Глава 10 Если никак нельзя, но сильно надо

До самого вечера среды, я очень интересно и, безусловно — с большой пользой провёл время. Не считая продолжавшихся «фиаско» в поисках запчастей на «француза», конечно.

Я побывал в Губернском комитете РКСМ, «восстановил» членство в комсомоле и отчитался о создании его первичной ячейки в Ульяновке. Еле-еле выцыганил пару комсомольских значков — хотя бы для себя и Ефима Анисимова, на первое время. Первые экземпляры не имели профиля Ленина, а представляли собой стилизованное изображение красного знамени и надпись на нём — «Р. К. С. М».

Написал отчёт о проделанной в Ульяновке работы, получил взамен кипу разнообразной литературы: устав организации, брошюры с речами комсомольских лидеров, кипы газет «Юный коммунист» — центрального печатного органа РКСМ и «Красная молодёжь». Побывал на занятиях комсомольского актива — где исписал выданную мне тетрадку, отметился на нескольких митингах и даже сам как-то раз, толкнул речь:

— В условиях Новой Экономической Политики, вы должны продолжать воспитывать в себе коммунистов. Задача союза молодежи состоят в том, в том чтобы поставить свою практическую деятельность так — чтобы, учась, организуясь, сплачиваясь, борясь, эта молодежь воспитывала бы себя и всех тех — кто в ней видит вождя, чтобы воспитывала коммунистов…

Бла. бла, бла…

Мне «долго и продолжительно» аплодировали, а после митинга — все разновозрастные комсомолки, прям аж в очередь выстроились — желая облобызать меня «в дёсны». Однако, я грамотно «ушёл огородами».

Оказывается, если хорошо умеешь «молотить» языком, работу в Советской России найти — без проблем! Оценив мои способности, мне предложили участвовать в экономическо-правовой комиссии комсомола — разбирающей конфликты между администрацией предприятий и работающими там подростками… Но я ловко уклонился от такой сомнительной чести.

* * *

На самих же нижегородских предприятиях я побывал с другими целями — знакомясь с состоянием дел на них, с их оборудованием и применяемыми технологиями.

Скажу честно: всё перечисленное особо шибко не радовало!

Раздолбанные станки с ещё ременными передачами, захламлённые мусором цеха, по которым чаще бесцельно бродят — чем сознательно работают расхристанные и обленившиеся за время Военного коммунизма «гегемоны». И, зашуганные до состояния трясучки при простом к ним обращении — редкие «буржуазные спецы»…

РАЗРУХА!!!

Разруха на транспорте, на предприятиях и главное — в головах… Лишь, базирующее на частной предприимчивости крестьянина-единоличника сельское хозяйство, ещё кое-как дышит — почему не сдохли все до сих пор. На этом и строится насчёт кремлёвских вождей, проводящих политику НЭПа: что ожив от дарованной на короткое время экономической свободы — мужик выдернет из трясины и всю страну.


В отличии от сравнительно небольших нижегородских предприятий — завод «Красное Сормово», в первую очередь поражал не неизбежным бардаком (меня даже никто ни разу не спросил — за каким чёртом я вообще явился и, теперь брожу по цехам и до всех докапываюсь?), а своей громадностью и многофункциональностью — кажется, на нём делали всё! Многоразовых космических кораблей я не видел — врать не буду, а вот — речные пароходы, паровозы, мостовые краны… Какое-то промышленное оборудование, артиллерийские, бронепоезд, полевые кухни… Что-то там ещё…

Правда, всё это по большей части ремонтировалось, чем изготовлялось новое — завод, как и вся страна — лежит на боку.

Однако, меня интересовало по большей части другое: это было предприятие — где изготовляли первый в России танк, с несколько длинным и претензионным названием: «Борец за свободу товарищ Ленин». Конечно же, это всё не из простого любопытства — есть у меня кое-какие задумки на ближайшую же перспективу…


Да и, на дальнюю перспективу задумки появились!

Кроме всякого разного, хотелось ответа на мучавший ещё «там» вопрос: почему этот завод — уже имеющий опыт (хотя бы копирования французского «Рено FT-17») и мелкосерийного производства танков, позже не стал флагманом советского танкостроения? Почему он уступил эту честь ленинградскому Кировскому заводу и харьковскому Тракторному?

Ведь эти заводы, в самый неподходящий момент — летом-осенью 1941 года, пришлось эвакуировать куда-то на Восток и там — практически с нуля, практически без подготовленных довоенных кадров, создавать производство танков… А Сормовский, существуй он — без помех проработал бы на месте всю войну… Не считая немецких стратегических бомбардировок лета 1943 года, конечно.


Советской пропагандой и историками-пропагандонами «успехи» эвакуации были сильно преувеличены. Не берусь судить хоть как-то достоверно — был ли какой-то её довоенный план или нет, но обстановка на фронте стремительно ухудшалась и, эвакуация — началась и продолжалась в условиях форменного бардака. Так к примеру, из уже осажденного Ленинграда рабочих и инженеров эвакуировали самолетами (много ли народу вывезешь на «кукурузниках» да немногочисленных «Ли-2»?), а из оборудования танкового Кировского завода успели вывезти лишь самую малую часть, разбросав его по пяти непрофильным предприятиям Урала и Сибири. По существу эвакуация Кировского завода — который делал танки «КВ», была сорвана.

В Харькове, где делали танки «Т-34» и дизеля — дела обстояли как бы не хуже!

Оттуда успели эвакуировать в Нижний Тагил меньше половины инженеров и чуть больше десятой части рабочих. Остальные бесценные на войне специалисты — ушли в ополчение и не вернулись, или остались в оккупации и ремонтировали немцам их танки на самом крупном довоенном советском танковом заводе. И на прибывшем в Нижний Тагил харьковском оборудовании — пришлось работать женщинам и подросткам набранным по окрестным колхозам и, до этого — вообще никаких станков в жизни не видевших. Конечно — честь им и слава и, вечная благодарность от потомков, но…

Но, за державу обидно!


