Вся Андрэ Нортон в одном томе

Глава 1 КРИП ВОРЛАНД

Что-то изменилось в комнате — или это потемнело у меня в глазах? Я прикрыл глаза руками и задумался, глаза ли меня подводят или здесь что-то не так? Потому что это появившееся марево вполне могло быть порождением сильных эмоций, и любой человек, обладавший хоть какими-то задатками эспера, легко мог определить, каких именно — это были вкус, запах и прикосновение страха. Не нашего собственного страха, а страха того города, что нервно пульсировал вокруг нас, как огромный испуганный зверь.

Мне захотелось убежать из этой комнаты, из этого дома, из этого города в безопасность «Лидиса» и спрятаться в раковине корабля Вольных Торговцев, бывшего моим домом, от этого страха, граничащего с ужасом. Но я остался сидеть, где сидел, руки мои спокойно лежали на коленах, и я продолжал наблюдать за своими собеседниками и вслушиваться в щелкающие звуки речи людей из города Хартума планеты Тот.

Их было четверо. Двое из них были священники преклонного возраста. Дорогие фиолетовые накидки, которые они так и не сняли, несмотря на жару в комнате, говорили об их принадлежности к высшим слоям местного духовенства. Темная кожа лиц, бритые головы и оживленно жестикулирующие руки согласно древней традиции были окрашены в желтый цвет. Каждый ноготь на пальцах закрывался металлической пластинкой, украшенной драгоценными камнями. Даже в приглушенном свете комнаты камни мерцали, вспыхивали и переливались, когда их пальцы привычно рисовали в воздухе символы общения со своим Богом.

Их сопровождали официальные представители правителя Хартума. Они расположились за столом напротив нашего капитана Урбана Фосса, полностью предоставив ведение переговоров священникам. Руки их постоянно находились рядом с оружием на поясах — словно каждую минуту они ожидали, что распахнется дверь и в комнату ворвутся враги.

Нас было трое с «Лидиса» — капитан Фосс, суперкарго Джел Лидж и я, Крип Ворланд, самый младший в этой компании Вольных Торговцев. О Вольных Торговцах говорят, что они не могут жить без Космоса и его бесконечных звездных дорог. Действительно, эта бесконечность расстояний и столь же бесконечная свобода наших передвижений составляли весь смысл нашей жизни. Мы были скитальцами так долго, что, похоже, превратились в новую расу человечества. Нам было наплевать на все эти внутрипланетные и даже межпланетные интриги, хотя порой мы оказывались втянутыми в них. Впрочем, это случалось достаточно редко. Опыт — жестокий учитель. Он научил нас держаться как можно дальше от политики.

Я сказал, что нас было трое. Я ошибся — нас было четверо. Стоило мне опустить руку, как пальцы прикасались к жесткому взъерошенному меху глассии. Она сидела рядом с моим стулом и гораздо острее, чем я, ощущала тревогу, сгустившуюся вокруг нас.

Посторонний, взглянув на нас, решил бы, что около меня сидит обыкновенная глассия с Йиктора. Черный густой мех, венчик жестких серо-белых волос на голове в виде короны, тонкий и длинный, как все ее тело, хвост, большие лапы с узкими и острыми, как кинжалы, когтями. И все-таки это была не глассия. В теле животного жила душа Майлин. Раньше она была Лунной Певицей Тэсса. Она обрела эту оболочку, когда ее настоящее тело было разбито и умирало. Ее собственный народ приговорил Майлин остаться в нем, пока она не заслужит прощение. Это было жестокое наказание. Те, кто приговорил ее, считали, что она нарушила законы своего народа.

Йиктор в пору Луны Трех Колец — все случилось именно тогда, чуть больше планетарного года назад, и навсегда теперь впечатано в мою память. Я не забуду ни одной мелочи, связанной с тем временем. Майлин спасла меня. Спасла мою жизнь, но не тело, которое было у меня, когда я приземлился на Йикторе. То тело давно «умерло» и вынуждено скитаться среди звезд, пока однажды непопадет в огненные объятия одного из солнц и не сгорит дотла.

Тогда-то у меня и появилось второе тело. Оно было на четырех лапах, охотилось, убивало, лаяло на Сотру — луну Йиктора. Оно оставило в моей памяти странные воспоминания о мире, полном запахов и звуков. А сейчас у меня уже третья оболочка, очень похожая на мое первое тело, но все же отличающаяся от него. Это последнее тело сохраняет бесчисленные воспоминания прошлого. Воспоминания постепенно проникают в мое сознание, и тогда мой привычный, обыденный мир «Лидиса» (который я знаю с самого рождения) начинает казаться мне незнакомым и странным. Мое прошлое не узнает его. И все-таки я остаюсь Крипом Ворландом, независимо от внешней оболочки (ныне ею служит тело Маквэда из рода Тэсса). Это двукратное переселение моей души совершила Майлин, и за это она заключена теперь в тело зверя, ходит на четырех лапах и сидит рядом с моим стулом. И, честно говоря, я очень рад, что она осталась со мной.

Сначала я был человеком, потом барском, сейчас я — Тэсса. Частицы каждого облика неразрывно смешались в моем сознании. Поглаживая жесткий хохолок Майлин, я слушал, смотрел и вдыхал в себя воздух, пропитанный не только запахами, характерными для домов Хартума, но и эмоциями его обитателей. Я умею улавливать чужие мысли. В этом нет ничего необычного — многие Торговцы обладают подобным даром. Но я знал, что у Маквэда, как представителя расы Тэсса, это чувство развито намного сильнее. Поэтому меня и пригласили на переговоры. Мои руководители решили использовать меня как эспера, чтобы как можно лучше понять тех, с кем нам пришлось общаться.

Гораздо более чувствительная, чем я, Майлин тоже должна была помочь нам проанализировать полученную информацию. Фосс использует наш отчет, когда станет принимать решение. А решение это должно быть принято очень быстро.

«Лидис» приземлился здесь четыре дня назад с грузом порошка палма, получаемого из бурых водорослей Гавайки. В обычное время этот порошок был бы продан храмам, использующим его в качестве горючего для вечнопылающих ритуальных огней. Торговля эта не особенно прибыльна, но, как говорится, жить можно. К тому же в обмен (если расположить к себе священников) можно заполучить что-нибудь из сокровищ Нода. А они стоят очень дорого в любом внутреннем мире.

Планеты Тот, Пта, Анубис, Сехмет и Сет вращаются вокруг звезды Амон-ра. Из этой пятерки Сет расположена слишком близко к солнцу, чтобы на ней могла появиться жизнь, а Анубис представляла собой безжизненную ледяную пустыню. Оставались Тот, Пта и Сехмет. Все они были исследованы, а две — частично колонизированы несколько поколений назад переселенцами с Земли. Но только оказалось, что они не были первыми.

Наш народ поздно вышел в космос. Мы это обнаружили уже во время первой галактической экспедиции. Оказывается, существовали расы, империи, которые возвысились, распались и исчезли задолго до того, как наши предки обратили свой взор к небу, чтобы узнать природу звезд. Куда бы мы ни прилетали, везде встречали следы этих других людей — в основном, не поддающиеся изучению. Мы назвали их «Предтечами», считая, что это представители какой-то единой великой расы. Мы тогда еще многого не знали и не понимали. И только гораздо позже мы убедились, что существовало и существует множество галактических империй и множество рас, путешествующих в бесконечном времени и пространствах. Да и теперь мы знаем лишь ничтожную часть их.

На планетах звезды Амон-ра люди отыскали немало древних следов этих межзвездных скитальцев. Но до сих пор все еще не было установлены истоки и генезис расы, которая здесь когда-то процветала: покорила ли она только систему звезды Амон-ра, или же была отдаленной ветвью еще не классифицированной галактической цивилизации. В пользу последней гипотезы говорила необычность и древность найденных на здешних планетах «сокровищ», над которыми священники чуть ли не с первых дней появления установили строжайший контроль.

Каждый народ имеет своих богов, свои управляющие силы, порождаемые какой-то внутренней потребностью верить в существование чего-то сверхъестественного, чего-то высшего. В некоторых цивилизациях эта вера выродилась в религии страха и тьмы с кровавыми жертвоприношениями, безжалостностью и неумолимостью служителей ужасных культов. В других — просто признают существование души и обходятся без всяких формальных ритуалов. Но во многих мирах, как, например, в этом, боги сильны, а их служители почитаются непогрешимыми и стоят намного выше светских правителей. Поэтому Торговцы ведут себя очень осторожно в подобном мире, где много храмов и священников.

Система Амон-ра была колонизирована беженцами с Веды. Они сбежали от всеобъемлющей разрушительной религиозной войны. Поэтому, конечно, с самого начала всем здесь заправляли церковные иерархи.

К счастью, они не были фанатиками и не боялись неизвестного. В некоторых мирах артефакты древних цивилизаций просто уничтожались как дьявольские изделия. Но здесь некий дальновидный высокопоставленный священник в первые же дни очень быстро сообразил, что эти останки обладают немалой ценностью, которую можно использовать с большой выгодой. Он объявил все эти находки собственностью Бога. Было решено, что они должны храниться в храмах.

Когда Торговцы установили контакт с Тотом (поселение на Пта было слишком мало для космических визитов), им предложили для продажи ничтожную часть этих сокровищ. Но даже эта мелочь оказалась настолько ценной, что Торговцы зачастили сюда, хотя здесь не было больше никакого другого товара, способного заинтересовать внешний мир.

Во время первой продажи им предложили самые незначительные предметы, почти крохи. Наиболее же ценные вещи использовались для украшения храмов. Но и этого было вполне достаточно, чтобы сделать путешествие далеко не бесполезным для Вольного Торговца, хотя подобная выгода не привлекала крупную компанию. Торговое пространство нашего народа довольно ограничено. Мы живем на самой окраине торговой зоны галактики, и крупные Компании сюда почти никогда не залетают.

Так что торговля с Тотом стала для нас обычным делом. Но время на корабле течет не так, как на планете. Между нашими визитами здесь проходили годы, и за это время могут произойти огромные перемены в любой сфере жизни — политической и даже физиологической. И когда на этот раз «Лидис» совершил посадку на Тоте, мы обнаружили здесь серьезные перемены. Напряженное бурление общественной жизни, которое мы сразу же почувствовали в городах планеты, предвещало начало социального хаоса. Постепенно мы начали разбираться в происходящем. Правительство и религия — долгое время правившие совместно — впали в противоборство.

Полгода назад в горной стране на запад от Хартума появился новый пророк. Так бывало уже не раз, но раньше тем или иным способом служителям храмов удавалось нейтрализовать их влияние без существенных волнений. На этот раз духовенству пришлось защищаться более серьезно. Из-за их самодовольства и самоуверенности, укрепившихся за долгие годы незыблемого правления, они с трудом справились с первыми трудностями.

Как это иногда бывает, одна ошибка приводила к другой, гораздо более серьезной, и это происходило до тех пор, пока правительство Хартума не оказалось в опасности. Одержав над священниками ряд побед, восставшие почувствовали уверенность. Здешнее дворянство, как правило, неплохо относилось к духовенству. За долгие годы их интересы так переплелись, что теперь было очень сложно отделить их друг от друга. Но, как и в любом обществе, всегда найдутся недовольные. Небольшая часть дворянства (среди них попадались даже члены древнейших фамилий) считала, что имеет меньше, чем хотелось бы. Предвидя возможность извлечь для себя выгоду из происходящего, они объединились с мятежниками.

Искрой, которая разожгла пламя восстания, послужила попытка вскрыть один из тайников с сокровищами. В нем оказалась заключена и неизвестная таинственная инфекция, быстро убившая всех, кто участвовал в той операции. Болезнь стремительно распространилась дальше, унося жизни многих, не имевших никакого отношения к этому делу. Объявившийся священник-пророк стал внушать недовольным, что эти сокровища от дьявола и должны быть безоговорочно уничтожены.

Он взвинтил толпу, разбудив в ней жажду разрушений, призывая уничтожать монастыри, в которых тоже хранятся сокровища. Только тогда власти зашевелились. Но вирус насилия уже проник в народ. Восстание ширилось, находя сторонников среди тех, кто хотел изменить существующее положение вещей.

Обычно там, где действуют вековые и, казалось бы, незыблемые законы, власти часто не осознают серьезности местных бунтов. Однако среди духовенства все же нашлось несколько человек, согласившихся, хоть и с неохотой, выехать для увещевания восставших. Но эти попытки обернулись лишь никому не нужной говорильней.

Теперь на планете полыхала первоклассная гражданская война, и, как мы уже успели понять, правительство чувствовало себя весьма неуверенно. Поэтому и была организована эта секретная встреча в доме местного правителя. «Лидис» на этот раз привез не очень ценный груз. И мы хорошо знали, что если однажды Вольный Торговец может позволить себе совершить невыгодную поездку, то следующий раз повлечет за собой продажу корабля за долги Лиге.

Для Вольного Торговца остаться без корабля равносильно гибели. Мы не знаем иной жизни — оседлое существование на планете для нас тюрьма. Даже если удастся устроится на какой-либо другой корабль, нам придется начинать все сначала, и почти нет шансов выкарабкаться к самостоятельности. Для молодых членов экипажа, вроде меня (я был всего лишь помощником суперкарго), еще оставалась кое-какая надежда добиться большего. Но и нам на первых порах пришлось бы отчаянно сражаться даже за наши низшие места. Для капитана же Фосса и других офицеров это означало бы полное поражение.

Таким образом, хотя мы и узнали о событиях на планете уже через полчаса после приземления, сразу мы не улетели. Пока оставалась хоть какая-то надежда окупить поездку, мы предпочитали не спешить со взлетом, хотя и были уверены, что не найдем здесь рынка сбыта для нашего груза. Фосс и Лидж поспешили связаться с духовенством. Но вместо того, чтобы, как обычно, организовать открытую встречу, они пригласили нас сюда.

Судя по всему, положение у них было настолько критическим, что они не стали тратить время на официальные приветствия, а сразу перешли к делу. Наконец-то после всех неудач, которые преследовали «Лидис», у нас появился товар, которым мы могли выгодно торговать — безопасность. Безопасность не для тех людей, которые сидели с нами в зале и даже не для их владык, а безопасность для самых ценных сокровищ планеты. Нам предложили как можно скорее погрузить их на «Лидис» и вывезти в безопасное место.

Это уже превратилось в традицию — как только начинались волнения, верхушка духовенства улетала на планету Пта. Там в свое время построили огромный неприступный храм, стены которого были сложены из местных необычайно твердых минералов. Именно там они и собирались спрятать ценности храмов. А «Лидис» должен был перевезти бесценный груз.

Когда капитан Фосс спросил, почему они не используют свои собственные транспортные корабли (спросил вовсе не потому, что отказывался от их предложения), у них уже был готов ответ. Во-первых, их корабли летают на твердом топливе и пилотируются автопилотом, а экипаж их состоит из одного или двух техников. Отправлять сокровища на таком корабле весьма рискованно. При неполадках в управлении, которые случались довольно часто, сокровища могут быть потеряны навсегда. Во-вторых, на «Лидис», корабль Вольных Торговцев, можно положиться. Такова репутация Вольных Торговцев. Действительно, все знают, что, однажды связав себя обещанием, мы свято держим слово. Не использовать такое предложение было бы глупо.

Священники сразу же заявили, что если мы согласимся на их условия, они не сомневаются, что груз будет доставлен. И не один груз, а по меньшей мере два или три. Если восставшие не захватят город в ближайшее время, священники будут продолжать отправлять свои сокровища до тех пор, пока это возможно. Но самые ценные вещи они отправят первым кораблем. Они хорошо нам заплатят, и именно это было предметом обсуждения на встрече. Не то, чтобы у нас были какие-то особо спорные вопросы. Но человек никогда не станет Торговцем, не умея, в зависимости от обстоятельств, четко и точно определять цену своих услуг. В настоящее же время у нас была монополия на то, что мы могли предложить.

За последние десять дней правительственные войска потерпели два серьезных поражения. И хотя королевская армия продолжала упорно защищать дорогу к городу, было ясно, что ей долго не продержаться. Фосс и Лидж знали об этом. Кроме того, существовала опасность восстания в самом Хартуме. Три других города уже сдались восставшим. Их агенты сумели проникнуть за стены города и поднять там бунт. Как сказал один из священников, это похоже на буйное помешательство, передающееся от одного человека другому.

«Тревога!»

Мне не нужен был этот мысленный сигнал от Майлин, так как я и сам почувствовал зловещее сгущение темноты. Мысль о том, что экстрасенсорными способностями обладали явившиеся на переговоры священники, я решительно отбросил — мы бы давно знали об этом. Эта аура страха почти наверняка была вызвана действиями неизвестного нам, но явно одаренного противника. Тем не менее, я не чувствовал никакого четко выраженного воздействия.

Я пошевелился. Лидж быстро взглянул на меня, уловив мое мысленное предупреждение. Члены команды «Лидиса» доверяли мне и хорошо знали, что когда я вернулся на корабль в обличий Тэсса, мои эсперные способности стали намного больше, чем были до того.

— Считайте, что мы договорились.

Как суперкарго, Лидж принимал окончательное решение. В таких ситуациях его слово было важнее слова капитана. Торговля была главной и единственной его обязанностью.

Священники после его слов успокоились, но атмосфера в комнате оставалась напряженной. Майлин снова коснулась моего колена, почему-то на этот раз она не захотела говорить со мной мысленно. Только после этого я заметил, что хохолок на ее голове уже не топорщится. Я вспомнил, что знаком злости или ощущения опасности у глассий был ровный хохолок, лежащий на лбу. Поэтому я сам послал мысль на поиск, пытаясь разобраться, где таится опасность.

Прямое чтение мыслей невозможно без взаимного согласия участников. Но на эмоции настроиться достаточно легко, и я тут же обнаружил нечто такое, что заставило меня непроизвольно взяться за рукоять станнера. На некотором расстоянии ощущалась угроза, куда более сильная, чем атмосфера беспокойства в комнате. Еще труднее было определить, была ли эта угроза направлена натех, кто нас собрал здесь, или опасности подвергалась наша команда.

Священники ушли первыми. У них была охрана. У нас ее не было. Фосс посмотрел на меня.

— Что-то неладно, не как обычно, — прокомментировал он.

— Нас ждут там серьезные неприятности, — я кивнул на входную дверь. — Большие, чем мы ожидаем.

Майлин поднялась, положила передние лапы мне на плечи и подняла голову так, чтобы заглянуть мне прямо в глаза. Ее мысль сразу передалась мне в мозг: «Нужен разведчик. Разреши мне пойти первой».

Мне не хотелось разрешать ей. Здесь она была совершенно чужой и сразу же привлекла бы внимание. В ситуации, когда пальцы лежат на спусковом крючке, это может спровоцировать атаку."Ты не прав!"

Она уже прочитала мои мысли.

«Забываешь, что уже ночь. А я знаю, как сделать ночь другом».

Чуть помедлив, я приоткрыл дверь, и она выбежала на улицу. Холл был весьма плохо освещен, и я в очередной раз удивился тому, как умело она использовала сумерки для прикрытия. Она исчезла раньше, чем я осознал это.

Фосс и Лидж присоединились ко мне. Капитан проворчал:

— Очень напряженная атмосфера. Чем быстрее мы отсюда вылетим, тем лучше. Как долго продлится погрузка?

Лидж пожал плечами:

— Это зависит от размеров груза. В любом случае мы должны сделать все, чтобы подготовиться к его приему.

Он включил передатчик на запястье и отдал приказ на корабль, чтобы выгружали порошок и освобождали место под груз. Это было одним из наших условий, и священники вынуждены были согласиться. Они позволили нам самим рассчитать, что именно и сколько мы возьмем у них, и, когда груз уже будет переправлен на Пта, самим отобрать причитающуюся нам часть сокровищ. Хотя обычно Торговцы вынуждены брать то, что им дают.

Один за другим мы вышли на улицу. По просьбе Фосса встреча проходила за стенами города. Мы не хотели рисковать, пересекая границу Хартума. Но я чувствовал, что не успокоюсь, пока не вступлю на трап «Лидиса».

Наша встреча началась в сумерках, сейчас уже стояла ночь. Даже сюда доносился тревожный гул города.

И вдруг…

«Берегись!»

Предупреждение Майлин прозвучало в моем мозгу отчетливей, чем крик.

«Бегите к воротам!»

Майлин послала сигнал такой силы, что даже Фосс принял его, мне не пришлось передавать его другим. Мы бросились к воротам вслед за Фоссом, который расчищал нам путь.

У стены, к которой мы бежали, завязался настоящий бой. Звучали выстрелы, хрипло кричали люди, раздавался грохот какого-то орудия. К счастью для нас, на этой планете технология не достигала уровня лазеров и бластеров. У них было старое стрелковое оружие, производившее сильный грохот. Но нас могли убить и этим оружием не хуже, чем бластером. Наши же станнеры не убивали, а только вызывали обморок.

Фосс нажал кнопку станнера, я и Лидж сделали то же самое, превращая узкий поражающий пучок в широкую полосу. Такая стрельба быстро истощает заряд, но в подобной ситуации у нас не было иного выбора. Нам необходимо было расчистить дорогу впереди.

— Беги направо!

Команда Фосса была лишней. Лидж уже метнулся в одну сторону, я в другую. Мы спешили. Нам надо было подойти как можно ближе к противнику, чтобы наша атака прошла более эффективно. Затем в дверном проеме я заметил Майлин. Она неслась ко мне, готовая присоединиться к нашему последнему натиску.

— Огонь!

Мы выстрелили одновременно, без разбора сметая всю эту сражающуюся толпу и врагов, и друзей, если таковые у нас имелись среди воевавших. Люди беспорядочно метались и падали, а мы попытались уйти, перепрыгивая через неподвижные тела, неуклюже распростершиеся около ворот. Но сами ворота все еще были закрыты, и мы тщетно наваливались на них.

— Рычаг! В охранке… — Фосс уже задыхался. Майлин опять исчезла. У нее, скорее всего, больше не будет человеческих рук, но лапы глассии тоже кое-чего стоят. В следующее мгновение она показала нам, как можно их использовать. Почти сразу створки ворот раздвинулись, пропуская нас вперед.

Мы бежали так, как будто все дьяволы неба вселились в наши ноги. В любой момент оружие сражавшихся могло быть направлено на нас. У меня появилось неприятное ощущение между лопатками, я почти физически ощущал, как туда ударяет пуля…Однако нам повезло. Мы благополучно добежали до трапа, сулившего безопасность. Все четверо, включая Майлин, с невероятной легкостью бежавшую рядом со мной, влетели на «Лидис». Едва мы проскочили открытый люк, как услышали лязг металла и поняли, что наши вахтенные закрыли вход на корабль.

Фосс прислонился к стене у трапа и перезарядил свой станнер. Стало ясно — с этого момента нам надо быть готовыми защитить себя и корабль.

Я посмотрел на Майлин:

«Ты знала, что у ворот будет бой?»

«Не совсем. Кто-то в темноте подбирался к нам и хотел вас схватить. Они собирались помешать вывозу сокровищ, но пришли слишком поздно. Бой у ворот спутал их планы».

Фосс не понял нашего мысленного разговора, и я объяснил ему, о чем мы говорили. Он стал очень серьезен.

— Мы согласились вывезти их сокровища, но пусть они сами доставят их сюда. Ни один член экипажа не покинет корабля.

Глава 2 КРИП ВОРЛАНД

— Что же нам теперь делать? На корабле мы пока в безопасности. Но как долго нам придется ждать?

Манус Хнольд, наш астронавигатор, включил обзорный экран, и мы, до отказа заполнившие кабину управления, изучали с его помощью то, что происходило сейчас снаружи.

Толпа, заполнившая площадку вокруг «Лидиса», проявляла нездоровый интерес к его пусковым ракетам. Но держались они пока на безопасном расстоянии от выжженной зоны. Хотя аборигены были неплохо вооружены и довольно дисциплинированы, это были отнюдь не войска, защищавшие правительство. Но как они предполагали причинить нам какой-то вред, пока мы внутри корабля, я не имел ни малейшего понятия.

Я решил снова использовать мысленный поиск — вокруг бушевали волны самых необузданных эмоций. И не было никакой возможности сосредоточиться на одной из них в этом море ярости.

— Не совсем же они дураки, чтобы рассчитывать на успех своей атаки на нас, — сказал наш инженер Паулин Шаллард.

— Нет, конечно, — Лидж поднял голову и внимательно посмотрел на экран, словно хотел выделить из толпы какого-то конкретного человека. Хнольд включил «обзорное» изображение, и мы стали разглядывать панораму места посадки.

— На нас они не рискнут напасть. Им надо что-то другое. Они хотят помешать нашей торговле. Это горожане. Никогда не поверю, чтобы восставшие прорвались сюда в таком количестве и так быстро… — он замолк и нахмурился, глядя на толпу.

— Подожди! — Фосс нажал кнопку, изображение замерло.

Мы увидели ворота, через которые недавно прорывались сами. Из них выходили хорошо вооруженные отряды в форме. На восставших явно готовилась атака правительственных войск. Отряд растянулся цепью, создавая прикрытие для большой платформы, на которой была укреплена длинная, на вид очень тяжелая труба. Солдаты скатили ее на землю, развернули и направили на толпу, находившуюся между ними и кораблем. Крайние ряды восставших поспешили отойти от линии огня, но огромный ствол поворачивался вслед за ними.

Люди начали разбегаться. Сначала по одному, по два человека, затем целыми группами. Мы не очень-то разбирались в современном вооружении на Тоте, но было хорошо видно, что это неуклюжее орудие внушает уважение и страх местному населению. Тем не менее, перед кораблем оставалось еще довольно много восставших. Но ряды солдат, постоянно пополнявшиеся подкреплением со стороны города, все сильнее и сильнее напирали на толпу, с мрачным молчанием отступавшую перед ними.

— Вот они! — Лидж сделал движение в сторону входного трапа. — Они, кажется, собираются загружать корабль. Будем открывать?

При обычных обстоятельствах погрузка и разгрузка корабля относилась к обязанностям Лиджа. Но при угрозе безопасности «Лидису» командование автоматически переходило к Фоссу.

— Прикрой люки станнерами и открывай сначала верхний. И пока мы не убедимся, что они владеют ситуацией… — приказал капитан.

Несколько минут спустя мы стояли у верхнего люка. Он был открыт, и меня грызло неприятное чувство беззащитности, словно я находился на боевом дежурстве. Мой калькулятор был пристегнут к запястью, оставляя руки свободными для оружия. На этот раз я настроил станнер на узкий поражающий луч. Посмотрев на меня, Грис Шервин, наш второй инженер, вжался в стену по другую сторону люка и установил свое оружие на высокоэнергетическое распыление.

Солдаты тем временем выдвинули свое орудие вперед, освобождая проход в городские ворота. Его огромное дуло все еще продолжало раскачиваться, очевидно, стараясь не выпустить из прицела нападавших. В узкой полосе смотровой щели мы уже почти не видели восставших. Хорошо были видны только убитые в перестрелке — их тела лежали неподалеку от трапа.

Городские ворота уже раскрыли настежь. Из них выезжал первый тяжелогруженный транспорт. Тотианцы использовали машины на жидком топливе. Нам они казались весьма неповоротливыми по сравнению с машинами внутренних планет, использующими солнечную энергию. И все же это было намного лучше, чем гужевые повозки примитивных обществ. Теперь к «Лидису» по полю катили три первых грузовика.

Каждую машину вел священник в рясе, а в кузовах ехала охрана в полной боевой готовности. Головы охранников были защищены странными круглыми касками, а руки сжимали оружие. Мы увидели, как первый грузовик остановился на платформе под качающимися тросами нашего подъемника.

Началась погрузка на «Лидис». Священники работали с энтузиазмом, но очень неуклюже. Я спрыгнул вниз, чтобы помочь им, стараясь не думать о том, что со стороны толпы запросто может прилететь шальная пуля, так как стрельба все еще продолжалась. Вверх и вниз, потом внутрь, и снова — вверх-вниз. С грузом надо было обращаться чрезвычайно осторожно. Хотя все было хорошо упаковано, мы постоянно помнили о том, что грузим бесценные сокровища. Первый грузовик разгрузили, он быстро отъехал в сторону, а люди, разгружавшие его, остались. Я продолжал руководить погрузкой и в то же время составлял список поднятых на борт предметов, занося каждый номер в регистрационную книгу. Лидж стоял у люка наверху и делал то же самое. Когда погрузка закончится, эти два списка будут заверены печатью в присутствии представителей духовенства.

Мы разгрузили уже три грузовика. На следующем привезли только четыре вещи — одну очень большую и три маленькие. Я просигналил, чтобы удвоили мощность подъемника, будучи не совсем уверен, пройдет ли такая большая корзина через люк. Груз с трудом, но прошел. Убедившись, что груз исчез в люке, я спросил у священника, отвечавшего за погрузку:

— Есть еще что-нибудь?

Он покачал головой, продолжая смотреть туда, где исчез этот большой груз. Потом взглянул на меня.

— Нет, больше нет. Но Верховный Священник должен прийти за списком погруженных вещей.

— Когда? — настаивал я, решив пока не включать мыслепоиск. Наверняка на меня обрушатся дикие эмоции, бушующие неподалеку отсюда, где бой еще не утих. Конечно, «Лидис» был крепостью, которую не возьмешь приступом, но чем быстрее мы улетим с Тота, тем лучше.

— Когда сможет, — ответ прозвучал настолько неопределенно, что мог легко вывести из равновесия кого угодно. А священник уже повернулся ко мне спиной, отдавая приказы на своем родном языке.

Я пожал плечами и поднялся к люку. Там работал робот-погрузчик. Мой начальник стоял у стены напротив и считывал показания приборов. Когда я вошел, он остановил робота и нажал кнопку вывода списка.

— Они не возьмут списки, — доложил я. — Они говорят, что за ними придет Верховный Священник.

Лидж в ответ лишь недовольно хмыкнул, а я пошел осмотреть груз. Большой предмет, который погрузили последним, все еще держали на весу два робота. И хотя они были весьма крепкими, было видно, что они с трудом удерживают его. Я проследил, как роботы установили предмет в центре платформы и закрепили его ремнями, чтобы тот не сдвинулся во время взлета и посадки. Вскоре они закончили свою работу, и я смог наконец закрыть и опечатать грузовой отсек. Он будет закрыт до тех пор, пока мы не приземлимся на Пта. Теперь Лидж поставит свою подпись рядом с моей, и после этого только серьезная опасность, например, пожар, может заставить нас вскрыть отсек.

Потом я прошел в свой кабинет. Там, как обычно, на время погрузки расположилась Майлин. Она лежала, положив голову на передние лапы. Но не спала. Ее золотые глаза были открыты. Еще раз взглянув на нее, я понял, что она ушла в себя, и не стал ее тревожить. Хотя то, что она могла сейчас узнавать, было крайне интересно. Увидев, что я собираюсь уйти, она слегка приподняла голову. Я остановился и подождал, пока она заговорит.

«Пришел человек. Но это не тот, которого вы ждете».

Я подумал было, что это пришел за списком Верховный Священник, но она продолжала:

«У него иной склад ума, чем у тех, которые просили нашей помощи».

«Из восставших?»

«Нет. Этот человек носит такую же рясу, как и другие священники. Но он не разделяет их убеждений. Он считает, что это великий грех, дьявольский поступок — увозить сокровища из храма, где он служит. Он верит, что в Наказание за это его Бог нашлет зло на всех, кто замешан в этом преступлении. Сейчас он пришел для того, чтобы передать нам проклятие своего Бога. В этом Боге больше гнева, чем любви и справедливости. Он пришел проклясть нас…»

«Так он пришел только проклясть нас или попытаться убить?»

«Не думай, что одно слабее другого. Иногда проклятие может стать очень сильным оружием. Особенно если оно направлено против верующих».

Надо сказать, что я достаточно серьезно отнесся к ее словам. Любой скиталец звездных дорог подтвердит — нет ничего такого, даже очень необычного и странного, чего не могло бы случиться в том или ином мире. Я уже встречался с проклятиями, которые приводили к смерти. Правда, это могло произойти, как сказала Майлин, только если тот, кого проклинали, тоже был верующим. Вполне возможно, что священники, которые передали нам на хранение свои сокровища, поверят в проклятие и умрут. Но вряд ли это проклятие представляет угрозу для команды «Лидиса». Вообще-то, у нас тоже есть вера. Каждый человек верит в своего Бога или Высшую силу. Есть свой Бог и у Майлин — она называет его Моластером, и вся ее жизнь подчинена ему. Но я совершенно не верил в то, что нам может угрожать божество Тота.

Майлин легко разобралась в моих мыслях:

«Верить в него или нет — это, конечно, твое личное дело. Но любое проклятие — тяжелая ноша. Зло порождает зло, тьма держится за тени. Проклятие верующего — это его собственная сила. Этот человек искренен в своей вере, и его вера настолько велика, что дала ему большую силу. Вера — это всегда сила».

«Ты предупреждаешь?» — я почувствовал тревогу. К словам, которые говорит Майлин, надо всегда относиться серьезно.

«Я не знаю. Если бы я была прежней…»

Ее мысли внезапно закрылись от меня. Никогда еще я не слышал, чтобы она сожалела вслух о том, что случилось на Йикторе, даже когда ее телу был нанесен смертельный удар, а Старейшие, в дополнение ко всему, наказали ее годами пребывания в теле глассии. Когда ее одолевала депрессия, она наглухо замыкалась в себе. И только сейчас, пожалуй, впервые за все это время, внезапно оброненная фраза выдала ее тоску и желание обладать своим прежним телом Лунной Певицы Тэсса. Так человек в тяжелые минуты жизни жалеет об оружии, которое потерял.

Я решил, что ее сообщение должно быть как можно скорее передано капитану, и поспешил в рубку управления. Фосс внимательно смотрел на экран, на котором было видно, как колонна пустых грузовиков возвращалась в Хартум. Орудие еще стояло за воротами, а его расчет по-прежнему был в полной боевой готовности. Было похоже, что они ждут нового нападения.

— Люк закрыт, груз опечатан, — доложил я, хотя это была лишь пустая формальность. Лидж уже сидел на месте навигатора, пристегнувшись ремнями, и с задумчивым видом жевал кусочек укрепляющего сло-го.

— Майлин сообщила… — начал я, не совсем уверенный, слушают ли они меня. Они молчали, и я продолжил доклад.

— Проклятие? — переспросил Фосс. — Но почему? Разве мы не спасаем их сокровища?

— Мне кажется, — сказал Лидж в ответ на первый вопрос капитана, — что у их Верховного Священника и без того слишком много забот, чтобы он рискнул еще рассказывать о них нам. Хотя не мешало бы поинтересоваться, почему он не рассказал об ереси в своем храме до того, как был подписан контракт.

На экране появились новые действующие лица. Хотя грузовики уже проехали ворота, охрана не сдвинулась с места. Теперь из ворот выходила процессия, подобная бывающим на здешних религиозных праздниках. Отчетливо был виден пурпур ряс священников с ярко-малиновыми полосками или пятнами желто-оранжевого цвета, вспыхивающими то здесь, то там. Мы не могли слышать, но хорошо видели огромные барабаны, в которые изо всех сил били несущие их люди.

— Если они поднимутся на корабль, это будет похоже на огонь, поднесенный к фитилю, — хмуро заметил Лидж, не отрываясь от экрана и продолжая жевать свою жвачку.

— Мы взяли на борт Трон Квира.

Я с изумлением уставился на него. Кто-то рассказывал мне легенду об этом Троне. Но одно дело легенда, другое — нечто реальное, что можно увидеть, к чему можно прикоснуться. Значит, последний груз, который мы взяли на борт, был Троном Квира!

Кто был первым, настоящим владельцем сокровищ Тота — неизвестно. Хотя найденные предметы свидетельствуют о том, что здесь в давние времена была высокоразвитая цивилизация, никаких письменных памятников обнаружено не было. Поэтому мы не знаем имен королей, знати, священников, и тем более названий предметов. Люди, находившие эти сокровища, сами давали им названия.

Трон нашли в одном из первых тайников. Он был замурован в конце тупикового коридора. Изыскатель, который руководил поиском и вскрытием того тайника, не был жителем Тота, этот археолог приехал с Фафора. Он назвал свою находку в честь божества своей родной планеты. Но не того Бога, который принес ему удачу, а его антипода. Такое кощунство оскорбило местных священников. Изыскатель скоро умер, смерть его приписали случайности, и храм сразу же предъявил свои права на Трон, несмотря на то, что на эти раскопки священники продали права фафорцам. Именно в те времена на поиски сокровищ была наконец установлена полная монополия церкви. Чтобы найти Трон, изыскатель отдал свою жизнь. Он наверняка понял, что ему не удастся скрыть существование бокового коридора и тайно вывезти Трон самому. А после того, как Трон был обнаружен, прятать его было уже поздно.

Считалось, исходя из его формы, что Трон принадлежал галактической расе, внешне очень похожей на людей. Сиденье Трона было отлито из красного металла, удивительно легкого, но очень прочного. По бокам его располагались две подставки для рук в форме голов неизвестных существ, покрытых золотыми и полированными зелеными пластинами, с глазами из молочно-белых камней. Позади поднималась расширяющаяся высокая спинка — самая красивая деталь. Казалось, что она составлена из широких перьев, искусно украшенных золотом и зеленью. Кончик каждого пера был украшен вставками из сине-зеленых камней, а всего их насчитывалось ровно сто.

Но не только великолепное искусство замечательного мастера поражало в Троне. Удивительно было и то, что все эти сине-зеленые и молочно-белые камни в подлокотниках не только не были обнаружены на Тоте, но они были неизвестны и на других мирах. Трон не был похож ни на один предмет, найденный на этой планете.

После того, как Трон нашли, его перевезли в храм Хартума, и он стал там одной из основных достопримечательностей. С тех пор доступ к нему позволялся после бесконечного ожидания лишь очень немногим и под строжайшим контролем церкви. Таким образом изучение Трона застопорилось — хотя изображения его имелись на любой пленке, упоминавшей Тот.

Процессия прошла ворота и направилась к «Лидису». Стало ясно, что красные и желтые пятна были шарфами и шалями на плечах людей, вытянувшихся в колонну за одним человеком. Он был высок, заметно выше остальных, и так худ, что лицо его напоминало череп. В лице этом не было мягкости и смирения, его сжигал огонь фанатизма. Рот его то и дело раскрывался, как будто он что-то говорил, кричал или пел под гром барабанов. Его взор был неотрывно устремлен на «Лидис».

По движению воздуха я понял, что подошла Майлин. Она вытягивала шею, пытаясь заглянуть в экран. Я взял ее на руки, чтобы ей было удобней, в который раз удивившись тяжести ее тела.

«Опасный человек, — передала мне Майлин. — Хотя он и не такой сильный, как наши Старейшие, но мог бы стать таким, как они, если бы пошел по пути Моластера. Берегись его, он закрыл свое сердце и мысли от нас. Он видит только одну цель и готов отдать все, даже жизнь, чтобы добиться того, что он хочет. Такие люди опасны…»

Лидж обернулся:

— Ты права, малышка.

Он, должно быть, уловил мысли, переданные ею. Для всех членов экипажа Майлин была только глассией. Правда, Грис Шервин видел ее однажды в теле Тэсса, но сейчас даже он, казалось, не мог соотнести животное и женщину. Все они знали, что она не та, кем кажется, но постоянно забывали об этом.

Процессия священников со своим лидером во главе напоминала клин. Острие этого клина было нацелено на корабль. Мы все еще ничего не слышали, но увидели, что барабанщики отложили палочки. У высокого священника двигались уже не только губы, но и руки. Он наклонился и захватил полные пригоршни примятой песчаной почвы. Он плюнул себе в ладони, хотя смотрел не на руки, а на корабль. Затем начал скатывать землю в комок, поднимая руки все выше и выше.

— Он проклинает, — сообщила Майлин. — Он призывает своего Бога проклясть всех, замешанных в вывозе сокровищ из храма. Он клянется, что сокровища будут возвращены, а те, кто забрал их, умрут. Он будет ждать возвращения сокровищ на том самом месте, где стоит сейчас.

Священник замолчал. Двое из сопровождающих встали по обе стороны от него. Они вытащили из-под одежды две полоски материи и расстелили их на земле. Не глядя на них, священник опустился на колени и сложил руки на груди. Он по-прежнему не сводил взгляда с «Лидиса». Сопровождавшие и барабанщики отошли на несколько шагов назад.

В это время из ворот выехала маленькая машина, на большом расстоянии объехала коленопреклонного священника и подъехала к «Лидису».

— Наше разрешение на взлет, — сказал Лидж и поднялся со своего места. — Пойду возьму его. Чем быстрее мы взлетим, тем лучше для нас.

Он завернул недожеванный кусочек сло-го в обертку, положил его в карман и вышел из кабины. Уверенные, что это действительно прибыло разрешение на взлет, мы разошлись по своим местам, чтобы готовиться к старту. Я положил Майлин на ее верхнюю полку, пристегнул ремнями, которые она не могла застегнуть своими лапами, и улегся на свое место. Ожидая сигнала к взлету, я думал о том священнике.

Ему придется долго ждать, пока мы не вернемся за второй партией груза. И что призойдет, когда мы вернемся, доставив груз на Пта? Наше возвращение опровергнетего предсказание. Он потеряет своих сторонников и, возможно, усомнится в своей вере?

«Нам надо сначала вернуться», — пришла ко мне мысль Майлин.

Мысли не как слова, произнесенные голосом, они приходят без интонации. Но все же было что-то непонятное в ее сообщении. Неужели она верит, что нас может постичь неудача?

«Весы Моластера взвешивают слова точно. Но за этими словами должно стоять добро. Зло они не взвешивают. Мне не нравится…»

Сигнал ко взлету прервал ее мысль. Она закрыла свой мозг, как некоторые закрывают рот. Мы лежали и ждали знакомых неприятных ощущений, связанных с запуском «Лидиса». На этот раз мы стартовали не к звездам, а к четвертой планете этой системы, бледный полумесяц которой недавно появился в западной части неба.

Так как для столь короткого перелета не надо было набирать гиперскорость, мы отстегнулись сразу, как только корабль вышел за пределы атмосферы. Мы находились в невесомости, состоянии, которое никогда не бывает приятным, хотя мы знакомы с ним практически с рождения. Майлин совсем не нравилась невесомость, и она предпочитала оставаться на своем месте все это время. Я убедился, что ей удобно, насколько может быть удобно в таких условиях, и направился в каюту Лиджа.

К моему великому удивлению, мой начальник был не один. Лысая голова человека, лежавшего на месте суперкарго, хоть он и был без рясы и капюшона, несомненно, принадлежала священнику. Вольные Торговцы очень редко перевозят пассажиров. Настолько редко, что каждый раз это событие чрезвычайное. Священник лежал неподвижно и, казалось, был в обмороке. Я повернулся к Лиджу за разъяснениями. Лидж вытолкнул меня из каюты и следом вышел сам. Он выдвинул панель и закрыл каюту.

— Он привез приказ, который мы должны были выполнить, — объяснил Лидж. Я видел, что сам он не одобряет случившегося. — Он не только привес приказ взлететь как можно быстрее, но и указание Верховного Священника сопровождать груз до места назначения и отвечать за Него там. Я не знаю, что у них произошло, но они настаивали, чтобы мы покинули планету с максимальной быстротой. В конце концов, почему нам не сделать исключение для одного человека? К тому же, он летит только до Пта.

Глава 3 МАЙЛИН

Я лежала на своем месте на корабле и снова вела свою изнурительную битву, битву, которую я не могла ни с кем разделить. Даже с Крипом, которому в свое время было не легче, чем мне сейчас. Раньше я была Лунной Певицей, слишком гордой и самонадеянной в своих поступках и словах. Я наивно верила, что одна распоряжаюсь своей судьбой, и все остальное должно происходить так, как я этого хочу.

Никогда мы, Тэсса, не должны забывать о Весах Моластера, на которых будут взвешены и дела тела, и мысли разума, и желания сердца — все будет оценено с позиции высшей истины! Мои деяния уже оценили, у меня теперь другое тело — тело моей маленькой подруги Ворсы. Ворса с удовольствием отдала мне свое тело, когда мое собственное перестало мне служить. Я не должна преуменьшать ту огромную жертву, которую она принесла. Поэтому я заставляю себя терпеть, терпеть и еще раз терпеть. Эту бесконечную битву с самой собой никто не должен видеть, о ней никто не должен знать.

Я сделала выбор. Как Лунная Певица, я должна была научиться быть на равных с другими живыми существами и вместе с ними достичь горных мест Йиктора в животном обличий. Только так может исполниться предназначенное. Но если раньше душу всегда согревало успокоительное чувство, что мое родное тело ждет меня, что это изгнание временное, то сейчас…

Хотя я всегда оставалась Майлин, мною теперь была еще и часть, остававшаяся в теле Ворсы. Я очень ее любила и благодарна ей за то, что она сделала для меня, однако я вынуждена была сражаться с инстинктами этого тела для того, чтобы оно как можно дольше оставалось только временным пристанищем и не подавляло меня. Но в последнее время все чаще набегала тень страха — что избавление не придет, с годами во мне Ворсы будет все больше и больше, а Майлин — все меньше.

Я очень хотела расспросить своего друга Крипа Ворланда, приходил ли к нему такой же страх, когда он бегал в теле барска? Но я не могла показывать кому бы то ни было свое беспокойство. Я не знаю, говорила ли во мне прежняя гордость и привычка лидировать в любой ситуации, или это было чисто внешнее средство защиты. От прежней жизни во мне осталось неистребимое желание играть свою роль как можно лучше. Но к этому неожиданно добавилась необходимость играть определенную роль и в жизни «Лидиса». И когда это происходило, мне начинало казаться, что Майлин стала полноправным членом экипажа. Впрочем, так оно и было в те последние часы на Тоте, когда я, забыв о себе, полностью окунулась в заботы экипажа.

Я все еще лежала на своем месте, и мои мысли были мрачны. Я вспоминала священника, который проклял нас. Когда я сказала Крипу, что в чистой вере этого человека таится огромная сила, я была права. Хотя он и не использовал жезл, чтобы указать им на нас Силам Тьмы, но он призвал другие силы, которые, по его мнению, могли помешать нам. И еще — я так и не смогла добраться до его мыслей. В его мозгу существовал барьер, отгораживающий его от меня так надежно, словно он был одним из Старейших.

Сейчас, пристегнутая ремнями к полке (за свою короткую жизнь на корабле я так и не смогла приспособиться к невесомости), я решила воспользоваться мыслепоиском.

Мысли экипажа «Лидиса» были обычными. Я лишь слегка касалась их. Это такое легкое прикосновение, что ни одно живое существо не может его почувствовать. Но внезапно в своем поиске я наткнулась на чей-то чуждый разум…

Я резко дернулась и оскалила клыки. Но скоро здравый смысл взял верх, и я послала сигнал Крипу. Он ответил мгновенно, должно быть, уже почувствовав мое беспокойство:

«Что случилось?»

«На борту человек с Тота. У него дурные намерения».

Крип помолчал, потом пришел его ясный ответ:

«Я слежу за ним. Он без сознания с самого взлета».

«Но мозг его бодрствует! Крип, этот человек не такой, как те, с которыми мы встречались на Тоте. Он похож, он очень похож на священника, который проклял нас. Следи за ним, хорошо следи!»

Но тогда я еще не осознала, насколько же этот незнакомец отличался от других, и как мы должны его опасаться. Как и у того священника, у этого тоже стоял в мозгу барьер, за которым он прятал большую часть своих мыслей. И хотя я не могла их прочесть, я чувствовала страшную опасность.

— Не сомневайся, за ним будут следить.

И тут незнакомец как будто услышал наш мысленный разговор. Возможно, так оно и было. Последовал скачок, резко уменьшивший излучение его мозга. Хотя это могло произойти и от физической слабости. Но теперь я была наготове, как если бы расхаживала на страже по всему «Лидису».

На корабле не было ни дня, ни ночи, ни утра, ни вечера. Когда я первый раз появилась на борту, мне показалось, что к этому невозможно привыкнуть. Узкое пространство кабин и коридора напоминало тюрьму, особенно невыносимую для того, у кого раньше не было другого дома, кроме фургонов Тэсса, и кто жил вне человеческих стен. К тому же на корабле всегда стоял едкий запах. А рев двигателей, несших нас к звездам, иногда доводил до безумия. Единственным местом, где можно было спастись от всего этого, были мои мысли и мое прошлое. Ни дня, ни ночи, а только периоды времени, которые Торговцы произвольно установили для сна и бодрствования.

Когда я оказалась на корабле, мне не осталось ничего другого, кроме как подчиниться предложенному распорядку. Крип мне сразу объяснил, насколько привычно для экипажа замкнутое пространство звездолета. Некоторые из его членов мастерили что-то для того, чтобы отвлечься. Другие загружали свой мозг, обучаясь чему-нибудь с помощью информационных кассет. Они делали все, чтобы корабль не превратился для них в тюрьму.

