. Что значит перераспределение материальных благ и разделение общества на категории?

— Проанализировав последние события и методы наших противников, мною и корпусом сексботов-чиновников было решено ввести в городе систему уровней. Теперь бонусы в виде натуральных продуктов, более лучшей одежды и комфортного жилья надо будет заслужить трудом и полезной общественно социальной деятельностью. Кстати, подпишите приказ о минималке.

— Подожди, подожди, боюсь Ло это не понравится.

— Трибун Пол, сейчас вы руководите Маром и всеми остальными колониями, ваш голос решающий.

— Да причём тут мой голос. Ло так много работала, чтобы уровнять общество Мара в правах.

— И, похоже, работала зря. Люди доказали, что для них общество равенства неудобно, разделение на уровни с социальными лифтами — это оптимальный вариант. И не беспокойтесь, даже самые маргинализированные слои общества будут обеспеченны минимальными благами для … существования.

Я замешкался, раздумывая одобрять этот указ или нет. С одной стороны он прав, а с другой — всё это идёт вразрез с изначальными парадигмами. Увидев моё замешательство, Легат подсыпал горючего в огонь.

— Альтернативой является рыночно-капиталистическая система.

— Ладно, я это подпишу. Если Ло-чан это не устроит, она всё отменит.

— Не отменит. Не имеет права.

— М?

— Отменить приказ трибуна может только полный совет трибунов или диктатор своим волевым решением. Но отмена приказа диктатором без обсуждения — это прямое неуважение к трибуну. Ло-чан слишком вас уважает, трибун Пол, чтобы даже поднимать этот вопрос на обсуждение.

— Похоже, ты всё продумал.

— По крайней мере, ближайшие несколько месяцев приказы будут соблюдаться.

— Всё, я могу быть свободен?

— Подождите, трибун, есть ещё одно. Это приказ об уничтожении чёрных карт в общественной тюрьме Мара.

Законодательство Мара было весьма своеобразным. Если коротко, то оно соответствовало примерно следующей фразе: «Ты можешь делать всё, что угодно если это не создаёт неудобства другим». Да хоть по улице голым бегай, если общество это одобрит, то закон, таким образом, ты не нарушил. Такого рода порядка удалось добиться за счёт общественной социальной сети, гражданке, которую звали Маранной. Каждый житель обеспечен устройством на подобие браслета-линкома, через что граждане осуществляют связь с социальной сетью. Через браслеты можно было попросить помощь прямо из дома, минуя бюрократические кабинеты, проголосовать за то или иное поведение. Так как, согласно возрасту и менталитету, человеку приятны те или другие поступки, Маранна расселяла людей согласно их желаниям. Например, будучи студентом или просто молодым человеком, вы были бы не против потусоваться со своими соседями, но перешагнув через определённый возраст, заведя семью, таким соседям уже не рад. Марана расселяла подобное к подобному. Была в такой системе и отрицательная черта. Формировались криминогенные районы. Что с этим делать было непонятно, ничего лучше кроме как усиления наблюдения за такими районами Мара не придумала. Из-за молодости города было сложно строить долгосрочные прогнозы, не хватало данных, но мы все всё ещё учились править и решали проблемы по мере их поступления. Раз в городе была преступность, то были и тюрьмы. Не долго думая, мы просто перенести систему цветных карт, что практиковали на пиратах. Неожиданно это привело к нестандартным результатам потому, что только в Маре можно было загреметь по пьяне в тюрьму, и схлопотать чуть ли не пожизненный срок потому, что система разглядела в тебе латентного маньяка-убийцу и присвоила красную карту. Для работы в тюрьме допускались только сексботы и белые карты. Сексботы выполняли роль полицейских-надзирателей. Граждане с белой картой, которые из-за своей редкости, в Маре ценились на вес золота, выполняли функцию кураторов для заключённых. Они не решали, когда заключённый покинет стены тюрьмы, но активно работая со своими подопечными, это решала социальная система. Всё это больше походило на психотерапию, да и белые карты поголовно получали социально-психологическое образование. И разумеется, были чёрные карты, люди которые плохо влияли на своё окружение, у всех у них был примерно один и тот же диагноз: жажда личной власти. Эли люди рвались заполучить власть не во благо общества, и не брезгуя любыми способами. Попадая под внимание системы, они получали чёрную карту, что было равносильно пожизненному приговору. Но после беспорядков всплыло очень много подобных личностей, с которыми было непонятно что делать.

— Ты предлагаешь всех их убить?

— Убить и показать по МАРтв. Уровень агрессии в обществе подскачет, но зато уровень порядка тоже вырастет. Аналитический корпус прогнозирует одобрительную реакцию в обществе.

Я посмотрел на документ. Легат приговорил к смерти больше полутысячи людей.

— Нет. Этого я одобрить не могу.

— На Магде смогли.

— Но но но, поговори мне ещё. Там другие обстоятельства были, поступить иначе было нельзя.

— Угу, как будто сейчас много чего поменялось? Их невозможно перевоспитать, их слишком много, чтобы содержать и выпускать на свободу их тоже нельзя.

— Всё равно, я такого одобрить не могу. Помести их всех в стазис.

— Стазис-капсулы потребляют слишком много энергии и их во всём Маре столько не будет.

— Тогда замени стазис капсулы на крио капсулы. М-м-м, нет, построй большое криохранилище с автономным питанием.

— Нерациональный расход ресурсов.

— Исполняй, и сделай это где-нибудь подальше от Маара, в какой-нибудь отдалённой колонии.

