Вся Андрэ Нортон в одном томе

ГЛАВА 1

Слева от Ника над низкорослыми деревьями медленно, будто с трудом, поднялось солнце. Оно выглядело как красный огненный шар, и сегодняшняя жара обещала быть еще сильнее. Однако он надеялся, что когда станет по-настоящему жарко, он уже успеет добраться до лесной дороги. Разумеется, он хотел отправиться в путь как можно раньше, но всегда находятся уважительные причины для задержки... И вот теперь Ник мрачно разглядывал сквозь защитное стекло шлема лежавшую перед ним дорогу.

Очень часто случалось так, что естественным образом возникшая уважительная причина мешала осуществлению намеченных им собственных планов. Неужели и впрямь Марго придумывала и организовывала заранее все таким образом, что намеченные Ником планы так и не осуществлялись? Он уже некоторое время подозревал, что так оно и есть. Однако ее отговорки по поводу невозможности реализации того или иного дела были столь логичны и обоснованны, что отец Ника всегда соглашался с ними.

По крайней мере, ей не удалось совсем испортить нынешний уик-энд. Несмотря на то что и она, и отец имели свои собственные планы или по крайней мере ее планы. Еще один год, и Марго сможет лишь попусту сотрясать воздух: ему больше не придется выслушивать ее нравоучения. Это — он просто наслаждался удовольствием от подобной мысли — будет началом его новой жизни!

Отец... Мысли Ника очень быстро свернули в сторону. Отец... он выбрал Марго, он был целиком согласен с ее милой рассудительностью. Хорошо, пусть и живет с ней и со всем этим! Ник не собирался и лишней минуты терпеть все это.

Теперь деревья вдоль дороги стали повыше, и расстояния между ними сократились. Поверхность, по которой с ревом мчался его мотоцикл, была чистой и ровной. По такой он мог бы прилично выиграть время. Но, как только он свернет на дорогу, ведущую к озеру, поверхность ее станет совсем другой. И все равно он доберется до буигало лишь к полудню.

Наконец-то его мысли окончательно оторвались от всего оставленного позади, целиком обратясь к предстоящей тишине и покою. Этот уик-энд, а он обещал быть длинным, от пятницы до понедельника, принадлежал только ему. Марго не любила коттедж на озере. Ник удивлялся, почему она до сих пор не уговорила отца продать его. Может быть, ей было просто наплевать на этот дом. Ведь владела она очень многим. А еще она владела его отцом.

Ник нахмурился, его черные брови сдвинулись теснее, стянутые вдоль зубов губы стали тоньше. За последние три года он так часто хмурился, что образовавшаяся от этого морщина так и не разглаживалась до конца. Он приладился к рывкам и покачиваниям ревевшей под ним машины точно так же, как делали это представители прежних поколений, скакавшие на лошадях, и этот металлический каркас, оседланный им, Ник считал неотъемлемой частью своего существа. Дутый шлем прикрывал его голову и спереди и сзади. Ниже на нем была футболка, уже достаточно пропитавшаяся дорожной пылью, и выцветшие джинсы, на ногах грубые башмаки.

Седельные сумки, туго привязанные к раме во избежание потери по дороге, заключали в себе весь остальной его гардероб и прочие необходимые для уик-энда запасы, если не считать консервированных продуктов в бунгало и того, что он собирался купить в придорожном магазине. У него полный бак бензина, у него свобода на целых четыре дня... он предоставлен самому себе! Ник Шоу собственной персоной, а не сын Дугласа Шоу и не пасынок Марго (хотя эти отношения едва ли когда-нибудь назывались вслух). Ник Шоу сам по себе независимый, свободный и одинокий.

Закрученный наклонный поворот вынес его к магазину у изгиба дороги, за которым тянулись беспорядочно расставленные дома. Это был Рочестер, так и не получивший статуса города. И на знаке, мимо которого проезжал Ник, не имелось указателя «население». Он сделал остановку около магазина. Кока-кола сейчас была бы очень кстати. Хэм Ходжес всегда держит ее на льду.

Хлеб, сыр... у Ника не было списка: просто следовало взять те продукты, которые не пострадают от дорожной тряски. Его башмаки тяжело затопали по ступеням крыльца, пока он не дотянулся до ручки двери из защитной сетки. За ней со слабым, но отчетливо предупреждающим шипением какой-то черный призрак распахнул свои хищные челюсти.

Ник сдернул шлем.

— Эй, Руфус, я не какой-нибудь захватчик с Марса, — заявил он, обращаясь к громадному коту.

Голубоватые немигающие глаза по-прежнему пристально смотрели на Ника, однако челюсти захлопнулись.

— Руф, опять ты там... уйди прочь от двери. Сколько раз говорила тебе, если ты будешь сидеть там, то в один прекрасный день тебя обязательно раздавят...

Ник рассмеялся.

— Кто раздавит, Хэм? Толпа покупателей, рвущихся за дешевым товаром или убегающих от непомерно высоких цен?

Кот с презрением слегка отодвинулся назад, разрешая Нику пройти внутрь.

— Ник Шоу! — Слева, из-за прилавка, вышел еще не старый мужчина. — Твои родители собираются на уик-энд?

Ник покачал головой.

— Нет, только я.

— Жаль, что твой отец не приедет. Ларри Грин подцепил весьма крупную добычу в той маленькой бухте. Он говорил мне не более часа назад, что мистер Шоу обязательно должен закинуть туда спиннинг. Его так долго не было в наших краях.

Хэм старался быть тактичным, но это у него не вполне получалось. Ник переминался с ноги на ногу. В подобных разговорах люди никогда не упоминали Марго, но она всегда незримо присутствовала в их мыслях, когда они упоминали об отце Ника. До встречи с Марго отец очень любил это озеро, часто бывал здесь летом и осенью, используя каждую свободную минуту. Сколько он еще будет держать за собой этот коттедж?

— Нет, — с усилием ответил Ник. — Он очень занят, Хэм. Ты и сам знаешь, каково это.

— Ты только не думай, что я стану продавать тебе какую-нибудь наживку...

Ник выдавил подобие улыбки.

— Ты знаешь меня, Хэм. Я так же люблю рыбалку, как Руфус любит собак. Все, что мне нужно, так это запас еды... которую я мог бы везти на мотоцикле, не заботясь о ее сохранности. Кстати, Эми уже испекла хлеб?

— Я узнаю. Скорее всего, хлеб у нас еще остался...

Ходжес отправился внутрь магазина, а Ник занялся выбором продуктов. Упаковка бекона прямо из холодильника, немного сыра. За все те годы, что он заезжал к Хэму, он изучил, где у того лежат лучшие продукты. Руфус по-прежнему сторожил входную дверь. Это был самый большой кот из тех, что приходилось видеть Нику, но он не был толстым. Наоборот, несмотря на солидные размеры той чашки с кошачьей едой, которую он каждый день опустошал и дочиста вылизывал, кот выглядел просто худым. Внешним видом он был обязан своему сиамскому папаше, хотя его черная окраска говорила о смешанных родителях.

— Ну, как идет охота, Руфус? — спросил его Ник, вернувшись к прилавку.

Уши слегка дернулись, но кошачья голова не повернулась ни на йоту. Его так заинтересовало происходящее снаружи, что и Ник подошел поближе, чтобы тоже взглянуть. Там, должно быть, была птица или даже змея... что-то привлекало кота к дороге. Но Ник ничего не смог увидеть.

Однако это не означало, что там вообще ничего не было. Кошки видят в области спектра и выше, и ниже возможностей человеческого зрения. Там действительно могло быть что-то, что-то невидимое...

Ник задумался над тем, насколько достоверны могли быть книги, которые он читал — те, в которых строились предположения о разных формах существования живого. Например, в одной из них высказывалось соображение о том, что мы разделяем наш мир с другими видами живых обитателей, которые столь же невидимы для нас, как и мы можем быть невидимы для них. Не очень-то обнадеживающая и приятная мысль. У вас может оказаться масса неприятностей оттого, что вы смогли бы вдруг увидеть.

— Ну, что же там, Руфус? Что-то выползло из НЛО?

Было очевидно, что внимание кота действительно занято, и от этого Нику стало немного не по себе. Неожиданно Руфус широко зевнул и расслабился. Если что-то и привлекало его внимание, то сейчас оно исчезло.

Теперь кот возвратился к прилавку. Взгляд Ника упал на книгу, раскрытую на том месте, где недавно было прервано чтение. Ник перевернул ее титульный лист, чтобы узнать название... «Кто посещает нашу планету», написал некто Киил. В стороне лежала еще одна... «Важные Вещи» Сандерсона. Эта книга была ему знакома, он сам прочитал ее и убедил прочитать Хэма.

У Хэма целая библиотека подобной литературы, начиная с подборки книг Чарльза Форта о необъяснимых явлениях. Они очень интересовали его. И у Хэма была веская причина для подобного интереса: его двоюродный брат и местечко Кат-Оуфф, служившее кратчайшей дорогой к озеру.

— Тебе досталась целая буханка белого хлеба и полдюжины булочек, — объявил Хэм, вновь появляясь перед прилавком. — Эми сказала, чтобы ты подогрел булочки, потому что они вчерашние.

— Они могут быть и двухнедельной давности, и все равно будут замечательными, если сделаны ею. Мне повезло, что она напекла их с запасом.

— Ну, мы ожидали, что к нам заявится некая компания, которая так и не появилась, поэтому и появился избыток хлеба на этой неделе. Необычный случай. — Хэм с глухим стуком опустил перед Ником пластиковый пакет с хлебом и булочками. — Этот малый звонил нам в прошлую пятницу, как раз неделю назад, и сказал, что он из Института Хазентайна и что они собирают материалы о Кат-Оуфф. Им хотелось заехать сюда и расспросить про Теда и Бена... — Хэм сделал паузу. — Тяжело вспоминать об этом через столько лет, как они пропали. По крайней мере, на некоторое время то происшествие отпугнуло людей от использования этой дороги. Только немногие ездят на лето к Уилсонам, но с тех пор, как построена новая дорога до Шоктона, Кат-Оуфф остается единственным путем, ведущим к этому участку озера. Так что он вновь становится посещаемым.

В любом случае, этот малый сказал, что занимается исследованиями, и подыскивал место, где можно остановиться. У нас есть бунгало, так что мы сказали, что сможем принять его. Только он так больше и не появился, и даже не позвонил.

— А как давно произошел тот случай, Хэм?

— Да ведь в то лето, 24 июля 1955-го, и ты, и твой отец, и Марго были здесь, на озере. Я еще помню, что твой отец принимал участие в их поисках. Я только что вернулся домой после корейской войны, прямо из армии. Мы действительно исходили здесь все вдоль и поперек... Тед был славный малый и знал местность, как свой двор. Бен тоже не был дураком. Он дружил с Тедом еще со времен службы на флоте и приехал сюда на рыбалку. Но нет, они исчезли, как и другие... Колдуэлл с женой и двумя детьми в 1946 году, а перед ними еще Латимер и Джонсон. Я считаю своим делом следить за всем этим. Если возьмешь мою записную книжку, там на этой неделе все это записано: я подготовился к тому, чтобы ответить на все вопросы того парня из института. Ты знаешь и сам, если судить по газетам за тот период, в этом местечке Кат-Оуфф пропало около тридцати человек. Даже еще до того, как здесь была проложена дорога, в этом районе исчезали люди. Как в Бермудском треугольнике. Только не так часто, чтобы это сильно волновало людей. Между отдельными исчезновениями проходит достаточно большой промежуток времени, ну, а люди имеют привычку забывать. А им бы вообще не следовало пользоваться этой дорогой. Джим Сэмюэлс пытался отговорить новых поселенцев от поездок туда. Слушая его, они едва не смеялись над ним. Но, думаю, скорее всего, воспринимали его уговоры как некое суеверие, в которое верит местная деревенщина.

— Но если это единственный путь, чтобы попасть, например, к Уилсонам... — Ник знал легенду Кат-Оуфф, но мог понять и недоверие посторонних людей, которым просто была нужна короткая дорога.

— Да, полагаю, что дело здесь именно в дороге. Невозможно заинтересовать округ в строительстве еще одной дороги, обслуживающей всего лишь несколько летних домиков, лишь только потому, что существует сомнительный рассказ про дорогу, уже имеющуюся и готовую к использованию. Знаешь, этот писатель, — Хэм похлопал пальцем по книге, — знает очень много интересного. И эта его книга, — он указал на томик Сандерсона, — говорит, например, о том, что мы только думаем, что хорошо знаем мир, в котором живем, и считаем его хорошо исследованным. Но на самом деле это не так. Существуют целые участки его, о которых мы ничего не знаем: вершины, на которые никто никогда не поднимался, места, где никогда не было никакой цивилизации.

— «Здесь обитают чудовища», — процитировал Ник.

— Что это значит? — Хэм резко и настороженно взглянул на него.

— У отца есть настоящая старинная карта, которую он в прошлом году купил в Лондоне. Он вставил ее в раму и повесил в своем кабинете. На ней изображена Англия и часть Европы, но вот на нашей стороне океана изображена лишь граница, за которой нарисованы драконы, а может быть, морские змеи, и надпись... «Здесь обитают чудовища». Такими надписями заполняли неизведанные пространства, изображая то, что, по их мнению, могло там находиться.

— Да, мы многого не знаем, и большинство людей просто не желают знать больше того, что находится у них под носом. Если им указать на вещи, которые не укладываются в их обычное восприятие, то сочтут все это лишь вашим воображением и не примут как реальность. Только мы знаем про Кат-Оуфф и про то, что там случилось.

— А что, по-твоему, произошло там на самом деле, Хэм? — Ник взял бутылку кока-колы из холодильного контейнера, отвернул крышку и сделал глоток.

— Есть так называемый Бермудский треугольник. Но только вот этот самый писатель, Сандерсон, говорит, что это не «треугольник», а нечто гораздо большее. Ученые провели несколько исследований и узнали, что это всего лишь одно из десятка подобных мест на земном шаре. Мест, где регулярно исчезают корабли, люди и самолеты... и никто никогда не был найден, поэтому и нет рассказов о том, что именно с ними произошло. Исчез целый отряд военно-морской авиации и отправившийся на его поиски самолет службы спасения! Возможно, это как-то связано с магнитными полями в таких точках земли. Он делает и предположение о прорыве в другое временное пространство. Может быть, у нас здесь как раз один из таких «треугольников». Мне бы хотелось, чтобы этот малый, из «Хазентайна», доказал это. Пора бы уже некоторым ученым умам провести серьезные исследования. И...

То, что он собирался сказать дальше, потонуло в громком заливистом лае, раздавшемся снаружи. Руфус, выгнув спину и распушив хвост, воинственно зарычал в ответ. Хэм быстро повернулся в сторону двери.

Кот, прижав уши к голове и прищурив свои голубые сиамские глаза, шипел, издавая время от времени хриплое угрожающее рычание. Доносившийся снаружи лай ничуть не был устрашающим.

Там остановился автомобиль, точнее джип, и сидевшая на водительском месте девушка явно не собиралась покидать машину. Она была чрезвычайно занята, пытаясь удержать очень возбужденного и, несомненно, разъяренного китайского мопса (более известного как пекинес), который вырывался из ее рук, не сводя с Руфуса своих выпученных глаз.

Она взглянула на стоявшего за дверной сеткой Хэма и выглядывавшего из-за его плеча Ника.

— Будьте добры, — сказала она, слегка рассмеявшись. — Не могли бы вы управиться со своим воителем? Мне нужно выйти из машины, но не могу же я позволить, чтобы вышел и Ланг Син!

— Извините. — Хэм отошел, чтобы с профессиональной непринужденностью поймать Руфуса, избегая больших когтей, которые огромный кот уже выпустил, готовясь к предстоящей битве. — Прошу прощенья, Руфус, но временно ты отправишься в кладовую. — Он удалился с рычащим и рвущимся в драку котом, а Ник открыл для девушки дверь. Она все еще держала собачку, которая затихла, став свидетельницей принудительного отступления неприятеля.

— Он слишком мал, чтобы нападать на Руфуса, — прокомментировал событие Ник. — Стоит Руфу разок двинуть лапой, и дело с концом.

Девушка нахмурилась.

— Не следует быть столь уверенным на этот счет! Эта порода издавна известна как собака-дракон, собака-лев... им доверяли охранять дворцы. При их размерах — это самые смелые собаки в мире. Успокойся, Ланг, ты уже выполнил свою работу. Всем известно, что ты храбрец, храброе сердце дракона.

Пекинес высунул язычок и лизнул ее щеку, а затем вновь надменно уставился на Ника, как будто, прогнав врага с поля битвы, овладел завоеванной территорией.

— Ну, а теперь что я могу сделать для вас? — произнес приблизившийся Хэм, облизывая палец, на котором Руфус все-таки оставил след, прежде чем был выдворен в изгнание.

— Мне нужны кое-какие сведения о дороге и пара упаковок кока-колы, а еще... — Теперь она держала Ланга одной рукой, поскольку ему больше не было нужды сражаться за свободу, а второй рукой пыталась что-то достать из глубин висящей на ее плече сумки. — Вот он, — произнесла она с облегчением. — Подумать только, он мог исчезнуть в третий раз, и мне пришлось бы вновь перетряхивать сумку, чтобы найти его.

Теперь у нее в руках был список.

— Если бы еще мне удалось разобрать почерк Джейн... Лучше бы она писала печатными буквами, а то приходится только догадываться о написанном. Все верно, две упаковки кока-колы и одну упаковку пепси. И еще она сказала, что у вас могут быть арбузы... ой, я забыла сказать вам, что я Линда Дюран и должна забрать все это для Джейн Риджвелл... они переехали к Уилсонам. Она обещала, что позвонит вам и все расскажет.

Хэм кивнул.

— Да, она звонила, и я все уже приготовил. Нам остается только погрузить все это в вашу машину. Это быстро... — он оглянулся на Ника, который услужливо направился к ним от прилавка. Он был рад помочь Хэму. Хотя здесь и не было чрезвычайной спешки.

Эта Линда была ростом почти с Ника. Теперь часто попадались высокие девушки. Ее волосы забраны назад и стянуты ярко-красной крученой шерстяной лентой, открывая лицо, но достаточно длинные, что их темные пряди спадают на плечи. Кожа имела бледно-кремовый оттенок. Если она и загорала, то не этим летом.

На ней были такие же красные, как и повязка на волосах, джинсы и белая блузка без рукавов, с рисунком из выпрыгивающих из воды голубых дельфинов. На шее болтались темные очки, подвешенные с помощью еще одной, красной же, ленты, на ногах плетеные сандалии. Ник не был строгим ценителем женских костюмов, но все одетое на ней полностью соответствовало тому, чтобы создавать законченную картину. Ник поднял на плечо один из указанных Хэмом арбузов, прихватил под руку и второй и понес их в поджидавший джип. Хэм уже занимался погрузкой кока-колы.

— Подожди, я принесу пару хороших пакетов, — сказал он Нику. — Если их растрясти в дороге, они без упаковки тут же разобьются.

Линда Дюран постоянно прислушивалась к их разговору.

— Вы говорите так, — прокомментировала она, — словно мне предстоит ехать по довольно ухабистой дороге. Вы обещали мне указать, как проехать. Джейн объяснила очень путано.

Тут только Ник осознал, что она имеет в виду поездку через Кат-Оуфф. Он взглянул на Хэма, который выглядел очень спокойным. Теперь Хэму только и оставалось, что рассказать о дороге — и отправить незнакомого человека, да еще девушку, в Кат-Оуфф... Но ведь если нет другого пути...

У Ника все это вызвало весьма странное ощущение.

Было еще кое-что... Он ведь и сам мог бы отправиться этим маршрутом. Так было значительно короче до его коттеджа, если хорошенько подумать. И что касается дороги, то ведь прошла почти целая вечность с тех пор, как исчезли Тед и Бен. Ехать предстоит средь бела дня, и можно было бы сто раз успеть добраться до этих Риджвеллов. Итак, почему бы не взглянуть на чудовищ, которые вряд ли существуют?

— Послушайте, — обратился к девушке Ник, когда Хэм вновь появился около машины с пакетами и пачкой газет, с помощью которых хотел упаковать груз. — Я ведь еду в ту же сторону. Правда, дорога там неровная, и нам придется ехать медленнее обычного, но если вам удастся сравнять скорость машины с моей... — он махнул рукой в сторону поджидавшего его мотоцикла, — я смогу сопроводить вас. Меня зовут Ник... Николас Шоу... мистер Ходжес хорошо знает меня. У моих родителей уже долгое время здесь летний домик на берегу озера.

Линда удостоила его долгим изучающим взглядом. Затем кивнула и улыбнулась.

— Чудесно! Из того, что говорила Джейн, я поняла, что дорога не очень-то наезженная, и я могу сбиться с нути. Я рада вашей компании.

Хэм закончил упаковку, а Ник собрал свои покупки и, сделав из них связку, старательно закрепил ее поверх багажных сумок. Из кладовки донеслось несколько негодующих завываний, которые тут же вызвали резкий ответ со стороны пекинеса.

Линда, уже в темных очках, сидела за рулем. А Хэм негромко разговаривал с Ником.

— Я беспокоюсь. У меня какое-то странное чувство...

— Но ведь нет другого пути, раз она едет к Уилсонам, — настойчиво заметил ему Ник.

Едва он завел мотоцикл, как его воображение начало развивать мысль о том, что за скрытая опасность могла подстерегать людей, посещающих Кат-Оуфф. Ни один, кто когда-либо встречал там эту скрытую угрозу, не вернулся назад, чтобы рассказать, с чем именно он или она столкнулись. Но нет, Ник не собирался давать волю своему воображению. Он ограничится тем, что увидит НЛО или еще нечто подобное, возможно, скрывающееся за каждым деревом.

Он помахал Линде и развернулся. Она кивнула и тронулась за ним.

Примерно через половину мили они свернули с шоссе, и Ник убавил скорость, сосредоточив внимание на лежавшей перед ним дороге. Он достаточно поездил здесь, чтобы запомнить каждый выступающий корень и каждый ухаб, но прошедшие на прошлой неделе проливные дожди ухудшили дело, а ему вовсе не хотелось упасть от невнимательности.

До поворота на Кат-Оуфф оставалось почти полторы мили. В течение всех тех лет, что ему доводилось проезжать здесь, его взгляд каждый раз отыскивал тот заросший въезд в то место, что превратилось в зловещую дорогу в никуда. Сможет ли девушка вообще проехать там на джипе? Но ведь дорогой пользовались, так что должен же быть там хоть какой-то проезд. В июле того, 1955, года он был еще слишком мал, чтобы понимать что-либо о произошедшем. Но с той поры он слышал достаточно много об этом: обо всех тех поисках, в которых участвовали и соседи, и шериф, и его помощники. И никто не мог объяснить, почему вдруг одним ясным солнечным утром двое молодых, в самом расцвете сил, парней исчезли вот на таком, в полмили длиной, отрезке пути. Их видели, когда они стояли и разговаривали с Джимом Андерсоном о том, где выбрать лучшее место для рыбалки. Джим как раз собирался идти в магазин. Он все еще смотрел им вслед, когда они сворачивали на Кат-Оуфф. Но они так никогда и не вышли к озеру, где их поджидали еще двое приятелей.

Вход в Кат-Оуфф, как змея с широко распахнутыми челюстями, поглотил их.

Ник все время старался сдерживать свое воображение. Ведь не встреть он Линду, к озеру ей пришлось бы добираться самой.

А проехать нужно всего полмили, может быть чуть больше. Это займет лишь несколько минут, даже если вся дорога в рытвинах и ухабах. И чем скорее они минуют это место, тем лучше. Ему стало вдруг интересно, что эта Линда сказала бы, если бы могла прочитать его мысли. Вполне могла решить, что он просто накурился марихуаны. Но только вот когда вы слышите про Кат-Оуфф всю свою жизнь — у вас будет иная точка зрения.

Он брал почитать книги у Хэма, некоторые купил сам, и теперь знал очень много о подобных необъяснимых явлениях и происшествиях, случавшихся на земле в разное время. Возможно, некий Форт и другие подобные писатели, отыскивавшие такие случаи, имели на это право. Ученые же, чей разум способен решить или, по крайней мере, пытаться решить одну из подобных головоломок, отказывались принимать во внимание даже лежавшее на поверхности очевидное, потому что оно, по их мнению, не относилось к разряду «разумных» фактов. А ведь эти факты и не могли быть ни разумными, ни логическими.

Впереди виднелось ответвление. Ему показалось, что с тех пор, как он последний раз проезжал мимо, в этом месте произошли изменения. Похоже, кто-то проехал здесь на бульдозере, чтобы пробить дорогу. У Ника вырвался вздох облегчения при виде расчищенной полосы. Была весьма значительная разница между тем, почти заросшим, извилистым, имевшим дурную славу узким ответвлением дороги и этим теперь широко расчищенным дополнительным проездом, дорогой, которая выглядела так же хорошо, как и та, что вела к его собственному домику.

— Вот она, — сообщил он. И все-таки что-то сжалось внутри него, будто удерживая от поворота туда, но он отказался воспринять это ощущение. Единственное, что он продолжал ощущать, была странная тревога, которая поселилась в нем еще раньше, в тот самый момент, когда он наблюдал, как Руфус следил за чем-то невидимым, которое убеждало в своем существовании помимо его собственной воли.

— Не спеши, — предупредил он ее так же против своего желания. А на самом деле, ему хотелось преодолеть этот участок с максимально возможной для них скоростью. — Я не знаю, насколько хороша там дорога.

— Ладно. — Верхняя часть ее лица была скрыта за темными очками. Хотя здесь, под тенью деревьев, они и не были нужны ей, она не сняла их, как сделала это в магазине. Пекинес расположился на соседнем сиденье, передние его лапы покоились на приборной доске, и он вглядывался вперед так же пристально, как это делал совсем недавно Руфус. Собачка не лаяла, но в каждой части ее небольшого шелковистого тела чувствовалась какая-то напряженность, будто пес хотел их о чем-то предупредить.

Ник вновь запустил мотор и на небольшой скорости свернул на ответвление, ведущее в Кат-Оуфф. Джип пофыркивал сзади него, пробираясь почти со скоростью пешехода. Видно было, что здесь проходил грейдер, но дождь то здесь, то там намыл разной глубины канавы, а их уже никто не зачищал.

В общем, дорога выглядела как новая, даже кусты и мелкий подлесок были срезаны по бокам проезжей части и теперь, засыхая, лежали с обеих сторон. Это выглядело неприятно, и было не совсем правильно, как показалось Нику. Он понимал, что это было необходимо, чтобы «вскрыть» дорогу, но странно, что работавшие здесь дорожники не довели свое дело до конца. Может быть, эти парни знали про дурную славу Кат-Оуфф и им не хотелось оставаться здесь дольше.

Этот сваленный с обеих сторон сушняк местами напоминал стену, как будто заставлявшую их держаться только самой дороги, не позволяя выбраться с нее в лес. Ник все больше и больше чувствовал себя словно в ловушке. Тревога, поселившаяся в нем, нарастала так, что ему приходилось все сильнее сдерживать ее. Это было откровенно глупо! Нужно успокоить свое воображение: только наблюдать за дорогой, за всеми корнями и ухабами, чтобы не удариться обо что-нибудь... делать так и продолжать путь. Следовало поскорее миновать это место.

Стояла тишина, не шелохнулся ни единый лист. При этом верхушки деревьев достаточно тесно смыкались между собой, создавая арку, защищавшую их от солнца. Вероятно, это тоже способствовало установлению тишины, в которой далеко слышен шум от мотоцикла и джипа, возвещавший об их прибытии сюда. Но кому? Ник надеялся, что только тем, кто жил в местечке Уилсонов.

Прямо перед ними оказался поворот, и достаточно крутой. Дорога здесь была узкой. В этом месте трудно разъехаться со встречными. Но если учесть, что вместе они производили достаточно шума...

Шум! Пекинес поднял лай, почти такой же, как и тогда, у магазина, обнаружив присутствие Руфуса. Ник слышал, как девушка уговаривала его:

— Тише, Ланг! Тише!

Он чуть повернул голову, мотоцикл, видимо, задел за что-то и зачихал. Ник старался отвернуть его от массы сохнувших кустов. Но здесь было что-то еще, облако... подобное стелющемуся под деревьями туману. Он сгущался, стлался одеялом... Он был прямо перед ним!

Нику показалось, что он даже вскрикнул. После этого услышал сзади ответный крик и треск. Затем ударился обо что-то, был отброшен назад и тяжело скользнул в абсолютную темноту.

ГЛАВА 2

Ник лежал с задранными выше головы ногами, вся левая половина его лица испытывала острую боль. Покачиваясь, он приподнялся на руках и заморгал, затем потряс головой, чтобы прогнать странное ощущение потусторонности. Он смог расслышать доносившийся сзади визгливый, всхлипывающий звук, но в первый момент был так поглощен своей собственной болью, что не обратил на него внимания.

Затем он огляделся.

Мотоцикл лежал, запутавшись в поломанных кустах, куда, должно быть, врезался с необычайной силой. Ник сидел от него на некотором расстоянии. Мотоцикл... джип. А где же джип? На этот раз визгливое всхлипывание насторожило его. Он не представлял себе, что произошло с ним... казалось, что память отказывалась служить ему. Они только что свернули на дорогу в Кат-Оуфф, и вот...

Подрагивая, Ник поднялся на ноги.

Никакой дороги не было.

Спотыкаясь, он направился в сторону джипа. Да, он стоял здесь, врезавшийся в дерево. Дерево, которому вообще-то было нечего там делать — оно, по-видимому, только что выросло на самой середине того, что совсем недавно было заново проложенной дорогой.

Но никакой дороги не было!

Он добрался до джипа и стоял, держась за него. Казалось, что его разламывавшаяся от боли голова все еще наполнена туманом. Туман... мгла... облако... это было все, что он едва смог припомнить. Но сейчас это не было главным. Главное — это девушка за рулем джипа.

Ее удерживали отчасти ремни безопасности, а частично и рулевое колесо. Глаза по-прежнему прикрывали все те же солнечные очки. Ник с трудом дотянулся и сдернул их. Как ему показалось, она потеряла сознание.

Всхлипывания и завывание издавал пекинес, сбившийся в бесформенный комок рядом с ней и периодически лизавший ее руку. Ланг зарычал на Ника, но без особого энтузиазма, когда тот пролез на сиденье рядом с Линдой.

Насколько мог судить Ник, у нее не было открытых ран, но... могли быть переломы? Его руки все еще дергались и дрожали, плохо слушались его, пока он пытался поудобнее усадить ее, чтобы можно было отстегнуть ремень безопасности.

— Что такое... что... — Она открыла глаза, но, хотя они и были направлены в его сторону, им явно не хватало фокуса, чтобы видеть отчетливо.

— Сиди спокойно! — приказал Ник. — Позволь мне отстегнуть...

Через несколько минут он с облегчением вздохнул. Все ее кости целы. Та сторона его лица, которая задела о гравий, была ободрана, но не очень сильно. Они вообще могли бы разбиться насмерть. Осматривая себя полностью восстановившимся зрением, он облизнул губы кончиком языка.

Разбиться насмерть... если бы ехали чуть быстрее... вот об эти самые деревья. Но откуда... откуда они взялись здесь?

Деревья, огромные и крепкие, подлесок между ними очень тонкий и мелкий, как будто их мощные кроны не позволяли никому более слабому нормально расти. Джип оказался как в ловушке: одно дерево подпирало его спереди, а огромный ствол точно такого же поваленного гиганта удерживал его сзади, рассеивая все надежды на то, что машину можно вытащить оттуда. Невозможно, но ничего не поделаешь, так уж есть.

Ник медленно обошел машину, провел руками по верху ствола лежавшего дерева, смахивая с него мох и опавшие листья. Вполне очевидно, оно лежит здесь, наполовину ушедшее в почву, уже давным-давно. Но... вот джип... а где же тогда дорога?

— Пожалуйста... скажите... — Линда развернулась на краю сиденья и теперь смотрела в его сторону, ее глаза широко открыты и явно испуганы. — Пожалуйста... где мы... что случилось? — Она прижимала к себе Ланга. Время от времени маленький пес жалобно выл и вздрагивал.

— Не знаю, — тихо ответил Ник. Только он подозревал, что, будучи так испуган, не хотел признавать факта, что все случившееся могло быть самой настоящей правдой.

— Но... здесь больше нет дороги, — сказала Линда, поворачивая голову в разные стороны, словно пытаясь ее отыскать. — Мы только что ехали по ней... Где же она? — Ее голос скатился на музыкальную гамму, и Ник решил, что она на грани паники. Он поспешил назад и забрался в джип.

— Ты... ты знаешь!.. — Теперь она вполне контролировала голос, пристально наблюдая за Ником. — Что случилось? Если знаешь...

Но он все еще не хотел признавать то, что могло быть правдой.

— Я не знаю, — начал он, тщательно подбирая слова. — Это всего лишь предположение. — Он замолчал в нерешительности. Эти деревья определенно были хорошим доказательством. Что ему еще нужно? И он, и она явно находились за пределами Кат-Оуфф, среди таких лесов, каких не бывало в этой части страны почти двести лет или больше, с тех пор когда первые поселенцы начали наступление на них, чтобы стать хозяевами земли.

— Знают ли твои друзья хоть что-нибудь об истории Кат-Оуффа? — начал он. Как можно объяснить кому-то, что могло случиться нечто столь невероятное и столь странное?

— Нет. — Линда держала Ланга на руках и слегка покачивала его, время от времени что-то нашептывая ему. Ее односложные ответы были бескомпромиссны. Было очевидно, что она хотела знать правду.

— Так вот, Кат-Оуфф имеет целую историю исчезновений... уходящую так далеко, насколько дают судить сохранившиеся в этих местах записи... («Сохранившиеся». И несомненно, что слово «записи» не относилось к временам недавним.)

— Последний раз исчезновение произошло в 1955 году. Два человека отправились к озеру на рыбалку. Но до них были еще и другие. Вот почему дорогу на Кат-Оуфф редко используют для проезда.

— Исчезновения... но куда? — неожиданно резко спросила Линда.

— А этого никто не знает... и не знал. Есть много мест... — Ник вновь умолк. Поверила ли она ему? По крайней мере, она должна поверить тому неопровержимому доказательству, которое сейчас находится перед ними. — Есть много мест, где исчезали люди... например, Бермудский треугольник — там пропал целый отряд военно-морской авиации, а за ними и самолет-спасатель. Исчезали и самолеты, и корабли, и люди... такое происходило на земле и в других местах, и даже в военных частях, — продолжил он, хотя у него и не было желания вспоминать все эти истории, которые он когда-то читал и которые теперь широким потоком проносились в его голове. — Они просто улетали, или уезжали, или уходили пешком... в никуда.

Линда сидела притихшая. Она больше не смотрела на него. Взгляд ее был устремлен прямо вперед, на этот гигантский ствол дерева, в которое уткнулся джип.

— И есть... есть какие-то предположения на этот счет? — Ее голос слегка дрожал. Ник даже мог ощутить ее попытки держать себя в руках.

— Одно из них — что образуется особое магнитное поле, напоминающее водоворот... и все, что попадет в него, может быть выброшено в иное временное пространство.

— И... такое могло случиться с нами? Как же мы вернемся назад?

На этот вопрос ответа не было. Как не было его и за все прошедшие века подобных исчезновений. А Ник сидел и очень долго и пристально разглядывал дерево, со всей яростью желая только одного: чтобы оно исчезло, позволив им вернуться на дорогу в Кат-Оуфф.

— Так, значит, возврата нет. — Линда скорее заявила это утвердительно, нежели задавала вопрос. — Мы... мы здесь как в ловушке... в этом месте!

— Нет! — взорвался Ник. — Мы этого точно не знаем! В любом случае, мы всегда можем попытаться, и... — он с тревогой разглядывал подернутое туманной дымкой мрачное пространство между деревьями, — давай попытаемся сначала выбраться отсюда... к озеру.

У него было ощущение, что они находятся под наблюдением, и не то чтобы он мог заметить какое-то движение или другой признак, просто они были не одни. Поскорее выбраться из этого места, заросшего такими вот деревьями, среди которых человек чувствует, что вот-вот будет превращен в карлика и исчезнет, выбраться на широкое открытое пространство — таково было его желание, подгонявшее к действию.

— Мы не сможем воспользоваться джипом, — заявила Линда, подтверждая очевидное.

— Да, не сможем, но я могу воспользоваться мотоциклом... вытолкнуть его... и мы сможем ехать, если позволит дорога и если ты сможешь удержаться на заднем сиденье.

— Да! Да-да, давай выбираться отсюда! — Ее ответ был полон лихорадочного нетерпения.

Она открыла свою заплечную сумку, достала из нее поводок, который зацепила за ошейник Ланга.

— Моя сумка... она очень маленькая. — Затем она полезла в глубину джипа и вытащила полотняную спортивную сумку, а потом рассмеялась, хотя смех этот прозвучал немного надрывно. — Здесь лежит все, что заготовлено для сегодняшней вечеринки. Джейн... Джейн придется немного подождать.

Дурное предчувствие Ника почти улетучилось. Линда рассеяла его. Неужели она действительно поверила ему? А верил ли он сам себе? Но первый прилив паники прошел. И необходимость действовать подстегивала. Может быть, если им удастся отыскать озеро, знакомые места и ориентиры... Не нужно думать о грядущем; не думать более чем на несколько ближайших минут... Так он уговаривал себя.

Он по памяти провел инвентаризацию содержимого своих подседельных сумок: аптечка, фонарь, свитер, купальные трусы, спички, охотничий нож, канистра с водой, две рубашки, набор инструментов для мотоцикла... транзисторный приемник... Радио!

Он выскочил из джипа и поспешил к мотоциклу. Радио... если они смогут хоть что-нибудь услышать по нему... Ник все еще возился с пряжками сумки, когда к нему подошла Линда.

— Что ты ищешь?

— Мое радио... если поймаем что-нибудь...

— О, давай быстрее! — Она нетерпеливо переступала с ноги на ногу, пока он не открыл сумку и не вытащил маленький приемник.

Всего три станции. Он последовательно перевел переключатель от одной к другой. Сплошная тишина. Затем... бессвязный звук, но не от действия статических разрядов, а скорее напоминавший речь. Но на языке, которого никогда прежде ему слышать не доводилось.

— Ну, вот! Настройся! — торопила его Линда. — Ведь ты поймал что-то!

— Но что именно? — недоумевал Ник.

«Но что» было весьма уместным замечанием. Потому что «оно» звучало как тяжелое дыхание, как щелканье и даже как бессвязное пение, но в любом случае это «оно» было сущей бессмыслицей.

— Что бы это ни было, это не наша станция, — отрешенно произнес он.

— Но ведь кто-то это передает, — заметила Линда. — А это означает, что мы здесь не одни. Возможно, если нам удастся отыскать людей, они смогут помочь нам.

Ник не был так уверен. Язык, если это вообще язык, был слишком далек от всего, что ему хоть однажды доводилось слышать, а ведь он в свое время прослушал великое множество иностранных передач вместе с радиолюбителем Гэри Лэнгфордом, у которого была радиостанция. Но Линда права в том, что отсюда следовало выбираться. У него есть еще и маленький компас... Озеро лежало где-то к северу или могло лежать, если вообще какое-либо озеро все еще существовало.

Они не могли двигаться по прямой, но тем не менее отсутствие густого подлеска было им на руку. И вот, определяя направление с помощью компаса, они петляли между вздымавшихся вверх гигантских деревьев, обходя стволы, которые им не под силу обхватить даже вдвоем, широко разведя руки.

Мотоцикл, судя по внешнему виду, был неповрежденным, но Нику приходилось катить его, удерживая руками за руль. Нигде не было достаточно открытого пространства, по которому они отважились бы на нем поехать. Линда тащила спортивную сумку, перекинув ее ручки через плечо, и позволила Лангу семенить лапками по толстому настилу из нападавших за долгие годы листьев. Маленький пес, казалось, позабыл все свои прошлые страхи. Но, время от времени фыркая на полусгнившую ветку или обнюхивая кучу оставшихся от прошлого сезона засохших листьев, он не делал никаких попыток натянуть до упора свой поводок и старался держаться вблизи от Линды.

И хотя окружавшие их деревья внушали благоговейный страх, в лесу раздавалось множество вполне знакомых им звуков, которые, казалось, должны были уменьшить их опасения. Потому что здесь были не только птицы, которых было слышно, а иногда и видно, но и другие крылатые обитатели проявляли необычное бесстрашие и любопытство к незваным пришельцам.

По глубокому убеждению Ника, они действительно были пришельцами. В этом месте, казалось, не ступала нога человека и не было видно никаких признаков его разрушительной деятельности. Окружавшие их покрытые толстой корой гиганты никогда не чувствовали на себе смертельных укусов топора и стояли храня надменное высокомерие. И если бы не те прозвучавшие в его маленьком приемнике бессвязные звуки, Ник наверняка бы подозревал, что феномен, связанный с Кат-Оуфф, перенес их в такой мир, где родной ему человеческий вид вообще никогда не существовал.

— Здесь... здесь так тихо. — Линда шла теперь ближе к нему, ее рука лежала на мотоцикле, рядом с его рукой. — За исключением птиц. Я никогда прежде не видела такого леса. Деревья... это просто великаны! Когда я была маленькой, у моей тети имелась старинная книга «Домик семьи Робинзонов»... и там было описано дерево, внутри которого они устроили свой дом. А здесь для этого годится большинство деревьев.

Ник одним глазом посматривал на компас. Они достаточно много кружили по лесу, но в целом по-прежнему двигались в направлении озера. Только здесь, среди этих огромных деревьев, трудно судить о расстоянии. Очевидно, теперь они не могут быть слишком далеко от него. Но... что, если здесь вообще нет озера?

Он страстно желал оказаться на этом озере, он должен увидеть его. Водное пространство было хоть какой-то гарантией их безопасности — без этого озера они бы окончательно заблудились. Ник едва слушал замечания Линды, он был очень захвачен мыслью о том, что озеро поджидает их где-то рядом, его не покидала надежда, что стена деревьев скоро начнет редеть, и тогда они хоть мелком смогут увидеть его.

— Ник! — Рука Линды сорвалась с мотоцикла и ухватилась за его запястье, конвульсивно сжимая его.

Но он тоже увидел это.

Они старались держаться ближе друг к другу, насколько позволял разделявший их мотоцикл. Ланг рванулся вперед на всю длину поводка и залился безумным лаем, не сравнимым с тем, когда он «воевал» с Руфусом. Было ясно, что он отчетливо видел то, что так его возмутило.

Откуда «это» возникло, было уже второстепенной загадкой. Потому что оно так сияло, ослепительно сверкая белизной, среди окружавшего их зеленоватого мрака, что сразу попадалось на глаза. Однако их сознание так мгновенно оценило происшедшее, что казалось, будто «это» выступало из самого дерева, чья кора сейчас служила как бы его обрамлением.

— Я... нет... не верю... — голос Линды затих. Она видела это. Это видел и Ник. Это видел и Ланг, танцевавший на задних ногах, до предела натянув поводок, подпрыгивая и вырывая его из рук хозяйки, болтая в воздухе передними лапами и всячески выказывая свою ярость по отношению к этому новому противнику.

— Что ты видишь? — Она по-прежнему крепко сжимала запястье Ника. Вот они и получили первый удар от своего столь грубого проникновения в чужой мир. Возможно, это коллективная галлюцинация. Только... почему же и собака разделяла ее с ними?

— Единорога, — ответила она. — Ну, разве ты... разве ты не видишь его?

Существо было размером с большого пони, но никак не с лошадь, подумалось Нику. Его шерсть и была, собственно, источником того ослепительного света. Грива и хвост тоже были белыми. А единственный витой рог, нависавший над парой широко посаженных темных глаз, был золотой. И он тоже светился. Это, несомненно, был сказочный единорог, которого Ник видел на репродукциях средневековых картин и гравюр.

Он, в свою очередь, разглядывал их, а затем вскинул голову, так что челка волос, прикрывавшая основание рога, взметнулась вверх. После этого существо ударило тонким копытом о землю, опустило голову и фыркнуло на Ланга, как будто ответило на боевой вызов пекинеса. По всем внешним признакам это видение было достаточно реальным.

Существо еще раз дернуло головой, а затем повернулось и поскакало среди могучих стволов, и белый отблеск его вскоре исчез из виду.

— Но ведь единороги... их нет... они никогда не существовали, — заговорила Линда голосом, скорее похожим на шепот.

А затем Ник вспомнил кое-что из ранее прочитанного. Старые легенды о драконах и грифонах, составлявших самые основы фольклора и мифов... Люди долгое время верили в них, клялись в судах, что видели нечто подобное, и даже вели беседы с более или менее человекоподобными представителями того неестественного волшебного мира. Могло ли случиться такое, что точно так же, как он, Линда и Ланг оказались захвачены некоей силой, перенесшей их сюда, — несколько существ, родственных тому, волшебному миру, были перенесены в их родной мир? Но единорог... Теперь, когда он исчез, Ник уже засомневался, что видел его, и пытался дать этому разумное объяснение.

— Подожди здесь! — приказал он Линде и отправился к месту, где только что стоял единорог. Там он опустился на колено, чтобы исследовать плотный слой сгнивших листьев. Хотел он этого или нет, но листья были изрыты и украшены узором следов. Кто-то, несомненно, был здесь, может быть, и единорог.

Ник торопливо вернулся к остававшейся у мотоцикла Линде. Им следовало как можно быстрее выбираться из этого леса. Потому что то самое ощущение, которое еще раньше охватывало его, вернулось с новой силой. Они были под наблюдением... но кого?.. Единорога? Большого значения это не имело. Ник осознавал, что здесь они сродни оккупантам.

— Я же видела единорога, — повторяла Линда скорее для себя самой. — Он стоял вот здесь, прямо под этим деревом. Я должна верить тому, что видела его... верить или... я просто должна верить! — Она подхватила Ланга на руки и, стараясь держать его повыше, прижала к груди так, что его шелковистая головка была как раз под ее подбородком. Пекинес перестал лаять и теперь облизывал ее лицо или, по крайней мере, большую часть его, насколько доставал его язычок.

— Давай двигаться. — В голосе Ника сквозило раздражение. Они должны выбраться отсюда... на открытое пространство, если только смогут отыскать его.

Через несколько минут компас вывел их к месту, где кончились высокие деревья, а их место занял кустарник. Они пробрались через него, там, где он был самым редким, и оказались среди широкого моря высокой травы, которое, в свою очередь, тянулось до видневшихся вдали камышей, окружавших то самое озеро... или просто какое-то озеро.

Вдоль его берега они не смогли разглядеть никаких домиков, хотя к этому времени Ник уже оставил надежду отыскать жилище или хотя бы некоторые признаки наличия здесь людей. По мелководью прошествовало несколько цапель, не обративших никакого внимания на вновь пришедших. На неровном выгоне, видневшемся в южном направлении, паслось несколько животных. У них была такая светлая шерсть, что Ник подумал, не было ли это небольшим стадом единорогов. Тут один из них поднял голову и продемонстрировал свои ветвистые рога. Но кто когда-нибудь слышал о серебристо-серых оленях?

— Здесь нет никаких домиков... — Линда отошла от мотоцикла и опустила на землю свою спортивную сумку. — Ник, так что же мы собираемся делать?

Он пожал плечами.

— Не знаю. — Он не был суперменом. И ей нет никакого смысла взывать к нему, как если бы он мог вывести их отсюда, лишь расправив свои мускулы или сделав еще нечто подобное. — Если говорить по правде, то я проголодался. Нам как раз стоит закусить.

Судя по углу склонения солнца, сейчас должно бы быть близко к полудню. И он хотел есть. Казалось, что даже броска сквозь время (если именно это на самом деле и случилось с ними) было недостаточно, чтобы покорить чей-либо аппетит.

— Проголодался! — как эхо повторила Линда. Затем она рассмеялась, и даже если звук этот был коротким и тяжелым, все же он явно походил на смех. — Почему бы и нет, мне кажется, я тоже проголодалась.

Пасущийся олень не обращал на них никакого внимания. Здесь, на открытом пространстве, никто не смог бы внезапно напасть на них. Линда направилась в сторону, где, как казалось, трава не была слишком высокой.

— Вот очень подходящее место. — Она кивнула, как будто они были на обычном пикнике. А Ник тоже думал о еде. Но не о том, насколько он голоден, а о скудости имевшихся у них запасов.

Делая покупки в магазине, он был ограничен в своем выборе, потому что рассчитывал на запасы консервов. Теперь же эти купленные им продукты и составляли весь его запас. Но хватит его ненадолго. Им нужно скорее покинуть это место. А что, если они это не смогут?

В своем привычном родном мире, даже находясь на природе, он почти не знал, что можно съесть из растущего в лесу, за исключением разве известных садовых культур. Существовали специальные книги по проблемам выживания, где объяснялось, как можно выжить в мире дикой природы. Однако подобные знания никогда не представляли для него интереса, и он не читал подобных книг. Да, им следует экономно обращаться с провизией. Возможно, стоит вернуться к джипу... если только удастся найти обратную дорогу... там оставалось два арбуза и упаковки с напитками. Но... и этого было мало.

Он присел, опираясь на пятки, прямо перед Линдой, усевшейся, скрестив ноги, прямо на траву.

— Послушай... что касается еды... у меня ее не так много. А у тебя есть что-нибудь там? — он указал на ее сумку.

— Ты имеешь в виду... — по выражению ее лица он догадался, что она поняла. Затем она продолжила достаточно твердо: — Ты хочешь сказать, что мы можем не найти здесь никакой еды?

— Ну, разумеется, в озере может водиться рыба. И еще бывает черная смородина... по крайней мере ее очень много росло около нашего домика. Но это озеро — не наше. Пожалуй, нам следует обращаться экономней с тем, что у нас есть, пока еще чего не подвернется.

Линда потянула молнию спортивной сумки.

— У меня тоже есть немного. Я взяла две упаковки очищенного арахиса для Джейн и банку сливочной помадки... Джейн очень любит арахис... В джипе были арбузы и кока-кола. Но они очень тяжелые. Я не думаю, что мы далеко унесли бы их. Ник, куда же нам теперь идти? Здесь нет никаких домов, а там, — она указала рукой на дальний берег озера, — похоже, опять начинается лес.

Она была права. Там, вдали, темнела масса деревьев, очень напоминавших те, которые они только покинули. Действительно, насколько мог видеть Ник, хоть озеро и загибалось к югу, скрывая от них эту свою часть, вся водная поверхность была окаймлена лесами. Предположим, они удачно миновали этот лес, но ведь никто не знает, на сколько миль тянутся леса там, за озером? Он читал в каких-то книгах о природе ранней Америки, что такие леса могут тянуться на всю страну с очень редкими разрывами.

— Я не знаю, — искренне признался он. — Но предпочел бы оставаться здесь, на открытом пространстве, чем под деревьями. Мы могли бы попытаться пройти к той стороне озера, где имеется сток воды, если это озеро такое же, как наше. Может быть, используя водный поток в качестве проводника, мы смогли бы выбраться из леса. — Он едва ли не гордился собой, вспоминая все это.

— Если это озеро точно такое же, как известное тебе, — прокомментировала она. — А оно и на самом деле выглядит так, Ник?

Он встал, прикрывая глаза ладонью от солнца, которое было весьма жарким в это время, но не настолько, подумал он, как могло бы быть в их родном мире, и начал медленно изучать видимую часть озера. Было очень трудно соотнести эту, нетронутую, дикую местность, с той, где виднелись бы небольшие домики и пристань для лодок. Но он был почти уверен, что контуры побережья отличались не очень сильно от тех, которые с детства знакомы ему. Он так об этом и сказал.

— И ты полагаешь, — спросила его Линда, — что мы теперь отброшены назад в прошлое, которое существовало здесь задолго до того, как наши люди пришли в эту страну? И что... и что мы можем встретить здесь индейцев? — Она вновь бросила короткий взгляд в сторону леса.

— Такое предположение не объясняет ни единорога, ни серебристых оленей... — Ник указал на мирно пасущееся стадо. — Скорее мы могли попасть в альтернативный мир. — Он разворачивал пакет с едой, но тут его руки замерли, когда он вновь подумал о только что сказанном. Альтернативные миры, путешествия во времени... ничего этого просто не могло существовать — по крайней мере, для Ника Шоу, самого обычного человека, который хотел лишь спокойно провести свой собственный уик-энд. Он Ник Шоу, он жив, и, однако, это случилось! Если только, разумеется, он на самом деле не был выброшен с мотоцикла, а теперь в больнице и погружен в такой абсолютно отчетливый сон...

— Альтернативный мир? Но единороги... они ведь вообще никогда не существовали. Они были только в сказках. — Линда недоверчиво покачала головой. — Ник! — И вновь в ее голосе прозвучали резкие музыкальные ноты, и она ухватилась рукой за Ника. — Ник! Посмотри туда! Неужели это дым?

Она указала на юг, за пределы выгона с пасущимися оленями, а он взглядом проследил за ее пальцем. Она была права! Где-то среди кустов, за широким лугом, как путеводный маяк, поднимался дым. А он мог означать только одно — там люди! Тед и Бен... попавшие здесь в ловушку столько лет назад! Мысли Ника моментально перенеслись к ним.

Он торопливо запаковал продукты назад в пакет и вновь привязал его на прежнее место. Ему очень хотелось, чтобы они ехали на мотоцикле, но было глупо даже пытаться сделать это. А еще им следовало быть очень осторожными с этими оленями. Животные выглядели очень безобидно, но нельзя было сказать, останутся ли они такими же, если их внезапно побеспокоить.

Им хотелось идти быстрее, хотелось бежать, а трава путалась в ногах и в колесах мотоцикла, так что в итоге они передвигались чуть быстрее обычного шага. Кроме того, по настоянию Ника они все-таки обошли поляну с пасущимися оленями, стараясь все время сохранять между ними и собой защитную «полосу» из кустарника и густой травы. Один раз им пришлось даже остановиться, когда олень-самец, видимо старший среди них, поднял голову и неподвижно уставился на скрывавшие их кусты.

Ник чувствовал себя в тот момент весьма неуютно. Он и раньше слышал, что если вы будете абсолютно неподвижными, то животные очень скоро потеряют к вам интерес, и поэтому он предупреждающе взглянул на Линду. Она кивнула, придерживая рукой пасть Ланга. Но пекинес, казалось, и сам понимал все и даже не пытался на этот раз обрести свободу и залаять.

Олень-самец некоторое время наблюдал за ними или, как подумалось Нику, оценивал их как добычу. Но затем, когда невольные пленники уже и не наделялись, что им удастся вздохнуть полной грудью, он фыркнул и рысью помчался к озеру. Когда он оказался от них на расстоянии, которое Ник счел безопасным, они вновь отправились в дорогу.

Но вид этого оленя, когда им удалось рассмотреть его поближе, задал им очередную загадку. Эти серебристо-серые животные были гораздо крупнее тех, что обитали в их родном мире. Нику хотелось получить как можно больше фактов, чтобы сформулировать ответ на несколько вопросов, если ответы вообще могли быть даны.

Они продолжили свой путь по кривой, определявшей береговую линию озера. Да, здесь нашлось место и для открытого пространства, где шумел глубокий водный поток. Так что это место в основных чертах соответствовало тому, что осталось в их собственном мире. А дым поднимался как раз недалеко от устья вытекавшего из озера стремительного потока. Ник даже почувствовал некоторое удовлетворение от частичного совпадения некоторых географических данных. Но этот триумф очень быстро закончился.

— Стойте там, где стоите, приятели!

ГЛАВА 3

Ланг залился неудержимым лаем, не отрываясь от кустов, из-за которых послышался этот вполне определенный приказ. Ник остановился, хотя Линда сделала еще шаг или два, как будто рвавшийся вперед пес протащил и ее за собой.

Ник одной рукой слегка придержал ее за руку, а другой пытался удерживать мотоцикл.

— Кто вы? — требовательно изрек он в сторону кустов и был внутренне доволен тем, что мог вполне управлять своим голосом. Тед? Бен? Или еще кто-то, ставший их предшественником в этом незнакомом мире?

Последовал момент тишины, столь продолжительный, что Ник подумал, уж не строит ли себе их противник долговременного укрытия или хитростью принуждает их к бездействию, когда сам тем временем произведет отступление. Но мог ли кто-то оказаться столь опасливым? Ведь прятавшийся там незнакомец должен был видеть, что они абсолютно безобидны.

Затем кусты слегка раздвинулись, и на поляну вышел человек. Он выглядел заурядно, ростом чуть ниже Ника, но шире в плечах, а некая излишняя толщина его тела была, видимо, следствием одежды, которая напоминала некий комбинезон. На голове высоко торчала каска, напоминавшая перевернутую плоскую чашку, на ногах грубые сапоги.

У него было округлое лицо и густая щетка усов, рыжеватых, с проблесками седины, наполовину прикрывала его рот. В руке он держал...

Рогатку!

Глядя на это, Ник был готов рассмеяться, если бы в облике незнакомца, в его осанке не было чего-то такого, что не разрешало такой детской реакции на его детское вооружение. А еще в глубинах памяти Ника произошел какой-то слабый толчок. Где-то, когда-то он уже видел человека, одетого вот таким же образом. Но где и когда?

