Вселенская пьеса

-А я и не боюсь, - как-то чересчур зло ответил я. - Я просто смотрю.

Профессор не отпустил никакой ехидной шутки по поводу моего поведения, хотя в другой ситуации не упустил бы возможности. Но в другой ситуации я бы не дал ему такого шанса.

-Что я должен сделать? - спросил я, задрав голову и разглядывая неровную поверхность корабля.

-Просто подняться по лестнице и войти.

-И все?

-Все. Остальное - на твое усмотрение. Хочешь, можешь погулять по нему.

-Вы пойдете со мной, мистер Стерт?

-Да, конечно же пойду! Я просил военных без меня никого не пускать внутрь, объяснял им, что в этом случае последствия могут быть ужасными, но они меня не послушали. Те, кто вошел туда после меня... пока я был в Лондоне и приглядывался к тебе, могли бы и выжить.

-Вам что-то сказал корабль? - уточнил я, от чего-то ежась. При сорокоградусной жаре по моему телу прошел странный холодок, волосы на затылке зашевелились, и я невольно посмотрел на звездолет.

-Да, - помолчав, отозвался Стерт. - Сказал, что я должен быть со всеми, кто войдет внутрь.

-Значит ли это, что корабль не будет убивать, если вы будете рядом?

-Не знаю, - честно ответил Родеррик. - А что думаете вы, Антон? Вы что-то почувствовали или это простой страх?

Страшно ли мне? Страшно, как страшно любому человеку, решившемуся ступить в неисследованное, чужое и неизвестное, да еще к тому же несущее угрозу, пространство

-Пойдемте, - сказал я, твердо шагнув к лестнице.

-Я пойду впереди, - предупредил меня профессор, и я пропустил его вперед.

Я не стал считать количество ступеней, хотя мне и очень этого захотелось. Равнодушно глядя в прямую спину Родеррика, я быстро шел за ним. Сегодня профессор был одет непривычно для моего взгляда: вместо костюма на нем были песочного цвета брюки и белая рубашка с коротким рукавом. Тоже строго, но все равно непривычно - без галстука и пиджака.

Сам я был все в том же, прихватил из общежития в Лондоне: в джинсах и черной футболке. Мне было нестерпимо жарко, и я казался себе среди песочного хаки военных черной вороной. Впрочем, стоит ли думать о таких мелочах, как одежда, если через пару минут ты можешь умереть? Какая разница, как ты одет? Смерти все равно.

Родеррик дошел до люка и на мгновение остановился, давая мне возможность догнать себя. Из-за его плеча я увидел люк и понял, что вижу совсем немного: небольшой тамбур с железными серебристыми стенами, полом и потолком, и темноту хода, уводящего вглубь корабля; какие-то провода, забранные железными скобками под самым потолком.

-Готов? - сухо, но с придыханием, спросил профессор, не поворачиваясь. Последняя проверка перед... Перед чем?

-Да, - твердо ответил я и шагнул вслед за Стертом в тамбур.

Через мгновение мир для меня померк, погасив сознание. Я падал куда-то, и мне казалось, я оступился на последней ступеньке трапа и вот уже сейчас, в любое мгновение последует удар об асфальт.

Меня трясли, заставляя очнуться, повторяя одно и тоже: "Вставай, вставай!"

Меня потянули вверх, пытаясь заставить подняться, но я не хотел шевелиться. Казалось, я болел, и из-за высокой температуры у меня нет сил, но что-то тревожит, тормошит, и невозможно сопротивляться.

С хрипом втянув в легкие воздух, открыл глаза. Через секунду ужасная боль пронзила плечо и всю спину. Сначала я подумал, что потерял сознание и, упав, повредил ключицу, но вдруг увидел на полу кровь.

Надо мной склонился Родеррик Стерт. Бледный как смерть, испуганный и даже жалкий. Профессор всматривался мне в лицо широко раскрытыми от ужаса глазами, руки его шарили по моей груди, пальцы были холодными и дрожали.

-Я думал, - шептал он, - корабль убил тебя.

-Корабль? - спросил я. - Где мы?

Я огляделся. Коридор с железными гладкими стенами, из-за спины бьет солнечный свет, ослепляющий и жесткий.

-Ты ничего не помнишь? - с испугом спросил Родеррик. -Ты ранен? Что болит? Что сказал тебе корабль?

Я отстранился от профессора, оперся рукой о стену, чтобы не упасть.

Здравствуй, КАПИТАН, - прошелестело в голове, и на меня обвалился жгучий водопад информации. Плечо вспыхнуло болью, существо, поселенное отныне в моем теле, преобразовывало все то, что передавал мне корабль в нервные импульсы, доступные человеческому мозгу. Боль взметнулась вверх подобно столбу пламени, в который плеснули бензина. Закричав от боли, я отдернул руку, упал на колени, хватаясь за голову, потом на бок, сжимаясь в комок.

Медленно, боль отпустила. Родеррик сидел рядом, положив мою голову себе на колени, и что-то тихо шептал. Я не понимал.

Не знаю, сколько мы просидели там на полу. Потом Родеррик помог мне подняться, поддерживая, вывел из корабля и почти на руках стащил вниз по лестнице, дважды не дав упасть. Здесь уже стояла амбулаторная машина и реанимация, суетились люди в белых халатах, которые вырвали меня из рук Стерта, уложили на каталку и отвезли в подземный бункер, расположенный под одним из холмов. Мне постоянно было холодно, я чувствовал себя совершенно потерянным. Любые ранения плохо сказываются на человеческом мироощущении, вот и я, пожалуй, был благодарен Родеррику, что он постоянно старался быть рядом.

Это была неделя ада, на которую профессор мне весьма явственно намекнул незадолго до подписания документов. Пожалуй, если бы пришлось снова выбирать, зная, что меня ждет целая неделя лабораторных исследований, тестирований и испытаний, не уверен, что я бы согласился, но назад дороги уже не было. Ощущение, что я марионетка, прошло, теперь я чувствовал себя словно подопытная крыса.

К тому же каждую ночь мне снились яркие и незнакомые сны. Они рассказывали о других планетах, они учили меня новым языками. Я бродил во сне по кораблю, хотя толком ни разу не был в нем. Тихие голоса растолковывали принципы управления, объясняли, что и где находится. Незнакомые слова обретали смысл, я плыл по Вселенной в черном океане космоса, и я был кораблем. Я был вместе с ним.

Просыпаясь, я необычайно четко помнил, что видел во сне, запоминал то, что показывал мне инопланетный корабль. Каждый раз, пробуждаясь, я слышал тихий и немного тоскливый голос:

Я готов и жду твоих указаний, капитан.

Сразу после произошедшего, еще не придя в себя, я стал невольным свидетелем разговора, прозвучавшего в коридоре на повышенных тонах. Кто-то орал на Родеррика Стерта, а тот отвечал на все нападки одно и тоже:

-Думайте, что хотите, но корабль выбрал капитаном его. Мне больше нечего сказать. Я не прогадал.

Профессора не смущали доводы о моем гражданстве, возрасте, безалаберности, безответственности, классовой непригодности.

" Корабль выбрал, и это все, - смеялся социолог и добавлял: - Учтите, этот мальчишка еще начнет диктовать вам свои условия. И вы никуда не денетесь, Объединенное Правительство великой и могучей Земли".

Ученым больше всего приглянулся для опытов ТУС - телепатическое устройство связи - которое корабль вживил в мое плечо, прикрепил его к мышце и присоединил к позвоночнику нервными окончаниями. Никаких видимых ран или шрамов на моей коже от этой операции не осталось, но организм не хотел принимать чужеродные ткани. Кроме того, ТУС не сидел на месте, когда он работал, его тело (тончайшие нити) разбухало и опадало, причиняя мне боль. Ученые пытались взять образцы ТУСа, но корабль запротестовал. Он сказал, что если нарушить целостность передатчика или хотя бы одну из его клеточных связей, устройство будет испорчено и он, корабль, будет вынужден принять против подобных действий соответствующие меры.

Что за меры звездолет хотел применить к людям, мы так и не узнали. Ученые не стали рисковать, просвечивали меня, делали снимки, созывали консилиумы и снова делали снимки.

Звездолет не позволял фотографировать себя изнутри, Родеррик мог пронести видеокамеру на корабль, мог даже снимать, но, выходя, он выносил с собой чистую пленку. Ни профессор, ни я не смогли рассказать ученым, какие приборы находятся внутри корабля. Я знал, где они расположены, знал принцип их действия, но странным образом не мог выразить свои мысли и знания словами. Родеррик же просто-напросто не знал, где они находятся - механика корабля не входила в сферу его знаний. Мы могли лишь примерно описать корабль и его внутреннюю конструкцию. Две палубы - верхняя и нижняя. На верхней находятся каюты для экипажа, медицинский блок, в котором разобраться мы даже не пытались, капитанская рубка - большое помещение в носовой части прямо под обшивкой с четырьмя креслами для двух пилотов, капитана и навигатора. На нижней палубе находились орудийные отсеки и механические блоки, где располагались двигатели корабля. Корабль был биологическим и двигатели его работали на биологическом топливе. Единственное, что я смог сказать ученым - корабль похож на живое существо, а его двигатели походили на кишечник, в котором жили разлагающие вещества микроорганизмы, способные так же спокойно утилизировать как воду, так и человеческое тело. Все подступы к двигателям были увиты сплетениями проводов и всячески изогнутыми трубопроводами разного диаметра. Материалы, из которых состояло все на корабле, не подлежали классификации. Звездолет был для нас полной загадкой, оставалось лишь попытаться извлечь из нее выгоду.

Каждое утро я просыпался с новой информацией, усталый, словно не спал вовсе, с пульсирующей болью в висках и огнем в плече. Обо всем я говорил врачам, пытался помочь им, как мог, но мы так и не выяснили ничего толкового. ТУС уже через неделю врос в мое тело, переплелся с мышцами, цепляясь за них микро-крючками.

Природу моих снов и умений при желании читать чужие мысли, о которых я узнал почти сразу, случайно заглянув в голову к одному из медиков, врачи объяснять не взялись, сославшись на ТУСа, охарактеризовав его как часть инопланетного корабля, работающую на посылание и прием сигналов.

По истечении месяца меня оставили в покое. Было ясно, что ТУС в плече не убьет меня, что корабль признал меня капитаном и ждет дальнейших указаний. Как-то вечером я сидел на теплом, нагретом солнцем асфальте около корабля и курил. Тихо гудела в голове боль, вполне сносно - легкая тяжесть. Солнце уже скрылось за холмами, по небу, расчертив сероватый купол, пролетел самолет. След от его двигателей выгнулся дугой, поймал розовый отсвет, стекший по его краю к горизонту. Я смотрел на закат, пытаясь отдохнуть от странных событий и бесконечного потока информации, от косых взглядов и постоянного надзора. Я утратил свободу на Земле и, вздумай сейчас пойти пройтись в пустыню, окружившую базу, за мной бы немедленно бросилось двое военных, а через несколько минут группа охраны на паре джипов догнала бы меня, усадила на переднее сидение и возвратила обратно. Еще бы и выговор сделали за халатность.

-Ты вот говоришь мне, что готов, - сказал я, обращаясь к кораблю, - но я ведь даже не знаю, откуда ты взялся и зачем ищешь поддержки на Земле. Не знаю, что ждет людей там, в далеком космосе...

Свобода, - прошелестел у меня в голове голос корабля, будя головную боль, которая тут же усилилась.

Я удивленно посмотрел на корабль. Никогда еще он не отвечал на мои вопросы, заданные вслух.

-Сколько человек должно быть в твоем экипаже? - швырнув в сторону сигарету и встав, спросил я.

Восемнадцать, включая капитана для экспедиционного корабля.

Боль закружила хоровод пятен перед глазами. Я сел.

-Почему мне так плохо, когда ты говоришь со мной?

Не знаю.

Несколько минут я сидел молча, положив голову на подтянутые к груди колени, потом боль немного ослабла и я снова спросил:

-Кто должен входить в экипаж?

Капитан, навигатор, два пилота, три врача, шесть членов абордажной команды, четыре механика, специалист по контактам.

И снова я сидел молча, пережидая, когда затихнет голос корабля, переросший в уничтожающий разум грохот. Когда боль немного утихла, корабль вновь заговорил в моей голове:

Капитан, ты должен дать мне имя. Новый капитан, новое имя.

- Я уже дал тебе имя, - прошептал я, глядя полуприкрытыми глазами на парящую над холмами одиноко птицу. - Я дал тебе имя Ворон.

-Где мы найдем столько камикадзе? - взревел командующий базы Артур Торн, упершись взглядом маленьких глазок в Родеррика. - Еще шестнадцать человек добровольцев! И это в том случае, если ваша адская машина никого больше не убьет!

-Мы сами подберем экипаж, - спокойно ответил Стерт, перекладывая из одного угла губ в другой свою неизменную трубку. Мне казалось, или социолог был даже доволен происходящем? - Как показала практика, мои попытки куда успешнее ваших. И не надо говорить про заговор, понимаю, что приятно садиться на любимого конька, но увольте...

-Ах, вы еще и выпустить вас просите? - не снижая тона, возмутился Торн. - Хотите нарушить режима секретности...

-Что-что? - переспросил Родеррик, присаживаясь в широкое черное кресло. - Неужели вы затеяли все это ради чего-то другого? Разве не вылет корабля в космос - наша окончательная цель? И как по-вашему эта бандура взлетит без экипажа? Думаете, так же как прилетела?

Командующий, реагируя на спокойный тон университетского профессора, который, по мнению военного, вовсе ничего не понимал в государственных делах, окончательно вышел из себя:

-Да! Я так думаю! - возопил он.

-Не уверен, - парировал Стерт. - Сдается мне, корабль прилетел подобрать себе экипаж и пока он не будет укомплектован, эта махина с места не двинется.

-Это стратегически важный объект, мы не можем сейчас все раскрывать!!! - не унимался Торн, брызгая слюной.

-Да, и поэтому корабль обязан пылиться на Земле? - засмеялся Родеррик. - А если вылета в космос не будет в ближайшее время, вы не находите, что через годик программу и финансирование свернут? Конечно, информацию законсервируют, нас с Доровым скорее всего уберут...

-Да как вы смеете?! - взвизгнул Торн, вскакивая. При этом его выпуклый живот смачно плюхнулся на край стола, стряхнув на пол какие-то бумаги. Этот беспорядок тут же нарушил безупречную чистоту приемной.