Как только страна стала жизненно нуждаться в танках, оба производящих их завода «встали на колёса» и поехали куда-то на Восток. И, не одни танковые заводы, кстати… Пехоте пришлось воевать «коктейлями Молотами» — от которым сам скорее сгоришь в окопе-могиле, чем подожжёшь супостата. Не от хорошей жизни на горьковском «ЗИМе» пришлось срочно налаживать производство «мобилизационного» лёгкого танка «Т-60», а затем — «Т-70», все достоинства которых — дешевизна и возможность использования в конструкции автомобильных агрегатов.

А произведённые в мизерных количествах на непрофильных и эвакуированных предприятиях средние и тяжёлые танки, первое время не отличались надёжностью и качеством. Трескавшаяся броня, крошащиеся шестерни коробки передач, перегревающиеся фрикционы, двигатели с моторесурсом в несколько часов… Недаром, «Т-34» — выпускающиеся в начале войны на том же судостроительном заводе «Красное Сормово», называли «сормовским уродцем[1]»!

Не обучишься как следует на таких танках «военного времени», не повоюешь достаточно долго: если даже доехал до фронта по дороге не сломавшись, чаще всего — первый же бой и, полетела домой «похоронка» чёрным вороном… Откуда появиться боевому опыту у солдат и командиров⁈

Стоит ли тогда удивляться, что даже в самых благоприятных условиях «контрнаступления под Москвой» зимой 1941−42 года — не смогли добить уже издыхающую в снегах Группу армий «Центр»? Стоит ли удивляться отступлениям и окружениям лета 1942 года?

Стоит ли тогда удивляться большим потерям в танковых войсках⁈ Даже, в битве на Курской дуге, около половины советских танков составляли лёгкие «Т-70» — с «жестяной» бронёй и вооружённые устаревшей ещё до войны «сорокопяткой»? Танкист садящийся воевать в этот «бюджетный» танк, заранее должен был считать себя мёртвым.


Конечно, «история не терпит» ничего сослагательного… А, всё же⁈

А, если бы в Нижнем Новгороде, точнее — в Горьком, до войны был бы крупный действующий танковый завод — который не надо было никуда эвакуировать? С тёплыми хорошо освещёнными цехами, с опытным, квалифицированным персоналом — живущим в собственных квартирах и домах, а не в вповалку в холодных землянках и бараках? Тем более, уже сейчас на заводе имеется цех судовых дизелей (точнее «полудизелей» — двигателей калоризаторного типа), а рядом знаменитый Волжский артиллерийский завод — на котором производились танковые пушки «Ф-34».

Все условия для возникновения крупного центра танкостроения!

Случись так, Сормовский танковый завод бы, с 22 июня — всё наращивал и наращивал производство танков, перейдя на мобилизационный режим работы и, история Великой Отечественной Войны — вполне могла бы выглядеть несколько по-иному… А то и, совсем по-другому.

Разве я не прав?

* * *

Самого производства бронетехники я не застал: серия из пятнадцати единиц уже была закончена и, на заводе я обнаружил лишь единственный — «эталонный» танк, который использовали в качестве трактора.

Зато, я опять попал на митинг!

Ситуация в промышленных центрах при развале старой военно-коммунистической системы распределения, резко ухудшилась. Окончательная либерализация (отпуск) хлебных цен произошла. Настали времена НЭПа и, в марте 1922 года — промышленные предприятия были сняты с государственного снабжения и были отпущены в вольное плавание по волнам… Нет не рыночной — нэпмановской экономики. Они получили право вести самозаготовки по свободным ценам в пределах их материальных и финансовых возможностей.

Привыкшие к «положняковой» пайке, гегемоны принялись бузить — когда осознали что хлеб свой насущный, как при капитализме, им придётся зарабатывать — «в поте лица своего».

В результате резкого зигзага партийного курса и, следовательно — утраты четких политических ориентиров и кажущегося «предательства» верхушки и, сами прежние «идеалы» оказались сомнительными. Вместо обещанного и заслуженного за нечеловеческое напряжение военных лет — «коммунистического рая», рабочие потерпели крушение идеалов и личных надежд, испытали беспросветную нищету и жутчайший голод. Доверие к большевицким вождям и вера в непогрешимость партийного руководства — сменились тяжелым сомнением в целесообразности потраченных сил и лучших лет жизни.

Про это же, мне открыто говорили в Губкоме РКСМ!

Кроме всего прочего, был отмечен небывалый с 1917 года всплеск религиозных настроений: на Пасху, церкви — были просто переполнены рабочим людом.


Короче, идеологию и политику НЭПа, рабочие умом не поняли и сердцем не приняли и, при мне приезжего из самой Москвы пропагандиста — чуть за ногу с трибуну не стащили!

Он им про то, что «промышленность за четыре разрушена и пролетариат размыт», что задача НЭПа состоит в том, чтобы «восстановить экономику через государственный и частный капитализм». В ответ же, из толпы прозвучал по-детски простой вопрос:

— Так зачем же вы, большевики — промышленность четыре года портили и пролетариат размывали?

Затем, его освистали — не дав сказать ни слова…

Да! В стране полный идеологический раздрай и, ситуация — когда «верхи не могут, а низы на всё положили».

Разруха — прежде всего в голове…

* * *

Чтоб больше не возвращаться к этой теме.

Позже, я ещё несколько раз побывал на Сормовском заводе и всё-таки познакомился с некоторыми инженерами и мастерами — занимающихся конструированием первого советского танка и незаметно провёл небольшое «частное» расследование.

Тут в чём фишка?



Рисунок 25. Мастера и инженеры завода «Красное Сормово» у танка «Борец За Свободу Тов Ленин». Крайний слева — комиссар «Центроброни» И. Гаугель, 1920 г…

Работы по копированию танка «Рено FT-17» проводила смешанная группа лучших специалистов, как с самого Сормовского завода — так и Ижорского (броня) и московского автомобильного «АМО» (двигатель) заводов. Были привлечены даже два инженера-француза — сочувствующих коммунистическому движению.

Лучшие на то время специалисты Советской России — об чём разговор? Нефедов, Крымов, Салтанов, Московкин, Спиридонов… От «АМО» — инженер Калинин и ещё четыре человека, от Ижорского завода «группа брони» под руководством технолога Артемьева.

