Все дороги нового мира

- Совсем стыд потеряли! - вопила женщина.

Девушка покраснела, ее молодой человек глядел на Джу и Лаврентио с нескрываемой завистью. Мужчина тоже одобрял страстное поведение, но высказываться не торопился.

- Смотри до чего можно дойти, - продолжала кричать возмущенная женщина.

- Я бы с радостью, - послышалось тихое от дочки. - Тримузыки все же.

Девица повернулась к своему парню и повисла на шее. Пара стала целоваться.

Мамаша открыла рот, а потом завопила нечленораздельно. Мужчина также молча смотрел на проделки своей дочери.

- Прекрати, дочка, - попросил отец. - Мать помрет.

Девушка оторвалась от своего друга.

Женщина повернулась к скамейке, чтобы излить свои претензии развратной паре. Но там уже никого не было.

- Мама, это был знак, - торжественно заявила девушка. - Король и королева Тримузыки.

Мама поджала губы, папа пожевал усы.

- Может все-таки пойдем на выступление? - отцу хотелось на площадь, там торговали медовухой.

Первое выступление, как всегда, было сугубо официальным. Со второго же начался настоящий праздник Тримузыки. Лаврентио взмахнул рукой. Вступили сладкоголосые скрипки. Им стали вторить барабаны. Как они замолкли к скрипкам присоединились грустные флейты и нежные колокольчики. Музыкальное произведение, которое было представлено публике, называлось "Черные кодры". В этом году много было связано с кодрами. На площади и в башнях торговали сувенирами в виде кодров в разных исполнениях, включая и сладкие, и деревянные, и меховые и плетеные. Ни один, пришедший на фестиваль, не остался без сувенирного кодра.

Третьим выступал хор малоросликов. Они исполнили две песни. Одну во славу личного духа, а вторую песнь о вечной любви. Вунь с упоением любовался на своих сыновей в первом ряду хора. Хэсс четыреста раз повторил, что ему очень нравится, что это просто великолепно.

На празднике Тримузыки присутствовали послы из соседних и совсем дальних государств. Под общее пение высказывались пожелания о торговле, о совместной работе, о военных союзах, о гастролях. Вунь зацепился за интересное предложение видного мужчины, который втолковывал, что хор малышей сможет гастролировать с большим успехом.

Хэсс оставил Милагро присматривать за Вунем и ушел с Алилой танцевать.

На празднике гуляли и Сентенус с Машей. Наследника отвлек высокий человек южной наружности, Маша же увидела Джу и подошла к ней.

- Как твои дела? - Маша разглядывала красотку Джу. Та будто бы повзрослела, ушли капризные ужимки и сердитые глаза.

- Хорошо, - Джу пожала плечами. - Знаешь, я сегодня Лаврентио такую истерику устроила.

Маша поразилась, как можно об этом говорить с таким хвастовством.

- Да, не в том смысле, - Джу понравилось, что Маша не нашлась, как ответить. - Я понимаю, что удержать у себя Лаврентио практически невозможно, это требует особой тактики.

Маша опять удивилась. Слово "тактика" было несвойственно Джу.

- Какой? - Маша пребывала под впечатлением от новой непонятной Джу.

- Я его вожу то в жар, то в холод, то я покорная девочка, то жуткая кошка. Он никогда не знает, что от меня ждать. Я же не только скандалы ему устраиваю. Дней шесть назад, он написал такую замечательную вещь для меня. Я три дня всех организовывала, и мы ему сыграли подарком. Такого он не ожидал. Лаврентио чуть не плакал. Мы будем с ней завтра выступать. Сегодня вроде официальная часть, а завтра более неформальное выступление. Приходи на площадь вечером послушать. Наше выступление будет последним. Вещь называется "За мою любимую".

Маша покивала, обещая обязательно прийти.

- А ты как? - спросила Джу. Маша опять поразилась, ей не верилось, что та не знает о новых переменах в жизни Маши.

- Да, вроде замуж собираюсь, - неопределенно сообщила актриса музыкантше.

- Это правильно, - одобрила та. - Тебе нужен муж, постоянный доход и никаких приключений. С Лаврентио этот номер не пройдет. Надо бы организовать мое спасение.

- Что? - к Маше вернулась легкая оторопь.

- Лаврентио пришло время почувствовать себя героем. Надо бы ему меня спасти, - пояснила деловая Джу.

- О! - Маше страстно захотелось закончить этот странный разговор.

- Ладно, - Джу тоже подумала, что говорить с этой домашней девочкой не о чем. - Рада была тебя повидать. Заходи с мужем, если что...

Они расстались.

К Маше подошел Сентенус.

- Как пообщались?

- Не плохо, - к актрисе вернулось ее чувство юмора. - Джу пожелала мне счастья и скучного мужа с хорошим доходом.

Сентенус усмехнулся:

- Хороший доход я обещаю, а вот скука не моя спутница.

- Я знаю, - Маша потянула его в танцевальный круг. - Пойдем?

- А ты? - Сентенус не договорил. Он переживал, как ее хромота.

- Один танец, - выпросила девушка. - Не буду утруждать ногу. Ну, пожалуйста.

И эта пара закружилась в зажигательном танце.

Алиле и Хэссу пришлось вернуться домой еще засветло. Анна и Най обещали закончить к этому времени грим обоих орков. Наклеивать волосы на руки, ноги, голову, грудь было несколько утомительным занятием. Вунь и Милагро тоже вернулись к моменту готовности орков.

Спай и Нуэва по очереди рассматривали себя в круглом зеркале, которое приволокли с третьего этажа.

- Не плохо, - решил Спай и еще раз повернулся у зеркала.

- А у меня здесь отпадает, - робко заметил Нуэва.

Анна еще раз подправила брови орка.

Хэсс смотрел на орков с долей скептицизма. Ему казалось, что все равно видно, что орки лысоватые.

- Как вы с ним встретитесь? - потребовал ответа практичный Вунь. - В дом не водить.

Орки переглянулись. Нуэва пожал плечами, соглашаясь с приказом начальника, Спай принял решение:

- Алибо, наверняка, где-то рядом. Мы выйдем вдвоем на улицу и пойдем гулять. Сегодня праздник, так, что народа много. Думаю, что Алибо сам подойдет к нам.

- Правильно, - Вунь одобрил тактически верный план. - А что вы ему скажите?

Спай был категорически против, чтобы говорить правду. Но и лгать не хотелось. Алибо его брат и точно поймет, где его обманывают.

- Правду, но не всю, - пробормотал Спай.

Нуэва несколько беспомощно посмотрел на Вуня. Ему очень хотелось есть. Жена Вуня приготовила что-то мясное с подливкой, но есть было нельзя, иначе можно испортить грим.

- Идите, - напутствовал Вунь.

Орки вернулись глубокой ночью. Оба были мрачны до неприличия, но спокойны. Алибо поверил брату, что те вынуждены жить в подвале людей, чтобы найти человека, сейчас владеющего медальоном, который погубил их землю. Спай смог так изложить события, что Алибо понял, оба орка совершают подвиг во имя справедливого возмездия. Это было благородное дело. В табеле рангов благородных дел у орков оно стояло на третьем месте, после смерти врагов на поле боя и своей смерти на поле боя. Несмотря на то, что орки вернулись очень поздно, в доме никто не спал. Все их ждали. Вунь развлекал домашних рассказом о будущих гастролях хора малоросликов.

- Погоди, - Хэсс потряс головой. - Ты что всерьез собираешься этим заняться? Но тогда тебе придется надолго уезжать или ты нашел кого-то другого, кто будет заниматься хором?

Вунь аж поперхнулся от подобных возмутительных предположений:

- Ты что! - малыш встал на своем стуле. - Хотя я вроде не рассказал о своем гениальном плане!

- А! - личный дух успокоился, раз есть гениальный план, то все еще хуже, чем представлялось в начале.

- Я у этого мужика все-все выведал, но ездить с ним такая скука, - Вунь скривил губы и подергал себя за ухо с серьгой. Хэсс повторил его движение. Ухо чесалось.

- И что? - Алила придремала на диване, но истовая речь Вуня ее пробудила.

- У нас есть отшельники, Милагро и кодры. Неужели ты думаешь, что я не доберусь до нужного места. У нас будут гастроли на один день, - огласил Вунь.

- А кто будет это все организовывать? - подал голос Милагро.

- Эльнинь, - последовал немедленный четкий ответ от Вуня.

- Я? - Эльнинь тоже почти уснул, ожидая орков.

- Конечно, - Вунь был рад, что нашел для него занятие. - Ты сидишь тут, как отшельники. Ладно они хоть по другим мирам ходить могут, а ты? Ну, можешь ты гулять по воздуху, швырять камни, доставать предметы из большой бочки, но с людями ты не общаешься. Знаешь, как колдуны сходят с ума? От одиночества.

Алила мгновенно проснулась, подобных рассуждений она не слышала никогда.

- Я и не знала, - почти шепотом сказал девушка. - А ты колдун?

Эльнинь покраснел. Хэсс не дал ему сказать ничего лишнего, почувствовав, что надо говорить самому:

- В пути по Темным землям Эльнинь открыл в себе некоторые способности. Сама знаешь, что это не одобряется нашим государством. Колдуны, маги, ясновидцы и прочие притисняются или служат государству. Хотя и то и другое не исключается вместе. Алила, солнышко, ты никому не говори об этом. Хорошо? Я думаю, ты понимаешь, что мы все одно большое исключение в этом доме. Нашего дома и на картах то нет. У нас и Милагро живет, что тоже влияет. Но не хотелось бы информировать разведку товарища Шляссера больше необходимого. Хорошо?

Алила сосредоточено кивнула:

- А можно мне все-таки узнать, какие способности у тебя? - она смотрела на Эльниня.

Эльнинь еще пуще покраснел:

- Я чувствую силу, всякую разную силу. Я могу ее взять, могу летать, могу ударить и все ломается. Это сила рушит любой предмет. Еще я траву слышу, я стал изучать траволечение. Мне каждая травка говорит для чего она. Это странно?

Милагро довольно кивнул, но на это никто не обратил внимание.

- Еще я вижу ближайшие события в жизни некоторых людей, - продолжала откровенничать Эльнинь. - Но не всех, - добавил он поспешно. - В этом доме ни чьи жизни я не вижу. Будто бы все закрыто, и это хорошо. Мне бы не хотелось ходить по другим людям.

- Ничего, - Вунь был непреклонен. - Будешь сидеть в доме, сойдешь с ума. Учись общаться с людьми, помогай им, если можешь. Никто тебя не заставлял становиться колдуном. Теперь учись с этим жить.

Милагро опять довольно кивнул. Это он научил Вуня, как заставить Эльниня выйти из дома и заняться делами. Малыш обожал и во многом слушался Милагро, к тому же Вунь сторговал, что колдун ему за это будет должен. Вунь в уплату этой услуги потребовал от Милагро, чтобы тот посмотрел в зеркало смерти на Хэсса. Что-то неспокойно было Вуню последнее время.

Эльнинь посмотрел на Хэсса, ожидая поддержки чьей-либо позиции. Личный дух пожал плечами:

- Тебе решать, я бы не стал сидеть в четырех стенах, тем более такого цвета.

- Ладно, - Эльнинь тоже подергал свою серьгу. - Только в этом я ничего не понимаю.

- Научишься, - уверенно провозгласил Вунь.

Той темной ночью как раз в этот момент закончилось заседание законников Эвари. Это было чрезвычайно срочное заседание. На котором пришлось присутствовать и Сентенусу. Наследник чуть не получил тяжелую травму - чуть не вывихнул челюсть, пытаясь скрыть за зевками смех. Законники долго спорили принимать новый закон или дополнить старый. В конце решили дополнить старый, принятый меньше двадцати дней назад, но на общей площади зачитать полный текст закона с поправками. В этих поправках провозглашалось, что "одно народное достояние Эвари не вправе соревноваться с другим народным достоянием Эвари". Столь сложная формулировка имела под собой серьезные основания и опасения законников.

В первый день Тримузыки король Главрик IX объявил о проведении новых соревнований, суть которых состояла в том, что люди на кодрах демонстрировали головокружительные трюки. Самый большой ужас заключался в том, что сам король открыл соревнования и показал пару жутких трюков. Зрители аплодировали, а вот законники были в совершенном ужасе. К тому же следом за королем сумасшедший трюк продемонстрировал первый министр Язон.

По древнему закону, чтобы закон вступил в действие, его сначала надо было огласить рано утром для всех жителей города. Пришлось законникам собираться глубокой ночью, чтобы написать этот самый закон.

Итак, изящная формулировка была призвана скрыть истинный смысл запрета от от простых жителей Эвари и тонко проинформировать короля и остальных заставить держаться за свою государственную жизнь.

Сентенус собирался наконец-то попасть в свои покои и лечь, но на его пути возник посланец Шляссера.

- Вас ждут, - бесстрастно сказал посланец.

Сентенус подавил зевок и отправился вниз за посланником. На удивление Сентенуса внизу в потайной комнате никого не было.

- Что такое? -наследник повернулся, чтобы уйти, но дверь захлопнулась. - Что!

Из стены материализовался одно из приведений.

- Посидите, пожалуйста, спокойно, - попросило оно.

Сентенус уселся на стул и посмотрел на свою любимую лампу:

- Что это значит? - потребовал он ответа. Нервы были напряжены до предела, в душе закипел протест, но внешне он остался спокойным и расслабленным.

- Господин тайный советник, попросил вас запереть для вашего же блага, - привидение было многословно и чрезмерно почтительно.

- На долго? - этот вопрос был важнее второго "зачем?".

- На два дня, - приведение постаралось поклониться, смягчив почтительностью дурные вести.

- Я здесь подохну, - Сентенус вполне оценил маневр Шляссера прислать к нему приведение с объяснениями, человеческого посланника он бы прибил. - С голода, с жажды и от тоски. Зачем он так приказал?

- Не могу знать, - приведение готово было заплакать призрачными слезами.

- Это дни праздника. Он соображает, что делает? - Сентенус не собирался легко сдаваться.

- Не могу знать, но с головой у него все в порядке. Мы такие вещи чуем издалека, - приведение все еще старалось ободрить наследника.

- Что ж, мне остается ждать? - Сентенус отнюдь не собирался просто сидеть и ничего не делать, но и демонстрировать свое недовольство он не стремился. Не время этому было.

- Получается так, - приведение согласилось и испарилось удовлетворенное послушанием человека.