Но незнакомец так все еще и не ответил на вопрос Ника. Вместо этого он пристально разглядывал их. Ланг, натянув, поводок на всю длину, фыркал, его лай утих, и теперь он хотел втянуть в свой каталог запахов еще и запах этого незнакомца.

Если незнакомец намеревался внушить им благоговейный страх подобным поведением, то в отношении Ника ему это явно не удалось.

— Я спросил, — в очередной раз произнес он, — кто вы?

— А я слышу тебя, приятель. Я пока еще не разучился пользоваться ушами. Я Сэм Строуд, уполномоченный из Харквея, если вам это о чем-то говорит. А вас только двое?

Он продолжал внимательно изучать их, словно инспектируя, как будто представлял авангард большого отряда. Тут в разговор вмешалась Линда:

— Уполномоченный! Ник, он одет как полицейский уполномоченный по гражданской обороне при воздушных налетах... Такие были на картинках по истории Битвы за Англию.

Англичанин! Этим объясняется его акцент. Но что мог делать здесь англичанин, одетый в форму тридцатилетней давности? Ник не желал воспринимать предположение, которое предоставило ему только что сделанное открытие.

— Так она права? — добавил он к первому еще и второй вопрос. — Ты именно такой уполномоченный?

— Да, это так. Предположим. Теперь, приятель, отвечать твоя очередь. Кто ты? И эта молодая леди?

— Она — Линда Дюран, а я — Ник Шоу. Мы... мы американцы.

Строуд поднял мощную руку и потер свою челюсть.

— Так-так... американцы, ну-у? Пойманные в ловушку, прямо в своей собственной стране?

— Да. Мы как раз направлялись к озеру... К озеру, очень похожему на это... когда совершенно неожиданно оказались здесь. Нам хотелось бы узнать, где находится это самое здесь?

Строуд издал звук, который мог бы сойти за лающий смех, если исключить, что веселья в нем было очень немного.

— А вот это уже, Шоу, вопрос, на который, похоже, ответить некому. Викарий, тот имеет одну или две идеи на этот счет, правда, весьма туманного толкования, но никто из нас так и не смог найти им того или иного подтверждения. Когда вы появились здесь?

— Не слишком давно, — ответила Линда. — Вот этот дым, он от вашего костра? Мы ужасно проголодались и только решили устроить привал, как увидели этот дым. Тогда мы тут же пошли в его сторону...

— У вас есть провизия? — Строуд сунул рогатку за ремень. — Отлично, идемте. — Он чуть повернулся к кустам, за которыми только что скрывался, сунул два пальца в рот и свистнул, слабо, но вполне различимо. — Насколько я могу видеть, это не приманка.

— Приманка? — Нику не понравилось это замечание.

И вновь Строуд издал подобие петушиного смеха.

— Приманка, да... Все узнаешь, приятель... все узнаешь. А теперь вот сюда и осторожней с кустами...

Он ринулся вперед сквозь заросли, а они двинулись за ним и, как показалось Нику, старались передвигаться слишком уж скрытно. Но если была такая необходимость в маскировке, то зачем они развели этот дым, развевающийся в воздухе, словно опознавательный флаг? Только минуту спустя он понял, что они направлялись не в сторону костра, а значительно левее от него.

Линда, должно быть, сделала то же самое открытие, потому что спросила:

— Разве мы идем не к вашему лагерю?

— Прямо вперед... — донесся до них низкий голос Строуда. — Следите за этой стелющейся лозой, она вполне может опрокинуть человека, работает как подножка.

А Ник должен был особенно следить за всём, что лежало под ногами. Такая лоза вполне могла зацепиться и за ногу, и с таким же успехом за колесо мотоцикла, причем так крепко, что ее можно было бы принять за специально поставленную ловушку. Уже дважды он был вынужден остановиться, чтобы высвободить себя, так что Строуд и Линда исчезли из вида, и только оставленные ими следы указывали ему направление, которое уводило их все дальше и дальше от костра, но в итоге они вновь свернули к ручью.

Наконец он выбрался на поляну, обнесенную словно стенами рядами густого кустарника. И там обнаружил Строуда, Линду и трех других: двух мужчин и одну женщину. Все они смотрели на Линду, но как только появился Ник, с треском пробившись через кусты, они, все как один, повернулись и уставились на него.

Мужчины резко отличались друг от друга, а также и от Строуда. Один из них, самый старший по возрасту, был высокий и худой, седые волосы его непослушно торчали во все стороны, как будто голова слишком дорога ему, чтобы обременять ее расчесыванием волос. У него был резко выступающий крючковатый нос, под стать крепкой нижней челюсти. Но его глаза, скрывавшиеся в тени густых бровей, вовсе не имели того ястребиного выражения, которое ожидал увидеть Ник. Они были умными, полными интереса и указывали скорее на расположенность к взаимопониманию с окружающими, и вовсе не с целью их подавления, что можно было бы предположить на основании остальных черт его лица.

На нем был темно-серый костюм, сильно истрепавшийся от долгой носки. Под пиджаком виднелся свитер с коротким воротом, так что можно было видеть воротник пасторской рубашки. На ногах грубые, плетенные из шкур мокасины, являвшие резкий контраст со всей остальной одеждой и такие же потрепанные, как и все остальное.

Более молодой его спутник был на один-два дюйма выше Ника и, как и Строуд, носил форменную одежду, но несколько другого вида. Его голубая куртка тоже сильно заношена, но на ее груди можно разглядеть эмблему в виде крыльев, а светловолосую голову украшала летная фуражка.

Та, что представляла здесь женскую часть их компании, была ростом с летчика и тоже носила форму, значки на погонах которой Ник так и не смог опознать. Каска, точно такой же формы, как у Строуда, прикрывала шапку непослушных темных волос. Фигура ее была почти столь же исхудавшей, как и пастора, а лицо, обветренное и загорелое, не претендовало на то, чтобы быть красивым. Тем не менее оно излучало атмосферу уверенности и авторитета, которая впечатляла.

— Американцы, — заметила она. — В таком случае, — обратилась она к пастору, — вы были всецело правы в своих предположениях, Эдриан. Мы оказались гораздо дальше, чем думали, когда сидели в этой клетке.

Светловолосый летчик тоже имел при себе рогатку.

— Нам бы лучше отправиться в путь, — сказал он, посматривая при этом то в сторону Ника, то в сторону кустов. Вся его поза говорила о том, что он прислушивался к чему-то. — Нет смысла и дальше наблюдать за этим капканом...

— Барри прав, — согласился с ним пастор. — Мы можем остаться ни с чем. Но мы и без того получили замечательный результат, заполучив наших молодых друзей.

— Нам не помешало бы представиться, — с явным оживлением вновь заговорила женщина. — Это Эдриан Хедлет, викарий из местечка Минтон Паве. — Пастор сделал старомодный,

скорее величественный наклон головы. — А это офицер-летчик Барри Крокер, а я — Диана Ремси...

— Леди Диана Ремси, — глухо проворчал Строуд, как будто это было чрезвычайно важно.

Она же сделала нетерпеливый жест рукой, в другой руке у нее, как заметил Ник, тоже была рогатка.

— У нас есть еще два человека, — продолжила она, — но вы встретитесь с ними в лагере.

И вот снова, на этот раз вместе с Ником и Линдой, которые оказались в центре этой энергичной компании, они стали пробираться к берегу ручья. И совсем недалеко от него находился их лагерь.

Жилище было сделано из бревен, укрепленных с помощью камней, и в итоге напоминало полупещеру-полулачугу. Ланг принялся лаять, и огромная серая масса пушистого меха, гревшаяся на солнце у самого входа, ретировалась внутрь, демонстрируя густую щетку хвоста. Затем кот, прижав к голове уши, встретил взволнованного пекинеса угрожающим шипением, которое тут же переросло в глухое рычание. Линда бросила на пол сумку и принялась ловить усердного воина, удерживая его, несмотря на отчаянное сопротивление.

— Ну-ну, Джереми, дорогой мой, это ведь не самый лучший способ здороваться с гостями, совсем не подходящий.

Из дверей вышла невысокая женщина, чтобы поймать кота. Она забрала его в охапку и утешала, поглаживая руками, скрюченными от артрита и покрытыми пигментными пятнами. Волосы ее, такие же седые, как и у викария, были забраны в один небольшой пучок, возвышавшийся над круглым лицом, на котором торчал невыразительный кругловатый нос, оставлявший очень мало места для пары очков в металлической оправе.

Она слегка шепелявила при разговоре, так что казалось, будто ее зубы плохо держатся во рту. Но излучала исключительное гостеприимство тем вниманием, которое проявляла к вновь прибывшим. Ее платье было наполовину прикрыто фартуком из старой мешковины. На ногах такие же грубые мокасины, как у викария.

— Джин, — позвала она кого-то, обернувшись через плечо. — У нас гости.

Девушка, которая появилась на ее зов, была, возможно, чуть-чуть старше самой Линды. Она тоже носила темно-синюю форму, хотя поверх нее приколот вместо фартука кусок выцветшей ткани, как будто таким образом она хотела сохранить свою единственную одежду. Ее волосы, с медным отливом, волнистыми прядями обрамляли загорелое лицо — достаточно красивое, как подумалось Нику, чтобы всякий обращал на него внимание.

— Американцы. — Леди Диана вновь занялась ритуалом представления. — Линда Дюран, Николас Шоу. А это миссис Мод Клэпп и Джин Ричардс.

— Ну вот, разве я не говорила вам, что сон, который я видела прошлой ночью, вещий? — Голос миссис Клэпп был оживленным и дружески открытым. — Это означало: жди гостей. А у нас уже готова рыба с жареной хрустящей корочкой. Что могло бы быть удачней? — спросила она, обращаясь к собравшимся, правда, вряд ли рассчитывая на чей-либо ответ. — Джереми не тронет вашу маленькую собачку, мисс, если она не будет цепляться к нему. Джереми — не очень задиристый зверь.

— Надеюсь, Ланг не будет. — Под присмотром Линды пекинес притих. Она держала его так, что они могли смотреть друг другу в глаза. — Ланг, друг, друг! — проговорила она с неподдельным энтузиазмом, а затем повернула пса мордой к огромному коту, которого миссис Клэпп выпустила на пол. — Друг, Ланг!

Пекинес облизал собственный нос. Но когда Линда опустила его вниз. Пес пристроился возле ее ног и затих, как будто всего минуту назад он и не заливался громким лаем, преследуя родового врага.

Ник предложил свои припасы.

— Хлеб! — Миссис Клэпп открыла пакет и в экстазе понюхала его содержимое. — Свежий хлеб! Боже мой, я почти забыла, как он пахнет, не говоря уже про вкус.

Ник выбрал место для мотоцикла и теперь стоял в стороне, поглядывая то на пилота и Джейн, то на Строуда, в его странной одежде. Крокеру, хотя Ник не очень-то мог оценивать возраст, он мог бы дать лет двадцать, ну а Джин вполне могла быть еще моложе. Но не могли же они иметь возраст, соответствующий тому, что подсказывала ему форма Строуда. Однако...

— Тебя что-то беспокоит, мой мальчик? — Это был викарий.

И не раздумывая, Ник задал ему прямой вопрос:

— Не могли бы вы сказать мне, сэр... как долго вы находитесь здесь?

Викарий устало улыбнулся.

— Боюсь... это может оказаться невозможным. Вначале мы пытались вести записи, но после того как нас поймали и перенесли сюда... — Он пожал плечами. — Если прикидывать по смене сезонов, то должен сказать, что около четырех лет. Минтон Паве бомбили вечером 24 июля 1942 года. Думаю, мы все запомнили эту дату. Мы все были в церкви, вернее, в подземной часовне, где было устроено убежище. Миссис Клэпп — моя экономка... бывшая экономка. Леди Диана пришла, чтобы поговорить со мной по поводу больничных фондов. Джин и Барри собирались на поезд, они возвращались на службу после увольнительной. А Строуд зашел, чтобы проверить оборудование нашего бомбоубежища... когда объявили тревогу, и мы все спустились вниз. Раздался такой звук... откровенно говоря, мы все решили, что это конец. А затем... нас каким-то образом вынесло из церкви и даже из Англии...

Он замолчал в некоторой растерянности. Усталые, но очень добрые глаза изучали лицо Ника. Затем выражение лица викария изменилось.

— Ведь ты знаешь что-то, не так ли, мой мальчик? Что-то беспокоит тебя? Что именно?

— Время, сэр. Вы говорите, что, по вашему мнению, находитесь здесь около четырех лет. Но сегодня... было... 21 июля 1972 года.

Он ожидал, что викарий начнет подвергать сомнению его слова. Это было немыслимо, немыслимо, если только Хедлет говорил правду. А Ник был уверен, что так оно и было.

— Сегодня... 21 июля 1972 года, — медленно повторил викарий. — Нет, я верю тебе, мой мальчик, хотя, возможно, ты ожидал сомнений. Это как раз очень правдоподобно, и это подтверждает все древние свидетельства. Но... 1972 год... тридцать лет... Что произошло там... за эти тридцать лет?

— Какие тридцать лет?.. — Крокер прислушался к их разговору. Он больше был поглощен разглядыванием мотоцикла, чем их беседой, но тут с тревогой взглянул на Хедлета. — Так что по поводу тридцати лет?

— Назови ему свою дату, — сказал викарий, обращаясь к Нику, как будто от этого сообщение произведет более глубокое впечатление.

— Сегодняшняя дата — 21 июля 1972 года, — повторил Ник. Хедлет выслушал это молча, но как воспримут остальные?

— Тысяча девятьсот семьдесят второго года, — тупо повторил пилот. — Но... это невозможно... святой отец, сейчас 1946 год, или мы неправильно вели свой счет, да человек и не может просуществовать тридцать лет, не заметив этого!

На этот раз леди Диана внимательно выслушала их.

— Эдриан, тогда вы были правы. Ведь все, как в этих древних историях, верно? Тридцать лет... — Она смотрела вдаль, туда, где сзади них бежал ручей и меж камней журчала вода. — Восемьдесят пять... но, Эдриан, я не постарела на столько...

— А это тоже часть все тех же старинных преданий, Диана, — сказал он.

— Нет! — запротестовал Крокер. — Этот парень морочит нам голову, возможно, он один из Них. Откуда нам знать... — Он отодвигался от Ника, в его руке вновь появилась рогатка. — Он служит Им, его послали сюда с этими сказками, чтобы сломить нас!

— Ну, вот... что здесь происходит? — Строуд тут же подскочил к ним. — Что ты сказал про Них?

Крокер буквально взорвался, продолжая свои обвинения. В его голосе был нескрываемый гнев, когда он повернулся к уполномоченному.

— Мы привели сюда эту парочку... вот мы и дождались Их! Теперь они будут рассказывать нам, что мы торчим здесь тридцать лет! Это ложь, в которую никто не поверит!

— Ну, ладно. — Тяжелая рука Строуда легла на плечо пилота. — Не следует распускать язык, Барри. Эти не похожи на Герольда, разве не так? А что касается летающих дьяволов, то когда это они пользовались приманкой? Они гудят прямо у тебя над головой, а затем хватают все, что им нужно, без лишних выкрутасов. Ну, хорошо, ты сказал, что теперь там 1972 год... а что с войной?

Громогласный Строуд будто оживил всех. Они встали полукругом и теперь глядели на Ника, некоторые с интересом, а Крокер с явным недоверием.

— Война закончилась в 1945 году. — Ник напрягал свою память, стараясь вспомнить хоть что-нибудь о конфликте, который закончился еще до его рождения, но для горсточки собравшихся здесь все еще являлся живой угрозой.

— Кто победил? — с яростью потребовал ответа Крокер, как будто от этого ответа зависела судьба Ника.

— Победили мы... союзники. Мы захватили Германию с одной стороны, а русские — с другой... они заняли Берлин. Гитлер покончил самоубийством, прежде чем они добрались до него. А мы сбросили атомную бомбу на Хиросиму и Нагасаки... и затем, в том же году, капитулировала Япония.

— Атомную бомбу? — Крокер говорил раздраженно, но с видимым потрясением.

— Да. Стерли с лица земли оба города. — Ник припомнил некоторые сведения об этом, но надеялся, что ему не придется уточнять детали.

— А что же потом, что сейчас?.. — после некоторой паузы спросил викарий, поскольку его компаньоны уставились на Ника, словно тот говорил на иностранном языке.

— Ну, потом все еще были трудности... Война в Корее, а теперь война во Вьетнаме... Мы противостоим коммунистической экспансии. Китай стал коммунистическим, а Россия все еще оккупирует половину Германии... восточную часть. Зато у нас было два полета человека на Луну. — Он пытался рассказать о том, что относилось к прогрессу, а не только о мрачных столкновениях. — И теперь мы планируем запустить станцию в космос. Но... я ведь не смогу рассказать вам обо всем, что случилось за это время. Англия... она перестала быть империей, и уже долгое время у власти там стоят лейбористы...

— Тридцать лет — да, за такой срок случиться могло многое. — Викарий кивнул. — И по-прежнему эти войны...

— Пожалуйста, будьте добры, — последовавшую тишину нарушила Линда. — Если вы оказались здесь прямо из Англии, а мы с берегов Огайо... Значит, вы каким-то образом пересекли океан? Или это целиком одна страна?

Викарий только покачал головой.

— Нет, скорее общее географическое положение этого мира таково, что он находится на одной линии с нашим собственным миром. Кажется, что этот континент и Англия располагаются примерно так, как это было в далеком прошлом, когда человек еще не научился обрабатывать землю. Мы оказались здесь как узники. Только милость Божья может позволить нам выбраться отсюда. Боюсь только, что нет в этом мире корабля, который он мог бы предоставить нам. Рассказ же о нашей судьбе так длинен и сложен, что лучше излагать его по частям, возможно, после того, как мы попробуем той замечательной рыбы, которую приготовила миссис Клэпп. Согласны?

Возможно, это было возвращение к проблемам, хорошо знакомым им, и какое-то время это обсуждалось ими для снятия напряжения. Аппетит подгонял их к столу. А раздача хлеба, привезенного Ником, несомненно, превратила этот обед в настоящий праздник.

Хедлет скатал хлебный шарик.

— Никогда нельзя предположить, как много значат мелочи жизни, — он воспользовался таким стереотипом, чтобы подчеркнуть истинность жизненной правды, — пока вы не лишаетесь их. Хлеб... мы не можем изготовлять его здесь. Хотя миссис Клэпп и экспериментирует с земляными орехами и зернами диких трав, напоминающих овес. И как чудесно вновь отведать настоящий хлеб.

— Вы сказали, что оказались здесь как узники. — Ник хотел узнать, как можно больше обо всем, что могло теперь угрожать им.

— О, да. Это самое главное, о чем вы должны быть предупреждены. — Викарий проглотил кусочек булки. — Это очень необычный и странный мир, и хотя недостатка в попытках изучить его у нас не было, все равно нам не удалось глубоко проникнуть в его секреты. Но мы уверены, что он каким-то образом существует параллельно с нашим собственным миром, хотя, безусловно, отличается от него. Иногда в прошлом, правда, нам неизвестно, как далеко было это прошлое, возникала некая сила, способная проникать в некоторые уголки нашего мира и «похищать» там людей. В том мире, который мы покинули, было множество рассказов о загадочных исчезновениях.

Ник кивнул:

— Многие из них собраны и опубликованы в книгах. Мы сами «явились» сюда из места, имевшего подобную репутацию... за несколько лет там исчезли многие...

— Именно так. И наша церковь, в Минтон Паве, была построена недалеко от подобного волшебного холма...

— Волшебный холм? — Ник вздрогнул. Что бы это могло значить?

— Нет-нет, я не пытаюсь никоим образом кого-то удивить этим, мой мальчик. В Британии существует длинная история — сегодня она стала легендой — относительно исчезновений около подобных мест. Люди, «похищенные неким волшебным образом», иногда возвращавшиеся назад после своего исчезновения с рассказами о том, как они провели день, или месяц, или даже год в совершенно другом мире, были обычным явлением для нашего фольклора.

— Но тогда, — вступила в разговор Линда, — значит, мы можем вернуться назад! — Она держала Ланга и, возможно, сжимала руки вокруг маленького пса немного сильнее, чем следовало, потому что пекинес запротестовал, изредка поскуливая.

— Этого, — сказал ей викарий с самым серьезным видом, — мы не знаем. Но наши собственные попытки потерпели неудачу. И... мы за время наших странствий здесь видели достаточно, чтобы предположить, что подобные возвращения, должно быть, были исключительным явлением.

Линда, все еще державшая в руках Ланга, поднялась и некоторое время стояла неподвижно, переводя взгляд с одного на другого. Наконец она остановила его на Нике. И было ясно, что теперь она обращалась прямо к нему, как будто готова верить ему независимо от того, что могли ответить ей другие.

— Как ты думаешь, мы можем вернуться назад?

У него была возможность воспользоваться лживыми отговорками, попытаться не запугивать ее. Но так или иначе он не смог пойти на такой шаг.

— Не было случая, чтобы хоть кто-то, исчезнувший в Кат-Оуфф, вернулся назад. — В его собственных ушах эти слова прозвучали жестко и неприятно.

Ее лицо превратилось в лишенную выражения маску. Она резко повернулась и пошла к выходу. Ее походка становилась все быстрее и быстрее. Ник встал, чтобы догнать ее.

— Нет. — Она даже не обернулась в его сторону, но все выглядело так, как будто она знала, что он не отстанет. — Оставь меня одну... позволь мне побыть одной некоторое время!

Эти слова были произнесены с такой внутренней силой, что он остановился, не понимая, должен ли навязывать ей свое общество или нет.

— Джин. — Это заговорил Хедлет. — Последи, чтобы она была в безопасности, но не беспокой ее. Нам следует открыто смотреть правде в глаза — это единственное, что мы можем сделать.

Молодая англичанка прошла мимо Ника, а он вернулся на место.

— Чтобы она была в безопасности? — повторил Ник. — И еще вы сказали, что были пленниками здесь. Кого и чего мы должны опасаться? Лучше прямо сказать об этом!

— Ладно, хорошо. — Строуд флегматично поглощал пищу. Теперь он откинулся назад, опираясь на одно из бревен, образующих стену их убежища. — Мы не одни пребываем в этом мире. И, насколько нам удалось выяснить, здесь имеется три разновидности людей, или, точнее, существ, или... можешь придумать им любое другое название.

Есть существа, похожие на нас, которые, видимо, также как и мы, оказались в этой ловушке. Мы пытались контактировать с двумя подобными нам группами... или нам только казалось, что они подобны нам. Во всяком случае, они не поняли нас. В последний раз это были солдаты, и нам пришлось прятаться от них. Солдаты не наши... были похожи на китайцев.

Кроме того, есть еще Герольд и те, кто слушает его, а затем испытывает превращения... — Он буквально сплюнул последнее слово, как будто это было непристойное ругательство. — Этот Герольд... Он может в любой момент появиться здесь. Он сродни этому странному миру, фактически он его уроженец. Он желает заполучить нас. Скоро, как только узнает о вас двоих, он явится сюда агитировать. Все, что мы знаем, заключается в следующем: когда вы принимаете его предложение, с вами происходят перемены. После этого вы уже не мужчина и не женщина, вы становитесь чем-то иным. Мы не хотим ничего подобного. Ты тоже не захочешь, если имеешь разум.

Есть еще третья категория — летающие охотники. Они тоже не родственны этому миру. Но в своих летающих тарелках могут прилетать сюда и улетать. Их тарелка может зависнуть в воздухе, и пока ты гадаешь, что это такое, оказываешься пойманным в сети. Я не знаю, что они делают с теми бедными парнями, которых ловят, но до этого их держат в клетках, как однажды держали и нас. Нам повезло: тарелка, на которой везли нас как пленников, вышла из строя и упала здесь. Экипаж ее погиб, поэтому нам удалось бежать. Вот так мы и считали, что они вывезли нас из Англии.

— Но этот дым... и еще вы говорили о приманке. Кого или что вы собирались поймать?

— Не летающих охотников и не Герольда, можете быть уверены. Нет, мы шли вчера по следам смешанной группы. Видимо, в ней были женщины и дети. Мы думали, это еще какая-то группа людей, с которыми мы могли бы поговорить. Разумеется, это могли быть и привидения. Но мы посчитали, что не будет большого вреда, если мы подадим сигнал и посмотрим, что из этого выйдет.

— Они ставят ловушки, — заметил Крокер. — Мы подумали, что тоже можем попытаться поохотиться, но только не на Них.

— Ты имеешь в виду охотников? — Ник был в замешательстве. После рассказа Строуда о летающих охотниках, он удивлялся, как эти люди рискнули подвергать себя такой опасности.

— Нет, не на охотников, а на других таких же скитальцев, как и мы, или еще на тех, с кем произошли перемены, если только они были рождены, так же как мы.

— Мы видели... или только нам казалось, что видели, — медленно начал Ник, — единорога, когда странствовали по лесам. Вы это имели в виду, когда говорили о переменах?

— Не совсем, — ответил ему викарий. — Мы видели очень много необычных зверей, птиц и иных существ, которые соединяли в себе два или более видов. Но подобные существа не представляли для нас угрозы, и мы полагаем, что они родственны этому миру. Возможно, время от времени, в далеком прошлом, они вторгались в наш мир, оставляя после себя многочисленные легенды. Нам до сих пор еще не попадался дракон, но я не поклянусь, что они не существуют здесь. А вот те, кто подвергся переменам, они чаще всего имеют человеческий облик. И только очень незначительные детали и, безусловно, их «божественность» — это слово лучше всего подчеркивает их возможности — выдают их.

— Мы стараемся держаться поближе к лесу, — Строуд кивнул в сторону плотной стены деревьев, поднимавшейся всего в нескольких шагах от них, — потому что в лесу летающие охотники не могут подобраться к нам. До сих пор мы не очень-то часто встречали их. Они, как правило, появляются волнами, бывает, что несколько дней небо сплошь усеяно ими, — а затем они исчезают. И мы правильно делаем, что держимся подальше от городов. Те, кто летает в этих тарелках, почему-то ненавидят города — они постоянно пытаются атаковать их.

— Да не бомбить, сколько раз я тебе говорил, Строуд! — в разговор вмешался пилот. — Они не бомбят. На самом деле я не видел, что именно они делают, хотя это наверняка можно считать разновидностью воздушного налета. Но, что бы ни пытались они сделать, это не создает никакой угрозы — во всяком случае мы не видели. Города хорошо защищены.

Ник почувствовал, что голова у него идет кругом. Оказалось, что жизнь в этом мире таит множество опасностей, которые теперь явно угрожали ему. Эта группа людей, которые до сих пор продолжают совместное существование, проявила огромную выносливость и упорство. Несомненно, ему и Линде просто повезло, что они встретились с ними. А что было бы, если они странствовали бы здесь в одиночку и встретились со всеми этими ужасами, не будучи предупреждены?

Он попытался выразить свое облегчение столь удачным для них стечением обстоятельств, на что викарий кротко улыбнулся.

— Человек сам творит свое будущее, мой мальчик. И ты должен быть готов к ситуации, которая фактически может угрожать твоему разуму. Мы уже видели несчастный конец одного человека, который не смог воспринять свое новое положение. А признание необходимо.

Ник заметил, что Линда и Джейн возвращаются по берегу ручья. Так много всего произошло... Смог ли он и на самом деле, как говорит Хедлет, воспринять все это как действительность или считает произошедшее за безумный сон, из которого он никак не может пробудиться? И наступит ли то время, когда этот факт ударит по нему, как сейчас ударил по Линде, и он должен будет принять весь этот мир со всем его безумием?

ГЛАВА 4

Снаружи непрерывно поливал дождь. Он начался на закате и все еще продолжался. Ник мог слышать дыхание спящих рядом с ним в этом, теперь переполненном, убежище. Но заснуть он не мог и предпочел просто лежать около двери, вглядываясь в темноту и прислушиваясь.

Непонятный звук возник некоторое время назад, он был очень слабым, казалось, далеким, но привлек его внимание, и теперь, возбужденный, он слушал, изо всех сил пытаясь отделить подъемы и спады далекой мелодии от журчания ручья и шума дождя.

Ник не мог сказать, было ли это просто пение или музыка. Он даже не был уверен, что подъемы и затухания этого звука возникали неслучайно... Они будто увлекали его куда-то. Потому что чем дольше он слушал, тем сильнее погружался в сети непонятных желаний. Необходимость в ответных действиях подталкивала его, несмотря на дождь, выйти в ночную тьму, на эту враждебную землю.

Звук... мелодичный и сладостный... тихий... но временами отчетливый и реальный. Нику казалось, что он мог даже различать слова. Его внутреннее возбуждение выросло до того, что он едва мог сдерживать его. Бежать... в эту тьму... ответить этим призывам...

Теперь Ник уже сидел, его дыхание участилось, как будто после долгого бега. Сзади него послышалось какое-то движение.

— Лорелея... — раздался мягкий, педантичный голос Хедле-та, скорее шепот.

— Лорелея, — повторил Ник, глотая слова. Он не двигался, не рискнул. Осторожность, сформированная его врожденным чувством самосохранения, мгновенно предупредила его... Он не рискнул.

— Приманка, — продолжил викарий. — Такое впечатление, что это проделывает дождь. Или близость воды. Очевидно, кто-то из тех, кого мы называем постоянными обитателями этой земли. Некоторые относятся к нам доброжелательно, другие нейтрально, а некоторые злонамеренно. Среди них изредка попадаются такие, кто олицетворяет откровенное зло. А поскольку мы не можем даже предположить, кто из них кто, то должны всегда быть настороже. Но что касается лорелеи, то у нас есть доказательства... мы можем засвидетельствовать результат... это своего рода... питание. Нет, речь идет не о питании плоти... нет, речь идет о притоке жизненных сил. А все остальное — шелуха. Однако эта приманка столь сильна, что, даже зная о ее возможностях, человек готов идти ей навстречу.

— Я знаю почему, — сказал Ник. Его руки были сжаты в кулаки с такой силой, что ногти, сколь короткими они ни были, врезались в кожу. Даже когда Хедлет говорил, звук становился сильнее. Теперь, при нарастающем страхе, он поднял руки и заткнул пальцами уши, отрезая мелодию.

Сколько он так сидел и продолжал ли викарий свой разговор, он не знал. Но в какой-то момент он позволил рукам опуститься и отважился прислушаться вновь. Ничего не было слышно, только дождь и ручей. Со вздохом облегчения он откинулся на кучу сушняка, представлявшую его постель. А затем уснул и видел сны. Но, какими бы важными для него эти сны ни казались, пробудившись, он не мог вспомнить ни одного.

Два дня спустя они заночевали в абсолютно нетронутой местности, без каких-либо признаков нежелательного соседства. Здесь была удачная рыбалка, нашлось много спелых ягод, а еще была спелая трава с колосьями, напоминавшими злаки их родного мира, а значит, им следовало провести жатву. Ник к этому времени узнал, что то убежище, недалеко от ручья, не было их постоянным местом, и что была еще пещера, находившаяся дальше к северу. А еще им предстояло несколько разведочных походов.

На второй день, воспользовавшись компасом, Ник взялся проводить Строуда и Крокера к тому месту, где оставался джип.

— Какой аккуратный маленький скакун. — Строуд с сожалением разглядывал машину. — Однако нам не извлечь его из этого заточения.

Ник направился прямо к грузу: бутылкам с водой и арбузам. Но кто-то или что-то уже побывали здесь раньше. Все, что осталось, это пара разбитых бутылок.

— Жаль, — разочарованно произнес Строуд, — для нас не осталось ни пинты. Как ты думаешь, Барри, кто бы это мог сунуть свой нос ранее нас?

Пилот в это время обследовал взрыхленные полусгнившие листья вокруг джипа.

— Сапоги... Я бы сказал, скорее всего, армейские. Может быть, тех самых китайцев. Они вполне могли отправиться в этом направлении. Но то было ранним вечером или даже днем. — Он присел, взял в руки сухую ветку, чтобы показать, что смог прочитать на истоптанной земле. — А еще здесь был кое-кто из тех осторожных ползающих существ. Вот, его след примял некоторые отпечатки сапог, а как известно, эти твари не выползают до темноты. Нашел еще что-нибудь ценное?

Строуд исследовал джип с тщательностью опытного мелкого воришки.

— Инструменты. — Он развернул упаковку, обнаруженную под сиденьем, и теперь демонстрировал пару отверток и другие приспособления. — Вот и все, как я вижу.

Ник стоял около дерева, в которое врезался джип. Это случилось посреди дороги на Кат-Оуфф. Однако, оглядываясь вокруг, он с трудом верил в произошедшее.

— Что же вызвало... этот наш сквозной переход? — спросил он, хотя и не ожидал получить ответа.

Строуд вновь завернул инструменты. Лицо его отражало удовлетворение от находки. Теперь он мог уделить внимание и Нику.

— Однажды я слышал разговор... ну, о том, что вокруг нашего мира вращается электромагнитное поле... Этот умник, что рассказывал это, утверждал, что все мы, люди, животные, деревья, трава, вообще все — на самом деле всего-навсего электрические приборы и каким-то образом вибрируем. Хотя большинство из нас даже не подозревают об этом. Затем он продолжал рассказывать о том, как мы все больше и больше используем электричество, и как теперь самые маленькие штучки, подобные радио, могут излучать энергию, способную противодействовать куда более сильному источнику, что даже трудно себе представить такое.

И он предупреждал, что мы беззаботно используем силы, о которых почти ничего не знаем, не заботясь о последствиях. И в один прекрасный день это может привести к катастрофе. Может быть, эти самые места, через которые нас перенесло, как раз и работают подобным образом. Викарий, по его собственным словам, очень часто задумывается над этим.

— Но мы пользуемся электричеством примерно сто лет, а люди исчезали еще и раньше. Прямо здесь. — Ник указал на пойманный в ловушку джип. — У нас есть старые записи об исчезновениях еще в те времена, когда здесь впервые появились белые люди, а это более ста семидесяти лет назад. По словам вашего викария, и у вас в стране такие исчезновения были замечены еще раньше.

Строуд пожал плечами.

— Не знаю, как образуются эти ловушки. Но ведь вот мы здесь, не так ли? И, скорее всего, останемся здесь, потому что не видно, каким образом можем перейти вброд океан. А как ты, Шоу? У тебя есть хоть один шанс найти отсюда путь назад?

Ник покачал головой. И абсолютная, «твердая» материальность дерева, которую он мог потрогать, и окружавший его пейзаж — все было предельно очевидным. И ни один человек не вернулся из Кат-Оуфф после своего исчезновения. Неожиданное осознание этого факта накатило на него, должно быть, так же, как произошло ранее и с Линдой. Ему хотелось кричать, бежать, предоставив своей внутренней панике хоть какое-то физическое выражение. Но каким-то образом ему удалось избежать этого. Видимо, потому что был уверен: потеряй он самообладание сейчас, он никогда уже не смог бы его восстановить.

Его пальцы вцепились в кору. Нет... он не собирается кричать, не позволит себе сломаться!

Около джипа раздался резкий звук. Строуд распластался на сиденье. Столь же быстро оказался на земле и Крокер. Ник смотрел во все стороны, ничего не понимая. Затем он увидел это, лежащее на земле. Копье... На них напали. Он сжался, припал к земле, стараясь укрыться.

Теперь Ник прислушался к другому звуку, недвусмысленно предупреждающему об открытой атаке. У него не было оружия, под рукой не оказалось даже камня, которым он смог бы защититься. Стояла абсолютная тишина. Ничто не нарушало ее: ни голоса птиц, ни слабый ветерок в листве деревьев. У Строуда и Крокера были рогатки — но какая польза от них могла быть здесь?

Ник изучал копье. Оно оставило вмятину на кузове джипа. Но что же он мог по нему понять? Оружие подобного вида не входило в область его интересов, не говоря уже о жизненном опыте. Прежде всего, древко более короткое, чем ему следовало быть на его взгляд. Острие сделано из металла, с четырьмя сходящимися под углом гранями. Он почти ничего не знал о древнем оружии, но ему казалось, что это не копье американских индейцев — если индейцы вообще скитались по этому миру.

Это копье и эта тишина... Ник заметил, что старается дышать как можно осторожней. Это ожидание... момента следующей атаки? Когда она будет? И откуда? Ведь, возможно, уже сейчас они полностью окружены. Он буквально чувствовал незащищенность собственной спины, как будто в любой момент еще одно подобное оружие могло ударить, теперь уже в его собственное тело.

Он не видел ни Строуда (который, возможно, распластался на полу джипа), ни Крокера. Пилот, должно быть, имел хорошую подготовку к подобным военным действиям, раз так хорошо спрятался. Что им еще оставалось делать, как сидеть здесь и ждать, когда смерть явится за ними, или тихо, без лишнего шума, или с дикими воплями и воем, сопровождающими атаку, отразить которую голыми руками будет просто невозможно?

У Ника пересохло во рту, ладони его так вспотели, что ему хотелось вытереть их о рубашку, но он не отважился даже пошевельнутся. Чего же они выжидали?

Но чего он меньше всего ожидал услышать и что разорвало застоявшуюся тишину — был смех.

Так, значит, этот враг так уверен на их счет, что позволил себе смеяться? Какой уж тут смех?

Смех, а затем и голос, выкрикивавший что-то на непонятном языке. Требование капитулировать, перечисление всего того, что случится с ними, когда они будут разбиты на голову и захвачены в плен? Могло быть как то, так и другое, но Ник видел, что ни один из его компаньонов не пытался хоть как-то ответить на ультиматум. Он же мог только следовать их примеру, надеясь, что их опытность сможет, в свою очередь, научить его, как следует реагировать на местные опасности. Вновь смех, негромкий, притворный... Но был ли он угрожающим? Скорее в нем слышался дух проказы, детского озорства. Что-то, звучавшее в нем, заставляло Ника расслабиться. Поэтому он уже не вздрогнул, когда этот голос вновь обратился к ним, на этот на их родном языке:

— Выходите, перепуганные человечки! Неужели вы думаете, что силы Тьмы помогут вам? Разбегаться в стороны и прятаться — разве это достойный способ приветствовать нас? Я обращаюсь к вам, пришедшим без спроса топтать нашу землю? Ах, вы забыли про учтивость?

Ник наблюдал, как Строуд приподнял свою массу, явно высвобождаясь из укрытия. Несомненно, либо он уверовал в безобидность нападавшего, либо в гарантированное перемирие. Крокер тоже выбрался из укрытия, все еще в надежде услышать о дополнительных гарантиях безопасности, и Ник был вынужден робко присоединиться к ним, выйдя на открытое место.

Он начал задумываться над тем, насколько добрыми могли быть намерения этого невидимки. То копье упало на значительном расстоянии от любого из них. Его можно расценить и как предупреждение, и как явно экспрессивное объявление о своем прибытии.

— Мы ждем. — В голосе Строуда слышались неприкрытые нотки раздражения. Ник мог почти поверить, что тот был раздосадован своей собственной реакцией, проявившейся минутой ранее, хотя, как теперь сам Ник полагал, в этой стране лучше придерживаться осторожности.

— Да, никакой учтивости у вас нет, — подвел итог невидимка. — Итак, вы ждете. А что, если мы выстроим стену для ожидания или заключим вас в клетку? — Теперь голос, обращавшийся к ним, в свою очередь, стал резким и раздражительным.

Ник во все глаза смотрел в направлении, откуда, казалось, исходил этот голос. Там было небольшое пространство между мощными деревьями, но ни за одним из стволов говорившего не видно. Ник так и не смог обнаружить ни малейшего движения.

Строуд пожал плечами.

— Я не знаю, кто ты или что ты. Ты начал с нападения... — Было хорошо видно, что он изо всех сил пытался говорить спокойно, чтобы не вызывать дополнительно ни малейшего раздражения у скрывавшегося собеседника. — Мы открыто показали себя... теперь твой ход.

— Ход, ход, ход! — Голос повторял это с повышающимся тоном. — Подавай им игру... неповоротливые бродяги собираются поиграть, а?

Взявшийся неизвестно откуда, вспыхнул светящийся шар. Он почти коснулся Строуда, затем повис в воздухе, подпрыгивая то вверх, то вниз, будто совершал вокруг него какой-то дикий танец. Строуд стоял неподвижно, опустив по сторонам руки. Хотя он и моргал, когда шар, казалось, был готов скакнуть ему прямо в лицо, но не пытался увернуться от этих резких скачков, имитирующих притворные атаки.

— Игра... тогда играй, увалень. Наберись уважения, вспомни про учтивость и играй! — Шар пустился в ослепительный каскад движений, и глазам было невозможно уследить за ним.

Сделав неожиданный скачок, шар оставил в покое Строуда и произвел точно такую же угрожающую атаку на Крокера, который представлял точно такой же пассивный объект нападения. Только теперь шар менял цвет со скоростью, вполне различимой глазом: зеленый, синий, желтый, фиолетовый и всевозможные промежуточные оттенки. Но никогда не становился красным, как отметил Ник, а также не содержал оттенков желтого, граничащих с красным, и еще он никогда не был чисто белым.

— Так вы не собираетесь играть? Значит, у вас плохо со спортом! — Шар отскочил и теперь колебался вверх и вниз в стороне

от них. Его свечение возросло настолько, что из движения сплелась настоящая колонна света и свет этот продолжал оставаться на месте, когда сам шар уже исчез.

И вот теперь эта колонна ярких лучей начала пульсировать, исчезая, словно пламя догорающей свечи, оставив на своем месте маленькую фигуру. Возможно, рост ее доходил едва до плеча Ника, даже вместе с торчащим на шапке пером, которое подрагивало при каждом легком движении. В любом случае, перед ними был гуманоид, выглядевший взрослым мужчиной. У него было молодое, с мягкими чертами, лицо, хотя при этом оставалось ощущение солидного возраста и скуки. Он носил тусклого зеленого цвета штаны, хорошо сочетавшиеся с цветом листьев. Штаны были очень узкими, и к ним хорошо подходила такого же цвета пара средней высоты сапог, которые можно было различить только благодаря тому, что они заканчивались широко отвернутыми манжетами.

Рубашка его, зашнурованная спереди, была такой же зеленой и не имела рукавов, открывая его короткие мускулистые руки. Шнуровка поблескивала золотом, так же как и сложной формы пряжка на его поясе и застежка на плаще, который заброшен за плечи, обеспечивая свободу рук.

Плащ ярко-красный, отделанный по контуру зеленым, и такой же оттенок имела шапка. Светлые волосы, выбивавшиеся из-под нее, спадали на плечи. Они испускали свой собственный свет, отчего его голова казалась окруженной светящейся дымкой. Он имел правильные, даже красивые черты, однако Ник заметил, что уши, которые волосы огибали и благодаря которым удерживались собранными назад, непропорционально велики и казались заостренными.

На поясе у него короткий меч или длинный нож, а в руке он держал второе копье, как две капли воды похожее на то, что лежало около джипа. На лице застыло выражение злорадного удовольствия. Но он не собирался говорить. Наоборот, он вытянул губы и издал подобие свиста. И тут же сзади него послышалось движение, и, будто передвигаясь на новые позиции, от стволов деревьев отделились тени.

Возможно, гуманоид и был маловат для человека, но этого нельзя было сказать о подчиненных ему силах. Неуклюжий медведь, сидевший на задних лапах, раскачивая в воздухе свободно болтавшимися передними, а между вполне осязаемых зубов болтался красный язык. Рядом с ним восседала пятнистая кошка... Но что делать леопарду в таких лесах? Этих двух из свиты незнакомца Ник смог определить без всякого труда — но вот другие...

Как назвали бы вы существо с телом леопарда, но имевшее на лапах копыта, с вытянутой собачьей головой, из нижней челюсти которой торчат вверх два симметричных клыка, а там, где как раз начиналась похожая на конскую грива, поднимается пара рогов, как раз над широко открытыми злобными глазами? Рядом был еще один зверь, которого с натяжкой можно было отнести к волчьей породе, если бы не длинная лисья голова, слабо развитое тело и когти громадной птицы вместо передних лап; задние лапы и хвост вполне обычные, если в такой смеси можно хоть что-то назвать обьиным.

Все четыре существа сидели тихо, их светящиеся глаза, потому что даже у зверей глаза светились красным, были направлены на троицу у джипа.

— Вы видите, — указал маленький человек, изящно взмахнув рукой в сторону своей когтистой, зубастой и копытной компании, — вот наши силы. А теперь мы попросим вас об отступлении. Это наши владения, а вы не спрашивали у нас разрешения на посещение их.

К собственному удивлению, Ник понял, что собирается ответить ему:

— Да мы и не хотели входить сюда. Мы оказались здесь помимо нашей воли. — Он указал на джип. — Минуту назад здесь была дорога... дорога, в нашем собственном мире, а в следующую... мы все оказались здесь.

Маленький человечек смахнул свою улыбку, которая походила скорее на ядовитую насмешку. Фактически с его лица исчезло вообще всякое выражение. Он вытянул свою руку, и лежавшее на земле копье, которое он перед этим отправил в их сторону, поднявшись в воздух, возвратилось к нему. Если он и подал какой-то знак своей свите, то Ник этого не заметил. Но четверка столь странных зверей поднялась и скрылась в лесном мраке, где они будто растворились, словно канули в небытие.

— Что с вас взять, — медленно произнес незнакомец, — вы не нужны нам. Но я предупреждаю вас: убирайтесь отсюда, потому что этот лес под нашей властью, а не просто дикий лес, открытый для всяких бродяг.

Он еще раз поднял копье, как будто намеревался бросить его. Но оказалось, что он только хотел придать особое значение собственному приказу. Некоторое время он держал его в таком положении, а затем блеск его плаща и светящаяся дымка вокруг головы взвились вверх, словно дым из огня, обволакивая его тело и полностью скрывая его. Туман вновь стянулся в центральное ядро, а затем исчез. Они остались совершенно одни. Ник повернулся к своим спутникам.

— Кто... что... это?

Строуд рванулся назад в джип и вытащил оттуда связку инструментов. Он так спешил их развязать, что едва не выронил. Затем вытащил на свет небольшой гаечный ключ и отвертку. Крокер схватил отвертку и стал держать ее на уровне груди, как будто это было оружие или щит. Строуд протянул Нику гаечный ключ, и он с удивлением взял его.

— Держи его так, чтобы он был всегда виден, — приказал Строуд.

— Но почему? Что... что это было?

— Почему... потому что это — железо. А железо изводит всяческую отраву. Если бы мы держали это на виду, он не отважился бы швырнуть в нас даже зубочистку. А относительно того, кто он или что он... тебе лучше спросить викария. Мы сами-то раньше встречали такое всего пару раз. Если следовать викарию, то эти Горцы, как он называет их, постоянно жили здесь. Они без всякого труда могут захватывать людей, но не с помощью своих копий или мечей, а проникать в самый разум, заставляя человека видеть то, что они хотят. И уж если они заявляют, что это место их, то они правы, а нам лучше бы убираться отсюда...

Строуд уже сделал пару шагов к отступлению, к нему присоединился и Крокер. Ник торопливо пошел вслед за ними. Идущие впереди не оглядывались по сторонам. И если они и боялись какой-нибудь засады, то старались не показывать вида. Ник должен был подчиняться. Железо... железо... яд... но так ли это? Он старался держать ключ на виду. Достаточно просто... если вид этого «оружия» являлся формой защиты, он был готов подчиняться.

Ему не удавалось догнать их, пока они не оказались на достаточном расстоянии от джипа. Сам он продолжал подозрительно посматривать по сторонам, почти уверенный, что вот-вот увидит мельком какое-нибудь животное, которое крадучись преследует их, чтобы убедиться, что они действительно покинули этот лес. Однако ничего, кроме деревьев, он не заметил на этот раз, даже единорога.

Когда он наконец-то догнал Строуда, у него уже был готов следующий вопрос:

— А как же эти животные? Я еще могу понять присутствие медведя... но леопарды... это ведь африканские животные? А те, два других... они ведь вообще... нереальны... их не могло быть...

Он услышал, как Крокер проворчал:

— Ты сам все слышал там, янки. И неважно, насколько они «реальны» по твоему мнению. Они окажутся вполне реальными, чтобы перегрызть тебе горло, когда этот зеленый прикажет им. Или ты увидишь еще кое-что и похуже, чем эти. Ты слышал, как он упоминал про силы Тьмы? Вот уже тех никто не захочет увидеть! Они обладают такой силой, что нам даже трудно вообразить... — Он полностью повернулся к Нику, по лицу его было видно, что он силится что-то вспомнить. — Железо побеждает и их. Порасспроси как-нибудь Джейн и леди Диану. Они как-то собирали ягоды и наткнулись на башню... во всяком случае оно выглядело как башня. Было уже далеко за полдень, небо было облачным, поэтому вполне возможно, что те, кто обитали там, были более активны, чем это бывало обычно. Джейн видела одного... во всем цвете... и некоторое время нам приходилось будить ее по ночам, потому что ей снились кошмары. Мы узнали много всякого... большей частью тяжелым путем. Аты получил сегодня лишь свой первый урок... и когда тебя предупреждают, ты должен слушаться!

Несмотря на то что они сильно петляли, они уложились за более короткое время, чем Ник и Линда во время первого своего путешествия. Но когда они вышли на относительно открытое пространство, Строуд закричал, предупреждая об опасности:

— Ложись!

Увидев, что Строуд бросился на землю и, распластавшись на ней, перекатывается с боку на бок, чтобы оказаться под достаточно большим кустом, который полностью скрыл бы его, Ник попытался следовать его примеру, хотя его наспех выбранное убежище было меньше и более прозрачно, чем у Строуда. Он увидел, что сзади то же самое проделал и Крокер, но его голова, поддерживаемая согнутыми руками, пыталась что-то разглядеть над поверхностью воды.

— Но... но ведь это же летающая тарелка! — Ник заявил о своем предположении вслух. И только предупредительное шипение откуда-то слева напомнило ему, чтобы он держал язык за зубами. Но он все равно не мог поверить в происходящее. Так или иначе, но воспринять это было еще труднее, чем тех зверей на лесной поляне.

То, что было вверху перед ними — машина... призрак... оптическая иллюзия... что бы это ни было, но оно... висело в воздухе, серебрясь на солнце, неподвижно застыв над поверхностью воды. Это все же была тарелка, но какой-то странно непропорциональной формы.

Она неподвижно висела. Затем с юга показался другой воздушный корабль совершенно иного вида. Он имел форму сигары и двигался с огромной скоростью. Он внезапно приблизился к зависшей тарелке, и в этот момент из него был выпущен сверкающий луч, который должен был, скорее всего, поразить «противника». Вместо этого луч ударился о невидимую стену на значительном расстоянии от тарелки.

Сигара сделала маневр, поднялась над «висевшей» тарелкой, чтобы атаковать ее под другим углом. Это не было дуэлью, потому что тарелка не собиралась отвечать. Она просто по-прежнему висела в воздухе, хорошо защищенная каким-то энергетическим полем, в то время как другой корабль делал безумные попытки направить на нее свой луч под разными углами. Ник вполне мог представить себе разочарование нападавших — вот так, выпустить почти всю энергию, а в результате противник даже не выведен из себя.

Наконец сигара поднялась прямо над самой тарелкой и так же неподвижно зависла. Теперь не было никаких лучей. Последовала постоянная серия световых вспышек, чередовавшихся так быстро, что Ник не был уверен, что он вообще что-то видел.

Постепенно сигара начала спускаться прямо на тарелку. Что мог означать этот маневр, Ник не мог даже предположить. Спуск был таким медленным, что в нем ощущалось нечто угрожающее. Видимо, пилот верхнего корабля теперь пытался использовать имевшееся в его распоряжении последнее средство.

Все ниже, ниже... уж не собирался ли он протаранить своего врага — как это делали японские летчики во время Второй мировой войны, когда по собственной воле врезались во вражеские самолеты или военные корабли? Ниже...

Ник видел, как нижний корабль начал вибрировать. А затем...

Он исчез!

Взорвался? Но не было никакого звука, ни взрывной волны, ни обломков. Он просто исчез.

Сигара накренилась и сделала скачок вверх. Она дважды облетела озеро, как будто пытаясь убедиться, что там больше не было врагов. Еще раз корабль завис над местом атаки, а затем исчез вдали, скрывшись из вида буквально за считаные секунды.

Крокер поднялся, продолжая держать в одной руке отвертку. С ней он напоминал истинно верующего прихожанина, держащего в церкви свечу.

— Настоящее веселье, — прокомментировал он. — Итак, теперь они начали жечь друг друга. Хорошо это или плохо для нас? Хотелось бы мне знать...

— А что же он сделал, когда опускался вот таким образом на тарелку? — Нику было очень любопытно узнать.

— Я предполагаю, и это всего лишь предположение, заметь это, — он хотел использовать свое силовое поле против того, что защищало другой корабль. Эти, кто использует летающие тарелки, — они на целые века опередили нас в своей технологии, так же как здешние «люди» со своим «волшебством».

— Я знаю только одно, — Строуд стоял на четвереньках между ними, — теперь это ясно для меня, парни. Мы уходим из этого места. Где такая нечисть летает у тебя над головой, такое место для нас мало полезно. И, кроме того, нас предупредили и насчет леса, мы и там не можем быть в безопасности. Давайте двигаться отсюда как можно скорее. — Он поднялся на ноги. Теперь, когда он направился к лагерю возле реки, его шаг скорее походил на бег. Однако, какая бы скорость у него ни была, он, как заметил Ник, не переставал заботиться об осторожности, как делал это и Крокер. И Ник старался во всем подражать им.

ГЛАВА 5

Ник гладил руль мотоцикла. Оставить его здесь было равносильно тому, что захлопнуть за собой дверь без надежды на возвращение. Но Строуд прав, он не сможет протащить его через ту неровную местность, которую им предстоит пересечь, да он стал бы и бесполезен, как только закончится весь бензин. Ник поставил его в самой глубине их убежища, полагая, что это лучшее из того, что он мог бы сделать.

Только на рассвете следующего дня они собрались, чтобы отправиться в то место, которое эта группа англичан называла самым лучшим и безопасным из имеющихся у них пристанищ. Но прошедшая ночь оказалась беспокойной. Им приходилось дежурить по очереди, подниматься при каждой подозрительной тени на небосводе, которая указывала бы на приближение воздушных охотников, или при всяком шорохе на земле, который мог принадлежать тем, кто следил за ними.

Ночь была лунной и безоблачной. Свет луны отбрасывал странные тени, наблюдение за которыми возбуждало воображение, что, как был уверен Ник, не снижало беспокойства.

Он ни в чем не был уверен, когда во время его дежурства, примерно час спустя после полуночи, мохнатая тень Джереми проплыла мимо него, направляясь на лежавшее в отдалении открытое пространство. Там этот громадный кот уселся, вытянул хвост строго прямо от себя и начал прислушиваться. Затем без всякого предупреждения хвост его начал двигаться из стороны в сторону, и послышалось низкое приглушенное рычание. Звук этот никогда не поднимался до уровня, соответствующего видимому противнику, но все время держался на низкой ноте, в то время как хвост бил по песчаной почве.

Ник хотел воспользоваться фонариком, который забрал из багажника мотоцикла. Но, хотя ему и очень хотелось рассмотреть, что это могло так растревожить кота, он не хотел рисковать, привлекая внимание того, что могло бродить там.

Он не смог расслышать ничего, за исключением обычного, по его мнению, набора ночных звуков. А то, что мог видеть или слышать Джереми, оставалось неощутимым из-за неэффективности человеческих органов чувств.

Кот припал к земле, хвост был неподвижен. Он больше не рычал. Вдоль небосвода бесшумно пронеслось что-то большое и темное. Один медленный взмах крыльев — и все исчезло. Джереми метнулся назад и, перемахнув через колени Ника, пробрался внутрь убежища.

Но звук, который сопровождал его возвращение... на что он был похож? Может быть, это смех? Он прозвучал негромко, едва ли громче, чем злобное хихиканье. И Нику показалось, что звук этот донесся сверху, а не с земли. Это летающее существо? Ник полагался на логику и рассуждения — хотя эти категории, заимствованные им из прошлой жизни, очень мало значили для этого мира. Что здесь было реальностью, а что игрой воображения?

Теперь, когда наступило утро и они начали собираться в дорогу, его неуверенность слегка поубавилась.

— Плохо, что тебе приходится бросать свой прекрасный большой мотоцикл. — Миссис Клэпп заставляла Джереми зайти в плетеную корзину, которая вызывала у него протест против подобного заключения. Кот неожиданно повернулся и сомкнул свои челюсти на ее руке, хотя и не стал сжимать сильно, как при настоящей попытке укусить.

— Ну-ну, хочешь, чтобы тебя оставили здесь, старичок? — Она почесала ему за ушами. — Залезай и не пытайся выбраться наружу. Ведь это мне, как тебе хорошо известно, придется тебя нести. И когда это я делала что-то плохое для тебя?

Она захлопнула крышку и быстро закрепила ее.

— Да. — Она вновь заговорила с Ником. — Прекрасный большой мотоцикл, который, как я могу судить, стоил тебе немало денег. Эти места не подходят для езды... если только мы не раздобудем себе несколько этих белых...

— Белых? — Он перекинул обе багажные сумки через плечо и повернулся спиной к мотоциклу, пытаясь забыть о нем.

