Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Глава 4 Как Фигаро — то здесь, то там

5В самом начале июня, я вроде бы окончательно выздоровел и, уже было подумывал явиться пред ясны очи товарища Анисимова Фрола Изотовича. Ибо, не видел другого способа «стартовать» — как только после его мощного «пинка», под мой до сих пор тощий зад… Но до последнего, стоически выдерживал паузу: оказаться в роли просителя у власть имущих — не самый лучший способ начать любую более-менее успешную карьеру.

Есть риск навсегда остаться в «шестёрках»!

Как оказалось не зря: означенный руководящий товарищ сам ко мне заявился и, сперва побалабонив на отвлечённые темы — слегка нетерпеливо и даже несколько капризно, поинтересовался — когда же я выполню своё обещание.

Включаю ненадолго «тупого»: иногда бывает очень полезно — если не переигрывать, конечно:

— Если честно не припомню, товарищ Анисимов — когда, где и что я тебе обещал… Может, напомнишь?

Вижу — закусил губу: обидчивый мы значит. Слышал, слышал народную молву: обидчивый и вспыльчивый — застрелить на месте может, но быстро-отходчивый.

— Товарищ Свешников, ты пообещал отремонтировать мой автомобиль!

По собственному жизненному опыту знаю: если человек пристрастился к своему персональному авто то потом на «лоховозе» ездить (на трамвае или автобусе) — ему конкретно в лом. Не говоря уже про бричку с запряжённой клячей — на которой он сюда явился и сидит теперь со мной за столом, швыркая «чай» из каких-то особо духовитых трав. А значит, можно «с него верёвки вить» — если умеючи.

Главное, не борзеть через край!

— Вот, как…? — призадумываюсь, — должно быть бредил — возвратный тиф же, сам должен понимать, товарищ Анисимов.

После, опять же — небольшой театральной паузы, хлопаю себя по лбу:

— Ах, да! Вспомнил: обещал посмотреть твою «лохматину»… Ну, если обещал «посмотреть», значит — посмотрю. Кстати, а как насчёт твоего обещания написать книгу для молодых красноармейцев?

Смущается, краснеет — даже глазам своим не верю, но внутренне как-то даже рад — что я вспомнил:

— Дык, я это… Ну, как его — пишу, значится, помаленьку… Товарищ Ксенофонтова, тудыть её в качель, да через коромысло — так шибко медленно печатает, из-за своего буржуазного происхождения и классовой несознательности!

Уже доводилось мне общаться с этой дамой (дворянского кстати, происхождения), поэтому охотно ему верю: скорее всего — это не профессиональная секретарь-машинистка, а «самозванка-любительница» — объявившая себя таковой ради продовольственного пайка и покровительства властей в лихую годину. Печатает поди, двумя пальцами — как интернетовский тролль из постсоветских пэнсов, только что освоивший комп.

— Давно бы выгнал, так заменить некем! — разводит руками.

Действительно, кадровый вопрос — ну, просто бЯда для новой власти! Если человек грамотный, он как правило — «неправильного» происхождения и, на кой-какие должности не подходит. Если же кандидат происхождения правильного — значит он неграмотный и, опять же — должности не соответствует. Так что, очень часто имеет место своего рода «дублирование»: начальник — «правильный», а его зам — «грамотный».

Фролу Изотовичу крупно повезло: его замом был человек не только грамотный — но и правильный… Его правая рука — Борис Александрович Конофальский, имеет революционный стаж с тысяча восемьсот лохматого года и, в Ульяновку попал не доброй воле — а был выслан под полицейский надзор после Первой русской революции 1905−07 годов… Светила бы Сибирь однозначно — но по причине обретённого в застенках Самодержавия туберкулёза, ему выбрали местность с более щадящим климатом.

Что интересно, частенько встречаются и подобные мне, которых в зависимости от обстоятельств называют то — «примазавшимися», то — «перековавшимися». Отец Фёдор был прав: все зависит от отношения к новой власти (у многих из «бывших» — неприятие Советов, просто на лице написано) и от риторики. У меня с этим всё в порядке: я за «Государство рабочих и крестьян», не только болтал языком — но и кровь проливал на «белопольских фронтах»! Это обстоятельство, вообще ставило меня — поповича, на одну доску с большевиками.

Эх… Если бы у Серафима Свешникова — под которого я «кошу», был бы ещё дореволюционный «стаж» в РСДРП!

Прочитав представителю власти пятиминутную лекцию о крайне необходимости такого рода литературы для повышения боеготовности РККА и подбодрив сообщением, что — «сейчас в писатели лезут все, кому только не лень», я сделал вид, что глубоко призадумался.

— Я так понимаю, Фрол Изотович, ты меня приглашаешь к себе на работу шофёром?

— Ну, да! — обрадовался, — поручик то тот, такой сволотой оказался — жаль, не пристрелил вовремя, эту белогвард…

— Условия?

— Чаво? Ах, да… Да, ты не боись — не обижу: паёк и жалование — всё как положено совслужащему.

Вид у него при этом такой — ну, прям будто «златые горы» обещает! Дополнительно давит мне на совесть, укоризненно качая головой, аж блики от вспотевшей лысины — солнечными зайчиками по углам шмыганули:

— Хватит то на шее у отца сидеть, Серафим — подаяниями от несознательно-тёмных старух жить. Пора на службу Советской Власти устраиваться!

Вот, тип, а⁈ Себя и Советскую Власть, не разделяет… Глядя в глаза, с резоном отвечаю:

— А я и, не собирался «шее» у родителя долго сидеть! Мне предложение получше твоего поступило.

— «Получше моего»⁈ — захлопал очами, — это от кого, ж?

— От товарища Каца! Ему начальник «ВОПСа[1]» на полустанке нужен.

За всем этим стояло, хоть и улыбался я как можно почтительнее: «Мне, красному командиру — к тебе в шофера идти? Практически в холуи⁈ А ты берега случайно не попутал, утырок лысый?».

И, он это прекрасно понял.

Действительно, такое событие имело место быть: буквально вчера, меня посетил главный волостной мент и сделал мне это весьма заманчивое предложение — от которого я видимо не смогу отказаться. Приличный паёк, небольшое — но стабильное денежное содержание, казённое обмундирование… Льготы там, туда-сюда… Немаловажно, что положен и, вполне легальный короткоствол системы «Наган».

ВАУ!!!

Чес слово не брешу!

В эти лихие времена — когда убить могут чисто за ношенные аглицкие ботинки с нестиранными обмотками, иметь ствол — жизненно важная необходимость!

Осторожно, через приёмного отца навёл справки: работа — не бей лежащего, только писанины много. Шестнадцать бойцов под началом и ни одного более-менее грамотного! Это охранное подразделение, до сих пор существует больше по привычке и бюрократической нерасторопности: раньше на Ульяновском полустанке хотя бы склад с дровами для паровозов охраняли, а сейчас — кроме собственно станционного имущества да, полупустых складов с кой-каким барахлом местных крестьян, кустарей, да начинающих нэпманов — больше ничего нет. Достаточно один-два раза в день проверять, как охранники службу несут, да «канцелярию» вести.

