Взмах веера (СИ)

Глава 5

«Уровень знаний следует поддерживать постоянным повторением».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Держи под рукой конспект».

Приписка на полях

Добравшись до дома Литы и порадовавшись, что женщины нет дома, я сразу прошла в комнату, сбросила ботинки и нырнула под одеяло, захлебываясь слезами. Мне было так хорошо и, одновременно, внутри царила высасывающая силы пустота. Зажмурившись, я накрылась с головой и приказала себе спать, нашептывая:

— Ты все сделала правильно. Не о чем жалеть…

«Но ведь он назвал твое имя, — прошептало подсознание и ядовито загоготало. — Не ее, а твое. Что это значит, как думаешь?»

— Это ничего не значит, — решительно сказала я себе. — Никогда!.. Никогда Клант не давал мне повода думать, что я ему нравлюсь. Если я теперь попытаюсь узнать об этом, то поведу себя глупо и выставлю на посмешище всю семью.

«Ты стала трусихой, Эмма».

Застонав, я зарылась носом в подушку, вдыхая пряный аромат зверобоя, и заставила себя ни о чем не думать. Это не помогало, но так я хоть не могла расстроиться еще больше.

Воспоминания, то ли желая защитить, то ли найдя что‑то схожее, унесли меня в далекое прошлое. Тогда я еще была совсем маленькой, обожала замковую кошку и повсюду таскала потрепанного бежевого кролика из мягкой ткани. Кролик стал моим самым главным другом сразу же, как только мне его подарил какой‑то гость отца. В то время всех взрослых я называла по запомнившимся деталям внешности или одежды. Так тетю Марджори я называла «чулковой дамой», зато то, что она носила платья по кравинской моде — подол юбки спереди был куда короче, чем сзади, и дамы выставляли на всеобщее обозрение свои ноги.

В детстве я мало задумывалась над этим, но каждый раз отмечала, что подобная особенность нарядов кравинок неприемлема, пока сама не побывала в этом княжестве и не увидела восточные земли своими глазами.

На востоке иногда говорили: когда между народами делили земли, кравинцы опоздали и им достался комок мокрой земли. Мне довелось воочию убедиться, что значит «сырая кравинская осень», которой Уарру запугивали в Эдише.

После нескольких дней проливных дождей болотистая почва княжества превращалась в чавкающую под ногами жижу, одинаковую как на подступах к большим городам, так и за околицей самых маленьких деревень. Весна и зима так же не радовали людей, отличаясь от осени лишь островками покрытой снегом земли, под которым чавкало и похрустывало. Не смотря на это земледельцам удавалось засевать поля и собирать неплохой урожай, а скот крестьян, почти круглый год гуляющий по равнинам, не увязал в грязи.

Знать Кравина так же сумела приспособиться к погоде: кареты изготавливали на более крупных и прочных колесах, а дамы ввели в моду короткие спереди подолы платьев, чтобы не выпачкать их и не упасть, взбираясь на подножку.

Почти всех усатых мужчин в замке я именовала «усачами», а выпивох — «буроносами». Главного садовника, хотя мне было известно его имя, я иногда величала «ножницами», за привычку вечно носить в кармане этот инструмент и подрезать веточки и высохшие листики. А после того, как он хотел выкорчевать заросли в дальней части парка, открыв вид на подъездную аллею, даже Вира в спину садовнику выплескивала не самые приятные эпитеты.

Прижимая к себе кролика и глядя в его глазки из полудрагоценных камушков, я часто сообщала ему обо всем, что мне не нравилось в Алоре. Кролик послушно сидел на коленях у трехлетней девочки, развесив уши и разбросав в стороны набитые хлопковыми обрывками лапы. Но бывали моменты, когда утешения главного друга мне не хватало, а ни Ольма, ни Эвила не желали выслушивать длинные и подробные рассказы, тогда я искала Виру и не отходила от сестры до тех пор, пока не удавалось поделиться с ней всем, до последней слезинки.

Сейчас хотелось прижать к груди любимого кролика, пропавшего в любопытных руках Самира много лет назад, и, уложив голову к сестре на колени, говорить… говорить, пока не опухнет язык. Я любила способность киашьярины не только выслушать, но и не давать не прошеных советов, если их не хочется слышать. Больше всего эту особенность я оценила, когда пробовала жаловаться отцу на магов в академии. Князь, не дав мне закончить, засыпал советами и предложениями, а напоследок напомнил о сдержанность. После этого я отцом я больше не обсуждала важные для себя вещи.

С улицы донесся стук и шаги — домой вернулась Лита. Выждав, когда женщина завернула за угол и не могла видеть окно, я распахнула створки и выскочила наружу. Выждав несколько минут и не дождавшись оклика, я перебежками добралась до забора и, вильнув в щель приоткрытой калитки, понеслась по улице к дому крина, собираясь спрятаться в домике практикантов, но тут же вспомнила, что теперь кроме Карра отравлять мне жизнь прибыла еще Ройна. Застонав, я уже спокойнее развернулась и пошла в едальню.