— Тех, что принадлежат «людям». Ах, как гордо они выглядят, проезжая на своих белых... Наверное, это все-таки лошади или очень сильно похожи на лошадь, чтобы можно было так называть их. Мы два раза видели, как они скакали, всякий раз перед заходом солнца и до наступления темноты. Удивительно приятное зрелище. — Она потянулась еще за одной поклажей. Но Ник опустил на этот импровизированный узел свою руку и подхватил его за приготовленную для переноски ручку.

— Вам хватит и одного Джереми, — сказал он.

Миссис Клэпп хихикнула.

— Да, мне хватит. Этот старичок... ему уже десять лет. Нет... — В ее округлившихся глазах мелькнула тень сомнения. — Минуло тридцать лет... Ведь так ты сказал? Тридцать лет... я не могу поверить этому. Мне должно быть девяносто пять, а я все еще не та бабушка, что сидит у печи. И Джереми... по закону он должен бы давно умереть. Но он здесь, со мной, а я все еще проворна как никогда. Так что я не собираюсь верить в эти лишние тридцать лет.

— Почему лишние? — спросил ее Ник. — Просто время не имеет здесь силы, это определенно. Однажды я читал что-то такое... Проходит ли время через нас, или мы проходим через время? А теперь можно добавить к этому — как быстро или как медленно?

Она забросила плетенную из травы толстую веревку, связывающую между собой корзину и сделанную из тростника упаковку, напоминавшую по виду большую суму, на свое согнутое плечо и, крепко держа в руке корзину с котом, уверенным шагом направилась к выходу. Ник последовал за ней.

У всех за плечами было подобие самодельных вещевых мешков. И еще Ник заметил, что каждый имел под рукой металлический предмет как средство защиты или в виде какого-либо инструмента либо, как у Строуда, небольшой нож с обнаженным лезвием.

Линда вновь вела Ланга на длинном поводке. Пекинес держался как можно ближе к хозяйке, но старался высоко держать голову и все время вертел ею из стороны в сторону, будто выискивал, составляя каталог, все различные запахи здешней земли.

Дорогой им служил берег ручья. И вот вдоль него они и передвигались, расположившись в привычном для них порядке: Хедлет и Строуд впереди, затем миссис Клэпп и Джин Ричардс с Линдой, Крокер и леди Диана прикрывали тыл, а Ник составлял им компанию.

— Вот эта бегущая вода, — заметила леди Диана, глядя на ручей, — имеет, молодой человек, несколько полезных функций. Ее можно пить, ею можно умываться, но она еще и служит некоторой защитой от сил Тьмы.

Крокер проворчал:

— За исключением того, что никогда не знаешь, как далеко она течет.

— Конечно, — согласилась с ним леди Диана. — Но ведь здесь все связано лишь с удачей или случаем. До сих пор нам везло. Были, правда, очень тяжелые времена...

И опять Крокер не замедлил добавить:

— Это ведь еще как посмотреть на все это. Я бы сказал, что нам с трудом удалось выбраться из очередной западни. И мне кажется, что все лимиты удачи мы уже использовали, когда выбрались из той аварии.

— Что это? — Ник только слегка прислушивался к их разговору, больше внимания уделяя окружавшей его территории. Он с явным изумлением уставился на то, что наполовину лежало на берегу, а наполовину оставалось в воде, у противоположной стороны водного потока.

Судно, слегка наклоненное так, что его нижняя палуба с одной стороны затоплена водой. Но какое судно! И как оно попало в этот ручей, который, определенно, слишком узок и мелок для него?

Теперь, когда они подошли к нему ближе, он мог разглядеть, что оно почти уничтожено огнем, который местами затронул и большое заднее колесо, которое служило для него источником движения. Но как оно попало сюда... и когда?

Он видел такие же почти развалившиеся заднеколесные пароходы на реке Огайо. Там они возили пассажиров в ностальгические рейсы во время летнего сезона. И вот один из них оказался пленником времени?

— Он слишком велик для такого водного потока... — Ник вновь запротестовал по поводу очевидного, что открывалось перед его глазами.

— Но только не во время наводнения. — В руках у леди Дианы была крепкая палка в роли посоха, и она указала ею на доказательство, располагавшееся выше того места, по которому они шли. Было ясно, что какое-то время тому назад уровень воды был гораздо выше, чем сейчас.

— Сейчас мы идем по тому месту, что раньше было под водой, — пояснил Крокер. — Выглядит так, словно здесь произошел взрыв. Хедлет говорит, что такие пароходы часто взрываются, если разгоняются слишком быстро. Если кто и выжил при этом, то теперь их уже нет. — Пилот пожал плечами. — Это явно случилось уже давно.

— Этот ручей должен впадать в какой-то другой гораздо больший по размерам водный поток, где-то там, к югу, — сказала леди Диана, кивнув головой. — Ручей вытекает из озера и направляется на юго-восток. Они могли свернуть сюда и заблудиться, а затем, торопясь, разогрели двигатель, и... началась паника... и вот конец.

— Такие пароходики использовались лет сто назад, — заметил Ник.

— Мы видели еще более странные вещи, чем это. — Леди Диана шла быстрым шагом, и Ник едва поспевал за ней. — Заокеанские. — Она не стала развивать сделанное замечание, а Ник не стал задавать вопросы.

Примерно через милю от места крушения они свернули в сторону от берега, чтобы сократить подъем по легко просматриваемой местности. И здесь Ник испытал второй шок за сегодняшнее утро.

Потому что это открытое пространство перед ними было разделено линиями. Они располагались в беспорядке и в некоторых местах исчезали, но тем не менее были видны четко выделенные площадки, напоминавшие разгороженные поля! И по склону, прямо перед путниками, были следы дороги, засыпанной песком, заросшей травой, но все же это были следы дороги, которая когда-то вилась между этих пустынных полей.

Строуд поднял руку. И в ответ весь отряд мгновенно остановился. Все попадали в ближайшие кусты, прижались к земле. Со стороны полей двигался другой отряд путников.

У них были лошади, правда, меньшего размера, чем те, которых знал Ник, — на некоторых из них видны всадники, другие бежали свободно, образуя стадо, которое и подгоняли те же самые всадники. Сзади них передвигался предмет, настолько неизвестный ему, что он не мог даже придумать, как назвать его. На платформе, которую тащила значительная по размерам упряжка лошадей, если двадцать утомленных животных можно было квалифицировать как «упряжку», находилась куполообразная конструкция. Повозка была неуклюжей, и окружавшие ее всадники должны были натягивать поводья, чтобы выравнять свою скорость с движением этого тяжело движущегося «вагона».

Отряд свернул на дорогу, сторонясь разгороженных полей, которые были явной помехой на их пути. Ник был доволен, что весь этот караван направлялся в другую сторону. Он отметил и луки, и копья за плечами всадников, вид которых сразу же напоминал о варварах, так что он смог поверить, что и они могут быть просто обычными путешественниками.

— Монголы. — Леди Диана располагалась плечом к плечу рядом с ним. — Настоящие монголы... целый род, а возможно, семья.

— Вы хотите сказать, — Ник был чрезвычайно настойчив, — что здесь присутствуют... люди Чингисхана?

Одноколесный пароход вызывал удивление. Но отряд монголов — почти жестокое нарушение логики, как те странные животные в лесу.

— А это — юрта... их передвижной дом, — продолжила леди Диана.

Он оглянулся по сторонам. Ее обветренное, с резкими чертами лицо было наполнено живым интересом.

— Здесь перед нами живое прошлое. — Казалось, она разговаривает сама с собой. — Возможно, эти воины действительно сопровождали Великого Хана. Если бы мы смогли поговорить с ними...

— Наверняка нас проткнули бы копьем, попытайся мы сделать это, — заметил Крокер. — Если я правильно помню, они еще владели и мастерством лучников.

— Да, они были достаточно хороши, — согласилась леди Диана, — чтобы уничтожить половину рыцарей Европы, и им удалось бы подчинить себе целый континент, будь они энергичней.

— Я предпочитаю видеть их со спины, — заметил Ник.

Но они были вынуждены лежать в этом наспех выбранном укрытии (которое, возможно, вообще нельзя было считать таковым, стоило лишь одному из всадников начать разведку местности) еще некоторое время, пока монголы не скрылись из вида. Сколько еще вот таких осколков прошлого заброшено в этот мир?..

— Вот эти поля и эта дорога... — Ник напрягал зрение, стараясь проследить ее как можно дальше. — Кто создал все это?

— Кто знает? — ответил Крокер. — Здесь множество подобных мест. Мы даже видели целый замок. А еще нам попадались два города, где живут «люди».

— Здесь есть города? — Ник вспомнил, что в каких-то разговорах про них упоминалось и раньше. — Те самые, которые бомбили из летающих тарелок?

— Не бомбили. — В голосе Крокера слышалось раздражение. — Они летали над ними, повисали в воздухе, направляли вниз свои лучи. Создавалось впечатление, что они не имели намерения довести дело до конца. И это не похоже на бомбежку, как мы ее понимаем. Я могу засвидетельствовать это.

— Города, — задумчиво произнесла леди Диана, — они бывают разные. Наши города очень растянуты. Вы можете ехать целые мили сквозь все уплотняющуюся массу небольших домиков, постепенно поглощающих пригородные пространства, перед вами постепенно исчезает открытое пространство. Эти же города отличаются от наших, здесь нет пригорода, нет окружающей среды, они просто неожиданно вырастают пред вами на открытом месте.

Там сплошь одни башни, и все раскрашено в такие цвета, что никогда не подумаешь, что люди могут использовать их для украшения зданий. И там не увидишь дыма... только свет и цвет. Но, если только Хедлет прав, это ловушки. И ловушки ведь могут быть привлекательными... нам не нужно и доказывать это.

— Ловушки?

— Мыуверены, — пояснила леди Диана, — что Герольд приходит именно из такого города. Этот город может быть источником энергии или еще чего-то, притягивающего нас, всех нас, из нашего собственного мира. И неважно, что именно управляет нашим перемещением сюда. Оно происходит уже долгие-долгие годы.

— Мы видели даже римскую когорту. Если только это не одно из «их» видений, — заметил Крокер. — Ведь нельзя быть уверенным, что здесь реально, а что нет, когда находишься в окружении «людей».

Строуд поднялся на ноги, а за ним и остальные выбрались из укрытия. Перейдя дорогу, изрытую следами лошадей и колеями от передвижной юрты, они сложили свою поклажу на краю небольшой рощи, чтобы отдохнуть и поесть.

— А вон там, скорее всего, находится фруктовый сад. — Викарий указал рукой на другую полоску деревьев, в стороне от поля. — Думаю, там есть яблоки... возможно, ранние.

Он вопросительно взглянул на Строуда. Было очевидно, что как минимум в походе тот у них за командира.

Строуд искоса взглянул на солнце.

— Мы должны добраться до фермы, пока не стемнеет. А когда вокруг еще и эти... — он бросил взгляд в сторону скрывшихся всадников, — еще одна остановка может быть связана с риском.

— Но она будет короткой, — возразил ему викарий. — И мы к тому же будем под укрытием деревьев.

— Ограда, — леди Диана встала, измеряя на глаз раскинувшееся перед ними пространство, как будто делала нечто хорошо знакомое ей, — ограда, разделяющая поля, тянется до самых деревьев.

— Мы могли бы набрать там фруктов. — Миссис Клэпп похлопала свой груз, как будто она уже ощущала его тяжесть от собранной добычи.

— Хорошо, — решил Строуд. — Тем не менее мы выставим охрану...

— Боюсь, что теперь нам уже ничего не удастся сделать, — резко произнес Хедлет. — Посмотрите-ка вон туда.

Как обычно, Строуд велел всем укрыться. Если как следует прижаться к земле, то их будет трудно обнаружить с любого расстояния.

Двигаясь примерно в том же направлении, что и монголы, появилась новая группа. На этот раз пешая. Ник обратил внимание, что передвигались они с осторожностью, как будто опасались нападения из засады. Все были одеты в военную форму, у некоторых были винтовки, хотя большинство безоружны. Форма их была выгоревшей, имела цвет бурой земли и была плохо подогнана. Он так и не понял, кто они такие.

— Китайцы, — негромко сказал Хедлет.

Укрываясь в роще, они наблюдали это осторожное передвижение, пока вновь прибывшие не скрылись тем же маршрутом, что и монголы. Нику было интересно, не преследовали ли они предыдущую компанию? И если так, то он не был уверен, когда именно они доберутся до них и доберутся ли вообще. Как-то эти винтовки выглядели менее эффектно, чем луки и копья тех всадников, которые в свое время, как отметила леди Диана, противостояли даже закованным в латы рыцарям.

— Да, эта местность, — заметил Крокер, — становится чуть-чуть перенаселенной.

— Да. И что за причина для такой активности? — добавил Хедлет.

— Все это скверно пахнет, — взорвался Строуд. — Чем скорее мы укроемся, должен сказать, тем лучше. Может быть, начинается сезон охоты.

Они не стали тратить время на сбор фруктов. И как только прошли китайцы, все разом поднялись и быстрым, пружинящим шагом двинулись под прикрытием ограды в сторону гребня водораздела, лежавшего в полутора милях от них. Ник подумал о том, что большинство из них без труда справятся с попыткой такого перехода, но его беспокоили миссис Клэпп и викарий. Он увидел, как Джин склонилась около старой женщины и взяла у нее корзину с Джереми.

В поле, через которое они шли, была очень богатая растительность, напоминавшая самосевные зерновые культуры, хотя сами эти злаки были совершенно новым для Ника, потому что спелые колосья оказались красного цвета с выпукло выделявшимися зернами. Кроме того, их странные узкие листья по краям усеяны тончайшими, похожими на крючки, колючками, которые цеплялись за их одежду с удивительной силой, так что каждую минуту приходилось высвобождаться от них.

Ник испытывал жажду. Но ему было некогда даже сделать глоток из своей канистры. Необходимо поддерживать общую скорость передвижения, что было так очевидно, что он упорно продолжал путь, не решаясь сделать остановку. Линда несла на руках Ланга, хотя большую часть утреннего перехода пес проделал самостоятельно.

К счастью, подъем на гребень был пологим, но быстрый переход через открытое пространство отнял у них много сил. Строуд дал сигнал на отдых. Здесь имелось достаточно укрытий, и отсюда можно далеко просматривать местность.

— А вот еще путешествующие! — Джин и Линда были по обе стороны от Ника, и англичанка показала в даль, где пока было трудно различить детали одежды или снаряжения нового отряда.

Строуд и Крокер, как обратил внимание Ник, лежали на спине и, прикрыв глаза от солнца, изучали не дальние подступы на горизонте, а небо над головой.

— Нет, нет никаких признаков, — сказал Строуд.

— Да, пока нет. Но слишком много передвижений. Если началась большая охота...

— То мы остаемся лежать в укрытии до темноты, — решил Строуд. — Да, все подталкивает к этому, — добавил он на восклицание леди Дианы. — Но я не вижу, как еще мы можем поступить, если не провести ночь прямо здесь.

— А как далеко мы находимся от вашего места? — рискнул спросить Ник.

— Около трех миль по прямой. Но если по пути держаться укрытий, расстояние будет больше. И сегодня нам попалось слишком много групп, кочующих с места на место. Их было гораздо больше, чем несколько недель до этого...

— А теперь мы видим кое-что еще! — прервал их викарий. — Герольд... значит, мы не так уж далеко от города.

Появившаяся внизу красочная фигура не выказывала ни намерений укрыться, ни даже намека на поиски убежища. Как и монголы, этот путник тоже был верхом. Но восседал он не на какой-то мохнатой, малорослой лошади. Скорее это было животное, весьма сходное с лошадью, за исключением того, что ноги его длиннее и тоньше. Белая шерсть его несла ореол света, похожего на тот, что можно было наблюдать вокруг волос зеленого человечка, что называл себя хозяином леса.

Восседавший на этом существе, что так плавно и легко скользило по земле, заставляя Ника смотреть во все глаза, был человеком или, по крайней мере, гуманоидом. Его одежда сияла так же, как и шерсть его боевого коня, нечто в виде пестрой лоскутной вышивки ярких цветов виднелось по центру его жесткого рыцарского плаща, без рукавов, который расходился в стороны на его бедрах. Под плащом виднелись штаны такого же покроя, что и у человека в лесу. На голове четырехугольная шляпа, концы которой заметно выступали.

В отличие от лесного человечка, у него были короткие волосы, буквально прилизанные к голове. И те, которые было видно, казались очень темными. На лице линия волос, столь изящная, как будто выписанная умело направляемой кистью, гармонировала с аккуратными усами, немного спускающимися с верхней губы так, что обе стороны рта словно были охвачены скобками.

В том, как он ехал, была особая целеустремленность, она же была заметна и в широком шаге коня. И вот, наблюдая за ними более внимательно, Ник осознал то, что не рассмотрел с первого взгляда. «Конь» не имел копыт — вместо них когтистые лапы, не отличающиеся от лап гончей.

И еще... они не касались поверхности земли, вдоль которой происходило передвижение. Существо скакало словно бы по невидимой тропе, приподнятой на несколько дюймов над основанием. Ни «конь», ни всадник даже не приготовились к прыжку, даже не отклонились, когда приблизились к одной из стен, что делили поле на отдельные участки. Вместо этого они просто поднялись вверх, прямо в воздух, и пересекли преграду, с каждым шагом поднимаясь все выше и выше, направляясь к лежавшему в отдалении горному гребню.

Вверх и вверх, теперь уже значительно выше земли. Ноги-лапы работали равномерно, спокойно набирая высоту, готовые так же спокойно пересечь и сам гребень. Тут до Ника донесся завывающий гул... от всадника?

Нет, он раздавался сверху.

— Охотник! — предупредил Строуд.

Они сжались под своим укрытием, как только неожиданно, как будто небо само разошлось, чтобы выпустить его, появился летящий объект. Он был похож на тарелку, которую они уже наблюдали в сражении над озером, но гораздо меньше по размеру. И из ее куполообразной верхней половины был направлен вниз световой луч.

Ник испытал ощущение странного давления. Он не мог двинуться, буквально прирос к земле, на которой лежал. Его тело пронизывало покалывание, близкое к настоящей боли.

Луч неподвижно застыл на поднимавшейся вверх «лошади» и ее всаднике. Но ни один из них даже не взглянул на нападавшего охотника. И нисколько не изменился галоп странного животного. Было заметно, что интенсивность луча возросла. Ник слышал, как жалобно скулил Ланг и как рычал из корзины Джереми. Но более громких протестов от животных не последовало.

Однако теперь луч сконцентрировался на всаднике, и его сила дополнительно возросла, так что Нику пришлось отвернуться от обжигающего блеска. Когда же он отважился снова взглянуть на происходящее, оказалось, что всадник медленно переваливает на другую сторону гребня. Какое бы оружие ни применял этот воздушный охотник, оно не подействовало на Герольда. Он продолжал свой путь, абсолютно пренебрегая этим нападением, как будто пришельца просто не существовало. Затем они оба ушли: Герольд превратился в цветную точку, быстро исчезающую с расстоянием; летающая тарелка неумолимо следовала за ним в кильватере, а Ник почувствовал себя лучше. Он слегка приподнялся, чтобы проследить, скрылась ли из вида эта странная охота.

— Охотник, но, однако, его он не заполучил, — заметил Крокер. — И теперь он направляется в город.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Ник, сгорая от любопытства.

— Только это. Эти охотники пытаются уничтожить города, но города никогда не совершают возмездия. Они никогда не стреляют из зенитных орудий, никогда не запирают двери. Это похоже на то, что как будто их даже не заботит это, будто охотники даже не могут тронуть их, и поэтому у них нет ни малейшего желания вступать в бой. Ты видел Герольда... он никогда даже не смотрит, кто или что атакует его с бреющего полета! Если бы у нас была подобная защита...

— Мы не можем принять его предложение, — тихо и спокойно произнес викарий. — И ты знаешь это, Барри.

— Нет! — Ответ пилота прозвучал резко и отчаянно. — Я — это я, Барри Крокер, и собираюсь оставаться им. Даже если мне придется бегать и прятаться по всей этой земле!

— А что случается, если кто-то принимает предложение Герольда? — настойчиво домогался Ник. — Ты сказал, что каждый... изменяется при этом... но как?

Крокер не дал викарию ответить за себя. Он сердито взглянул на Ника.

— Ты просто изменишься, и все. Мы видели, как это произошло с Ритой. — И он захлопнул рот, как будто не мог себя заставить продолжать.

— Понимаешь, — медленно заговорил Хедлет. Он старался быть очень мягким, как будто существовали некие эмоции, которые он боялся полностью разбудить, — с нами был еще один человек, невеста Барри. Она встретила Герольда еще до того, как мы все это поняли, и приняла его предложение. Затем она приходила к нам, чтобы убедить нас сделать то же самое...

— Лучше бы ей умереть! — Крокер торопливо отошел от них в сторону.

— Но что же случилось с ней? — настаивал Ник. — Думаю, что мы, Линда и я, имеем право знать... если такой выбор будет предложен и нам.

— Такое может случиться, — резко произнесла леди Диана. — Но мальчик прав, Эдриан. Расскажи ему правду.

— Произошли... — викарий колебался, как будто для него рассказать всю правду было очень трудным, почти болезненным делом, — определенные физические изменения. Возможно, с ними можно было бы смириться. Но были еще и умственные, психологические изменения. По нашему убеждению, Рита — та Рита, которая вернулась к ним, — больше не была человеческим существом. Люди имеют врожденный страх перед смертью, который лишь немногие из нас могут преодолеть, и мы содрогаемся даже при одной мысли об этом. А такое изменение равносильно разновидности смерти. Для того, кто принимает его, происходит пресечение нашей жизни и начало той, иной. И оттуда нет возвращения. В нас существует некое отвращение к тому, кем они становятся, и оно столь велико, что мы не можем терпеть их присутствие около себя. Я пытаюсь подыскать соответствующие слова, но на самом деле это изменение следует увидеть, чтобы полностью осознать.

Викарий смотрел Нику в глаза, но все остальные, за исключением Линды, отворачивались, как будто были напуганы или стыдились сказанного им. Леди Диана вновь заговорила, и в голосе ее проскальзывали грубые нотки:

— Ну, Строуд, долго мы еще будем здесь сидеть?

ГЛАВА 6

Несмотря на укрытие, Ник чувствовал обнаженную, беспомощную незащищенность перед всем, что могло явиться с неба или неслышно подкрасться по земле. Тем не менее пространство, где должен был пролегать их путь и которое открывалось перед ним с вершины гребня, было чересчур открытым. Там, внизу, подумал он, нам не удастся пройти незаметно.

Строуд производил тщательное наблюдение за той же территорией.

— Мы можем попытаться вон там. — Его палец указывал на склон, лежавший правее от них. — Когда мы пройдем по нему, мы будем лучше видеть, что у нас впереди...

Путешествие вдоль гребня было одним из трудных. Часть его они были вынуждены проделать, опираясь на руки и на колени, торопливо перебегая от одного участка кустов к другому. Всего труднее было миссис Клэпп. Но она не жаловалась, а остальные всегда были готовы прийти ей на помощь. По крайней мере, во время пути они не видели ни возвращавшихся с охоты тарелок, ни новых странствующих отрядов внизу.

Однако к тому времени, когда они добрались до выбранного Строудом места привала, солнце уже катилось к западу. Лицо миссис Клэпп имело густо-красный оттенок. Она тяжело дышала, а ее руки, когда она клала их на колени, коротко подрагивали. Ник подумал про себя, что ей не обойтись без продолжительного отдыха.

— Мы подождем до темноты, — объявил Строуд. — Будем есть и ждать.

Канистра с водой, которая была у Ника, и другая, которую нес Строуд, пошли по кругу. После этого пришлось закусить тем, что у них оставалось. При самом тщательном наблюдении земля, лежавшая внизу, сейчас казалась пустынной. Но, как только солнце начало садиться, Ник обнаружил на северо-востоке устойчивое сияние.

Он поделился своими наблюдениями с Джин, слегка тронув ее за плечо и указав на зарево.

— Это город, — ответила она на его молчаливый вопрос. — Ночью он всегда освещен... такого ты еще никогда не видел.

Ему показалось, что он уловил оттенок задумчивости в ее голосе.

— Как близко ты видела его? — Загадочный город или города заинтриговали его. По-видимому, они были по-настоящему безопасными убежищами для их обитателей.

— Достаточно близко, — ответила она, — достаточно близко, чтобы испугаться. — Минуту она молчала, а затем добавила: — То, что викарий сказал про Риту, — это правда. Теперь она... другая. Но она плакала в тот, последний раз, когда пыталась прийти к нам. Она не хотела причинить нам вреда... она хотела только помочь...

Ей было трудно говорить, будто она чувствовала вину.

— Но вы прогнали ее. — Ник пожалел о сказанном, еще до того как умолк.

Джин повернула голову, чтобы видеть его.

— Мы отослали ее обратно, — резко сказала она.

Ник был раздосадован. Зачем он сказал это? Ведь эти люди знали, что делали, они знали, что должны делать, чтобы выжить здесь. А то, что он произнес вслух, звучало как обвинение.

Джин снова отвернулась, наблюдая, как темнота наползает на землю. И хотя она была от него совсем близко, Ник чувствовал, что в определенном смысле она значительно от него отдалилась.

— Если мы продолжим путь, — начал он, чтобы прервать это тягостное молчание, — как же выдержит это миссис Клэпп? Она так обессилела...

— Я знаю. — В ее голосе звучала отдаленность. — Но она попытается, а мы все поможем ей. Необходимо добраться до надежного места, прежде чем наступит глубокая ночь.

— Видишь что-нибудь? — спросил находящийся сзади них Строуд.

Джин покачала головой.

— Все чисто. Город включил ночное освещение.

Свечение в небе усиливалось по мере того, как уменьшался естественный свет.

— Но вот тот дальний гребень закроет его. — Казалось, что Строуд вполне удовлетворен этим соображением. — Нам лучше всего направиться туда.

Спуск от гребня был пологим. Джин вновь несла корзину с Джереми, а Линда, которая несла Ланга, помогала миссис Клэпп слева. Когда они добрались до более ровной поверхности, Строуд перешел на более резвый шаг и викарий присоединился к трем женщинам.

Они еще несколько раз коротко отдыхали, и миссис Клэпп не жаловалась. Но было и без того ясно, что только решимость заставляет ее продолжать путь. Теперь и ее сборная поклажа перекочевала на плечо Линды, уравновешивая таким образом ее спортивную сумку.

Леди Диана сделала несколько шагов вперед и без лишних слов подхватила миссис Клэпп под руку. А как двигаться дальше, когда наступит полная темнота, Ник не мог даже вообразить. К счастью, это было время года, когда сумерки тянулись очень долго, да и земля освещена падающими с неба отблесками.

Ночь выдалась не из спокойных. Напряженные нервы Ника чутко реагировали на различные звуки. Где-то слышались крики, иногда где-то раздавались завывания. Но не было ничего, что напоминало то сладостное обманчивое пение, которое он слышал в ту дождливую ночь. Эти звуки скорее поддерживали постоянный ужас, питавший собственные страхи каждого, заставлявший поминутно оборачиваться, чтобы увидеть, не преследует ли кто-нибудь тебя сзади. Он всякий раз порывался спросить, что означает тот или иной звук. Но поскольку его спутники не обращали на них внимания, то и он не задавал лишних вопросов.

— Мы уже недалеко, — объявил Строуд на одной из остановок. — Теперь нам осталось совсем чуть-чуть, и мы сможем лечь в спокойной обстановке.

Они миновали поля почти у самого основания горы, за которой поднимался отблеск от сияющего ореола, висевшего над городом. И, как только Строуд вновь двинулся в путь, они оказались на более ровной тропе между двумя полуразрушенными стенами — должно быть, когда-то это место могло быть улицей-

Наконец они добрались до темного массива здания, стены которого, скорее всего, сделаны из камня, хотя сейчас, когда сумерки сильно сгустились, Ник затруднялся сказать, из чего именно оно построено. Строуд при виде чего-то знакомого о легкостью отворил дверь и вошел.

— Слава богу, — услышал Ник задыхающийся голос миссис Клэпп. — Только дайте мне войти и немного посидеть, а потом а буду в полном порядке. Я чуть-чуть старовата для таких походов-

— Сущий вздор, вовсе не потому! — Леди Диана буквально протащила ее вперед, но с самыми добрыми намерениями. — Разве ты забыла, Мод, мы ведь все получили дозу облучения от того охотника. А это никому не приносит пользы.

Через дверной проем падали слабые отблески света. Как только Ник переступил порог, Крокер, шедший следом за ним, с глухим стуком захлопнул дверь. Теперь свет был призрачным, но и при таком освещении американец смог рассмотреть значительную часть большой комнаты, с камином, размеры которого оказались раза в два больше тех, что ему доводилось когда-либо видеть. Еще здесь была скамья, несколько стульев и стол — все сделано из дерева, все массивное и тяжелое.

Миссис Клэпп скорее свалилась, чем присела, на один из стульев, а Джин торопливо поставила корзину с Джереми рядом с ней. Кот мяукал самым умоляющим тоном. Миссис КлэпП неуклюже шарила в поисках запора, чтобы освободить его. Ой самостоятельно и очень бодро выбрался на свободу, а затем, осмотревшись, фыркнул на камин и приступил к осторожному исследованию комнаты.

Как мог заметить Ник, в ней были и окна, но каждое закрыто изнутри решетчатыми ставнями, сделанными из металлических прутков. Крокер только что вставил поперек двери такой же, только более толстый металлический брус. Свет исходил из стоявшей на столе чашки, где горел опущенный в какую-то жидкость кусок веревки, испуская при этом довольно приятный запах. Этот запах и общий запах в самой комнате создавали ощущение мира и покоя, что действовало расслабляюще.

— Что это за место? — Линда опустила Ланга на пол, и он тут же улегся, устроив подбородок на вытянутых лапах. — Так или иначе, но здесь хорошо!

Викарий сидел на скамье неподалеку от миссис Клэпп. Он улыбался, глядя на девушку.

— Место для отдыха, да... и даже больше, чем для отдыха — для восстановления духа. Мы обнаружили несколько таких убежищ. Некоторые сделаны руками человека, другие самой природой. Но, находясь в них, можно получать умиротворение для души и передышку от напряжений. Вот этот дом, возможно, построен каким-то изгнанником, который был сослан сюда, может быть даже, как и мы. Мы думаем, что когда-то здесь была ферма... в те дни, когда здесь не было так опасно, как сейчас. В окнах и на двери поставлены железные ставни — наличие которых означает, что те, кто строил этот дом, были чем-то родственны нам. Но, как им удалось привнести сюда этот дух удовлетворенности, мы объяснить не можем. Возможно, все эмоции весьма усиливаются в этом пространстве и времени. Мы в самых разных местах испытывали ужас, это же, напротив, хранит покой и тишину. В то время как в нашем собственном мире если такие места и существуют, то наши чувства просто не приспособлены, чтобы распознать их.

Строуд притих, усевшись на стуле, вытянув вперед свои массивные ноги. Его грубоватое лицо было освещено лишь частично.

— Мы можем долго оставаться здесь и к тому же находимся на приличном расстоянии от города. По крайней мере, мы можем здесь спрятаться.

Это ощущение покоя придало всем уверенности. У Ника болели ноги. Он не мог припомнить, когда еще ему приходилось ходить так далеко. Но, пока он находился под бременем необходимости идти вперед, он шел. Зато теперь утомление и усталость разом навалились на него, привнося боль в каждый мускул, в каждую часть тела. Чуть позже он с удовольствием растянулся у стены, на вязанке сухих листьев, на которую указал ему Крокер. Сон моментально овладел им.

А затем пришли сновидения, но не пугающие, а скорее переходящие одно в другое, растягивающиеся до бесконечности.

Даже когда он начинал просыпаться и отчетливо осознавал это, он не открывал глаз, все еще досматривая их. Однако, хотя они неохотно уходили, он все равно не смог вспомнить ни одного из них.

— Ник! Ох, ну что же он так спит! Ник! — послышался громкий настойчивый шепот, чья-то рука трогала его за плечо.

С неохотой он приоткрыл глаза. Над ним склонилась Линда. Хотя лампа не горела, он смог разглядеть ее лицо в слабом сером свете, который пробивался через небольшое отверстие высоко в стене.

— Ник! — Она потрясла его сильнее.

Ему стоило больших усилий, чтобы ответить ей.

— Да...

— Тише! — Она приблизилась. — Ты можешь разбудить остальных.

Настойчивости ее тона было достаточно, чтобы заставить его сесть. Вся умиротворенность этого места вдруг исчезла.

— В чем дело?

— Ланг... он исчез! — Теперь, когда он окончательно освободился от сна, Линда слегка отстранилась. — Раздался свист, и он убежал!

— Как убежал? Ведь дверь закрыта на засов... — Это было правдой. Металлический засов, который ночью установил Крокер, был по-прежнему на месте.

— В другой комнате... Там есть открытое окно. — Она ухватила его за руку. — Ланг побежал, к тому моменту, когда я подоспела, только и увидела, как он уже протискивается сквозь решетку наружу...

Ник как можно тише отправился вслед за Линдой. Вокруг себя он слышал храп, тяжелое дыхание спящих. Рука Линды дотронулась до него и потащила вперед. Они прошли мимо камина и свернули направо. Там было гораздо светлее.

Это была вторая комната. Дверь в нее была полуоткрыта. Внутри никакой обстановки, но зато есть квадратное открытое окно, забранное решеткой и низко расположенное в стене. Нику не нужно было объяснять, что прутья, образующие ее, были железными.

Линда выпустила его руку и подбежала к окну. Она прижалась к железным прутьям и вцепилась в них руками, изо всех сил вглядываясь в предрассветные сумерки.

Возможно, что от времени железо утратило свою прочность, а возможно, повлияли и усилия девушки. Переплетенные металлические прутья подались наружу, и Линда, потеряв равновесие, продолжая падать вперед, оказалась по ту сторону окна.

Ник разразился громким криком ей вслед:

— Линда! Не делай глупостей! Вернись назад!

Если она и слышала его, то подчиняться вовсе не собиралась. Как только он поставил на место свалившуюся решетку, то заметил, что Линда уже выбежала во двор, негромко подзывая Ланга. Теперь казалось, что решетка держится хорошо, хотя он и отбил все руки, пока закреплял ее. Он еще раз проверил свою работу.

— Линда! — закричал он. Если его крик и разбудил остальных, тем лучше.

Теперь он увидел ее уже около пролома в стене.

— Я вижу его, — сказала она, обернувшись. — Ты не ходи за мной, он такой капризный... опять убежит, если я не задобрю его. И, конечно, он не пойдет, если увидит тебя.

Не было никакой возможности остановить ее.

Не обращая внимания на окружающее, она уже пролезла через пролом и теперь опять звала пса:

— Ланг... сюда, Ланг... Ланг... Ланг.

Несмотря на ее предостережения, Ник вновь вытащил железные прутья и отправился вслед за Линдой. Возможно, то, что она сказала, и было правдой, и, увидев его, пекинес мог бы убежать. Но ему следует догнать ее, убедить ее в том, что опасно вот так покидать убежище. И если необходимо, ей лучше предоставить Ланга самому себе, для ее же собственной безопасности.

Тем не менее, даже зная всю логику происходящего, Ник прекрасно понимал, что никогда не сможет заставить Линду поступить именно таким образом.

— Ланг... Ланг... ты дрянной, дрянной мальчишка! Ланг... — Линда пригнулась в проломе стены, протягивая вперед руку, и пыталась голосом задобрить пса. — Ланг... — Другой рукой она шарила в большом накладном кармане своих джинсов. — Ланг... сласти... Те, что ты любишь... сласти, Ланг!

Теперь Ник мог разглядеть пекинеса. Тот стоял, повернув голову и глядя на Линду. Ник замедлил шаг. Если ей удастся приманить его к себе...

— Сласти... Ланг... — Она говорила так, будто это была игра, в которую, должно быть, ей приходилось играть и раньше.

Ланг слегка развернулся, его язычок выглядел так, будто он уже попробовал то, что ему предлагалось.

— Сласти... — Она нарочно растягивала слова.

Шаг, затем еще два, пекинес возвращался. Ник стоял, затаив дыхание. Как только Линда смогла бы ухватить Ланга, Ник, в свою очередь, должен был бы поскорее увести их в дом.

— Молодец... молодец... Ланг... — Пекинес был от нее почти на расстоянии вытянутой руки. На раскрытой ладони она держала несколько наломанных кусочков коричневого бисквита. — Молодец, Ланг...

Резкий пронзительный свист.

Пекинес мгновенно завертелся на месте, посмотрел на полосу деревьев, видневшихся слева, из которых и донесся этот звук. Пес залаял и стрелой понесся туда.

Линда закричала и оступилась, а затем бросилась за ним, не заботясь ни о чем, кроме убегающей собаки. Ник окликнул ее, а затем пошел следом, отбросив в сторону благоразумие, помня только о том, что как-то нужно остановить Линду, прежде чем она встретит нечто, увлекшее Ланга.

Пекинес все еще лаял. И Линда отвечала ему, во весь голос выкрикивая его имя. Ник молчал. Нет смысла сотрясать воздух, раз она все равно не слушает его.

Он мог бы догнать ее, но камня, слегка выступающего из земли, оказалось вполне достаточно для его падения. Как только носок его башмака зацепился за него, Ник полетел вперед, и его так ударило о землю, что едва не вышибло дух. Прошла минута или две, прежде чем он смог продолжить путь. Линды не было видно, и только раскачивающиеся ветки служили ему в качестве проводника. И он все еще мог слышать лай и ее призывы. Но если он вернется за помощью, она может уйти слишком далеко, что ее будет не найти. Придется воспользоваться имеющимся шансом, хотя этот шанс и единственный.

Поэтому Ник прокладывал путь через кусты ценой глубоких кровоточащих царапин. Он ориентировался на открытое пространство под деревьями. Хотя направление лая и голоса Линды могло быть ошибочным, это были единственные его ориентиры. И каким-то образом эти звуки придавали уверенность. По крайней мере, те, за кем он шел, оба еще были в состоянии производить их.

— Ланг... Ланг! — Тон, каким произносились эти слова, был различен. Первое содержало призыв, а второе... что содержало втрое? Протест?

Ник рванулся в наилучшем, по его мнению, направлении и внезапно выскочил на открытую прогалину. Перед ним стояла Линда, но сейчас она даже не пыталась схватить Ланга.

Маленький пес все еще лаял, сидя на задних лапах, а передними возбужденно махал в воздухе. В то время как та, перед которой он увивался изо всех собачьих сил, улыбалась и соблазняла его чем-то, что, поддразнивая, держала в руке.

Линда сделала первый шаг, как только Ник поравнялся с нею. И прежде чем он смог удержать ее...

— Нет! — закричала она. Ее рука взметнулась в воздух, чтобы ударить руку той... другой.

Взметнулась — и прошла сквозь... видимую преграду!

Линда вскрикнула. И та, вторая, съежилась, отклоняясь назад. Но Линда бросилась на землю и схватила пекинеса, который изо всех сил вырывался, по-настоящему, в ярости сопротивляясь ей.

Ник оттолкнул ее назад, становясь впереди, между ней и той, другой... возможно, призраком.

Вокруг нее светилось облачко тумана, по-видимому, создаваемого необычайно белой кожей ее лица и рук. Это свечение частично застилало ее, делая время от времени трудно различимой. Но, несмотря на произошедшее, когда Линда пыталась стряхнуть с рук остатки «сладостей», этот «призрак» казался почти реальным и осязаемым. И ее облик был гораздо ближе к человеческому, чем у того зеленого лесного человечка.

Ее волосы имели теплый каштановый оттенок и спадали чуть ниже плеч. На ней были штаны под цвет лесной зелени и под цвет им сапоги и рубашка, рукава которой виднелись из-под такого плаща, какой был на Герольде. Только ее плащ не цветной, а просто зеленый, имевший на уровне груди вышивку в виде ветви с серебряными листьями и золотыми яблоками.

— Кто ты? — требовательно спросил Ник. — Чего ты хочешь?

Но незнакомка продолжала удаляться, и, пока она шла, туман вокруг нее становился все плотнее, обволакивая ее тело, так что постепенно осталось видимым только ее лицо. Но ничто не предвещало угрозы. Наоборот, в глазах ее стояли слезы. И рот ее двигался так, словно она говорила, только он не слышал тех слов. Затем туман полностью закрыл ее, сам превратившись в ничто. И они вновь остались одни.

— Ей был нужен Ланг! — Линда все еще прижимала пса к себе, осуществляя таким образом его защиту. — Она пыталась украсть Ланга!

— Но ведь она не получила его, — заметил Ник. — Поднимайся! Мы должны как можно быстрее убраться отсюда!

— Хорошо. — Видимо, в первый раз Линда поняла, в какой они опасности. — Ник, но ведь она пыталась украсть Ланга!

— Может быть...

— Может быть? Но ты же видел ее! Она пыталась дать ему что-то... Ты же видел ее!

— Да, она поддразнивала его чем-то. Но она могла иметь в виду более крупную добычу, чем Ланг. Ведь ты шла за ним по пятам, разве не так?

— Я? — Линда уставилась на него широко открытыми глазами. — Но она даже не взглянула на меня... она звала именно Ланга...

— А могла она знать, что ты обязательно пойдешь вслед за ним? — Ник настаивал на своем. Теперь, возвращаясь мысленно назад, он не мог поклясться, что девушка вообще представляла какую-нибудь угрозу. Но у него не было другого способа напомнить про то множество ловушек, которые могли поджидать их в этом мире. В любом случае, пусть Линда как следует напугается сейчас, с тем чтобы не быть столь безрассудной в очередной раз.

— И ты действительно веришь в это, Ник?

— В это я скорее могу поверить, чем в то, что она охотилась только за Лангом. И...

Все время пути он смотрел только вперед и тащил за собой Линду, ухватив ее за руку, намереваясь как можно скорее оказаться в их безопасном доме. Но вдруг подумал о том, что не вполне уверен в выбранном направлении. Хотя сейчас стало значительно светлее, он не видел знакомых следов из тех, что запечатлелись у него в памяти. И, изучая землю, надеялся отыскать хоть какие-то знакомые следы, чтобы по ним продолжить путь.

Да! Его недолгая тревога прошла... вот, здесь... а еще здесь... Ему оставалось только следовать этим отчетливым следам, и они приведут их назад, к безопасности.

Странно, но он никак не мог поверить, что они оказались так далеко от дома. Казалось, он помнил, что не так долго шел под деревьями, прежде чем добрался до Линды. Но следы перед ним были достаточно отчетливыми, чтобы он мог сомневаться и не Продолжать следовать им.

До тех пор пока они не миновали последнее дерево и последний куст, они так и не убедились, что пред ними не их дом, а открытый со всех сторон луг, покрытый высокой, по колено, травой и торчавшими из нее колосьями желтых цветов. Вдали виднелась новая полоса деревьев, но Нику все окружавшее их было незнакомо.

Ведь он возвращался по их собственным следам... так что же это значит... это были не их следы? Легкий холодок начал охватывать его изнутри... чьи же это следы? Да и были ли это вообще следы? Так же как пение дождя и свист, который увлек Ланга, не были ли и эти следы преднамеренно оставлены здесь, чтобы увести их прочь от безопасного места?

— Что же мы собираемся делать дальше, Ник?

Линда была все время занята теперь уже несколько успокоившимся Лангом. Возможно, она даже не обратила внимания на то, куда именно они направлялись.

— Я думал, что мы шли к дому. Теперь нам придется идти назад.

Разумеется, единственное, что им оставалось, это пойти в противоположном направлении. Но у него было огромное нежелание делать это. Страх перед той зловещей прогалиной не позволял ему добровольно отправиться туда. Что такое случилось с ним, что он так боялся... по-настоящему боялся... леса?

— Мы должны попытаться вернуться на ту прогалину. — Он рассуждал вслух, скорее для нее, и был намерен не поддаваться той нарастающей боязни от необходимости вернуться назад.

— Нет, Ник! — Линда вырвалась, когда он попытался потянуть ее за собой. — Только не туда.

— Не глупи! Мы должны вернуться к дому.

Она покачала головой.

— Ник, а ты уверен, абсолютно уверен в том, что сможешь сделать это?

— Что ты имеешь в виду? Сейчас мы на краю леса, а ведь мы прошли через него не так уж и далеко. Уверен, что мы сможем вернуться.

— Я не верю. И я не хочу. — Было похоже, что она возражала. — Я не хочу возвращаться в то место.

Ника бросило в жар от раздражения. Но он не мог насильно тащить ее и в то же время был уверен, что должен, если они вообще пойдут к дому.

— Мы должны вернуться в дом, — повторил он.

— Тогда мы пойдем в обход. — Линда повернулась к нему спиной и пошла вдоль внешней кромки кустов и деревьев, обрамлявших поляну.

Ник помрачнел. Он не мог оставить ее здесь одну и не мог насильно тащить за собой...

Наподдав ногой ком земли, хотя и не получив от этого облегчения, он отправился следом за ней.

— В обход нам придется пройти очень большое расстояние.

— Значит, мы будем идти долго, — отрезала Линда. — По крайней мере, сможем видеть, где идем. И никто не нападет на нас из-за деревьев, если мы будем держаться опушки. Ник, этот лес... в нем и кроме нее есть много чего! Я даже могла их ощущать, хотя и не видела.

— Те следы. — Он вложил в эти слова свой собственный страх. — Они-то и привели нас сюда... возможно, чтобы загнать в ловушку.

— Неважно! Я хотя бы могу видеть все, что происходит вокруг нас.

Но, как заметил Ник, она была намерена поторопиться. И они направились на юг, держась опушки леса. Их шаг теперь напоминал легкую рысь. Он надеялся, что это путешествие будет недолгим. Сам он был голоден и беспокоился о том, как другие воспримут их отсутствие. Англичане вполне могут подумать, что они сбежали и решили действовать самостоятельно.

Нет, они ведь оставили там все свои вещи, все, что у них теперь было. Несколько успокоенный этой мыслью, Ник решил, что остальные не уйдут и не оставят их. Может быть, как раз сейчас они отправились на их поиски. Предположим, он позовет их?

Нет, он не мог этого сделать. Если Линда не фантазирует, то за ними могут следить из-за деревьев неизвестно кто. Или их начнут преследовать те, для кого его голос будет служить приманкой. И хотя трава была слишком высокой и идти было трудно, ему показалось, что впереди он заметил конец леса.

— Ник... здесь есть вода. — Линда свернула влево, перейдя ему дорогу.

Углубление не походило на пруд, а скорее напоминало бассейн, в создании которого наверняка принял участие человек или какое-то разумное существо. Потому что вода стекала из трубы, вделанной в стену, огораживавшую это замкнутое водное пространство. Переполняя уровень этой круглой чаши, вода снова направлялась в искусственный водосток, который тек на лужайку, после которой вода уже терялась из вида.

Линда опустилась на колени, освободив Ланга, который с жадностью запрыгал к бассейну. Она обрызгала водой свое разгоряченное лицо, а затем пила из сложенных чашей ладоней. При виде воды Ник испытал словно удар от приступа жажды, а также от боли внутри, которая сигнализировала о голоде. Но он ждал, пока девушка не напилась, стоял на страже, внимательно следя за лесом, за небом, за открытым полем, настороженный и бдительный. Когда Линда поднялась с колен, он скомандовал:

— Продолжай наблюдать. — Затем занял ее место. Он пил чистую холодную воду, она смачивала его лицо, рот, протекала через горло. На самом деле до сих пор он даже не ощущал вкуса воды. А он казался ему приятным, этот вкус... напоминавший мяту...

— Ник!

ГЛАВА 7

Он едва не задохнулся, повернувшись кругом, вода медленно, крупными каплями стекала с угла его рта. Одного взгляда ему было достаточно.

— Назад! — Ник подталкивал Линду к безопасной кромке кустов на опушке леса.

— Успокой Ланга, чтобы он затих! — Это был его второй приказ.

Они уже были не одни на этом лугу. Две фигуры огибали выдающийся вверх массив горного гребня. Они бежали или, вернее, отчаянно петляли. У них была одинаковая одежда, жел-

то-коричневого цвета, отчего они хорошо различимы на фоне яркой зелени травы. Но они даже не пытались укрыться. Казалось, какой-то дикий страх или нужда гнали их по самому открытому пути, где они могли поддерживать самую большую скорость передвижения, на какую только способны.

Оба пошатывались, как будто для того, чтобы держаться прямо и одновременно двигаться вперед, им требовались неимоверные усилия. Один из них упал, и Ник, и Линда услышали его хриплый возглас. Они видели, как он пытался встать, чтобы вновь бежать. Его напарник остановился, продолжая раскачиваться, посмотрел назад, а затем вернулся, чтобы помочь. Обхватив друг друга руками, они двинулись дальше.

— Ник... там, в небе!

— Я вижу. Прячься!

Небольшая летающая тарелка, такая же, как та, что охотилась за Герольдом, неожиданно появилась на небосводе. Сейчас она была почти прямо над беглецами, которые могли видеть, а могли и не видеть угрожавшей им опасности.

Оба продолжали бежать вперед, и было отчетливо видно, что их попытка скрыться не удалась. Возможно, заросший травой луг постепенно перешел в болото и его вязкая грязь стала для них тяжелой преградой. Затем они с трудом выбрались на твердую землю и упали ничком.

Тарелка неподвижно повисла прямо над ними. Из нижней ее плоскости вывалилась масса сверкающих сетей и опустилась вниз, оставаясь связанной с кораблем при помощи троса. И по нему вниз спустилась чья-то фигура.

Человек (если это был человек), появившийся из тарелки, был маленького роста и скорее напоминал карлика. Но разглядеть его лучше было невозможно, за исключением лишь общих серебристого цвета форм. Потому что на нем были костюм и шлем, похожие на те, что одевают астронавты. К нему присоединился еще один, и вдвоем они занялись сетью и теми двумя, лежавшими на земле. По их сигналу сеть, теперь тяжело нагруженная беглецами, начала подниматься наверх. Двое в шлемах поднимались вместе с ней.

Корабль поглотил и дичь и охотников. Но он не улетел — что, казалось бы, должен был сделать и на что с отчаянием надеялся Ник. Он начал опасаться, что там, на борту корабля, известно и об их месте пребывания тоже. Кто знает, какие приборы есть на вооружении у этих охотников?

— Ник!.. — Шепот Линды вызвал лишь его хмурую гримасу.

Она зажала рукой рот, как будто нуждалась в физическом подавлении собственного страха. Ланг прижался к ней, вздрагивая, но не произносил ни звука. Может быть, им попытаться сменить место? Пробраться назад, в лес, где они будут лучше защищены под кронами деревьев? Ник не был уверен, что они смогут сделать это... по крайней мере не сейчас. Но тарелка по-прежнему не улетала.

Ланг тихо заскулил.

— Я же сказал, чтобы ты держала его... — нетерпеливо начал было Ник.

Но то, что увидел, заставило его замолчать на полуслове.

Между зарослями кустов, где лежали они, и пространством луга вспыхнула узкая световая полоса. Она расширилась, превращаясь в легкую дымку, и сформировала перед ними подобие стены.

В ответ из тарелки вырвался луч, очень похожий на тот, что преследовал Герольда во время его перехода через гребень горы. Луч этот был направлен на них, и Ник ощутил еще раз то самое болезненное покалывание. Там, где луч встречал на своем пути «туманную» стену, световой пар свивался в огненный клубок. И из этого концентрата энергии вырывались стрелы огня.

— Быстро! В лес! Эта защита не надежна!

Услышав этот крик, Ник уже не колебался. Когда он потянулся за Линдой, его рука ощутила пустоту: она уже исчезла, прокладывая себе путь под тень деревьев. Не успели они вновь оказаться под защитой листвы, как Ник настойчиво спросил:

— Кто говорил с нами?

— Никто! — Линда прислонилась к дереву, как будто больше не могла довериться собственным ногам. — Это... было прямо у нас в головах. Кто-то... или что-то... додумали это за нас!

Он покачал головой, не вполне отрицая ее слова, но как будто и не доверяя ее утверждению. Никто не мог «выкрикнуть» этот приказ: он просто «прозвенел» в его разуме!

Линда медленно поворачивала голову из стороны в сторону.

— Пожалуйста, кто бы вы ни были... — ее голос был тихий и не очень уверенный. — Мы благодарим вас...

Но была ли нужда в благодарности? Ник вновь насторожился. Может быть, сейчас они помечены как дичь той силой, которая просто «отобрала» их у другой.

В его памяти пронеслась мгновенная вспышка, озарившая отчетливую картину, как будто стоявшую перед ним.

— Она плакала, — сказал он.

— Кто? — вздрогнув, спросила Линда.

— Девушка, с Лангом. Она плакала, когда исчезала.

— Ты думаешь, она... — Линда, как он заметил, готовилась возразить.

— Может быть. Но почему она плакала?

Линда с такой силой прижала к себе пекинеса, что он запротестовал.

— Я не знаю. Может быть, она так хотела заполучить Ланга...

— Нет, это было что-то другое... — Ник вновь покачал головой. Это странное ощущение расстроило его. Как будто он находился на пороге открытия чего-то важного, а затем дверь неожиданно захлопнулась, или внезапно порвалась связь, оставляя его в неведении. — Я не думаю, что это вообще как-то связано с Лангом.

— Но ведь она свистела, приманивая его, — огрызнулась Линда. — Ник, что же нам теперь делать? Мне не нравится этот лес, несмотря на то что он укрывает нас от тарелки.

Он был согласен с ней. Здесь их не оставляло ощущение, что их окружает какая-то жизнь, которая не имеет ничего общего ни с деревьями, ни с тянущейся лозой, ни со мхом, ни с какими-либо другими атрибутами видимого лесного мира. И что было меньшим из двух зол: неизвестность, подстерегавшая их в лесу или на открытом месте, или охотники из летающих тарелок? Так или иначе из этих двух он предпочитал лес и сказал ей об этом.

Линда выглядела сомневающейся, но затем с нежеланием согласилась.

— Я думаю, ты прав. И нас могут поймать, как тех, других, если ничто или никто не вмешается. Но в какую же сторону нам идти?

Тут Ник растерялся. Компас, на который он полагался раньше, остался в доме вместе с остальными вещами. И он больше не доверял своим способностям в выборе направления, во всяком случае после того, что произошло совсем недавно.

— Плохо, что Ланг — не гончая... он бы смог вывести нас...

— Но он может! Ах, ну почему я не подумала об этом раньше?

Казалось, что Линда и на самом деле верила в то, что пекинес может вывести их, а Ник был удивлен ее навязчивой идеей по поводу собаки.

— Поводок! Мне нужен для него поводок... — она опустила Ланга на землю и теперь оглядывалась вокруг себя, как будто то, что ей было нужно, могло материализоваться из воздуха лишь одной силой ее желания.

— Подожди... может быть, нам подойдет вот это. — Она схватила стелющуюся по земле лозу. Та оказалась прочной и сопротивлялась всем ее попыткам вырвать ее.

Ник ухватился за лозу, рванул посильнее и выдернул. У него не было, как у Линды, такого оптимизма насчет того, что Ланг может вывести их из леса, но, может быть, Линда знает про пекинеса больше, чем он.

Линда очистила лозу от листьев и мелких отростков и прикрепила один конец ее к ошейнику Ланга. Затем взяла маленького пса на руки, так, чтобы его глаза были на уровне ее глаз.

— Ланг... домой... домой... домой... — она повторяла это с многозначительной настойчивостью, как будто это маленькое существо было в состоянии понять ее. Ланг дважды пролаял. Линда повторила: — Домой... Ланг!

Пекинес без всяких колебаний повернулся и направился в лес. Линда нетерпеливо обернулась, когда Ланг натянул свой импровизированный поводок.

— Ты идешь?

Ник мог бы отказаться, но у него все равно не было других предложений. И, вообще говоря, действительно мог быть шанс, что она права по поводу Ланга в том, что он может помочь им вернуться. И Ник пошел следом.

Очевидно, Ланг имел абсолютную уверенность в том, что делал. Он прокладывал свой петляющий путь среди деревьев без всяких колебаний. И, как показалось Нику, сама уверенность его продвижения кое-что обещала. Но даже когда они вышли из леса и смогли наконец увидеть на некотором расстоянии справа от себя фермерский дом, он все еще был лишь частично готов принять тот факт, что пекинес имеет способности быть проводником.

— Ведь я же говорила! — В голосе Линды звучали такие триумфальные нотки облегчения, что Ник предположил, что она, в конце концов, не так уж твердо уверена в способностях Ланга.

Тут она сорвала поводок из лозы, подхватила пекинеса на руки и понеслась к дому, который теперь казался ей не только лить одной гарантией безопасности. Ник остановился на минуту, чтобы проверить небосвод. Ведь экипаж тарелки мог предвидеть их отход, и вдруг корабль кружится где-то у них над головами или неожиданно появится словно из засады...

Но Линда бежала все быстрее и была уже слишком далеко впереди него, чтобы ему удалось придержать ее и призвать к благоразумию. И он спокойно пошел следом за ней. Когда они оказались уже в непосредственной близости от двери, Ник увидел, что она не заперта на засов, а слегка приоткрыта. Означало ли это, что остальные ушли?..

Линда перешагнула через порог, а он был всего в двух-трех шагах сзади нее. И едва Ник миновал дверной проем, дверь захлопнулась, и тут же с металлическим лязгом опустился на место засов.

Переход от солнечного света к затемнению в комнате был таким резким, что некоторое время Ник ничего не видел. Кто-то грубо ухватил его за руку. Он узнал голос Строуда.