-Мы имеем дело с разумным кораблем, - сказал Родеррик все так же спокойно, - и он хочет улететь отсюда. Если он прилетел сюда сам, он так же спокойно может от нас сбежать. Вот не дождется обещанного экипажа и улетит. У нас есть возможность воспользоваться подарком судьбы. Представляете, какие возможности лежат перед человечеством, если оно сможет установить контакт с другими цивилизациями?

-Такие вопросы не решаются на уровне генералов, - успокоился Торн. - Вообще, зачем вы пришли ко мне? Я занят. Идите к представителям мирового содружества, они дадут добро - я выпущу вас с Доровым с базы. Все эти вопросы решаются на уровне управления стран, а не в моем скромном кабинете.

Ну, это он себе льстит, - подумал я про себя, оглядывая кожаную мебель, стены, увешанные портретами вождей, широкие пролеты окон, подчеркнутые тяжелыми шелковыми шторами. В этой скромной приемной на низеньком столе стояла бутылка дорого виски и лежала пачка сигар, стол переговоров в центре просторного помещения был сделан из массива черешни и окружен удобными мягкими стульями. Здесь приглушенно гудел кондиционер, нагнетая в помещение приятную свежую прохладу.

-А я о большем и не прошу, - спокойно заверил Родеррик, оторвав меня от осмотра. - Раз вы согласны, на совещании я буду на вас ссылаться...

-Э-э, ну вы и хитрец, профессор, - покачал головой военный. - Прямо и не знаю, может, на вас снова наорать?

-Не стоит, - Стерт пыхнул трубкой. - Думаю, через пару дней мы полетим восвояси искать нужных людей, как я нашел Дорова. А то, сдается мне, без нашей помощи вы не скоро дадите добро кораблю на взлет.

-Ой, делайте что хотите, профессор, вы меня утомляете! Я должен отойти по делам. У меня сегодня вечером игра в гольф, а вы мне весь настрой сбиваете. Если желаете, можете здесь остаться, чувствуйте себя как дома.

Он поднялся, обижено посапывая, и вышел из кабинета, оставив нас с Родерриком вдвоем. Социолог обессилено откинулся в кресле. Может быть, он зря все это затеял? Погрязшие в бюрократии страны могли бы бесконечно тянуть время, обсуждая и обмусоливая возможные варианты развития событий. Вряд ли слова Родеррика многое изменят, но все же...

В чем-то политиканы несомненно правы. Если мы заявим о себе, это может навлечь на Землю беду. С нашим застывшим прогрессом в области космических технологий, с нашим приземным оружием защиты, что мы можем противопоставить расе, принявшей решение поработить отсталую планетку? Из данных, полученных от Ворона, я понял, что мы и вправду похожи на застрявших в каменном веке людей. Нет, системы орбитальной защиты у нас сконструированы и запущены, но любой агрессор может преспокойно обосноваться на Луне, подтянуть свои силы и атаковать оттуда, уничтожив всю оборону. А потом массово высадить десант на планету или же и вовсе расстрелять все крупные объекты Земли из космоса.

Или, если, увидев людей на чужом корабле, кто-то неизвестный решит отобрать у землян не по праву принадлежащую им вещь? Такое развитие событий тоже возможно. А что если объявится настоящий хозяин? Что тогда...

Но можно глядеть шире. Если люди отступятся и инопланетный корабль улетит, все будет по-прежнему. Знающие останутся со своим знанием, остальные - так и будут слепо смотреть в черное звездное небо, придумывая себе другие миры и иные цивилизации, глядеть во мрак неизвестности с твердой уверенностью, что они тут не одни. Но, рано или поздно, в один прекрасный день на нас из космических просторов нападут. У землян не будет ни корабля, ни знаний. Нет, уж лучше знать!

-Напряженно было, - вздохнул Родеррик, покосившись на меня, - я думал, этот тупица даст задний ход. Кстати, как думаешь, ослы умеют ходить задом?

Я приглушенно засмеялся, но на насмешку отвечать не стал.

-Не мог он отказать, - уверил я Родеррика. - Все слишком серьезно и, с каким бы животным вы Торна не сравнивали, он здесь главный, а, значит, на это место не просто так попал.

-Думаешь? Мне бы твой оптимизм! Я слишком много общался с военными, чтобы начать сомневаться в наличии у них какого-то мозга. Разумеется, кроме спинного.

-Вы слишком резко судите, - упрекнул я Родеррика. - Хотя, мне понятна ваша неприязнь...

-О, эти тупые американцы! - профессор поднял глаза к потолку. - Да, молодой человек, вы совершенно правы: я сужу в высшей степени предвзято. Ну, да черт с ними! Мне очень приятно видеть вас улыбающимся, с того самого момента... вы все больше грустите.

-Нет-нет, все нормально. Просто это оказалось сложнее, чем я предполагал.

Родеррик внимательно смотрел на меня, а потом сказал медленно:

-Пока вы болели, Доров, я говорил с врачами. Они не способны заглушить болевые импульсы. Как мне объяснил один ученый, корабль причиняет вам постоянную боль. Это так?

-Сложно с этим не согласиться, - вздохнул я. - Но это пустое, профессор...

-Нет! - Стерт резко встал. - Я вас подвел под этот меч, Антон. Если я чем-то смогу помочь... когда-то... Только скажите. Конечно, я вовсе не врач, но не избегайте моего содействия!

-Да не переживайте вы так, Родеррик, - я вздохнул. Делать вид, что слова профессора излишни, тем не менее, не стал.

- А давайте, - предложил он внезапно, - раз уж так получилось: вы - капитан корабля и мой командир, - профессор подмигнул, - впредь выровняемся в статусах и перейдем на "ты"? Хорошо, Антон?

-Да, Родеррик, и... ты мне уже без того сильно помог.

-А теперь к делу, - лицо Стерта посерьезнело, он тщательно выбил трубку в хрустальную пепельницу. - Что там сказал тебе корабль вчера, повтори?

Я сел рядом с профессором в кресло и заговорил:

-У корабля теперь есть имя. Я бы хотел, чтобы ты звал его Ворон. Это не только моя личная прихоть, Ворон потребовал имя, и я выполнил его просьбу.

Родеррик покивал, налил себе виски, но не тронул, откинулся обратно на спинку кресла, оставив стакан на столе.

-Не буду спрашивать, почему ты так назвал его... - он внезапно запнулся и пронзительно посмотрел на меня.

-Я не выбирал роль капитана, Родеррик, - тихо сказал я. - Понятно же, что сопляк...

-Неет, - растягивая слова, прервал меня Стерт. - Я бы, к примеру, ни за что не хотел стать капитаном этого летающего чудовища, - он многозначительно потер рукой плечо и продолжил, - и твой юный, в общем-то, возраст, меня не смущает. И то, что ты был моим студентом. Ведь я не просто так обратился именно к тебе.

-Не понимаю, - начал было я, но Родеррик снова остановил меня.

-Послушай, Антон, я сейчас буду фамильярен, уж прости. Так вот что я тебе сказать хочу: мы с тобой наберем экипаж. И ты будешь вести себя согласно своему положению. Ты можешь прислушиваться к моим советам, можешь послать меня к черту, но тогда из нас команды не получится. Ты не военный, но уже в скором времени научишься командовать. Думается, это весьма приятное занятие. А вот что будет дальше... Мы делаем шаг в неизвестность и черт знает, к чему он может нас привести. Повтори-ка мне дословно, что сказал тебе наш Ворон?

-Помимо капитана и специалиста по контактам необходима абордажная команда из шести человек. Полагаю, шестеро военных, тех, кто в случае контакта будет защищать корабль; два пилота, навигатор и врачи - трое.

-Вопрос резонен, - проворчал Родеррик. - Где же взять столько народу?

-С абордажной командой, я думаю, проблем не будет. Армия найдет нам шестерых бойцов...

-Дай бог, чтобы понадобилось только шестеро, - хмыкнул Родеррик. - Тебе придется здорово потрудиться, Доров! Ни один человек больше не должен погибнуть из-за Ворона. Делай что хочешь, но не допусти этого...

-Я разобрался с кораблем, - тихо сообщил я. - Он никого больше не тронет.

-Скажи мне, - Родеррик резко поднялся, глядя на меня горящим, совершенно молодым взглядом, - что он попросил у тебя взамен за такое одолжение?

-Сигаретки не найдется? - отведя глаза, спросил я.

-Значит, я прав, - кивнул Стерт, доставая из кармана брюк пачку сигарет. - И зачем ты куришь, знала бы... - он осекся, потому что вспомнил о смерти моих родителей. - Знала бы твоя девушка! - все же нашелся он.

-У меня нет девушки, и возможно уже не будет, - хрипло ответил я.

-Чтоооо? - пачка выпала из рук Родеррика.

-Нет, - я вскочил, поняв, о чем подумал Стерт. - Нет! Просто Ворон хочет, чтобы я принадлежал ему. За то, что корабль больше никого не тронет, я буду его капитаном, пока он сам меня не отпустит! Только получив это обещание, он согласился выполнять все мои требования... по мере возможностей.

-Вот оно как, - Родеррик, кряхтя, потянулся за сигаретами, но они упали под стол. - Ну что ты сидишь, увалень?! Помоги старику достать для тебя сигареты!

Я стремительно нагнулся, виновато пробурчав извинения.

-У моего покойного отца есть двоюродный брат, - закурив, задумчиво сказал я. - Этот человек - первоклассный врач, работает хирургом, но знает очень много, и я хотел бы видеть его рядом. Все же какая-то поддержка.

-И не жалко тебе родственников в это втягивать? - хмыкнул Родеррик. - Я бы воздержался от подобного эгоизма, но тебе виднее. Кто еще?

-Мне кажется, пилотами должны быть летчики, неважно чьи. Американские, английские, китайские, русские. Те, кто согласятся.

-Это чистая политика, тут нас вряд ли допустят, и вряд ли мы что-то сможем поменять. А вот, по моему личному мнению, навигатор должен быть моряком... уж не знаю, почему так решил, - тихо сказал Родеррик. - Подводник.

-Ну, вы и завернули! - хмыкнул я. - А еще я забыл механиков - четыре человека.

-Найду, - уверенно сказал Родеррик. - Есть у меня отменная команда изобретателей, только они еще не знают, что они команда, - он усмехнулся. - Сегодня же ночью лечу в Лондон, если вечернее совещание закончится в нашу пользу.

-Тогда я в Москву, может, дядя согласится составить мне компанию.

Родеррик кивнул и встал.

-Я договорюсь о самолетах.

-А в Москве нежарко, - заявил я себе, проходя паспортный контроль. Родной язык показался чужим. Я словно попробовал новое блюдо, которое уже когда-то давным-давно ел, но вкус успел забыть напрочь. В Лондоне я научился даже думать на английском, мне снились английские сны, и в разговорах с самим собой я тоже перешел на этот ставший мне хорошо знакомым язык.

С момента разрешения отъезда с базы, меня ни на минуту не упускали из виду. Заставив проглотить какую-то таблетку, усадили в вертолет, в котором я снова уснул, разбудили уже на борту самолета, лениво разгоняющего турбины двигателей. Я сидел в первом классе, что приятно удивило и порадовало; голова казалось мутной, похоже, в полете меня непременно будет тошнить.

Я подозвал стюардессу и, когда миловидная белобрысая девушка нагнулась, спросил:

-Скажите пожалуйста... я спал...

-Да, - прервала меня стюардесса, - спали. Вас посадили на рейс двое мужчин. Они просили позаботиться о вас.

-Какой это аэропорт? - нахмурившись, спросил я. Стюардесса не улыбалась! Она смотрела на меня так, словно я совершил против нее какое-то преступление.

-Аэропорт Кеннеди, рейс Нью-Йорк - Москва, мы взлетаем через десять минуты. С вами все в порядке?

-Да-да, - пробормотал я.

-Вам еще что-нибудь нужно? - осведомилась девушка. Похоже, ей хотелось поскорее отделаться от назойливого пассажира.

-Да! Сколько часов лететь до Москвы?

-Одиннадцать часов. Еще что-нибудь?

-Принесите мне воды со льдом, - попросил я. - Спасибо.

Одиннадцать часов на Боинге 767. Черт, забыл спросить девочку, куда мы садимся. Черт! Девчонка это наверняка старше меня лет на семь.

Самолет вздрогнул и стал выруливать на взлетную полосу. Значит, рассказ о технике безопасности я проспал. Ну что ж, не очень-то и хотелось. Что я там помню: жилет под сидением, при разгерметизации салона вывалятся маски. Ладно, Бог с этим, если будет какая-то неисправность, то вероятность того, что кто-то выживет, невелика.

Я приподнялся на сидении и осторожно огляделся. Неужели я лечу один?

В первом классе было всего шестеро, включая меня, и я бегло осмотрел всех. Семья из четырех человек: дородный мужчина, женщина и двое детей подростков. Нет, не то. Женщина в очках и я. Неужто оставили в покое, отпустив на все четыре стороны? Да не верю!

И правильно не верил. Когда мы набрали высоту, и пилот разрешил пассажирам отстегнуть ремни, стюардессы отдернули шторки, разделяющие отсеки самолета. Я тут же приметил мужчину с бычьей шеей, который пристально всматривался в мой затылок. Его неотступное внимание доказывало, что я лечу в Москву под конвоем. Возможно, были и другие, но я не смог выделить их из пассажиров самолета.

Поразмыслив немного, я решил, что если за мной следят, то наверняка и прослушивают. Снял и потряс часы, несколько раз несильно стукнул ими о ручку кресла. Если меня слушают через них, только мои мучители только что пережили несколько неприятных секунд.

В любом случае, стоит сказать что-то лишнее тому, кому слышать это не стоит ... Нет, убивать меня не станут. Как можно убить капитана инопланетного корабля? А что если он взбесится и сотрет с лица Земли человечество?! Его ведь даже повредить нашими силами пока не удалось. Но все же скрутить меня за неосторожную болтовню и вернуть на закрытую военную базу без права покидать ее, они могут вполне.

Полет показался мне утомительно длинным. Я пару раз ходил прогуляться, но в основном проводил время в кресле: то дремал, одурманенный коньяком, то смотрел в иллюминатор, где под брюхом самолета плыли девственные, кучерявые пустыни облаков. Низкая облачность.

