Высматривая путь. Том I (СИ)

Часть 9. Божонтка

Дера неуклюже повозилась в кровати и скинула с себя сюртук. Кот, громко мяукнув приземлился ей на грудь, отчего девушка резко скинула его с себя и села. Опьянение еще и близко не прошло. Во рту было сухо, а тело ныло так, будто его кто палками избивал. А может и избивал, она уж и не помнит. Но, по последним отрывкам в памяти — все было относительно прилично. Громко зевнув, девушка запустила пальцы во склоченные волосы и почесала голову. Коська снова запрыгнул на кровать и уставился на нее своими здоровенными желтыми глазами. Мурлыкнул, и подкрался чуть ближе. Боднул башкой бок девушки, затем потоптался на месте и боднул еще раз.

— Уйди, злыдень, — буркнула та и сбросила кота с кровати. Тот с грохотом приземлился на лапы и негодующе мяукнул. — А ну пошел! Отто тебя покормит!

— Проснулась и сразу в крик? — в дверном проеме появился низушек с тяпкой, закинутой на плечо. — Вставай давай, работа не ждет, а солнце уже в зените.

— Как в зените? — с трудом выбравшись из запутавшей ноги юбки, Дера соскочила с кровати.

— А так это. Пили, ироды — вы, до рассвета. А ведьмак-то, хорош. Вон уже дрова нарубил и воды натаскал, коней поит и мыть их будет. На счет нашей клячи не знаю, а своего, вороного, уж наверняка.

— Как же там, — девушка задумчиво пожевала нижнюю губу. — Метаболизм?

— Да, что-то такое, — усмехнулся Отто и вышел из комнаты. — Пошли полоть, а потом уж обмоешься.

— Иду!

Скрутив разорванный край подола, Дера привычным жестом засунула его за пояс, и расправив рубаху, выскочила за низушком, по пути сплетая волосы в косу. Умоется уже потом. Все равно измажется в пыли и вспотеет.

А ведьмак и впрямь уже был на ногах, как и дрова штабелями лежали под соломенным навесом, как и три ведра, под завязку наполненные водой, стояли недалеко от него. Сам Эскель кормил коня какой-то травой, собранной в тряпку, и гладил его холку. Дера выдохнула и тут же увидела, как он взглянул на нее из-за плеча. Неужели вздох услышал или от нее так разит перегаром и по̀том? Она оттянула расстегнутый ворот рубашки и склонив голову — принюхалась. Пахло действительно не очень, но не настолько же сильно.

— Утро доброе! — неуклюже вскинув руку, крикнула девушка.

— Да уж не утро давно, — не поворачиваясь отозвался ведьмак, — но день и впрямь добрый.

— Ну не у всех же такой организм, что и спирт никакой не берет, — буркнула Дера в ответ и засучила рукава выше локтя.

Отто деловито осмотрел сад, а после вручил тяпку и девушке. Эскель не ответил. Может не услышал, а может сделал вид. Но Дера чутка растерялась от его такой реакции. Мало ли чего она натворила вчера. Может обидела его чем, а может опозорилась. Хотя, память услужливо не подбрасывала ничего постыдного. Порешив на том, что мало ли какие там бесы в голове у ведьмака, девушка немного покачалась из стороны в сторону, поразмяв спину, и принялась за работу.

Эскель старался никак не выдавать своего волнения. Нет, вчера он, конечно, предстал перед ней во всей красе, но как тут повернется все, когда она поближе рассмотрит его морду, да при хорошем свете и на трезвую голову. А добавить ко всему, что Дере палец в рот не клади, точно что-то эдакое ляпнет. И тогда… а что тогда? Ведьмак не знал. И почему его это так волнует — тоже не знал. Да и думать не хотел. Девка она была хорошая, вроде даже порядочная, судя по тому, как от денег пыталась откреститься. И он искренне не понимал почему. Заработала же, еще и как. Ко всему прочему еще и в академии обучена, а значит и поговорить с ней будет, о чем. Не кметка же, у которой одно хозяйство и сплетни на уме. Вчера вон как рассказывала о символах этих странных. Ведьмак и слыхом не слыхивал о таких прежде. Лицом вроде тоже вышла. Ну как вышла, не чародейка красоты неписанной, но тоже привлекательная.