— И что же, по-твоему, ты делаешь?

— Я должен как следует проучить тебя! — продолжал тот, и Ник почувствовал, что давление на руку возросло до болевых ощущений. — У тебя разума меньше, чем у кролика!

— Убери свою руку! — Ник вышел из себя. Все его страхи, расстройства, злость на Линду из-за ее глупости — все взорвалось внутри него.

— Сэм! — Викарий втиснулся между ними как раз в тот момент, когда Строуд уклонился, приседая, от плохо рассчитанного удара с легкостью человека, хорошо тренированного в таких делах.

Он выпустил руку, но Ник, тяжело дыша, не отступил.

— Не распускай свои руки, — повторил он, цедя слова сквозь зубы.

— Прекратите! — закричала Линда. — Ник всего лишь пошел за мной...

— И что же вы там делали, красавица? — спросила леди Диана.

— Я отправилась за Лангом. Кто-то свистнул, и он выбежал... через окно во второй комнате. Я просто должна была бежать за ним. Это было лучшее, что я могла сделать... иначе она забрала бы его!

— Она? — Это спросил викарий. Теперь глаза Ника привыкли к полумраку комнаты. Он увидел, что вся компания плотно окружала их.

— Светящаяся девушка, в лесу. Она собиралась что-то дать Лангу... что-то съестное, как я думаю. Когда я попыталась выбить это из ее руки, — голос у Линды задрожал, — моя... моя рука прошла прямо сквозь ее руку!

Она замолчала, будто подумала, что ей не верят, и в течение одного или двух мгновений ответом ей была полная тишина. Затем заговорил Крокер, и грубость, звучавшая в его голосе, была почти такой же, как и в голосе Строуда, когда тот обвинял Ника.

— Как она выглядела... эта твоя девушка-призрак?

— Она... она почти с меня ростом, — сказала Линда. — Я так боялась за Ланга, что слишком плохо рассмотрела ее, чтобы запомнить. Кажется, у нее каштановые волосы, и она была одета в зеленое. Спросите Ника, он разглядел ее лучше. А когда моя рука прошла сквозь ее руку... — Как только ее голос затих, Ник увидел, что все повернулись к нему.

— Она... да, у нее были каштановые волосы, только, мне кажется, слегка красноватые. И они доходили ей до плеч. — Он пытался вспомнить все детали, какие только мог. Крокер подался вперед, оттеснив Строуда, и так напряженно слушал рассказ Ника, будто это было делом чрезвычайной важности. — Она носила зеленую одежду... плащ, как у Герольда... на нем вышита серебряная ветка с золотыми яблоками. Она была очень милая... Да, — память неожиданно подсказала ему еще одну деталь, — у нее была небольшая родинка. Как раз вот здесь. — Он коснулся своего лица близ рта. — Это было легко заметить, потому что кожа у нее очень белая.

Он слышал, как дыхание Крокера стало походить на хрип, будто он задыхался.

— Но, — добавил Ник, что казалось ему особенно важным, — когда она исчезала, она плакала.

— Рита! — Крокер рванулся в сторону от остальных, повернулся к ним спиной, его плечи сгорбились.

— Или еще одно видение, — тихо заметил Хеддет. — Мы ведь видели много таких иллюзий, Барри.

Крокер не повернулся, он закрыл лицо руками.

— Иллюзия могла бы быть направлена против нас, ведь это мы знали Риту. Эти же двое — нет! Так какова же цель представления им этой иллюзии? — Его голос был тихий и бесцветный. Нику показалось, что он сдерживает его из последних сил.

— Барри прав, — согласилась леди Диана. — Если только «люди» не пытаются заставить нас отправиться на ее поиски... и создают подобные иллюзии, чтобы выманить нас отсюда.

— Вряд ли они стали бы действовать именно таким образом! — заметил Крокер. Он все еще не смотрел на остальных.

— А что еще произошло с вами? — Хедлет вновь вернул всех к реальности.

Ник рассказал о процессе исчезновения «иллюзии» (он считал, что викарий нашел очень верное определение тому видению), об их плутании в лесу по чьим-то случайным следам. И как можно короче описал захват пленников тарелкой, странную стену из света, которая, несомненно, спасла их от такой же участи, и возвращение назад с помощью Ланга.

Хедлет больше всего заинтересовался той защитой, которая спасла их от тарелки, и попросил Ника, чтобы тот как можно подробнее рассказал ему это второй раз.

— Несомненно, это силовое поле, — прокомментировал викарий, когда выпытал у Ника все возможные детали. — Но «люди» никогда раньше не вмешивались в нашу жизнь и не сталкивались ни с одним из нас.

— Рита могла... — сказала Джин. — Мне все равно, — добавила она. — Он сказал, что та «девушка» плакала, и Рита плакала тоже в тот последний раз. Я уверена, что это была Рита, а не просто иллюзия, посланная нам в качестве ловушки. И еще я уверена, что это она спасла их от охотников.

— Она — одна из них! — Была какая-то неприязнь в словах, которые Крокер буквально швырнул в лицо Джин.

— Да. — Ее согласие было каким-то унылым и невыразительным, как будто он выдвинул аргумент, который никто не мог отрицать.

— Мы не знаем, — заметил Хедлет, — сколько человеческого остается в тех, кто принимает... предложение. Если Рита помнит нас, то я не думаю, что это гнев или угроза. Мы сделали то, что должны были сделать, будучи теми, кто мы есть. И несомненно, что нечто, имевшее доброе расположение к этим молодым людям, спасло их сегодня утром. А это событие не малое.

— Это все в прошлом, — проворчал Строуд. — То, о чем мы должны подумать, так это об охотниках — они совсем близко.

Нечто, скрывающееся в лесу, решило вас освободить, но это не значит, что «оно» будет продолжать сражаться за нас. Мы можем скрываться здесь еще некоторое время — но не слишком долго. Мы должны вернуться в пещеру.

— Да, у нас здесь есть подземный ход, — сказал Крокер. — Казалось, что он рад, что разговор перешел на другое. — Он и выведет нас на другую сторону горного гребня.

— И, как я понимаю, достаточно близко к тому городу, — заметил Строуд. — Но, возможно, у нас и нет другого выбора.

Они решили сократить рацион для очередного завтрака.

К счастью, у них не было недостатка в воде, потому что в дальнем углу большой комнаты можно было поднять большой камень, под которым находился колодец. Казалось, как решил Ник, первые обитатели этого дома строили его так, чтобы здесь можно было выдержать даже осаду.

Строуд провел военный совет, на котором ни Ник, ни Линда не смогли добавить ничего нового. То, что они вернулись невредимыми из утреннего путешествия, теперь казалось Нику скорее удачей, чем их заслугой. Но, возможно, что-то положительное и вытекало отсюда: хотя бы то, что они были свидетелями охоты летающей тарелки, что стало предупреждением об угрозе, носящейся в небесах. И на основании этого факта было принято решение: они дожидаются здесь конца дня, поскольку дом достаточно безопасен, а с наступлением темноты вновь отправятся в путь, на этот раз воспользуются секретным выходом из дома.

Хедлет предположил, что поскольку им вновь предстоит дорога, которая потребует всех их сил, то в этих обстоятельствах отдых будет вовсе не лишним. Тут решила высказаться миссис Клэпп.

— Теперь вы все должны выслушать меня. — Она говорила с такой же твердостью, какую продемонстрировал Строуд по поводу происшествия. — Викарий правду говорит о том, какой трудный будет этот переход. Но я слаба в ногах, а когда дело доходит до небольшой пробежки, то уже совсем не та девчонка, что была когда-то. Это место вполне безопасно, мы все знаем об этом. Уж лучше я останусь здесь, а вы уходите туда, где мои ноги будут для вас только помехой. Это всего лишь самый обычный здравый смысл, и вы все знаете об этом! — Она переводила взгляд с одного на другого, при этом лицо ее выражало решимость.

— Мод. — Викарий заговорил очень мягко. — Мы уже решили это давным-давно...

— Нет, это не то же самое! — перебила она его. — Это решение не имеет значения, когда один из нас будет передвигаться так плохо, что станет беспокоиться о том, что подвергает всех других опасности. Вы не можете, сэр, заставить меня переживать нечто подобное, не можете!

— Возможно, что и нет, Мод. Но ты хочешь повесить на нас всех тяжелую ношу? Чтобы мы ушли, оставив тебя здесь, а потом постоянно помнили об этом?

Она уставилась на свои руки, сцепленные, неподвижно сложенные на коленях.

— Это трудно... трудно сказать...

— А ты ушла бы, Мод? Если бы я сломал ногу и не мог идти и если бы леди Диана, Джин, Сэм — любой из нас сказал бы то же самое, что только что сказала ты, ты согласилась бы?

Он помолчал, она не отвечала. Затем Хедлет продолжил:

— С самого начала мы решили это, и мы имели в виду именно это... мы остаемся вместе, независимо, что происходит...

— Не совсем честно говорить так. Я и Джереми, мы оба старые и не пропадем здесь. Вы можете вернуться назад, когда все кругом будет вновь безопасно.

— Мы должны сделать это, Мод, вместе. — Леди Диана прошла и остановилась сзади стула, на котором сидела миссис Клэпп. Ее руки сомкнулись на округлых плечах старой женщины, и она слегка встряхнула ее. — Мы прошли через многое, и мы всегда были вместе.

— Всегда бывает первый раз, когда приходится сказать «нет», дорогая. А я не хочу быть обузой...

— Ты, Мод Клэпп? А что мы будем делать без твоих знаний обо всем, что растет вокруг нас? А помнишь, как ты вылечила Барри от той лихорадки, когда все мы уже сдались? Мы не сможем обойтись без тебя!

— И не забывай, что мы все в долгу перед Джереми. — Джин присела на колени рядом со стулом, теперь ее загорелые руки легли поверх грубоватых, искривленных артритом, крепко сжатых лежавших на коленях пальцев миссис Клэпп. — Он всегда знает, когда «люди» находятся вблизи нас, и сообщает нам об этом. И ты, и Джереми... мы не сможем обойтись без вас, и мы тоже никуда не пойдем!

— Это будет неправильно. — Миссис Клэпп твердо выдержала ее взгляд. — Но если я скажу вам «нет», вы тут же попытаетесь нести меня. Ведь я же не могу допустить, чтобы вы посадили меня в корзину и несли. — Она слабо улыбнулась. — И, скажу вам, придется тащить достаточно тяжелую ношу, так что я сразу предупреждаю тех, кто подумывает так сделать.

— Ты пойдешь на своих ногах вместе со всеми нами, — заверил ее Хеддет. — Я предвижу, что в этом путешествии нам больше придется красться тайком и прятаться, чем идти быстрым шагом. Разве не так, Сэм?

— Вы очень правильно все сказали, святой отец. Из-за этих летающих дьяволов, из-за близости города и всего остального. Мы выйдем через подземный ход, а затем пойдем отдаленным маршрутом, как обычно делал Джее Хаггис.

— Мы не браконьеры, Сэм, и мы не игроки в ночные прятки, — заметила миссис Клэпп. — Я ни одной минуты не верила в это, Сэм. Что касается меня, то я предпочитаю хорошую удобную кухню, чем все это бродяжничество.

— Итак, мы ждем и отдыхаем. — Теперь викарий заговорил оживленнее. — И отправляемся с темнотой.

— Кажется, это самое лучшее решение, — согласился Строуд.

Но если другие могли отдыхать, то Ник пришел к заключению, что день тянется слишком долго. В комнате стало светлее, но еще и душно, потому что небольшие отверстия, проделанные под самыми карнизами, пропускавшие свет, не давали достаточно воздуха. Дверь в комнату с зарешеченным окном была открыта, и он мог видеть пыльный пол, залитый солнечными лучами.

Все вновь заняли свои «постели», и он подумал, что некоторые, возможно, и спят, но почему-то был уверен, что пилот, чья куча листьев была рядом с Ником, не входит в их число. Крокер беспокойно повернулся, и Нику даже послышалось его неразборчивое ворчание. Но, разумеется, эти слова не были обращены к американцу, а последний не решился нарушить молчание между ними.

Рита... невеста Крокера, которая приняла то, что предложил Герольд, перестала быть человеческим существом. Ник никак не мог забыть того зрелища, когда рука Линды прошла сквозь другую, протянутую руку. Иллюзия — но если это так, то ее создал тот, кто очень хорошо знал Риту. И почему, спрашивается, иллюзия должна была плакать? Означало ли это, что Ник фактически передал сюда сообщение об этом?

У него разболелась голова, духота комнаты была невыносимой. Стараясь не шуметь, он встал, прошел в другую комнату, к окну, защищенному лишь одной решеткой. Здесь был легкий ветерок, наполнивший наконец-то его легкие свежим воздухом.

Со своего места он не мог видеть ни леса, ни входа в дом. Лес был на востоке, а перед ним юг.

Первое, что он заметил, — мерцающий цвет. Затем эта цветная радуга начала «твердеть» — это единственное подходящее слово, которое смог подобрать Ник для описания протекавшего перед ним процесса. И вот все сформировалось полностью... в трех измерениях... он даже мог разглядеть яркие детали.

Там, снаружи, стоял человек, его ищущий взгляд устремлен к дому. Каким-то чудом Ник сообразил, что этот незнакомец точно знает, где именно стоит Ник, даже если тень от окна и могла скрывать его. Наискосок от стены прогуливалось белое животное. Его ноги, стройные и тонкие, заканчивались лапами вместо копыт... но на этот раз они полностью опирались о землю, а не зависали в дюйме над ее поверхностью.

Жесткий материал, из которого был сшит плащ Герольда, поделен на четыре богато расшитых узором секции. Ник лишь мог предположить, откуда англичане взяли имя для этого «иноземца». Его плащ имел полное сходство с точно также разделенным на части гербом.

Герольд и его лошадь интересовались домом. Ник подумал, а не объявить ли тревогу? Но поскольку он продолжал колебаться, то вскоре увидел, что Герольд вскочил в седло.

Его «конь» подпрыгнул вверх и парил там, будто у него выросли крылья. И хотя Ник теперь и подошел близко к решетке, он мог наблюдать эту пару всего одну-две секунды. И все время, пока он мог видеть их, конь постоянно поднимался вверх.

ГЛАВА 8

— Что там, мой мальчик?

Ник вздрогнул. Он был так увлечен «отбытием» Герольда, что не заметил, как сзади подошел викарий.

— Там только что был Герольд. Затем он вскочил в седло, и его лошадь пролетела над домом. — Восхищение верховой лошадью, которая могла подниматься в прозрачном воздухе, продолжало изумлять его.

— Лошадь с Холмов... — Хеддет встал рядом с Ником у окна. Теперь там ничего не было видно, кроме части стены, ярко освещенной солнцем. — А тебе не доводилось читать Киплинга, Шоу? Он не так уже распространен в наше время — эти новые «мыслители» легко повернули его «бремя белого человека» против него самого. Но среди его рассказов есть посвященные Людям Холмов, которые на своих конях появлялись в грозовую ночь... Киплинг знал старые легенды, возможно, немного верил в них. Стоит только прочитать «Дух Волшебных Холмов», чтобы понять, как много из английских преданий захватывало его воображение. Да, Люди Холмов и их летящие по воздуху кони. Были и другие писатели до Киплинга, которые много знали об этом, например Томас Раймер.

Они сохранились в Британии, как и во всех кельтских странах. Их можно встретить и в Бретани, которая родственна в большей степени кельтской Британии, чем галльской Франции. Так что и в древние времена, должно быть, имели место сношения между нашим миром и вот таким, как этот...

— Сэр... — Ник оторвался от окна и взглянул на ястребиное лицо старика, обрамленное серебристо-белыми волосами... — Герольд или то, что он представляет, такие же наши враги, как и те, что летают в тарелках?

Хедлет ответил не сразу. И на этот раз он не смотрел в глаза Нику. Скорее он смотрел мимо него в лежавшую за окном даль. Когда же викарий вернулся к разговору, его речь была очень медленной, как будто он хотел быть уверен в каждом произносимом слове.

— Охотники из летающих тарелок, как ты называешь их, угрожают лишь нашему телу, и я нисколько не умаляю этой опасности. Но Герольд приходит к нам отнюдь не с открытой угрозой, а как искуситель. Если мы принимаем его предложение о союзе, это равносильно поглощению нашего человеческого естества. Мы станем чем-то, но не тем, кто мы есть. И неизвестно, возможно ли возвращение к первичному естеству или нет. Это было бы отречением от всех наших убеждений. Те, кто принимает соблазн, как бы рвут связи с нашей человеческой сущностью, будто они никогда не были родственны нам. Это, как я уже говорил тебе, равносильно смерти.

— Рита... если только это была Рита, что мы встретили в лесу... — Ник уже слышал предупреждение в голосе собеседника, — не продолжать эту тему, — но не мог отделаться от интереса к ней, хотя и объяснил бы, чем такой интерес вызван. — Она... она плакала. И, может быть, именно она и спасла нас от этой тарелки.

— Да. Она тоже плакала, когда приходила к нам в последний раз, а Крокер даже не взглянул на нее. У нее, хотя она и изменилась, все еще сохранялись какие-то связи. Такое тоже можно встретить в легендах. Волшебники и волшебницы и простые смертные, которых они любили. Но в конце там никогда не бывало счастья, а только одна печаль, утраты и поражение.

Но ты сказал мне, что Герольд наблюдал за домом. А это означает, что он уверен в тебе и Линде и что он предложит вам свою сделку. Остерегайся этого, мой мальчик. — Во время разговора Хеддет положил руки на прутья решетки и взглянул в окно.

— Такая приятная и красивая земля. И тот, кто обосновался здесь, должно быть, прожил многие спокойные годы, потому что мог возделывать вот эти поля, убирать урожай, строить дом, как бастион против ночи и против всего, что приходит вместе с ней. Как давно это было, хотелось бы знать?

Ник был вынужден принять предложенную викарием смену предмета разговора. Хедлет был себе на уме, и американец не мог и дальше настаивать на продолжении явно неприятной для него темы.

— Приходилось ли вам видеть места, подобные этому, где жили бы люди?

— Нет. Эта земля под угрозой гибели. Возможно, именно летающие охотники сделали ее такой. Города, кажется, процветают и стоят невредимы. Но все остальное пространство полно ловушек. У нас есть много легенд о людоедах, великанах, черных колдунах и троллях. И здесь везде есть следы черного зла, видимые и невидимые, какие мы все же находили и в Англии, хотя и не в таком количестве, до того как оказались в этой ловушке. Возможно, что это более молодая земля, на которой подобные обитатели еще не успели широко распространиться. Тем не менее мы и здесь встречаем руины... башни, замки... которые явно не американского происхождения, как ты, должно быть, заметил. Это была плодоносная, густо населенная страна. А теперь здесь остались лишь одни города да вот такие места, как это. По открытым пространствам передвигаются банды бродяг... в небе — охотники.

— Мог ли Герольд или эти города управлять нашим появлением здесь? — Ник имел потребность знать как можно больше правды, той, что Хедлет мог или хотел сообщить ему. Он полагал, что викарий — единственный из трех мужчин, который, возможно, пытался найти обоснование для действий. Строуд интересовался лишь проблемами, лежащими на поверхности, а что касается Крокера, то о нем Ник знал еще очень мало.

— Если принять древние легенды в качестве некоего ориентира, — ответил Хедлет, — то «люди» каким-то образом осуществляют управление. Но, судя по описаниям, они осуществляют это путем посещения нашего мира, чтобы достигать своих целей в форме искушений или открытого физического похищения. В этом плане наше перенесение в этот мир — это несколько иное явление. Несомненно, города представляют собой высшую форму, если применить стандартную терминологию технического совершенства. Хотя, если взглянуть предвзято, вы не сможете идентифицировать их с нашей цивилизацией. Они могут генерировать силу, чтобы управлять втягиванием энергии из различных мест.

— И если бы мы смогли выяснить, как им удалось затянуть нас сюда, мы смогли бы произвести это в обратном направлении? — нетерпеливо продолжил Ник.

И вновь викарий заколебался.

— Ты забываешь про фактор времени, который твое собственное появление здесь прояснило нам. Подсчитывая сезоны, мы полагали, что находимся здесь всего четыре года... а ты сказал нам, что в нашем родном мире прошло тридцать лет. И опять-таки можно вспомнить легенды о людях, которые возвращались, чтобы тут же состариться и умереть, как только они переходили из одной системы времени в другую.

Ник посчитал дни... три или четыре... с тех пор как он здесь. А сколько времени прошло там... недели... месяцы? Он даже вздрогнул, потому что поверить в это было очень трудно. Но он упрямо возвращался к обсуждаемому предмету.

— Но ведь города защищены от нападения тарелок...

— Да. Мы дважды были свидетелями таких воздушных атак. Ты и сам видел, как они пытались поразить Герольда. Кажется, этими охотниками управляет или небывалая злоба, или страх — не только по отношению к городам, но и ко всему, что относится к «людям».

Ник переваривал услышанное. Города безопасны, открытые пространства подвержены опасности. А что, если бы они смогли попасть в город, не заключая сделки с Герольдом? И он спросил об этом.

Хедлет лишь улыбнулся.

— Ну, разумеется, это логично, и нечего говорить, что такая мысль не раз посещала нас еще в ранний период пребывания здесь. Только достигнуть этого нельзя. Потому что войти туда можно только в сопровождении Герольда, а без него вход закрыт. Вокруг каждого города имеется невидимей стена, силовое поле. И цена перехода через нее очень высока. Герольд придет сюда рано или поздно и предложит тебе такой выбор. И тогда это будет только твоим решением: принять его или отказаться. Но в тот момент ты должен хорошо знать, что должен делать тот, кто одной крови с нами.

Одно дело — обсуждать проблему, а другое — иметь с ней дело на практике. После нескольких слов, викарий вернулся в большую комнату. Но Ник остался где и был. Это упорство в страхе перед теми изменениями, которые происходят с теми, кто принимает предложение Герольда, продолжало интересовать его. Англичане, несомненно, единомышленны в том, что этого делать нельзя. Однако все их слова не могли заставить Ника понять, в чем, собственно, заключался весь ужас. Для него охотники в летающих тарелках были куда большей угрозой... возможно, потому, что ему было проще понять их.

Теперь, мысленно возвращаясь назад, он верил, что Рита не несла им никакой угрозы. Он не мог выбросить из памяти ее слезы. И действительно, всякий раз, как он вспоминал эту сцену, она становилась все отчетливее. Ник мог с каждым разом вспоминать все новые и новые детали. И он был готов согласиться с фактом, что именно вмешательство Риты спасло их от плена.

Защищенные города — куда можно войти только в сопровождении Герольда. В сопровождении Герольда... Эти слова сами снова и снова звучали у него в голове. Можно ли взять Герольда в заложники?

Но наверняка англичане должны были обдумать все эти вопросы с самых разных сторон. Среди них нет дураков, а необходимость выживания только обостряет ум, вызывая к жизни все врожденные способности. Однако он продолжал возвращаться к этой идее. Была ли сила Герольда такова, что не было никакого способа захватить плывущего в небе посланца или смотрителя, или кем он на самом деле был? Ник знал так мало, за исключением,лишь того, что города защищены, и у него было твердое желание обрести безопасность.

Он проспал значительную часть этого долго тянувшегося полудня прямо здесь, на полу возле окна. А когда проснулся, то обнаружил рядом с собой Джереми, загадочную, неподвижную статую кота; его хвост аккуратно обернут вокруг лап, а зеленые глаза, не мигая, смотрят на Ника. В этом внимательном взгляде было нечто такое, отчего Ник почувствовал себя несколько беспокойно. На какой-то момент им овладела сумасшедшая идея, что кот совершенно точно знал, о чем думает Ник, и был в высшей степени этим удивлен, как можно удивляться стараниям ребенка, занятого решением задачи, слишком взрослой для его понимания.

Ник всегда любил кошек. У него почти двенадцать лет жил старина Джордж. И одним из главных камней преткновения между ним и Марго было то, что она усыпила кота, когда Ник находился год назад в Нью-Йорке. Джордж был стар, его приходилось возить к ветеринару, словом, он создавал проблемы. Итак, Джордж прекратил свое существование с целым букетом слащавых объяснений по поводу того, как это плохо — продлять жизнь старому и больному животному. Но Ник знал, что Джорджа можно было спасти. Он ни разу не сказал ей ни слова, никогда не предоставил удовлетворения показать свое недовольство и обиду этим новым поражением. Джорджа не стало, и он ничего не мог сделать с этим. Но Ник все еще мог вспоминать это сейчас, во всех деталях.

Джереми заурчал, его уши прижались к голове, а глаза все еще упорно смотрели на Ника. И Ник резко вздохнул, втягивая воздух между зубами с шипящим звуком, как раз таким, какой могут издавать рассерженные коты.

Этот кот — знал! Джереми читал его мысли! Ник был так уверен в этом, как будто Джереми разговаривал об этом вслух. Но говорил-то как раз Ник.

— Ты знаешь? — Что ожидать в ответ, он представлял себе очень плохо. Мог ли Джереми дать какой-то знак полного понимания? Но кот не проронил ни звука. И уверенность Ника начала спадать. Воображение... всего лишь воображение. Однако он не мог окончательно решить, что ошибается. Никто сегодня не возражает против идеи телепатии, своего рода паранормальных способностей, которыми обладают некоторые люди — так называемое ESP, экстрасенсорное восприятие. И, как предполагают, экстрасенсами могут быть даже животные, особенно кошки. Сейчас ему на ум стали приходить самые разумные, на его взгляд, объяснения тому, что, как он был убежден, только что имело место. Но объяснения эти, с другой стороны, никак не подтверждали его мыслей... да и, в конце концов, он не был психиатром. Итак, как именно Джереми мог читать его мысли, копаться в его памяти и реагировать на это?

Мог Джереми понимать его или нет, но Ник продолжал тихо разговаривать с большим серым котом.

— Джордж выглядел совсем не так, как ты. Он был длинноногий и худой, независимо от того, сколько ел, а ел он всегда сытно, — Ник улыбнулся, вспоминая, как Джордж наслаждался тарелкой индейки, — но не толстел. Ты, наверное, думаешь, что мы держали его на голодном пайке. Он к тому же еще и охотник. И очень любил спать на кроватях и очень не любил, когда его беспокоили, и мог показать это очень понятным образом.

Джереми все так же смотрел на него. Затем огромный кот зевнул, поднялся и ушел прочь, каждым своим движением отчетливо выражая скуку. Ник почувствовал себя глупо. Было очевидно, что Джереми больше ни в чем не заинтересован. Его презрение к Джорджу, несомненно, выражалось в каждом коротком повороте его поднятого хвоста. Не следовало потчевать его описаниями других котов — вот что он хотел заявить вам. Естественно, ведь был всего лишь один Джереми!

Первый раз с тех пор, как он попал в этот мир, Ник рассмеялся. Джереми мог общаться... правда, на свой собственный манер. И даже если этот кот мог читать его мысли, то у него все равно присутствовала логика и стандарт поведения своего собственного биологического вида. Ник мог, конечно, задавать вопросы, но, кроме того, он должен наблюдать и правильно воспринимать увиденное.

Они двинулись в путь с темнотой, немного закусив на дорогу. Хлеб уже давно кончился, но немного сыра и бекона еще оставалось. И у англичан были твердые темные лепешки, сделанные из земляных орехов, спрессованных с сушеными ягодами, с кусочками сухого жесткого мяса.

Выход, как узнал Ник, был устроен через камин. Это на самом деле оказалась солидных размеров пещера, каких ему еще не доводилось видеть. В задней ее части было четыре больших камня, которые можно было развернуть, как дверь. Он предложил использовать свой фонарь, и Строуд сразу согласился.

— Подождите, пока я посвечу вам, эти ступени очень непростые.

Он исчез в глубине, и Ник только мельком рассмотрел начало узкой лестницы, уходящей куда-то вниз. Она вела в сторону от того, что могло быть огромным дымоходом. Они ждали, пока снизу к ним не пробился луч света. Затем вниз начала спускаться леди Диана с корзинкой Джереми, за ней последовала миссис Клэпп, Джин и Линда, несущая Ланга. Хедлет шел следующим, а затем Крокер подтолкнул локтем Ника.

— Теперь ты. Я должен буду поставить камни на место.

Спуск был тесным. Миссис Клэпп и Строуд, с их солидной массой, должны были бы счесть его просто ужасным. После спуска Ник оказался на следующем уровне, где стены тоже выложены из камня. Рядом с ним был Строуд, который светил вверх, Крокеру.

Пилот спустился не сразу. Видимо, ему долго не удавалось поставить дверь на место. Наконец он присоединился к ним, и Строуд направился вперед, указывая им проход, который вынуждал их идти по одному, но все-таки был шире, чем лестничный спуск.

Совсем немного света отбрасывалось назад, где шел Ник. Воздух здесь был сырой, стены покрывала влага, чувствовался тяжелый запах. Проход этот казался бесконечным, пока они тяжелым шагом продвигались по нему. Ник только удивлялся, как это его спутникам удалось обнаружить это место. Они называли его запасным выходом, и это казалось вполне подходящим названием. Но как много труда ушло на его строительство, и это говорило только о том, что его создатели имели острую необходимость в подобном сооружении, позволявшем иметь такой выход во внешний мир.

Через некоторое время каменные стены сменились вертикально стоящими кольями, за которыми виднелась утрамбованная земля. Ник посмотрел вверх и увидел там перекрестья из таких же кольев и толстые бревна, поддерживавшие их.

Затем через некоторое время, которое им показалось невозможно долгим, в свете фонаря перед ними предстала новая лестница, менее удобная, чем была в камине. Строуд поднялся по ступеням, через несколько минут свет был направлен вниз, чтобы они могли видеть ступени для ног и поручни для рук. Ник наблюдал, как Хедлет и леди Диана помогали подняться миссис Клэпп, и этот процесс затянулся надолго.

Затем проход освободился для молодых участников перехода, которые преодолели ступени со значительно большей скоростью. Теперь все оказались вновь в окружении каменных стен. Только здесь, высоко над их головами, достаточно высоко, было открытое пространство, а за ним ночное небо, где мерцали одна или две звезды. И еще был свежий воздух, который показался особенно хорошим после путешествия в душном проходе.

Прежде чем Строуд выключил фонарь, Ник успел заметить обуглившиеся остатки, должно быть, балок, лежавших поверх стен, что указывало на то, что когда-то здесь было два этажа. А еще под ногами была масса мусора, так что им пришлось взяться за руки и осторожно идти в темноте к пустующей дверной арке. Со всех сторон эти развалины были укрыты густой растительностью. Кусты, которые Строуд держал раздвинутыми в разные стороны, с силой сомкнулись, как только последний из них миновал дверь, которая тут же скрылась из вида в густой зелени. И Ник увидел, что теперь у него за спиной гребень горы.

В стороне от развалин башни было гораздо светлее, чем при обычном ночном освещении. Дополнительный свет падал от цветного сияния, источник которого был скрыт где-то впереди, на уровне земли, за кустами и деревьями, которые плотно закрывали руины.

По приказу Строуда они держались как можно ближе друг к другу. Хотя он и не был человеком, в совершенстве знающим лес, но делал все старательно и аккуратно; так же поступали и другие. Все следовали его примеру и старались идти как можно осторожней и тише. Они свернули вправо и теперь с каждым шагом замечали, что заросли вокруг них становятся реже, а освещенность усиливается... пока наконец не осталась лишь тонкая завеса кустов, через которую Ник увидел город.

Удивление от одного только вида его заставило Ника на мгновение задержать шаг, так что Крокер буквально врезался в него. Но Ник не обратил никакого внимания на пилота, он был потрясен этим зрелищем.

Город возник перед ним сразу, без всяких окраин, именно так, как ему и говорили. И в воображении Ника город высился так, что мог поспорить своими шпилями с самими звездами. Потому что он весь состоял из башен и шпилей, протянувших свои стрелы, словно нетерпеливые руки, желающие охватить все чудеса окружавшего пространства.

Из какого материала могли быть сделаны эти удаленные от него здания, Ник не мог даже и предположить. Он не мог определить камень, позволявший получить такую палитру цветов. Потому что это великолепие блеска, который излучался от стен, освещая ночь, не был постоянным даже в одном и том же месте. Все напоминало пульсирующую радугу из смеси света, тени и меняющегося цвета.

Каким бы странным ни был этот город, он не казался чужеродным для той земли, на которой стоял. Его блеск был наполнен зеленью окрестных лесов, золотом луговых цветов, ржаво-красным оттенком древесной коры, голубизной и серебром водяных струй, розовым туманом цветущих садов и румянцем спелых плодов. Здесь все цвета земли радостно смешались воедино.

Потому что город не испытывал страха. Эмоции, переполнявшие Ника, пока он смотрел сверху на это великолепие, были сродни счастливейшему восторгу. Нечто, давно виденное им на короткий миг, скорее всего во сне, сейчас стояло перед ним в гордом великолепии.

— Идем, идем, глупец! — Крокер одернул его достаточно грубо, чтобы вывести из оцепенения. — Что с тобой?

— Как это прекрасно! — Ник был готов бежать туда прямо по открытому полю.

— Это ловушка! — Пилот был бескомпромиссен и груб. — Ее приготовили специально для нас. Не смотри туда.

Но прав ли он? Почему-то Ник не мог поверить ему. Те далекие башни притягивали его. Хотя сейчас, когда первое изумление уже прошло, он слегка разуверился в своем желании.

Однако он все еще с неохотой двинулся в путь, устремляясь на восток, вслед за Строудом и остальными. Крокер шел за ним по пятам, как будто боялся, что Ник может неожиданно сбежать.

Они ушли сравнительно недалеко, когда Строуд издал предупреждающий звук, и все остановились. Ближе к западу, в отблесках ночного света, появились фигуры. Не могло быть ошибки в том, что впереди всех шло знакомое длинноногое существо — «конь» Герольда.

Но сейчас на его спине не было седока, потому что ярко одетая фигура, являвшаяся его хозяином, шла сзади. С ним было еще трое, представлявшие собой весьма странно подобранную компанию.

Среди них был человек, одетый в выгоревшую коричневую форму, какую Ник уже видел на пленниках, захваченных экипажем тарелки, а следом за ним... несомненно, это был один из охотников. Однако сейчас они шли, будто никогда не были врагами, взгляды обоих были устремлены на Герольда. Третьей была женщина.

— Рита! — воскликнул Крокер.

Ник полагал, что эта группа находилась достаточно далеко, чтобы можно было кого-то узнать. Но на лице пилота он смог прочесть убедительное доказательство, что эта зеленая фигура и есть Рита.

В небе послышался резкий звук. На этот раз там не было неизвестно откуда взявшейся тарелки, но зато появился сигарообразный корабль.

Он быстро снизился, как будто хотел зарыться носом в землю. Из него вырвались пульсирующие снопы света. Они рассыпались вокруг движущейся группы (из которой никто не обращал на это внимания), вырывая из земли клубы дыма. Лучи, скорее всего, отражались от путников и под разными углами ударяли вниз.

Корабль тем временем продолжал наносить бессмысленные удары. Казалось, пилот намерен остановить идущих внизу любыми средствами, готов даже обрушить на них свой корабль. Но при каждом таком маневре корабль заносило из стороны в сторону, и было очевидно, что пилот едва справляется с управлением.

Все это время казалось, что четверка и «конь» равнодушны к этой атаке и как будто не замечали ее. Они ни насколько не отклонились от своего маршрута, строго направленного к городу. И Ник мог вообразить, каково было недоумение атакующего.

Наконец пилот, должно быть, осознал свое бессилие. Корабль повернул назад, в сторону гребня, удаляясь с невероятной скоростью. Но те, внизу, продолжали идти, нетронутые и даже не обеспокоенные. Ник был подавлен. У него был самый настоящий покров безопасности, у этого Герольда. С такой защитой он мог путешествовать, не задумываясь, где угодно. Если бы только узнать, как оно работает! Ник очень внимательно следил за Герольдом, интересуясь даже тем, почему сейчас тот идет пешком, вместо того чтобы ехать верхом. Может быть, в этом случае его защита распространяется и на остальных? Вот бы узнать его секрет!

Герольд и город — каждый из них мог являться ключом к разгадке. И Ник был уверен, что они заслуживают самого детального изучения. Герольд выходил из города, так что его легче было бы проверять. Человек не мог сам войти в город без Герольда... а нельзя ли захватить Герольда заложником?

Но... это, скорее всего, абсолютно невозможно. Они только что имели демонстрацию того, насколько неуязвимы Герольд и те, кто под его защитой, чтобы их можно было принудить к чему-либо. И, кроме того, было бесполезно говорить с англичанами о такой попытке — по крайней мере до тех пор, пока у Ника не будет плана, который дает хоть единственный шанс на выигрыш. Но он все равно продолжал думать об этом.

Скорость передвижения Герольда и его сопровождения была, очевидно, выше, чем казалось, или город на самом деле располагался ближе, потому что сейчас та группа была почти на месте.

— Это была Рита! — сказал Крокер. — Она помогает им устраивать ловушки для бедных глупцов и отводить их туда! — Он сжал руку в кулак, с силой ударил им о ладонь другой. — Она помогает им!

— А почему нет? — спросила Джин. — Теперь она одна из них.

Она стояла по другую сторону от Крокера, не глядя на пилота, и смотрела скорее на город. Когда она вновь заговорила, ее голос стал очень низким, что заставило Ника смутиться, потому что он был вынужден услышать то, что ему явно не предназначалось.

— Она ушла, Барри. И ты уже не вернешь ее назад... оставь ее. Ты никогда не успокоишься, если будешь думать об этом.

— Оставь меня в покое! — Крокер взмахнул руками. Он едва не задел Джин, но сила его голоса была как удар. — Я знаю, что она ушла, но оставь меня в покое! — Он рванулся мимо нее, и среди кустов, где собрались все остальные, послышалось движение. Строуд вновь скомандовал, что можно продолжить путь на восток, и некоторое время спустя отблески города начали исчезать в темноте, которая теперь казалась вдвое гуще и мрачнее.

Ник ухватился за мелькнувшую полубессознательную мысль. Нет, он не должен позволить, чтобы столь мимолетный первый взгляд на город так воздействовал на него. Здесь наверняка есть ловушки, и без самообладания можно угодить в одну из них.

ГЛАВА 9

— Такого мы еще никогда раньше не видели.

Наконец-то они добрались до самой «безопасной» цитадели, которая была единственным местом в этом чужом и враждебном мире, которое они могли назвать своим домом. Но условия здесь, как мельком успел заметить Ник, далеки от тех, с которыми раньше имели дело англичане. Среди груды бесформенных камней, которые маскировали вход в их убежище, у них был сторожевой пост. Теперь Ник должен разместиться здесь вместе с Крокером.

— Мы не сможем ни охотиться, ни ловить рыбу... по крайней мере сейчас, — продолжил пилот.

Потому что окрестности, по-видимому, теперь больше не были пустынными, как понял Ник, из-за присутствия множества беженцев, и в этом главная трудность. Это скорее похоже на то, будто с севера надвигался гигантский прилив, пронося через место их тайного убежища волну беженцев.

Хотя они и ожидали увидеть беженцев, потревоженных летающими тарелками, но им не удавалось обнаружить присутствие самих тарелок. Только шайки самых разных людей, двигавшиеся с непреодолимой решимостью, будто они уносились от нестерпимого страха. Даже один только вид их навевал беспокойство и тревогу на наблюдателей. Однако сами они не были готовы покинуть свою собственную крепость.

Основой их убежища являлась естественная пещера, но она была расширена, отделана руками человека или каких-то иных разумных существ. Стены выровнены и сглажены. По их поверхности прорезаны линии, некоторые из которых заполнены древними красками, чтобы «гравировка» была более заметной.

Там был и свет. Этот факт все же более озадачил Ника, чем рисунки на камне, потому что подобные, бывало, находили и в его собственном мире — но эти стержни, вделанные в натуральный камень и несущие на своих концах языки голубого пламени, относились к более передовым в техническом смысле цивилизациям, чем те, когда пещеры использовались только для проживания.

Этот свет еще и странным образом управлялся. Нигде не было видимого выключателя — достаточно одной мысли, и он загорается! Нужно было лишь обратиться лицом к одному из этих тонких стержней, подумать про освещение, и свет ярко вспыхивал в высоте.

Настенные рисунки и освещение были загадками этого мира. Остальное — лишь то, что бросили беженцы... постели из травы и сухих листьев, очаг из небольших камней, деревянные чашки и ложки, вырезанные Строудом, имевшим к этому своеобразную склонность. Теперь и они стали жителями пещеры, окруженные остатками крайне продвинутой цивилизации. Но так легко и просто охранялся доступ в их пещеру, такой безопасной была ее атмосфера, что они прижились здесь и не хотели ее покидать.

Если окрестности и дальше будут столь «многолюдны», то Ник мог понять беспокойство Крокера. Запасы еды сокращались, несмотря на то что они сделали хорошие запасы еще в те дни, когда окрестности были пустынны. Невозможно было ни охотиться, ни ловить рыбу, и жить приходилось под постоянной угрозой нападения.

Вот уже два дня они находились в подавленном состоянии, не осмеливаясь выйти наружу из-за беженцев. Казалось, что те не отдыхали даже ночью. Дважды за одну ночь они видели в отдалении мерцающие огни. Ник сгорал от нетерпения. Им следовало что-то делать... Узнать, что происходит.

Он зависел от англичан, так как не знал местности. Только круглый дурак может идти напролом, не зная, с чем именно может столкнуться. Но за последние несколько часов он убедился, что они были так же сбиты с толку, как и он, и что эта невероятная волна миграции была новостью и для них.

Наличие такого количества беженцев не соответствовало никаким доступным для понимания причинам. Это, подумалось Нику, напоминало наблюдение за ходом истории, сливающимся в таинственную смесь. Однажды он видел индейцев. А позже трех мужчин с длинными ружьями, в отделанных бахромой охотничьих куртках, какие носила охрана еще во времена ранних колониальных границ. Но попадались и другие... группа лучников в стальных шлемах, вместе с двумя одетыми в доспехи рыцарями. И еще отряд, на этот раз из женщин (они попадались реже) — тоже одетых в доспехи, но, видимо, они были из более ранней эпохи, наконечники их шлемов увенчаны чем-то красным, напоминавшим выкрашенную щетину, а в руках у них рельефные бронзовые щиты.

Этим утром Строуд отправился на разведку, используя для прикрытия и камни, и кусты. Он, как заключил Ник, был среди них единственным человеком, имевшим способности к разведке, хотя, возможно, и ограниченные. Именно у него было стремление добраться до реки и проверить, как обстоят дела с передвижением людей в ее восточной части.

Хотя эта пещера была их пристанищем с тех самых пор, как они случайно нашли ее, и у них было еще убежище около озера и еще фермерский дом, они не собирались сделать ни одно из этих мест своей постоянной базой. Их планы заключались в том, чтобы добраться до моря и, если возможно (что звучало весьма проблематично), найти способ переправиться на родную землю. Над реализацией этой своей главной задачи они начали работать уже давно, пытались соорудить на реке плот, но были вынуждены спрятать результаты своего труда, когда в месте их работ возникла чрезвычайная активность воздушных охотников.

И вот теперь Строуд должен был выяснить, патрулируется ли еще это место или можно рассчитывать на то, что передвижения беженцев увлекли за собой и летающие тарелки с охотниками. Если это так, тогда плот на реке означал бы спасение. Все это казалось Нику очень зыбкой надеждой, но он знал, что все они держатся за нее.

Город же по-прежнему продолжал притягивать все его мысли. Если бы удалось узнать секрет проникновения туда...

— Я отправляюсь на задний пост, чтобы сменить Джин, — сказал Крокер. — Скоро сюда придет леди Диана.

Пилот ушел, а Ник остался один. Он был рад этому. Крокер вполне порядочный и надежный человек, но Ник знал, что пилот не питает к нему теплых чувств. Во всяком случае, никак не больше, чем Ник, в свою очередь, к нему. Было и без того ясно, что у англичанина есть трудности, которые заставляют его быть угрюмым и молчаливым, и он не рад компании с незнакомцем.

Есть еще викарий... Ник мог испытывать к нему симпатию. И мог понять Строуда. Тот напоминал ему нескольких знакомых людей, которых Ник хорошо знал. Миссис Клэпп... он даже улыбнулся... и Джин... но он был уверен, что Джин имеет виды на Крокера. Он желал ей удачи в этом начинании, но успех казался ему весьма сомнительным.

Леди Диана всегда командовала вне зависимости от того, принимали они это или нет. Она была из тех, с кем вам приходилось считаться, если вас сталкивала с ней судьба.

Линда... Он задумался на ее счет. До встречи с англичанами они держались вместе. После же она очень быстро пристроилась к этой новой компании, гораздо быстрее и теснее, чем он. А после их приключения в лесу она вообще старалась избегать его. Он не делал никаких попыток сблизиться с ней. Линда не вызывала никаких вопросов, но он вполне определенно не пытался узнать ее лучше. Ведь только то, что они были товарищами по несчастью, вовсе не означало, что они будут друзьями.

Ник насторожился. Послышалось движение кустов, происходящее явно не от ветра. Во время своих дежурств он часто наблюдал животных, потревоженных беженцами. А животные порой попадались весьма странные, вроде светящегося оленя или пары волков размером с небольшого пони. Иногда появлялись самые обычные кролики или целые выводки диких индеек. Но были и совсем кошмарные существа, похожие на тех, что сопровождали зеленого лесного человечка. Они имели туловище и четыре ноги, напоминая кошку, но мех скорее походил на шкуру оленя. При этом длинная шея заканчивалась головой орла и вместо меха или перьев была покрыта чешуей. Из плеч выступали похожие на мембраны крылья, как у летучих мышей, очень маленькие и слабые, чтобы поднять столь тяжелую массу. На открытом месте эти существа хлопали ими, издавая щелкающий звук.

Он описал пару таких существ Хедлету, и викарий кивнул, как будто узнал столь невозможную помесь птицы и зверя.

— Опиникус...

— Кто?

— Мифический зверь, использующийся в геральдике...

— Но... — Ник был в полном недоумении. Он лишь знал, что геральдика имеет дело со щитами, гербами, и это обычно использовалось в Средние века как отличительные знаки рыцарей на турнирах и в битвах, а в наши дни обычно используется как одна из форм проявления снобизма при изготовлении мемориальных досок, пивных кружек и инженерных сооружений. Но ведь живые...

— Да, — продолжил викарий. — Звери, рожденные фантазией, там не бродят по окрестностям. А здесь — бродят! Здесь они союзники «людей» и не обращают на нас никакого внимания, если, конечно, не получат специального указания. К счастью, такое встречается крайне редко.

И сейчас, наблюдая за движением в зарослях кустов на склоне, Ник раздумывал о том, кто мог появиться там: обычное животное, которое он сможет без труда опознать, или один из этих сверхъестественных компаньонов «людей». Но тот, кто вылез оттуда с гибким изяществом, столь характерным для его соплеменников, оказался Джереми. Кот испытывал некоторые трудности, вынужденный держать голову неестественно набок, потому что в зубах тащил большую птицу. Поднимаясь по склону, он был вынужден дважды останавливаться, чтобы передохнуть. Но его намерение донести свою добычу до места ни разу не отменялось.

Наконец он добрался до Ника, бросил свою ношу, а затем неподвижно уставился на него и выдал предупредительное рычание. Безвольная куча теперь запыленных перьев, имела очень яркую окраску. Часть длинных перьев на хвосте были смяты и обломаны. Дичь показалась Нику размером с цыпленка, но ее оперение было совсем не такое, как у известных Нику домашних птиц.

— Хорошая охота, — заключил Ник. — Ты более удачный охотник, Джереми, чем недавно были мы.

Кот улегся на бок, вытянув передние лапы. Вскоре он положил на них голову и демонстративно вздохнул. Было ясно, что только выносливость и терпение позволили принести в дом результаты его трудов. Ник протянул руку к птице, наблюдая, проявит ли кот признаки обиды или негодования. Но тот едва следил за ним, не предпринимая попыток в очередной раз устанавливать права на добычу.

Он так чисто расправился с птицей, что нигде не было видно раны. В поисках ее Ник провел рукой по оперению. Цвета удивительно яркие, как у попугая, тем не менее переход одного в другой происходил более тонким, почти неуловимым образом. Ему пришло на память великолепие красок на плаще Герольда.

Этот Герольд... Продолжая держать в руках птицу, Ник больше не видел ее. Сейчас он вспоминал тот долгий эпизод в фермерском доме, когда был уверен, что Герольд знал о его присутствии за окном. И мысли его вновь вернулись к... хорошо, не назовем это планом... идее каким-то образом использовать Герольда в качестве ключа к проникновению в город.

Но беда заключалась в том, что прежде следовало бы узнать как можно больше о самом Герольде. А Ник отлично понимал, что подобная дискуссия — запретная тема, поскольку именно так к этому относились англичане. Только сам Герольд давал ему отдельные кусочки сведений, правда, никогда в достаточном количестве, постоянно меняя предмет исследования, как только Ник намеревался узнать чуть больше о загадочном хозяине города. Был ли он хозяином или всего лишь слугой-посыльным? Положение Герольда могло по-разному влиять на то, что хотел сделать Ник. Если бы только знать...

Хедлет предупреждал его, что и он, и Линда будут мишенью для предложения сделки. Но до сих пор этого не случилось. И, будучи укрытыми в этой норе, они могли не опасаться, что это произойдет. Если бы Ник мог сам встретиться с Герольдом, возможно, он смог бы что-то узнать... Но если даже нападение летающей тарелки не смогло причинить никакого вреда этому «иноземцу», то что мог сделать Ник?

Необходимость хоть как-то действовать мучила его. Он не верил, что они смогут неопределенно долго прятаться здесь при существующем состоянии окружающей обстановки. А что, если появится в конце концов то, что гонит этих беженцев к югу? Убежать с помощью плота — это очень слабая надежда, а скорее в этом мероприятии вообще никакой надежды не было, он не сомневался в этом, а, будучи лишь иллюзией, это означало гибель. Нет, спасти мог только город...

Ник был так уверен в этом, что сама его уверенность оказалась неожиданностью. Он обыгрывал эту идею с тех пор, как увидел сверкающие башни, но сейчас это стало его убеждением...

Мягкое поглаживание руки. Должно быть, это Джереми захотел забрать свой трофей. Но когда Ник посмотрел вниз на кота, то оказалось, что животное даже не пыталось добраться до птицы. Он предпочитал поглаживать свою голову о руку Ника и мурлыкать.

— Хороший мальчик! — Ник почесал за серыми ушами, погладил подбородок. — Ведь ты согласен со мной, а?

Вопрос был задан в шутку, но в этот момент Ник знал, что говорил правду. Еще раз Джереми добрался до его мыслей, и кот был согласен с ним тем способом, каким мог наилучшим образом выразить свои мысли.

Рука Ника аккуратно приподняла голову Джереми, так, что теперь он мог заглянуть в эти широко раскрытые глаза.

— И сколько же ты знаешь... сколько понимаешь... Джереми?

Реакция кота была быстрой и резкой. Вверх поднялась распущенная лапа, когти прошлись по запястью Ника. Он отшатнулся назад. Стало ясно, что он позволил себе недопустимую вольность. Последовало предупредительное рычание, и Джереми снова подхватил птицу, обежал вокруг Ника и исчез в пещере. И вновь Нику оставалось только судить, что здесь правда, а что воображение. Ему следовало бы спросить Линду насчет Ланга — давал ли ей пекинес основания считать, что способен на общение, если хотел этого?

Ник все еще смотрел вслед Джереми, когда появилась леди Диана.

— Есть какие-нибудь сообщения? — прямо спросила она.

— Ничего, если не считать, что Джереми поймал большую птицу.

— Что за кот! Мод права насчет его способностей. Хотя, должна заметить, он может почуять и присутствие «людей»...

— И Герольда тоже? — спросил Ник.

Она некоторое время задумчиво смотрела на него.

— А что, Герольд? — В голосе ее слышалась враждебность.

— Джереми может знать, что тот где-то рядом?

— Ах, это... — Его вопрос оказался для нее неожиданным. — Не знаю. Он может указывать на присутствие «людей» независимо, видим мы их или нет. Но Герольд... А почему он интересует тебя?

— Как мне кажется, у него хорошая защита, и мне это любопытно.

— Спроси у Мод, она знает все об этом животном. Твой обед уже ждет тебя, поспеши, пока он не остыл.

— Да, миледи! — Ник изобразил нечто в виде салюта, обращаясь к ней так, как это обычно делал Строуд, и отправился в пещеру, все так же хорошо замаскированную нагромождениями камней.

На кухне дежурила Линда, а миссис Клэпп была немного в отдалении, на одном колене у нее лежал трофей Джереми, а она почесывала голову кота и рассказывала, какой он храбрый и умный. Джереми принимал эту похвалу с заметным благодушием, с кошачьей оценкой своей собственной ценности.

Ник взял свою чашку и пошел туда, где Линда, сидя на подставке из камней около огня, что-то размешивала в котле. Ланг был рядом с ней, голова его была чуть запрокинута в сторону, по-видимому, для наблюдения за пламенем.

— Линда, ты не замечала никаких перемен в Ланге?

— В Ланге? — Она взяла у Ника чашку, чтобы наполнить ее из котла. Но быстро повернулась, бросая взгляд на маленького пса. — В чем дело? Ланг?

При звуках собственного имени он уселся на задние лапы, замахал в воздухе передними и негромко тявкнул.

— Давал... — То, что Ник собирался спросить, звучало неправдоподобно. Он мог представить себе реакцию Джереми. Нет, он не должен этого говорить! Но, набравшись смелости, продолжил: — Давал ли тебе Ланг повод считать, что он понимает... ну, понимает, о чем ты думаешь?

— О чем я думаю? — как эхо повторила она. Теперь все ее внимание переключилось с пекинеса на Ника. — Нет, — ответила она как будто сама себе. — Ты именно это имеешь в виду, да? Я ведь уже говорила тебе, что у пекинесов очень высокий интеллект. Он всегда может заставить меня понять...

— Это не то, что я имею в виду... — начал Ник, когда она прервала его.

— Я знаю. Ты хочешь сказать... про телепатию, верно? А почему ты об этом спрашиваешь? Может ли Ланг прочесть твои мысли? — Она, может быть, спросила об этом насмешливо, но ему показалось, что тон ее очень заинтересованный.

— Нет. Но я думаю, что Джереми может.

— Джереми! — Линда взглянула в сторону от очага, на кота, который теперь свернулся у ног миссис Клэпп, и ее замечание было не вполне одобрительным. — Они все время говорят мне, и Джин, и миссис Клэпп, какой это замечательный кот, как он подсказывает им, когда кто-то из «людей» находится поблизости, или о чем-то плохом и тому подобном. Ты тоже думаешь, что он — сверхъестественное чудо? А теперь еще ты рассказываешь мне, что он может читать мысли! Думаю, ты сошел с ума!

— Но, — настаивал Ник, — пыталась ли ты отыскать хоть какие-то перемены у Ланга?

— Ты хочешь сказать, что здесь есть нечто такое, что может позволить читать мысли и тому подобное? Но почему тогда речь идет не о нас, а о животных?

— Не знаю. — Он должен был ответить правдиво.

— Ланг. — Линда передала Нику наполненную чашку. Все ее внимание было обращено к пекинесу. — Ланг...

Собачка вновь тявкнула, положила передние лапы на ее колено, как только хозяйка села, скрестив ноги и протянув руки к Лангу. Затем она подняла пса, как это уже раньше видел Ник, удерживая выпуклые собачьи глаза на уровне своих глаз.

— Ланг, можешь прочесть мои мысли?

Ник наблюдал за ними. Она серьезно задавала этот вопрос, или это шутка, рассчитанная на него?

Линда сидела тихо, внимательно глядя в глаза пекинеса. Собачка дернула головой, ее язычок лизнул подбородок Линды. Девушка произнесла что-то неразборчивое и крепко прижала к себе пса, пока тот не запротестовал.

— Ты... ты прав. Ланг знает.

— Как ты можешь судить об этом? — настаивал Ник. Теперь вновь ожили все его собственные возражения против такой убежденности. Он не хотел подтверждения, теперь это стало ему ясно, он хотел опровержения.

— Я знаю. — Она даже не хотела говорить о подробностях. — Ник... мы должны вырваться отсюда... назад, домой!

В ее голосе был такой испуг, что Ник в очередной раз вздрогнул. Как будто в течение этой долгой минуты противостояния с Лангом она узнала нечто такое, что нарушило всю безопасность ее внутреннего мира.

— Мы не можем просто так уйти отсюда, — отметил он. — Ты знаешь это, так же как и я.

— Они... — Линда перешла на шепот. — Они собираются прятаться здесь... Ник... Но это не может продолжаться долго. Пищи остается совсем мало. А что касается путешествия по реке на плоту... — Тон голоса выдал ее отношение к этой затее. — Ник, кто бы или что бы ни преследовало этих беженцев, которые постоянно встречаются нам, это говорит только о том, у всех у них есть очень веская причина бояться. И если мы останемся здесь... Ник, нет, мы не можем!

Это были его собственные мысли, воплощенные в словах. Но как она отнесется к другому его соображению — относительно города... Примет ли она его?

— Ник, если бы мы вернулись назад... назад, на то самое место, где мы были, когда все это произошло, как ты думаешь, мы смогли бы вернуться в наш прежний мир?