— Может в Глубине 500? Подходящее название для тюрьмы, и по цифре соответствует. Раньше было пятьсот исследователей, теперь пятьсот зеков, хе-хе.

— Думаешь, это хорошая идея?

— Всё равно поселение учёных восстанавливать собирались. Так пусть у них теперь там будет ещё и тюрьма для особо опасных преступников. Может им пригодится.

— Как им могут пригодиться замороженные преступники?

— Опыты ставить на аномалиях.

Я махнул рукой. Да хоть опыты, только бы не казни. Все нужные бумаги и приказы Легат со своим бюрократическим аппаратом составил за пару минут. Мне осталось только подписать.

И только закончил я с этим делом как в кабинет ворвался маленький комок позитива и шума.

— Пол-сама! — Визжала Ло-чан, запрыгнув на стол и бегом направляясь по нему в мою сторону.

Легат выдернул из-под моих рук драгоценные бумаги ровно за мгновение, как великий диктатор Ло-чан на них наступила. А потом бочком-бочком, по стеночке, стараясь быть незаметным, направился к выходу, пока истинная хозяйка Мара не разобралась в бумагах и не начала действовать согласно своему самодурству. А то ещё начнёт миловать всех направо и налево. Мне же ничего не оставалось, как принять на себя главный удар и прикрыть отход подчинённого.

— ОБНИМАШКИ! — Прокричала мне на ухо Ло, сбивая вместе с креслом на пол.

Мы упали, я приложился головою.

— Ох, рано я броню снял. — Простонал я, лёжа на полу, и потирая затылок. — Привет Ло-чан, ты хорошо отдохнула?

— Да, Пол-сама, вы были во всех смыслах правы. — Сказала она поудобнее усаживаясь у меня на паху, — И я по вам соскучилась!

— У-у-у-у, — простонал я, пытаясь ускользнуть от этой озабоченной малолетки, с внешностью подростка.

Но, не тут-то было, Ло-чан обвила меня руками и ногами, а система безопасности по её приказу запечатала двери.

— Не ускользнёшь, Пол-сама! — Сказала она, вися на мне словно детёныш панды, — Раздевайся, приказ диктатора. Сейчас угнетать буду, в разных позах!

В общем, мой отлёт задержался ещё на час. Пока наш мелкий диктатор тиранил своего мелкого подданного. Благо хоть Ло носила на себе кучу всякого тряпья и если с неё всё это снять, то хватило бы на одеяло с подушками. Так что расположились мы на рабочем столе с комфортом. Спустя какое-то время весь блестящий от пота я оторвался от Ло. Она недовольно заурчала словно кошка, у которой отобрали любимое лакомство, и закинула на меня ногу.

— Как вы тут с Легатом, ещё не разнесли мой город по камушкам?

— Еле порядок навели, Ло, тут такое без тебя было. Скандалы, страсти, интриги, расследования. Даже небольшой локальный бунт пришлось разгонять. Во все подробности тебя введёт мой секретарь.

— Ты имеешь в виду моего секретаря, Легата? — приподняв бровь, спросила Ло.

— Нет, Легат — это мой секретарь изначально созданный, чтобы облегчить мне контакт с машинами. А тебе я его одолжил на время.

— Нет! Найди себе другого секретаря, а Легат нужен мне здесь. Это … каприз диктатора!

Не то чтобы он мне так срочно был нужен, но тут вопрос принципа, это мой секретарь. Пускай она им пользуется, сколько хочет, но Ло должна признавать моё право. Я встал со стола и начал собирать свою одежду, куда-то пропали трусы.

— А давай у него спросил, с кем он хочет быть. — Предложила Ло, также вставая со стола и запахивая на себе внешний халатик.

Она носила на себе всегда два слоя одежды, внешний и внутренний. Второй выполнял функцию белья. Ло-чан никогда не носила трусиков и лифчика, хотя последнее для неё даже было лишним.

— Он машина, а не маленький ребёнок, у которого спросили, с кем из родителей он хочет быть.

— Боишься он выберет не тебя? — спросила Ло-чан при этом улыбаясь как лиса.

— Ладно, давай попробуем, в коне концов это будет даже интересно.

Ло разблокировала двери и вызвала Легата через линком. Он явился очень быстро, будто за дверью стоял и не успели мы ничего спросить как он молотком, зажатым в кулаке расхерачил селекторную связь, встроенную в стол.

— Что это значит?! — пискнула напуганная Ло, прячась у меня за спиной.

— А то, что не фиг трахаться на столе! Кто-то из вас господа трибуны зажал своей жопой кнопку общей связи. Весь дворец целый час слушал, чем вы тут занимались.

— Ох ё! — хором проговорили мы переглянувшись.

— Ну, подумаешь, послушали. От нас не убудет, — хмыкнула Ло. Когда спустя несколько секунд собралась с мыслями.

— Диктатор Ло, вы ещё не в курсе, но из-за последних событий в городе телевизионное здание МАРтв было разрушено. А для проведения пресс-конференций по поводу возврата святой матери Ло-чан, истинной правительницы нашего славного города, готовилась студия прямо во дворце. В связи с эти мы подготовили отдельное помещение во дворце. Пригласили репортёров и гостей, представляющих разные слои общества, которые предпочли явиться пораньше и находились тут уже пару часов.

— Вот дерьмо… — Крайне не эстетично выругалась Ло-чан.

— Это ещё не дерьмо, — продолжал пугать нас Легат, — Кто-то из репортёров подумал, что хорошая идея будет включить трансляцию всего, что они слышали на весь Мар. Так что, в течении последнего часа все жители города прилипли ушами к радио. А те, что не прилипли, узнают о том, что было от соседей сегодня же.