Конечно, товарищу Кацу и самому можно со всем управиться — да здесь, по ходу, работает один неписанный «закон»: одна бюрократическая структура плодит другую — в надежде спихнуть на неё часть своих обязанностей.

Грех не воспользоваться!

Единственный минус — до станции довольно долго пешком топать, а личного транспорта у меня — нет и, не предвидится…

Или, «предвидится», всё же⁈

Вижу, настроение у нашего волостного «царька» падает: он конечно по должности выше Каца — но напрямую приказать тому не может. Только «договориться» как на базаре: разные ведомства — что вы хотели!

Взаимоотношения Анисимова и Каца, забегая немного вперёд скажу, напоминали взаимоотношения двух «закадычных» — но бывших друзей, которые изо всех сил стараются показать окружающим, что между ними по-прежнему — дружба, «не разлей вода».

Однако, не даю его надежде кататься не на старорежимной бричке — экспроприированной неизвестно когда и у кого, а на того же происхождения антикварном автомобиле, умереть. Я, как бы в задумчивости от вставшей передо мной дилеммы, проговариваю:

— Ещё вот надо у нас первичную ячейку Российского коммунистического союза молодёжи (РКСМ) создать…

Выжидающе заглядываю ему в глаза и… И… И,«выстрелило»!

— Так, можно ж всё это совместить, — горячо заговорил товарищ Анисимов, сильно вспотев, — числиться будешь по ведомству товарища Каца начальником охраны станции, а у меня…

Предупреждая предложение стать его персональным водителем, я сделал несколько брезгливое выражение на морде моего лица и, тот чуток промедливши — вдруг выпалил:

— Заведующим гаража!

Уже теплее! Что не говори, заведующий гаража — фигура солидная и, с простым персональным шофёром-холуём — имеющая мало общего. Мой высокопоставленный наниматель продолжает:

— Да, ты мне его только сделай — а ездить любой может. Даже я, было дело — сам пробовал!

— Согласен: «кататься» и медведя можно выучить. Вот только после таких «медведей» — ремонтировать надо!

— Дык, ремонтировать ты будешь, а ездить я и сам могу. Ну, или на шофёра кого-нибудь из наших — из тех кто побашковитей, выучишь.

Сделав вид, что польщён — тут же махнул рукой:

— А не один ли хрен? Всё равно в два места одновременно мотаться: автомобиль ремонтировать, шофёра тебе учить, да ещё и с местной молодёжью заниматься! Ведь, товарищ Крупская на Первом Всероссийский съезд союзов рабочей и крестьянской молодёжи говорила…

Бла, бла, бла…

Откровенно зеваю:

— Разорваться напополам предлагаешь, Фрол Изотович? Или, даже натрое⁈ Я тебе, товарищ Анисимов, не Фигаро вовсе — а сознательный комсомолец!

Категорически мотает головой:

— Да, что там «мотаться», — махает руками, потеряв терпение меня слушать, — съездил с утра, проверил чтоб бойцы все трезвые были, да чтоб все пломбы на месте и, назад.

— «Съездил»⁈ — с лёгкой издёвкой переспрашиваю, — ты ещё скажи — «на аэроплане слетал».

— Да зачем же «на аэроплане», — чешет лысый череп, — сперва тебе свою бричку с Федькой буду давать… Ненадолго!

— «Бричку», — фыркаю презрительно, — экая невидаль — бричка твоя.

— Я ж говорю «сперва»! А как моего «француза» сделаешь… — конкретно «зависает».

— НУ⁈

Решившись, махает обречённо:

— Чёрт с тобой — чтоб, ездить на станцию будешь брать автомобиль. Токмо, когда мне он не надобен, не чаще одного раза в день и ненадолго!

На сей раз, озадаченно «чешу репу» уж я:

— Заманчиво, заманчиво…

— Два пайка и два оклада — ты подумай, Серафим!

— Очень заманчиво, чёрт побери!

— … И, хоть весь день потом своей «молодёжью» занимайся!

Озорно подмигивает, прелюбодей лысый:

— У нас, знаешь, какие девки есть⁈ — показывает размер женских грудей, — … ВО!!!

Знаю, знаю — проходу мне не дают, ваши «девки»… Особенно, их мамаши. Правда, именно таких сисек, ни у одной не видел — кроме твоей секретарши, лживый обманщик!

Отвечаю, как можно серьёзнее:

— На себе не показывают, товарищ Анисимов!

Вскочив, как будто в сильном волнении, я заходил туда-сюда — наподобие товарища Сталина на ближней даче, в конце июня 1941 года. Остановившись, напротив Председателя волостного Совета, я задал наводящий вопрос:

— А что на это скажет товарищ Кац? Он согласится, чтоб я одновременно на двух должностях числился?

Фрол Изотович грохнул кулаком об стол, аж самовар подпрыгнул:

— Эту жид… Хм, гкхм… Товарища Каца я беру на себя!

Ух, как ему хочется заполучить персональный «членовоз» под жо…пу!

Походив ещё немного и, видя, что ещё немного и он «взорвётся» — как паровой котёл с наглухо приваренной крышкой, я наконец принял решение:

— Конечно, сразу в трёх местах успевать — это архитрудно для одного человека…

— Пых, пых, пых… — вижу, уже кобуру лапает.

— … Но не в обычае комсомольцев, бояться каких-то трудностей! Я согласен, товарищ Анисимов.

— УУУФФФ…

Облегчённо вздыхает и протирает не первой свежести платком, истекающий потом лысый череп:

— С тем «контриком» как-то легче было, чем с тобой, товарищ Свешников! Ну, поехали в «гараж» — своего «француза» тебе покажу…

— Нет! Поехали сначала всё оформим, как положено — у тебя и у Каца, а затем — к «французу».

Со времён «лихих девяностых» доподлинно знаю, что уже оказанная услуга ничего не стоит. Только головой от удивления качает:

— Какой ты… Чёрт с тобой, поехали — сперва оформим! Давай-ка ещё по чашке чая — уж больно духовитый он у вас!

Тонко намекаю:

— Жалко только «пустой» он, без сахарку.

— Да вот, кусочек рафинада есть, — достаёт из кармана что-то в тряпочке, — угощайся, товарищ Свешников!

— Что ж, раньше молчал, товарищ Анисимов? Ну, спасибо — уважил, век сахару уже не видал!

Не считая мёда, конечно — который где-то доставал для «ангела», мой названный отец.

От кускового сахара, разламываемого специальными щипчиками, летели почему-то синие искры…

Это было удивительное, ни на какое другое не похожее время!