Эскель оперся руками о спину коня и наклонил голову. Уже больше десяти лет он со шрамами этими живет и заволновался о них только сейчас. Смех и грех, — уж иначе и не сказать. Прикрыв глаза, он замер, прислушиваясь. Слышал, как резко тяпка рассекает почву и как тихо скрипят под ней коренья и стебли сорняков, слышал, как низушек себе под нос какую-то песню мычал, а еще, слышал ее дыхание. Сбивчивое от работы и жары, и отчего-то глубокое. Местами она едва слышно постанывала, а по его коже бежали мурашки. Сделав громкий выдох, он поднял голову и встретился взглядом с Васильком. Тот с нескрываемым подозрением рассматривал его своим огромным карим глазом, обрамленным густыми ресницами.

— Да знаю я, знаю, — буркнул под нос себе ведьмак и вздохнул.

Нужно было заняться работой, а не прислушиваться ко всякому. Конь, вон, не мытый стоит. И седло не чищенное. А в Оксенфурте за такого рода услуги втридорога возьмут. Так что лучше уж он тут все сделает, за бесплатно.

Работа спорилась быстро. Солнце еще не клонилось к закату, а Дера уже закончила с грядками и начала сбор трав. Сегодня первоцвет надобно собрать, да и мирт белый вон уже цветет во всю. Проворонишь вот так момент и потеряют растения половину полезных свойств.

Дера сняла с небольшого тына, отделяющий сад и сарай, свой рабочий передник и плотно обвязавшись им, присобрала рукой ткань на манер лукошка. Уселась прям на землю и принялась очень осторожно, с нескрываемой бережностью, срывать листья и цветы. Корни решила выкопать потом. А то землей все засыплет и долго придется промывать такие необходимые стебли и соцветия в ведре.

Отто разлегся в тени березы и жуя травинку, заложил за голову руки. Судя по размеренному дыханию, он умудрился даже придремать.

Эскель бросил беглый взгляд на низушка, а после от души взмахнул ведром выплескивая остатки прохладной воды на коня. Тот замотал головой и начал гарцевать на месте. Вот уж любил он барахтаться в воде. А потом еще и замахал мокрой гривой, подняв в воздух столп брызг.

До слуха ведьмака донесся тихий девичий смех. Он бросил взгляд из-за плеча, но разговор так и не решился начать. Боязно было сказать что-то не то, а еще больше не хотелось поворачиваться лицом к Дере. Показывать ей свои увечья во всей красе и увидеть в ее глазах страх вперемешку с отвращением. Он уж слишком часто ловил такой на себе. Так вот приглянется ему какая девка, он ей улыбается как дурак полоумный, а она скривится, сплюнет и отвернется.

— Красивый у тебя конь. Сразу видно — порода, — начала разговор Дера как ни в чем не бывало.

— Спасибо, — хрипло буркнул ведьмак, но уперто не хотел оборачиваться.

— А моего коня ты видел? — все не унималась Фредерика.

— Видел. Хилый он ужасно.

— Да. Притащили его такого. Откармливаю вот. Болезнь кожу изъела, а сам худой, что аж ребра светятся, — она остановилась и придирчиво осмотрела содержимое передника.

— Чего ж ты коня-то больного взяла?

— Не знаю, — повела плечом Дера, а после заправила за уши падающие на лицо пряди и бросила взгляд на широкую спину ведьмака.

Он бережно вытирал Василька белой сухой тряпицей.

— Как в глазищи его глянула, так аж в сердце что-то перевернулось, — выдохнула травница возвращаясь к своему занятию, — вроде скотина, а в глазах ум видно. Будто человек в нем какой сидит.

— А может, то принца заморского заколдовали и тебе спихнули? — усмехнулся Эскель.

— А если и так, — нахмурилась девушка. — Я его выхожу, и он еще вам покажет всем! Будет такой конь, что ого-го! — взмахнула она кулаком в воздухе.