На Крипа же, возможно, как и на меня, влияло тело, в котором он теперь находился. Будучи теперь Тэсса, он часто расспрашивал меня о прошлом, пытаясь как можно больше узнать о моем народе. Я с удовольствием делилась с ним воспоминаниями, скрывая только то, что не стоило знать чужеземцам. Так что мы оба обитали как бы вне стен корабля.

Вскоре он вернулся и стал стелить свою постель.

«Лидж все взял на себя и после моего предупреждения обещал дать ему лекарство, облегчающее перегрузку при взлете. Наш гость проспит большую часть полета», — сказал мне Крип, а потом поинтересовался, не узнала ли я чего-нибудь нового о нашем пассажире.

«Нет, пока все без изменений».

Я уже настолько освоилась с распорядком на корабле, что меня тоже потянуло ко сну.

Пробуждение было ужасным. Мне показалось, будто петля, обвившись вокруг моего тела, рванулась и резко вздернула меня вверх. Я забилась в привязных ремнях, удерживавших меня на полке, хотя разум быстро успокоился.

Момент ошеломления прошел, и я никак не могла понять, что же меня разбудило. Затем поняла, что не слышу больше равномерного гула двигателей, в режиме их работы явно произошел какой-то сбой. А секунду спустя над головой раздался резкий звук — селектор внутренней связи корабля объявил на «Лидисе» тревогу.

Крип кубарем скатился с полки. Так как мы были в невесомости, его резко отбросило к противоположной стене. Я слышала, как он что-то буркнул, ударившись о стену, а потом поплыл в обратную сторону. Держась рукой за полку, он развязывал мои ремни. После первого, разбудившего нас сигнала, из селектора раздалось тревожное сообщение:

— Всем приготовиться к выходу на орбиту!

Крип замер, все еще занятый моими ремнями, а я по-прежнему цеплялась передними лапами за край полки, чтобы не уплыть от нее. Потом Крип положил меня обратно и собрался уходить.

«Мы еще не могли долететь до Пта!» — сказала я.

«Нет, но корабль…»

Он мог и не продолжать. Даже я, так и не ставшая настоящим космическим путешественником, поняла, что с двигателем не все в порядке.

Я не стала использовать мысленный контакт, чтобы не отвлекать мозг, сосредоточившийся на работе двигателей, а пустила в ход мыслепоиск. Возможно, я это сделала инстинктивно. В первую очередь он был направлен на нашего пассажира.

Не знаю, может быть, я вскрикнула, и Крип тут же отозвался. Но когда он узнал то, что уже знала я, его тревога перешла в ужас.

Я была Лунной Певицей и пользовалась волшебным жезлом. Я могла читать мысли и проводила обмен телесными оболочками под тремя кольцами Сотры. Под покровительством Моластера я использовала свой талант. Но то, с чем я столкнулась сейчас, было совсем новым, чужим, темным и разрушительным.

Из каюты, где лежал тот странный священник, исходил поток чистой энергии. Я смогла проследовать вдоль этого потока, и, сделав это, мне удалось вслед за собой увлечь мысли Крипа, через весь корабль, вниз, к чему-то, находящемуся под двигателями, под самым сердцем корабля, к тому, что таилось в грузовом отсеке. Мысленная энергия нашего пассажира освободила силу того, что было там спрятано, и теперь обе эти энергии слились воедино, превратившись в смертоносную силу, замедлившую работу двигателей «Лидиса» и разрушавшую его сердце. В любую минуту эта сила могла окончательно уничтожить его.

Я попыталась сдержать энергию, изливавшуюся из мозга священника. Но поток ее был настолько велик, что легче было сдвинуть с места гору Тормора. Я уже знала, что если этот поток остановится, уменьшится и сила, заключенная в предмете, упрятанном в грузовом отсеке. Узнав это, Крип сразу же ответил мне:

«Если не мысль его, то он сам связан с этой штукой! Подберись к человеку!»

Он был прав. Я прекратила битву с потоком и вместе с Крипом бросилась разыскивать Лиджа, который должен был находиться ближе всех к пассажиру. Вскоре нам удалось найти и предупредить суперкарго, побудив действовать немедленно.

Наконец-то! Струя питающей энергии запульсировала, стала ослабевать и, еще раз дрогнув, исчезла. Сразу же уменьшилась вибрация корабля, а затем и вовсе прекратилась.

И тут неожиданно резко изменилась гравитация. Мы вышли на орбиту, но на какую…

Тело глассии не приспособлено к таким перегрузкам. Хотя я и старалась изо всех сил сохранить сознание, мне это не удалось.

Во рту появился сладковатый привкус крови. Та часть меня, которая принадлежала Ворсе, слишком хорошо помнила ее вкус. Мне было очень больно. Я с трудом открыла глаза, поначалу все вокруг было как в тумане. Потолок каюты по-прежнему был надо мной, а я была прижата к койке гравитацией более сильной, чем притяжение Тота.

Мы приземлились. Неужели вернулись на Тот? Это было крайне сомнительно. Цепляясь лапами за полку, я подтянулась к краю и посмотрела вниз на своего друга.

Когда он поднялся, его взгляд встретился с моим. В нем мелькнуло беспокойство.

— Майлин! — встревоженно сказал он. — Тебе больно!

Я осмотрела себя. Да, было несколько кровоподтеков. Кровь текла из носа, изо рта и измазала шерсть. Но ушибы были не очень серьезными, так я ему и передала.

Так мы приземлились — но не на Тоте и не на Пта, к которому стремились. Мы сели на Сехмете. Какие-то странные все эти названия. Крип раньше рассказывал мне, что первые исследователи его расы обычно называли звезды и миры вокруг них именами древних богов и богинь народов из их собственной истории. А там, где не было коренных жителей, которые могли бы дать свои названия, имена давались из богатого богами прошлого Земли.

Так и система Амон-ра получила имя из легенды. Крип показывал мне символы, обозначающие каждую из планет. Их имена были взяты из очень древней истории. Планета Сет, слишком горячая для жизни, имела знак ящера. Тот изображалась длинноклювой птицей. Пта имела вид человека, а Сехмет была представлена головой мохнатого существа, которое Крип хорошо знал и которого называл «кошка».

Кошки легко переносили космические путешествия, и на раннем этапе космической эры их часто брали в полеты. Но сейчас их осталось очень мало. Какими силами обладала эта богиня, Крип не знал. Ее знания были забыты. Но у мира, носящего имя богини, была не очень-то хорошая репутация.

На этой планете притяжение было намного сильнее, чем на Пта или Тоте, и поэтому исследователи даже не пытались колонизировать ее. Изредка на ней появлялись разведчики, но они так и не обнаружили здесь ничего такого, чего нельзя было бы встретить на Пта. Где-то на этой планете под вечно мрачным небом и суровыми ветрами был установлен маяк Патруля. С его помощью можно было передать сообщение или вызвать помощь.

Наше приземление на этой суровой планете не оказалось роковым только благодаря высочайшему мастерству пилота и инженера. И все-таки мы оказались на ней в роли заложников. Объединенная сила священника и груза произвела такие разрушения в нашем двигателе, что исправить их с помощью инструментов, которые находились на борту «Лидиса», не представлялось возможным.

От священника мы так и не получили никакого ответа — он оказался мертв. Это обнаружил поднятый по нашей тревоге Лидж. Было похоже, что неожиданное ослабление его силы настолько испугало его, что он умер от страха. Мы так и не узнали, почему он нанес вред кораблю, но полагали, что он пытался не пустить нас на Пта.

Прежде всего нам было необходимо обеспечить собственную безопасность. Где-то на планете среди остроконечных гор и долин, таких глубоких и узких, что они казались совершенно непроходимыми, был спрятан маяк Патруля. Найти его и передать сообщение о помощи было нашей единственной возможностью спастись.

Для исследовательских полетов на борту «Лидиса» имелся маленький двухместный флиттер. Его достали и подготовили к работе. Для тех, кто вылетит на нем искать маяк, который мог оказаться даже на другой стороне планеты, поиск может стать опасным. И хотя все члены экипажа выразили желание принять участие в разведке, было решено, что надо бросить жребий.

Жребий тянули из чаши, в которой перемешали карточки с должностными значками. Жребий пал на нашего астронавигатора Мануса Хнольда и второго инженера Гриса Шервина. Они приготовили все необходимое, загрузили запас пищи, все проверили и перепроверили и, прежде чем капитан разрешил отправиться на поиски, совершили на флиттере два пробных полета.

В галактических лоциях было записано, что пребывание на этой планете не сулит нам ничего хорошего. И хотя кроме суровой природы мой мыслепоиск не обнаружил на ней никакой видимой угрозы, мы приготовились к самым серьезным испытаниям.

В ландшафте преобладали черные или темно-серые цвета. На Йикторе тоже имеется немало бесплодных пустошей и гор. Но они рождали у Тэсса ощущение света и свободы. Здесь же все было погружено в полутьму.

Каменные стены гор мрачно чернели, а та скудная растительность, которая встречалась на планете, была светло-серого цвета. Трава почти не отличалась от почвы, на которой росла. На черные почки деревьев не хотелось смотреть, а чтобы дотронуться до них, требовалась немалая смелость.

Даже песок, поднятый в воздух с дюн на равнине, где капитан Фосс посадил корабль, больше походил на пепел старых костров. Он был такой рассыпающийся и мелкий, что на нем почти не оставалось следов. Сильные холодные ветры поднимали в воздух целые облака этой пыли. Ветры выли и стонали, и с каждым часом их враждебность становилась все заметнее.

Именно эти порывы ветра были наиболее опасны для флиттера. Стоило им усилиться, и прожектор не мог уже пробить пелену песка и осветить дорогу. А селекторная связь с «Лидисом» во время песчаных бурь становилась ненадежной и на большом расстоянии могла вообще прерваться. Правда, наш техник-связист Сансон Корд был уверен, что маяк находится недалеко от места нашей посадки. Но почти никто не разделял его оптимизма.

Мне же совсем нечего было делать. Мои лапы не годились для управления флиттером. Так что я сама себе дала задание мысленно побродить среди этих гор, прислушиваясь ко всему, что может обитать здесь и причинить нам зло.

На Сехмете имелась кое-какая жизнь. Здесь обитали маленькие бегающие насекомые, которые прятались в щелях между камней. Но, как мы определили, они не обладали сознанием. Следов более крупных существ я не обнаружила. Это, конечно, не значило, что их вообще здесь не было, просто они могли находиться вне радиуса моего поиска.

Хотя я и не нашла здесь проблесков сознания, все же на этой планете существовало нечто, чего я не могла объяснить. Меня не покидало ощущение близости чего-то очень важного. У меня появилось чувство, никогда не испытанное мною раньше. В горной части Йиктора у Тэсса есть свои особые, «святые» места. Раньше, как говорит легенда, мы вели оседлый образ жизни. Нам, как и сегодняшним жителям равнин, было знакомо ощущение замкнутой жизни в городах, в стенах каменных домов.

Но пришло время, и мы сделали выбор, который изменил не только живших тогда людей, другими стали все последующие поколения. Мы отказались от физической работы, от совершенствования техники и строительства бесчисленных городов и обратились к другой силе, невидимой, неизмеримой. Именно тогда Тэсса выбрали путь, ведущий к превосходству ума над телом. Постепенно исчезла необходимость жить в одном месте. Мы поняли, насколько мало значат в жизни вещи. Если мужчина или женщина имели больше, чем им было необходимо, они делились с менее удачливыми.

Мы стали скитальцами, чувствовали себя в полях и лесах так же уютно, как наши предки в своих поселениях. Но до сих пор у нашего народа сохранились священные места. Это были очень старые места, такие старые, что их первоначальное назначение забыто даже древними легендами. Мы хранили эти места для тех случаев, когда нам было необходимо собраться вместе для концентрации силы — для выбора Старейших или для других подобных случаев.

В тех местах особая атмосфера, аура, которая присуща только им. Когда мы собираемся там, они оживают, одаривая нас духовным теплом, и возрождают нас. Это похоже на то, как глоток чистой воды утоляет жажду измученного человека. Так вот, это чувство — чувство безграничной древности и одухотворенности — было очень похоже на то, что я почувствовала на Сехмете.

Но почему именно здесь у меня появилось ощущение чего-то очень-очень древнего, полного смысла, которого я не могу понять? Как будто мне показали учебный фильм, переполненный символами, настолько чуждыми, что они абсолютно ничего не говорят мне. И это чувство не покидало меня постоянно, в каком бы месте вокруг посадочной площадки я не находилась. Мне не было ясно, где истоки этого чувства. Как понимать причину появления их? Я приписала эти ощущения сухому песчаному воздуху и горечи ветров, тоскливо завывавших в горах.

Беспокойство моих друзей с «Лидиса» было совершенно иного рода. Они выяснили, что священник привел в действие некий механизм, который и вызвал нашу аварию. Механизм был спрятан в очень необычном месте. Тщательные поиски привели к Трону Квира. Сначала они думали, что устройство находится в упаковке Трона, но вовремя поняли, что ошиблись. Они полностью распаковали Трон, но ничего не нашли. Тогда дюйм за дюймом с помощью самых лучших приборов обследовали сам Трон. И Лидж обнаружил полость в его спинке. Надавив на два камня, обнаружили нишу. Внутри находилась коробка из темного металла.

От нее шло такое мощное излучение, что Лиджу пришлось надеть защитные перчатки. Он достал коробку из Трона и перенес в специальное хранилище, а затем и вообще вынес из корабля и оставил среди скал, где ее энергия никому не могла причинить вреда. За время долгих и бессчетных путешествий у Торговцев накопились знания о многих мирах, но конструкция коробки и природа заключенной в ней энергии была им неизвестна. Но все согласились с тем, что коробка сделана не на Тоте, где техника пока пребывала на довольно примитивном уровне.

— Если только, — прокомментировал капитан Фосс, — эти священники не нашли в своих сокровищницах такие секреты, которые не желают так просто раскрывать. Бесспорно, этот тайник был сделан одновременно с Троном, а не выдолблен позже. Скорее всего, и коробка сохранилась с тех времен. Теперь у нас на руках мертвый священник и опасный предмет, вынудивший нас приземлиться на Сехмете. Мы отыскали это приспособление, но не думаю, что нам от этого стало легче.

— Зачем им это вообще было надо? Мы ведь легко могли затеряться в космосе вместе с их сокровищами! — воскликнул инженер Шаллард. — Просто счастье, что нам удалось удачно приземлиться.

Фосс мрачно уставился на скалы и на дюны черного песка, похожего на пепел.

— Это действительно загадка, — не сразу сказал он, а потом повернулся к тем двоим, которые вытянули жребий. — Я начинаю думать, что чем быстрее мы свяжемся с Патрулем, тем лучше. Приготовьтесь к отправке. Подниметесь, как только стихнет ветер.

Глава 4 МАЙЛИН

Флиттер улетел. Связь с «Лидисом» была постоянной, хотя кроме краткой информации о местах, где они пролетали, Хнольду и Шервину сообщать было нечего. Однако Фосс выходил с ними на связь чуть ли не каждую минуту, и его беспокойство было тем очевиднее, чем громче он кричал в микрофон.

Теперь уже всем было понятно, что авария была кем-то запланирована. Не ясна была только цель. Нас могли задержать до старта с Тота, что было бы гораздо легче. Это могли сделать как силы повстанцев, так и тот фанатичный священник. Но удар был нанесен в середине полета.

Собирались ли посадить нас именно на Сехмете? Капитан сомневался в этом. То, что мы приземлились здесь, было чистой случайностью. Он склонялся к тому, что они хотели оставить «Лидис» болтаться в беспомощном состоянии посреди космоса. Все члены экипажа согласились с ним. В космосе мы были бы совершенно беспомощны, здесь же мы могли защищаться и даже предпринять меры для своего спасения. Тем не менее, и здесь угроза нападения была слишком велика. Прежде чем отправить флиттер, техники тщательно проверили всю систему связи, которая тоже могла оказаться поврежденной, а также попробовали оценить шансы на переделку передатчика для организации сверхдальней связи. Торговцы всегда славились подобными техническими импровизациями.

Пришла ночь, хотя и день на Сехмете был не ярче поздних сумерек. Горы скрылись за черными облаками. С наступлением ночи холод усилился. Но вставшая дыбом шерсть неплохо согревала меня, и я не мерзла.

Крип позвал меня вернуться на корабль. Они хотели закрыться изнутри, превратив «Лидис» в крепость, как это было у Хартума. Я последний раз провела мысленную разведку и не обнаружила ничего угрожающего. Ничего, на что бы я могла указать и сказать: «Это опасно!». И все же…

Когда люк закрылся за мной, а тепло и свет «Лидиса» вернули ощущение безопасности, меня все равно продолжало беспокоить чувство, что мы находимся рядом… С чем?

С трудом я начала взбираться по лестнице в жилую часть корабля. И оказалась как раз напротив люка, ведущего в грузовой отсек, где находился Трон. Неожиданно мою голову развернуло в сторону закрытой двери отсека. Я это сделала словно под действием непреодолимой силы. Давление было таким сильным, что я даже перегнулась через перила и, продолжая тянуться кдвери, почти коснулась ее. Коробка, которая вызвала нашу аварию, была сейчас вне корабля — я видела, как ее выносили. Но из закрытого отсека исходило мощное излучение «жизни». Это самое близкое по смыслу слово, которым я могу описать его. Мех на моем тельце зашевелился, как от сильного ветра, тело пощипывало, в глазах поплыли разноцветные круги. Я отправила сигнал, и почти мгновенно пришел ответ Крипа:

— Майлин, что это?

Я попыталась объяснить, но было слишком мало информации, чтобы дать правильный ответ. Однако то, что я передала, оказалось вполне достаточным, чтобы Крип, капитан и Лидж тут же бросились ко мне.

— Но коробки больше нет на корабле, — недоуменно сказал Фосс. Он отошел в сторону, пока Лидж открывал люк.

— Может, там есть еще одна?

Крип гладил меня по голове. Я видела, что его беспокойство вызвано не только чувством неведомой опасности, он еще беспокоился и за меня. Крип ни разу не видел меня в таком состоянии. Меня било, как никогда ранее. Он хорошо знал, что если я не могу сказать, что происходит со мной и что находится за закрытой дверью, то это значит, что опасность намного сильнее, чем может показаться на первый взгляд.

Лидж открыл дверь. В это же время в комнате вспыхнул свет. Трон стоял прямо напротив нас. Он был все еще распакован. Только ниша в спинке была снова закрыта. Капитан повернулся ко мне:

— Что это?

Вместо ответа я посмотрела на Крипа: «Ты чувствуешь?»

Он смотрел на Трон, лицо его застыло, темные глаза не мигали. Я видела, как он облизнул нижнюю губу.

— Я чувствую что-то, — его замешательство было очень сильным.Двое других Торговцев смотрели то на него, то на меня. Стало ясно, что они ничего не чувствуют. И тогда Крип шагнул вперед и положил руку на сиденье Трона.

Я зарычала. Но было уже поздно. Кончики его пальцев уже коснулись красного металла. Дрожь пробежала по его телу, он отшатнулся, как будто сунул руку в открытый огонь, и упал на Лиджа, который вовремя вытянул руки, чтобы поддержать его. Капитан повернулся ко мне.

— Что это? — вновь спросил он.

«Сила, — отправила я ему мысленное послание. — Огромная сила. Я такой никогда не встречала».

Он быстро отошел от Трона. Лидж, поддерживавший Крипа, сделал то же самое.

— Но почему мы не чувствуем ее? — спросил капитан, глядя на Трон с таким видом, словно ждал, что разряд энергии вот-вот ударит ему в лицо.

«Я не знаю. Может быть, потому, что Тэсса более чувствительны к проявлениям энергии. Это энергия передатчика, и уходит она туда, — я кивнула головой в сторону стены корабля. — Что-то там притягивает ее».

Капитан задумался. В конце концов он пришел к решению, которое может сделать только Вольный Торговец: безопасность «Лидиса» превыше всего.

— Мы разгружаемся — не только Трон, но и все остальное. Мы спрячем сокровища до тех пор, пока не узнаем, что за этим стоит.

Я услышала, как Лидж тяжело вздохнул.

— Прервать контракт… — начал он цитировать основную заповедь Торговцев.

— Ни один контракт не обязывает перевозить опасный груз. Кроме того, мы не были предупреждены об опасности при заключении сделки. «Лидис» приземлился по вине этих сокровищ! Только по счастливой случайности мы сейчас не мечемся в открытом космосе. Груз надо сгружать, и немедленно!

Итак, несмотря на темноту, роботы тут же принялись за работу. Они торопливо вывозили все эти корзины, коробки и тюки, которые с такой осторожностью грузили на Тоте. Несколько роботов спустили на землю, и они с трудом перетаскивали груз в убежище среди скал. Последним они отвезли туда сверкавший в лучах прожекторов Трон Квира.

— А что, если предположить, — заметил Лидж, отмечавший все вынесенные роботами предметы, — что это как раз то, чего они от нас добиваются? Возможно, они только того и хотят, чтобы мы выгрузили сокровища там, откуда их легко будет забрать!

— Мы смонтируем там сигнализацию. В случае опасности она сработает, и мы сможем защитить их, — сказал капитан, а затем повернулся ко мне: — Ты сможешь организовать охрану?

За все эти месяцы, что я жила на корабле капитан очень редко давал мне задания, хотя знал, что я могу сделать то, чего не может ни один член экипажа. Обычно я сама предлагала Свои услуги, когда знала, что они кому-то нужны. Я чувствовала, что он и сейчас колеблется, вправе ли он просить меня охранять сокровища. Он ждал, что я вызовусь сама.

Я ответила, что могу и буду, хотя мне не хотелось даже приближаться к этому грузу, особенно к сверкающему Трону. Они подключили сигнализацию. Но когда они уже поднимались на корабль, по трапу спустился Крип.

Происшествие в грузовом отсеке сильно подействовало на него. Он молча ушел тогда к себе в каюту. Сейчас же он вышел в термокомбинезоне для холодных миров. И он нес оружие, которого я еще ни разу не видела у него в руках — бластер.

— И куда же ты собрался? — начал было капитан, но Крип прервал его:

— Я останусь с Майлин. Хотя у меня нет большой силы, но все же я ближе к ней, чем все остальные. Я остаюсь.

Капитан, казалось, хотел возразить, но затем согласно кивнул:

— Хорошо.

Когда они наконец ушли и подняли трап, Крип перебрался через сыпучие пески посмотреть на Трон. Теперь он держался от него на безопасном расстоянии.

— Что же это такое, и почему в нем заложена такая сила?"Действительно, что и почему? — отозвалась я. — Ответов может быть столько же, сколько у меня когтей. Возможно, капитан не прав, возможно они на самом деле хотели, чтобы мы приземлились именно здесь и выгрузили сокровища. Только мертвый священник мог ответить нам на эти вопросы — что и почему?"

Чтобы оглядеться, я встала на задние лапы, стараясь сохранить равновесие. Порывы холодного ветра усиливались, но мех хорошо согревал меня. Клубы черного песка кружились вокруг Трона Квира. Я прищурилась и сквозь этот кружащийся песок уставилась на Трон. И вдруг в какой-то неуловимый миг я увидела… Или мне только показалось? Пыльное облако вдруг обрело очертания человека, сидящего на Троне, как мог сидеть только судья, призванный судить наши поступки!

Это было мгновенное видение. Оно тут же исчезло. Пыльное облако осело на красном металле. И я была уверена, что Крип ничего не заметил.

Ночь тянулась без происшествий. Прожекторы продолжали освещать клубы пыли, которая уже начала заносить наш груз. Мои до предела обостренные чувства не улавливали никакой опасности. Не было ничего живого среди этих гор и ущелий. Если бы я не была твердо уверена в реальности событий, можно было бы подумать, что все это мне приснилось. Мысль, что нас заставили выгрузить сокровища на открытом месте и именно на этой планете так глубоко засела во мне, что я почти поверила, будто это правда. Но если так, почему никто не пытается забрать их?

У Сехмет нет луны. За кругом прожекторов лежала полная темнота. Ветер вскоре стих, улеглись песок и пыль. Стало очень тихо, даже слишком тихо. Такая тишина напоминает затишье перед бурей.

Пока никто на нас не нападал. Было похоже, что неведомая опасность отступила и затаилась. Однако рано утром на наш маленький экипаж свалилось новое несчастье, которое вряд ли можно было приписать слепому случаю. Неожиданно прервалась связь с флиттером. Все попытки восстановить ее ни к чему не привели. Где-то в пространстве, среди холмов, скал и ущелий маленькое суденышко и его экипаж из двух человек должно быть попали в беду.

Так как «Лидисе» имел только один флиттер, не было никакой возможности отправить спасателей. Любая подобная экспедиция неминуемо окончится крахом. Сама земля здесь делает это невозможным. Теперь мы зависели только от импровизированного передатчика на корабле. Чтобы получить мощность, достаточную для посыла сигнала в космос, Корд должен был подсоединить к источникам питания наши двигатели.

Обычно в таких трудных ситуациях члены экипажа собираются на общий совет. Ни одна из планет галактики не была родиной Вольных Торговцев. Их Родина — Корабль. Может быть, поэтому они так привязаны друг к другу. Оставить своих друзей в беде для них просто немыслимо. Предложение отправить на поиски пешую экспедицию было отклонено сразу и без обсуждения. Горы и ущелья на этой планете непроходимы. Загнанные в ловушку, они судорожно искали выход. Шаллард предложил было взлететь, но он сомневался, сможет ли корабль благополучно приземлиться. Все его копания в двигателе так и не прояснили, что же произошло с ним. Единственное, о чем он доложил, — все важные схемы сгорели.

Каждый выдвигал свои предложения. Но в конце концов осталось лишь одно, которое можно было осуществить, — надо постараться наладить внешнюю связь. После этого слово взял Лидж. Обращаясь ко всем, он сказал:

— Нельзя отказываться от версии, что нас заманили в ловушку. Я знаю — очень сложно подстроить все заранее так, чтобы мы приземлились на Сехмете. С другой стороны, известно немало случаев грабежа кораблей в космосе. Итак, во всем, что с нами случилось, виноват груз. Кому он нужен? Восставшим? Фанатику-священнику? А может, некой неизвестной компании, которая, отобрав у нас сокровища, загребет такой куш, какой ей нипочем не заработать за долгие годы полетов и честной торговли?

Они отвезут сокровища куда-нибудь подальше за пределы этой системы, где никто не поинтересуется, кому они принадлежали. Собственность священников на эти сокровища может быть безусловно признана только здесь. Вы же слышали об экспедиции Абна и Гарри Ларго, организованной десять лет назад? Они приземлились, нашли сокровища и улетели. Священники заявили протест, но находки были признаны законными, они ведь не были украдены.

Потом был принят закон «о спасении имущества». Подумайте хорошенько об этом. Предположим, что «Лидис» здесь разбился. В таком случае наш контракт теряет силу. Стоит поразмышлять над тем, как можно использовать эту ситуацию. Любой, кто обнаружит обломки корабля на необитаемой планете…

— Только в том случае, — перебил его Фосс, — если все члены экипажа погибли.

Этого капитан мог и не уточнять. Подумав, он добавил:

— Я думаю, нам еще предстоит удостовериться, что все подстроено. И вполне можно предположить наличие некой третьей силы. Тогда понятно, что случилось с флиттером.

Как он сказал, все события тесно связаны. Но, наверное, из-за того, что я мыслю как Тэсса, а не как Торговец, я не могла полностью принять его аргументы. То, что я почувствовала у Трона Квира, то, что почувствовала и увидела, выходило за рамки обычного опыта и бесспорной логики. Каким-то странным образом все это было сродни вере Тэсса. Я была уверена — в случившемся с нами были замешаны совсем другие силы, а не те, которые знали и в которые верили Торговцы. Но у меня не было доказательств.

Не было ничего, кроме ощущений, потому я и промолчала. Экипаж «Лидиса» решил, что находится в состоянии войны и должен ждать появления неизвестного врага. И они проголосовали за то, чтобы все усилия направить на восстановление связи.

Однако только двое из экипажа могли со знанием дела помогать Корду. Остальным капитан Фосс дал другое задание. Сокровища, выгруженные у скал, надо было перепрятать и как можно скорее. Пока роботов готовили к работе, меня и Крипа послали отыскать неподалеку от корабля место, где можно укрыть сокровища.

На этой горной планете укромных мест хватало. Но тем не менее мы искали наиболее подходящее. Оно должно было находиться недалеко от корабля и быть достаточно незаметным. Вход в тайник предстояло опечатать, когда перенесут сокровища. И мы тщательно обследовали все узкие расщелины, внимательно осмотрели все более или менее подходящие дыры, которые могли быть входом в пещеру.

Я больше не чувствовала потока энергии, исходящего от Трона и направленного к какому-то месту за равниной. В тусклом свете раннего утра Трон стоял, занесенный черной пылью, скрывшей его красоту. Он потерял всю свою загадочность и одушевленность. Я готова была поверить, что воображение сыграло со мной ночью злую шутку. А может, излучение, как маяк, проинформировало кого-то о нашем положении?

И если так, то они уже все знают и могут спокойно выключить свою сигнальную систему груза. Поэтому, как только мы отправились в скалы, я включила свой мыслепоиск на полную мощность, целиком сосредоточилась на нем и выбросив из головы все остальное.

Вскоре мы забрались на горный хребет, который был несколько выше, чем те, что окружали нашу посадочную площадку. Свет здесь был ярче, а облака не такие тяжелые. А вдоль гряды…

Штрихи теней на песке как-то странно перемешались. Я поднялась на задние лапы и вытянула короткую шею, пытаясь как можно лучше разглядеть то, что мне показалось.

Свет и песок нарисовали на камнях четкие линии. Я хорошо видела их рисунок, слишком правильный, чтобы поверить в то, что он образовался случайно, всего лишь под действием ветра.

«Крип!»

Он обернулся на мой зов.

«Стена…» — я показала ему на то, что мне было уже хорошо видно. Рисунок так стерся за бесчисленные годы, что в первый момент был почти неразличим.

— Что «стена»? — он смотрел на нее и ничего не видел. На лице его появилось удивление."Здесь рисунок".

Для меня рисунок был уже так ясен, что я не могла понять, почему он его не видит.

«Ну, смотри же, — я с нетерпением показала ему передней лапой на линии. — Здесь, здесь и здесь…»

Линии, конечно, иногда прерывались, но, в общем, рисунок был достаточно ясен. Крип внимательно следил за движениями моей лапы. Потом я увидела восхищение на его лице.

— Да, да… — он провел рукой в перчатке по рисунку.

«Слишком правильный, чтобы быть случайным. Но…»

И тут я почувствовала шепоток тревоги в его мозгу. Что-то в этом рисунке было не так. А когда я снова посмотрела на стену, отойдя подальше, чтобы увидеть рисунок целиком, то поняла, что это вовсе не абстрактная мазня, как мне показалось вначале. На скале было изображено лицо. Или маска? Но не человека или животного, знакомого мне.

У Крипа вспыхнуло в мозгу лишь одно слово: «Кошка!»

Однажды он уже показывал мне ее, и теперь я действительно уловила сходство между наскальным рисунком и изображением на карте планетной системы Амон-ра. Но, конечно же, в деталях они отличались. Та голова была округлее и гораздо больше походила на голову живого существа. Здесь же голова имела форму треугольника. Меньший его угол показывал на подножие скалы.

В широкой части поперек изображения пролегали две глубокие борозды, изображающие глаза. Глубокие и очень темные, они выглядели весьма зловеще. В общем, это действительно было похоже на морду. Легко можно было разглядеть рот, а несколько линий изображали стоящие торчком уши. Не было ничего естественного в этой гротескной маске.

Когда я увидела кошку на карте, я не почувствовала ничего, кроме любопытства и желания посмотреть на настоящее животное. Но это изображение вызывало совсем иные чувства!

Меня заинтересовала впадина, изображавшая рот кошки. Я решила ее получше исследовать. Щель была такой узкой, что человек только ползком смог бы забраться в нее.

Для меня же это была пара пустяков. И я полезла внутрь, чтобы попытаться выяснить, с какой целью неведомыми строителями были затрачены такие усилия. По-видимому, у них были какие-то серьезные основания, если они так упорно работали.

Места во впадине было мало — я не смогла поместиться туда целиком. Было очень темно. Вытянув лапу и ощупав стены, я почти сразу наткнулась на пазы и поняла, что это стыки между хорошо подогнанными каменными блоками. Сообщая об этом Крипу, я уже знала, что нам удалось обнаружить. На Сехмете раньше никогда не находили сокровищ (возможно, их просто плохо искали). Нам же удалось обнаружить тайник. Впрочем, времени, чтобы доказать или опровергнуть это, у нас сейчас почти не было. Я попыталась когтями раздвинуть камни, но это было совершенно безнадежное предприятие. Пока я выкарабкивалась оттуда, Крип доложил о нашей находке по наручному передатчику. Капитана это сообщение почти не заинтересовало, и он приказал нам продолжать выполнять основное задание — искать место, где можно спрятать груз.

«Только не здесь!» Решение Крипа совпало с моим.

«Если они, кто бы это ни был, придут грабить, мы не должны привести их на тайное место!»

И мы пошли совсем в другую сторону — на северо-запад. Скоро мы нашли в скалах подходящую щель. Посветив в нее, мы увидели, что она переходит в пещеру. И так как мы не обнаружили ничего более подходящего вблизи от посадочной площадки, то решили остановиться на этом.

Песок и обломки камней превращали работу тяжело нагруженных сокровищами роботов в сложнейшую операцию, которой надо было тщательно руководить. Фосс не дал времени даже на то, чтобы расчистить путь к тайнику. Весь остаток дня мы занимались перевозкой груза. Наконец все было закончено. Тайник прикрывала нависшая часть скалы. А под ней вход в пещеру был завален огромной грудой камней. Теперь найти щель стало прак-тически невозможно, если только тщательно не проверять каждую скалу.

Затем принесли маленький резак, наподобие тех, что используются для ремонта обшивки, и сплавили всю эту груду в единый монолит.

Лидж провел последний осмотр.

— Отлично! А теперь давайте посмотрим вашу вторую находку.

Мы провели их к маске на скале. Вечером разглядеть ее было гораздо труднее. Линии, хорошо различимые при утреннем свете, теперь были почти не видны. Я подумала, что, может быть, их занесло пылью. Мы осветили стену фонарями. Сначала Лидж сказал, что ничего не видит. И только после того, как он нащупал внутреннюю каменную кладку в щели рта, он убедился, что находка — не плод нашего воображения.

— Неплохо, неплохо. Интересно, конечно, что там. Жалко, у нас нет сейчас времени. Но потом…

Однако я видела, что за своим внешним спокойствием он прятал лихорадочное возбуждение. Эта находка могла окупить «Лидису» все расходы, затраченные на путешествие, и даже, может быть, принести огромную прибыль.

Глава 5 КРИП ВОРЛАНД

— Тот, кто ищет неприятностей, далеко за ними не ходит, — Лидж откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Почему-то он смотрел не на меня, а на стену над моей головой. Для кого-нибудь другого его тон мог показаться спокойным. Но я-то хорошо знал, что Джел Лидж не из тех, кто отступает перед неприятностями. Смелости у него всегда было в избытке.

— Это мы, что ли, ищем неприятностей? — спросил я только затем, чтобы он продолжил разговор.

— Возможно, и мы, Крип, возможно…

Он не отрывался от стены, как будто на ней был нацарапан или напечатан ответ на все наши вопросы.

— Я не верю в проклятия, даже в свои собственные. Не уверен я и в том, что тот священник, на Тоте, точно знал, что он делает. Зато теперь он воспользуется обстоятельствами с большой выгодой для себя. Когда они узнают, что мы пропали, его престиж возрастет до небес. Реальность его общения с богом будет доказана.

— Значит, ты думаешь, что это причина всего, и нам можно не опасаться нападения? — я решил продолжить его мысль. — Всего-навсего церковные интриги?

— Не перебивай меня, Крип Ворланд. Я не чародей с Маникала, который рисует линии на ладони волшебной палочкой, капает на них красное вино и затем предсказывает судьбу корабля. Я пытаюсь найти во всем произошедшем логику. Мне кажется, что это напоминает церковные интриги. Но для нас сейчас самый главный вопрос — как выбраться из этой ловушки?

И мы с ним снова вернулись к таинственному исчезновению нашего флиттера. Мир этой планеты суров и жесток, и если Хнольд и Шервин еще живы, им придется очень и очень нелегко. Попытаются ли они добраться до маяка, или повернули назад к «Лидису»? Все зависит от того, к чему они сейчас ближе.

Лучше всего Торговцы чувствуют себя на своем корабле и в космосе. Долгое пребывание на земле порождает нетерпение и неуверенность. Но страшнее всего для нас неподвижность и бесцельность. Мы готовы были пойти на любые испытания и жертвы в поисках потерявшихся друзей, лишь бы не бродить без толку по посадочной площадке и коридорам «Лидиса».

— Если существует хоть один шанс из тысячи, то Корд наладит связь. На астероиде между Сехметом и Тотом расположена станция Патруля. Если он сможет отправить достаточно мощный сигнал, который достигнет станции, тогда мы спасены.

Значит, Патруль? Да, без Патруля нам на этот раз не обойтись. Патруль строго блюдет закон — помогает любому кораблю, попавшему в аварию. Должен же быть какой-то закон и порядок в космосе. Но Вольные Торговцы слишком горды, чтобы просить о помощи. Мы всегда высоко ценили нашу независимость. Я подумал о том, что будет чувствовать капитан, когда мы пошлем сигнал о помощи. Между тем Лидж продолжал:

— В этой вынужденной посадке есть один положительный момент — стена с изображением, найденная твоей мохнатой подругой. Если там тайник с сокровищами, то священники до него не доберутся. А мы доберемся.

И он опять уставился на стену. Я даже не пытался с помощью мыслепоиска проникнуть в его мысли. Мне и без того было ясно, о чем он думает. Такая находка могла не только прославить «Лидис», но и поднять нас по служебной лестнице до уровня людей на контракте, с настолько высокими кредитами, что можно будет подумать и о собственных кораблях. И даже больше того — ведь находка была сделана на неисследованной планете, где мог скрываться не один такой тайник.

Я не переставал думать об этом с того самого момента, как Майлин привлекла мое внимание к рисунку на скале. Даже просмотрел кое-какие ленты из моего собственного собрания пленок.

Успех Вольных Торговцев зависит от многих вещей, и прежде всего от удачи. Судьба могла быть благосклонна к нам, могла и обмануть. И все-таки в своей работе мы больше полагались не на удачу, а на знания. Не на специальные технические, а на самые широкие знания. Мы должны знать и помнить все, начиная от легенд разбойников на одной планете, до особенностей развития морских растений на другой. Мы слушали, записывали на пленки и запоминали все любопытное, что нам встречалось, где бы мы ни были. Слушали во все уши, смотрели во все глаза и запоминали, регулярно обмениваясь новостями с другими экипажами.

— Когда Корд наладит передатчик, как ты думаешь, сможет он смастерить одну вещь? — я знал, что именно я хотел, но технические навыки лежали вне моей компетенции.

— Смотря что и зачем.

— Бур-перископ.

Термин не совсем подходил к тому, что я имел в виду, но, в то же время, достаточно точно описывал предмет, о котором я знал с пеленок.

— Такой прибор, оснащенный импульсным сканнером, использовался на Саттра-2, где закатане разведывали гробницы Ганквиса. Нечто подобное можно использовать, чтобы узнать, что находится за той стеной. Это избавит нас от земляных работ — вдруг там нет ничего стоящего. Как на Джейсоне, где захоронения Трехглазого были уже разграблены…

— Что ты знаешь об этом приборе?

— Только самые общие сведения, — я покачал головой: — Может, попытаешься выяснить?

— Стоит попробовать, если найдется время. Принеси мне ту пленку, где записано сообщение о нем.

Когда я зашел в свою каюту за пленкой, Майлин подняла голову со скрещенных передних лап, и ее глаза засветились. Хотя передо мной была глассия, мысленно разговаривая с ней, я видел ее такой, какой она навсегда осталась в моей памяти — в жилетке из золотистого красного меха, со сверкающим на высокой прическе серебряным арабеском с рубином… Воспоминания сближали нас, и хотя она никогда не говорила об этом, я чувствовал, что ей приятно знать, что я видел и помнил ее в образе Тэсса, Лунной Певицы, которая спасла мне жизнь, когда за мной гнались по просторам Йиктора.

«Есть новости?»

«Пока нет, — я отодвинул один из стульев, стоявших у стены. — А ты не можешь с ними связаться?»

Впрочем, я мог и не спрашивать об этом. Если бы она могла, я бы это знал. Сейчас ее способности намного уменьшились, если сравнивать их с порогом чувствительности, который был достаточно высок на Йикторе.

«Нет. Наверное, они слишком далеко. Или у меня не хватает сил обнаружить их».

Я перебирал коробки с пленками, отыскивая нужную мне.

«Майлин, как по-твоему, можно мысленно определить, что находится за стеной с маской?»

Она ответила не сразу. Ей нужно было все обдумать, прежде чем ответить."Мысленный запрос должен иметь определенную цель. Если я знаю, что там есть хоть искра жизни, я могу сконцентрироваться на ней. В данном случае — нет. Но ты, кажется, уже придумал способ?" — она всегда очень быстро схватывала мои мысли.

«Прибор, о котором я когда-то слышал. Бур-перископ. С его помощью мы сможем узнать, обнаружили ли мы тайник с сокровищами».

Я поставил пленку и быстро перекрутил ее на нужное место. Она согласилась со мной, что это лишь весьма поверхностное сообщение молодого Торговца, которого наняли для оснащения экспедиции закатан. О приборе он только упомянул.

"Очень сложный прибор, — заметила она без всякого интереса. Ее реакция была типичной для Тэсса, которые недолюбливали любые механизмы и приборы и старались их не использовать. — Но если он будет работать, то почему бы не испробовать его здесь. Я думаю, ты прав. Если это тайник с сокровищами, то он должен быть здесь не один.

Крип, помнишь, как однажды мы говорили о сокровищах, и ты сказал, что у каждого мира свои сокровища? Ты сказал тогда, что для тебя было бы пределом мечтаний иметь собственный корабль. Это именно то, что твой народ считает настоящим сокровищем. Предположим, что сокровищ этого тайника хватит для осуществления твоей мечты. И что тогда? Опять полеты, как на «Лидисе», в поисках выгодных сделок?"

Она была права, именно корабль был мерилом богатства у Торговцев. А чтобы купить каждому члену экипажа «Лидиса» по кораблю, нужно гораздо больше денег, чем стоимость всех сокровищ, вывезенных с Тота. Находки делятся поровну. Никакой доли не хватит, чтобы приобрести корабль.

Мечта остается мечтой. Но для того, чтобы она воплотилась в жизнь, к ней надо быть готовым. Я хотел стать суперкарго, но мне надо еще долго и много учиться, чтобы суметь когда-нибудь взять всю ответственность за полет на себя. Я не пилот, не инженер и не астронавигатор.

Действительно, что я буду делать, если завтра у меня появятся деньги и я смогу купить корабль?

Она внимательно следила за ходом моих мыслей.

«Помнишь, Крип Ворланд, как я рассказывала тебе о своей мечте: вывести мой маленький народ к звездам? Скажи, на эти сокровища можно купить корабль?»

Выходит, она тоже не отказалась от своей мечты. Хотя для реализации этого у нее куда меньше шансов, чем у меня.

«По всем расчетам, там должны быть немалые сокровища», — ответил я.

«Прекрасно! Выходит, все это время я не напрасно путешествовала с вами. Народ Тэсса знает Йиктор вдоль и поперек, но абсолютно не знает космоса. Познакомившись с вами, я узнала, что существуют пространства и миры, о которых я и не подозревала, когда была Лунной Певицей. Оказывается, мы очень маленький народ среди множества других народов и рас. Для начала было бы неплохо узнать и понять это. Если время позволит, Крип, ты должен с помощью этого прибора найти сокровища».

«Лидж считает…» — я передал ей, что сказал мне суперкарго. Она покачала головой, не соглашаясь с тем, что считает Лидж.

«Логично. Но вот что еще я скажу тебе. Когда мы с тобой дежурили ночью у сокровищ, я поняла, что за нами следят».

«Кто и откуда?»

«Как раз из-за того, что я не могу ответить на эти вопросы, я и не посылала тебе предупреждения. Я почувствовала присутствие посторонних, но они находились вне пределов моей досягаемости. Я не могу, как раньше, читать мысли на больших расстояниях. Старейшие забрали большую часть моей силы, когда отобрали мой облик. Осталась только способность к предупреждению. Пока за нами только наблюдают. Скажи мне, Крип, почему на скале изображена морда кошки?»

Неожиданная смена темы сбила меня с толку, и я не смог ей ответить.

"Вот что я имею в виду, — в ее мыслях появилось нетерпение и раздражение. — Кошка — древний символ Сехмет, ты сам мне это говорил. И этой звезде и окружающим ее планетам дали названия первые разведчики твоего народа, высадившись здесь для исследований. Следовательно, кошка — внепланетный символ.

Когда мы обнаружили его здесь, ты сразу сказал: «Кошка». Но ты даже не подумал о том, что это могли оставить представители твоего народа. Вот и получается загадка — неизвестные и давно забытые существа использовали изображение кошки".

«Возможно, это действительно осталось от первых поселенцев. Может быть, они пытались колонизировать Сехмет до других планет».

«Не думаю. Это очень древнее изображение. Сколько лет назад заселили эту систему? У тебя есть такая запись?»

«Не знаю. Если это было переселение первой волны, то тогда тысячу лет назад или чуть меньше».

«Изображение старше в два или даже три раза. Чтобы камень так выветрился, надо очень много времени. Наши святилища на Йикторе подобны этому. Кто были те боги, в честь которых названа эта система, эта Сехмет с кошачьей головой?»

Я покачал головой.

«Они земного происхождения и чрезвычайно древние, даже для этого мира. И земляне вышли в космос тысячи лет назад. Много страниц истории забылось в потоке лет. Земля расположена в другой половине галактики. В те времена, когда они поклонялись тем богам и богиням, они еще не выходили в космос».

«Но ведь это прародители твоего народа. Может быть, когда-то они побывали здесь? Вспомни о расе Предтеч — сколько таких цивилизаций возникало и рушилось?»

«Никто о них не знает, даже закатане, для которых история и искусство составляют смысл всей жизни. Сейчас Земля стала полулегендой. Я еще не встречал ни одного путешественника, который там был или общался с землянами».

«Сказки, легенды… В каждой из них есть зерно правды. Может быть, и здесь…»

Передатчик над моей головой захрипел, и Фосс объявил главную новость.

— Связь налажена. Мы посылаем сигнал о помощи.

Сообщение было радостным, но поможет ли это нам? Я взял пленку и отправился к Лиджу. Вместе с Лиджем и Шаллардом мы еще раз просмотрели ее. Шаллард не был уверен, что он и Корд смогут сделать нечто подобное, но обещал посмотреть свои собственные записи.

Ожидание для Торговцев хуже любого наказания. Ожидание в нашей ситуации изнуряло, как болезнь. Мы установили дежурство, не включая в состав Корда и Шалларда, которые не отходили от передатчика. Я и Майлин дежурили вместе. Мы обошли площадку, на которой стоял «Лидис», и направились к скале с изображением кошки. Мы очень хотели найти какие-нибудь другие следы древних людей.

Но мы абсолютно ничего ни увидели, ни услышали. Не было ни малейших признаков того, что мы не одни на этой пустынной негостеприимной земле. Однако Майлин продолжала утверждать, что вокруг нас существует какое-то влияние, которое раздражает и беспокоит ее.

Майлин всегда оставалась для меня загадкой. Сначала нашему сближению препятствовала ее отчужденность. Этот разрыв только увеличился, когда она использовала свою силу, чтобы спасти меня единственным возможным тогда способом — превратив в зверя. Просто она перенесла то, что было Крипом Ворландом, из одного тела в другое. Она не была виновата в том, что мое человеческое тело умерло в результате несчастного случая, но тогда потеря казалась мне невосполнимой, и сначала я не был даже ей благодарен за то, что она переселила меня в тело барска. Потом она дала мне еще одно новое тело.

Теперь я нахожусь в теле Тэсса. Возможно, именно эта внешняя оболочка Тэсса сблизила меня наконец с Лунной Певицей, Покровительницей Малого Народа. Время от времени я ловлю себя на том, что специально пытаюсь использовать то, что сохранилось в моем теле от Тэсса, чтобы лучше понять Майлин.

