Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Глава 29 Операция «Пассажир»

— Когда следующий трактор сделаем, Серафим? — спросил ещё в Ульяновске Клим, войдя «во вкус», — народ пишет, приезжает, интересуется…

После моего ответа, он буквально оторопел:

— «Мы»? Пожалуй, никогда. Достало меня иметь дело с «Красным Сормово», а без них мы не потянем.

— Так, что же нам делать, как быть? Народ пишет, приезжает, интересуется…

— Мы пойдём другим путём! А «народ» потерпит с годик-два — он ещё и не то и, не столько терпел, сердечный.

Ещё ранней весной, ознакомившись поближе с порядками — царившими на заводе «Красное Сормово», я отказался даже от мысли создать там сперва крупносерийное тракторное производство, а ближе к тридцатым годам — что-то типа прообраза знаменитого «Танкограда».

По нескольким причинам:

Во-первых — это государственное предприятие и, государство за ним тщательно бдит — сковывая любую частную инициативу и, с течением времени — этот процесс будет только усугубляться.

Во-вторых — рабочий класс там донельзя избалован вниманием «руководящей и направляющей». Ведь «Сормово» — первенец рабочего движения, именно там произошла первая в России забастовка.

В-третьих, вытекает из «в-первых» и «во-вторых» — пристальное внимание ВКП(б) за любым «пуком», доносившемся из этого завода.

В-четвёртых — завод имеет достаточно много гарантированных заказов, особенно связанных с волжским речным и каспийским морским судоходством. Кроме того, в связи с энергичными усилиями государства в сфере восстановления железнодорожного транспорта — имеются контракты на изготовление и ремонт подвижного состава. Лишний геморр с массовым трактором — ни заводу, ни самим заводчанам — совершенно ни к чему.

В-пятых, ещё и по чисто внутриполитическим причинам — государство не экономит на дотациях для таких вот «флагманов», типа Путиловского, Обуховского да Сормовского заводов. Так что, сормовчане — без «куска хлеба» не сидят и, не думают ежеминутно — где-бы им урвать лишний заказ, чтоб заработать лишнюю копейку на пропитание. Если бы Ксавер не познакомил меня с тем «злостным контрагентом», уверен — со мной и разговаривать никто не стал бы.

Однако, то были разовые контракты. Не могу же я выпускать таким образом — тысячи и десятки тысяч тракторов в год, как того хочу⁈

Думаю, этих пяти причин вполне достаточно, чтоб искать другое место для

Рисунок 89. «Империя» братьев Баташовых, в 1920-е годы — Приокский горный округ.

серийного производства трактора «Мужик».

И тогда я как хищный коршун-стервятник — парящий высоко в небе над облаками, обратил свой ястребиный взор на бьющегося в последней предсмертной агонии гиганта… На бывшую «империю» братьев Баташёвых — то бишь, на Приокский горный округ (окружной центр — город Выкса) — в состав которого с десяток-полтора заводов и заводиков.

Особенно привлекательным было то, что этот Округ — как бы «отдельное государство», расположившееся среди лесов, болот и, бесчисленных рек и речушек. Хотя, это промышленное образование имеет свою собственную развитую сеть узкоколейных дорог — оно не имеет даже железнодорожной связи с «внешним миром», которая поддерживается только от ледохода до ледостава, через пристани на Тёще и Оке.

В этом есть свои минусы и плюсы, конечно…

Из «плюсов» — Москва меньше свой нос совать будет, а главный из «минусов» — можно достаточно легко превратить в плюс. Стоит только проложить ж/д ветку, протяжённостью где-то чуть менее полусотни вёрст, вдоль старой грунтовки от посёлка Печи Лукояновского уезда — через Монастырь к Ульяновску и, про логистические проблемы — можно будет навсегда забыть.

Среди инфы на моём компе я обнаружил только три предприятия Округа, достойных упоминания. Информация собранная профессором Чижевским только подтвердила это.

«Верхне-Выксунский завод» — с доменным, чугунолитейным, меднолитейным цехами.

«Нижне-Выксунский завод» — с мартеновским, листопрокатным, трубопрокатным, муфтовым, вилопрокатным, мелкосортным прокатным, фасонолитейным цехами.

И наконец — «Кулебакский» завод: доменная печь, мартен, крупносортный прокатный стан.

Конечно, всё оборудование морально устарело, изношено за годы Первой Мировой и Гражданских войн…

Однако выбирать не из чего — «шо маемо, то маемо»!

Когда в 1928 году акционерный Приокский горный округ расформируют, из всех его заводов останется только два:

«Выксунский металлургический завод» (ВМЗ), который в Великую Отечественную Войну работал на оборону — выпуская корпуса артиллерийских снарядов, прокат и литьё из броневой стали и прочее.

«Кулебакский металлургический завод имени СМ. Кирова», ставший во время войны «номерным» — № 178. Это, единственное предприятие, которое кроме всего прочего, всю войну обеспечивало все танковые заводы страны очень важной деталью — катанной носовой балкой для «Т-34».

Как видно — потенциал у Округа определённо имеется и он довольно немалый!

По остальным заводикам, среди которых как известно — имеются волочильные (изготовление проволоки), гвоздильные, кровельного железа, по изготовлению кос и серпов и прочие, у меня информации на компе никакой нет. Должно быть, подобно Ульяновскому чугунолитейному — они тихо ушли в историческое небытие, в лучшем случае превратившись в Богом забытые села…

Ещё один довольно привлекательный момент.