— Хорошо, — ведьмак так и не обернулся к ней.

— И отправлюсь с ним на Юг или дальше на Север к Драконьим горам! А что? Девки мечтают все, и я тоже хочу!

— Опасно одной путешествовать сейчас. Обожди как война закончится.

— А я и обожду.

Он торопливо погрузил на плечи коромысло с двумя пустыми ведрами, а третье взяв в руку, пошел к колодцу. Фредерика же, сделав вид особой занятости, копошилась в цветах и старалась даже не смотреть на удаляющуюся широкоплечую фигуру. Вот любили же ведьмаки насмехаться над ней. То один все по макушке бил ладонью, то этот теперь колкостями так и сыплет. Вздохнув, девушка принялась с остервенением вырывать из земли коренья первоцвета.

Эскель воду натаскал быстро. Дважды даже успел сходить, а когда вернулся то девки и след простыл. Отто лишь шастал туда-сюда по двору, да траву какую-то все выискивал. Оставив ведра у порога, ведьмак только хотел размять шею да проверить как там Василек, как медальон на его груди слабенько так дрогнул. Но и того было достаточно. А еще взгляд этот прожигающий на затылке вызывал неприятное чувство в груди.

Обернувшись в сторону леса, он нахмурился всматриваясь. И медальон его, конечно не подвел. Держась руками за ствол березы, из-за него очень неуверенно выглядывал темный силуэт. Ведьмак сделал шаг вперед, а силуэт с места не сдвинулся. Внезапно в нос ударил запах свежескошенной травы и марены. Нет, Дворовой* так не пах, да и лесной дух тоже. Эскель нахмурился и сжал в кулаке медальон. Тот уж больно нервировал своим дребезжанием. Два огромных глаза смотрели на ведьмака не отрываясь. В целом, существо это напоминало ребенка, но уж больно щекастого и грязного. Да и глазищи эти таращились особо неприятно. Только тогда, когда тот, видимо чутка осмелев высунулся из-за дерева, Эскель понял, что перед ним Божонтка**. Кто ведь еще мог так сильно пропахнуть мареной?

Дера выскочила на порог и чуть было не перевернув ведра, крепко ругнулась, а после увидела вдалеке ведьмака, стоящего к ней спиной, при этом что-то увлеченно высматривающего в лесной чаще. Сделалось до жути любопытно, и девушка чуть ли не вприпрыжку преодолела между собой и ведьмаком расстояние став около того по правую руку.

Она посмотрела в лес и на Эскеля. Затем снова в лес, убедилась, что ничегошеньки там нет кроме берез и травы и обернулась снова.

— Что ты там высматриваешь такое? Увидел, чего интересного? Так и мне расскажи, вместе посмотрим.

— Скажи, у вас есть молоко и хлеб?

Фредерика непонимающе оглядела профиль ведьмака и вскинула в удивлении брови.

— Сливки есть, но на что они тебе?

— Налей чуть в тарелку, мякиш хлебный положи и сюда неси.

— Ты проголодался? Так я сейчас репу запеку.

— Неси, кому говорят?

— Эскель, — внезапно спросила она и ведьмак наконец обернулся к ней.

На лице девушки застыл неподдельный ужас. Зрачок расширился, губы побледнели, как и все лицо, а тонкие и ледяные пальцы тут же сжали его предплечье. Он уж было подумал, что это морда его такой эффект произвела, но дело тут было в другом.

— Скажи, там что, нечисть какая? Или дух проклятый? — хрипло прошептала Дера.

— Вот дурында, придумывала себе ерунды, — заливисто рассмеялся ведьмак сощурив глаза. — Неси давай что просил, — утирая слезы снова заговорил он.

И она пошла в хату на негнущихся ногах, но благо что быстро вернулась. Принесла тарелку сливок и хлебного мякиша, как просили. Если бы еще Дера не дрожала как лист осиновый на ветру.

— Давай, Божонтка прикормить нужно. Иди.