Войдя внутрь и кивком поприветствовав хозяина, я осмотрелась и вздрогнула, заметив заварэйку. Девушка с печальным выражением лица сидела у окна и вяло помешивала ложкой в кружке с чаем. Перед ней сиротливо жались на тарелке несколько печеньиц. Припомнив, что последний раз ела слишком давно, я преодолела себя, спросила у трактирщика, что приготовила его жена сегодня, кивнула на все, кроме поджарки с печенкой, и отправилась за стол к Ройне.

— Привет! — радостно воскликнула девушка и подозрительно на меня уставилась: — Что с тобой? У тебя какой‑то странный вид…

«Еще бы! — мысленно подтвердила я, зная, что сказать такое вслух чревато долгими и раздражающими расспросами. — Я сегодня многое успела».

Борясь с желанием потереть губы, я улыбнулась девушке. Мне всегда казалось странным, что каждая из личин будто превращала меня в другого человека, хотя воспоминания заставляли думать, что губы опухли от поцелуев, как у Марты.

«Смирись, — велела я себе, — когда у тебя станет заметен живот, Марта и Уарра останутся стройными и подвижными, а Наима лишь удивленно послушает твои размышления».

— Нет, все нормально, — вымученно улыбнулась я и подвинула тарелку Ройны, чтобы подавальщице было куда поставить мой заказ.

— Ты собираешься все это съесть? — обозрев блюдо с ребрышками и овощами, зелень и молодую редиску в сметане, кувшин кваса, пресные лепешки и ягоды в кислом сиропе, уточнила подруга.

— Конечно, — облизнулась я, намазала кусочек лепешки сметаной и отправила в рот. — Устала очень. А ты чем занималась?

— Конспектировала, — небрежно отозвалась девушка и покраснела.

— Мои записи? — догадаться было не сложно. — Ройна!

— А что такого? — тут же набычилась девушка. — Где я здесь материал найду? Мне крин вообще велел идти в лес и собирать травы, а у меня тема совсем не о сборе. Представляешь? С кем он меня спутал? Мне нужно лишь исследование действия летуницы на коже человека и ее заживляющий эффект проверить.

— Я тебя огорчу, но сначала эту цветы летуницы тебе придется найти, собрать, правильно высушить, обмахивая их веером в тенечке, а лишь потом проводить исследования, — без тени улыбки сообщила я.

Ройна охнула и зло засопела:

— Как это? Как это? Как это?

— Так, — я пожала плечами.

Девушка фыркнула, подхватила с тарелки свои печенки и ушла, оставив меня наслаждаться одиночеством и покоем.

Клант потер щеку и криво усмехнулся — еще никогда ему не удавалось вывести тетю настолько из себя, чтобы Элеонора занялась рукоприкладством.

Слуги тревожно поглядывали на него, пока киашьяр шагал между рядами стойл, собираясь оседлать своего небесного скакуна и немного подумать на свободе. Не успел он добраться до нужного ряда, дорогу ему преградил Рэндалл.

— Я тебя искал, — деловито сообщил старший брат, подхватил легарда под руку и развернул к выходу из легалдира, — нужно кое‑что обсудить.

Клант застонал и попытался выдернуть руку из захвата, но брюнет держал крепко.

— Что случилось? — смирившись, выдохнул киашьяр. — Если ты про Элеонору, то я потом извинюсь.

— Не только… — уклончиво ответил Рэнд и хмуро воззрился на брата: — Есть новости.

— Эфран объявился? — понял блондин и перестал сопротивляться, сам ухватив легарда за край синего камзола.

Рэнд медленно кивнул и двинулся к выходу, точно зная, что Клант последует за ним.

— Что стало известно и как?

— Тот мальчишка оказался не единственной жертвой чьих‑то злобных козней, — на ходу принялся объяснять киашьяр. — Было еще несколько случаев, все с детьми.

— Да, я уже думал об этом, — согласился Клант, поймав взгляд брата, — кто‑то пытается нас напугать появлением новых перерожденных, а обратить для этой цели детей проще всего — они не окажут сопротивления. Если бы Эмма не перенесла сюда мальчишку, стража по всему королевству просто уничтожила бы детей, а их родители, узнав всю правду, подняли бы бунт.

— Это усложнило бы и так шаткое положение отца на троне, — вздохнул Рэнд. — Бойню по вине Джеймена ему еще не простили.

— Бунт… Что‑то еще? — Клант спросил, хотя и без этого знал, что из‑за одной новости Рэндалл бы его не разыскивал.

— Агенты доносят новые сведения.

Легарды обошли Лесс и поднялись по лестнице. Клант хотел было направиться в верхние уровни замка, но Рэнд покачал головой и повел брата в подземелье. Блондин настороженно замолчал, боясь узнать подробности.

— Мелкие фигурки по всему континенту снимаются с насиженных мест и движутся на север Легардора, — не стал томить с ответом Рэндалл. — Такого не было даже пятнадцать лет назад, а это говорит о том, что…

— Эфран решил окончательно выйти на свет и стягивает силы, — закончил мысль Клант. — Этого следовало ожидать.