По «разведанным» собранными и любезно предоставленным мне профессором Чижевским — в акционерном Приокском горном округе созрела историческая ситуация, которую можно охарактеризовать словами:

«Приходи и владей нами»!

С началом эпохи НЭПа и политикой жёсткой экономии по отношению к нерентабельным производствам (кроме вышеперечисленным выше) государство по сути — бросило этот промышленный район на произвол судьбы, на выживание. Примерно так же, в 90-е годы было отпущено в «свободное плаванье» большинство советских предприятий: найдёте свою «нишу» на рынке — молодцы, не найдёте — мы по вам плакать не станем.

Сидя без работы и без денег, «красные директора» — руководители предприятий, служащие и рабочие Приокского горного округа, лихорадочно ищут выход из создавшегося положения… Любого, кто достаточно убедительно его предложит — они встретят как своего спасителя, как «мессию» — посланного им свыше…

Но это, буду вовсе не я!

Ксавер, вообще молодец!

Свои «Рога копыта» — он расположил чуть ли не под самыми окнами Кремля. Слегка утрирую, конечно… Но в таком месте и так всё было с умом им устроено, что если специально не искать — вывеску «Трест Госжилпромстрой», так просто не обнаружишь.

В самой «конторе» всё как положено — телефон, секретарша-машинистка, два зама, пять начальников отделов и Управляющий трестом…

Которого, ещё никто в глаза не видел!

Ибо, он постоянно где-то «в отъезде» — то «на совещаниях» в Наркомате, то в командировках на Севере, то на отдыхе в Крыму или на Кавказе — о чём регулярно ставит в известность секретаршу по телефону.

Однако, на работу это никак не влияет: и без Управляющего — «дела идут, контора пишет». Здесь строгая деловая атмосфера — бумаги, курьеры, звонки…

Рисунок 90. В эпоху НЭПа такая настольная лампа смотрелась бы весьма футуристично!

Чем здесь занимаются?

Думаю, сами того не ведая, сотрудники фиктивной государственной организации работают в сфере обслуживания — они «отмывают деньги». Ксавер переводит деньги из государственного кармана в свой: моя идея — его практическое выполнение. Подробности «процесса», конечно, очень интересны — но я в них свой нос не сую.

По тому же «звонку» и, по предъявленной подписанной самим «Управляющим» рекомендации, мне выделили личный кабинет в конторе. С письменным столом и креслом начальника, стульях и шкафах, топчаном для отдыха…

Всё как полагается!

На столе начальника мой «роялистый» офисный набор для руководителя класса люкс «ROYAL CROCODILE» — выполненный из натуральной светло-коричневой кожи, с текстурной отделкой «под крокодила», с декоративной отстрочкой и, отделкой металлом золотого цвета. Всего десять предметов: электронные часы, 2-ярусный лоток для бумаг без смещения, блок бумаги с подставкой, нож для вскрытия конвертов, подставка с 2 шариковыми ручками, подставка для карандашей, подставка для конвертов и визитных карточек, рамка для фотографий, коврик на стол…

Кроме того, на столе красный пластмассовый телефон с золотистой серпасто-молоткастой звездой на диске-вертушке (вырезал из пряжки дембельского ремня и отполировал до блеска), аппарат селекторной связи через IP телефон, настольная светодиодная лампа под зелёным абажуром.

А вот сейф и пишущую машинку мне пришлось покупать самому, как и позаботиться — чтоб в кабинет провели «линию». Рядом с моим кабинетом совсем крошечная приёмная для секретарши — переделанная из чулана, с редкой в те времена электроплиткой, чайником, посудой и прочим… Вывески, таблички на кабинетах — всё как положено солидному советскому госучреждению.

Где-то через недельку, я уже вполне обустроился на своём «рабочем месте».

Как известно, по Советскому закону — все трудящиеся и служащие должны в выходные дни отдыхать, готовясь к новой трудовой неделе. Всем без исключения советским гражданам, также хорошо известно — что лишь органы ГПУ никогда не отдыхают, мало того — они никогда не спят. Они зорко и бдительно следят, чтоб мирный труд и отдых их соотечественников — никем не был нарушен.

Вот и этим поздним субботним вечером, в одном из московских кабинетов «не спал» темноволосый, слегка евреистого вида чекист лет сорока, в круглых очках и с небольшими усиками под носом.

Слегка на «нашего» Гитлера похож — «здесь», ещё никому практически неизвестного.

Судя по внешнему облику и новенькой «с иголочки» форме, это был довольно высокопоставленный товарищ — «с холодной головой, горячим сердцем» и, надеемся — с чистыми же руками. Наверное, он кого-то или чего-то ждал — то и дело посматривая на весьма продвинутые настольные часы и, недовольно хмурясь при этом.

За окном весело чирикали воробьи, на стекле окна назойливо жужжали мухи прилетевшие с ближайшей помойки, рядом за тонкой перегородкой — неутомимым дятлом стучала на машинке секретарша и, чекиста всё это видно, несколько раздражало… Он внимательно читал толстый печатный документ лежащий перед ним, перелистывал страницы, морщил лоб и тёр виски руками.

Иногда, чекист делал вручную поправки в тексте, выражаясь не совсем понятно:

— Долбанный «ворд»!

Не успел он произнести эту последнюю странную фразу, как раздался звонок.

— Да, слушаю… — подняв трубку, — да, это я. Здравствуйте, Николай Иванович! Вы уже в Москве?…Хорошо, будьте там — за вами сейчас приедут. Чёрный «Форд», водителя зовут Михаил.

Положив трубку, он крикнул в открытую дверь:

— Товарищ Купетман!