— Это что-ж теперь будет-то? — спросил я.

— А демоны его знают, что теперь будет. Кому-то на это вообще пофиг, обсудят вечером на кухне, посмеются и всё. А вот у мутантов и бывших мутантов начался религиозный припадок. Кто-то считает, что вы, трибун Пол, совершили богохульство и во искупление ваших грехов, вас надо немедленно публично сжечь, а кто-то наоборот радуется, что у них в городе будет наследник, а следовательно твёрдая и стабильная власть. Они ещё сами не определились. Последние требуют, чтобы вас канонизировали и причислили к лику святых. Сторонники монархической системы правления, каких оказалось не мало в нашем городе, требуют, чтобы вас и Ло-чан поженили.

— Эхе эхе, — я закашлялся, от такого поворота событий. — Я уже женат.

— Пол-сама не хочет брать на себя ответственность? — в притворном ужасе Ло попыталась прикрыть свой рот, но глаза её смеялись. Похоже вся ситуация её забавляла.

— В Маре официально разрешено многожёнство и многомужество, — совершенно серьёзно заявил Легат.

— Да кто такой закон утвердил?

— Вы восемнадцать месяцев назад.

— Не помню такого.

— А это потому, что пить надо меньше и читать документы, которые подписываете, — нравоучительно заявил Легат. И сразу предоставил краткую справку по семейному законодательству Мара.

Дело действительно обстояло так, в семье сразу же могло быть много мужей и жён, численность не ограничена. В обществе, где мужчина и женщина обладали равным достатком, правами и не имели имущества, особая надобность в супружестве отпадала. Так как невозможно было улучшить своё материальное состояние путём заключения брака. Да и культура изгоев не располагала к этому официозу.

Полигамные семьи были разрешены, чтобы снизить нагрузку на детские сады. Считалось нормой, когда в семье из двух мужчин и двух женщин кто-то один присматривал за общими детьми, это высвобождало кучу времени для всех остальных участников семьи и снижало потребность в сотрудниках, отвечающих за воспитание детей. Были большие проблемы с персоналом. Сексботов, которые уже давно забыли о своём истинном предназначении, на всё не хватало, а также была большая потребность в гражданах с белым и зелёным цветом карты. Система градоуправления Мара очень ответственно подходила к сотрудникам, которые должны были работать с людьми. Допустить к общественной деятельности людей с оранжевыми или красными картами — это всё равно, что запустить в себя вирус. Но и новообразованным семьям система спуску не давала. Супружеская измена в Маре считалась уголовным преступлением и рассматривалась в суде, где большой вес имели остальные члены семьи изменника или изменницы. Не редки были случаи, когда остальные члены семьи скрывали факт измены, чтобы «не выносить сор из избы».

— Если вы ещё не забыли, то моей первой жене шесть лет, гарем с люлями мне не нужен.

— Тогда валите отсюда, пожалуйста, господин трибун, — вежливо попросил Легат так, что даже не было понятно, оскорбил он меня или нет, — У нас тут сейчас такой скандал начнётся, а ваше присутствие будет выступать только как дестабилизирующий фактор.

Легат чуть ли не взашей выпихнул меня из кабинета, на ходу рассказывая, где сейчас в здании размещены порталы.

— Пока, Пол-сама, я буду ждать новой встречи с вами, — помахала мне ручкой в след Ло.

— Диктатор Ло-чан, я написал для вас речь, ознакомьтесь перед пресс-конференцией и внесите поправки… — Бубнил у меня за спиной Легат, переключивший всё своё внимание на Ло.

Я же сбросив с себя всё бремя ответственности за Мар, почувствовал облегчение.

— Мавр сделал своё дело, мавр может уходить, — довольно проурчал я, входя в арку портала.

На выходе из портала меня ждали мои друзья: Дита и Гера. Меня сразу затискали, зацеловали, заобжимали, немного напрягал Гера, одной рукой обнимая меня за плечи, а другой крепко сжимая мою задницу.

«А, ладно, демоны с ним, видимо соскучился вот и не удержался,» — подумал я, решив просто проигнорировать этот поступок. Вот за что Геру действительно можно любить так это за то, что он чётко знает грань за которую переходить нельзя.

— Пол, а ты что такой помятый? Тебя что там, изнасиловали? — спросила Дита.

— Ну, почти.

Встречать меня изначально собирались трое, если считать Ло, которая не утерпела и юркнула в портал самовольно. И может быть она вернулась бы вместе со мной, если бы не скандал и Легат, который сейчас почти наверняка заставляет расхлёбывать всю ту кашу, что мы успели заварить на последок. Немного обидело то, что меня не прилетела встречать Клео.

— Она на Лапуте, вместе с Наникой в дочки матери играется, — ответила мне Дита.

Дита постоянно летала туда-сюда, руководя нашим торговым флотом, доставляя с Лапуты грузы и обеспечивая безопасность.

— Так что она с Лапуты больше не выбиралась после того случая?

— Нет. Даже на погулять. Сидит на Лапуте безвылазно и очень активно работает с Наникой, как будто это её настоящая дочь.

