Вселенское эхо разбитого кувшина

Глава 32 Две страсти – наука и Майя

Около четырёх часов утра Иван осторожно вошёл в свой дом. Было уже светло, но плотно закрытые шторы практически не пропускали света, так что пришлось двигаться на ощупь, чтобы не загреметь, попавшим на пути стулом или ещё чем-нибудь. По туфлям у входной двери было ясно, что Майя не ушла, как обещала, к матери, а осталась дома, но где именно она расположилась на ночлег, ещё предстояло выяснить.

Её фантазиям на этот счёт не было предела, и отыскать спящую девушку можно было в любом месте. Из-за этой её странной потребности выискивать места для лежанок, Иван сравнивал её с кошкой, которая, как известно, способна спать где угодно, лишь бы хватило места и было потеплее.

На этот раз, поиски не составили труда. Слабый свет ночника в приоткрытой двери спальни привлёк внимание Шляпникова. Тихо войдя в комнату, он увидел Майку, которая безмятежно спала, в своей смешной «огуречной» пижаме, нежно зелёного цвета с ромашками. Мягкий свет ночника, словно опытный художник, обволакивал все изгибы её удивительной фигуры.

Иван замер от красоты увиденного женского тела, которое казалось пределом совершенства в игре света и тени, которые, как профессиональные художники, контрастными пятнами выделяли самые выигрышные места красавицы.

Постояв рядом несколько минут, он решил не будить спящую фею, тем более что в его голове всё ещё бродили взбудораженные отцом мысли. Ивану не терпелось самому перепроверить отдельные факты, на которые ссылался Идиш, когда высказал предположение о существовании копии Ковчега Завета, которую ему, Ивану, довелось отыскать вместе со своими друзьями по археологическим приключениям.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Шляпников отправился сначала на кухню, но передумал, вспомнив, о всех съеденных у отца бутербродах. Избежав, таким образом, проблемы поздне-ночного или ранне-утреннего переедания, он тихо прошёл в свой кабинет.

Прежде, чем расположиться за своим рабочим столом, Иван предварительно достал с многочисленных книжных полок несколько различных изданий и переводов Ветхого Завета. Приготовив для записей свой дневник в кожаном переплёте (унаследованная привычка от отца), он приступил к исследованию проблемы.

Прежде всего, необходимо было составить список тех вопросов, на которые требовалось найти ответы. Опять же, благодаря усилиям Шляпникова старшего, Иван привык к точности и логической определённости любого поиска. Точно так же, как Иван Диаматович, он не мог начать работу с историческими источниками, пока не приходил к полному пониманию, зачем ему нужна та или иная книга. Открыв дневник на чистом развороте страниц, он записал для себя следующие этапы и направления поиска:

– Навуходоносор, храм царя Соломона и Ковчег Завета

– Ковчег-2, созданный царём Иудой

– Иеремия и тайна исчезновения скинии и Ковчега

– Неемия и его попытка отыскать Ковчег Завета

Немного поразмыслив, он дополнил свой список ещё одним пунктом-вопросом.

– Ковчег Завета – что это такое?

Перечитав план предстоящих действий, он вознамерился незамедлительно приступить к его реализации. Достав из ящика письменного стола свои очки, которыми он пользовался исключительно при длительной работе с книгами, Иван водрузил их на лоб, отыскивая интересующее его издание Библии.

Найдя довольно увесистый образец книжного дела среди множества аналогичных собратьев, он уложил книгу перед собой и начал старательно отыскивать очки на собственной голове. К его большому удивлению, их там не оказалось. Эта пропажа вызвала недоумение и привела его в некоторое замешательство.

– Чёрт побери! Я ведь только что оставил их на голове?

– Послушай, Ванюша…

От неожиданности произнесённых Майей слов, Иван подскочил на месте, но девушка уверенно и крепко обвила руками его шею, давая понять, что все его попытки освободиться из её мёртвой хватки – безнадёжны. Он также ощутил это, так как дышать стало достаточно трудно. Единственное, что ему оставалось – это беспомощно опуститься в своё кресло, не пытаясь получить или вымолить хоты бы один час для того важного дела, которым он мечтал заняться.

Майка, аккуратно, но, надёжно, вдавливая профессора в кресло, смогла дотянуться до его дневника с записями. Ей было интересно взглянуть, чем он решил заняться в столь поздний ночной или ранний утренний час. Удовлетворив своё любопытство, она подвела окончательный итог.

– Слушай, Шляпников, мне кажется, что Библия и Ковчег, в их почтенном возрасте, смогут немного подождать, а вот я не могу – соскучилась.

После этих слов, она словно лиана сползла ему на колени и, крепко прижав его к себе, почти удушила своими крепкими объятиями. Иван аккуратно снял со лба свои очки, которые Майя вернула на прежнее место во время переселения на колени, и положил их на стол, выключив настольную лампу. Пошарив в темноте, он вложил закладку в нужную страницу, закрыл книгу и свою записную книжку. Всё это он делал вслепую, да ещё и в крепких объятьях Майи.

Когда все необходимые формальности перед уходом из кабинета были сделаны, Иван покинул кресло вместе с девушкой, расположившейся на его руках и шее. Надеяться на свободу и избавление от любимого груза было бесполезно. Опыт совместной жизни с Майкой подсказывал, что до этого было слишком далеко.

“Что хочет женщина – то хочет бог”, – эту истину Иван никогда не пытался оспаривать, тем более что подобные желания “слабой половины человечества” редко противоречили его собственным принципам и уж, тем более, не наносили ему ущерба.

В комнатах было достаточно темно из-за плотных штор, но даже наличие освещения мало помогло бы Шляпникову осуществить все мечты и планы, которые, в данную минуту были максимально насущными. А мечтал Иван о многом:

хорошо было бы не свалиться, где-нибудь по пути в спальню, споткнувшись в темноте;

хотелось, не разбить себе колено или ещё что-нибудь, неся свой бесценный груз;

наконец, он мечтал поскорее достичь заветной кровати, где он сможет вдохнуть полной грудью, освободившись от крепких объятий Майки.

Его мечты исполнились все, но частично. За непродолжительное путешествие вслепую Иван успел получить массу впечатлений: отбил колено о ножку стола, содрал локоть о косяк и, самое главное, чуть не сломал себе мизинец левой ноги, когда со всего маху врезался им в ножку той самой долгожданной кровати, до которой так целенаправленно шёл и о которой мечтал.

От последнего “впечатления” его сердце заколотилось с такой силой, что это непроизвольно привело к заметному усилению захвата любимой, который не позволил Ивану сказать самые заветные слова всем тем местам и предметам, о которые он успел удариться. Майя, вдохновлённая достигнутым ею успехом, сорвала с пылающего любовью возлюбленного рубашку и, неожиданно для себя, ощутила скупую мужскую слезу на его щеке.

– Ты плачешь от счастья, что я с тобой?

– О-о-о, да-а-а… именно из-за тебя, дорогая… – прорычал в ответ, впечатлённый от боли в мизинце ноги, долгожданный возлюбленный.