Спустя шесть часов самолет вдруг заложил на правое крыло. Я очнулся от дремы и, глядя за окно, стал свидетелем потрясающего зрелища. Мы обходили грозу. Здесь облака забрались необычайно высоко, преградив самолету путь нагромождением серых скал. То и дело их рельефные очертания озарялись проскальзывающими внутри молниями. Небо внезапно расслоилось; там, где мы были все еще светило солнце, яркий луч прорывал облака, давая тепло и свет, но там, куда до поворота направлялся наш самолет, уже царили сумерки.

Самолет ощутимо тряхнуло, по салону пролетел легкий вздох испуганных людей. На табло загорелся значок "пристегнуть ремни".

-Уважаемые пассажиры, - сообщил капитан непринужденным голосом из динамиков. - Мы вошли в зону повышенной турбулентности. Настоятельно просим вас пристегнуть ремни и не вставать со своих кресел до тех пор, пока не погаснет табло.

Ну что ж, не вставать, так не вставать, - подумал я и снова беспечно задремал.

Посадка была мягкой, но даже я принял ее за избавление. Как бы не был я равнодушен к полетам, сидеть в летающей консервной банке одиннадцать часов, это надо иметь хорошую выдержку и терпение. Самолет подогнали к зданию Шереметьево-2 и протянули к люкам трубы выходов. Люди нервничали и торопились, повскакали со своих мест - всем не терпелось поскорее покинуть покрывший огромное расстояние борт.

Выйдя из самолета в числе первых (пассажиров первого класса проводили к выходу отдельно), я вдруг почувствовал пустоту. Хмурая ночь, которая висела над Москвой тяжелыми рыжеватыми от городской подсветки тучами, показалось мне еще более тоскливой и пустой.

Из-за задержек рейсов вышло так, что три самолета приземлились один за другим, и на паспортном контроле была озлобленная толчея. Люди суетились, перебегая от одной очереди в другую, капризничали дети, покрикивали на них уставшие родители, кто-то требовал открыть дополнительные пропускные пункты, а я стоял и с легкой грустью думал о том, что человечество стоит на пороге великих событий, но ведь это ничего не меняет. Люди так и останутся такими, какие есть, и простому обывателю не будет никакого дела до того, что земляне улетели в космос. Ну, может быть, они испытают краткие мгновения гордости, но не более того.

-Антон Доров? - ко мне подошел низкорослый худой мужчина в очках, одетый в униформу аэропорта. Он безошибочно вычленил меня из толпы пассажиров.

-Да? - пожалуй, я не удивился.

-Пройдемте со мной, вам незачем стоять в общей очереди...

Аха, - подумал я, пройдя через какой-то технический коридор, - вот он, первый бонус от моего статуса. Приятно, черт возьми!

У меня даже не проверяли документы и, выпустив в зал ожидания, предложили вызвать такси.

-Оставьте меня пожалуйста на время в покое, - очень добро и сдержано попросил я. Но поглядел так, что мужчина даже попятился. Кивнул и ушел обратно в свои тайные галереи.

Я постоял, глядя, как закрывается за ним массивная алюминиевая дверь, и побрел через аэропорт, где мне пришлось усиленно отбиваться от таксистов, которые вразнобой предлагали свои услуги по бесстыдно завышенным ценам. У самого выхода купил телефонную карту. Найдя автомат, замер перед ним в нерешительности. Время было уже позднее, или даже раннее, это кому как больше нравиться - начало четвертого. У Стаса была семья, и мне не особенно хотелось всех будить. Когда-то, когда погибли мои родители, двоюродный дядя без лишних слов взял меня к себе, но у него была собственная дочь, и я предпочел вернуться в родительскую квартиру, не отказываясь, впрочем, от помощи и любви своих родственников.

Зови меня, как тебе вздумается, - сказал тогда Стас. - Это не изменит моего отношения к тебе. Хочешь, зови дядей, хочешь - отцом, хотя ты уже слишком взрослый. Лучше зови Стасом, потому как дядя Стас звучит несуразно.

И вот, когда мои пальцы уже были готовы набрать нужный номер, сомнения заставляли медлить. Согласится ли Стас на столь рискованный ход? И готов ли я, даже заручившись обещанием Ворона, подвергнуть дядю столь серьезной опасности? Ох и умен же Родеррик, все сразу мне сказал. И тем не менее сам поехал не за чужими людьми - за друзьями!

Итак. Я приду и предложу Стасу авантюру. В случае его согласия женщина останется без мужа, а дочь без отца. Сейчас я поступал нечестно: имея единственного во всем мире близкого человека, собрался взять его с собой в далекий космос, не думая о том, как он нужен здесь другим.

Что вообще мне наверняка известно о собственном дяде? Ведь мы никогда не жили вместе. При встречах он казался человеком добродушным, хотя и резким на слова. Никогда не ждал ничего взамен того, что делал, и все, что делал, делал хорошо. Так зачем нужен ему какой-то инопланетный корабль, готовый унести с Земли в космос горстку людей? И, ведь не факт, что мы вернемся обратно! Если Ворон так терзает мое тело лишь легкими прикосновениями, как будут воздействовать на людей другие технологии корабля тоже не ясно.

Развернуться и уйти? Оставить в покое идиллию, оставить им их маленький мирок дома и уюта? Наверное, так и стоит поступить, но не ждать же мне обратного рейса здесь, в аэропорту. Решено, поеду к ним, повидаюсь, поем борща, запомню улыбки и тепло семьи. А потом улечу обратно. Ничего не скажу Стасу, не стоит. Родеррик прав, у меня не поднимется рука втащить в это безумное приключение дорогого человека.

-Здравствуйте, это Антон, - тихо проговорил я. Проходящий мимо дородный мужчина подозрительно оглянулся и прибавил шаг. Забавное, должно быть, зрелище: молодой человек, стоящий у телефона-автомата и разговаривающий с кем-то, но забывший при этом снять трубку.

Если честно, мне нет никакого дела до его мнения. Я не знаю, как начать разговор. А что если возьмет трубку тетя Света? Да, я давно так не робел!

Разозлившись, я сунул в автомат карточку, набрал телефонный номер и прижал трубку к уху, вслушиваясь в сонные, длинные гудки. Со злостью подумал, что хваленые иностранные спецслужбы могли бы и не отбирать у меня сотовый телефон где-то между принятием сонной таблетки и полетом на вертолете. Чем им мой сотовый помешал вообще?

Когда отзвучал двадцатый гудок, я испугался, что по той или иной причине их нет в Москве. За те два года, которые я провел в Лондоне, Стас мог прикупить дачный участок и увезти на отдых свою семью. Да куда угодно, хоть за границу. Надо было позвонить в Москву из Америки и все узнать, вот я разгильдяй!

Но тут гудки прервались, и сонный женский голос сказал в трубку:

-Алло...

-Э-э, - замялся я. - Будьте добры Стаса.

Несколько секунд в трубке царила тишина, а потом на меня обрушился возмущенный женский голос:

-Да вы что с ума сошли звонить посреди ночи?!

-Тетя Света, это ваш племянник - вклинился я, - это Антон, я из Лондона прилетел.

-Антон? - удивленно переспросила женщина. - Ты что ли?

-Ну да, у меня самолет только что приземлился...

-Да что же ты не предупредил, что прилетаешь?! - совсем по-другому, по-домашнему возмутилась моя двоюродная тетка. - Мы же и забрать тебя сейчас не можем!...

-Да я сам доеду, такси возьму и доеду... если можно.

-Да о чем ты?! Конечно, давай, приезжай быстрее, мы с Юлькой сейчас что-нибудь приготовим...

-Да не надо ничего, - сконфузился я.

-Надо, - строго заявила тетка. - Быстро дуй к нам!

-Я не раньше, чем через час, - предупредил я.

-Ну и хорошо! Мы ждем.

-А Стаса можно? - вдруг вспомнил я.

-Приезжай, мы ждем, - повторила тетя Света и положила трубку.

Вздохнув, я пошел ловить такси, чувствуя, как на сердце внезапно стало очень тяжело от неприятного предчувствия. Что же все-таки не так?!

Глава 5. Экскурс памяти. Часть вторая

От размышлений меня отвлек легкий шелест. Окунувшись в глубину воспоминаний, в то время, когда Родеррик Стерт был еще жив и наставлял меня, а Стас являлся больше дядей, чем другом, я не сразу заметил посторонний звук.

У нас на корабле забрезжил рассвет. Усыпанное декорацией звезд небо-потолок посерело, одна за другой звезды стали гаснуть, темнота разбавилось предутренним сумраком.

Встревоженный необычным звуком, я сел на постели, свесив ноги, опустил их на прохладный пол. Шуршали за переборкой, над потолком и за дверью. Словно тысячи тараканов бегали по кораблю. Я медленно встал, поправил брюки, и подошел к стене. Прижал ухо к переборке, прислушался - шорох не стихал.

-На корабле чужие? - спросил я у Ворона.

"Чужих на борту не наблюдаю", - тихо отозвался крейсер, но, как бы тихо он не ответил, я сморщился от нестерпимой головной боли, вспыхнувшей в висках. Хорошо еще, что это временное явление. Если больше ни о чем не спрашивать, минут через пять боль притихнет, вновь станет почти незаметной. Почти.

Приложив руку к панели у двери, я отступил на шаг назад, глядя, как она отъезжает в сторону. За дверью было темно.

-Свет - одна треть, - приказал я, напряженно вглядываясь в темноту коридора. Что-то шмыгнуло мне по голой ноге. От неожиданности и испуга я дернулся, отпрыгнул в сторону, присев на корточки, готовый к броску. В коридоре разгорелось освещение. С удивлением я смотрел на маленьких перламутрово-зеленых жучков, размером чуть больше черного африканского таракана, которые, шурша ветвистыми лапками, спешили по полу и стенам коридора. Они не проявляли никакой агрессии, торопясь по важному, одним им известному делу.

Несколько жучков изменили направление движение, когда дверь открылась, и вбежали в мою комнату. На дороге одного из них оказалась моя нога, но жучок не смутился, пробежал по ней. Электронные насекомые суетливо взобрались по стене к потолку и юркнули в еле заметную щель климатического контролера. Один жучок застыл на потолке, ощупывая длинными антенками-усиками края щели. Меньше, чем через минуту, он, деловито развернувшись, покинул мою каюту. Куда делись те двое, что нырнули внутрь механизма, я не знал.

Оказывается, чтобы отремонтировать корабль нужно быть маленьким, вот почему у нас ничего не получалось!

Почувствовав легкую боль в ногах, я вернулся на кровать. Из-под потолка сильно струей шел чистый, наполненный кислородом воздух. Вот так жучки! Починили систему кислородного обогащения за считанные минуты.

Подняв ногу, я осмотрел подошву. Явно, прыжок не пошел ей на пользу. Надо будет зайти к Змею - под защитной пленкой пошли красные разводы крови.

Но это не сейчас. Он еще спит, убаюканный тихими нотами Вивальди, так пусть выспится, это не срочно. Сейчас есть еще время, чтобы отдохнуть и подумать, пока андеанцы не передадут нам прощальное сообщение. И тогда нужно будет срочно что-то решать, возвращать корабль на Землю или... Нет, не сейчас! Еще есть время отдохнуть.

Закинув ноги на кровать, я улегся обратно, наслаждаясь прохладой, накрылся простыней и вновь утонул в водовороте памяти. Это была некого рода дань Родеррику.

Звонок немелодично зачирикал. Я прислонился плечом к стене и собрался ждать, но дверь тут же распахнулась, на лестницу выскочила тетя Света - худая высока женщина с длинными, уплетенными сейчас в неаккуратную косу русыми волосами. Она осунулась и похудела за прошедшие с момента нашей последней встречи два года. Женщина была одета в цветастый халат и пушистые розовые тапочки. Она сгребла меня в охапку, крепко обняла, и не успел я прийти в себя от приветствия, как оказался уже в квартире, на кухне, где меня усадили за стол, поставили тарелку дымящегося борща. Как же я мечтал об этом! Другая страна, другая пища, другие люди. Домашний борщ и черный хлеб, порою, снились мне ночами.

В аэропорту я купил бутылку дорого коньяка и конфет, которые тут же оказались на столе. Ошалело, я оглядывался в поисках Стаса, но он не вышел встретить меня.

Симпатичная и тоже худая дочь четы Покровских Юлиана, хлопотала у плиты. По кухне разносился приятный аромат домашних котлет. Тетя Света села напротив.

-Ты будешь коньяк? - немного близоруко разглядывая пузатую бутылку, спросила она.

-Нет, - я покачал головой, дуя на ложку с борщом. - Я немного... устал.

-Тогда мы не будем ее открывать, - Светлана отставила коньяк в сторону. - Как ты, расскажи, что в Лондоне? От тебя уже год вестей нет, не звонишь, не пишешь. Почему решил вернуться? Как долетел?

Я украдкой улыбнулся. Хотел упрекнуть ее за неприличный поток вопросов, но вовремя вспомнил, что давно уже покинул светский Лондон, да еще вдобавок я - дома. Там, где радость измеряется в вопросах, а радушие в торопливой готовке.

-Долетел нормально, - начал я с конца, - перелет, правда, был выматывающе-долгим, но это пройдет. Вот, хотел со Стасом поговорить...

-Ах, ты собрался продать квартиру? - удачно для меня догадалась тетка. Ту самую квартиру, которая осталась от моих родителей и которую они все это время честно сдавали. Ну, и слава богу, у меня не было своей версии, а тетя только что придумала отличный, объясняющий все ответ. - Хочешь осесть в Лондоне?

-Да, тетя Света, - кивнул я, но снова спрашивать, где Стас, не стал. Во-первых, неприлично повторять вопрос, на который не хотят отвечать, во-вторых, что-то насторожило меня. Когда я заговаривал о дяде, видимых изменений не происходило, но что-то тревожное и напряженное повисало в воздухе.

-Как вы сами? - спросил я, доедая суп. - Юль, сядь, посиди с нами, велика честь для меня в пять утра что-то готовить!

Сдержано улыбнувшись, девушка кивнула, потушила газ и села рядом с матерью на стул. Котлеты были готовы.

Светлана хмурилась. Простой, казалось бы, вопрос заставил ее задуматься, она покрутила в руках ложку и сказала негромко.

-Да нормально все, работаю там же, учу детей росписи... они все такие талантливые. Юлечка вот собралась в МГУ на факультет журналистики. Очень интересная профессия, она поможет ей увидеть весь мир и познакомиться с большим количеством разных людей. И дома у нас все нормально...