Я обладал тремя телами меньше, чем за планетарный год, — человека, зверя и Тэсса. В глубине моего сознания засела мысль, что каждая плоть оставила во мне неизгладимый след. Маквэд, чье тело теперь стало моим, давно умер. По обычаям Тэсса, его душа на время переселилась в животное, и в том виде он был убит безжалостной рукой охотника, пробравшегося на запретную территорию. После в теле Тэсса осталась жить душа животного, которое сошло с ума, и его нельзя было вылечить. Поэтому то, что осталось от него, было только живой оболочкой. Я никого не вытеснял, когда перешел в эту оболочку.

А тело, в котором была Майлин, умерло… И только потому, что Ворса — одна из представительниц ее маленького народа — отдала ей свою плоть, она выжила. Старейшие приговорили ее находиться в теле Ворсы до тех пор, пока звезды в небе Йиктора не разрешат ей сменить его. Но когда наступит то время, неизвестно. И где она возьмет другое тело, когда оно наступит, — тоже никто не знает.

Вопрос этот мучил меня чрезвычайно, хотя я пытался скрыть от нее свои мысли. Я чувствовал, что лучше мне об этом не думать, пока она сама не примет решение. Она же никогда об этом не говорила. Я хотел как можно больше знать о Тэсса, но существовал барьер, до сих пор отделявший от меня некоторые стороны их жизни, и я не отваживался разрушить его.

Сейчас мы стояли вместе на вершине скалистого гребня. Майлин смотрела в ту сторону, куда улетел наш флиттер. Ветер ворошил ее мех, забирался под мой термо-костюм.

«Там… ждет…» — пришла ко мне ее мысль.

«Что?»

«Не знаю, кроме того, что там лежат и ждут, наблюдают. Или это сон?»

«Сон?» — именно это слово удивило меня. Хотя я и пытался всеми силами уловить излучение, которое ощущала Майлин, почувствовать его было невозможно.

«Да, сон. Существуют реальные сны, вещие сны. Уверена, что ты знаешь об этом, — она еще больше забеспокоилась. — Мне что-то снилось, я знаю. Но о чем он был, тот сон, не могу вспомнить. Какие-то обрывки света, цвета, чувства».

«Чувства?»

«Ожидание! Именно это чувство!»

Она очень обрадовалась, когда нашла точное определение.

«Я ждала чего-то для себя. Чего-то очень важного, от чего зависела моя жизнь. Ожидание! Ожидание!»

Она повторяла это слово, как заклинание.

«А остальное?.. Что ты еще помнишь?»

«Место неизвестное, и, вместе с тем, чем-то знакомое. Я знаю его, а вроде бы и не знаю. Крип! — она повернула голову. — Когда ты бегал в теле барска, боялся ли ты, что когда-нибудь звериного сознания в тебе окажется больше, чем человеческого?»

Наконец я узнал об ее страхе. Я понял теперь, чего она боится больше всего. Я опустился на колено, обхватил ее мохнатое тело и прижал к себе. Никогда не думал, что этот страх может прийти и к ней, ведь перемена тел была обычным явлением в жизни Тэсса. Вероятно, ей больше не помогали силы, оберегавшие ее на Иикторе.

«Ты боишься, что с тобой может такое случиться?»

Она не шевелилась в моих объятиях, мысли ее блуждали в ином месте. Может быть, она уже сожалела о своем признании, внезапно обнаружившем ее слабость.

«Не знаю, я уже ни в чем не уверена. Я стараюсь, я очень стараюсь остаться Майлин. Но если я стану Ворсой…»

«Я буду помнить Майлин за нас двоих!»

Что я мог еще предложить ей? Это была правда! Даже если в ней победит животное, я по-прежнему буду видеть светлые серебристые волосы, темные глаза на человеческом лице, грацию, гордость и красоту Лунной Певицы.

«Я не дам тебе забыть, Майлин. И никогда не позволю себе забыть!»

«Память может ослабеть…» — если мысль приходит, как шепот, то ее силы уже совсем иссякли.

Мой наручный передатчик зажужжал, пришлось снять перчатку, чтобы услышать сообщение. Удача улыбнулась нам. На наш сигнал мы получили ответ намного быстрее, чем можно было предвидеть в самом оптимистическом прогнозе. Нас вызывали на «Лидис» — приближался катер Патруля.

Спасатели приземлились ночью неподалеку от нас. Они не захотели посылать к нам краулер до утра, мы же отправили им полный отчет о том, что случилось с нами с момента взлета с Тота. Мы сообщили им все, кроме одного, — нашей находки изображения кошки в скале.

В свою очередь, и спасатели сообщили кое-что интересное для нас. В Хартуме разразилось восстание. Бунту немало способствовал раскол внутри монархической партии, вызванный отлетом нашего корабля. Священник пошел на священника, единство правящей касты треснуло. Восставшие легко проникли в город и заняли его. Те, с кем мы подписывали контракт, были уже мертвы. Восставшие потребовали возвращения сокровищ и обвинили нас в том, что мы забрали эти сокровища, как свою добычу.

Мы выслушали все это, и Фосс сказал:

— Кажется, перед нами встала новая проблема. Вероятно, мы сделали самое лучшее, когда спрятали здесь груз. До тех пор, пока не разберемся, кому принадлежит сейчас законная власть, пусть сокровища остаются здесь.

— По контракту груз должен быть доставлен на Пта, — заметил Лидж. — Мы только выгрузили его, чтобы оградить себя от возможной опасности.

— Наш контракт подписан человеком, который уже мертв. Нам следует выяснить ситуацию на Пта, прежде чем мы туда вылетим. Вдруг восставшие уже высадились там? У мертвых нет ничего, кроме их могил. Если сменилось правительство, мы можем предъявить законные права на то, что имеем. Но если нас поймают на какой-нибудь другой планете с грузом непонятного происхождения, то нас могут вывести из сословия Торговцев. Не исключено, что навсегда. Пока мы не будем уверены, кто настоящие хозяева сокровищ, мы не должны давать повод для обвинения, что мы похитили их. Отдадим на хранение второй экземпляр контракта Патрулю. Это защитит нас на некоторое время. И пока мы не получим сообщение из храма Пта, сокровища останутся здесь.

— А как быть с оплатой? — спросил Лидж. — Согласно контракту, мы берем нашу часть после того, как приземлимся на Пта. Мы не имеем права взять ее до доставки. Но мы не можем себе позволить перевозить груз без оплаты. Мы ведь оставили свой прежний груз в Хартуме, чтобы взять этот. Надо платить за помощь и за ремонт…

— Нам потребуется помощь, — не выдержал я. — По крайней мере для того, чтобы отремонтировать корабль. Мы можем доказать, что все произошло из-за той коробки и священника. Надо потребовать, чтобы суд…

— Да, — согласился Лидж. — Но если мы обратимся в суд, дело может затянуться на годы. И если мы получим нашу часть сокровищ после суда, она нам будет уже ни к чему. Мы или разоримся, или умрем до того, как звездные законники закончат дело. Мы должны потребовать этот груз в качестве гонорара. Иначе мы не сможем продолжать полеты.

Но ведь мы не хотим, чтобы нас обвинили в краже сокровищ? Лучше всего сейчас будет составить «Жалобу о Вмешательстве». К ней мы приложим наши пленки и попросим Патруль разузнать, что творится на Пта. Если они ответят, что там все как обычно, попробуем доставить туда груз.

Мы согласились. Мне хотелось узнать, почему Фосс с такой неохотой приступает к делу, причем без подписания с экипажем соглашения. Обычно Торговцы очень педантичны в подобных вопросах. Правда, Вольные Торговцы, особенно четвертого класса, к которым относился Лидж, не раздумывают долго над деталями. Мы принадлежим к братству разведчиков, готовых броситься в любое рискованное предприятие. Может, Фосс подозревал что-то такое, чего еще не знали другие члены экипажа; особенно непонятным было предложение Фосса, чтобы корабль после ремонта не летел на Пта.

Когда мы остались одни для подготовки копии материалов, Лидж так ничего и не сказал. Я тоже промолчал.

Рано утром, когда флиттер Патруля, перелетев через скалы, приземлился радом с «Лидисом», подняв в воздух тучи песка, пленки были готовы. Двое спасателей, выбравшись из флиттера, не торопились встретиться с Фоссом, который стоял на трапе. Один из прилетевших, встав на колени на песок, положил на землю какой-то прибор. Другой внимательно следил за ним. Они что-то тщательно замеряли.

Глава 6 КРИП ВОРЛАНД

В присутствии людей, обладающих властью, от которых в значительной степени зависит твоя судьба, становится не по себе даже человеку с чистой совестью. Столкнувшись с представителями Патруля, мы почувствовали себя в положении провинившихся школьников. Как законопослушные и безобидные космические торговцы, регулярно вносящие налоги за приземление, у которых безупречно оформлены все документы, мы могли со спокойной душой обратиться к ним за помощью. Им достаточно было беспристрастно взглянуть на нас, чтобы понять, что у нас все в порядке.

К тому же у нас была коробка, вынутая из Трона Квира. Тщательно обследовав ее с помощью своих приборов, они обнаружили неизвестное им излучение. Коробка вместе с телом священника, которое сохранялось в холодильной камере, были передана под их контроль. Каждый из нас записал свои показания на пленку. Изменить их было невозможно.

И, тем не менее, все мы почему-то волновались и облегченно вздохнули, когда они не задали тех вопросов, которые могли задать. Наша находка в скале с кошкой до сих пор оставалась тайной, хотя о том, что мы спрятали сокровища, мы сообщили сразу. Лидж, который был знаком с космической юриспруденцией, объяснил, что поскольку поломка устранена, мы должны продолжать наше путешествие и доставить сокровища в храм Пта, предварительно, конечно, убедившись, что священники, которым мы должны передать груз, согласно контракту, еще находятся у власти.

— У нас пока нет новостей с Пта, — ответил пилот Патруля. Он не проявил никакого интереса к тому, что говорил Фосс. Было видно, что к нашим проблемам он относится с совершенным равнодушием. — По поводу ремонта… Наш инженер вместе с вашим проверил двигатель. Для отчета нам необходим список повреждений. Мы можем вывезти вас и вашего инженера на нашу космическую базу, где вам выдадут все, что необходимо, по контракту Лиги.

Получить что-либо по контракту Лиги — означало влезть по уши в долги. Однажды мы уже попали в подобное положение, и нам пришлось держать ответ перед собственным народом. Если долг не будет выплачен в положенный срок, на «Лидис» будет наложен такой штраф, что нам потребуются годы работы и большая удача, чтобы мы могли снова поправить свои дела. Штраф может означать даже потерю корабля. Так что у нас не оставалось другого выхода, кроме как доставить груз на Пта и получить по контракту свою долю сокровищ. Оставалась, правда, еще надежда, что в скале с изображением кошки спрятаны сокровища, которые поправят наши дела. Но времени на то, чтобы их найти, у нас не было.

Мы решили, что Фосс и Шаллард вылетят на катере Патруля, а вооруженный отряд Патруля и их флиттер останутся на Сехмете для поисков пропавших членов экипажа.

Флиттер Патруля был сверхмощным судном, вооруженным и защищенным самыми современными средствами. В нем размещались пилот, два стрелка и еще оставалось место для двух пассажиров. Перед отлетом Фосс вызвал меня к себе.

— С флиттером полетишь ты и Майлин. Она — как искатель, а ты — как связной…

Конечно, он был прав, хотя представитель Патруля с явным недоверием воспринял это предложение. Однако я дал понять, что Майлин обладает телепатическими способностями и будет нашим проводником. Так как ни один человек не может знать всего о всех чужаках, они приняли на веру, что она будет нам полезна.

Целый день после отлета катера, капитана Фосса и Шалларда на планете бушевала буря, поднявшая в воздух тонны песка. Вместе с оставшимися членами Патруля мы сидели в «Лидисе», как в заточении. В такой мгле невозможно было лететь, мы могли легко потеряться на неизвестной планете.

Но на следующее утро ветер утих, и, хотя в воздухе еще кружился песок, а флиттер был наполовину засыпан, мы смогли отправиться в путь. Мы поднялись над скалистой равниной. Плотные облака слегка рассеялись и пропускали бледный солнечный свет, лишенный, казалось, всякого тепла. Блеск солнца скорее подчеркивал, чем рассеивал темноту ландшафта под нами.

Пилот летел очень медленно, стараясь при помощи приборов засечь какое-нибудь излучение. Майлин лежала на полу возле меня в тесной кабине флиттера. Я редко отдавал себе отчет в том, как она выглядит, но Патрульные поглядывали на нее, как на нечто очень странное. Поневоле я вспомнил о том, что со мной рядом лежит мохнатый четвероногий зверек глассия. Теперь, когда я знал, как она боится, что звериная оболочка когда-нибудь поглотит душу Тэсса, я стал лучше понимать ее. Я и сам помнил то время, когда зверь начинал побеждать во мне человека. А что, если бы я все-таки потерял себя?

Майлин была сильнее, была более подготовлена, чем когда-то я, к подавлению звериных инстинктов, сохранявшихся в теле, которое она носила. Она прекрасно осознавала всю опасность такой жизни. А что, если все-таки внутреннее ее "я" станет ослабевать?..

Она замерла, мышцы напряглись. Потом быстро обернулась.

«Что?» — спросил я.

«Не то, что мы ищем. Но там, внизу, что-то, состоящее не из камня и песка».

Я посмотрел в иллюминатор, Ничего, кроме скал, полуразрушенных ветрами, в которых можно спрятать что угодно.

«Внутри, — передала она мне. — Мы уже пролетели. Я думаю, еще один тайник…»

Я попытался запомнить это место, но вид с воздуха совсем не похож на вид с земли. Однако, если Майлин права (а я безоговорочно ей верил сейчас), может быть, нам удастся выпутаться и мы рассчитаемся со всеми своими долгами. Второй тайник! Возможно, Сехмет так же богата сокровищами, как и Тот? Или еще богаче?

Майлин больше ничего не говорила, хотя в своем зигзагообразном полете мы несколько раз пролетали над этом плато. Землю было видно очень плохо. На плато виднелось немало глубоких и узких ущелий, в которых мог бесследно затеряться наш приземлившийся или разбившийся флиттер. Мы старались придерживаться основного направления их полета, хотя то и дело возвращались назад, чтобы еще раз осмотреть округу.

Кругом громоздились скалы. Было трудно отличить одно ущелье от другого. Иногда мы пролетали над более широкими долинами, где была видна слабая растительность. В одной долине мы даже обнаружили воду — маленькое темное озерцо с широкой окантовкой бело-желтого цвета. Наверняка это — вредные химические отложения.

Майлин снова замерла, прижавшись ко мне и пристально вглядываясь в иллюминатор.

«Что теперь?»

«Жизнь…» — передала она.

В то же самое время пилот наклонился к одному из приборов.

— Слабое излучение, — сообщил он.

Хотя мы летели очень низко, он опустил флиттер еще ниже, и на небольшой скорости, почти в свободном полете, мы внимательно обследовали территорию. Мы пролетали над полукруглой равниной. Здесь росли деревья (если их только можно назвать деревьями), которых я до сих пор еще не видел на Сехмете. У них была очень темная листва, начинавшая расти почти от самой земли. Земля вокруг них была покрыта серой травой.

— Здесь! Не было необходимости указывать место, оно было отчетливо видно. На земле стоял наш флиттер. Вокруг не было никаких признаков жизни. Пилот послал запрос флиттеру и кружил вокруг, ожидая ответа. Садиться он не спешил. Я не спрашивал, почему. Было что-то жуткое в этой долине, в этой зловещей растительности, в неподвижной машине.

«Ты чувствуешь их?» — спросил я Майлин.

«Там никого нет».

Мне показалось, что она противоречит сама себе.

«Но ты же сказала?..»

«Это не они. Там что-то другое», — ее мысленная волна дрогнула, как будто она смутилась от того, что не может объяснить понятнее. Моя тревога возросла. Я подумал, что произошло то, о чем предупреждала Майлин, — она больше не уверена в своих силах.

— Датчики ничего не регистрируют, — заметил второй Патрульный. — Есть только один способ все проверить — приземлиться и посмотреть.

— Не нравится мне это. Все выглядит так, будто флиттер специально выставлен здесь, чтобы мы его заметили. Приманка…

Мы согласились с таким вариантом. Но чья приманка? Весьма рискованно строить ловушку флиттеру со знаками Патруля. Моя вера в могущество Патруля была почти безграничной. Все-таки мы приземлились. Оба стрелка оставались на своих местах, пока мы пробирались в густой траве к стоящему неподалеку флиттеру.

Жесткая, ломкая, с острыми краями трава была нам почти по грудь. За нами оставалась хорошо заметная ложбина. Это могло в дальнейшем подсказать нам, что случилось с нашими товарищами. Во флиттере никого не было. Запас еды на борту был почти цел. Очевидно, Шервин и Хнольд не собирались надолго покидать корабль.

От флиттера в сторону деревьев вел отчетливый след. Трава была сильно примята, как будто по ней тащили тяжелый груз. Хотя кое-где на небольших участках земли стебли уже поднялись.

Я внимательно обследовал флиттер и нашел пленку с записью. В ней было зафиксировано то же самое, что видели этим утром и мы, пролетая над плато. Запись обрывалась на полуслове, остальное, казалось, было стерто. Я никак не мог себе этого объяснить. Оставалось загадкой и то, что заставило их здесь приземлиться. Все приборы были в порядке. Мне удалось включить двигатель на полную мощность, подняться на большую высоту и снова приземлиться. Флиттер был вполне исправен.

Пока я проверял флиттер, один из стрелков и пилот Харкон пошли по тропинке в сторону деревьев. Майлин осталась рядом с флиттером, на границе примятой травы. Выбравшись из флиттера, я задал ей всего лишь один вопрос:

«Давно они сели?»

Она понюхала траву, как это делают глассии.

«Больше суток. Может быть, все то время, которое прошло с момента их последнего сигнала. Я не уверена, Крип! Здесь какой-то странный запах — человека. Иди сюда!»

Ее голова мелькнула в траве. Я побежал туда, где она своими лапами раздвигала траву. Машшн было тяжело, и я помог ей. Среди густой травы мы обнаружили непонятный квадратный след. Когда вернулись Патрульные, Харкон подошел ко мне. Датчик в его руках защелкал.

— Остаточное излучение, — сказал он, затем замерил след на земле и задумался — Здесь что-то было. Судя по величине остаточного излучения, его мощность была так велика, что вполне могла вывести из строя двигатель и блокировать сигнал бедствия.

— Кому это было надо?

— Ваши люди вмешались во что-то серьезное. Если бы они нашли маяк, то могли бы помешать каким-то событиям, которые разворачивались здесь. Только по счастливой случайности мы уловили ваш сигнал. Один шанс из пятиста. Те, кто прячутся здесь, не могли это предвидеть. Если они хотели оставить вас на планете, то первым шагом было — отрезать вас от маяка. Они думали, что, захватив ваш флиттер, успешно справились с этой задачей. Чтокасается того, кто «ОНИ»? — он пожал плечами: — Вам лучше знать. Или, вернее, у вас должны быть какие-нибудь предположения.

— Это могут быть только те, кто заинтересован в нашем грузе, — других преследователей я не вижу. А что Шервин и Хнольд?

Последний вопрос я задал скорее Майлин, чем Харкону. «Они были живы, когда покинули это место», — ответила она.

— Даже след не пытались замести, — продолжал размышлять вслух Харкон. Потом добавил: — Не беспокойтесь. Преданность Вольных Торговцев своим товарищам хорошо всем известна. Они наверняка оставят их в живых, чтобы потребовать за них выкуп.

— Но нам нечего предложить им, нечего. А потом, кому предлагать? Кто они, где?

— Появятся рано или поздно.

Я поднялся, стряхивая листья травы со своего комбинезона.

— Но вряд ли они появятся сейчас, особенно после того, как увидели ваш корабль.

Эти неизвестные наверняка были не из пугливых. Тем более, что они знали, какой богатый улов ждет их на «Лидисе». Патрульный корабль уже улетел с планеты. Оставались три Патрульных со своим флиттером и неполный экипаж «Лидиса» — более удачное время для нападения трудно было выбрать. Враг мог напасть в любой момент, если он постоянно наблюдал за нами и был в курсе того, что происходит.

— Мы пойдем по этому следу до леса, — сказал Харкон. — Если там ничего нет, будем ждать подмоги. Не можем же мы вдвоем сражаться против целой шайки.

Я отметил, что мы для него не являемся боевыми единицами и он не причисляет нас к своему отряду. Насколько я знал, Патруль никогда не брал в расчет тех, кто не принадлежал к их компании.

Мы отправились в путь. Майлин бежала рядом со мной, Харкон шел впереди, его напарник прикрывал тыл. Чем ближе мы подходили к лесу, тем отчетливее в сплошной стене зарослей проступали эти деревья. Они были лишены всякой привлекательности. Ветки у них были скрючены, как спирали, листья — почти черного цвета. Их было немного, но все-таки они образовывали завесу, почти полностью перекрывавшую бледный солнечный свет.

Тропинка вела не в лес, она бежала вдоль кромки леса. Травы здесь почти не было, и на серой земле виднелись весьма нечеткие следы. Обогнув лес, тропинка спускалась в долину. Майлин неожиданно рванулась вперед и забралась под скалу.

Она присела, вывернув голову, словно рассматривала что-то, изображенное на этой неровной каменной поверхности. Я тоже пытался разглядеть хоть что-нибудь, но ничего не увидел, хотя искал очень внимательно, полагая, что она нашла еще одно изображение кошки.

«Что на этот раз?»

Впервые она не ответила. Ее мозг был закрыт так плотно, как будто она отгородилась от врага. Она все еще смотрела на скалу, поворачивая голову то вправо, то влево. Но вокруг не было ничего, что могло бы привлечь столь пристальное внимание.

— Что это? — повторил мой вопрос Харкон.

Я дотронулся до торчащего хохолка на ее голове. Она отпрянула от этого легкого прикосновения. Но мозг по-прежнему оставался закрытым, она не показала, что воспринимает меня. Такого раньше никогда не было.

«Майлин!» — я вложил в обращение всю силу, требуя, чтобы она ответила мне. И все-таки мне не удалось до нее добраться. Это меня не на шутку испугало. Я даже подумал, не оказалась ли внезапно ее сущность человека поглощенной телом зверя.

Она медленно повернула голову, немигающий взгляд ее чуть дрогнул. Затем высунула язык и стала облизывать морду, после чего передними лапами обхватила голову, словно пытаясь заткнуть уши от звука, который больше не могла вынести.

«Майлин!» — я встал на колени. Наши глаза оказались почти на одном уровне. Сняв перчатки, я взял ее за передние лапы, сжимавшие голову, и повернул морду так, что наши глаза встретились. Она заморгала, как только что проснувшийся человек.

«Майлин, что случилось?»

Мозг ее начал открываться. Мысли успокаивались.

«Крип, я должна уйти отсюда».

«Появилась опасность?»

«Да, по крайней мере, для меня. Но не от тех, кого мы ищем. Здесь что-то еще. Оно затаилось на краю моего разума с того самого момента, как мы ступили на эту темную землю. Крип, я должна быть очень осторожной. Здесь существует некто, и он имеет право требовать от меня! Я — Тэсса, я — повелительница!.. — я знал, что она говорит не мне, а себе, пытается овладеть собой: — Я — Тэсса!»

«Ты и в самом деле Тэсса!» — честно говоря, я поторопился произнести это, словно слова были спасательным кругом, брошенным утопающему.

Она опустила передние лапы на землю. Все ее тело тряслось, как будто она плакала. Я попытался погладить ее, она приняла ласку. Тогда я обнял ее со всей теплотой, на которую был только способен.

«Ты — Майлин из рода Тэсса! — я старался говорить спокойно. — Ты всегда сю будешь! Ничего не надо больше говорить!»

— Что случилось? — Харкон положил мне руку на плечо и слегка потряс меня.

— Я не знаю. Что-то подавляет ее силу эспера.

— Харкон! — другой Патрульный, который шел вдоль скалы, остановился и звал его. — Следы посадки. Флиттср, и огромный, судя по следам.

Харкон отправился посмотреть, а я остался с Майлин. Она повернула ко мне голову и прижалась с нежностью, какой никогда раньше не выказывала.

«Хорошо, как хорошо, что ты здесь, — пришла ко мне ее мысль. — Оставайся, оставайся со мной, Крип. Я не должна превратиться в кого-то другого, кроме меня самой, не должна! Но меня зовут, меня так зовут…»

«Кто?»

«Я не знаю. Похоже на то, что требуется помощь, которую могу оказать только я. Но я знаю, что если отзовусь на это требование, то как личность перестану существовать. Я стану не — Майлин! А я не смогу жить, если буду не-Майлин. Эта сила похожа на открытый вызов».

«Ты — Майлин, и не будешь никем, кроме Майлин! Скажи, как я могу помочь? Я здесь…»

«Помни Майлин, Крип, помни Майлин!»

Я понял ее и воспроизвел в памяти картину, которую запомнил лучше всего. Я вспомнил Майлин такой, какой впервые увидел ее на Большой Ярмарке в Ырджаре. Богиня, гордая повелительница маленького мохнатого Народа, дающего представление перед публикой. Такой была и навсегда останется для меня Майлин!

«Ты действительно видишь меня такой, Крип? Мне кажется, ты изобразил меня более красивой, более уверенной, чем я была на самом деле. Сохрани этот образ для меня, Крип».

Вернулся Харкон.

— Здесь больше нечего делать, — в его голосе чувствовалось раздражение. — Нам лучше вернуться. Они улетели на флиттере, это значит, что они могут оказаться где угодно. Ты справишься с вашим флайером?

Я кивнул, продолжая смотреть на Майлин. Она высвободилась из моих объятий и с удовольствием бегала вокруг. Потом забралась во флиттер, свернулась клубочком на месте второго пилота, а я сел за пульт управления.

Флиттер Патруля взял курс на «Лидис», мы полетели вслед за ним. Майлин, свернувшись в кресле, казалось, спала. Она не предпринимала никаких попыток к мысленному контакту. Однако мы недолго наслаждались спокойной обстановкой. Мой приемник защелкал, и я включил связь.

— Ты можешь связаться со своим кораблем? — в вопросе Харкона звучала тревога. Я был настолько поглощен Майлин, что совсем забыл отправить сообщение на «Лидис». Теперь же торопливо нажал кнопку связи. Послышался сигнал зуммера — канал был готов. Но когда я набрал наши позывные, ответа не последовало. Удивившись, я снова набрал позывные. Канал приема был открыт, сигнал должен был проходить без помех. Но ответа не приходило. Я доложил об этом Харкону, и он сообщил, что ему тоже не отвечают.

Мы вылетели рано утром, сейчас уже смеркалось. Наползали тяжелые облака, поднимался ветер. Для безопасности мы летели высоко над землей. Сбиться мы не могли — радиомаяк на корабле уверенно показывал курс. Но сильный ветер делал посадку весьма затруднительной. Посадка вслепую? Нет, не должно быть. Если нас ждут, то зажгут посадочные огни на площадке. А если нет? Нам не ответили. Знают ли они вообще, что мы возвращаемся? Почему не пришло ответа? Я продолжал посылать позывные в надежде получить ответ, способный положить конец усиливавшимся подозрениям, что дела наши совсем плохи.

Глава 7 МАЙЛИН

Как же тяжело было перебороть чувство, навалившееся на меня в долине, где мы нашли флиттер. Никогда еще я не была так не уверена в себе и — более того — в том, кто я есть. Сейчас я уже не могу точно вспомнить, что происходило в моей голове, путало мысли, старалось изгнать мое внутреннее "я". Кто лучше меня знает, как происходит изменение форм? Но тут было нечто иное, не то, что обычно делают Тэсса. Это была концентрированная попытка заставить меня делать то, что не входило в мои планы.

Лежа на месте второго пилота, я, подобно прохожему, кутающемуся в накидку на морозном воздухе, старалась собрать вокруг себя остатки своей уверенности. Я была не в состоянии определить источник того, с чем встретилась здесь, но точно знала — действия его мне не нравятся.

Я была настолько занята собственными неудачами и страхами, что не осознавала действий Крипа до тех пор, пока его мысль не проникла в мое погруженное в себя сознание быстрым и ясным требованием:

«Майлин! „Лидис“ не отвечает. Что ты можешь узнать?»

На мгновение мне показалось, что его мысленное послание прозвучало на незнакомом языке. Усилием воли я отогнала мысли об ужасном контакте в долине. «Лидис», «Лидис» не ответил!

Наконец-то у меня появилась конкретная цель для поиска. Я больше не сражалась с неизвестным. Так как корабль, сам по себе, неодушевленный предмет и не может служить объектом мысленного поиска, лучшим объектом для контакта мне представлялся Лидж. Я мысленно представила суперкарго, выпустила поисковое щупальце…

И наткнулась на пустоту. Но нет, под слоем небытия очень слабо пульсировали токи живого существа. Я использовала более мощный вид мысленного контакта. Такой обычно пробивался до сознания тех, с кем я очень хотела связаться, даже если они спали или были в глубоком обмороке, вызванном болезнью. Сегодняшний контакт был очень похож на этот последний случай, но потеря сознания оказалась слишком глубокой. Я не смогла мысленно дотянуться до Лиджа. Обратилась к Корду, но результат оказался тот же…

«Они без сознания. И Лидж, и Корд», — доложила я.

«Спят?»

«Это не совсем сон. Я назвала их состояние — они без сознания, но они не спят, их мозг не открыт для контакта со мною, как это бывает при обычном сне. Здесь что-то другое».

Я попробовала опуститься глубже, чтобы получить информацию, вызвать хоть какой-нибудь ответ. Сконцентрировалась, как только могла, и ухватила! Появилось странное ощущение, что цели я достигла, но вокруг меня внезапно взвилась ловчая сеть. Это было то же самое чувство, что охватило меня в долине. На этот раз оно было даже сильнее и гораздо крепче держало меня этой невидимой сетью, словно другое существо, более сильное и неодолимое, соединилось с первым, чтобы связать и утащить меня. Я еще могла видеть Крипа и флиттер. Я могла еще взглянуть на свое мохнатое тело и лапы с выпущенными когтями, как будто я приготовилась к бою. Но между мной и реальным миром возникла стена тумана.

Майлин, я была Майлин!

«Крип, подумай обо мне, о том времени, когда я была Майлин. Как ты это делал в долине! Помоги мне увидеть себя такой, какая я есть на самом деле, какой я была всю свою жизнь, несмотря на мое теперешнее тело. Я — Майлин!»

Моя мольба, должно быть, не дошла до него. Я с трудом осознавала, что из селектора звучат какие-то слова. Звучат, но ничего не значат для меня.

Майлин! Все силы разума и воли вложила я в сохранение своей индивидуальности, осаждаемая вздымающимися волнами неведомой силы, которые обрушивались на меня, одна сильнее другой. Так как я была одной из тех, кто мог менять внешнюю оболочку своего духа, я понимала, хотя и неясно, что это самая большая опасность, и она делала меня более восприимчивой ко всему, что здесь происходило.

Но я была Майлин — не Ворса, не кто-то другой, только Майлин из рода Тэсса. Мой мир сузился до одной единственной мысли, которая стала моим щитом, моим оружием. Только Майлин, какой ее видел Крип в своем сознании. Хотя, как я ему говорила, никогда раньше я не была так сильно напугана, как теперь. Майлин!

Все внешнее ушло. Я закрылась от всего мира, чтобы ничто не потревожило созданную мной защиту. Как долго продолжалось мое восстановление в Майлин? Не знаю, потому что время не поддавалось никакому измерению. Но больше всего, больше, чем физической смерти, я боялась потерять выдержку.

А атака все нарастала и вскоре достигла такой силы, что, казалось, если она увеличится еще хоть на каплю, я не выдержу. А затем — она начала спадать. С отступлением этой силы пришло новое ощущение — сначала сильного возбуждения, а потом страха и отчаяния. Я не была уверена, что выдержу третью атаку столь странной силы, уже неоднократно пытавшейся воздействовать на меня. А Крип, где он? Он обещал быть рядом со мной!

Меня бросило в жар. Страх перерос в злость, вернее, в сомнение. А вдруг в минуту моей величайшей нужды в нем он оставит меня сражаться одну?

Влияние, испытывавшее меня в этот второй раз, уже прошло, лишь его остатки мерцали, как огоньки в темноте. Я чувствовала себя такой обессиленной, что не могла даже повернуться. Меня словно вернули из небытия, лежащего вне пределов моего понимания.

Крип все еще сидел за пультом управления флиттера. Но флиттер стоял на земле. Я видела в иллюминатор сопла «Лидиса», верхняя часть корабля скрывалась в высоте. «Крип!» — я попыталась окликнуть его. Попыталась… И тут же столкнулась все с тем же небытием, что и при поиске Лиджа и Корда! Я привстала в кресле, стараясь заглянуть в его лицо.

Глаза Крипа были открыты, он, не мигая, смотрел перед собой. Я вытянула переднюю лапу и коснулась его плеча. Тело было неподвижно, будто заморожено. Неужели он угодил в ту же сеть, что и я, только засел более прочно? Я начала новое сражение, пытаясь на этот раз понять, что находится под этим слоем небытия, но была слишком слаба после собственного испытания и никак не могла найти то место, где Крипа Ворланда держали в заточении. Он сидел неподвижно, будто замороженный, уставившись прямо перед собой, и мне казалось, что он ничего не видит в окружающем мире. Я выбралась из кресла и неловко принялась открывать своими лапами люк флиттера.

Громада корабля достаточно ясно проступала в темноте, а все остальное вокруг него терялось в ночной мгле. Я выпрыгнула из люка на мягкий песок, поднявшийся клубами под моими задними лапами, когда я скатывалась с края дюны. Люк автоматически закрылся за мною. Крип не заметил моего ухода, не попытался последовать за мной. Стоя в тени флиттера, я оглядела долину. Подъемный трап на «Лидисе» был убран, входной люк закрыт, как обычно мы это делали ночью на Сехмете. За «Лидисом» стоял флиттер Патруля. Ни единого движения вокруг. Я подошла к флиттеру и уловила слабеющее излучение, видимо, оно шло от блока управления. Глассии могут карабкаться, но они неважные прыгуны. С огромными усилиями, вкладывая энергию в каждый прыжок, я пыталась зацепиться передними лапами за борт и повиснуть так, чтобы подтянуться и заглянуть внутрь. Наконец мне это удалось.

Пилот сидел в своем кресле так же неподвижно, как и Крип. Его ближайший сосед держал наготове оружие, но застыл в том же положении. Я смогла разглядеть только затылок второго стрелка, но так как и он не двигался, стало ясно, что тот заморожен, как остальные. И пилот, и Крип благополучно посадили флиттеры, но все равно выглядели пленниками. Их будто приковали цепями в каком-нибудь подземелье Ырджара. Пленники кого или чего? Судя по тому, что они успешно сели, враг не хотел их смерти, а только установил контроль над ними.

Я не была уверена, что им удастся долго пробыть в таком состоянии. Предусмотрительность подсказывала, что я должна где-нибудь спрятаться и оставаться там до тех пор, пока не узнаю, что же здесь произошло. Должно быть, с какого-нибудь места в долине так же наблюдали и за мной.

Я попробовала применить мыслепоиск и обнаружила, что он крайне ограничен и истощен, моя борьба забрала слишком много энергии. Поэтому я не отважилась при помощи его прощупать местность на большом расстоянии. В настоящий момент мои способности ограничивались пятью чувствами, заложенными в моем теперешнем теле.

Хотя меня и расстроило, что я могу положиться только на возможности глассии, я ослабила бдительность и контроль над своим телом и подняла голову, чтобы нос мог улавливать запахи, и слушала настолько чутко, как могла, вглядываясь в тени, как только позволяло зрение. Глассия — не ночной зверь. Он видит ночью, вероятно, не намного лучше человека. Но темные силуэты флиттеров и «Лидиса» на светло-сером песке были хорошими ориентирами. Если мне удастся добраться до скалистой стены, в ней легко найдется место, чтобы спрятаться. Я присела в тени флиттера Патруля и рассчитала маршрут по наиболее темным местам.

Может быть, я напрасно тратила время, и долина не находилась под наблюдением, так что я могла достаточно свободно передвигаться. Но это было бы слишком хорошо. Поэтому я устремилась к скале с предельной скоростью и сноровкой, на какую только было способно мое тело, настороженно вслушиваясь в любой звук, который мог бы означать, что меня обнаружили.

Я быстро нашла расщелину, в которую, как мне показалось, можно спрятаться. Она была такая узкая, что в нее пришлось вползать спиной вперед. В расщелине я припала к земле, положила голову на лапы и больше не спускала глаз с корабля и двух флиттеров.

Облака чуть-чуть разошлись, стали видны звезды, но луны не было. С горькой тоскою вспомнила я яркое свечение Сотры, которая давала свет Йиктору, наполняя ночь мерцающим великолепием.

Но где же звезды, которые должны сиять надо мной? У животного угол зрения изменен и расстояния искажены. Звезды светили, как прожектора! По крайней мере, нижние над горизонтом точно были искусственными огнями и ярко светили на дальнем конце долины. Я насчитала их три. Где-то там находился тайник, в котором мы спрятали наш груз. Пока экипаж корабля и спасатели пойманы в ловушку, таинственные силы, которые, по моему мнению, и были причиной всех наших бед, пытались выкрасть сокровища!

Обнаружив огни, я уловила еще и вибрацию, доносящуюся сквозь скалы. В долине по-прежнему не было видно ни малейшего движения, никаких намеков на наблюдателей. Возможно, те, кто устроил эту ловушку, были настолько уверены, что держат нас в своих сетях, что даже не выставили постов. Я вслушалась. Мне совсем не хотелось делать то, что представлялось необходимым, а именно — пойти, проверить мое предположение и убедиться, действительно ли сокровища крадут. Нужно было посмотреть, кто это делает. Но страх приковывал меня к кажущейся безопасности укрытия — расщелине, оставить которую выглядело величайшей глупостью.

Я не была привязана к «Лидису». Не была я и Вольным Торговцем. Крип, Крип Ворланд — да, именно он был той нитью, что связывала нас. И я не хотела ее рвать. Но остальные… Однако Крип был связан с ними еще более тесными узами, а потому и я была связана с судьбой корабля, хотела я того или нет. Если бы глассия могла вздыхать, я бы вздохнула, когда с неохотой покидала мой оплот безопасности. Опять я начала пробираться вдоль подножия скалы, используя каждое прикрытие.

Когда мы с Крипом обследовали эти места, то выбирали пути, подстраиваясь под его человеческое тело. Но я-то могла гораздо быстрее преодолеть это расстояние, потому что мои сильные лапы лучше приспособлены для карабканья по скалам, испещренным разломами и щелями. Я обошла скалу, пока не выбрала место, которое, как мне показалось, находилось на одной линии с огнями, и отсюда стала взбираться наверх. Мое темное тело было совсем незаметно на поверхности скалы, а светлые пятна песка я старалась обходить стороной. Как я и думала, мои лапы быстро находили выступы и расщелины в скале, ловко цепляясь за них.

По скале я поднималась быстрее, чем кралась по земле, и уже через несколько минут была на вершине. С этого удобного места нетрудно было убедиться, что мои подозрения оказались правильными лишь частично. Три прожектора, так ярко светившие в ночи, действительно находились в том месте, где Фосс и остальные наивно полагали, что надежно спрятали груз. Хотя удалить ту часть скалы, что закрывала вход в тайник, по-видимому, было нелегко. По вибрации в скале и слабому жужжащему звуку, который теперь уже можно было уловить, я поняла, что скалу долбят каким-то механизмом.

Наблюдая затем, что происходило невдалеке, я не сразу осознала, что нахожусь совсем рядом от не менее опасной силы, и вновь луч неведомого происхождения одним своим краем задел меня. Я почувствовала удар неимоверной силы. Окажись я в области большей его интенсивности, вероятно, меня бы просто смело в долину.

Это была практически чистая энергия, причем такой мощи, что луч становился почти невидимым. И это была мысленная сила! Она достигала такой концентрации, что раньше я бы ни за что не поверила, что такое возможно. Такой не достигали даже наши Старейшие, когда объединяли свою энергию для какого-нибудь действия. Я не сомневалась, что именно эта сила покорила сознание людей внизу. Но теперь я была уже предупреждена и спряталась в кокон своих защитных сил, а потому могла обойти эту опасность и не угодить снова в ловушку. И еще я знала, что непременно должна найти источник этой силы.

Вторично повстречаться с этим смертельным лучом у меня не было желания, но, чтобы проследить его, следовало поддерживать контакт с ним. Я ограничилась небольшими касаниями границы луча, избегая непосредственного контакта. Луч привел меня к нише в скале. Ни на самой скале, ни вокруг нее света не было. Я несколько раз раскидывала мыслепоиск, прежде чем обойти эту нишу и приблизиться к ней с тыла. В нише было очень темно, и что бы в ней ни находилось, это располагалось где-то глубоко внутри.

Наконец, собравшись с силами, я начала карабкаться по гребню, убедившись прежде, что единственное отверстие ниши выходит на передний склон скалы. На животе, попластунски, я подползла к нише, наклонила сверху голову, надеясь, что луч не заполняет всего отверстия ниши, и через некоторое время смогла увидеть то, что находилось в ней.

Сначала мне показалось, что там темно. Но вскоре в чрезвычайно узком пространстве щели я заметила слабое мерцание, достаточное, однако, чтобы обнаружить обитателя ниши. Взглянув из крайне неудобного положения «вверх ногами», я, потрясенная, чуть не скатилась со скалы.

Передо мной в глубокой тени медленно проявлялось лицо… Лишь овладев собой, я смогла сконцентрироваться на его застывших зловещих чертах. Глаза незнакомца были плотно закрыты, лицо ничего не выражало, будто он спал. Тело этого человека было заключено в короб, закрепленный так, чтобы лицо смотрело в долину. Короб был покрыт инеем, и только часть его, закрывавшая лицо, оставалась прозрачной. На лице совсем не было волос — даже бровей и ресниц, а кожа казалась бледно-серой.

На стенке короба перед спящим (мне показалось, что это был именно мужчина), находилась прозрачная панель, напоминавшая кристалл, вмонтированная в широкий металлический каркас, местами покрытый маленькими цветными пятнышками, цвет которых я не могла точно определить.

У основания короба лежал еще один прибор. И хотя спящий (если он спал) не напоминал мне никого из виденных ранее, тот прибор в его ногах был мне знаком. Всего несколько дней назад я видела, как подобный работал на «Лидисе». Это был усилитель связи. Такой же собрал Корд, чтобы подать сигнал о помощи.

Увидев его, я смогла сделать лишь один вывод. Мысленный заряд выходил из тела в коробе и усиливался, проходя через селекторный передатчик. Нахождение его здесь имело, по-видимому, единственную цель — держать Крипа, людей Патруля и весь экипаж «Лидиса» в рабстве. Если я смогу каким-нибудь образом разъединить этот прибор или ослабить поток энергии, они смогут освободиться.

Со спящим в коробке я ничего поделать не могла. У меня не хватило бы сил, чтобы справиться с ним. Его очень плотно задвинули в нишу. Мои глаза уже привыкли к очень слабому свечению, исходящему из каркаса, и разглядели, что скала выдолблена как раз под размер короба и крепко держит его в одном положении.

Поэтому до источника мысленного рабства я добраться не могла. Совсем другое дело — усилитель. Я хорошо помню, с какой осторожностью устанавливал Корд прибор, столь похожий на этот, на «Лидисе». Его постоянные предупреждения, что малейшее сотрясение может преломить луч, надоели всем. Эту задачу мне и предстояло сейчас осуществить. Я очень устала от битвы с силой, пытавшейся подчинить мой мозг, и потому тело давно уже посылало сигналы об истощении ноющих мышц, неимоверно уставших конечностей.

Я опустилась на землю и чрезвычайно осторожно поползла вдоль боковой стенки, держась как можно ниже и надеясь не угодить под основную силу луча. К счастью; луч не шел по земле.

Обнаружив это, я спокойно подобралась ближе. Я видела лишь один возможный путь, а удача зависела от того, насколько мое тело сможет преодолеть свою неуклюжесть зверя. Отступив, я пошла искать оружие. Однако продувающие все ветры хорошо делали свое дело — в ближайшей округе не нашлось ни одного камня, которым я смогла бы воспользоваться. Я пошла дальше, заглядывая в каждую дыру и отчаиваясь все больше и больше. Если бы мне пришлось даже вернуться к подножию скалы, я все равно бы это сделала. И я продолжала надеяться.

Наконец мое упорство было вознаграждено. В одной из расщелин я нашла треснувший кусок скалы, который раскачивала до тех пор, пока он не выпал. Я еле-еле вытащила его на поверхность. Привыкнув пользоваться руками, очень трудно делать это ртом, но я ухватила камень зубами и потащила его.

И вот снова, как можно ниже припадая к земле, я подползла к коробке. Зажав камень в зубах, я принялась бить им по усилителю до тех пор, пока совсем не расплющила его. Те, кто оставил его здесь, теперь вряд ли смогут воспользоваться им.

К самому коробу со спящим я не приближалась — от него веяло влажным холодом, похожим на сильный порыв ветра зимой в горах на Йикторе. Я понимала, что если дотронусь до этой замороженной коробки, то сейчас же отморожу лапу. Лицо спящего не изменилось и походило на лицо каменной статуи. И тем не менее спящий был живым или когда-то был живым. Вид этого заживо погребенного вызывал у меня смешанные чувства.

Я быстро отвела глаза от неподвижного человека, отступив также с линии немого взгляда его закрытых век. Присутствие чужака — то же чувство было и во флиттере. Это ощущение вызвало во мне такую тревогу, что я ринулась бежать, не разбирая дороги.

Когда я пришла в себя и обрела контроль над своими эмоциями, избавившись от страшного влияния, то обнаружила, что двигаюсь не назад в долину, к кораблю, а к прожекторам и жужжащему звуку. Я уже неплохо ориентировалась. У меня появилась надежда, что влияние прекратилось, что экипажи «Лидиса» и флиттеров свободны. И они оказались бы в более выгодном положении, если бы я, вернувшись с разведки, все рассказала им.

Напавшие на нас так и не выставили никакой охраны или караула. Возможно, они настолько были уверены в непогрешимости своего аппарата, что чувствовали себя абсолютно свободно. Я без труда нашла хорошее место для наблюдения.

Они были заняты в тайнике. Прожекторы освещали его сильнее, чем дневной свет на Сехмете. Два робота пытались ликвидировать запор, установленный нами, чтобы скрыть тайник. Торговцы хорошо сделали свое дело, и даже их машины не могли быстро сломать преграду. У них имелось достаточно средств, и они с силой атаковали скалу.

Роботы на «Лидисе» предназначались, в основном, для погрузки, но в экстремальных ситуациях могли быть модифицированы простыми приспособлениями. Эти же были больше и сложнее. Ими руководил человек, державший в руках панель дистанционного управления. Хотя я и была знакома с подобными механизмами, мне показалось, что они предназначены главным образом для земляных работ.

Судя по тому, что знали мы, на «Лидисе», на Сехмете пока не было рудников. А случайным изыскателям не требовались такие сложные и дорогие машины. Кроме того, мы обнаружили следы того, что могло быть складами сокровищ. Значит, этих роботов привезли для того, чтобы вскрыть тайники?

Люди внизу, а их было трое, выглядели как обычные астронавты, одетые в простые комбинезоны экипажа космического корабля. Они были похожи на людей, как и Вольные Торговцы. Двое из них, которые не управляли роботами, держали в руках оружие, точнее — бластеры. Их внешний вид был достаточно угрожающий, и я решила держаться от них на расстоянии.

В поле моего зрения попал четвертый человек. Я замерла. Воздух со свистом выходил из моей пасти сквозь клыки — природное оружие глассии. Лицо этого человека хорошо освещали огни. Это был Грис Шервин!

По его виду я бы не сказала, что он тоже в плену. Он стоял возле одного из стрелков и с интересом наблюдал за действиями роботов, будто сам заставлял их работать. Неужели это он? Неужели Шервин заманил свой экипаж в ловушку? Но почему? Очень трудно тому, кто знает Торговцев, поверить, что один из них стал предателем своего народа. Их преданность была врожденной. Я могла поклясться всем, что подобное предательство абсолютно невозможно. И все же он стоял и, казалось, находился в прекрасных отношениях с ворами.

Время от времени управляющий роботами регулировал дистанционное управление. Я уловила его чувство нетерпения и, поняв это, осознала, что слабость моя прошла, силы возвращались ко мне. Это означало, что я могу с помощью мысленного поиска попробовать выяснить, что же здесь делает Шервин. Устроившись как можно удобнее, я начала зондировать.