Минимум бюрократических проволочек с одной стороны и непроходимые «эвересты» — их же, с другой. Если не знаешь неких тайных «горных троп», конечно.

Ну, до «эверестов» мы ещё дойдём…

На работу брали по одному лишь заявлению и «классовому» чутью и, увольняли по ним же. Чем, многие «гегемоны» и пользовались: устраивались на работу, получали аванс и тут же увольнялись, чтоб через час устроиться на другую работу и получить ещё один аванс…

И, никакой ответственности!

Да, безработица конечно… Но высококвалифицированных специалистов — как всегда дикая нехватка и, если ты им назовёшься — весь мир в кармане!

В личной жизни, такие же коллизии: женили и разводили в течении написания заявления в ЗАГСЕ: вечером можно было законным образом жениться, а утром после первой брачной ночи — уже развестись, чем многие «любвеобильные» — но несознательный граждане и, злоупотребляли.

По крайней мере, так рассказывали — лично сталкиваться, мне пока не доводилось.

На обе работы-службы я устроился в тот же день — вообще без проблем: заведующим «гаража» у Анисимова и, начальником станционной ВОПС — под началом начальника волостного отдела управления НКВД Каца Абрама Израилевича.

Хорошо, что предусмотрел этот момент и, заранее со стальным пером и чернильницей поупражнялся — а то был бы хорош, «гимназист»! Оформился на две должности — написав два заявления и, приготовился к получению «плюшек»…

Но, тут же выяснилось, что меня слегка «надули»!

Кроме сильно потёртого офицерского «Нагана» (то есть с самовзводом, в отличии от солдатского) — что мне под расписку выдали тут же в волостном НКВД, правда в относительно целой кобуре, всё «обмундирование» ограничилось лишь петлицами синего цвета, да жестяным значком на фуражку в виде красной звезды на фоне двух перекрещенных винтовок. А я то рассчитывал на будёновку…

Хахаха!!!

Рисунок 6. Талоны на питание.

Прикалываюсь… Нет, я рассчитывал на какие-никакие — но сапоги, ибо мотать каждый раз обмотки — меня уже конкретно достало!

В ответ на моё возмущение, товарищ Кац развёл руками и с кристально-честными глазами, выдал:

— Время для Республики очень тяжёлое, мы все так ходим — кто что достанет!

Ага, особенно ты — весь в «коже», как Змей Горыныч трёхмоторный… Но, скандала поднимать не стал — расписался в получении, повесил «Наган» на гимназический пояс, а значок приколол на такого же происхождения фуражку. Ну, а петлицы пришью дома.

Тут же получил аванс… Конечно, на знаменитые «червонцы» раскатывать губищу было бы крайне наивно: их, в этой глухомани и «на лицо» никто не видел — а кое-кто про них даже и не слышал. Выдали кучу новых совзнаков — «расчётных знаков», номиналами от 5 до 500 рублей, образца 1921 годов.

Ну, хоть не «керенками» — за что огромное спасибо!

Поддержал в руках первую полученную после попадалова зарплату: крайне низкое качество купюр — что бумаги напоминающей газетную, что самой печати… Печать только на лицевой стороне, на обратной — просто орнамент. Бог, ты мой…

Мой принтер печатал бы деньги качеством намного лучше!

Жаль, краски с собой мало прихватил.

Естественно, «двойной» аванс в карманы моего «галифе» не помещался и товарищ Анисимов, пожалев, выдал мне свой старый портфель — с которым я почувствовал себя каким-то товарищем Бываловым, из ещё не снятого «старого» фильма «Волга-Волга». Этот неизменный атрибут советского бюрократа, так при мне и остался и, служил верой-правдой ещё очень долго-долго.

Рисунок 7. 500-рублёвая образца 1921 года.

С «пайком» примерно такая же лабуда. Вместо продуктов питания на руки, мне выдали талоны на питание в местной столовой при волостном Совете. Причём, не «двойной» паёк за две должности, как я вначале предполагал — а «всего лишь» усиленный.

Узнаю родную власть, с её обещалками насчёт холявы при «коммунизме»!

Правда, чуть позже я разобрался и несколько утешился: «Усиленный» паёк — есть суть привилегированный, если говорить своими словами. Такой паёк полагался лишь самой верхушке местной волостной «элиты» — в которую кроме самого Анисимова, Каца и Конофальского — ветерана борьбы с Самодержавием, входил волостной военком, судья и ещё буквально пара человек.

То есть, меня в эту самую «верхушку» приняли!

Ещё я узнал, что товарищам Анисимову и Кацу, их «усиленный паёк» доставляют прямо на дом и решил, что чуть позже — добьюсь такой же поблажки.

Ну, что ж… Время как раз обеденное, поэтому решил тут же «отовариться» — то бишь, пообедать.

— «Война войной, — сообщил я жизнерадостно товарищу Анисимову, — а обед по расписанию»!

Тот, хотя и просто «сучил» ногами — как жеребец в предвкушении случки, показать мне своего «француза» — но с готовностью согласился с этой вечной солдатской мудростью.

Мнилось мне, что столовая для привилегированных — должна быть пуста, но она поразила своей многолюдностью. Да, блин — опять же знакомые, до какой-то «рандомной» боли, черты: там где «холява» — там всегда многолюдно!

Власть действительно, пока ещё не «забронзовела», поэтому товарищ Анисимов честно отстоял со мной очередь и кушал за общим столом — где кроме нас принимали пищу ещё с десяток «личностей» из совслужащих. Товарищ Кац же, свалил домой, предупредив — что ждёт меня после обеда у себя в кабинете, для сдачи-приёмки дел по должности начальника охраны станции.

Позже я узнал, что где-то на две трети — это такие же «совслужащие», как мордовороты из «12 стульев» — голодающие дети Поволжья… Таковы реалии времени — перманентный бардак на всех уровнях!

Впрочем, кормили достаточно сносно — каша даже пахла мясом, а в супе плавали редкие жиринки. И, довольно вкусно, надо признать!

— Кто готовит? — спрашиваю.

— Ну, прям скажи и готовить некому… — с набитым ртом прочавкал Фрол Изотович, — апосле «хозяивов», думаешь — мало ихних холуёв без дела осталось?

— Ах, да…

Видимо, какие-нибудь бывшие повара какого-нибудь буржуя, помещика или купца — теперь для народных властей вовсю стараются. Интересно, они хоть в кастрюли «товарищам» не плюют?

Обслуживала в столовой тоже — судя по «выправке», бывшая прислуга бывших «хозяев жизни».

Рисунок 8. Столовая при советском учреждении в 20-е годы.

Ещё одно разочарование за день: не знаю как в Москве и конкретно — в Кремле, а в нашей Ульяновке — «усиленность» пайка, на поверку оказалась наличием лишнего куска чёрного хлеба, половине «ржавой» селёдки, да небольшому кусочку сахара-рафинада к чуть подкрашенному чем-то коричневым «чаю».