Фредерику передернуло от слов так, будто ее прошиб сильный озноб. Она поджала губы, но двинуться с места не могла. И только когда теплая рука ведьмака осторожно подтолкнула ее в спину, ноги сами понесли вперед.

Шла она недолго. Но и те пять шагов дались ей с огромным трудом. Ее пугало все. Даже щекочущая босые ноги трава.

— Эскель? — дрожащим голосом проблеяла Дера и обернулась.

— Ну что такое? — улыбнувшись своей привычной кривой улыбкой, ведьмак скрестил на груди руки.

Его расслабленная поза успокоила травницу, но все еще недостаточно.

— Оно близко, да?

— Да прямо перед тобой. Выглядывает вон из-за березы, таращится на тарелку, — его голос был до боли веселый, но девушку это только нервировало.

Знаком ли ему этот страх, когда ты знаешь, что рядом кто-то есть, но ты его не видишь? Судя по всему — не очень. Она сделала еще один шаг, когда услышала громкое:

— Стой. Ставь тарелку и отходи.

Дера неуверенно качнулась вперед, но присела в траву. А когда присела, то и тарелку перед собой поставила прямо на землю, но так уж бережно, что тут сердце любого дрогнуло бы. Она молилась всем известным богам чтобы это загадочное существо не прыгнуло ей прямо в лицо, как тот риггер из сна. Иначе ее крики услышали бы в самом Третогоре.

— Молодец. А теперь иди сюда.

Услышав заветные слова, травница так резко припустила в сторону ведьмака, что аж пятки сверкали. А когда, наконец, ей удалось торопливо скрыться за его широкой спиной, то облегченно выдохнула.

Искать спасения было не у кого, а от спины шел такой жар, что грех было не прикоснуться. Что девушка и сделала. Прижала ладони и лоб к жесткой ткани рубахи и выдохнула еще раз. Спокойно так стало. Оказалось очень приятно чувствовать себя защищенной.

А у Эскеля внутри все скрутило. Будто кто кулак засунул да провернул раз-другой. Холод от ладоней ощущался даже через рубаху, а от разгоряченного дыхания Деры, мурашки толпами бегали по коже. Вцепившись пальцами в предплечье, он тихонько вдохнул и выдохнул пытаясь успокоиться. Одним богам известно, как его подкупали эти прикосновения, ее бесстрашие, ее радушие и простота слов и поступков. Она не кричала ему, что он мутант, не шарахалась как от прокаженного, не таращилась на изуродованное лицо до неприличия и даже позволила себе коснуться его. Какая бы еще девка была настолько глупой или отчаянной? А может просто доброй? Ведьмак пока еще не разобрался, но моментом насладиться успел.

— Это существо точно не опасно? — внезапно заговорила Дера отпрянув от его спины.

Эскель готов был застонать от возмущения, но благо — не стал.

— Это Божонтка. Дети это, которых не успели богам представить по всем обрядам. Померли они раньше, чем мир увидать смогли, — стараясь скрыть хрипотцу в голосе заговорил ведьмак. — Не опасные они. Но могут и шкодить. Редко бывает такое, но, если Божонтка в дом твой пришел, его лучше задобрить и прикормить. Будет оберегать вас с Отто от нечисти всякой. Ты его не увидишь, как ни старайся. Но как почувствуешь, что рядом кто-то есть, или трава вдруг как-то не так качнется, а ветра не было и нет — значит Божонтка рядом. Ты ему песню какую спой или историю расскажи. Они такое любят.

— А он в хату не залезет ночью?

— Может. Но зла не причинит. Так, посудой погремит да успокоится. Ты главное еду ему после сумерек оставляй на пороге. По утру увидишь пустые тарелки — не пугайся.

— А если бы я его прогнала?

— Не знаю таких случаев, чтобы его кто прогонял. Он полезный помощник, вот увидишь.

Эскель наконец повернулся к девушке встретившись с ее светлыми зелеными глазами. Она смотрела на него с таким детским трепетом, что аж не по себе стало. На него так прежде еще не смотрели. Почесав пальцами правую щеку, он наконец перевел взгляд на порог хаты.

