Высматривая путь. Том I (СИ)

Часть 23. Ведьмаки не танцуют медленно

Спрашивать было неловко, но и не затронуть эту тему она не могла. Особенно после того, как на ее седле появились ножны с абсолютно реальным и опасным оружием. Дера нарезала по комнате круги, пока Эскель неторопливо перебирал ингредиенты, которые ей посчастливилось прикупить. Он внимательно осматривал их со всех сторон. Одни оставлял в тряпице, а другие откладывал. Видать, решил, пока есть свободная минута, сделать заготовки под эликсиры. Фредерика зашла за его спину, потопталась немного на месте, театрально и громко вздохнула. Потом снова принялась расхаживать по комнате туда-сюда. И длилось это недолго. Ровно до тех пор, пока ведьмак окончательно не выдержал, сжал руки в кулаки и легонько стукнул ими по столу.

— Холера, Дера! Хватит мельтешить, — гаркнул он, отчего та тут же остановилась и затаила дыхание.

— Прости, — проблеяла она дрожащим голосом.

— Да что с тобой? Сама не своя с тех пор, как с Новиграда вернулись, — он уперся руками в стол и обернулся в сторону травницы. — Завтра выезжаем. Ты бы лучше поберегла силы для дороги. Нам до самого Третогора ехать без остановок и привалов, не считая особо важных ситуаций.

— Просто… — пролепетала травница и потупила взгляд в пол.

— Что «просто»?

— Тот меч… я… ну…

— Что не так с ним? Не нравится? — Эскель нахмурился и всмотрелся в ее лицо.

— Нет! Что ты! — она нервно сглотнула и принялась теребить растрепанную косу. — Просто я не умею обращаться с таким оружием. И… я думаю, что это немного не мое.

— Боги, Дера, — выдохнул ведьмак. — Обучу я тебя. Не сейчас, конечно, но со временем. И, если ты хочешь безопасно путешествовать по большаку, то базовые знания для самозащиты тебе просто жизненно необходимы.

— Но я ведь… — опешила от такого заявления девушка.

— Что? Заплатила мне? Это так, — он кивнул. — Но я уже говорил, что не буду носиться с тобой, как наседка. К тому же, несмотря ни на что, я должен выполнять работу, зарабатывать деньги и готовиться к зимовке. Потому лучше бы тебе перестать маяться дурью и заняться чем-то действительно полезным.

— Чем же? — она всплеснула руками.

— Почитай что-нибудь. У меня в сумке есть три книги. Выбери что-то из них, пока я занят. И постарайся не мешать мне.

— Ладно, — недовольно фыркнула травница и направилась в сторону лежащих на полу сумок.

— А вечером отведем душу в корчме, — как бы между прочим сказал ведьмак, возвращаясь к своему делу.

— Что? — она, недоумевая, взглянула на Эскеля.

— Ну отдохнем. Выпьем чего, потанцуем. Говорят, сегодня какие-то особо талантливые трубадуры будут выступать, — он неловко опустил взгляд на стол, стараясь сделать максимально сосредоточенный вид.

Дера решила не уточнять, что за музыканты и с чего вообще ведьмак захотел провести вечер так несвойственно для себя. Поняла только, что лучше просто кивать и молчать, чтобы не спугнуть внезапно прорезавшуюся инициативу. Так-то они, конечно, были в пути, а кое-кто даже в бегах, но себя радовать ведь тоже нужно. А что радует лучше, чем кувшин хорошего вина и задорная музыка?

Эскель уже успел пожалеть о том, что решился рассказать о планах на вечер. Травница молчала, конечно, но метаться из угла в угол не перестала. Даже вооружившись книгой «Иллюстрированный атлас травника» она продолжала нервировать своей беготней и вздохами. А когда, наконец, поуспокоилась и нашла себе место на кровати в ворохе подушек и скомканного покрывала, то пришло время спускаться вниз. По крайней мере, ведьмак услышал громкий характерный топот, который издают только танцующие, и приглушенные звуки лютней и барабанов. А значит, веселье уже было в самом разгаре. Закончив с ингредиентами и облегченно выдохнув, Эскель оттолкнулся руками от стола, поднимаясь. Размял задеревеневшую от долгого сидения на табурете спину, покрутил головой, а затем громко объявил:

— Пошли. Развлечем тебя.