-Не очень, - внезапно ледяным тоном подсказала Юля. -Расскажи ему.

-Ты о чем? - Светлана испепеляющее взглянула на дочь.

-Зачем ты так, мама, ведь Стас Антону не чужой человек, - отозвалась девушка, отвернувшись.

-Что случилось? - насторожился я.

-Тоша, понимаешь, ты улетел...

Тетка потерла глаза, опустив голову.

-Ты только не подумай, тут ведь никто не виноват, он же военный врач. Что-то с ним случилось, все с ног на голову встало в нашей семье.

Я встревожено смотрел на тетю, отставив тарелку. Мне хотелось задать главный вопрос: "Стас жив?", но я молчал и слушал. Нельзя торопить события, будет хуже всем. А Светлана продолжала:

-Стас, знаешь ли, стал все больше на работе пропадать. Перестал ночевать дома, приходил очень поздно, словно хотел прийти тогда, когда мы уже спим. Так поступают люди, которые не могут ужиться со своей головой или с родными. Приходил он всегда хмурый, садился у аквариума и часами смотрел туда.

Женщина посмотрела на меня, словно ища поддержки. Я обратил внимания, как неподвижно сидит Юля, ей очень хотелось что-то добавить, но она молчала, давая возможность матери рассказать все как есть.

-Я... мы сначала помочь пытались, узнать, что происходит, а он только отмахивался. Юля предложила не замечать того, что происходит, но ты же понимаешь...

Нет, я не понимал.

-Я попробовала надавить, были скандалы, мы хотели его к психотерапевту отвести, а он...

Женщина судорожно прижала ладонь ко рту и замолчала. В глазах ее стояли слезы, и я не стал говорить таких ненужных успокоительных слов, нарушая молчание. Я еще не знал правды, чтобы обещать, что все будет хорошо.

Света очень быстро справилась с собой, отняла руку ото рта, расслаблено положила ее на край стола и продолжала ровным голосом:

-Потом он в командировке какой-то был, долго. Обычно им не разрешали говорить, где. Вернулся, должен был приехать к ужину, а вместо этого только среди ночи пришел. Я сначала думала - задержали их, но по взгляду поняла: не хотел он домой идти. Тогда переругались. Стало еще хуже и он заявил, что улетает уже насовсем. Опять врачом в какую-то горячую точку. И вроде войны нигде не было! Я сначала подумала, это шутка, но он собрал вещи и той же ночью ушел. Мы расстались очень некрасиво... Я обвинила его в измене, в том, что он бросает взрослую дочь из-за какой-то бабы... шлюхи.

Он мне тогда ничего не ответил вслух, только посмотрел на меня... так.

Она вздохнула.

-В следующем месяце по почте пришла крупная сумма денег. Каждый месяц в одно и тоже время мне приходил квиток о переводе - Стас слал нам свою зарплату...

Только сейчас я заметил, что на кухне стоит мебель из настоящего дерева, что на потолке новая люстра, что стены покрашены матовой бежевой краской, явно из дорогой европейской коллекции. Что в углу стоит новая плита с сенсорным управлением, на раковине дорогие краны, а пол покрыт приятной для глаза розоватой плиткой. На столе прямо передо мной стояла ваза с фруктами - не с яблоками, а персиками, черешней и абрикосами.

-Вот ведь беда, - продолжала Светлана, - я не знаю, что заставило его все бросить. Стаса словно подменили. Мы ни в чем не нуждаемся, деньги, которые он присылал, даже откладывали, куда нам вдвоем так много? Только лучше бы мы нуждались, но он не воевал там...

-Он все еще там? - мягко спросил я.

-Нет, вернулся месяц назад, - покачала головой Света. - Позвонил, совершенно пропитым голосом сказал на одном дыхании что-то вроде: "Привет, вот приехал, еще живой, но ты не обольщайся. Да, не волнуйся, я проживу".

После чего повесил трубку

-Он умер там, на войне, - вдруг тихо сказал Юлька. - Моего отца больше нет...

-Не говори так! - резко бросила Света, и уже мягче, мне: - Я напишу тебе адрес и телефон, если хочешь с ним поговорить. Но ты устал, так что давай я уложу тебя спать?

Я ничего не сказал, просто кивнул.

-А котлеты? - растеряно спросила Юля.

-Я сыт, спасибо, - вставая из-за стола, я не забыл улыбнуться начинающей хозяйке и совсем не удивился, когда она, смутившись, покраснела. Явно, два года пошли мне на пользу, я стал нравиться маленьким девочкам.

Я лежал на узком мягком диванчике и никак не мог заснуть. Что-то не пускало, тревожило. Несмотря на рассвет, в углах затаилась темнота, на стенах лежали искаженные тени. Мой дом, моя Москва, которую я так любил когда-то, теперь пугала, казалась чужой и хмурой. Где-то во дворе заголосил песню пьяный, его поддержала возмущенным воем сигнализация неосторожно задетой машины.

Зло, вымученно, я сел на кровати, сбив в сторону одеяло, под которым было слишком жарко, прошел босиком к окну, открыл балконную дверь и вздохнул полной грудью пропитанный ночной прохладой и росой воздух. Неужели воздух чист? Неужели в двухстах метрах от дома поблескивает серебристой чешуей ряби маленький пруд, с которого ветер приносит едва уловимый запах рыбы и ряски? Неужели Москва осталось такой, какой я ее помнил? Москва маленьких спальных районов и высоченных тополей, Москва окраин и квасных ларьков. На самом деле, эти сердечные чувства принадлежат не городу, а самому человеку. Люди проносят с собой воспоминания по всей жизни, чтобы подкрепить колоннами чего-то привычного свою зыбкую позицию в мире. Вот и я помню свое детство, пятиэтажку, утонувшую среди берез и тополей, аллею, ведущую к магазину, тропинку, по которой можно пройти к помойке. Самое дорогое - дорожка через пустырь, который зарос деревьями, сиренью, крапивой и снытью. Там можно было вволю играть в прятки. Достаточно было захотеть, и я мог вспомнить самые незначительные детали. Теперь мне было почти двадцать, я столько всего увидел, познакомился с огромным количеством разных людей. Все это притупило мои воспоминания, заменило одни на другие.

Я додумывал детали, которых, наверное, никогда не было, но это было самое дорогое, чем я когда-либо владел. Мое детство, отец с мамой, улыбающиеся мне ранним, ясным утром, когда мы не думали о беде, не думали о том, что может случиться, и просто жили. Тогда самой заветной моей мечтой было выпрыгнуть из окошка первого этажа дома, где мы жили, на зеленый ковер сныти. Но ведь родители запрещали!

Я взял сигареты и вышел на балкон, закурил, вслушиваясь в ночь, стараясь не обращать на усталость и изнурительную головную боль внимания. Пьяный перестал петь; тихо ворча и шурша шинами по асфальту, проехала под окнами то ли синяя, то ли черная иномарка. Она казалась маленькой с высоты восьмого этажа, не игрушечной - это иллюзия - просто маленькой, вовсе не такой дорогой, каковой являлась на самом деле. Просто незначимой. Как и большинство наших поступков.

Внезапно за моей спиной тихо открылась дверь, и я без труда узнал в полумраке Юлю. Сразу стало ясно, что она не раздевалась, не ложилась, дожидаясь, пока заснет мать.

Я торопливо подтянул трусы и приветливо махнул ей рукой.

-Не спишь? - тихо спросила девушка, стараясь смотреть мне в лицо. -Разница во времени?

-Да там всего три часа, - я покачал головой, - скорее просто так устал, что уже заснуть не могу.

-Ты не против... - Юля замялась, потом договорила, - мне тоже не спится, поговорим?

-Конечно, - я послал окурок прочь с балкона, вернулся в комнату, пройдя мимо сестры, надел джинсы, повернувшись к ней спиной.

-Угостишь меня сигаретой? - робко спросила Юлька, когда я закончил с брюками. В первое мгновение мне захотелось спросить, знает ли мама, но я заставил себя промолчать. Кто бы мне такой вопрос в семнадцать лет задал, я бы его уважать перестал.

-Каково это, жить одному в чужом городе? - спросила Юля через некоторое время. Ей явно не хотелось молчать.

-Честно?

Она кивнула.

-Очень одиноко. Можно в совершенстве знать язык и не чувствовать себя неуютно. Можно научиться думать на неродном языке, но ведь там все совершенно другое! Привычки, манеры поведения. Ты как бы становишься единственным другим в целом неправильном мире.

-Так уж плохо? - удивилась она. -Зачем же тогда?

-Потому что это полезно для будущего. К тому же, интересно. Помогает развеяться, отвлечься, сосредоточиться на чем-то другом.

-А я бы хотела уехать из дома, - засмеялась Юля. - Может, и не в другую страну, но хотя бы в другой город. Подальше от матери, сама, без опеки и излишнего внимания. Тяжеловато, когда в твою жизнь постоянно лезут, все время расспрашивают, заставляют делать тебя что-то против воли, считая это правильным. И вообще...

-Только чтобы родители были живы, - тихо сказал я. - Я тоже об этом мечтал... раньше. Пока не понял, не на словах, на своей шкуре, что такое жить одному. Что такое возвращаться домой, в пустой дом, где все напоминает о прошлом, но тебя уже никто не ждет. Когда никто тебя не встречает, никто не приготовит ужин, да что там, никто даже продукты не купит. Вот такое у меня было потрясение, Юлька, я ведь до определенного момента думал... ну, или привык, что еда в холодильнике появляется сама собой. На самом деле, на жратву эту не столько деньги надо заработать, их надо еще и купить. Это со стороны кажется, что когда живешь один, ты свободнее. Фикция какая-то, потому что, получая маленькие свободы - возможность ложиться когда вздумается, делать, что хочешь, приводить друзей и... - я искоса посмотрел на нее, - курить дома, ты попадаешь в западню обязанностей куда более глобальных, чем невозможность гулять до утра с подругами.

Не поймет, - грустно подумал я, - никто не понимает, пока не придет срок, и это не упадет на голову. Она может сказать, что понимает, но это тоже будет обман. Она обманет не только меня, но и себя.

Сестра не ответила, что понимает. Она жалобно посмотрела на меня и сказала:

-Я уверена, ты прав, только это так сложно. У меня уже много лет ощущение, что я живу в родительском плену, а когда отец вдруг... исчез, мама стала, кажется, еще жестче.

-Юлька, какие твои годы?! Тебе ведь семнадцать, да?

Она косо улыбнулась, давая понять, что не это главное, но все же ответила.

- Многие мои знакомые девушки уже живут отдельно. Им родители жилье снимают, кому квартиру купили, кто сам крутится, как может. Я бы не сказала, что они несчастливы, как раз наоборот! Может, я и тороплю события, наверное, все приходит в свое время. Говорят, с мамой легче решать личные проблемы, но я так любила отца... он был мне главным советчиком и другом. Я первая заметила, что с ним что-то не так. Подъехала к нему: "Папа, папочка, что такое, ты грустишь?"

А он мне вдруг: "Я уже не могу грустить, Юлек, тут такое произошло, детка, что во мне все умерло".

"Папочка, - говорю я (ведь он же врач, хирург, да еще так серьезно относящийся к своей работе! Все же понятно! Кого-то вытянуть не смог с того света, где-то ошибся и теперь сходит с ума), - ты же хороший врач, - говорю. - Ты столько жизней спас, почему же так? Ты не виноват".

А он мне: "Конечно, не виноват. Тот, кто ничего не делает, он не виноват. Но когда у тебя на глазах вот так происходит..."

"Как? - говорю я. - Расскажи, тебе легче станет".

"Не могу, дочура, мне легче не станет, тебе тяжелее будет. Папка глупость сделал, не сдержался, я иначе не мог. Врачи, военные, они в зоне риска, Юленька. Папа просто устал..."

Она помолчала, я не перебивал.

-Что-то он такое увидел, что-то произошло и отец не смог исправить, не смог что-то сделать, это сломало его. Он метался в поисках смысла, но самые близкие люди стали ему чужими, почему так, не знаешь?

-Потому что ваше тепло уже не способно было согреть его, - глухо отозвался я и замолчал, ожидая продолжения, но на глаза Юли ее навернулись слезы и я деликатно отвернулся.

-Стас - хороший человек, я очень его люблю. Он стал мне опорой, когда родители погибли. У тебя хотя бы осталась мать, - я с силой провел по глазам ладонью.

Случай... судьба... стечение событий...

У Стаса теперь нет семьи. У Стаса теперь нет цели. У Стаса нет жизни и вот он я, решивший промолчать. Вот, когда все меняется.

-С отцом можно было говорить всегда на чистоту, с матерью нет, - наиграно равнодушно сказал сестра.

- А почему бы тебе не позвонить ему сейчас? Ведь он же не пропал без вести, может, что-то измениться!

Она безнадежно вздохнула:

-Отец стал чужим человеком, совершенно другим. Умышленно отстранился и, если я позвоню, будет только хуже. Боже, как же тяжело на душе!

-Юль...

-Тебе не понять! Ты еще его не видел, а потом ты и раньше плохо его знал. До смерти твоих родителей вы были с ним знакомы весьма посредственно.

Я зажмурился от остроты ее слов, словно пощечина, словно удар ниже пояса. Когда мои родители были живы, мне на всех было плевать. Я давно смирился с неожиданной смертью, но, каждый раз, когда мне напоминали об этом, сердце сжималось и становилось тошно жить. Одиноко и холодно жить. Сейчас - особенно сильно. Но это потому, что я устал, потому, что у меня болит голова, и я оказался так далеко от своего корабля.

Это страшно, когда ты не можешь сказать то, о чем думаешь, когда понимаешь, что это не тот человек, которому стоит что-либо рассказывать. Юльке не понять, что ее отец не умер, он просто надломился и... постарел? Он увидел что-то, что обломало ему крылья, помогающие парить свободно, быть легким и веселым. Мне придется назвать это... случаем. Не случайностью, а случаем, который поможет мне забрать Стаса в экипаж своего корабля. Это шанс, который предопределенность дала мне.

-Что-то спать захотелось, давай уже?..

Я повернулся, посмотрел на сестру в упор и сказал:

-Если ты считаешь, что твой отец не тот, кем был, то посмотри себе под нос. Ты увидишь, что и твоя мать вовсе не такая, какой была еще год назад. Посмотри на меня, и ты поймешь, что нет ничего постоянного в этом мире, ничего вечного...

-Кроме слов, - тихо сказала Юля.