Однако, хрен бы что у них получилось, если бы наблюдение за постройкой танков не осуществлял представитель «Центроброни» — комиссар Гаугель Иван Христианович!

При всякой «нештатной» ситуации или какой-то проблеме, он просто объявлял виновника саботажником, сажал в кутузку и держат там — пока тот не находил нужное решение. Кроме того, Гаугель «пробил» в «Центроброне» распоряжение о премировании отличившихся инженерно-технических работников повышенным денежным содержанием и дополнительными пайками.

Конечно у большинства опрошенных, мнение об этом комиссаре — с его «несуразной фигурой в кожаной куртке с неизменным маузером на боку», было исключительно отрицательным… Лишь один инженер Нефедов — разработавший общую технологию изготовления танка, прямо сказал:

— Конечно, он зачастую мешал — всюду вмешиваясь со своими завиральными идеями, а его «технические решения» — были просто умозрительно смешны. Но надо отдать должное: без Ивана Христиановича, ничего бы не получилось — мы бы погрязли в склоках со смежниками и друг с другом!

Понятно… Каждый из немногочисленных инженеров, доставшихся Советам от царского режима, мнит себя гением и на совместный труд с другими «гениями» малоспособен.


Самого комиссара я уже не застал — он куда-то уехал, а по другим сведениям — заболел.

Вот и ответ на вопрос: почему завод «Красное Сормово» не стал флагманом советского танкостроения — не появился там свой «генеральный конструктор». Который способен сплотить коллектив, воодушевить его, поставить перед ним задачу и строго требовать её выполнения. А главное: «сожрать» конкурентов, убедить «верхи» в перспективности именно своей идеи и наконец — «протолкнуть» изделие в серию.

Все без исключения дореволюционные интеллектуалы-инженеры-индивидуалы — с коими мне довелось встретиться, познакомиться и побеседовать — на эту роль не годились.

Ну, что ж…

Будем искать!

* * *

Кроме предприятий, я стал частым посетителем архивов Волжского пароходства, Московско-казанской железной дороги и её веток… Ничего сложного — пускали в них только в путь, от вида одной лишь кожаной куртки! Впрочем, «объекты» не Бог весть какие секретные — кому интересны «дела давно минувших дней» на транспорте⁈

Сперва рылся в архивной «пыли» сам. Однако, не преуспев особенно (каждое дело своих — особенных навыков требует!), я нанял за вознаграждение в размере трёхмесячного жалования двух тамошних совработников, из «бывших» архивариусов:

— Меня интересует всё о эвакуации петроградских заводов 1918 года. ВСЁ(!!!) — вплоть до маршрута движения и самое главное — о нынешнем местонахождения каждого вагона и каждой баржи с заводским оборудованием. Срок — три месяца: если сведения будут исчерпывающим и для меня полезными — можете рассчитывать на дополнительный бонус.

— Извините… — подслеповато щурятся, — на что может рассчитывать?

— На материальное вознаграждение, хотел сказать.

* * *

Одновременно, проверял сведения полученные от Барона. Это занимало достаточно немного времени — когда и как каждый из «Бразье» выезжает утром и, когда и как возвращается обратно на стоянку в гараж. Сведения оказались достоверными, но к сожалению — совершенно бесполезными…

Сперва я планировал просто поговорить с шофёрами насчёт покупки запчастей. Ведь, существует же какая-то база централизованного снабжения? Иначе, как оба «Бразье» до сих пор ещё на ходу? Однако, позже — увидев с крыши соседнего дома кладбище автотехники за забором, понял — в Советской России запчасти на автомобили добываются методом «каннибализма». Тогда, я всё больше и больше стал склоняться к «криминальному» способу решения проблемы: удастся ли договориться и приобрести нужное неизвестно (да и маловероятно, из-за редкости нужной мне модели) — зато я лишний раз «засвечусь».

Как говориться «выбирая между Сциллой и Харибдой» решил угнать «Бразье-кабриолет»: шофёр автомобиля ГубГПУ имел при себе ствол и решительный вид вдоволь повоевавшего бойца…

Да и вообще, с чекистами связываться — себе дороже!

Могут в случае моей оплошности, вместо банального «гопстопа» — «контрреволюцию» припаять, с них не заржавеет. А мне оно надо, где-нибудь на лесоповале под Архангельском — за баланду чалиться⁈


Выбору варианта угона способствовали новые сведения, полученные в среду вечером от Барона:

— Как-то не посчастливилось лично лицезреть какой рукой он «стряхивает» — но каждый полдень шофёр «Бразье-кабриолета» ездит обедать к себе домой.

— Ага… Использование государственного транспорта в личных целях! А, конкретнее?

— Ставит авто во двор, дворник следит — чтоб всякая шпана внутрь не нас…рала, за что имеет на водку — кою и потребляет в умеренных количествах, сразу же по отъезду онного.

— Эге… Так значит, дворник у нас — сильно пьющий?

— Был бы «сильно пьющим» — если бы было на что.

— Семейный?

— Кто? Дворник или шофёр? — наморщил Барон высокий лоб, — у шофёра определённо есть краля — раз так долго «обедает», а дворник — кажется один в своём подвале живёт… Да и, «мятый» он весь какой-то! Семейные — даже «сильно пьющие», такими не бывают.

Ну, что сказать? Молодец!


Вручив чем-то обеспокоенному беспризорнику обговоренную ранее сумму совзнаками, я сказал:

— Последняя наша встреча будет в понедельник вечером — тогда и сполна рассчитаюсь, как договаривались. Пока же продолжай наблюдать: возможно, ещё какие сведения сплывут.

— Слушай Поп! Дай мне на шпаллер прямо сейчас, — он перекрестился на виднеющиеся неподалёку купола, — ей-богу не обману!

Видать, у него какие-то проблемы… Ну, это его проблемы — не мои же⁈ Если каждому встречному «на шпаллер» давать…

Хлопнув себя по карманам, с обескураженным видом:

— Извини, Барон — таких денег с собой не ношу! Ты уж перетерпи как-нибудь…

Конечно же я его «кину»: информацию я получил вполне исчерпывающую — а полученные от меня деньги и такое их «целевое предназначение», боюсь — не доведут Барона до добра.