В дверь заходит другой — молодой обликом чекист в новенькой кожаной куртке, блестящих сапогах, фуражке со звездой и громоздкой деревянной кобурой «маузера» на портупее.

Окинув его несколько иронично-критическим взглядом, ненадолго задержав взгляд на «футляре» и, подумав: «Песка бы туда насыпал, что ли — а то болтается как надувной фаллоимитатор», старший чекист скомандовал:

— Миша! «Пассажир» в условленном месте — одна нога здесь, другая уже там… Делай!

Молодой, чётко по-уставному (хотя несколько «по старо-режимному») вскинул руку к козырьку:

— Слушаюсь, товарищ начальник Отдела!

— Ты ещё здесь⁈

Хлопнула, как от сквозняка дверь…

«Надо было ещё швейцара какого, где нанять…», — несколько запоздало подумал старший, а вслух крикнул:

— Товарищ секретарь Моргунова! Как там у нас насчёт чая к приходу посетителя?

Треск машинки тотчас прекратился:

— Сейчас поставлю, товарищ Начальник Особого технического отдела Шниперсон…

Спустя минуту она заходит — новенькая, строгая чёрная юбка, белоснежно белая блузка, галстук, русая коса:

— Я уже почти научилась печатать, Серафим.

— Ты у меня, вообще — молодец, девочка! Ещё б, не забывала соблюдать конспирацию…

— Так ведь никого нет, Давид Львович!

— А вот это и выглядит наиболее подозрительным…

Да, это были мы!

Ребятишки, правда сильно удивились предлагаемому «спектаклю», но я жёстко им ответил:

— Так надо!

И они поверили — что «так надо», даже не поинтересовавшись — кому это и для чего, это надо…

Спросите, почему чекист именно «евреистого» вида? Так у меня до сих пор — «иновремённый» акцент очень сильно заметен! Да и «словечки» иногда «не местные» проскакивают непроизвольно… И если я буду косить под представителя «титульной» нации, это может насторожить. А так — «жена Цезаря вне подозрений».

Буквально через десять минут (вокзал то, от центра Москвы почти рядом!), снова хлопнула входная дверь и голос Мишки:

— Проходите товарищ — слева крайняя дверь. Вас уже ждут.

Практически тотчас, в дверь осторожно с почтением постучали:

— Разрешите, товарищ Шниперсон?

— Входите!

Встаю и выхожу из-за стола, встречая вошедшего — среднего роста, довольно молодого человека в изрядно поношенном английском френче.

— Дыренков Николай Иванович?

— Да, это я…

Рисунок 91. Дыренков Николай Иванович (1893–1937 г. г.).

— У Вас имеется какой-нибудь документ? Извините, но надо соблюсти все необходимые формальности…

И, разведя руками:

— Сами знаете, что мы за «контора»!

Пока он с вытаращенными навыкат глазами разглядывал обстановку, сперва тщательно изучаю его удостоверение личности, даже потерев пальцем печать. Затем вернув документ владельцу, открываю сейф, достаю тоненькую папку с надписью «Личное дело № 0911» и, раскрыв на первой странице — внимательно и скрупулёзно сличаю отксеренную фотографию со стоящим передо мной «оригиналом». Удовлетворённо кивнув, захлопываю «дело» и, протягивая руку, представляюсь:

— Шниперсон Давид Львович — Начальник «Особого информационно-технического отдела при ГПУ РСФСР… Сокращённо — 'ОИТО ГПУ». Прошу присаживайтесь!

Когда он сел напротив, заглядываю ему поверх очков в глаза:

— Конечно же, Вы никогда не слышал о таком Отделе, верно?

После ошеломления от вида иновремённых ништяков на моём столе, в его глазах — жгучее любопытство!

— Верно, я…

Перебиваю:

— Чтоб продолжить наш разговор дальше и получить «предложение, от которого не сможете отказаться» — обещанное сперва в письме, а затем в нашем телефонном разговоре, Вы должны подписать вот эту бумагу…

Открываю снова «Личное дело» на последней странице и, перевернув, кладу перед собеседником:

— Ничего страшного — это подписка об неразглашении. Если Вы отказываетесь, то просто встаёте и уходите отсюда… Без всяких последствий, но пешком.

«Последствия будут в 1937 году, — думаю глядучи на него, — когда тебе лоб зелёнкой намажут, „гениальный изобретатель“!».

Товарищ ещё сомневается:

— А если я соглашусь? Можно хотя бы намёком узнать — в чём будет состоять это самое ваше «предложение»?

— Вы будете участвовать в одном из проектов по повышению боеготовности и обороноспособности Красной Армии… — слегка улыбаясь, шиплю змеёй очковой, — или, Вы против их повышения?

В его глазах паника:

— Кто, я⁈ Конечно — нет… То, есть — за! За повышение, стало быть…

— Тогда внимательно читайте, Николай Иванович и, если Вы «за» — ставьте снизу дату и расписывайтесь.

Тот, довольно бегло пробежав глазами страницу, затем взяв со стола ручку — ставит на документе сегодняшнюю дату и закорючку. Внимательно изучив подпись, встаю и протягиваю руку:

— Поздравлю, товарищ Дыренков! Теперь Вы — сотрудник нашего Отдела. Ещё раз поздравляю!

