Высматривая путь. Том I (СИ)

Часть 3. Госпожа травница

Девушка устало повела плечами и повертела головой. Шея от длительного сидения занемела, а глаза начали зудеть от теплого света, исходящего от одиноко стоящей в центре стола свечи. Урожай чемерицы был собран. Так же удалось, наконец, собрать немного полыни и чистотела. Тонкие пальцы скользили по розоватым лепесткам очень осторожно, с долей нескрываемой нежности. Дера знала, что если раздавить хоть немного растения в руке и растереть, то на утро обязательно появится сыпь. Но а если смешать этот раздражающий сок с долей спиртовой основы, а потом разбавить одной долей воды, то это может помочь в борьбе с клещами или вшами. Коренья же использовались в болеутоляющих мазях или, например, для лечения мышечных болей, ну или вызывали рвоту, если какое животное съело что-то дурное. Всему этому она научилась у Отто. Будь сейчас Фредерика в пределах академической лаборатории, то обязательно попыталась бы добавить долю эфира, и, может быть, опробовала бы это средство в косметологических целях. Или придумала бы какое-то уникальное лекарство для лечения людских недугов, связанных со всякими напастями в виде вшей или клещей?

Еще один усталый вдох. Девушка крепко-накрепко затянула плотной тканью глиняный горшок, не забывая при этом перевязать его плетенной веревкой, и понесла в кладовую комнату очередную порцию лепестков. Теперь нужно было обработать корни, а там и заняться чистотелом можно. Благо, ночь длинная. Лишь бы не забыть прикрыть тряпицей лицо, а то снова начнется кашель.

— Эй, хозяйка, — послышалось под окном.

Фредерика бросила взгляд в сторону спящего на лавке низушка и переместилась к двери. Выходить было боязно. Все-таки уже далеко за полночь и черт знает, кого в такое время могла принести нелегкая.

— Хозяйка!

— Чего шумишь?! Господин Бамбер сейчас проснется, — шикнула девушка, замечая, что это не черт и даже не призрак, а всего лишь Милош — прямиком из хутора Золотой колос.

— Милсдарыня, помогите, прошу! — взмолился тот, чуть ли не падая на колени.

Фредерика еще раз громко шикнула и оттащила гостя за локоть вглубь сада.

— Не шуми, говорю!

— Прощения просим, милсдарыня. У Мироси моей беда. Такая беда приключилась, страх! Второй день ничего сделать не можем. Может вы травок каких дадите, а? А я вам вот! — юноша закопошился в своей потрепанной дорожной сумке и вытащил оттуда кошель с монетами. При свете луны и отблеску затухающих факелов он казался весьма увесистым.

Дера задумчиво сложила руки под грудью и осмотрела еще раз кошель. Вроде бы сумму предлагали немаленькую. Да и если Милош притащился в саму хижину среди ночи, значит, действительно беда произошла. Хмыкнув и кивнув самой себе, девушка приняла решение выслушать его как минимум.

— Что там у твоей Мироси приключилось?

— Кровь хлещет из нее, будто ножом кто пырнул! — вспыхнул юноша, взмахнув руками. — Остановить второй день не можем. Льет и льет все, треклятая! Мироська моя уже бледная, как простыня, стала. Не ест и не пьет, только лежит да матушка все подстилки ей меняет.

— А откуда кровь-то течет? — удивленно вскинула брови девушка. Мало ли, может и вправду девушку подрезал кто. Хутор — это дело такое. Заревнует одна девка к другой, а там только держись.

— Ну… оттуда прямо, — Милош смущенно затыкал руками себе между ног.

— Она не была беременна?

— Нет! Что вы, милсдарыня! Она чиста, как роса утренняя! Мы ведь свадьбу вот хотели к концу осени сыграть, как сбор урожая закончится…

— Значит так, жди здесь, — немного поразмыслив и покусав нижнюю губу, Дера быстрым шагом направилась к двери и скрылась в хате.

Не было ее довольно долго. Юноша обошел уже весь сад по кругу дважды, а госпожа травница так и не появлялась. Пока вдруг не услышал тихие быстрые шаги.