— Да! Не разжиреешь, однако! — в конце обеда, резюмировал я, — с вашим «усиленным пайком»…

— А зачем тебе «жиреть»? — вполне резонно удивился товарищ Анисимов и не преминул пообещать новых «плюшек», — к зиме, говорят, по четверти керосину дополнительно будут выдавать — работы то у нас «бумажной»… Ой, сколько много!

— Да, — согласился я с ним, — лишний керосин в хозяйстве, не помешал бы.

По согласованию с Отцом Фёдором я начинаю сооружать потайной схрон в диаконнике для «телепорта» — для своего компа и прочих «роялей», то есть. Задачка ещё та: в маленькой комнатёнке, разместить вообще крохотную — да так, чтоб как можно незаметней было. Компьютерный стол пришлось развернуть поперёк и, переделать его — избавив от боковых ящиков.

Я к чему это?

Естественного освещения в диаконнике не было и приходилось жечь невообразимое количество жутко воняющего керосина, вызывая тяжкие вздохи своего названного отца — явно не входящего в топ самых богатых людей на этой планете.

Чтоб, больше не возвращаться к теме…

Хотя в схроне было невообразимо тесно — при работе на «клаве» локти стены задевают, а сидеть приходилось на ящиках с контрольно-измерительным инструментом — подложив под задницу сидушку от офисного «вертящегося» кресла (само кресло я уничтожил методом разборки и сожжения его пластмассовых частей в печке), но разместить удалось всё! Удалось и, сделать довольно сносную вентиляцию: так что если провести электричество — за компом можно будет работать в довольно комфортабельных условиях.

При этом, для «постороннего» глаза не было видно, что диаконник с «двойным дном» — специально обследовать, измерять снаружи и изнутри или «обстукивать» стены надо.

Быстро попаданческий роман пишется — да не так быстро дело делается: на всё про то — у меня ушло почти полгода…

После обеда, принимал дела у начальника волостного отдела управления НКВД в его же кабинете. Чтоб дело происходило без бюрократической волокиты, к которой «в последнее время» стал склонен товарищ Кац — глава местной администрации тоже изъявил желание поучаствовать в этом «процессе».

Премного, кстати, ему благодарен за это!

Сперва казалось, наши желания — побыстрее оформить моё вступление в должность, с желаниями главмента совпадают… Подвинув в моём направлении кучу бумаг в картонных папках с завязочками, тот «по-простецки» сказал:

— Расписывайся и забирай свою «канцелярию», товарищ Свешников!

— Э, нет! Сперва я её почитаю, товарищ Кац — а потом распишусь, если всё в порядке.

— Стоит ли уподобляться царским чинушам, — вопрошает с изрядной патетикой, — дрожащим над каждой закорючкой?

Товарищ Анисимов тоже что-то там в невпопад ляпнул.

— СТОИТ!!! Царский чинуша дрожал от низкопоклонства к начальству, а я — от классовой сознательности и ненависти к угнетателям трудового народа.

Эти двое переглянулись и, видимо посчитав меня — более упоротым чем сами, больше вопросов ко мне не имели и не мешали досконально изучить документацию.

Мешало, что оба дымили махрой своих самокруток просто безбожно и, болтали про всякую ерунду, отвлекая внимание. Надо сказать, «бумаготворчество» в Советской России ещё было в самом зачаточном состоянии, поэтому я разобрался в «хитросплетениях» списков, ведомостей, приказов и письменных распоряжениях достаточно быстро…

Часа вполне хватило.

Нашёл и предъявил предшественнику несколько неточностей. Товарищ Кац, полез было в бутылку — но товарищ Анисимов рявкнул на него, набычив вмиг покрасневшую шею и, тот — хотя и недовольно поглядывая на меня, их собственноручно исправил.

— А теперь поедем на саму станцию, — предлагаю, — надо проверить личный состав, табельное оружие по списку, сохранность пломб на складах, зачитать приказ о моём назначении перед строем… Всё, как положено!

Прокашлявшись и отведя глаза ненадолго куда-то в сторону, главмент сделал встречное предложение:

— Это лучше проделать с утра: сейчас там из личного состава только дежурная смена — начальник караула и четыре бойца. Утром же — утренняя поверка и развод.

Вижу, ему нужно время, чтоб прикрыть кое-какие свои «косяки»…

В принципе, чёрт с ним — мне же легче! Рамсывать с местным начальством из-за каких-нибудь их мелких прегрешений (крупные в этой глухой полусельской местности, невозможны априори), я не собираюсь — это означало бы прыгать на собственных же яйцах.

— … Пока же, я предлагаю товарищу Свешникову ознакомиться с автомобилем, — в оконцовке предложил мой, теперь уж непосредственный начальник, — ну, а вечером — «обмыть» должность!

— Сразу две, — с готовностью уточнил мой самый главный «босс» — Анисимов, — две должности обмыть надо!

По рассказам местных знаю: эти двое пьют редко, но много! Правда, надо отдать должное — головы не теряют, под заборами не валяются и в запой надолго не уходят.

— Да, я не прочь!

Предложение начальника, а тем более — сразу двух, не только закон для подчинённого, но и руководство к действию:

— Где гуляем?

— У Сапоговой в Трактире, где ж ещё⁈ К тебе — так Отец Фёдор кадилом прогонит: он у тебя хоть и мракобес — но мужик боевой, расстрельной стенки не побоялся… БУГАГАГА!!!

Не, чисто лошади — так ржать!

— А моих двух авансов хватит? — спрашиваю, без всякой надежды «спрыгнуть».

— Если не хватит — Софья Николаевна добавит, — опять ржут хором, — она к Советской Власти добрая!

Вот так и, начинается в стране коррупция… С «доброты»!

— Ну, тогда без разговоров — гуляем, — решаюсь, — сам пить не буду — врачи после контузии не велят.

— Слышали, а как же, — сочувственно притихли оба, — да! Не повезло тебе, товарищ Свешников… Сильно не повезло!

Ну, это кому как!

Местных хроноаборигенов немало удивляет, что я не пью и не курю. Это действительно, очень странно выглядит в то время — когда самогон не пили лишь разве лошади да грудные младенцы, а о вреде курения только начинали догадываться (в лучшем случае) — а о «пассивной» его разновидности и, вовсе — знать не знали! Поэтому, я уже давно распространял слухи, что вследствие контузии — после «употребления» становлюсь уж слишком, уж «буйным»… Мол и, из рядов доблестной Красной Армии, меня уволили по той же причине: выпив даже сто грамм — обычно начинаю стрелять почём зря, или рубить первого же встречного шашкой…

Так что, лучше меня не уговаривать — самим же хуже будет!