Уходя, долго ещё чувствовал спиной его взгляд волчонка — определённо, уже вкусившего тёплой человеческой крови.

* * *

До субботы, кроме всего выше перечисленного — чем продолжал заниматься, провёл кое-какую подготовку к намеченному на понедельник «мероприятию».

В субботу утром простился с семьёй Головановых, пообещав навестить их при первом же случае приезда в Нижний… Кстати, за неделю моего у них квартирования, Александр заметно «округлел». Надо будет пореже у них бывать, а то — как бы не изменить «реальную» историю в нежелательную для моих планов сторону.


До обеда с группой комсомольского актива был на субботнике в детском доме: весело, шумно, бардачно и практически — без хоть какой-то реальной пользы, как и на подобных мероприятиях в моё время. Порадовался: хоть и без излишеств и изысков, но дети в учреждении были более-менее сыты, одеты и с ними хоть как-то — да занимаются педагоги. Вспомнил Барона и его «банду» и, мне стало несколько морально дискомфортно за обман…

«Ничего! И этих когда-нибудь поймают и определят в подобное учреждение», — утешил себя, усыпляя совесть.

После субботника и последовавшего за ним обеда, добрался до снятой ранее комнаты в частном доме на окраине города и переоделся в полусельско-гражданское: нижняя рубаха-вышиванка на выпуск ремешком подпоясанная, заношенный до лоска и заплат на локтях пиджак, картуз с когда-то лакированным козырьком. Посмотрелся в зеркало: ну, дурак дурачком — как только вчера из какой-нибудь Жмеринки!

«Наган» сзади за пояс, фанерный чемодан, перевязанный верёвкой в руки и на выход.

* * *

Заранее, ещё вчера со стороны и издалека, «визуально» познакомился с объектом и субъектом. Подхожу, уже практически вечером к знакомому двору, смотрю — «субъект» сидит себе на лавочке при воротах, дымит самосадом и явно скучает по выпивке…

Проходя мимо, останавливаясь передохнуть и поставив на землю отчётливо звякнувший стеклотарой чемодан, вытираю со лба пот. Вдруг, типа, замечаю дворника и, прямо по «Остапу Бендеру» спрашиваю, внутренне прикалываясь:

— Отец! Невесты в городе есть?

Вместо ильфовского-петровского «кому и кобыла невеста», из уст нижегородского работника метлы и совка лениво прозвучало:

— «Невесты»? Руки я вижу не отсохли — «гуся потеребить» и сам смогёшь!

Осталось только причмокнуть с досады, что с классикой не обломилось и перейди сразу к существу вопроса:

— Уважаемый! Хочется закурить — аж выпить не с кем, да так — что переночевать негде! Подсобил бы кто…

Пинаю красноречиво ручную кладь: «Дзинь, дзинь!».

Тот, поглаживая бороду, заинтересованно смотрит на чемодан:

— Ну, прям и не знаю — как помочь такому горю… Как звать то тебя, мил человек?

— Грицько, я…

Насторожился:

— Хохол, что ли⁈

— Никак нет… Их бин украинец.

— Вот, как⁈ — удивился тот, — беглый петлюровец, штоль?

— Та, ни — я з Харькива…

Почесав в затылке, дворник наконец принял решение:

— Ну, заходи что ли, Гриня. Меня зовут Тихон…

Ну, хоть в чём-то с «12 стульями» срослось! Хоть с именем дворника.

В полуподвальной коморке дяди Тихона, нарисованного на холсте камина не было — зато до рези глаз фонило канализацией, кошками, остатками еды и вчерашней сивухой.

— Так я заночую у тебя? — спросил я, ставя на расшатанный стол четверть самогона.

— Да, ты хоть всю жизнь живи — лишь бы в стакане что булькало!

Меня, чуть не стошнило:

«Всю жизнь»?!. Здесь?!. Да я лучше повешусь'.


С дворником мне повезло просто сказочно!

Вылакав вечером с литр первача, он затем впал в состояние «зомби»: проснётся — насцыт мимо помойного ведра, попьёт воды и снова в анабиоз. Утром, залил стакан самогона «за воротник» на «свежие дрожжи» и всё началось по новой. Уже в обед вышел пошатываясь наружу,увидел как я двор мету в его фартуке и поинтересовался при всём честном народе:

— Ты, кто такой?

— Племяш я твой, дядька Тихон — Грицианом кличут. Авдотьи сын из Харькива, что за Евдокима замуж во втором году вышла… Сестра ещё у меня была — Фёкла, да в прошлом году от испанки померла.

— Ммм… Ааа… — промычал тот и вернулся в исходное состояние.

За воскресенье, я привёл засранный двор в идеальнейший порядок — буквально «вылизал» его, выметя сор из каждой щели и со всеми жильцами перезнакомился. Это в основном советские служащие из старых чиновников и пролетарии — вселённые «на уплотнение» в буржуйские квартиры ещё в эпоху военного коммунизма. Была среди них парочка совсем трубейных экземпляров — вроде Швондера с Шариковым, но в основном — довольно порядочные люди. Все без исключения жаловались на дворника — доставшегося им в наследство от «старого» режима. А уволить его трудовое законодательство не позволяет — Советская власть горой за таких! Это гораздо позднее уже — в конце тридцатых, Сталин закрутит гайки и, за прогулы будут давать срок.

Познакомился я мельком и с шофёром «Бразье-кабриолета» — хотя, по известным причинам, старался сильно не мельтешить у него перед «объективом».


В понедельник, «проводив» шофёра на службу, до обеда трясся как осиновый лист — заниматься угоном «тачек» мне в прежней жизни не приходилось да и, в новой — доводится в первый раз.

Тут ещё «дядька Тихон» вышел из «другого измерения», выполз из своей конуры и, также — трясясь с бодуна, как робот с перемкнувшей программой, шаркал по уже абсолютно чистому булыжнику метлой. На предложение «подлечиться», он как-то подозрительно на меня глянув, отказался:

— Сам то, что не пьёшь?