От таких слов где-то внутри меня шевельнулась ревность. Признаться честно, на Нанику у меня были самые циничные планы. Мне нужен был её статус, что бы расширить своё влияние на Крите. Теперь я имею стабильную торговлю продовольствием, текстильное производство и массу лечебно-рекреационных клиник по всему полису Фив, и даже правоохранительные органы не имеют права вторгнуться ко мне во дворец потому, что я АРИСТОКРАТ. Все получаемые мной ресурсы я пускаю на рост Мара и его провинций. Лет через десять-пятнадцать я наберу достаточно сил и влияния чтобы смело заявить о себе и с нами вынуждены будут считаться. Но по настоящему, к Нанике отеческими чувствами я не проникся. Да, мне было её жаль, девочка больная синдромом дауна не способная дать потомство — была бы плохой партией. Да и какое будущее её ждало бы не поступи я так, как поступил. Вероятно, рано или поздно нашёлся бы успешный гражданин, переросший свою касту и желающий подняться в социальной иерархии. Но какое бы будущее ждало бы Нанику, вероятно её постоянно держали бы взаперти, чтобы она не смогла опозорить новую «семью». Мы тоже держим её взаперти, но на Лапуте, а это гигантский корабль, полный чудес, по которому можно бродить месяцами так и не ознакомившись со всеми его секретами и чудесами. И сейчас Наника полностью здорова и даже больше. Те инъекции, что я колол дали неожиданный побочный эффект в скорости работы мозга. Уже сейчас её мозг соответствовал развитию десятилетнего ребёнка, а когда она достигнет возраста десяти лет, то будет поумнее некоторых взрослых. Короткое у девочки будет детство, но пришлось чем-то пожертвовать.

— Мне надо с ней поговорить, в прошлый раз мы с ней очень плохо расстались.

— Но не прямо сейчас же? Давай отметим твоё возвращение, тут мне пришла одна посылка с Агрипины от Сэма Гэмжи, — предложил Гера.

— Да Пол, не хмурься, бука. А лучше будь мужиком и возьми себя в руки! Вы часто с ней плохо расстаётесь, не впервой. Перебесится и снова у вас всё будет хорошо, давай лучше выпьем! — весело потребовала Дита.

И вот с этого момента моя память стала давать обрывочные данные. Помню лишь, что мы выпили раз, потом другой, потом третий, о чём-то говорили, весело болтали, что-то вспоминали. Кушали вкусную еду, которую нам доставили из ближайшего ресторана. Потом нам стало жарко, мы разделись до нижнего белья. Ещё помню, что у меня на коленях сидела голенькая Дита, на которой только была прозрачная блузка и трусики. Но когда я полез к ней целоваться, она дала мне игривую пощёчину.

— Пол, меня одну на вас двоих не хватит, — авторитетно заявила она.

На тот момент мысль показалась здравой, и Гера предложил «вызвать девочек». На этом мои воспоминания оборвались.

Проснулся я с больной головой. Быстро попытался вспомнить, что было вчера, от этого получил новую порцию головной боли и обрывочные воспоминания. На это ушло несколько секунд, после чего я переключился на физические ощущения. Прежде всего я голый, лежу на боку зажатый с обеих сторон чьими-то телами. И у меня во рту что-то мягкое и упругое, странно, приятное на вкус. Несильно пожевав это что-то и повертев языком, я услышал женские стоны. Всё же решившись, я открыл глаза. Оказалось, что я лежу в постели, держа у себя во рту чью-то сиську. Причём грудь была светло-синего цвета. Посмотрев вверх, я увидел синюю голову с двумя большими кроваво-красными глазами и бледно красной радужкой. Носа у синей девушки не было, только Y образная щель, рот был вполне человеческий, маленький, с тонкими губами. Украшала голову странной девушки грива рыжих волос.

«Поздравляю Пол, вот ты и допился до синих чертей,» — сам себе ответил я на столь странную ситуацию, когда встретился с вопросительным взглядом синей девушки.

Но все моё желание узнать о том, что вчера было выветрилось, когда я почувствовал у себя между ягодиц что-то продолговатое, упругое и тёплое.

«О нет! Не может быть всё настолько плохо!»

Приближаясь к состоянию истерики, я вскочил с кровати, и тут же рухнул, споткнувшись о бутылку.

— Пол, тихо ты. Тут люди спят, и не люди тоже, — шикнул на меня проснувшийся Гера.

Я встал на ноги и увидел картину маслом. С левого края широкой постели сладко посапывала Каллисто. За каким-то демоном к ней был пристёгнут резиновый член, который меня так сильно напугал спросони. Кстати, пощупав себя за зад я не ощутил боли или ещё каких-нибудь деформаций, похоже, пронесло. Цела ещё «девичья честь». Дальше по очереди шла синяя иномирянка, к груди которой я присосался и, видимо, так и заснул. Иномерянка была вполне человекообразна: груди, бёдра, задница — всё при ней и не плохой формы, вот только вместо стоп — копыта, а вместо носа — щели, и кожа светло-голубого цвета. А ещё у неё на шее был рабский ошейник. Когда я резко выскользнул из объятий многорукой Каллисто, фиолетовая мутантка недовольно заурчала, и стала шарить руками по простыне. Синекожая иномирянка тут же заменила меня на месте подушки-обнимашки. Это удовлетворило сонную Каллисто, не просыпаясь, она обняла иномирянку руками и ногам, уткнулась ей в счёку и сладко засопела. Зрелище было странное, милое и возбуждающее одновременно. На другом краю широкой постели лежали Дита и Гера. Последний уже проснулся, жестами давал мне понять, чтобы я не шумел и шёл на кухню.