— Я, конечно, врачевать не умею и на медичку не училась, но вот, держи. Это должно помочь, — девушка торопливо протянула юноше мешочек, пузатую склянку с тканевой пробкой и белоснежный лоскут ткани.

— Это как это применять все, госпожа травница?

— Значит, слушай меня, Милош, и запоминай. Дважды я повторять не буду, — вытянув перед носом юноши длинный указательный палец, девушка наклонилась чуть ближе к нему и нахмурилась.

— Во все уши! — тот закивал и принялся внимательно слушать.

— Подозреваю, что у твоей Мироси маточное кровотечение началось. Не знаю в чем причины. Может, инфекция какая, может, травмировала себя как-то. Но это уже не важно. Для начала, — девушка указала пальцем на ткань, — намочи водой из колодца вот это и приложи ей на низ живота. Посчитай десять раз по десять и убери. Пока девушка твоя будет лежать с компрессом, возьми вот этот сбор, — ткнула пальцем в мешочек, — и залей его горячей водой. Пусть настоится ночь. Здесь перечный горец и сирень. С утра ей дашь ложку отвара. И давать этот отвар три раза в день на голодный желудок в течение недели. А вот это, — девушка теперь ткнула на склянку, — настойка полыни. Очень сильная. Снимет боль, если есть жар, и его снимет, успокоит. Дай ей ложку сейчас и ложку с утра вместе с отваром. Понял?

— Понял, госпожа! Еще как понял!

— А теперь давай кошель, — в ее руку тут же лег и в самом деле довольно увесистый кошель.

— Здесь триста крон.

— Многовато, Милош! Ты что?

— Это вам за Миросю. Приданое ее мать собрала. Померла бы, ей оно уж точно не понадобилось бы.

— Это много, — резко ответила Фредерика. Развязав мешочек, девушка отсчитала сто монет в свой передник, а остальное всучила обратно юноше, — пусть на свадьбу останутся. Если она выживет, конечно.

— Выживает, милсдарыня! Точно выживет! Я все сделаю, как вы наказали. Вот все-все!

— Иди уже.

— Пусть Мелитэле хранит вас, госпожа. Деток вам подарит и мужа хорошего, — кланяясь, попятился юноша.

Махнув рукой, Дера поспешила скрыться за дверью. С одной стороны, было радостно, что удалось так хорошо подзаработать, а с другой — с ужасом представлялось, что теперь весь хутор, а того и гляди еще и Карстен будут приходить сюда за «травками какими-нибудь».

Добравшись до своей комнаты, девушка торопливо разворошила кровать и засунула руку в набитый сеном матрас. Оттуда она достала небольшой сундучок, открыла его тем же ключом, что и сундук под кроватью, и, отсчитав ровно пятьдесят монет, спрятала обратно. Знать не знала для чего, но позволить себе жить без сбережений не могла. Вдруг война и до их глуши доберется, и тогда нужно будет бежать. А куда бежать без кроны за душой? Вздохнув, девушка осела на пол, уложив сундучок на колени.

С одной стороны, от кметов беды ждать не приходилось. Захаживали себе иногда, не надоедали, что-то более уникальное, чем собачья петрушка, не просили. Но тут совсем другое. У девушки жизнь на волоске. И, судя по словам Милоша, она и впрямь еле дышала. А если не подействуют ее травы? А если наоборот — добьют несчастную? Поджав губы, Дера внезапно, даже для самой себя, тихо всхлипнула. Черт ее дернул заниматься самодеятельностью. Разбудила бы Отто. Он такие дела быстро решал. Всегда знает, какая травка нужна и для чего. А она же что? Недоделанная алхимичка, которая даже и академию не закончила. А тут еще и врачевать взялась. То ли ведомая жадностью, то ли самоуверенность взыграла, то ли обращения «милсдарыня» и «госпожа травница» вскружили голову.

Сделав несколько вдохов, Фредерика попыталась успокоиться и взять себя в руки. Чистотел сам себя не переберет, а коренья чемерицы долго лежать не будут. Сохнуть начнут раньше положенного. Поспешно спрятав сундучок на место и уложив постель так, чтобы ничего не привлекало внимания, девушка поспешно покинула комнату, возвращаясь к работе.

