Второй Шанс 4

Глава 13 Бабушка Кати — ясновидящая

— Вот! Я с тобой полностью согласна! — поддержала мужа Катя. — Это будет так здорово, если мы вместе будем над этим работать.

— Правильно ли я понимаю, что в работе нашей академической группы теперь будет два направления? Первое — трансперсональные путешествия и второе — изучение Цветка Жизни и попытки создания на его основе синтетического препарата для продления жизни человека? — уточнил Сергей Порфирьевич.

— Именно! Я так соскучился по настоящей лабораторной работе, — мечтательно произнес Саша.

— Дорогой зять, — тут же вмешалась бабушка Кати, — а позволь-ка узнать, по какой именно лабораторной работе и когда это ты успел соскучиться?

— Ну-у… это когда я работал в соседней квартире над изобретением, о котором докладывал на Ученом Совете в институте Вашего сына, — еле выкрутился молодой человек.

— Значит так! — строго сказала бывшая аристократка. — Вы все, — она обвела надменным взглядом присутствующих, — ответьте мне только на один вопрос! Вы что? Считаете меня дурой?

— Бабуля! Ну ты что? — Катя подбежала к ней и обняла ее за шею. — Лично я тебя очень люблю! И уважаю!

— То что любишь, я еще готова поверить, а вот в том, что уважаешь — сомневаюсь! — твердо ответила Екатерина Викторовна.

— Ну почему? — виновато спросила ее внучка.

— Потому что вы мне не доверяете! — бабушка Кати была непреклонна.

— Откуда у тебя такие мысли, бабуля?

— Я скажу! — решительно произнесла та. — Почему вы мне не говорите кто такой Александр на самом деле? Он такой же восемнадцатилетний юноша, как и я восемнадцатилетняя девушка! И не рассказывайте мне эти байки про чудодейственный и чудотворный столб! То, что в эту чепуху поверили чекисты, говорит только об их ограниченности. Неудивительно, что они и страну потом проспали, как говорит Саша. Им это простительно, потому что они все плебеи и так называемые интеллигенты, — это слово она произнесла с презрением, — в первом поколении! И их отцы пасли гусей! Но со мной такой фокус не пройдет.

— Екатерина Викторовна! Вы совершенно правы! Я все расскажу и объясню, — рассмеялся Саша, — но можно Вас спросить?

— Можно!

— Как Вы догадались и что думаете обо мне сами? Вот честно, очень интересно.

— Догадаться было нетрудно, — уверенно ответила бабушка Кати, — слишком грамотная взрослая речь, интонации, слова и выражения! Я хорошо знала прежнего Сашу и поэтому была против того, чтобы ты, Катя, с ним встречалась. Он был нехорошим человеком, себе на уме!

— Почему? Мне и самому это интересно, — спросил Саша.

— Одно то, что он смог променять Катюшу — этого чистого и светлого ангела, из-за ее скромности и невинности, — на эту доступную хабалистую торговку Нину, говорит о нем всё! — сказала как отрезала Екатерина Викторовна. — Тот Саша и двигался по- другому, и тембр голоса у него был другой. Даже походка у него была совсем другая. И эта вечная ухмылка на лице! Если честно, Катя, я не понимаю, как он тебе вообще мог понравиться?

— Не знаю, бабушка! Разве сердцу прикажешь? Со мной он вел себя хорошо, — растерянно произнесла внучка.

— Я понимаю, — продолжала бабушка Кати обращаясь к зятю, — если бы тебе отшибло какую-то часть памяти, но моторные навыки, они же никуда не должны были деться? А ты весь другой! Весь! Я за свою жизнь насмотрелась на людей потерявших память. Так вот, ты не похож ни на одного из них! И эти постоянные оговорки! Я давно поняла, что к старому Саше ты, Александр, или как тебя там зовут на самом деле, не имеешь никакого отношения! И потом, такие поступки, как спасение Катюши и все обстоятельства этого дела! Это не под силу никакому юноше!

— Ну а кто я по Вашему? — улыбнулся Саша.

— Думаю, что ты кто-то другой. Достаточно взрослый человек, имеющий большой жизненный опыт, работавший в области медицины, где достиг больших успехов, и который прибыл в тело Саши из будущего! — твердо и уверенно произнесла бабушка Кати.

— Уважаемая, Екатерина Викторовна, — рассмеялся внимательно слушавший весь разговор Сергей Порфирьевич, — но ведь это не научно! Идеалистично и нематериально!