Сентенус понимал, что действовать необходимо немедленно. Единственным реальным выходом была дверь с лестницы наверх, но она надежно закрыта. Ковырять подземный ход можно было лет двадцать. Оставалось найти нереальный выход. Благодаря кодрам, Сентенус осуществил свои план в течение десяти минут. Позвав своего Мрака, Сентенус изложил, что попал в неприятную историю. Мрак позвал Пупчая, тот разбудил Хэсса, Вуня, отшельников и Милагро. Спустя еще пять минут Сентенус находился в доме с красной крышей.

- Спать будешь или разбираться? - Хэсс не удержал зевок.

Сентенус решил, что придется разбираться, поблагодарил Хэсса и покинул гостеприимный дом.

Тем временем было обнаружено отсутствие наследника в запертой комнате. Приведение сначала подумало, что человек спрятался, и принялось искать человека, заглядывая под стол и кресла и даже в маленький сундук. Посмотрев по углам, приведение убедилось, что человека нет нигде. Печально повздыхав, приведение очень медленно потащилось вверх. Теперь надо было доложить, что он не выполнил первое задание. Не видать ему повышения в должности в ведомстве Шляссера.

Сегодня Шляссер уже вернулся в облик казначея Мортироса, когда появилось приведение. Оно так жалобно стонало, что Мортиросу пришлось выслушать его.

- Что вы сделали! - Мортирос орал, стоя на своей кровати в одной ночной рубашке и не одев ночную юбку. - У вас хоть мозги есть? или в этом случае они испаряются?

Приведение постаралось возразить, что дескать такого было условие самого Шляссера.

- Что? - Мортироса заклинило от подобной наглости. - Я когда-либо приказывал вам заточать наследника?

- Но, у вас же написано в той бумаге, что вы мне оставили на столе, - приведение постаралось сморщится, чтобы выглядеть более жалким.

- На столе? - Мортирос бухнулся потому, что ноги подкосились. - Не может того быть! - казначей перевоплотился в тайного советника, но переодеваться не стал, чем чрезвычайно напугал стражей. Шляссер несся ураганом в кабинет.

На столе у него действительно лежала бумага. Шляссер завел привычку оставлять на столе распоряжения на ночь привидениям, которые не спали. За последнее время в столицу прибыло шестнадцать привидений на постоянное место жительства.

- Какой бодяжник? - Шляссер пялился на новый лист. - Кто это сюда приволок?

Это оказалось первой частью постановки, в которой собирались участвовать приведения. Зачем эти листы лежали на столе Шляссера мог сказать только законник Гомореус, который тем самым делал большую гадость Шляссеру. В постановке говорилось, что злые враги заточили наследника престола на несколько дней в страшное место, объявили его мертвым и захватили власть. Гомореус счел необходимым получить разрешение тайной канцелярии на такую возмутительную постановку. Верный страж принес и положил листы на стол поверх листов с распоряжениями Шляссера.

Установив все это, начальник разведки Эвари собирался отправиться спать, как до него дошло, что Сентенус то пропал. В чем был Шляссер побежал на коротких кривых ножках вниз. Сентенуса там не было. Допрос стражей показал, что Сентенус спускался по лестнице, но наверх не возвращался. Приказав приволочь в тюрьму всех законников, разбудить Алилу с птицами, проверить не у Маши ли Сентенус и начать поиски по дворцу и за его пределами, Шляссер отправился к себе переодеваться. В дверь робко постучал заспанный помощник:

- Простите, глава, а в доме с красной крышей искать?

- Что? - Шляссер прорычал чуть неразборчиво, помощник вжал голову в плечи.

- Был же указ, что все или всех искать по первоначалу в домах. Их два.

- Искать, - Шляссеру доложили, что во дворце Сентенуса нет.

Под утро наряд стражи потревожил жильцов дома. Зевающему Вуню зачитали официальную бумагу и осторожно спросили не у них ли Сентенус.

- Нет, вчера был, но ушел, - сообщил тот и захлопнул дверь.

На следующий стук в дверь открыл уже Милагро. Стражи напряглись, но еще раз вежливо перечитали указ и задали вопрос о нахождении наследника.

- Вчера был, но ушел, - также флегматично информировал колдун и опять таки захлопнул дверь.

Стражи хотели получить дополнительную информацию и рискнули постучать в дом в третий раз. Дверь открыл неизвестный им молодой человек.

- Что там, Эльнинь? - послышалось сверху.

Молодой человек прокричал, что не знает.

Стражи еще раз зачитали указ и вежливо спросили про наследника.

- Вчера ночью был, но ушел, - Эльнинь стал закрывать дверь, но страж не дал. Сам стражник понимал, что еще одна зачитка этого указа и он спятит от чтения и однообразных ответов.

- Позвольте спросить, куда ушел? - страж старался быть максимально вежливым.

Молодой человек ответить не мог, позвал хозяина дома Хэсса.

Стражи смотрели на него с явным любопытством. Хэсс взял лист с указом, прочитал его сам, потом пожал плечами и сообщил:

- Сентенус вчера был, но ушел во дворец еще до третьих звезд.

Глава стражей с тоской осознал, что у этих странных жителей не добиться нормального ответа. Что будет на докладе у Шляссера, страж даже думать не хотел. Отряд из десяти стражей повернул назад.

В это самое время объект их поисков сладко спал над их головами. Сентенус, конечно, храбро вышел из дома, но далеко уйти не успел. Два шага в сторону площадки, где уже заснули прилетевшие Мрак и Пупчай, и Сентенус попал в ловушку Вуня. Малыш Вунь привык ставить ловушки на ночь в саду. Хоть вроде и кончилось паломничество орков в их сад, но Вунь считал, что нельзя пренебрегать элементарными методами защиты собственного имущества. Сентенус угодил в ловушку-захлопалку. Ступивший на определенное место, укутывался в силовой кокон и падал на самую верхушку дерева. Кричать, выпутываться или ломать ловушку было бесполезно. Сентенус посетовал, что так нелепо попался, он же знал о фанабериях Вуня, но...С другой стороны, наследник решил, что это даже к лучшему. Он находится в самом безопасном месте в Эвари. Никто его не найдет и не нападет. Сентенус проснулся от вполне естественных причин, но пришлось терпеть. Вунь еще не делал обход своих садовых ловушек.

Тем временем, разбуженные домашние сползлись на кухню за горячим или холодным по вкусу. Вунь бодро пил из чашки с нарисованными кодрами какой-то травяной напиток, Хэсс ждал свое кофе. Милагро удалился наверх за утренней чашей вина. Болтун тоже умыкнулся за своей порцией старого вина от колдуна. Эльнинь налил себе родниковой холодной воды, орки пили фруктовый компот. Лунь принялась пересказывать, что видела во сне чудесные большие деревья с гнездами малоросликов. Муж стал законно возражать, что они то в гнездах жить не будут. Утренняя перепалка была прервана воплем Нуэвы.

- О! - орк уставился в одну точку.

От орков вообще необычно ждать больших проявлений чувств, поэтому Нуэва несомненно привлек внимание.

Хэсс не успел ничего рассмотреть, как вопль орка более экспрессивно повторил Вунь:

- ОУОА!

Следом за этим Вунь стал лихорадочно метаться по дому, выхватывая и бросая разные колюще-режущие орудия.

- Ты чего? - Хэсс бросил свое кофе и пошел посмотреть, что так взволновало Вуня.

Нуэва уже выбежал в сад и осматривал его с особым вниманием:

- Где? Где? Кто?

Второй орк соизволил проявить интерес к происходящим событиям и открыл кухонное окно.

- Чего вы там все? - спросил он достаточно лениво.

Наконец, Вунь определился с выбором орудия. Он предпочел большую черную палку с утяжелением с одной стороны.

- Там оно, - восторженно-тревожным тоном заявил Вунь.

Под требовательным вопросительным взглядом появившегося кота Болтуна Вунь пояснил:

- Огонек светился, он показал, что ловушка сработала.

- Аха, - выдохнул котяра. - Значит, на ужин мясные пирожки.

Разочарование постигшее жителей дома с красной крышей не поддавалось описанию. Из ловушки они извлекли Сентенуса. Допросив наследника на предмет его нелепого поведения, все разошлись.

Стража узрела летящего на кодре наследника в тот момент, когда Шляссер обдумывал план казни приведений.

Вунь пришел в комнату Хэсса, чтобы поговорить. Малыш закрыл дверь, уселся на спинку кресла и стал щелкать пальцами.

- Что случилось? - Хэсс оторвался от чтения бессмертной книги Одольфо и Льямы.

- Не читай, - потребовал Вунь. - Мне жалко себя.

- С чего бы это? - Хэсс в первый раз услышал такую речь от малыша.

- Просто так жалко. Мне в ловушку никто-никто не попадается, - Вунь начал жаловаться на свои жалости.

- Мне тоже, - Хэсс подумал о своем деле с медальоном. Ему тоже никто не попадался.

- Видишь, какие мы жалобные, - Вунь старательно избегал слова "несчастные". Малыш был уверен, что не стоит это говорить, чтобы не накликать это самое несчастье.

- Вижу, - Хэсс закрыл книгу и убрал. Пока он осилил всего четыре главы. Похоже, что Одольфо действительно пересказал содержание "Судзуками: история выбора". Хэсс до конца не верил, что такая бредятина может вызвать подобный общественный восторг.

- А почему ты жалобный? Ты жалобнее меня? - Вунь пожелал установить кто из них больше нуждается в поддержке.

- Не знаю, - Хэсс пожал плечами. - Может быть и я жалобнее. - Хэсс напомнил, что не может найти владельца медальона, все его усилия, пока ни к чему не привели.

- Да, не светятся огоньки, хочется чтобы засветился, но замигает, да не тот. Надо найти тот, - Вунь все еще решал, кто жалобнее.

- Да у меня ничего не светится, - личный дух сложил руки на животе, закинул голову и приготовился долго думать и жалеть себя, а потом Вуня, а потом опять себя, а затем Вуня.

- Ты всех-всех проверил, но ничего не нашел? - уточнил малыш.

- Всех-всех? Это как? - Хэсс почувствовал, что это нечто новое.

- Всех о ком ты знаешь в связи с твоим медальоном? - Вунь позабыл, что он жалостливый. В голове крутились мысли о Хэссе.

- Нет, - личный дух именно так не думал о своем деле. - Погоди, ты говоришь, что надо проверить всех-всех даже если вроде и нет связей?

- Вроде или нет? - Вунь уловил слабое место и обратил на него внимание. - Просто ты можешь не знать.

Личный дух глубоко погрузился в свои мысли, Вунь терпеливо ждал.

- Я не виделся с двумя людьми, имена которых назывались в этом деле: бывший советник Флавиус и некий тип Столичный, - Хэсс сам удивлялся себе, что на это указал ему Вунь, а он не думал об этом так.

- Флавиус, я помню, - малыш энергично покачал головой и махнул рукой. - А вот про Столичного не помню. Расскажи.

Хэсс поделился тем, что знал о сомнительном типе Столичном.

- У тебя целых два огонька, - после размышлений Вунь надул губы и заявил. - Так, что я жалобнее тебя. Будешь меня жалеть?

- Не-а, - Хэсс помотал головой. - Буду тебя любить. Хочешь танцы устроим. - Личный дух был в курсе, что танцы благотворно воздействуют на душевное состояние Вуня.

- Нет, - малыш с трудом отказался от столь заманчивого предложения.

- Тогда пойдем в гости? - Хэсс понял, что надо искать новые методы утешения.

- Нет, гостей к нам достаточно ходит. Нет глубокой потребности шляться по гостям, - Вунь ответил очень серьезно. Хэсс подосадовал, что не может сообразить в чем нуждается малыш.

- Тогда пойдем чего-нибудь украдем, - личный дух решился на последнее средство.

- Это дело завсегда хорошее, - Вунь и не думал, что его так будут утешать. - Но завтра.

- А сегодня? - Хэсс понадеялся, что сейчас откроется желание Вуня.

- Сейчас надо заняться другим делом, - выдал Вунь. На последующие вопросы Хэсса, Вунь пояснил, что надо сочинить хорошую речь о синих птицах и придумать как их всех помирить. - Ты же будешь жениться на Алиле. Даже встречаться с хозяйкой синих птиц без одобрения малоросликов нельзя. Ты нас обижаешь. Ты же наш личный дух.

Хэсс постарался серьезно подумать об этой проблеме для чего еще раз выслушал рассказ о вражде птиц и малышей. Тогда его озарило, что надо предложить малоросликам, чтобы те приняли синих птиц.

- Я ваш личный дух и женюсь на девушке с синими птицами. Тогда выйдет, что синие птицы тоже будут вашими личными духами. Представляешь?

Вунь выпучил глаза и потерял дар речи.

- Ух, ты! - смог он высказаться через минуты две, затем подхватился и ускакал вприпрыжку из комнаты.

Хэсс тихонько посмеялся и вернулся к чтению странной книги про Судзуками.

Глава 22. Волшебница Илиста

Тост: Желаю, чтобы в вашей жизни были волшебники и волшебницы, а еще лучше, если и вы для кого-то станете волшебником.

/Великий Мерлин/

Красавица Илиста заскучала. Это было для нее довольно непривычное состояние. Рабочий и творческий человек не умеет скучать. И в этом случае, она даже растерялась. Пришлось два раза сходить попить чай к лучшей ясновидящей этого города. Но и та лишь намекала, прямо не говоря о состоянии актрисы и его причинах.

Когда она разобралась в своих сомнениях, то страшно поразилась. Ее терзало чувство незаконченности чего-то важного.

Сегодня Илиста пришла в гости к своему старому другу Инриху. Она пригласила его погулять по утренней прохладе и поговорить. Идти по улице Славных Королей было приятно. Несмотря на такое ранее утро на улице звучала музыка. Илисте захотелось потанцевать под одну из новых мелодий. Они даже остановились и прослушали выступление до конца.

- Пойдем, - Илиста вздохнула. - Мне так приятно гулять, слушать музыку. Во истину праздник Тримузыки вселяет покой и надежду в души людей.

- Пойдем, - Инрих сегодня оделся очень легко. Ради праздника он был во всем желтом. Илиста же радовала прохожих максимально короткой юбкой, и коротким топом кремово-серебристого оттенка.

Они прошли до самого конца улицы Славных Королей, но актриса так и не начала разговора, ради которого встретилась с Инрихом. Тот ее не торопил. Столько лет общения, дали ему понимание, что с актрисой происходит что-то важное, о чем она стремится рассказать, но не находит слов или не может собраться с силами.