— Милсдарь ведьмак! — послышался тонкий девичий голос за дверью, — милсдарь ведьмак!

— Да? — буркнул мужчина, разваливший в деревянной бадье для купания.

— Завтрак уже на столе. Ждем вас!

— Спасибо.

— На здоровье, милсдарь.

Он услышал, как тихие и торопливые девичьи шаги утихли, а после, крепко потянувшись, раскинул руки в стороны, перевалив их за борта. Бадья сама была большой и небольшой одновременно. Может быть, эта самая помощница корчмаря влезла бы в нее без труда, да еще и умудрилась бы окунуться с головой, а для него — массивного, широкоплечего и относительно высокого — места с трудом хватало. Приходилось ноги в коленях сгибать или совсем выставлять наружу, перекидывая за борта на манер рук. Но, тем не менее, вода была теплая, запах мыла, ромашки и лаванды успокаивал, а тонкие девичьи голоски под окном приятно ласкали слух. Так можно было и весь день пролежать, но все же меч сам себя не заточит, провизия сама себя не купит, да и проверить, как там конь, тоже не мешало бы.

Мужчина еще раз блаженно потянулся, размяв чуть затекшие мышцы плеч и спины, и неторопливо выбрался из бадьи, при этом чуть расплескав на пол мыльную воду. Обмотавшись чистой белой тканью, он прошлепал в сторону столика, на котором стояли зеркало и уже наполненный прохладной водой таз. Он не помнил, как вчера оказался в комнате. Уже на подходе к корчме решил не есть и не пить, а просто завалиться спать. Что, собственно говоря, и сделал, даже не удосужившись снять куртку и штаны. Разве что сапоги с ног стянул, но уже лежа на животе и подтягивая под щеку мягкую подушку. Проснулся ведьмак на рассвете, впрочем, как и всегда. Разделся, попросил свежей воды, сам нагрел ее и залез в бадью — откисать. Откисал он несколько часов, время от времени подогревая водицу знаком, который не любил больше всего и которому учился ему дольше остальных. За годы борьбы с ним ведьмак понял, что если уверенно контролировать поток и не терять концентрации, можно не рассыпать искры и языки пламени во все стороны, а медленно и уверенно посылать горячие волны рукой. Очень полезное свойство Игни. Особенно в быту: чтобы подогреть воду в бадье или в глиняной чашке. Только в реке не стоит пробовать это делать. Однажды он решил попытать удачу в этом заведомо провальном деле, но лишь рыбу поубивал, а воду так и не нагрел как нужно. Ну зато ужином обзавелся и рыбы запеченной наелся на десять лет вперед. При помощи Игни можно даже обед себе разогреть, если тарелка достаточно толстая. Просто зафиксировать над рукой, которая складывает знак, и стараться держать контроль. Сложно? Да. Но выполнимо.

Наклонившись, мужчина уперся одной рукой в столик, а второй поводил по щекам, внимательно рассматривая свою физиономию в зеркале. Выглядел он, надо признать, так себе. Впрочем, это более чем нормально для него. Только шрам на правой стороне посинел чуть сильнее обычного. Он в принципе стал подмечать, что это частое явление после использования эликсиров. Возможно, старик Весемир был прав, и у его увечья, в самом деле, магическая природа. А возможно, он просто внезапно стал слишком мнительным и внимательным к своему лицу. Забавно. Раньше он и брился-то не так часто, а теперь чуть ли не каждый день старается следить за отрастающей щетиной и свежестью лица. Зачерпнув руками воду, ведьмак умылся раз-другой, а после провел влажными руками по темным волосам. Отросли они уже достаточно, но вот состригать он их в этот раз не спешил. Успеется. В Новиграде, может, или Оксенфурте. Смотря куда его сначала занесет. Удовольствия от созерцания себя в зеркале, пусть и таком мутно-грязном он не получил, а потому решил побродить по комнате, собрать разбросанную одежду и выйти наконец в зал корчмы.