— Уже пора? — встрепенулась девушка и подняла голову.

— Да. Я напьюсь, а ты — натанцуешься. Каждый получит то, что хотел, — ухмыльнулся ведьмак и кивнул в сторону выхода.

Фредерика тут же вскочила с кровати и подлетела к зеркалу. Пригладила руками еще больше растрепавшиеся косы. Осмотрела свое лицо со всех сторон и натянула поверх рубахи дублет, решая не застегивать на все пуговицы. Эскель даже не надевал куртку и перчатки. Заправил только края рубахи поглубже за пояс и толкнул рукой дверь, надеясь, что сегодня обойдется без приключений.

На первом этаже корчмы было людно и очень шумно. Трубадуры играли от души, разве что не разрывая струны, но голоса их уже хрипели. Кое-кто резался в гвинт и громко хлопал рукой по столу каждый раз, как выбрасывал очередную карту. Проститутки ловко лавировали между танцующими и потягивали что-то из небольших металлических кубков. Краснолюды матерились так, что уши сохли, а немногочисленные реданские солдаты упивались водкой до беспамятства. У небольшого помоста с музыкантами плясали в основном молодые и относительно трезвые посетители. И на вошедших ведьмака и травницу никто не обратил и доли своего внимания. Найдя пустующий стол, Дера плюхнулась на лавку, а Эскель направился к корчмарю. Он понимал, что никакого Эст-Эста тут и в помине нет, но спросить все равно захотел. Так, на всякий случай. Ну и чтобы совесть успокоить. Корчмарь отрицательно покачал головой и предложил холодную желудевую. На том и сошлись. А еще не забыли про нехитрую закуску в виде хлеба, сыра, шпика и солений. Бутылку и две чарки ведьмак прихватил сразу и двинулся в сторону стола, где его уже заждалась травница.

— Боги, тебя только за смертью посылать, — с улыбкой вздохнула она.

Он виновато качнул головой и уселся напротив нее. А как разлил водку, они чокнулись и выпили. Дера смешно скривилась и закрыла рот и нос предплечьем, занюхивая. А Эскель даже и глазом не повел. Для него она оказалась слабоватой, по сравнению с ржаной. Но, тем не менее, выпили еще по одной. А когда заиграла очередная песня, Фредерика и вовсе на месте не усидела.

— Пошли танцевать!

Она протянула свою руку ведьмаку и заулыбалась во весь рот. Ее порозовевшие щеки говорили о том, что алкоголь уже начал брать свое, а блестящие глаза смотрели с такой надеждой, что сложно было отказать. Но Эскель отказал бы, так как танцор с него такой же, как из накера художник. Да и не добрался он еще до необходимой кондиции, чтобы начать вот так запросто выплясывать. Если бы не внезапно появившийся моложавый солдат, который ненавязчиво тянул к Дере руку и нелепо улыбался. Он выглядел достаточно подвыпившим, но устрашающе веселым. Фредерика же отчего-то мялась, не зная соглашаться ли ей. Она жеманно улыбалась, прятала взгляд и всячески кокетничала, пока Эскель не осушил две стопки подряд и не схватил ее за руку, вытаскивая в центр зала.

Толпа у помоста нехотя расступилась, а Дера от такого резкого прикосновения дернулась и ошарашенно попятилась назад. Но хватка у ведьмака была что надо. Он с силой сжал ее запястье, напрочь забыв о своих эманациях и о том, что рукава ее рубашки закатаны до локтя, а дублет совсем не прикрывает тонких рук, и потянул на себя.

— Я обещал тебе танец, — отчего-то начал оправдываться Эскель. — У Отто. В ту ночь. Ну…

— Помню, — неуверенно кивнула травница и резко сделала шаг вперед, оказавшись достаточно близко.