— Спасибо, — не очень уверенно то, — я тоже очень рад… Так сказать…

Не торопясь закрываю «личное дело» и кладу его в сейф. Взамен, оттуда же вытаскиваю толстый «талмуд» и хлопнув по нему ладонью говорю:

— В «Главном Политическом Управлении» крайне обеспокоены, даже не техническим состоянием вооружения Красной Армии — а умонастроениями, царящими в её высшем руководстве. Мол, «лошадка себя ещё покажет», а к будущей войне с коалицией империалистических агрессоров не надо готовиться — так как их собственный пролетариат восстанет после нападения на нашу Страну Советов.

Яростно стучу кулаком по столу:

— А меж тем будущая война будет именно «войной моторов»! И как пролетариат западных стран «восстаёт» против собственных помещиков и капиталистов, мы смогли воочию — собственными глазами увидеть под стенами Варшавы, где нам пустили кровавую юшку из носа!

Стучу кулаком ещё раз, ещё громче:

— А в «Реввоенсовете» этого не понимают! Даже в «Совете Народных Комиссаров» — не все понимают, что как только империалисты всерьёз захотят свернуть нам как курёнку шею — все эти «игры в песочнице» с Коминтерном кончатся!

Дыренков был ошеломлён: так в тогдашнем СССР — не только не говорили, но и даже не думали.

Помолчав, прищурив один глаз — с лёгкой усмешкой говорю ему:

— Возможно, Вы сейчас решили, Николай Иванович — что мы втягиваем Вас в какой-то антисоветский заговор…

— Да, упаси…

Он запнулся, не решившись в этих стенах сказать «Господь» и, я закончил за него:

— … Карл Маркс и Фридрих Энгельс!

— Да, да… Конечно… Карл Маркс и Фридрих Энгельс, конечно

Понижаю голос до громкого шёпота:

— Такого в принципе невозможно, товарищ Дыренков: ибо контрреволюционный «заговор» уже существует — причём в самых верхах. Мы лишь предлагаем Вам присоединиться к нам, чтоб ему противостоять.

— Вот, как⁈ — подпрыгивает на стуле.

— Хотите доказательства? Пожалуйста! Вы помните слова Ленина о «ста тысячах тракторов» — получив которые, крестьяне станут горой за Советскую власть?

— Ээээ… Знаете, если честно… — хмурю брови и это враз «улучшает» его память, — да, помню!

Приближаю лицо к лицу и, вытаращив глаза, ору, брызгая слюной:

— ГДЕ ОНИ⁈

Пока Дыренков утирается не везде белоснежным носовым платком, вскакиваю и бегаю по кабинету:

— Где, они? Где эти обещанные мужикам «сто тысяч тракторов»⁈ Уже три года с тех пор прошло — где они⁈

Останавливаюсь напротив собеседника и, нависнув над ним — сжавшимся на стуле, тычу в него пальцем:

— Кто-то специально хочет, чтоб наш Вождь и Учитель в глазах народа выглядел лживым брехуном. Кто-то специально всё делает так, чтоб крестьяне были против Советской власти. Кто-то мечтает, чтоб при нападении на СССР империалистов — одетые в серые шинели крестьяне, не захотели воевали за своё Социалистическое Отечество — так же как в Германскую, они не захотели воевать за Царя.

Сидим, молчим…

Наконец, Дыренков осторожно спрашивает:

— Да, кто же это такие? Вам известны имена, должности?

Назидательно поднимаю указательный палец вверх:

— А это, Николай Иванович — не наше с вами дело! Политикой занимаются другие отделы ГПУ. Надеюсь, они своё дело знают и рано или поздно — вычислят и разоблачат окопавшихся среди нас врагов народа.

— Наш же с вами Отдел, называется «Особым ТЕХНИЧЕСКИМ(!!!)» и занимается ликвидацией технологического отставания нашего государства от развитых капиталистических стран… Наша цель — к тому времени когда руководство страной будет вычищено от откровенных врагов, беспринципных карьеристов или от просто случайно попавших туда людей, иметь уже развитую науку и промышленность — вопреки усилия выше перечисленных. Вы у нас не один, товарищ Дыренков! Но именно Вам поручается одно из самых важных и трудных заданий…

Переворачиваю и пододвигаю к собеседнику тот «талмуд» с надписью «Пятилетний план развития акционерного Приокского горного округа»:

— Речь пойдёт как раз о тех самых «ста тысяч тракторов» — которые мы с вами должны дать крестьянам до 1928 года. Ознакомитесь с пятилетним планом по развитию советского тракторостроения, товарищ Дыренков. Сперва вкратце — для чего имеется краткий дайджест… «Выжимка», то есть… Да, да — вот эта брошюрка.

Максимально сосредоточившись, тот начинает внимательно читать.

— Ну а потом уже, где-нибудь в более подходящем месте и не торопясь, тщательно изучите «Пятилетний план» целиком. Кстати, что-то в горле пересохло… Не желаете ли чаю, Николай Иванович?

— Не откажусь.

Нажимаю кнопку вызова на селекторе:

— Товарищ Моргунова…?

— Несу, Давид Львович, уже несу!

Однако, он так увлёкся чтением, что даже не обратил внимание ни Лизу — принесшую поднос с двумя стаканами чая и всем, что к чаю полагается. Только и слышно было, как он вполголоса произносил, думая что делает это про себя:

— Потрясающе… Это просто невероятно… Да, это ж… Фантастика…

Когда Дыренков закончил изучать дайджест, он хлебнул уже остывшего чая и, с испуганным недоумением спросил:

— Почему именно я?

Действительно, почему именно Дыренкову Николаю Ивановичу, в «сложившейся реальности» — изобретателю-авантюристу и откровенному неудачнику, я хочу предоставить возможность на базе умирающего Приокского горного округа создать тракторную, а затем — танковую «Империю»? Ведь, кроме броневагона — не сыгравшего какой-то заметной роли, да лёгкого броневичка — он себя больше, ничем по сути не прославил? Всю свою неуёмную энергию ухайдакав на всякие мертворождённые монстроподобные химеры?