— Но есть еще одна странность, — Рэнд распахнул потайные двери, открывая лестницу вниз. — Пока невозможно понять, почему это произошло, но… Оракул не реагирует на происходящее, хотя все знают, как бурлят его воды в смутные времена.

— Может не все так плохо? — с надеждой предположил Клант, но тут же сник под жестким взглядом Рэндалла.

Спустившись вниз и войдя в зал Оракула Зеркал, киашьяры тревожно переглянулись. Очень немного тайн друг о друге братьям приходилось скрывать, а в детстве легарды и вовсе делились даже мелочами. Клант души не чаял в брате, так непохожем на других малышей, а Рэнд всегда радовался новым приключениям на двоих. Некоторые игры приводили к наказаниям от тети — мать никогда не занималась ими — или отца, но бывали случаи, когда никто так и не узнавал, в чем провинились юные лоботрясы на этот раз.

Зачинщиком приключений всегда был Клант. Его увлекало все: от воровства запрещенных сладких булочек прямо с подноса в кухне и до опасных игр с настоящим оружием. В память о той поре блондин тщательно скрывал ото всех узкий шрам, пересекавший руку на три пальца выше запястья — след от отравленного клинка. Обычно отметины исчезали сами собой, но яд глубоко проник под кожу, прежде чем Рэнд уговорил брата показаться Элеоноре. Регенерация яд не вывела, его не магический состав просто игнорировался телом, как опасность. Самостоятельно легарды удалить отраву тоже не смогли, хотя будь Рэндалл более опытен, то смог бы просто выжечь ее из крови брата. В итоге тонкая полоска навсегда поселилась на теле блондина, в числе немногочисленных следов опыта и знаний.

Но был в копилке киашьяров еще один случай, оставивший шрамы. Правда, это были невидимые шрамы, ощущавшиеся лишь как след в воспоминаниях.

В тот день Кланту пришло в голову, и братья задумали увидеть Оракул. Во все времена заглядывать в зеркальные воды боялись, но мальчикам казалось, что взрослые скрывают от них что‑то важное. Тогда им казалось, что Оракул нужно перенести наверх, в тронный зал, чтобы отец мог каждую минуту узнавать что‑то новое. Им не верилось, что за всю свою долгую жизнь Эдин видел отражение лишь трижды, а все остальное время изменения в видениях ему рассказывала специальная служба охраны замка, проверявшая Оракул каждый день на рассвете.

Узнав все, что было возможно выведать из приносимых гэллами книг, киашьяры выждали подходящего момента и отправились вниз. Уверенный в долгом путешествии, Рэнд захватил завернутый в платочек пирожок, в итоге позабыв его на вершине лестницы в подземелье.

Гордые собственной ловкостью и героизмом, легарды подкрались к Оракулу с двух сторон и, неуверенно встав на цыпочки, заглянули в чашу. Расширившимися от ужаса глазенками они несколько минут наблюдали картины своего будущего, а потом одновременно отстранились и переглянулись.

Те видения стали первым случаем в жизни, когда они не рассказали друг другу, что видели.

Еще раз переглянувшись, киашьяры подступили к широкому блюду — чаше, служившей пристанищем Оракулу Зеркал, стараясь не смотреть на вспыхивающие на стенах узоры с вплетенными в них словами. Кланта всегда настораживало упоминание в книгах, что надписи, не смотря на язык изображения, всегда понятны любому, даже человеку. Возникало ощущение, что магия Оракула заглядывает в душу каждого, кто решил заглянуть в зеркало.

Блондин усмехнулся, вспомнив свое видение. Тогда он был еще очень мал и ничего не понимал, а рассказывать кому‑то из взрослых казалось глупым. Поэтому однажды ночью, не сказав даже Рэнду, Клант совершил повторную попытку разобраться в видении.

Оракул лукавил, как в первый, так и во второй раз, не говоря точно, кому из братьев достанется трон, но мелкие подсказки дали знать легарду, что его минет участь правления королевством и ворох обязанностей.

Склонившись над чашей, почти окуная в нее длинные светлые пряди волос, Клант долго смотрел на движущиеся образы, среди которых постоянно мелькал Рэнд. По всему выходило, что судьбы киашьяров связаны навсегда, так что и не понять, где одна ниточка пути, а где другая.

— Рэнд, — отвлекшись от воспоминаний, спросил блондин, — а что ты тогда увидел в отражении?

Легард странно посмотрел на брата, будто опасался ему что‑то говорить, но потом со вздохом произнес:

— В первый раз, вместе с тобой?

— А был еще один? — насторожился Клант.

— Был, — неуверенно кивнул киашьяр. — На следующий день.

Клант расхохотался:

— Мы все же, пусть и не близнецы, но повязаны навечно! Я вернулся сюда той же ночью, чтобы понять видения.

Рэндалл облегченно улыбнулся и, шагнув к блондину, крепко обнял его, потрепав по волосам.

— Эй! — вскрикнул Клант, отстраняясь. — Ты ж знаешь, что я такое не люблю.