Глава 8 КРИП ВОРЛАНД

Стояла гулкая тишина, не чувствовалось ни вибрации стен, ни привычного ощущения безопасности, которое давал корабль. Я открыл глаза… и увидел отнюдь не знакомые стены своей каюты на «Лидисе». Передо мной помигивала лампочками панель управления флиттера. Пока я, более чем ошеломленный, беспомощно моргал, все постепенно становилось на свои места. Последнее, что я отчетливо помнил, было то, как я летел над скалистыми кряжами по направлению к кораблю.

Но теперь-то я больше не летел. И как же я приземлился? И…

Я повернулся и взглянул на место второго пилота. Мохнатый зверек куда-то исчез. Нетрудно было убедиться, что во флиттере оставался я один. Несомненно, Майлин посадить флиттер не могла. А за иллюминатором уже стояла глубокая ночь.

Какое-то мгновение потребовалось мне, чтобы открыть выходной люк и выйти из флиттера. Рядом возвышался «Лидис». В темноте возле корабля я различил второй флиттер. Но почему я ничего не помню? Что случилось перед самой посадкой?

— Ворланд! — позвал меня кто-то из темноты.

— Кто здесь?

— Харкон, — темная тень отделилась от второго флиттера и двинулась по песку ко мне. — Как мы здесь очутились? — спросил он.

Я не мог ему ничего ответить.

Со стороны корабля внезапно донесся скрежет. Я поднял голову и увидел, что из верхнего люка выдвигается трап, длинный, как язык. Мгновение спустя его конец коснулся земли рядом с нами. Но меня больше интересовали поиски Майлин.

Вокруг на песке не было никаких следов, я не заметил ни единой тропки. Но если трап был поднят, значит, она не могла подняться на корабль. Я не представлял, что заставило се покинуть флиттер. Ее странное поведение там, в дальней долине, подсказывало мне, что какое-то чуждое влияние могло вывести из-под контроля ее силы сопротивления. Если так, то что это за влияние, и почему оно подействовало здесь с такой силой? Ведь и я не помню, как приземлился.

Я попробовал применить мыслепоиск. И сразу голова у меня закружилась. Я прислонился спиной к флиттеру и начал медленно опускаться на колени, обхватив руками голову. Мысли смешались, я пытался вздохнуть…

Когда Харкон подбежал ко мне, я, должно быть, был близок к полной потере сознания и какое-то время потом, пока меня вели на корабль, не очень ясно соображал. Я был в состоянии шока, задыхался, тряс головой, как в сильном припадке, пробиваясь сквозь мглу страха, которая выросла между мной и остальным миром. Однако постепенно я приходил в себя. Передо мной возвышались стены корабля. Рядом стоял наш врач Лукас, а из-за него выглядывали Лидж и Харкон.

— Что случилось?

— Расскажи нам, — спросил Лукас.

Моя голова… Я слегка повернул ее на подушке. Слабеющая волна атакующей темноты смешалась с ужасной болью.

— Майлин… Она ушла. Я попытался найти ее с помощью мысленного поиска, и вдруг что-то ударило внутри головы, — было так сложно описать природу той атаки, как и вспомнить сейчас, каким образом я до этого посадил флиттер.

— Все сходится, — кивнул Лукас.

Но что с чем сходится, никто мне не объяснил, пока врач не продолжил:

— Эсперная сила увеличивается до степени, когда ее можно воспринимать как энергию. Я считал, что создать такое невозможно, но всегда в том или ином мире невозможное становится реальным.

— Эспер, — повторил я.

Голова разболелась с такой силой, что я совсем ослаб. Майлин, что с ней? Может, еще раз попробовать пустить в ход мыслепоиск? Но это вызовет еще одну ответную атаку… Страх стал понятнее, когда Лукас произнес:

— Держись подальше от этого, Крип. Хотя бы до тех пор, пока мы не узнаем больше о том, что происходит. Ты получил такую дозу энергии, что был практически нокаутирован.

— Майлин! Она ушла!

Он отвел от меня взгляд. Мне показалось, я догадался, о чем он думает.

— Это не ее рук дело! Я знаю ее сигнал.

— Тогда кто? — поинтересовался Харкон. — Ты всегда говорил, что она обладает высокими телепатическими способностями. А это было сделано телепатом с необычными способностями и, возможно, хорошо натренированным. И я хотел бы знать, кто посадил нас здесь, раз мы этого не помним! Нами управлял твой зверек?

— Нет! — я пытался подавить тошноту и головокружение, которые никак не покидали меня. Лукас быстро вложил мне что-то в рот, и через трубку я начал пить прохладную жидкость, которая будто растворяла мою боль. — Это не Майлин! — проговорил я. — В мысленном сообщении ошибиться невозможно. Оно также индивидуально, как голос или лицо. Это было нечто чуждое, — теперь, когда у меня появилось время, чтобы подумать, я понял, что так оно и есть.

— А теперь, — Лукас повернулся к Лиджу, — расскажи, что зарегистрировали здесь наши приемники.

— У нас есть запись, — начал суперкарго. — Эта эсперная атака началась не так давно. Вас здесь еще не было. Интенсивность излучения упала приблизительно полчаса назад, упала очень сильно, хотя до сих пор силовой поток регистрируется приборами. Как будто некий датчик энергии был поставлен на максимум, а потом частично уменьшен. Пока он работал на полную мощность, никто из нас ничего не помнит. Мы пробудились, если это можно так назвать, когда интенсивность стала падать. Но остаточное излучение, очевидно, имеет достаточную силу, чтобы выбить любого, кто попытается установить эсперный контакт, как это сделал Крип. И если это была не Майлин…

— А где она сейчас? — приподняв голову, я обнаружил, что чувствую себя уже гораздо лучше. — Во флиттере я был один, когда очнулся, и никто не видел ее следов на песке.

— Может быть, она отправилась искать источник энергии, захватившей нас. У нее больше эсперных способностей, чем у любого из нас, — предположил Лидж.

Я заставил себя подняться, оттолкнув руку Лукаса, который попытался меня удержать.

— Или ее тоже взяли под контроль. Она почувствовала что-то там, в долине, где мы нашли флиттер, и умоляла увезти ее оттуда. Она… Может, ее захватило то, что проявилось здесь?

— Не стоит идти ей на помощь, не зная, против чего придется сражаться, — добрые намерения Лиджа не дошли до меня, но так как он, Лукас и Харкон встали между мной и дверью, я понял, что обойти их так просто не удастся.

— Если ты думаешь, что я собираюсь оставаться здесь в бездействии, пока… — начал было я.

Но Лидж покачал головой:

— Я только говорю, что мы должны побольше узнать о нашем противнике и только после этого вступать с ним в бой. У нас уже достаточно фактов, говорящих о том, что это нечто, с чем мы никогда прежде не встречались. И какая польза будет для Майлин, Шервина и Хнольда, если мы тоже попадем в ловушку до того, как свяжемся с ними.

— Что же вы предлагаете? — спросил я.

— Мы засекли источник излучения или то, что им может быть. На вершине скалы на северо-востоке. Однако среди ночи мы не собираемся карабкаться к нему. И еще хочу тебе сказать вот что. Излучение зарегистрировано в слишком постоянном режиме, чтобы быть человеческим мысленным воздействием. Если это какой-то прибор, который, как мы полагаем, действует на телепатическом уровне, то должен быть и кто-то, отвечающий за его работу. И этот кто-то, вероятно, знает эту страну намного лучше нас. Мы выставили дальномер…

— И кое-что еще, — решительно вставил Харкон. — Я выпустил зонд-разведчик, работающий в режиме приема, как только Лидж обнаружил это. Он передает собранную информацию обо всем, что состоит не из одного лишь камня.

— Итак, — заключил Лидж, — сейчас мы спустимся в рубку управления и посмотрим, что нам сообщает зонд.

Патруль располагал сложнейшим оборудованием. У них имелись приборы, далеко обогнавшие по своей сложности оборудование кораблей Вольных Торговцев. Я уже слышал о зондах-разведчиках, но никогда не видел работу хотя бы одного из них.

Изображение на маленьком экране сильно тряслось, все покрывали волнистые линии. Рябь шла без остановки, и мое беспокойство росло. Все, что говорил Лидж, несомненно, было правдой. Если я не могу использовать мыслепоиск, не вызывая ответного удара, то совсем нет шансов отыскать Майлин в этой переменчивой стране, особенно ночью. — Поступает какой-то сигнал! — голос Харкона отогнал мои темные мысли.

Волнообразные линии на экране покрывали изображение. Но пока мы внимательно следили, изображение приобрело ясные очертания. Мы видели, что свод скалы образовал нишу. Ниша была чем-то занята. На экране возникло лицо человека или какого-то существа, стоявшего там и поначалу привлекшего наше внимание. Человек или нет? Глаза его были закрыты, будто он спал или сконцентрировался. Потом появилось изображение всей ниши. Человек не был свободен. Он находился в коробе, сплошь мутном, кроме того места, через которое виднелось лицо. Короб был закреплен таким образом, что лицо было обращено в сторону выхода из ниши. Внизу лежала коробка поменьше, но она была сломана, грубо разбита. Из нее торчали провода и обломки металла. Харкон заговорил первым.

— Я думаю, теперь понятно, почему излучение ослабло. У его ног лежит усилитель «Альфа-10» или, вернее, лежал до того, как кто-то хорошенько расколотил его. Он используется для трансляции и усиления селекторной связи. Но я никогда раньше не слышал, чтобы его применяли для усиления телепатических сигналов.

— Тогда это человек, — Лидж говорил, будто не совсем в этом был уверен, — тогда это телепат, чей мысленный сигнал был многократно усилен.

— И телепат такой силы, какой мы до сих пор не знали, — заметил Лукас. — И еще одно. Он, конечно, гуманоидной расы, но не ветви землян. Возможно, сильно мутировавшего рода…

— Откуда ты знаешь? — за всех нас спросил Харкон.

— Он заморожен. А в этом состоянии невозможно излучать энергию. В таком состоянии даже жизнь, как мы ее понимаем, невозможна.

Он взглянул на нас, как бы ожидая взрыва отрицания. Но я, как и другие, знал, что Лукас никогда не позволит диких или необоснованных утверждений. Если он считает, что этот неизвестный с закрытыми глазами заморожен, то я принимаю его диагноз.

Харкон медленно тряс головой. Он это делал не потому, что был готов возразить Лукасу, а просто не мог полностью принять то, что видит.

— Ну, хорошо. Пусть он заморожен, но ему, должно быть, тесно в этой коробке. Сам он туда забраться не мог. Кто-то помог ему в этом.

— А зонд-разведчик не может продемонстрировать прошлое? — Лидж показал на экран. — Например, кто установил этого эспера и усилитель?

— Мы можем наблюдать только то, что происходит в настоящее, реальное время, — Харкон изучил шкалу на наручном передатчике и очень осторожно что-то отрегулировал на нем. Изображение на экране исчезло с яркой вспышкой, и снова появилась рябь.

— Он не воспроизводит прошлого, — повторил Харкон. — Так что можно только вести наблюдение в реальном времени. Но для чего…

— Там… я что-то вижу! — Корд рванулся вперед и наполовину закрыл экран. Пришлось его немного отодвинуть.

Корд был прав, на экране появилась новая сцена. Мы увидели более освещенный участок долины.

— Тайник! Они крадут наши сокровища! — восклицание Лиджа было излишним.

Мы смотрели, как работают роботы. Они уже взломали наш запор, который мы считали вполне надежным. Три, нет, четыре человека стояли немного в стороне и наблюдали за их работой. Двое из них были вооружены бластерами, один держал пульт управления. Но четвертый…

Лидж припал к экрану.

— Я не верю! Не могу поверить в это! — так мог воскликнуть любой из нас.

Я знаю Гриса Шервина. Я как-то провел вместе с ним отпуск на одной из планет. Он был со мной на Йикторе, когда я впервые увидел Майлин. Совершенно невероятно, что он стоял среди них и спокойно наблюдал, как воруют наш груз. Он был Вольным Торговцем, кровь и плоть этой жизни, а среди нас нет и не было предателей!

— У него, должно быть, стерли память, — тихо произнес Лидж, и это было единственное объяснение, которое мы могли принять. — Если эспер такой огромной силы, с которой недавно столкнулся Крип, повлиял даже на него, то ничего удивительного, что они нашли тайник. Они выудили это место прямо из его мозгов! Хнольд тоже должен быть у них. Но кто они? Изыскатели? — он обращался к Харкону, взывая к авторитету того, кто должен знать преступивших закон и может дать ответ.

— Изыскатели с подобным оборудованием? Они не используют столь точные инструменты в своей работе. Это больше похоже на дело Гильдии…

— Воровская Гильдия здесь?!

Лидж был очень удивлен. Все знали, что Воровская Гильдия сильна. Но обычно они не орудовали на далеких окраинах Галактики. Они не тратили время на то, чтобы извлекать выгоду от налетов на приграничные планеты. Такие мелкие дела они оставляли другим. Гильдия планировала крупные операции на внутренних планетах, где ценности были уже собраны в результате крупных авантюр. Если эти люди имели отношение к Гильдии, то это означало, что они попали в зависимость от еще более сильного преступника. Их было слишком мало, чтобы действовать самостоятельно. Кто-то за ними стоял.

— Как бы там ни было, это рука Гильдии! — упрямо твердил Харкон.

Если так, наше положение становилось еще более опасным. Хотя, что может быть опаснее тех дел, в которые втянули «Лидис» и здесь, и в космосе.

У Гильдии имеются такие резервы, о которых Патруль даже не подозревает. Ходят упорные слухи, что они готовы завладеть, используя любые, даже самые грубые методы, всеми новыми разработками и открытиями, чтобы быть впереди своих противников. Да, эспер в коробке с усилителем вполне мог быть оружием Гильдии. И эти роботы для горных работ, которых мы видели…

Я подумал о маске кошки на скале и об уверенности, с какой заявила Майлин, что здесь существуют и другие тайники. Предположим, что некая компания молодчиков, честолюбивых и дальновидных, обнаружила, что на Сехмете есть такие тайники. Зная это, они порвали с Гильдией, имея в активе современное горное оборудование и такую силу, как эспер, для защиты. Один из этих людей на Тоте мог узнать о нашем грузе, и они решили забрать и его в качестве дополнительного гонорара. Трон Квира стоил любых усилий. Мне ничего не оставалось, как поверить во все это.

Но какие приборы у них имеются еще? Мы до сих пор не поняли, что вызвало поломку «Лидиса». И эспер был чем-то новым, о чем Вольные Торговцы никогда раньше не слышали.

— Посмотритека!

Я очнулся от своих мыслей при крике Харкона. Мы увидели приблизившееся изображение нашего тайника. Роботы начали вытаскивать все, что мы там хранили. Но не это привлекло наше внимание и внимание пилота Патруля.

Один из охранников повернулся. Его бластер был нацелен прямо в наш экран. Через секунду экран погас.

— Испортил зонд! — меланхолично прокомментировал Харкон.

— Теперь им известно, что эспер нас больше не контролирует, и что мы, в свою очередь, узнали об их деятельности, — задумчиво проговорил Лидж. — Теперь надо ожидать силовой атаки.

— Какое оружие у вас имеется? — спросил Харкон.

— Не больше того, что позволено… Можно вскрыть опечатанное оружейное хранилище и взять оттуда бластеры. Вот и все. Торговец зависит от разных обстоятельств в космосе. «Лидис» никогда не приземляется на планеты, где оружие сложнее, чем на Тоте. Мы уже много лет не вскрывали арсенал.

— Но мы не знаем, что есть у них, — заметил Харкон.

— А ведь у них может быть все, что угодно. Интересно, кто разбил усилитель? Может, кто-то действует по собственной воле, тот, кого мы не видим?

И тут для меня все стало настолько ясно, будто я присутствовал при этом.

— Это сделала Майлин. — Животное, даже с телепатическими способностями… — начал Харкон.

Я холодно взглянул на него.

— Майлин не животное. Она Тэсса, Лунная Певица с Йиктора, — он не понимал значения этих слов, и я продолжил: — Она не такая, как мы, она носит шкуру животного временно. Это обычное явление у ее народа… — я не хотел вдаваться в подробности. — Вполне в ее силах проследить излучение эспера и испортить усилитель.

Но где она сейчас? Может быть, она побежала к тайнику разузнать, что там происходит? Я не понимал, как охранник с такой точностью попал в зонд-разведчик. Ведь они запрограммированы уклоняться от атаки. Он мог так же быстро уничтожить и Майлин, если бы заметил ее. Они, вероятно, приземлились на Сехмете давно и хорошо ознакомились с его дикой природой. Боюсь — они могут узнать, даже в образе зверя, существо другого мира. Я представил себе все последствия такого узнавания.

Если бы я мог мысленно обследовать округу! Но хотя усилитель больше не работал, я знал, что, вероятно, снова вызову на себя удар, последствия которого недавно испытал. Пока этот замороженный человек или предмет не будет обезврежен, у меня нет никакой надежды мысленно отыскать Майлин. Разве только увидеть ее воочию. Но в ночной темноте это невозможно.

— …мы можем просто пересидеть, — говорил Корд, когда я вновь прислушался к его словам. — Ваш корабль, — он кивнул на Харкона, — скоро вернется вместе с Фоссом. У нас достаточно сил, чтобы предупредить их, когда они будут приземляться.

Лидж покачал головой.

— Скверные дела. Эти люди, должно быть, просматривают нас насквозь, даже если мы этого не чувствуем. Несомненно, они обладают защитным полем, которое отгораживает их от эспера, когда они этого хотят. Майлин обнаружила их давно. Видимо, они тоже знают о нас и знают, что мы ждем помощи. Они могут ускорить дело, упаковать груз и покинуть планету до того, как к нам придет поддержка. К тому же, их база может быть спрятана где-то на другой стороне континента. Мы должны постараться удержать их за хвост, если сможем. Но не стоит использовать другой зонд-разведчик. Они сразу же определят его.

— У нас нет другого выхода, — сухо заметил Харкон. — Я считаю, что, в основном, ты прав. И еще вот что. Если мы останемся на корабле или будем рядом с ним, они смогут опять сковать нас, запеленговать наше предупреждение и держать нас под контролем, как делали раньше. Я хочу сказать, что нам надо покинуть корабль, взять с собой все оружие, а трап поднять. Мы уйдем на северо-восток от тайника и посмотрим, нет ли там их базы. Они не смогут вывезти все, что там лежит, за один раз. И еще, в добавок, эспера. Кстати, если мы успеем провернуть это дело раньше, чем они поймут, что он выведен из строя, мы и его обезвредим. А что с твоей Майлин? Ты можешь каким-нибудь способом связаться с ней, узнать, где она?

Он обращался непосредственно ко мне.

— Я не могу этого сделать, пока эспер окончательно не отключен. Вы же видели, что случилось, когда я попытался связаться с ней. Но я думаю, она рядом с тайником. Может получиться, если я окажусь достаточно близко, она сама почувствует меня. Она гораздо сильнее меня.

— Хорошо. Пусть это будет наша первая попытка разведать противника, — было видно, что Харкон без согласия остальных возложил на себя роль командира в планируемых нами действиях. Не то, чтобы мы были против его плана, но вообще-то Вольные Торговцы признают только авторитеты из своего народа.

Так что Лидж вполне мог оспорить право лидерства, но не сделал этого. Он пошел вскрывать опечатанный арсенал. Мы взяли бластеры, вставили свежие заряды, захватили НЗ (неприкосновенный запас был в пакетах) и надели термокостюмы, чтобы защитить себя от холода.

Было решено, что Корд и Алек Лалферн, наш механик, останутся на корабле. Стрелки Харкона сняли внешнюю защиту своего флиттера и готовы были присоединиться к нам. Было еще темно, но до рассвета оставалось немного. Мы чуть отдохнули и перед выходом съели последний полный завтрак.

Было решено также, что мы попытаемся подняться на скалу по самому крутому месту, попробуем найти там эспера и сделать так, чтобы он больше нас не беспокоил. Какой же это был подъем! Бластеры камнями висели на плечах и тянули нас вниз. Нам пришлось снять перчатки, чтобы голыми руками нащупывать уступы и впадины в монолите скалы. Камни были холодные, и приходилось быстро выпускать уступы, чтобы онемевшие пальцы не привели к катастрофе. Я подумал об острых когтях на лапах Майлин. Этот путь для нее наверняка был бы гораздо легче, но она не оставила никаких следов…

Мы добрались до вершины скалы и шли теперь гуськом, затылок в затылок, как приказал Харкон. С высоты хорошо был виден свет там, где располагался тайник. Работающие не предприняли ничего, чтобы скрыть свое присутствие. Предупрежденные зондом-разведчиком, они, должно быть, уже приготовили нам теплую встречу.

Наше преимущество было ничтожным. На руке зажужжал приемник. Я двинулся направо, повинуясь больше чувству, чем зрению.

Вскоре мы собрались около ниши, которую видели на экране. Разбитый усилитель валялся, как и раньше. Те, кто установил его здесь, не приходили проверять, работает ли он. Я подошел поближе. Впервые в жизни я встретился с мысленным посланием, которое проникало не только в мой мозг, но невидимой мощной силой пронизало все мое тело.

— Не подходите к нему спереди! — выкрикнул я. Харкон стал обходить его с одной стороны, а я с другой.

В лице замороженного не было видно ни единого признака жизни. Это был гуманоид, но чужой касты. Я бы продолжал смотреть на этого мертвеца, если бы не чувствовал сильного потока излучения. Патрульный отступил назад, уступив место Лукасу. Врач поднял руку без перчатки и подвигал пальцами на расстоянии нескольких сантиметров от поверхности коробки так, как будто гладил ее.

— Очень высокая степень промерзания, — доложил он.

— Никогда бы не подумал, что можно так заморозить человека, — он открыл клапан переднего кармана комбинезона, достал датчик жизненных сил и поднял его на уровень груди спящего, хотя мы и не могли видеть тело сквозь матовую оболочку.

В тусклом свете, излучаемом коробом я увидел полное неверия лицо Лукаса. Он резко поднял детектор к голове, посмотрел на шкалу, затем опять замерил на уровне сердца и отошел.

— Что с ним? — спросил Харкон. — Как сильно он заморожен?

— Слишком сильно. Он мертв!

— Но этого не может быть! — я уставился на неподвижное лицо. — Мертвый не может излучать мысли!

— Может быть, он не знает об этом! — Лукас издал странный звук, похожий на смех. Голос его не дрожал, когда он продолжил: — Он не только умер, он умер так давно, что датчик ничего не регистрирует. Подумать только…

Глава 9 КРИП ВОРЛАНД

Я не мог этому поверить. Мысленное излучение от мертвого человека — это просто невозможно! Я так и сказал. Но Лукас утверждал, что его датчик работает нормально, в доказательство чему измерив мое излучение. Показания прибора были в пределах нормы.

Мы не могли ошибиться — мертвое тело, связанное с усилителем, держало нас в плену до тех пор, пока усилитель не был разбит. Эсперная сила, достаточно мощная, чтобы овладеть любым человеком (я надеялся, что Майлин осталась вне его контроля), исходила из мертвого тела…

А сокровища продолжали извлекать из тайника. Испорченный усилитель был быстро ликвидирован, но мы так и не смогли расколоть коробку. Пришлось оставить на месте странного спящего, продолжавшего каким-то образом излучать энергию, но, как я надеялся, на не слишком большое расстояние отсюда.

Путь через скалы вниз был намного короче, чем путь в гору. Мы ползли, соблюдая все предосторожности на этой оккупированной территории, пока не смогли взглянуть вниз на наш тайник. Роботы уже достали из него все. Слабо мерцавший Трон Квира стоял среди коробок и тюков.

В приземлившийся рядом флиттер, наверное, раза в два больше нашего, загружали пока мелкие вещи. Трое, которых мы видели при помощи зонда-разведчика, осматривали Трон. Стало ясно, что он не входит во флиттер, и, вероятно, его транспортировка представляла для них проблему.

Оказалось, что кроме тех троих у тайника больше никого не оставалось. Шервин исчез. В тот момент я опять подумал о Майлин. Если она пришла сюда, то, может быть, прячется где-нибудь среди скал, следя за всем, как и мы? Может быть, мне опять попробовать мысленный контакт?

Другого пути, чтобы найти ее на этой скалистой земле, я не видел. Хотя уже близился обычный облачный рассвет Сехмста и видимость была гораздо лучше, чем тогда, когда мы начинали наш поход, я решился прибегнуть к мысленному контакту, готовый немедленно прервать его, если вновь попаду на линию излучения мертвеца. Но на этот раз ничего не произошло. Окрыленный, я мысленно представил себе образ Майлин и начал искать ее поблизости.

Однако я не уловил даже предупредительного сигнала о мысленном поле. Ее не было среди скал, где мы прятались. Может быть, она находилась внизу, у тайника? Чрезвычайно осторожно я стал обследовать долину, боясь вызвать удар противодействия, как случилось со мной раньше. Вполне возможно, что у них есть еще один спящий для защиты там, внизу.

Но и там я ничего не встретил, и это, в свою очередь, тоже было странно. Мой мысленный поиск не обнаружил даже тех троих, которых я воочию видел у Трона. Их мозг был полностью защищен от всякого вмешательства. Наверное, они действительно имели дело со спящим и только защитившись так могли его использовать? От них ничего нельзя было узнать. Ответа от Майлин тоже так и не пришло.

Убедившись в этом, я стал расширять зону поиска, обследуя юг, путь, которым мы пришли, когда впервые обнаружили это место. Мысленно продвигаясь все дальше и дальше, я, наконец, уловил очень слабый дрожащий ответ!

«Где? Где?» — со всей силой направлял я туда мысль.

«Здесь… — ответ был совсем слабый и очень далеко. — Помоги… здесь».

Никакой ошибки в настойчивости ее просьбы быть не могло. И даже сама слабость сигнала подгоняла к действию. Я не сомневался, что Майлин попала в беду. Выбор, которым мне предстояло сделать, был абсолютно ясен. Мы попали сюда из-за груза. Экипаж «Лидиса» отвечает за него. И нас восемь человек против неизвестного числа врагов.

И Майлин, которая неизвестно где, просит у меня помощи.

Решение было частично продиктовано моим телом Тэсса, в чем я теперь уверен. Однажды я уже испугался того, что барск Джорт стал сильнее человека Крипа Ворланда. Сейчас вновь тело Маквэда из рода Тэсса, или та малая часть, что от него осталась и была одновременно частью меня, изменила мою жизнь. Тэсса за Тэсса — я не мог противиться этому зову. Но другие части меня не позволяли уйти, не сказав своим, что я должен так поступить.

К счастью, Лидж прятался рядом. Я подполз к нему и положил руку на плечо. Он вздрогнул и обернулся. В сумрачном свете облачного дня мы хорошо видели друг друга.

— Майлин в беде. Она просит меня о помощи, — тихо произнес я, надеясь, что это останется между нами.

Лидж ничего не ответил, даже выражение его лица не изменилось. Я не знал, чего ждать, но должен был выдержать этот долгий ровный взгляд. Он молчал, несмотря на то, что я ждал его ответа. Потом он отвернулся и посмотрел в долину. Мне стало холодно, словно с меня содрали термокостюм и я голый стоял на ветру.

Я ничего не мог поделать, что-то определило мой выбор. Я повернулся и пополз. Не только от суперкарго, но и от скалы, где спрятались наши ребята в ожидании сигнала Харкона к атаке, если он его подаст.

Теперь я должен был отринуть все мысли о «Лидисе» и полностью сконцентрироваться только на ниточке, очень тоненькой и очень далекой, которая связывала нас с Майлин. Она была такой хрупкой, что я боялся остаться вообще без нее.

Эта ниточка и повела меня вниз со скалы. Я не мог перепутать ориентиры, которые запомнил раньше. Это был путь к скале с кошачьей маской. Вскоре я дошел до места, откуда мог увидеть тот бледный призрачный след древнего изображения. Но в то утро свет и, возможно, отсутствие песка на бороздках изображения не позволили мне его разглядеть. Я не разглядел ничего, кроме щели, заменявшей рот.

Отчаянный зов Майлин вел меня именно туда. Я упал на живот, полагая, что она лежит там, в тени. Но ниша была пуста! А сигнал ее продолжал идти… из-за стены!

Я бил по стене, уверенный, что в ней должна найтись какая-нибудь скрытая дверь, что тот или другой блок провалится или повернется, открывая входное отверстие. Как же еще могла Майлин проникнуть туда?

Но блоки были так плотно подогнаны, словно стену воздвигли всего неделю назад.

— Майлин! — я пролез внутрь ниши и уперся руками в стену. — Майлин, где ты?

— Крип, помоги… помоги!

Слабый, очень далекий крик быстро затих. И страх, появившийся, когда я уловил ее первый сигнал, проник в меня еще глубже. Мне стало ясно, что если я сейчас не найду к ней дорогу, позже, может быть, не понадобится искать ее вообще. Майлин уйдет навсегда.

У меня оставался единственный ключ к этой «двери». Использовав его, я оставался без защиты. Но у меня не было другого выбора. Я вылез наружу из щели, улегся на землю рядом с нею и направил внутрь бластер. Затем положил голову на согнутую руку и закрыл глаза, чтобы меня не ослепила вспышка бластера при выстреле.

Палящий тепловой поток ударил мне в спину, хотя большую часть огня погасил термокостюм. Я почувствовал запах гари от перчаток и ощутил ожог на щеке. Какое действие произвел этот выстрел на блоки, оставалось только догадываться.

Когда я полностью истратил заряд, пришлось немного переждать, чтобы не лезть сразу в узкое пространство, пока там не спала жара. Но слишком долго я ждать не мог.

Беспокойство взяло верх, я заглянул внутрь и несказанно поразился тому, что обнаружил в щели. Блоки, в которые я целился и которые так походили на естественные скалы, были буквально сметены, будто вылепленные из глины. Зато теперь я мог проникнуть в пространство за стеной.

Оно было не намного больше — расщелина, или туннель, или что там еще, с бесчисленными изгибами и поворотами. Я пополз вперед, но с каждым поворотом такое продвижение нравилось мне все меньше и меньше. Если бы я мог встать на четвереньки. Положение, в котором я передвигался, требовало максимум усилий на преодоление минимального пространства.

Поэтому, чем дальше я полз, тем больше меня беспокоила мысль о возможности упереться в тупик или столкнуться с необходимостью вернуться назад. Это настолько волновало меня, что я еле-еле изгнал навязчивый кошмар тупика и восстановил в мозгу образ Майлин.

Путешествие казалось бесконечным! Я использовал разряженный бластер как простую палку, стуком проверяя впереди себя темноту, чтобы не наткнуться на преграду или не свалиться в яму. Наконец бластер уперся в твердую поверхность.

Я еще раз пошарил впереди бластером, и мне показалось, что путь передо мной чем-то перегорожен. Чтобы удостовериться, я прополз еще немного, и рука коснулась преграды, за которой явственно ощущалось пустое пространство, а лица коснулось легкое дуновение ветра. До этой минуты мне и в голову не приходило, как я мог дышать в этом узком и тесном туннеле.

Ощупывая пальцами поверхность, я обнаружил дыру, через которую вливался поток воздуха. Держась одной рукой за край дыры, другой я изо всех сил попытался расшатать стенку. Работа продвигалась довольно туго, пока я не сообразил, что надо выталкивать блоки, а не тащить их на себя. Скоро удалось достаточно увеличить просвет, и я пролез в него.

Помещение, в которое я попал, было не только просторным, но даже освещенным, правда, весьма тусклым светом. Вероятно, он был слабее света внешнего мира, но для моих глаз, давно привыкших к абсолютной темноте, он казался даже ярким.

Дыра, в которую я пролез, находилась на небольшой высоте от пола. Я неловко выполз, наполовину упав на пол. Так приятно было снова встать на ноги.

Свет в квадратное помещение проникал через несколько длинных, узких щелей, расположенных вертикально на стене слева от меня. Кроме них, никаких других отверстий, даже двери, не было. При этом слабом освещении в полу у стены я обнаружил решетку, достаточно широкую, чтобы воспользоваться этим входом или выходом, если удастся ее поднять. Но сейчас мне больше всего хотелось заглянуть в одну из щелей.

Пришлось прижаться как можно плотнее к узкой прорези, но область обзора оставалась ничтожной. Я увидел часть большой комнаты или зала. Свет там исходил от верхушек ряда колонн или коробов. Они мне показались знакомыми… Напрягая зрение, я всматривался в глубину помещения и, наконец, догадался. Эти колонны напоминали короб, в котором находился замороженный эспер! А помещение было хранилищем замороженных существ!

«Майлин!»

Ничто не шевельнулось среди этих столбов. Я не получил ответа на свой зов. Встав на колени, я снял перчатки и попытался приподнять решетку. Собрав все свои силы, всю свою злость, мне удалось поднять ее. Но, как я ни стремился к свету, ничего из этого не вышло. Дыра под решеткой уходила в темное никуда…

Улегшись на пол, я все же попытался определить, что находится внизу, опустив туда на ремне бластер. К счастью, оказалось, что это узкая, но не очень глубокая шахта. Тогда я решил спрыгнуть в нее. Благополучно приземлившись, я первым делом обследовал стену, граничащую с залом спящих. Потолкав поначалу в разных местах стену, я ничего не добился, но когда мои руки случайно скользнули по поверхности неподатливого барьера, тот внезапно слегка повернулся, и я смог приоткрыть его так, что образовалась узкая щель. С трудом просунув в нее ствол бластера, я им, как рычагом, расширил проход.

Размеры зала подавляли. Он выглядел бесконечно длинным. Ряды коробов походили один на другой, так что глазу совсем не за что было зацепиться в качестве ориентира.

«Майлин?»

Меня буквально отбросило к щели-двери, в которую я с таким трудом только что протиснулся. Как и прежде, мой мысленный зов вызвал мгновенный ответ, почти сбивший меня с ног. На этот раз он пришел не в форме концентрированного луча, и тем не менее устрашающий разряд вызвал сильнейшую боль в голове. Я упал на пол, непроизвольно закрыв руками уши, будто пытаясь оградить себя от ужасных звуков.

Это была мука намного хуже любой физической боли. Меня предупреждали, чтобы я не искал таким образом Майлин. Значит, мне оставалось двигаться на ощупь, полагаясь исключительно на капризы судьбы.

Не подавая больше мысленных сигналов, я бросился вперед, петляя между рядами колонн-коробов, время от времени останавливаясь и вглядываясь в лица спящих. Все они были похожи друг на друга. Казалось, всех их отлили по одной форме, и не нашлось никаких отличительных знаков для определения каждого. Когда я немного отошел от свалившего меня мысленного удара, то заметил, что рисунок цветных искорок на рамке каждого из коробов слегка изменился.

Сначала я их считал, но дойдя до пятидесяти, решил, что в этом нет необходимости. А за рядами, меж которых я пробирался, шли еще ряды, и еще, и еще… Словно целая армия забытого завоевателя находилась здесь в замороженном виде. Я даже засмеялся, подумав, что это отличный способ сохранять войска между войнами, имея стопроцентную гарантию хорошего снабжения ресурсами без каких бы то ни было расходов на их содержание в мирный период.

Никогда раньше никто еще не находил такой братской могилы. Сокровища, найденные на Тоте, не имели никакого отношения к залежам тел — загадка для археологов, если, конечно, кто-нибудь поверит, что существует такое захоронение. А может, это кладбище тех, кто оставил свои сокровища на Тоте? Но почему, зачем понадобилось перевозить их мертвые тела через космическое пространство на другую планету?

И если они мертвы, для чего их тела заморожены? Такие условия создавались только в двух случаях, судя по прошлому моего собственного народа. На самых ранних этапах космических путешествий это был единственный способ перевозить экипажи кораблей во время дальних полетов, которые могли длиться несколько столетий по планетарному времени. И еще — замораживание было единственной надеждой для серьезно больных людей дождаться, пока в будущем произойдет какое-нибудь открытие, способное вылечить их.

Нации, народы, даже расы людей всегда хоронили своих мертвых, следуя вере и надеясь, что по желанию богов или по какому-то сигналу свыше мертвые воскреснут, станут снова живыми и невредимыми. Возможно, и это — памятник глубокой вере, и они использовали холод, чтобы сохранить своих мертвых?

Я был готов принять такое толкование, но не мог поверить, что даже после смерти они использовали эсперную силу мертвых. Мой мозг впадал в панику при одной лишь мысли о возможности быть порабощенным мертвым телом!

А вот и конец зала. Меж рядами коробов я заметил противоположную стену. Арочные перекрытия обрамляли широкую дверь. Она была закрыта. Я испытывал такое отвращение к этому месту, что остановился, нащупывая запасной заряд для бластера, чтобы силой проторить себе путь, если та дверь преградит дорогу.

Однако, к моему удивлению, дверь свободно откатилась в сторону и ушла в стену. Я заглянул за нее. Путь освещался непонятно чем, да и сами стены, казалось, испускали слабый серый свет. Держа бластер наготове, я шагнул за дверь.

По обе стороны коридора располагались плотно закрытые двери, на каждой из которых изображалось несколько ничего не значивших для меня символов. Где в этом лабиринте я мог отыскать Майлин? После жестокого урока в зале со спящими я не отваживался повторить сеанс. Ничего не оставалось, как заглядывать в каждую комнату. В первой из них оказались только двое спящих. Но вдоль стен стояли ящики, на исследование которых я не стал тратить время. В другой комнате — трое спящих и много контейнеров. В третьей — еще двое. И ящики.

Под конец коридор раздваивался. Я свернул направо. Хотелось бы знать, на сколько миль протянулся этот коридор! Можно было подумать, что весь Сехмет изрешечен такими туннелями. Какой великолепный тайник! А что, если в контейнерах и ящиках, которые я видел, находятся такие же сокровища, как и обнаруженные на Тоте? Тогда, конечно, эти парни открыли местечко, в которое и Гильдия не побрезгует залезть. Но зачем они подвергали себя опасности, вызвав аварию на «Лидисе»? Они могли работать здесь годами и никто бы их не обнаружил. Может быть, причина в их чрезмерной жадности?

Коридор, по которому я торопливо шел, постепенно сужался. Вскоре по нему мог пройти уже только один человек. Здесь… Я остановился, поднял голову и потянул носом воздух. Какая-то бесканальная система вентиляции пока удовлетворительно снабжала воздухом все эти пути. Но на этот раз почувствовалось что-то другое, и я узнал тот запах. Где-то недалеко жгли листья циро. К нему примешивались и другие запахи, запахи пищи, приготовленной пищи. Однако запах циро перебивал все другие, и я не мог определить их. Циро был слегка дурманящим растением, хотя его использовали и при физическом истощении, и при нервной депрессии. Как Вольному Торговцу, мне не разрешалось принимать наркотические вещества. По самой природе нашей жизни мы должны были постоянно находиться начеку и иметь мгновенную реакцию. Оговаривалось, что мы не будем проявлять интерес ни к каким видам одурманивающих веществ на планетах, но мы достаточно хорошо знали эти вещества, несущие опасность, окутывающие сознание и размягчающие тело. Мы настолько строго следовали предписанию, что даже малейшее употребление любого из них могло вызвать у нас сильнейшее расстройство.

И сейчас я почувствовал, что начал судорожно глотать слюну, чтобы побороть тошноту, вызванную этим запахом. Такой аромат мог означать только одно: где-то впереди сейчас или прежде находились существа отнюдь не спящие. После этого предупреждения я стал двигаться с удвоенной осторожностью.

Коридор закончился новой стеной, но справа в ней находился проход, где невдалеке что-то светилось. Так я вышел на низенький балкон над новым громадным помещением. Вверху над ним часть кровли была убрана, открывая доступ к небу. Вдали, при дневном свете, я увидел сопла космического корабля. Видимо, отсюда шел путь к посадочной площадке.

Спуститься с балкона было невозможно, зато с него открывался отличный вид на все, что лежало внизу. А там было что посмотреть. С одной стороны — нагромождение контейнеров и ящиков, которые я во множестве видел в комнатах. У многих из них, словно специально, были разбиты крышки. Неподалеку от них два робота заполняли клеть космического корабля.

По другую сторону я увидел пластиковый пузырь — надувную палатку, разновидность жилого помещения, используемого исследователями в качестве базового лагеря. Он был опечатан. Двое мужчин сидели рядом с ним на перевернутых ящиках. Один что-то говорил в наручный передатчик, а другой держал на коленях дистанционное управление роботами и наблюдал, как они действуют у клетки.

Я попытался определить размеры корабля по соплам и решил, что он примерно такой же, как и «Лидис», может, чуть больше. Не оставалось сомнений, что я оказался свидетелем хорошо организованной крупномасштабной операции, и что она скоро завершится.

Привлечь их внимание мне хотелось меньше всего. Майлин, возможно, бродит где-то здесь, попав в какую-то ловушку… Мною овладела нерешительность. Отважиться на мысленный зов? Спящих вокруг не видно. Но это вовсе не означает, что эти парни не используют одного из них для защиты или предупреждения.

Я все еще колебался, когда внизу появился третий человек. Грис Шервин!

Грис! Мне так не хотелось верить, что он по собственной воле перешел к врагам. Я знал его очень давно, и он был Вольным Торговцем. Не мог он перейти к ним добровольно. Тем не менее он передвигался здесь вполне свободно. Ничто не говорило о том, что он пленник.

Он подошел к тем двоим у палатки. Оба быстро вскочили. Они отвечали ему, как отвечают командиру. Что, что случилось с Грисом?

Неожиданно он отвернулся от них. Он поднял голову и уставился прямо на меня! В тщетной попытке спрятаться я упал за низкую стенку ограждения балкона. Его действия напоминали мне действия человека, готового к опасности и знающего, откуда она грозит.

Я попытался отползти к проходу, через который попал сюда, но даже не добрался до него. С тем, что обрушилось на меня, я никогда не сталкивался раньше, несмотря на многочисленные встречи с различными видами эсперной силы.

Меня лишили способности управлять собственным телом, словно мой мозг был пересажен роботу, который повиновался командам, подаваемым другим человеком. Я встал на ноги и подошел к краю балкона, чтобы трое стоявших внизу смогли меня увидеть.

Грис поднял руку и направил указательный палец прямо на меня. К полному своему изумлению, я оторвался от пола, на котором стоял, и, переплыв через барьер балкона, спустился вниз, как будто на мне был антиграв. Я не мог сопротивляться этой непреодолимой силе!

Эта сила уверенно доставила меня на землю, и я, плененный, беспомощно стоял, а те двое, что вначале следили за погрузкой, направились ко мне. Грис остался там, где был, по-прежнему нацеливая свой палец мне в голову.

Человек, который все еще держал пульт управления роботами, свободной рукой выхватил у меня бластер. И даже после этого мои руки не изменили положения, будто я продолжал сжимать ими приклад. Второй парень достал танглер и начал опутывать меня его сетью. Только тогда Грис опустил руку, но теперь у меня не было никаких шансов освободиться. Они не связали мне только ноги. Парень с танглером схватил меня за плечо и сильно толкнул в сторону Гриса.

Глава 10 КРИП ВОРЛАНД

Тот, кто стоял там, не был Грисом Шервином, хотя он — или оно — носило тело Гриса, как люди носят термокостюм. Я понял это в то самое мгновение, когда наши взгляды встретились. Однако это не вызвало у меня шока, поскольку собственный опыт подсказывал мне — такие перемены возможны.

Но здесь перемена была осуществлена не ради науки или сохранения жизни, как то делали Тэсса. Личность, овладевшая Грисом, была чуждой нашему роду. Даже Тэсса были нам ближе. У меня тут же возник мысленный образ ужасного существа с человеческим телом и головой дьявольской рептилии — смесь, вызывающая отвращение.

На мгновение я представил это существо, и оно тут же исчезло. На лице чужака вспыхнуло скептическое удивление, словно он мог изумляться тому, что я вообще способен уловить его настоящее обличье, так как его истинная природа была слишком хорошо замаскирована, и пока он еще никогда не обнаруживал себя.

— Поздравляю, Крип, — прозвучал голос Гриса.

Однако я хорошо знал, что эти спокойные невыразительные слова передают мысли чужака. Я не пытался проверить его мысли, инстинктивно предупрежденный, что это наиболее опасная вещь, какую я мог бы позволить себе.

— Сколько человек с тобой? — он повернул голову немного в сторону, будто хотел лучше расслышать ответ. Мгновение спустя он улыбнулся. — Так ты один, Крип? Очень глупо с твоей стороны. Я не боюсь, что экипаж корабля может захватить нас. Хотя, если они будут настолько любезны, что придут сюда сами, это избавит нас от многих трудностей. Однако ты здесь — и это неплохое начало.

Его глаза смотрели прямо в мои, но я отвел взгляд, используя все свои резервы, чтобы возвести мысленный барьер. В ответ на это я почувствовал, что он проверяет мой мозг, но, к моему удивлению, не пытается захватить его. Я испугался, поняв, что, если бы он захотел, то с легкостью разрушил бы любую защиту и узнал все, что я стараюсь от него скрыть. Это был эспер высочайшего класса, намного превосходящий меня по способностям. Вероятно, его можно было сравнить только со Старейшими Тэсса.

— Хорошее начало! — повторил он. Затем поднял руку и вновь согнул палец, поманив меня. — Пошли!

У меня не было ни малейшей надежды на успех попытки воспротивиться этому приказу. Я безропотно пошел за ним через пещерообразный зал. Он ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, иду ли я следом за ним, а просто спокойно шагал, обходя покрытые изморозью короба.

Так, словно в связке, мы покинули зал через другую дверь и оказались в каком-то новом коридоре. Свет опять уменьшился до серого мрака, подобный которому я видел наверху. Мы прошли несколько поворотов, миновав множество открытых дверей, но все комнаты были пусты.

То, что это существо захватило тело Гриса, для меня, по всей вероятности, не сулило ничего хорошего. Я знал, что единственная моя защита против ужасной и постоянной опасности — это выключить собственные эсперные силы и опираться только на пять чувств тела. Я стал прислушиваться к ним, сосредоточившись только на них, чтобы получить хоть какое-нибудь представление о том, где мы находились.

В воздухе снова запахло циро, но запах скоро улетучился, оставив еле уловимый аромат, который был мне незнаком. Я видел коридор и пустые комнаты вдоль него. Слышал четкие шаги двух пар космических ботинок по каменному полу и мое сдавленное дыхание, больше ничего…

А где же Майлин? Может, она в палатке? Едва вспомнив о ней, я сразу же изгнал эту мысль из своего сознания. Если Майлин еще не обнаружили, я не должен выдасть ее!

Мой захватчик повернул голову и взглянул на меня. Я вздрогнул, а он тихо рассмеялся. Все его тело сотрясалось мелкой дрожью, и это выглядело ужасной пародией на истинное веселье. Лицо его словно надело маску дьявольской радости, и это выглядело хуже, чем оскал человека, испытывающего ярость.

Он не пытался заговорить со мной ни вслух, ни мысленно. И я не знал, что вызвало у него этот неприятный, тихий и злорадный смех. Продолжая смеяться, он свернул в одну из комнат, и я, беспомощный пленник, покорно поплелся за ним.

Серый свет из коридора проникал и сюда. Комната была пуста. Тот, кто выдавал себя за Гриса, подошел к стене, поднял руку и выставил палец, точно также, как делал это, когда захватил меня в плен. Если он и не касался камня, то рука его была в каком-то миллиметре от поверхности стены. Он стал чертить в воздухе сложные линии. Пока его палец двигался, на стене засветилась мерцающая линия, сплетавшаяся в сеть.

Я знал, что это за сигнал. У нас имелись подобные устройства, типа персонального затвора, которые могли открывать любой замок комбинацией тепла человеческого тела и отпечатка большого пальца руки. То, что я сейчас наблюдал, могло быть очень сложной модификацией подобного охранного механизма, приходящего в действие, только если на нем концентрируется воля.

Он изобразил рисунок из острых углов, линии которого не только смешались в моих глазах, но и вызывали беспокойство при одном лишь взгляде на них, словно они строились по таким чуждым правилам, что человеческий глаз воспринимал их уже искаженными. И все же-я не мог отвести взгляда.

Наконец чужак как будто удовлетворился сложным рисунком пересекающихся линий. Теперь его палец указывал в самую середину изображения. Этим он, должно быть, открывал надежно запертый замок.

Раздался скрежет, будто этот механизм очень давно не приводили в движение. Стена раскололась пополам, ровная трещина прошла по самому центру рисунка. Каждая часть отошла в сторону, образовав узкий проход. Без колебаний он шагнул внутрь, а я снова пошел следом.

Света там уже не было, а тот, что вначале доходил из комнаты за нами, исчез, как только щель закрылась. Я не имел представления, где мы находимся, но та же неодолимая сила заставляла меня идти вперед. Четкие звуки, которые я различал, говорили, что чужак шагал уверенно, словно шел по хорошо знакомой и освещенной дороге.