Почему, к примеру — не Сергею Петровичу Шукаеву?

Ведь тот уже имеет опыт проектирования и малосерийного изготовления первого российского танка на Сормовском заводе и, на следующий год — возглавит московское «Техническое танковое бюро» «Главного управления военной промышленности» (ГУВП) при ВСНХ, которое просуществует до начала 30-х годов. В 1926 году его преобразуют в «Главное конструкторское бюро» «Орудийно-Арсенального треста» (ГКБ ОАТ).

Это под руководством Сергея Шукаева, в 1927 году будет создан первый чисто советский серийный танк «Т-18» (МС-1), который примут на вооружение РККА и будут выпускать достаточно крупной серией.

Первая причина — я не хочу на этом этапе вмешиваться в «реальную историю». Вдруг у меня ничего не получится и, страна окажется вообще — хотя без Бог весть какого, но всё-таки лёгкого танка? И, самое главное — без опыта проектировщиков, инженеров и рабочих его создававших? Без опыта эксплуатации его в войсках и первого боевого опыта на КВЖД?

И ещё… Хотя мне неизвестна в подробностях вся эта история, но мне очень не нравится — как Сергей Петрович «слил» главенствующую роль в танкостроении харьковчанам. Как мне мниться, товарищ Шукаев — слабохарактерный человек, раз позволил такое…

А «таких — не берут в космонавты»!

И тем более в соратники к попаданцам.

В отличии от ещё дореволюционного инженера Сергея Шукаева, Николай Дыренков — сын бедных родителей, закончил всего-навсего начальное училище потом ремесленную школу при механико-техническом училище.

Однако, меня это совершенно не смущает!

Михаил Кошкин — главный конструктор «Т-34», тоже пришёл в танкостроение не из какого-нибудь то «танкостроительного института» — где он учился по танко-учебным учебникам делать лучший (если верить нашим советским историкам, битым немецким генералам и каналу «Дискавери») танк Второй мировой войны…

«Гениальный танковый конструктор», имеет примерно такую же до- и постреволюционную биографию — как и Николай Дыренков и, в данное время руководит кондитерской(!) фабрикой… Тогда как наш герой на сей момент — какой-никакой, а всё же инженер на Ижорском заводе. «В реале», он проработает таковым ещё несколько лет, прежде чем попробовать себя на конструкторской стезе.

Советский «танковый гений» же, дальнейшую карьеру продолжит как партийный функционер: заведующий агитационно-пропагандистским отделом райкома ВКП(б), заведующий Губсовпартшколой, заведующий агитационно-пропагандистским отделом Губкома ВКП(б) в городе Вятка. И лишь в 1929 году в возрасте 30 лет, Кошкин поступит на машиностроительный факультет Ленинградского политехнического института.

Как учились партийные функционеры в ВУЗах — мы с вами примерно знаем, да?

На примере одного сына ставропольского комбайнёра…

Поймите правильно: я ничего плохого про Михаила Ильича сказать не хочу!

Он сделал всё, что в его силах для повышения танковой мощи страны — вечная ему благодарность за это от потомков… Я лишь говорю, что в данный момент — в 1923 году, шансы стать «гениальным конструктором танков» — у них с Николаем Ивановичем Дыренковым, примерно одинаковы. Особенно, если я последнему помогу своим послезнанием.

Так, почему именно Дыренков и, соответствует ли он требованиям к успешному главному конструктору эпохи Сталина? Помнится я говорил, что человек — метящий в это «кресло», должен быть:

Во-первых: отмороженным на всю голову — чтоб на такое решиться.

Во-вторых: наглым, подлым, беспринципным типом — не останавливающимся не перед чем, вплоть до письменных доносов на конкурентов.

В-третьих: иметь незаурядные организационные способности, уметь эффективно организовать работу своих безымянных «негров» — инженеров, конструкторов и технологов своего КБ.

В-четвёртых: иметь реализуемую в тех условиях — при существующем оборудовании, технологиях, материалах и квалификации работников, идею самой «вундерваффли».

В-пятых: достаточно «пробивным» малым — чтоб, «протолкнуть» своё изделие в серию.

Соответствует ли мой протеже этим требованиям? Что, вообще мне известно про этого человека?

А что там у нас с биографией?

25-тилетний Дыренков был активным участником событий Октября 1917 года в Петрограде. Сразу после Переворота (Революции — кому как угодно), большевики его поставили на должность Начальника противовоздушной обороны Петрограда.

По неизвестным мне причинам не задержавшись долго на этой должности, он возвращается в родной Рыбинск — где Исполком Советов поручил ему управлять городским хозяйством. Успехи молодого хозяйственника в деле повышения трудовой дисциплины — заметил сам Ленин и прислал ему приветственное письмо.

Однако, не всем его стиль менеджмента был по нутру и, вскоре на Дыренкова последовал донос от главы местного Нефтяного комитета — вследствие чего, тот вынужден был оставить свой пост и уехать на Ижорский завод — откуда я его и выцепил.

Да, блин… Где нефть — там и проблемы!

Ясно одно: человек не боится высоких должностей, имеет организаторские способности и не способен на компромисс с совестью — иначе бы «договорился» с нефтяниками.

Ещё один интересный факт из его биографии: в конце двадцатых годов, Дыренкову была выделена валюта и было поручено закупить за границей 38 автобусов. Николай Иванович закупил вдвое больше, но это были…

Лишь шасси и двигатели!