Запах в зале стоял тот еще. Видимо, корчмарь заходился гнать самогон. Пахло кислой брагой, а еще терпким мужицким по̀том, сеном из открытого окна, свежеиспеченными лепешками и кашей с мясом.

— О, как отдохнули, мастер ведьмак? — подал голос староста, восседавший за одним из столов и допивавший, судя по его раскрасневшемуся лицу, не первую пинту пива.

— Хорошо отдохнул, спасибо, — кивнул тот, устраиваясь на лавке за столом, аккурат напротив изрядно подвыпившего старосты.

Помощница корчмаря тут же засуетилась и, даже не бросив на ведьмака взгляда, торопливо поставила перед ним тарелку с кашей, тарелку с соленьями и кружку с темным пивом, наполненную до краев. Только благодаря расторопности, а может, удаче не разлила ее содержимое на стол.

Устроив сбоку от ножки стола мечи, мужчина уперся локтями в стол, пододвигая тарелки поближе к себе. Давненько он уже не завтракал так плотно.

— Это как же вас величать, мастер? — заговорил староста первый.

— Эскель, — буркнул ведьмак в ответ, постепенно опустошая тарелку. Надо признать, ложкой он работал так же исправно, как и мечом.

— А меня Болько, — утирая усы от пивной пены, он на удивление твердо опустил кружку на стол, чем вызвал подозрительный взгляд исподлобья у своего соседа.

— Может, хватит тебе надираться с утра пораньше, а, Болько? — пробасил корчмарь, заканчивая натирать почерневшей от грязи тряпкой деревянную поверхность перед собой.

— А я что, мешаю кому?

— Дайте милсдарю спокойно поесть. Он за полночь явился. Агнешка сказала, что еле до комнаты долез. Устал, поди, чудищ-то бороть.

— Я ему столько деньжищ отвалил, так что теперь пусть мирится с моей компанией, — стукнул староста кулаком по столу, от чего содержимое кружки Эскеля все же выплеснулось за края.

— У вас тут кузнец есть? — как бы между прочим поинтересовался ведьмак, отодвигая от себя пустую тарелку.

— У нас-то нет. А вот в Сучьях имеется один. Хорошо, говорят, мечи кует, — заговорил корчмарь, взглядом провожая только что вошедших мужиков. — Эй, Агнешка, обслужи господ!

— И далеко эти самые Сучья отсюда? — Эскель провёл рукой по лицу, утёр губы от еды и пива; не оставил без внимания и вошедших в трактир. Знал он, кто обычно захаживает в корчму с самого утра и с какой целью. А проблемы ему сейчас совершенно не нужны.

— Верст десять, не больше. А куда путь держите, мастер? — вклинился в разговор староста, которому Агнешка непонятно для чего поднесла полную до краев кружку.

— На север.

— Север большой и везде неспокойно, — покачал Болько головой.

— В Оксенфурт.

— А-а-а-а, ну так туда вам пусть заказан, — пожал плечами корчмарь, выставляя бутылку самогона, тарелку с огурцами и две стопки, которые Агнешка тут же подхватила. — Грамота там нужна, подорожная. Без нее никак, — решил пояснить староста, заметив недоумение на лице ведьмака.

— И где же мне достать эту грамоту?

— Да мало ли где. Но мы таких не выдаем.

— Понял. Спасибо за еду, — уперся руками в стол Эскель, намереваясь встать.

— Раз вам так приспичил этот кузнец, то езжайте, конечно, в Большие Сучья, — начал корчмарь, подзывая к себе ведьмака для расчета. — Но, если не хотите проблем, лучше Вроницы стороной объехать.

— А что во Вроницах? — отсчитывая двадцать монет, зазвенел кошелем мужчина, тут же привлекая внимание пьющих самогон мужиков. Прежде они Агнешку все старались за зад ухватить, но девка оказалась вертлявой. А теперь вот на ведьмака отвлеклись. Он-то сразу это подметил, но виду упорно не подавал.