— Молод я больно, дядька Тихон! Вот, заматерею как ты — и начну пить…

— А может, ты на моё место метишь?

«Мероприятие» оказалось под угрозой!

— Скажешь тоже… Да я лучше в Волгу брошусь с Дятловых гор.

От одной только мысли, что мне придётся ещё одну ночь провести в этом бомжатнике — меня буквально трясло!


Неожиданно, когда я уже лихорадочно искал «резервные» варианты, помог сам водитель. Приехав в полдень на обед — хоть часы по нему сверяй, он скептически посмотрел на понуро шлифующего брусчатку дворника, в раздумье покачал головой и, спросил меня — подбородком кивнув на расположившуюся неподалёку стайку ребятишек:

— Посторожишь автомобиль — пока я обедаю? Чтоб те бесята не залезли и, не напакостили или спёрли что…

Чуть, не подпрыгнул от радости:

— Конечно, о чём разговор! Всегда рад по-соседски помочь.

Сунув мне мелкую купюру, он зашёл в подъезд — а обиженный Тихон, грозно подступил ко мне, замахиваясь метлой:

— Сейчас же проваливай, злыдень! И, что я тебя раньше — змеюку подколодную не раскусил⁈

Я вежливо улыбаюсь:



Рисунок 26. Автомобиль «Бразье» с открытым кузовом.

— Не кипишуй, дядька Тихон! А то эта метла — счас окажется в твоей заднице и ты будешь похож на королевского павлина.

— Чегой?

— Тогой! «Уговор — дороже денег»: Ты мне сказал: «живи, пока в стакане булькает» — так иди проверь.

В сердцах, тот бросив метлу, плюнул в сторону скрывшегося шофёра и, действительно — пошёл проверять «булькает» ли в стакане, стоящим в его коморке на столе.

С уверенностью можно сказать: «булькало» — ибо, больше я дворника не видел…

НИКОГДА!!!

Выждал с полчаса: чтоб покушав, водитель «Гор-Ком-Хозяйства» успел «взгромоздиться» на свою кралю — больше ему, так долго на обеде заниматься нечем. Конечно, сильно рисковал — ведь у неё могли оказаться «критические дни», или ещё что –плохое настроение например.


Наконец, с припадочно колотившимся об рёбра сердцем, заглянул в кабину, снял с ручника, включил зажигание, вынул из кабины «кривой стартер»… Как, вдруг… Ох, ёб… Какая неожиданная встреча!

Чуть на оппу не сев, только и смог из себя выдавить:

— ТЫ КАК ЗДЕСЬ⁈

— Прыгай за руль, Поп! — Барон, буквально выхватывает у меня из оцепеневших рук рукоятку и вставляет под капот спереди, — балабонить долго некогда.

Ничего больше не осталось, как послушать его. Крутит изо всех сил, двигатель только чихает и стреляет выхлопами, но не заводится…

«Как так, ведь он ещё не успел остыть⁈ — мысли путаются, соображаю плохо, — может, секрет какой — самодельное противоугонное устройство?».

Шарю по кабине глазами, щупаю руками панель и под панелью… Ничего!


Меж тем, ребятня неподалёку восторженно загалдела:

— Дядька новый дворник! Дядька новый дворник! Покатай нас на машине!

Вижу, из окон высовываются любопытные лица. Истошный женский крик:

— Вы, что там делаете⁈ СЕМЁН!!!

Я в панике — хочется выпрыгнуть и бежать подальше отсюда. Барон кричит:

— «Поиграй» акселератором[2], что бревном сидишь⁈

Делаю перегазовочку и, повыёжившись ещё с минуту — движок дико взревев завёлся, напустив облако вонючего дыма…

«Газолин со скипидаром?» — мелькнула несуразная мысль.


Вдруг смотрю как сквозь туман — выбегает босой водитель в неполном одеянии с расстёгнутой неприлично мотнёй и, придерживая штаны, несётся прямо на меня — глаза просто бешенные:

— СТОЙ, Ё… ТВОЮ МАТЬ!!!

«На автомате» втыкаю заднюю и по газам — Барон, забросив «кривулю» в салон, едва успел запрыгнуть на полном скаку сам. Задом вылетаю через открытые ворота на улицу, чуть не сбив проходившую лошадь — та взбесись встала на дыбы, опрокинув впряжённую телегу с каким-то шмутьём… Ржанье, возмущённые крики… Возница матерясь как сапожник, огрел ни в чём не повинного «Бразье» кнутом по капоту.

Дёрнув на себя «ручник» и одновременно «тапку» до полика — полный газ, руль до упора вправо — делаю классический полицейский разворот:

«Зря что ли в автошколе, в своё время — столько бабла впулил⁈ Думал уже — не пригодиться никогда…».

Рёв насилуемого мотора, дым от горящих покрышек, какой-то железный скрежет: машина стонет — рама кузова буквально пошла на излом.

Он уже совсем рядом — выпученные глаза, раззявленный в матерном крике рот:

— СТОЙ!!! ВЫЕ…БУ ПИ…ДОРА!!!

В ответку, с заднего сиденья раздаются восторженно-матерные вопли Барона.

«Надо же — такой молодой, а какие слова знает!», — мелькнула ещё одна несуразная мысль.

Втыкаю сразу вторую и отпускаю ручной тормоз: всё куда-то пропадает — только синее небо!

Меня буквально вжимает в сиденье — визг покрышек, дым и вонь горелой резины и отработанного топлива. Вылетаю из переулка на центральную улицу, «подрезав» панически зазвеневший трамвай… Давлю на клаксон, народ с матерками разбегается — как тараканы при виде тапка.


УФФФ… ПРОНЕСЛО!!!


«Хорошо, никого не сбил, — чуть успокаиваюсь позже, — однако, впредь подобных передряг надо избегать…».

С заднего сиденья, не прекращаются восторженно-нечленораздельные вопли моего нечаянного попутчика:

— Представь, Поп: этот дурень вцепился в борт — да штаны с него спали. Ты его так и проволок — яйцами по булыжнику, да с голой жо…пой кверху! ХАХАХА!!!

Представил такую картину и тоже не смог удержаться:

— ХАХАХА!!!