Песня была до боли заводная и могла закончиться в любой момент. Так что терять время зря Дера не хотела. Но, увидев, как остолбенел ведьмак, отчего-то внезапно растеряв всю свою решительность, взяла его за плечо одной рукой, а сама прижалась вплотную к груди. Пришлось в этот раз вести ей, но было уже плевать. Водка добавила уверенности, а музыка отдавалась приятной вибрацией внутри. Задвигались они вначале неторопливо и очень неуклюже. Эскель все норовил истоптать Дере сапоги, а она ловко уворачивалась перепрыгивая с ноги ногу, не прекращая улыбаться ни на секунду. Она заглядывала в его глаза и крутилась у него в руках на каждом развороте. А он все пытался словить ее за талию да прижать к себе. Музыка все не утихала, и Фредерика, наконец, дождалась того момента, когда Эскель освоится. Он ловко схватил ее за руку, а второй обхватил поперек тела, прижав к груди спиной. Она обернулась, и они сделали два шага вправо и один влево, а после круто развернулись. Он резко вытянул руки закружив Деру все быстрее, а она смеялась, не переставала улыбаться и закидывала голову назад. Руками цеплялась за его руки и плечи, уже совсем не обращая внимания на странные эманации, на истертые ладони и на грубые цепкие пальцы. Она ловила его взгляд в водовороте лиц и теней, а он неотрывно следил за каждым ее движением, уводя в лихие развороты и двукратные пируэты.

Они кружили по залу, не замечая никого. Даже того, как хлопали и улюлюкали другие посетители, решившие тоже станцевать под задорную мелодию трубадуров. Певец все драл горло, а Фредерика уже перестала различать что-либо, кроме янтарных глаз, бегающих туда-сюда вертикальных зрачков и бледного лица с испещренной шрамом щекой. Она видела, как он улыбался ей. Широко и искренне. Чувствовала его руки на плечах, талии и в своих собственных ладонях. А когда на последнем куплете он притянул ее к груди и со всей дури прижал, у нее сбилось дыхание, а перед глазами все поплыло. Косы, сделав кульбит в воздухе, как две змеи, обвились вокруг его шеи. Травница даже не поняла, как его глаза оказались так близко. Упустила тот момент, когда ощутила на лице горячее дыхание, а кончик острого носа соприкоснулся с ее — вздернутым и округлым. Одно мгновение отделяло их от чего-то более интимного, чем танец. И это мгновение резко оборвалось, когда закончилась музыка. Дера сжала пальцы на его плечах, а затем разочарованно выдохнула, обжигая своим дыханием изуродованные шрамом губы. Эскель медленно разжал руки, и она плавно выскользнула из них. Ее косы соскользнули с его плеч, а сама она шагнула назад, сделав кроткий реверанс.

— Спасибо, — пролепетала девушка и, резко развернувшись на пятках, поторопилась к столу.

Ведьмак сделал вдох и короткий выдох. Взял себя в руки и направился следом. Захотелось выпить несколько чарок к ряду и надеяться, что в случае чего его снова не потянет танцевать. Мысленно обругав себя, он представил то неподдельное удивление в глазах его братьев-ведьмаков, увидь они, как лихо он вытанцовывает под музыку с ладной девкой. Наверняка бы засмеяли и даже не постеснялись. Дера, будто прочитав его мысли, тут же наполнила стопки и, неловко заулыбавшись, подняла свою вверх.

— За хорошую дорогу, — громко проговорила она.

Эскель кивнул и они выпили. А затем еще одну и еще. Постепенно, как пустела бутылка, вечер перетекал из томного в крайне обнадеживающий. А когда за ней пошла вторая, Дера окончательно потерялась во времени и пространстве. Слышала только задорные мотивы песен, хриплый голос трубадура и свой собственный смех. И чувствовала иррациональную тревогу от того, что руки ведьмака больше не бродили по ее телу в последующих танцах.

Ввалились в комнату они изрядно выпившие и до ужаса веселые. Внизу все стихло, трубадуры отработали свои деньги, а гости постепенно разбрелись кто куда. Единственные, кто остались в зале, это картежники. Но играли они тихо и особо не тревожили постояльцев. Фредерика все напевала недавно услышанные песни, а Эскель даже умудрялся подпевать ей, едва заметно пошатываясь. Сделав несколько кругов по комнате и едва не упав на пол от того, что под ноги неудачно попалась голова лешего, девушка докрутилась до кровати и, неловко запутавшись в ногах, рухнула на постель, раскинула руки в стороны и громко рассмеялась. Ведьмак, покачиваясь, прошел следом и, кое-как удерживая равновесие, присел рядом.