— Мне нравится над тобой издеваться, — признался Рэнд. — Так что ты увидел?

— Я первый спросил, — обиделся Клант и шагнул на возвышение перед Оракулом.

— Да давно это было… — отмахнулся Рэндалл. — Многое так и не сбылось или сбылось не так.

— Ну, хоть что‑то расскажи, — взмолился киашьяр.

— Я тогда видел, что тебе будет угрожать какая‑то опасность, от которой мне придется тебя спасти. А оказалось, что именно ты спасал мою жизнь.

— Многое еще может перемениться, — назидательно помахал пальцем Клант и положил ладони по обе стороны от чаши на каменную колонну. Рэнд сделал тоже самое, и братья замолчали, думая каждый о своем.

Клант старался думать о деле, ради которого они оба сюда пришли, но мысли все время сворачивали к тому, что случилось всего несколько часов назад.

«Рэнд, а у тебя когда‑нибудь было такое, что один момент будто ускользает, скрывается в тени, не дается в руки? — решил киашьяр нарушить молчание. — Будто сон, который невозможно вспомнить днем. Или догадка, появившаяся и пропавшая бесследно».

Легард поймал взгляд брата, пожал плечами и осторожно спросил:

— Почему ты спрашиваешь?

— Вряд ли стоит идти с подобными вопросами к кому‑то, — горько усмехнулся Клант. — Нора обязательно посоветует мне пропить какой‑нибудь из своих гадостных отваров.

«А если отвар предложит Эмма?» — с хитрым прищуром уточнил брюнет.

— Зачем ты спрашиваешь, если и так додумал ответ? — с досадой наклонив голову на бок, просопел Клант.

— Чтобы ты сам ответил себе на вопрос, — отозвался киашьяр, проведя пальцем по краю чаши, где на ней был маленький острый скол.

Клант отступился и отвернулся, не желая смотреть брату в глаза. Его спина, обтянутая серой тканью камзола, выдавала все напряжение и неуверенность легарда.

— Зачем? — едва слышно спросил он и, подойдя к стене, уперся в нее ладонями. — Зачем мне это делать?

— Ты должен сам понять, чего ты хочешь, — выждав несколько секунд, ответил Рэндалл.

— Давай сейчас не будем об этом, — попросил Клант и тяжело вздохнул.

— Однажды тебе придется ответить на этот вопрос самому себе и смириться, — с тревогой следя за братом, все же озвучил Рэндалл.

— Смириться? — переспросил Клант и обернулся, непонимающе воззрившись на киашьяра.

— Какое бы решение ты не принял, оно будет тяжелым, — напомнил Рэнд. — И ты не будешь до конца уверен, что поступаешь правильно.

— Мне противно думать, что ты будто бы знаешь все наперед, — вздохнул Клант и вернулся к Оракулу, — даже то, что именно я выберу.

— Брат…

— Нет, не говори больше ничего, — махнул рукой блондин. — Пусть лучше мне будет неведомо, что ты хочешь мне сейчас сказать. Пусть лучше этот выбор будет лишь мой. И пусть… И пусть в случае чего я буду виноват только перед собой.

— Виноват? — удивился Рэнд и неожиданно для себя рассмеялся. — Ты говоришь так, будто решается твоя судьба.

— Так и есть.

Братья замолчали, не зная, что еще сказать друг другу, а потом неуверенно склонились над Оракулом, погружаясь в его мелькающие образы. Картинки сменялись очень быстро, и многое так и оставалось даже не узнанным, не то, что расшифрованным.

— Похоже, с Оракулом правда что‑то произошло… — понаблюдав, как зеркало предсказывает ему то кровавую смерть, то нападение армии перерожденных, то союз с островитянами, пробормотал Рэндалл. — Что ты видишь?

Клант не ответил, ему не хотелось описывать тот бред, который виделся в чаше. Будущее наполняли странные, противоречащие одно другому события.

— Не понимаю, как подобное могло случиться? — вздохнул блондин, испытывая одновременно страх и неуместное в это мгновение облегчение, что настоящее будущее так и осталось загадкой. — Отец уже решил, что делать?

— Думаю, он созовет всех сильных, и они попробуют выяснить, — предположил Рэнд, отступил и спустился с возвышения. — Никогда не думал, что подобное сожжет произойти.

— Навредить Оракулу магией невозможно, — задумался Клант, — он ее просто поглощает, как из источника.

— Видимо, здесь что‑то другое.

Клант согласно кивнул, и киашьяры покинули зал.

Незаметно для себя съев все, что было на тарелках и, заказав еще немного ребрышек, я с довольной улыбкой вышла из едальни и направилась к дому крина, на миг задержавшись в кустах сирени, чтобы вытащить корзину с травами из избушки ведьмы. Удостоверившись, что Ройна куда‑то ушла, а Карр еще не возвратился, я устроилась в тенечке под деревьями, разложив на куске ткани листья. Наблюдая и переворачивая веточки, одновременно следя, чтобы послеобеденное солнце не припекало слишком сильно.