Я покачал головой.

-Слова так же непостоянны, как люди, которые их произносят. Лишь одно для нас, маленьких людей постоянно. Вечность.

Юля отшатнулась от меня, словно я сказал что-то страшное, попятилась, споткнулась о порожек балкона, ухватилась за проем двери, чтобы не упасть. Шагнула, так и не оборачиваясь, в комнату.

-Я поняла, - с ужасом в голосе сказала она. - Ты тоже не тот, кем был два года назад.

-А ты, Юля? - зло спросил я. - Неужели с момента нашей последней встречи ты не изменилась? Я помню девочку, которая любила со мной рисовать, смотреть, как я прохожу на компьютере игру Принц Персии и слушать мои песни под гитару. Помню, ты любила, когда мы бывали у вас, потому что мама не отсылала тебя рано спать ...

Она еще попятилась.

Я тоже был абсолютно чужим ей человеком, она больше не узнавала меня, я заглянул так глубоко, как никто, даже ее отец, не позволял себе заглядывать.

-Это все пройдет, - продолжал я. Меня понесло. - Пару лет и на тебя ляжет настоящая ответственность, ты думать забудешь о том, что тебя гнали спать, и не будешь спать, но не потому, что тебе так захочется, а потому, что зачастую по ночам будешь готовиться к экзаменам. А потом - потому что твой ребенок будет плакать.

Ты повзрослеешь, заставишь себя повзрослеть, будешь смотреть на ребенка в себе, как на нечто постыдное и глупое и все из-за того, что ты считаешь так сейчас!

Молча, мы смотрели друг на друга, потом Юля кивнула, наверное, более своим мыслям, чем моим словам.

-Спокойной ночи, Антон, - со вздохом сказала она и, повернувшись, вышла из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

Я проснулся далеко за полдень. Меня никто не будил, дом оказался пуст, на столе в кухне лежала записка, предписывающая есть все, что найдется. У плиты была выставлена заварка в красивой железной коробке, у кофеварки стоял в темной банке молотый кофе, на столе лежали новые фрукты.

На стуле висело два полотенца - большое голубое махровое и поменьше, для рук.

Еще одна бумажка с номером телефона и адресом. Я не знал, где находится написанная улица, но Света заботливо подписала в самом углу листка: метро Орехово. С ее стороны очень любезно.

Я принял душ, покопавшись в посуде, нашел турку и сварил кофе (бытовые кофеварки слишком по варварски обходятся с благородным напитком) и вдруг понял, что меня отпустило. Все складывалось именно так, как должно было. Ворон уже сделал свой выбор, и я принял правильное решение.

Сев за стол, отхлебнув горячего, густого напитка, я взял телефонную трубку и набрал номер, написанный на бумажке. Теперь я не боялся потревожить Стаса, был совершенно уверен, что он сам ждет, когда его потревожат. Когда покажут ему то, ради чего стоит стать самим собой.

Долгие гудки. Очень долгие гудки. После третьего чуть слышный щелчок. Уже поставили телефон на прослушивание. Быстро работают ребята.

Я вслушиваюсь в монотонный поток звуков, глоток за глотком пью горячий кофе. Телефон разъединяет. Я снова набираю номер и жду, почему-то не веря, что там, на другом конце города никого нет.

-Да! - наконец отвечает мне раздраженный, мужской голос, совершенно незнакомого человека.

-Здравствуйте, - говорю я, поднимаясь и доливая из турки остатки густого кофе с осадком. -Стаса будьте добры.

-Кто его спрашивает?

Двух реплик вполне достаточно и у меня складывается впечатление о человеке, говорящем со мной. Военный и не только по названию, это у них в крови. Словно струна внутри, заставляющая держаться прямо и осторожно. Еще нет тридцати, не женат, скорее всего, в разводе.

И не спрашивайте, откуда я все это знаю. Просто услышал это в его голосе.

-Скажите Стасу, что это Антон Доров, его племянник.

-Из Лондона? - голос становится немного подозрительным, но подозрение закамуфлировано под доброжелательностью. Я бы вряд ли заметил эту настороженность, если бы Ворон не подарил мне мои нынешние способности. - Наслышан о твоих успехах.

-Я прилетел сегодня ночью, переночевал у его... жены, Светланы.

-Как поживает Светочка? - военный проявил искренний интерес, из чего следовало, что они знакомы.

-Могло быть и лучше, если бы Стас не делал глупостей.

-А он и не делал! - жестко, обвиняюще во лжи бросил человек. Сразу стало понятно, что он был Стасу другом.

-Его дочь скучает по отцу, - сказал я с сожалением.

-Сам-то ты как? - поинтересовался военный.

-Простите, но я хотел бы узнать ваше имя...

Секундное колебание. Потом человек на том конце провода расслабился.

-Денис меня зовут, я для твоего дяди так сказать коллега по работе.

-Так можно мне поговорить со Стасом? - я принялся за мытье чашки, прижимая трубку к правому уху.

-Он пьян в стельку, Антон, боюсь, он не сможет с тобой поговорить.

-С утра? - удивился я.

-Сейчас уже не утро, но он пьян с утра.

-Да-а, - протянул я. - Ну и стукнуло его...

-Что ты знаешь об этом?! - снова насторожился Денис.

-Только то, что сказала Света. Я приеду через полтора часа и хочу очень серьезно поговорить с ним. Возможно, это поможет...

-Поможет? Это ты-то сможешь помочь Стасу? - мне послышалось в голосе Дениса легкое пренебрежение.

-Да.

-Тогда не забудь купить в аптеке что-нибудь для трезвости, - насмешливо посоветовал мужчина.

-Я знаю, куда надо бить, чтобы человек протрезвел, - слишком уж холодно ответил я.

-О как! - неопределенно хмыкнул Денис. - А мне казалось, ты учился в Лондоне... социологии кажется? Выходит, я ошибся? Ну, приезжай, приезжай, племянничек. Адрес знаешь?

-Знаю.

Денис оказался высоким мужчиной двадцати девяти лет. На нем были зеленые застиранные брюки цвета хаки и поблекшая тельняшка; на шее я тут же заметил выбившийся из-под футболки медальон специальных войск.

Месяца два назад он коротко стригся, но сейчас волосы отросли, были слегка вьющимися, темно-каштановыми. Глаза у него были голубовато-серыми, черты лица прямыми. Я сразу почувствовал в нем уверенность человека, не раз шедшего на риск. Даже на базе американцев мне не довелось встречаться с настоящими бойцами, такими, как этот заурядный с виду человек, наградивший меня при первой нашей встрече холодным оценивающим взглядом. Удовлетворившись осмотром, он отступил, давая мне возможность войти в квартиру.

Адрес я нашел с трудом, долго ходил кругами вокруг нужного дома. Меня посылали то в одну сторону, то в другую и только на третий раз правильно. Девятиэтажный дом с синими полосами и подъездами так до боли похожими на подъезды старых пятиэтажек...

Четвертый этаж.

Я прошел в квартиру, которая оказалась однокомнатной. Из ванной мне навстречу вышел Стас. По его плечам с волос стекали струйки воды, он слегка покачивался, но во взгляде дяди почти не осталось хмеля, лишь туманная усталость. Он был бос и одет лишь в спортивные, до безобразия растянутые штаны с вывернутыми наружу карманами. В квартире стоял тяжелый, уже устоявшийся запах перегара. Под ногами на протертом паркете красовались ошметки засохшей грязи с ботинок, лежали потоптанные газеты.

-Здравствуй, Антон, - медленно, с видимым усилием сказал он. - Я рад тебя видеть.

Я молча смотрел на него, и во взгляде Стаса скользнуло беспокойство.

-Я бы хотел поговорить с вами наедине, - коротко взглянув на Дениса, твердо проговорил я.

-Пошли, - сказал Стас и повернул за угол в кухню.

Даже на неискушенный взгляд квартира была обставлена небогато и отвратительно запущена. Обшарпанная, протертая мебель выглядела жалко, ее было мало, никаких вещей, придающих уют, только самое необходимое. На кухне стояла плита, красная от налета солей железа раковина, одна единственная тумбочка и над раковиной шкафчик. На плите одинокая алюминиевая кастрюля, из нее торчит половник. Закопченный чайник. Стены в жирных пятнах и подозрительных бурых отпечатках. Кетчуп, наверное.

Холодильник у двери. На столе у стены чашка, которую давно не мыли; две рюмки, бутылка недешевой водки и ряд из четырех пустых бутылок на полу под окном. Две табуретки.

Жмурясь от яркого света, Стас поставил на плиту чайник и зажег газ. Я присел у стола, придвинул к себе бутылку водки, покрутил, разглядывая этикетку, отставил в сторону и поймал внимательный взгляд дяди.

-Зачем пришел? - спросил он грубовато.

-Пришел? - с наигранным удивлением переспросил я. - Соскучился.

-Зачем ты прилетел в Москву? Глупо тратиться на перелет, когда учебный год еще не закончился. Отчислили уже?

-Для пьяного вы хорошо соображаете, но поспешу разочаровать - нет.

-Ты долго ехал, я протрезвел. Так, зачем?

-Квартиру хочу продать.

Стас заметно поскучнел. Его напряжение схлынуло, он медленно сел за стол, облокотившись о столешницу локтями. Я заметил на его руке широкий и длинный свежий шрам, кожа вокруг которого все еще слегка шелушилась. Ничего себе, вот это дела - его недавно ранили. Должно быть, жизнь у моего дяди не сахар, если он, врач, подвергся какому-то нападению или вступал в бой!

Я одернул себя, закурил. Все эти восторженные юношеские эмоции пора было отбрасывать, мне не хотелось себя считать мальчишкой, восхищающимся бывалым бойцом. Да, не скрою, самое большое приключение в моей жизни - это когда я летел с велосипеда и напоролся на сук в траве. Тогда мне наложили три шва на лодыжку. Родители очень переживали. А здесь настоящая боевая рана, наверняка же он ее не в пьяной поножовщине получил!

Я поморщился, глядя на ввалившиеся от постоянного возлияния глаза Стаса. Может, я зря так расфантазировался? Последняя версия не лишена смысла.

Мы долго молчали, потом я не выдержал. Наверное, это были жалость и надежда.

-Хотите быть врачом там, где вы нужны всего семнадцати людям, но нужны очень сильно? - спросил я, выпустив в воздух маленькой кухни плотный клуб сигаретного дыма.

-Ты о чем? - проворчал Стас, и в его взгляде вновь что-то мелькнуло.

Чайник закипел, но дядя не обращал на это ровным счетом никакого внимание, не отрывая от меня цепкого взгляда. Стас ждал ответа.

Я встал и выключил газ, стряхнул пепел в раковину. Покровский поворачивался за мной, словно боялся упустить любое мое движение. Он очень постарел внешне за два года. Кроме того, алкоголь тоже не оказывал на него положительное влияние. В сорок лет я бы дал ему все пятьдесят или даже немного больше. И не из-за морщин. В его волосах появилась седина, а в глазах поселилась пустота. Он был стар.

-Стас, вы боитесь неудач?

-Их было много в моей жизни, - со вздохом ответил дядя. - Не хотелось бы опять ошибиться...

-Потому боитесь что-либо делать, - уверенно договорил я.

Стас помедлил, потом кивнул и тут же ощетинился:

-К чему все это? Что ты хочешь мне рассказать?

-Не торопите события, Стас. Я расскажу все, но только тогда, когда пойму, что вы еще не шагнули слишком далеко.

Стас встал так резко, что табурет с грохотом упал на пол.

-Сопляк! Ты пришел упрекать меня?! - он навис надо мной, еще никогда я не видел двоюродного дядю таким разъяренным. Я слышал, как в комнате за стеной, что-то уронив, кинулся к двери Денис.

Он успеет разве что к кульминации.

Ударю, - прочел я в глазах дяди ответ на поставленный вопрос. Его кулак начал движение к моему лицу. Я встал. Денис показался в дверях кухни.

-Змей! Нет! - крикнул он.

Я подался вперед, налетая на кулак раньше, чем Стас предполагал ударить.

Помощь Дениса не понадобилась. Он стоял у входа и смотрел на нас. Я криво улыбался - кулак Стаса лишь слегка скользнул по скуле, неприятно, но не смертельно; шагнув вперед, я здорово ослабил довольно точный для пьяного человека удар. Я вполне мог бы защититься, но не стал этого делать, потому что теперь Стас был готов слушать.

Обернувшись, посмотреть на Дениса, и неожиданно встретил короткий благодарный взгляд. С этим человеком мы поняли друг друга без слов.

Стас отвернулся, потом с усилием потер глаза и грузно сел на табурет, подняв его с пола.

Денис прошел к холодильнику, достал из морозилки кусок замороженного мяса в полиэтиленовом пакете и, протянув мне собрался выйти, но я жестом остановил его.

Это не я так решил, так решил Ворон.

Теперь я понял, по какому принципу Родеррик Стерт выбрал меня из своих многочисленных студентов и смог ответить на самый вечный вопрос Вселенной: почему?

-Хотите оба получить работу, которая вернет жизни остроту? - заговорил я, прижимая к горящей скуле холодное мясо. Мои речи походили на какую-то рекламную акцию, я словно расхваливал неизвестный потребителю продукт, привлекая внимание. Так же поступил со мной и социолог. - Хотите работу, на которой вряд ли придется быть свидетелем смерти, но риска будет куда больше, чем в любой горячей точке на Земле? Хотите стать членами настоящей команды, от слаженности действий которых будет зависеть жизнь всех?

-Что ты имеешь в виду? - спросил Денис.

-Хотите? - с нажимом спросил я.

-Мы не понимаем, - устало сказал Стас. - Тебя завербовали в Лондоне? В какую игру ты пытаешься втянуть нас?

Я думал, он согласится слепо, но нет, он не потерял былой дальновидности взгляда. И это великолепно, значит, точно не все потеряно!

-Хорошо, - сказал я. - Только учтите, все, что я сейчас скажу - более чем серьезно. И доказательство тому - постоянное наблюдение за мной. И то, что ваш телефон уже поставили на прослушивание, хотя я звонил вам впервые час назад...

Денис быстро подошел к окну, осторожно отодвинул штору.

-Бритый мужик с шеей как у носорога на лавочке напротив, видишь?

Денис встретился взглядом со Стасом и кивнул.

-Мы слушаем, - сказал Стас. - Извини за рукоприкладство, я еще не до конца трезв.