Когда успокоился, покосившись назад, подумал:

«…Или же, подряжать на подобные дела кого-нибудь помоложе да поотмороженнее».

Вслух же, невозмутимо сказал:

— Кто со мной свяжется, Барон — тот в цирке уже не смеётся.

* * *

Отъехав подальше и сбавив скорость до чуть выше пешеходной, предлагаю незваному помощнику перебраться на переднее пассажирское сиденье:

— Я жду объяснений, Барон.

Тот, как будто мы с ним по бульвару прогуливаемся после посещения кафетерия:

— Забыл предупредить — она только вдвоём заводится. Обычно, они так и делали — дворник крутил, а шофёр газовал. Как поймает момент — мотор «схватит», если прежде свечи не зальёт…

— Точно — «чайник»: холостой ход не отрегулирован или жиклёр забит… — мысли вслух, — ещё про что ты «забыл» предупредить?

Пожимает плечами, усмехнувшись наивно-торжествующим оскалом волчонка — перехитрившего матёрого волчару:

— Только без всяких обид, ладно⁈ Всё было честно, Поп: ты забыл предупредить — что собираешься угнать эту машину и, зажилить деньги за мои честные труды, я забыл предупредить — что она просто так не заводится.

— Хм, гкхм… Всё логично! А что тогда помог мне?

Опять пожимает плечами, не глядя в лицо:

— Вижу — человек хороший, почему бы ему не помочь?

Кивнув, соглашаюсь:

— Хм… И, так бывает.


Подъезжая к окраине города — где появляться в одиночку и без заряженного обреза посторонним не рекомендуется, нашёл место поукромнее и припарковался так, что со стороны не видно. Приглушил двигатель, достаю все деньги что есть и, распловинив поровну, протягиваю ему внушительную пачку. Малый безусловно их заслужил, а на что их потратит — не моё дело.

«Шпалер», так шпалер — от судьбы не уйдёшь!

— Извини, Барон, но к твоей «братве» я тебя подкинуть не могу… Сам понимаешь — после наших с тобой «подвигов», через центр мне кататься не с руки.

К удивлению, тот деньги брать не торопится.

Достав из лохмотьев пачку довольно дорогих папирос «Эсмеральда», Барон прикуривает от кустарно изготовленной зажигалки и, выпустив пару колец дыма — ловко пропустив второе через первое, говорит:

— Мне тоже к «братве» возвращаться не в жилу…

— Почему, так?

Как-то не шибко словоохотливо, тот отвечает:

— Банда жиганов[3] из Ростова приехала.

Волей-неволей, в подсознании всплыла известная в годы моей юности песня:

'Прибыла в Одессу банда из Ростова,

В банде были урки, шулера.

Банда занималась тёмными делами,

И за ней следило Губчека…'.


Надо же? Прямо, какое-то вполне осязаемое «прикосновение» истории ощутил: быть может, прямо сейчас сидит где-нибудь какой «поэт» на нарах и сочиняет эти бессмертные строки!

— Аааа, понятно… — протянул глубокомысленно, — если из Ростова — то это очень серьёзно

Понятно для чего этому юному отроку потребовался ствол! Должно быть — с места «смотрящего» над беспризорниками Барона подвинули и, по всему видать — без крутого замеса не обошлось.

Не тот тип — чтоб просто так взять и уступить!


Вдруг, заглядывает мне в глаза:

— Поп! Ты далеко на нём ехать собрался?

Сча, я тебе прямо весь расклад дам!

— Ну, скажем так: достаточно далеко — чтоб отсюда меня не было видно.

Волчье выражение глаз, на миг стало просяще-щенячьим:

— Деньги оставь себе: с ними или без них — меня в Нижнем всё одно убьют… Возьми меня с собой!

Нечто подобное уже ожидал, но всё равно делаю крайне удивлённый вид:

— Тебя⁈ «С собой»⁈ А не подскажешь — на кой мне это надо?

— Буду тебе помогать… Как сегодня.

Угораю со смеху:

— Будешь помогать мне угонять тачки⁈ Ой, не могу… Самое безопасное занятие в Советской России!

— А, что не так?

— Это была одноразовая акция, Барон!

Рассказать ему кто я? Пожалуй, пока не стоит.

Тот озадачен:

— Вообще буду тебе помогать — я многое умею… Возьми — не пожалеешь!

Вообще то, такой грамотный — шарящий в технике парнишка, вполне может пригодится в моих задумках. Таких — поди ещё поищи! Вот только сумею ли я приручить волка — что воспитала в нём жизнь?

Ох, не знаю… И хочется и колется и, внутренний голос что-то опасливо бубнит.


Однако, не будем тропиться — время, всё расставит по своим местам.

— Тебя как на самом деле звать то, Барон? Христианское имя имеется — или ты его уже забыл?

Тот, с готовностью:

— Михаил.

Слегка прищурившись, я с подозрением вопрошаю:

— А скажи мне Миша, откуда ты такой умный взялся? Что-то ты резко выделяешься среди прочих беспризорников…

Тот, усиленно морща лоб — медленно отвечает, как будто внатяг:

— Да, оттуда взялся — «откуда» и все берутся: мама меня родила.

— Понятно, что не в капусте нашли, — понимающе усмехаюсь, — но хотелось бы подробностей… Не самого «процесса» твоего рождения — его я приблизительно представляю, а почему она тебя родила — с такими выдающимися способностями.

Михаил, видно с трудом соображает, что меня так удивило в его «способностях»:

— Это ты, Поп, мало с босотой общался — средь наших каких только нет!

Действительно, без определённых способностей, беспризорнику не выжить. В их среде постоянно происходит самый жесточайший естественный отбор — выживают лишь самые «талантливые».

Подумав, киваю:

— Ладно — согласен! Давай теперь про себя.

— До революции жили мы в Петербурге. Отец мой был… — тут он запнулся и я понял что врёт, — лакеем у одного генерала. Жалования было достаточно, чтобы я учился в реальном училище, а моя младшая сестра — в гимназии.

— В «реальном» учили шофёрскому делу? — недоверчиво хмыкнул я, — скажи ещё — оккультным наукам и умению вызывать духов!