- Давай пройдем по улице Черных кодров, - предложил Инрих.

- Черных кодров? - Илиста не слышала о такой улице.

- Так переименовали улицу Грозных туч. Говорят люди подали прошение королю. Тот подписал, так и появилась улица Черных кодров. На ней живут два десятка черных, как ночь, кодров. На этой улице стоят башни ремесленников по коже и обуви.

- Да? - Илиста позабавилась, как быстро распространилась мода на все связанное с кодрами.

- Да, - Инрих повел подругу по улице Черных кодров. Деревья давали тень, ветер дарил прохладу. - Дома все хорошо?

- Нормально, - актриса ответила так, что Инрих ей поверил. Дома у нее действительно все хорошо. Значит ее тревожит что-то другое.

- Хэсс? Саньо? - попробовал угадать Инрих.

- Хэсс? Саньо? - в свою очередь удивилась Илиста. - Ты чего про них вспомнил?

- Да, так. Просто Саньо женился на своей воительнице, - Инрих постарался, как можно легкомысленнее замять тему.

- А Хэсс? - Илиста с улыбкой и теплотой на сердце вспоминала старого знакомца.

- Хэсс тоже живет неплохо. Книгу выпустил, выполнил последнее желание Одольфо, - Инрих рассказал о триумфе "Судзуками: история выбора". Илиста посмеялась. - Так что же тебя тревожит, моя дорогая?

Они еще немного прошли, Илиста решилась и начала с самого главного.

- А ты не хочешь поехать на Фестиваль?

- Ух ты! - Инрих поразился. Он не ожидал, что разговор зайдет именно об этом. - А ты, что думаешь, что пора?

- Понимаешь, мне как-то обидно, что мы там не были, - актриса заговорила немного сбивчиво. - Мы не реализовали столько возможностей.

Инрих засмеялся.

- Во-первых, фестиваль еще не скоро. А во-вторых, ты похоже думаешь, что мы упустили столько возможностей. Теперь то с кодрами в постановке мы обязательно должны получить признание на Фестивальном, - ответил он.

Илиста посмотрела на него чуть укоризненно, но долго не выдержала, тоже рассмеялась.

- Ты прав. Я думаю, что у нас бездна возможностей...

- ... и надо их использоваться, пока никто другой этого не сделал, - закончил Инрих.

- Да, - Илисте стало легко на душе. Она высказалась, и ее предложение не было немедленно отвергнуто. По своим странным соображениям актриса решила, что в Фестивальный должны поехать все те, кто не доехал в тот раз.

- Я бы на твоем месте не спешил, - Инрих постарался изложить свое мнение, как можно мягче.

- Почему? - она открыла свои прекрасные глаза очень широко.

- Потому, что надо, чтобы к этому привыкли. Хорошо было бы обкатать представления с кодрами и новую музыку до привычки. Актеры теряются, кодры теряются, авторы теряются, зрители тоже теряются. Ты должна понимать, что не ты будешь главной, а возможно - кодры. Ты готова уступить свое место. Если ты просто привлечешь кодров к статичным сценам, это ничего не даст. Попробуй сыграть драму или комедию с ними.

Они еще долго гуляли, обсуждая детали, вопросы, частности.

Наверное, судьбе тоже нравился праздник Тримузыки потому, как она соизволила улыбнуться на мечты Илисты и послать шанс. Именно улыбнуться, а не состроить гримасу. Илиста и Инрих расстались на улице Золотых Ветвей. Инрих отправился к Лаврентио. Илиста же пошла домой. Легко ступая по цветной плитке, актриса напевала про себя последнюю понравившуюся ей песню о лесных ягодах и сладких поцелуях.

- Простите, - на нее наскочил ужасно нелепый субъект в очках, с кучей бумаг в руках и за пазухой.

Женщина остановилась, проверяя все ли с ней в порядке. Этот тип пребольно наступил ей на ногу. Но он привлекал внимание своей несуразностью. Никто бы не додумался напялить на себя праздничные вышитые штаны с куском мятой ткани вместо рубашки.

- А что случилось с одеждой? - актриса пожелал это непременно узнать. Субъект передернул молодецкими плечами, поднял руку правую руку и заглянул себе подмышку. Нелепость была и в том, что он хорошо сложенный физически выглядел слабым.

- Понимаете, - мужчина уставился на актрису во все глаза. - Я потерял праздничную вышитую рубашку, а вторую у меня забрали еще два дня назад. А так идти нельзя, еще бумаги падают, вот замотал простыню.

- Вы бы ее хоть стирали, - фыркнула актриса. Ткань, идентифицированная, как простыня, выглядела не стиранной никогда в ее долгой-предолгой жизни.

- А что - надо? - субъект действительно удивился.

- Если вы на ней спите, то конечно надо, - актриса поняла, что не расстанется с этим типом, пока не узнает кто он такой и почему он такой ненормальный.

Субъект подумал и выдал следующий ответ, чуть было не лишивший Илисту веры в людей.

- Понимаете, я на ней не сплю, а сплю на полу. На ней спит Мифодий, а он стирать не будет потому, что не умеет.

- О! - Актриса с жалостью подумала об этом самом Мифодии. Субъект продолжил свои шокирующие пояснения.

- Я тоже не умею стирать, поэтому и сплю на полу.

- О! - Здесь актриса поняла, что пора прекращать разговор на стиральную тему. - А что это за бумаги?

Субъект сменил извиняющийся взгляд на благодарно-восторженный:

- Это новый роман с преступлением на почве страсти, - признался тип. - Я Гамави.

- Вас зовут Гамави? - переспросила Илиста.

- Нет, - субъект постарался повторить медленно. - Я Ягамави. Мое имя такое - Ягамави.

- Понятно, - актриса первый раз услышала столь странное имя. Даже имя Богарты теперь выглядело вполне обычно. Ягамави похоже на имя далеких диких народов. Но уточнять почему этого субъекта назвали так странно, она не стала. Ягамави же стал говорить об этом совершенно привычно, поясняя свое имя.

- Ягамави это имя дала мне бабушка. Она глухая, и когда приходил староста они не поладили. Оба были уверенны, что обидели друг друга, староста не стал записывать мое имя в деревенскую книгу имен. Бабка тогда прокралась темной ночью и вкарябала туда Леонид, но староста прочитал, как Ягамави. Я потом и сам смотрел, когда вырос. Там можно читать, как угодно. Староста отомстил, а я так и остался Ягамави. Зато меня всегда можно отличить, если позвать, - гордо закончил названный Леонидом-Ягамави.

У актрисы было мнение, что это типа можно отличить от других даже без странного имени, но обижать его она не стала. Илиста предпочла вернуться к вопросу бумаг.

- Говорите, что это роман о страсти? А какое там преступление?

Ягамави стал перекладывать листы из одной руки в другую. Наконец, он определился и решил, что их надо засунуть под самодельную из простыни рубашку. Эта конструкция не выдержала издевательств, узелки развязались, булавки раскололись, листы полетели по улице.

- Лови! - фальцетом закричал автор Ягамави.

Актриса принялась проворно собирать летящие по улице листы. Им повезло, разлетелось из общей пачки всего штук десять листов, остальные автор успел удержать в своих неверных руках.

- "Краденый кодра" Ягамави, - прочитала Илиста на одном из листов, которые теперь держала в руках. - Кодра? Это о кодрах?

Автор, не выпуская из рук листы, принялся тереть нос. Из под торчащих бумаг Илиста не видела глаз этого типа.

- Подождите, Ягамави, - актриса стала обращаться с ним, как со своими сыновьями мягко и по матерински. - Не смущайтесь, пойдемте, - она тянула этого странного типа по направлению к башне Клубного Кафе.

Ягамави было неудобно и лестно одновременно.

- А я вас узнал, - Ягамави признался женщине. - Вы величайшая актриса нашего времени.

- Так уж, - Илиста рассмеялась. - Пойдемте, Ягамави, пойдемте.

Им потребовалось перейти на другую сторону улицы и обойти две башни, и вот они стоят у дверей Клубного Кафе.

- Я туда не могу, - остановился литератор Ягамави.

- Почему? - Илиста испугалась, что этот тип там уже что-то натворил.

- Туда же ходят только великие, - мотивировал свой отказ литератор.

- Чепуха какая, - актриса толкнула дверь и потащила этого субъекта внутрь.

После жары они очутились в сладостной прохладе.

Бармен сразу заприметил новых посетителей.

- Сюда! - крикнул он от стойки.

Действительно Клубное Кафе было забито до отказа.

- Это Милагро, - пояснил Бармен, когда наливал холодный фруктовый чай новым посетителям. - Колдонул прохладу. Как видите всё занято.

Илиста сосредоточилась на своем спутнике. Тот же чуть вызывающе осматривался. На новичка обратили внимание, тем более, что он явно не вписывался в общепринятые стандарты. Кое-кто принялся гадать что это за тип, и что его связывает с известной актрисой.

- Пейте чай, - Илиста пододвинула ему высокий стакан. - Здесь просто замечательно.

Бармен согласился с ней и вопросительно посмотрел на ее спутника.

- Это Ягамави. Он станет постоянным посетителем, - невозмутимо сообщила женщина.

- Приятно познакомиться, - ни с того ни с сего Бармен проявил неслыханную воспитанность. Ягамави приподнялся на своем стуле, поклонился, а затем принялся долго с многочисленным отступлениями пояснять почему его зовут Ягамави.

Народ в Клубном Кафе притих. Каждый желал услышать нечто новенькое. Илиста подавила улыбку, рвущуюся наружу.

- Бармен, пожалуйста, еще по одному стакану, - попросила Илиста, и тем отвлекла Ягамави от россказней о своем нелегком детстве. - Ягамави, так, что там с "Краденным кодром"?

- Это новый роман, - Ягамави и не думал понижать голос. Он стал очень громко излагать содержание своего нового творения. - Это мой второй роман. Я написал "Краденного кодра", когда они пришли в город. Понимаете, я просто не мог не написать. Я очень надеюсь, что его опубликуют.

- Ягамави, - перебила его Илиста. - А почему такое название романа?

- Это от сюжета, - Ягамави стал перебирать листы, которые он положил на стойку. - Все начинается в один прекрасный день.

Они не слышали, но Бармен пробурчал, что "всё всегда начинается в один прекрасный день", только вот "заканчивается почему-то в непрекрасные дни".

- Итак, живет на улице Булыжников семейство. Женщина и мужчина. У них есть семейство кодров. Тоже кодр и кодра. В один день и кодра, и женщина рожают своих детей женского пола.

- Как интересно! - Илиста ободрительно улыбнулась. - И что было дальше?

- Но в этой же башне живет брат мужа этой женщины. В общем родственник. Он ненавидит и кодров и людей. Он похищает ребенка и кодренка. Представляете?

- Какой ужас, - посочувствовала актриса. - О таком у нас еще никто не писал.

- Правда? Я знал, что это стоит моих усилий, - обрадовался Ягамави. - А дальше, этот злодей относит детей на далекий берег реки, чтобы они умерли.

- Не может быть! - воскликнула актриса. - Как это ужасно и напряженно. Но что же было дальше?

- Дальше возникают новые люди в моем сюжете. И ребенка и кодренка находят бродячие торговцы, которые жалеют брошенных и забирают себе на воспитание. Девочку называют Лурдас, а кодрика Стрёма. Здесь происходит раздвоение сюжета.

- Это как? - подал нужную реплику Бармен. Люди в Кафе внимательно слушали.

Ягамави положил обе руки на стойку:

- Смотрите, вот это линия старой семьи, - и пошевелил правой рукой. - Там так. Все плачут, люди рыдают, кодры воют. Очень яркая зрелищная сцена.

- Представляю себе, - согласилась Илиста. - А вторая линия - это Лурдас и Стрёма?

- Да, но не сейчас, - литератор передернул плечами в некотором раздражении. - Еще с первой не закончили. Так, вот это семейство ничего не подозревает и ищет своих детей, но потом люди усыновляют мальчика, которого назвали Мич. Это довольно богатое семейство, они привыкают жить с приемным мальчиком, который не знает, что он приемный. Кодры тоже усыновляют кодренка. Там произошла трагедия и родители другого кодренка погибли.

- Как необычно, - согласилась Илиста.

- Вот, я то же так думаю, - Ягамави был доволен, что он излагает столь захватывающие события своего романа. - Еще злодей, который опять злится, что упустил богатство из рук, думает о новых кознях. Он мечтает дождаться, когда его родственники состарятся, а потом погубить их приемного ребенка, чтобы те уже не успели никому передать свое богатство, кроме него. Но со временем у него меняются планы. Этот злодей решает женить Мича на своей дочери. В любом случае деньги и дело будет его. Жизнь идет, дети взрослеют. Иногда, правда, по ночам мать-кодра и мать-женщина видят странные сны. Их родные и приемные дети растут. Лурдас и Стрёма стали лучшими подругами. Вот им уже и шестнадцать. В это самое время торговцы отправляются в очередной путь, везут шерсть и специи. Они проходят через этот самый город. По воле случая Лурдас встречается с Мичем, и по фабуле романа между ними вспыхивает страстная любовь.

- А кодры? - вставил свой вопрос Бармен. - У них тоже любовь?

- Да, - Ягамави засверкал глазами. - Там еще много всяких перипетий, родители узнают своих потерянных детей. Приходится им объяснить приемным, что те приемные. Представляете, как тем тяжело. Но все будет хорошо, и вот в городе намечается отпраздновать две свадьбы кодровскую и человеческую.

- А как же злодей? - Илиста оценила зрелищность возможной постановки, к тому же ей понравился задор этого литератора.

- У злодея дочка оказалась беременной от этого парня Мича. Этот злодей заболел и в бреду поведал дочери о своем тяжком преступлении. Так вот эта дочка прямо на свадьбе убивает Мича.

- Ох, - послышался сдавленный вздох из зала Клубного Кафе.

- Неужели все так плохо? - поразилась актриса. - Начали то так хорошо.

- Да уж, - согласился Бармен.

- Погодите, я недорассказал, - возмутился Ягамави. - Мич умер, конечно. Все страдают. Злодей тоже в шоке, все вскрылось, дочь его выдала. Они оба сидят в королевской тюрьме. Стража осуществляет проверку на предмет выявления другой преступной деятельности злодея и его дочери. Тут выяснятся, что этот милый Мич много лет обкрадывал своих приемных родителей. Когда он узнал, что он приемный, то обозлился и решил лишить своих родителей всего, но не успел. Получается, что его вовремя убили.