Я не обратил внимания на его извинения - слова казались неискренними. Кроме того, я был занят подбором ключевых слов, взвешивая и отсеивая то, что рассказывать был не в праве.

-Американцы нашли космический корабль, - начал я так же, как месяц назад Родеррик. - Вы приглашены в его экипаж.

Молча и недоверчиво смотрели на меня жильцы квартиры.

-Космический корабль находится на базе американских ВВС, решением стран корабль отправится в космос, как только будет подобран достойный и квалифицированный экипаж. Корабль не имеет никаких аналогов в земных технологиях и является разумным или, что вероятнее, полуразумным. Какие технологии применены для его создания, до сих пор осталось загадкой.

Кораблю нужно восемнадцать человек экипажа и я предлагаю вам войти в команду.

-И кем же ты предлагаешь нам быть? - с хмурой иронией уточнил Денис.

Не верит, - понял я.

-Ладно Змей, он хороший врач, с ним все понятно, но я? На космическом корабле мне не найдется места! И вообще, почему американцы вдруг обратились к русским? И почему это ты имеешь к этому кораблю не понятное мне пока отношение, ведь ты же был в Лондоне, а не в США?

-Отвечать по порядку?

-С конца, - неожиданно попросил Стас.

-Я капитан этого корабля, - ровно ответил я.

Несколько секунд они молчали, потом загоготали. Смеялись они долго, и я не стал мешать искреннему веселью, получив возможность спокойно покурить. Когда они, наконец, отсмеялись, я протянул Стасу маленькую корочку в черной обложке. Мне сделали ее специально в Америке, выдав статус солдата правительственных войск, чтобы облегчить мои перелеты и для того, чтобы мне верили.

Заглянув через плечо друга, Денис долго смотрел на ровные строчки и печати, потом посмотрел на меня немного растерянно и сказал:

-Подделка. Я видел нечто похожее на рынке. Их продают незаполненными...

-Отвечаю с конца на второй вопрос. Американцы не обращались к русским. Они обращаются к тем, кого корабль пустит на свой борот. Я же сказал, что корабль разумен.

-Ну, хорошо, - все с той же иронией сказал Денис, вынимая из рук друга удостоверение. - Предположим, мы тебе верим. Но я ведь морячок, был им и останусь! Мы, конечно, потоптали землю после одних веселеньких событий, но что ты предлагаешь мне делать на космическом корабле?

-Моряк? - сердце мое замерло, а потом гулко забилось в груди. - Подводник?

-Ээ... да, - удивленно согласился со мной Денис. - Испытатель.

Наверное, единственный из всех нас ты не будешь бояться космоса, - подумал я, по-новому глядя на неприветливого мужчину. Побывав в глубинах океана и полюбив их, космическая бесконечность, из которой нет выхода, уже не кажется столь пугающей.

-Тогда ты будешь навигатором, корабль все расскажет тебе сам.

Рассказывая двоим мужчинам маловажные подробности о своей вербовке, попивая крепкий чай со слоном, я более не боялся, что они откажутся. Мы со Стасом много курили и спорили о пустяках, я доказывал им, что это все никакая не подрывная деятельность Америки против России, ссылался на консула, на правительство. Мне и вправду дали несколько телефонов, по которым всегда можно было позвонить в Москве. Уверен, это были люди высшего ранга. Денис держался особняком, но лишь потому, что уже принял решение. Откажись Стас, Денис все равно бы отправился со мной.

И когда Стас сказал "да", я со вздохом опустил глаза. Потому что у него еще был шанс отступить и вернуться к своей семье. Мучимый совестью, я все же сделал последнюю попытку:

-Стас, - сказал я, вставая, - ты бы заехал к жене, дочь по тебе скучает!

-Как бы не так! - фыркнул дядя. - Вот покажешь свой корабль, тогда и командовать будешь, а сейчас подбери свои слюни, племяш, и дай нам пару часов на сборы.

Через четверть часа Стас вдруг заглянул в кухню:

-Послушай-ка, Тоха, а эти твои американцы ничего не говорили про деньги, а то нам даже билеты на самолет купить не на что...

Тем же днем мы вылетели в аэропорт Кеннеди Нью-Йорк. Билеты на рейс нам нашли сразу (для моих полетов в любую точку мира был открыт свободный коридор), мою золотую кредитную карту приняли с уважением и охотой. В ожидании вылета мы прошлись по магазинам аэропорта, прикупили кое-каких шмоток, потому что все мы, в общем-то, оказались налегке. Я - из-за скоротечности событий и неосмотрительности, Стас и Денис, видимо, в силу финансовых трудностей. Явно ведь, квартирка их была съемная, да на самой окраине, да в таком состоянии, что понятно: вдвоем с трудом наскребли. Интересно, как свела жизнь этих разных людей: военного врача и подводника? Чем сдружила? В каких условиях возможны столь невероятные совпадения? Даже представить себе не могу, как они познакомились. Небось, через родственников или друзей друзей.

Я не смущался заоблачными ценами в аэропорту и не слушал протестов дяди. Сейчас мой счет был не ограничен, и я не хотел себе отказывать. Особенно после того, что мне пришлось перетерпеть в лабораторных казематах.

Пока Денис примерял себе итальянский костюмчик - уж не знаю, зачем он ему нужен был, ведь я предупредил обоих, что в Штатах сейчас царит жуткая жара - я наблюдал за окружающими, снова приметив мужичка с бычьей шеей. Вскоре я заметил и еще двоих, видок у них был хмурый. Я расслабился, прислонившись спиной к стеклянной витрине, и подумал, что не мешало бы попить кофе и позвонить Свете. Надо же было сказать, что я уезжаю обратно. Стоит ли намекнуть ей о том, что я увожу с собой Стаса? Ни в коем случае! Теперь это секретная информация, хотя и не по совести.

Внезапно в отдалении, как раз там, где дежурил один из наших сторожей, раздались возмущенные возгласы, я повернулся, чтобы стать свидетелем страшного...

В толпе (а в аэропорту как всегда было многолюдно) внезапно грянул выстрел, эхом прокатившийся по широкому переходу. Завизжали люди. В десяти шагах от меня возникла какая-то потасовка, все бросились в разные стороны наутек, кто-то споткнулся и упал. А прямо на меня, держа руку вытянутой и крепко зажав в ней черный пистолет с коричневой накладкой, шел человек. Лицо у него было каменное, между мною и им мелькали бегущие люди, и убийца все медлил. Не нажимая на курок, все шел вперед, быстро, целеустремленно.

Как он пронес в аэропорт оружие? - с ужасом подумал я. - Везде же стоят металлоискатели. Везде охрана, всех обыскивают, все просвечивают! Как?!

Кто-то толкнул меня в сторону. С пронзительным звоном лопнуло надо головой стекло витрины, я съежился на полу, осыпанный колким водопадом мутных осколков. Кто-то снова закричал и я, выйдя из ступора, приподнял голову.

Люди испуганно расступились, по коридору неслись секьюрити аэропорта, на полу в стороне лежало тело, из-под которого быстро растекалась темная лужа крови. Я видел уже опустевшие, слегка мутные глаза. Он умер быстро, тот первый выстрел, предназначавшийся мне, перехватил случайный прохожий с толстыми, покрытыми волосами, пальцами.

Никогда прежде не видел смерть, только читал, да на экранах в сериалах видел. Тогда мне казалось это каким-то незначимым, теперь я ощущал запах гари и, несмотря на разделявшие нас двадцать шагов, сюда добивал тяжелой волной стальной кровавый аккорд.

Затошнило, и я, с трудом переведя взгляд на убийцу, сразу понял: все кончено. Никого он больше не убьет и не сбежит, потому что, придавив того к полу, сверху победоносно восседал Стас. Он ловко завернул мужчине руку за спину, а пистолет валялся в стороне.

-Пазволите, уважаимый? - на ломаном русском негромко сказал Стасу вышедший из толпы мужчина из тех, которых я приметил несколько минут назад, и тут же сунул в нос охране аэропорта какую-то ксиву. - Дальше мы сами.

-Хреново работаете, уважаимый, - презрительно передразнил Стас, но с убийцы слез. Преступник тут же попытался вырваться, но на него навалились сразу трое.

-Граждане пассажиры! - громко крикнул один из служащих аэропорта, оттесняя людей в дальнюю часть коридора. - Просьба не толпиться! Произошел несчастный случай. Меры приняты. Вы можете быть спокойны. Просим вас спуститься на первый этаж или пройти в залы ожидания, пользуясь нижними переходами!

-Спрыгни с моста сам, придурок! - заорал внезапно убийца. - Сделай хоть одно полезное дело!!!

-Тебе помочь, капитан? - надо мной нагнулся Денис, протягивая широкую ладонь. Он насмешливо улыбался и этот его жест меня сильно оскорбил. Впрочем, поделом мне, трусливому недоумку.

Оттолкнув предложенную руку, я неуклюже встал, боясь пораниться об осколки, поднял сумку с покупками, вытряхивая из нее крошево стекол.

Ну и ну, меня пытались убить!

-Эй, - я подошел к охранникам, которые уже подняли убийцу на ноги, сковав его руки за спиной наручниками. - Можно мне с ним поговорить наедине?

-Нет никакой надобности говорить с ним, - заверил меня охранник. Акцент у него был просто чудовищный. Секьюрити аэропорта деликатно не вмешивалась, единственное, что - они прикарманили себе пистолет.

-Как это нет?! - возмутился я, но Стас взял меня за плечо.

-Пойдем, Доров, - он потянул меня прочь.

-Этот урод чуть меня не пристрелил! - не унимался я. - Хочу узнать, за что!

-В этом нет необходимости, - повторил охранник и повел арестованного по коридору.

-Пойдем, пойдем, Доров, - еще тверже дернул меня за руку дядя. - Тут все намного серьезнее, чем тебе представляется!

Денис подхватил меня под руку с другой стороны, и они потащили меня прочь от разбитой витрины и трупа, вверх по эскалатору, усадили в кафе за столик и заставили сделать заказ. Я попросил ирландский кофе, себе они взяли по рюмке коньяка.

Каждый раз, когда я открывал рот, чтобы что-то сказать, Стас резко бросал:

-Помолчи.

Я закурил и взялся за кофе, но внезапно задрожали руки. Я с удивлением уставился на них, ощущая, как по телу расползается противная вялость.

-Это адреналиновый откат, - подсказал Стас, видимо заметив мое состояние. -Что, наконец пробрало?

-Я тут подумал, - тихо сказал я, - этот человек ведь случайно погиб. Он просто оказался на линии огня, а пуля то была моя...

-Не случайно, - Денис заглотил коньяк и грохнул рюмку о деревянную столешницу. -Я видел его уже.

-Да, этот мужичок тебя прикрыл, - подсказал Стас, от чего я, кажется, расклеился еще больше и промямлил:

-Как, прикрыл?

-Телом своим от пули.

Мы помолчали, я не мог ничего говорить, глупо мешал в стакане кофе. Спустя минут десять дядя обратился к Денису, минуя меня:

-Что заметил ты?

-Славянин, не больше сорока пяти, на правой руке кольцо. Шрамов нет. Пистолет ПМ, подержанный, на затворе скол. Настроен решительно, то, что он убил охранника, а не твоего племянника - считай повезло. При этом грамотного сопротивления оказать не смог или не успел. Я что-то не разобрал, тебе виднее.

-Оказывать не стал, - подсказал Стас. - Совершенно ложный след.

-Да, - согласился Денис и заказал еще рюмку коньяка. - Гуляй, рванина, - усмехнулся он, глянув на меня.

-О чем вы? - наконец спросил я.

Стас, отстранившись от столика, внимательно оглядывался.

-Их тут больше, чем я мог предположить, - сказал он, растягивая слова. - Похоже, племяш, ты и вправду большой человек и нам не наврал...

-Вы что, до сих пор не верили? - удивился я.

-Ну, скажем, не доверяли, - Денис принял у девушки-официантки с подноса две рюмки. - В твоих словах слишком много фантастики, дружок.

-И зачем тогда полетели?

Стас с Денисом иронично переглянулись.

-Видимо, чтобы вытащить глупого родственника из дерьма, в которое тот влез? - уточнил я.

-Угу, - глотая коньяк, подтвердил Стас. - Думаешь, еще попытки с ним покончить будут?

-Все зависит от того, как сработает охрана, - пожал плечами Денис. - Но своим телом твоего племянничка я бы закрывать не хотел, тем более что у них лучше получается. Ничего не желаешь рассказать нам, Антон?

-Только то, что уже рассказал.

-У тебя есть оружие? - Стас смотрел куда-то в сторону.

-Нет, - не совсем понимая, к чему все это, отозвался я.

-Ты умеешь стрелять из боевого оружия? - тут же спросил сидящий с другой стороны Денис.

-Нет!

-Ты занимаешься наркотиками?

Ба! Да они устроили мне перекрестный допрос.

-Нет.

-Ты кого-то убил?

-Нет.

-Ты что-то украл?

-Нет.

-Ты имеешь какое-то отношение к шпионажу?

-Нет.

-Ты бывал на стратегических объектах?

-Военная база ВВС США. Стоянка звездолета Ворон.

Пожалуй, после пережитого испуга они меня даже забавляли и отвлекали о мысли о том, что по моей вине погиб человек. Кроме того, ирландский кофе согрел мне заледеневшие от волнения конечности и помог немного расслабиться.

-Кто же тогда хотел тебя убить?

Я пожал плечами и тут же покрылся холодным потом. Профессор Стерт! Он тоже в опасности.

-Сииидеееть! - Стас поймал меня за руку и посадил обратно. - Куда собрался, деточка?

-Надо позвонить, - я попытался вывернуться из захвата, но у дяди оказалась на удивление крепкая ладонь.

-И кому же? - мило поинтересовался Денис.

-Мой друг, он в опасности. Если на меня совершили покушение, на него тоже могут...

-Это не твоего ума дело, - отчеканил Стас. - Сейчас я решаю, что делать с тобой. И как тебя от этого избавить...

-Это невозможно, я сам принял решение...

-Черта с два! - засмеялся Денис. - Ты плохо подумал, тебе пропудрили мозги насквозь, специалисты такое умеют. Но сможем ли мы противостоять двум десяткам американских военных, вот в чем вопрос? Это ведь американцы, судя по говору, да? Стас?

-И зачем его хотел убить профессионал? - эхом откликнулся дядя.

-Вы же сказали, что он дилетант! - возмутился я.