Шофёр того времени и, должен быть — почти инженером и наполовину шаманом.

— У генерала был автомобиль и шофёр-француз. От него я и научился немного…

Малый что-то скрывает — какой-то важный факт из личной биографии. Вижу — вспоминать ему смертельно не хочется… Ну, да ладно — для первого раза достаточно. Хитро прищуриваюсь:

— «Шофёр-француз»? Не Кегресс, случайно?

Смотрит на меня опешив и мотает головой:

— Нет! Адольф, шофёром самого Государя Императора был…

Вдруг, прикусил язык: действительно — откуда сыну лакея знать имя и фамилию императорского водилы⁈ Ох, не прост ты, Мишка…

Ох, как не прост!

Склонив голову, интересуюсь вкрадчиво:

— И много вас в беспризорниках — таких грамотных? «Сыновей» генеральских лакеев?

— Много не много, да считай — почти все!

Задумываюсь…

А, действительно: из каких социальных слоёв — ребёнку больше вероятности попасть в беспризорники во время Гражданской войны? Рабочие и, особенно крестьяне — обладают многочисленной, дружной роднёй. Осиротевший ребёнок из низших классов — тут же будет взят под опеку да на кошт дядями и тётями… Другое дело — бывшие имущие классы и их многочисленная прислуга. Те бы может и взяли осиротевшего ребёнка — да своих бы детей куда пристроить, перед тем как… Тут по разному бывало: кто-то в Париж сбежал, кто-то на Дон подался, а кто-то — к чекистам в подвал попал.

Так, так, так…

Есть повод хорошенько задуматься!

* * *

Увидев, что я загоняю машину в его сарай, хозяин дома — прохиндейского вида плешивый мужичок неопределённых лет, запротестовал:

— Э нет, мил человек! Насчёт автомобиля мы с тобой не договаривались…!

— Сколько?

— Добавь ещё столько же.

Потом он запротестовал, увидев Барона:

— Ты чаго беспризорника ко мне привёл? А вдруг, чё стащит? Не пущу!

— Сколько? — устало спрашиваю, — … «столько же»?

Разведя ладони:

— Ну, дык — сам знаешь!

Отсчитывая ему купюры, с нескрываемым раздражением говорю:

— За два раза по «столько же», ты ещё и нас накормишь и баньку истопишь — иначе, вообще хрен что получишь… Понятно?

— Согласен, это мы с бабой зараз, — вид дорвавшегося до холявной сметаны мартовского кота, — Пелагея! Где тебя чёрт носит…

— Чаво?


Вообще то, я не предполагал здесь заночевать. Заправиться заранее привезённым в бидонах «бакинским» бензином, забрать все вещи… Затем — беглый техосмотр, техрегламент и техобслуживание — если надо и, вперёд. Хотел до темна как можно подальше отъехать от города — а перекусить и заночевать и, где-нибудь в лесу у костра можно. Продуктов в дорогу малость прикупил — можно неделю где-нибудь в лесу куковать, пока кипишь не уляжется.

Однако, обстоятельства изменились!

И, дело не только в Мишке-Бароне: после ночлега в клоповнике у дворника, я чесался как Тарзан — побывавший нагишом в куче стекловаты. Хотя, кажись «шестилапых» не подцепил — но тело зудилось просто невмочь… Видать — чисто самовнушение.

Пока готовился ужин, да топилась «по-чёрному» вросшая подгнившими брёвнами в землю русская баня, занялся «Бразье». Напрягало меня, что он по-человечьи не заводится. К счастью на поверку, в машине оказался почти полный комплект гаечных ключей, домкрат, насос… У меня уже кое-что из выше перечисленного имеется — да запас меж ягодицами не трёт, как в народе говорится.

Шофёр «Гор-Ком-Хоза», оказался хоть и лоховатым — зато запасливым малым: кроме инструментов в багажнике обнаружилась небольшая ёмкость с моторным маслом, банка трансмиссионки, заправленный тавотом шприц и, уже знакомый мне бидон с подозрительно пахнущим бензином… Какой-то коктейль из суррогатины, видно.

В бардачке нашёл практически свежий автомобильный журнал — за февраль месяц этого года, на английском языке с красивыми, даже — цветными картинками… «Overdrive Magazine» — штатовский, значит… Конечно, очень много рекламы — как обычно у американцев, с девушками — одетыми «по последней моде» и, даже — несколько с её опережением…

Хорошо!

Бегло пролистав, бросил обратно.


Карбюратор «Бразье» вижу впервые, поэтому несмотря на примитивность конструкции — потребовалось немалое время, чтоб разобраться в его устройстве, продуть насосом жиклёры и отрегулировать холостой ход.

Выкрутив свечу и заткнув пальцем отверстие, попросил Барона покрутить коленвал рукояткой…

Радостно подмигиваю соучастнику по автоугону:

— «Кирдык»… Чему только тебя твой жабоед учил⁈ Компрессия достаточно приличная — значит, поршневые кольца ещё послужат.

— На ходу да с расстояния, действительно — француз меня мерять компрессию не научил…

— Хороший шофёр, всё это по звуку определяет.


Хотел проверить уровень масла в картере, однако щуп отсутствовал. Вместо него, отверстие было заткнуто обычной деревянной палочкой с двумя зарубками. В принципе не беда, но этот «всевдощуп» не фиксировался — а болтался туда-сюда, как…

Вытащив, озадаченно его рассматриваю:

— Хм… Вот и пойми: это много масла или мало?

— Главное что оно есть, — несколько философски сказал Барон.

Почесал в затылке и решил отложить решение этой проблемы в долгий ящик.

Шины действительно — как новые! Манометра небыло — давление в баллонах мерять, поэтому просто попинал их:

— Пойдёт!

А вот запаска, буквально — «подкачала»… Пустая она была и, при накачивании, явственно слышался шум выходящего воздуха. Инструментов и материалов для ремонта в машине не оказалось и, сам этот момент я как-то упустил — не побеспокоился заранее. Поэтому только и, осталось надеяться — что запасное колесо не потребуется и махнув рукой сказать в адрес бывшего водилы:

— «Чайник», он и есть — «чайник»! А, этот так вообще — «без ручки» оказался.