Остальное, заводчане изготовили на месте, своими силами.

Делаем ещё один вывод: этот человек «наш» — он не боится рискованных решений и не боится взять на себя ответственность.

Качество, которым главный конструктор — обязательно должен обладать!

Если и возникают какие-то сомнения в его кандидатуре — то лишь по четвёртому пункту…

Так ведь?

Что касается «потуг» Николая Дыренкова в танкостроении…

В 1929−32 годах, он руководил «Опытно-конструкторским и испытательным бюро» «Управления механизации и моторизации» РККА — сперва на том же Ижорском заводе, затем его КБ перевели на московский завод «Можерез». В декабре 1932 года, карьера конструктора кончилась — Дыренков был назначен заместителем директора и начальником отдела механизации и моторизации «НАТИ»… Ну, а в 1937 году — кончилась и жизнь авантюриста-самоучки.

Здесь не всё так однозначно, на мой взгляд. Обычно, «наши» диванные танковые «экспэрды» говорят примерно так:

«Фанатически неутомимый изобретатель-авантюрист, инженер-самоучка Дыренков, за краткий период своего руководства создал более 50 моделей (не только гусеничной бронетехники, но и броневагонов, мотодрезин, колесных боевых химических машин) — но они не могли устроить приемщиков, ибо не отвечали требованиям военных. Советское правительство извело на проекты Дыренкова миллионы рублей и, давно бы быть ему в лагерях — если бы не прикрытие другого недоучки-авантюриста, маршала Тухачевского. Но, вот „великого стратега“ арестовали и, Дыренков остался без „крыши“. Итог закономерен и вполне заслужен — расстрелян вместе с покровителем в 1937 году».

Насчёт «фанатической неутомимости» согласен — но стоит ли, её ставить в укор? Это очень хорошее человеческое качество. Насчёт же «разбазаривания» казённых средств, по моему — совершенно «пальцем в небо»… В тот временной период, танкостроение переживало эпоху становления — верный путь его развития ещё не был найден и, во всех промышленно развитых странах мира — создавалось множество экспериментальных машин. Многобашенные огромные монстры, танки со смешанным ходом, плавающие танки, мини-танкетки управляемые по проводам…

Каких только причуд не творили «гениальные изобретатели»!

Почему в СССР, всё должно быть как-то иначе?

Тем более, у Николая Ивановича были и несомненные успехи!

Боюсь ошибиться, но согласно имеющийся у меня информации — именно он впервые предложил сварные бронекорпуса для танков и бронемашин, по крайней мере в нашей стране.

Его лёгкий разведывательный бронеавтомобиль «Д-6» на базе «Форд-А», был вполне удачен для своего времени и, к примеру, в финской армии — служил до 1943 года.

Но настоящим шедевром Дыренкова, является его «танк на рельсах» — мотобронедрезина «Д-2». Она выпускалась сразу несколькими заводами и, служила верой и правдой — как минимум до конца 1940-х годов, причём не только в Красной Армии. Захваченные и отремонтированные броневагоны Дыренкова, немцы очень охотно ставили себе на службу.

Рисунок 92. Мотобронедрезина «Д-2» на службе в Вермахте.

Короче, делаем вывод: Николай Дыренков — был очень напористый и пробивной человек, умевший убеждать руководство и подчинённых в своей правоте. Кроме того, без всякого сомнения, он имел природные инженерные способности и был неплохим организатором.

Короче, в главные конструкторы Дыренков годится!

Те же качества же, которыми он не обладает, к примеру — отсутствие «чуйки» к нужной технической идейке, я ему с лихвой компенсирую.

В быту же, Николай Иванович был скромен, любил музыку, хорошо рисовал. Вроде бы даже — самостоятельно овладел несколькими иностранными языками.

— … «Почему именно Вы», спрашиваете?

Не торопясь с ответом, я продолжал рассматривать Дыренкова в упор — как будто исследуя некую «неведому зверюшку»:

— А почему кто-то «именно другой»? Чем этот «другой» — лучше Вас, Николай Иванович? Вы нам походите по большинству параметров — хотя у нас есть из кого выбирать… Так, что? Берётесь?

Как перед тем, как в воду холодную нырнуть собравшись — задержав дыхание и немного помедлив, он вдруг решительно и однозначно отвечает:

— БЕРУСЬ!!!

— Ну, вот и ладненько!

Достаю ещё одну папку:

— Назначаетесь руководителем проекта. Распишитесь за должность… За получение полного пакета документации… За ответственность в случае нарушения…

Добавив кипяточка в стакан себе и ему, удовлетворённо откидываюсь на спинку кресла:

— Запомните хорошенько одну вещь, Николай Иванович… Строго придерживайтесь «Пятилетнего плана»! Это как ваш учебник по пилотированию: нарушил параграф и Вы уже не лётчик — а корм для жирных могильных червей. А вот, если Вы будете учиться «летать» по правилам…

Оглянувшись по сторонам и даже выглянув в окно — типа, не подсушивает ли кто… Но за окном только наглые московские воробьи — а им нет дела до человеческих страстей, дел и секретов. Перегнувшись через стол к собеседнику, шепчу ему на ушко:

— Так уж и быть, чуть-чуть приоткрою вам одну тайну: трактора — это Вам только на разминку, как говорится. Главная наша цель — танки. Научитесь делать трактора, получите следующий «пятилетий план» — на производство танков…

Вижу радостное изумление в его глазах. Прикладываю палец к губам:

— Тттссс… Про танки пока ни слова: трактора, только трактора и, ничего кроме тракторов. Но это очень ВАЖНО(!!!): на каждый танк в строю — должно быть не менее ста тракторов-тягачей в обозе… Или, Вы предлагаете топливо и боеприпасы к танкам — на тройках с бубенцами подвозить?