-Это ты дилетант, так что сиди и не вякай, - отрезал Стас. - Я пригляделся, все вооружены. Серьезная акция действительно на правительственном уровне. А убийца просто не хотел ранить непричастного человека, потому ты все еще жив. Будь в переходе народу поменьше, получил бы сюда, - он постучал себя по груди кулаком, - крепкий свинцовый заряд. Тебе бы не понравилось. Хотя в первый момент это совсем и не больно.

-Я думаю, придется лететь, все же лучше, чем жрать водку на съемной квартире, - пожал плечами Денис.

-Ага, сгинуть вместе с ним, это конечно забавно, - проворчал Стас. - Ты и вправду решил, что тебе бабки и такие полномочия дали за просто так?

-Не просто так, - вздохнул я. Было понятно, что переубедить этих двоих сможет только сам Ворон.

Вслушиваясь в приятный женский голос, несущийся поверх человеческого гула из динамиков, я поглядел на часы.

-Объявили посадку на наш рейс...

-Лучше бы ты рассказал нам все без утайки, - назидательно сказал Денис, похлопав меня по плечу. - Время никогда не бывает лишним. Мы ведь и вправду можем помочь.

-Все, что я мог рассказать, я рассказал. Пойдемте.

Я поднялся и повел их к двадцать первым воротам, к которым подгоняли наш самолет, но почти тут же путь мне преградили двое мужчин и предложили идти с ними. Мы шли каким-то техническими коридорами, минуя таможню и все контроли, и Денис, увидев все это, приглушенно присвистнул, а Стас ничего не сказал. Мы оказались в самолете самыми первыми, нас усадили в бизнес класс и закрыли его. Больше никого к нам не подсадили.

-Ничего себе! - выглядывая из иллюминатора, сказал Денис. - Мы - важные шишки. Вся эта охрана грузится в самолет. Все в эконом. А нас без визы пустили. Я до последнего думал, это шутка какая-то! Мне когда-то отказали в визе в Штаты, я тогда еще с подружкой туда хотел, а они переселенцев боялись, отказали на отрез. Мы три месяца обивали пороги посольств, в конце концов, в Турцию полетели. Стас, что ты молчишь?

-Думаю, что мы поторопились с выводами.

Я глядел на них, не верящих, полных сомнений, и думал о том, что я прекрасно знаю продолжение этой истории. Вот сейчас самолет вырулит на взлет, и взлетная дорожка ухнет вниз, гулом и перепадом давления заложит уши, а земля стремительно замелькает где-то под днищем серебряной птицы. Мы оторвемся от прошлой жизни и начнем свое путешествие к звездам. Также в какой-нибудь жаркий день Ворон оставит целую планету под собой, чтобы указать нам новые горизонты и новые цели. Но до этого еще далеко. Сейчас мы поплывем надо облаками, размышляя каждый о своем, и день, уже почти угасший, тоже останется позади. Наступит, наконец, ночь, и перелет будет таким же долгим и изнурительным, а потом, в аэропорту Кеннеди нас вот так же обступят военные, выведут, посадят в машину и предложат принять снотворное.

Я смотрю на то, как Денис с охотой открывает купленную в "ДьютиФри" бутылку вискаря и гадаю о том, откуда он взялся подле дяди. Что за события связали вместе двух совершенно разных и по возрасту и профессии людей? Предопределенность или случай сложили из разрозненных кусочков эту замысловатую мозаику?

Если бы Стас отказался лететь на Южную Базу, я был бы уже мертв. Простая и здравая мысль. Выстрел, отнявший жизнь моего незнакомого защитника, все еще звучит у меня в ушах. У Стаса, в отличие от меня, великолепная реакция и достаточно отваги. Он, хоть и врач, настоящий боевой офицер и вышел из этой потасовки с честью, не дав в обиду и меня. Вот, оказывается, зачем он мне нужен. Для защиты. Определенно, по прилете, мне стоит поучиться боевым искусствам и умению стрелять. Может, в чем-то мне поможет Ворон, его знания манят своей доступностью и необходимостью лишь терпеть боль. Чтобы выучить язык, нужно всего-то зубрить и практиковаться минимум год, но вот звездолет влил в мою голову два десятка разных языков и наречий, я могу высказаться на любом из них, не затратив на изучение и дня. Это ловушка бездействия, но у нее столько разумных доводов "за", что отказаться просто невозможно.

Я выглядываю в иллюминатор и вижу темноту, пронизанную звездами. Самолет окунулся в изумрудную ночь, и даже горизонт уже набух темнотой. Звезды, они везде. Изумительные созвездия охватили корабль, взяли в суровые тиски неизведанного. Снизу огни созвездий, созданные людьми. Сверху огни созвездий - отголоски Галактик, к которым уже очень скоро нам представится случай прикоснуться. В этих бесконечных огнях так легко потерять себя...

-А ну-ка перестань грустить! - проворчал у меня над ухом Стас. - Уже второй час в окно пялишься! Давай, выпей с нами.

-Есть предложение поиграть в карты! - потирая руки, предложил Денис. - Да не кисни ты, мы что-нибудь придумаем. Вот скажи, ты умеешь играть в покер, Антон?

Я покачал головой. За остаток пути мы уговорили остатки виски и попробовали два десятка крепких напитков, предложенных стюардессой, научили меня играть в покер, в ходе обучения лишив всей наличности. Слава богу, пластиковые деньги проиграть нельзя!

Как я и предполагал, нас встречали совершенно другие люди. Причем не абы кто, а отряд из шестерых военных в комуфляже и при оружии, во главе с незнакомым майором. Впрочем, на базе этих незнакомых военных было пруд пруди, всех не упомнишь.

-Антуон Доров? - обратился ко мне по-русски майор. У него был забавный акцент.

-Можно по-английски, - улыбнулся я.

-Ваши родственники с нами идут добровольно? - уточнил он, оглядывая мое "семейство".

-Добровольно, майор, можете у них спросить. Как нам вас звать?

-Никак, для вас это не имеет значения, - он отвернулся от меня и снова заговорил на русском: - Если вы, госпада, здесь по собственному желани...и..., прошу последовать за мнуой и не затавать вапросв. Кагда начальство станет нужно, они все расскажуут вас. Кагда будет соглашение. Вы панимаете?

-Не заморачивайтесь, - Стас непринужденно ткнул майора в бок, - мы вполне понимаем на вашем буржуйском.

-О! - кивнул майор, - очень хорошо. Вы здесь по своей воле и обязуетесь выполнять все наши требования? Уверяю вас, никакой угрозы жизни. Все, что рассказал господин Доров - правда. И, если вы согласны, прошу в машину, - он указал на припаркованный у главного входа здоровенный черный "Хамер". - Чтобы избежать ненужных вопросов: мы сейчас отправимся в небольшой частный аэропорт, откуда вылетим самолетом до пункта назначения.

-А как на счет безопасности, в московском аэропорту на нас было совершено нападение... - Денис запнулся, и американец тут же ответил:

-Все меры приняты, можете об этом не беспокоиться.

-Да уж как же, - проворчал Денис. - Сам за себя не постоишь...

-Вы согласны? - с нажимом спросил майор, и военные нервно зашевелились.

-Да, - кивнул я и первым полез в "Хамер".

Таблетки нам предложили принять прямо в машине, стоило ей отъехать от аэропорта. Пропавшие было трое военных, вскоре появились на еще одном черном джипе и пристроились конвоировать. Я, подавая пример, принял снотворное, откинулся на сидении и глядел в окно на стеклянные витрины, дороги и людей до тех пор, пока не погрузился в сон.

Через неделю после того, как я заманил на Ворона Стаса и Дениса, и они получили от него необходимые для работы на корабле знания, прибыл Родеррик. Мне даже поговорить с ним не удалось, хотя очень хотелось расспросить профессора о поездке. Еще хотелось похвастаться ему о покушении - я постоянно думал о том убийце. Я пытался вызнать, что с ним стало, но все как воды в рот набрали и лишь неопределенно пожимали плечами. Никто так и не смог дать мне ответ на вопрос: каковы были мотивы этого человека.

Впрочем, Стас, видя мои метания, высказался прямолинейно и без стеснения:

-Любые тайны, - сказал он, - становятся достоянием многих гораздо раньше, чем того хотят спецслужбы. И у любых новшеств всегда находятся противники. Так что не удивительна попытка тебя убить, чтобы остановить неизвестное и страшное, то есть помешать полету человека в глубокий в космос.

Сдается мне, в его предположении и была вся правда.

Я усердно трудился над навыками самообороны. В первый же день тренер по карате поднял меня ни свет ни заря, выжал как лимон, заставив пробежать вместе с ним десять километров по утренним холмам, после чего до обеда терзал отжиманиями, упражнениями на координацию и растяжку. Лишь в конце выдал мне несколько боевых приемов, наставив по всему телу синяков. Я просто таки валился с ног, хотя занятие заняло всего часа четыре. Это было чудовищно! За один раз этот равнодушный тренер - сержант Орхы - выбил из меня всякое желание самосовершенствоваться.

Глядя на то, как я приплелся в комнату и упал на кровать, Денис непринужденно засмеялся, а Стас озабочено покачал головой и сунул мне под нос бутылку с водой.

-Он так тебя уездит, племяш, что наводит на размышления. Я бы на твоем месте не стал бы маяться дурью с иностранными дядьками. У тебя под носом есть отличный парень, обратись к нему, будет больше проку.

-Ты о чем? - едва ворочая языком, спросил я.

-Денис, - подмигнул дядя. - Попроси его правильно и будешь удивлен.

-По-моему, он не сможет даже попросить, - усмехнулся Сизов. Вообще, Денис всегда все превращал в шутку, и мне это нравилось. -Придется заказать сауну и подвергнуть его приятной процедуре тайского массажа.

-С девочками? - с надеждой уточнил я, хотя не был уверен, хочется ли мне видеть девочек...

-Со мной, - разочаровав меня, ответил Денис.

-Если что, я не такой, - поспешно напомнил я.

-Ну, может, ты латентный гей? - Сизов явно издевался. -Зачем тебе вообще понадобилось все это? У тебя за спиной штат военных, они защитят, если понадобиться.

-Не хочу стаять как баран, когда в меня стреляют, - пожаловался я. - Но этот сержант меня укатал.

-Да я понял! Вставай, Тоха, пошли, - Денис потянул меня за ногу с кровати.

-Куда? - испугался я. - Не, я пас на сегодня, что бы ты для меня не приготовил!

-Завтра с кровати не встанешь, если сегодня морячка не послушаешь, - назидательно сообщил дядя. - Что такое, второй день нет доступа в Интернет? Что за дела? Там проходит конференция по гастроэнтерологии, а я из-за этих америкосов все пропускаю!

-Пошли, Тоха, Стасик как всегда о своем. Да не бойся, никаких тренировок, я же сказал - релаксационные процедуры!

Я с трудом встал и поплелся за приятелем, ожидая самого худшего, но все оказалось как раз наоборот. Денис отвел меня в сауну, не допустив никаких девочек, втер в гудящие мышца какое-то приятно пахнущее масло (и откуда только взял?), потом вымочил меня в бассейне и отправил на койку спать.

На следующее утро начались наши с ним тренировки, и, хотя я чувствовал себя изрядно поношенным, все менялось на глазах. Сначала он помог мне освоить пистолеты - я даже с первого раза попал в десяточку, чем его порадовал. Потом, с легкой опаской, взялся за разбор автомата. Денис все время подшучивал, рассказывал, как в армии такому за один день обучают. С утра и до вечера, пока пальцы сами не начинают делать все сами. А тех, кто за один день не освоит, чмырят конечно.

Потом, через пару дней, когда мои мышцы отпустило, он принялся показывать мне всяческие диковинные приемы самозащиты, поясняя, что это не популярное и предсказуемое, повсеместно модное карате, а смесь из самбо, джиу джитсу и прочих самых эффективных в атаке и защите единоборств. Он мне сразу сказал:

"Тоха, этому учатся годами! Вырабатывают пластику движений, нагружают мышцы, растягивают до эластичности связки. Вбивают в разум так, что твое тело учится предугадывать чужие атаки без участия мозга. Для тебя это невозможно, не обижайся. Не за неделю и не за месяц. Сейчас ты можешь привыкнуть только к чему-то простому и очень эффективному, но даже об этом, в случае опасности, ты будешь задумываться. Вряд ли выйдет сразу влиться в непривычный и незнакомый твоему телу ритм".

У него был рациональный, совершенно другой подход, ничем не похожий на тупой штурм американского сержанта.

Через неделю Денис внезапно затеял со мной шутливый спарринг, и тут мы оба пережили серьезное потрясение: я заломал Дениса, сам не поняв толком, что произошло. Стас долго смеялся над сконфуженным другом, Ворон опять обыграл нас по всем статьям.

Следом за Родерриком подтянулись механики. Стали прибывать военные - удивительная дипломатическая подборка: два немца, два англичанина и два китайца. Сразу стало ясно, что все главенствующие страны в меру возможностей пытаются не упустить своего шанса. Потом появился Рик Ирин - улыбчивый канадец и Алексис Вант - француз. Из исследовательской лаборатории на борт Ворона взошли Мари и Франсуаза, ставшие недостающими врачами. Франсуаза была полевым врачом - боевой женщиной с нелегким характером, она появлялась везде, где были конфликты или конфликты возникали там, где присутствовала Франсуаза.

Медленно, но верно, собирался экипаж и мы все чаще заговаривали об отлете. Постоянно напоминал о нем и Ворон, но наше командование все медлило. С нами постоянно проводили тренинги, даже хотели отправить в космос на простом военном челноке для тренировки. Естественно, я наврал, что Ворон против. Теперь у меня была гениальная и удобная отговорка на все, подкрепленная веским черным аргументом: Ворон против. Ворону надо...

Так что мы все-таки улетели с нашей голубой планетки! Дождались, когда улягутся все разногласия и взлетели. Грузовые отсеки корабля были полны льном, шерстью, хлопком, красным деревом, соей, микрочипами последнего поколения и многим другим, что могло оказаться ценным для других миров. Из первого своего полета мы привезли на Землю ценнейшую информацию и материалы, которые дали новый толчок развитию науки. Нам продали данные о плазме, лазерах, о пищевых технологиях и электричестве, о топливах и даже оружии, но в космических технологиях отказали наотрез и сразу. Еще и объяснили, что попытка достать чертежи пространственной стабилизации и технологии прыжка на Союзных планетах может быть расценена как проявление преступной деятельности, и будет жестоко караться законом вплоть до уничтожения корабля и экипажа.