Я отогнал видение, которое готово было показать мне все, что нас окружало. Сбежать я не мог, и самое лучшее для меня было — беречь силы, сохраняя контроль над собой до того времени, когда появится хоть малейший шанс противостоять чужаку, который столь бесцеремонно влез в тело Гриса Шервина.

Абсолютная темнота, царившая вокруг, безумно раздражала меня. Должно быть, прошло несколько минут, а может, и меньше, сказать не могу. Мне же казалось, что мы идем бесконечно долго. И вот вспыхнул свет! Я закрыл глаза от дикой вспышки режущего света. Поморгал, открыл их, закрыл, снова открыл…

В комнате, куда мы попали, четыре прозрачные наклонные стены сходились над нашими головами, словно мы находились внутри гигантского кристалла. Через эти прозрачные стены можно было увидеть четыре комнаты. В каждой из них кто-то был, или, вернее, что-то было: неподвижный, недышащий обитатель, похожий не на статую, а скорее напоминающий живое или некогда жившее существо, замороженное до полной неподвижности.

Я сказал «существо», хотя те, что находились за этими стенами, были гуманоиды, по крайней мере, в недалеком колене. Но когда я внимательно смотрел на них, у меня появилось ощущение, что они чужие. По отношению к трем из них у меня определенно возникло такое чувство. Но четвертый… Я смотрел на него дольше всех и узнал его, в шоке непроизвольно послав мысленную пробу, чтобы наверняка выяснить правду.

Грис! Это был Грис! Так же крепко скованный в том, чужом теле, как я был связан танглером. Вряд ли он мог осознавать, что произошло с ним. Но я понял, в каком бесконечном кошмаре он оказался. Смогла ли его душа вынести такое?..

Я отвернулся, боясь, что придется взвалить на себя тяжелейшую ношу его страха как раз тогда, когда мне больше всего нужен ясный ум. Ему же это не поможет. И я решил повнимательнее присмотреться к остальным троим.

Комнаты были тщательно обставлены мебелью, инкрустированной драгоценными камнями. В двух из них стояли узкие кровати, ножки которых были выполнены в виде странных животных или птиц. Еще там были стулья, слегка похожие на Трон Квира. На столах лежали какие-то шкатулки, шахматы…

Я стал присматриваться к обитателям. В отличие от тел, которые я видел в ледяных саркофагах, головы этих существ увенчивали шлемы или короны. И у них были ресницы и брови. Каждая корона отличалась от других, и они изображали какие-то уродливые создания. Я бросил короткий взгляд и на тело, в котором теперь томилась душа Грисса.

Надетая на него корона желто-коричневого цвета представляла собою большеротую рептилию из отряда ящеров, похожую на ту голову, что раньше возникла перед моим мысленным взором. Грисс сидел на стуле. Обитатель другой комнаты откинулся на узкой кровати, а на голову и плечи его был наброшен кусок цветной материи. И еще один из них сидел. Корона второго выглядела, как птица, а у третьего походила на остромордое животное с торчащими ушами.

Последней в этой странной компании была женщина! На всех четверых не было надето ничего, кроме корон. Тела их были безупречны. По меркам моего народа — почти идеал красоты. А женщина — само совершенство. Я и не представлял, что подобное может существовать во плоти. Из-под диадемы струились волосы, укрывавшие ее почти до колен. Они были столь насыщенного темно-рыжего цвета, что иногда казались почти черными. Корона ее выглядела не такой массивной, как те, что отягощали головы мужчин. Это был просто обруч, от которого вверх шли несколько неровных нитей. Присмотревшись внимательнее, я разглядел, что на кончике каждой такой нити расположена кошачья головка, и у каждой из этих голов вместо глаз — драгоценные камни.

Я задыхался от волнения. Едва я посмотрел на женщину, кошачьи головы начали двигаться, поворачиваться, подниматься, пока все они не выпрямились и не уставились на меня в упор в настороженном изумлении. Однако собственные глаза женщины смотрели поверх меня, словно я был настолько далек от ее внутреннего мира, что как будто не существовал вообще.

Неожиданно грубая рука развернула меня, и я оказался лицом к лицу с сидящим чужаком в короне, изображавшей некое животное. В моих ушах зазвучал голос Гриса:

— Внимание, ты! Твоему тщедушному телу оказывается великая честь. Его будет носить… — Казалось, он собирался назвать какое-то имя, но не сделал этого. Думаю, он прервал речь из предосторожности.

Это суеверие, бытующее в основном среди примитивных народов, — если сказать кому-нибудь настоящее имя, ты попадешь в зависимость от того, кто узнал его. Но то, что подобные предрассудки могут существовать у этихчужаков со столь высоким уровнем развития, невозможно было предположить.

Однако я не сомневался, что он собирается осуществить такой же обмен, какой произвел с Грисом, и испугался так сильно, как никогда раньше.

Он обхватил мою голову сзади и держал ее, словно в тисках, таким образом, что я вынужден был смотреть глаза в глаза тому, кто был за стеной. Я не мог сопротивляться, сражаясь за свою свободу. По крайней мере физически. Но все же я решил бороться, а потому собрал все свои эсперные силы, все свои ощущения того, кто и что я есть. Я достаточно успел подготовиться к атаке.

Сила, противостоявшая мне, была не такой грубой и всеохватывающей, как та, с которой я столкнулся рядом с кораблем в долине. Она не нокаутировала меня. Удар был произведен с высокомерной самонадеянностью. И я бросился навстречу ему, еще не собрав все силы для борьбы.

К моему полному удивлению его давление внезапно ослабло. Мне показалось, что оно исходило от чужака с короной животного. Он явно отступил, встретив сопротивление там, где его не должно было быть вообще, отступил, чтобы понять, с кем это он столкнулся в действительности. И в это короткое время, получив передышку, я укрепил силы, чтобы выдержать новую, более сильную и жестокую атаку.

И она пришла. Я больше не осознавал внешнего мира. Меня охватило внутреннее смятение, когда на крохотный островок моей личности обрушивались один за другим удары огромных волн воли, стремившейся сломить мою последнюю защиту и захватить мое внутреннее "я". Но я держался, зная, что тот, в короне, поражен моей стойкостью. Он наносил удар за ударом по моей воле, но я все еще не был поглощен им, не погиб, не сломался. Потом я почувствовал, как у моего врага нарастает ярость, а вместе с нею неуверенность. И волны давления сгладились, они угасали быстрее и отходили дальше, как прилив отходит от прибрежной скалы, которую нещадно бьет море, а она по-прежнему непреклонна.

Сознание вернулось. Мою голову до сих пор держали глаза в глаза с чужаком за стеной. Лицо его, как и прежде, ничего не выражало. И все же, казалось, черты его исказились до отвращения от ярости, порожденной неудачей.

«Он не подходит! — по моему мозгу пронесся почти визг, вызывая боль, расползавшуюся от этого сгустка эмоций. — Уведи его прочь! Он опасен!»

Мой захватчик резко развернул меня. Передо мной снова замаячило лицо Гриса, но выражение на нем было уже совсем иным. Такой ужасной, дикой гримасы у настоящего Гриса я никогда не видел. Я подумал, что он тут же сожжет меня дотла. Но, как оказалось, он решил поступить со мной иначе и не спешил снять с ремня бластер, а просто сильно толкнул меня вперед. Распластавшись, я долетел до кристальной стены, за которой находилась женщина, если она когда-нибудь ею была.

Ниточки с кошачьими головами на ее короне задрожали, опустились; глаза их жадно сверкали, когда они рассматривали меня. Я упал на колени, словно оказывал почтение королеве. Но она, как и прежде, смотрела невидящим взором поверх моей головы.

Чужак поднял меня на ноги и еще одним толчком вышиб в узкую щель двери в углу комнаты. И опять я оказался в темноте коридора, но теперь уже впереди конвоира.

Однако обратное путешествие полностью совершить не удалось. Мы прошли по туннелю не так уж далеко в такой кромешной тьме, что, казалось, ее можно было осязать, когда меня повернули направо. Я не ударился о стену, но, двигаясь дальше, касался плечом ее гладкой поверхности.

— Не знаю, кто ты, Крип Ворланд, — прозвучал голос Грисса из темноты. — Тот бедный глупец, чье тело я сейчас ношу, сказал, что ты из рода Тэсса. Порода показала себя, к тому же ты имеешь защиту от нашей воли. Но сейчас нет времени разгадывать загадки. Если ты выживешь, то впоследствии подаришь нам прекрасную головоломку. Если выживешь!

Болезненно настороженный ко всему, что окружало меня в темноте, я вдруг почувствовал, что голос его зазвучал слабее, чем если бы он находился рядом со мной. И вот опять меня окружали только темнота и тишина, тишина давящая, как и темнота, ослепившая меня. Не было больше никакого принуждения, я почувствовал себя свободным, будто влияние полностью прекратилось. Но руки мои все еще оставались плотно прижатыми к бокам под действием танглера.

Я прислушался, стараясь даже дышать как можно тише, чтобы ни один звук не ускользнул от меня. Ничего… Ничего, кроме ужасного давления окутавшей все вокруг тьмы. Очень медленно я сделал один шаг от стены, затем другой. Стена была моей единственной точкой отсчета. Еще два-три шага, и я подошел к противоположной стене. Если бы я только мог пользоваться руками! Было бы хоть маленькое облегчение. Но и этого я был лишен.

Обследование, произведенное с немалыми трудностями, показало, что узкое пространство, в котором я теперь находился, могло быть только концом коридора. В то же время я обнаружил, что не могу вернуться тем путем, которым пришел сюда, если чувство направления не изменило мне. Путь был отрезан, хотя я не слышал, чтобы закрывалась какая-нибудь дверь. Меня окружали три стены. С четвертой стороны путь был открыт. Но куда он вел? Возможно, к бесчисленным несчастьям? Все равно я обязан был выяснить это.

Я медленно, вслепую продвигался вперед, прижимая правое плечо к стене, чтобы оставался хоть какой-нибудь ориентир. Я не встречал ни дверей, ни проходов — все та же гладкая поверхность, по которой с легким шуршанием скользил мой термокостюм. А стена уходила все дальше и дальше.

Я устал, но больше всего мне хотелось пить. Жажда иссушила рот и горло так же, как пепельный песок в долине. Осознавать, что несешь на ремне средства для облегчения любых страданий, было вдвойне тяжело. Я не сопротивлялся тискам танглера. Такое сопротивление бесполезно и могло только еще больше ухудшить мое положение. Дважды я сползал на пол прохода, такого узкого, что мне приходилось сгибать связанные колени, чтобы сесть, потому что носки ботинок упирались в противоположную стену. А чтобы подняться, требовались такие усилия, что вскоре я твердо решил — лучше держаться на ногах до конца и потихоньку брести со слабой надеждой уцелеть. Если бы я опять сел, у меня не нашлось бы больше сил подняться…

Вперед и только вперед… Это походило на один из кошмаров, когда человека заставляют идти по непролазной засасывающей грязи, а следом гонится безжалостный охотник. Своего охотника я знал — это была моя собственная слабость.

Действие стало мне казаться каким-то призрачным. Четверо в коронах… Грис Шервин, который не был Грисом… Майлин…

Майлин! Она ушла из моего сознания во время тяжкого испытания в кристальной комнате. Майлин! Но когда я попытался восстановить мысленный портрет ее, она предстала предо мной в новом виде. Майлин с длинными рыжими волосами… Рыжие волосы! Нет, у Майлин были серебряные волосы Тэсса, такие же, как ныне на моей собственной голове. Рыжие волосы — женщина с кошачьей короной! Я вздрогнул. Неужели часть того принуждения, потерпевшего ранее поражение, продолжает действовать на меня?

Майлин. Я старательно восстановил ее мысленный образ в теле Тэсса. И в отчаянии, не веря, что получу хоть какой-нибудь ответ от девушки, мысленно позвал ее. «Крип! О, Крип!»

Ответ был отчетлив и ясен, словно кто-то весело выкрикнул его. Наши голоса после долгих поисков встретились. Я не мог поверить этому, хотя слышал вполне отчетливо. «Майлин?» — если мысленное послание можно передать шепотом, то именно так я его и отправил. «Крип, где ты? Иди… иди…»

Я не мог ошибиться, это не обман. Она была здесь, очень близко, иначе зов ее не был бы таким громким. Я собрался и отправил ответ как можно быстрее:

«Я не знаю, где нахожусь. Вижу только узкий коридор. Вокруг абсолютная темнота».

«Подожди… Позови меня, Крип! Дай мне направление!»Я повиновался, передавая ее имя, как мысленное песнопение, зная, что в имени и заключена сила. Имя — это смысл личности, и мысленная передача имени могла служить надежным якорем.

«Кажется, я поймала… Иди прямо, Крип!»

Мне не надо было повторять, и я пошел быстрее, хотя все еще должен был прижиматься плечом к стене, чтобы не потерять ориентир в темноте. И хорошо, что я так делал, потому что внезапно тьма сменилась ослепившим меня на какое-то время светом. Я прижался к стене и закрыл глаза.

«Крип!»

Крик был таким громким, что она должна была находиться прямо передо мной!

Я открыл глаза. Она и была здесь. Ее темный мех стал серым от покрывавшей его пыли. Ее шатало из стороны в сторону, словно она с трудом держалась на ногах. На виске темнело большое пятно запекшейся крови…

Я соскользнул по стене и встал на колени, чтобы очутиться поближе к ней, а она упала, точно в ней не осталось больше ни капли сил. Забывшись, я попытался освободиться от уз, но тут же вспомнил о них, потому что сразу же был наказан.

«Майлин!»

Она лежала, положив голову на лапы, распростертые на камне, почти так же, как лежала на своем месте в каюте «Лидиса». Казалось, усилия, которые она потратила на мое сопровождение, лишили ее последних сил.

Было видно, что она страшно голодна и жажда мучает ее гораздо больше, чем меня. Но я не мог помочь ей, пока она не освободит меня. А сможет ли она?

«Майлин! На моем ремне… резак…»

Это был один из инструментов, которые непременно имеются у каждого исследователя неизвестных миров.

Открыв глаза, она посмотрела на меня. Затем медленно подняла голову, что явно вызвало у нее боль. Она заскулила и поползла на животе к моему боку.

Подобравшись вплотную, она подняла голову выше. Ее покрытая пылью морда терлась о мой бок, пока она обнюхивала ремень. Каким грациозным было когда-то это тельце ловкого зверька! Теперь же — неуклюжее и неповоротливое… Ей потребовалось немало времени, чтобы снять резак с крючка, хотя я повернулся к ней как мог и изогнулся изо всех сил, чтобы ей было удобнее.

Резак еще долго пролежал в пыли (а может, мне это показалось), прежде чем она заставила себя взять его в зубы и поднесла к самой низкой петле моих пут. Дважды резак соскальзывал и глухо ударялся о камень, прежде чем ей удалось нажать на кнопку, приводящую инструмент в действие. Я крайне переживал из-за того, что не мог помочь ей, и только наблюдал за неудачными попытками. Но она упорно продолжала свои усилия, и наконец энергетическое лезвие вошло в плотную ткань нитей танглера достаточно глубоко, и моими мышечными усилиями удалось разорвать сеть.

Разрушенная таким образом, она полностью распалась. Я был свободен, хотя руки у меня совсем онемели, и я с трудом мог их поднять. Восстановление циркуляции крови происходило весьма болезненно, но я все же нащупал в сумке неприкосновенный запас продуктов и, доставая его одной рукой, другой подтянул тело Майлин к себе, положил ее голову на колени и начал потихоньку вливать воду в ее пересохший рот.

Она глотнула раз, другой. Я отложил флягу с водой в сторону, облизнув собственные губы, и открутил пробку у тюбика с запасом пищи. Затем принялся вливать полужидкое содержимое тюбика ей в рот. Таким образом я скормил ей половину порции этой укрепляющей пищи, и только тогда утолил собственную жажду и насытил и свое истощенное тело.

Затем впервые за время нахождения здесь, с Майлин, отдыхающей у меня на коленях, я огляделся по сторонам. Это была одна из здешних пирамидальных комнат, но стены ее не сходились наверху в одну точку, а были посредине перекрыты потолком намного меньшей площади, чем пол.

И стены здесь были не из прозрачного кристалла, а каменные. Горизонтальная плита, на которой мы сидели, находилась между полом и потолком. Я повернул голову, чтобы увидеть дверь, через которую попал сюда, но в стене ничего не было. Совсем ничего! Однако я хорошо помнил тот быстрый переход от темноты к свету, словно прошел сквозь занавес.

От края плиты шла очень крутая лестница, спускавшаяся к полу. На полу стояло несколько блоков разной величины и высоты. На каждом из них сверху лежал шар из какого-то непрозрачного вещества, не камня. Внутри шаров мерцал слабый свет.

Шары были окрашены в красный, голубой, зеленый, желтый, даже фиолетовый и оранжевый цвета и более бледные оттенки. Шары, что находились ближе к стенам, имели самые бледные цвета, по мере приближения к центру помещения окраска становилась все гуще. Центральный шар был самым темным, почти черным.

На поверхности тех, что были светлее и ярче, виднелся какой-то узор. Присмотревшись попристальнее, я узнал некоторые — это были головы рептилий, напоминавшие те, что находились в короне существа, носившего тело Гриса. Я видел также головы животного, птицы. Самой дальней была кошачья маска. Но я так и не смог догадаться, что все это могло означать. Я оперся на стену. Майлин лежала абсолютно неподвижно. Я подумал, что она уснула, и не стал беспокоить ее.

Отдых… Мне тоже необходимо было отдохнуть. Я закрыл глаза. Вне всякого сомнения, мне следовало бы оставаться начеку. Ведь мы находились в самом сердце вражеского логова. Но на этот раз я не был способен противиться тому, чего требовало мое измученное тело. Веки, против воли, закрылись, и я крепко уснул.

Глава 11 КРИП ВОРЛАНД

…Майлин стояла передо мной вовсе не в обличье животного, атакой, какой я впервые увидел ее на Йикторе. Рука ее сжимала тот самый серебристый жезл, который в те времена служил ей оружием и который отобрали у нее Старейшие народа Тэсса. Она смотрела не на меня, а скорее, на каменную стену, выступавшую углом из темноты, и я отчетливо осознавал, что мы все еще находимся в этих норах глубоко под землей на планете Сехмет. Мне показалось, что она использует свой жезл подобно мастерам, которые пытаются отыскать источник воды или руды, а то и какой-нибудь предмет под землей, сделанный человеческими руками.

Как будто в подтверждение, жезл не склонился вниз, а вытянулся и указал прямо вперед. Продолжая держать его в таком положении, словно жезл был наполнен какой-то энергией, способной провести ее за собой, Майлин подалась в том направлении. Боясь потерять ее снова, даже во сне, я последовал за ней.

Жезл дотронулся до стены, и преграда исчезла. Мы ступили в пространство, не имеющее границ, в котором отсутствовала какая бы то ни было субстанция. Потом оказалось, что мы вновь очутились в камере. Оглядевшись, я понял, куда мы попали: мы находились с противоположной стороны хрустальной стены.

Перед нами была узкая кровать, установленная на четырех статуэтках — кошках, на которой лежала уже знакомая мне женщина. Кошачьи головки с глазками из драгоценных камней на ее короне, казалось, вырастали прямо из их прекрасных нитей. Они ни разу не взглянули на Майлин, но закрутились на месте и принялись носиться тут и там, пока окончательно не запутались в нитях, выраставших из венца, стягивавшего рыжие волосы женщины. Казалось, их что-то встревожило.

Майлин не обращала никакого внимания на их бесконечное, почти безумное метание возле короны. По мере того, как она приближалась к кровати, жезл ее поворачивался в сторону тела той, другой, а взгляд становился все более пристальным, изучающим…

Она мельком взглянула на меня, давая понять, что знает о моем присутствии.

«Запомни — может пригодиться…»

Я едва уловил эту ее мысль, словно мы были разделеныогромным расстоянием, хотя я мог спокойно протянуть руку и коснуться ее плеча. Но я знал, что не должен этого делать.

«Зачем?»

Ее слова прозвучали слишком неопределенно. То, что в них заключалось нечто важное, я не сомневался, но для меня они не имели никакого смысла.

Майлин не ответила, только посмотрела на меня долгим оценивающим взглядом. Затем снова повернулась к женщине с запутавшейся и перекрутившейся короной, как будто должна была запечатлеть ее образ в памяти, чтобы вспомнить каждую деталь увиденного даже спустя много лет.

Жезл дрогнул и закачался из стороны в сторону. Я ясно увидел, что Майлин обеими руками пытается удержать его, но все усилия были напрасны — жезл выскользнул из ее рук…

Я открыл глаза. Плечи и шея совсем окоченели от холодного камня стены. Я почувствовал внутренний озноб, от которого меня не мог защитить даже термокостюм. Опустив руку, я провел ею по выпачканному песком и грязью меху. Глассия подняла голову и положила ее мне на ладонь.

«Майлин?»

Этот сон был до того похож на явь, что я совсем уже приготовился увидеть ее снова в том обличье, в каком она находилась каких-нибудь несколько мгновений назад.

«Посмотри-ка туда!»

Она повернулась в сторону больших шаров. Одни из них горели ярко, другие тускло, но все вместе довольно хорошо освещали камеру. Мне хватило одного-двух мгновений, чтобы удостовериться, что не все они до конца «ожили», — а только те, что были похожи на рептилий.

— Грис! — сорвалось у меня с языка. Только от него можно было ожидать угрозы.

«Грис Шервин? — Майлин страшно удивилась. — Какое отношение он может иметь к этому?»

— Возможно, самое непосредственное! — я вкратце рассказал ей о том, что случилось со мной после того, как я был пленен этим существом, носящим тело Гриса, и о своем посещении комнаты с хрустальными стенами, где это существо пыталось переселить меня в тело своего приятеля.

«Она тоже была там, не так ли?» — спросила Майлин.

Я не ошибся. Это могла быть только одна женщина — та, что носила корону с кошками.

«Да! К тому же, Майлин, я только что видел сон…»

«Я знаю, что это был за сон. Я сама была опутана его хитросплетениями, — вновь прервала она мой рассказ. — Я всегда знала, что никто на свете не в состоянии превзойти Тэсса по запасу внутренней энергии. Кому-то могло показаться, что мы в некоторых вещах, словно дети, играющие разноцветными камушками, пытаемся построить идеальное общество. Я думаю, что ОНИ уснули здесь для того, чтобы сохранить свою расу, которой, видимо, угрожала какая-то страшная опасность в прошлом. Но спастись удалось только четверым, которых ты видел. И, похоже, они способны возродить жизнь их расы».

«Но если они способны на самовосстановление, зачем им понадобились наши тела?»

«Может быть, они не могут достигнуть цели, используя свои собственные. А может, они просто желают превратиться в нас, чтобы сойти за существ, нам подобных».

«А затем завладеть тем, что нам принадлежит», — в это я вполне мог поверить. Если бы Грис Шервин захотел скрыть свое инородное происхождение, чтобы выдать себя за пленника этих парней, мы бы наверняка были одурачены и, бросившись спасать его, навлекли бы на себя еще большие неприятности. Я подумал о тех, кого оставил там, на скале. Им угрожала куда большая опасность, чем попасть на мушку бластера, и теперь мне не терпелось выбраться отсюда как можно с корей, чтобы предупредить их.

Я нашел Майлин. Значит, мы должны искать выход, вернуться на «Лидис» или хотя бы добраться до отряда. То, что происходило здесь, было похлеще любого мародерства!

«Ты прав, — Майлин, как обычно, прочитала мои мысли. — Но как нам найти тропинку, ведущую на свободу, я не знаю. Ты сможешь найти ту дверь, в которую вошел?»

«Конечно!» — хотя с нашего места и не было видно ничего похожего на выход, я почему-то был уверен, что легко найду то место, через которое проник на этот карниз. Осторожно отодвинув Майлин в сторону, я поднялся и подошел к стене. Для того, чтобы случайно не пропустить запрятанный в камне выход, мне пришлось прощупывать поверхность стены и все ее выступы от самого края, продвигаясь к тому месту, где, по моему мнению, я вышел из коридора в камеру.

Я дошел до самого конца каменного выступа. Никаких намеков на выход. Уверенный, что допустил ошибку, которую вроде бы не должен был совершить, я медленно обошел выступ еще раз, ощупывая теперь поверхность выше и ниже того уровня, что обследовал перед этим. А затем вернулся к Майлин. Ни малейшей щели в этой твердой каменной породе!?

— Но ведь я прошел сквозь нее! — вырвалось у меня, и мой протест разнесся гулким эхом по пустому пространству.

«Это правда. Но в каком месте? — ее вопрос прозвучал горькой насмешкой над моей горячностью. И она продолжила: — Не думай, что я не искала этого выхода. Я дважды пыталась определить, где он. Однако тщетно. Вот после этого-то я и растерялась окончательно».

«Расскажи мне», — потребовал я.

И только теперь я узнал, как она выбиралась из долины кораблей, как обнаружила замороженного эспера и разбила усилитель, как оказалась свидетельницей разграбления сокровищницы. В общем, все, о чем я догадывался, — подтвердилось. В остальном это была довольно долгая история о странном путешествии, об ее внутренней борьбе с самой собой. Хотя, нет: с самого начала она чувствовала, что это была не она сама, что кто-то преследовал ее и пытался поймать. Но борьба не была непрерывной, и она могла позволить себе передышки между боями. Этот путь привел ее туда, где находился пришвартованный корабль пиратов, и через пещеру провел к проходу позади. Но там, ошеломленная потоком подхватившего ее течения, она потерялась. Тогда она и установила со мной мысленный контакт, что в свою очередь было ответом на мой зов.

«Я считала, что никто не может подчинить Тэсса своему влиянию, — откровенно призналась она. — Хотя меня и предупреждали, что я чересчур горжусь своими способностями. Но если это и было когда-то, теперь от моего самолюбия не осталось и следа. Здесь я чувствую себя игрушкой в чьих-то руках, обладающих неограниченной силой. Они то позволяют мне немного расслабиться, то вновь зажимают в железные тиски. Но самое страшное в этой истории то, что эта сила, да проклянет меня Моластер, если я ошибаюсь, эта энергия вовсе не осознает моего присутствия здесь, как я осознаю ее влияние. Создается впечатление, что она просто упражняется, разминает мускулы, от которых, может быть, вскоре потребуется вся их мощь, чтобы ответить на будущий зов».

«Эту силу представляют те четверо из кристального помещения?» — предположил я.

«Возможно. Или они могут быть лишь продолжением чего-то, еще более сильного и влиятельного. Они адепты этой силы, без сомнения, и влияние их просто безгранично. Но даже мастер своего дела иногда встречает нечто, лежащее за пределами его восприятия. В молитвах мы взываем к Моластеру. Но это только имя нашего бога, то, что мы не можем ни описать, ни объяснить. Имя это является самой сутью нашей веры. А чему поклоняются эти?»

То, что она могла бы добавить, так и осталось невысказанным. Желтые шары с масками рептилий, что становились все ярче и ярче, вдруг начали издавать приглушенный низкий гул. И звук этот, едва различимый поначалу, заставил нас оцепенеть. Мы припали к полу, стараясь не дышать, и с опаской поглядывали по сторонам. Затем стали осторожно пробираться вдоль стены, не понимая, что эти перемены могут предвещать.

«Ну где же здесь выход?» — взмолился я.

«Вполне вероятно, что ты найдешь его скорее меня. Как и ты, я выпала из темноты на свет и обнаружила этот каменный выступ, но вернуться в коридор не смогла. Когда я получила твой мысленный сигнал, я подумала, что он приведет меня к двери. Но этого не случилось — ты сам пришел ко мне».

«А в каком месте ты попала сюда?»

Она повела носом и указала в противоположный угол, находившийся на довольно приличном расстоянии от того места, где я пытался отыскать свой вход. Я двинулся туда, вновь ощупывая ладонями каменную поверхность, выискивая хотя бы малейший намек на щель. При мне все еще находился резак, который Майлин использовала, чтобы освободить меня от нитей танглера. Должно быть, с его помощью или с помощью какого-то другого инструмента из тех, что оставались на моем поясе, я смог бы взломать запор, обнаружив его. Но на это была очень слабая надежда. Впрочем, все мы склонны цепляться за соломинку…

Гул, исходивший из шаров, стал непрерывным, и это каким-то образом отражалось на моем слухе. Звук ускользал, словно выходил за предел слышимости. Причем он не переставал влиять на мое сознание. Дважды я обнаруживал, что стою, прекратив всякую деятельность, и тупо разглядываю эти шары с совершенно пустой головой. Все это продолжалось секунду-две, не более, но страшно напутало меня.

Не было никакого сомнения, что эти шары были волшебными. Отталкивающие фигуры на них исчезали, но как-то странно, совсем не так, как можно было ожидать. Теперь было труднее разглядеть сами чудовища, их приоткрытые продолговатые челюсти, их устрашающие клыки, но тем не менее создавалось впечатление, что скрытые таким образом чудовища казались еще более живыми!

«Крип!» — мысленный окрик Майлин испугал возникшие в моем мозгу мысли. Мне удалось отвернуться от шаров к стене. Теперь я осознал опасность, куда более серьезную, чем возникавшие в наших мозгах образы.

Передо мной стояла прочная непроходимая стена! Я забарабанил по ней кулаком. Мои удары становились все более яростными. Но это не приносило ничего, кроме боли и ссадин. Я отчетливо представил себе образ двери. Все мои желания были связаны с ней. И вдруг мой кулак не наткнулся на твердую породу. Мои глаза видели камень, настолько твердый, каким ему и положено было быть. Но рука вошла в него по самое запястье!

«Майлин!»

Ее не нужно было звать. Она тут же подбежала ко мне. Дверь! Откуда появилась эта невидимая дверь?

«Думай! ДВЕРЬ! Думай о ней! Представь в уме, что ты ее видишь!»

Я послушался. Дверь — вот она, здесь, конечно, именно здесь! Рука свободно прошла в дверной проем. Невозможно было поверить в этот оптический обман, но рука не натыкалась больше ни на какое препятствие. Я положил руку на голову Майлин, и мы беспрепятственно двинулись вперед, минуя то, что должно было быть твердой, прочной, непроходимой каменной породой.

И вновь мы пережили резкий перепад света и очутились в полной темноте. И вновь за нами словно захлопнулись ворота, и приглушенный гул шаров сразу стих. Я с облегчением вздохнул.

«Это твой проход?» — спросил я, хотя не имел ни малейшего представления, как это можно определить в кромешной тьме.

«Я не могу с уверенностью сказать. Но это точно какой-то проход. Мы должны держаться ближе друг к другу».

Я все еще держал руку на ее голове, и она теснее прижалась ко мне. Так мы и тронулись, почти слившись в единое целое, продвигаясь вперед чрезвычайно медленно и осторожно. Я вытянул перед собой свободную руку, чтобы случайно не натолкнуться на что-нибудь в темноте.

Немного погодя я нащупал стену, и мы пошли вдоль нее, пока слева по ходу не открылся еще один, новый проход. Шли мы довольно долго, и я уже потерял всякое чувство направления. Даже Майлин призналась, что не может определить, где мы находимся. Мы шли на ощупь и смирились с этим. Следовало идти, пока не найдем какой-нибудь хотя бы немного освещенный ход. То, что мы могли никогда его не найти, было просто страшно представить, поэтому мы старались не думать об этом.

Я не знал, существует ли у Тэсса такой же древний панический страх темноты, какой часто бывает у моего народа. Но ощущение, что тьма давит со всех сторон и удушье подступает к горлу, постоянно возвращалось. Кроме того, на этот раз я шел не со связанными руками.

«Теперь налево…»

«Почему? Откуда ты знаешь?»

«Кто-то живой в том направлении».

Я попытался мысленно прозондировать пространство. Она была права — там ощущался источник энергии! Слабая нить связала меня с чужаками, вроде той, что я уловил, когда находился неподалеку от членов экипажа корабля. Слева открывался еще один проход.

Можно было только догадываться, насколько далеко забрели мы от того места, где располагалось помещение с шарами. Свет в конце коридора ободрил нас — тем более, что он становился все ярче и ярче.

Только теперь мы различили какой-то звук. Скорее всего это было не человеческое бормотание, а бряцание металла. Майлин прижалась ко мне еще плотнее.

«Это он — тот, кто носит теперь тело Гриса, — впереди!»

Я даже не пытался выпустить мысленный зонд. Жаль, что я не мог сделать совершенно противоположное — свести до минимума всякую мыслительную деятельность, чтобы тот не смог почувствовать и намека на наше возвращение. Я еще не забыл, как легко ему удалось обнаружить меня, когда я пытался проследить за его парнями.

«Его мысли сейчас заняты только одним, — сообщила Майлин. — Все его способности направлены на что-то такое, что имеет для него огромное значение. Нам не надо его бояться. Его занимает сейчас только одно».

«И что же?»

Она ответила не сразу. И вообще не ответила, а попросила:

«Помоги мне передать кое-что…»

Наступила моя очередь сомневаться. Усилить мысленный сигнал… Она, вероятно, собиралась сделать именно это. Но тогда больше шансов за то, что нас обнаружат. И все же я достаточно доверял ей и понимал — она не станет чего-нибудь предлагать, если не уверена в успехе задуманного. Я сдался.

Мысли Майлин ринулись на разведку, а я добавил к ним свою энергию. Мы проделывали это не часто, поэтому у меня возникло сравнительно новое и непривычное ощущение, словно меня несет быстрый поток, которому нет сил сопротивляться. Затем в мозгу возникла неясная картина.

Казалось, мы зависли в воздухе над какой-то шахтой, или, лучше сказать, находились на вершине одной из пирамидальных скважин. Внизу, у подножия стены, в горную породу вгрызался робот. Там уже темнел вход в пещеру, и машина только расширяла его.

Позади робота стоял Грис. У него не было в руках пульта. Можно было подумать, что он управлял роботом вовсе без приборов. Все его внимание было поглощено тем, что он делал, и мы ясно ощущали страстное желание и нетерпение, двигавшие им. Он не выставил никаких заслонов своим мыслям, полностью сосредоточившись на том, поисками чего он сейчас занимался. Здесь располагался какой-то древний склад, возможно, в нем хранилось оборудование или оружие. Найти его было для него крайне необходимо. Я понимал, что уловил только часть его мыслей, его страстного желания. Вокруг помещения, намного выше того уровня, на котором работал автомат, проходил еще один из многочисленных коридоров, прорытых в здешних горных пластах. Этот пересекал стену и вел от одной двери к другой. Мне не нужно было ничего объяснять, я понял сам, что именно этим путем нам и следует идти.

А вот сможем ли мы сделать так, чтобы нас не заметили снизу, — это уже другой вопрос. Нора, которую проделывал робот, становилась все больше. И тут машина откатилась назад и заглохла. Чужак поспешил к проделанному отверстию в стене и исчез в проломе.

«Давай!»Мы вихрем пронеслись по освещенному коридору. Расстояние было небольшим, и вскоре мы очутились на самой кромке горного выступа. Он проходил так близко к вершине пирамиды, что противоположная стена оказалась совсем рядом. Майлин было намного легче пробираться по этой тропе, потому что я вынужден был ползти на четвереньках, так как не смог бы удержать равновесие на столь узком уступе. Я не стал тратить время, чтобы взглянуть на пролом, сделанный роботом в стене. Побыстрее добраться до входа на противоположной стороне и проскользнуть в него — большего нам пока и не требовалось.

«Мы проскочили!»

«Пока да, — ответила она. — Но…»

Майлин вдруг изогнулась, опустив голову вниз. Вся ее вымазанная грязью шерсть вздыбилась.

«Крип, Крип! Держи меня!» — крик о помощи был настолько неожиданен, что я в каком-то оцепенении замер. Усилием воли я заставил себя броситься на помощь Майлин, крепко обхватил упругое тельце и прижал к себе, несмотря на ее яростные попытки вырваться.

То, что я изо всех сил пытался удержать сейчас, совсем не походило на Майлин. Это было животное, которое рычало и огрызалось, безжалостно колотя меня лапами с выпущенными наружу когтями. Только по счастливой случайности она не разодрала меня в кровь. Это продолжалось недолго. Затем она обмякла и привалилась ко мне, тяжело и глубоко вздыхая. На уголках ее губ выступила пена.

«Майлин, что это было?»

«Зов. И на этот раз намного сильнее. Словно… словно зов тебе подобного!»

«Что ты хочешь этим сказать?» — я продолжал держать ее, но теперь она не пыталась вырываться. Словно борьба с собой отняла у нее последние силы. Казалось, она находилась теперь в таком же состоянии, в каком я ее нашел недавно.

«Тот сон — женщина в короне с кошками… — мысли Майлин никогда не строились в определенной связи и последовательности. — Она очень похожа на Тэсса…»

Я не мог в это поверить. Я не мог припомнить ничего такого, что говорило бы хоть о каком-нибудь сходстве между той женщиной и Майлин.

«Может, для глаза это незаметно, — согласилась Майлин. — Крип, у нас осталось хоть немного воды?» — она все еще тяжело дышала, из ее груди вырывались звуки, похожие на человеческие всхлипывания. Я нащупал фляжку и плеснул ей в рот несколько капель. Надо было оставить хоть что-то про запас, так как было неизвестно, когда появится возможность пополнить наши запасы.

Она жадно проглотила скудную порцию, но просить еще не стала.

«Тот мысленный сигнал — сон. Я знала такое и раньше. Его используют Тэсса…»

Меня вдруг осенило.

«А это не может быть специально подстроено? То есть, увидев тебя, не могли они настроиться на ту же волну, что и ты, чтобы заманить тебя в ловушку?»

«Конечно, такое может быть, — признала она. — Но между мной и этой, другой, происходит что-то… Но я знаю — коли мне предстоит встретиться с нею лицом к лицу, это случится только на моих условиях, да и то, если ты одолжишь мне свою энергию, как в этот раз, когда она позвала меня».

«А ты уверена, что это была она, а не тот, которого мы видели?»

«Да. Но, повторяю, если я и приду к ней, то только тогда, когда сама захочу. Пока я этого сделать не могу».

Я вытащил тюбик с концентратом, какой выдают на космических кораблях. Мы его уже наполовину опустошили. Но там оставалось еще вполне достаточно, чтобы заморить червячка. Он очень питателен и способен поддерживать жизненные силы, пока ты не выберешься из сложного положения.

Со дна скважины не доносилось никаких звуков, хотя робот по-прежнему оставался в карауле у пробитого им отверстия. Мне было крайне интересно узнать, что же искал чужак за той стеной. Но Майлин ни разу не вспомнила об этом, пока мы шли. Напротив, она задала мне вопрос, совершенно не относившийся к происходящему, и я снова растерялся.

«Тебе не кажется, что она прекрасна?»

Она? Ах да, я догадался — она опять имеет в виду эту чужеземку.

«Она очень красива», — честно признался я.

«У нее нет изъянов… Хотя немного странного цвета кожа. И великолепное тело…»

«Но ее разум занят поисками иной оболочки. Тот, что носит тело Гриса, тоже неплохо выглядел, однако он посчитал удобным для себя поменяться с ним. И меня притащили туда, чтобы кто-то из них влез в мою плоть. Все они глубоко заморожены — я правильно понимаю?»

«Да, — совершенно определенно ответила Майлин. — А тот, другой, которого замуровали на отвесной скале…»

«Лукас сказал, что он мертв. Причем, давно мертв. Но эти четверо — я полностью уверен! — живы. А тот, что сидит в Грисе, — наверняка!»

«Вполне возможно, что их тела при размораживании умирают. Но я так не думаю. Мне кажется, они зачем-то стараются сохранить их. Им требуются наши тела, как нам бы потребовалась более простая и дешевая одежда, которую не жалко испачкать и выбросить после того, когда грязная работа будет закончена. Но она — она очень красива!»

В ее словах почувствовалась тоска. Как всегда, неожиданное проявление человеческих эмоций у Майлин застало меня врасплох. Это всегда трогало меня, потому что случалось очень и очень редко. И я верил, что она подвержена тем же страстям, что и мой собственный человеческий род.

«Богиня, королева — кто она такая? — допытывался я. — Нам ведь даже не дано узнать ее настоящее имя».

«Да, ее имя… — повторила Майлин обрывок моих мыслей. — Ей бы не хотелось, чтобы мы его узнали».

«Почему? Потому что… — тут я вспомнил древнее суеверие, — это даст нам определенную власть над ней? Но в это могут верить только люди с примитивным мышлением! А мне показалось, что она к таким не относится».

«Я тебе уже говорила, Крип, — нетерпеливо произнесла Майлин, — самое важное — это вера. Вера может мертвого сдвинуть с места, если ее направить соответствующим образом. И если уж народ поверил, что имя — нечто очень личное, принадлежащее только тебе, а его разглашение может дать другому власть над тобой, значит, для него это является истиной. В разных мирах уровень цивилизации определяется не только обычаями, присущими обществу, но зависит и от отношения к именам богов».

Я вскинул голову и принюхался, обеспокоенный скорее запахом, чем раздавшимся звуком. Должно быть, Майлин почувствовала это еще раньше меня.

«Впереди кто-то еще… Возможно, даже лагерь».

Там, где располагается лагерь, обязательно должен быть какой-нибудь узел связи с внешним миром. А мне ничего так не хотелось, как побыстрее вырваться из этого подземелья наружу и вернуться на «Лидис». Или хотя бы как можно скорее предупредить наших парней об опасности. Но для этого нам сначала нужно было выбраться отсюда, из самого сердца вражеской территории, и мы ринулись вперед, в направлении опасного для нас лагеря.

Я старался не думать о том, что мои размышления вращаются вокруг одного и того же. Когда мы добрались до выхода, оказалось, что тропа действительно привела нас в лагерь бандитов. Повсюду валялись коробки и сундуки с награбленным ими добром, а в проеме, ведущем наружу, виднелась часть сопла большого корабля.

Справа от нас выстроилась целая колонна отключенных роботов. Людей вокруг не было. Если бы нам удалось незаметно пробраться меж этих коробок, используя их как прикрытие, мы бы смогли выйти наружу…

Только осторожно! Шаг за шагом!.. Майлин припала к земле, волоча брюхо по пыли, и миновала ряды пустых коробок. Я пригнулся, насколько это было возможно, и прошмыгнул следом. Мы двигались беззвучно. Должно быть, мы были здесь совсем одни, но все еще не смели надеяться на удачу. И слава Богу, что не понадеялись, так как в этот момент одна из стенок надувной палатки приоткрылась и оттуда вышел человек…Когда я его увидел, у меня похолодело внутри. Харкон — и вовсе не пленник! Он открыто держал в руках бластер, затем обернулся через плечо, будто ждал появления кого-то еще. Неужто команда «Лидиса» каким-то чудом, подаренным судьбой, захватила штаб-квартиру этих бандитов? Если так, нужно было немедленно предупредить их о том, кто носит тело Гриса. У меня не было никаких иллюзий насчет того, что может случиться, если они столкнутся с ним. Я без колебаний поставил бы десять против одного, что этот чужак в облике Гриса выйдет из поединка победителем.

Глава 12 МАЙЛИН

Нас всегда учили, что Вселенная лежит на невидимых весах Моластера — хорошее пытается перевесить плохое, а зло старается перебороть добро. И если начинает казаться, что удача повернулась к нам лицом, то в это же время следует быть предельно осторожными. Я столкнулась со множеством вещей, которые были мне внове, с тех пор, как я очутилась в теле Ворсы и меня стали считать своей в компании людей, перелетавших с мира на мир. Тем не менее я всегда считала, что стрелка весов находится на одном уровне, незначительно отклоняясь то влево, то вправо.

Здесь же, в этих подземных переходах, мне удалось устоять против более чем ощутимого зова и необычного существования, о котором я раньше и не догадывалась. Притом очень часто мне приходилось идти вслепую, действовать наобум, словно Лунная Певица Тэсса уподобилась незрячему котенку.

Дважды мне снилась та, которую видел Крип. Почему она казалась мне такой знакомой, хотя я никогда не встречала раньше никого, даже похожего на нее? На «Лидисе» не было женщин вовсе, а те, которых я видела на трех планетах, где мы успели побывать после Йиктора, ничем не отличались от простолюдинок. Они всегда соответствовали требованиям мужчин — бесправные и бессловесные создания.

Но она!.. У меня появилось страстное желание увидеть ее наяву, а не во сне, мне даже приходилось бороться с ним. И я не могла открыто сказать об этом Крипу. То, что мы с Крипом видели один и тот же сон, бесспорно доказывало, что главная опасность для меня таилась в прямом контакте с ней, и я не должна была пока рисковать и вступать с нею в противоборство, подобное тому, о котором рассказывал Крип, когда они собирались отнять его тело. Хотелось верить, что именно малая часть Тэсса, не дававшая до сих пор о себе знать, не позволила бандитам завладеть его телом.

За месяцы, что мы путешествовали вместе, я успела понять, что Крип стал более искусным эспером, чем был тогда, когда я впервые встретила его. Мне казалось, это медленное пробуждение энергии, это развитие его таланта происходило под воздействием тела Маквэда, хотя я и не знаю, как и почему это возможно. И я вновь думала о том, что может произойти со мной от долгого пребывания в той оболочке, в которой я находилась.

Я знала, что чужакам не удалось вырвать его из собственного тела, и что упакованное в ящик существо приказало уничтожить Крипа, почувствовав в нем опасность. Слава Богу, что теперь мы были вместе и нашли наконец дверь, ведущую наружу.

Меня порадовало, что Крип не попытался сразу обнаружить себя, когда заметил дозорного. Его предусмотрительное желание оставаться пока незамеченным и не принимать ничего и никого на веру успокоило меня и вселило еще больше уверенности. Итак, мы лежали позади пустых коробок и наблюдали. Ни я, ни он не попытались послать мысль на контакт. Ведь если этот дозорный окажется вовсе не тем, за кого себя выдает, мы окажемся даже в большей опасности, чем были совсем недавно.

Харкон отошел от надувной палатки, и тут же из нее выбрался еще один знакомый человек — Джел Лидж с «Лидиса». Он тоже держал в руках оружие. Оба были необычайно спокойны, и по их виду нельзя было сказать, чтобы они опасались какого-нибудь врага. А ведь оба они не раз сталкивались с чрезвычайной опасностью и вовсе не были безрассудными авантюристами.

Они прошли мимо нас, направляясь куда-то в глубину пещеры, к одному из входов в бесконечные темные коридоры. Крип так и не шевельнулся и даже не попытался окликнуть их, а я ждала его команды. Он следил за их продвижением, и когда удостоверился, что оба исчезли из виду, его рука коснулась моей головы для более тесного мысленного общения.

«У меня такое чувство, что они — вовсе не они».

«У меня тоже», — тут же ответила я.

«Неужели ледяные завладели их телами? Нам лучше всего попытаться быстрее пробраться на „Лидис“. Но что, если я ошибся, и они направляются прямо туда, где лежат все эти…» — я почувствовала дрожь в его теле, пальцы, лежавшие на моей голове, нервно дернулись.

«Если они именно то, чего ты так боишься, тогда они здесь хозяева положения и, должно быть, скоро обнаружат нас. Но если нет — их необходимо предупредить. Нам остается только надеяться, что их власть ограничена лишь рамками планеты Сехмет. Ты когда-нибудь думал о том, что может произойти, если их корабль, стоящий вон там, вдруг поднимется в воздух и унесет к другим мирам тех, кто может менять тела так же легко, как ты меняешь свою одежду. Ты представляешь, что они натворят в галактике».

«Да, большего несчастья трудно себе вообразить. Их невозможно будет найти, если им удастся покинуть эту планету».

«Следовательно, мы обязаны подать сигнал на корабль, пока в состоянии это сделать!» — я попыталась убедить его, что другого выхода у нас просто нет. Человек и глассия не могли оказать сопротивление в подземелье, не могли помешать врагам готовиться к нападению. Пришло время действовать.

«Возможно, они уже начали осуществлять свои замыслы, — сказал Крип. — Как мы узнаем, сколько их здесь? Сколько рейсов этот корабль уже успел совершить?»

«Тем более нам нужно торопиться».

Мы снова двинулись вперед, прячась за пустыми ящиками, пока это было возможно, и наконец добрались до входа в пещеру и очутились в полосе слабого дневного света.

Грузовой люк корабля был задраен, но пассажирский трап еще не поднят. Крип внимательно изучал его. Он разбирался в этих вещах лучше меня. На мой взгляд, это был обычный грузовой корабль, разве что побольше «Лидиса», и я сказала об этом Крипу.

«Да, побольше. У нас корабль класса Д, а этот — класса С, тоже грузовой, но переделанный из корабля Компании. Он неповоротлив, но может поднять гораздо больше груза, чем наш „Лидис“. На нем нет опознавательных знаков, что может означать только одно — это пиратский корабль».