Ну, а что не курю — так лёгкие после тифа стали слабыми: разок затянулся и упал в беспамятстве…

Первым делом, я вбросил этот «фейк» местному эксперту и авторитету в этих делах — доктору Ракушкину, а тот уже разнёс весть по всей округе. Причём, с приведением всяческих научно-медицинских терминов.

Правда, один неприятный (хотя, это с какой стороны посмотреть!) нюанс: сами собой возникли и начинают ходить слухи, что и «насчёт баб» я тоже… Того… То ли, просто у меня на них «не стоит» — по причине той же контузии, то ли — и, «стоять» там уже нечему — по причине полного отсутствия этого «нежизненно важного» органа в результате осколочного ранения.

И, вот дилемма: организм то после выздоровления, просто криком кричит — требует кому-нибудь срочно «воткнуть»… Хоть бы и козе!

Да, вот беда — коз бесхозных здесь, тоже не бывает…

Все местные «барышни на выданье», как будто это чувствуют — «слетаются», прямо как Карлесоны к Малышу на варенье! А я от них шарахаюсь — как тот чёрт от ладана.

Конечно, можно заводить «несерьёзные» знакомства с местными девушками, но… Мне здесь ещё жить и жить и, у меня на эту Ульяновку далеко идущие планы. Негоже гадить там, где собрался что-то мутить.

А ещё, соображения личностного порядка: характер у меня, ещё такой… «Слабохарактерный», что ли. Не могу женщину обманув обольстить, а на утро про неё забыть — обязательно влюблюсь!

Конечно, можно сочетаться браком и законным образом удовлетворять свой «основной инстинкт». Однако, по прошлой жизни знаю — я женщинами легко управляем! Стоит мне только жениться… А, если дети «пойдут»…

ВСЁ!!!

Пропал попаданец — из-под каблука, много не «напрогрессируешь»!

Вот, если бы такую — как моя Королёва-Королева… И, что она в тот момент — в момент «переноса», ко мне в кабинет не зашла — поругать за что-нибудь?

Самый мой главный «рояль» был бы!

Да видать, уж шибко старый я тогда стал — и ругать меня не за что… Хотя… Кто его знает, как было бы — женщины, они такие непредсказуемые!

Из волостного отдела управления НКВД, направили мы с товарищем Анисимовым свои стопы в гараж. Глава местной администрации, очень предусмотрительно взял с собой ещё двух человек: первый был кем-то типа завхоза при волостном Совете, второй — кажется, начальник охраны всего «комплекса» административный зданий.

Сторож, стало быть.

Пришли… Или, «приплыли»⁈

Естественно, это было не то, что под этим гордым словом — «гараж», подразумевается в моём времени. Это был непонятного первоначального предназначения, большой просторный деревянный сарай, как бы не — на четыре легковых автомобиля вместимостью, с широкими воротами, находящийся непосредственно за зданием волостного Совета.

Не успели открыть ворота поширше, как я уже выдал первые «ценные указания»:

— Необходимо, как можно скорее сделать хорошее освещение — большое остеклённое окно на южной стороне и, к осени — отопление… Печь поставьте, или что там у вас в таких случаях.

Начальник гаража, как-никак!

Не могу же я, в такой важный исторический момент — как вступление в должность, тупо промолчать?

Завхоз, сдвинув картуз чешет затылок:

— Печь, могу пообещать только к зиме… Насколько «большое» окно?

— «Вот такое», — я показал руками.

— «Такое» будет стоить очень дорого, — с сомнением покачал головой тот.

— Без «такого», вы на одном только керосине разоритесь, — резким тоном, категорически настаиваю, — автомобиль не дитё — впотьмах, да «на ощупь» не делается!

— Товарищ Рудаев, — подключился «административный ресурс», — к следующей неделе, что б было исполнено!

— Да, где я столько стекла возьму? — всплеснул руками тот.

— Где хочешь. Хочь, из своих окон вынь — да товарищу Свешникову положь!

Ээээ… Просто писсаюсь кипятком… Да, мы с тобой сработаемся, Изотопыч. Если бы в «той жизни» — мэр нашего города вот так…

Я б, таких дел наворотил!

Уже на пороге гаража, принюхавшись:

— Вы, что? Здесь бензин… В смысле — газолин храните⁈

Завхоз Рудаев подтвердил:

— Да, вот он — в бидонах у стеночки.

Как за шиворот снега сыпанули пригоршню — они ж все трое курят… Не хватало ещё получить ожог и сдохнуть от сепсиса — от которого здесь нет антибиотиков! Я, мигом выскочил из «гаража» и отбежал шагов на шесть:

— Да, вы здесь вообще все с ума посходили — на бомбе сидите!

При слове волшебном «бомба», все трое немедленно последовали моему примеру.

— А, что такое? — не понял Анисимов.

— Пары газолина взрывоопасны — достаточно одной искры, например — от ваших цигарок или удара железяки об железяку, чтоб всё это взлетело на воздух!

Все трое, тут же дружно загасили — кто об что, чинарики, выпотрошили остатки табака в кисеты и молча уставились на меня.

— Ну, что стоим? Вынести и складировать ёмкости снаружи. В будущем же, надо сделать склад горюче-смазочных веществ где-нибудь в отдельно-стоящем здании…

Первым подорвался с места сам товарищ Анисимов, соратники за ним и, в пять минут всё пожаро-взрывоопасное было из гаража эвакуировано. Затем ещё минут десять, я жевал им об устройстве примитивнейшей АЗС и про меры пожарной безопасности, на ней.

— … Иначе, весь город когда-нибудь сожжём на хер — как царский прихвостень Кутузов, Москву!

Речь была достаточно убедительная — ибо по окончании её, «ресурс» набычил шею и рявкнул:

— Слышали? Выполнять!

Врёт, думаю, что простым солдатом на войне был! Сто пудов — фельдфебелем-шкуродёром, каким.

Фу, какое убожество, эти жестяные, мятые-перемятые бидоны из-под керосина!

Жестяные, ручной работы, «разнокалиберные» бидоны — ёмкостью, наверное, от пяти литров до пятнадцати, временно складировали неподалёку на пустыре. Позже, завхоз Рудаев обещал их вывести в одно место неподалёку –полностью соответствующее моим требованиям.

Естественно, я проверял наличие содержимого в емкостях… Из пятнадцати, лишь в четырёх плескалось что-то похожее по запаху и на ощупь на бензин. В одном бидоне было нечто похожее на моторное масло, в другом — совсем немного тавота. Так называлась древняя густая смазка — предшественница нашего солидола или литола. Эти я приказал вернуть на место.

Рисунок 9. Старый металлический бидон ручной работы. Исполььзовался для переноски и хранения керосина.

— Пустые бидоны проверить на герметичность, — видя недоумение, добавил, — заполнить водой и те, которые «бегут» отдать в ремонт. Паять то жесть у вас в городе, есть кому?

— Найдётся умелец среди кустарей-единоличников, — с готовностью ответил завхоз.