- Как это необычно, - покивала головой Илиста. - Такой закрученный сюжет. А что было дальше?

- Дальше, будет мой следующий роман. Я уже начал его писать. Он называется "Новая любовь". Я собираюсь написать, как кодры и люди встретят свое счастье. А вот в последующей книге, уже третей в этом ряду. Они не только встретят свое счастье, но и обретут его.

- О! - Бармен переглянулся с Илистой. В зале послышался шепоток.

- Если это сделать постановкой, то возможно давать ряд выступлений. Скажем четыре вечера с продолжением одной истории, - Илиста размышляла вслух. Ягамави внимательно прислушивался. - Это все так волшебно, - актриса приняла решение. - Вы станете постоянным автором наших постановок, Ягамави?

Литератор кивнул, не размышляя ни мгновения. Далее последовал обычный для таких договоренностей ритуал. Илиста протянула правую руку, Ягамави левую, Илиста сверху положила левую, Ягамави правую. Затем они хором произнесли слова формального договора.

- А что вы хотите ставить? - первым делом спросил Ягамави.

- Как что? - Илиста изумленно на него посмотрела. - Как что? - еще раз повторила она. - Ваших "Краденых кодров".

- Правда? - Ягамави в восторге закатил глаза и казалось был готов упасть без сознания от наступившего счастья. - А Мифодий, то сомневался, что я у меня сегодня хороший день. Звездочет все-таки был прав.

Клубное Кафе загудело. Несколько человек подошли к ним и представились. Завязался разговор. Илиста терпеливо ждала и сожалела, что рядом нет Инриха, который бы взял этого субъекта в оборот и не выпустил. Теперь ей придется самой присматривать за Ягамави.

Судьба пожелала порадовать актрису еще раз в этот прекрасный день. В Клубном Кафе появился Недай. Он пришел, чтобы повидаться с литератором Макшалуем.

- Недай! - Илиста подозвала молодого человека к себе. В двух словах она объяснила, что нуждается в помощи. Племянник Инриха профессионально улыбнулся и подключился к разговору нового знакомого Ягамави с двумя почтенными актерами. К Илисте тоже стали подступаться с предложениями участвовать в новых постановках. Люди чувствовали, что ее идеи имеют большие шансы на оглушительный успех.

По городу быстро распространились слухи о новых замыслах Илисты. Женщина же продолжала думать над возможностью настоящего бродячего выступления - турне по Эвари.

Илиста навестила акробатов: Химю, Лахса и Санвау вежливо поговорили с ней несколько минут, но от совместной работы отказались. Илиста познакомилась в их доме с молодой и красивой Жау. Не поняв, что связывает Жау с этой семьей, Илиста удалилась. Выбросив из головы акробатов, актриса сосредоточилась на их замене. Вскорости ей удалось познакомиться и договориться о совместной работе с десятком акробатов. Ей чрезвычайно понравились юные ФейЮ, ЛайПо, ДанРу и КаоДжи и их более взрослые товарищи ЛямПа, ГайДа, ГрюМл, ТриД, ХуР и ДаЖд.

Следующим шагом Илисты стала встреча с музыкантами. Лаврентио сомневался в том, что ему следует ехать, но Джу одним пожатием плеч кардинально изменила его решение.

- Нам нужно много музыкантов. Это будут сложные музыкальные произведения, - высказал свое мнение Лаврентио.

- Мы наберем столько людей, сколько надо, - обещала Илиста. - В Фестивальный, конечно, придется поехать меньшим составом, но пока мы будем выступать тем, количеством, которое требуется.

- Отлично, - Джу очень хотелось поехать на гастроли. Она знала, что Лаврентио нужны новые впечатления. К тому же у нее в голове мгновенно созрел план очередного обольщения Лаврентио. На фоне сельской природы их отношения и чувства обострятся. - Так, Рамон не поедет. Его жена родила. Но я знаю хороших музыкантов. Мы наберем двадцать человек, - решила Джу.

Внутренне Илиста ужаснулась. Это огромное количество. Как тогда они обеспечат окупаемость постановок? Но сейчас она не стала об этом заводить разговор, уверенная, что Инрих придумает, как все устроить. На самый плохой вариант, деньги у нее есть, а прибыль для нее не самое главное.

Поняв, что уже поздно Илиста отправилась домой. Сегодня выдался насыщенный день, и она много сделала для своей новой жизни. В башне ее ждали дети, муж и малыши. Надо будет подумать о школе для малышей. Она научила читать уже шестерых, но к ней все идут и идут, похоже, что у нее появились и общественные обязанности.

Илиста решила на завтра повидаться с Хэссом и поговорить о кодрах и малышах.

Поднявшись наверх, актриса была приятно удивлена, к ним в гости пришел Мухмур Аран.

- Вижу, что вся в делах, моя девочка, - Аран встал и поприветствовал свою любимицу.

- Я так рада вас видеть, Ара, - призналась уставшая от дел актриса. - Вас уже напоили? Накормили?

- Сказку тоже рассказали, - посмеялся Аран. - Я к тебе по делу, но вижу, что ты устала.

- Вы знаете? - женщина была уверена, что тот в курсе ее намерений.

- Знаю, моя красавица, - Аран говорил так, словно сожалел о чем-то.

Илиста это почувствовала. Внезапно она поняла, что Мошталь и сыновья вышли из комнаты, чтобы они спокойно поговорили.

- Вы не больны? - забеспокоилась женщина.

- Нет, - старик покачал головой. - Я не о том хотел сказать. Я открываю свою школу. Я не смогу поехать с тобой. Мне бы этого хотелось, но я уже стар. Та поездка была моей последней попыткой. Я себе поклялся, что больше не буду пытаться, может быть мои ученики смогут взлететь выше, чем я.

Актриса печально вздохнула. В принципе она ожидала таких слов. Она сердцем знала, что Мухмур Аран не поедет. В нем не горел тот огонь, который жил в ней, в Ягамави и других. Для таких поездок нужна сила и огромное желание.

- Садитесь, - Илиста осознала, что они стоят. - А как ваша школа?

- Это даже не школа, но у меня будут три ученика. Но и это не все, я буду их не только учить, я буду ставить новую вещь в театре Магферуса.

- Магферус? - Илиста напряглась, пытаясь вспомнить о ком говорит Ара.

- Магферус это название театра Мага и Фермиуса, - пояснил Мухмур.

- А! Это сумасшедшие братья, - Илисте они нравились, но их вещи порой бывали слишком сложны для ее восприятия. - А что вы там будете ставить? Уже решили? - актриса проявила обеспокоенность. В театре Мага и Фермиуса ставились уж очень странные вещи. Она была на последней премьере. Постановщик применил странную концепцию. Чем добрее и открытее был герой, тем он был обнаженнее, а вот злодеи ходили укатанные до бровей в плащи. Пикантность постановки заключалась в том, что там все время ходила голая красотка, которая и была главной наивной героиней. Сын злодея раздевался по мере общения с ней. В конце эта странная пара отпраздновала свадьбу.

- Да, мы уже договорились, - Мухмур Аран понял ее озабоченность и поспешил успокоить. - Я буду ставить классику. Фермиус считает, что это должно быть востребовано в новом сезоне.

- Я рада, - очень просто ответила Илиста. Она рассказала о знакомстве с новым литератором Ягамави. Мухмур Аран посмеялся и поздравил ее. - А кто бы мог взяться за постановку наших новых вещей?

Аран задумался. Сейчас надо было решать судьбу человека.

- Я бы хотел порекомендовать тебе моего знакомого, хотя я не уверен, что вправе это делать, - осторожно начал Аран. Илиста сложила руки на подлокотники кресла и приготовилась внимательно слушать. Аран немного подумал, но все же продолжил. - В город недавно приехал мой знакомый Дальдамар. Он живет у кого-то из знакомых, но регулярно бывает в Клубном Кафе, на площади, в зале музыкантов и у Четвертого Облака. Дальдамар необычен, что и требуется для постановки твоих новых замыслов. Дальдамар пережил тяжелые времена. Не так давно умерла его супруга. Дети у него взрослые. Ему чуть за сорок. Дальдамар жил и работал в Акарени.

- Это где-то на Севере? - уточнила Илиста.

- С дорогами у тебя не лады, девочка,- усмехнулся Аран. - Акарени это город на Востоке. Там он работал в знаменитом театре Грома и Молнии.

- "Разгромный" это же его постановка! - вспомнила Илиста. - Там играл Саньо.

- Конечно, - Аран не стал говорить, что давно заметил. Актеры узнают постановки по именам актеров, постановщики по названию театров, музыканты по имени композитора и так далее. - Саньо его знает. Ты Саньо будешь привлекать?

- Да, - Илиста была уверена, что тот согласится.

- Тогда и поговори с ним о Дальдамаре. Самого Дальдамара будет наверное нелегко уговорить. После смерти супруги Дальдамар ничего не ставит, он говорит, что нет вдохновения. Твой этот Ягамави вдохновляется от всего на свете. С Дальдамаром будет посложнее. Он глубокий человек и вполне может сделать из бредней Ягамави по настоящему стоящие вещи о переживаниях людей и кодров, а также о превратностях судьбы. Думаю, что сначала надо найти его и заставить его тебя выслушать. Возможно, что он загорится твоими планами.

- Но попытка у меня будет одна, - отчеканила Илиста. - Я поняла Вас, маэстро. Спасибо за подсказку.

- Всегда пожалуйста. Кстати, я тут тоже еще одну школу открываю, скажи своим пусть приходят с завтрашнего дня, - Аран уже собрался уходить.

- Еще одну? Своим? - актриса не поняла о чем идет речь.

- С тобой же отправятся эти маленькие смешные человечки, - Аран сообразил, что Илиста ничего не знает об их планах. - Они же поедут с тобой и просили меня научить их ездить на осликах. Мой старый друг разводит осликов. Пока будем учиться, они просто поездят, а но для дальней поездки осликов придется купить.

- Ах, - Илиста вздернула подбородок. Она совсем не собиралась тащить с собой малоросликов. Те были, на ее взгляд, маленькими и беззащитными.

В последующем столкновении интересов с Вунем и Хэссом, те двое смогли ее убедить, что малыши не так беззащитны, как она думает.

Уже следующим вечером Илиста выступила на Совете кодров и рассказала о возможности постановки с кодрами. Мохнатые создания долго обдумывали все сказанное ей, и приняли решение попробовать себя в новом качестве - настоящих актеров. В связи с этим возник сложный вопрос о том, надо ли создавать клан кодров Актеров. Но по предложению Хэсса, пока было решено посмотреть, как все пойдет, а лишь потом думать над этой проблемой.

Хэсс не говорил никому, но он испугался, что Алила захочет уехать с Илистой. Там предстояли долгие гастроли, а ему не хотелось терять эту девушку. В последний день Тримузыки еще до проведения Совета кодров, Хэсс думал спросить об этом Алилу или не надо. Решился на разговор он уже глубокой ночью, когда они валялись на кровати в покоях Алилы во дворце.

Он гладил свою возлюбленную по спине, но тревога не уходила.

- Ты боишься? - Алила очень чутко среагировала на его сегодняшнее состояние. - Мы даже не пошли смотреть закрытие праздника.

- Праздников еще много будет. Уверен, что Вунь нам все перескажет.

- Милагро обещал сделать огненные фигуры на небе, - напомнила Алила.

В это самое время за окном загрохотало. Алила поднялась, накинула рубашку и подошла к окну. Хэсс встал рядом с ней и обнял.

- Так приятно с тобой, - призналась она. - Ой!

- Что? - дернулся Хэсс.

- Мне показалось, - призналась девушка, - что там глаза.

На дереве напротив ее покоев действительно сидел старый барон Д'Оро. Ему надо было убедиться, что все идет хорошо. В проблеске света Алила увидела его глаза.

В это самое время прямо у их окна вспыхнул яркий огромный образ малыша верхом на кодре.

- Ах! - выдохнула Алила.

- Негодник Милагро, - улыбнулся Хэсс.

- Он ... - здесь Алила остановилась. Ее остановила тряска дерева. Дело в том, что барон упал с дерева. И Хэсс, и Алила уловили, что кто-то упал, но посчитали, что это был соглядатай Шляссера.

Алила собиралась рассказать о тайне, но говорить об этом было нельзя. Совсем нельзя. Она случайно услышала нечто, абсолютно поразившее ее. Она знала, что нельзя говорить, но в тоже время так хотелось сказать. "Лучше не думать об этом", - решила она. - Хэсс! - позвала Алила.

- Да, я боюсь спросить, - признался Хэсс в своих сомнениях и пересказал предложение Илисты.

- Я никуда с ней не поеду. На мне птицы и еще твоя большая семья. Я не свободна для таких длительных поездок, но буду играть у Арана. Он ставит классику. Мы с ним говорили, он обещал мне роль в "Старых развратниках" и "Черном доме", - Алила опять забралась в кровать.

Хэсс успокоился.

Барон Д'Оро упал сильно неудачно во всех аспектах этого слова.

- Уяяяоу! - стонал толстый субъект под бароном.

Вольный барон поднялся, но удержаться на месте не мог, опустился на землю. Его невольная подушка жалобно стонала, проверяя состояние своего тела.

- Ты площадник грохнутый! - завопил незнакомец. - Я тебя казню за покушение на государственное лицо.

Барон, не ожидавший подобного обвинения, захрипел. В темноте барон не мог опознать собеседника, но что-то знакомое в нем было. Как всегда барон решил прибегнуть к тактике встречных угроз.

- Моай лучший другк и тайный саветник Шляссер казнит тебя первым, - пообещал барон.

Собеседник поперхнулся от такой наглости.

- Да будет тебе известно, что лучшим другом Шляссер является только он сам, - в очередной вспышке огня барон разглядел, что говорит он с тем самым Шляссером.

- Ох, - барон схватился за сердце. В голове прокрутились возможности и вероятности. То, что его не казнят было точно, а вот, что что-то с него потребуют было весьма вероятно.

- Какого фига ты там делал? - почти спокойно спросил Шляссер. Он все еще стоял, опираясь на ствол могучего черного дерева.

Барон счел лучшим признаться.

- За внучкой смоатрел. Сейчас нодо обязательно смоатреть за детьми. А ты?