Залили в бак автомобиля своего бензина «по пробку» и переложили в багажник мои вещи — приобретённые за время пребывания в городе.

— А это тебе для чего, Поп? — несказанно удивился Барон, вертя в руках футбольный мяч.

— Команду хочу среди прихожан создать, — постным голосом отвечаю, — чтоб греховные мысли о плотском, их меньше одолевали.

Ржёт как чегедымский конь…


Чисто случайно увидел в одном из нэпманских магазинов и не смог удержаться!

Мало того, что сам достаточно истовый поклонник этой игры — так ещё такая вот мысль была: среди моих без пяти минут комсомольцев, с подачи Брата-Кондрата — стали появляться навязчивые идеи борьбы с церковным мракобесием. Обычное и широко распространённое в эти времена явление — которое я не могу открыто запретить, не потеряв авторитета комсомольского лидера.

Чтоб унять их энергию, чтоб они меньше донимали моего названного отца и его богомольных стариков да старушек (прочие в Церковь редко ходят) разными атеистическими выходками, решил кроме всего прочего занять их ещё одним полезным делом.

— В футболе шаришь, Барон?

Тот, довольно умело пару раз накинул мяч ногой:

— «Шарю»⁈ Да, так… Было дело, видел — как английские матросы в порту играют.

«Быть тебе значит, тренером у моих комсомольцев, — подумал, но вслух пока не сказал, — а капитаном будет Ефим Анисимов».


Перед баней, я на всякий случай собственной бритвой побрил Барону голову — не хватало ещё от него вшей подцепить, а с ними и тиф или ещё какую гадость. Отойдя, полюбовался делом рук своих:

— Во! Стал походить на человека…

Тот, недобро зыркнул исподлобья и, я поспешил добавить:

— … Только что сбежавшего из домзака.

Так большевики переименовали тюрьмы, которые они до пришествия во власть, обещали вообще закрыть.

Его лохмотья хотел облить бензином да сжечь, да хозяин не дал:

— Баба прожарит от мандавох да постирает — на что-нибудь, да сгодятся… Пелагея!

— Чаво?

— Где тебя чёрт носит?

— Да, задрал ты уже, хмырь плешивый…


Взамен, пока Мишка мылся, я изрядно потрепав хозяину и себе нервы, поторговавшись — прикупил ему комплект сильно ношеного, но чистого белья. Для себя же, у меня был запасная рубаха да кальсоны — в кои я и, облачился после посещения бани.

Сразу стало как-то легче — тело зудиться перестало.

Повечеряли да спать, закрывшись в отдельной комнате с Мишкой. Входную дверь я подпёр лавочкой и, улёгся подальше от окна, не раздеваясь и держа «наган» в руке…

Мало ли что, да⁈ Район — на окраине города, повторяю и, с очень сомнительной репутацией.


От нервного напряжения спал вполглаза и, чуть свет проснувшись с первыми прокукарекавшими «подъём» петухами, принялись собираться. Свою верхнюю «гражданскую» одежду, постиранную и высушенную хозяйкой, отдал Барону… Конечно, она сильно ему «на вырост» — пришлось тому рукава да штанины закатать, да выбирать особенно не из чего.

Кожаной курткой с «кубиками» в петлицах, портупеей и фуражкой со звездой, я пока «не светил» — облачился в старое, в чём приехал в Нижний. Но обулся всё же в сапоги, а несколько великоватые тому ботинки с обмотками, отдал Барону… К моему удивлению, тот довольно ловко и быстро намотал их — видать, было достаточно много практики.

«Да, кто ты такой, чёрт тебя дери⁈ Прям — сын полка, какой-то…».


В этот раз, «Бразье» завёлся с «полпинка»!

Пока двигатель прогревался, стоя как лошади, перекусили второпях краюхой чёрного хлеба с молоком и, со «вторыми петухами» выехали из города.

* * *

[1] В начале 1943 г. выпуском танков Т-34 в Советском Союзе занимались несколько заводов: Уральский танковый завод №183, Омский завод №174, Челябинский Кировский завод (ЧКЗ), Уральский завод тяжелого машиностроения (УЗТМ) и Горьковский завод №112 «Красное Сормово». Качество выпускаемой продукции было различным. Лучшими считались танки Т-34 выпуска завода № 183 — головного предприятия по Т-34, а машины завода № 112 были признаны самыми неудачными. Это объяснялось тем, что завод № 112, начавший производство Т-34 в июле 1941 г. был судостроительным предприятием. Здесь производились бронекатера и подводные лодки и все необходимое для выпуска танков (броня, двигательный участок, трансмиссионный участок, участок вооружения) вроде бы имелось, но реального опыта производства таких машин у завода не было. Тем не менее, осенью 1941 г. первый Т-34 вышел с Сормовского завода, а к концу 1941 г. выпуск танков был полностью налажен. Возможно, осознание того, что завод №112 производит продукцию «второго сорта», налагало и соответствующее отношение к нему снабженцев. Завод получал все материалы и комплектующие позднее, чем другие, а подчас еще и худшего качества, при том что суточная программа выпуска танков постоянно увеличивалась. Даже к началу 1943-го на заводе еще не было ни одного сварочного полуавтомата, литейный участок был переоборудован для крупномасштабного литья башен лишь к лету 1943 г. Имел место большой дефицит подготовленных специалистов. Поэтому в течение 1942 г. количество и качество танков Т-34, выпущенных заводом «Красное Сормово», оставляло желать лучшего.

[2] Акселератор — регулятор количества горючей смеси, поступающей в цилиндры двигателя внутреннего сгорания. Предназначен для изменения частоты вращения вала двигателя.

[3] Примерно в 20-е годы прошлого века в местах не столь отдалённых произошло внутреннее разделение преступного элемента на две формации, новую — «жиганы», и старую — «урки». В отличии от вторых, первые не соблюдали старых воровских традиций и прославились полной отмороженностью и беспринципностью. Среди жиганов было много бывших белогвардейцев-офицеров и прочих представителей образованного класса.

Загрузка...