— Пусть эти примитивные марксисты-коммунисты так рассуждают! Кстати, их идол Маркс, считал, что нельзя коммунизм строить в одной стране, но им это не помешало начать его строить у нас! А я застала еще времена, когда переселение душ считалось вполне возможным и реальным! — отрезала бывшая аристократка. А потом ехидно улыбнулась:

— Дорогой тесть! А как же трансперсональные путешествия сознания? Которому я лично была свидетелем? Это разве не идеализм?

— Вы совершенно правы, дорогая Екатерина Викторовна, — рассмеялся Саша, — я действительно очень взрослый человек, который умер в своем времени в две тысячи сороковом году, и попал в тело старого Саши, который погиб при ударе головой об столб при аварии. Ваша проницательность меня поражает!

— А сколько Вам было лет, когда Вы умерли? — спросила бабушка Кати.

— Много, — вздохнул Саша, — восемьдесят. И действительно, я был доктором медицины! И тут Вы правы!

— Вот старый хрыч! — не сдержалась Екатерина Викторовна. — Как же Вам не стыдно было с несовершеннолетней девчонкой шуры-муры крутить! Задурили ей голову, соблазнили невинную девочку и довольны?

— Бабушка! — Катя сердито топнула ножкой. — Не смей больше никогда так называть моего мужа! Он тебе открылся, правду сказал, а ты его так обзываешь. А мне нравится, что он такой взрослый и умный. Со старым Сашей мы постоянно ругались и ссорились! А с новым Сашей мы даже не поскандалили ни разу. Он так меня понимает. Он со мной очень нежен и внимателен. Не то, что тот Саша. То за попу то за грудь ухватить все время хотел! Я очень рада, что стала его женой! И он мне признался откровенно и не скрывал ничего и не обманывал. Я все знала и сама решила, что буду вместе с ним. И потом, — она заулыбалась, — его телу всего восемнадцать лет! Ему теперь что, за женщинами твоего возраста ухаживать? — она в голос рассмеялась. — Вот что бы ты тогда сказала?

— Извините меня, Александр, — примирительно произнесла бабушка Кати, — просто случайно вырвалось. Как представила, что рядом с внучкой стоит сгорбленный седой старик, так мне аж плохо стало! Почему же Вы сразу не сказали?

— А Вы бы поверили? — на лице Саши расплылась улыбка. — Или решили бы, что я умом тронулся? Пока не собрали столько фактов. И есть еще одна, самая главная причина.

— Это какая?

— Дай я скажу! — Катя обняла бабушку. — Бабуля, вот представь себе, что в моем теле, например, поселилась другая девочка. И меня больше нет. Она заняла мое место в моем же теле. По внешнему виду это я, твоя любимая и единственная внучка, а внутри совершенно чужой тебе человек. Как бы ты отреагировала?

— Какая-то самозванка погубила мою внучку? — с угрозой произнесла бывшая аристократка.

— Вот! Сама видишь! А теперь представь, что подумают отец и мама Саши, когда узнают, что в теле их любимого сына живет какой-то посторонний взрослый мужик? — спросила Катя. — А если они решат, что новый Саша убил прежнего, чтобы занять его место? Ты представляешь, что тогда будет? Пусть лучше думают, что после аварии их сын чудесным образом стал лучше!

— А откуда ты знаешь, что он его не убил? — не сдавалась бабушка.

— Как я по-вашему его убил? Разве это я подтолкнул велосипед на его заднее колесо, чтобы он врезался в столб? Разве я направил тело Саши головой в этот бетон? — спросил Саша. — И вообще, мы считаем, что мое переселение могло случиться только после гибели сознания хозяина тела, и освобождение его мозга для переселения чужого сознания. Возможно, это вообще случайный процесс.

— Ладно! Сейчас все равно ничего не докажешь, — вздохнула старая аристократка. — В одном вы все правы, родителям Саши ничего знать об этом не нужно. Это вообще знать больше никому не нужно, особенно чекистам!

— Мы тоже так думаем, — согласился Сергей Порфирьевич. Бабушка помолчала, переваривая необыкновенные новости, и потом сказала:

— Внучка! Саша! Я сейчас скажу одну вещь, последнюю, но вы не обижайтесь! Хорошо?

— Конечно. Говорите, — кивнули Саша и Катя одновременно.

— Ваши дети, — бабушка в упор смотрела на Сашу, — ведь это, по-настоящему, будут не ваши общие дети. Генетически — это будут дети Кати и старого Саши. Как Вы, Александр, к этому относитесь? Будете ли Вы их любить как своих собственных детей?