Между делом я измельчила некоторые коренья, а другие подвесила на ветке дерева, зная, что ни птицы, ни звери на них не позарятся — слишком уж вонючий у свежевыкопанного растения сок. Из нарезанных кусочков я выжала сок при помощи ступки, выделенной крином Бисом еще в первый день. Получившееся количество смешала с бычьим жиром и измельченными в кашицу листьями семи лечебных трав, а после этого наполнила массой деревянные коробки с плотно притертыми деревянными крышками.

— Нужно будет еще насобирать, — вынужденно признала я, подняв пять коробков и перенеся их в домик.

Вернулась Ройна, смерила меня и мои манипуляции недовольным взглядом и удалилась в домик, дав понять, что и эту ночь предстоит провести у Литы.

— Раз так… — Я подхватила свои сумки, сунула в них оставленные на столе записи, ссыпала заготовки и вытащенные заварэйкой баночки и ушла, не обращая внимания на наблюдающую за этим подругу.

Доделав задуманное, я с сумками наперевес направилась к Лите, радуясь, что удалось приготовить и средство от домашних вредителей. И тут из едальни мне навстречу вышел Карр, улыбаясь до ушей.

— Привет, пропажа, — ворчливо поприветствовала я сокурсника, проходя мимо.

— Ты куда? — насторожился парень, глянув на мои сумки.

— Перебираюсь на ночевку к одной из местных жительниц, — нехотя отозвалась я и остановилась, чтобы перевесить самую тяжелую сумку на другое плечо.

Секунду понаблюдав за моими попытками забросить на плечо гремящий рюкзак, Карр отобрал у меня вещи и без усилий пристроил себе за спину сумки.

— Так почему ты перебираешься? — не унимался парень, шагая рядом по дороге меж двумя рядами домов. — Крин так решил?

— Нет, просто, зачем делить маленькую комнатушку вместе с Ройной, если у меня есть возможность… — пожала я плечами и свернула к дому Литы.

— Так пусть Ройна уходит, — насупился сокурсник, — почему ты должна ей уступать.

Я расхохоталась, мысленно сравнив домик практикантов и Литы. Любой человек в здравом уме не останется на постое у крина, если есть другой, куда более удобный вариант.

— Нет, Карр, я перину и добросердечное отношение на сарайчик в зарослях сирени не променяю! — с кривой ухмылкой ответила я парню. — А ты где пропадал?

— Было задание в городе, — небрежно отмахнулся сокурсник и пригладил вихрастые темно — каштановые пряди на макушке.

— Скажи лучше, что просто сбежал от крина Биса под каким‑нибудь предлогом, — просопела я, постучав в дверь.

Лита отворила почти сразу же и широко улыбнулась, впуская нас в дом со словами:

— Останешься сегодня, Эмма?

Я заискивающе кивнула и мило улыбнулась женщине. Она добродушно уточнила, нужно ли и Карру переночевать и заметно спокойнее показала ему, куда сложить мои сумки, когда услышала ответ.

— Деточка, ты голодная? — закончив с моими вещами, спросила женщина. — В твоем положении нужно есть чаще!

Внутренне похолодев, я замерла, спиной чувствуя, что оброненная Литой фраза привлекла и Карра тоже.

— О чем вы… — начал было говорить он, но замолчал, а у меня между лопаток появилась дырка, расширяясь с каждым мгновением.

— Да, я бы поела! — резко воскликнула я и нервно улыбнулась женщине.

Дождавшись, когда она скрылась в кухне, я собралась с силами и развернулась к сокурснику.

— Эмма? — озадаченно воззрился на меня сокурсник.

— Да она придумала себе, а я еще не успела ее разубедить. — От наигранности выражения моего лица болью ломило скулы, но Карр, похоже, не спешил мне верить.

Сокурсник смерил меня озадаченным взглядом, приподняв брови:

— Тогда с чего она взяла, что ты?..

Вот так сразу признаваться я не собиралась, поэтому снисходительно улыбнулась и присела за стол.

— Да разве Лита раньше видела магов — женщин? — заставляя себя успокоиться, фыркнула я.

Внутри кипело желание сплести тонкий щит, чтобы Карр не смог самостоятельно проверить мое физическое состояние. Удерживало меня лишь то, что так я точно себя выдам. Контролируя каждый вдох и выдох, я куда увереннее встретила взгляд парня, заметив, что он напряженно за мной наблюдает, стараясь скрыть что‑то в глубине зрачков.

Разочарование?

Беспокойство?

Неверие?

— Ты на меня посмотри! — Я выпрямилась. — Ни для кого не секрет, что такую кобылицу еще прокормить нужно. Я всегда много ем, особенно если трачу силы на магию. Лита приняла эти незначительные детали за беременность. Не обращай внимания!

— Хм… — выдохнул Карр и повернулся к вошедшей Лите, а у меня осталось острое ощущение, что этот разговор еще не завершен. Отложен, но не закончен.

Женщина выставила на стол большую сковороду с поджаренными грибочками, колбасками и чесноком. Потом принесла хлеба и отвара малиновых листьев, широко мне улыбнувшись, а после достала еще блюдо со свежими булочками и варенье из одуванчиков в широкой плошке.