Перед тем, как снова пошли в сарай, я строго-настрого предупредил всех:

— Курить в гараже нельзя! Бензин… Газолин, ещё находится в самом автомобиле — малейшая утечка и, полыхнёт так, что мало не покажется!

— Тот «белоголовый», — пробурчал вполголоса товарищ Анисимов, — не так был строг…

Но, по голосу чувствую, ему эта моя «строгость» ужасно нравится. Характерная черта всех бывших «строевиков» — дисциплина и порядок им нравятся во всех их проявлениях.

Не преминул заработать несколько дополнительных «очков» в копилку, воспользовавшись случаем. Остановившись в дверях, назидательно подняв палец вверх, я молвил с немалым пафосом:

— Тому «белоголовому», на Советскую Власть было нас…рать. А я ей клятву верности давал и на Красном знамени присягал!

Оооо… Судя по реакции представителя этой самой «власти», я в его глазах — вырос на целую голову а то и две. Может, зря я в «попаданцы-карьеристы» не захотел идти? У меня, оказывается, здорово получается.

Наконец, добрались до «предмета вожделения» местного начальства и я буквально…

ОСТЕКЛЕНЕЛ!!!

Бог, ты мой — на чё я подписался! Даже, колёса спущены и не видно золотников! А, кузов…

Однако, не подаём вида. С чрезвычайно умным видом подняв указательный палец вверх, я важно говорю:

— Если «Википедия» не врёт, «Камасутра» — книга индийских трудящихся об правильной половой жизни, содержит 64 главы — собранные в 49 частей, объединённые в 7 разделов. Но в ней не хватает одного подраздела и, кажется — я смогу его скоро дописать…

— Чегой, это? — спросил товарищ Анисимов встревоженно.

— Я говорю: «любовь» с твоим «французом» — выходит за рамки традиционного «секса» между людьми и машинами.

Конечно, из слов моих он ничего не понял, но по интонации — почуял неладное:

—??? Ты это… Ты, тогой это… Ты сделать обещал, товарищ Свешников!

— Не надо преувеличивать, товарищ Анисимов! Я пообещал лишь «посмотреть», чем сейчас и занимаюсь!…И не надо лапать ствол — у меня теперь свой есть!

Однако, как быстро он заводится — эта его «лохматина», бы так!

Стоим, супротив друг друга, «поедаем» друг друга глазами — как ковбои перед салуном, в каком-нибудь дешёвеньком голливудском вестерне…

Наконец, председатель волостного Сельсовета и одновременно — мой вышестоящий начальник, «сдувается» как шарик с гелием на разгулявшейся во всю Ивановскую, свадьбе:

— А когда «посмотришь» — сделаешь?

Даже, как-то просяще…

Примирительным тоном, отвечаю как можно убедительнее:

— Я ещё не «посмотрел», я всего лишь глянул. Это цыган на рынке — по одному лишь взгляду в «дупло» лошади, может определить сколько она стоит! А здесь — МАШИНА!!!

— Так, что…?

— Товарищ Анисимов!

Я взял его за плечи, легонько развернул и повёл на выход:

— Будь на моём месте мой предшественник — тот «белоголовый» поручик, он бы тебе наобещал с три короба, содрал бы денег — сколько смог, да этой же ночью удрал. Я же, обещать ничего не буду: сделаю ли вообще, когда сделаю — пока не знаю. Всё, очень запущенно!

— Так, я могу…?

Что не говорите, автозависимость — сильная штука!

— Конечно! Надеяться и верить, ты вполне можешь начинать прямо сейчас. Со своей стороны, могу лишь пообещать — что приложу все усилия, честное комсомольское! Но, прыгнуть выше головы — извини…

Выведя товарища из гаража, я на прощание сказал:

— А теперь извини, Фрол Изотович — мне работать надо! Встретимся вечером в Трактире — там и, продолжим разговор. Во сколько, напомни, «сабантуй»?

— Начинаем в семь.

— Блин, часами до сих пор не обзавёлся…

Думал — свои карманные одолжит, однако не обломилось:

— Я за тобой заеду.

«Вот, жоппа!», — ругнул я его мысленно, жадина в смысле.

— Хорошо. Буду иметь в виду, — я вернулся в гараж.

Хорошо, когда тебя ценит начальство!

Итак, я остался наедине с предметом моей «половой жизни» на ближайший период жизни. Первым делом познакомимся, что это?

Так, так, так…

Это, судя по всему… Выхлопная труба присутствует, значит делаем вывод — это не электромобиль. Она снизу, а не сверху: значит, если рассуждать логически методом банальной эрудиции — это не паровоз, а автомобиль с двигателем внутреннего сгорания.

Уже легче!

У моего отца сперва был ушастый «Запорожец», затем 412-ый «Москвич» и, наконец «ВАЗ-2101». Сам он втихушку «костоправил» и не стеснялся эксплуатировать детский труд, привлекая меня «кнутом и пряником»: ремнём — то бишь и обещанием купить мопед.

Так что упомянутую выше «книгу» — я изучил сызмальства!

Батя мой был человеком слова и дела: вдоволь до этого потренировавшись на отцовском же «дырчике» — уже в 14 лет я рассекал на более продвинутой «Верховине». Затем рижская «Дельта», перед самой армией и после неё — мотоцикл «Иж-Планета», затем — «Ява»…

Оставшуюся после отца в идеальном состоянии вазовскую «Копейку» — тоже всегда шаманил сам и, лишь пересев в самом конце «лихих» 90-ых на иномарку — я стал за каждой ерундой отгонять свою машину на собственное же СТО. И вовсе не из-за какой-то там особой сложности западной техники — а из-за жутчайшего недостатка времени.

Ну, а это что такое?

Так, так, так…

Судя по остаткам надписи на решётке радиатора, «это» называлось когда-то «Brasier»… «Бразье[2]» — если по-русски. Нет, никогда не слышал и не помню такой фирмы!

Цвет… На кузове имеются «следы» ржавчины, но кажется — когда-то автомобиль был чёрного цвета. Впрочем, на ощупь железо довольно толстое — «сквозняков» нет.

Это хорошо!

Фары, естественно — побитые и, забыли поди — когда светили… Одно радует — они уже электрические, а не на керосине или не приведи Господь — на ацетилене.

Заглядываю снизу — рама лонжеронного типа. Привод задний — цепная передача, а не кардан. Ржавая цепь сильно изношена, здорово провисает и, скорее всего — имеет тенденцию спадать. А если укоротить на несколько звеньев? Если такое удастся — сколько-то там, она ещё послужит.

Рама достаточно широкая, поэтому кузов, хоть и закрытый — довольно просторный. В салоне — «остатки роскоши былой»… Сразу видно — для состоятельных людей делали, любящих ездить не так чтобы «с ветерком» — как с комфортом. Салон, достаточно богатый — но донельзя потёртый и обшарпанный, как впрочем и сам кузов.