— Это было просто восхитительно! Эскель, ты мой герой! — восторженно залепетала она.

— Да какой из меня герой? — рассмеялся ведьмак. — Так, собутыльник.

— Герой-собутыльник. Так мне даже больше нравится.

Он покачнулся и завалился на бок, упираясь локтем в матрас. А сам принялся бесцеремонно разглядывать девичий профиль и её вздымающуюся грудь, а также косы, которые в танце то и дело запутывались на нем, будто старались привязать к своей хозяйке.

— Спасибо тебе. Большое и от чистого сердца, — Дера прижала ладонь к груди. — За то, что не бросил. За то, что ты такой добрый, и за сегодняшний вечер. Ты бы знал, как давно я так не отдыхала… я же так по этому скучала. Словами не передать…

— За умеренную плату обращайся с любой просьбой, — отшутился ведьмак.

— Ты только из-за денег так участлив и добр? — заплетающимся языком проговорила она, поднимаясь на локтях, и с крайней степенью недовольства глянула на Эскеля.

— Я…как бы… — начал тот, но осекся, понимая, что пошутил очень неудачно.

Все внимание привлекли приоткрытые губы травницы и то, как демонстративно она их облизнула. Она смотрела на него с вызовом, будто провоцировала на что-то, а на что именно, ведьмак пока не знал. Сделать что-то невпопад не хотелось, уже и так расшутился тут. Потому пришлось делать вид, что он слишком пьян и ничего не понимает. Дера еще раз осмотрела лицо Эскеля, вспомнила, как ее пробила дрожь от его горячего дыхания, а потом вздохнула и завалилась на кровать.

— Я буду спать прямо так. Нет сил шевелиться, — она мазнула рукой по воздуху и бросила ее на постель у головы.

Собственно говоря, и сам ведьмак не был против уснуть прямо вот так: лежа поперек кровати в одежде и обуви. Он лишь подтянул себе под голову подушку, а Деру ненавязчиво приманил рукой. Она повернулась на бок и уперлась лбом в его горячую грудь. Отодвинула в сторону медальон, чтобы не мешал, и устроилась поудобнее. Руками обхватила поперек его туловище и тогда уже прижалась к нему всем телом. Стало до невозможного тепло и уютно. От него пахло терпко, а твердая вздымающая грудь была горячей, словно растопленная печь. В голове едва ощутимо плыло, а выпитый алкоголь очень расслаблял. Дера потерлась кончиком носа о ведьмака, провела ладонью по спине, скомкала пальцами грубую ткань рубахи и блаженно простонала. А когда ощутила, как ее обхватили крепкие руки, лишая любой возможности выбраться, окончательно разомлела и провалилась в сон. Эскель не был настолько пьян, чтобы не понимать, что он делает и зачем. Водка избавила от комплексов, а быстрые танцы хорошо разогнали кровь. Тем не менее, мысли были ясными, а мозг работал, как и всегда — хорошо. Но игривый взгляд, звонкий смех, эти непослушные, будто живущие своей жизнью длинные русые косы, ее податливое тело, которое так и норовило прижаться к нему каждый раз, когда они выходили танцевать, словно давали ему своеобразное разрешение. Он знал и отчетливо понимал, что, если он обнимет ее, — она не будет против. А от выпитого, позволит даже пообжиматься в темном коридоре у входа в комнату. И, может быть, он полный дурень, что не воспользовался этим моментом. Но установленные им же самим границы пока нарушать было боязно. В этот вечер он понял, что расположение Деры он отчего-то ценил больше, чем сиюминутные похотливые желания. Потому прижался своей изуродованной щекой к растрепанной русой макушке и забылся во сне.