Он только покачал головой.

— И до этого уже существовала целая история исчезновений, произошедших в нашем мире, — и не было никаких возвращений. И это не потому, что не совершались попытки возвращения, я уверен в этом.

Она наклонилась вперед, и ее щека прижалась к мягкой шерсти пса. Ее волосы были по-прежнему зачесаны назад и перевязаны красной лентой, но часть их болтались свободно, падая ей на глаза словно вуаль.

— Ник, я боюсь! Я так боюсь, как никогда еще не боялась за всю свою жизнь.

— Думаю, мы все испытываем это. То же могу сказать и про себя. — Он проявил такую же откровенность. — Но мы должны держаться. Думаю, что здесь если ты расслабишься, то действительно пропадешь.

— Да, именно этого я теперь больше всего и боюсь, Ник. Они... Джин... миссис Клэпп, леди Диана... они все, похоже, легче воспринимают это. Миссис Клэпп... она уже старая женщина и рассматривает происходящее как испытание ее веры в необходимость помощи ближнему. Она часто говорила мне об этом. А леди Диана — она всю свою жизнь боролась за что-то... Миссис Клэпп рассказывала мне про нее. Она очень много сделала для сельской общины, где раньше жила. Она из тех замечательных людей, которые всегда делают то, что велит им долг. Я даже не могу себе представить ее чем-то напуганной. А Джин... ты знаешь, Ник, она влюблена в Барри. Когда она рядом с ним и все идет хорошо, пока он обращает на нее внимание, — она больше ни о чем не думает. И все, что беспокоит ее, так это его не проходящая привязанность к Рите...

Но никто из них не испытывает такого страха, как я. И я так боюсь, что однажды так разоткровенничаюсь, что они все будут только презирать меня. — Ее голова склонилась еще ниже, так что волосы почти полностью скрывали ее черты.

— Никто из них не станет тебя презирать! — Ник пытался найти нужные слова. — Ты не права, Линда. Если бы ты могла читать мысли... Клянусь тебе, что каждый из них находится на пределе сил. Может быть, они еще не достигли его — но он близок. Ты намекаешь на то, чтобы попытаться выбраться отсюда самим? Но у нас есть лучшая возможность: выстоять здесь, по крайней мере сейчас.

— Пожалуй, я согласна с этим, — уныло призналась она. — Но я хочу... Нет, почему я не могу позволить себе вообще что-то хотеть? Мне приходится принять все происходящее как должное. Но послушай, Ник, ведь не можем же мы оставаться здесь и умирать с голоду. Что же нам делать?

И прежде, чем он смог удержать свой язык, Ник ответил:

— Но есть еще город...

— Город? Что ты имеешь в виду?

— Что он вполне безопасен, по крайней мере от летающих тарелок. Мы видели доказательства тому. — Теперь он был готов проверить ее реакцию на его не вполне законченный план. — Предположим, что мы смогли бы войти в город...

— Мы можем, и достаточно легко. Заключить сделку с Герольдом, как это сделала Рита. Но, Ник, то, как они говорят об этом... может произойти что-то ужасное, если ты имеешь в виду это.

— Нет, я не сделку имею в виду, Линда. Но предположим, что каким-то образом нам удалось бы проследовать за Герольдом. Или допытаться у него, как это можно сделать. — План Ника был всего лишь туманным соображением, к которому постоянно возвращались его мысли.

— Я не верю, что тебе это удастся. — Линда ответила так решительно, что он тут же сник. Но внутренне он все же отреагировал на это очень быстро, доказывая самому себе с завидным упорством, что тем не менее должен хотя бы попытаться. Однако он не высказал этого вслух, не желая давать ей поводов для протеста. Вместо этого он начал есть.

— И ты собираешься испробовать нечто такое? — Казалось, что его молчание раздражало ее.

Ник пожал плечами.

— Ну, если смогу. Но сейчас я не вижу никакой возможности.

— Конечно, нет! И никогда не будет! — С этим заключительным выводом она встала и направилась в сторону миссис Клэпп, которая ощипывала перья с той добавки, которую Джереми сделал для их рациона.

Ник покончил с похлебкой. Затем в одном из небольших альковов пещеры он помыл свою чашку. Там слабым потоком по стене падала вода, которая затем вытекала наружу по выдолбленному в полу желобу. Но чашку он оставил прямо там и не стал возвращаться в центральную часть пещеры. Вместо этого он направился через узкий проход, который до этого ему показал Крокер, ведущий в другую пещеру, где имелся выход наружу.

Как раз сейчас Ник не хотел ни с кем общаться, а просто подумать в одиночестве. Он столкнулся с головоломкой. Возможно, она не имела решения, а возможно, оно и было. Но ее следовало внимательнее рассмотреть и попытаться решить.

Ник потихоньку шел к узкому выходу из подземелья. Но, как только он положил руку на стену, чтобы обрести дополнительную устойчивость, и земля, и камни посыпались вниз под его тяжестью. Он схватил висевший у него на поясе фонарь и в его свете смог рассмотреть, что камни, закрывавшие лаз наружу, лежат не плотно, и с небольшими усилиями их можно убрать.

Он начал раскапывать и вытаскивать их, положив фонарь на выступ стены, чтобы работать при свете. Завал требовалось лишь немного расчистить. Он должен был лишь пролезть наружу, чтобы проверить, куда он ведет, а затем сложить все более надежно.

Ник протискивался плечами, извивался ползком, отталкивался ногами. Наконец он выбрался наружу. В этот момент он не осознавал ничего, кроме этого, целиком поглотившего его занятия. Приседая, опираясь руками о землю, согнув спину, он начал оглядывать склон.

Яркий солнечный свет заслонило случайное облако. Но оно не смогло затуманить неожиданный всплеск ярких красок. И, как только Ник медленно поднялся на ноги, он увидел, что исполнилось его, может быть, самое опасное желание. Перед ним стоял Герольд.

ГЛАВА 10

Первым порывом его было нырнуть назад, в пещеру. Но теперь делать это было уже поздно. Он понимал, что Герольд уже заметил его. А он к тому же не хотел показывать этот задний вход в их убежище. И Ник двинулся вдоль склона навстречу «иноземцу».

На его взгляд, это был тот же самый Герольд, которого он видел поднимающимся через гребень горы в направлении города. Человек (если его действительно можно считать человеком) был одного с ним роста, хотя и более стройным, чем Ник. Его зеленые штаны и рубашка казались более тусклыми по сравнению с ярким плащом, поражавшим богатством красок и роскошной вышивкой.

Плащ его разделен на четыре части, каждая из которых была украшена своим особым, замысловатым устройством. Над каждым его плечом виднелась небольшая полусфера с теми же замысловатыми элементами, только выполненными в миниатюре. Четырехугольная шляпа, из-под которой виднелись, словно нарисованные кистью художника прямо на голове прилизанные волосы, стянута золотой лентой, напоминавшей корону.

Лицо его было абсолютно бесстрастным, а кожа ослепительно-белой, так что скобка усов, обрамлявших рот, казалась нарисованной чернилами. Он был неподвижен, но когда Ник отошел на три-четыре шага от своего убежища, он двинулся ему навстречу, и шаг его напоминал скорее свободное скольжение.

Так они шли навстречу друг другу, пока не остановились на расстоянии вытянутой руки. И все это время Герольд молчал, выражение лица его оставалось прежним. Когда же он заговорил, то это произвело пугающее впечатление, как будто голос был вложен в рисованную куклу.

— Я — Авалон.

Затем последовала пауза, которую он больше ничем заполнять не собирался. Ник догадался, что теперь наступила его очередь представиться.

— Я — Николас Шоу. — Он назвал официальное имя, чувствуя, что обстановка требовала именно этого.

Последовал легкий наклон головы его собеседника.

— Те, кто принадлежат к Авалону, Таре, Броклайну и Карнаку, могут оказать тебе радушный прием, Николас Шоу, и если это будет твоим собственным желанием и выбором, то это так и будет.

Итак, вот оно и прозвучало, предложение о сделке. Ник думал об этом с ожесточением... Он должен извернуться, попытаться узнать все, что только сможет, не давая скорого ответа. Но играть в такие игры с этим незнакомцем было бы, несомненно, очень трудной задачей.

— Это не та земля, что оказывает радушный прием. — Он подбирал слова, которые, по его убеждению, должны были бы вызвать ответ, содержащий требуемую информацию. — Здесь я видел много такого, что представляется мне опасным, если учесть все то, что я знаю о своем собственном мире. — И даже когда он говорил, то уже чувствовал странное удивление таким выбором слов. Это походило на то, будто он пытался говорить на иностранном языке, однако слова были из его родного языка, просто их сочетания казались для него несколько неестественными.

— Эта земля чужестранцев. Те, кто примет ее, убедятся, что и она принимает их, и тогда больше не будет опасностей, которые ты увидел здесь.

— И каким же образом можно принять ее?

Рука Авалона скрылась под передней частью жесткого плаща, а когда она вновь появилась, в ней была маленькая коробочка, которую он открыл с легким щелчком. Она была круглой, и единственным содержимым ее оказалось золотое яблоко, одна сторона которого начала краснеть. От него или из самой коробочки исходил манящий аромат, действовавший не только на обоняние, но и на глаза.

— Это ты съеш ь, потому что оно из Авалона. Так Авалон войдет в тебя, а ты станешь частью его, так же как он станет частью тебя. Принимая таким образом Авалон, ты можешь получить все, что он сможет предложить.

— Мне говорили, — Ник был очень осторожен, но полон надежды получить клочок информации, — что если кто-то становится частью Авалона, то после этого становится оторванным от своего прошлого и больше не является тем, кем был до того...

Выражение лица Герольда по-прежнему не изменилось.

— Каждый регулярно делает один выбор из множества, и любой выбор заставляет его хоть немного, но измениться. Таков закон жизни, и никто не может перешагнуть его. Если ты боишься того, что предлагает Авалон, то ты делаешь один выбор и

с этим ты должен жить. Есть те, кто не желает стать частью этой земли, поэтому земля отвергает их, и они остаются без ее доброты и без умиротворения.

— Так, значит, Авалон — это умиротворение? — Ник пытался придать своему тону оттенок недоверия. — Но то, что я уже видел здесь, подсказывает мне, что это не совсем так. Я наблюдал, как одни люди ловили других, и видел толпы скитальцев, которые явно не могли сказать, что этот мир — их дом.

— Таков был их выбор: отвергнуть Авалон, и поэтому Авалон отверг их. Они остаются неприкаянными бродягами, без всякого пристанища. И уже приближается день, когда они обнаружат, что без корней и без пристанища они окончательно пропадут.

— Те, кто истинно предан Авалону, повернутся против них? — Ник настаивал на разъяснении? Что это было, только что услышанное им? Угроза или предупреждение?

— В этом нет нужды. Авалон не враг человека. Это место для мира и безопасности. Но если кто-то остался без него, тогда приходит тьма и зло. Такое случалось и раньше, когда зло обрушивалось на землю. Там, где ему встречались Авалон, Тара, Броклайн, Карнак, там оно лишь плещется о стены, которых не в силах преодолеть. Но для тех, кто остается без тех стен, есть только неисчислимая опасность. Это зло периодически прибывает и убывает. Сейчас время начала прилива.

— Именно этот дьявол и забрасывает в Авалон таких, как я?

— Такой вопрос не для меня, незнакомец. Прими Авалон — и будешь знать.

— Я не могу решить прямо сейчас... — попытался отгородиться Ник.

И вновь вежливый наклон головы Герольда.

— Это понятно, потому что твоя раса плохо управляет мыслью. Четкие решения очень тяжело даются вам. Я еще увижусь с тобой.

Он закрыл коробочку, убрал ее под плащ и, отвернувшись от Ника, заскользил в обратном направлении, столь быстрым шагом, что догнать его можно было бы только трусцой. Но Ник был намерен последовать за ним хотя бы небольшую часть пути. На этот раз Герольд был без коня, так что Ник мог проследить его...

Помня только об этом, Ник бросился через кусты, стараясь не потерять из вида сверкающий плащ. И тем временем продолжал думать о том, что сказал ему Авалон. Он назвался именем этой земли, как будто был официальным ее представителем, полностью идентифицируя себя с ней. И была ли в словах его угроза — или он просто сообщал, что те, кто не находится под защитой «людей», подвергают себя огромной опасности?

Возрастающие толпы беженцев были частичным подтверждением его слов. И то, что видел Ник при нападениях тарелок, подтверждало безопасность Герольда и его города. С другой стороны, в его предложении скрывался явный ужас, как это обнаружили англичане, хотя их доводы все еще оставались неясными для Ника.

Это все...

Ник остановился. Яркое сияние красок тоже было неподвижным. Ник нырнул в кусты. Из такого же, как и его, укрытия поднялся кто-то прямо на пути Герольда, поднимая вверх кол, увенчанный крестом из тусклого металла.

— Демон! — Фигура, используя этот своеобразный предмет как дубинку, пыталась обрушить его на голову Герольда. Но Авалона уже не было там, где его должен был найти удар: он оказался в стороне. И вновь эта дикая фигура, одетая в изодранную, забрызганную грязью мантию, с седыми спутанными волосами и такой же бородой, пыталась продолжить сражение. На этот раз Герольд просто исчез из вида.

— Не двигайся!

Сзади на Ника пахнул порыв вонючего запаха, и одновременно он ощутил острый укол в середине спины, очевидно, для подтверждения словесного приказа.

Чуть позже тот же голос глухим бормотанием, на языке, которого Ник оказался не в силах понять, скорее всего, подозвал еще кого-то.

Несостоявшийся противник Герольда все еще крутился на том месте, где исчез Авалон, круша своим орудием кусты, выкрикивая громким голосом слова на незнакомом языке. Он напоминал сбитого с толка неудачника, раздираемого яростью.

Как только последовал второй возглас из-за спины Ника, нападавший на Герольда перестал молотить кусты и направился к американцу кривобокой походкой, которая тем не менее позволяла ему передвигаться с приличной скоростью.

Когда он остановился, опершись о кол, Ник разглядел его одежду, напомнившую ему одеяние монаха. И его горящие глаза выдавали в нем фанатика.

— Вставай! — Боль в спине возросла. Американец поднялся на ноги, бушуя от ярости как на стоявшего сзади него человека, так и на себя самого за то, что был так слеп, чтобы так примитивно попасть в плен.

Монах приблизил свое лицо к Нику. От его дыхания разило вонью, а зловонного запаха от его тела и заношенной одежды было достаточно, чтобы пленника тут же затошнило. Горевшие яростью глаза нетерпеливо бегали, сверху вниз оглядывая Ника.

— Демон! — Он поднял крест, и Ник решил, что сейчас тот с глухим стуком опустится на его голову. Он пригнулся и нырнул в сторону и тут же был награжден ударом сбоку по голове, что заставило его опуститься на колени, а в голове раздался звон, наполовину затуманивший сознание. Они что-то тараторили над ним, тот, пленивший его, и монах. Их руки крепко держали его, и одна вцепилась ему в волосы, так, что он не смог даже двинуть головой. И вновь как в тумане над ним замаячил крест. И на этот раз он опустился так, что его конец больно врезался ему в лоб, раздирая кожу. Монах некоторое время держал свое орудие, а затем рывком убрал его, наклоняясь ближе к Нику, чтобы получше разглядеть результат. Он что-то проворчал, как будто был недоволен, а затем отдал какое-то приказание второму. Ника поставили на ноги, связали за спиной руки, туго стянув врезавшуюся в тело веревку. Затем, до сих пор невидимый, второй человек обошел его кругом и стал перед монахом.

Хотя по комплекции он напоминал Строуда, но выглядел совсем иначе. Его лицо сильно заросло густой бородой, которая так высоко поднималась по его скулам, что почти сливалась с бровями, такими же густыми и лохматыми. На голове у него был металлический шлем, зазубренный, с полосами ржавчины, имевший отросток для прикрытия носа. Остальная его одежда была тоже под стать шлему: ржавая кольчуга наброшена поверх кожаной, столь изношенной и старой, что казалась почти черной. На кривых ногах он носил туго подогнанные, но уже дырявые кожаные чулки и сапоги, которые вот-вот должны развалиться.

Однако он был вооружен. На поясе у него висел меч, рядом с ним кинжал. За плечами у него виднелся лук. Он вытащил кинжал и искоса взглянул на Ника, приставляя острие к горлу американца.

Монах с силой резко потряс головой, что было характерно для всех его движений, и коротко отдал приказания. Его напарник широко ухмыльнулся, при этом его рот напоминал беззубую щель посреди тошнотворной бороды. Ухватив Ника за плечо, он подтолкнул его в сторону монаха, ковылявшего впереди них с высоко поднятым крестом, как будто это было и знамя, и грозное предзнаменование одновременно.

Было ясно, что он попал в руки очередной шайки беженцев. Ник, потрясенный собственной глупостью, все еще не мог прийти в себя, и мысли его продолжали путаться. Он с каждой минутой все больше и больше сомневался в том, что эти люди могут проникнуться к его мольбам и просьбам как товарища по несчастью. Солдат, если захвативший его в плен был солдатом, продолжал избивать его во время пути и источал такую жестокость, какая раньше никогда даже не снилась Нику. И поведение монаха, на его взгляд, было не лучше.

Они вышли на открытое пространство с небольшим ручьем, где встретили остальную часть этой компании. Там было еще трое солдат, точно таких же, что сопровождал его, словно они были родными братьями. Но распоряжались здесь не они. Скорее власть делилась между монахом и той, что сидела, прислонясь спиной к камню. Сейчас она вцепилась зубами в кусок недожаренного мяса из тех, что жарились на вертеле, установленном над огнем.

Жир блестел на ее подбородке и капал на шнурованный корсаж платья, где, застывая, присоединялся к другим остаткам подобной еды. Ее кожа была серой от въевшейся вековой грязи, волосы, лишенные всякого ухода, потеряли свой блеск. Но ее черты, будь она помыта и причесана, были таковы, что сделали бы ее несомненной красавицей даже в том мире, откуда явился Ник. И грязное платье было украшено, так же как и ее пояс, тем, что когда-то было роскошной вышивкой. Такого же свойства были и кольца, которые украшали все ее пальцы, включая и большой. На голове у нее подобие золотой короны, в центре которой, над самым ее лбом, украшение в виде тусклого драгоценного камня синего цвета. Она напоминала принцессу из иллюстраций к книгам волшебных сказок, но только полностью деградировавшую.

При виде Ника она отшвырнула кость, которую только что глодала. Выпрямившись, она с величественным видом указала на него и что-то скомандовала ему, но содержания ее приказаний он понять не смог. Однако среди произносимых слов попадались уже знакомые ему звуки. И когда он не ответил, его страж в очередной раз ударил его.

Но тут монах отогнал солдата, яростно возражая против чего-то. Злобное удивление, которое появилось на лице женщины, когда подвластный ей монах пытался сделать замечание по поводу их пленника, постепенно затухло, сменившись разочарованием. Она пожала плечами и махнула рукой. Один из солдат вытащил из огня новый кусок мяса и подал ей.

Тем не менее перед Ником тут же возник монах и медленно заговорил, переводя дыхание перед каждым словом. Все произносимое им было непостижимо и непонятно, и Ник лишь качал головой. Тут снова подошел солдат. Он с явным недовольством обратился к монаху, а затем повернулся к Нику.

— Кто... ты? — Акцент был ужасающий, но некий смысл можно было понять.

— Николас Шоу... а ты?

Солдат злобно хмыкнул.

— Не имеет значения. Ты — дьявольское отродье. — Последовал плевок. — Мы... ловим... демонов... Они дают нам меч... а мы даем его тебе!

Тут в разговор вновь вступил монах, явно требовавший подчинения со стороны солдата. Женщина, облизывая пальцы, прервала их спор. На ее слова все четверо солдат искренне рассмеялись. Но монах бросился к ней, размахивая своим колом. Она же продолжала улыбаться, но по-прежнему молчала под напором его речи. Тем не менее солдаты прекратили смех.

Ника подтащили к удобному, на их взгляд, дереву, и его спина тут же оказалась плотно прижатой к стволу. Затем с помощью веревки его плотно привязали к нему. Монах с одобрением наблюдал за операцией. После этого Ника оставили одного наедине с собственными мыслями, в то время как остальные прошествовали назад, к костру, где уселись на корточки у огня и принялись за еду.

Запах пищи вызвал у него приступ голода. Похлебка, которую ему давала Линда, теперь, казалось, была где-то в далеком прошлом. Но больше, чем голод, его мучила жажда, и видеть в отдалении бегущую в ручье воду было невыносимо тяжело, а особенно это усилилось после полудня.

Казалось, эта группа не спешила отправляться в путь. Один из солдат (или, как решил Ник, лучше было бы назвать их тяжеловооруженными всадниками, поскольку их поношенные атрибуты соответствовали тому времени, что вошло в обиход как Средние века) отправился за соседние кусты и вернулся назад, ведя медленно идущую неухоженную лошадь с выступающими наружу ребрами и мула с отрезанным ухом. Он повел их к воде, чтобы напоить, прежде чем отвести назад, в те же самые кусты.

Монах растянулся на земле в значительном отдалении от костра, поскольку послеполуденная жара продолжала нарастать. Он скрестил на груди руки, прижимая ими свое странное оружие. Солдаты чуть в отдалении от своих руководителей делали то же самое, хотя при этом поочередно несли дежурство. И часовой периодически то прятался в кустах, то прогуливался в отдалении.

Покончив с едой, женщина вытерла руки пучком травы, и это было первым ее движением в сторону наведения чистоты, как успел заметить Ник. После этого она направилась к ручью, долго пила воду из сложенных чашей ладоней, и на этот раз вытерла руки о полу платья. Она встала, оглядела спящего монаха и солдат. Затем, бросив быстрый взгляд на Ника, вернулась к своему каменному «креслу».

Но она уселась не отдыхать. Наоборот, чуть развалившись, она принялась поигрывать свисавшей прядью волос, что-то напевая про себя. Изредка она многозначительно поглядывала на Ника, как будто он был полностью в курсе ее планов.

Также как он ощущал жестокость солдат и грубый, ничем не прикрытый фанатизм монаха, точно так же зло, скрывающееся в ней, доносилось до него подобно прогорклому и ужасному запаху. Он так и не мог понять своего отношения к этим людям. Никогда раньше он не испытывал такого отвращения к кому-либо и ощущения того, что способен «читать» их внутренние чувства. Это было похоже на осознание того факта, что Джереми мог читать его мысли, в преувеличенной силе которого он никогда не отдавал себе отчета. И все это только усилило его страх.

То, что он оказался в ужасном положении, не требовало пояснений. Они с легкостью перерезали бы ему горло, и притом без всяких уговоров. Он мог поклясться, что женщина получила бы от этого только удовольствие. И мог предполагать только одно — что его вынуждены держать как средство выгодного обмена с теми, кого они называли «демонами». А поскольку монах выкрикивал это, обращаясь к Герольду, то вполне возможно, что те, с кем они намерены провести сделку, были все те же самые «люди». Мысль была леденящей. С какой стати «люди» должны заботиться о том, что его так запросто убьют? Ведь он отказался от предложения Герольда... или, по крайней мере, отложил свой ответ. Так что он не был интересен для Авалона. Теперь условия стали абсолютно ясны для него: Авалон защищает только своих, остальные могут испытывать ту судьбу, которую они выбрали.

Лишь теперь Ник захотел, чтобы его ответы тогда звучали по-иному. Ему казалось, что разговоры викария о переменах, о неприглядности этого выбора были ничто по сравнению с тем, как оказаться вот в этих руках. Однако... в нем было еще и упрямство, которое он отчетливо осознавал. Его не заставили бы силой сделать выбор, который не устраивал его.

Все это рискованное предприятие началось потому, что он хотел все делать сам, без постороннего давления и вмешательства. И в результате получил только вот это, и ничего больше. Все началось с того, что он посчитал себя обязанным сопровождать Линду. После их встречи с англичанами и он, и она приняли их способ существования просто потому, что он не имел достаточной информации, чтобы рисковать...

Монах храпел, но его короткие всхрапы тонули в дружном хоре спящих солдат. Появился несший дежурство их приятель, и, увидев его, женщина кивнула ему и что-то приказала. Он прикоснулся рукой к ржавому шлему и отправился туда, где находились животные. Она наблюдала, пока он не ушел, затем поднялась и пошла к ручью.

Сложив ладони, она зачерпнула сколько могла воды и легким шагом направилась к Нику.

— Аква... — Она держала воду некоторое время на недосягаемом от него расстоянии.

Латынь! Она говорила по-латыни!

Ее руки приблизились к нему. Теперь его жажда причиняла ему адские муки, потому что совсем рядом была вода. Но он не верил, что ей знакомо чувство сострадания. Это была игра, одна из тех, в которые она любила играть.

Вода капала ему на рубашку, он мог бы наклонить голову и пить. Но что-то внутри него сказало «нет», и он отказался.

Ее улыбка исчезла. Она выплеснула остатки воды ему в лицо. Затем возвратилась к своему камню и быстро вернулась с небольшим хлыстом. Его изношенная ручка была тем не менее отделана камнями грубой огранки. Высоко подняв руку, она ударила Ника по лицу, и тут же плеть, как бритва, оставила после себя горящую полоску нестерпимой боли.

И тут она рассмеялась, потому что, несмотря на самообладание, Ник, задыхаясь, раскрыл рот, а она стояла, поводя хлыстом из стороны в сторону, и наблюдала за пленником, насколько он, по ее мнению, осознавал угрозу. Но пока она готовилась к очередному акту, ей вновь пришлось потерпеть неудачу из-за монаха.

Он уже встал и теперь издавал звуки, которые могли быть лишь воем, выражавшим ярость и гнев. И выражение это было столь неистовым, что разбудило солдат, и их руки мгновенно потянулись к оружию, а часовой мгновенно выскочил из кустов и бегом присоединился к своим приятелям.

Женщина, однако, не теряла самообладания, ожидая, когда в криках монаха возникнут успокоительные аккорды. А затем ответила ему с такой же резкостью. Но все же она оставила Ника в покое. По-видимому, желания монаха все еще исполнялись. Ник лишь со всей страстью хотел бы знать, каковы они были на самом деле.

Как только начали спускаться сумерки, он вспомнил о пещере. Теперь они уже хватились его, но даже если и обнаружили место, где он вышел, то никогда не догадаются, куда он делся. И ради собственной безопасности, они не отправятся на его поиски по открытой местности. И он понял, что у него нет шансов на спасение.

Он с небольшими перерывами пытался ослабить веревки на запястьях. Но его ладони окончательно онемели, и отсутствие чувствительности распространялось выше, к предплечьям. Ствол дерева, к которому он был привязан, удерживал его в вертикальном положении, но у него онемели и ноги. И он даже не был уверен, что вообще сможет хоть как-то идти, если каким-то чудом обретет свободу.

С приближением темноты солдаты засуетились. В течение дня у них был только один костер. Теперь они сооружали второй на некотором расстоянии от первого. Монах трудился над длинными сухими ветками, которые сначала очень тщательно выбрал. Он обстругал их ножом, что висел у него на поясе, связал стеблями травы, так, как он, видимо, делал уже не раз, и изготовил таким образом несколько деревянных крестов.

Держа их в руках, он приблизился к Нику и начал втыкать их в землю, как будто, делая это, возводил барьер вокруг пленника. Во время работы он что-то бормотал, и Нику показалось, что время от времени он узнает некоторые латинские слова. Установив кресты, монах начал методически ходить вдоль этой линии, дотрагиваясь до каждого из них металлическим крестом, прикрепленным к колу, и не переставал что-то распевать вслух. Все остальные шли следом за ним и время от времени поднимали свои голоса в поддержку церемонии, производимой монахом.

Затем они зажгли второй костер, свет от которого усиливался с нарастанием темноты. Лошадь и мул еще раз сходили на водопой и теперь были привязаны на лугу между двух костров, в то время как их хозяева повесили на их тощие шеи веревки с кусками металла. На свет от двух костров теперь собралась вся компания. Солдаты вытащили кинжалы и держали их в руках так, словно готовились к осаде. А монах воткнул кол с крестом в землю и встал недалеко от Ника.

Весь их вид говорил об ожидании, и Ник поймал себя на том, что и сам начал прислушиваться, хотя к чему, он так и не смог вообразить. Время от времени монах что-то бормотал, а те, что находились у костра, переминались с ноги на ногу или проявляли другие признаки усталости, но бдительности не теряли.

Ник начал очень постепенно улавливать некий смрад, напоминающий запах, который постоянно исходил от этих людей. Только это был не смрад, рожденный телом, а скорее порожденный духом. Это оказалось новое ощущение, с которым никогда раньше он не был знаком, однако смог распознать его просто потому, что оно имело место. Так же как тот фермерский дом, где они скрывались, был обителью добра, так и то, что сейчас обволакивало все вокруг, заявляло о себе как угрожающее зло.

Остальные тоже, должно быть, чувствовали его приближение. И это не был Авалон, Ник был так уверен в этом, как будто сам этот факт заявлял о себе во весь голос.

Сырое, тяжелое облако разложения... Затем Ник услышал скрежет, будто что-то тяжелое движется через кусты, с тяжелым дыханием.

Стоявшие у костров подняли вверх руки — в них было железо, которое они старались держать на виду. Тем временем монах выдернул из земли свой крест и теперь был готов использовать его так же, как и при встрече с Ником.

Вот уже ближе... Ник заметил, как подрагивали кусты слева. Он повернул голову, чтобы разглядеть, что же, в конце концов, может выползти оттуда. В окружении веток возникла голова. И он заставил себя взглянуть на нее, хотя страх почти парализовал его волю и он весь дрожал.

Серовато-белая, извращенная, абсолютно скотская — она была непристойным воплощением любого ночного кошмара. Она злобно взглянула, выставив ядовитые клыки, и — исчезла. Змея или нечто, позаимствовавшее змеиное тело, извиваясь, вывернулось с другого направления. Теперь можно было отчетливо видеть на теле змеи женскую голову. И, как только существо приблизилось, раздался шипящий голос, произносящий слова, которые, скорее всего, должны быть понятны собравшимся у костров, потому что с криками, полными страха и ярости, один из солдат рванулся вперед, целясь своим ножом В нападавшее существо. Клинок вонзился в тело как раз сзади Смеющейся головы.

Но на теле не осталось никакой раны, и человек отшатнулся назад, коротко выкрикивая что-то. Он уже забыл про нож и теперь закрывал глаза руками, сжавшись в комок, в то время как женщина-змея свернулась кольцом и отступила, и когда монах замахнулся на нее крестом — мгновенно исчезла.

И это было только начало осады.

ГЛАВА 11

Появились чудовища, монстры, передвигавшиеся на четырех ногах, и другие, напоминавшие гуманоидов. Они медленно крались, шипели, плевались, кричали, грозили, как будто только для того, чтобы снова скользнуть в тень и уступить место другим. Но до сих пор никто из этой отвратительной компании не напал на собравшуюся у огня «когорту». Однако само их появление раздражало нервы, поддерживало постоянное напряжение. И было очевидно, что нервы у всех на пределе. Возможно, здесь сказались еще и предыдущие встречи их с подобной угрозой.

Когда же нечто с козлиной головой, но с самым настоящим человеческим телом, если не считать хвост и заканчивавшиеся копытами ноги, резвясь и подскакивая, выпрыгнуло на освещенное костром пространство , встав на дыбы и пританцовывая около солдат, то один из них вскинул вверх голову и пролаял как собака. Тот, кто в свое время захватил Ника, набросился на своего приятеля и сбил его с ног. Тот лежал на земле, не переставая завывать. Козлоголовый заржал, высоко подпрыгнул в воздухе и щелкнул копытами.

Тут же подскочил монах с крестом, и тот исчез с пронзительным криком, отходя назад и спотыкаясь, как будто перед ним была зловещая угроза. Но на его место тут же выскочил другой, с человеческим же телом, излучавшим золотое сияние, за спиной у него были белые крылья, торчавшие из самых лопаток. На широченных плечах его устроилась голова филина. Левая рука его слегка опиралась на спину волка, размером с добрую лошадь.

— Андрас! — Похоже, монах узнал это привидение. — Демон! — И вновь он нанес удар своим оружием.

Но на этот раз его атака была не столь эффективной, потому что клюв на обросшей перьями голове начал издавать звук. Он нарастал, становясь звонче и выше, наполняя ночь и головы всех присутствующих... Ник вздрогнул от боли, в то время как звук продолжался и нарастал...

Страдания становились все сильнее, пока он не стал ощущать ничего, кроме этого звука. И он, должно быть, был близок к потере сознания, когда увидел очень смутно, что те, что находились между костров, побросали свое оружие, и даже монах теперь оказался без креста. Они зажали руками уши, на лицах их отражались мучения, и нетвердой походкой, пошатываясь из стороны в сторону, они устремились вперед.

Но не на встречу с золотистым дьяволом, потому что тот уже давным-давно исчез. Нет, раскачиваясь, они ринулись в кусты, притягиваемые некоей силой, противостоять которой были не в состоянии. Солдаты. Женщина, спотыкавшаяся в длинной, волочившейся по земле юбке. Наконец монах, с лицом, обезумевшим от ужаса, похожим на страдающую маску, исчезающую в надвигающейся темноте. Ник тоже чувствовал эту силу и вырывался из своих пут. Веревки глубоко врезались в его тело, когда он пытался подчиниться требованиям этого визгливого крика.

Но боролся он безуспешно. Но боль от звука была невыносимой, пока он не подчинялся этим призывам — он должен пойти! Однако он не мог. И, наконец, он оказался выбит из игры. Обессиливший и изможденный, он удерживался на ногах только веревками.

Его захватчики исчезли. Костлявая лошадь и одноухий мул остались. И оба животных проявляли явные попытки пощипать траву, словно ничего не случилось. Боль в его голове прошла, хотя он все еще мог слышать в отдалении все тот же терзающий, но теперь постепенно замирающий звук.

Какова же судьба тех, кто откликнулся на этот призыв? Этого Ник не знал. В то, что кто-нибудь вернется убить его или освободить, он не верил. Он был ошеломлен тем испытанием, которому подверглись его уши, но постепенно начал осознавать реальность, отдавая себе отчет в том, что он по-прежнему был в ловушке.

Поблескивая в свете костра, лежали кинжалы, которые когда-то использовали для защиты стоявшие там люди. Но это оружие было так далеко от него, словно находилось в его родном мире.

Это случилось в тот момент, когда он начал приходить в себя от истязающего звука и смог откинуть голову назад, прижимая ее к грубой коре дерева, пытаясь найти подходящий угол обзора, чтобы разглядеть, что именно привлекло его внимание. Был ли это летающий монстр?

Но он ухватил только мимолетный отблеск, однако был уверен, что не ошибся. Одна из тарелок устремилась в сторону исчезнувших беглецов.

Был ли этот звук направлен на то, чтобы выгнать на открытое пространство всех, скрывавшихся здесь, чтобы там они могли быть пойманы? Те монстры... Казалось, что находившиеся здесь люди были в состоянии узнать их. Он припомнил, как монах обратился к тому, с головой филина... но что они могли поделать с ними? Этих монстров могли использовать специально для того, чтобы вызвать нервный срыв и разоружить намеченные жертвы.

Но если охотники в тарелках могут находить свои жертвы, они могли бы узнать и про него! Возможно, они уже и знают и еще к тому же уверены, что он надежно связан. Ему следует срочно освободиться!

В этот момент Ник боялся воздушных охотников гораздо больше, чем любого из скакавших здесь ночью монстров. Потому что монстры могли быть всего лишь видениями, тогда как летающие тарелки были реальны.

Освободиться — но как? Кинжалы... у него не было никаких шансов добраться до них, во всяком случае не больше, чем звать на помощь Строуда, Крокера или викария. Или повстречать Герольда...

Герольд!

В памяти Ника застыло изображение Герольда, каким он видел его, выходя из пещеры. Казалось, сверкающий плащ так и мерцает у него перед глазами. Постепенно его страхи улеглись. Зловоние зла, пришедшее с темнотой, исчезло. Все, что сейчас ощущал Ник на своем покрытом испариной лице, это свежий ветерок со стороны леса с его приятными запахами.

Но оставалась летающая тарелка! Освободиться! Освободиться, прежде чем ее экипаж появится здесь! Он ужасно устал, пытаясь ослабить веревки, — хотя в итоге затянул их еще сильнее. Его руки и ноги становились угрожающе бесчувственными.

Герольд... Несмотря на острую необходимость думать о способе освобождения, Ник продолжал созерцать запечатлевшееся в памяти видение Авалона.

— Авалон!

Что заставило его произнести это имя?

Лошадь громко заржала. Она вскинула голову, словно приглашая кого-то, и заржала снова, а в ответ ей проревел мул. Оба животных перестали жевать траву. Они стояли, глядя на дерево, где был привязан Ник.

А потом... Он был там!

Еще одно виденье? Если так, то оно слишком материально.

— Авалон? — Ник не удержался от вопроса. Поможет ли Герольд ему освободиться? Или, поскольку Ник не принял его сделки, он так и останется здесь, дожидаясь своей участи, которую определят воздушные охотники?

— Я — Авалон. — Ник отчетливо расслышал ответ.

— Можешь... освободить меня? — Ник перешел прямо к делу. Пусть Герольд скажет «да» или «нет», и с этим будет покончено.

— Каждый должен освобождаться сам. Свободу можно лишь предложить, а выбор — за тобой.

— Но... я не могу двинуться... даже чтобы взять у тебя то драгоценное яблоко, если бы л даже и захотел!

Как и раньше, выражение лица Герольда оставалось бесстрастным. Вокруг всей его фигуры было заметное свечение, но исходило оно не от костров.

— Есть три степени свободы. — На этот раз Авалон не доставал яблоко. — Есть свобода тела, есть свобода разума и есть свобода духа. Человек должен обрести все три, если действительно хочет освободиться от рабства.

Ник чувствовал, как им овладевает ярость. Время — его враг, и у него не было никакого желания тратить его на философские беседы.

— Но это не сделает меня свободным.

— Свобода — она лежит внутри тебя, — ответил Авалон. — Как и внутри каждого живущего существа...

Затем он чуть повернулся, его пристальный взгляд переместился с Ника на лошадь и мула. Некоторое время он внимательно рассматривал двух животных. Затем они энергично вскинули головы, ведя себя с гораздо большей настороженностью, чем можно было наблюдать у них до сих пор.

Они направились в кусты, сунули головы и шеи в листву и начали вертеть ими с какой-то явно осмысленной целью. Их движения заставляли ветки и сучки стаскивать с их шеи веревки с кусками металла. После этого, опустив головы, они выскочили наружу, уже без веревок, оставшихся висеть на сучках.

Освободившись, они направились прямо к Герольду и склонили перед ним свои головы. Он же вытянул руку, но не стал дотрагиваться до их поводьев. Те, в свою очередь, упали на землю, давая лошадям свободу от всего, что на них возложили люди.

Тем не менее они все еще стояли и внимательно смотрели на Герольда, и тогда он повернулся к ним спиной, как будто они понимали друг друга. Наконец лошадь заржала, а мул заревел. И, повернувшись, они вместе ускакали в ночь.

— Если ты можешь освободить их, — с жаром заговорил Ник, — ты можешь освободить и меня.

— Свобода — она твоя, и только ты можешь взять ее.

В том, что он говорил, была какая-то цель, а вовсе не желание унизить узника. Ник был убежден в этом. Лошадь и мул должны были сами освободить себя от «слабого железа», которое люди навесили им на шеи. Но его же попытки освободить себя только истощали последние силы. Он не мог освободиться сам — это было невозможно.

— Как? — спросил он.

Ответа не последовало.

— Ты же освободил животных! — с попыткой обвинения выкрикнул Ник.

Но Герольд по-прежнему молчал.

Свобода, которую может взять только он сам? Возможно, потому, что он не принял предложение Авалона, Герольд не мог или не хотел помочь ему иначе, как вот таким косвенным способом. Ник привалился к дереву, стараясь переложить на него свой вес, и решил подумать. Несомненно, выход был. Он не верил, что Авалон мучил его по каким-то малозначащим причинам. И если выход был, то он должен обрести желание, терпение и разум, чтобы отыскать его.

Бесцельные усилия здесь не помогут. Он не смог бы дотянуться до кинжалов, находящихся исключительно лишь в поле его зрения, а не в поле досягаемости. Итак... что же оставалось?

Свободы тела в его распоряжении не было. Свобода разума, свобода духа... мог ли он воспользоваться ими? Телепатия... предвидение... это были силы разума... паранормальные силы. Но этим талантом обладали немногие, и он вовсе не относился к их числу.

Кинжалы... в поле зрения... свобода разума...

Авалон ждал. Но Ник был уверен, что ему от него ждать было нечего. А то, что должен сделать Ник, должно исходить исключительно из его собственного желания и силы.

Эти кинжалы... нужда в них...

Ник старался изо всех сил сконцентрировать внимание на ближайшем к нему клинке — это был тонкий нож, который выронила женщина. Нож... веревка... одно встречается с другим, даруя свободу.

Нож... веревка... Он должен выбросить из головы все, кроме этого сверкающего лезвия, красноватого от света угасающего костра, и веревки, опутавшей его руки. Нож... веревка...

Струйки пота стекали по его лицу. У него было странное ощущение, будто какая-то часть его стремилась высвободиться из его тела. Часть его... например, рука... в поисках свободы. Если бы он мог подвинуть этот нож одним своим желанием... при чем тогда его рука?

Тогда Ник изменил тактику. Кисть... предплечье... свобода... стремление к костру. Ведь его тело в чем-то слушалось его, а как будет на этот раз? Теперь, как он ощущал, сформировалось нечто, слабое и неясное, коснувшееся ножа. Итак, железо не препятствовало этому! Ник сконцентрировался. Рука, пять пальцев... пальцы смыкаются вокруг ручки. Это теперь сероватое нечто... было уже там... сжимало ручку.

Итак, была ладонь, были пальцы, но ладонь должна быть связана с предплечьем, иначе бесполезна. Предплечье... он заставил себя вообразить запястье, затем предплечье. И еще раз йроизошло слияние того мглистого сероватого материала. Он присоединился к ладони, и теперь ею можно управлять.

Вот!

Никогда в своей жизни он не сосредотачивал ни на одном деле столько напряженных усилий, как сейчас. Длинная-предлин-ная «рука» из легкой дымки начала подтягиваться назад, к нему. Он должен удержать ее... он должен!

Ник задыхался. Назад, тянуть назад— он должен подтянуть нож!

Теперь лезвие находилось уже далеко от костра, двигаясь по земле короткими рывками, как будто энергия Ника ослабевала и терялась. Но нож двигался! Ник не чувствовал триумфа, а только одно стремление: сжимать и тянуть.

И вот нож лежал у его ног. Там же он мог разглядеть туманные очертания ладони, удлиненного предплечья, теперь свернувшегося как лишенная натяжения веревка, слегка светившаяся в темноте. Ник так устал... усталость, какой он не ощущал еще ни разу в жизни, повисла над ним черной мантией. И если он даст ей опуститься, то пропадет.

Нож следовало поднять! Свернувшаяся кольцом сероватая субстанция стала толще, безвольные петли превратились в более осязаемую, более различимо оформившуюся массу с рукой на конце. Теперь вверх! Вся сила Ника сконцентрировалась на его желании.

Лезвие рывками поднялось вверх. Острие уже упиралось в его колено. Он подтянул нож выше, к первому витку веревки. Режь! Он отдал приказ... режь!

Нож двинулся медленно, слишком медленно. Ник едва не запаниковал, но затем взял себя в руки. Медленно, но он двигался...

Режь!

Очень слабо, лезвие двигалось то вперед, то назад по туго затянутой петле кожаной веревки. Только бы лезвие оказалось достаточно острым! Не думай об этом... не думай ни о чем, кроме главного... режь... режь... режь!

И вот петля свалилась к его ногам. Туманная масса сжалась, и вместе с ней упал на землю и нож. Ник яростно напрягал все оставшиеся силы. Его путы опали, и он свалился, падая головой вперед, истощенный и бездыханный.

Он повернул голову, чтобы взглянуть на Авалона. Но Герольд исчез. Ник лежал один между догорающими кострами, один из деревянных крестов вырисовывался кривым силуэтом, между ним и спадающим светом костра. Он освободился от дерева, но его руки все еще были связаны, ноги онемели, а тело истощено.

Руки... он должен освободить руки. Рядом был нож. Ник лежал, разглядывая его. Еще раз он попытался воссоздать руку. Но сила, использованная, чтобы доставить этот нож сюда, — она исчезла. И если он и мог помочь себе, то должен сделать это только физическими усилиями.

Он с трудом перевернулся, сгибаясь почти вдвое, попытался дотянуться до лезвия. Его следовало как-то закрепить... но его связанные руки онемели. Нож необходимо заклинить! Он попытался силой своего веса воткнуть рукоятку в землю. Ему попался камень, который он тоже решил использовать... Он терпеливо работал, до тех пор пока не решил, что лезвие достаточно прочно торчит из земли. Теперь вверх и вниз, вверх и вниз — он начал двигать запястья, даже не уверенный, что лезвие задевает за веревку.

Он не был уверен, пока она не свалилась с рук, после чего наступили покалывания от восстанавливающегося кровообращения. После этого он заставил себя подняться на ноги и прислонился к дереву, которое было местом его плена. Нож на земле... железо. С трудом, придерживая себя одной рукой за дерево, Ник наклонился, чтобы подобрать его. И хотя ему было очень трудно ухватить рукоятку пальцами, он все же сумел затолкать нож за пояс.

Снова опасность возможного нападения испугала его. Он пользовался деревом как опорой, скользя вокруг него, чтобы отойти подальше от костра. Но ноги плохо слушались его, как будто он вообще не мог ходить. Кусты... если бы он только мог закатиться в них или под них...

Пошатываясь, Ник двигался вперед. Впереди, едва различимые во мраке, виднелись густые заросли. Он опустился на колени, затем пригнулся еще, протискиваясь в них, в надежде обрести убежище, пока он не придет в себя после того, как растратил последнюю частицу своей драгоценной энергии.

То, что свалилось на него, не было похоже на настоящий сон, скорее это было истощение тела, столь огромное, что он не мог даже на дюйм оторвать от земли безвольно лежащую руку. Он был в плену неимоверной усталости, хотя рассудок его оставался абсолютно ясным.

Тем не менее он так и не смог понять, что именно сделал. Формальный механизм этого — да, был ему ясен: он подобрал нож и освободил себя. Но как все-таки ему удалось совершить это?

Существуют законы природы. В прошлой своей жизни он был приучен верить в невозможность только что сделанного им. Но здесь, как видно, законы его мира не соблюдались. Герольд рассуждал о трех степенях свободы. Этой ночью Ник воспользовался одной из них, чтобы достичь второй, используя такой способ, которым, он мог поклясться, достичь его было бы нельзя.

Ник прикрыл глаза. Сейчас лучше ни о чем не думать... перестать удивляться, перестать размышлять. Закрыть память. Ему нужно освободиться от всего, не думать, не действовать...

Успокоение, медленное исцеление... Зло, такое всеобъемлющее, исчезло. Земля под Ником слегка прогнулась, принимая на себя тяжесть его страдающего тела, и как будто убаюкивала его. Ветки и листья слегка касались его обращенного вверх лица, их свежий запах наполнял его ноздри. Он был наедине с землей, с кустами, листьями... Он невредим... он находился в безопасности... он сохранил самообладание... Сон, опустившийся на него, был без сновидений.

Он не проснулся сразу не потому, что что-то потревожило его. Осознание реальности происходило медленно и мягко, сон отступал шаг за шагом. Он уже мог слышать негромкое щебетание, легкий шелест и шуршание...

Ник открыл глаза. Со всех сторон его окружали листья, они плотно смыкались над ним, кончики некоторых из них мягко касались его лица. Он начал вспоминать, как и почему оказался здесь. Кругом пробуждался день.

Все его тело испытывало боль, оцепенение все еще не покинуло его, на запястьях огнем горели ссадины. Однако он чувствовал себя удивительно, по-новому, как будто страдания его тела не имели сейчас никакого значения. И он не имел намерения куда-либо двигаться.

Это было не то чувство умиротворения и безопасности, которое он ощущал в пустующем фермерском доме. Это чувство было незнакомое, но дружеское, как будто он получил право шагнуть за ту дверь, которая открывалась в новую и неизведанную жизнь.

Голод и жажда вернулись, вынуждая его заняться делом. Ник с трудом выбрался из своего убежища. Его руки все еще были опухшими, и рубцы на запястьях кровоточили. Где-то поблизости должен был быть ручей!

Нетвердо держась на ногах, он направился вперед. Там он обнаружил выгоревшие костры, два кинжала, кол с укрепленным на нем крестом, теперь принимавшим солнечные ванны на открытом лугу. Ник миновал камень, на котором раньше сидела женщина, и опустился на колени около воды. Затем он лег, распластавшись на земле, чтобы быть ближе к поверхности, обрызгал лицо влагой и свесил руки в прохладную воду, которая как огнем обожгла его раны. И это вывело его из дремотного состояния.

По тому, с какой силой светило солнце, он решил, что, должно быть, близилась середина дня. Сможет ли он найти дорогу к пещере? А может быть, ее обитатели отправились на еготеимжи? И куда улетели тарелки?

Пристально оглядываясь по сторонам, Ник не находил никаких следов того, что в этом лагере побывал кто-то с тех пор, как те люди сбежали. Он подобрал с земли кинжалы, но не прикоснулся к кресту, оставив его лежать, где тот был. Затем он медленно повернулся, пытаясь определить направление, откуда пришел сюда, но лишь окончательно запутался.

Деревья обеспечивали укрытие от летающих охотников, но, с другой стороны, лес был населен своими странными обитателями. Он мог бы отправиться вдоль ручья, воспользовавшись им как проводником... но куда заведет такой проводник? Насколько он знал, около их пещеры не было ни ручья, ни другого водоема. И к тому же он страдал от голода...

Ник подумал о том, чтобы поймать рыбу, и с этой точки зрения было оправдано его намерение идти вдоль ручья. Хотя как он собирался поймать какого-либо обитателя воды — он не имел понятия. На небольшом расстоянии вверх по ручью он обнаружил кусты, сплошь усыпанные ягодами.

При его появлении оттуда с шумом вспорхнули птицы, но потом вновь уселись и занялись сбором урожая. Ник набрал полные пригоршни спелых ягод и наполнил ими рот, пачкая руки темным соком. Ежевика, решил он, и очень богатый урожай. Он обходил куст, собирая ягоды и с жадностью поглощая ИХ, когда услышал сопение. Чуть в стороне в этом рае, изобилующем вкусной едой, огромная коричневая мохнатая фигура старательно занималась этим же делом. Ник нырнул в кусты и удалился. Медведь, если это был медведь, был полностью поглощен своим занятием. Ник решил считать его медведем и оставил лесного обитателя в покое.

Но при своем поспешном бегстве он был напуган резким окриком и отскочил назад. Прямо перед ним — гнев и испуг были налицо — стоял...

Ник только и успел моргнуть, как существо стремглав бросилось прочь и исчезло в высоких зарослях травы. Он даже и не пытался преследовать его, как и не был уверен, что ему хотелось бы поподробнее рассмотреть то, что минуту назад было перед ним.

И только как доказательство того, что он действительно кое-что видел, перед ним все еще оставалась лежать корзиночка. Ник потянулся, чтобы приподнять ее. Но под ее ручку он смог просунуть лишь два своих пальца, а сама она была чрезвычайно красиво сплетена из двух видов высохшей травы.

Ягоды, которые выпали из нее, он тщательно уложил назад. И набрал еще, в дополнение. При этом он все время смотрел в направлении высокой травы, пока ставил корзиночку на место — на самом виду, как он надеялся, у ее негодующего владельца.

— Я прошу прощенья. — Он старался говорить почти шепотом, помня про медведя.

Затем, намеренно стараясь не смотреть назад, выясняя, вылез ли из укрытия сборщик урожая, Ник пошел дальше. Удивление его понемногу улеглось. Викарий рассказывал ему о легендах, которые оживают в этом мире. И ведь частенько возникали рассказы о «малорослых людях» — эльфах, гномах, карликах... но последние, как предполагалось, жили под землей и занимались раскопками драгоценностей, или нет?

Ник больше не сомневался, что видел очень маленького человечка или существо, внешне на него похожее, одетое в зелено-коричневую пятнистую одежду, которая служила его хозяину камуфляжем. Однако этот человечек был не более странным, чем многое другое, увиденное здесь.

Карлики, эльфы... Ник хотел знать больше. Необходимо иметь хорошие знания старых волшебных преданий, прежде чем отправляться в странствия по этому миру. Был ли Хедлет прав в своих утверждениях, что местные «люди» каким-то образом были способны пересекаться в прошлом с жителями его мира, и возможно, что они кого-то даже изгоняли туда, где жил Ник, и таким образом появились те зерна, из которых потом и вырастали все эти волшебные сказки? Некоторые из героев этих легенд были дружественными к людям, как припоминал Ник. Но бывали и другие — черные колдуны, великаны, людоеды, драконы...

Ягоды больше не казались такими сладкими. Он вышел из зарослей и, передвигаясь с трудом, направился вдоль ручья. Но теперь он внимательно разглядывал впереди себя землю и так же внимательно следил за кустами. Кто или что следили за ним? Ник никому не мог принести вреда, но понимают ли это окружавшие его? И, кроме того, здесь могли странствовать беженцы — такие же вот порочные и злобные компании их, как та, от которой он только что сбежал. Они были врагами «людей», он не сомневался в этом, а могли ли «люди», в свою очередь, определить разницу между хорошими беженцами и теми, кого следовало опасаться?

Он надеялся, что все «люди» защищены подобно Герольду. Его симпатии к карлику и подобным ему сохранились. Герольд... Куда же Авалон направлялся прошлой ночью? Хотя он и дал американцу совет, даровавший ему свободу, он, тем не менее, ушел. Имел ли теперь Ник знания, которые его новые друзья могли бы использовать для собственной защиты?

Ник медленно поворачивался, глядя по сторонам, пытаясь отыскать хоть что-то, что могло бы служить ему ориентиром. Ему очень хотелось вернуться в пещеру и рассказать о своих приключениях. Они должны поверить ему! На самом деле, сталкиваясь лицом к лицу со всяческим неправдоподобием, происходящим здесь, и слушая его рассказ, никак нельзя было посчитать все произошедшее с ним абсолютно невозможным.

Он решил, что ему следует свернуть налево. Да и лес в этом направлении казался менее густым. Если он пройдет прямо через него...

И Ник решительно двинулся вперед.

Здесь ему попалось еще больше беспорядочно разбросанных ягодных кустов, и поэтому в пути он продолжал собирать ягоды. Но под высокими деревьями кустов уже не было, и он заторопился, пытаясь избавиться от убеждения, будто за ним кто-то следит, поминутно ожидая встречи с каким-нибудь обитателем леса в сопровождении эскорта диковинных животных. Но если Ника и сопровождала какая-нибудь невидимая компания, то, скорее всего, они позволили ему продолжить свой путь. И тут он случайно наткнулся на тропинку, отмеченную многочисленными следами оленей, которая вела в нужном ему направлении. Так что, свернув на нее, он сократил свой путь.

Ник вышел на край открытого пространства где-то в разгаре полудня. Он нерешительно осмотрелся, пытаясь обнаружить на небосклоне признаки летающих тарелок. Кругом сновали птицы, их был там целый сверкающий обилием красок выводок, наполнявший воздух постоянными криками. Это были крупные птицы, и их затяжные полеты прочерчивали широкие круги над равниной.

Было похоже, что они кружились и кружились над каким-то объектом. Ник очень осторожно укрылся и продолжал наблюдать. Солнце светило ярко, но он ничего не мог разглядеть...

Или все-таки мог? Разве там не было ничего, поднимавшегося к небу, наподобие башен невиданного города? Но он был столь прозрачен, что фактически казался невидимым... Чем дольше Ник наблюдал за птицами, тем больше он убеждался, что это именно так.

Затем вся стая, образовывавшая круг, перестроилась в линию, спускаясь к земле, и птицы исчезали одна за одной, как будто сигнализировали о достижении некоторой точки, где, как полагал Ник, находилось нечто.

Он протер глаза. Оно становилось... оно становилось все более и более видимым. Башни... как в городе, только меньше размером и в меньшем количестве. На его глазах они становились непрозрачными, обретая материальную сущность. То, что он теперь видел, было увенчанной башнями, обнесенной стеной структурой, имевшей полное сходство со средневековым замком.

ГЛАВА 12

По внешнему виду замок был теперь абсолютно материальным, но значительно уступал городу в расцветке. Здесь не было радужных огней, освещавших стены, взбегавших вверх по башням и бросавших отблески в небо. Он весь был в серо-белых тонах, как будто воздвигнут из натурального камня.

Хотя птицы не возвратились, общее движение не прекратилось. Часть обращенной к нему стены скрывала в своей толще нечто, напоминавшее подъемный мост, как будто замок окружен рвом. По мосту двигался ярко разодетый отряд.

Впереди, как лидер, без сомненья, находился Герольд. Ник с первого взгляда смог узнать этот плащ. Следом за ним двигались четверо остальных, верхом на висящих в воздухе боевых конях, пара за парой. На них были плащи того же покроя, что и у их предводителя, но зеленого, под цвет леса, оттенка. И на груди у каждого, как удалось рассмотреть Нику с такого расстояния, была только одна эмблема.