Спереди-слева, когда-то была «запаска»… Впрочем, всё «по-человечьи» — если не считать довольно архаичного для меня вида, конечно.

Двери, хотя и расшатаны до предела — но открываются как надо… Стёкла не родные — сразу видно, без резиновых уплотнителей — дребезжат на ходу, наверное… Хм, гкхм… Стеклоподъёмников нет⁈ Не предусмотрены конструкцией, значит.

Хм… «Праворукий» почему-то «француз», оказался! А почему? Ведь, как будто, во Франции нормальные — «леворукие» производить должны?

Непонятно…

Да! Как и задний диван, переднее пассажирское и водительские сиденья явно нуждаются в замене пружин и переобивке. Руль — конкретный люфт, пол-оборота надо сделать, чтоб повернул… Так ездить нельзя!

На полу три привычные педали, слева от водителя два рычага. Подёргав их, быстро разобрался: первый отвечает за переключение передач, а второй видимо — соответствовал современному ручному тормозу.

Нажимаю педаль сцепления и, отчётливо понимаю — гидравлика здесь отсутствует, как класс! Рычаг переключения передач — четыре скорости вперёд и одна задняя. Вроде, все переключается без особых проблем, хотя чувствуется — всё разболтано донельзя.

Рисунок 10. Автомобиль «Бразье 30/60 CV», выпуска 1913 года. Естественно, к 1922 году, он должен выглядеть несколько менее притязательно.

В неким подобие бардачка нахожу мятый и весь в масляных пятнах (из-за это видать до сих пор не скурили!) рекламный буклет российского дилера фирмы «Бразье» — торгового дома «Победа», поставщика Двора Его Величества. Реклама, как всегда врёт — аж в двух местах написано: «Самый распространённый автомобиль в России — это Бразье!».

Только усмехнулся…

За задним диваном была находка посерьёзней: наполовину видать «скуренное», наполовину изъеденное мышами, руководство по устройству и эксплуатации. Сам я по-французски «нихт бельмес» — поэтому кроме некоторых относительно уцелевших рисунков и схем, оно мне бесполезно…

На стене висит какая-то одёжка — рабочий комбинезон, по ходу… Но, какой он весь замасленный и грязный! Сегодня у меня просто «знакомство», а для работы — надо будет отдать его в стирку и ремонт, не забыть.

Нашёл нечто типа коврика и, хорошенько вытряхнув его снаружи помещения, подстелил под автомобиль… Надо будет поскорее заставить завхоза выкопать смотровую яму. Залез под днище и изучаю.

Так, так, так… Никаких следов от глушителя — какая-то водопроводная труба напрямую, вот и вся выхлопуха. Обычные, «полуэллиптические» рессоры… Да! Гидравликой, здесь и не пахнет — сплошная механика. Тросики от «ручника» на задние колодки и от основного тормоза на коробку передач… Точнее — на дифференциал… Тавотницы на каждом вращающемся узле — как на 21-ой «Волге»… Сцепление оказалось достаточно совершенным — в виде фрикционного конуса с применением кожи, которую придётся заменить. От «родной» — только лохмотья остались. Хм, кхм… По идее, такое конструкция сцепления позволяет передачам включаться мягко и малошумно — а с места трогаться плавно… Хотя, как знать.

Всё ржавое, просто до безобразия!

Вылез из-под машины, догадался как открыть капот и, вот стою теперь — любуюсь! Здоровенная такая «чугуняка» — об четырёх горшках, с боковыми клапанами. Что характерно, цилиндры не отлиты единым блоком, а объединены попарно — возможно, для удобства ремонта или замены… Объём, даже боюсь себе представить, а «лошадок» поди, совсем немного — как раз под какой-нибудь «сырец» вместо нормального бензина… Заря автомобилестроения, что вы хотите!

От местных слышал: в Гражданскую, бензина почти не было и, тот поручик, заправлял «француза» то керосином — который предварительно нагревал (отчаянный храбрец, однако!), то скипидаром или вообще — конфискованным у кулаков самогоном-первачом.

«Ушатал» значит, движок — напрочь!

Так, так, так…

Аккумулятор не предусмотрен конструкцией — как и генератор, а от магнето только следы креплений остались! Ну, электростартера, здесь и не должно быть — «кривым» заводился.

Осталось лишь присвистнуть с досады: удирая тот недобитый белогвардейский поручик снял с авто всё, что снимается — так, чтоб только «виду» не испортить. Свечи, провода, трамблёр, магнето… Ничего нет — всё электрооборудование отсутствует!

От карбюратора тоже — лишь, воспоминания остались. Больше чем уверен: тот контрик «на память» — ещё и, в картер и цилиндры песку насыпал и в топливный бак насцал!

А где тот сам «кривой стартёр» — рукоятка для проворачивания коленвала с поршневой?

Обыскал-перерыл сам автомобиль, весь гараж…

Да, что там про какую-то рукоятку спрашивать!

Ни ключа гаечного, ни отвёртки или молотка — ни одного инструмента.

— ЗДОРОВО!!!

Из всего «оборудования» — сколоченный из старых железнодорожных шпал, крытый листовым железом верстак, к нему костылями прибиты какие-то самопальные тиски — с в гробину убитыми «губками». Под ним, кроме железяк непонятного мне предназначения и просто бесполезного хлама вплоть до пустых стеклянных бутылок, я обнажил что-то более-менее полезное в хозяйстве — старый «шприц», видимо не рабочий — которым тавотницы набивают. Ещё там были несколько «лысых» напильников разного профиля, да дырявое ведро с ржавыми болтами и гайками. Деревянный ворот с железной «колодезной» цепью над потолком — наверное, им снимали двигатель.

Две керосиновые лампы: одна большая с крюком для подвески под потолком и уже знакомая мне переносная «Летучая мышь» — обе «сухие», как антиалкогольный закон.

И, ВСЁ!!!

Вполне ожидаемо: ведь, будучи «в бегах» — поручику надо на что-то жить!

Глаза боятся, голова думает, а руки делают!

Когда в конце рабочего дня за мной на пролётке заехал товарищ Анисимов, чтоб отвести на вечерний «сабантуй-корпоративчик» в Трактир, на вопрос: «Ну как, посмотрел?», я вручил ему написанный на листочке бумаги план действий по восстановлению этой «лохматины», словами добавив:

— Если всё срастётся как надо, твой «француз» через месяц-полтора забегает.

— А быстрее нельзя? — интересуется вышестоящее руководство.

— Можно, — киваю на председательскую кобылу, — если в него вот эту лошадиную силу запрячь.

Та на меня печально посмотрела слезливым глазом и, вывалила из-под хвоста конское «яблоко» — в знак полного неодобрения такой стрёмной затеи.