Попив молча чаю, продолжаю:

— Теперь, помечтав, перейдём к практической реализации… Увы, но должной поддержки мы Вам оказать не можем! Всякая видимая наша помощь Вам, может насторожить притаившихся где-то неподалёку врагов и тогда возможно всё — от скрытого саботажа до открытых террористических актов. Так что, Николай Иванович, Вам предстоит автономное плавание в волнах НЭПа… На «одиночку» никто внимание не обратит! Хотя бы на самых трудных — первых порах.

Недоумённо выпученные глаза, в них «шок и трепет»:

— Да, как же я смогу… Один…

Кажется, слухи про его «авантюризм» были сильно преувеличены. Кулаком по столу:

— СМОЖЕТЕ!!!

Я встал и походил по кабинету…

— Ваш «старт» мы тоже предусмотрели — но, Вы не должны быть при этом всего лишь статистом!

Сажусь обратно в кресло и, смотря прямо в глаза — стремясь «запрограммировать» на успех, чётко, раздельно говорю:

— Слушайте внимательно: через два дня произойдёт закрытие «Первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки». На этой официальной церемонии будет митинг, на котором выступят некоторые члены Правительства. Достоверно известно, что среди них будет и ваш полный тёзка — Бухарин Николай Иванович…

— … Он будет говорить речь, в том числе и о тех самых — «ста тысячах железных коней, пашущих наши бескрайние поля, нивы да степи». Вы должны, воспользовавшись благоприятным моментом и царившим после этой речи всеобщим благодушным настроением, подсунуть ему вот этот договор об преобразовании «Приокского горного округа» в государственно-частное «Акционерное Общество Российского Среднего Машиностроения» — АО «Росссредмаш»…

— … Если это получается, Вы становитесь Председателем Правления Совета директоров АО, получите крупный государственный кредит и, надеюсь — частные инвестиции. Тогда, Вы сможете приступить к попунктному выполнению Пятилетнего плана.

После довольно продолжительного молчания тот:

— Товарищ Бухарин «наш»?

Подумав хорошенько, отвечаю:

— Ничего не могу определённого сказать… Ваш «полный тёзка» — человек настроения и, как «лепесток сакуры» в проруби — болтается туда-сюда…

Напоследок, говорю как можно более строго:

— Сюда ни в коем случае не приходите, связь с нами не ищите: если надобно — мы сами Вас найдём. Насчёт конструкции и технологии изготовления трактора «Мужик» — все вопросы к разработчику в ульяновское «Особое проектно-техническое бюро № 007», адрес имеется в документах.

Встаю и, прощаясь протягиваю руку:

— Удачи Вам, Николай Иванович!

Проводив до двери, кричу:

— Купетман! Отвези товарища куда ему надобно.

— Слушаюсь!…Вы где остановились, товарищ?

Когда Мишка вернулся, мы же с Лизой переоделись и прибрались — убрали таблички с дверей и прочий антураж-декорации. Разумеется, я забрал все бумаги из сейфа, спрятав туда телефон, канцелярские принадлежности и собирался положить пишущую машинку… До следующего раза.

— Отвёз? — спрашиваю.

— Отвёз…

— «Форд» вернул?

— Вернул…

— Молодец! Давай переодевайся и, возвращаемся на место «постоянной дислокации».

Стягивая гимнастёрку, Миша спросил:

— Серафим! А для чего мы всё это делаем?

— Ульяновск серийный выпуск «Мужиков» не потянет… По крайней мере в ближайшей перспективе. А нам дорог каждый год!

— Нет, это-то как раз понятно… А, вообще?

Тут прибежала Лиза:

— Серафим! Можно я возьму пишущую машинку с собой? Кажется, у меня хорошо получается — хочу научиться печатать «по-настоящему».

— О чём разговор? Конечно, бери…

— «Пассажир» прибыл, — доложил вынырнувший откуда-то из толпы Мишка, незадолго до открытия официального мероприятия по закрытию Выставки.

Окидываю взором просторы: возле павильона машиностроения — где будет проходить митинг, уже собралось порядочно народу.

— Локтями работать умеешь? — спрашиваю.

— Ну, а то!

Осмотревши внимательно Мишку — без грима Дыренков его не узнает, особенно в толкучке и, даю последние «предполётные» инструкции:

— Держись неотлучно рядом и следи, чтоб какая-нибудь шпана из толпы в карман ему не залезла и, самое главное — папку у него из рук не выхватила… Человек, всё же провинциальный: привык в своей Тмутаракани — ушами как эфиопский слон хлопать. Когда же он будет протискиваться к трибуне — подсоби ему, пробей «дорогу» если надо.

Глянув по сторонам и убедившись, что никто не подсушивает, говорю сбавив громкость до минимальной:

— Ежели он, не пробьётся… Ты хорошо понимаешь, что надо сделать?

— Ага… — Мишка красноречиво погладил левый рукав, — даже испугаться не успеет.

— Ты главное — мою папочку не «пролюби».

— Обижаешь!

Если я сэкономлю государству миллионы рублей — потраченные на дыренковские «дырявые» вундерваффли, это тоже будет положительным результатом моего прогрессорства. Хотя и самым минимальным…

Жестоко, скажите?