Тайный советник оторопел от подобной наглости. ЕГО расспрашивали, что и где он делал. Шляссер совершенно не собирался признаваться, что поводом выйти в сад был разговор с одним из приведений, которое упорно доказывало силу красоты и ее превосходство надо всем в мире. Шляссер долго ругался с приведением, доказывая, что нет в мире ничего выше службы истине, но все же потом решился выйти в сад и прогуляться. Тайный советник был уверен, что судьба ему подскажет. Возможно приведение и право, а он не видит чего-то важного в этой жизни. Судьба подсказала, да еще в довольно жесткой форме. "Служи своему миру, иди по своей дороге", - так расценил знамение проведения Шляссер. Сейчас же он обдумывал, что сделать с этим чокнутым бароном.

Тащить барона во дворец Шляссеру пришлось на себе.

- Как ты умудрился залезть на дерево? - недоумевал Шляссер. - Ты же пройти то толком не можешь. Сдохнешь же здесь.

- Нет, я не могу сдоахзнуть, - шипел старикашка барон. - Я еще не увидел своую внучку замужем за тем боагатым мальчиком, еще не нянчил ее детей, моая втаорая внучка тоже, пока не стала каралевой.

- Ты ради этого и живешь? - Шляссер остановился, обдумывая куда конкретно тащить барона. Тот собрался с силами и сказал, что по освещенному пространству у дворца он пройдет сам.

Барон оперся на Шляссера. Оба не шли, а тащились. Стража, стоявшая через каждые двадцать шагов под окнами дворца, пялилась на двух ковыляющих стариканов.

Вунь тоже любовался огненными фигурами на чистом небе столицы. Музыка все еще звучала, но люди расходились. Кончились три дня Тримузыки. Вунь гордился собой, он так много сделал для себя, для малышей, для Милагро, для орков, только вот для Хэсса он ничего не сделал в эти три дня. Малыш подумал, что может сделать приятного для личного духа, но не мог сообразить. Глаза закрывались, хотелось спать. "Сегодня должны быть хорошие важные сны", - подумал Вунь и заснул на подоконнике кухни.

Во сне он увидел того, о ком думал постоянно - Хэсса. Личный дух сидел в большом зале. Вунь вспомнил, что так описывала ему королевские залы Лапчандача. Вунь стал внимательно смотреть, пока Хэсс просто сидел. Двери открылись и в зал вошел Милагро. Вуню стало очень интересно, что будет дальше. Милагро подошел и уселся рядом с Хэссом. Вунь стал приближаться, он не слышал о чем они говорят, а было очень интересно.

- Ты их не вини, - говорил Милагро. - Они, конечно, упрекали тебя.

- Как ты мог? Как ты мог? - тихо повторил Хэсс.

- Да, они всегда так говорят, - Милагро чуть наклонился к Хэссу. Это создало ощущение переживаний. - Люди всегда так говорят, когда их жизнь меняется.

- Я меняю их жизни? - Хэсс спросил очень ровно, без лишних эмоций.

- Ты даже мою жизнь изменил, - признался Милагро. - Я же тебе говорил. Тебя не смогло предусмотреть даже мое Черное зеркало. Вернее, оно тебя показывало, но я не думал, что это имеет такое значение, - поправился колдун из Белого дома.

- А когда я им говорю? - опять почти безэмоционально спросил Хэсс.

- Ты? - Милагро пожал плечами. - Я про тебя ничего не знаю, здесь ты должен знать сам.

Колдун будто бы испарился со стула. Личный дух встал и вот они стоят с Вунем на продуваемом со всех сторон утесе. Вунь заткнул уши, такой грохот стоял вокруг.

Хэсс повернулся к Вуню, будто бы увидел его.

- Мы не можем спуститься, - сказал личный дух Вуню.

Малыш забеспокоился. То, что Хэсс его видел было плохо. Только мертвые видят духов, в том числе и спящих.

- Ты умер? - Вунь готов был заплакать.

- Есть такая вероятность, - признал Хэсс. - В будущем. Придумай что-нибудь. Я не знал, но это была далеко не лучшая вероятность, - странно пояснил личный дух.

Вунь взвизгнул и проснулся в холодном поту. Свалившись с подоконника, он побежал искать Милагро. Колдуну не удалось выспаться, Вунь разбудил его несколькими ударами ложкой по лбу.

- Ты здесь спишь, а вероятности убивают Хэсса, - Вунь все еще тряс Милагро.

Колдун выслушал сбивчивый рассказ малорослика.

- Тихо, - Милагро подал Вуню полотенце, чтобы тот вытер слезы. - Тихо ты. Все не так плохо. О таких вещах предупреждают только если есть шанс. Понимаешь, это как развилка: умереть или обойти. В нашей жизни они возникают несколько раз. В конечном счете, одну из развилок мы не обходим, у нас мало сил, желания или везения. Но сейчас, раз он сам тебя предупредил, то все будет хорошо. Вунь, Хэсс ничего не может сделать сам, но может предупредить тебя. Хэсс ведь скрытый, но сильный маг. Он пропитался силой в ваших Темных землях, поэтому должен чувствовать смерть на своем пути. Он уже обходил ее пару раз, но здесь видно сам не справится. Не плачь, маленький.

Милагро прижал к себе Вуня и погладил по голове.

- Правда? - малыш перестал плакать. - Ты можешь все исправить?

- Это правило развилок касается не только меня, но и всех, - Милагро все еще не отпускал Вуня. - Я геомант и переплету линии по другому. Не могу сказать, что все устраню, опасность все же придется преодолевать.

- Почему? - Вунь уже поверил, что все будет хорошо, а тут...

- Тихо, Вунь, - Милагро поднялся и запер дверь, а потом опять вернулся в кровать. - Есть такие законы, ими пользуются те, кто видит и может. Смерть или другое несчастье можно разбить на части. Но все эти части надо пережить. Или есть другой случай можно их отвести, но на другого. Не думаю, что Хэсс предпочтет пожертвовать кем-то кого любит.

- Нет, - Вунь энергично затряс головой. - А опасности они опасные?

- Мы же тоже можем ему помочь их преодолевать, - подбодрил его Милагро. - Я должен посмотреть на Хэсса. Он как явится утром, я посмотрю, а потом пойду к себе и буду работать. Здесь придется много сделать. Нельзя за просто так манипулировать линиями жизни такого сильного малого, как Хэсс.

Вунь похлюпал носом, но дальше плакать не стал.

- Ты можешь все? - доверчиво спросил маленький человечек.

- Я могу все, - заверил его Милагро. - Но тебе придется привлечь к этому делу много народа.

- Почему? - Вунь выпучил глаза.

- Дело в том, что любое колдовство в этом случае будет иметь обратный эффект, а как он ударит, я не знаю, - признался колдун.

- Это как с башнями? - уточнил любопытный Вунь. - Я знаю, мне Хэсс говорил. Может быть всё-всё?

- И даже гораздо больше, - Милагро выбрался из кровати. Ближайшее будущее не сулило спокойного сна.

-- Глава 23. Исчезающий вид

-- Сынок, я хочу, чтобы ты вырос настоящим мужчиной.

-- Папа, а что бывают поддельные?

Папа смутился и долго думал, как ответить на вопрос сына. Ребенок пришел на помощь:

- Папа, не волнуйся, я не буду таким, как дяди Виталий и Иван из третьего подъезда. Мне девочки нравятся.

Милагро заперся в Белом доме. Разложив вокруг себя множество книг, Милагро принялся читать.

- Нельзя искать...

- Возможно наполнить...

- Исключить влияние....

- Посмотреть на линии....

- Выпить настойку...

Милагро бубнил и бубнил. От количества слов у Вуня загудело в голове. К работе Милагро разрешил привлечь Эльниня и Болтуна. Орки остались присматривать за домом и Хэссом. Эльнинь сейчас сидел в самом углу колдовской библиотеки. Болтун счастливо шлялся между книг, периодически вспрыгивал на какой-нибудь шкаф и шарился там. Вунь очень внимательно наблюдал за Милагро со своего места у окна. Милагро работал, как оглашенный.

Они сделали один перерыв на чай, тогда выяснилось, что у Милагро ничего съедобного дома нет. Не долго думая, колдун сплел две линии, получилось, что сегодняшний королевский обед слуги принесли в его дом, король же вынужден был пообедать с первым министром и еще делегацией от соседей всухомятку без горячего.

- Там всегда есть еда, - в порядке полезной информации заявил Милагро. Болтун заявил, что Милагро таит в себе скрытые таланты. Колдун слабо улыбнулся и слопал шесть порций.

Такое обильное пожирание королевского обеда, сморило ожидающих. Болтун прикорнул на шкафу, Вунь и Эльнинь в креслах.

Милагро же наоборот почувствовал прилив сил и вдохновение. Почесав живот, колдун сообразил, что он забыл сделать. Осторожно переступая разложенные на полу книги, Милагро вышел в коридор и поднялся по лестнице на второй этаж. Там стояли знаменитые зеркала. Напоив Черное зеркало своей кровью, он принялся искать жизненную линию Хэсса Незваного. Пару раз он отвлекся на изучение линий жизни интересных субъектов.

- Вот, - порадовался Милагро. Он не слышал, как за его спиной открылась дверь и вошли трое, оставленные сладко спать внизу. Милагро ухватил черную, как ночь, и красную, как кровь, линию жизни Хэсса. С превеликой осторожностью колдун смотрел на события.

- Так, так, так, так. Не может быть! - воскликнул Милагро.

За его спиной послышался шорох. Вунь и Болтун подобрались вплотную к зеркалу.

- Чего? - любознательность малорослика сбила Милагро.

- Тьяфя! - ругнулся тот. - Чего? Чего! Того!

- Конкретизируй, - послышался требовательный мяв котяры.

- Ладно, - Милагро стал опять искать эту живую нить. - Хэсс по роду не колдун совсем, но выжить мог только с определенной долей силы, которой у него не было. Но был и вариант, что он получит эту силу. В нашем случае, Хэсс благополучно проскочил этот узел. Сила есть, - колдуну показалось, что он нашел, но нить запульсировала и вырвалась. Пришлось ему начинать все сначала. - Есть узел, где он принимал решение насчет маленьких жителей. Если бы не взял, то тоже бы не выжил. Была какая-то избушка. Хрень в общем, здесь я смотреть не буду, - на слова Милагро Вунь кивнул со знанием дела. - Итак, здесь завязки на прошлое и будущее, как интересно!

- Чего? - потребовал ответа Вунь.

- Да ничего четкого, но похоже, что кто-то из прошлого сильно смотрит за нашим Хэссом. И этот из прошлого вернется в будущем. Есть прямое пересечение. Видимо дети, да, это возможно, - Милагро затих, он зацепил нужную нить и старался не сбиться. Понимая, что эти за спиной не отстанут, колдун решил сказать им еще чего-нибудь. - Сейчас тихо, я дотяну линию до первой развилки. Думаю, что там как-раз это и будет.

Болтун и Вунь сидели очень тихо. Эльнинь смотрел на действия колдуна и тоже будто бы чувствовал в руках линию жизни Хэсса.

- Ты руки убери, - рявкнул колдун. - Хоть ты ему и... - Милагро осекся. - Ладно, держи, я буду смотреть.

Эльнинь растерялся.

- Я не умею, я случайно.

- Держи, бодяжник, - Милагро посмотрел на свои руки, шла кровь. - Нити всегда держать тяжело, руки режет.

Эльнинь встал рядом и поднес руки к зеркалу. Мгновенно во всем теле Эльниня раздалась пульсация.

- Это жизнь, - радостно сообщил Милагро. - Держи крепко, но не рви.

Вунь цокнул зубами. Болтун склонил голову.

- Я ...вот оно... - Милагро опустил голову в зеркало и пропал на половину.

- Держи его, - скомандовал Вунь.

Колдун высунулся из Черного зеркала.

- Ага, нашел, - Милагро забрал нить жизни Хэсса из рук Эльниня. - Теперь смотри, учись, - велел он Эльниню.

Вунь попытался было задать вопрос, почему колдун велит юноше учиться, но не успел, перед глазами поплыли линии. Все предметы в комнате стали оплывать. Так забавно было увидеть, как стал расплываться Милагро, сжиматься Эльнинь, и лишь Черное зеркало сохраняло четкость.

- Все, - выдохнул Милагро.

Все кончилось, в мире опять воцарился порядок.

- В книге сказано, что надо посмотреть на оборот. Оборот, оборот, оборотик, - колдун стукнул по зеркалу. Оно мгновенно вывернулось. Вунь ахнул. Зеркало изнутри оказалось ужасающе прозрачным.

- Угу, - Милагро тоже всунулся и туда. - Вау!

Через мгновение Милагро выбрался из оборота зеркала, тот замерцало и погасло.

- Силу съело, - пожалел его Милагро. - На попей, - предложил он зеркалу, и приложил к его поверхности кровоточащие ладони.

Зеркало впитало кровь и слабо замерцало.

- Скоро придет в себя, но ...

- Что значит оборот? - Вунь помнил, как Милагро говорил об обратном эффекте.

- Я увидел черную пыль, но ее покрыли зеленые листья, - четко, но абсолютно неясно сообщил колдун.

- Что это значит? - первым догадался спросить Болтун.

- Надо посмотреть в книге, - Милагро отодвинулся от зеркала и пошел к двери.

Вся компания перебралась в библиотеку, где Милагро опять стал копаться в книгах.

- Вот оно, - провозгласил он, наконец, тряся в руках книгой в голубом переплете. - О?

- Чего там? - Вунь испугался, настолько странным стало лицо колдуна.

- О! - Милагро будто заклинило на одном звуке.

Эльнинь рискнул заглянуть в книгу через плечо Милагро.

- Здесь написано, что черная пыль есть смерть, которую отвели, а зеленые листья это как возмещение в лице новой жизни, - прочитал Эльнинь.

- То есть? - Малыш Вунь все еще ничего не понял. - Какая новая жизнь? Где ее взять?

- Ребенка ему родить надо, - ответил сообразительный Болтун.

- Почему ему? - Вунь сомневался в здравии остальных и этой книжки.

- Ребенка оба рожают, - Болтун оскалился. - Видимо в этом случае жизнь и смерть требуют максимальной отдачи. Ребенка ему надо заделать.

- Мне? - прорвалось у колдуна. - Я не...

- Это обязательно? - Вунь повернулся к Болтуну, как самому умному на этот момент.

- Условия возмещения надо выполнять немедленно, - авторитетно заметил Болтун. - По крайне мере, так было всегда на более простых вещах. Думаю, что и эти сложные такие же.

- Тогда чего стоим? Кого ждем? Вперед за ребенком, - Вунь понимал, что ради жизни личного духа, он сделает все.