Трактир и одновременно постоялый двор нэпманши Софьи Николаевны Сапоговой, в Ульяновки был единственным заведением подобного предназначения. Поэтому с названием долго не морочились и, так и назвали его — «ТРАКТИРЪ». Что и было написано крупными выцветшими буквами на щите над входом. На первом этаже едят и пьют — в основном местные, на втором — проживают редкие приезжие постояльцы.

Про само «мероприятие» думаю, рассказывать не стоит, да?

Один в один, какой-нибудь наш «корпоративчик» — только вместо идеологически неправильного «вискаря» рюмками, «коллеги по офису» стаканами глушат идеологически выдержанный — но мутноватый самогон от местного производителя. Короче, обычная пьянка-гулянка с мужской трепотнёй «за жизть» да «про баб»: футбол, ещё не был настоль популярен в России, рыбалка здесь — всего лишь добыча средств к сосуществованию, а охота — пока не вошла в привилегии правящего «класса»… Здесь я познакомился и скорешился со всей местной большевистской верхушкой. Говоря своими словами — на этой попойке я был принят в круг «своих».

Что, сцуко характерно и, чему я больше всего в этом времени удивлялся: рабоче-крестьян среди представителей партноменклатуры — буквально «раз, два и обчёлся»! В основном, представители так называемого «креативного класса».

«Краснопузые» не стесняясь — кругом свои, вспоминали «подвиги», но чаще — кто, как и где «обос…рался»… «Там» у меня был аналогичный случай — за одну пустяковую услугу, пришлось «накрыть поляну» «правильным пацанам».

Так, «базар» — один в один, как под копирку!

Я тоже рассказал пару «своих» историй — в основном читанные когда-то у Бабеля (но пока им ненаписанные) и, вскоре откровенно заскучал:

'Как тяжко мертвецу среди людей

Живым и страстным притворяться!

Но надо, надо в общество втираться,

Скрывая для карьеры лязг костей [3]…'

Как про меня на этой вечеринке писано!

Тут моё внимание привлекла хозяйка Трактира — нэпманша Софья Николаевна Сапогова, женщина «предбальзаковского» возраста — ещё «довоенная» вдова. Я с ней уже достаточно хорошо знаком: она несколько раз навещала меня в доме названного отца во время болезни, всегда приносила покушать что-нибудь домашненького и вкусненького, жалела — «какой худенький» и, каждый раз интересовалась — «надолго ли большевики».

Хозяйка, часто выходила в зал, проследить за работой двух «половых» — трактирных официантов. Проходя мимо, она незаметно для других пару раз задела меня роскошным бедром, обдала запахом «старорежимных» духов и, так на меня посматривала при этом!

«Мальчик» я довольно уже взрослый и изрядно тёртый жизнью — в том числе и половой и, я «приблизительно» знал — чего хочет женщина, оказывая мужчине подобные знаки внимания. Опять же, для моего биологического тела, она возможно — уже «дама в возрасте», мягко сказано, но для фактического психологического сознания — «баба в самом соку».

Роскошная женщина — мечта поэта!

«Естество» моё естественным же образом «восстало» и я страстно возжелал хозяйку «Трактира» как женщину.

«От добра, добра не ищут» — особенно, когда «на ловца и зверь бежит»!

Поэтому, в ответ на очередной её «маяк», я залихватски «по-гусарски» подмигнул и вопросительно дёрнул головой в направлении «номеров» — комнат для постояльцев на втором этаже.

Софья Николаевна характерно-кокетливым жестом поправила причёску и горделиво — «как пава» какая, прошествовала по деревянной лестнице в указанном направлении, несколько раз оглянувшись на меня — мол, не передумал ли. Свободных номеров, должно быть хватает — как я слышал, постоялый двор при «Трактир», очень редко даже наполовину был занят постояльцами. Там же жила и хозяйка заведения — после того, как её «уплотнили» в пользу трудящихся.

Подошедшая вскоре пожилая женщина, судя по источаемому запаху — кухарка, подав очередное блюдо, шепнула на ухо: «Чёрный вход со двора».

За домом, значит — соображаю.

Рассказав ещё одну историю, в этот раз нагло слямзеную у Шолохова из его «Тихого Дона» (не знаю уже написан этот шедевральный роман, или ещё нет), о том — как лихим штыковым ударом взяв панское поместье, наша рота до рыгочки объелась за приготовленным к какому-то их католическому празднику столом, я типа, вышел «отлить» и больше не вернулся.

Про мои «половые подвиги», думаю тоже — рассказывать не стоит, да? Кто шибко интересуется — в Сети полно порносайтов с пометкой «18+». Одно скажу: расстались…

Не, не так!

Еле-ели «разлиплись» друг от друга ранним-ранним утром: измочаленные просто в хлам, конечно — но донельзя довольные друг другом! Предварительно накормив на кухне «от пуза» остатками вчерашней корпоративной трапезы, Софья Николаевна так же — через «чёрный ход» проводила меня до порога, по-матерински чмокнув в лобик на прощанье и пожелав почаще у неё бывать…

[1]9 декабря 1921 года по инициативе Дзержинского принят Декрет ВЦИК и СТО РСФСР «Об охране складов, пакгаузов и кладовых, а равно сооружений на железнодорожных и водных путях сообщения», в соответствии с которым в структуре НКПС РСФСР на базе упраздняемой железнодорожной и водной милиции была создана Вооруженная Охрана Путей Сообщения, которая в том числе охраняла грузы как государственной (различных ведомств), так и частной собственности. Оборона путей сообщения и охрана отдельных сооружений, имеющих стратегическое значение, оставалась за Военным Ведомством. Охрана НКПС РСФСР стала первой ведомственной государственной вооруженной охраной с особым статусом, прообразом и предшественник знаменитого «ВОХРа».

24 мая 1922 г. постановлением ВЦИК и СНК РСФСР было введено в действие Положение о Народном Комиссариате Внутренних Дел РСФСР, которым на рабоче-крестьянскую милицию возлагались задачи по охране большинства гражданских учреждений и сооружений общегосударственного исключительного значения, концентрационных лагерей, лесов, плантаций и др.

6 февраля 1924 года было принято Постановление СНК РСФСР о создании ведомственной милиции и утверждено Положение о ведомственной милиции. Она создавалась для охраны имущества государственных предприятий и учреждений, а также частных организаций, имеющих государственное значение и охраны правопорядка в пределах территории, занимаемых этими объектами. Ведомственная милиция создавалась на договорных началах с администрацией народнохозяйственных объектов, которые она охраняла, и содержалась за их счёт.

[2] (Brasier) — марка французского автомобиля. Выпускалась в период с 1905 по 1926 годы фирмой «Жорж Ришар». Модель «Бразье 30/60 CV» (1913 г.) имела 4-цилиндровый двигатель: диаметр цилиндра и ход поршня — 120 × 150 мм, рабочий объем: 6786 см3, мощностью двигателя 60 л. с…

[3] Блок А. А.19 февраля 1912.