Карра Лита также щедро пригласила за стол, чем сокурсник тут же воспользовался, накалывая вилкой сразу три гриба.

— Ты ж вроде только из едальни? — насторожилась я, по кусочку отщипывая от маленькой булочки и запивая ее отваром.

— Да я там только перехватил немного, — дернул плечом Карр, с еще большим увлечением осваивая просторы сковороды.

Лита радостно за ним наблюдала, как добрая мамочка за вернувшимся домой сыном. Дождавшись, когда парень окончательно сосредоточится на еде, я осторожно начала расспрашивать Литу об окрестностях, чтобы скоротать время, хотя и так немного изучила здешние места по карте и справочникам.

Вторая кружка отвара была допита, а полдюжины булочек угнездились в желудке, когда за окном окончательно стемнело. Карр сладко посапывал, растянувшись на лавке, а я успела вызнать у женщины все, что ей было известно. И даже нехотя выслушала истории жизни всей ее родни. Лита, болтая без умолку, словно оживала на глазах: кожа разгладилась, несколько морщинок исчезло, в глазах появился блеск, а улыбка не сходила с губ.

Ругая себя за это, я порадовалась, что теперь точно смогу пожить у женщины еще неделю — проникнувшись ко мне симпатией, Лита только порадуется компании.

Сходив за средством от вредителей и объяснив, как им пользоваться, я с чистой совестью отправилась спать.

Широкие полотнища гобеленов мелко прихлопывали краями о стены, заставляя охрану вздрагивать при каждом резком хлопке. Как и полагалось уставом, внешне они этого никак не выдавали, лишь внимательно посматривали по сторонам, разделив между собой зал заседаний на секторы. Еще несколько стражей неприметными изваяниями притаились на балконах, визуально разделявших зал на два этажа.

Холодные, отделанные мрамором стены остались здесь еще от прежних королей — Эдину не хотелось тратить время на изменение помещения под себя. Сам Его Величество предпочитал менее величественные залы с каминами и деревянной отделкой, но деду с детства привили любовь к вычурным и неудобным излишествам.

В зале заседания всегда проходили в тесном, часто семейном кругу, а атмосфера данного места не способствовала приятной беседе за чашкой чаю.

Вздохнув, Эдин прошелся вдоль длинного стола из какого‑то сложного сплава металлов — еще один вариант герраса, самый большой во всем королевстве. В зале вообще все предметы были либо сделаны специально, либо покрыты толстым слоем чар уже после возведения. И все лишь для одной цели: не дать врагам вызнать тайны.

Как оказалось, чтобы узнать что‑то важное, вовсе не нужно проникать сквозь магию, достаточно втереться в доверие к самому королю. Как когда‑то это сделал Эфран.

Когда‑то это был всего лишь мелкий лорд, семья которого получила землю во владения из рук предка короля за какие‑то заслуги. Эфран верно служил своему господину, давал ему дельные советы и всегда был готов к чему угодно.

Никто тогда не подозревал, что Сарелия приходится ему родней. Позволь король себе хоть одну догадку на этот счет, и ни обворожительной блондинке не стать бы королевой, ни хитрому лорду — советником. Тайны не лучшие спутники честности, а уж обман хозяина и вовсе можно воспринять как измену.

За столом молчаливо восседали нынешние советники. Внешне они мало чем отличались, даже одеты были примерно одинаково: серовато — синие камзолы и черные бриджи поверх серых чулок. Даже туфли у них были неприметных оттенков болотного и пыльно — вишневого.

Киревар, сидевший напротив, лишь недовольно пофыркивал. Этих советников он недолюбливал и считал подхалимами до мозга и костей. Эдин едва заметно усмехнулся, видя это не прикрытое презрение. Не первый раз ему приходилось наблюдать подобную картину. Киревар, взращенный, как и большинство приближенных к трону легардов по военному стилю, на дух не мог переносить тех, кто получил иные знания и умения.

Да, советники короля плохо владели магией — вынужденная мера после истории с Эфраном — и не были подготовлены к езде верхом на легалах, но их знания с лихвой компенсировали то, что и так им уметь не требовалось. Советники были ушами и глазами Его Величества там, где он мог что‑то пропустить, хотя время и бремя правления заставили его избавиться от этого мелкого недостатка.

Остальные стулья за столом пустовали, как и в большинство дней.

Молчание затягивалось, но Эдина это почти не волновало. Ему даже нравилось размышлять и чувствовать это выжидательное молчание вокруг. В молодости это добавляло значимости, а теперь просто вошло в привычку.

— И так, господа, что мы имеем? — выждав еще немного, поинтересовался король. — Март?

— Ваше Величество, как вы и приказывали, мы усилили слежку за ключевыми «крысами» на западе, — послушно произнес один из советников. — Приспешники изгнанных действуют. Что‑то затевается.

— Они двигаются все так же на север? — уточнил Киревар и поскреб царапинку на холодном столе.

— Если бы не опасность спугнуть Эфрана… — вздохнул Эдин.