Эльнинь по знаку Вуня подхватил Милагро под руку и потащил его из дома.

- Стойте! - смог выговорить Милагро, когда они уже вышли из его дома.

- Вперед! - опроверг его утверждение Вунь.

- Стой! Стой! Стой! - Милагро остановил движение. - Все не так просто. Я не хочу ребенка. Мне не подходят дети.

- Твое дело только его сделать и не говори, что не умеешь, - послышалось вкрадчивое от Вуня. - Мы сумеем сами воспитать твоего ребеночка, на крайняк отдадим королю. Ты, как никак, народное достояние Эвари.

- Что? - Милагро возмутился не на шутку. - Что я слышу?

- Ты хочешь нас осиротить? - Вунь тоже рассердился.

Эльнинь отвел глаза от этой противоборствующей пары. Болтун же наоборот от интереса высунул кончик языка.

- Нет, но... - колдун явно растерял свою обычную наглость.

- Тебе всего то надо получить удовольствие, - Вунь говорил очень жалобно, просяще. - И нам поможешь, и девушке удовольствие доставишь, и приумножишь сокровища Эвари. Все последствия мы берем на себя.

- Но я...

- Поздно. Это она?

- Ээээ, - Милагро собирался все отрицать, но появившаяся рядом с ними женщина повела себя более чем странно. Она осмотрела всю компанию. Пару раз переведя взгляд с Эльниня на Милагро, а потом сделала выбор. Эта стройная, загорелая, полуобнаженная женщина подошла вплотную к колдуну и обняла его, и предложила:

- Поцелуй меня.

Вся компания смотрела на эту очаровательную незнакомку, открыв рот. Пришлось Эспозе самой поцеловать Милагро.

- Я - Эспоза, - представилась после этого она.

- Очень приятно, - отозвался Вунь. - Мы хотим спросить, ребеночка не хотите?

Эспоза впилась в маленького человечка своими острыми серыми глазами:

- От кого?

- От него, - Вунь ткнул в Милагро пальцем. - Нам очень срочно надо.

- Не здесь же, - усмехнулась женщина.

- А его дом там, - Вунь развернулся и показал Белый дом.

- Тогда мы пойдем, - решила женщина.

Милагро молчал, но позволил этой незнакомке увести себя назад.

Вунь отправился домой через рынок. Чувство хорошо выполненного дела требовало выхода в виде покупки двух больших полок, серого ковра и двух корзинок с фруктами. Все это тащить доверили Эльниню.

- Ты как думаешь? - спросил Вунь уже на обратном пути домой.

- Эта женщина настоящее колдовство, - ответствовал Болтун.

- Я не тебя спрашивал, - возмутился Вунь.

- Я думаю, что хорошо бы забрать у колдуна ту книжку, - сказал Эльнинь.

- Почему? - Вунь испугался, что они чего-то не сделали, не учли.

- Когда он разберется, что ребенка то мог делать и я, как непосредственно участвующий в манипуляциях, то предполагаю, что в Эвари не останется ни одного целого строения, - Эльнинь старался быть совершено спокойным, но временами в голосе прорывались панические нотки.

- Чепуха! - Вунь поспешил утешить юношу. - Ты еще мал, чтобы иметь детей.

- А он что вырос что ли? - съехидничал котяра.

- Если задумываешься о ремонте, то уже вырос, - вынес свое окончательное суждение Вунь.

- Думаешь? - Эльнинь страстно желал в это поверить. Кот лишь усмехнулся.

- А ты ничего про колдуна не видел? - внезапно спросил Вунь.

- Нет, - здесь Эльнинь солгал, не хотел он говорить, что привиделось ему нечто весьма забавное.

Как потом себя ругал Милагро, можно только догадываться. Хэсс никому и никогда не говорил, что как-то видел колдуна, бьющегося головой об стенку.

- Бодяжник! Площадник! Сразник! - Милагро сильно сердился на себя.

На вопрос Хэсса он смог более или менее связанно пояснить, что всему виной его желание получить себе "дом". Милагро подумал, что "дом" у него теперь есть, даже два дома, да не тут то было. Не додумался Милагро, что хочешь дом, получишь дом во всех смыслах: "дом", как строение, "дом", как место жизни и удовольствий, "дом", как сборище любимых личностей, и, наконец, "дом", как семью. Семья, в лице этой сумасшедшей дамочки и будущего ребенка, довели бедолагу Милагро до исступления.

- Чего ты кипятишься? - не понял Хэсс.

- Я их боюсь, - признался колдун. - Я не умею жить в семье, а эта меня бросать не собирается.

- Я тоже боюсь, но какой в этом толк то бояться? - рационально заметил Хэсс.

- Иди ты, - огрызнулся колдун. - Знал бы ты, что она мне сказала.

- Что? - Хэсс понял, что станет обладателем самой лучшей тайны в мире.

- Она мне рассказала, что жила в глухой деревеньке. Деревеньку так и называют Глухая. Вот не было у нее там женихов. Не было и все. Она захотела семью себе и мужа хорошего. Ей ее бабка и приколдовала быть в определенном месте в определенное время, а там подхватить самого щуплого мужика. Тот мол и будет ее мужем.

- Ух ты! - у Хэсса голова пошла кругом. - Что же это выходит? Получается, что это она сплела твою линию?

- Тьяфя на тебя, - сплюнул колдун и одарил Хэсса неприязненным взглядом.

- Ничего, так бывает, - поспешил утешить Хэсс испуганного колдуна. - Всеми дорогами этого мира правят женщины, так говорил мой учитель, и думается, что он был прав.

Милагро не успел ответить. В это самое время на любимом кресле Милагро в комнату залетела Эспоза.

- Я думаю, может крышу переложим? Сделаем еще пару этажей? - Эспоза, по мнению Хэсса, идеально подходила Милагро. Самое главное, что было в ней замечательного - она не боялась колдуна и плевала на все его выкрутасы. Эспоза искренне считала, что это она центр мира, а не ее муж Милагро. Семейство принялось с жаром обсуждать вопросы перекладки крыши.

Хэсс подумал, но говорить не стал. Сентенус сказал, когда стало известно, что колдун живет с женщиной и собирается стать отцом, то законники стали исчислять новую эпоху, король Главрик IX посмеялся, Шляссер ругнулся, мол проблем прибавиться, а министр Язон готовит свадебный подарок - комплект из двадцати пяти книг по этикету, родам и воспитанию детей.

Милагро выбрался из окна, чтобы посмотреть, права ли Эспоза, что крыша с правой стороны требует немедленного внимания. Эспоза подавила улыбку и серьезно заявила Хэссу:

- Не буду ему, пока говорить, что будут двойняшки-девочки. Он бедняга, уже решил, что когда родится ребенок, то он сойдет с ума, а что с ним будет при известии о двойне?

- Да, еще девочки, - Хэсс спохватился и поздравил Эспозу.

- Ему тоже придется преодолевать свои страхи супротив женского пола, - Эспоза говорила так убежденно, что Хэсс уверился. Эта женщина насквозь видит своего колдовского мужа.

С того самого момента, как колдун приступил к выплатам за вмешательство в жизнь Хэсса, на самого Хэсса стали нападать неприятности, обещанные колдуном.

Хэсс получил послание из прошлой жизнь. Дома сидели два орка, когда Хэсс услышал крики у ворот. Он вышел из дома, оторвавшись от записи рождения и браков малоросликов.

- Это что? - высунулся Спай.

- Не знаю, лежит что-то, - напряг Хэсс глаза.

- Пойдем вдвоем, - решил бдительный орк.

- Пойдем, - Хэсс старался без неприязни принимать идеи орков.

Они подошли к воротам. У их ног лежала коробка.

- Я открою, - Спай поднял коробку, велел Хэссу отойти подальше и снял крышку. - Здесь бумага какая-то, - громко крикнул он.

Хэсс подошел и тогда орк отдал ему коробку. В коробке лежала бумага, придавленная камнем.

- Странно как, - Хэсс вынул камень, достал бумагу и развернул ее. Прочитать он не успел, у ворот появился Инрих.

- Приветствую, - мужчина поклонился Хэссу и орку. - Чем заняты?

- Да, вот послание принесли, - Хэсс развернул на мгновение бумагу перед носом гостя.

Инрих запечатлел в памяти текст, который воспроизвел и прочитал по памяти уже после разговора с Хэссом о хоре малоросликов.

Хэсс проводил Инриха до ворот и вернулся в дом, чтобы прочитать послание, но сделать этого не успел, вернулся Вунь.

Нуэва доложил, что поступила коробка с камнем и бумагой. Малыш Вунь счел это зловещим и послал Болтуна заболтать Хэсса, пока Эльнинь ему прочитает, что там написано. На кухне валялось множество бумаг, которые добросовестно перебирал Эльнинь, но незнакомого текста не находил. Болтун был остановлен Лунь с наставлениями, что в саду развелись опять незнакомые личности, которые постоянно подглядывают в окна. Котяра подумал, что за ними шпионят по поручению Шляссера. Решив это немедленно проверить, Болтун выбрался в сад и стал обходить его. Наблюдателей бывший вольный барон Ульрих не нашел, но подтвердил свои подозрения. Кот заметил следы пребывания людей на двух деревьях, послуживших наблюдательными пунктами. Одно дерево удачно находилось возле кухни, второе со стороны окон комнаты Хэсса. Тем временем, личного духа позвал Пупчай: "Хэсс, подойди, пожалуйста".

Хэсса задели несчастные мысли кодра, и он бросив коробку и послание у себя на верху, отправился на площадку. Пупчай беспомощно смотрел на свою заднюю лапу.

"Что такое?" - подумал Хэсс.

"Лапа болит", - признался Пупчай.

"Где?", - уточнил Хэсс и стал аккуратно осматривать лапу, которую вытянул кодр.

" У тебя здесь вздулось, похоже заноза, резать надо", - определил Хэсс.

"Мррья", - возмутился Пупчай. "Я не хочу", - пожаловался он.

"Надо, а как иначе лечить?", - Хэсс очень озабоченно смотрел на своего друга. "Как вас раньше лечили?".

"Когда мы жили не здесь, то были люди-врачеватели, а здесь мы спали", - Пупчай и сам удивился, что упущен такой важный момент здоровой жизни кодров.

"Видишь, у нас этих врачевателей нет. Надо резать. Сиди спокойно, я принесу воды, травки, нож, тряпку. На лапу потом ступать нельзя, пока не заживет", - Хэсс зашел в дом, но продолжал мысленно утешать кодра.

Тем временем, Вунь сообразил, что интересующая его бумага может быть на верху у Хэсса. Быстро сбегав наверх, он притащил коробку и мятый лист.

- Оно? - Вунь и сомневался и был уверен, что именно "оно". - Что там такое?

- Здесь написано, - начал читать Эльнинь, - "что хочешь найти, есть у Четвертого облака по полуночи. Твой друг Дрил".

- Что это значит? - Вунь требовательно дернул своего чтеца за рукав и принялся расхаживать из стороны в сторону.

Эльнинь пожал плечами.

- Здесь больше совсем ничего не написано.

- Это ловушка, - быстро решил Вунь. - Мы должны разобраться.

- Почему ловушка? - Эльнинь подумал, что Вунь слишком подозрителен.

- Я знаю всех друзей Хэсса. Друга Дрила нет, - отчеканил Вунь. - Мы пойдем с тобой туда, пока Хэсс не сходил.

- Но... - Эльнинь не ожидал подобного решения. - Может быть мы скажем Хэссу.

- Нет, - Вунь решил, что Эльнинь явно блаженный. - Хэсс очень добрый и, что еще хуже любопытный. Пошли!

- А где это Четвертое облако? - Эльнинь не стал возражать, вспомнив о своем недавнем разговоре с колдуном.

Хэсс занимался лечением Пупчая и не думал о таинственном послании. Ему было ужасно жалко кодра. Пупчай хоть и физически страдал, но мысленно не забыл доложить обо всем Совету кодров. Теперь у тех появилась новая тема для обсуждения - как лечить кодров. Выяснилось, что никто этого достоверно не знает. Совет с хода решил, что это чрезвычайно важно и потребовал немедленно Большого Совета.

К месту лечения Пупчая слетелось шесть кодров. Им было тесно на кодровской площадке, но никто не хотел улетать. Каждый кодр счел своим долгом посмотреть, как Хэсс лечит Пупчая.

Эльнинь и Вунь порядочно заплутали при розыске Четвертого облака, а вот Инрих с друзьями нашел Четверное облако гораздо раньше, но уже после визита двух больших грозных типов из ведомства тайного советника Шляссера.

Четвертым облаком назывался маленький закуток в башне Пушистых Облаков.

Первое облако в этой Башне - это большая кухня. Там можно было не только вкусно поесть, но и приготовить, что душа желает из продуктов хозяина Первого облака. Вход в Первое облако с возможностью съесть все, что душе угодно стоил не так уж и много. Привилегию готовить следовало оплатить дополнительно.

Второе облако это большое помещение для игры детей всех возрастов. Пока родители прохлаждались в Третьем облаке - месте разговоров и сплетен при поглощении напитков разной крепости, дети играли во Втором облаке. Хозяин Башни Пушистых Облаков гарантировал присмотр, как за детьми, так и за их родителями.

Четвертое Облако - закуток для людей особой ориентации на чужое имущество и чужие жизни. В Четвертом облаке ошивались неприятные личности, хотя порой туда забредали и искатели острых приключений. Четвертное облако располагалось под самой крышей Башни Пушистых Облаков. Попасть в Четвертое Облако можно было только из двух соседних башен, пройдя по тонким болтающимся из стороны в сторону мостам. Слабонервный человек не пошел бы в Четвертое Облако. Как правило, пришедшие в туда первым дело заказывали двойную порцию самого крепкого напитка. Дверь с выходом на общую лестницу Башни Пушистых Облаков была надежно закрыта. По договоренности хозяина башни (Первого, Второго и Третьего Облак) с хозяином Четвертого Облака, эту дверь можно было открыть три раза. На третий раз хозяин Четвертого Облака обязан ликвидировать свое заведение и передать всю площадь хозяину Башни. Такая коллизия возникла потому, что отец нынешнего хозяина Башни Пушистых Облаков женился на воровке. У него было два сына от разных женщин. Своему старшему и путному отец оставил большую часть Башни (тогдашнего дома), своему младшему и беспутному - отец оставил лишь малую часть Башни, ныне ставшую Четвертым Облаком. На протяжении истекших трех десятков лет дверь открывалась лишь однажды. Чумачок - хозяин Четвертого Облака жил наверху безвылазно. Он придумал сложную систему поднятия грузов на самый вверх. Чумачок был бледен, постоянно находясь в круглых стенах, не загоришь. Мылся он тоже редко и к тому же любил хорошо накуриться. Чумачок утверждал, что от правильного курения дохнут все болезни, и он самый здоровый человек на дорогах этого мира.