Мы находились в нашей «квартире». Когда мы переселились во дворец, мы поняли, что столько пространства нам не нужно. Тут, конечно, было всё такое большое, роскошное и красивое. Но нам всё это было не надо. Ну, зачем нам ванны с висячими садами, где одновременно могут купаться несколько сотен человек, или кухня-столовая, оснащённая жаровней на которой можно зажарить быка целиком, и где также можно разместить несколько сотен персон. Или бесконечные спальни для гарема наложников и наложниц, тут в зависимости кто раньше этим дворцом владел. Нам всё это было не нужно. Часть помещений мы переоборудовали под склады, на которых продукция долго не залёживалась, а сразу отправлялась на торговые площадки, другая часть была отдана под жилые помещения для гарнизона дворца, остальные помещения были заброшены или законсервированы. Для самих себя у нас была выстроена внутри дворца двенадцати комнатная квартира со всем необходимым, и этого пространства нам хватало с избытком. По пути на кухню мы с герой немого пограбили нашу ванную. Странно, но куда-то подевались все мужские вещи. Даже трусов нет. Ладно, я свои оставил ещё в Маре, но куда подевались вещи Геры? Хотя с ним как раз понятно, он практически бомж, кочует со съёмок на съёмки, его чтобы увидеть, нужно специально выслеживать и долго гоняться за его шатлом, на котором он бороздит пространства Крита. Гера не побрезговал, и натянул на себя банный халатик Диты, а я завернулся в широкое полотенце как в тогу, позже я признал в полотенце простынь, одни боги знают как попавшую в наши ванные комнаты.

— Что вчера было?

— Пол, ты мог быть пооригинальнее? Каждый раз после пьянки, у тебя этот вопрос.

— Потому что каждый раз не помню, что делал прошлым днём. Помню только одно — было весело.

— Угу, весело, — Гера наделал бутербродов с колбасой и зеленью, заварил чай и бухнул всё это великолепие передо мной, — Ешь.

«Всё-таки, заботливый у меня друг,» — подумал я, поедая нехитрую снедь.

— Так что вчера было-то?

— Да трахали мы с Каллистой тебя по очереди.

— Ф-ф-ф-ф-ф, — выплюнул я фонтаном чай, а потом выкашлил бутерброды, — Эхе эхе.

— Не надо рассказывать анекдоты другу, когда он пьёт чай. Дождитесь когда он начнёт есть печеньку, — философски подметил Гера, — Да уймись ты, пошутил я.

— Не смешно.

— С чьей стороны посмотреть, — хмыкнул Гера, похлопывая меня по спине. — Всё было как обычно, сначала мы выпили, а после трёхсот грамм у тебя, Пол, просыпается непреодолимая тяга к женскому полу. Мы сделали финт ушами, позвали на наш праздник жизни Лантилесов. Приехать смогла только Каллисто, с собой она прихватила свою постельную рабыню.

— Это та, синенькая? Мутантка?

— Не. Самая натуральная иномирянка. Рабыня с какой-то варварской планеты. Правда, они вместе мило смотрятся: одна синяя, другая фиолетовая.

— Другой вопрос, почему у Каллисто резиновый член?

— Мы играли в паровозик, Перикл ведь не пришёл, сцепок не хватало вот и выкрутились.

— О-о-о, ужас какой.

— Не жалуйся, ты был замыкающим. Вообще, вчера было весело, ты когда пьяненький, такой забавный. И каждый раз носишься со своей девственной жопой, хе хе, умора, — Гера протянул руку и взъерошил мне волосы, от этого простого жеста я чуть не потерял сознание.

— Потому что ты меня каждый раз пугаешь своими намёками.

— Пол, ты мне как младший брат, и я даже в фантазиях не допускаю того, чтобы причинить тебе таким образом вред.

Я смутился.

— Спасибо. Но если бы ты не пугал меня своими намёками я бы не переживал по этому поводу.

— Один раз — не пидорас, — философски заявил Гера, подняв вверх указательный палец, — И потом, если бы я тебя не подначивал, то было бы не так весело.

— Хватит меня агитировать шайтан машина. Не хочу я переступать ту грань за которую ты меня постоянно тянешь. Лучше напомни что ещё было? Я себя прилично вёл?

— Ну, если учесть то, что мы вчера в нашем небольшом семейном кругу оргию устроили, то да. Мы-то с Дитой к твоим закидонам уже привыкли. Кстати, вот, полюбуйся — Гера включил на линкоме режим просмотра фотографий, — Твоё новое творчество.

— «Император, приди, порядок наведи,» — вслух прочитал я размашистую надпись на стене в приёмном зале нашего дворца. — Хорошо, что на этот раз не на потолке. И что это значит?

— А кто тебя знает, что ты там видишь в своих наркоманских глюках, — ответила за Геру вошедшая на кухню Дита, одетая в одни мужские трусы. Кажется, Герины боксеры.

Дита сладко потянулась, словно кошка, потом подошла к нам и чмокнула меня в щёку, а Геру в губы. Интересно, раньше она относилась к нам одинаково и обоих поцеловала бы в губы.

— Любимый, поухаживай за мной, — потребовала она от Геры. Тот тут же направился к холодильнику лепить новые бутерброды.

Дита тут же заняла его место. От вида её неприкрытой груди я сбился с мысли и почувствовал, что мне срочно нужно запрокинуть ногу на ногу.

— Ты вчера то ли собирался вести изгоев и Мариан свергать власть аристократии, то ли призывал какого-то Императора и богов хаоса одновременно, чтобы они могли сразиться на твою потеху.

— Ну, и как, получилось?

— Да кто его знает, чего ты хотел и до кого пытался достучаться. Ты как Каллисту трахнул, сразу успокоился. Кстати, до Валупия ты видимо достучался потому, что измотать мутантку-демонетку в одиночку — это пока ни у кого из нас не получалось.

— Неудобно.

— Да ладно, лучше утром будет стыдно, чем вчера скучно, — утешила меня Дита.