Охраны видно не было, но все же мы старались оставаться незамеченными. В этом нам, казалось, помогала сама изломанная поверхность местности, где мы находидись. К тому же над нами густой пеленой висели тучи, и начал накрапывать ледяной дождь. Дрожа от хлестких ледяных ударов мокрого ветра, мы отыскали место, где можно было вскарабкаться на утес. Мы подумали, что будет намного разумнее выбрать именно этот путь, а не воспользоваться разбитой роботами дорогой.

Оказавшись наверху, я смогла сориентироваться, положившись на естественные для Ворсы ощущения, и мы направились туда, где, как я была убеждена, находился наш «Лидис». Это был сущий кошмар. Нас секло дождем и снегом, темнота становилась все гуще. Мы ползли там, где нам хотелось бежать со всех ног, боясь оступиться и сорваться с каменного уступа.

Ветер усилился. Я выпустила когти и прижалась ближе к земле, чтобы меньше скользить по мокрой поверхности под яростными порывами ветра.

«Крип?» Мне-то удавалось удерживаться на моих четырех когтистых лапах, но я не была уверена в том, что это удается ему на двух ногах в сапогах. К тому же ветра такойсилы я никогда не испытывала. Казалось, что сама природа этого забытого Богом мира была на стороне грабителей.

«Давай, давай!» — в его голосе не чувствовалось усталости.

Я начала спускаться, извиваясь всем телом и цепляясь, за что только можно, стараясь защититься от ураганных порывов ветра. Мимо меня с ревом неслись потоки воды. Я засомневалась, стоит ли нам так настойчиво пробираться на «Лидис», может лучше попытаться найти какое-нибудь укрытие и переждать бурю. Я уже стала высматривать местечко, где бы мы могли отсидеться, как камни ушли у меня из-под лап и покатились вниз, увлекая и меня за собой.

Вверх — вниз — в никуда… На какой-то момент я почувствовала, что падаю, затем взрыв боли — и темнота.

Однако охватившая мое сознание темнота не была полной. Где-то в глубине дрожала ужасающая мысль: я оступилась не случайно. Я попала в ловушку, о которой и не подозревала.

Осознав это, я поняла и то, зачем это было сделано и чем это может теперь грозить.

Обмен телами — здесь с Шервином, а с Крипом — тогда, на Йикторе. Зачем им разрушать мою нынешнюю оболочку — зачем?

Неужели ничего лучшего нельзя придумать, чтобы заставить личность подчиниться, чем разрушить тело, в котором она обитает?

Боль! Такая боль, что невозможно поверить. Мое тело больше не будет меня слушаться.

«Нельзя… больше нельзя…»

Сигнал, дошедший до моего сознания, был довольно неясным, как будто его передавали по испорченной линии связи.

«Оставь… идем… идем… идем…»

«Куда? Зачем?»

«Сила жизни… сила жизни… Снова жить… Идем…»

Я сделала над собой величайшее усилие, пытаясь вырвать тело из тисков боли, сконцентрировав всю свою энергию и волю на том, что составляло сущность моей личности.

«Идем… Твое тело умирает… Идем…»

Вот тут-то тот, кто так настойчиво звал меня, и ошибся. Все живые существа боятся забвения и небытия. Это один из видов самоконтроля, то, что не дает нам вступить на путь зла. Мы всегда помним, что у каждого своя дорога, и то, как мы по ней пройдем, будет оценено и взвешено на Весах Моластера. Мы, Тэсса, легко не сдаемся. Но и не боимся Белой Дороги, когда приходит время ступить на нее. Тот, кто поймал меня, играл на естественном чувстве страха перед небытием, как будто у тех, с кем ему приходилось иметь дело раньше, не было понятия о другой жизни, жизни после смерти. С ними, наверное, легко было добиться своего, предложив жизнь, когда смерть уже стоит у ворот.

«Идем… — все настойчивее. — Ты хочешь превратиться в ничто?»

Теперь я, наконец, поняла, что ему было от меня нужно. Ни моя личность, ни вообще чья-либо телесная оболочка были ему ни к чему. Больше всего на свете он дорожил своей и нуждался в моей жизненной силе, как в топливе, чтобы, заправившись, снова жить как прежде.

«Майлин! Майлин, где ты?»

«Идем же…»

«Майлин!»

Два голоса звучали у меня в голове, и боль снова завладела моим телом. Моластер! Я молила о помощи, стараясь не слышать ни одного из голосов. И пришел ответ — нет, время Белой Дороги еще не настало, хотя могло, если бы я этого захотела. Но такой мой выбор поставил бы под угрозу выполнение другого плана. Мне все стало предельно ясно, словно меня снова подняли на вершину скалы, и я все увидела сверху. Что именно я увидела, я не помнила. Но я понимала, что это необходимо. Я также знала, что мне нужно бороться, чтобы выполнить то, что мне предначертано в нашем общем плане.

«Идем!» Никаких уговоров, никаких обещаний, лишь приказ, отданный так, словно я и не могла отказаться. «Ну же!»

Но я ответила на иной призыв:"Сюда, скорее!" — как мне удастся выполнить то, что нужно, я не знала. Многое будет зависеть от умения и возможностей моего партнера.

Тело глассии мне не подчинялось, я даже ничего не видела. Мне пришлось отключить все пять органов чувств, чтобы не сойти с ума от боли. Зато я могла ясно соображать.

«Крип!» Я не знала, находится ли он все еще на вершине скалы или уже где-то рядом со мной, у меня не было способа узнать это. Но добраться до него и передать свое последнее слово я должна была обязательно, иначе все зря.

«Крип!.. Это тело, по-моему, умирает. Но оно не должно пока умереть. Если ты сможешь доставить его к морозильным саркофагам… ты должен это сделать! Тот короб со спящим в ней — доставь меня туда…»

Я даже не могла ждать ответа. Я должна была держаться, покуда хватит сил. А на сколько их хватит, знал только Моластер.

То было странное потаенное место, откуда я, настоящая Майлин из рода Тэсса, Лунная Певица, а затем глассия, черпала все свои внутренние ресурсы. А тот, другой, все еще стучался в расставленные мною заслоны и твердил: «Пойдем, пойдем — живи!» Я не знала. Я не смела надеяться, что уже нахожусь в безопасности в своей маленькой крепости, которую не прекращали атаковать. Мое влияние на ситуацию и понимание происходящего становились все слабее, а боль временами наносила предательские удары. Я старалась напевать слова, которые мне необходимо было произнести, чего я не делала с тех самых пор, как у меня отняли мой жезл. И слова, которые стали превращаться в тлеющие, едва сверкающие угольки, вспыхнули с новой силой, обнажив языки пламени. Но хотя жизнь в них едва теплилась, это поддерживало меня, заглушая боль.

Здесь совсем не ощущался бег времени — должно быть, его было слишком много. Я успокаивала себя:

«Мне удастся продержаться еще мгновение… и еще одно… и еще…» — так это и продолжалось. Удастся ли Крипу спасти меня, если только можно спасти… Я не должна была думать об этом, чтобы сохранить силы и продержаться как можно дольше, не выпуская свою личность из того укромного местечка, в котором я находилась. Держаться, держаться и держаться!

Но делать это становилось все труднее. О Моластер! Великая сила была мне дана когда-то, и я увеличивала ее мощь постоянной тренировкой. Однако всему приходит конец — и теперь я сама с этим столкнулась. Я проиграла, я не могла вспомнить тот образ жизни, который вела. Хотя и знала, насколько он важен, и понимала, что мой жизненный путь был прерван вовсе не по воле Великого Творца. Тем не менее, казалось, у меня не хватит сил довести до конца свое дело. Я — не могу — держаться…

Боль ворвалась в мой разум, захлестнув его гигантской красной волной.

«Майлин!»

Теперь я слышала только один этот голос. Другой голос перестал меня звать. Я подумала, что стоит мне сдаться, уступить, и он снова станет заманивать меня в свои сети.

«Майлин!»

«Заморозь…» — я смогла выговорить только эту свою последнюю просьбу. И она была такой тщетной, безнадежной. Ответа не последовало.

Никакого. Но боль, слава Богу, стала понемногу стихать, становясь потихоньку более терпимой. И я все еще не была оторвана от тела. Что…

«Майлин!»

Я все еще в своем теле! Хотя я и не могла им управлять, оно служило мне символом надежды. И я почувствовала освобождение от того воздействия, под гнетом которого была столько времени. Словно процесс моего «умирания» был приостановлен, и мне дали возможность немного передохнуть.

«Майлин!» — властный, и вместе с тем умоляющий зов.

Я собрала все остатки своей энергии.

«Крип — заморозь…»

«Да, Майлин. Ты уже в коробе — коробе чужака. Майлин, что теперь…»

Итак, он сделал это. Он использовал последний шанс, и он оказался верным. Но у меня не было времени обрадоваться этому. Я должна была предупредить его о самом главном.

«Поддерживай холод… Старейшие… Йиктор…» Я еще управляла своим сознанием, если можно было назвать «сознательным» состояние, в котором я пребывала все это время, с тех пор, как была переломана. Брела ли я уже по Белой Дороге? Или для меня еще оставалось местечко на большом жизненном пути?

Глава 13 КРИП ВОРЛАНД

Хотя ветер не проникал сюда, я чувствовал, что руки все еще ледяные от холода. Я оглядел короб и, как только мне удалось справиться со всеми этими щеколдами и запорами, приоткрыл заслонку настолько, чтобы, по-быстрому выбросив оттуда замороженное тело, заменить его переломанным, окровавленным и бесформенным мохнатым существом. Не знаю, как я смог с этим справиться. Меня трясло от перенесенного стресса сильнее, чем от озноба. Я долго не решался нести то, что осталось от Майлин, по этой скалистой тропе. Я был уверен, что ей, как любому живому существу, будет больно и она, если бы могла протестовать, запретила бы мне тащить ее неизвестно куда. Она была жива, только раненая оболочка ее замерзла. И я поклялся, что доставлю ее на Йиктор — к Старейшим — и она никогда не умрет! Но как мне удастся это осуществить, этого я пока еще не знал.

Я тихо обернулся. Там, далеко внизу под утесом, стояли «Лидис» и два флиттсра возле него. Никаких признаков жизни вокруг не было. Среди скал что-то валялось. Приглядевшись внимательно, я понял, что это, и содрогнулся. Это был чужак, которого я в запальчивости вышвырнул из морозильного ящика…

То, что теперь лежало там, было не телом, а какой-то разложившейся массой. Я прикрыл глаза. Лукас сказал, что это существо мертво, и теперь я убедился, что это так. Но дело уже было не в том. Главное — чтобы Майлин была спасена. Да, и предупреждение должно быть отправлено.

Харкон, Лидж — оставались ли они еще людьми? А кем они, собственно говоря, могли быть? Осознали ли они, что не дрогнули перед врагом, который оказался намного сильнее, чем думали мы вначале?

Я просунул руку в коробку и положил ее со всей нежностью, на какую только был способен, на голову мохнатого существа.

«Я не могу взять тебя сейчас с собой, — подумал я. Возможно, мои слова еще доходили до нее, а может, и нет. Но мне хотелось дать ей понять, что я не оставляю ее одну. — Я скоро вернусь, и ты обязательно увидишь Йиктор, Старейших и снова будешь жить. Клянусь!»

Затем я закрепил коробку понадежнее среди скал, чтобы она не была опрокинута ветром или ледяным ливнем. Майлин находится теперь в безопасности, пусть потерпит немного в этом убежище, пока я не смогу выполнить свое обещание.

Проделав все это и убедившись, что она надежно защищена, я спустился под проливным дождем и невыносимым ветром в долину. Там я включил наручный передатчик и послал кодированный сигнал, который должен был открыть мне люк «Лидиса». Затем стал с нетерпением ждать какого-нибудь знака, подтверждения, что мой сигнал услышан внутри корабля.

И ответ пришел, но вовсе не со стороны корабля, а откуда-то из темноты ночи. Луч прожектора прорезал ночную мглу, пригвоздив меня к скалистой стене утеса.

«Бандиты! — подумал я. — Они же меня здесь и убьют!»

Я был ослеплен ярким светом и не видел, кто стоит за ним, хотя был уверен, что направившие этот луч на меня намереваются незамедлительно расправиться со мной. У меня же не было никакого оружия… Тут кто-то ступил в полосу света, и я увидел униформу. Патруль! Только я не мог быть теперь уверен в этом на сто процентов. Особенно после того, как мне довелось увидеть Харкона и Лиджа в пещере, а также зная, кто расхаживает в теле Гриса.

Я попытался прочесть по его лицу, тот ли он, кем кажется мне, или один из врагов. Однако в его облике разгадки не было. Он махнул мне рукой. Завывания ветра были настолько громкими, что слов я не расслышал, но он ясно указал жестом на «Лидис». Луч прожектора осветил тропу, ведущую к кораблю, и в полосе света стало видно, как медленно опускается на землю трап. Я пошел туда.

«Лидис» был моим домом уже много лет, и я гордился тем, что это так. Но сейчас, взбираясь по трапу и цепляясь изо всех сил за поручни, чтобы противостоять ветру, я чувствовал, что приближаюсь к чему-то чужеродному, от чего веяло обманом. А это очень даже могло быть, ведь влияние чужаков распространилось уже столь широко. Я стал принюхиваться, проходя через шлюзовой люк в сопровождении Патрульного, словно и в самом деле мог учуять чужой запах, который так боялся здесь обнаружить. Но запах был совсем обычным, как на всех звездных кораблях. Я стал взбираться по лестнице в рубку управления. Что же я там найду?

— Ворланд?

Капитан Фосс. Позади него стоял Патрульный офицер со значком коммандера. Дальше находились члены экипажа. Впрочем, я видел только капитана Фосса. Если только это был именно Фосс! Я уже во всем сомневался. Многое могло произойти здесь за время моих долгих скитаний под землей. Я не ответил, а просто пристально посмотрел на него, стараясь отыскать в его лице хоть малейший намек на то, что это не тот человек, которого я так хорошо знал.

Один из Патрульных взял меня за руку, развернул, словно я был абсолютно беспомощен, и подтолкнул к креслу, которое покачнулось под моей тяжестью. Я отважился послать мысленный сигнал — ведь мне жизненно необходимо было знать, что еще не все потеряно.

«Фосс — это ты?» — я не знал, подумал ли я это или произнес шепотом.

Я заметил, как изменилось выражение его лица и знакомо выгнулась бровь.

— А ты ожидал встретить здесь кого-то другого? — спросил он.

— Одного из них, — с трудом пробормотал я, почувствовав вдруг невероятную усталость. — Ты мог, как и Грис, стать одним из них… Им ничего не стоит пробраться в твое тело…

Никто не проронил ни слова. То ли я произнес это вслух, то ли успел только подумать об этом.

Капитан повернулся к аптечке, висевшей на стене, открутил крышку и достал тюбик с питательным рационом. Он подошел ко мне. Я попытался поднять руку, чтобы взять это тонизирующее средство, но мое тело отказалось слушаться меня. Он поднес тюбик к моему рту, и я отпил немного. Жидкость была горячей и вскоре должна была побороть во мне дрожь и слабость утомления.

— Один из них — и в моем теле? — произнес он спокойно, словно ничего особенного в этом не было. — Может, объяснишь, что все это значит?

— Там, — я махнул рукой на одну из стен «Лидиса», надеясь, что показываю место, откуда пришел, — чужеродные существа. Они могут захватывать наши тела. Они уже проделали это с Грисом. Он, вернее, его тело, вместило душу чужого человека. Нашего врага. Сам он… — я вспомнил образ безжизненного тела с головой рептилии, в котором был ныне заключен Грис, — переселен в другую оболочку. Думаю, что с Лиджем и Харконом произошло то же самое. Они чувствовали себя как дома в той пещере, словно им нечего было бояться. Может быть, и с другими поступили также. Они попытались проделать это со мной. Но у них не получилось. Чужак был очень рассержен, сказал, что я опасен. Они заточили меня в темном подземелье. Там я нашел Майлин…

Майлин! Она похоронена в том морозильном ящике на скале. Майлин!

— А что с Майлин? — Фосс занял кресло пилота. Он посмотрел мне в глаза и, протянув руку вперед, ободряюще пожал мою ладонь. — Что случилось с Майлин?

Патрульный офицер подошел к нам поближе. Мне это не понравилось. Я увидел, как нахмурился Фосс.

— Что с Майлин, Крип?

— Она упала. Прямо на камни. И разбилась. Она умирала, умирала! И, умирая, сказала мне, что ее нужно заморозить. Заморозить до тех пор, пока я не смогу доставить ее на Йиктор. Я перенес ее, почти мертвую, к морозильной камере чужака на скале, — я старался выдержать пристальный взгляд Фосса. Мне хотелось забыть весь кошмар этого дня, но он не позволял мне этого сделать. — Я поднял ее. Открыл короб, выбросил оттуда тело чужака, и положил ее туда. Она была еще жива тогда.

— А эти чужаки, — голос Фосса был ровным и спокойным, и это придавало мне силы, как минуту назад его крепкое рукопожатие. — Ты не знаешь, кто они такие?

— Лукас говорил, что они мертвы, и уже давно. Но они — эсперы. А те, с венцами на голове, живые. Им нужны только тела! Гриса, мое, всех наших. Их там четверо. Я видел. Включая женщину.

— Он говорит какую-то ерунду! — оборвал меня офицер.

И вновь капитан Фосс нахмурился.

— Где находятся эти тела?

— Под землей. Там переходы, коридоры, камеры. У бандитов там лагерь в пещере. И корабль наверху. Они занимаются грабежом — там полно сундуков и коробок, — воспоминания рисовали в моем мозгу быстро сменявшие друг друга картины. Я почувствовал во рту горький привкус, словно тонизирующее средство, которое я принял, собиралось вырваться обратно.

— Где под землей?

— За тайником. Я пробрался туда через пасть кошки, — мне было тяжело рассказывать, состояние мое было отвратительное, но я продолжал. — Там есть ход. Но Грис и другие могут гипнотизировать на расстоянии. И если они все такие, как Грис, у нас нет никаких шансов. Я никогда не встречал эспера с такой мощью, даже среди Тэсса. Майлин думала, что им не удалось захватить меня, потому что во мне живет частица Тэсса. Но им удалось призвать меня. Это сделал Грис. И у него получилось с первой попытки. Затем они просто связали меня танглером.

— Корд, — распорядился капитан, — включай скрэмблер на самых высоких частотах! Передавай какую нибудь абракадабру. Запутай их.

— Есть, сэр!

«Включать скрэмблер, — тупо размышлял я. — Зачем скрэмблер? Ах, да! Против мысленного прощупывания. Но сработает ли это против того, кто находится в теле Гриса?»

— А как насчет остальных? — Патрульный офицер приблизился ко мне почти вплотную, обойдя Фосса. — Где остальные — и ваши, и мои люди?

— Я не знаю. Я видел только Гриса, Харкона, Лиджа…

— И ты думаешь, что Харкон и Лидж тоже захвачены?

— Я видел, как они расхаживали вокруг лагеря бандитов, не принимая никаких мер предосторожности. Мне показалось, что они это делали открыто, не опасаясь, что их обнаружат.

— А ты пробовал проверить их мысленным контактом?

— Не отважился. Попробуй я, и, если бы оказалось, что это уже не они, мы с Майлин были бы сразу захвачены ими. Грис узнал о том, что я рядом, даже не увидев меня. Это он заставил меня прийти к ним, подавив мою волю. Что касается Харкона и Лиджа — они вели себя так, будто были хозяевами в лагере. Никакой настороженности я не заметил.

Фосс кивнул:

— Должно быть, ты прав. Ты хорошо чувствуешь опасность.

Тонизирующее средство перестало на меня действовать. Я поплыл куда-то вдаль и не был в состоянии больше удерживать веки открытыми.

— Майлин… Вы должны помочь Майлин!

Глава 14 КРИП ВОРЛАНД

На «Лидисе» никогда не существовало ни дня, ни ночи, но у меня было такое состояние, какое бывает, когда спишь очень крепко и вдруг внезапно просыпаешься. Я вытянул руку, ожидая получить привычный шлепок лапой, — так она приветствовала меня с верхней полки, если просыпалась раньше. Майлин! Ее имя враз вернуло меня к реальности, и я так резко подскочил, что ударился головой о низкую перекладину. Майлин все еще находилась там — в морозильном ящике! Ее надо было срочно перенести в безопасное место. Как же я мог забыть о ней? Я был уже на ногах и потянулся за запыленным термокостюмом, валявшимся на полу, когда отворилась дверь. Я обернулся и увидел капитана.

Фосс был не из тех людей, у которых на физиономии написано, о чем он думает. Высокопоставленный Торговец рано учится скрывать свои чувства или носить маску. И все же существовало несколько едва заметных штрихов, известных только тем, кто тесно с ним общался, по которым можно было определить, когда он взволнован. То, что я сейчас заметил, было сдерживаемым гневом. Только раз или два за все годы совместной работы я видел, как он сердится.

Он умышленно вошел в мою каюту без предупреждения. Одно это уже говорило о серьезности положения. Так как на корабле мы были почти лишены уединенности, каждый член команды весьма щепетильно относился к вторжениям в свои апартаменты. Фосс опустил одно из боковых сидений на стене и присел, ничего не говоря.

Он явно пришел сюда с намерением поговорить со мной. Но у меня не было никакого желания тратить время на болтовню. Я хотел поскорее отправиться на выручку Майлин. Ведь неизвестно, как долго я спал, бросив ее на произвол судьбы.

Так как капитан, видимо, не очень-то спешил объявить мне цель своего визита, я первым нарушил молчание.

— Я должен забрать Майлин. Она находится в морозильном коробе чужака — там, на вершине скалы. Я должен перенести ее в наш морозильный отсек, — произнося эти слова, я натягивал на себя термокостюм. Фосс не сделал ни одного движения, чтобы пропустить меня, пока я сам не отодвинул его.

— Майлин, — повторил Фосс, но в его тоне было что-то настолько странное, что я насторожился, вместо того, чтобы вспылить. — Ворланд, как получилось, что ты оказался не вместе с остальными, что ты отправился один в подземные катакомбы? Ведь вы покинули корабль вместе, — казалось, он буравит меня своим пристальным взглядом. Вероятно, если бы мой мозг не был полностью занят мыслями о необходимости добраться до Майлин, мне стало бы не по себе или я почувствовал бы какой-то подвох в его вопросе и в его отношении ко мне.

— Я оставил их на вершине скалы. Майлин позвала меня, она попала в беду.

— Понятно, — он все еще поглядывал на меня изучающим взглядом, словно я представлял из себя партию товара, в качестве которого он вдруг стал сомневаться. — Ворланд… — тут он неожиданно вытянул руку и нажал на кнопку. Небольшой встроенный бар с автоматически открывающимися дверцами распахнулся у меня перед носом. А так как внутренние стороны дверей имели зеркала, я очутился лицом к лицу со своим изображением.

Мне всегда становилось не по себе, когда я смотрел на свое отражение в зеркале. После стольких лет пребывания в одном образе требуется немало времени, чтобы привыкнуть к другому. Моя кожа стала намного темнее, чем была на Йикторе. Но все же она не была такой бронзовой, не могла покрыться космическим загаром, который имелся у всех членов нашей команды. Раньше он мне казался весьма красивым. Бледность моей кожи подчеркивали серебристые брови и белые-белые коротко подстриженные волосы. Короче, все это вовсе не было похоже на мой прежний облик. Теперь у меня было лицо Тэсса, с утонченными чертами и четко выписанным подбородком.

— Тэсса, — слова Фосса еще раз подчеркнули то, что я увидел в зеркале. — Ты говорил нам на Йикторе, что тела мало что значат, и что ты тот же Крип Ворланд.

— Да, — подтвердил я после паузы, будто произнесенные им слова имели глубокий смысл и к ним следовало относиться очень серьезно. — Я все тот же Крип Ворланд. Разве я этого еще не доказал вам?

Неужели он думает теперь, что я и в самом деле Тэсса? И что все время мне удавалось искусно прятать это от людей, достаточно близко меня знающих?

— Ты считаешь, что остался Крипом Ворландом? Но прежний Крип Ворланд, Вольный Торговец, никогда бы не допустил присутствия чужака на своем корабле и не пренебрег бы своим долгом!

Я был просто потрясен. Не только потому, что он мог обо мне такое подумать и сказать, но и потому, что в этом имелась доля правды. Крип Ворланд никогда не бросил бы отряд на вершине скалы и не помчался бы на первый же зов Майлин. Или помчался бы? Я не мог дать ответ на этот вопрос. Но все же я был Крипом. Или мои опасения, что тело Маквэда иногда движет мной, имели под собой основания?

— Видишь, — продолжал Фосс, — ты и сам начинаешь понимать. Ты вовсе не тот Крип Ворланд, хотя и утверждаешь иное. Ты не наш. А из этого следует…

Я отвернулся от зеркала и посмотрел ему прямо в глаза.

— Ты думаешь, что я бросил наших людей, когда они попали в беду? Но ведь я уже говорил, что не мог рисковать и применять свои эсперные способности — по крайней мере в присутствии того, кто распоряжался телом Гриса Шервина. Только Майлин могла пренебречь опасностью и отважиться на это. А там я все равно не повлиял бы на ход событий. Если бы я поступил так, как ты того требуешь, кто бы предупредил об опасности корабль?

— Я хочу сказать единственное: ты не должен был отправляться на поиски по собственной инициативе. Тебе нужно было разведывать все для нас.

Я замолк, потому что и на этот раз в его словах была правда. А он продолжил:

— Если бы в тебе осталось достаточно Крипа Ворланда, ты помнил бы наши обычаи и прекрасно понимал бы, что сделанное тобою не согласуется с традициями Торговцев.

Эта мысль повергла меня в дрожь. Такое же чувство я испытывал недавно в подземелье. Если уж и Фосс видит во мне чужого, что же тогда моего осталось во мне? Тем не менее я не мог позволить себе согласиться с ним. Если он докажет мне, что я — это не я, тогда конец всему. Поэтому я попытался возразить Фоссу.

— Майлин — часть нашей гарантированной безопасности. Столь редкие эсперные способности, какими обладает она, имеются на службе не у каждого корабля. Знаешь, ведь это именно она разбила усилитель, который превратил всех наших в беспомощных пленников, когда тебя не было. И если бы мы встретились с чужаками лицом к лицу, именно Майлин нашла бы какой-нибудь выход из положения. Она — член нашего экипажа! И она, попав в беду, взывала о помощи. Только потому, что мне удалось связаться с нею лучше, чем всем другим, я услышал ее зов первым и пошел ей на помощь.

— Логично рассуждаешь, — кивнул Фосс. — Именно таких оправданий я и ожидал от тебя, Ворланд. Но мы оба прекрасно понимаем, что за твоими словами стоит гораздо больше, чем ты мне сейчас сказал.

— Мы можем поспорить с тобой об этом как-нибудь в другой раз, когда нам удастся выбраться отсюда. Тогда и обсудим, правильно я поступил или нет. Сейчас скажу только, что мною руководило желание спасти Майлин и вывести ее на «Лидис». Я и теперь утверждаю — Майлин должна быть немедленно доставлена в наш морозильный отсек!

— Я разрешаю тебе сделать это.

К моему великому облегчению, капитан встал. Я не могу ручаться, будто его убедило мое заявление, что Майлин — член экипажа и ее способности могут принести нам немалую пользу. Но с меня достаточно и того, что он разрешил идти ей на помощь.

Я не знаю, как убедил он Патруль помогать нам. Все это он делал уже без меня. Я же как можно скорей покинул корабль и стал карабкаться на вершину скалы. На оттаявшей поверхности плато не было видно каких-либо следов чужаков. Маленькое тельце Майлин занимало так мало места в коробе, что его трудно было там разглядеть. Я сразу же определил по замкам и пристяжным ремням, что никто не прикасался к ящику, пока меня здесь не было. А в том месте, куда я швырнул тело чужака, было пусто. Должно быть, ветер разметал то немногое, что от него оставалось. Спустить коробку с отвесной скалы было нелегким делом, и мы не торопились. Но вот мы наконец спустились. Я не мог доверить роботам поднять этот ящик на"Лидис", где нас уже ожидал медик с патрульного корабля. Его задачей было перенести тело Майлин в наш морозильный отсек.

Каждый космический корабль имеет такой отсек, дающий возможность позаботиться о тяжелораненом, пока его не доставят в какой-нибудь восстановительный центр. Я знал, что раны у Майлин серьезные. Но я не представлял себе, что она так искалечена. Я думал, что врач сразу же признает ее состояние безнадежным и махнет рукой на нашу затею. Ведь она представляла из себя просто окровавленный кусок спутанного меха. Но доктор почувствовал поток жизненной энергии и не был против того, чтобы смертельно раненную глассию поместили в морозилку.

Как только засовы морозильного отсека были заперты, я провел рукой по крышке ящика. В ней все еще теплилась искорка жизни — настолько ее воля была сильнее тела. Я не знал, как долго она сможет просуществовать в таком состоянии, а будущее представлялось мне в очень мрачном свете. Смогу ли я теперь доставить ее на Йиктор? И даже если мне удастся найти след Старейших из вечно блуждающего рода Тэсса и потребовать от них нового тела для нее, дадут ли они его? И откуда они возьмут это тело? Будет ли это плоть животного, чтобы до конца исполнить приговор судьбы, который они ей вынесли? Или ее вновь заключат в оболочку человека, как меня в Маквэда, тело которого находилось под наблюдением священников Умфры, пока Моластер не разрешил ему ступить на Белую Дорогу, ведущую к избавлению от невыносимых мучений.

Однако всему свое время. Я не должен позволять себе видеть во всем только темную сторону. Я сделал все возможное, чтобы сохранить Майлин в безопасности. В этом морозильном отсеке та искорка жизни, что еще теплилась в ней, будет окружена заботой людей, которые отлично знают свое дело. Часть тяжкого груза была снята с моих плеч, но большая его часть продолжала угнетать меня. Теперь я знал, что за мной остался еще один долг, о котором вскоре снова напомнил Фосс. И я готов был сделать все от меня зависящее, чтобы рассчитаться с ним. Поэтому я отправился в рубку управления, чтобы предложить ему одно дело.

Я нашел Фосса, коммандера Патруля Бортона и медика Тзнела возле коробки, из которой врач вытаскивал проволочное кольцо. От кольца во все стороны отходили тончайшие металлические проводки, изогнутые дугой и сплетенные в форме колпака. Он держал его в руках с необычайной осторожностью, поворачивая таким образом, что яркий свет вспыхивал искорками на изгибах проводков. Когда я приблизился, капитан Фосс предложил:

— Теперь мы можем это проверить. Ворланд — наш главный эспер.

— Хорошо. Хотя я и сам обладаю четвертой властью, — Тэнел примерил колпак на свою голову, приставив скобы кольца к вискам, и тонкие проводки сразу же затерялись в его светлой шевелюре.

— Посылай сигнал, — приказал он мне. — Самый мощный.

Я попробовал. У меня было такое чувство, что сигнал мой ударился о непробиваемую стенку. Это было неприятно, но не так мучительно, как в тот раз, когда мне пришлось лишь слегка вторгнуться в передаваемые чужаками мысли, или когда моя интеллектуальная энергия столкнулась с потоком мысли той коронованной особы. Скорее это было похоже, как будто я пытался проникнуть сквозь выставленный против меня экран.

У Бортона в руках был небольшой предмет. Теперь он во все глаза уставился на меня. Но обратился не ко мне, а к Фоссу:

— Вы знаете, его энергия выше уровня семи?

— Мы знали, что он обладает очень высокими способностями. И рейса три назад проверяли его. Тогда его уровень был чуть больше пяти.

От пяти до семи! Я этого не подозревал. Неужели такое изменение произошло под влиянием тела Тэсса? Или, может, постоянный контакт с Майлин расширил и увеличил мои возможности?

— Попробуй сам, — Тэнел протянул мне проволочный колпак, и я натянул его на голову.

Все трое наблюдали за мной, и я догадался, что Тэнел пытается послать мне сигнал. Но я ничего не мог различить. Я испытывал лишь довольно странное ощущение, будто заткнул уши и глух ко всему, происходящему вокруг.

— Итак, он работает на седьмой степени. Но тот передатчик-чужак, который излучал через усилитель, и другой, меняющий тела, — они, должно быть, обладают еще большей мощностью.

Бортон задумался.

— Это наш единственный шанс, — Тэнел забрал у меня колпак. Он вытащил еще четыре, похожих на тот, что был у меня на голове. — Это тоже экспериментальные образцы. Их используют для лабораторных исследований, поэтому нам выдали их для полевых испытаний. Это счастье, что они при нас.

— Насколько я понимаю, — заметил Бортон, — у нас почти нет выбора. Единственной альтернативой может быть лишь вызов мощных вооруженных сил, которые бы разнесли все их сооружения на Сехмете в пух и прах. Но если мы это допустим, то можем потерять нечто более ценное, чем сокровища этих бандитов, — знания. Поэтому сразу откажемся от подкрепления. Мы должны действовать внезапно и не допустить, чтобы похитители тел вышли в открытый космос и начали творить там свои фокусы.

— Мы можем пробраться в их логово через кошачью пасть. Должно быть, они еще не подозревают о наших намерениях, — предположил я. — Дорога туда мне известна.

Мы обсудили все за и против и решили воспользоваться ходом, который находился в пасти кошки. Так мы проникнем в лагерь врага внезапнее, и они не смогут засечь нас заранее. Это был риск, но другого выхода у нас не было. Мы действовали впятером, потому что у нас было всего пять защитных колпаков. Капитан Фосс представлял истаявшие силы Вольных Торговцев, я был проводником, затем медик Тэнел, коммандер Бортон и завершая нашу компанию третий из Патруля, спец по Х-контактам.

Патруль обеспечил нас оружием, самым сложным из того, что мне до сих пор доводилось видеть, — многоцелевым лазером, который можно было использовать и как оружие, и как рабочий инструмент. Затем офицер-электронщик с Патрульного Катера настроил каждый лазер так, что он отвечал на нажатие пальца только того человека, для которого был предназначен. Попади лазер в чужие руки, и он разлетится на куски при первой же попытке выстрела.

Надев защитные колпаки, вооружившись такими лазерами и запасшись свежими припасами, мы снова полезли на скалы. Поскольку колпак на голове не позволял мне чувствовать приближение чужих, нам приходилось двигаться с осторожностью, подобно разведчикам в стане врага. Поэтому мы потратили довольно много времени на то, чтобы определить, не обнаружен ли клиновидный провал, проделанный мною в пасти кота. Однако прибор для определения наличия живого противника, имевшийся в распоряжении Патруля, не давал и намека на то, что нас могла ожидать засада.

Путь по провалу я проделал первым. Как и в первый раз, пришлось ползти на животе. Протискиваясь по узкому проходу, я прислушивался и вглядывался изо всех сил.

Хотя во время первого путешествия у меня не было возможности измерять расстояния, я начинал уже волноваться. Мы наверняка уже подходили к тому месту, где я уничтожил барьер, мешавший мне проникнуть в помещение, расположенное над хранилищем тел. Но я все полз и полз, и не видел в этот раз ничего похожего, хотя нес с собой факел. Я все сильнее сомневался в том, что запомнил все правильно. Не будь у меня на голове защитного колпака, я подумал бы, что нахожусь под чьим-нибудь мысленным контролем.

Вперед и вперед — а двери все нет. Стены стали сужаться, и хотя мне не приходилось протискиваться через них, как в первый раз, с каждым движением во мне росло ощущение ловушки.

Затем факел выхватил из темноты — не дверь, которую я ожидал увидеть, — а ряд выемок на стене, и дно тоннеля стало подниматься. Раньше этого не было, но ведь я не видел никаких ответвлений от основного тоннеля. Я совершенно растерялся, но делать было нечего — только продолжать путь. Повернуть назад нам не удастся, у нас просто нет места, чтобы развернуться.

Углубления в стене позволяли мне продолжать движение вперед, хотя наклон увеличился. Я никак не мог понять, что же произошло. Я мог найти всему этому только одно объяснение — я находился под чьим-то мысленным контролем в первый раз, когда я пришел сюда. Вопрос — почему? Может быть, это была своего рода защита от грабителей? Установки, искажающие пространство? Такие случаи бывали, подобные установки были обнаружены на Атласе, правда, очень маленькие, но они действовали и предназначались для сокрытия прохода от глаз и других органов чувств. На других мирах встречались захоронения, оснащенные самыми хитроумными приспособлениями для того, чтобы убивать, калечить или замуровывать навсегда тех, кто осмеливался исследовать их, не зная всех секретов.

Если это тот самый случай, то что же ждало нас впереди? Может, я веду наш небольшой отряд прямо навстречу опасности? Но твердой убежденности в своих выводах у меня не было. Тут меня кто-то дернул за ногу. Резкий шепот донесся из темноты:

— Ну, где же это помещение со спящими чужаками, о котором ты рассказывал?

Хороший вопрос, только ответить я на него еще не мог. Пока я не получу исчерпывающей информации, придется увиливать от прямого ответа.

— Расстояния обманчивы, скоро мы до него доберемся. Я старался вспомнить, рассказывал ли я им о своем путешествии во всех подробностях. Если да, то они уже должны были заметить, что что-то не так. Я попытался ползти побыстрее, и это было похоже на то, как ползет дождевой червяк в земле.

Факел высветил в проходе резкий поворот влево. Я с трудом пробрался туда, и увидел такой же барьер, как мне попадался раньше. Облегченно вздохнув, я сунул пальцы в отверстие и, потянув, открыл маленькую дверцу. Протиснувшись сквозь нее, я с ужасом понял, что все мои надежды рухнули. Это был вовсе не балкон над залом с морозильными коробами. Скорее, это был еще один коридор, намного шире прежнего, где можно было свободно идти во весь рост, но никаких дверей видно не было. Я повернулся кругом и постарался еще раз сравнить все, что сейчас меня окружает, с тем, что я видел здесь раньше.

Конечно, если я был прошлый раз загипнотизирован, сейчас я не смогу быстро сориентироваться и сразу попасть в то место, где застыла в смертельном карауле замороженная армия. Должно быть, это была отдаленная комната, куда они случайно завели непрошеного гостя. Вероятно, колпаки Патруля вместо того, чтобы предохранять нас от воздействия нежелательных сил, сработали совершенно в ином направлении, и то, что мы видели теперь, есть не что иное, как галлюцинация!

Я отодвинулся от входа. Один за другим в коридор протиснулись все остальные и присоединились ко мне. Капитан Фосс и Бортон первыми спросили меня:

— Где мы находимся, Ворланд?

Мне не оставалось ничего иного, как сказать правду:

— Я не знаю…

Я положил руку на тесно охвативший мою голову колпак. А что, если снять его? Вдруг тогда я увижу прежнюю картину? Мне нужен контакт, любой контакт. А колпак гасит взаимное проникновение. Выключает все органы чувств. Вместо них и рождается галлюцинация. Почти ни на что не надеясь, я повернулся к стене, прощупал кончиками пальцев ее поверхность, будто прикосновение было в силах помочь мне справиться с иллюзией, развеять которую было невозможно.

Мне было отпущено совсем немного времени для этого исследования. Рука Фосса крепко обхватила меня и развернула лицом к тем, кого я сюда завел.

— Что ты делаешь?

Разве я мог теперь объяснить им, что я оказался такой же жертвой, как и они? Что я в самом деле не представляю, что могло случиться с нами и почему?

— Это совсем не тот путь, которым я шел здесь в прошлый раз. Должно быть, это просто иллюзия…

Я услышал резкое и неприятное восклицание Тэнела: — Иллюзия невозможна! Колпаки бы этого не допустили!

Бортон прервал доктора:

— Существует одно простое объяснение случившемуся, капитан. Создается впечатление, что ваш человек просто дурачит нас всех.

Он ни разу не взглянул на меня, а смотрел все время только на Фосса, словно отчитывая капитана за мои поступки. Фосс протянул руку к моему поясу, чтобы разоружить меня. И в этот момент я понял, что все годы нашей долгой дружбы не могут служить оправданием тому, что произошло сейчас.

— Я не знаю, кто ты теперь, — сказал Фосс, посмотрев на меня так, словно видел во мне чужака. — Но когда твоя ловушка захлопнется, обещаю тебе, что мы сумеем позаботиться о себе.

— Мы отправляемся назад? — спросил член команды Патруля, который стоял возле входа в тоннель.

— Нет, — ответил Бортон. — У меня нет никакого желания быть замурованным в том узком проходе.

Фосс сунул мое оружие себе за пазуху. Затем развернул меня, и я еще и понять не успел, что он замышляет, как почувствовал, что командир скрутил мои руки за спиной. Мгновение спустя кисти мои были надежно связаны. Даже когда это случилось, я никак не мог поверить, что мой капитан так легко отрекся от меня. На Вольного Торговца это было непохоже. Что же это за командир, который таким образом обходится с членом своей команды, не дав ему никакой возможности защитить самого себя?!

— В какую сторону идти? — прошептал он мне в самое ухо, проверяя надежность моих оков. — Где твои дружки поджидают нас, Ворланд? Запомни одно: у нас твоя Майлин. Если ты сослужишь нам плохую службу, ты больше никогда с ней не увидишься. Или твое беспокойство о ней лишь очередная игра?

— Я не могу понять, что с нами произошло, — ответил я, уже не надеясь, что он поверит мне. — Здесь все изменилось. Это невероятно. Мне кажется, что в прошлый раз на меня подействовал гипноз, охраняющий древние гробницы и сокровища. Это ведь не сказки. Это ведь известно науке. Уверен, один из гипнотических замков встроен здесь. Но он не сработал из-за ваших дурацких колпаков.

— Ты думаешь, мы так и поверили всему, что ты говоришь? Когда ты рассказывал нам о своем первом походе, ты упоминал зал, который показался тебе усыпальницей. Ну так веди нас туда, — недоброжелательность Фосса стала уже совсем явной.

— Зачем мне заводить вас в ловушку? Я ведь и сам иду с вами. Значит, и я в нее попаду, — это был мой последний аргумент.

— Должно быть, мы опоздали пересесть в другой поезд, где нас ждали с распростертыми объятиями, — не без сарказма ответил Фосс. — Ну, а теперь я спрашиваю тебя, Ворланд, куда нам теперь идти?

— Я не знаю. Тогда заговорил врач.

— То, что он рассказал, похоже на правду. Вполне возможно, что он был временно одурманен, как все остальные, о ком он говорил. Теперь же колпак, надетый на голову, разрушил их влияние, — он пожал плечами. — Скажи честно, — обратился он ко мне, — моя догадка верна?

— А также объясни, если ты вышел из-под их влияния, какой тропой нам теперь идти, — добавил Бортон. — Мы на правильном пути или нет?

Бортон и третий патрульный вышли вперед. Фосс следовал за ними, Тэнел прикрывал тылы. Коридор был достаточно широк, чтобы мы шли рядом, не отставая друг от друга. Точно так же, как повсюду здесь, в воздухе подземелья не чувствовалось недостатка кислорода благодаря какому-то оригинальному способу, хотя я нигде не замечал чего-либо похожего на воздуховоды, через которые кислород поступал бы извне. У нас под ногами пружинил толстый слой пыли, на котором не было видно никаких следов, что доказывало еще раз — по этому проходу давно уже никто не ходил.

Проход внезапно оборвался, выйдя на перекресток. Вконце каждого ответвления было по две двери, но все они были заперты. Наши факелы, бросавшие свет прямо на них, выхватили нарисованные на стене узоры. Все их я видел раньше и, должно быть, непроизвольно что-то произнес, как только узнал их. Фосс заговорил первым:

— Что это? Ты знаешь, что это такое? — он скорее обвинял меня в чем-то, чем задавал вопрос.

Теперь было отчетливо видно, что линии, образованные тонкими металлическими нитями, а вовсе не нарисованные, как мне показалось вначале, изображали точную копию кошачьей маски, которую мы видели на вершине утеса. Выпуклые глаза кошки представляли собой ярко горевшие в свете наших факелов самоцветы. На другой двери узор походил на корону чужака — ту, что напоминала животное с торчащими ушами и длинной вытянутой мордой.

— Это символы их правителей!

Тэнел подошел к двери с кошкой и провел рукой по контуру изображения.

— Я думаю, что она закрыта. Может, попробовать вскрыть ее нашим лазером?

Бортон тоже внимательно и осторожно осмотрел оба изображения.

— Я не хочу поднимать шума. Что ты об этом думаешь, Ворланд? Ты единственный, кто знаком с этим местом. Как нам отворить эту дверь? — он посмотрел на меня, и я понял, что это очередная проверка.

Я уже собрался было ответить, что знаю ровно столько же, сколько и он, но меня опередил Фосс. Он вскинул руки к колпаку, который по-прежнему был надет на его голову. Все поняли, что он получил сигнал. Вернее, даже не поняли, а сами его почувствовали. Тэнел скривился от боли. Он заговорил медленно, четко произнося слова, словно повторял какое-то сообщение, предназначенное для всех остальных:

— Эти… глаза…

Бортон, стоявший ближе всех к панели, закрыл ладонью сверкавшие каменьями кошачьи глаза. Я хотел предупредить, чтобы он этого не делал, но слово застряло у меня в горле и обожгло его. Вместо выкрика я смог издать лишь невразумительное карканье. Я бросился вперед, всем телом наваливаясь на его протянутую руку, чтобы сдвинуть ее, но Фоссу удалось удержать меня в своих мощных объятиях.

Послышался резкий скрипучий звук. Бортон опустил руку. Дверь медленно отворилась, поднимаясь вверх. Проем ее был таков, что, пригнувшись, мы вполне могли войти внутрь.

— Не входите туда! — каким-то образом мне удалось выкрикнуть предупреждение. Это не причинило мне боли. Аура опасности, исходившая из отверстия, словно невидимой сетью была накинута на нас, и я никак не мог понять, почему они не чувствуют того, что чувствовал я. Но было уже поздно. Бортон прошмыгнул под дверью, так и не взглянув на меня. Его глаза были прикованы к тому, что находилось внутри, и, вполне вероятно, он шагал вперед под влиянием чьих-то чар. За ним последовал Тэнел и Патрульный. Фосс втолкнул меня внутрь, используя всю свою силу. Я не мог сопротивляться.

Итак, я преодолел заслон с тревожным чувством приближающейся опасности, ясно осознавая, что я был всего лишь беспомощным пленником, столкнувшимся с необычайно рискованной ситуацией, выход из которой я никак не мог отыскать.

Глава 15 КРИП ВОРЛАНД

Я не знал, что нас ожидает дальше, хотя чувствовал, что место, где мы находились, было буквально пропитано опасностью. Можно было предположить, что именно здесь находится логово чудовища. Однако, когда мы вошли, нам все вокруг показалось вполне спокойным. По крайней мере, на первый взгляд. Мы были поражены тем чудом, что нам открылось. В свое время нас околдовал своей красотой Трон Квира. Безусловно, он был замечательной красоты и очаровывал каждого, кто смотрел на него. Но по сравнению с тем, что мы увидели перед собой на этот раз, он был сродни обычной скамье в какой-нибудь забегаловке. Хотя я и не видел сокровищ храма в распакованном виде, мне показалось, что открывшиеся перед нами затмили бы их наверняка.

В комнате было светло, но это сияние излучали не наши факелы. Сокровища в зале не были упакованы, хотя вдоль стены стояла пара вместительных сундуков. Сама стена была выложена металлическими пластинками и камнями. Одна из ее секций представляла собой небольшие мозаичные картинки. Казалось, будто смотришь, как из окна, на живописные миниатюрные пейзажи. Я услышал, как кто-то из нашей компании вздохнул, прежде чем затаить дыхание. Затем Бортон подошел к центральной картинке.

На ней простиралась пустынная до бесконечности страна. Посреди песчаной пустыни возвышалась пирамида точно такой формы, как те две комнаты, что я раньше видел здесь. Только она была построена на открытом пространстве и представляла собой сооружение из гладко обработанного камня.

— Этого… этого просто не может быть! — командир Патруля рассматривал картину так, словно ему необходимо было убедиться, что он видит ее наяву и глаза не обманывают его.

— Этого не может быть!

Мне показалось, что он где-то видел это сооружение.

— Просто невероятно! — но Фосс смотрел вовсе не на картину, так привлекшую внимание коммандера. Он переводил взгляд с одного сокровища на другое, как будто не мог поверить в то, что это происходит с ним наяву.

Как я уже говорил, все, что находилось в этой комнате, было расположено таким образом, будто она использовалась как жилое помещение. Раскрашенные и инкрустированные коробки стояли вдоль стены с изображениями, столь Похожими на реальность, отделенные одна от другой какими-то свисающими с потолка занавесками, которые развевались от несуществующего ветерка. От поверхности стены шел какой-то мерцающий свет, и нельзя было с уверенностью сказать, глядя на нее, что это все происходит не на самом деле — тени, то возникающие, то исчезающие, словно рябь на воде, или едва видимые движущиеся фигуры.