У Чумачка собирались люди, чтобы поговорить о важных делах, иногда здесь заключались сделки. Сам хозяин Четвертого Облака находил особое удовольствие в том, что его посетители заключали заказы на совершение темных дел над головами будущих жертв этих темных дел.

Сегодня в Четвертом Облаке собралось человек тридцать. Для этого заведения это была почти норма. Обычно здесь не сидело больше тридцати пяти - тридцати восьми человек. Чумачок велел свой помощнице Зяке поторапливаться, надо было обслужить особых гостей. Вечером к нему пожаловали четыре почтенных маэстро из гильдии воров. Они тихо переговаривались о чем-то забавном. Пару раз Чумачок явственно слышал подхихикивание.

За соседним с ними столом сидела мрачная пара: Дрил и Иванек. Они мало разговаривали, больше молчали и цедили свое вино.

Чуть подальше от этой мрачной пары пили и скабрезно болтала компаниях из шести человек. Чумачок знал, что эти ребята недавно провернули одну удачную аферу, обманом вытянули из доверчивых граждан Эвари полмешка золота.

В самом дальнем углу почти в темноте сидели две женщины: старая и молодая. Чумачок помнил, что молодую зовут Мирта. Она не так давно прибилась к преступной братии, а старая карга Карафера натворила много дел.

Мирта нервничала, Чумачок такие вещи чуял сердцем. Карафера же сидела спокойная, как спящий медведь. Чумачок расслышал, как Мирта спросила Караферу:

- Вы уверены, что он правильно это поймет?

Старуха оскалилась:

- Каждому есть в жизнь чего или кого искать. Придет, куда он денется.

Чумачок сообразил, что у них назначена встреча с неизвестным, и судя по их поведению, это очень важная встреча. Хозяин заведения решил держаться поближе к этой паре. Явно назревали интересные события.

Эта часть зала была более зловещей, наверное, из-за полумрака.

В другом конце зала сидели разные люди. Все больше скупщики краденного, искатели приключений, пара наемников, три женщины для утех, при чем одна из них выглядела изрядно помятой. Чумачок знал, что та синюшняя красотка любила, когда ее били, так, что никто не обращал на ее синяки особого внимания.

У стойки места были заняты. Там собралась нехарактерная для обычного вечера компания. Всего за стойкой могли разместиться семь посетителей. Чумачок облизал губы и про себя повторил, что не нравятся ему эти люди за стойкой. В самом конце стойки вблизи от стола с двумя женщинами сидел тип весьма атлетического сложения с благообразным лицом. Чумачок знал, что его зовут Красавчик. Отличался Красавчик беспредельной жестокостью. Поговаривали, что за голову Красавчика кто-то из законников назначил очень приличное вознаграждение. "Странно, что он здесь", - решил Чумачок. Справа от Красавчика сидели и молча цедили вино братья Ухеры. Эти промышляли мелким воровством на рынке. Чуть дальше также молча пил Олот. Этот рыжий тип работал на подхвате и не отличался особой сообразительностью. Напротив обычного места Чумачка за стойкой с гадкой улыбкой сидел Ивых. Этот отличался хорошо подвешенным языком и было непривычно, что сегодня он молчал. Справа от Ивыха сидел роковой тип, из тех, что любят приключения и опасности. Чумачок знал, что это какой-то театрал из соседнего города. Последнее седьмое место занимал старик Гир, который ведал перевозкой и доставкой запрещенных вещей.

Чумачок напрягся, когда в открытое окно с подвесной лестницы шагнули двое. Эти точно проходили по ведомству бодяжника Шляссера. "Подумать только, что случилось?", - Чумачок стал подобострастно кланяться. Люди порядка не посещали Четвертое Облако. Был такой неписанный закон. "Что же все таки такое?", - Чумачок решил, что видимо случилось ужасное и короля кто-то убил. Только это могло подвинуть людей закона и порядка пожаловать в Четвертое Облако. Дальнейшие события показали, что предполагаемая смерть короля оказывается далеко не единственная причина, по которой к нему могут пожаловать агенты Шляссера.

Два новых посетителя были опасны, как на них не посмотри. От обоих исходила сила и эдакая уверенность в своей безопасности и правоте, а полировалось все это ощущением вседозволенности.

Чумачок выступил вперед, все еще продолжая кланяться:

- Чего изволите?

Весь темный люд, сидящий в Четвертом Облаке, притих. Пошла общая волна страха, неприязни и вызова.

Эти двое все выполняли одновременно. Оба повернули головы, внимательно осматривая посетителей. Они сделали свой выбор и не обращая внимания на Чумачка шагнули к столику Дрила и Иванека. Дрил сморщился, но вызывающе выпятил подбородок, Иванек же вжал шею. Пришедшие сели за их столик.

Чумачок поверил, что неприятности обойдут их стороной. Он не слышал о чем предельно тихо переговаривались люди порядка и представители беззакония, как вдруг загрохотало. Это Дрил и Иванек поднялись, с грохотом уронив свои стулья. Дрил попробовал было опрокинуть стол на незваных гостей, но те успели отскочить. Люди Шляссера действовали быстро и не дали возможности вмешаться кому-либо в их дела. Дрил и Иванек полетели в направлении закрытой двери к выходу из Четвертого Облака на общую лестницу Башни Пушистых Облаков. Естественно, что старая дверь не выдержала. Дрил и Иванек выбили ее и оказались на общей площадки лестницы. Чумачок схватился за голову, люди на местах повскакивали. Это было неслыханное событие для Четвертого Облака. Внизу тоже творилось невероятное. Хозяин большей части Башни радовался. Он знал, что еще один раз и вся башня станет его собственностью, а то жуткое заведение не будет омрачать его жизненный путь.

Все закончилось еще быстрее, чем началось. Слуги порядка вышли на общую лестницу и поволокли еле шевелящихся Дрила и Иванека в хорошо известном направлении - в подвалы начальника тайной канцелярии Шляссера.

Чумачок поклялся себе поставить самую крепкую дверь и навесить на нее достаточно много заклятий, чтобы даже тот, кто подойдет к этой двери был испепелен на месте. Пока же с охами и под злорадным взглядом сводного брата, Чумачок ставил нечто вроде временной двери.

Посетители Четвертого Облака вернулись к обычному времяпрепровождению - выпивке и разговорам. Строилось множество догадок, почему агенты заявились сюда и нарушили негласные договоренности. По всему выходило, что дело по меньшей мере в измене королю. Только двое из посетителей догадывались, что дело в коробке и бумаге, придавленной камнем.

Чумачок успел соорудить временную дверь, которая правда не открывалась, а просто выпадала, а также дважды накричал на помощницу Зяку, которая разбила пару стаканов, когда по подвесной лестнице в Четвертое Облако пожаловали пятеро.

Здесь Чумачок схватился за голову. От этих можно было ожидать самых больших неприятностей. Понимая, что это возможно настоящий конец, Чумачок подхватил большой нож и засеменил на своих коротких ножках к временной двери, намереваясь защищать ее до последнего.

- Дальдамар! - узнал один из пришедших. Человек у стойки тряхнул головой и поприветствовал человека. - Угостишь?

Чумачок опять поверил в милость проведения, вроде получается эти пришли к тому. Все хорошо, но события опять сделали поворот.

- Она! - воскликнул один из странных гостей и указал на столик с двумя женщинами.

Чумачок застонал. Точно к этим бодяжницам нагрянули гости, но видимо не те, которых они ждали. Нежданные гости будто ощетинились, Чумачок увидел, что у двоих в руках блеснули ножи, еще один на руки одел шипованные перчатки. Все надежды Чумачка на то, что драки не будет испарились.

Старая карга Карафера завизжала, но реально сделать ничего не успела. Один из нежданные гостей - маленький чернявенький парень - подпрыгнул, сделал два переворота и приземлился на столик Мирты и Караферы. Острый, но узкий нож появился в руках Караферы. Вертлявый акробат немедленно подпрыгнул еще раз, нож его не задел. Опасное орудие смерти полетело в направлении Чумачка. Хозяину Четвертого Облака повезло, нож и его не задел, он вошел во временную дверь. Та заскрипела, застонала, заухала. Чумачок поклялся себе, что если эти люди не добьют Караферу, то это сделает он сам.

Пока Чумачок обдумывал вопрос справедливой казни для старухи, действовать принялась Мирта. Она рывком поднялась из-за стола и попыталась достать что-то из кармана. Кто-то из пришедших накинул на нее петлю, Мирта была сбита с ног, и воспользоваться своим неизвестным оружием не успела.

Карафера попыталась было сбежать через ту несчастную дверь, которую охранял Чумачок, но ее сокрушил удар акробата, который подпрыгнул и в полете успел носком сапога ударить женщину в подбородок. Карафера медленно осела на пол.

Чумачок решил, что опасность миновала, но здесь уловил алчный взгляд предводителя этих пришельцев. Им явно хотелось с тяжелыми ношами спуститься вниз по обычной лестнице, а не по шаткому мостику. Это следовало пресечь в зародыше. Чумачок засеменил к ним и стал подобострастно кланяться:

- Позвольте вам помочь и предложить самый удобный спуск вниз.

Мужчина по имени Дальдамар ушел вместе с этой неприятной компанией. Посетители вернулись к своим обычным разговорам. Зяка наводила порядок в зале. Чумачок решил, что сегодня ночью он побежит к колдуну из Белой Башни. Для защиты своего заведения не жалко никаких денег. Чумачок поверил, что на этом неприятности закончились, но судьба явно была на него сердита.

По мостику в Четвертое Облако пришли еще большие неприятности. В окне показался молодой лысый юноша. "Маг или колдун", - решил Чумачок, - "Вон как силой веет. Пусть хоть всех посетителей забирает, лишь бы не сердился, а то Башне Пушистых Облаков конец". Таких гостей лучше не трогать, поэтому Чумачок остался за стойкой с тайной надеждой, что если конец, то уж сразу. Молодой человек повел себя спокойно.

- Хэсс! - воскликнул один из мастеров гильдии воров. Чумачок вздрогнул и пролил часть настойки из шамшарника на пол.

- Маэстро Рен? - юноша поклонился, маэстро встал и поклонился ему, как равному. Чумачок закусил губу. Это означало, что в гильдии прибыло настоящих воров.

- А мы к тебе собирались, - возвестил маэстро Рен.

Вор Незваный не выдал своего изумления ни от поклона, ни от заявления. Хэссу был не до этого. По виду ликвидируемого разгрома было понятно, что здесь не так давно было довольно таки бурно. Хэсс собирался расспросить хозяина, который удивительно трясся за стойкой. Судя по возбуждению хозяина Четвертого Облака ему было что рассказать.

Внимание маэстро Рена лучше было не игнорировать, пришлось Хэссу подойти к их столику. Маэстро предложил Хэссу сесть и велел принести ужин и выпивку. Зал был готов загудеть. В мире творилось непонятное. Как это малоизвестный тип сидит, как ровня, за столом признанных мастеров.

Хэсс не знал о чем можно с ними говорить. Маэстро Рен жилистый и высокий тип принялся за свой ужин и предоставил право говорить своему собрату маэстро Гану. "Толстячок Ган" Хэсс помнил, что так прозвали этого человека.

- Мы рады, что нам удалось так быстро с тобой повидаться, - возвестил Ган. - Учитывая твои заслуги на последнем заседании гильдии тебе присвоили имя настоящего вора. Ты удивил нас, но этим и прекрасна жизнь, Хэсс.

Хэсс попытался вдуматься в эту речь, но не преуспел. В разговор вступил третий вор. Хэсс помнил, что его прозвали Иди-Свищи, настоящего имени этого типа Хэсс не знал.

- Ты, конечно, правильно все скрываешь, но тестю мог бы уши начистить. В нашем деле нельзя так много болтать.

У Хэсса закипело на душе. Тесть это кто? По всему выходило, что речь идет о бароне Д'Оро. "Что этот чокнутый высказал про меня?", - Хэсс решительно ничего не мог понять. Внезапно ему вспомнился день, когда Вунь собрался было вручать ему краденное золото. "Нет, не может быть", - Хэсс пожал плечами, барон не мог. "А с другой стороны мог", - Хэсс не был до конца уверен в заверениях Вуня, что барон ничего не помнит. "Даже, если помнит, то доказательств нет. Ведь даже одна монета могла послужить убедительным аргументом кражи королевского золота. Все золото в сокровищнице особым образом помечалось. Метки снимались, когда монеты и слитки уходили в обращение", - успокоился Хэсс.

- Имя твое надо теперь вписать в общие списки, - прозрачно намекнул маэстро Рен. Ему было забавно наблюдать за замешательством молодого вора.

Чумачок убедился, что настроение за столом радужное, и почти успокоился, опять поверил в светлое будущее.

- Запишите "Незваный", - выдавил из себя Хэсс.

Они еще посидели, воры пересказали основные положения Кодекса Воров. Хэсс важно покивал, постоянно думая о своем. Наконец, они поднялись из-за стола, попрощались и ушли из Четвертого Облака. Хэсс обдумывал что делать ему. Решив все же уточнить у хозяина Четвертого Облака о Дриле, которого он помнил несколько смутно, Хэсс подошел к стойке. Чумачок налил отменной крепости настойки и сразу поставил перед столь важным гостем.

- Скажите, а Дрил здесь сегодня был? - осторожно спросил маэстро Хэсс Незваный, рассматривая стакан со зверской настойкой.

- Был, как же был, - закивал Чумачок. Дальше он коротко пересказал, что Дрила и его товарища увели люди порядка, а потом помянул о другой драке, надеясь заслужить внимание нового посетителя. Чумачок старательно мечтал, чтобы этот юноша посчитал его очень хорошим. Тем более, что Чумачок подумал, что этот вор-маг может взять за работу с дверью меньше денег, чем именитый колдун из Белого дома.

По описанию Чумачка маэстро вор Хэсс Незваный признал Инриха. Быстро сопоставив в уме визит Инриха с тем, что он делал здесь, Хэсс уверился, что Инрих прочитал записку. "Но при чем здесь Мирта и Карафера?", - этого Хэсс не понял. Тогда выходило, что Инрих здесь был по своим личным делам.