Впервые просыпаться не хотелось. Было тепло, мягко и пахло чем-то очень знакомым, а оттого даже, в каком-то смысле, родным. Тело не откликалось на любые потуги встать и проснуться окончательно. Дере снова снился Лан Эксетер, а еще всякие пошлые сценки, которые заставляли ее ерзать и сквозь сон едва слышно постанывать. Во сне она развлекалась с ужасно привлекательным молодым дворянином, который был очень искусен в любовных утехах. И пусть в реальности Фредерика еще не познала мужчину, но там, в безудержных фантазиях, ее изобретательности не было равных. А уж что вытворял ее эфемерный партнер… даже вспоминать было стыдно, не то что описывать. Она потерлась щекой о что-то волосатое и теплое, а потом услышала утробный стон. Глаза открывать не хотелось. Потому, проведя руками по широкой спине и поднявшись к плечам, Дера закусила губу, сдерживая улыбку. Неужто это не сон и она в самом деле уже в зимней столице Ковира и Повисса нежится в кровати с дворянином и наслаждается беззаботной жизнью?

Внезапно макушку обожгло горячим дыханием, а изгиб талии повторила тяжелая рука. Нега тут же слетела с Фредерики. Она резко вывернулась из крепких рук, уперлась ладонями в грудь и отодвинулась. Распахнула глаза и увидела перед собой сонное и хмурое лицо ведьмака. Его всклоченные волосы торчали во все стороны, а пальцы правой руки сжали одно запястье Деры. Тело тут же отозвалось ноющей болью ото сна на треклятой кровати с тонким матрасом, а из груди вырвался разочарованный стон.

— Доброе утро? — неуверенно пролепетала она, но раздосадованный взгляд спрятать не удалось.

Ведьмак заметил это, но виду не подал. Сдержанно кивнул и перевернулся на спину, согнув одну ногу в колене. Он потер ладонями лицо, резко сел и так же резко встал. Вчера все было так хорошо. Ему казалось, что лед тронулся в нужную и такую желанную сторону. Что вот еще немного, и уверенность в том, что его нежные потуги не высмеют, а примут и разделят. Но, увы, утром все снова вернулось на круги своя. Недовольная Дера, ее раздосадованный взгляд и наверняка эти ее сны про лучшую жизнь. Если уж снится ей это так часто, значит ли, что она ежеминутно думает об этом? Эскель не знал, но в груди неприятно заклекотала обида. А еще злость на самого себя. Он-то дурак, гляди, как губу раскатал на дочь аристократскую. Обедневшую и абсолютно беспомощную, конечно. Но зато породу так просто из крови не вымоешь никакими тяготами и лишениями. Несмотря на свои нетрадиционные для девиц своего положения увлечения, на свой странный образ жизни с низушком-травником, она все еще оставалась Фредерикой де Бейль, дочерью реданского аристократа и туссентской дворянки. Пусть и, в связи с военной неразберихой, опальной.

— Жутко я вчера напилась, — зачем-то начала оправдываться девушка, сползая с кровати.

Голова заныла, а желудок жалобно заурчал. Пришлось торопливо покидать комнату и искать отхожее место.

Эскель умыл лицо раз-другой, пригладил мокрыми руками волосы, поправил перекошенную ото сна рубаху и осмотрел себя в зеркале. Маленькое и мутноватое, оно, тем не менее, ничего не пыталось приукрасить или скрыть. Чуть припухшее лицо, синюшный шрам, кривые сухие губы, густые брови и крайне недовольный взгляд желтых глаз. В общем, выглядел он более-менее как обычно. Только внутри все было по-иному — тревожно и постоянная обида то и дело напоминала о себе. Не понимал он Деру, хоть убей. То ластилась, то отталкивала. Одной рукой била, другой гладила. Но такой метод работал безотказно. Ведьмак чувствовал, что привязала она его к себе сильно, и с каждым днем эта привязанность только крепчает. И стоит ли бороться с ней? Уже он и не знал. Еще позавчера был уверен, что все это чушь и выдумки, а сегодня так перестало казаться.

Фредерика вошла в комнату вся бледная. Оперлась спиной и дверь, выдохнула и прошла в сторону кровати.

— Ты в порядке? — сдержанно поинтересовался он, стараясь не выдавать встревоженность.

— Да, все хорошо, — она махнула рукой и присела на край. — Я только отвар выпью и взбодрюсь.

— Может, мне…

— Нет, не надо, — замотала головой Дера, а когда подавила приступ тошноты, то принялась расплетать косы. — Не впервой уже. Ты что, забыл, где я училась?

— Помню я, — Эскель подхватил куртку и накинул ее на плечи. — Я за едой. Через час выдвигаемся.