— Давай я тебе воды нагрею, а то смердит от тебя за версту, — и хитро усмехнувшись, двинулся в сторону крыльца.

— Сам ты смердишь! — вспыхнула травница и приложив ладони к горячим, раскрасневшимся щекам поплелась за ведьмаком.

— Быть не может. Я ж в бадье валялся вон только вчера ночью, — негромко рассмеялся тот, а после назидательно проговорил. — А ты как с хутора вернулась, так и не обмылась. Даже одежду не сменила, — добравшись, он взял два ведра и толкнув плечом дверь понес их в хату.

— И то правда, — поуспокоилась Дера. — А ты мне знаки свои покажешь? — спрятав руки за спиной, она нагнала ведьмака уже у двери в свою комнату.

— Покажу, — наливая в бадью воду, Эскель снова улыбнулся.

Да и по-другому уже не получалось. Пусть и улыбка у него была та еще, да и манеры далеко не благородные, да и на рыцаря он мало походил, но хотелось сделать что-то для травницы. Например, наполнить бадью, воду нагреть, а тут она еще со знаками этими привязалась. Ну как тут отказать?

Девушка присела на колени и опираясь предплечьями о деревянные борта внимательно смотрела как наполняется ее личная купальня.

— Чего там высматриваешь?

— Да я чтобы не пропустить ничего.

— Вот чу̀дная, — Эскель присел рядом на одно колено и опустил в воду правую руку.

Сложил снова в диковинную фигуру пальцы и вода пошла кругами. А через мгновение-другое и вовсе пар повалил.

— Во дела так дела! — воскликнула Дера упираясь уже ладонями в борт. — Вчера такого не было.

— Вчера я уставший был. А сегодня, глазом не моргнешь, а вода уже нагрета.

— Фокусник! — воскликнула девушка с, воистину, детским восторгом смотря на воду. Еще бы руками похлопала для пущего эффекта.

— Ведьмак.

— А что это, значит ведьмак не может быть фокусником? — улыбнулась она краем глаза осмотрев его профиль.

— Ты что, магии никогда не видела? В Оксенфурте же училась вон три года целых.

— Нет, за магией — это в Аретузу, — мечтательно вздохнула она, умостившись у бадьи так, чтобы руки положить на борт, а на них голову.

Эскель нагрел воду до максимально горячей температуры, но, чтобы не сгорела хата и вышел за еще одним ведром воды. Разбавил, пощупал рукой. Вроде приятная и теплая.

— Хотела стать чародейкой? — он глянул на девушку искоса, но продолжал упорно делать вид особой занятости.

— Хотела. Да все девки мечтают быть чародейками, — грустно вздохнув, она опустила руку в воду и легонько поводила пальцами. — Внешность подлатать, знаниям уникальным обучиться, умения особые получить, да и на груди правителя обычно очень тепло.

— Тебе не нужно внешность латать. У тебя с этим проблем нет. А знаний и навыков уникальных у тебя и без того достаточно, — бросил невзначай ведьмак и только потом понял, что говорить такого не стоило бы. Как-то неуместно прозвучало.

— Спасибо, — вымученно улыбнулась Дера. — За все.

— Не за что.

Выпрямившись и сделав шаг назад, Эскель потоптался на месте, а после вышел за дверь. И пока все не усугубилось ему нужно как можно быстрее подготовить Василька и выехать в Оксенфурт. Чувствовал он, что чем дольше тут сидит, тем быстрее угасает его желание куда-либо уезжать, а для ведьмака это — губительно.

* — у восточных славян домашний дух, мифологический хозяин двора, который обитал в хлеву вместе со скотиной и имел облик маленького человечка.

** — В польской мифологии призрак ребенка, умершего до крещения. По своему поведению, божо́нтка, при должном обращении, является незримым помощником по хозяйству. Часто сердобольные хозяйки оставляли им в чашке немного пищи, и те в знак своей благодарности, защищали дом от злых духов.

Комментарий к Часть 9. Божонтка

Не бечено