Гера доделал угощения для Диты и переместил её к себе на колени, а сам сел на освободившееся место. Как-то раньше они не были так нежны друг с другом, или я просто не обращал на это внимания?

— Удивительно, что Перикл такое пропустил. Обычно, на такого рода веселье, он первый в очереди.

Дита и Гера переглянулись и заржали.

— Чего? — удивлённо спросил я.

— Перикл влюбился, — ответил Гера.

— Тоже мне новость, он каждый месяц в кого-нибудь влюбляется. А Гере, вообще, стихи пишет.

— Нет Пол, ты ещё не знаешь. Перикл влюбился в девушку, — сказала Дита.

— Она гермафродит, и у неё член сорок сантиметров?

— Нет.

— Она иномирянка с тентаклями?

— Нет.

— А тогда кто?

— Самая обычная девушка, илотка, тридцать лет от роду. Зовут Еленой.

— Еленой прекрасная? — спросил я.

— Симпатичная. — поправил Гера

— Вы хотите сказать, что наш Перикл извращенец до мозга костей, на котором уже проб ставить негде, влюбился в самую обычную девушку, да ещё ниже него по происхождению, из касты, которую он и за людей не считает?

— Ага, — дружно закивали Дита и Гера, осознавая, как этот бред звучит, но тем не менее являющийся истинной.

— Не верю, — хмыкнул я.

Оказалось, что пока я наводил порядок в Маре, Дита всё же устроила нашему юридическому консультанту незабываемый отдых, как бы странно это ни звучало. Похищать людей или граждан мы не стали. Во-первых, это уголовное дело потому, что я могу творить, что мне вздумается только со своими подданными простолюдинами, а во-вторых, оказалось, что незачем. Устроив опрос среди сотрудников работающих на моих текстильных и медицинских предприятиях с возрастом добровольцев от восемнадцати до пятидесяти, благо из-за медленного старения разницы особо видно не было, она отобрала трёх мужчин и пять женщин. Можно было бы и больше, добровольцев отдохнуть на халяву пару недель, нежась на пляже под солнышком и питаясь исключительно элитной едой даже с пунктом о стирании памяти и дальнейшей её восстановлением, было хоть метлой отгоняй. Был выбран небольшой тропический остров, за один день там были отстроены четыре небольших бунгало и завезены запасы элитной еды и алкоголя. Дита проследила, чтобы никаких хищников на острове не было, от ядовитых насекомых и змей остров был специально продезинфицирован химикатами. Чтобы отдыхающие не попались на зуб водоплавающим хищникам, вокруг острова натянули противорыбную сеть на расстоянии в километр от острова. В общем, там надо было постараться чтобы умереть. Немного подпортили настроение власти Далоса, которым принадлежал данный остров. Не самого высокого ранга чиновница прилетела на остров провести проверку активности на никому ранее ненужном острове, и поэтому спросила прямо: «А что это вы здесь делаете?». Дита покаялась, но в общем переговоры прошли успешно. Никакого закона в целом мы не нарушили, по сути, мы просто готовили двухнедельный отдых для аристократа, нам даже за эксплуатацию острова платить было не надо. Просто Дита должна была предупредить местную администрацию о том, что она делает. Чиновница за это мелкое правонарушение должна была выписать Дите штраф, но администрация Далоса готова была закрыть на всё происходящее глаза и даже больше, взять остров под охрану, с круглосуточном наблюдением с помощью автоматизированных дронов, если кое-кого из администрации включат в программу столь необычного отдыха. Где-то в сознании Диты в этот момент щёлкнула открывающаяся касса и посыпались золотые монеты. В принципе штраф копеечный, эти гости больше нажрут, но важен сам факт, Далос — это финансовая столица, а это значит дешёвые кредиты и влиятельные связи, а уж какой простор для финансового маневрирования открывается — я вообще молчу. Давясь слюною от жадности, Дита пообещала в кратчайшие сроки решить этот вопрос, а пока остров был закрыт для посещения частных лиц. От наблюдения Дита отказалась, остров и так был заполонён птицами-наблюдателями. Да ещё и пятёрка призраков окопалась в бункере на глубине десяти метров, так просто, на всякий случай.

А что же наш Перикл. Да ничего. Как было и запланировано, транспортный бот доставил их на остров обколотых снотворным и амнезиаками. Поначалу отдыхающие от всего шарахались и всех боялись, даже друг друга. Но постепенно освоились и стали заселять бунгало. Учитывая то, что бунгало были не такие уж и просторные, селились в них по двое-трое, можно было конечно и плотнее, но зачем. К концу первой недели стали образовываться хрупкие связи. Надо отметить, что соседей Периклу подобрали не слишком агрессивных, так как сам Перикл был далёк от идеала мужественности. Но, к всеобщему удивлению наблюдателей, а в частности Диты и Геры, Перикл повёл себя не так как ожидалось. Он не пытался затащит в постель свою соседку при первой возможности и, вообще, вёл себя все две недели очень достойно.

— Так он что, её не того? — спросил я.

— Не-а. Представляешь, он забыл, что он извращенец и развратник. Я даже с Герой поспорила, что он будет к мужчинам клеиться, а он не стал.

— Так что же они всё это время делали?

— Разговаривали, в основном. Стихийно образовавшийся лидер группы Августий предположил, что память к ним может вернуться и если выясниться, что кто-то кому-то приходится родственником или супругом, то будет очень неудобно. Поэтому небольшое общество решило соблюдать целибат, пока к ним не вернётся память, — ответил за Диту Гера.

— И он её что, совсем не тронул?