Они двигались непринужденно, казалось, легкой иноходью, но покрывали расстояние с обманчиво большой скоростью, так что очень быстро оказались недалеко от Ника. Сейчас он не пытался скрывать свое присутствие, уверенный, что не подвергается опасности. И ему хотелось узнать все, что можно, об этой компании и об их видимом невидимом замке.

Но Герольд и его спутники нисколько не интересовались Ником. Они продвигались, устремив взор вперед, не разговаривая друг с другом. Их лица были бесстрастны. Но когда они приблизились, Ник заметил, что у двоих из них волосы спускались до плеч и одним из пары этих всадников была Рита. Окружавшие Герольда всадники не походили полностью на него, и, возможно, когда-то они были человеческими существами, как и эта юная англичанка.

Когда они стали ближе, Ник смог различить знаки, вышитые золотом и серебром на их плащах. Каждый знак изображал ветку дерева. У первого из мужчин... это был, несомненно, дуб... листья и золотые желуди тщательно вырисованы. Рядом с ним была Рита, с веткой яблони. Следующая пара — с незнакомыми Нику цветками, выполненными белым серебром.

Их движение было бесшумным, поскольку лапы коней ступали беззвучно. И, может быть, они, устремив взоры вперед, пребывали в собственных снах.

Первой мыслью Ника было желание инициировать встречу. Но их замкнутость заставила его притихнуть и продолжать наблюдать.

Только перед самым лесом их кони начали подниматься в воздухе. Как будто это был сигнал для двух огромных белокрылых птиц, которые тотчас же спустились откуда-то сверху. Они дважды облетели всадников, а затем понеслись впереди них.

Ник наблюдал за процессией, пока они не скрылись из вида. Затем он повернулся, чтобы взглянуть на замок. И был наполовину уверен, что тот уже исчез. Но в наступающих сумерках замок стал виден еще отчетливее и казался еще более «осязаемым», чем прежде. Только ворота и подвесной мост исчезли.

Любопытство не давало ему покоя. Было ли оно достаточным, чтобы прикоснуться к этому сооружению? Ник присел на корточки, все его внимание было приковано к замку. Был он настоящим или нет? Теперь, учитывая весь полученный в этом мире опыт, он не мог ничего принимать без доказательств. Следует ли ему убедиться и на этот раз?

— Николас!

Резкий шепот вывел его из затянувшегося очарования. Рука его непроизвольно опустилась на рукоятку торчавшего за поясом кинжала, в то время как голова резко дернулась в сторону кустов, из которых прозвучал голос.

— Кто здесь? — Ник, готовый ко всему, выдернул клинок, хотя никогда в жизни не пользовался оружием против кого-либо.

Ветки осторожно раздвинулись, и он увидел лицо викария, просвечивавшее сквозь зелень. Ник с облегчением убрал оружие. Он выбрался из своего укрытия и через минуту встретился с Хедлетом и Крокером.

— Как вы нашли меня?

— А где ты был?

Вопросы смешались в разноголосицу, и голос Крокера звучал резче, с заметной яростью.

Но тут на плечо его, с успокаивающим пожатием, легла рука викария.

— Как удачно, мой мальчик. Вот ты и в безопасности!

— Ну, да, — ответил Ник. — Если только кто-то может считать себя безопасным в этом мире. — Вокруг них темнота надвигалась с неожиданной для него быстротой. Одного взгляда вверх было достаточно, чтобы заметить собиравшиеся тучи. А в отдалении уже мелькали вспышки молний и слышались раскаты грома.

— Что случилось? — вновь потребовал разъяснений Крокер, не скрывая агрессивности своего тона.

— Меня поймали... какие-то беженцы... — Ник изложил свои приключения. С викарием он был бы более откровенным, но его отношения с пилотом были таковы, что не располагали к более доверительной беседе. Он не принял предложения Герольда, но был уверен, что наверняка являлся в его глазах уже не той личностью, какой был ранее. И если англичанин рассматривал перемены в личности как угрозу и как причину для отлучения кого-либо из их круга, то не было никакой нужды оправдываться перед Крокером, чтобы тут же избавиться от него.

Послышался второй, более тяжелый раскат грома, на этот раз ближе.

— Лучше бы нам поискать убежище, — сказал Хедлет. — Гроза совсем близко.

— Вон там? — Крокер указал на замок. Хотя его стены и не отражали света, в разных местах башен вспыхивали искры, как будто в окнах зажигались лампы.

Нику было интересно, видели ли они, как замок материализовался из воздуха. Несмотря на растущее любопытство, его не так тянуло к замку, как к городу.

— Мы можем, я полагаю, до начала дождя добраться до укрытия под деревом, которое нам известно. — Хедлет явно игнорировал вопросы Крокера. — При условии, что отправимся сейчас же.

Именно он, а не пилот прокладывал теперь дорогу через кусты, вдоль опушки леса, придерживаясь направления на запад. Но первые капли дождя с шумом забарабанили кругом, прежде чем они добрались до его дупла.

Одно из гигантских деревьев упало, и, видимо, уже давно, потому что его вывернутые корни заросли зеленой растительностью. Этот зеленеющий полог можно было отвести в стороны, и за ним обнаруживалось углубление, вполне способное вместить троих, хотя им и пришлось для этого прижаться плечами.

Конечно, какая-то часть влаги к ним просачивалась, но в основном они были укрыты. Они все еще сидели, пережидая непогоду, когда Крокер вновь пристал со своими вопросами.

— Итак, тебя схватили... но кто?

Нику пришлось описать захватившую его банду. Раз или два викарий прерывал его, желая подробнее узнать о некоторых деталях, в частности про монаха. Но когда Ник описывал монстров, которые взяли в осаду лагерь, он почувствовал, что Крокер переполошился.

— Змея с женской головой? Существо с головой филина? Ты принимаешь нас за...

— Ламия... и Андрас, — сказал викарий.

— Что и кто? — Голос Крокера звучал вызывающе.

— Ламия... ведьма-змея... хорошо известная в древней религиозной мифологии. Андрас...

На этот раз была очередь Ника прервать его.

— Именно так его называл монах... или, по крайней мере, это звучало очень похоже.

— Андрас, Великий Служитель Ада. В армии обреченных он командует тридцатью легионами. — Это было похоже на то, что как будто викарий читал официальный отчет.

— Но ведь вы не верите в... — вновь запротестовал Крокер.

— Я — нет, и ты тоже не веришь, Барри. Но если кто-то поверил в Л амию и Адраса, то что может быть лучше, чтобы они появились для их же устрашения?

Ник уловил смысл сказанного.

— Вы хотите сказать... что ночные кошмары, в которые кто-то верит, здесь становятся реальностью?

— Я пришел к такой мысли. И если это предположение верно, то должно существовать и противоположное... а значит, и силы добра, которые кто-то носит в себе, должны проявлять себя аналогично. Но для человека гораздо легче посчитать реальностью зло, чем заставить поверить себя в чистое добро. Вот проклятье, которое лежит на нас за наше неверие. Для тех несчастных бедолаг это зло — ад, но они создали его сами.

— Они сами были — олицетворение зла. — Ник использовал выражение, которое почти не употреблял в своем прежнем мире. — Вы не видели их. Эта женщина... она была... ну, ее можно было бы назвать дьяволом. А этот монах, он был просто фанатиком, мог жечь еретиков со священным удовлетворением. Остальные... В наше время они были бы просто бандитами.

— Святой отец, — должно быть, Крокер слушал только наполовину, будучи занят собственными мыслями, — если они думают, что могут увидеть монстров и демонов и видят их, то вы полагаете, что мы тоже можем придумать подобное?

— Вполне возможно. Но мы пришли из другого века. Наши демоны рождены уже не из тех древних суеверий... они, как можно выразиться, не имеют столь яркого облика. Наше зло безлико, хотя от этого оно не стало меньше. Мы больше открыто не осуждаем лично Сатану, его деяния и его апологетов. Скорее мы предпочитаем обличать грехи наций, войн, промышленности, мотивы фанатиков. Безликих дьяволов, если угодно. Эти «демоны» редко имеют имя и тело. Твой монах был уверен, что его демоны имеют лицо, имя, положение, так вот они и появились перед ним в этом образе.

Мы не сможем вызвать наших демонов, чтобы они могли досаждать нам здесь, потому что для них не хватает подобной идентификации. В нашем мире существует, и существовал всегда, величайший из демонов, но с веками его лицо и формы меняются, и поэтому мы больше не персонифицируем его.

— Речь идет о Гитлере? — попытался уточнить Крокер.

— Да, в нем наше поколение имеет своего рода демона. А ты как считаешь, Николас?

— Никакой человек и никакой процесс. Это следует из картины, которую вы изложили, сэр.

— Это все очень интересно, — резким тоном подытожил Крокер. — Но как тебе удалось сбежать от этой компании? Может быть, один из этих демонов отвязал тебя, а затем исчез в клубах дыма?

Ник почувствовал себя неловко. Это было очень близко к тому, о чем он не решался рассказать. Многие невероятности этого мира следовало теперь воспринимать должным образом, но смогут ли эти двое правильно воспринять то, что произошло с ним?

— Ну? — Голос Крокера стал пронзительнее. — И что случилось дальше?

Ему придется рассказать правду, что означало — включить в рассказ и Авалона. А он не собирался говорить о своем предыдущем столкновении с Герольдом. Это упущение делало его подозреваемым.

— Тебя что-то мучает, Николас. — Тон викария был в такой же степени успокаивающий, как тон Крокера был источником раздражения. — Случилось нечто такое, что тебе трудно объяснить.

Хедлет сказал это так, будто знал заранее, о чем идет речь. И Ник полагал, что викарий замечает различные попытки уклониться от правды. И тогда он решился.

— Это началось раньше... — И он торопливо рассказал о своей встрече с Авалоном, беспокоясь только о том, что если и дальше продолжит колебаться, то всей его смелости придет конец.

— Повтори те названия! — Возглас викария быстро вернул его рассказ к тому моменту, который самому ему казался весьма малозначимым. Но он подчинился.

— Он сказал: Авалон, Тара, Броклайн, Карнак.

— Величайшие святые места мира кельтов, — пояснил Хедлет. — Места, о которых можно услышать и в наши дни и которые считаются центрами парапсихологических сил. Хотя Авалон не совсем отождествляется с этой четверкой. Согласно легенде, он лежит значительно западнее. Герольды, носящие эти имена... да, это правильный знак...

— Что за знак? — заинтересовался Крокер.

— Это относится к древней геральдике. Гербы Британии брали свои имена от королевских герцогств... таких как Йорк, Ланкастер, Ричмонд. Составители гербов берут элементы из королевских эмблем. И, наконец, герольдмейстеры, которые заправляют всем, берут обозначения из названий провинций... Норрой, Ольстер, Кларенция и тому подобных. Если информация Николаса верна, то здесь должно существовать четыре герольда и каждый носит имя древнего места сосредоточения великой силы из нашего прежнего мира... возможно, бывавшие некогда мимоходом там. Тара находится в Ирландии, Карнак и Броклайн в Бретани — но все они из мифологии кельтов. Хотелось бы мне знать, кто здесь является герольдмейстером?

— Я не очень понимаю, какое это имеет отношение к нам! — запротестовал Крокер. — Все мы знаем, что такое Герольд и что он может сделать любому глупцу, готовому слушать его. Мне кажется, что ты достаточно наслушался его, Шоу. А что он предложил тебе — это достаточно, чтобы считать предложение интересным?

На этот раз Ник сдержался. Он ожидал, что Крокер будет высказывать подозрения.

— Он предложил мне, — сказал он, стараясь обдумывать каждое слово, — золотое яблоко и безопасность в этом мире.

И предсказал приближение огромной опасности; она периодически накатывалась и раньше, и как раз сейчас начинается ее очередная атака. Если верить его словам, то только те, кто принимает Авалон, будут иметь защиту.

— Золотое яблоко, — размышляя вслух, повторил викарий. — Да, вот еще один символ.

— Смертельное! Помните это, святой отец... смертельное!

— Да. — Но в тоне викария слышались странные нотки.

— Итак, ты встретил этого Авалона... а что случилось потом? Эти солдаты, они схватили и его? — Крокер возвратил Ника к рассказу.

— Они пытались его захватить или убить... монах пытался сделать это. — Он рассказал о бесполезном нападении с крестом и об исчезновении Герольда.

— Итак, тогда они и схватили тебя. Теперь попробуй объяснить, как тебе удалось бежать.

Ник перешел к рассказу о звуке, который мучил и в конце концов заставил сбежать всю банду, и о том, как он остался один. Он не стал пересказывать свои собственные страхи, а перешел прямо к возвращению Герольда, к эпизоду с лошадью и мулом. Затем, пытаясь подобрать слова, которые будут наиболее выразительными, он пересказал все остальное.

Они его больше не прерывали и выслушали рассказ о продолжении его странствий вплоть до того места, как он увидел материализовавшийся из воздуха замок и появление Герольда в сопровождении четырех приближенных.

И вот как раз в этом месте его рассказа викарий задал вопрос, и совсем не тот, что ожидал Ник, а касающийся рисунка вышивки на зеленых плащах тех, кто сопровождал Авалона.

— Дуб и яблоня и еще две вышивки из белых или серебристых цветков, — повторил Хедпет. — Дуб и яблоня... это очень древние символы, означавшие силу. Два других... интересно знать... Но я должен бы их увидеть. Терн? Бузина? Удивительно... такие старые, старые поверья...

— Мне кажется странным, — преднамеренно неторопливо проговорил Крокер, — что ты все еще здесь, Шоу. Ты ведь взял яблоко, не так ли?

Ник ожидал подобного обвинения. Но как он мог доказать его несостоятельность?

— Должен ли я предъявить признаки тех упомянутых вами изменений, сэр? — спросил он викария, не собираясь отвечать Крокеру.

— Изменения... какие изменения? — с отсутствующим видом переспросил Хедлет.

— Изменения, предположительно случающиеся с теми, кто принимает предложение Герольда. Я не принимал. Хотите, чтобы я поклялся в этом? Или у вас есть свои способы получения доказательств? Разумеется, у вас больше опыта в таких делах, чем у меня. Что случилось со мной... до моего побега, я объяснить не могу. Герольд говорил мне о свободе, а я лишь пытался использовать то, что, как мне казалось, он подразумевал. И это сработало, однако как или почему — я не могу объяснить вам. Но — я... не... брал... яблока... — Он старательно выделил слова в последней фразе и еще раз повторил со всей возможной выразительностью. Возможно, Крокер и не должен был воспринять этого, но он надеялся на Хедлета.

— Изменения, — вновь повторил викарий. — А, да, ты ссылаешься на нашу прошлую беседу.

Для Ника его голос звучал раздражающе-отстраненно, как будто это была не та проблема, что беспокоила его. Но Ник был убежден, что должен привлечь Хедлета на свою сторону, пока они не присоединились к остальным. Подозрения Крокера, он не сомневался, будут как эхо повторены всеми. Джин будет поддерживать пилота в любых утверждениях, какие бы тот ни делал. И Ник не был уверен, что Строуд тепло примет его, как только Крокер получит возможность заговорить. Но то, что викарий имел определенный вес перед остальными, он был абсолютно убежден. Заполучить Хедлета на свою сторону — и у него будет поддержка, на которую можно положиться.

Что еще мог сделать Ник, он не представлял. Он был уверен, что Герольд говорил правду, когда предупреждал о надвигающейся опасности. Его собственный опыт: наблюдения за беженцами и их монстрами, настоящими или всего лишь иллюзорными, так же как и угроза со стороны летающих тарелок, все говорило о необходимости более тщательного изучения Авалона и его возможностей. Безопасность — вот что должны они искать, так казалось теперь Нику. Он вообще не верил в их план отправиться на плоту по реке. У них не было даже оружия, что-

бы противостоять такой средневековой компании, как та, что захватила Ника. Рогатки против мечей!

— Я верю тебе, Николас.

Он едва не вздрогнул. Пауза, затянувшаяся до ответа Хедле-та, была столь долгой, что Ник приготовился к самому худшему.

— Я также надеюсь, что во время своих встреч ты узнал много такого, что сослужит в будущем для всех нас хорошую службу, — продолжил викарий. — Думаю, самым лучшим для нас было бы оставаться здесь до утра, но чем скорее мы вернемся в пещеру и обсудим твои открытия, тем будет лучше.

Крокер проворчал что-то таким тихим шепотом, что расслышать было нельзя, хотя они сидели очень тесно. Но Ник был уверен, что пилот не согласился с викарием. И тем не менее Ник был рад. Если он мог положиться на поддержку викария, то у него есть гарантии, что он будет услышан.

Снаружи бушевала гроза, потрясая вооружением из молний, раскатов грома и занавесом из дождя. Они чувствовали на себе влагу, но основная масса дождевых потоков не добиралась до них.

Ник удивлялся Герольду и его спутникам: как они путешествовали в небе во время разбушевавшейся стихии? А охотники в тарелках? Как на них действовала гроза? В пещере должно быть сухо, но, определенно, лучшее убежище — это город. Это город...

Его старый неоформленный план использования Герольда с целью проникновения в город и изучения его секретов без капитуляции перед условиями Авалона — мог ли он осуществиться? Ник был далек от уверенности, но очень хотел попытаться.

А эти условия, что выставлял Авалон... Герольд спас его в лесу, не оказав прямой поддержки, но стимулировал его силы, чтобы он освободился сам. Ник вновь вспомнил о процессе достижения высшей концентрации сознания, и его рука в очередной раз потянулась к рукоятке кинжала, который он подтянул на помощь себе столь необычным образом. Если за счет такой концентрации можно было сделать это... то что же можно сделать еще?

Хедлет говорил, что люди, захватившие Ника, сами создали своих монстров, потому что постоянно ожидали увидеть их. Следовательно, наши мысли могли обретать реальность помимо собственного сознания. Те люди ожидали увидеть ад и его обитателей и получили в итоге то, что должны терпеть и чего должны бояться. Вера человечества в дьявола куда сильнее веры в добро, как сказал викарий?

А если кто-то сконцентрируется на вере в осуществление здесь рая, может ли это оказаться реальностью? И будет ли она устойчивой? Ник припомнил ту уничтожающую слабость, которая овладела им после борьбы за освобождение. Разум может порой требовать слишком много от тела. Чтобы реализовать и поддерживать какую-либо иллюзию, можно дойти до полного истощения.

Монстры, как теперь предполагал Ник, должны были привести полностью в бессознательное состояние всех тех людей. Возможно, если продолжать ожидание конкретного виденья, то ему может быть сообщена определенная реальность, что в конечном счете может закончиться частичной материализацией образа. Но может ли он стать полностью реальным? Это была как пугающая, так и неприятная мысль. То, что он видел в ту ужасную ночь, не должно обрести реальную жизнь!

Реальность, нереальность, добро, зло... Карлик, на которого он натолкнулся у ягодного куста, встающий из воздуха замок, сам Авалон — что это: реальность, нереальность? Кто может знать это?

Ник очень хотел задать некоторые из этих вопросов викарию. Но не в присутствии Крокера — иначе он снабдил бы того новыми доказательствами, что являет собой опасно неустойчивую личность, которую, независимо от принятия или непринятия предложения Авалона, лучше всего изгнать из их компании.

Основная ярость грозы выдохлась, хотя дождь продолжался. Ник и его спутники, несмотря на тесноту, задремали, проведя таким образом ночь, а появившийся бледный дневной свет заставил их отправиться в путь. Крокер принял лидерство и без лишних слов повел их обходным путем, держась подальше от объятий леса.

Нику было страшно интересно знать, виден ли еще замок, но у него не было подходящего предлога, чтобы задержаться и взглянуть на него. Он должен оставаться благоразумно осторожным в делах, которые так или иначе были связаны с «людьми», пока не убедится, что больше его ни в чем не подозревают. Если бы у Хедлета было время подумать, он мог бы рассмотреть и проблему проникновения в город...

Ник не был готов включать женщин в какой-либо совет, хотя знал, что все три англичанки будут иметь право на голос при решении любых вопросов. Для Ника влияние на отца Марго было жестоким ударом. Она возводила барьер за барьером, и столь талантливо, что прошли месяцы, прежде чем Ник понял, что собственно случилось. А когда понял, то было слишком поздно что-либо делать. Отец отдалился. Теперь это был незнакомец, вполне по-дружески настроенный к нему, но все-таки незнакомец, который говорил его голосом, обладал его внешностью... Все выглядело так, будто Марго произвела иллюзию, служившую ее целям. Этот незнакомец время от времени делал что-то хорошее. Теперь, когда можно было бросить взгляд назад, Ник мог понять, что это были всего лишь пробы. Но они ничего не значили для него, поскольку их делала созданная Марго иллюзия.

И, потеряв таким образом отца, Ник освободился от всех связанных с ним эмоций. Когда же он встречался с девушками, то ни одна из них ничего не значила для него. Потому что он всегда помнил о Марго, о ее маневрах, о ее таланте в обращении с отцом, что и создавало для него своеобразный щит. Линда была частью того мира, в котором существовала Марго. Она тоже вполне могла окрутить кого угодно, превратив при этом в полезную ей вещь, вместо того чтобы принять человека таким, какой он есть.

Итак, сейчас Ник хотел обсуждать любые решения не с женщинами, а с мужчинами, которым он доверял и которых мог понять. И, возможно, он скорее будет воспринят Джереми и Лангом — по крайней мере, такие странные мысли посещали его. Были ли на самом деле эти животные более открытыми и менее хитрыми, чем люди?

Они добрались до пещеры, когда тучи вновь стали плотными и угрожали очередным ливнем. Леди Диана находилась на наблюдательном посту.

— Я вижу, вы отыскали его. Мне кажется, ты не очень-то и пострадал, молодой человек. — В голосе ее не было ни малейшего радушия.

— А вы ожидали, что я должен бьш пострадать? ----- Ник не смог удержаться от пререканий. Он отдавал должное ее способностям и умению, но, по совести говоря, не любил ее.

— Скорее всего, да. Эдриан, ты весь промок. Тебе нужно выпить что-нибудь горячее, и сними эту промокшую обувь. Как удачно, что Мод только что закончила работу над новой парой. Линда, — она обратилась куда-то в глубь пещеры, — иди сюда, девочка. Они вернулись и привели твоего парня.

Ник оцепенел. Уж он-то никогда не был парнем Линды! Что она наговорила здесь остальным? Но, появившись на наблюдательном пункте леди Дианы, которая, положив руки на плечи викария, поторапливала его войти в убежище, Линда даже не взглянула прямо в сторону Ника и не пыталась заговорить с ним.

Он позволил Крокеру пройти мимо него, намереваясь возразить ей по поводу ее возможных высказываний во время его отсутствия. Возможно, что сейчас не время для этого, а возможно, и не место, что Ник понимал, к собственному неудовольствию, но горел желанием сделать это.

— Ты не ранен? — Ее голос был так холоден, будто она принимала его за постороннего, которому задавала вопросы из простой вежливости.

— Нет. — Его запястья все еще горели, но назвать это болью было уже нельзя.

— Тебе повезло, — заключила она все еще отстраненным тоном.

— Я тоже так думаю. — Он, может быть, и не был ранен, но зато принес с собой проблемы, которые могли вызвать куда больше неприятностей, чем просто физические раны.

— Ты знаешь, что они думают. — Легкий наклон ее головы легко пояснял, кто такие «они». — Они уверены, что ты мог вступить в сделку с этим Герольдом. Ты исчез, не сказав никому ни слова... сразу после того, как был предупрежден. И оказалось, что ты знаешь такие вещи...

— Какие вещи?

— То, что ты говорил мне по поводу Джереми и Ланга.

— Ты сказала им об этом? — Он был прав в своем намерении не доверять ей.

— Естественно. Когда они стали интересоваться, что могло произойти с тобой. Верь или не верь, но они переживали. Они добрые люди.

— Ты пытаешься предупредить меня? — спросил он.

— Оставь их в покое! Если ты задумал что-то, то занимайся этим сам. Но не втягивай их.

— Спасибо за совет и за доверие! — Ник едва не взорвался и чуть не бросился ко входу в пещеру. Но почему он должен был ожидать иной реакции? Это типичный трюк, какие проделывала Марго и с какими он неоднократно встречал в прошлом. К нему всегда будут неправильно относиться, пока не выслушают до конца.

ГЛАВА 13

Но свой перекрестный допрос они устроили не сразу. Сейчас центром внимания был Хедлет, интерес к нему покрывал все остальное, хотя Джин и принесла Нику тарелку горячего супа, который он с жадностью съел. Она, разумеется, больше всего суетилась вокруг Крокера, хотя Ник был уверен, старалась не привлекать к этому большого внимания.

Ник благополучно возвратился благодаря чему-то, о чем так и не имел четкого представления. Хотя остальные и были совсем рядом, он чувствовал себя отстраненным.

Но он не заключал никакой сделки. Кроме того... кроме того, что, следуя намекам Герольда, пересек границу между прошлой и настоящей жизнью. Ник поставил пустую тарелку и долго изучал свои покоящиеся на коленях руки.

Они были исцарапаны, покрыты грязью, перепачканы ягодным соком. Все остальное в нем вроде бы было цело. Но он по-прежнему был человеческим существом, а не творением «людей».

И он все еще был голоден. Однако, зная состояние их запасов, Ник не просил добавки. Когда он наклонился, чтобы вновь взять тарелку, то увидел Джереми. Кот появился неизвестно откуда в своей кошачьей манере и уселся, наблюдая за Ником с настойчивостью, которая временами тревожила людей.

Ник уставился на него. Вероятно, была какая-то причина, что кот выбрал именно его, подумалось Нику. Что Джереми хотел от него? Если кот мог общаться, то сейчас он не пытался этого делать. Ник не любил этот холодный взгляд, но не хотел беспокоить кота.

— Так сколько же Джереми, — шепотом спросил он, — ты на самом деле знаешь?

У самого колена Ника, рядом с его рукой возникло какое-то мерцание воздуха, как будто воздух обрел некую твердость в виде небольшого вихря энергии. Оно утолщалось, задержалось на некоторое время, затем исчезло. Но это существовало, и Ник понял, что в этот момент он видел мышь.

Джереми! Кот каким-то образом использовал для материализации дичи ту же самую энергию, которой воспользовался Ник, освобождая себя. Он был изумлен. Это животное могло...

В ответ на его изумление последовал холодный взрыв едва ли не ярости. Уши кота прилипли к голове, глаза превратились в щелки.

— Животное? Это кто здесь животное?

Эти слова как таковые не сформировались в голове у Ника, но будто какой-то импульс извлек их на поверхность его сознания. Разумеется... кто был животным? В этих местах испарялись все старые убеждения, и разве мог кто-то делать заявления, которые нельзя было бы тут же опровергнуть?

Еще одна мысль пришла к нему. Мог ли... мог ли Джереми принять предложение Герольда? Мог ли Джереми быть сейчас частью Авалона, хотя и оставался рядом с миссис Клэпп и остальными?

Еще раз появилось завихрение в воздухе, которое собственно воздухом и не являлось... за ним последовало мгновенное появление и исчезновение предмета, который Ник едва смог различить... яблоко! Значит, Джереми был... Кто? Шпион?

Ник сразу отбросил это. Страж? Против кого? Для кого? Для них?

Джереми зевнул, встал и, помахав кончиком хвоста, гордо удалился по своим делам.

— Ну, так. — Миссис Клэпп отошла от своего места, где усаживала Хедлета возле огня. Его ноги обсохли, и на них были новые мокасины. Она остановилась около Ника, держа в руках глиняную чашку без ручки. Из нее шел ароматный пар. — Вот это ты должен выпить! Это согревает от простуды. Нам не нужно воспаление легких.

Она стояла около него, фактически между ним и остальными, собравшимися возле викария, все это время, пока он пил. И он заметил, что ее взгляд был таким же изучающим, как и у Джереми. Может быть, она знала, кем теперь стал ее кот?

— Ты очень везучий парень. Это действительно так. И ты сам, и Барри, который отправился искать тебя.

Ее голос звучал более резко, чем раньше, насколько помнил Ник. Он понимал по ее глазам, что его последнее приключение было позором, и главным образом потому, что причинило беспокойство викарию.

— Я знаю, — Ник пытался быть кротким.

— Знать только после — это не то же, что знать заблаговременно. Я беру на себя смелость сказать это... мы уже долгое время остаемся вместе, и мы справлялись со всем. Потому что мы думаем, как наши действия отразятся на остальных, а не только на ком-то одном. Здесь один неверный шаг может привести к большим неприятностям. — Чем дольше она говорила, тем мягче становился ее голос. — Теперь я закончила. Ты услышишь это и от других, без всякого сомнения, но они имеют право на это... они знают все, что нас здесь окружает. Ты... Да чем ты там занимался, чтобы заработать вот это?

Она ухватила его руку и потянула вперед, на полный свет, чтобы рассмотреть ободранные запястья.

— О, это случилось, когда меня связали. — Ник попытался высвободить руку, но она продолжала держать ее, проявляя удивительную силу.

— Так ободрать... и еще ты мог занести сюда скверную инфекцию. И другая в таком же плохом состоянии. Оставайся здесь, пока я не принесу свой целебный порошок.

Ник понимал, что протестовать бесполезно. Он ждал, а она быстро вернулась с двумя большими листьями, на которых была какая-то жирная мазь.

— Хорошо бы иметь бинт, но у нас его нет. Эти листья достаточно хорошо выполняют его роль. А теперь поднимай свою руку, вот так...

Она работала быстро и ловко, и вскоре Ник обнаружил на своих пострадавших запястьях два зеленых манжета. Пока она заканчивала работу, он вспомнил про свою аптечку в багажной мотоциклетной сумке. Но теперь все было закончено, и то, что она привязала к его рукам, сняло боль, так что он был вполне доволен ее заботой.

— Ну, вот. — Миссис Клэпп завязала стебли упругой травы достаточно туго, чтобы повязки не съезжали. — Ты будешь держать их день и ночь. А затем я еще взгляну на твои руки. Все должно быть хорошо. Эти травы содержат в себе много полезного.

Она не ушла, а по-прежнему стояла около него, держа в руках свои принадлежности. На ее лице теперь не было той строгости, что вначале, скорее забота и участие, из-за чего Ник чувствовал себя более неуютно, чем от ее сурового обращения.

— Ты пережил тяжелые испытания...

Он попытался улыбнуться.

— Вы могли бы сказать, что я заслужил это.

— Никто не заслуживает плохого, если сам не делает этого. В моем представлении, ты не из тех, кто способен на такое. Но ты еще молод и не хочешь верить словам, пока сам не убедишься наделе...

— И, — перебил ее Ник, — в этих попытках я могу попасть в еще большие неприятности, чем сейчас?

— Мои слова означают именно это. — Миссис Клэпп кивнула. — Но я думаю, что ты далеко не глуп. И тебе не понадобится второй урок, если ты получил первый...

— Надеюсь, миссис Клэпп, оправдать ваше доверие.

— Мод! — Леди Диана позвала ее, и его сиделка заспешила назад, к собравшимся возле викария.

Ник снова присел, держа перед собой перевязанные листьями запястья. Собравшимся у огня казалось, что они здесь в безопасности; возможно, так и было. Но сокращающиеся припасы вынудят их выйти отсюда. И у него по-прежнему не было доверия к плану с рекой. Он не видел Строуда с момента их возвращения, и ему было интересно, не отправился ли тот на место, где спрятан их плот.

Строуд не возвращался до самого вечера. И вернулся с новостями, которые отмели их слабую надежду на использование реки. Окрестности были переполнены бандами беженцев, а небо усеяно летающими тарелками, охотящимися за ними на открытых пространствах. Строуд был свидетелем поимки двух групп, одна из которых представляла собой отряд мужчин в британской форме времен Первой мировой войны.

— Я не смог разглядеть их знаки различия, — сообщил он, пережевывая печенье из орехов, которое приготовила для него миссис Клэпп. — Но припоминаю, что у моего отца была такая же форма и снаряжение. Я тогда был еще маленький мальчик, когда он в последний раз садился на уходящий корабль. В Турцию. Он отправился воевать в Турцию. Мы больше никогда ничего не слышали о нем, хотя мать и пыталась что-то выяснить. Ей всякий раз говорили, что, когда война окончится, Турция отпустит всех пленных. Только когда война окончилась и всех отпустили, о моем отце так и не было никаких вестей. Многих бедных парней так тогда и не нашли.

Но я хорошо помню, как выглядел мой отец... и те парни, которых поймали летающие охотники, у них было такое же снаряжение, клянусь вам! Окажись я к ним ближе, у нас был бы шанс оказаться там вместе. — Он покачал головой.

— Эти миграции и охота стали принимать необычно большие масштабы, — заключил викарий. — Может быть, те, кто охотится, задались целью очистить всю территорию?

— Ну, — Строуд наконец покончил с едой. — Разумеется, это так. Но я вполне допускаю, что это и не вся правда, викарий. Здесь и раньше бывали охоты, но не такие. Мне кажется, что есть нечто другое, что заставляет этих людей срываться с мест. Нечто, находящееся на севере. Они все движутся оттуда, стабильно и направленно — как будто что-то наступает им на хвосты.

— В любом случае лучшее для нас — это оставаться в укрытии, если мы хотим быть свободными. Воздушные охотники имеют большие преимущества перед всеми беженцами. Выйти на реку на виду у всех — все равно что самим попроситься в сети.

— Николас. — Викарий позвал американца. — Что сказал Авалон, когда предупреждал тебя? Вспомни поточнее его слова, если сможешь.

Ник на минуту прикрыл глаза, мобилизуя память, чтобы отыскать необходимые Хедлету слова. Он мог видеть Авалона как живого. А сейчас он будто бы мог слышать бесстрастный голос Герольда, так что ему оставалось лишь повторить слово в слово что тот говорил.

— Авалон не враг человека. Это место для мира и безопасности. Но если кто-то остался без него, тогда приходит тьма и зло. Такое случалось и раньше, когда зло обрушивалось на землю. Там, где ему встречались Авалон, Тара, Броклайн, Карнак, там оно лишь плещется о стены, которых не в силах преодолеть. Но для тех, кто остается без тех стен, есть только неисчислимая опасность. Это зло периодически прибывает и убывает. Сейчас время начала прилива.

— Авалон? — переспросил Строуд.

— Герольд. — Крокер коротко пояснил ему, и вновь наступила тишина. Ник знал, что все теперь смотрят на него, но он старался смотреть только в глаза Хедлета.

Если другие лишь обвиняли его и он был уверен, что так оно и было, то в выражении лица викария он этого не находил.

Строуд поднялся на ноги и двинулся вперед, пока его обветренное лицо не оказалось почти вплотную с лицом Ника.

— Ты перекинулся парой слов с Герольдом, да? — Для Строуда этот факт был событием чрезвычайной важности.

— Да, — коротко ответил Ник, не прибавив никаких пояснений.

— Ты, должно быть, очень подружился с ним, раз он дает тебе предупреждения? — продолжил Строуд. Все недоверие Крокера было еще отчетливее выражено на этом коричнево-красном лице. Огромные усы торчали во все стороны, источая неприятие.

— Если ты имеешь в виду, принял ли я его предложение, — ответил ему Ник, — то нет, я не принял. Тем не менее он спас мне жизнь.

— Ты об этом ничего не рассказывал, — вмешался Крокер. — Ты освободился сам... в известном смысле это потребовало каких-то действий.

— Он указал мне способ. — Ник взял себя в руки, но раздражительность Крокера могла разжечь в нем пожар, угрожавший смести все его внутренние усилия. — Если бы он не сделал этого...

— Это весьма любопытная сказка, — вновь ухватился Крокер. — Пусть они послушают ее... все... прямо сейчас. И посмотрим, что они думают на этот счет!

Хедлет кивнул.

— Расскажи им, Николас, с самого начала.

В присутствии викария и Крокера Ник не мог изменить свой рассказ, если бы даже и хотел. Пусть они выслушают, как все случилось, а затем или поверят, или отвергнут его.

Он еще раз пересказал свои приключения во всех деталях, начиная с первой встречи с Авалоном и кончая моментом, когда викарий и Крокер обнаружили его. Рассказ его больше не прерывали, а внимательно слушали. Когда же он закончил, то ожидал услышать голоса недоверия, подозрения и полного неприятия.

— Ты... ты просто думал... и получил в руки вот этот нож? — Строуд открыл расследование. Ник вытащил из-за пояса кинжал, о котором шла речь.

— Я получил вот этот.

Строуд выхватил кинжал из его рук, тщательно изучил его, а затем бросил на каменный пол, где он со звоном упал на некотором расстоянии от присутствующих.

— Вот твой чудесный нож, — сказал он. — А теперь давай посмотрим, как ты получишь его обратно с помощью одной лишь мысли!

Достаточно честное испытание, Ник отдавал ему должное. Он повернулся лицом к клинку. Сейчас он пытался освободить голову от всего, кроме необходимости заполучить этот нож. Он должен заполучить его... Как это он делал раньше? Кисть... кисть подхватывает его... затем предплечье... Ник сконцентрировал все свое внимание на необходимости обрести «руку». Но, хотя его мозг разрывался от боли под ударами его желания, в воздухе ничего не формировалось. Не было «туманной» субстанции, протянувшей вперед пальцы, хватающие рукоятку ножа. Он изо всех сил пытался воссоздать эту руку, но ничего не выходило. Что-то присутствовало здесь, чего не было на открытом пространстве, некий барьер, о который безрезультатно билось его желание.

— Я не могу сделать это. — Как долго длились его попытки, он не знал. Но что-то здесь заворачивало назад все его усилия. — На этот раз я ничего не могу сделать.

— Потому что, — с триумфом в голосе объявил Крокер, — этого никогда не было! Эта история — круглая ложь, с самого начала, я знал это!

Тут в плечо Ника вцепилась рука, и с такой силой, что развернула его кругом, прежде чем он успел оказать сопротивление. Затем к его лицу приблизилось лицо Строуда.

— Ты продался Герольду! Затем пришел сюда, чтобы заполучить нас. Ты пришел не открыто, как Рита... ты прополз как червь!

Ник попытался увернуться от удара. Его попытка отчасти удалась, так что Строуду не удалось сбить его с ног, а он всего лишь, пошатнувшись, привалился к стене. Сейчас он испытывал головокружение от удара и только наполовину осознавал, что между ними встал Хедлет.

— Сэм! — Голос викария прозвучал как команда, на которую Строуд ответил рычанием. Но он уже не пытался ударить свою жертву второй раз.

— Он продался и пришел сюда, чтобы захватить нас, — неразборчиво проговорил Строуд. — Вы знаете это, викарий.

— Ты слишком пристрастен, Сэм. Все вы. — Хедлет говорил не только для Строуда, но и для остальных, которые пришли в движение, как будто были готовы присоединиться к нему, какую бы месть тот ни собирался произвести, их лица... уродливы и безобразны. И страх поселился в душе Ника. Он слышал об истерии, которая охватывает толпу. Был ли сейчас тот же самый ужас?

— Слушайте меня очень внимательно, все вы, — продолжил Хедлет. — Это чрезвычайно важно... не только для Николаса, но и для вас, потому что вы полагаете, будто можете олицетворять суд, и, кроме того, мои слова могут определить и наше будущее.

В ответ ему прозвучал звук, не то чтобы объединивший слова протеста, но в определенной степени выражающий его. А после этого викарий слегка развернулся в сторону Ника.

— Когда ты заполучил нож, ты был один?

— Насколько... насколько я знаю, да. — Ник пытался придать твердость голосу.

— Стало быть, там не было противодействующей силы недоверия, — прокомментировал его ответ Хедлет. — Но когда ты пытался сделать это сейчас... что ты обнаружил?

— Казалось, что существует некий барьер.

— Совершенно верно. Барьер, поднятый недоверием. Я думаю, вы понимаете? — сказал он, обращаясь не только к Нику, но и к остальным.

Ник видел, как леди Диана явно с неохотой, он был уверен в этом, кивнула головой. И губы миссис Ютэпп оформились в утвердительное «да». Остальные стояли, изображая отсутствующий взгляд. Но тут справа от Ника кто-то заговорил.

Вперед вышла Линда, в окружении Джереми и Ланга, болтавшего шелковистыми ушами.

— Ник. — Она не дожидалась, когда Хедлет наконец-то получит ответ. — Ник, держи мою руку!

Это была не просьба, а скорее приказ, и без раздумий он подчинился. Она оттащила его от стены, и остальные посторонились, уступая им дорогу. Она лишь сказала:

— Попробуй еще раз... сейчас!

Ник хотел воспротивиться, но это показалось ему слишком ничтожным. Каким-то образом в него вливалась новая уверенность. Нож... сдвинуть нож...

И еще раз сконцентрировать внимание... видеть только этот серебристый осколок стали... ладонь... пальцы, сжимающие рукоятку... поднимающие ее...

Но барьер все еще существовал, и в то же время новая сила вливалась в него. Она переходила из крепко сжатых рук... от Линды... и от двух мохнатых существ, обосновавшихся у ее ног. Ник испытал мгновение удивления, но затем постарался избавиться от него. Все, о чем он должен думать, это нож.

И вновь он увидел это утолщение в воздухе. Из него возникла призрачная ладонь, из которой один за другим вырастали пальцы, но теперь они казались не туманной дымкой, а вполне крепкими. Затем мысли его перешли к предплечью. Оно тоже появилось, дюйм за дюймом, образуя цепочку, протянувшуюся от него к пальцам.

— Ну! — последовал мысленный приказ.

Предплечье укорачивалось, подтягиваясь к нему, и вместе с ним приближалась кисть и пальцы, теперь сжимавшие рукоятку ножа. Рука доползла до его ног и исчезла. Нож зазвенел о камни.

Рука Линды выпала из его руки. Но именно Линда тут же обрушилась словами на остальных.

— Вы видели это! — с вызовом выкрикнула она. — А я все время была у вас на глазах и никогда не имела никаких дел с Герольдом! Но я одолжила Нику часть своей энергии, чтобы противостоять вашему недоверию, и таким образом наши силы, сложившись вместе, сделали свое дело! — Она наклонилась, чтобы подхватить Ланга, и на минуту приложила руку между ушей Джереми.

— И теперь вы будете считать нас обоих лжецами? — добавила она.

— Джереми! — Миссис Клэпп вышла вперед. Кот повернул голову на ее голос. Она подняла его, как будто боялась, что он мог как-то пострадать, и его морда тут же уткнулась ей в щеку холодным носом. Затем он распрямил передние лапы, высвобождаясь из ее объятий. Но остался рядом с ней, отираясь о ее подол.

— Вы двое... — начал Хедлет, но Линда мгновенно поправила его:

— Нас четверо! И я уверена, что и все вы сможете сделать это — просто вы еще не пытались. Ник попытался сделать это, чтобы спасти свою жизнь, и теперь вы готовы покарать его за это!

— Да, он сделал это, бесспорно. — Строуд поднял нож, взвесил его на ладони, как будто убеждая себя, что именно такой, каким и должен быть. — Я видел это.

— Да, он это сделал, — согласился викарий. — Но, моя дорогая, — заговорил он, обращаясь к Линде, — вы бы могли быть и правы. Но сами мы не провели такого эксперимента, так что — как нам было знать? А вы определенно уверены насчет животных?

Ник восстановил часть сил, затраченных на концентрацию мысли. Он не был так истощен, как в предыдущий раз, возможно, потому что получил дополнительную поддержку.

— Животные... они знают... — Он был в тупике... Что он мог сказать наверняка по поводу Джереми и Ланга? Его общение происходило только с котом. Поверят ли они тому, что Джереми способен материализовать мышь? Что касается способностей Ланга, у него были лишь заверения Линды.

— Они знают, — вновь начал он, — многое... сколько — я даже не могу сказать. Вот Джереми может материализовать предметы. — Ник поборол недоверие и рассказал про мышь. Но он ничего не сказал про яблоко, не желая вызвать против кота приступы ярости, с которой только что столкнулся сам.

— Джереми сделал это? — Миссис Клэпп уставилась вниз. — Но как... как он мог, сэр? — спросила она викария. — Он... он ведь кот. Он у меня с момента рождения. Он последний котенок от Флосси. Ей было тяжело, и она умерла. Но ему я не дала погибнуть... бедному малышу! Я кормила его из маленькой бутылочки, и яйцами, и молоком и... и... Джереми замечательный кот! — Она эмоционально закончила свою речь, как будто думать иначе равносильно потере всякой безопасности.

— Разумеется, он делает это, Мод. — Леди Диана положила руки на плечи старой женщины. — Но, может быть, сам этот мир каким-то образом изменяет животных. Смотри, теперь он вспомнил и о тебе.

Огромный кот уселся на задние лапы, протягивая передние вверх, до колен миссис Клэпп, цепляясь когтями за ее юбку, чтобы сохранить равновесие. Он открыл рот, издавая какой-то мягкий звук, но отнюдь не мяуканье.

— Джереми! — Она присела на корточки, чтобы взять его на руки. На этот раз он не отталкивался от нее, борясь за свободу, а, уткнувшись головой в ее подбородок, замурлыкал.

— Меня не смущает, что он делает странные вещи, — заявила она минутой позже. — Он никому не причинит зла. Он делает только добро... подает нам знак, что этот мальчик говорит правду. Джереми хороший кот.

Хедлет и леди Диана подняли ее на ноги, все еще не выпускавшую Джереми из рук.

— Разумеется, так и есть, Мод. И, как все коты, — продолжил викарий, — он, без сомнения, ощущает все более чувствительным образом, чем большинство людей. Тебе не надо беспокоиться о Джереми.

Строуд вновь вернул общее внимание к Нику.

— Взгляни сюда, приятель. — Он протянул вперед руку, сжатый кулак которой совсем недавно оставил синяк на лице Ника. — Если хочешь ударить меня разок за то, что я сделал, ты вправе сделать это. Я всегда стреляю прежде, чем прицеливаюсь. И сам в этом признаюсь.

Ник пожал его руку.

— Все в порядке, я на тебя не в обиде, — выдал он заготовленный ответ. — Думаю, что никто не поверил бы мне, я и сам едва в это поверил. И мне не хочется в ответ портить твою челюсть. — Он слегка рассмеялся от облегчения, возможно, чуть громче, чем следовало. — Все, что я хочу от тебя, так это чтобы ты внимательно выслушал то, о чем я раздумывал все это время...

Был ли сейчас подходящий момент для откровений, он не знал. Но сейчас они склоняли его к этой мысли хотя бы потому, что так быстро составили о нем неверное мнение. Ведь подозрение может возникнуть вновь, и ему лучше сделать свое заявление сейчас, пока они все еще чувствуют свою маленькую вину.

— И что это? — Голос Крокера был нейтрален. Он, как понимал Ник, никакой вины не ощущал.

— Только то... что вы слышали, когда я повторял слова Герольда. Строуд сообщил о том, что он видел. Вы все знаете, что беженцы пришли в движение, и, похоже, все напасти грозят нам с севера. Есть только одно по-настоящему безопасное место, которое известно нам, — это город.

Ник ожидал, что их ярость поднимется вновь. То, что он предлагал, было противоположно их пониманию жизни.

— Ты имеешь в виду... сделку с Герольдом? — с гневом спросил его Крокер. — Я не согласен! Вы видите, что он делает? — пилот требовал внимания остальных. — Просто потому, что он протащил вдоль пола этот нож, нельзя считать, что он не продался! И я говорю, он продался... Пусть докажет обратное!

Они вновь отвлеклись от главного. Ник ошибся в выборе момента. Как там Строуд, уже подготовил свои кулаки? Да у него на этот раз в руке еще был и нож...

— Как я могу доказать это? — возразил Ник.

Строуд смотрел на викария, а не на Ника.

— Лучшее для него, сэр, сделать это, раз он сам так хочет. Это прекратит все неприятности...

— Да. — Голос викария казался утомленным. — Если ты пройдешь с нами, Николас...

Он не знал, что они хотели от него, но, как предложил Строуд, он хотел, чтобы все поскорее завершилось. Или они примут его сейчас, или он должен будет покинуть их. И мысль об изгнании не очень-то нравилась ему.

Строуд и Крокер зашагали сзади, как только викарий направился в меньшую пещеру, которая использовалась ими как кладовая, хотя их запасы были теперь катастрофически малы. Внутри заговорил Крокер:

— Ладно. Ты сказал, что предоставишь доказательства. Раздевайся!

— Что? — Ник был сбит с толку.

— Есть определенные физические изменения. Я надеюсь, что говорил тебе о них, Николас, — пояснил викарий. — Они появляются очень быстро после того, как сделка заключена. Прошло больше двух дней, как ты, по твоему признанию, виделся с Герольдом. Если ты принял его предложение, то ты засвидетельствуешь это.

— Я понимаю. — Ник начал снимать рубашку. Если они хотят доказательств, то получат их сейчас.

ГЛАВА 14

Дул свежий ветер, и утро было ясное. Ник потянулся за биноклем. На этот раз он победил... Вместе со Строудом он сидел на гребне горы, прямо над городом. Они шли всю ночь, чтобы достичь этого места, несмотря на нежелание Строуда.

Однако условия, сложившиеся в окрестностях пещеры, значительно ухудшились. Ее обитатели оказались фактическими узниками, поскольку летающие тарелки стаями охотились за беженцами. И поэтому предложенный Ником, но все еще неясный план, заключающийся в попытке узнать секрет безопасности в сверкающих, словно радуга, башнях, получил некоторую поддержку. И вот сейчас он пытался подыскать на равнинной местности подходящее укрытие, чтобы с его помощью подобраться поближе к городу для разведки.

Травы здесь было достаточно, но, по его мнению, и Строуд был с ним согласен, ее высота не обеспечивала надежной маскировки. Ник не знал, имел ли его план вообще хоть какой-то шанс на успех. Но оставаться дольше на этом месте он не мог. Стоит только летающей тарелке нацелиться на город, что, по словам Строуда, они периодически и делали, и наблюдателям придется залечь здесь на несколько долгих часов.

— Ладно, может быть, попробуем? — Ник поднялся на ноги. Сейчас многое зависело от него и от его способности использовать это внезапное дарование. Он практиковался в нем, но очень недолго...

— Или ты делаешь это, или мы возвращаемся, — заявил Строуд. — Ведь мы добрались сюда для дела.

Может быть, ему казалось, что, оказавшись перед окончательным выбором, Ник отступит? Если так, то его недоверие дало обратный эффект: Ник настроился на попытку.

Герольд.

В своем сознании американец построил образ Герольда. Затем тот оказался уже вне его сознания. Получилось! Он на самом деле добился этого! Не взял его в плен, как предполагал это раньше, а спроецировал его...

— Получилось! — торжествовал Ник.

— Похоже на то, — согласился Строуд. — Но сможешь ли ты удержать его?

— Должен. Ну, начали...

Ник осторожно скатился по склону. Герольд исчез, растворился, пока Ник не «работало над ним. Но когда понадобится, он мог вновь «произвести» Авалона... должен. Строуд должен был оставаться на своем месте и следить за его «походом» в город. Они не были уверены, «удержит» ли их двоих этот «законный» проводник, и поскольку Ник обладал определенным талантом, сам он отправился в город.

Сейчас, когда он спустился ниже и оказался на равнине, его охватило возбуждение, которое ему едва ли приходилось испытывать раньше. Почти так же происходило и с его уверенностью в собственных силах, которая выросла с того самого момента, когда в пещере он смог доказать, что не предатель и что его сила не является продуктом капитуляции перед теми, кого у них принято называть «люди». Два дня назад он впервые испытал действие этой силы, а вслед за ним и остальные.

Викарий проявил определенные способности. Очень странно, что у миссис Клэпп они оказались даже больше, хотя она и очень быстро уставала. Крокер упорно отказывался проделать нечто подобное. Его неприятие американца усилилось, вместо того чтобы пойти на убыль, Ник был уверен в этом. Сильнее эти способности проявились у женщин... Линда, Джин (хотя она выказывала то же нежелание, что и Крокер), леди Диана — все могли производить определенный эффект. Причем Линда, как и раньше, организовывала цепочку с участием животных и производила более сильные и «долго живущие» иллюзии.

Но все они считали невозможным «удерживать» их длительное время. И чем больше старались добиться этого, тем теряли больше сил, истощая себя. Ник и сам не был уверен в том, что ему удастся долго «удерживать» Герольда, даже если он собрался использовать эту иллюзию как «ключ».

Он не верил, что «люди» были активными врагами любых беженцев. Из слов Авалона следовало, что когда эмигранты из родного Нику мира отказываются вступить с ним в союз, то «люди» относятся к ним равнодушно.

Тем не менее, если бы он оказался в состоянии проникнуть сквозь невидимую защиту, войти в город, а затем был бы обнаружен там как «чужой», стали бы «люди» и в этом случае сохранять свое равнодушие по отношению к нему? В течение двух последних дней он заставлял англичан вспомнить все их наблюдения, касающиеся «людей» и города, даже если раньше эти темы попросту пугали их.

Именно из города (или из городов) появлялся Герольд (или Герольды). Были и еще представители «людей», такие как зеленый лесной человечек... некоторые из них жили в воде, другие на земле... и они вообще не обнаруживали никакой связи с городом. Однако все они были «местными уроженцами» этого мира, как считал Хедлет.

Викарий черпал, как он сам с готовностью отмечал, из древних легенд и преданий все сведения для описания тех, кого он видел здесь. Возможно, его соображения имели и не очень большую ценность, но это было хоть какое-то подспорье в том, чтобы делать выводы.

В дополнение к тем представителям «людей», которые казались нейтральными, здесь наблюдались и другие, которые явно представляли опасность. Но они, в свою очередь, были связаны с определенными, весьма зловредными участками этой земли. И если избегать этих участков, не желая быть схваченным ими, как тем пением, которое Ник слышал во время дождя, они тоже не представляли большой опасности.

В очередной раз «появился» Герольд. Ник и не пытался «изобразить» подробно каждую деталь в этой иллюзии. Достаточно получить общий облик его «проводника», за которым двигался настоящий «хвост». С этим произведением собственной мысли, движущимся впереди, Ник легким шагом направился к башням.

Строуд указал ему точное место, где он мог ожидать встречи с невидимым барьером, и Ник с удвоенным желанием стремился достичь его, чтобы войти внутрь города. Тем не менее все основное внимание его должно быть сосредоточено на движущемся впереди призраке.

Они миновали место, где предположительно проходил барьер, — хотя он и не был в этом полностью уверен, потому что Строуд мог и ошибаться. Так или иначе Ник не проявил никакого триумфа. Напряжение от «поддержания» Герольда начинало напоминать о себе. А что, если у него не хватит сил? Он так и останется пленником внутри самого барьера?

Он упорно преодолевал собственную слабость, поддерживая необходимую концентрацию мысли. Наконец...

Город... он был в городе!

Переход был быстрым, как будто дома сами выросли вокруг него. Здания... Ник уже забыл про Герольда и про необходимость «удерживать» его иллюзию.

Да, вокруг здания, поднимающиеся все выше и выше, двери, окна, улицы. Но где же население? Улицы пустынны, никто не разгуливает по бело-зеленым тротуарам, нигде не видно транспорта. Двери закрыты; окна, если и были открытыми, то все еще загорожены ставнями. Стены ближайших к нему зданий имели зеркальную поверхность, как будто и на самом деле были из горного хрусталя, покрытого непрозрачным материалом. И вдоль них, вниз и вверх, бежали те самые переливающиеся цвета: зеленый, синий, желтый, красный и все возможные промежуточные оттенки.

Ник застыл в нерешительности. Кругом стояла тишина, ни единого звука. Как будто его окружали руины, опустошенные много веков назад. Однако руин здесь не видно, и нет даже намека ни на эрозию, ни на разрушение...

Он медленно приблизился к ближайшей стене, нерешительно протянул руку, так что только самые кончики пальцев коснулись ее поверхности. И тут же отдернул ее. Потому что то, чего он коснулся, не было ни холодным камнем, ни горным хрусталем, а скорее теплой субстанцией, которая казалась живой от вибрации.

Энергия, а это была какая-то форма энергии, циркулировала внутри стен. Это было и объяснением видимого свечения. Город в целом мог быть или генератором, или хранителем энергии.

Широкая улица, на которой он сейчас стоял, тянулась строго прямолинейно. Если он свернет с нее в любой переулок, то может заблудиться? Как следует обдумав это, Ник направился прямо. Но это было все, что ему оставалось делать, чтобы сохранять контроль над ситуацией.

Потому что он знал, даже был уверен, как уверен в собственном дыхании, что этот город или те, кто обитает в нем, знают, что он — незваный гость. Он дважды останавливался, поворачиваясь и оглядываясь назад. Но никакой неожиданно возникшей стены, никакой охраны, ничего, что как-то перекрывало бы ему отступление, не появлялось. Улица была все такой же пустынной и тихой.

Но где же обитатели? Неужели здесь живут лишь где-то в самом центре? Да и был ли этот город вообще городом? Возможно, что понятия из его собственного мира мало применимы здесь. Это широкое место, которое он считает улицей, может иметь совсем другое назначение. Но ведь Герольд выходил отсюда и возвращался тоже сюда с теми, кто принимал Авалон. Ник видел, что так и было.