— Барон там заправляет. Сговорчивый мужик, но токмо, когда трезвый. Когда пьяный, ему лучше на глаза не попадать. Потому, как в Сучьях свои дела решите, мастер, езжайте на север, к корчме «На распутье», а там переедете Яворник и до Оксенфурта вашего не больше сорока верст останется. Переночуйте лучше в Яворнике. Там люди небогатые, но честные. Может, работу какую попросят выполнить, то вы и денег заработаете. А потом лучше поезжайте по восточной дороге, через Дьяволову яму. Токмо и там будьте настороже. Бандитов нынче развелось как собак одичавших. Но есть одна тайна, — корчмарь смел монеты в свою огромную ладонь, а после перевалился через деревянный стол, — вы лучше крюк сделайте, но через западные ворота в Оксенфурт не суйтесь. Лучше сделайте так: сверните на южную дорогу в поселение, где каменщики живут, это аккурат за Дьяволовой ямой, и езжайте до тех пор, пока речку не пересечете. А там сразу на восток, и через Карстен, и хутор доберетесь до южных ворот. Там и переночевать где найдете, и провизии закупить.

— Благодарю. Так а что такого тайного в этих воротах южных? — усмехнулся Эскель. — Мне вишневую наливку на спирту, если есть.

— Есть, милсдарь, — кивнул корчмарь. — Агнешка, а ну тащи наливку из кладовой!

— Несу, — отозвалась девушка, ловко изворачиваясь от загребущих рук мужичья.

— А тайного в них то, что без грамоты проехать можно. Посты там не стоят, а какой тебе беженец будет круг такой давать, чтобы в город этот попасть, а?

— Вот оно как, — ведьмак задумчиво почесал шрам. — Ну спасибо, помог так помог.

— Да чего уж там! — отмахнулся мужик явно смутившийся. — Вы, вон, нашу бестию со свету сжили. Мы вам вовек благодарны будем! Зулька-то наша ладная девка была… хорошо, что вы от мучений ее избавили.

Сказать, что брови мужчины поползли вверх после таких слов, ничего не сказать. Обычно его сухо благодарили, иногда пытались обмануть, иногда пытались заплатить меньше условленного, но чтобы так горячо рассыпались словами благодарности, — никогда.

— Две бутылки, тятька! Больше нету, — оповестила Агнешка и тут же понеслась к столу с уже задремавшим старостой убирать посуду после трапезы ведьмака.

— Эх, надобно Беате сказать, чтобы еще наделала. Ну сколько есть — все отдам, мастер.

Эскель кивнул и выложил на стол сто двадцать крон.

— Благодарствую, милсдарь.

— А купец-то у вас хоть есть? Провизию закупить получится?

— Энтого тоже нет, мастер. Вы в Сучья поезжайте. Там и кузнец, и купец. Там еще и Ворожей живет. Может, травок каких захотите у него прикупить.

— Хорошо. Будь здоров!

— А, мастер! Мы можем вам собрать с собой еды да коню вашему чуть сена и яблок, — засуетился мужик, а староста тем временем громко захрапел.

— Годится, — улыбнулся кривоватой улыбкой ведьмак. — Вот тебе пятьдесят, хватит? Я буду в конюшнях коня седлать.

— Хватит, сударь, хватит, — склонил голову корчмарь и сгреб ручищей монеты. — Эй, Агнешка, а ну быстро сообрази мастеру еды в дорогу и яблочек, да побольше!

Кивнув и покрепче перехватив перевязь мечей, мужчина толкнул рукой дверь, наконец выбираясь на свежий воздух. Пропах он корчмарскими запахами на славу. За милю теперь чудища учуют запах браги и тушеного мяса. Бросив за спину внимательный взгляд и понимая, что никто за ним идти не собирается, Эскель двинулся в сторону конюшен, искренне надеясь, что седло его и седельные сумки никто не украл. Обычно он сумки снимал, но в том состоянии, в каком он вчера ночью добрел до корчмы, о сумках думалось в последнюю очередь. Придется перебрать их, значит, когда доберется до Больших Сучьев.

Комментарий к Часть 3. Госпожа травница

Бечено