Не более жестоко, чем миллионы трупов — в результате «заклёпкотворчества» таких вот неудачников. Возможно в новой реальности, его будущее КБ возглавит кто-то более способный или удачливый.

Где-то ещё минут сорок и, по прибытию вождей — среди которых я безошибочно и сразу определил лишь Троцкого, митинг начался. Мы с Лизой находились достаточно далеко и очень плохо слышали, что говорится с «высокой трибуны».

Однако, понять можно!

Главный коммитерновец Григорий Зиновьев тёр электорату по ушам про революционную ситуацию — сложившуюся в Великобритании в связи с объявлением лордом Керзоном ультиматума СССР… Мол, возмущённый этим возмутительным фактом, братский английский пролетариат вот-вот восстанет и снесёт на хер власть своих лордов, сэров да пэров.

Председатель Ревоенсовета Лев Троцкий — фактически Нарком обороны, втирал в эти же уши — о вот-вот грядущей Мировой революции и, готовности Красной Армии — хоть прямо сейчас «омыть копыта будённовский коней в Индейском море-океяне»…

«Пиплу» это ужасно нравилось — он «хавал» влёт, кричал «ура!» и, с азартом бил ладонями о ладонь.

Я слушал и потихоньку куел: тоже соврать люблю… Но чтобы так нагло перевирать факты…

Это обязательно надо быть будущей жертвой кровавого сталинского режима!

Рисунок 94. Словами Ленина — «Любимец партии», иногда изрекал умные вещи!

Наконец, речь берёт товарищ Бухарин.

Николай Иванович сейчас на самом пике славы и карьеры!

Правда, «недолго музыка играла», но думаю мне хватит времени — пока «фраер танцует», поднять Приокский горный округ с колен — запустив в нём массовое тракторное производство. Главный расчёт на то, что Буханин — человек увлекающийся, с чрезмерно богатым воображением, любящий пофантазировать и, с периодически случающимися «заскоками». Увидев бесподобно красиво и грамотно оформленный «проект» — он не удержится от искушения и «подмахнёт не глядя».

«Практическая психология», мать её!

Всё произошло, как и было задумано: «Бухарчик» жевал народу не о «Всемирной революции», а о своём — о наболевшем. О развитии промышленности и сельского хозяйства… Вот до нас с Лизой доносится отрывками:

— … Стальной конь придет на смену крестьянской лошадке!

Это вовсе не Ильф и Петров в своём «Золотом телёнке» придумали, а словами Ленина — «Любимчик партии»!

— … Сто тысяч железных коней будут пахать бескрайние поля!

И опять же, это вовсе не Ильич такую историческую фразу обиходил — реалист до мозга костей (тот, в основном «электроплугами» бредил), а именно его «любимчик» — именно сейчас брякнул не подумавши.

Ну и далее о том, как трудовое крестьянство — станет вровень с пролетариатом, обзаведясь эдаким «стальным табуном» и, обогатится при этом духовно — передовыми идеями Маркса и Энгельса.

Эх, хорошо говорит!

Ещё, точно так же — умел бы делать, претворяя в жизнь свои прожекты…

Однако, вижу у трибуны происходит какая-то заметня! Какой-то человек прорывается сквозь довольно редкое оцепление и обращается к докладчику… Вот, он ему что-то горячо говорит. Отчаянно при этом жестикулируя руками… Вот, что-то передаёт Бухарину из рук в руки…

— Наш «Пассажир», — замечает более остроглазая Лиза.

— Наш, однозначно — наш.

Дальше ничего не видно, происходящее заслонила толпа народу.

Снова о чём-то говорят… Куда-то вместе уходят, чуть ли не рука об руку…

После окончания митинга и закрытия Выставки, в условленном месте встречаемся с Мишкой.

— Всё нормально, «операция» прошла успешно, — ответил тот на мой молчаливый, но нетерпеливый вопрос, — подписал товарищ Бухарин твой документ. Потом, они поехали с «Пассажиром» в Кремль гербовую печать ставить…

ФФФУУУФФФ!!!

Как будто тяжкий грех с души свалился и, на сердце стало легко-легко…

— Пожалуй, это событие надо обязательно как-то ознаменовать, мои юные друзья, соратники и соучастники! А не пойти ли нам с вами посидеть в какой-нибудь классный ресторан?

— Если угощаешь — почему бы не пойти? — Мишка красноречиво вывернул перед нами карманы, — я свой месячный оклад воспитанника, давно уже на московское мороженное извёл.

— Я угощаю, — с тайной гордостью говорит Лиза, — надо и мою первую картину «обмыть».

— Нууу, как всё по-мещански… А мы с Серафимом думали — ты самолёт Саньке да Ваньке купишь. Или — танк.

Смеётся:

— Больно малы они для самолёта — ещё колокольню ненароком снесут. Отец Фёдор ругаться будет и с кадилом за нами бегать…

Предлагаю консенсус:

— Ладно, тогда раскидаем на троих: за Мишей долг запишем — отработает как-нибудь на разгрузке чего-нибудь тяжёлого. Так, что…? Идём?

— Но только не в нэпмановский ресторан! Обмывать там мою картину — это пошло.

— Хорошо, тогда вечером идём в «Стойло».

Лиза, слегка расширив прелестные глазки:

— Это — где Есенин?

— Где Есенин, где Есенин…

Без пяти минут Роксолана, заскакала как Попрыгунья-Стрекоза:

— УРА!!!

Самому интересно посмотреть на поэта — пока тот не повесился…

— Миша, посмотри — извозчика нигде не видно?