Травница кивнула и, стараясь не слишком нервничать из-за спутанных прядей, сбившихся в колтуны, продолжая методично их распутывать. А когда непослушные волосы все же удалось переплести в тугие ровные косы, Дера задумчиво уставилась на дверь. Подумать только, вчера они так хорошо провели время. Даже забылось что он — ведьмак, а она — просто очередная его заказчица. Танцевали, пили, смеялись, даже пытались играть в гвинт. Правда, спьяну сосредоточиться на правилах было почти невозможно. Но им все равно было весело. А утром все куда-то ушло, развеялось как дурной сон. Фредерика уже начинала ненавидеть реальность с ее запахом навоза со всех щелей, клопами в кровати и военной разрухой вокруг. Эскель говорил, что, когда они пересекут горы, станет легче. И ей искренне хотелось, чтобы это было именно так.

Ведьмак вернулся в комнату в тот самый момент, когда Дера туго застегивала дублет. Сумки она уже собрала, а разворошенную кровать решила не трогать.

— Завтрак внизу. Я уже перекусил и пойду седлать лошадей, — он прошел в угол комнаты, подхватил увесистые седельные сумки и безмятежно забросил их на плечи.

— Спасибо, — она поправила рукава рубашки и закатала их ровно на два оборота, чуть выше запястья.

— Ладно, — он в последний раз осмотрел комнату, убеждаясь, что ничего не забыл. — Жду тебя у коновязи, — и вышел.

Когда Фредерика перекинула через плечо сумку и со вздохом истинного облегчения покинула комнату, на душе сразу стало тревожно. И совсем не из-за того, что башка чудища так и осталась валяться в углу комнаты. Пусть будет такой себе «подарок» для корчмаря. Может, на стену повесит как самый настоящий трофей да будет клиентов зазывать. Мол, глядите, какая диковинка у нас есть. Внизу ее и впрямь ждал нехитрый завтрак из несладкой булки, колбасы и огромной кружки травяного отвара. По запаху она поняла, что это мята, пустырник, корень лопуха и листья березы. Видимо, Эскель снова обо всем позаботился заранее, как обычно. Даже о ее похмелье. Есть она не захотела, а вот напиток выпила до дна. Стало отчего-то совестно. Да и не припомнит она того момента, когда по пьяни могла вот так свободно лезть на мужика. Прикрыв ладонями раскрасневшиеся щеки, девушка охнула. Наверное, еще и подумает, что она слаба на передок, а тогда позора не оберешься. У нее ведь даже мужчины никогда и не было. Да она даже не знала, с какой стороны вообще к нему подойти, а уж увидеть кого-то голым — да упаси святая Мелитэле. Сделав два вывода, что, во-первых, нужно перестать напиваться до такого состояния, а во-вторых, никогда не пить с ведьмаками, она торопливо покинула корчму.

Эскель закончил с Васильком и теперь крутился вокруг Стебля. Проверял подпругу, хорошо ли закрепил сумки, да и в целом осматривал коня. Фредерика на негнущихся от волнения ногах шла к коновязи.

— Все готово, — объявил ведьмак. — Можем выезжать.

— Хорошо, — кивнула Дера и, подойдя ближе, положила руки на седло.

— Справишься сама?

— Конечно, — она неуверенно кивнула, но в седло без помощи влезла.

Неуклюже и чуть не упала, но влезла. Не то чтобы она стремилась своими умениями кого-то впечатлить, а скорее сделать так, чтобы как минимум до конца дня не касаться Эскеля. А то вчера видать не один алкоголь так лихо вскружил ей голову. Обуздав свое волнение как сумела, она остервенело вцепилась в поводья. Ведьмак обошел коня, проверил, что Дера сидит как полагается, и кивнул. Сам он взялся одной рукой за седло и в один прыжок закинул себя в него. Без лишних напутствий пришпорил коня и повел его по тропке к большаку. Травница накинула на голову капюшон и поехала следом. Лето клонилось к концу, а осень пока еще ненавязчиво, но подпирала. Ламмас уже был не за горами. Начало пути было положено и вскоре бодрые и хорошо отдохнувшие кони понесли всадников в сторону Третогора.

Комментарий к Часть 23. Ведьмаки не танцуют медленно

Бечено