В зале стояли два стула с высокими спинками. К одному из них примыкал небольшой столик на трех изящных ножках. На спинке другого была высечена голова кошки, на этот раз серебряная. Стул у столика был матово-голубого цвета, и на его спинке был изображен довольно сложный узор чистейшего белого цвета.

Пол под нашими пыльными сапогами покрывал сложный узор на плотно подогнанных друг к другу каменных блоках: черные, как один из стульев, и голубые, как другой, плиты были инкрустированы большим количеством серебряных символов. На столике с тремя ножками лежали небольшие хрустальные тарелочки и кубок.

Тэнел подошел к ближайшему сундуку. Пробежав пальцами по его отражающей свет поверхности, он приподнял крышку, и та легко подалась. Мы увидели, что сундук доверху наполнен разноцветными — зелеными и одновременно голубыми, и также тепло-желтыми — отрезами материи. Это было похоже на потрепанное одеяние. Тэнел не стал вытаскивать его.

Коробки, ящики, сундуки, два стула, столик. На стене, что была напротив двери, висела занавеска из того же материала, что и ленты на стенах. Фосс рванулся вперед, и я старался не отставать от него. Я почувствовал, что он хочет войти за занавеску, но он не должен был идти туда!

Но я опоздал. Он обнаружил скрытый в стене проход, в который мог протиснуться только один человек. Я шел за ним буквально по пятам, хотя мог догадаться, что его ждало за этой занавеской. Нет, я просто знал это!

И, зная, я готовился вдохнуть ледяной воздух морозильной камеры, в то же время не переставая думать, почему же мы не почувствовали ее дыхания, находясь снаружи?

Голова и плечи женщины покоились на высокой подушке. Она лежала, устремив взгляд куда-то вдаль, сквозь хрустальную поверхность стены. Зубцы ее короны раскачивались и сплетались меж собой, двигаясь в разные стороны. Их кончики — головки кошек — постоянно поворачивались, то оглядываясь на нас, то беспорядочно мечась вперед-назад. И казалось, что они пытались бороться с нитями, которыми были привязаны к ободку вокруг ее огненных волос. Они, словно псы на цепи, хотели разорвать их, чтобы наброситься на нас.

Если женщина эта не была заморожена, неясно было, как она не превратилась в прах за все это время? Не может быть, чтобы она спала, глаза ее были открытыми. Между тем, нельзя было уловить ни малейшего намека на движение тела, как это бывает, если человек дышит.

— Тэнел! — Фосс не посмел двинуться дальше. Услыхав его голос, кошачьи головы задергались еще сильнее, а потом и вовсе безумно заметались.

Меня кто-то резко оттолкнул, и в комнату протиснулся врач.

— Она жива? — спросил Фосс.

Тэнел привел в действие детектор, определяющий уровень жизненной силы. Потом он что-то там подрегулировал и повторил попытку. И мне показалось, что он делает это с большой неохотой, поглядывая время от времени на кружащиеся в вихре кошачьи головы. Он высоко держал прибор перед полулежавшей на кровати женщиной, изучая его показания с сердито нахмуренными бровями. Он нажимал какую-то кнопку и вновь считывал то, что высвечивалось на приборе.

— Ну и как? Жива? — настаивал Фосс.

— Не то, чтобы жива. Но и не мертва.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что сказал, — Тэнел еще раз нажал кнопку, теперь пальцем другой руки. — Это никак не регистрируется. Я не знаю ни одной жизненной силы, настолько чуждой. Мой прибор не может на нее среагировать. Ее не замораживали или заморозили каким-то необычным способом. Но если она все же мертва, я никогда не встречал такого способа консервации.

— Кто мертва? — из-за занавески появились Бортон и третий Патрульный, которые замерли на месте, увидев женщину.

Я не мог больше смотреть на нее. В беспрестанном вращении нитей ее короны было что-то неприятное. Движение раздражало меня, словно от этих кружившихся металлических шариков величиной с ноготок исходила какая-то гипнотическая сила. Я сделал последнюю попытку предупредить своих.

— Жива она или мертва… — мой голос показался мне резким и громким в замкнутом пространстве этого зала, — она пытается повлиять на нас! Я повторяю: она чрезвычайно опасна!

Только Тэнел посмотрел на меня. Остальные будто и не слышали. Их внимание было целиком поглощено женщиной. Затем врач ухватил за руку коммандера и так резко рванул ее, что Бортон развернулся на сто восемьдесят градусов, оторвав наконец от нее свой взгляд. Он заморгал и стал глотать воздух, словно хлебнул полным ртом крепкой настойки.

— Уходим! — врач толкнул его еще разок.

Бортон, все еще моргая, отступил назад к занавеске, натолкнувшись на Фосса. Я очутился с другой стороны капитана и навалился на него плечом, используя ту же тактику, что и Тэнел. У меня это получилось не так ловко. Но как только я отпихнул его в сторону от прямого воздействия этой женщины, он тоже как будто сразу очнулся.

В конце концов все мы оказались по другую сторону занавески, стояли там и не могли отдышаться, словно совершили хорошую пробежку. И вдруг я почувствовал, что колпак на моей голове стал нагреваться, а проводок, касавшийся виска, чуть не обжег меня. Я увидел, что Тэнел тоже потрогал ободок, но тут же отдернул руку. Ко мне подошел Фосс.

— Ну-ка, повернись.

Я подчинился его приказанию и понял, что он развязывает мои руки. Мгновение спустя они были свободны.

— Теперь я верю, — сказал он, — теперь я могу поверить во что угодно, Ворланд. После того, что я здесь увидел, я могу поверить! Она в точности такая, какой ты ее описывал. И мне кажется, что она мертва. — А как насчет остальных? — спросил Тэнел.

— Один из них здесь, — я потер запястье, кивнув в ту сторону, где, по всей вероятности, располагались другие комнаты. — А еще два — на противоположной стороне. И один из них, скорее всего, захватил тело Гриса.

Бортон вновь подошел к картине, изображавшей пирамиду.

— Ты знаешь, что это такое?

— Нет. Но мне совершенно ясно, что я где-то видел это раньше и это было не на Сехмете, — обернулся Фосс. — Это имеет какое-нибудь значение для нас сейчас?

— Возможно. Эта пирамида была построена на Земле в таком далеком прошлом, что сейчас уже нельзя определить, когда. Археологи никогда не могли сойтись в общем мнении насчет ее возраста. Предполагается, что пирамида была возведена трудом рабов в те времена, когда человек еще не приручил вьючных животных, когда еще не было изобретено колесо. И тем не менее, ее возведение было ярким примером высокого полета инженерной мысли. Существует несметное количество теорий, пытающихся объяснить это явление, и одна из них предполагает, что размеры и необычная правильность формы пирамиды говорят о том, что ее возвели посланцы далеких миров. Это не единственная постройка такого типа, а одна из нескольких. Хотя считается, что эта — самая древняя и величественная. Долгие годы думали, что пирамида является гробницей какого-то правителя. Но это предположение так и не было полностью доказано, так как гробница могла быть встроена туда намного позже. Во всяком случае, пирамида была сооружена за многие тысячелетия до того момента, когда наша раса вышла впервые в космос.

— Но останки Предтеч, — возразил Тэнел, — так никогда и не были найдены на Земле. Ни одна из исторических пленок не содержит записей о подобных открытиях.

— Возможно, мы просто не признаем их за останки. Но, — Бортон покачал головой, — что мы вообще можем узнать из этих копированных и перекопированных пленок, многие из которых сами становятся живой легендой?

И все же — это тоже представляется мне довольно странным — на той земле, где расположена пирамида, — он указал на картину, — древние люди создавали портреты своих богов с телами людей и головами животных и птиц. Фактически богиней Сехмет является кошка. У Тота голова птицы, Сет обладает обличьем древнего ящера…

— Но ведь и планеты, которые первопроходцы наносили на карты, были названы по традиции именами древних богов! — прервал его рассуждения Фосс.

— Это правда. Разведчики дают новым звездам такие имена, на которые только способна их фантазия. Иногда это боги, а в последнее время они стараются придумать название посмешнее, чтобы как-то разрядить космическую скукоту. Человек, который придумывал имена этой системе, должно быть, был неравнодушен к истории Земли. Хотя заметно и еще одно влиние, — Бортон опять покачал головой. — Возможно, мы никогда не узнаем правду о прошлом, потому что всегда обнаруживается, что оно полно древних нераскрытых загадок. Возьмите хотя бы наши собственные истоки!

— У нас никогда не будет возможности узнать что-либо, если мы не разберемся с насущными задачами прямо сейчас, — парировал Фосс.

Я заметил, что он старается не смотреть на занавески, словно та, что лежала за ними, могла заставить его своими чарами вернуться к ней. Проводки моего колпака больше не жгли мне кожу, но все равно я чувствовал себя на этом месте не очень-то уютно. Мне хотелось выйти.

— Эта корона, что у нее на голове… — Тэнел переминался с ноги на ногу, будто хотел еще раз взглянуть на нее. — Мне кажется — это какое-то высокочувствительное передающее устройство. Что ты об этом думаешь, Лэрд?

— Вне всякого сомнения, — ответил Патрульный. — Разве ты не понял еще, что твой колпак постоянно отражает атаки? Еще чуть-чуть, и произойдет замыкание от чересчур высокого напряжения. А что ты скажешь о венцах, которые носят другие? — повернулся он ко мне. — Эти другие, они живые? Они тоже лежат или могут передвигаться? — Те, что я видел, — не передвигаются. Они совсем неподвижны.

— Я хочу взглянуть на чужака, в котором теперь находится Грис, — вмешался Фосс. — Он в следующей комнате?

Я покачал головой, не имея ни малейшего представления, как пройти в одну из внутренних комнат хрустальной пирамиды. Память подсказывала мне, что рядом с кошачьей дверью была еще одна. А из нее надо было войти в дверь, которая была в правом углу. Затем…

Фосс не стал ждать, когда я поведу их. Он проскользнул в приоткрытую дверь, и мы поспешили за ним. Тэнел толкнул дверь с кошкой, теперь она двигалась свободнее, чем когда нам пришлось ее открывать в первый раз. Фосс стал отворять вторую. Та тоже поддалась его усилиям, но на этот раз перед нами была не комната, набитая сокровищами, а очень узкий проход, такой тесный, что там можно было с трудом пробираться только по одному. Затем последовал поворот, за которым скрывалась еще одна задрапированная дверь.

— Эта? — спросил Фосс.?

— Нет, — я попытался вспомнить. — Следующая, как мне кажется?..

Мы протиснулись в щель между стенами и добрались до второго поворота, который располагался так, что мы теперь находились как раз напротив комнаты женщины с кошачьей короной. Нас отделяла от нее каменная стена. Здесь была еще одна дверь, на этот раз украшенная птичьей головой. Третий поворот, и мы нашли то, что я искал, — ящера.

— Вот здесь!

Дверная панель оказалась довольно тяжела, и ее нелегко было открыть, потому что нам негде было развернуться. Но в конце концов и она подалась. Фосс и я сделали все от нас зависящее, чтобы она отворилась.

Мы снова оказались в меблированной комнате. Но мы не стали тратить время на разглядывание здешних сокровищ, поспешив вместо этого за занавеску, в дальнее помещение. Теперь я вновь смог увидеть голову с надетой на нее короной. Человек сидел, уставив неподвижный взгляд в пространство за хрустальной стеной.

Фосс обошел его кругом, чтобы взгянуть на лицо. Корона была неподвижна. Вокруг царили тишина и спокойствие. Перед нами было только хорошо сохранившееся тело чужака. Но я заметил, как изменилось выражение лица капитана, который явно смог прочесть что-то в глазах сидевшего неподвижно. Точно так же ужаснулся, увидев эти глаза в свое время, и я.

— Грис! — едва слышно прошептал он.

Я прекрасно понимал, в каком состоянии находится сейчас Фосс. Мне было жаль его. Но я понимал и то, что капитан должен был все это увидеть. Я тоже заглянул в глаза Грису. Грис был в сознании. Судя по спокойному взгляду, он отдавал себе отчет в том, что с ним произошло. Я сам дважды выдерживал переход из одного тела в другое, но оба раза это происходило с моего полного согласия и ради моей пользы. Тем не менее, если бы эти превращения происходили против моей воли, я не уверен, смог бы я остаться в своем уме.

— Мы должны что-то сделать! — слова Фосса взорвали атмосферу, как выстрел из бластера. Я понимал, что они были подкреплены той решимостью, которая всегда проявлялась в нем, когда надвигалась опасность, грозящая «Лидису» или его команде. — Ты, — обратился он ко мне, — уже испытывал переходы из одного тела в другое. Что ты можешь сейчас сделать для него?

До сих пор я был пассивным участником этой операции, превращения проделывали в основном надо мной. Майлин вдохнула меня в тело барска, когда Три Кольца Сотры обвились вокруг луны над нашими головами. Это было время, когда магические силы Тэсса становились наиболее действенными. А в обличье Маквэда я перебрался под прикрытием Умфры, где монахи этого могучего ордена могли предоставить Майлин любую помощь, в которой у нее возникла бы необходимость.

И только однажды я был свидетелем перерождения человека. Да и то в это время я был в состоянии панического страха. У меня на глазах умирала Майлин, и маленькое существо, представитель ее народа по имени Ворса, тихонько подобралось к ней и предложило свое мохнатое тело в качестве пристанища для духа Тэсса. Я видел, как двое из рода Тэсса — сестра Майлин и ее родственник — пропели заклинание. И вышло так, что я тоже подпевал, хотя я не мог понять ни единого слова из их песни. Но чтобы я один проделал такое превращение?! Нет!

— Я не могу этого сделать… — я уже готов был сказать, что не посвящен, как вдруг пришло решение из моего собственного прошлого. Я бегал в шкуре барска, теперь я хожу в теле Маквэда. Возможно ли такое? Если Грис постарается и преодолеет страх, который сковал его сознание после того, что с ним случилось… Если он сможет управлять своим новым телом до тех пор, пока ему не удастся вернуться в свое собственное, — мы его не потеряем. Но сначала мне необходимо было достучаться до него. А это значило, что мне нужно на время избавиться от защитного колпака.

Я объяснил все это Фоссу, хотя и не был наверняка уверен, что смогу осуществить то, что он просит, так как мне придется рисковать и разрушать нашу единственную защиту, подвергая всех еще большей опасности. Но когда я дал им ясно понять, что я имею в виду, Фосс взялся за рукоятку своего лазера.

— У нас есть еще один способ защиты. Ты знаешь, о чем идет речь. Ну, станешь рисковать?

Рискнуть — это значило быть заживо сожженным, если им удастся меня подменить. Нет, мне не хотелось идти на такой риск, но желания и долг человека — две разные вещи, не всегда совпадающие на протяжении его жизни. Здесь, на Сехметс, я уже однажды увильнул, по их мнению, от исполнения своего долга, долга Вольного Торговца. Наступил момент, когда мне следовало оплатить его. Я вспомнил, что Майлин была изгнана в чужое тело, потому что приняла на себя чужой долг. Теперь пришла моя очередь.

— Это — его единственный шанс.

Не раздумывая, я коснулся колпака, приготовившись снять его с головы. Они разом окружили меня с оружием наготове и настороженно поглядывая по сторонам, будто я сразу превратился во врага. Я снял колпак…

И почувствовал необычайную легкость, словно освободился от непосильной ноши, которая тяжким грузом висела на мне, а я об ее существовании и не догадывался. С минуту я колебался, чувствуя, должно быть, то же самое, что и человек, выходивший на арену где-нибудь в Спарте, один на один с дикими зверями. С какой стороны ждать нападения? К тому же, как мне казалось, стоявшие вокруг меня напряженно ожидали каких-то ужасных превращений во мне.

«Грис?!» — осознание того, что время ограничено, заставило меня включиться в работу немедленно. — «Грис!..» — я никогда не был близким другом этого несчастного пленника. Но мы долгое время жили на одном корабле, мы столько раз тянули жребий, кому из нас отстраивать сигнальные огни, столько раз ходили вместе в увольнение. Это именно он впервые рассказал мне о Майлин, что и кто она есть. И теперь я сознательно концентрировал в своем мозгу воспоминания о нашей дружбе, чтобы зарядить послание большей энергией.

«Грис!..»

И вдруг я услышал:

«Крип… Ты можешь… Ты меня слышишь?»

Невероятное везение!

«Да! — и я сразу перешел к сути дела, сознавая всю его важность. — Грис, ты можешь управлять этим телом? Заставить его слушаться тебя?» — вопрос был задан как нельзя лучше, чтобы заставить его преодолеть собственные страхи и переступить невидимый барьер. Теперь он должен был попробовать сдвинуть эту свою новую оболочку. Его мозг был теперь приборной доской, управляемой роботом. У меня имелись определенные сложности, когда я привыкал к телу животного. По крайней мере, хоть это ему это не грозило, так как чужак, на наш взгляд, относился к гуманоидным существам.

«Ты можешь управлять телом, Грис?»

Он был удивлен вопросом. Я знал, что он никогда не задумывался над этим. Первоначальный ужас, охвативший его после того, как все это с ним случилось, заставил с самого начала думать, что уже ничего предпринять нельзя. Он считал себя абсолютно беспомощным. Я обладал кое-каким опытом перевоплощения, да еще благодаря Майлин, которая была сведуща в этих делах, знал, что, когда он был захвачен в плен, его способность мыслить была парализована. Неизвестность всегда несет с собой сильный страх. Это особенно заметно у представителей моего вида.

«А смогу ли я?» — повторял он, словно ребенок.

«Постарайся! Сконцентрируйся! — приказал ему я. — Твоя рука, твоя правая рука, Грис. Подними ее, прикажи ей подняться!»

Его руки покоились на подлокотниках стула. Голова не двигалась вовсе, но взгляд оторвался от моего лица, и было видно, с каким усилием он старается увидеть свои руки.

«Двигай ими!»

Он сделал невероятное усилие. Я поспешил добавить к нему свою энергию. Пальцы слегка дрогнули…

«Двигай!»

Рука поднялась, не переставая дрожать, словно она лежала столь долгое время без движения, что ее мышцы, кости, плоть с трудом повиновались воле разума. Но она поднялась, сдвинулась немного в сторону от подлокотника, качнулась и беспомощно упала ему на колени. Он все же сумел заставить ее пошевелиться!

«Я… Я сделал это! Но я очень… слаб… очень…»

Я взглянул на Тэнела.

— Может, тело нуждается в каких-нибудь тонизирующих средствах? Возможно, в тех же, что мы используем при размораживании?

Он нахмурился.

— У меня нет оборудования для такого восстановления.

— Но у тебя должно быть что-то в полевой аптечке, какой-нибудь укол для стимулирования деятельности мышц.

— Нарушение метаболизма… — промямлил он и, достав свою полевую аптечку, расстегнул ее. — Мы не знаем, как отреагирует на это чужое тело.

«Скажи ему… — мысль Грисса была безумна. — Пусть попробует что угодно! Лучше умереть, чем оставаться в таком состоянии!»

«Тебе еще рано умирать», — возразил я.

Тэнел держал в руке запечатанный в стерильную упаковку шприц. Он наклонился над сидящим на стуле телом и воткнул иглу в голую грудь чуть выше того места, где у человека должно располагаться сердце. Сразу, по крайней мере, никакого отторжения не произошло. Казалось, лекарство приемлемо.

Тело конвульсивно дернулось, по нему пробежала видимая для глаза дрожь.

«Грис!!»

«А-ах!» — никакого мысленного сигнала, только ощущение боли или, может быть, страха. Неужели Тэнел был прав, и стимуляторы, разработанные для представителей нашего вида, опасны для других?

«Грис!» — я поймал его руку, которую ему удалось с таким трудом поднять, и зажал ее между своими ладонями. Только это удержало ее от спазматических движений. Вторая рука тоже оторвалась от поручня и сделала резкий взмах в воздухе. Он выбросил вперед ноги. Все тело его изогнулось, словно пытаясь подняться…

Теперь стало оживать и замороженное, застывшее лицо. Рот то открывался, то закрывался, словно он пытался что-то выкрикнуть, но с онемевших губ не слетало ни звука. Сами губы вдруг потемнели и скривились в гримасе загнанного зверя.

— Это его убьет! — Фосс выбросил вперед руку, пытаясь вырвать шприц из тела Гриса, но доктор поймал его за запястье.

— Оставь его в покое! Если сейчас прекратить вливание, то вот это точно убьет его!

Я схватил и вторую его руку и крепко сжал их обе, пытаясь одновременно проникнуть в его мысли, скрываемые за вымученной гримасой лица.

«Грис!»

Он не отвечал. Тем не менее спазмы уменьшались, да и лицо уже не выглядело искаженной маской. Но я не мог определить, было ли это хорошим или дурным предзнаменованием.

«Грис?»«Я… здесь…» — мысленный ответ был таким вялым, что напоминал несвязную, плохо различимую речь.

«Я… все… еще… здесь…»

Я отметил про себя, с каким безрадостным удивлением он это произнес, словно сам не мог поверить, что это так.

«Грис, ты можешь двигать руками?» — я немного ослабил пожатие, выпуская его руки, и положил их ему на колени.

Они больше не вздрагивали и не тряслись. Он медленно поднял их на уровень груди и задержал прямо перед собой. Пальцы сжались в кулаки, затем вновь распрямились. Он стал их сгибать, один за другим, словно поверяя, как они работают.

«Я могу! Дайте… дайте мне встать!»

Он уперся руками в подлокотники. Я видел, с каким трудом он пытается заставить тело удерживаться на ногах. Когда же он этого добился и выпрямился, слегка покачиваясь из стороны в сторону, стало заметно, что он только чуть-чуть придерживался за спинку стула. Тэнел в один миг очутился рядом с ним, а я подбежал с другого бока, подхватывая его под руки. Он сделал несколько неуверенных шагов, с каждым следующим движением ступая все тверже.

Шприц со стимулятором отвалился от его груди и упал, как только он набрал полные легкие воздуха и ровно и глубоко задышал. У меня появился еще один повод восхититься совершенством его тела. Точно вдруг ожила какая-нибудь скульптура идеальной формы и пропорций. Он оказался выше всех нас на голову, и мышцы двигались все свободнее и раскованнее под его бледной кожей.

— Дайте мне пройти самому, — он произнес это уже не мысленно, а вслух. В его голосе и тоне оставалась еще некоторая вялость, неуверенность, но нам несложно было понимать его. Мы отпустили его, но встали рядом наготове, если бы вдруг понадобилась наша помощь. Он прошелся взад и вперед, шаги его были теперь достаточно ровные и сбалансированные. Затем он присел на стул передохнуть, приложил обе руки к голове и, сняв с нее нелепую корону, отшвырнул ее подальше, так что та зазвенела, покатившись по полу.

На голове его совсем не было волос, как и у того, что лежал в морозильном ящике на скале. Он несколько раз провел руками по бритому черепу, словно желая удостовериться, что короны на нем больше нет.

— У меня получилось! — в его словах прозвучала гордость. — Получилось, как ты и предполагал, Крип. И если я это смог, они тоже так сделают!

Глава 16 КРИП ВОРЛАНД

— Что за ОНИ? — спросил Фосс.

— Лидж и Патрульный офицер. Они находятся там! — Грис повернулся в сторону прозрачной стены, показывая на двух чужаков. — Я видел, как их привели сюда и заставили стать другими. То же произошло до этого и со мной.

— Интересно, зачем им это нужно? — сказал Тэнел. — Если даже нам удалось возродить это тело, почему они не сумели этого сделать? Зачем кого-то ловить, похищать чужие тела?

Грис потер лоб рукой.

— Мне кажется, они слишком дорожат своими телами и не хотят ими рисковать.

— Это их настоящие сокровища! — грубо рассмеялся Фосс. — Они берегут их. Зато тела других используют для черной работы, рискуют ими, зная, что если произойдет несчастье, они в любое время смогут вернуться в ту плоть, которую оставили. Они расчетливы и хладнокровны, жестоки, как хищные ночные дьяволы! Ну, да ладно, пойдемте посмотрим, что мы можем сделать для Лиджа и вашего человека.

Бортон перегнулся через спинку стула, пытаясь достать корону, которую отшвырнул Грис.

— Не делайте этого!

Одним прыжком Грис преодолел расстояние, отделявшее его от короны, и с ненависть пнул ее ногой. — Это — своего рода датчик, при помощи его они узнают, что происходит с телом, — объяснил он свой поступок.

— Но раз ты разбил его, — ткнул я пальцем в расколотую корону, — они могут что-нибудь заподозрить и прийти проверить, все ли в порядке…

— Но это все равно лучше, чем дать им возможность наблюдать за мной, — возразил Грис.

Если это действительно был передатчик, то нас наверняка засекли. Времени было в обрез.

— Надо как можно быстрее освободить остальных, — сказал Бортон.

— Который из них Лидж? — спросил Фосс, направляясь к застывшим мумиям.

— Слева.

Стало быть, тот, что в короне, похожей на птичью голову.

Мы вышли в переднюю. Грис распахнул один из сундуков, словно абсолютно точно зная, что собирается там найти, вытащил оттуда аккуратный сверток и встряхнул его, после чего натянул на свое обнаженное тело тесно облегающий фигуру костюм насыщенного черного цвета, а за ним и остальное обмундирование, включая ботфорты, перчатки, пристегнутые к запястьям, и капюшон, болтавшийся на спине меж лопаток.

Наряд показался нам весьма странным. Мрачный черный цвет создавал ощущение расплывчатости его форм, отчетливо были видны только голова человека и его руки. Вероятно, это был просто оптический обман. Мне показалось, что если Грисс наденет перчатки и капюшон, его вообще невозможно станет разглядеть в сумерках.

— Откуда ты узнал, что здесь находится этот костюм? — спросил Бортон, внимательно наблюдая за действиями Гриса.

Грис, застегивавший последний замок своей одежды, остановился, кончиками пальцев продолжая держаться за выступающий шов. По его правильному красивому лицу пробежала тень удивления. Он пожал плечами.

— У меня такое чувство, что я давно знаю, где он лежит, и мне необходимо надеть его.

Наверное, только я один понял, в чем дело. Дало знать о себе явление смены форм — атавизм, сознание прежней личности, покинувшей в результате определенных действий это тело. Интересно, догадывается ли об этом сам Грис, или нам еще не раз придется наблюдать в нем проявления чего-то чужеродного? Должно быть, Тэнел размышлял о чем-то подобном, так как вдруг спросил:

— Что ты знаешь о поведении чужаков? Удивление Гриса граничило с неловкостью.

— Ничего! Я и подумать не успел, что мне нужна одежда. Только вдруг понял, где можно ее найти. Просто понял — и все!

— Интересно, часто ты теперь будешь «просто понимать»? — задумчиво проговорил Бортон, глядя скорее на Тэнела, нежели на Гриса, будто именно от врача ожидал ответа.

— Мы теряем время! — Фосс уже стоял в дверях. — Нам нужно добраться до Лиджа и Харкона! И успеть выбраться отсюда, пока никто не явился посмотреть, что случилось с Грисом.

— А как насчет моего колпака? — поинтересовался я. Тэнел передал его Патрульному. Мне вдруг ужасно захотелось спрятаться, защититься от всего, что произойдет дальше. Патрульный протянул мне колпак, и я со вздохом облегчения натянул его на голову, хотя сразу же вновь ощутил на себе груз непосильной ноши.

Мы пробрались по узкому коридору в следующий зал, где на кушетке полулежал еще один чужак в короне.

Освобождая второго «пленника», я действовал теперь с большей уверенностью, что, в общем, было не очень трудно, потому что Джел Лидж и сам обладал эсперной силой.

Затем мы освободили Харкона. Но я не был уверен, что Бортон очень обрадовался пополнению наших сил. Оба они, отбросив свои короны, тут же стали рваться отомстить тем, кто похитил их тела. Мы не знали, что из себя представляют противники, и вовсе не были уверены, что освобожденные смогут с ними вступить в рукопашную.

Мы вернулись к двери с изображением кошки. Здесь я немного замешкался, изучая маску-символ. Трое мужчин и одна женщина — кто они? Правители? Священники и священница? Ученые из других времен и миров? Почему они были оставлены здесь?

Было ли это хранилище, вроде наших морозильных камер, и люди, заключенные в нем, пережидали, чтобы явиться в другие времена, опасаясь политических катаклизмов, или их сюда поместили насильно?

И тут мне показалось, что кошачьи глаза-самоцветы засверкали злым светом, самодовольно глядя на нас. Холодное неживое сияние излучало высокомерие, будто то, что стояло за ним, пыталось показать, что мы со всеми нашими знаниями невежественны и достойны одного лишь презрения. Глубоко во мне загорелась искорка гнева. Я отнюдь не недооценивал то, что находилось за этой дверью, и только ждал подходящего момента, чтобы применить свои способности и энергию.

— Теперь куда? — спросил, осматриваясь, Бортон, словно ожидая вспышки сигнального огня.

— Надо отыскать остальных наших людей, — решительно заявил Лидж. — Их захватили в плен и держат где-то неподалеку.

Слово «неподалеку» вовсе не могло помочь сориентироваться в этих подземельях. Наверное, и Фосс понял это, потому что спросил:

— Надо немедленно выяснить, где они. На сей раз ответил Харкон.

— Не где ОНИ, а где находятся НАШИ тела — это сейчас необходимо узнать. Прежде всего.

— Думаешь, это возможно? — спросил Тэнел.

— Да. Хотя вполне допускаю, что возможны еще превращения…

— С чего это ты взял? — перебил его доктор.

— Не знаю. Просто уверен. Как уверен в том, что тело Харкона находится вон там, — без малейшего колебания он показал на правую стену коридора.

Но поскольку мы были не в состоянии просочиться прямо сквозь твердую каменную породу, воспользоваться его информацией не представлялось возможным. Хода же туда никакого не было.

Харкон глядел на глухую стену, нахмурив брови, и был так поглощен ее созерцанием, что со стороны могло показаться, будто он видит, как проникнуть сквозь нее, хотя нам она казалась абсолютно монолитной.

Спустя минуту он отрицательно покачал головой:

— Нет, не совсем здесь, немного дальше, — и, подойдя еще ближе к стене, принялся ощупывать поверхность, словно прикосновением пальцев пытался определить, где находятся двери. Харкон был так увлечен изучением камня, что даже мы почувствовали концентрацию его мысли, хотя я и не ожидал от этих поисков особых результатов. Наконец он остановился и резко хлопнул ладонью по камню:

— Здесь! Если бы мы только могли отворить их!

— Отойди в сторону! — словно решив проверить его способности, коммандер нацелил оружие на то место стены, куда указал Харкон, и выстрелил.

Оружие обладало огромной разрушительной силой, увеличенной, вероятно, еще и тем, что мы находились поблизости от цели. Через мгновение в неприступной стене уже зияло черное отверстие. Прежде чем мы успели остановить Харкона, он уже проскочил в него.

Последовав за ним, мы очутились в совершенно новом коридоре, слабо освещенном тусклым светом. Не колеблясь ни минуты, Харкон помчался по нему такими огромными скачками, что мы едва поспевали за ним.

Проход оказался не очень длинным, и вскоре мы попали в галерею, проходившую под самым потолком пирамидальной пещеры, которая была раза в три больше тех, какие мне уже приходилось видеть. С козырька, куда мы выскочили, хорошо было видно все, что творилось внизу. А там расположилось невероятное количество машин и разного оборудования, каких-то устройств, которые распаковывали и вытаскивали из коробок роботы. Детали поднимались наверх подъемными кранами и перегружались на транспортеры, которые, кстати, перемещались вовсе не на колесах.

— Антиграв! — воскликнул Бортон, перегнувшись через край. — Они используют антиграв для передвижения в этих маленьких агрегатах. Мы знали, что такое антигравы. Но его принцип не мог быть использован в двигателях. Антигравы, в основном, встраивали в здания, чтобы транспортировать предметы с одного этажа на другой. А здесь транспортеры с тяжелой ношей двигались стройными рядами через дугоообразный проход в противоположной стене.

— А где же оператор? — удивился Патрульный офицер, который стоял позади Бортона.

— Дистанционное управление, — предположил Фосс. Оживленная деятельность сама по себе не произвела на нас особого впечатления. Но зато теперь Фосс был почему-то совершенно уверен, что нам нечего бояться. Подумав минуту, он решительно заявил:

— Это запрограммированные роботы.

Запрограммированные роботы! Сложность происходивших на Сехмете процессов с каждым нашим новым открытием становилась все более очевидной. Программные роботы — это не просто роботы-работяги, контролируемые приборной панелью, которых мы немало видели ранее и достаточно широко использовали сами. Эти были намного сложнее, требовали более высокого уровня технического обслуживания, что делало их совершенно непригодными в примитивно развитых мирах. Таких еще не находили на приграничных мирах. И тем не менее они существовали здесь и работали на расстоянии в сотни световых лет от тех цивилизаций, где их производили. Одна только выгрузка их здесь, а затем подготовка к работе была невероятно сложным делом…

— Ну, что — двинемся в укрытие бандитов? — спросил Фосс.

— Взгляните-ка! — Бортон все еще смотрел вниз. — Это же склад, который чрезвычайно систематизированно опустошается. Только кто же его построил?..

— Предтечи! — ответил Лидж. — Правда, машины были привезены сюда потом.

— Нечто похожее было найдено на Лимбо, — вступил в разговор Бортон. — Но там оборудование было просто позабыто и не вывезено с планеты, а здесь как будто законсервирована целая цивилизация вместе с людьми и машинами. Впрочем, Предтечи были не единственной цивилизацией и даже не одним каким-то племенем. Спросите закатан, и они приведут вам с десяток примеров, доказывающих, что вселенная — это кладбище затерянных рас и народов, некоторые из которых поднимались на такую высоту, какой нам никогда не достичь. Что касается этих машин, то было бы неплохо заставить их заниматься здесь другой работой.

Охотой за драгоценностями нас не удивить. Подобное мы имели удовольствие наблюдать на Тоте. Да и во всех уголках вселенной время от времени случаются счастливые находки. Закатане, эта древнейшая, необычайно образованная раса рептилий, чьей страстью была аккумуляция знаний, имеют целые библиотеки, хранящие сведения о забытых, давно канувших в Лету цивилизациях. Они направляли свои археологические экспедиции в далекие миры на поиски сокровищ, к которым причисляли не только содержимое гробниц и припрятанное в заброшенных руинах добро, но и знания, записи тех, кто оставил нам следы прошлых цивилизаций.

Экспедициям людей тоже иногда удавалось совершать подобные открытия. Патрульный упомянул Лимбо — поразительную находку Вольных Торговцев в довольно давнее уже время.

Драгоценности этой планеты пока не появлялись на космическом рынке, иначе об ее уникальности давно стало бы известно. Ведь слухи о редких находках распространяются невероятно быстро и широко.

— Скорее всего, — размышлял Фосс, зачарованно не отрывая глаз от антигравов, выплывавших из складского помещения, — этот грабеж начали пираты, может быть, даже Гильдия. Но теперь, похоже, кто-то другой пытается завладеть здешним добром.

— Да, пожалуй, — быстро и сухо согласился Лидж. — И вполне возможно, что подлинные его хозяева уже идут по следу пиратов, — он поднял обе руки к своему лысому черепу и потер пальцами кожу. На лбу у него все еще красовалась отметина от тяжелого обруча.

— Ты имеешь в виду… — начал было Бортон. — А что тут странного? — Лидж повернулся к нему. — Мы же помещаем людей в морозильные камеры на много лет. Я даже не знаю точно, каково было самое длительное замораживание, окончившееся успешным воскрешением. Может быть, и эти проснулись, чтобы начать новую жизнь, как раз с того момента, с какого покинули прежнюю. И, наверное, есть у них собственные планы действий… К тому же, у них явно имеются секреты, которые они тщательно оберегают от посторонних. Спроси своего парня, Харкон, как объяснит он то, что случилось с нами троими?

— Но ведь не все, кто здесь хранился, остались живы. По крайней мере, тот, в коробе, наверху в долине, — попытался возразить я и тут же почувствовал неубедительность своих доводов. У Лиджа на сей счет имелись более веские аргументы:

— Возможно, большинство из них и в самом деле умерло, именно поэтому им понадобились тела живых людей. Кто знает! Но — держу пари! Эти трое, что управляют сейчас процессом погрузки, и есть те парни, которые перебрались в нашу плоть.

Харкон подвинулся ближе к краю площадки, рискуя свалиться, и заговорил сиплым сухим голосом:

— Ты можешь остановить их лазерным лучом?

Я не совсем понял его замысла, но Бортон сразу же поддержал идею.

— С такого расстояния — сложно… — стал прикидывать он.

— Сложно или нет, но попробовать надо. Дай взглянуть на твой бластер!.. — протянул руку Харкон.

Колебался ли Бортон, прежде чем передать ему оружие? Не знаю. Но если и колебался, я вполне мог его понять, потому что у меня самого где-то в подсознании шевелилась тень подозрения к этим троим. Нелегко привыкнуть к телесным превращениям, даже тому, кто хоть немного знает о Тэсса.

Однако Бортон, судя по всему, был склонен доверять пилоту и передал ему свой лазер. Харкон припал спиной к круто поднимавшейся стене и согнулся над тяжелым оружием. Он щелкнул затвором, проверив, насколько хватит заряда, затем, настроив оптический прицел, припал к окуляру, выбирая жертву. Слева от него находился робот, перегружавший металлический контейнер на один из ожидающих рядом транспортеров. Хорошенько прицелившись, Харкон нажал на спуск.

Раздались резкие щелчки, как удары хлыста, сопровождавшие вспышки молнии, которые окружили большую несуразную башку робота. Тот к тому времени как раз обмотал контейнер гибким тросом и приготовился переместить подвешенный груз на платформу, но, так и не осуществив свое намерение, застыл на месте с болтавшейся в воздухе металлической ношей.

— Неплохо вышло! — чуть ли не взвизгнул Бортон. Пилот, не мешкая, прицелился в следующего робота и таким же образом вывел из строя и его.

— Итак, ясно, что мы вполне можем справиться с ними, — сказал Лидж. — Но как нам поступать дальше? — он немного помолчал, а затем поймал Бортона за руку. — А можно ли будет их потом восстановить?

— Надеюсь, да.

Роботы, которых я знал и которых мы обычно использовали, были непосредственно управляемыми оператором. Вольные Торговцы посещали только наиболее отсталые в своем развитии миры, где существовало очень простое в обращении оборудование, если оно вообще применялось. Но я совершенно не знал, как можно перепрограммировать таких сложных роботов. Однако наши знания нельзя сравнивать с опытом и сноровкой членов Патруля. В связи с этим я не удивился, что Бортон и Харкон все-таки рассчитывали заставить работать на нас покалеченные машины. Но каким образом?

В этом еще предстояло разобраться. Когда шесть роботов были обезврежены, мы спустились вниз с верхней площадки. Антигравы продолжали тихо и спокойно плыть в заданном направлении, только последние из них были нагружены до половины: их не успели загрузить. Фосс и Патрульный офицер развернули свои лазеры в сторону двигательной системы ближайшей машины. Транспортеры рухнул на пол с таким грохотом, что от падения задрожали даже каменные стены. Патрульные подобрали одного из близлежащих роботов. Харкон сразу же принялся ковыряться в его защитном корпусе, прикрывающем «мозги». Меня же больше заинтересовали транспортеры. Это были овальные металлические платформы с невысокими бортиками для удерживания груза на месте. Сила, заставлявшая их двигаться, исходила из небольшого ящичка в торце машины. Принцип движения этого механизма так и остался для меня загадкой.

— К нам что-то приближается! — предостерегающе выкрикнул Грис, и мы все повалились на землю.

Из темноты прохода выкатился пустой транспортер, спешивший за очередной партией груза. Фосс уж было собрался расстрелять машину, но Лидж остановил его.

— Он нам может еще пригодиться, — заявил суперкарго. Одним прыжком очутившись у транспортера, он ухватился за бортик и запрыгнул в него. Машина даже не замедлила своего движения, уверенно направляясь к коробкам, и остановилась возле неподвижного робота, все еще державшего на весу между крепежными подвесками упаковку с грузом.

Лидж склонился над приборной доской, пытаясь разобраться в системе управления, пока мы вскарабкивались за ним на транспортер. Пустая платформа слегка наклонилась, когда мы все запрыгнули на нее, и стало ясно, что надо быть поосторожнее, чтобы не перевернуться.

Лидж рассуждал вслух:

— Или этот транспортер приходит в движение, когда на его борту оказывается необходимое количество груза, или мотор его включается и выключается в определенное время. Если все зависит от времени, это более рискованно, так как мы должны будем либо как-то отключить его, либо позволить ему двигаться. Но если он приходит в движение от определенного веса…

— Тогда мы его используем, — подхватил Фосс.

Я догадался, что они замыслили. Нагрузить коробки по краям транспортера, затем занять места внутри и без всякого риска выехать наружу на этом замечательном средстве передвижения.

Конечно, мы можем попасть прямо в руки врага, но момент неожиданности будет на нашей стороне.

— Время пошло, — объявил Фосс.

Я огляделся вокруг. Из темноты появился второй пустой транспортер и направился не туда, где стояли мы в ожидании неизвестно чего, а на погрузочную площадку, где Патрульные вскрывали корпус одного из роботов.

— Берегись!

Патрульные бросились врассыпную, в то время как транспортер лихо развернулся, едва не задев руку робота, все еще державшую на весу немалый груз. Затем платформа остановилась в ожидании погрузки. Парни поднялись и стали изо всех сил дергать короткого и толстого робота, пытаясь оттащить его в более безопасное место, где они смогли спокойно ковыряться в нем, не боясь быть сбитыми очередным транспортером.

Лидж продолжал изучать коробку с двигателем. Он, правда, уже не пытался разыскать какую-нибудь кнопку или ручку управления. Фосс приказал нам считать вслух, и мы все яростно отсчитывали секунды и минуты, напряженно ожидая, что транспортер двинется. Однако тот стоял неподвижно, словно чего-то ожидал. Я услышал, как капитан вздохнул с облегчением.

— Сто! — повторил он вслух. — Если не тронется при счете пять, значит…

По его губам можно было понять, что он считает. Транспортер не шевельнулся.

— Ну и отлично! Значит, он тронется после того, как его загрузят.

Пока мы считали, из прохода с шумом выкатился еще один транспортер. Вместе с испорченными их насчитывалось уже шесть. Сколько же их всего? И как скоро появится кто-нибудь, чтобы взглянуть, почему ни один из транспортеров не возвращается?

Фосс и Лидж подошли к одной из нагруженных платформ, которые мы вывели из строя. В обязанности суперкарго входит осмотр груза, определение на глаз его размеров и веса для правильного размещения на корабле. Лидж был классным экспертом в этом деле. У меня такого опыта не было, но все же под его руководством и я мог с достаточной точностью определить вес груза, расположенного сейчас на платформе.

Определив на глазок требуемый вес, мы вместе двинулись вдоль наваленных вокруг коробок, отбирая такие, чтобы за ними не было видно пассажиров опасного рейса. Погрузить нужно меньше той нормы, что они везли обычно, потому что к весу коробок прибавится и наш вес.

Отобрав несколько подходящих ящиков, мы принялись закидывать их на платформу. Грузить приходилось вручную, и это было очень трудно еще и потому, что нам приходилось выполнять такую работу впервые. Однако в стрессовых ситуациях человек способен на поступки, которые в привычной обстановке кажутся невозможными. Мы расставили отобранные коробки вдоль бортов транспортера, оставив между ними достаточно места. Бортон, осмотрев работу, одобрительно кивнул.

— Давайте-ка заставим одного из мальчиков поработать, — кивнул он в сторону роботов, — и тогда нам удастся побыстрее завершить дело.

Я не видел, как он перепрограммировал грузчика. Да и времени не было наблюдать, как он с ним возится, — мы занимались погрузкой. Но вот послышалось жужжание заработавшей машины. Робот опустил наконец свою поднятую руку, а вместе с ней и коробку, которую до сих пор держал на весу. Машина развернулась на своих гусеницах и направилась к широкому выходу.

— Пора… — Харкон подошел ко второму роботу, словно собирался использовать и его тоже. Но сразу же схватился за голову. — Время вышло! — воскликнул он. — Если мы собираемся что-то предпринять, то должны сделать это немедленно!

Глава 17 КРИП ВОРЛАНД

Некоторое время нам навстречу не попадалось ни одного транспортера, но Грис, Лидж и Харкон — все повернулись в сторону выхода, будто услышали оттуда чей-то зов.

— Те, кто носят наши тела, чем-то встревожены, — сообщил Харкон Бортону. — Мы должны поторопиться, пока внезапность работает на нас.

Бортон запустил робота, и тот, став нашим проводником, двинулся вперед по направлению к двери. Мы бросились к транспортерам. Они осторожно, бочком отъехали от разгрузочной площадки, постепенно набирая скорость, и я чуть было не закричал от радости. Наши расчеты полностью оправдались — как только на платформу был заброшен груз определенного веса, транспортеры тронулись с места.

Но как мы ни старались, а не могли поторопить громко шагавшего впереди робота, неспешно продвигавшегося в глубь скалы. Мы не решались подойти к нему вплотную, так как, двинувшись, робот словно ожил. Он стал размахивать длиннющими, на шарнирах, руками, переходящими в хватающие клешни. Еще у него были гибкие щупальца — два сверху и два снизу. И теперь все эти придатки яростно рубили воздух, раздавая хлесткие удары направо и налево. Хотя люди стали зависеть от машин, состоящих у них на службе так давно, что только закатане могут теперь назвать точную цифру этих занесенных пылью времени лет, я все же думаю, что в глубине каждого из нас прочно сидит страх и предчувствие, что в один прекрасный день, при соответствующих обстоятельствах, машины взбунтуются и пойдут против людей, разрушая все на своем пути в безумстве мщения. И не случайно еще много лет назад было обнаружено, что роботы, которым придавали слишком уж человеческий облик, не пользуются большим спросом. Даже слабое сходство с человеком вызывало раздражение и отвращение.

И вот теперь, лежа рядом с Фоссом и Лиджем на платформе и наблюдая за безумными движениями робота, который, казалось, совершенно спятил, я радовался, что наш транспортер катился не сразу вслед за свихнувшейся машиной, а на безопасном расстоянии. Чем дальше я буду находиться от этого металлического монстра, готового повергнуть в прах любого, кто подвернется ему под руку, тем лучше.

— Они уже совсем близко, — я едва расслышал слова Лиджа сквозь звон железяк робота.

— Как близко? — поинтересовался Фосс.

— Прошу извинить, но я не могу быть точным до метра, — сухо пошутил, как это бывало раньше, Лидж. — Я только знаю, что мое тело недалеко. Мое тело! Скажи, Крип, — повернулся он ко мне, — тебе хоть раз доводилось стоять в сторонке и наблюдать за самим собой там, на Йикторе?

Да, нечто подобное мне пришлось испытать. Правда, разница была невелика. Адаптация к телу животного вызвала у меня невероятное напряжение, я был больше сконцентрирован на размышлениях о своих чувствах, чем на заботах о том, что же произошло с моим телом, которое так срочно пришлось сбросить.

— Да, я видел свое тело со стороны, но совсем недолго, — отозвался я. — Это люди Озокана забрали меня, то есть — его, и унесли. И с того самого момента мне весьма долгое время пришлось рыскать в шкуре барска.

— По крайней мере, мы этого не испытываем, — заметил Лидж. — Тяжело, конечно, привыкать к новой оболочке, но надо признаться откровенно, она обладает и некоторыми преимуществами над моею собственной. Исчезли многие болячки и недомогания, преследовавшие меня в последнее время. Это вовсе не означает, что я и дальше готов оставаться в арендованной робе. Боюсь, что тут я слишком консервативен.

Я был просто восхищен тем, что мой непосредственный начальник столь оптимистично и спокойно воспринимает ситуацию, способную лишить не только равновесия, но и рассудка менее сдержанного в проявлении своих мыслей и чувств человека.

— Надеюсь, — продолжал Лидж, — тот, кто носит сейчас мое тело, не очень-то склонен к героическим поступкам. Будет большим огорчением для меня, если он вдруг вдребезги разобьет мое тело прежде, чем я успею в него вернуться.

Этими словами он воскресил мои собственные переживания. Я вспомнил Майлин. Ее теперешнее тело уже неспособно выжить и недолго протянет, если мы извлечем Майлин из морозильной камеры. И сможет ли она сохраниться в нем до тех пор, пока мы не доставим ее на Йиктор? Я пытался поразмышлять о том, как бы нам завершить это путешествие без особых потерь, а между тем свет впереди становился все ярче.