Он увидел впереди открытое пространство, посреди которого стояло что-то, излучая яркий свет, столь яркий, что у Ника заболели глаза и он пожалел, что у него нет таких темных очков, как у Линды. Чтобы спрятаться от света, он старался идти ближе к стене и смотреть преимущественно вверх. Но башни поднимались так высоко, что у него кружилась голова при попытке увидеть их шпили на фоне утреннего неба.

И вот, чуть набравшись смелости, он протянул руку к одной из дверей в стене. Текстура ее оказалась другой, нежели была на стене. Дверь казалась ему всего лишь пластиной из одного слоя серебристого металла. При более тщательном исследовании Ник смог увидеть, что она гравирована рисунком из множества линий, очень сложным и запутанным. Когда он попытался в очередной раз коснуться ее поверхности, то не ощутил вибрации, но как только его пальцы заскользили вдоль тех самых линий, он заметил, что они стали более видимыми, чем казались до этого.

Формы этих линий теперь образовывали рисунки странных зверей, некоторых из которых, например единорога, он видел в лесу, и существ, напоминавших гуманоидов. Окружая их, располагались узкие полоски, образующие последовательности знаков, не похожие ни на одну из знакомых Нику письменностей. v

Как только он проводил пальцами по этой гравированной поверхности, то минуту или две мог видеть их совершенно отчетливо. Затем они затухали, так что казались лишь слабыми царапинами.

Исследовав одну дверь, он перешел к следующей и тоже старательно потрогал ее пальцами. И он вновь увидел рисунки, хотя здесь они отличались как по форме, так и по содержанию.

Что располагалось за этими дверями? Ник осторожно надавил на металлическую поверхность. Нигде не было видимых запоров, ручек или других средств, чтобы открыть дверь. И под его рукой, теперь давящей со всей силой, дверь казалась прочной и неподвижной.

Запертые двери, пустующий город. Ник вновь вышел на середину улицы и с трудом продолжил движение вперед. Хотя он и был убежден, что кто-то или что-то наблюдает за ним, Ник обрел некоторую уверенность. Он не чувствовал опасности в этом городе. Ведь если он незаконно проник в некий заповедник, как говорится, святая святых, то почему тогда те, кто охраняет его, не подняли тревогу, независимо от того, представлял он для них угрозу или нет? И чем дольше они не показывались, тем большую уверенность он ощущал. Но что угроза может возникнуть сама по себе, это он только начал осознавать.

Ник решительно продвигался к светящейся впереди точке, прикрывая глаза от ее слепящего блеска. Итак, он шел прямо туда, где мог быть центр города, хотя и не имел никакого понятия, действительно ли это именно так. То, что он считал центром, представляло открытое место, где сходились пять широких улиц, по одной из которых он сейчас шел. Он уже мог видеть, что форма, ограничивающая обозреваемое им пространство, напоминала пятиконечную звезду, к каждому концу которой подходила улица.

Теперь, когда он оказался ближе к самому источнику света, его сияние уже слабее сказывалось на нем, и Ник смог распознать его форму. Потому что подобную он видел и в своем собственном мире и знал, что она имела очень древнее происхождение.

Прямо в центре звезды возвышалось гигантское изображение египетского креста... Т-образная фигура, увенчанная кольцом. Казалось, что он изготовлен не из того материала, что стены башен, а из красноватого металла. По центральным контурам его расположены сияющие драгоценные камни. Но камни ли это? Слышал ли кто-нибудь о драгоценных камнях таких размеров, о камнях, которые невозможно было бы обхватить двумя руками?

Именно из них вырывался тот свет — зеленый, синий, белый... но не красный и не желтый. Так как лучи этого света проходили выше уровня его головы, то Ник решил, что высота креста равнялась четырех- или пятиэтажному дому.

От креста исходило излучение такой силы, что он чувствовал слабость и головокружение. Пошатываясь, Ник отступил назад. Был ли этот крест источником безопасности для «людей»? И что питало его? Он не видел никаких намеков на машины и агрегаты. Или это какой-то приемник или усилитель-ретранслятор?

Ник дрогнул. Потому что первый раз неприкрытый страх разорвал его изумление. Это зрелище подавляло. Его кожу покалывало, головокружение нарастало. Он должен уходить.

Но мог ли это сделать? Эта улица... Кое-как он сумел повернуться, хотя огни камней едва не ослепили его. Там... был выход...

Спотыкаясь, он попытался бежать, направляясь к широкой улице. Но его движения напоминали барахтанье в глубокой грязи. Что-то с жадностью вытягивало его силы, сами жизненные силы куда-то уходили из него. Он должен бежать!

Ник спотыкался, падал, но все-таки как-то вставал на четвереньки и полз дальше... С обеих сторон от него поднимались здания, теперь он полз уже по улице, но продвинулся не очень далеко. И у него больше не было сил, чтобы добраться до ее конца...

Ник задыхался, у него прерывалось дыхание. Теперь ему казалось, что воздух вокруг него куда-то исчезает, он не может вобрать его в легкие... его охватило удушье.

Он лежал пластом, вытянув вперед руки, и его пальцы все еще слабо двигались, пытаясь отыскать хоть какую-то щель между панелями тротуара, в которую они могли бы вцепиться и еще подтянуть его вперед хотя бы на дюйм или два...

— Идем!

Он услышал это? Ник все еще пытался двигаться. Он почувствовал на своих плечах чьи-то руки, которые потащили его подальше от звезды, вдоль по улице, прочь от гибельного влияния египетского креста. Он не мог собрать достаточно сил, чтобы поднять глаза и рассмотреть, кто или что пришло ему на помощь. Это не Герольд... Герольд был его собственной иллюзией. Строуд? Мысли его путались и ускользали. И он больше не думал, кто на самом деле спасает его.

Покалывание кожи ослабло. Но он не мог восстановить своих сил. Тем не менее он почувствовал, что его больше не тащат за плечи, и с большим трудом перевернулся на спину, так что смог разглядеть своего спасителя.

На этот раз ее черты не были размыты рассеянным туманным светом. Она выглядела абсолютно отчетливо и казалась вполне материальной. И на ее щеках не было слез.

— Рита.

Должно быть, он произнес ее имя вслух. Или, подобно Джереми, она смогла прочесть его мысли.

— Да, я Рита. — В ее речи была та же бесстрастность, что и у Герольда.

Но лицо ее не было столь невыразительным, как лицо Авалона. В нем виделся интерес и что-то еще. Ник подумал, что она изучает его, так же как изучают инструмент, прежде чем запустить его в работу.

— Ты мог умереть... там. И ты не из Семьи. — Она делала утверждения, не задавая вопросов.

— Ты одна здесь? — спросил он.

— Одна? — Было очевидно, что вопрос удивил ее. Она посмотрела по сторонам, как будто видя то, чего он видеть не мог, и была поражена его словами. — Одна... почему... — Затем примолкла. — Ты не из нашей Семьи, — повторила она. — У тебя не такое зрение. Нет, хотя ты и не можешь видеть, но я не одна. Зачем ты пришел, раз ты не из тех, кто с Авалоном?

— Узнать, каким образом город защищается от нападений. Твои люди... они в опасности. Им нужна защита.

— Для Семьи нет никакой опасности. Остальные могут получить безопасность, если попросят ее. Это известно. Я приходила к ним, и они прогнали меня. Они слепы и не желают прозреть; они глухи и не желают слышать. Они... — В первый раз ее голос дрогнул. — Они пропадут, потому что сами выбрали это.

— Они сказали, что ты изменилась.

— Да, я выбрала Семью. Смотри. — Она присела на колени рядом с ним и положила свою руку рядом с его рукой, не касаясь ее.

Кожа на ее руке была белая, слепящая белизной и очень гладкая, без малейших ворсинок и волосков. По сравнению с ней его кожа грубая и загорелая. Она взяла его руку в свою. Но он не ощущал знакомого прикосновения живой плоти. Скорее почувствовал, что и пальцы ее, и сама ладонь походили на гладкий мрамор, облегавший его запястье.

— Вот так обстоят дела с телом у тех, кто принадлежит к Семье, — сказала ему Рита. — Вот так мы защищены против оружия летающих охотников и против других здешних опасностей. Есть бедствия, которые могут уничтожить нас, но это такие бедствия, которые присущи самому этому миру, и они добираются до нас другими способами, чем простые раны на теле. Если твои люди принимают Авалон, они станут такой же его частью, как я.

— Ты... твердая... — Ник не мог найти подходящего слова для описания ее тела. — Тем не менее... когда ты была в лесу, я видел, как рука Линды прошла сквозь твою руку.

Рита не ответила ему. Вместо этого она сказала с важностью лица, которое не может вообразить, что его могли ослушаться:

— Ты пришел туда, где не можешь оставаться. Раз ты не принимаешь Авалон, то тогда сама сущность Авалона будет смертельна для тебя. Уходи... это место не для тебя.

Она коснулась его лба как раз в том самом месте, где монах прикладывался крестом. От ее пальцев исходил холодок. Но от них же в него влилась обновленная энергия, так что он смог снова встать.

— Ты спасла мне жизнь. Могу ли я что-то сделать для тебя? — Ник подумал, что навсегда запомнит те слезы и то, что было в ее наполненных влагой глазах.

— Что ты можешь добавить к тем словам, которые я уже столько раз говорила им? — спросила Рита. — Их страх лежит так глубоко, что они готовы убить, но отказаться от того, что я предлагаю им.

Он ожидал, что она останется, но, когда, так и не найдя слов, отрицающих все ею сказанное, Ник собрался уходить, Рита пошла рядом с ним.

— Я уйду из города. У тебя не должно быть неприятностей...

На лице ее промелькнули следы улыбки.

— Проводить тебя до порога? — закончила она за него. — Но необходимость в этом действительно есть. Я не знаю, как ты вошел, но, будучи тем, кто есть, ты не должен надеяться, что эта дверь и впредь будет открыта для тебя.

Однако в нем восстановилась не вся потерянная сила. Ник медленно двинулся вдоль тихой, пустынной улицы. Но какой она была для его спутницы? Он думал, что отнюдь не пустынной. А то, что он мог видеть ее, наверняка было следствием ее близости к ему подобным или потому, что она сама хотела этого, все еще чувствуя слабую связь с теми, кого покинула. Она не объяснила ему этого, да и вообще все время молчала, пока они не дошли до резко обозначившегося конца улицы, до начала поросшей травой равнины.

Затем вновь последовал ее вопрос, произносимый с большой долей властности.

— Как ты прошел через барьер?

Ник намеревался скрыть этот факт, но чувствовал, что не сможет. Под ее взглядом он был вынужден говорить правду.

— Я шел за Герольдом.

— Это... невозможно. Но я вижу, что это правда. Но как это может быть правдой?

— Герольд был создан моим воображением. Я нарисовал его, воплотив в жизнь.

Он услышал свистящий вздох, похожий на прерванное дыхание.

— Но ведь ты не из Семьи! Как ты мог сделать подобное?

— Я учился, чтобы спасти свою жизнь. И Авалон сам дал мне ключ к тому, как этого можно добиться. Остальные... они тоже пытаются научиться этому...

— Нет! — Это был крик, наполненный страхом. — Они не должны! Это означает для них гибель, если они получат силы не от Семьи. Они как дети, играющие с грубой стихией, которую не понимают! Их следует остановить!

— Иди и скажи им это, — ответил Ник.

— Они не хотят слушать...

— Как ты можешь знать? Думаю, теперь они понимают больше, чем раньше. Викарий... я уверен, что он прислушается.

— Да, в нем много сердечности и широты ума. Возможно, это удастся. Я не могу, но попытаюсь еще раз. Но им не следует увлекаться видениями. Такие опыты могут убить... или вызвать то, что лучше никогда не видеть. Авалон и сам жив отчасти тем, что может ответить на чьи-то сны способом, который может заморозить саму душу.

Ник припомнил дьявольские видения, которые осаждали его похитителей.

— Такое я уже видел.

Рита уставилась на него долгим изучающим взглядом, а затем протянула свою руку.

— Идем.

Как только ее холодные гладкие пальцы сомкнулись вокруг его руки, Рита потащила его за собой. Так, держась за руки, они вышли на открытое пространство, направляясь к горному гребню, где оставался для наблюдения Строуд. Примет ли он ее в свою компанию? Были ли они и на самом деле так потрясены открытием Ника, что теперь смогут выслушать и того, кто выставлен ими за порог? Ник надеялся на лучшее.

Но он начал терять уверенность, когда, поднявшись наверх, они не обнаружили на гребне Строуда. Ник увидел лишь примятую траву, где тот должен был лежать, прячась, чтобы наблюдать за тем, как Ник входил в город. Но нигде никого не было видно.

— Строуд! — позвал Ник, но не отважился кричать громче.

В ответ ему раздалось хриплое карканье, и из травы взвилась птица, широко взмахивая черными крыльями, уносящими ее в небо.

Поднявшись вверх, она кружила над ними, продолжая свои крики.

— Он... в опасности! — Рита продолжала наблюдать за птицей. — Равновесие нарушено, сила мысли породила зло. Видишь... — она яростно повернулась к Нику, ее спокойствия как не бывало. — Видишь, что может сделать подобное вмешательство? Силы Тьмы охотятся за ним, а он, не понимая этого, ведет их прямо к остальным!

— Кого ведет?

— Все силы Тьмы, которые не связаны прямо с какой-то областью зла. И они могут властвовать среди представителей рода человеческого! Ты играешь с силой, не имея защиты. И те, кто делает так же, открывают все двери, многие из которых делают их заложниками Потусторонней Тьмы. Нам следует поторопиться!..

Рита вновь ухватила его запястье, ее прикосновение подействовало словно укус на его все еще воспаленную кожу, так что Ник даже вздрогнул. Но она не заметила этого, устремившись вперед, увлекая его за собой.

Вместо того чтобы выбирать укрытия, Рита прокладывала путь уверенно, кратчайшим маршрутом, направляясь прямо к пещере. Казалось, что она не испытывала страха в этой земле. Но Ник не разделял ее уверенности. Тем не менее когда он попытался высвободить свою руку, то обнаружил, что это невозможно, как будто ее пальцы образовали металлический наручник.

Он начал замедлять движение, вынуждая ее остановиться.

— Скажи мне определенно, с чем мы можем столкнуться и что мог сделать Строуд или что может случиться с ним?

— Не задерживай нас! — В глубине ее глаз, когда Рита взглянула на него, он заметил инородное свечение. — Он исчез... но ведь ты видел черного ворона на том месте, где был Строуд... Это существо служит силам Тьмы. Его оставили, чтобы предупредить нас. Таким образом, объявляется, что это дело не относится к Семье.

— Однако ты ввязалась в него, — заметил Ник.

— Да, но я не могу не помочь. Я связана... связана сердечными узами, и я не так долго нахожусь среди Семьи, чтобы эти связи утратились полностью. Поступая так, я забочусь о своем старом наследии. Я свободна в своих поступках, даже находясь в Авалоне. Если я решила пойти против Тьмы, то никто не остановит меня, прежде чем я сама не скажу «нет». Поэтому я поступаю именно так, заранее зная, какова может быть цена. Но мы лишь теряем время. Идем!

То, что она собиралась стать их союзником, чего бы ни ожидало их впереди, Ник теперь больше не сомневался. А ее поспешность усиливала его страх. Едва он с надеждой подумал, что уже достаточно восстановил свои силы от тех испытаний, что ему пришлось перенести в городе, чтобы продолжать путь, как она тут же пустились бегом, и ему пришлось с трудом бежать за ней, направляясь к пещере и навстречу тому, что могло их ожидать там.

ГЛАВА 15

Небо, которое было таким чистым, теперь затянули плотные облака. Хотя и было лето, но дул холодный ветер, принося с собой нездоровый запах, как будто прошедший через источник постоянного разложения. Рита переходила на бег везде, где местность позволяла это. А Ник все-таки чувствовал последствия того, с чем он столкнулся в городе, и давно бы отстал, несмотря на все свои усилия, если бы она не держала его за руку и таким образом снабжала дополнительной энергией.

Впереди уже виделись волнистые холмы, среди которых находилась пещера. А кругом темнело, густели облака. При этом в воздухе нарастало оживление, и не от летающих тарелок, а от крылатых летающих существ, которые с шумом хлопали крыльями, причем у одних они были из перьев, а у других просто обтянуты кожей. Движение было заметно и на земле, хотя Ник и не мог разобрать, кто или что было тому причиной.

Однако Рита не осторожничала, как будто никакая возможность засады не беспокоила ее. Она так же была непроницаема для нападения, как и Герольд, когда его атаковала летающая тарелка.

Перед тем как они приблизились к входу в пещеру, она замедлила шаг, останавливаясь. Хотя Ник и мог мало что разглядеть, он чувствовал вокруг них все те же миазмы зла, как и в ту ночь, когда был пленником. Чернокрылая птица с ярко горящими красными глазами, с огненными искрами на покрытой перьями голове спланировала прямо на них, издавая пронзительный крик. Свободная рука Ника потянулась к поясу и вытащила кинжал.

Птица с очередным клекотом улетела в сторону. И тут он услышал негромкий голос Риты.

— Железо! — Она слегка отпрянула в сторону, хотя и не отпустила его руку. — Убери его от меня... это необходимо! Оно может служить тебе, но для Семьи оно смертельно.

В этих сумерках, надвинувшихся так неестественно быстро, ее тело излучало сияние, которое он видел и раньше, и ее глаза тоже светились. Вокруг нее чувствовалось возбуждение, как будто перед тяжелым испытанием, ожидавшим их впереди.

Но он смог все-таки заметить, что и земля, и кусты вокруг них пребывали в некотором волнении. Со всех сторон на них угрожающе выглядывали какие-то существа, однако не переходили к нападению, к которому Ник был готов каждую минуту. Рита по-прежнему двигалась вперед, но теперь уже шагом. Вокруг них стояла полная тишина, которую не нарушали даже прячущиеся обитатели земли. Были ли они настоящими — или это видения? И если это видения, то каким они были взлелеяны врагом?

Окружая их со всех сторон, вместе с ними двигались карлики. Они были коренастые, обросшие седыми волосами. Они поворачивали к ним свои лица, нелепые, но напоминающие человеческие, и тем не менее до того злобные на вид, что им и не требовалось уже никакого другого оружия. Они показывали зубы, которые напоминали клыки хищных зверей в широко открытых лягушачьих ртах, которые они то открывали, то закрывали, как будто что-то говорили или кричали, хотя никаких звуков и не доносилось.

Сзади них крались другие, ростом с людей, худые, как призраки. Их конечности скорее походили на кости, обтянутые сухой и пыльной кожей, а облысевшие головы — на черепа. Покрытые плесенью лохмотья буквально прилипли к ним. Движение их было напряженным, но удивительно быстрым.

Были и еще существа... некоторых можно было бы посчитать за волков, если бы нечто непристойно-человеческое не проступало в их облике. Были пресмыкающиеся разных форм, гигантские пауки... были все существа, которых только можно отыскать среди ночных кошмаров многих поколений людей. Но это были лишь видимые представители собравшейся компании. И неожиданно воздух разорвали крики и пение стрел.

— А теперь поспешим! — крикнула Рита. — Я долго не смогу удерживать двойную защиту.

И Ник заметил, что излучение вокруг ее тела захватывало и его. Об это облако, как о преграду, ударялись, отскакивали, а затем падали на землю стрелы. Он услышал обескураженные крики. Кто-то пытался наброситься на них и, съежившись, исчезал после соприкосновения со светящимся туманом.

Далее следовали звуки, напоминавшие винтовочные выстрелы. Ник непроизвольно нырнул было вниз, но не припал к земле, потому что Рита удержала его и потащила за собой. Окружавшее их облако светящегося тумана становилось плотнее, но он был уверен, что мог видеть сквозь него мужчин в черной форме. Должно быть, сейчас они проходили через небольшую армию.

Это было зло. Отвратительный запах, который до этого нагонял ветер, сейчас стал тошнотворным. Он распространял удушающую вонь. Но Ник уже мог различить нагромождения камней, маскировавших вход в пещеру.

Неожиданно раздались пулеметные очереди. По обе стороны, как только осаждающие с неохотой расступались, чтобы пропустить их, падали люди. Пулемет! Где же это англичане раздобыли его?

— Вперед! — почти неслышно проговорила Рита.

Они пробрались между камней, к верхнему входу. Треск пулемета был теперь постоянным, оглушающим... Возможно, сейчас выстрелы были направлены прямо на них. Ник этого не знал. Но, по крайней мере, через барьер, который поддерживала Рита, ничто не проникало. Хотя и было заметно, что толщина его сократилась. Последние усилия — и они добрались до центрального поста. Излучение стало тусклым. Прямо перед Ником поднялся человек, наводя на него в упор пистолет.

— Иллюзия! — воскликнула Рита. — Это всего лишь иллюзия!

Настоящая! Смерть, возникшая перед ним, была настоящая!

— Нет!

Ник был готов ощутить удар пули, но ничего не последовало. Человек исчез куда-то, как будто его больше и не существовало. Это был незнакомец в военном обмундировании. А еще там было трое защитников с пулеметом, целящихся и стрелявших в посланцев Тьмы. Ник вслед за Ритой, спотыкаясь, пробрался в пещеру.

— Ты!

Там были все, даже Строуд, хотя он лежал на полу и его комбинезон был покрыт темными пятнами. Остальные стояли, как будто собрались сражаться до конца, не сдаваясь в плен.

Крикнул, разумеется, Крокер. Его голос как эхо разнесся по пещере. Что касается пулеметной стрельбы, то теперь она прекратилась. Джин схватила пилота за руку в тот самый момент, когда тот оказался перед Ритой. Его глаза округлились, а рука ухватилась за один из кинжалов. Он был готов отразить нападение, хотя Рита не двигалась. Излучение вокруг нее теперь превратилось лишь в слабый отблеск.

— Нет! — Это была Джин. — Пулемет... мы должны «поддерживать» пулемет...

Из темноты выскочил Ланг, направляясь прямо к Рите. Он подпрыгивал и лаял подле нее, стараясь изо всех сил привлечь ее внимание. И если остальные не были столь радушны, то было ясно, что пекинес с ними не согласен. Его радость по поводу ее прихода была очевидной.

— Убирайся отсюда! — Крокер оттолкнул Джин и направился к Рите, вытаскивая нож.

— Остановись, Барри. — Викарий встал между ними. Он смотрел на Риту, а не на пилота. — Зачем ты пришла?

— Разве вы не помните, что когда-то я была одна из вас? Неужели я не могу попытаться помочь вам? Вы сделали то, что вызвало силы Тьмы; вы на собственную погибель творите то, чего сами не понимаете.

— Она одна из них! Она хочет захватить нас! — Крокер налетел на Хедлета, но как будто не отважился оттолкнуть его.

— Я из Авалона, — ответила она. И еще раз ее черты стали бесстрастными, как и у Герольда. — Но вы открыли ворота в сторону Тьмы, и у вас нет того, чем их можно закрыть. Вы расходуете силы, и у вас нет защиты...

— А пока мы говорим здесь, — вступила в разговор леди Диана, — те, снаружи, начнут атаку. Мы должны поддерживать...

— Ваши иллюзии? — прервала ее Рита. — Но то, против чего вы боретесь, это не иллюзии. Разве вам это не понятно? Мы, входящие в Семью, имеем своих врагов. Вы разбудили их. Но у вас нет нашего оружия, чтобы сокрушить их. Взгляните на себя — разве вы не ослабли? Силы покидают вас, они уходят на поддержку иллюзий, и хорошо еще, что вы объединились, чтобы делать это с некоторым успехом... Но сколько еще вы сможете продержаться? Потому что те, находящиеся снаружи, не ограничены ни временем, ни бренностью тела, подобно вам. Они могут ждать и ждать, пока вы не упадете от истощения собственных сил. И я говорю вам — лучше вам умереть, чем оставаться живыми к тому моменту, когда они опустошат вас.

Это время начала наступления Тьмы. Из всех мест сосредоточения зла будет исходить то, что долгое время скрывалось там. И те, кого оно околдовывает, становятся полностью в его власти. Другие пытаются убежать от него... таких вы уже видели. Их конец может быть чуть-чуть лучше, потому что они станут добычей воздушных охотников.

Но к вам силы Тьмы пришли преждевременно. Авалон не защитит вас, потому что вы отказались от его свободы. Воткните свои кинжалы себе в глотки — но даже и в этом случае найдутся те, кто вольется в ваши тела, наследуя их, пользуясь ими как Одеждой...

— Так же, как ты использовала тело Риты? — Глаза Крокера горели яростью.

— Я и сейчас Рита. Я еще в большей степени Рита, чем была до того, как приняла свободу. Тогда я пребывала во сне, а сейчас пробудилась... я ожила! Да, я Рита, хотя вы и не верите в это. Я думаю, что вы и не можете верить, потому что в вас есть нечто, что заставляет считать меня ничтожеством. Разве это не так?

Сегодня я сказала тому, кто пришел со мной, что все еще связана с вами сердечными узами. Возможно, это было правдой... однажды. Когда я приходила к вам, мои когда-то дорогие друзья, после моей «измены», я была как нищая, просящая вашего подаяния. Но я заблуждалась на этот счет. Ну, что вы можете дать мне теперь?

— Возможно, что ничего. — Хедлет, а не пилот ответил ей.

Она рассмеялась.

— Как вы хорошо все подытожили. Но те, кто вас дожидается, все еще здесь... — Рита перевела взгляд с одного на другого. — Ваша смелость достойна восхищения, даже если она ошибочного происхождения. Я знаю вас всех достаточно хорошо, даже тех двоих, что недавно присоединились к вашей компании. И, хотя вы можете и не верить в это, я желаю вам добра. Я сделаю для вас все, что в моих силах. Но предупреждаю — этого может оказаться слишком мало. У вас нет свободы. А то, что вы спровоцировали, очень сильно.

— Ведь именно Авалон дал мне первый намек на использование силы разума. — Ник заговорил первый раз за все время. — Если это столь ошибочное действие, то зачем он сделал это?

Ему показалось, что Рита выглядела слегка потрясенной.

— Я не знаю. Герольды имеют свои цели, ведомые лишь Герольдмейстеру. Сейчас время перемен...

— Следовательно, — заметил викарий, — время перемен допускает выход из-под контроля? Логос в очередной раз столкнется с Хаосом. И ты считаешь, что наши усилия не смогут помочь нам выстоять?

Рита покачала головой.

— Не смогут. Мы обладаем свободой, получаемой от самого Авалона. Смотрите... мы можем вот так. — Она наклонилась, упираясь рукой в пол. Под ее прикосновением камень поддался, оставляя отпечаток ее пальцев. — Это далеко не иллюзия, приложите сюда руку, если не верите мне. Но это — то, подобное чему вы не можете сделать, потому что ваш дар очень невелик. Объединяйтесь, если хотите, но все равно есть предел, потому что эта земля не будет питать вас.

Ланг, который, сжавшись, сидел у ее ног, подскочил вверх еще раз, и она улыбнулась, глядя на избыток его чувств, и положила руку на его голову, в то время как из темноты появился Джереми, подошел, извиваясь вокруг ее ног, и так громко мурлыкал, что его могли слышать все. И Рита приласкала и кота. Когда она подняла голову, на лице ее было слабое беспокойство.

— Некоторые могут выбрать свободу, другие выбирают свои цепи. Почему так?

— Потому что, — взорвался Крокер, — мы остаемся самими собой! Мы не хотим превратиться в... в...

— В то, чем стала я? Но чем же я стала, Барри?

— Я не знаю ничего, кроме того, что ты не Рита. И я ненавижу тебя за то, что ты сделала с ней!

— Но я Рита, полностью, во всех отношениях. Страх ходит под руку с ненавистью. Ты ненавидишь, потому что боишься.

Ник видел, каким непроницаемым стало лицо Крокера. Человек может выглядеть так, если он мертв.

— Вот видите? — заговорила Рита, обращаясь к Хедлету. — Его разум закрыт, потому что таково его желание. Мы возводим вокруг себя собственные стены. Какова ваша стена, викарий?

— Моя вера, Рита. Я прожил с ней, как с частью себя, всю свою жизнь. Я жрец своей веры. И как таковой я не могу ее предать.

Она слегка наклонила голову.

— Вы слепец, но таков ваш выбор, соответствующий вашим убеждениям. А вы, леди Диана?

— Вероятно, я также скажу, что это вера... вера в прошлое, В то, что определило мою жизнь... — Она говорила медленно, как будто подыскивала правильные слова.

— Пусть будет так. А ты, Джин? Хотя я могу понять, что привязывает тебя к опасности и темноте.

Девушка вспыхнула, рот ее перекосила ярость. Но она не произнесла ни слова, только встала чуть ближе к Крокеру.

— А теперь вы, миссис Клэпп? — продолжила Рита. Все походило на то, что она как будто силой вырвала у каждого из них окончательный отказ.

— Ну... возможно, потому, что я всю жизнь была набожным человеком. Если викарий скажет, что это не так... ну, я стерплю это.

— А вы, Строуд?

— Я как леди Диана... я выбираю тех, с кем был всю свою жизнь. И это устраивает меня.

— А ты? — Теперь Рита повернулась к Линде.

— Если выбираешь Авалон, остается ли хоть один шанс вернуться в свое собственное пространство и время? — спросила американка.

— Этого я не знаю. Но верю, что желание остаться будет сильнее, чем желание вернуться. Это относится ко всем, кто становится частью Авалона.

— В таком случае мой ответ будет отрицательным. Но Ланг выбрал? — Теперь Линда не сводила глаз с собаки, свернувшейся у ног Риты.

— Спроси его.

— Ланг... Ланг... —Линда негромко позвала собаку. Пекинес взглянул на нее и пошел, медленно, но пошел.

— У них есть своя привязанность, — сказала Рита. — Он будет оставаться с тобой, потому что привязан. Точно так же как Джереми останется разделить вашу судьбу, Мод Клэпп.

Теперь она собиралась спросить его. Ник собрался с силами, потому что знал, что именно он ответит и что из этого выйдет. Почему он должен нести эту ношу? У него нет привязанности, как выразилась Рита, и тем не менее он должен пойти против всех своих наклонностей, и ему не над чем раздумывать, чтобы дать свой ответ.

— Я остаюсь, — сказал он прежде, чем она смогла спросить его.

Рита нахмурилась.

— Что касается тебя, то это не одно и то же. Ты дал ответ, но он может означать и многое другое, что может получиться из этого. Мы увидим. Тем не менее я должна помочь вам всем. То, что ожидает вас снаружи, это всего лишь первая волна. Используйте свою волю вместе с моей, и я установлю барьер... чтобы немного продержаться.

— Нам ничего не нужно от тебя! — вспылил Крокер.

— Барри, здесь решают все, — сказал викарий. — Я думаю, Рита, ты предлагаешь это для нашего блага. Что скажут остальные?

Крокер и Джин закачали головами, но остальные кивнули с одобрением. Итак, приняв решение, они образовали цепочку, объединяя свою волю, оставаясь внутри пещеры, не имея понятия, что происходит снаружи, но ощущая яростный прилив энергии от Риты.

— Это не удержит. Это только дает вам короткую передышку.

— За то, что ты делаешь для нас, мы благодарны тебе, — ответил Хедлет. — И мы, дитя мое, желаем тебе добра.

Рита подняла руку и прочертила в воздухе знак, написанный бледным синим огнем, который задержался лишь на миг, — знак египетского креста.

— Я желаю вам... умиротворения. И ничто не может побеспокоить вас с этого момента.

Она заплакала в очередной раз, слезы были отчетливо видны на ее белых щеках. Затем она повернулась и ушла, сияющий кокон излучения обхватил ее, потому не смогли разглядеть момент ее исчезновения.

— Она пожелала нам смерти! — взорвалась Джин. — Вы это знаете, разве нет? Она имела в виду под своим «умиротворением» — смерть!

— Она пожелала нам самого лучшего, чего могла только вообразить. — Голос Хедлета был очень усталым. — Я убежден, что она была откровенна с нами.

— Да, — с трудом согласилась с ним леди Диана. Она ничего не добавила к этому, но, стоя у огня, пристально вглядывалась в пламя.

Тут к Нику подошла Линда.

— Ведь может же существовать путь назад... — сказала она ему с нетерпением в голосе.

— Назад, куда? — Он едва понимал ее.

— Назад, в наш прежний мир.

— Как ты себе представляешь это? — Теперь он осознал, что она говорила.

— Если бы мы только смогли выйти отсюда и добраться... туда, где мы «вошли». Почему бы там мы не смогли «построить» дверь и пройти через нее? Если мы смогли «создать» солдат и пулемет, как мы сейчас сделали... — она махнула рукой в сторону входа в пещеру... — тогда мы должны суметь вернуться назад такими же совместными усилиями воли... Разве не понятно? Это могло бы сработать... Должно! — Последние слова она произнесла так неистово, как будто в этот момент и правда могла видеть такую дверь, а за ней — безопасное прошлое.

— Даже если бы это и могло сработать, — заключил Ник, — как мы доберемся до леса, чтобы осуществить такую попытку? Если мы выйдем отсюда... понимаешь ли ты, что ожидает нас снаружи? И нам не удастся проделать такой дальний путь, постоянно соприкасаясь с существами, подобными тем, что дожидаются нас!

— Мы можем... — она не сдавалась, — использовать иллюзии. Разве не понятно?.. Это единственное, что мы можем сделать.

— Что это за единственная вещь, остающаяся нам? — вмешалась Джин. Ее тон был враждебным.

— Мы должны попытаться вернуться назад, в наш мир. Я объяснила Нику... мы можем сделать это! Если мы вернемся на то место, где впервые оказались здесь — туда, где остался джип, — а затем «создадим» дверь, то можем пройти через нее! Мы должны попытаться сделать это. Разве не понятно, что должны!

Ее воодушевление возрастало, чем больше она говорила. Ник понимал, что она ошибается. Но, к собственному удивлению, он увидел, как в ответ у Джин появилась искра интереса.

— Если бы это сработало... — Англичанка сделала г лубокий вздох. — Да, если бы это сработало, и он... мы... смогли бы стать свободными от всего, что нас окружает здесь! Это было бы замечательно! Но до этого леса далеко идти отсюда, и еще со всем тем, что находится там...

— Мы просто обязаны попытаться, — настаивала Линда. — Она... Рита... ты слышала, что она сказала относительно надвигающегося ухудшения. Если мы останемся здесь, то окажемся в ловушке. Но если мы можем вернуться...

— Этого сделать нельзя. — Крокер присоединился к их компании. — Если бы окрестности были свободны, то, да, это была бы оправданная попытка. Но сейчас нам не пробиться.

— Так, значит, мы просто останемся здесь, — набросилась на него Линда, — и дождемся, когда весь этот ужас свалится на нас? Вы все этого хотите? Ведь должен же быть какой-то путь, по которому мы могли бы выбраться отсюда?

Она с настойчивостью переводила взгляд с одного на другого. Возможно, Джин могла бы помочь ей, но Ник знал, насколько невозможным был бы такой переход. Он пересек значительную территорию под защитой, которую предоставила Рита, и очень хорошо знал, что не смог бы долго оставаться там независимо от того, сколь тяжелую борьбу пришлось бы при этом вести. С миссис Клэпп, с викарием, с раненым Строудом, замедляющим их передвижение, они не имели никакого шанса.

— Мы должны вернуться назад, — повторила Линда. — Я не хочу умирать. И ты права, Джин. Рита пожелала всем нам умереть здесь. Она... «Люди» больше не будут помогать нам. Мы должны помочь себе сами, и единственный вариант заключается в том, чтобы вернуться в наш родной мир. Может быть... может быть, нам и не нужно идти к тому месту, через которое мы вошли. Может быть, мы могли бы «создать» ворота прямо здесь! — Она говорила все быстрее и быстрее.

Ник отошел от них. Он был утомлен слабостью, которая давила на него как тяжелая ноша. Он не верил, что соображения Линды имеют хоть какие-то шансы на исполнение. И был слишком истощен, чтобы спорить об этом. Он уселся на пол — и пришел в себя, только когда миссис Клэпп протянула ему деревянную миску, в которой была какая-то жидкость с резким запахом.

— Выпей это, малыш. Это взбодрит тебя. И я хочу, чтобы ты сказал мне что-то правдивое... ничего не сочиняя, лишь по той причине, что я старая женщина и мне следует слышать только хорошие вещи. Я достаточно стара, чтобы знать, что ничего хорошего нас не ждет. Ты думаешь, мы все-таки что-то можем сделать... чтобы помочь себе?.. Ведь ты был снаружи и видел все это?

Ник выпил жидкость. Она слегка горчила, что вполне подходило текущему моменту. Но, как только жидкость попала ему в горло, она как будто бы принесла тепло... хотя и не смогла прогнать внутренний холод, поселившийся в его разуме и теле.

— Я не думаю, что мы могли бы сделать что-то еще. Она сказала, что силы Тьмы могут заставить самих людей помогать им. И я видел, что такое возможно. Я не знаю, сколько времени продержится этот барьер.

Она кивнула.

— Я поняла, что правда не в том, что ты сказал, а в том, о чем ты умолчал. Ну, что ж, были и хорошие дни. Но вы, молодые... было бы справедливее для вас, чтобы вы пожили подольше. Мне хотелось бы, чтобы Джереми ушел вместе с ней и маленькая собачка тоже. Неправильно, чтобы эти добрые звери оставались с нами. — Она вздохнула и забрала пустую миску, которую он протянул ей.

Нику хотелось пойти и растянуться на своем малоуютном ложе. Но кто знает, сколько еще продержится поднятый Ритой занавес? Было бы неплохо проверить, что происходит снаружи.

Он с трудом поднялся на ноги и направился ко входу, остановившись на центральном посту. Теперь здесь не было никаких призрачных пулеметов. Но прямо перед ним, на расстоянии пяти футов, повис занавес, подобный мерцающему облаку, отчетливо видимому во мраке. И если за ним и было какое-то движение, то видно его не было.

Не то чтобы он сомневался в их присутствии. Наверняка они будут ждать, пока занавес не упадет. Когда это случится, последуют иллюзии, которые люди не смогут выдержать долго, и...

Ник оперся рукой о камень и опустил на нее голову, закрыв глаза. Но он никак не мог остановить свои мысли.

Рита и Герольд были правы: эти упрямые англичане, он и Линда выбрасывали на ветер свои жизненные силы. Он не верил, что Авалон — это какое-то зло.

Энергия, излучаемая египетским крестом, едва не убила его. Но в ней не было ничего злобного. Было лишь то, что он, такой, каким он сейчас был, оказался слишком хрупким, слишком нежным, чтобы выдержать такую силу.

И вот теперь прилив Тьмы охватил эту землю. Только в городе, в местах, где поддерживалась свобода Авалона, оставался свет. И те, кто не принимал свет, открывали дверь Тьме. Они пытались воспользоваться даром света в своих собственных целях и тем самым, как сказала Рита, опрокинули на себя все беды.

Но зачем Авалон, Герольд, сделал Нику намек, который привел его к открытию этой силы? Ясно, что в этом была какая-то цель, опыт... в котором он неверно выбрал способ использования этого открытия? Да, так могло быть.

В любом случае сейчас он вынужден столкнуться с тем, с чем столкнулся. Возможно, Рита была также права, пожелав им легкой смерти как лучшее из того, что она могла предложить.

Ник подумал о смерти. Была ли она концом или только началом? Никто не знал, а лишь надеялся на лучшее, как и та его часть, которая боялась всеобщего угасания. Смерть могла быть умиротворением в таком мире, как этот.

— Николас...

Он поднял голову. В зареве занавеса он смог узнать Хедлета, хотя и не разглядел выражения его лица.

— Да, сэр?

— Ты был в городе, Сэм говорил нам об этом. И как там?

Слабым голосом Ник рассказал о стенах и улицах, о дверях с рисунками, оживавшими от прикосновения руки, и, наконец, о гигантском кресте и энергии, которая может убить, когда неподготовленный сталкивается с ее силой.

— Египетский крест, — сказал викарий. — Да, это был ключ к бессмертию, как называли его египтяне, когда вкладывали в руки своих богов. Источник энергии, годной лишь для тех, кто отказался от всего, чтобы быть в состоянии воспринять ее.

— Они не олицетворяют зло, — ответил Ник. — Я видел зло, и оно было вне города.

— Нет. Это не зло, но, однако, город требует отказаться от своей воли, от всего того, чем является каждый человек.

— Как этого требует и наша же собственная религия. — Ник не знал, откуда взялись у него эти слова.

— Но это слишком древний путь, от которого мы уже давно отказались. Капитулировать перед силой, Николас, это значит разрушить все наши собственные убеждения.

— Или обнаружить, в конце концов, что есть всего лишь один источник, из которого вытекает множество рек... — И вновь Ник не был уверен в словах, пока не произнес их.

— Что ты сказал? — Тон Хедлета был резкий, яростный и требовательный.

ГЛАВА 16

Времени на ответ у Ника не оказалось. Потому что теперь снаружи, из-за мерцающего барьера, раздался звук, который он уже слышал раньше, — это были принуждающие, сводящие с ума призывы, которые увлекли за собой его похитителей. Он заткнул руками уши, но звук все равно стоял в его голове.

Только на этот раз он не был таким надрывным. Ник сжал зубы и собрал все силы, чтобы не подчиняться этим призывам. В слабом мерцающем свете он видел, как Хедлет согнулся около камней, тоже закрывая уши руками, склонив седую голову.

Это следует побороть! И Ник мобилизовал всю свою волю на сопротивление. Он не знал, в чьих руках было это оружие, но это было зло. Затем он осознал, что мимо него кто-то двигается. Он протянул руки, пытаясь удержать его, но получил удар, который отбросил его назад.

Сейчас он лишь следил за тем, как Крокер приближался к барьеру. Сзади него следовали остальные; Джин была ближе всех к пилоту; затем с перекошенным лицом леди Диана, руки ее тоже были прижаты к ушам; наконец, за ними нетвердой походкой двигался Строуд, шатаясь, словно пьяный или ослабевший человек, которого толкало вперед какое-то неотложное дело.

Четверка приблизилась к барьеру, прежде чем Ник добрался туда со своего места, куда был отброшен рвущимся вперед и тут же скрывшимся из вида Крокером. Хедлет, покачиваясь, тоже устремился туда, но на этот раз Ник был готов. Он прыгнул, ухватившись за викария, стараясь увлечь его за собой, внутрь пещеры.

Линда, миссис Клэпп... он должен остановить их, если сможет. Он тащил и подталкивал Хедлета внутрь. Мучения в голове продолжались, но он должен был справиться с ними... должен. Ведь на этот раз он не связан.

Внутри при свете очага он увидел полный беспорядок. Миссис Клэпп лежала на полу, безуспешно пытаясь подняться. Линда стояла на коленях рядом с ней, не в состоянии помочь, но придерживала руками за плечи, пытаясь уложить ее, в то время как старая женщина вырывалась и отталкивала ее руки.

Впереди них, прижавшись к полу, сидели оба животных. Ланг яростно ворчал, а кот рычал и хлопал хвостом. Оба смотрели на женщин, как будто в любой момент были готовы начать бороться вместе с ними.

Лицо Линды было перекошено от боли, рот обезображен криками и стонами. Миссис Клэпп издавала нечленораздельные звуки.

— Помогите! — Линда задыхалась, когда подошел Ник, подталкивая спотыкавшегося Хедлета.

Он дал викарию последний энергичный толчок, на этот раз заботясь только о том, чтобы тот оказался в глубине пещеры, а затем бросился к Линде.

— Она... не... должна... идти...

— Нет! — согласился он. Но его помощь была не нужна, потому что миссис Клэпп с последним криком ослабла и замолчала.

— Нет! — теперь запротестовала Линда. Она подняла голову старой женщины, мягко прикасаясь к ее лицу. — Ник, она не могла умереть!

— Я тоже думаю, что не могла. Понаблюдай за ней.

Викарий упал на пол и теперь сидел, раскинув ноги и свесив голову на грудь, безвольно откинув в стороны руки. Он тяжело дышал, и это были единственные признаки жизни.

Шум снаружи стих. Теперь Ник мог думать более отчетливо и смог слегка расслабиться. Кот и пекинес все еще были возбуждены, но понемногу приходили в себя. Это походило на то, как будто им добавили воздуха.

— Она... она жива, Ник! — Линда оторвалась от своих забот. — Но остальные... они выбежали отсюда... куда?

— Не знаю.

— Это была... еще одна атака сил Тьмы?

Ник не знал, что ответить.

— Я не знаю. Это было то же, что утащило тех людей, которые похитили меня. Но я никогда не видел, что именно было причиной этому... только видел, как они убегали.

— Так же, как и эти здесь. — Линда устроила поудобней голову миссис Клэпп на своей руке. — Я тоже хотела пойти, Ник, но Ланг, Ник, он вцепился в меня, а Джереми удерживал за юбку миссис Клэпп. Они оба... помогали мне не терять рассудка, понимая, что я не должна идти туда... и она не должна тоже. Но как тебе и мистеру Хедлету удалось вернуться?

И в третий раз Ник ощутил неведение. Он знал только одно: что, каким бы болезненным ни был этот звук, он оказался в состоянии противостоять ему, и не только, а еще каким-то образом не позволить Хедлету сбежать за барьер. Он отбрасывал от себя картины того, что могло случиться с остальными. Потому что в эту минуту было достаточно знать, что сами они не достались врагу.

— Может быть, потому что я слышал это раньше и смог не реагировать, — предположил он. — Может быть, во второй раз удар был слабее и со мной был Хедлет. Он тоже, в первый момент, не двинулся с места, что дало мне шанс...

— Чтобы спасти меня, Николас. — Викарий медленно поднял голову. Его исхудавшее лицо было столь изможденным, что казалось, будто он смертельно болен. Когда он заговорил, его левый глаз начал дергаться. Сокращение кожи и мышц на секунду отобразило на его лице уродливую гримасу. — Чтобы спасти меня от промысла дьявола, Николас. — Он вытянулся и вздрогнул, как будто и все его тело тоже выражало протест. — Мы не должны позволить, чтобы остальные стали жертвой этого... безумия! Они оказались под властью...

— Джереми! — Миссис Клэпп открыла глаза, взглянула на Линду, и на лице ее отразилось изумление. — Джереми... он прыгнул на меня! Мой старичок... он, видимо, сошел с ума!

— Нет, — успокоила ее Линда. — Он хотел спасти вас, и ему это удалось.

Кот подошел ближе. Теперь он опустил передние лапы на грудь миссис Клэпп, потянулся, чтобы дотронуться ее носа кончиком своего. Вслед за этим показался зык, и он быстро лизнул ее лицо.

— Джереми. — Миссис Клэпп подняла руку и положила ее на кошачью голову. — Почему...

— Чтобы спасти вас, — повторила Линда. — Также как Ланг спас меня и Ник спас мистера Хедлета.

— Но... — Миссис Клэпп попыталась сесть, и Линда помогла ей. Старая женщина огляделась вокруг. — А где же остальные? Леди Диана... она была здесь... и Джин... и Барри...

— Они исчезли. — Это ответил Хедлет. — И мы должны сделать все, чтобы помочь им как можно скорее.

Он старался встать на ноги, как будто собирался бежать с той же неосторожной безрассудностью, которая увлекла остальных. Ник встал между ним и выходом из пещеры.

— Мы не можем сделать это, пока не узнаем, с чем мы столкнулись. Может быть, мы потеряем последний шанс, если просто так, слепо, отправимся в темноту.

С минуту ему казалось, что викарий будет горячо возражать и даже попытается ринуться к выходу. Но вот плечи Хедлета сникли, и он ответил упавшим голосом:

— Ты, разумеется, прав, Николас. Но мы все равно должны что-то сделать.

— Я и намереваюсь сделать это. — Слова будто были вырваны кем-то из Ника. И вновь он был вынужден принимать решение, которого принимать не хотел, вынужден приниматься за дело, которое, по его мнению, было опасным. Раздражающий звук замер вдали, голова Ника освободилась от боли. Означало ли это, что угроза исчезла вместе с добычей, которая досталась так легко, или опасность только утихла, чтобы подготовиться для нового и, может быть, более сильного удара? Не было смысла рассуждать о будущих угрозах, он только что достаточно насмотрелся настоящих.

— Но не в одиночку. — Сила и мощь, которые всегда были присущи голосу Хедлета, вернулись вновь. — Мы должны отправиться вместе...

— Все вместе, — вступила в разговор Линда, — все вместе.

Ник был готов запротестовать, но потом понял, что, возможно, она мудрее, чем он. Оставить двух женщин одних было бы верхом глупости, потому что, и он понимал это, ему не удастся уговорить викария остаться с ними. Когда барьер иссякнет, силы Тьмы захватят пещеру. Линда и миссис Клэпп останутся без единого шанса спастись. И то, что он видел среди нападающих, придавало ему уверенности в том, что они не должны ни при каких обстоятельствах сталкиваться с тем, что прыгает, ходит или ползает снаружи.

Разумеется, было бы верхом глупости вообще выходить наружу. Но если бы не вышел он, то наверняка Хедлет отправился бы один или вместе с женщинами. Нику следовало быть практичным настолько, насколько позволяла эта непрактичная ситуация.

Так что он предложил упаковать вещи, самые тяжелые для него и Линды, хотя и викарий, и миссис Клэпп настаивали, что в равной мере разделят всю ношу. И викарий даже сделал несколько практических советов.

— Есть ли здесь еще какой-нибудь выход наружу... кроме того, что я обнаружил раньше? — спросил Ник.

— Вдоль ручья, сэр... — миссис Клэпп взглянула на викария.

Казалось, что Хедлет засомневался.

— Это очень тяжелый и трудный путь, Мод.

— Трудный, может быть, — твердо ответила она, — но если он уведет нас от тех, кто поджидает перед входом, не окажется ли он самым лучшим?

— Я полагаю... — но его голос звучал неуверенно.

— Вдоль какого ручья, сэр? — Ник добивался уточнений.

— Подземного ручья. Мы никогда не исследовали его до конца. Но там есть место, Сэм показывал его мне, где можно Пролезть. Думаю, что вот такое расстояние, как это... — Он показал в сторону входа.

— Тем лучше. — Ник слегка воодушевился. Он предполагал воспользоваться задним выходом, который сам нашел, но был уверен, что ни викарий, ни миссис Клэпп там не пройдут.

Если бы они действительно имели настоящий пулемет, а не его иллюзию или оружие из его собственного мира! У него был кинжал, и еще он нашел в багажной сумке складной нож, о котором почти забыл. Поскольку у Хедлета кинжал был, он отдал нож Линде. Железо... очень незначительная защита. Можно сказать, подумал Ник, что они идут с голыми руками.

Миссис Клэпп огляделась по сторонам. Она осторожно сложила деревянные миски, завернула их в плетенные из травы циновки. Было ясно, что она осознавала, что пройдет еще много времени, прежде чем кто-либо вернется сюда.

— Грубое, дикое место, но оно было таким хорошим для нас.

— Да, Мод, — как можно мягче ответил Хедлет.

— Иногда... иногда я мечтаю о прогулке... среди тех роз и лилий, что росли у домика миссис Лансдоун, которая дала мне там приют. Как хотелось бы увидеть и ту старую дверь, и Джереми, сидящего на ступенях крыльца и поджидающего меня. Я мечтаю об этом, сэр. Это все еще так и стоит у меня перед глазами, правдоподобное, как в жизни...

— Я понимаю, Мод. Я вот думаю... а если бы та бомба не попала в церковь Св. Михаила... Более пяти веков... долгий срок простояла та церковь. И она тоже все еще так и стоит у меня перед глазами.

— Мы все должны помнить, сэр. Этого у нас не отнимет никто. И еще можно иногда закрыть глаза, когда хочется отдохнуть, и вновь видеть все это ясно-ясно. Может быть, если мы вернемся назад... Иногда я говорю себе, что вижу прошлое гораздо отчетливее и лучше, чем это было на деле, сэр. Вы тоже можете... и вы понимаете меня. Это похоже на то, как смотреть на прошедшие годы, когда человек был маленьким... все вокруг было ярче и лучше. Тогда годы казались дольше, не были такими сжатыми, какими кажутся сейчас. И каждый из них так много заключал в себе... Да, несмотря на все неудобства, это место было замечательным. Идем, Джереми!

Ее речь закончилась на достаточно оптимистичной ноте. К Нику подошла Линда.

— Она доведет меня до слез. О, Ник, я не хочу никаких воспоминаний, не сейчас. От этого я чувствую, что теряю контроль, и вот-вот готова разразиться криком: «Выпустите меня!» Разве ты не чувствовал хоть раз нечто подобное?

— Это зависит, — ответил он, взгромождая на плечи поклажу, — от того, к чему ты хочешь вернуться. Сейчас нет смысла заглядывать далеко вперед. Нам лучше сконцентрировать внимание на том, как выбраться отсюда.

— Ник, — она прервала его, — что можем мы сделать... можем ли мы что-то сделать, чтобы помочь им?

— Я сомневаюсь. Но эти двое, — он кивнул в сторону викария, помогавшего миссис Клэпп в боковом алькове, — не откажутся от этой попытки. И мы не можем бросить их одних.

Линда прикусила губу, нахмурилась.

— Нет, не можем, и я могу это понять. Но они хотя бы согласны, что это безнадежно? Что могло случиться с остальными, как ты думаешь?

— Любое твое предположение будет не хуже моего. — Это был лучший из ответов, который он смог дать ей. Ник пытался справиться с игрой воображения, которое было уже готово представить ему все возможные сцены ужасов.

Путь, которым повел их Хедлет, оказался тяжелым и трудным, и вскоре им пришлось вытянуться цепью. Ланг и Джереми имели наилучшие условия для передвижения, поскольку шествовали с куда большей легкостью, чем двуногие люди, и вскоре даже обогнали их. Линда с раздражением время от времени подзывала Ланга, и тот отвечал ей одиночным лаем.

Через короткий промежуток времени они оказались на уклоне, который спускался ниже уровня большой пещеры. Дважды они были вынуждены наклоняться, чтобы продолжать движение в полусогнутом состоянии.

Теперь до них доносилось журчание воды. Последний спуск привел их к более широкому туннелю, который, возможно, за долгие годы пробила вода, хотя тот ручей, что бежал сейчас по нему, был гораздо уже, чем ширина прохода.

— Сюда. — Хедлет свернул налево. Ник даже обрадовался. Несмотря на то что сейчас он абсолютно не ориентировался в пространстве, ему казалось, что любая открытая местность, лежавшая над ними, на поверхности земли, именно в этом направлении будет значительно удалена от главного входа в пещеру. Ему было интересно знать, держится ли еще барьер или нет.

И если он больше не существует, может ли враг предпринять прямую атаку? Ведь, не встретив сопротивления, они смогут Проникнуть в пещеру. При этой мысли он неловко повернулся, чтобы взглянуть через плечо или попытаться что-нибудь услышать. Но шум воды и их собственные шаги заглушали все, что могло быть сзади. Он хотел, чтобы Ланг и Джереми оставались в постоянном контакте с ними. Ведь животные обладают куда большей чувствительностью слуха и при необходимости могут поднять тревогу.

Нику хотелось поторопиться, но он понимал , что больные ноги миссис Клэпп и возраст викария не позволят им идти быстрее, чем сейчас. Он вытащил нож и напряженно прислушивался, готовый к любому новому звуку, кроме текущей воды и собственных шагов.

— Сюда... — Хедлет посветил фонарем влево. В стене туннеля виднелся пролом. Затем фонарь осветил поверхность воды. Они должны были преодолеть эту водную преграду, чтобы добраться до той расселины. Ник собрался было определять ее глубину, когда заметил, что Джереми сидит уже на другой стороне. Но Ланг заскулил и побежал назад, к Линде, просясь, чтобы его перенесли на руках. Так что пекинес считал глубину достаточно большой или имел некоторые другие возражения против того, чтобы шлепать по ней. Кот же, должно быть, мог просто перепрыгнуть воду. Ник обратил внимание на предупреждение Ланга.

— Не ходите вброд! — Он остановился возле викария. — Дайте мне фонарь.

— Ты обратил внимание на Ланга, да-да. — Хедлет протянул ему фонарь.

Ник присел, опираясь на пятки. Остальные стояли, прижимаясь к стене туннеля. Он направил фонарь прямо на поверхность воды. Признаков быстрого течения на ней не было, да и выглядела она мелкой, но он не имел достаточного опыта в таких делах. Вода могла оказаться ловушкой, и животные могли интуитивно знать это. Тем не менее водное пространство было слишком широким, чтобы они могли перепрыгнуть его... у них нет способностей Джереми. Перейти можно только вброд...

— Ник! — Линда присела рядом с ним. Сейчас она показывала ему рукой чуть выше по течению ручья.

Там было отчетливо заметно нарушение равномерности течения. И оно не было вызвано каким-то торчащим камнем, нарушившим зеркальную поверхность воды, потому что двигалось к ним. Ник протянул ей фонарь.

— Подержи его! — Он уже приготовил нож. Потому что происходившее убедило его, что он имел дело с чем-то неизвестным.

Возмущение водной глади уменьшилось, но дыхание Ника участилось. Это существо, кем бы оно ни было, никуда не исчезло. Скорее всего, оно укрылось в водных наносах.

— Ник! — Голос Линды походил скорее на вопль, но ее быстрая реакция спасла их. Лапа, высунувшаяся из воды, не достигла своей цели. Паучьи пальцы тщетно хватали воздух.