— Я тебя прекрасно понимаю, — кивнул лорд. — Если бы не он, можно было бы поднять заслон, а в княжествах отловить «крыс» по одной.

— Сейчас мы не можем действовать так грубо, — покачал головой король и присел во главе стола. — Пусть пока изгнанный верит, что на его стороне время и непредсказуемость. Мы не зря столько лет вычисляли каждого и каждую. Что Сарелия?

Советники замялись, нервно теребя папочки с записями на столе.

Скрипнули двери, и в зал вошел Рэндалл, преспокойно прошествовал к столу и сел рядом с Киреваром.

— Я… не ожидал тебя здесь увидеть, — с заминкой произнес Эдин. — Мы можем провести заседание без твоего участия.

Киашьяр хмуро взглянул на отца, отодвинул стул назад и устроился поудобнее, закинув ноги на стол, так что перед глазами советников оказались поношенные ботинки с налипшей на них паутиной.

— Ладно, — обозрев эту картинку, подытожил Эдин. — Март?

— Нам ничего не удалось добиться, Ваше Величество, — трясясь и сжимая руки под столом, отозвался советник.

Ответом ему была недвусмысленная морщинка меж бровей короля.

— Мы воспользовались всеми методами, доступными нашим п… — начал было второй советник, но Эдин оборвал его взмахом руки.

— Вот значит как? — скрестив руки на груди, задумчиво вымолвил он. — Не думал, что Сарелия окажется настолько сильной. Но сейчас это не важно. Мы все равно должны узнать планы Эфрана, но так, чтобы он этого не заподозрил.

— Можно попробовать подослать кого‑то из лучших шпионов, — предложил Рэнд, так же скрестив руки.

— Вычислят, — уверенно изрек Киревар. — Если только…

— Ты тоже о ней подумал, дядя? — хмыкнул легард.

— Думаю, это дело по силам вольной, — рассудительно заметил лорд. — Возможно, ей даже удастся вычислить, где сейчас находится Эфран. Ты знаешь, где ее найти, Рэндалл?

— Да, — усмехнулся киашьяр, — я знаю, где искать Уарру.

Рэнд не собирался выбирать подходящий момент, но ему повезло — маячок, которым обладал артефакт — перенос, вывел киашьяра на одну из улочек Маяяры, указав на маленькую лавку травника, зажатую между двух трехэтажных домов. Для разговоров с родственницей город подходил куда лучше маленькой деревни.

По улицам сновали толпы прохожих: кто‑то завороженно рассматривал витрины, кто‑то вел беседу, и никому не было дела до внезапно возникшего легарда. Прощупав пространство, он даже не обнаружил отводящих чар, хотя внешне все говорило о их применении.

Лавчонка травника выглядела бедненько: хозяину не хватило денег даже на приличную вывеску, вместо витрин на улицу посматривали два давно не мытых окна, стены пестрели грязными потеками бурого и желтого по старой штукатурке. Зато справа от двери висела петля колокольчика, оповещавшего владельца о новом посетителе.

«Помощников нет, сам и за прилавком, и изготавливает», — предположил Рэндалл.

Внутри лавки было до того тесно, что защитный контур Эммы выдавался за порог на добрых полметра.

Киашьяр усмехнулся. Идея заключить в кольцо несколько безвредных для девушки и не различимых чар принадлежала Кланту, но вот схему исполнения подсказал Рэнд, провернув все так, что брат не догадался о подвохе.

Да, кольцо неусыпно защищало Эмму от любой опасности, могло использоваться как накопитель — в том числе и без осведомленности о том владельца — и служило маяком самому Кланту, позволяя без труда отслеживать девушку. Но одного блондин не знал, и Рэнд немало веселился, представляя, как удивится бы брат, узнав, что от него утаили не пылинку, а целое бревно тайн.

Составляя формулы, киашьяр вставил в контур крохотное сцепление рун, не привлекших внимания Кланта, зато оказавшихся достаточно действенными. Маленькая деталь… Если бы не она, то блондин уже давно знал, что Эмма пользуется геррасом, но чары, по плану Рэнда привязанные не на магическую ауру девушки, а на ее внешний вид, просто переставали действовать, пока Эмма находилась не в своей «шкуре».

Конечно, это было опасно и могло привести к непоправимому, но Рэндалл верил, что Эмма разумнее, чем хочет казаться, и не полезет в смертельно опасные заварушки.

Одного он, конечно, не учел. Что поставленный им же блок на защиту внутри Лесса — Да зачем он здесь нужен? Девчонка в безопасности, если только залетная блоха укусит! — окажется напрасным. У легарда крики Элеоноры до сих пор звоном отдавались в ушах при малейшей мысли в этом направлении.

Перейдя на противоположную сторону улицы, Рэнд замер у стены, зная, что выглядит для здешних обитателей слишком приметно, но не вызывает желания пощупать карманы. Ни по внешнему виду, ни по поведению никто не признал бы, что проходит мимо будущего короля, а даже, объяви об этом глашатай, вероятнее всего обсмеяли бы именно чудака со свитком, а не странного, но вполне обычного парня. Его ботинки, потертые штаны и куртка поверх простой рубахи, на которую он сменил камзол, не сливались с местным разношерстьем одежд, но и не выделялись новизной и чистотой.