— Один раз в губы поцеловал, — сказала Дита, — Но к завершению второй недели он был уверен, что Елена приходится ему либо женой, либо девушкой.

— Интересно! А что было потом?

А потом отпуск кончился. Роботы, маскирующиеся под птиц, распылили в посёлках сонный газ, прилетевший бот забрал отдыхающих и доставил в Фивы. Перикл и пробная группа не пришли в себя до того момента, пока не вернулись в полис. Раствор, снимающий блок с памяти им вкололи ещё в полёте, чтобы лишний раз не пугать и не портить ощущение от отпуска. Когда Перикл пришёл в себя, то долгое время не мог поверить, что это был не сон, а когда поверил, то учинил скандал. Жаловался, что мы устроили ему отдых в окружении плебеев, опустив его до их уровня. Просил казнить всех свидетелей его позора.

— Казнить, конечно, мы никого не собирались, но когда спросили, желает ли он чтобы вместе со всеми была казнена и Елена, то на него как ведро холодной воды вылили, — продолжала рассказ Дита.

— Он тогда замолчал, сказал, что ничего не надо, уехал домой и три дня мы о нём ничего не слышали, — дополнял её Гера.

На этом история не закончилась. Остыв и хорошо всё обдумав, не успела закончиться неделя, а Перикл заявился снова с требованием «добавки». Он говорил, что тот отдых, который мы ему устроили — это как вырваться из всего, вырваться из всех возможный правил, привычек, навязанных ролей, традиций общества, отдых от собственной привычной жизни, отдых от статуса и положения в обществе. На две недели он мог бы стать ещё кем-то, кроме изнеженного аристократа: охотником, рыбаком или даже нищим бродягой. После отдыха он ощущал непередаваемый контраст и «прилив новизны». А ещё Перикл очень жаждал новой встречи с Еленой. Всё это напоминало мне один случай на Лапуте, когда аристократ влюбился в бывшую мутантку, только там дело чуть не закончилось трагедией, а тут — наоборот.

— Ну и что ты обо всём этом думаешь, Пол? — спрашивали меня мои друзья.

— Я думаю, что запахло новым бизнесом. Теперь туристическим. А ещё думаю, что мы сами того не ведая, нащупал очень мощный инструмент против кастовой системы.

— Это как?

— Перикл, по сути, был нумеризован и влюбился. Нумеры забывают всю прошлую жизнь, всё кроме чувств, потому, что это нечто бессознательное. Мы со всей нашей наукой не можем объяснить почему человек А влюбляется в человека Б, но при тех же обстоятельствах не влюбляется в человека В. Кто-то скажет, что это всего лишь химические процессы в мозгу, но осознание этого не поддаётся контролю. Нумеры помнят тех, кого любили даже после полной очистки памяти и операции на мозге. Есть, конечно, разные способы внушения и внедрения ложных воспоминаний о любви и недолго это будет работать. Человек просто будет отторгать навязанную ему роль. Мог ли Перикл влюбиться в Елену в обычных для них условиях? Да им по статусу даже видеться не положено. Но если они будут любить друг друга в состоянии нумера, то и в обычном состоянии они будут друг друга любить. Будут образовываться связи и тайные семьи. Они будут помнить на уровне эмоций, это не вытравить никак и ничем. Естественное желание человека — это заботиться о своей семье. Так у нас и аристократии Крита появятся общие цели, а значит, они могут стать нашими союзниками.

— С этой стороны я на это дело так не смотрела, — задумчиво сказала Дита.

— Но ведь не все захотят иметь дело с простолюдинами и илотам после того, как обретут свои воспоминания обратно, — выразил свой скепсис Гера.

— Не все, поэтому мы должны быть очень осторожны и тщательнее подбирать людей к перспективным аристократам. Это первые шаги к преодолению сегрегации в обществе Крита и до освобождения нумеров ещё очень далеко, но вода камень точит.

Мы ещё много хотели обсудить и посмеяться, уж больно уютную атмосферу создавали вокруг себя Гера и Дита, особенно когда они вместе. Но тут пришёл М 3041, он же Илиан — воин из племени «Слушающих ветер», а в данный момент мой дворецкий.

— Кириос Пол, — обратился он ко мне на местный манер, — в приёмном домике вас ожидает курьер из городского муниципалитета.

— А им что ещё надо?

— У курьера для вас письма, лично в руки. Курьер уже четвёртый день подряд приходит в это время.

— Ну, надо же. Щас, я этому курьеру задам, все охренеют, — сказал я, подвязывая сползшую простыню у себя на поясе.

— Пол, но ты не пойдёшь же так в одной простыне к людям? — возмутилась Дита, от чего у неё щёки покраснели.

— Да, а почему нет?

— Срамота же!

— Дита, мы и так держимся слишком скромно по сравнению с остальными аристократами. Слуг не наказываем, оргии прогуливаем. Нам надо отыгрывать роли новоявленных аристократов, создавать отрицательный пиар, гос. курьер прекрасно для этого подходит. Ведите себя понаглее и посамоувереннее. Так что я — АРИСТОКРАТ, — сказал я, заканчивая делать узелок у себя на поясе, — а они все быдло. Если пришли ко мне домой пускай молчат и терпят.

— То есть вести себя как Перикл и его родня.

— Лантилесы отличный пример. Надо бы ещё курьеру в лицо плюнуть для полной достоверности.