Американец принялся наносить удары кинжалом в воду. Там было заметное волнение. Затем показались голова и плечи существа, которое попыталось лишить их фонаря. Существо это было явно не человеческое. Прежде всего, по размерам незначительно больше Джереми. Во-вторых, покрыто мехом и поэтому могло быть или выдрой, или морским котиком.

У него были огромные круглые глаза, усатая морда, густая масса волос в виде гривы, покрывавшая плечи. Рот был открыт, из него торчали желтоватые клыки. Затем он щелкнул зубами и закрыл пасть, продолжая шипеть, как умел это делать Джереми в приступе ярости.

Ник выдвинул вперед нож. Существо плевалось, шипело, издавало мяукающие звуки, но тем не менее отступило. Это был один из родственников Авалона, Ник был уверен в этом. Он не казался ему посланцем сил Тьмы. То, что он враждебно настроен к представителям рода человеческого, было естественно, но он не был сверх меры злобным.

— Подожди, сынок. — Миссис Клэпп вышла вперед. — Железо может его удержать, слов нет, но есть и другой способ.

Ник с интересом наблюдал, как она рылась в своем багаже и вытащила небольшой прут. Торжественно, будто выполняя некий ритуал в исчезнувшем храме Св. Михаила, она процитировала по памяти:

Она три раза хлопнула этим прутом по поверхности воды.

Существо будто запнулось, прервав шипение на середине звука, и осторожно поглядывало на нее. Но как только она произнесла «трижды», оно издало жуткий крик и погрузилось в воду. Они могли видеть, как с молниеносной быстротой оно уплыло вверх по ручью. Ланг тоже подбежал к кромке воды и ожесточенно лаял, пока Лиэда не позвала его.

Миссис Клэпп рассмеялась.

— Удивительно. Никогда в жизни не думала, что когда-то Придется произносить это. Моя старая тетка Мег, а она была очень добродетельна, и на самом деле была мне не теткой, а прабабушкой... Прожила она долго: больше ста лет. Она была целительницей и ясновидящей. Люди обычно приходили к ней заговаривать бородавки и прочие подобные вещи еще до той поры, когда молодежь стала смеяться над всем этим... Тетка Мег еще могла распознавать «джентри» — так тогда мы называли тех людей в нашей местности, — хотя очень мало рассказывала о них. Когда-то в детстве она дала мне кусок желтого кекса. И сказала, что это пекли «джентри». Моя же мать, когда я принесла его домой, вырвала его у меня из рук и выбросила. Она сказала, что это глупость, но она имела на это право, потому что знала многое об этих «джентри».

А там был водяной или русалка. Тетка Мег говорила мне, что они сеяли смуту и вред. Жили в болотах, многие из них занимались тем, что вводили людей в заблуждение, сбивая их с пути. И она научила меня этому заговору и рассказала про использование бузины. И нет ничего лучше рябины или бузины, чтобы выстоять против «джентри» и против всякого другого вреда. Да, она научила меня этому, когда я ходила за молоком на ферму Барстоу и должна была проходить часть пути через болото, где была ближайшая дорога домой. Я была уже достаточно взрослой, чтобы держать язык за зубами, и моя мать никогда не узнала об этом. Правда, русалки так никогда мне и не попались, но я всегда была настороже, как мне велела тетка.

— Он может вернуться? — Линда поймала Ланга и теперь придерживала его.

— Нет, если мы все правильно сделали. — Казалось, что миссис Клэпп полностью уверена в своем способе избавления от водяных и тому подобных существ. — Сначала мы узнаем, насколько здесь глубоко. — Она использовала прут бузины в качестве мерки. — Почти по колено, я сказала бы. — А теперь, — авторитетно заявила она, — нам лучше снять обувь, мне подоткнуть юбку, а вам закатать штаны. Пусть у нас будут мокрые ноги, но одежда и обувь будут сухими.

— Очень мудрая предосторожность. — Хедлет уже стащил свои мокасины и закатал брюки.

— А вот это, — миссис Клэпп протянула прут, — я собираюсь устроить, вот так. — Она вертикально воткнула прут в илистое дно. — Это будет прикрытием для нас.

Когда они совершали свой переход, кругом плескалась вода, тем не менее Ник продолжал следить за всякими подозрительными колебаниями водной поверхности, которые могли бы отмечать возвращение «водяного». Он переходил последним, и миссис Клэпп крикнула ему:

— Захвати с собой этот прут, сынок. Кто знает, когда еще придется подержать в руках хороший куст бузины. Что-то в этих местах она не растет.

Он вытащил прут и протащил его за собой по воде, как будто добавил предосторожностей против нападения, а затем протянул его владелице. Миссис Клэпп стряхнула с прута капли воды и проворно уложила его в свой багаж, словно все только что произведенные ею действия были самыми обычными ежедневными делами вроде сна или еды.

Подъем оказался круче, чем спуск. Особенно трудно было миссис Клэпп. Она тяжело дышала, но ни разу не жаловалась. Иногда даже делала оживленные замечания по поводу их помощи или собственной неповоротливости.

— Теперь все время вперед, и лучше я выключу это. — Хедлет нажал на кнопку фонаря. Наступила мгновенная, подавляющая темнота, так что Ник даже запротестовал, но викарий продолжил: — Подождем, пока наши глаза привыкнут. Снаружи ночь, но там есть хоть какой-то свет... например, луна...

— Позвольте мне пойти впереди. — Ник не очень-то хотел это делать, но еще хуже было идти следом за двумя женщинами и пожилым мужчиной. Тут что-то слегка задело его сбоку, и он едва не вскрикнул. Потом понял: это Джереми.

Ник с приличной силой врезался в твердую поверхность и сообразил, что перед ними поворот. Нащупывая одной рукой путь и держа в другой нож, он повернулся и увидел впереди себя светящуюся точку.

— Подождите, — прошептал он, — пока я не проверю.

— Справедливо, — согласился Хедлет.

Ник очень медленно двинулся вперед, стараясь не упасть или произвести какой-либо другой шум. Если те, кто осаждал вход в пещеру, имел здесь аванпост, то они вполне могут поджидать их.

Этот короткий путь оказался самым трудным из всего, что Ник когда-либо заставлял себя делать. Но, в конце концов, он почувствовал свежий ночной воздух и увидел лунный свет. Он присел, изо всех сил желая услышать лишь естественные ночные звуки... а не те, которые означали опасность.

Затем Ник увидел Джереми. Кот был уже на открытом пространстве, его серая шерсть была едва различима в ночной темноте. И от него Ник получил одно из тех мысленных посланий: ничего, угрожавшего им, в окрестностях не было... они были свободны от сил Тьмы... пока.

Ник прополз назад, до поворота, и шепотом сообщил добрую весть. Ожидавшая его троица последовала за ним. Минуту или две они шли и вот наконец выбрались через щель в ночь, стоя под звездами и глядя на серебристый диск луны.

— В какую сторону мы пойдем теперь? — поинтересовалась Линда. Она несла Ланга, и Ник подумал, что она не верит, что пекинес не бросится к какой-нибудь поджидавшей их опасности.

— Я полагаю, вперед. — Хедлет держал в руках компас. — Мы должны были идти на восток, потому что перед этим повернули на юг. Таким образом, возможно, нам удастся обойти тех, кто находится у пещеры.

— Если они все еще там, — заметил Ник.

Заполучив трех пленников, будут ли они дожидаться остальных? Он подумал так скорее в связи с тем, что они могли просто оставить там кого-то на страже, а сами уйти со своими пленниками. Если те все еще их пленники, а не...

Он отказывался видеть то, что рисовало воображение. Нет еще, нет, пока они не имеют доказательств, нельзя верить, что пленники погибли. Если следовать соображениям викария, то потеряют некоторое время, но тем не менее соображения эти были вполне разумны. И чем с большей гарантией они смогут избежать встречи с этими ужасными отрядами, какие он уже видел, тем будет лучше.

Рита... Вернулась ли она под безопасные стены города? Она очень ясно дала понять, что больше помогать им не будет. Но только так и могло быть. Они отказались от ее предложения. И что они получили взамен?.. Потерю половины своей компании.

— Николас. — Он повернулся навстречу едва различимой фигуре Хеддета, поддерживавшего за руку миссис Клэпп, которая призналась, что у нее плохо ночью со зрением.

— В чем дело?

— Мы больше не одни. — Это было пугающее сообщение, которого Ник больше всего боялся после выхода из пещеры.

ГЛАВА 17

Ник тоже почувствовал это... присутствие или присутствия... но отнюдь не зла, которое было столь отвратительным порождением Тьмы. Он услышал мяуканье Джереми.

Затем в очередной раз увидел кота. С ним был Ланг, который, должно быть, сбежал от Линды. Животные стояли рядом, а перед ними был один из тех диковинных лесных зверей, размером больше любого из них. Зверь наклонил голову и обнюхал сначала нос кота, а потом пекинеса.

Зверь этот был один из тех или очень похож на того, что был в свите зеленого лесного человечка... существо, которое Хедлет назвал «энфилд». У него был такой же, как и у Герольда, светящийся ореол, золотистого цвета. В свете излучения отчетливо видна его лисья голова, собачье тело, когтистые, как у орла, лапы, задние собачьи ноги и волчий хвост.

Каким образом произошел обмен мнениями между животными, узнать было невозможно. Тем не менее «энфилд» поднял свою заостренную морду и издал крик, который не походил ни на лай, ни на вой, а скорее напоминал пение. Из темноты ему последовал ответ, самых различных нот и тонов, как будто люди оказались окружены странными, инородными существами.

Теперь энфилд повернул голову, чтобы рассмотреть и людей. Глаза его горели как два желтых язычка пламени. С интервалами в секунду он изучал их, затем вновь издал все тот же звук. Когда пришел ответ, зверь исчез, вспыхнув, как может вспыхивать пламя свечи под порывами ветра.

— Что?.. — Линда была явно потрясена.

Но Ник знал без всяких слов. Ему все было ясно.

— Нам не следует бояться... их, — сказал он.

— Свободные обитатели лесов, — добавил Хедлет. — Возможно, что мы не умеем воспользоваться их древними обычаями по нашим слишком формальным правилам.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — взорвалась Линда. — Что это было... это существо? И, Ник, эти звуки... И все они окружили нас. А что, если...

— Нам не следует бояться, — повторил он. — Во всяком случае их.

Можно ли было надеяться, что у них появился эскорт? Или эта невидимая компания зверей будет оставаться нейтральной? Он знал, что они все еще здесь, хотя и не видел их. И теперь, когда исчез энфилд со своим лучистым ореолом, нельзя было разглядеть ни Джереми, ни Ланга.

— Нам бы лучше идти, — добавил Ник. Он не сказал, что ему хотелось посмотреть, будет ли окружавшая их компания двигаться вместе с ними.

— Да! — Линда с нетерпением рвалась вперед. Несомненно, она хотела, чтобы все невидимое осталось сзади. — Ланг! — позвала она негромко. — Сюда, Ланг!

Пекинес с готовностью подошел к ней, и она взяла его на руки, будто боялась, что он в любой момент сбежит от нее. Затем Ник почувствовал толчок пушистого тела около своих ног, наклонился и поднял Джереми. Кот изогнулся, вывернулся и устроился на плечах у Ника. Американец чувствовал легкое неудобство от его тяжести, но понимал, что должен считаться с выбором Джереми.

Ориентируясь по компасу, они шли на восток, обходя открытые места, где это было необходимо. Но двигались они медленно. Ник знал заранее, что миссис Клэпп будет отставать от них, и он подозревал, что не на много лучше обстояли дела и у викария. Им был необходим отдых.

Когда он предложил остановиться, то возражений не последовало, и, используя для укрытия заросли кустов, они, едва не свалившись, опустились на землю. Джереми спрыгнул с плеч Ника, чтобы тут же исчезнуть. Трудно было определить, как далеко они ушли от пещеры. Ник же считал, что они могли бы уже повернуть к югу, чтобы немного срезать путь.

При утреннем свете идти было бы гораздо лучше, и он отметил этот факт. К его удивлению, викарий согласился. Они решили, что трое будут по очереди наблюдать за окрестностями, чтобы миссис Клэпп могла полностью отдохнуть.

Ник вызвался на дежурство первым. Казалось, что лунный свет ослаб, и ему следовало больше надеяться на собственный слух, чем на зрение. Он воткнул нож вертикально в землю, как раз между коленей, положил ладонь на рукоятку и решил поразмышлять.

Он был уверен, что у них очень мало шансов освободить остальных. Но в этом они должны убедиться сами. А потом... что они могли бы сделать потом? Можно потихоньку вернуться назад, к тому месту, где они оставили джип, и там попытаться осуществить предложение Линды и «открыть» дверь домой? В отношении этого Ник считал, что попытаться они могут, но шансов на успех практически не существует.

И что же остается? Мучительное, полное опасностей существование в качестве потенциальной добычи либо летающих тарелок, либо апологетов Тьмы. Возможно, им удалось бы уйти подальше от этих мест и опять вернуться в тот фермерский дом. Но ведь была еще проблема пищи... а жизнь в постоянном страхе вообще нельзя считать жизнью.

Англичане еще у себя дома узнали и воздушные налеты, и постоянную угрозу вторжения. Ник читал об этом, но это было очень далеко и очень давно. Нельзя осознать такой страх, пока сам не будешь вынужден жить в нем. И он, и Линда не имели возможности столкнуться с этим раньше, хотя и в их мире тоже бывало насилие.

Лучшим выходом по-прежнему оставался город. Но если викарий и миссис Клэпп будут продолжать отказываться... что тогда?

Ник насторожился, высвободил нож. Он ничего не слышал, ничего не видел — но поблизости что-то было. Одно из этих необычных животных? Они, Ник не сомневался, сопровождали их с момента встречи.

Вдруг он услышал негромкие всхлипывания. Ланг пришел с той стороны, где лежала Линда. Когда Ник погладил пекинеса, то почувствовал, что собачка вздрагивает, как будто хочет бежать вперед и явно с желанием поприветствовать кого-то. Ник не почувствовал никакого страха, а лишь возбуждение.

В воздухе образовался слабый набросок, будто от светового карандаша, очертивший какую-то фигуру.

Ник поднялся навстречу, увидеть — кто или что стояло там. Свет усиливался. Ник ожидал увидеть Авалона. Но это была Рита!

— Ты! Но... — В нем росло раздражение. — Ты весьма драматически рассталась с нами. Почему же ты вернулась сейчас?

Ее фарфоровое лицо было непроницаемым.

— Для вашей пользы. Хорошо уже даже само то, что я вообще пришла сюда. Те, кого вы ищете, теперь пленники воздушных охотников, а не сил Тьмы. Если сейчас вы отправляетесь прямо за ними, то ищите воздушных охотников.

— Почему ты рассказываешь мне это? — спросил Ник. — По твоим словам, ты находишься по другую сторону и Авалону нет нужды заботиться о нас.

— Это правда. — Весь ее облик слегка дрогнул. — Но если вы будете искать их среди слуг Тьмы — тогда просто пропадете. Мне бы хотелось, чтобы вы уцелели.

— А остальные?

Рита покачала головой.

— Как вы можете спасти их? Что касается тех, кто захватил их, то они могущественнее, чем вам кажется. У них есть оружие, которое с известными вам типами вооружений соотносится так же, как вооружение вашего собственного мира соотносится со стрелами и луками.

Поднявшаяся внутри Ника ярость, причины которой ему были непонятны, не стихала. В таком запале, скажи Рита, что солнце ярко светит, он начал бы отрицать и этот факт. В первый момент ему показалось, что ее информация была уловкой. Затем он уверился, что это правда.

— И этот звук — тоже часть их оружия?

— Да. Он принуждает... притягивает... подчиняет...

— Тогда почему это оружие не подчинило нас всех?

— Я уже сказала тебе... вы все разные. Тебя коснулась Великая Сила. Кроме того... он... и Мод... и эта девушка, они тоже верят в нее, хотя и отрицают. Мод и Эдриан Хедлет — сподвижники старой веры и их прошлого. Девушка... ее собака открыла ей дверь. Каждый из вас имеет слабую, но защиту от этого их оружия, а Ланг и Джереми полностью неуязвимы для него. Они с Авалоном, но своим собственным путем.

Теперь в мерцающем отблеске ее ореола он увидел, что кот и пекинес сидели около ее ног, глядя вверх на нее будто завороженные. Она наклонилась и коснулась кончиками пальцев мохнатой головы каждого из них.

— Они по-своему мудры, — сказала она.

— Мудрее нас?

— Спроси об этом себя, а не меня.

Свечение начало меркнуть, стягиваясь вокруг нее. Ник встал.

— Подожди!

Но никто не ответил ему. Рита исчезла.

— Это доброе дело. — Рядом с ним была Линда. — Ты веришь ее словам?

— Да.

— Вся беда в том, что я не люблю ее... фактически, если хочешь знать доподлинно, мне кажется, я ее ненавижу... но при этом верю ей. И что это означает, Ник? Можем ли мы, насколько возможно, помочь остальным, если их захватили летающие охотники? Я не представляю, как это можно сделать.

— Сейчас я тоже не представляю, — признался он. — Они могли увезти их куда угодно.

— Это не так безнадежно, как могло бы показаться. — Они оба вздрогнули от прозвучавшего из темноты голоса викария. — Да, я проснулся, видел и слышал вашего визитера. И я тоже верю ей. Но, если вспомните, мы оказались в этой местности как пленники этих самых летающих охотников. У них есть главная база недалеко от того места, где мы попали в аварию и освободились. Несомненно, что всех узников, которых они схватили, можно отыскать там.

— Но мы не сможем проникнуть туда, — запротестовал Ник. — Рита права, и вы знаете это. Они обладают оружием, которое превосходит все известное нам. Они оглушают, а затем ловят сетями, как мы уже видели. И этот звук... вернее, лучи, которые они направляли на Герольда. У нас нет защиты против этого. Просто безумие думать о том, что мы можем освободить их. — Но, даже протестуя, Ник знал, что Хедлет все равно не будет убежден, вознамерившись освободить остальных, будь то возможно или невозможно.

— Кажется, у нас есть некоторая защита против этого звука. — Викарий как будто не слышал ничего, только что сказанного Ником. — Ты уже забыл, что сказала Рита про меня, про Мод, про нашу веру в прошлое? Ты не догадываешься, что она имела в виду? — Ник подумал, что он и сам задавался этим вопросом, даже скорее, чем его собеседники. — Мод из Суссекса, из очень старой его части. Ты помнишь ее рассказ про ясновидящую прабабку? Что касается меня — у нас в роду было десять поколений священников и сквайров... и мне известны многие древние уклады жизни и обычаи...

— Древние обычаи, — повторил он. — Да, Авалон и «люди»... я давно слышал о них. Церковь и Меч изгнали их прочь, но они не исчезли, а все-таки сохранились в этом мире. Возможно, в Англии они считались изгнанниками, возможно, где-то они стали колонистами. «Джентри», так иногда называли их... потому что они и на самом деле были «благородным сословием» в старом смысле этого слова: честный взгляд, учтивость, временами бескорыстная помощь людям.

— У них бывали и недостатки. — Миссис Клэпп была вынуждена вмешаться. — Они не любили тех, кто шпионил за ними и доставлял им неприятности. Но они были достаточно известны, по крайней мере старикам. А те, что летают здесь, это совсем другие люди, совсем не похожие на нас. И если они схватили их — леди Диану, Барри, Сэма, мисс Джин, — то как же мы собираемся вернуть их назад?

Было похоже, что ее неожиданный вопрос оторвал викария от собственных раздумий.

— Над этим надо поразмыслить, Мод.

— Для этого понадобятся не только размышления. — Хедлет был не тот человек, мнение которого можно проигнорировать. Это Ник понял уже с первой встречи с ним. Но сейчас он не был готов принимать нереальные планы. Его чрезвычайно беспокоила сила и мощь летающих тарелок.

— Ты прав, Николас, — согласился викарий.

— Но, — продолжил он, — теперь мы знаем, где должны искать. На севере, а не на юге.

Ник уже давно счел бесполезными попытки убедить англичан отменить поиски. И бросить их он тоже не мог. Может быть, ему и следовало бы придумать какие-либо аргументы, но на ум ничего не приходило.

Все, что он мог сделать, это задавать вопросы: методически расспрашивать Хедлета о том, что он наблюдал во время плена внутри самой летающей тарелки. То, что летающие охотники могли оглушать свои жертвы, сомнений не вызывало. Оказавшись совершенно беспомощными, такие пленники затаскивались в тарелку, а через некоторое время воздействие это заканчивалось. Когда они оказывались в тарелке, их запирали в отсеке, который был чем-то вроде передвижной тюрьмы.

Побег англичан стал возможен благодаря счастливой случайности, которая может произойти раз на тысячу случаев.

Что-то нарушилось в подаче движущей энергии, и тарелка упала. Дверь в их камеру оказалась сорванной, и англичане увидели, что по меньшей мере двое из их тюремщиков мертвы.

— Их шлемы были разбиты, — пояснил, Хедлет. — И, очевидно, они не могли дышать этим воздухом без защитных масок, которые входили в состав их экипировки. Это было одним из наших преимуществ...

И очень небольшим, заключил Ник. Как разбить эти шлемы в каком-то сражении, если враг может стоять на значительном удалении от них и поливать их лучами? Чем больше он думал об этом, тем больше убеждался, что эта Миссия напоминала самоубийство.

— Они все были убиты? — спросил Ник.

— Да. Барри и Сэм вернулись на корабль... Барри все еще имел надежду узнать способ их передвижения в воздухе. Но все, что он смог выяснить, это что управление корабля замкнуто на некий прибор самонаведения. Очевидно, он и возвращал летающую тарелку на ее базу. А что послужило причиной катастрофы, узнать не удалось. Но весь экипаж погиб. Они все были очень маленькие, как карлики, и кожа у них синего цвета. У Барри и Сэма не было времени на дальнейшие поиски, потому что они обнаружили еще один прибор, который, как пояснил Барри, мог передавать сигналы о катастрофе. Мы поспешили поскорее убраться оттуда, что было осмотрительно, так как вскоре вдали увидели еще одну тарелку... возможно, она искала потерпевших крушение.

— Замкнуто на прибор самонаведения, — повторил Ник. Значит, если кто-то окажется в тарелке, то она... возможно, доставит его на их главную базу.

— Это о чем-то говорит тебе? — начал вопрос викарий, а затем добавил с восторгом: — Но, разумеется, это был бы идеальный способ войти незамеченными во вражескую крепость, а разве нет?

— Да, идеальный, — напомнил ему Ник, — попасть прямиком в тюрьму, какой бы ее ни устроили эти хозяева летающих тарелок.

— Возможно, да, а возможно, и нет. Это как раз вопрос для размышлений, Николас. Да, прекрасный вопрос для размышлений. Подумай о таком варианте, мой мальчик... если мы не все оказались поражены их звуковым оружием, то, следовательно, может быть и так, что мы для видимости дали бы им возможность взять нас в плен, а затем поменяться ролями... как говорит старая поговорка... с нашими тюремщиками.

Немыслимо! Он действительно в это верит? Это слишком фантастическая идея. По сравнению с этим посещение Ником города было просто ничто.

— И мы могли бы сделать это?

Ник резко повернулся к Линде. Он почти бессознательно ожидал, что одна она из их небольшой группы всегда поддержит его в любом проявлении энтузиазма, и теперь с вниманием слушал ее.

— А не могли бы мы использовать в качестве приманки иллюзии? — продолжила она.

Раздражение, возникшее было у Ника, спало. И хотя ее лицо было всего лишь расплывчатым пятном в ночном мраке, Ник неподвижно уставился на нее. Иллюзии в качестве приманки? А при этом, возможно, и засада на тарелку? Нет, это не сработает — ведь у них нет оружия, кроме этих ножей...

— А вот это, моя дорогая, очень хорошая мысль. Я уверен, что мисс Линда подала идею, которая точно сработает...

— И как это мы набросимся на них, когда они спустятся к нам с сетями? — Ник повысил свой голос, выражая протест. Тут он почувствовал давление и резкое покалывание ноги. Он вскрикнул. Джереми запустил когти в его ногу, требуя внимания.

— Джереми. — Ник опустился на колено, поглаживая кота. — В чем дело?

Туманные очертания перед ним перемещались взад и вперед, и Ник попытался сфокусировать на них свое зрение, как будто силился разглядеть картину сквозь густой туман. И даже когда он полностью сосредоточился, картина была странной, как будто он смотрел через необычные глаза, имевшие другие качества, нежели его собственные. Ланг... определенно этим скачущим существом был Ланг, метавшийся в предельном восторге. А еще здесь был энфилд, а сзади них еще несколько диковинных гибридов. Это были звери Авалона. Неужели Джереми обратился к ним за помощью?

Да!

Мысль эта была ответом на его не прозвучавший вопрос.

Этот план имел множество белых пятен и зависел главным образом от удачи, от «крючка» с приманкой для тарелки и от согласованности действий всех участников. Но, может быть, только может быть, они могли осуществить это. И такое решение было бы куда лучше, чем слепо идти навстречу опасности, что викарий и сделал бы, не предложи Ник никакой альтернативы.

— Сэр. — Ник пытался собрать все свои силы убеждения, чтобы донести весь смысл задуманного. — Вам кажется, такой план может сработать? — И, произнося это, он сам уже додумывал новые детали и добавлял улучшения (он надеялся, что это именно улучшения).

Они занялись подготовкой к этому плану, и несколько часов спустя жаркое солнце застало их на краю поляны. Закончив с подготовкой, они отдохнули, а затем в сопровождении зверей Авалона добрались до нужного им места.

Сейчас они все, мужчины, женщины, собачка и кот, объединились в цепочку, складывая свою энергию. Возможно, они вновь злоупотребляли тем, о чем предупреждала Рита. Но в этом был их единственный шанс. Они лежали в укрытии, а в это время по открытому пространству очень медленно двигались две фигуры. Поскольку был предел их энергетических возможностей, то миссис Клэпп предложила ограничить число воспроизводимых иллюзий всего лишь двумя фигурами: ее и викария. Она и Хедлет сформировали эти фигуры, а остальные, включая собаку и кота, питали их дополнительной энергией. Сейчас животные бежали рядом с этими передвигающимися фигурами-иллюзиями. Остальные прятались в густой траве.

Теперь... нужна была еще тарелка, чтобы проглотить наживку и крючок. Сколько им придется еще ждать? Наверное, самым лучшим для них было бы периодически возобновлять этот процесс — потому что на постоянное его поддержание у них не было сил. Как долго?..

И вовсе не долго! Тарелка появилась перед их взорами в один из первых «сеансов». Она ринулась вниз и оказалась как раз над пошатывающимися фигурами. Время! Ник дал сигнал. Иллюзии упали, растянувшись во весь рост. Из брюха тарелки свесилась сеть и начала опускаться.

Ник смог разглядеть раскачивающуюся траву: звери двинулись на исходные позиции. Наверняка чужаки должны бы заметить это подозрительное движение! Но если они и заметили, то не придали ему значения. Сейчас настало время приготовиться и ему. Он обливался потом, и отнюдь не от жары. Сейчас все зависело от того, имелась ли у них на самом деле хоть какая-то степень защиты от того звукового оружия.

И он побежал, петляя по пути, хотя это и не могло служить защитой против атаки из тарелки. Один из ее экипажа уже спустился вниз и подтаскивал трос к неподвижным телам, второй свешивался из люка, глядя вниз и готовясь присоединиться к нему.

Затем Ник получил удар, последовавший из тарелки, как будто тяжелый кулак врезался в него. Как и планировалось, он упал... что в данных обстоятельствах сделать было совсем не трудно. Они должны думать о нем как о пленнике... а возможно, он уже и был им. Но тут он собрал все силы, как однажды уже делал это в плену. Он смог сделать это, и его тело по-прежнему слушалось его. Он мог двигаться. И он двинулся.

Вокруг него была высокая трава, из-за этого часть происходящего на поляне ему не видна. Хедлет, миссис Клэпп и Линда будут поддерживать иллюзию двух неподвижных фигур сколько смогут. И чтобы их план получил успех, они должны «удержать» их до тех пор, пока он не доберется до сети. Тут он заметил, что один из «чужаков» приготовился накинуть сеть на иллюзию Хедлета. Но в этот момент сзади него качнулась трава. Небольшая серая масса выпрыгнула оттуда прямо на плечи «чужака», вцепившись когтями в его шлем. Затем к атаке присоединилось светящееся существо, которым вполне мог быть и энфилд. Второй обитатель тарелки начал было возвращаться вверх. Тут из засады поднялось существо, взметнувшееся вслед за ним по канату со всей проворностью своего обезьяньего тела, хотя на плечах его была голова совы. Без всяких затруднений оно ухватило «чужака», и вскоре он, не способный удержаться, свалился вниз.

Ник уже был под тенью тарелки. Чем дольше он сопротивлялся сковывавшей его силе, тем легче ему было двигаться после ее действия. Какова же численность экипажа? Обезьяна-сова спрыгнула на землю. Сейчас сеть была заполнена целым отрядом зверей, которые не давали ей подняться. Похоже, они вообще могли удержать тарелку, как на якоре.

Наконец Ник ухватился за веревочную лестницу. Но обезьяна-сова уже опередила его, взбежав вверх, как будто перед ней был обычный лестничный марш. По мере того как она поднималась, очертания ее расплывались, и вверху она стала выглядеть одним из членов экипажа. Ник начал подъем. А как там те, что прячутся сейчас в высокой траве и управляют видениями? Все ли у них шло по плану? Выглядит ли он уже сейчас карликом в шлеме? Вверх и вверх... он едва верил, что смог забраться так далеко. Вот он миновал люк, а обезьяна-сова уже исчезла за следующей дверью. Сзади Ника поднимался Джереми. Он оказался вполне способным использовать свои когти на веревочной лестнице.

Ник торопился вслед за обезьяной. И вот он оказался в кабине управления тарелки. Полыхнуло пламя, ярко высветив очертания обезьяны-совы, чья иллюзия тут же исчезла. Но само существо оставалось нетронутым, как и Герольд под лучами тарелки. Ник прыгнул... их здесь было только двое, карликов в шлемах. У одного из них обезьяна уже выбила из рук оружие и прижимала его хозяина назад, в сиденье, из которого тот попытался выбраться.

Ник с треском ударил второго, размазав его по стене кабины. От удара тот лишился сил и свалился на пол. Какое-то время Ник придерживал его, пока не убедился, что он не опасен. Затем Джереми прыгнул на эту лежащую фигуру, прижимая рычащую пасть к поверхности шлема. Глаза, находящиеся под ним, были закрыты.

Его напарник все еще слабо сопротивлялся обезьяне, которая тащила его к открытому люку. Ник же осторожно осмотрел весь корабль. Но в экипаже оказалось только четверо, и они взяли их всех. Он был слегка потрясен и все еще не мог поверить, что они осуществили эту часть плана.

Теперь он боялся, что тарелка может неожиданно исчезнуть вместе с ним. Двое из экипажа, еще живые, как надеялся Ник, были спущены на землю. Из тех, что были у сетей, один был мертв, его шлем треснул, другой теперь оказался пленником. Ник не был сторонником бессмысленного убийства и предпочитал оставить пленников под охраной зверей в каком-нибудь необитаемом месте, откуда нельзя было вызвать никакую помощь. И чем скорее он поднимет на борт всю свою компанию, тем будет лучше.

Хедлет и Линда вполне могли подняться по лестнице. Но им придется задействовать сеть, чтобы поднять миссис Клэпп и Ланга. И, как только сеть окажется на борту, люк захлопнется под действием автоматического механизма и тарелка оживет.

Ник пробрался в кабину управления и с трудом втиснулся в одно из кресел. Он даже не надеялся использовать все расположенные перед ним средства управления, эти многочисленные рычаги и кнопки. Хотели они или нет, но будут внутри вражеского корабля, и их место назначения неизвестно. И сейчас, пока у него было время, он вновь ощутил беспокойство. Их удивительная удача, как, например, с этой засадой, не могла продолжаться вечно.

ГЛАВА 18

— Это наш шанс! — Линда попыталась устроиться в соседнем с ним узком кресле.

— Наш шанс — на что?.. — Ник уже дважды исследовал тарелку. Он нашел несколько предметов, которые могли служить оружием, но не отважился экспериментировать с ними внутри кабины. Единственный шанс, который он видел, был до такой степени рискованным, что его можно считать самоубийством.

— Чтобы вернуться назад, в наш прежний мир. — Она сгорала от нетерпения. — Эти летающие тарелки наверняка умеют проникать туда. Ведь люди видели их там. Нам нужно только узнать, как, и мы уже дома!

— На то, чтобы узнать как, — заметил Ник, — может потребоваться некоторое время. А у нас нет времени. Когда эти земли...

— Мы вновь сможем воспользоваться иллюзиями. — Линда не учитывала вторичные детали, ее цель была главной.

— Ты хочешь сказать — надеемся, что сможем, — Ник обнаружил, что траектория полета тарелки вызывает у него тошноту, и поэтому хотел сейчас только поскорее освободиться из этого чужого корабля.

— Сможем. И мы можем вернуться! — Ее оптимизм не уменьшался.

— Но ты забываешь про фактор времени, не так ли?

— Какой еще фактор времени?

— Те, остальные... они думали, что провели здесь всего несколько лет. Но оказалось, что на самом деле тридцать. А сколько времени провели здесь мы... дней... недель... Я не считал их. А сколько времени мы отсутствуем?

Что случилось за это время там, в Кат-Оуффе? Как давно закончились их поиски? И что стало с отцом и Марго? А кто разыскивает Линду? Она ничего не рассказывала ему о своем прошлом. Кто у нее остался там?

— Ник... — Ее пыл слегка охладел. — Ты думаешь... Но этого не может быть! Не может быть, чтобы нас не было там несколько месяцев, не может быть!

Он ничем не мог утешить ее. Прежде он ни разу не задумывался над этим ни в отношении себя, ни в отношении Линды. Но сейчас Ник столкнулся с этим лицом к лицу и обнаружил, что на самом деле не очень-то и переживает об этом. Все, что происходило до того, как они оказались в этом лесу, казалось, относится теперь к прошлой жизни другого человека и имеет очень небольшое отношение к тому Нику Шоу, каким он был в данный момент.

— Дэйв... — Взгляд Линды был неподвижно устремлен вперед. — Что будет делать Дэйв? Что он подумает?

— Кто такой Дэйв?

— Мой отец, Дэвид. Он работает в НАСА... на полуострове Кейп-Код. Я оставалась с тетей Пэг на каникулах. Но только я и Дэйв... это вся наша семья!

Линда сгорбилась, так как кресло не подходило ей по размерам.

— Ник, мы должны вернуться назад. И те, кто летает в этих кораблях, должны знать, как это можно сделать.

— Сначала следует сделать самое главное... — Ник хотел начать издалека, совершенно не представляя, как смог бы убедить ее в невозможности ее намерений, когда тарелка начала вертикальный спуск.

Они достигли какого-то места назначения. Ник нисколько не управлял этим полетом. Теперь следовало убедиться в том, есть ли в их распоряжении какие-либо средства защиты против того, с чем они могут столкнуться снаружи. С едва различимым толчком корабль коснулся земли и затих.

Ник направился туда, где располагался люк. У них был самый лучший из всех возможных вариантов план, и на их стороне был еще и такой фактор, как внезапность.

И вновь ему пришлось взять на себя инициативу. Остальные, используя объединенные усилия по концентрации внутренней энергии, должны были прикрывать его. Как только боковая сторона тарелки отодвинулась, образуя наклонный трап, Ник, сделав глубокий вдох, двинулся вперед.

Он не мог сказать, был ли смысл в его защитной иллюзии. Ведь сейчас он должен был бы представляться снаружи самым обычным членом экипажа тарелки. Но то, что он мог видеть перед собой, явно не успокаивало. Там был еще один корабль, на таких же ногах-ходулях, с отброшенным трапом. Справа виднелся участок земли, на котором сгрудилась группа беженцев. Ник не заметил вокруг них никаких стен, однако никто не пытался бежать, хотя охраны тоже не видно.

Пересечь пространство между кораблем и пленниками было тяжелым испытанием.

Каждую минуту Ник ожидал, что от него потребуют остановиться или просто уложат на землю лучами. Он разглядывал узников, пытаясь понять, что их удерживает там.

На некотором расстоянии сзади них поднималась в небо высокая мачта, установленная на широком прочном основании. На ее вершине разбегались в стороны два веера, похожих на лопасти вентилятора, образованных из натянутых на рамы блестящих проводов. Как раз когда Ник увидел их, они начали медленно двигаться вверх, пока не сомкнулись над вершиной мачты. Вдоль проводов наблюдалось свечение, которое усиливалось, принимая огненно-красный оттенок.

Окружавший Ника воздух потрескивал от избытка энергии. Это было похоже, но в то же время и не похоже, на излучение египетского креста. Ник знал без всякого понимания, как или почему, что здесь широкое энергетическое поле.

Сейчас он наблюдал за теми, кто управлял им. Их было шестеро, одетых в знакомые ему костюмы. Они работали у самого основания мачты. Что именно они делали там, не имело большого значения. Сам факт, что они поглощены своей работой, давал Нику слабую возможность что-то сделать.

— Те, кого мы искали... онитам... — Таким было восприятие, полученное им от Джереми, находящегося справа от него. Слева же находился Ланг. — Невозможно пройти... впереди стена... — В первый раз он уловил мысль и от пекинеса.

Ник осторожно продвигался вперед. Джереми выбежал перед ним. И остановился, как будто его нос уткнулся в невидимый барьер. Силовое поле? Достаточно одному из «чужаков» лишь взглянуть — и заметить, что он исследует его...

Хотя Ник и вытянул вперед руку, чтобы дотронуться до того, что, по сообщениям животных, находилось там, он ничего не почувствовал... за исключением того, что разряд энергии едва не сбил его с ног. При такой ситуации, как же могли пленники сбежать? И как мог он добраться до них? Если бы он знал, как управляется корабль, они могли бы подняться на нем вверх, а потом опуститься по другую сторону барьера. Но это было выше его способностей.

Теперь и пленники заметили его. Он видел лица, обращенные в его сторону. Две всклокоченные фигуры вскочили на ноги... Крокер и Джин. Видели ли его как Ника или же иллюзию «чужака»?

Иллюзия... слабый обрывок мысли, все время ускользавшей от него. Что там говорил Хедлет? Что иллюзии, которые может воспринимать человек, порождаются его зрительными образами, а также и страхами. И что та средневековая компания, взявшая его в плен, видела демонов и дьяволов из своей собственной эпохи. Демоны и дьяволы... а какими они могли быть для этих «чужаков»? Если бы он знал чуть-чуть больше! Ник ощутил беспомощность, почти такую же, как и в том лагере, когда впервые попытался воспользоваться свободой разума. Но сейчас у него не было ни указаний, ни способа узнать, что именно могло бы послужить подходящим демоном или дьяволом, чтобы вызвать его сюда.

В его голове вспыхнули воспоминания — как Герольд беззаботно и беспечно поднимается на своем коне, атакуемый тарелкой. Но он-то не был Герольдом и не мог им быть. Ник был уверен, что ему не удалось бы воспользоваться даже внешним обликом Авалона, если бы и удалось создать его на короткое время. Ник чувствовал, что Герольд слишком близок к Авалону, чтобы пытаться здесь заменить его простой человеческой подделкой. С другой стороны, раз это место относится к Авалону, то должна быть какая-то угроза, способная удерживать тех, кто не относится ни к «людям», ни к их силам? Какой иной страх или угрозу мог он вызвать на помощь себе? Подождите... подождите... был еще момент, когда другой корабль атаковал тарелку...

Корабль-сигара! Демоны и дьяволы! Но удастся ли им воспроизвести его в качестве иллюзии?

За тюремной «оградой» Джин и Крокер помогали вместе с леди Дианой подняться на ноги Строуду. И если Ник прав в своей догадке, ему придется сбросить свое прикрытие, переключая таким образом всю имеющуюся энергию на иллюзию «врага».

— Объединяемся! — Ник отправил это короткое сообщение Джереми, так как не имел другой возможности общения с теми, кто был в тарелке. Огромный кот присел, его хвост пришел в движение, как будто он увидел добычу. Он не взглянул на Ника, но человек понял, что его сообщение получено.

Ланг помчался стрелой, легко и плавно, назад, к трапу тарелки. Сколько было у них времени в запасе? Ник сосредоточил все внимание на участке неба над самой мачтой, пытаясь создать там «демона» чужаков — сигарообразный корабль.

Он... его послание дошло! Джереми... Ланг... и люди в корабле поняли его. И вот враг, хорошо известный чужакам, завис над их источником энергии. Ник не слышал никаких звуков от чужаков, работавших внизу, у основания мачты. Но видел, как они на мгновение застыли, а затем рассыпались, направляясь, видимо, к определенным позициям в густой траве. Они готовы были отчаянно защищать свой пост, как будто он имел первостепенную важность для самого их существования.

Ник сжимал в руке оружие, взятое из корабля. Это был жезл длиной в половину его руки, имевший у основания две кнопки. Он посчитал его разновидностью пистолета, но не имел понятия, на что это оружие способно, и почти не надеялся, что сможет выстрелить из него. Однако действия чужаков явились ключом к его решению. Видимо, эта мачта с «вентилятором» имела огромное значение, потому что те, кто обслуживал ее, начали направлять лучи в сторону повисшей в воздухе иллюзии. И тогда. .. если бы ему удалось разрушить ее...

Ник побежал. Со стороны загона, где находились пленники, послышались крики, но он не обращал на них внимания. Он остановился, поднял жезл и рискнул нажать на ближайшую к его указательному пальцу кнопку, целясь в видневшиеся вверху лопасти.

Ему показалось, что его постигла неудача, потому что не появилось никакого видимого следа произведенного выстрела. А затем...

Красный накал проводов вверху превратился в яркую белую вспышку, вызывающую нестерпимую боль в глазах!

Ник прижал ладони к лицу. Уж не ослеп ли он? И этот рев и грохот — он мог оглушить кого угодно. Земля содрогнулась под ним. Она колыхалась, как будто твердая поверхность полностью исчезла. Он пошатывался из стороны в сторону, как слепой, пытаясь сбежать от этого огненного кошмара назад, к кораблю. Но где же корабль?

Он обнаружил, что не может дышать, как будто воздух выкачан из его легких. Затем он пополз сквозь этот мировой пожар. Возможно, тот самый древний Ад всего человечества...

Ник лежал на все еще вздрагивающей земле, прижатый к ней силой, напоминавшей массивный кулак, упершийся в его спину. Он был разбит, раздавлен, смят и, похоже, что-то бессвязно выкрикивал. Затем пришла темнота, в которой огни Ада медленно затухали.

Высокий и сияющий, стоял гигантский крест. Из него исходил свет, простирающийся дальше и дальше, и под этим светом распространялись мир и покой. Мачта с лопастями испускала потоки злобной энергии. Они сталкивались с животворной силой Авалона, и умиротворение спадало. Из самых дремучих мест Тьмы выползали существа, чтобы вновь пройтись по земле.

Мир и покой отступали перед этой энергией мачты, перед Тьмой, замыкаясь в городах и в тех местах, где Авалон развивал полную силу. С места на место перегонялись те, кто не служил ни Тьме, ни Авалону, а был лишь добычей...

Мелкие существа, бегущие без всякой цели и явно преследуемые собственными страхами, влачили жалкую жизнь. Они были слепы ко всему, кроме того, что бессознательно гнало их навстречу собственным мукам.

Равновесие было нарушено. «Люди» собрались в городах. Рита и те, кто принял Авалон. Там же был и Герольд, носящий имя этой земли, а за ним четверо его помощников: Дуб и Яблоня, Терн и Бузина, каждый из которых носил знак своего имени. Впереди их всех находился Герольдмейстер Логоса. Он был могуч и одет не в сверкающий плащ, как у Герольда, а в темносинюю мантию, поверх которой струились серебристые руны, которые вились и свертывались в слова глубочайшей мудрости, а затем растворялись, чтобы затем вновь обрести живую форму. В руках его огромный меч, направленный острием в землю Авалона, из металла которой он был выкован много веков назад. Вдоль клинка этого меча тоже тянулись руны. Но эти были навечно закреплены в металле силой кузнецов по способу, давным-давно забытому даже и в таком мире, где время так мало значит.

Две руки строго вертикально удерживали меч: широкие плечи были развернуты гордо и прямо, а над ними возвышается голова... И лицо того, кто может призывать бури и штормы, переплетать воду и ветер по собственному желанию и тем не менее презирает использование энергии их для своих собственных желаний. Серебристые волосы, такие же сверкающие, как и струящиеся руны. У него было имя, очень старое имя, известное в Авалоне, и которое стало легендой и в другом мире...

Мерлин.

Сейчас Герольдмейстер Логоса отвернулся от города. Руки его пришли в движение, выдергивая меч, с легкостью поднимая его огромный вес, протягивая острие вперед на уровне сердца. Его губы тоже двигались, но если какие-то слова он и произносил, они не воспроизводились как звук, поскольку не были предназначены для людей или прочих существ.

Мачта-пропеллер разбрасывала багровый огонь, который нес с собой черный дым, и где он оседал, там пятна смрада покрывали землю. Где росли эти пятна, там появлялись служители Тьмы, которые ползли к городам. И энергия чужаков истощала силы Авалона, так что жизнь в тех местах блекла и замирала.

Но...

Возникла вспышка энергии, столь мощная, что поглотила все окружающее. Сначала все стало красным, а затем белым. Мир исчез, все видимое исчезло. Не осталось ничего.

— Ничего... ничего... — Это Ник слышал. Осознание окружающего возвращалось медленно и вяло. — Ничего... ничего... — Теперь это повторял его собственный голос.

Он... он был Ник Шоу... и он был жив. Но он не хотел открывать глаза, чтобы вновь увидеть ужасающее небытие, которое было концом Авалона. Как он все еще мог жить, когда все остальное, весь окружающий мир, были мертвы?

— Все мертвы... — Он превратил эту мысль в слова.

— Нет!

Этого он не говорил. Кто еще здесь? Кто избежал конца Авалона?

— Кто?..

— Ник! Ник, пожалуйста, посмотри на меня!

Кто-то... кто?

— Кто? — повторил он. Он не был уверен, что это интересовало его, ведь он так устал... так сильно устал. Авалон исчез. В нем поднималась глубокая печаль. Он даже мог почувствовать слезы, проступающие из-под век, которые он не хотел поднимать. Он не плакал уже давно... Мужчины не плачут, мужчины не могут плакать.

— Ник! Пожалуйста, разве вы не можете помочь ему. Сделайте что-нибудь?..

— Только сам он может сделать что-то для себя.

Он уже и раньше слышал этот голос, давным-давно. В Авалоне. Но Авалон исчез. Он видел его гибель. Нет... хуже всего то, что он своими действиями уничтожил его. Ник начал болезненно складывать обрывки памяти, чтобы представить полностью эту отвратительную картину. Он выстрелил в мачту из оружия, найденного в тарелке. Произошел ужасающий по объему взрыв энергии. И там был Мерлин... с мечом. Но разрушение мачты, должно быть, вызвало разлив энергии, по мощности превосходящий ту, за счет которой существовал Авалон. И Авалон исчез, и где он мог быть сейчас, Ник не знал, да и не хотел знать.

— Ник! — К нему прикасались чьи-то руки, его трясли, но — он непроизвольно сделал такое открытие — боль его тела была меньше, чем страдания души.

— Открой глаза, взгляни, Ник, ты только взгляни!

И он открыл их. Как он и думал, вокруг не было ничего, вообще ничего.

— Ничего нет. Авалон исчез, — сказал он в эту пустоту.

— О чем он говорит? Он... ослеп? — В этом голосе из небытия звучал страх.

— Он слеп на свой собственный манер. — И вновь этот другой голос, из прошлого.

Герольд! Авалон! Но ведь земля исчезла, ушла в небытие. Как же мог уцелеть Герольд?

— Авалон, Тара, Броклайн, Карнак... — Ник повторял названия, которые некогда имели огромное значение и которые он превратил в бессмыслицу. — Дуб, Яблоня, Терн, Бузина и Герольдмейстер... все исчезли.

— Он... не понимает, что он говорит... — задыхаясь, произнес первый голос, как будто кто-то боролся с рыданиями. — Что с ним случилось?

— Он верит, и для него сейчас есть только то, во что он верит, — ответил Авалон.

— Ты — Авалон, — медленно произнес Ник. — Но ведь это неправда... потому что Авалон исчез. А я — тоже мертв? — Теперь страх внутри него прошел. Возможно, смерть и была вот таким... вот таким небытием.

— Нет, разумеется, нет! Ник... Пожалуйста, не будьте таким! Вы же можете помочь ему? Я знаю, что могли бы, если хотели.

— Он должен поверить.

— Ник, послушай! — Кто-то был так близко от него, что он мог ощущать постороннее дыхание у своей щеки. Дыхание — это жизнь, так что тот, другой, должен быть жив. Но как мог кто-то жить в небытии? — Ник, ты здесь, с нами. Ты каким-то образом разорвал поступление энергии, или что там это было... А затем... все и произошло. Пленники смогли выйти из заключения. А инопланетяне все погибли. Барри говорит, что это сделал ответный удар того, что сдерживала энергия. Все их летающие тарелки уничтожены. Затем... затем появился Герольд. Ник, ты должен видеть!

Что-то шевельнулось в нем. Это же Линда. Теперь он мог дать имя этому голосу. Линда и Авалон были здесь, с ним. Он мог чувствовать ее прикосновения, когда она придерживала его голову, наклоняясь к нему. Он чувствовал биение ее сердца. Биение сердца — это тоже жизнь.

И если Авалон существует для Линды, то как же он мог исчезнуть? Он еще раз открыл глаза перед этим небытием. Но не должно быть небытия... Должен быть Авалон!

Ник привлек всю волю, чтобы сосредоточиться. Авалон... Пусть будет Авалон!

Свет возвращался не так, как он исчез, всполохом яркого взрыва, а медленно. Сначала Ник увидел тени, затемняющие пустое белое пространство, в которое он сам был отправлен своим отчаянным действием. Затем тени стали принимать вид субстанции. Это уже были фигуры. Как раньше он концентрировался на создании иллюзий, так теперь он делал это с целью обрести окружающий мир. А может быть, это очередная иллюзия? Нет, он не должен оставлять место для сомнений.

Здесь была Линда, сосредоточенная на том, что поддерживает его голову. Здесь был и Джереми, внимательно разглядывавший его немигающими глазами. А сзади, так, что ему пришлось чуть приподнять голову, чтобы лучше видеть, сиял перелив красок, характерный для Герольда.

Ярче, четче, становясь более реальным с каждой минутой, окружающий мир возвращался к нему. Неужели он и на самом деле потерял зрение, так, что это заставило его поверить, что вместе с ним потерял и все остальное? Ник не знал. Все, что его занимало, это признание своей ошибки.

Он лежал, как теперь обнаружил, у самого края того, что должно было быть полем битвы энергий, а не людей. Прямо перед ним одна из тарелок завалилась на бок со своих стальных опор. Одна ее часть глубоко врезалась в землю. Это зрелище вырвало его разум из глубокой внутренней замкнутости, направляя его в сторону других. Он высвободился от поддержки Линды, с трудом сел и огляделся.

Линда была невредима, и Джереми. Ланг тоже был невредим, потому что в момент великого столкновения пекинес не отходил от девушки ни на шаг и так прижался к ней, будто боялся, что их могут разлучить. А Хедлет, миссис Клэпп... пленники?..

— Остальные, — настойчиво требовал он ответа у Линды. — Что с остальными?

Она ответила не сразу, лишь болезненно глядела на него.

— Викарий... миссис Клэпп? — Он хотел узнать, что с теми двумя, которые вместе с ними отправились в это приключение.

— Там... они, там, дальше. — Она протянула руку, чтобы поддержать его. Но Ник отвел ее руку в сторону и кое-как поднялся на ноги.

«Там дальше» находилась вторая тарелка. В верхней части ее корпуса виднелась пробоина, посадочные штанги были погнуты. Внизу около нее он увидел Крокера и Джин. Леди Диана и миссис Клэпп стояли на коленях рядом с кем-то. вытянувшимся на земле. Ник начал двигаться в их сторону, хотя чувствовал сильное головокружение.

— Ник! — Линда подскочила к нему и, прежде чем он начал сопротивляться, подхватила его под руку и поддержала плечом. На этот раз он не пытался ее оттолкнуть. Если с ее помощью он сможет быстрее добраться до остальных, не стоит от нее отказываться.

Он стоял, поддерживаемый Линдой, и смотрел вниз, на викария. Глаза у Хедлета были открыты, и когда он увидел Ника, то улыбнулся.

— Святой Георгий, — сказал он, — и святой Михаил считались воителями. Я никогда не слышал о том, чтобы святой Николай выходил на поле битвы, скорее он был благословителем.

Ник опустился на колени.

— Сэр... — Да этого момента он не осознавал, хотя смутно подозревал, как близко связан с этим человеком. Рита такую связь называла узами сердца. И теперь он почувствовал почему.

— Ты победил ради нас, Николас. И, — Хедлет чуть повернул голову, которую поддерживала миссис Клэпп, — я думаю, вполне возможно, это выдающаяся победа. Разве я не прав, сэр?

Ник понял, что викарий обращается к кому-то, стоящему сзади. Он повернулся и увидел, что к ним направлялся Герольд.

— Он сражался за свободу Авалона, а не только за свою.

— Опасность была и для нас, и для вас, — сказал Хедлет, — однако мы не были союзниками...

— Только частично. У Авалона свои законы, которые не являются законами для людей.

Хедлет кивнул, чуть склонив голову.

— Правда, — он сделал паузу, и на лице его отразилась внутренняя борьба, — правда, вот чему я следую в жизни. Добро правит Авалоном... но это не... мое... добро... — Красноватые пузыри появились в уголках его рта. Рот раскрылся, из него вытекла струйка крови.

Ник повернулся к Герольду.

— Помоги ему!

— Нет, Николас. — Это ответил не Авалон, а Хедлет. — Для каждого человека есть свой срок. И мой срок пришел. И ты, и я, — вновь он обращался к Авалону, — знаем это. Лишь немногие могут обрести мир. Я — умиротворен. Ты сказал мне однажды, Николас, что из одного источника может вытекать множество рек. И это тоже правда, но каждый из нас выбирает свою реку. А теперь позволь мне отправиться в свой час, в свой мир.

То, что он повторил после этого, были слова его собственной веры и убеждения — убеждения в том, что он не должен капитулировать перед Авалоном. Ник не смог этого слушать. Это было слишком несправедливо. Викарий открыто принес жертву, а что получил взамен?

Он высвободился от поддержки Линды и отошел в сторону от собравшихся, придерживаясь одной рукой за гнутую опору поврежденной тарелки. Перед ним раскинулось открытое пространство, с кратером, обрамленным стекловидным шлаком, отмечавшим место, где находилась мачта. Управляла ли она воротами в другой, чужой мир, откуда прилетали эти тарелки? Если так, то теперь они закрылись, и, по-видимому, навсегда.

Что случится с ним и с его новыми друзьями? Наступит ли очередное нашествие Тьмы, о котором предупреждала и Рита, и Герольд? Или же его предчувствие, или предвидение, как их ни назови, верно подсказали ему, что... что именно сила чужаков вызвала и подпитывала силы Тьмы, распространяя их по всей земле?

— Ник?

Он даже не оглянулся.

— Мы не сможем улететь домой ни на одной из них! — с раздражением отреагировал он на ее голос.

— Это так. — Но она не казалась сломленной.

Ник повернул голову. Недалеко стояла Линда в рваной, перепачканной одежде, распущенные волосы разбросаны по плечам, на щеке видна глубокая царапина. На руках она держала Ланга, как будто тот был теперь ее единственным сокровищем, которое она когда-либо так берегла. Она казалась жалкой и потерянной.

— Я надеюсь... я надеюсь, Дэйв... — ее голос сорвался. — Нет... — Она попятилась назад, как только Ник сделал шаг в ее сторону. — Не пытайся меня уговорить... Мы не вернемся назад, никогда. Через некоторое время, я думаю, мы забудем об этом. И все прошлое будет казаться сном. Может быть, Ник, я приму Авалон. Я должна! И если я не сделаю этого... я буду продолжать помнить, но с этим я не смогу жить!

— А что же они? — Ник указал в сторону остальных.

— Викарий... он ушел... умер, Ник. — Слезы потекли по ее щекам, и она не пыталась вытереть их. — А остальные... Строуд был убит при обратном ударе силовых полей, как мог быть убит и ты, Ник... что я сначала и подумала. — В ее глазах отражались страх и ужас. — Остальные... они... теперь они знают, что должны делать. А ты, Ник?

— Я всегда знал... я всегда знал, что это будет город. Есть только один способ истинной жизни в Авалоне. Если мы не хотим превратиться в тех жалких полулюдей-полуживотных, которых я видел в лесу, то должны выбрать это.

Он протянул руку, и Линда, убаюкивая в одной руке Ланга, не возражала, чтобы ее пальцы оказались замкнутыми в ней. И вместе они отправились назад. В конце концов, подумал Ник, в этом выборе он терял не так уж много. То, что он получал взамен, было гораздо значительнее.

Авалон, тот самый Герольд, ожидал их, и, разумеется, сияние вокруг него было великолепным и величественным.