Девушка вышла из лавки лишь спустя час, сжимая в одной руке довольно тяжелую сумку, а во второй — тонкую книжицу в потертой обложке. Киашьяра она заметила сразу, но подходить не спешила, замерла на верхней ступеньке и с прищуром изучала легарда несколько секунд. Рэндалл усмехнулся и сам двинулся к Эмме, легко рассекая толпу.

— Привет. — Обычно легард никогда не стремился заводить разговор первым, но момент для потворства привычкам был не подходящий. — Нужно поговорить.

Прищур Эммы сменился вздернутой бровью и склоненной на бок головой. Киашьяр чуть не расхохотался в голос, наблюдая за родственницей. Сама того не ведая, девушка переняла многие привычки Кланта.

— О чем? — стараясь скрыть напряжение, спросила девушка и переступила с ноги на ногу. Тяжелый мешок оттягивал руку, и Эмма поморщилась, пытаясь перехватить его поудобнее.

Рэнд отобрал у нее сумку, закинул себе на плечо и деловито предложил:

— Давай присядем где‑нибудь и спокойно все обсудим.

Эмма нахмурилась еще больше, но кивнула и последовала за киашьяром.

Рэнду было не важно, где именно вести беседу, так что его выбор пал на ближайшую к рынку едальню: не самую дорогую, но чистенькую.

Здесь собрался столь разношерстный народ, что на легарда и Эмму никто даже не взглянул. Рэнд выбрал столик в центре, возле опорной колонны, сменил облитый чем‑то стул на соседний и заказал себе эля и жаркое. Эмма ограничилась своим любимым отваром и булочками с рубленными вареными яйцами и луком.

— Так о чем ты хотел поговорить? — набив полный рот, уже спокойнее спросила она.

— Мне известна твоя тайна, — просто ответил Рэнд.

— Какая? — стараясь не нервничать, усмехнулась Эмма, но в ее глазах легард заметил испуг. Девушка сжала пальцы, сдавив булочку, и начинка рассыпалась по столу.

— Геррас.

— Вира рассказала? — скривившись, уточнила Эмма и, положив булочку на тарелку, вытерла о штаны влажные ладони.

— Нет, твоя сестра сохранила бы любую тайну из любви к тебе. Я догадался сам. — Жаркое оказалось пресным и холодным, неаппетитные куски мяса не хотелось ни то, что отправлять в рот, а даже накалывать на вилку.

— Да как? — воскликнула девушка и вцепилась в собственную косу пальцами.

— А вот так. — Киашьяр наклонился и черенком вилки вытащил амулет — артефакт за цепочку из‑за ворота Эммы.

— Ах… — Девушка уставилась на него округлившимися глазами и судорожно сжала ладони в кулаки. Она явно хотела что‑то сказать, но сдержалась, неподвижным взглядом еще больше охлаждая жаркое Рэнда.

— Естественно, мне было не трудно догадаться и обо всем… другом, — мягко намекнул киашьяр, привлекая внимание Эммы.

Девушка молчала, а он ждал дальнейших вопросов. Вдруг Эмма глянула легарду в глаза, и Рэндалл понял, что вопросов с ее стороны не будет. Она поняла и сделала выводы.

«Всегда знал, что наша малышка — умница!» — восхищенно хмыкнул киашьяр.

Да, Эмма могла спросить, могла забросать его вопросами, но она сидела и лишь понимающе кивала, зная, что он не выдаст ее тайну. Если бы Рэнд хотел это сделать, то сейчас она говорила бы не с ним, а с Клантом.

— Так о чем ты хотел поговорить? — чуть спокойнее и увереннее проговорила Эмма, возвращаясь к половинке булочки.

— У меня есть дело для Уарры. — Эль оказался ни чем не лучше жаркого, но Рэнд мужественно отхлебнул пару глотков. — Нужно кое‑что узнать о Эфране.

— Ты знаешь, что это опасно. Знаешь, в каком я сейчас состоянии. Но все равно заводишь эту тему? — удивилась она.

— Если бы это было важно только для меня, то я бы даже не попытался тебя уговорить, но это важно для всех, — спокойно пожал плечами Рэндалл.

Эмма вздохнула и подушечками пальцев потерла виски и лоб:

— Что ж. Думаю, я могу попробовать. Все равно однажды мне опять пришлось бы столкнуться с Эфраном, когда бы он обо мне вспомнил. Так уж лучше я буду инициатором встречи, а не он.

— В деревеньке тебе нечего бояться, — заметил киашьяр.

Эмма непонимающе вздернула бровь.

— Эфран сам к тебе не приблизиться, зная, что в округе незаметно находятся несколько сильных легардов из охраны Лесса, — объяснил Рэнд и допил эль.

— Вот как! — фыркнула девушка. — И кто же это придумал?

— Клант.