М 3041 повёл меня к «проходной дворца». Приёмный домик — это специальное здание, где все наши немногочисленные гости могли дождаться хозяев или, как в случае с Каллисто и её рабыней, получить сопровождение. Всё это было сделано для того, чтобы кто попало не бродил по нашему дворцу, и не увидел чего не надо. Тут, конечно, есть и внутренние КПП с круглосуточной охраной, но зачем вызывать лишнее подозрение. Вообще, грузы доставляются порталом с Мара и в Мар. Если нам что-либо нужно было доставить на орбиту, то грузы с начала доставлялись во дворец, потом спускались в мои секции нумеров, как аристократу мне положены были владения в городе нумеров. Я бы их перестроил под склады, но секции были неприкосновенны, так как принадлежали государству, а мне отдавались вместе с имуществом и статусом во временное пользование на срок жизни, с правом передачи потомку. Уже из секций нумеров, электрогрузовозы везли товар к планетарному лифту, а оттуда на другие склады, на Агрипину или на торговую площадку. Чтобы проворачивать эти логистические трюки незаметно, пришлось зарегистрировать собственную транспортную компанию. Конкуренции наше предприятие не боялось, так как имело эксклюзивный контракт с нами и контрактов на стороне не искало.

Чтобы пройти до приёмного домика, нужно было пересечь сад. Ну, когда-то тут был сад, растительность была выкопана и перевезена в Маар, впрочем, как и почва до основания с пирамидой была извлечена для более эффективного применения. Я давно уже тут всё перестроил под свои нужды, теперь двор был забетонирован и переделан в тайный личный космопорт. В специальных помещениях, встроенных во дворец, всегда на дежурстве стояла пара игл.

Во дворе меня ожидала сюрреалистическая картина: две костяные гончие загнали экзотанк на стену дворца и лаяли на него снизу вверх. Экзотанк тоже не отставал — он громко шипел, а когда гончие начинали карабкаться к нему вверх, выковыривал из стены камушки и кидал в них. Разбушевавшиеся машины убийства пытался угомонить сексбот в костюме слуги, но ничего у него особо не получалось.

— А что здесь происходит? — спросил я у М 3041.

— Трибун Ло-чан просила их выгуливать во дворе хотя бы раз в день, пока её не будет.

— Выгуливать технику?

В ответ на это М 3041 только развёл руками, мол, «мы люди подневольные», что господа трибуны сказали, то и делаем. Гончие наконец потеряли интерес к экзотанку и стали ходить кругом пытаясь понюхать друг у друга зад под хвостом. При этом экзотанк тоже успокоился, подогнул под себя лапки и громко заурчал, греясь на солнышке. На секунду даже стало жалко слугу, который не знал, что ему делать, догонять гончих, которые начали весело бегать по всему двору или пытаться снять со стены экзотанк.

— Пошли отсюда поскорее пока он не догадался попросить нас о помощи, — предложил я.

Мы вошли в приёмный домик. Курьером оказалась девушка лет семнадцати, в синей обтягивающей форме почтальона со специальными золотыми пуговицами, чтобы подчеркнуть её статус среди других почтальонов. На секунду я залип, курьерша была похожа на Клео, точнее, на её юную версию. Она сидела на диванчике и пила чай с печеньем. Наше стандартное угощение для всех ожидающих гостей. Я потряс головой, чтобы отлипнуть. «Так что я там собирался делать? Вести себя понаглее, и плюнуть в лицо. Ну-у-у-у, в лицом можно и не плевать, но по попке шлёпнуть обязан. Это ж государственный курьер, она обязательно распустит нужные нам слухи».

— Я Пол Атр… — договорить я не смог. Так как наступил на край простыни опоясывающую меня вокруг пояса, споткнулся и упал. Узелок при этом развязался, и я почувствовал, как простыня сползает с моих ягодиц. Курьерша не совладала со своими чувствами и засмеялась, стоит ли говорить, что чай для этого ей пришлось выплюнуть, рассеяв по комнате мелкими капельками, при этом образовалась радуга.

— Ха ха ха, ой, не могу. Каждый раз как сюда прихожу что-то происходит, хи хи хи, — угарала курьерша. — Илиан, это твой господин?

— Да, это он, — грустно вздохнул Ж 3041.

— Передай ему как очнётся, — курьерша передала Илиану конверт, сделала снимок моих ягодиц на линком и поспешила удалиться. — До свиданья, Илиан.

— Всего хорошего, Ола.

Да, не получилось у меня с наглостью и хамством, скажем прямо, получилось вообще непонятно что. Когда я вернулся на кухню мои друзья в компании Каллисто пересматривали кадры моего падения, и, не прекращая ржали. На полу, сложив ноги по-турецки, сидела синяя рабыня и ковыряла пальцами поставленные перед ней мясные блюда с овощными закусками. Похоже, гости уже проснулись.

— Промотай заново, я хочу ещё раз на это поглядеть, — попросила Каллисто.

Повтор короткого видео и новая волна веселья.

— Ха-ха, не смешно. Между прочим, я ушибся.

— Если хочешь, я могу тебя утешить прямо сейчас, — предложила Каллисто, распахивая все свои четыре руки для объятий.

— У меня нет столько здоровья, чтобы повторять вчерашнее веселье, — заявил я ей, избегая обнимашек.

— Показал, так показал, мы все охренели, — хихикала Дита.

— Получилось максимально дерзко. Показать задницу курьеру — это ещё круче, чем то, что ты собирался сделать, — комментировал увиденное Гера.

— Что хоть принёс? — спросила Дита.

— Щас, посмотрю.

Я разорвал пакет, а внутри оказался лист качественной бумаги, украшенный золотыми вензелями. В самом верху большими буквами было написано: «ПОВЕСТКА», дальше описывались условия, место и срок, где состоится дуэльная война с аристократом из дома Слоэн.

— Это повестка на войну.