— Конечно. Этот вопрос мне уже не раз задавала Катя. Он ее тоже очень беспокоит. Это будут НАШИ общие дети! Для себя я психологически решил, что это все равно что я взял Катю в жены с детьми! Это обычное и распространённое явление.

— Спасибо, Сашенька, — Катя обняла мужа.

— Поняла. Хорошо, что не врешь! Мысль правильная, — одобрила бабушка. — Ну и последнее. Как мне к Вам обращаться, Александр? Вы же, по сути, старше меня!

— Как и раньше, на «ты»! Не нужно привлекать лишнего внимания, — ответил Саша.

— Тогда у меня все, — вздохнула облегченно бывшая аристократка. — Я рада, что у нас все разъяснилась.

— Вот и хорошо, — вмешался Сергей Порфирьевич, — вот что я предлагаю! Пока не закончится первый семестр, мы ничего делать не будем. Пусть Катя сдаст свою первую сессию на пятерки, чтобы потом она могла пользоваться «золотым правилом зачетки»!

— Это какое правило? — удивилась Катя.

— Сначала ты работаешь на зачетку — потом зачетка работает на тебя! — рассмеялся Саша. — И оно действительно работает. Когда я учился в мединституте, несколько раз преподаватели колебались, что мне ставить пятерку или четверку. Так вот, пролистав зачетку и увидев там одни пятерки, они всегда ставили пятерку. Поэтому, Катёнок, нужно очень постараться.

— Я и сама хочу быть отличницей! А то у меня муж отличник, а я что хуже? Я хочу, чтобы он мною гордился! — Катя обняла и поцеловала мужа.

— За это время я продумаю план наших работ по изучению состава Цветка жизни: нарисую чертежи нужных нам приборов, напишу список необходимых реактивов и план работы на каникулах. Когда они начнутся мы сразу приступим к исследованиям. Катёнок! Это будет так интересно! — и Саша в предвкушении потер ладони. — Ничто в жизни не сравнится с радостью научного познания.

— Что значит ничего не сравнится? — надулась Катя. — А я?

— Катёнок! Ты вне всякой конкуренции и классификации, — рассмеялся ее муж, подхватив на руки.

— Вот никогда не забывай об этом, мой старичок! — в ответ рассмеялась Катя и все остальные.

— Ну а я, займусь расшифровкой рукописи Вождя, — сказал улыбаясь старый академик, — и так как мы тут все всё знаем, буду приезжать и читать вам что я узнал.

— И, пожалуста, Сергей Порфирьевич, не забудьте привезти мне этот замечательный напиток, — попросила бабушка Кати.

— Обязательно, — кивнул дедушка Кати.

— А теперь давайте пить чай и есть торт! Все таки сегодня такое знаменательное событие! — решительно сказала молодая жена.

На следующие выходные приехал Сергей Порфирьевич. Он привез бабушке Кати приготовленный отвар из Цветка Жизни, который та сразу выпила. Потом все сели в гостиной и он вытащил из портфеля стопку исписанных бумажных листов и разложил их на столе.

— Ну что? Готовы слушать о приключениях Ярослава и Альфонсо?

— Конечно, — обрадовалась Катя, — если честно, то меня эта анатомия уже задолбала совсем!

— Екатерина! — строго произнесла бывшая воспитанница Смольного института. — Что за выражения? Где ты только этого набралась⁈

— Извини, бабуля. Случайно вырвалось, — повинилась внучка.

— Следи за своей речью, иначе она быстро превратится из речи высокообразованной культурной и хорошо воспитанной девушки, в речь торговки с базара. Ты даже не отследишь этот момент.

— Все поняла. Больше не повторится, — отрапортовала внучка.

— Тогда я начинаю, — объявил улыбающийся дедушка, взял в руки лист и стал читать:

'Мы покинули Рим очень быстро. Так как шторки кареты были задернуты, мы ничего не успели улавливать из происходящего за окном. Кучер гнал не останавливаясь пока экипаж не выехал за городские ворота. Мы это поняли по тому, как стих городской шум. С опаской выглянув в окно кареты, мы увидели урожайные поля, цветущие сады и плодоносящие виноградники.

— До Генуи, почти четыреста шестьдесят миль. Карета едет со скоростью примерно 8 миль в час, — размышлял вслух Альфонсо. — Если мы будем проезжать по десять часов в день, давая лошадям отдохнуть, весь путь займет у нас дней шесть. Это неплохо.