Бряцая железом, сумасшедший робот ковылял прямо на свет. За роботом шел первый транспортер, следом тащился наш, безо всякого вмешательства и руководства со стороны. Мы были вооружены и находились под прикрытием бруствера из коробок, выложенных по всему периметру платформы, но теперь наше укрытие уже не казалось таким надежным, как несколько минут назад.

Мы попали в новый зал, в котором находилось множество вещей, перевезенных сюда со склада. Между наваленными коробками и упаковками сновали обычные роботы, сортируя и отправляя груз на лебедке в грузовое отделение корабля. Одного беглого взгляда хватало, чтобы понять, что мы теперь находимся на той же стартовой площадке и видим тот же самый корабль, который я и Майлин обнаружили, выбираясь из подземных лабиринтов. Как же давно все это было! Мы подкреплялись сухим пайком, глотали пилюли, поддерживающие жизненные силы, совершенно потеряв счет времени. С помощью стимуляторов и тонизаторов человек может долго продержаться, не думая, что ему не мешало бы немного отдохнуть.

Транспортеры наши продолжали медленно плыть вперед, а робот стал вести себя совсем вызывающе. Он пер напролом и даже не пытался обходить попадавшиеся ему на пути предметы. С треском разрубая металлическими клешнями воздух, он раздавал тумаки направо и налево. Врезавшись в платформу, ожидавшую погрузки, он смел стоявшие на ней коробки, некоторые из них тут же расплющив своими массивными гусеницами.

Сюрприз удался полностью. Я услышал крики, увидел огонь лазеров. Мощный напор лазерного пламени сделал свое дело. Люди, суетившиеся возле люка корабля, повалились на землю лицом вниз, не в силах сопротивляться, покорившись огню нашего оружия. Мы выпрыгнули из транспортеров, стараясь использовать разбросанные вокруг коробки в качестве прикрытия.

Выхватив танглеры, команда Патрульных бросилась к притихшим на земле бандитам, а мы помчались дальше, стараясь отыскать среди роботов людей. Наш перепрограммированный робот по-прежнему крушил все на своем пути, пока наконец не добрался до одного из стабилизаторов грузового корабля. Там он и остановился, продолжая мрачно жужжать. Вытянутой клешней он поймал болтавшийся конец лебедки и, зацепившись за него, потянул цепь на себя. И прежде чем кто-либо смог что-нибудь предпринять, робот начал карабкаться наверх. Под тяжестью робота цепь сначала натянулась, а потом оборвалась. Упав, робот не перестал двигаться, хотя неудачная атака немного повредила его. Одна из его рук беспомощно болталась вдоль тела, царапая обшивку, а вторая продолжала размахивать с еще большим ожесточением.

Завернув за штабель коробок, я заметил Лиджа, который направлялся в противоположную от робота сторону. Он пригибался на ходу, словно опасаясь выстрелов бластера. И что-то такое промелькнуло в его лице, что заставило меня последовать за ним. Через мгновение к нему присоединился Харкон, выскочивший откуда-то слева. Его черный костюм сразу бросался в глаза на этом открытом, залитом светом пространстве. Затем появилась еще одна темная фигура — это был Грис. Они бежали, странным образом вытянув перед собой руки, и в этом положении напоминали клешни робота, который все еще бессмысленно что-то крушил около корабля. Они не смотрели по сторонам, а глядели только прямо перед собой, будто ясно видели конечную цель своего маршрута.

Наблюдая за ними, я вдруг понял, что во мне поднимается волна прежних страхов. Вполне вероятно, что сейчас вся эта троица находилась под контролем тех, кто похитил у них тела. И было бы лучше для всех нас, если бы я выпустил волну своего лазера, чтобы вывести их из строя. Я стал прицеливаться, но Грис стремглав метнулся вперед и скрылся в пещере, где было пристанище бандитов. Благодаря этому неожиданному и резвому прыжку ему удалось увернуться от вспышки зеленоватого луча. Следующая моя очередь полоснула по тому месту, где только что, полусогнувшись, бежал Харкон, но пилота там уже не было. Его реакция оказалась не по-человечески быстрой. У меня создалось впечатление, что предчувствие опасности помогло ему на какое-то мгновение раньше переместиться в другое, безопасное место. Там же, где лопнул зеленый пузырь волнового заряда, я успел заметить лишь его мгновенно промелькнувшую тень.

Итак, стало совершенно очевидно, что чужаки находятся внутри пещеры. Я не мог состязаться в проворстве с теми троими, которые бежали впереди меня, но все-таки рванул за ними. Никто не мог бы предсказать, чем может закончиться встреча этих троих с чужаками. Вполне возможно, что, столкнувшись с неприятелем лицом к лицу, наши парни превратятся в их руках в марионеток. Если так и случится — что ж, у меня был бластер, и я знал, что с ним делать.

Но как я ни старался, мне не удавалось догнать Грисса, Харкона и Лиджа. Поняв, что это просто невозможно, я сбавил усилия и стал наблюдать за ними через оптический прицел лазера. Груды награбленного в пещере заметно поредели с тех пор, как я в последний раз был здесь, и теперь укрыться за ними было не так-то просто. Но эти трое, похоже, и не собирались прятаться. Напротив, они открыто все вместе вышли вперед. Харкон шел посередине, а его товарищи по бокам. Я не знал, находятся ли они под контролем. А пока не убедишься — так ли это, лучше к ним не приближаться. Я спрятался в тени у входа в пещеру, ругая себя за собственную нерешительность.

Те, кого искала эта троица, находились в дальнем темном углу пещеры, под нависающим балконом. Здесь однажды я уже попался в ловушку того типа, что ныне носил тело Гриса. Но теперь-то я хорошо знал, что в телах Лиджа, Харкона, Гриса новое содержание. Без всякого сомнения в их облике обитали чужаки. И ОНИ приближались к нашим, настоящим. Там же находились и остальные наши люди — те, с кем я отправился в свое время на разведку, — парни с «Лидиса» и из Патрульной команды.

Они выстроились вдоль стены и стояли совершенно неподвижно. На их застывших лицах не отражалось никаких чувств, а в напряженном ожидании чудилось что-то роботоподобное. Рядом с ними стояли и еще какие-то люди, наверное, сами пираты. Все они держали наготове бластеры и, видимо, их хозяева-чужаки были абсолютно уверены в покорности и полном повиновении своей столь разнородной команды.

Однако оружие было направлено не на приближавшуюся троицу, которая уже никуда не спешила и замедлила шаг, а затем и совсем остановилась. Под защитным колпаком я смог уловить лишь слабый отголосок развернувшейся борьбы. Было совершенно очевидно, что чужаки прилагают все усилия, чтобы взять под контроль свои прежние тела.

Из всех троих Грис развернулся первым. Выражение его лица сейчас стало столь же тупым и бессмысленным, что и у остальных парней, попавших под влияние чужаков. Затем повернулись Харкон и Лидж. Они так же, как вошли в пещеру, теперь направились к выходу, а за ними двинулась и остальная заторможенная компания.

Видимо, чужаки решили использовать их в качестве прикрытия, чтобы спокойно добраться до нас. Если это так, то они были явно не из тех полководцев, которые сами идут во главе армий.

Некоторое время я выжидал. Следовало воспользоваться бластером со всей возможной осторожностью, хотя, в любом случае, смерть для лишенных воли была более желательна, нежели жизнь, которую уготовили им эти мерзавцы.

Я взглянул еще раз на идущих впереди троих наших парней и выстрелил поверх их голов.

Фейерверк освобожденной энергии оказал неожиданный эффект. Те, над головами которых полыхнул лазерный луч, вскрикнули, побросали оружие, зашатались и повалились на пол. Трое, шедших впереди, сделали еще пару шагов, и я уже было подумал, что мне не удалось вырубить их, как они тоже сникли, силы изменили им, и они упали, хотя и упираясь руками в землю, словно искали опору, чтобы подняться.

В то же самое время поток принуждающей силы, который я почувствовал с самого начала, усилился, и я забеспокоился — враги не должны меня обнаружить! Но они с самого начала знали, где я нахожусь, хотя мне казалось, что я неплохо спрятался. Тогда я вышел из укрытия и, переступая через распростертых на земле людей, предстал перед ними.

Теперь их лица не выражали самонадеянности и необычайной уверенности в собственных силах, как это было раньше. Словно маски сковывали черты чужаков. Тем не менее их вера в себя и свои силы пробивалась и сквозь непроницаемое выражение лиц, была почти осязаемой.

Но я не сдавался, хотя и понимал, как им хочется, чтобы я скис. Видимо, они меня, как и других, желали использовать как оружие против своих же собратьев. Однако вместо этого я шел сейчас прямо на них.

Они настолько полагались на свои эсперные способности, что об оружии вспомнили слишком поздно. Я выстрелил первым, выпустив поверх их голов еще один разряд сокрушительной энергии. Я метился выше их, хотя руки у меня чесались расстрелять их в упор. Но я прекрасно понимал, что последнее допустимо лишь в крайнем случае, поскольку тела эти необходимо сохранить.

Выстрелив еще раз, я с тревогой обнаружил, что расстрелял весь заряд. Правда, оставался еще запасной блок в патронташе, но будет ли у меня достаточно времени, чтобы успеть заменить его…

Никогда бы не подумал, что моя реакция может оказаться столь молниеносной, и я буду в состоянии опередить хорошо тренированного противника. Но тут я превзошел самого себя. Почти не задумываясь над тем, что делаю, я громадным прыжком метнулся влево. И все же полностью избежать опасности, подкравшейся сзади, не удалось. Кто-то чуть не схватил меня за плечо, стремительно выбросив вперед руку. Я пошатнулся, едва удержавшись на ногах, и тут увидел, что сзади на четвереньках стоит Грис, вновь изготовившись к атаке. Но тут небольшая искорка энергии, что еще теплилась в нем, окончательно затухла, и он вновь распростерся на земле лицом вниз, хотя длинное и чужеродное его тело еще продолжало вздрагивать и извиваться, словно мышцы боролись с волей, а воля, в свою очередь, с мясом и костьми.

Я отступил назад, в угол, чтобы видеть и тех троих у стены, и этих, которыми они пока еще владели. Лежавшие на земле судорожно шевелились, словно из последних сил пытаясь встать на ноги, но никак не могли этого сделать. Насколько я мог заметить, те, что мнили себя здесь хозяевами, стояли в прежних позах и даже не пытались поднять руки с круглыми предметами, которые, как я подозревал, и служили им оружием. Они просто спокойно стояли, вытянув руки по швам.

Затем тот, кто находился в теле Лиджа, неожиданно повалился вперед, ударившись со всего размаха лицом о каменный пол, но не предприняв ни малейшей попытки смягчить падение. За ним последовали двое других. Как только это произошло, конвульсивные телодвижения их рабов мгновенно прекратились. Стало тихо, как на кладбище.

— Ворланд! — Фосс и Бортон выкрикнули мое имя одновременно, отчего голоса их слились в один.

Оглянувшись, я увидел их у входа. Очевидно, им показалось, что я сражаюсь здесь не на жизнь, а на смерть. Бортон склонился над безжизненным телом Харкона. Затем взглянул на тех троих у дальней стены.

— Что ты сделал?

— Применил лазерный шок, — отозвался я, пристегнув к ремню оружие, которое до того не выпускал из рук.

Фосс подошел к Лиджу.

— Мертв? — спросил он, не глядя на меня.

— Нет, он жив, — отозвался я.

Они приблизились к тем троим, что лежали у стены. Осмотрели и перевернули их на спину. Глаза чужаков были открыты, но все трое были в глубоком обмороке. Словно дух улетучился из них…

Я тоже подошел поближе взглянуть на своих противников. И изумился. Мне показалось, что души действительно покинули их. Неужели лазерный шок мог вызвать новый обмен между телами? Если так (впрочем, и в любом случае), то нам необходимо держать обе троицы под присмотром до тех пор, пока они не придут в сознание. Я немедленно сказал об этом капитану.

— Он прав, — куда более охотно согласился со мной Бортон и, достав танглер, стал опутывать лежавшие тела. Сначала он связал троих у стены, затем, для пущей надежности, — и компанию, находившуюся в чужих телах. В довершение всего, трем чужакам ввели инъекцию, чтобы они до лучших времен оставались в бессознательном состоянии.

Теперь мы были хозяевами в этих пиратских хоромах, но на всякий случай пришлось выставить дозорных, ведь победу пока еще нельзя было считать окончательной. Вполне могло случиться, что и в корабле, и в подземных переходах нам встретятся новые враги. Да и вся обстановка вокруг заставляла оставаться настороже — прислушиваться к странным звукам, прятаться в тени, короче, вести себя осторожно.

Из надувной палатки, стоявшей в пещере, мы сделали своеобразную тюрьму, сложив туда пленников. С помощью передатчика пиратов Бортон собрал оставшихся людей. Подкрепленные ранее стимуляторами и тонизаторами силы начинали иссякать. Но мы даже и пытаться не стали вскрывать свои сухие пайки, а предпочли по очереди вздремнуть и подкрепиться тем, что нашли в лагере.

Было видно, что пираты обосновались здесь надолго. Глубокий след выжженной земли в долине говорил о том, что на этом месте садился и взлетал уже не один корабль. В пиратском же корабле, который мы захватили с помощью взрывпакетов со снотворным газом, ничего интересного обнаружить не удалось — обычный космический грузовик, который авантюристы использовали для переправки награбленного на внешний рынок сокровищ. Улик, представляющих интерес для Патрульных, было явно недостаточно. Наши пленники не очень-то торопились приходить в себя, а Тэнел весьма неохотно применял лекарственные средства для приведения пациентов в сознание. Мы о них пока слишком мало знали. Но и не торопились выяснять, кто они и что из себя представляют. Всего же попалось около двадцати пиратов. А наша команда состояла всего из нескольких человек, включая Хнольда. Единственное, чем мы могли как-то себя обезопасить, — это принять все необходимые меры, чтобы наши враги не смогли воспользоваться своими эсперными способностями.

Тэнел настоял, чтобы троих переселенных в чужую оболочку и их чужеродные тела положили в отдельное помещение палатки, где он проводил теперь долгие часы, наблюдая за ними. Все шестеро нормально дышали, и когда врач подносил к ним индикатор, на приборе высвечивался сигнал, регистрирующий в них жизненную энергию, хотя все жизнедеятельные процессы протекали очень медленно и были сродни тем, какие происходят у человека, подвергнутого глубокому замораживанию. Как вывести их из этого состояния, врач не имел ни малейшего понятия. Через некоторое время он попробовал применить довольно рискованный способ. Сняв с себя защитный колпак, он попытался расшевелить их. Правда, рядом стоял дозорный на тот случай, если вдруг пациенты надумают подчинить его своему влиянию. Тэнел сам хотел добраться до их разума эсперным путем, но опыт не удался.

Как только у нас появилось время расслабиться, я уснул. Не могу сказать, сколько я проспал. Сон мой неожиданно прервал Фосс.

— Тэнел хочет видеть тебя, — коротко бросил он.

Я поднялся. Фосс уже направился к выходу из пещеры, где в темноте ночи едва различался стоявший на приколе корабль.

Однако вовсе не свежесть ночного ветерка, разгуливавшего по пещере, заставила меня зябко поежиться, когда я посмотрел на уходившего капитана. Холодом одиночества повеяло на меня. В своей жизни я знавал одиночество. Наверное, самым ужасным образом проявилось оно на Йикторе, когда до меня вдруг дошло, что я могу никогда больше не вернуться в человеческий образ и буду вынужден до конца жизни оставаться в теле животного. Тогда я буквально впал в бешенство, позволив тому, что осталось во мне от зверя, взять верх над человеком. Я носился по долине, крался по-звериному, убивал… Теперь я просто не могу припомнить всего того, что делал тогда. И все это вызвало одиночество!..

Сейчас же надвигалось одиночество совсем иного свойства. Увидев удаляющегося Фосса, я почти осязаемо почувствовал стену, отделявшую нас друг от друга. Возводилась ли она с моей стороны? Возможно… Правда, оглядываясь назад, я чувствовал, что все делал правильно и, окажись я снова перед тем же выбором, я не поступил бы иначе. Да, я больше не принадлежал «Лидису».

Конечно, я и дальше мог бы на нем путешествовать и выполнять свои обязанности также хорошо, как делал это год назад, а может, даже и лучше. Но теперь я уже не мог сказать, что «Лидис» является моим единственным домом, пристанищем Вольного Торговца.

Что же случилось? Я настолько растерялся, словно опять бегал на четырех лапах по равнинам Йиктора. И если я больше не был Крипом Ворландом, урожденным Вольным Торговцем, кому не нужно было в жизни ничего, кроме койки на «Лидисе», тогда кем же я был вообще? Не Маквэдом же — конечно, нет! Если бы я мог выбирать между принадлежностью к Тэсса или к членству экипажа корабля, конечно же, я бы выбрал второе.

Я был совсем один!.. Но я постарался взять себя в руки, встряхнуться, отогнать прочь мрачные размышления и поспешил к Тэнелу, надеясь, что его поручения хотя бы на время отвлекут меня от тягостных мыслей.

Врач ожидал меня во внутренней секции палатки, где продолжали лежать без движения шесть тел. Выглядели они точно так же, как тогда, когда я помогал втаскивать их сюда. У Тэнела был страшно утомленный вид.

К моему удивлению, в палатке он был не один. Рядом с ним стоял Лукас, еще не так давно связанный гибким тросом. Лукас и заговорил первым. — Крип, ты единственный среди нас, кто переходил из одного тела в другое. Тэсса делают это регулярно. Разве не так? — спросил он.

— Я ничего не слышал о регулярности таких превращений, — возразил я. — Но любой, кто хочет попробовать себя в качестве Лунного Певца, действительно делает это. Однако число Лунных Певцов ограничено. Они разбросаны и не знакомы друг с другом. Так что они даже сами не знают, сколько их. У них тоже бывают свои промахи и неудачи, — рассказывал я, а сам думал: мое теперешнее тело тому доказательство.

— Нас волнует другое. Знаешь ли ты, как они это делают? — перешел к сути дела Тэнел. — Тебе самому удалось это пережить. К тому же ты был свидетелем превращения Майлин. Они что — используют какие-то машины, лекарство, какой-то особый гипноз? Что происходит при этом?

— Они поют, — я сказал то, что знал. — ПОЮТ?

— Да, по крайней мере, они сами это так называют. И самое хорошее пение получается тогда, когда луну Йиктора опоясывают три кольца — явление, повторяющееся не очень-то часто. Можно, конечно, подобные превращения делать и в другое время, но тогда требуются совместные усилия нескольких Певцов. Когда Майлин перебиралась в тело Ворсы, кольца уже исчезали, поэтому совершали этот обряд несколько Певцов…

— Майлин была Лунной Певицей. Она и сейчас Певица, — задумчиво проговорил Лукас.

— Ее способности были значительно уменьшены, когда Старейшие отправили ее в изгнание, — напомнил я.

— Это все, что ты знаешь? — спросил Тэнел.

— Да, — пожал я плечами.

— Как бы там ни было, но факт остается фактом — налицо замена тел, до этого известная лишь на Йикторе. Вполне естественно, что нам лучше погрузить этих, — он показал на спящих, — на корабль и отправить туда, но вполне возможно, что ваши Тэсса могут отказаться провести обмен телами. А вот Майлин сейчас здесь, и если она знает, что можно сделать для них…

Тэнел осекся. Наверное, он увидел выражение моего лица и понял, как я удивлен его предложением.

— Она вовсе не животное! — воскликнул я. Но разве мог я заставить его понять это? Человека, который ни разу не видел Майлин, Лунную Певицу, в ее настоящем обличий, а знал ее только в облике маленького мохнатого существа, с которым я делил каюту. Для него она была всего лишь зверьком, которого можно пожалеть, но не считаться с ним, как с любым, кто носит человеческую оболочку.

— Я ничего такого не сказал, — стал успокаивать меня Тэнел, однако не мог больше растопить мою настороженность. — Я просто подумал, что на этой планете у нас есть существо, которое мы могли бы подключить к нашим проблемам и попытаться справиться с ними непосредственно здесь, а не в другом конце галактики.

Однако нарочитая его рассудительность только подлила масла в огонь, и я выпалил:

— Вы вытащите ее из морозильной камеры, и она умрет! Ты, — я повернулся к Тэнелу, — видел, в каком она состоянии! Ты сам помещал ее в морозильный отсек. Сколько она протянет, если ты оживишь ее теперь?

— Существуют новые технологии… — он говорил спокойно и тихо. Я же наоборот — взволнованно и громко. — Мне кажется, я могу предотвратить любые физические изменения, освободив только ее мозг.

— Тебе «кажется»… — ухватился я за характерное для него словечко. — Но ты не можешь быть до конца уверенным, не так ли? — настаивал я, и он, будучи человеком достаточно честным и откровенным, подтвердил мою правоту кивком головы.

— Тогда я запрещаю делать это. У нее должен оставаться шанс.

— Но каким же образом ты собираешься ей его предоставить? На Йикторе? Что они смогут там для нее сделать, даже если тебе и удастся доставить ее туда? У них ведь нет запасных тел?

Глава 18 МАЙЛИН

А ведь и правда, иногда мы можем вспомнить, хотя воспоминания эти будут прозрачны, словно легкий утренний туман, о том образе жизни, который богаче и разнообразнее нашего, и в который нас могут завести мечты или желание укрыться от реальности? Где же я бродила все время с тех пор, как душа моя покинула разбитое тело? Нельзя сказать, что мною полностью завладела пустота небытия того глубокого сна, в котором я теперь пребывала. Нет, я что-то делала, вглядывалась в какие-то странные видения, и только потом ко мне вернулась боль. И это являлось признаком жизни. А вслед за ним пришло осознание, что необходимо что-то предпринять, как-то действовать. Хотя я и не могла понять, какой деятельности требует душа.

Очнувшись, я больше не хотела смотреть на окружающее теми глазами, что и раньше. Возможно, они утратили зрение. Скорее всего, это Крип попросил меня очнуться, его мысль пробудила меня ото сна. Я знала, что сделал он это по крайней нужде, отозвавшейся во мне этим самым оживляющим чувством долга.

Как мы всегда привязаны к уплате долгов! Особенно когда хотим, чтобы чаши Весов Моластера не перевешивали одна другую!

Услыхав зов Крипа, я почувствовала такую боль в теле, что на несколько мгновений лишилась способности отвечать. Я прервала контакт, чтобы употребить всю свою силу на разрыв связей между моим мозгом и телом. Я сделала это так быстро, что боль сразу уменьшилась до вполне терпимого уровня и стала казаться далекой, словно утихающие вдали завывания ветра.

Отгородившись таким образом, я мысленно обратилась к Крипу с вопросом:

«В чем дело?»

Ответ был краток:

«Замена тел…»

Я не совсем поняла его. «Замена тел?..» На меня нахлынули воспоминания. Замена тел! Я ведь находилась в совершенно разбитом и изуродованном теле, у которого не могло быть никакого будущего. Новое тело?.. Как долго я пролежала в этом месте? Хотя время — всегда относительное понятие. Неужели я уже на Йикторе, и новое тело ждет меня? Неужели уже прошло столько времени в том реальном мире, сколько и здесь? Тогда получается, что я больше не связана с миром Крипа так тесно, хотя мне кажется, что я успела неплохо его изучить.

«Замена тела у кого?»

«Майлин!» — его мысленное послание усилилось, словно он пытался разбудить спящего тревожным своим криком, как это делает горнист на городской стене, предупреждая об опасности.

«Я здесь… — мне показалось, что он не расслышал меня. — Что тебе нужно?»

«Вот что…» — теперь мысли его прояснились, и он рассказал мне обо всем, что произошло на «Лидисе» с членами экипажа и чужаками в их телах.

Часть рассказа была мне внове. По мере того, как в моем мозгу оживали его мысленные картинки, собственные воспоминания становились все отчетливее, выплывая из густого тумана, в плену которого я находилась в последнее время.

Обмен телами для этих троих в человеческом облике и троих чужаков… Но ведь чужаков было четверо! Я видела совершенно отчетливо, как она резко поднялась и прекрасные волосы рассыпались по ее плечам. У нее на голове была… НЕТ!

Мой мысленный контакт инстинктивно прервался. В ее короне заключалась опасность, все еще сохранилась опасность! Она оставалась там, и она ждала. Продолжала ждать. Она не могла завладеть телом кого-нибудь из наших и высосать из него жизненную силу, потому что все они — мужчины, а для того, чтобы совершить переход, ей требовался кто-то одного с ней пола. Вот в чем все дело! Она узнала меня. Теперь я это ясно вспомнила. Но пока я сопротивлялась, она не могла подчинить меня себе и вынудить перейти в ее тело. То есть заставить обменяться телами? Нет, я не то говорю. Ее желание было совсем другим. Я успела это почувствовать, когда была там, — ей требовалась моя жизненная энергия, а не тело.

«Майлин? — Крип понял, что я думаю о той женщине, хотя, возможно, и не знал, почему я это делаю. — Майлин, ты меня слышишь, Майлин?»

В его призыве теперь зазвучал страх.

«Я здесь. Чего ты хочешь?»

«Ты меняла тела для меня. Можешь ли ты сказать, как нам поменять тела этих?»

«А разве я до сих пор Лунная Певица? — горько усмехнулась я. — И разве сияет над нами сейчас Сотра, опоясанная Тремя Кольцами? И разве сейчас мои звериные губы и горло смогут пропеть Великие Песни? Я ничем не могу помочь тебе, Крип Борланд. Те, к кому тебе нужно обращаться, высоко в горах на Йикторе».

«Это значит, нам никогда до них не добраться. Но послушай, Майлин», — начал он торопливо объяснять всю важность происходившего и, как обычно бывает, когда спешишь, стал сбиваться с мысли. Но я уловила, что он хотел сказать. Или просто предчувствовала заранее, чего от меня ждут.

«Если ты хочешь сказать, что тело, в котором я сейчас нахожусь, не может быть мною больше использовано, то я об этом уже и сама догадалась. Хотел ли ты спросить меня еще о чем-нибудь?»

«Она — эта женщина в короне с кошками — и есть тело!»

И вновь я собрала все свои силы, чтобы проверить, не скрывается ли за словами Крипа ее коварная подсказка? Не один ли это из способов ее нападения? Она могла использовать Крипа, чтобы продолжать соблазнять меня. Ведь и в самом деле правда, что живые существа, поставь их перед выбором «жить или умереть», предпочтут «жить». Я думаю, что все, с кем она имела дело раньше, обладали меньшими способностями и энергией, поэтому она и становилась с каждым разом все самоувереннее.

Но я не смогла найти в мозгу Крипа следов ее присутствия. В нем не было ничего иного, кроме участия и искреннего огорчения, что утрачен тот образ Майлин, который вынес он, впервые увидев меня на Йикторе, когда я сама еще была уверена в СЕБЕ и СВОИХ способностях. Поняв, что Крипом не владеет навязанная кем-то идея, я начала размышлять над его словами. Я могла отдаться во власть тумана и тьмы, освободиться от пут, связывающих меня с этим телом, которое нельзя уже было восстановить, несмотря ни на какие научные достижения. Мы, дети Моластера, не боимся ступить на Белую Дорогу, прекрасно понимая, что эта реальная жизнь — всего лишь первый неуверенный шаг на долгом пути к чудесам, о которых здесь и сейчас мы просто не подозреваем.

Однако правда и то, что мы всегда точно знаем, когда наступает момент освобождения. Я же пока не получила такого сигнала. Вместо этого я ощущала себя частью какой-то незавершенной структуры, о которой имела пока очень смутное представление. И если я решу сейчас выйти из нынешней боли или собственной робости, это будет не совсем правильно. Мое время еще не пришло. Но и дольше находиться в этом теле тоже нельзя. Оставалось одно: использовать тело той, что продолжала ждать. За него мне придется бороться. Это будет честная борьба — моя сила против ее силы — самая справедливая война, в какую, по всей вероятности, она когда-либо вступала.

Если бы сейчас рядом со мной оказался кто-то из Старейших, мои опасения сразу же исчезли бы. Но это была только моя борьба, поэтому даже если бы целый ряд их стоял за моей спиной, я не попросила бы их о помощи. Но где же мой. жезл? Кто будет петь? Допустим, я войду в тело ждущей меня чужачки и обнаружу себя в нем полностью беспомощной.

«Майлин!» — попробовал еще раз позвать меня Крип, словно пытаясь хотя бы докричаться до меня.

«Перенеси меня к этой женщине, но не пытайся больше входить со мной в контакт, пока мы не прибудем туда. Мне нужно сохранять силы», — ответила я ему.

Петь? Я не могла петь! Мы находились сейчас не под Луной Трех Колец, под которыми силы мои многократно увеличились бы. И со мной не было никого из Тэсса. Никого? А Крип? Но он был Тэсса только снаружи. И всеже… Я стала обдумывать этот вариант так, словно все касалось вовсе не меня, а кого-то другого, к кому я не имею ни малейшего отношения, и с кем не связана никакими чувствами.

Обмен телами должен происходить при слиянии энергий. Раз уж я решилась противопоставить себя чужачке, то должна все взять на себя. Но чтобы заставить ее принять бой, мне необходимо было по всем правилам привлечь на свою сторону союзника. Там когда-то лежал мертвый человек, вернее, казалось, что он мертв. Человек этот передавал сигналы, которые держали команду «Лидиса» и Патрульных под контролем. Он, а точнее его воля, использовала не от традиционные для Тэсса биологические источники, а механическое устройство. Но разве то, чем пользуется один, не может быть применено другим?

Многие века Тэсса остерегались прибегать к помощи машин. Точно так, как в свое время они приняли решение уйти из городов, отказаться от собственности. Я совсем не разбиралась в машинах. Тем не менее только ограниченный человек в критической ситуации может отказаться от помощи полезного изобретения лишь потому, что ему незнаком принцип его действия. Да, мы, Тэсса, находимся в стороне от общего потока жизни, в котором плывут обычные люди, включая звездных путешественников, но все-таки не стоим на месте. Мы знаем, что прогресс — дело великое. Просто мы от него в стороне.

Итак, взять машину в помощники. К тому же машина «Лидиса» или Патруля всегда будет на моей стороне, а не на стороне той, кто наблюдает за мной и ждет. Поможет мне и то, что она не знает, как я выгляжу. Она чувствует мой дух, но тело мое ей неизвестно. Нужно немедленно предстать перед ней. Неожиданность — мой конек. Да, но если она почувствует, что мой мозг поддается внушению, смогу ли я вывести ее из равновесия, взять инициативу, атаковать?

Обдумав действия, я снова обратилась к Крипу и посвятила наконец его в свой замысел. Идея машины ему понравилась, а я вновь погрузилась в спасительное молчание. Я стала ждать, накапливая внутреннюю энергию, какую только была в состоянии собрать. Необходимо было приготовить себя к новой технологии, открываясь силам, которые отдаст мне машина. Правда, за моей спиной будет Крип, а на него-то я всегда могу положиться.

Таким образом, хотя я на время оборвала контакт с Крипом, до моего сознания дошел мысленный сигнал, но не открытый и четкий, а скорей коварный и упрямый, словно барск, рыскающий в поисках добычи вызывал переполох в душах будущих жертв.

Мне захотелось выяснить, кто скрывается, кто послал сигнал, но, боясь лишиться эффекта внезапности, я прекратила всякие действия. Интересно, подумала я, насколько хорошо знает она свое дело? Может, я перед ней сразу же спасую, как ребенок перед нашими Старейшими? Что покажет первое столкновение? Оставалось ждать встречи и надеяться на то, что машина мне поможет.

Хотя вокруг ничего не менялось, я чувствовала, как неуклонно увеличивается давление постороннего темного разума и догадывалась, что подбираюсь к самому ее логову. Очень трудно ограждать свой мозг от чужих мыслей на двух уровнях. Но позволяя захватчице коснуться моего открытого вовне мозга, я должна допускать такое внедрение с предельной осторожностью. Пусть моя противница поверит, что успешно проникла в меня. Пусть ей покажется, что за силами, которые я ввела в сражение, не скрыты свежие резервы, готовые к контратаке.

В этот день, или ночь, я, наверное, достигла высот своих возможностей, о которых не могла подозревать, даже когда была Лунной Певицей. Но я все еще не до конца осознавала силы своего искусства. Я была всецело поглощена тем, чтобы удержать хрупкое равновесие и усыпить бдительность врага, вместе с тем будучи готовой немедленно действовать.

Осторожное вторжение в мой мозг внезапно прекратилось. И хотя у меня сейчас работало только мысленное зрение, я увидела ее! Она предстала передо мной во всех подробностях, и точно такая, какой ее описал мне Крип и какой все это время виделась она мне самой.

Но если образ ее, впервые всплыв в моем сне, был слегка затуманен, так как он передавался через ощущения Крипа, то теперь я увидела эту женщину чрезвычайно контрастно и рельефно, словно камни Долины Йолор, лежавшие под безжалостным сиянием зимней Луны Йиктора. Сейчас она не лежала на кушетке, как в описаниях Крипа, а, скорее, сидела на ней. Копна темных волос, откинутых назад, прикрывала тело, голова была немного приподнята и устремлена вперед, будто моя противница желала встретиться со мной лицом к лицу, а извивавшиеся кошачьи головы ее диадемы, прекратив свою бешеную пляску, взвились прямо на своих тонких нитях, и глаза их тоже устремились на меня. Они следили за мной и выжидали…

Диадема! У меня был когда-то жезл, помогавший концентрировать энергию, когда я пела свои заклинания. Даже у Старейших используют посохи, помогающие им фокусировать и удерживать энергию, над которой они осуществляют контроль. Ее диадема служила той же цели.

Вероятно, я совершила ошибку, узнав ритуальный предмет. Она почувствовала это сразу же, и глаза ее сузились. На лице больше не играла улыбка. По нитям с кошачьими головами пробежала легкая рябь, словно злаковое поле тронул слабый ветерок.

«Майлин — приготовься!»

Крип прорвался сквозь мысленный щит, и на этот раз я не попыталась заслониться от него. Я увидела, что кошачьи головы задергались, повернулись и вновь пустились в неистовую пляску. Но я отвернулась от них, чтобы последовать за ведущей меня мыслью Крипа.

Каким-то чудом, ниспосланным мне Моластером, я смогла прочесть его указания. Хотя, впрочем, просто «увидела» перед собой машину. Ее форма и устройство меня совершенно не интересовали — важно было только то, что она могла послужить моей собственной диадемой. Но с ней меня должен был связать Крип, ибо это скорее его наследство, нежели мое.

Соединить и удержать — понял ли он? Должен понять! Ведь образ машины очень четко отпечатался в моем мозгу, и я решилась, я направила на противницу всю свою энергию.

Ужас, безумный ужас охватил ее!

Как ни пыталась чужачка увернуться, мои воля и решимость мощным потоком обрушились на нее. Правда, пока я еще не могла сказать с уверенностью, что окончательно достигла цели. Женщина затихла, стоя совершенно неподвижно, и только диадема не позволяла ей полностью подчиниться моей воле.

А в это время между мной и моим мысленным представлением о собственной телесной оболочке в диком танце кружили кошачьи головы. Я больше не могла смотреть сквозь них и сконцентрироваться на оболочке. Страшная боль снова принялась терзать мое тело. Сил моих не хватало увертываться от заклинаний, которые бросали в меня кошачьи головы. Я больше не могла сосредоточиться на усилителе…

Вдруг я почувствовала прилив сил — Крип! Он не подпевал мне — ведь он не был настоящим Тэсса, но он поддерживал мою связь с усилителем — небольшую, но все же достаточно прочную. И я была рада, что таковая у меня появилась.

Моей противнице удалось немного сдвинуть меня с завоеванной позиции, но по сравнению с тем, с чего пришлось начинать, я продвинулась весьма значительно. Не смотреть на кошек! Усилитель, пустить в дело усилитель! Наполнить его потоком воли! Наполнить!.. Искаженный образ перед глазами — какой-то проблеск физической способности видеть. Стереть его! Смотреть только внутрь, а не на окружающее — вся борьба проходила внутри! Я уже знала, что приближался ее конец, но все же чувствовала какую-то растерянность. Еще раз — усилитель! Собрать все свои силы и — огонь!

Я прорвала какую-то невидимую преграду, но все еще не позволяла победному чувству вырваться наружу. Успех в одном-единственном деле вовсе не означал окончательной победы. Что меня ожидало дальше? И вот наступила моя очередь содрогнуться от ужаса. Я считала, что сражаюсь за личность, вполне определенную личность, которой являюсь сама я — Майлин из рода Тэсса. Но это оказалось лишь моим желанием, страстным желанием и неясной потребностью господствовать, что вполне вероятно, досталось мне в наследство от прежней хозяйки оболочки, в которую я теперь переселилась. А машина, брошенная своим прежним владельцем, осталась «жить» во мгле веков. Внутри же того тела, что носило диадему с кошками, не оставалось ничего, кроме крох прежней боли и желаний. И когда я прорвалась сквозь оболочку этого тела, я обнаружила пустоту, которую никак не ожидала там встретить. Я поплыла в пространстве, осваивая ее и пытаясь перебороть последние следы той, другой.

Эти остатки прежней жизни, словно засевшая в теле робота старая программа, вовсе не собирались исчезать. Возможно, управляя столь долгие годы этим телом, они превратились в самостоятельные частицы, существовавшие как бы отдельно, квази-жизнью, и теперь со всей яростью набросились на меня.

Это были кошки. Кошки!.. Внезапно я увидела их узкие головы, сверкающие злобой зрачки. Они сбились в комок над моей головой, и некоторое время только они и стояли перед взором, извиваясь в безумном танце. Кошки!.. Именно они были тем ядром, которое руководило телом и направляло его.

Но несмотря на все их попытки отгородить меня от внешнего мира, я стала видеть, я стала прорываться сквозь туман незрячести. И это было уже не мысленное зрение, а настоящее. Очертания предметов, хотя мне и трудно было на них сосредоточиться, проступали все отчетливее. Я поняла, что смотрю на мир вовсе не теми глазами, что когда-то подарила мне Ворса. Я находилась в новом теле, и наконец ясно осознала, что это было за тело!

И оказываемое на меня давление, и враждебные волны, прокатывающиеся по всему телу, — все это исходило от кошек! Я находилась в теле, у которого имелись ноги, руки, и в котором я сосредоточила всю свою волю, но одновременно со мной яростно боролась та, вторая половина, существовавшая во мне. Она не позволяла мне почувствовать, что я на самом деле двигаюсь, убеждая, что это просто мое горячее желание.

Но все-таки я заставила руки подняться к своей голове, сорвать с нее кошачью диадему и с силой отшвырнуть ее в сторону…

Кошачьи головы разом исчезли. Мое зрение тут же прояснилось. Я знала, чувствовала, что у меня есть тело, что я живая, дышу, и боль отступила. Но самое главное — присутствие чужой воли и следы прошлой жизни исчезли, словно отлетели прочь вместе с короной.

И я увидела стоявших передо мной капитана Фосса, незнакомца в форме Патруля, а на полу — еще нескольких человек, опутанных веревками танглера: Лиджа, Гриса, пилота Патруля. Рядом с ними неподвижно лежали тела чужаков.

Крип подошел ко мне, взял за руки, посмотрел прямо в мои новые глаза. То, что он в них прочел, было, наверное, правдой, потому что лицо его озарилось. Я никогда раньше не видела у него такого выражения.

— Тебе это удалось, Майлин — Лунная Певица, тебе это удалось!

— Да, наверное… — я услышала свой новый голос, слегка охрипший и какой-то странный. Опустив глаза, я взглянула на новую оболочку своей души. О, это было замечательное тело! Очень хорошо сложенное, хотя копна темных волос совсем не походила на волосы Тэсса.

Крип все еще держал мои руки в своих, словно опасаясь, что если он отпустит их, я снова ускользну в небытие. К нам подошел капитан Фосс и стал разглядывать меня с таким же напряженным вниманием, что и Крип поначалу.

— Майлин? — он произнес мое имя так, будто никак не мог поверить в происшедшее.

— Какие вам еще нужны доказательства, капитан? Душа моя взмыла ввысь. Подобного ощущения я не испытывала с тех пор, как оказалась в шкуре животного на Йикторе.

Однако один из Патрульных тут же остудил мою радость.

— Ну и что из этого? — сказал он даже несколько пренебрежительно. — Сумеешь ли ты сделать то же самое для этих троих? — и показал на связанных.

— Не сейчас, — оборвал его Крип. — Она только что выиграла жестокую битву. Обождите… — Дайте мне хоть немного времени освоиться с новым телом, — попросила я.

Я отключила физические ощущения, как делала это раньше, будучи Лунной Певицей, и отправилась бродить внутри себя. Это было похоже на исследование пустых комнат давно заброшенной крепости. То, что жило в этой крепости, занимало сравнительно мало места. В путешествии своем я уходила все дальше и постепенно начинала понимать, что в моих руках теперь находятся совершенно новые инструменты, среди которых есть и совсем пока незнакомые мне. С ними у меня еще будет время познакомиться, а сейчас мне хотелось узнать лишь одно — как я, Майлин, могу воспользоваться этим телом.

«Майлин!» — громкий зов вернул меня в реальность. Я еще раз почувствовала теплоту руки Крипа, услышала его голос.

— Я здесь, — откликнулась я, полностью взяв под контроль свое новое тело. Поначалу движения его были неуверенными, будто долгое время им никто толком не управлял. Но с помощью Крипа, сначала нетвердо, а потом все увереннее, я стала двигаться. Мы подошли к связанным по рукам и ногам телам чужаков, лежавшим рядом с землянами. Плоть их была прозрачна для моего нового зрения. Я знала, что в действительности представляют собой каждый из них.

Как и женщина, в которую я сейчас превратилась, чужаки обитали не в своих телах. И вообще, в эти тела не вселялась личность. Они были оболочкой, начиненной движущей силой. Это было очень странно — клянусь Словом Моластера — очень странно! Я не могла себе представить, кто же на самом деле обитал в телах чужаков. Даже наши Старейшие едва ли могли бы определить это. Но что бы они из себя не представляли, кем бы они ни были, мастерству их приходилось только удивляться. Это было верхом совершенства — подчинить себе людей, используя лишь слабые отголоски своей реальной силы.

Тем не менее, мне не составило особого труда прорваться сквозь их оболочку и выгнать чужаков из тел, которые они занимали. Крип был рядом со мной, и я подключалась к его энергетическим ресурсам. Как только чужаки оказались изгнанными из человеческих тел, вернуть плоть своему истинному хозяину было уже несложно. Тела землян зашевелились, они открыли глаза и очнулись, как ни в чем не бывало. Я повернулась к капитану Фоссу.

— Эти трое носили короны, их надо найти и уничтожить. Я не знаю, каким образом, но в коронах сосредоточена злая сила, — Ах, так! — Крип отпустил мою руку и отошел к противоположной стене комнаты. Он наступил там на какой-то предмет, лежавший в углу, а затем стал топтать его своими космическими сапогами на магнитной подошве.

В моем мозгу отозвались далекие приглушенные стенания, будто какие-то живые существа оплакивали свою кончину. Я содрогнулась, но не стала останавливать Крипа в его яростном порыве разорвать последние узы, связывающие меня, тело, которое я теперь носила, и злую волю чужака.

Новое тело было просто великолепным, я это сразу поняла. Во внешних покоях я нашла кое-какую одежду, несколько, правда, отличавшуюся от той, к какой я привыкла, когда была Тэсса: короткая туника с широким, усыпанным драгоценными каменьями ремнем и обувь, подходившая к любой ноге.

Для моих новых волос, тяжелых и длинных, у меня не была ни булавок, ни заколок, чтобы уложить их так, как носили Тэсса, поэтому я их просто заплела в косы.

Мне было интересно знать, кто же все-таки была та прекрасно сохранившаяся женщина-красавица? Несомненно, я стала наследницей тела непростой женщины. Королева, принцесса, а возможно, и сам дьявол сидели в ней. Но кем бы она ни была, теперь ее уже нет, и это навсегда. Честно говоря, хотелось верить, что на самом деле она вовсе не походила на тень, с которой мне еще совсем недавно пришлось бороться.

Те покои, в которых находились эта женщина и трое мужчин-чужаков, представляли из себя, по-видимому, огромную сокровищницу. Такие клады наверняка еще не раз будут находить грабители или исследователи. Нам же просто повезло. Мы напали на контрабандную операцию пиратов (так ловко перехваченную чужаками). А так как действия мародеров были признаны незаконными и нарушали Правила Космической Торговли, экипажу «Лидиса» достались все права на разработку поземелья. А это значило, что каждый член экипажа становился хозяином своей судьбы, человеком достаточно богатым, чтобы распоряжаться дальнейшей своей жизнью по собственному усмотрению.

— Ты не раз говорил мне, — сказала я Крипу в той самой комнате, где раньше обитала женщина, в теле которой я сейчас жила, и куда мы пришли, чтобы забрать ее вещи, — что сокровища могут быть разными. А для тебя настоящее сокровище — собственный корабль. Ты до сих пор так считаешь?

Крип сидел на одном из сундуков. Я нашла отрез зелено-голубого материала с золотым рисунком в виде кошачьих голов. Никогда раньше не видела ничего подобного. Теперь эти головы не вызывали у меня никакой тревоги.

— А что является сокровищем для тебя, Майлин? — спросил меня Крип. — Вот это? — показал он вокруг.

— Тут много красивого, радующего глаз, приятного на ощупь… — я смяла ткань и снова расправила ее. — Но это нельзя назвать сокровищем. Сокровище — мечта, которую каждый стремится достичь с помощью Моластера. Йиктор теперь очень далеко. О чем я могла мечтать на Йикторе?.. — тут я задумалась. О чем же я мечтала на Йикторе? Мне не пришлось долго рыться в памяти. Мои малыши. Наверное, я не имела права больше называть их «моими», после того, как отпустила на волю всех зверей. Но я была сейчас так далеко от Йиктора! И не только потому, что расстояние до него было огромным. В душе моей не было места для той жизни, которой я жила раньше. Конечно, когда-нибудь мне захочется вернуться. Да. Мне хотелось увидеть Три Кольца Луны Сотра, сверкающих на ночном небе, побродить среди Тэсса, но не сейчас.

— Ты все еще мечтаешь о корабле с животными? Унестись подальше к звездам со своим маленьким народом и показывать другим мирам, какими тесными могут быть связи между человеком и животными, — сказал Крип. И это действительно было моим тайным желанием. — Когда-то я говорил тебе, что невозможно раздобыть такие сокровища, на которые можно было бы приобрести корабль. Я оказался не прав. Вот они! Их тут больше, чем достаточно!

— Тем не менее, я не могу купить корабль и полететь к звездам одна, — я повернулась и посмотрела ему прямо в лицо. — Ты говорил, что твоя МЕЧТА — тоже корабль. Сейчас она может осуществиться…

Он был Тэсса и, в то же время, не совсем Тэсса. Когда я смотрела на его лицо, я всегда могла увидеть за чертами лица Маквэда тень молодого человека с темной кожей, черными волосами — юношу, которого я впервые увидела на Большой Ярмарке в Ырджаре.

— Ты не хочешь возвращаться на Йиктор? — и вновь он не задал мне главного вопроса.

— Не сейчас. Йиктор так далеко отсюда.

Я не знаю, что он прочел в моем голосе такого, но он поднялся, подошел вплотную и притянул меня к себе.

— Майлин, я стал совсем не таким, каким был раньше, и с удивлением обнаружил, что являюсь изгнанником среди себе подобных. Я не сразу в это поверил, но все, что произошло здесь, на Сехмете, явилось лучшим тому подтверждением. Только одно существо на свете способно теперь претендовать на мою безграничную преданность…

— Два изгнанника могут начать совместную жизнь, Крип. А звезды… Наш корабль отыщет нашу звезду, и, я думаю, наши мечты, слившись в одну, вместе продолжат путь…

Вместо слов Крип крепко обнял меня, и мне это очень понравилось. Я поняла, что больше мы с ним не будем бродить по мирозданию врозь. Наши судьбы слились. И я благодарила Моластера всем сердцем за ЕГО великую доброту.

Глава 19 КРИП ВОРЛАНД

Когда я взглянул на нее, подошедшую ко мне, всегда безоглядно верившую мне (даже тогда, когда я позвал ее туда, где, возможно, ее ждала мучительная смерть, ведь я и сам считал, что шансов выжить у нее мало), я понял — это судьба! Мы нашли друг друга и тот образ жизни который устраивал нас обоих.

— Не изгнанники, — поправил я ее. — Это не изгнание когда возвращаешься домой!

А дом — это вовсе не корабль, не планета, не телега путешественника, трясущаяся по равнинам Йиктора. Это чувство, которое ты, испытав однажды, уже никогда не забудешь. Мы оба были до сих пор изгнанниками. Но теперь перед нами простирались звезды, а внутри нас был дом! И он останется с нами, пока мы будем живы!