Да, свой первый взлет вряд ли сможет забыть каждый из нас. В моей памяти он пропечатался столь четко, что, закрыв глаза, я могу попасть в любую его секунду.

Но не сейчас. Сейчас надо бы еще подремать. До "утра" еще осталось часа три, а, значит, можно провести время с пользой и поспать.

Интересно, какое решение примут андеанцы? Напугал ли я их или нет?

Все потом. Сейчас - спать. Глубоко вздохнув, я отказался от каких-либо мыслей, и стал медленно тонуть в вязкой дреме. Но уснуть не успел...

Глава 6. Планеты Ротос

Внезапно меня окатило, словно водой, сильным потоком чужой боли. Я ничего не слышал физически, но чужие чувства говорили сами за себя и они кричали о помощи.

Я вскочил, как ужаленный.

-Вербальное общение! Обнаружение чужих на корабле!

-Подтверждаю вербальное общение, - сухой мужской голос потек из-под потолка - Ворон не любил, когда я говорю с ним вслух, и отвечать мне вслух не любил. - Чужих на борту не обнаружено.

Ударив ладонью по сканеру, открывающему дверь, я выскочил в коридор и посмотрел туда, откуда текла потоком чужая боль.

Лучше, чем могло бы быть!

Я шагнул к девушке, которая, скорчившись, сползала по стене коридора. Лицо у нее обрело сероватый оттенок, искривилось мукой боли и страха. Это была Лора Сандин, молоденькая и очень симпатичная медсестра. Для девушки это был первый, а, значит, самый трудный полет. Нагнувшись, я подхватил хрупкое тело на руки, не давая упасть. При прикосновении ее боль коснулась моего сознания как нечто материальное, прошла по мышцам, заставив пальцы заледенеть. Ах, вот оно что, девочка! Нельзя же быть такой невнимательной!

Лора была новым членом экипажа и попала на корабль после трагического и по-своему глупого инцидента на Ротосе-4 - небольшой планете в галактике Тор. Мы стояли там в ожидании очереди на взлет, уже заключив все необходимые сделки с торианами - существами гуманоидной расы, удивительно похожими на худеньких панков с фиолетовыми волосами. В силу определенного набора предрассудков, мы старались обследовать только те районы космоса, которые на картах и в базах данных были обозначены, как заселенные человекоподобными существами. Нам были слишком дороги нервы, чтобы знакомиться с жидкостными червями или вяло ползающими спрутами.

На обследованных нами планетах мы встречали разных существ, даже тех, с которыми предпочли бы не встречаться. Прямоходящих и передвигающихся на четырех и более ногах, с цветами кожи самых разных расцветок. Эволюция не может пройти по одному и тому же пути, вероятность такого события посчитать невозможно, наверное, невозможно даже назвать - так она мала. Потому даже те существа, которые походили на людей, как, например андеанцы или торианцы, все же были совершенно другими. Их медицинские технологии строились абсолютно по другим схемам, многие психотропные вещества и психическое оружие на людей не действовало вообще или убивало млекопитающих Земли мгновенно. Но были и удачные находки. Безделушки, которые могли бы решить энергетические проблемы целого города - загадка для земных физиков. Мы выменивали и чертежи, и партии механизмов, химические элементы, образцы материалов, ткани, камень и лекарства, выменивали в надежде найти что-нибудь, что поможет Земле разгадать секрет подпространственного прыжка. А льна, хлопка, шелка и шерсти на Земле предостаточно. Впрочем, самым большим спросом, без сомнения, пользовались наши опалы с зелено-красными искрами, такого сочетания цветов на сторонних планетах не встречалось.

На Земле первые два полета держались в строгой секретности, по возвращении нас не выпускали с базы, мы проходили трехнедельные карантины, потом по две недели нас допрашивали и изучали. Это было, пожалуй, утомительнее самих путешествий. Нас держали всех вместе, мы жили во многоэтажной подземной лаборатории, где с нами работали так называемые карантинщики - специалисты врачи-вирусологи и психологи, наблюдавшие за изменением наших жизненных показателей. На базе этих исследований была написана не одна диссертация и получено не одно высокое научное звание.

Зато о третьем полете было объявлено уже официально на весь мир. Никогда не забуду этот репортаж, транслировавшийся по всем телеканалами планеты. Для тех, кто уже видел инопланетян своими собственными глазами и наладил первый, еще хрупкий контакт, сказанные тогда пафосные фразы были смешны и нелепы.

"Ворон принес подтверждение существования других цивилизаций. Космос наполнен разумом! Команда из восемнадцати смельчаков уже второй год бороздит просторы Вселенной!"

Мы долго смеялись над этими громкими словами, над тем, как восхваляли наш подвиг журналисты. И все равно они говорили только то, что им разрешили.

"У Земли есть корабль, способный путешествовать в космосе, способный покрывать за минуты световые года".

Но ни слова о том, откуда он взялся. Ни слова о том, скольких человек он убил. Ни слова о том, чего он нам еще может стоить.

На наш взгляд отбытие Ворона в третий раз больше походило на театрализованное представление. Крейсер перебросили на американский космодром, обвесили флагами всех стран, собрали кучу журналистов. Мне, как капитану корабля, велели сказать речь, выдав текст и приказав заучить его наизусть. Выпускали черных голубей и торжественно вручили великолепный самурайский меч с простой черной рукоятью.

Да, мы смеялись тогда надо всем этим, но это было до того, как произошли события на Ротосе-4. С тех пор я никогда не смеялся ни над людьми, ни над инопланетными существами, потому что мы, люди, были теперь всего лишь малышами. То, что разрешено взрослым, зачастую запрещено детям. Проступки, в принципе позволительные другим, чуть не привели нас к гибели...

В тот злополучный день - около года назад, я дал экипажу увольнительную и сам сошел на Ротос-4, потому что ожидание обещало быть долгим. Космопорт оказался переполнен до отказа, залитые термоупорным покрытием посадочные площадки были заставлены кораблями. Здесь, на Ротосе-4 всегда как на оживленной парковке у крупного гипермаркета. Эта планета - огромная межгалактическая ярмарка, каких во Вселенной оказалась очень много, ведь торговля была, есть и будет наивыгоднейшим занятием для любого народа. На Ротосе-4 можно было купить все что угодно и кого угодно. Даже космические корабли, которые торговцы с радостью продавали по вполне приемлемым для нас ценам. Да, их мог купить любой, но не мы. Стоило продавцам увидеть меня или кого-нибудь из моего экипажа, и продажа сворачивалась. Это при том, что за все годы полетов мы заработали достаточно, чтобы заплатить двойную и даже тройную цену. Легко. Всякий раз торговцы отвергали предложения подобного рода, и я не понимал, почему.

Почему нам не дают вырасти?! Почему нас не пускают в Союз? Может быть, они боятся нас? Может быть, им не нужны конкуренты, которыми мы могли стать?

На Земле много гениальных умов. Пусти Ворон к себе на борт наших ученых и, возможно, у нас был бы уже свой собственный полуразумный флот. Или неразумный, но обязательно был бы. Я верю в это. Земные мастера нашли бы способ создать нечто похожее на Ворона из имеющихся у нас материалов. Я уверен, устройство полета сквозь космос - прыжка, как мы его называли - не могло быть слишком сложным. Всего лишь искажение пространство-времени. Как обидно, что мы так и не поняли, как вскрывать космическую материю. Если бы Ворон пустил...

Каждые десять минут из космопорта взлетал очередной корабль, все абсолютно разные, непохожие друг на друга: то вытянутые, то приплюснутые, то походящие на средневековые крепости с множеством антенн и башен. Боевые крейсера и легкие прогулочные яхты, тяжелые грузовые корабли и даже огромный, около полукилометра в длину флагман, который непонятно по каким причинам спустился на планету, хотя по всем правилам космопортов должен был остаться на орбите, отправив свой экипаж на маленьких челноках. Скорее всего, с флагманам случилась какая-то серьезная поломка, которую устранить в условиях невесомости было невозможно.

Поразмыслив, я отправился в большой ресторан, который располагался на территории космического порта; мой экипаж разбрелся кто куда, вооружившись мощными парализаторами - единственным, кроме холодного, видом оружия, которое было разрешено на планетах Союза. Естественно, официально.

Честно говоря, постоянные головные боли, которые я много лет старательно глушил обезболивающими (а потом наркотиками, потому что обезболивающие перестали помогать) лишали меня всякого желания познавать новое. Мое дело было довести корабль до намеченной точки и вернуть его благополучно на планету Земля, а потом отдыхать от нескольких месяцев до полугода. Познанием занимались другие. Те, кому это было нужно и интересно.

Я зашел в ресторан и остановился, оглядываясь по сторонам. Мне уже доводилось посещать подобные заведения, только они были поменьше. Все космические порты, в конечном итоге одинаковые. Есть таможенные терминалы, есть погрузочные, ремонтные доки и магазины запчастей при них, есть секторы отдыха, питания и развлечения.

Ресторан, в котором я оказался, представлял собой огромный зал, заполненный узкими бежевыми столиками; в самом центре зала возвышался водопад белых кристаллов, летящих вертикально вверх, подсвеченный удивительной цветовой гаммой розового и фиолетового. Этот странный водопад наполнял залу шелестом и в нем я слышал далекие отголоски музыки. Потолок залы терялся в вышине и представлял собой вечернее небо Ротоса-4, желтовато-розовое с огромной красной луной. Удивительная планета. Создается такое впечатление, что луна занимает на небе как минимум одну четверть. Еще на Ротосе-4 очень холодные зимы. На этой планете ничего не растет. В период зимы, когда Ротос-4 отделяет от солнца луна, на планете температура уходит за минус сто. Зима на Ротосе-4 длится восемь земных месяцев, и температура скачет при каждом прохождении солнца из отрицательной в положительную область. На эти восемь месяцев Ротос-4 становится мертвой планетой, ее покидают, консервируя космопорт, и перебрасывают ярмарку на Ротос-3, такую же, по сути, мертвую планету. А когда и на нее приходит зима, рынок разворачивается на Ротосе-2 или Ротосе-1. Не очень удобно, но им некуда деваться.

Стен у этого ресторана вообще не было. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Столики, хаотично разбросанные по площади заведения, были укрыты голубоватыми вуалями ограничивающих полей, которые скрывали тех, кто сидел под их прикрытием. Лишь над некоторыми столиками поля были не включены, чаще у пустых столов или у тех посетителей, которые по личным причинам не хотел или не считал нужным уединяться.

Я пошел вперед, нацелившись сесть поближе к удивительному водопаду, чья музыка странным образом притягивала внимание, но путь мне преградил то ли управляющий, то ли официант.

-Я бы не советовал вам садиться близко к дождю, - сказал он на неплохом общепринятом языке, которому обучил меня за считанные секунды Ворон еще при первом нашем знакомстве.

-Почему? - я удивленно посмотрел на управляющего.

-Потому что ваша психика не защищена от воздействия кристаллических волн.

Я не стал расспрашивать, что управляющий имел в виду, просто сел за предложенный столик, заказал крепленое торианское вино, которое уже успел попробовать, и что-нибудь на усмотрение официанта, что соответствовало бы моим этическим взглядам и потребностям организма. Я был в космосе чужим, слегка недоразвитым землянином, который не знает прописных истин. Зато о землянах все знали с избытком. И еще ни разу мне не принесли при такой просьбе червей или иную гадость. Определенно, о нас знали подробно, а мы не знали никого и ничего...

Но это уже не важно. Кажется, все налаживается. В этот раз мы везли с собой не технологии или животных, нам удалось получить огромный объем информации. Хронология войн большей части космоса, истории и развития планет, попала в мои руки совершенно случайно. Мне продали ее контрабандисты, которым было плевать на запрет, полученный от союзного управления.

Понимая, что все еще может измениться, я потребовал, чтобы Ворон отослал как можно больший объем информации на Землю. Крейсер подчинился, хотя был весьма недоволен. Думаю, он до сих пор дуется на меня за тот приказ. Корабль предупредил, что начнет передавать информацию по постоянному кодированному каналу, но что информация может дойти до Земли не раньше, чем через несколько месяцев. Меня это устраивало. Главное, чтобы дошла.

Я сидел за столиком, ни о чем особенно не думая, вслушиваясь в гипнотическую музыку дождя. Мне принесли заказ - большой запотевший кувшин с розовым вином и мясной суп с неизвестными бурыми овощными кусочками. Впрочем, и в мясе я был не уверен, но знал наверняка, что принесенное официантом мне не навредит, а незнание - самое большое достижение... ну, в некоторых ситуациях.

Я не стал закрываться полем, мне не с кем было говорить, и нечего было скрывать. Я предвкушал на этот раз поистине триумфальное возвращение и с нетерпением ждал, когда же, наконец, нам будет дано разрешение на взлет. Но уже третий час готовился к подъему флагман, разворачивая свои огромные башни и лениво разгоняя стартовые двигатели. Ему одному без помощи космопорта было и не взлететь. Лишь системы магнитных полей и направляющих гравитационных лучей могли удержать этот по истине гигантский, размером с настоящий городок, корабль на траектории, по которой ему следовало взлетать. Только они могли помочь стартовым двигателям оторвать его от поверхности. Когда флагман сел, он занял все взлетные и стояночные площадки, накрыл своим телом все корабли, стоящие на полях и теперь никто не мог взлететь. В том числе и мы. Флагман нависал над нами и, наверное, был чем-то похож на кусок планеты, который по непонятной причине вздыбился на поверхности Ротоса-4, словно необъятный прыщ.

Когда флагман садился, меня не было на Вороне - я гулял по улочкам Ротоса-4, праздно разглядывая витрины. Именно в это время мне удалось совершить самую удачную сделку за последние годы.

Дежурный экипаж Ворона говорил, что было очень страшно. Флагман полностью отключил двигатели, чтобы не расплавить ими стоящие на стоянке корабли. Он садился на системах космопорта, и все время казалось, что это махина вот-вот рухнет вниз, погребя всех под своими неисчислимыми тоннами металла. Но, как говорится, обошлось, и я уже слышал гул разгоняемых двигателей флагмана. Взлетать он будет, используя и их тоже на самых малых мощностях. Корабли порта закроют защитными полями от жара, рвущегося из сопел двигателей. Теперь дело за малым: дождаться, когда он улетит. И убраться отсюда самим.