Так и получилось, наше путешествие заняло шесть дней. Мы останавливались на постоялых дворах, где к нам относились с большим почтением, а всё благодаря тому, что Альфонсо им что-то показывал. Было видно, что иезуитов: и боялись, и уважали. Проплывающие мимо нас пейзажи были воистину живописны и прекрасны. Земля была облагорожена и ухожена. Альфонсо говорил, что эту землю возделывают непрерывно уже много тысяч лет, и поэтому она вся перебрана вручную, мягка как пух и дает обильный урожай. Но ее мало, и поэтому множество искателей удачи ищут счастья в других землях, и очень часто за океаном.

Наконец, ближе к полудню, вдали показались стены Генуи и мы въехали — через крепостные ворота — в город. Он мне не понравился. Как и всякий портовый город, он был полон: шума, гама, темных личностей и грязи. Не останавливаясь, мы направились в порт, где нас ждало судно, на котором нам предстояло путешествие через океан.

В порту мы нашли каравеллу с поэтичным названием «Изабелла». Это было трехмачтовое судно с косыми, или латинскими парусами. Альфонсо сказал, что эти паруса позволяют идти судну даже против ветра. В бортах корабля были отверстия, которые, как я узнал позже, назывались пушечными портами. В них действительно виднелись жерла пушек. Длина корабля составляла семьдесят пять футов или десять с половиной саженей…'

Сергей Порфирьевич оторвался от чтения и пояснил:

— В переводе на наши современные единицы измерения, длина этой каравеллы составляла около двадцати трех метров. Я продолжаю:

'Глядя на это судно, меня охватило сомнение, способно ли оно преодолеть нужное расстояние, по такой бурной воде. Я поделился своими сомнениями с Альфонсо. Он меня успокоил, но предупредил, что наше плавание может занять от двух до трех месяцев. Мы взошли на борт корабля, где нас встретил бородатый капитан.

— Я жду Вас, Святой Отец, уже почти месяц!

— Я прибыл как только смог, — сухо ответил мой хозяин, — когда мы сможем отплыть?

— Сегодня закупим оставшиеся припасы, и завтра отправляемся. Будут ли у Вас какие-то особые пожелания на счет пищи в пути? — поинтересовался бородач.

— Мы — смиренные слуги Господа нашего, Святой Матери Церкви и нашего ордена — будем питаться тем же, что и Вы, капитан. Ничего особого нам не нужно! — ответил Альфонсо.

— Жаль, — с сожалением ответил хозяин судна, — идемте я покажу вам вашу каюту. И он отвел нас в небольшую комнату, рядом с его капитанской каютой. Там стояло две кровати и виднелось небольшое окно.

— Размещайтесь, — коротко сказал он. — Принимать пищу будете со мной, в моей каюте, вас позовут, — и он вышел.

— Почему он сожалел о том, что у нас нет особых предпочтений в еде? — спросил я испанца.

— Ясно почему, — усмехнулся иезуит, — он надеялся с нами отведать те деликатесы, которые мы бы взяли с собой. Теперь о деле. Яр! Будем учить испанский. Там, куда мы плывем, мало кто знает латынь, а итальянский тем более. А он нужен. Тот сброд, который нам возможно придется нанять, говорит только на испанском.

— Я обязательно его выучу! — пообещал я ему.

— Конечно! Если хочешь жить! — рассмеялся мой хозяин.

Утром, как и обещал капитан, мы отплыли. Когда наше судно отошло от причала на нем возникла какая-то суета. К краю подбежал высокий человек весь в черном и яростно крикнул сотрясая кулаками, обращаясь к Альфонсо, который стоял возле борта.

— Альфонсо Родригес! Ты опять сумел ускользнуть от меня! Будь ты проклят! Но знай! Я найду тебя и в Новом Свете! Если нужно будет, я спущусь за тобой в Ад, в Преисподнюю! Ты ответишь за смерть моей сестры! И когда мы сойдемся, никто тебя не защитит. Ни твой генерал, ни Папа, ни сам Дьявол! Жди меня! Я тебя обязательно найду!

После чего он выхватил пистолет и выстрелил в испанца. Пуля пробила шляпу иезуита и она упала на палубу каравеллы. Ни один мускул не дрогнул на лице Альфонсо, только печать глубокой печали легла на потемневшие от тоски очи.

— Пусть Господь простит тебя, Алонсо. Я любил ее всем сердцем, — тихо прошептал он. Я поднял шляпу и отдал ее иезуиту. Мы еще долго стояли возле борта глядя на удаляющийся берег. Наше путешествие в далекие неизведанные земли началось. Что нас там ждало? Неизвестность.