Так и не разобравшись до конца в цепи происшествий в Четвертом Облаке, Хэсс покинул его. Его путь лежал к Шляссеру. Нельзя было оставлять возможную ниточку к медальону в его руках. Хэсс подумал, что лучше было бы навестить Сентенуса. Тот может помочь и устроить свидание с Дрилом.

Чумачок решил и поверил в то, что все закончилось хорошо. День кончался. Забили часы и зазвенели колокольчики. Посетители почти разошлись. Сейчас зал покидали последние двое.

- Бум! - предпредпоследний удар.

- Бум! - предпоследний удар.

Чумачок ожидал последнего "Бум", как раздался "БАААХ". Стена, дверь, часть мебели и сам Чумачок полетели на общую лестничную площадку.

В своей кровати подскочил хозяин Трех Облаков. Он незамедлительно вытащил из тумбочки бутылку столетнего конька - большушей редкости для Эвари. Размазывая по лицу слезы счастья, он сделал первый глоток.

Чумачок приподнял голову. Мало того, что он лежал на общей площадке, но это были не все разрушения. Там где было окно, теперь окна не было. Там был проем. Через этот проем в помещение зашли двое. Один маленький, а второй большой. Они ходили и смотрели. В проеме маячило летучее чудовище. Чумачок знал, что его Четвертое Облако занимало место обычно отводимое для этих летучих тварей. "Теперь они решили мне отомстить", - решил он в своем затуманенном мозгу и отключился.

Чумачок уже не слышал, что тот большой нашел в одном из подсобных помещений Зяку и как эти двое ее допросили.

-- Глава 24. Влюбленный вор

Кодекс воров: Влюбленность и воровство - две вещи не совместные.

Хэсс проснулся от ощущения, что на него смотрят. Алила сидела в кресле и смотрела на него. После объятий и поцелуев, Хэсс спросил:

- Ты как здесь? - Они лежали в кровати и шептали всякие нежные глупости.

Девушка покачала головой:

- Я просто пришла к тебе, - Алила не собиралась говорить о причинах, вызывавших ее приход.

- И хорошо, - Хэсс посмотрел на окно. - Погода как?

- Радует, - последовал ответ девушки. - Ты бы хоть поднялся, Вунь внизу хлопочет. На обед что-то печенное. Запах по всему дому.

- Знаю, завтрак я проспал, - Хэсс потянулся и позволил Алиле встать с кровати. - Зато знаю, что тебя Вунь послал. Небось опять лупит ложкой по рукам орков.

- Не видела, - засмеялась Алила. - Вставай, соня! А пока будешь одеваться расскажи, что ты делал ночью.

Хэсс вытащил из сундука свежую рубашку. Она была вышита розами.

- Вунь теперь рисует, что должно быть вышито. Ты знаешь у него талант. Писать не умеет, а рисует хорошо. Говорят, что его рисунки вышивают по особым заказам. За это наши вещи вышивают бесплатно.

- Вот как? - Алила не знала. Она стояла и смотрела на портреты на стене комнаты Хэсса.

- Ты чего? - юноша встал за ее спиной и обнял Алилу. - Малышка, ты самая красивая.

- Я знаю, - Алила ответила очень серьезно. - Дед тоже это твердит.

Хэсс помрачнел, вспомнился ему вчерашний разговор в Четвертом Облаке.

- Тебя что-то тревожит? - Хэсс был уверен, что Алилу тревожат заботы.

- Да, нет. У меня все хорошо. Я же не шляюсь по ночам неизвестно где.

- Я тоже не шляюсь. Ты ревнуешь? - удивился Хэсс.

- Еще чего! - Алила повернулась к нему. - А портреты изменились.

- Где? - Хэсс еще раз посмотрел на портреты. Там наметились изменения. - И точно, на первом портрете прорисовались три силуэта. Значит, у нас будет трое детей.

Алила по особому глянула на него, но ничего говорить не стала.

- А Вунь стал более веселым. И смотри у него в руках карандаш, - Хэсс продолжил вглядываться в портреты.

- Это не карандаш, а палочка для командования хором, - поспорила Алила.

- Может и это быть, - Хэсс предпочел не спорить. - Он мой хранитель. Ты на этом портрете тоже стала не такая строгая.

- У меня появилась синяя птица. Ты что не видишь?

- Где?

- За спиной, - Алила показала пальцем.

- Это же силуэт, - всмотрелся Хэсс. - Как интересно.

- Я тоже так думаю, - Алила и Хэсс стали рассматривать другой портрет. - Маша такая радостная, - отметила Алила.

- Да, ей стало лучше. Она уже не похожа на того забитого ребенка. - согласился Хэсс. - Они с Сентенусом странные. Но оба мои друзья.

Алила промолчала. Она то знала, что Маша не только друг Хэсса, но и его ученица.

- Хэсс, - Алила передумала и решила Хэсса спросить про Машу, - а ты уверен, что ты ей друг, а не учитель?

- Я? - Хэсс ужаснулся. - Мне Эльниня хватает. Она хоть и признала, что я ее учитель, но это не так. Я помог ей найти в жизни что-то хорошее. Учитель - это совсем другой человек. Я - друг.

Алила решила больше не тревожить этот вопрос.

- А Сентенус с Милагро совсем не изменились, - решил Хэсс. - Это они мои учителя. Эльнинь стал как-то более величавым. Знаешь, он ведь так и не отказался от идеи, что я его учитель.

- А твой кодр не изменился? - Алила показала на последний портрет.

- Тоже нет, - у Хэсса заурчало в животе. - Я голоден. Пойдем?

Алила позволила себя увести, но за обедом мысли ее были заняты этим портретами. Алила думала, что Хэсс все не так понимает и видит, да и она бы тоже не поняла, если бы не слышала разговора Эльниня и Милагро. Эта тайна ей не давала покоя. Сегодня она пришла, чтобы еще раз посмотреть на портреты. "Интересно, когда Хэсс все поймет?", - подумалось Алиле. Она слышала, как Милагро выговаривал Эльниню. Тот, по его мнению, вел себя неподобающим образом. Алила тогда и остановилась слушать потому, что слово "неподобающий" было одинаково неуместно в устах Милагро и в подведении Эльниня.

- Ладно я его друг, - вещал Милагро, - но ты то его учитель. Он здесь бегает туда-сюда. Тебя еще таскает, а пригляда никакого.

Алилу одолело страшное любопытство. Кто такой ученик Эльниня.

- Я ему даже сказать не могу, - ответил Эльнинь. - Да и чему я его научу?

- Сам учись, - отчеканил колдун из Белого дома. - Сам подумай, что было бы если бы он понял все сейчас?

- Да уж, - мрачно согласился Эльнинь.

- Видишь, - Милагро говорил поучительным тоном. - Ты мой ученик, а Хэсс твой. Так, что слушайся меня, ученик. Учись, башню строй, книги читай, женщину найди, ученика опекай. Сейчас ученика опекай. Ваш случай довольно таки редок. Вернее он почти исключение. Я больше ничего подобного не видел, не слышал и не читал.

Алила где стояла, там и села, ноги подогнулись. Милагро не догадывался о произведенном сногсшибательном эффекте и продолжал:

- Эльнинь, возьми себя в руки. Мы же все выяснили.

- А не могли вы ошибиться? - Эльнинь подошел ближе к той двери, у которой застыла Алила.

- И не мечтай, - огрызнулся Милагро. - В таких вещах я никогда не ошибаюсь. Это необычно, когда ученик и учитель так встречаются. Когда один по сути еще не ученик, а второй еще не учитель, но надо и к этому привыкать.

- Ох, - Эльнинь взялся за ручку двери. Алила поняла, что надо спешно уйти.

Этот разговор ее взбудоражил.

Вот и сейчас нахваливая пироги Вуня, Алила думала о том, что Хэсс на самом деле ученик Эльниня, тогда выходило, что Сентенус и Милагро друзья Хэсса, а Маша - его ученица.

Милагро не было за столом, но котяра с наглой рожей его всецело заменял.

- Не мечтай, - мявкнул Болтун на Алилу, - жуй активнее. Чем быстрее жуешь, тем меньше жира будет, - поразил он публику своими научными познаниями.

Это обеспокоило орков. Началась дискуссия. Алила увлеклась обсуждением способов похудения и забыла о своих открытиях.

- Хэсс! - внезапно Вунь громыхнул чашкой по столу. - Ты где был?

Личный дух поперхнулся.

- А нельзя ли спрашивать не так грозно? - наконец прохрипел он. - Я чуть не помер.

- Мы тебе не дадим, - торжественно пообещал Вунь. - Рассказывай, куда ты запропал, что явился под самое утро. И твоей невесте это тоже интересно.

Хэсс рассказал о записке, о Четвертом Облаке, а потом перешел к визиту во дворец.

- Я прошел во дворец...

Хэсса перебил Болтун:

- Как? Там же все закрыто в это время?

- Как это закрыто? - Хэсс помнил, что он представился страже. На него посмотрели двое и открыли ворота на территорию дворцового комплекса.

Болтун покачал мохнатой головой. Уже вечером на столе Шляссера лежало записанное со слов кота наставление со словами "пускаете фиг знает кого в неурочное время". Шляссер сделал вывод, что надо проверить всю стражу.

- Итак? - поторопил Вунь. - Дальше.

Хэсс уставился в потолок, но ему показалось, что и потолок его торопит.

- Сентенус не спал. Он знаете ли совсем мало спит.

- Ты пошел к наследнику? - опять вмешался Болтун.

- Да, - Хэсс постарался держать себя в руках. Неприятно, когда все время прерывают. - Меня провели к Сентенусу. Оказывается там есть особое указание, что жильцов двух оставшихся в городе домов проводить куда им надо в любое время. Я говорю, что Сентенус не спал. Я сказал ему, что мне надо пообщаться с Дрилом, которого вроде бы доставили в дворцовые подвалы.

- Дрила из той записки? - опять встрял Болтун.

- Да, - Хэсс кивнул.

- И что? - полюбопытствовала Алила.

- Ничего.

- Это как? - возмутился Вунь. - Этот тебя заманил в ловушку и ничего не может сказать? Он что умер?

- С чего ты взял? - пронзительно посмотрел на него кот.

Вунь ответил таким же резким взглядом.

- Не говорят только мертвые, - назидательно сообщил он.

- Не скажи, - усмехнулся Хэсс. - Уж мертвые то говорят иногда побольше, чем живые.

Вунь мгновенно согласился. Он посчитал, что личный дух лучше знает. С этого времени пошли слухи о регулярном общении личного духа с целым сонмом мертвых.

- Так, что сказал Дрил? - Болтун прекратил их отстраненные рассуждения.

- Ничего, - Хэсса передернула от вида Дрила и его товарища Иванека в темницах Шляссера. - Про эту записку они были не в курсе. Ничего не знали. Дрил стал бывать каждый вечер в Четвертом Облаке потому, что приворовывал у Чумачка - хозяина этого заведения - вместе с Зякой. Дрил выходил из общего зала и общался с девочкой. Дрил подробно расписал что и как у этого Чумачка. Они наметили крупное дело: взять и скрыться со всеми наличными активами этого Чумачка. Кстати, наметили они это на вчерашний вечер. Дрил и прихватил своего напарника Иванека. Но все пошло не так.

- А ты уверен, что они все сказали? - заупрямился Болтун.

- Их там пуганули визитом к Милагро, про которого оказывается есть устойчивое мнение, что он помогает разговаривать самых неразговорчивых, - сообщил Хэсс.

Алила не поверила. Вунь тоже, а вот Болтун был уверен, что это чистая правда.

- Значит, что получается? - Лунь впервые вмешалась в ход обсуждений.

- Что? - Алила повернулась к ней.

- Получается, что именем Дрила кто-то воспользовался, - подытожила она свою догадку.

- Я тоже так думаю, - спокойно согласился Хэсс. - Видимо, там меня ждал кто-то другой, но мы не встретились.

- Ты должен узнать, кто еще покинул заведение до твоего ухода, - подсказал Болтун.

- А может он просто побоялся подойти, - предположила Алила.

- Нет, - Вунь посмотрел на Эльниня. Тот отрицательно покачал головой.

Хэсс этого не увидел, а вот Алила заметила. К ней вернулись мысли об Эльнине и Милагро.

- Надо распросить Чумачка, - решила Алила.

- Поздно, - печально вздохнул Болтун. - Я там еще не был, но и не судьба мне.

- Почему? - одновременно послышалось ото всех.

- Потому, что вчера Четвертое Облако перестало существовать. По каким-то там условиям все отходит хозяину первых трех Облаков, - Болтун уже слышал про закрытие Четвертого Облака.

- А вот почему забрали Дрила? - Алила все еще думала над этой ситуацией.

- Потому, что Шляссеру донесли его наблюдатели об этом письме, - Хэсс говорил достаточно спокойно. Свою злость он пережил вчера. - Я вот вообще удивляюсь, это дом или дворец?

Вунь не понял его вопроса:

- Почему дворец?

- Потому, что дворец - это проходной двор. Там ходят все и ничего нельзя точно знать. Там известны все разговоры. Там даже икнуть нельзя, чтобы это не стало всеобщим достоянием, - Хэсс все же не сдержался и высказался.

- Конечно, с орками мы перегнули, - Вунь и сам чувствовал себя виноватым за вмешательства в личную жизнь друга. Но он оправдывал себя, что это не просто друг, а именно личный дух, за которого он в ответе. Орки печально вздохнули. Оба уже привыкли к его ворчанию. - А про этих людишек я знаю. Болтун сказал, что они опять ошивались в саду. Хочешь я все деревья спилю? - с надеждой на утешение предложил он Хэссу.

- А как-нибудь по другому их можно вывести? - личному духу вовсе не улыбалось ходить по саду без деревьев.

- Можно, - Вунь согласился и обещал этим заняться. Рассказывать, что он собирается делать, Вунь не стал. Малыш полагался на помощь Милагро. - Так ты будешь искать того, кто написал тебе записку?

- Буду, - Хэсс уже знал, что надо искать Инриха. О чем и рассказал домашним.

Алила вызвалась идти вместе с ним к любимому директору. Вунь пожелал ему удачи и выразительно посмотрел на Эльниня. Орки пообещали, пока заняться садом и всякими другими личностями в нем. Вунь велел выбрасывать за ограду любого чужого. Спай и Нуэва взялись по очереди обходить сад по ночами и постоянно нести дежурство днем. Болтун выразил надежду, что Милагро скоро освободится от своих неожиданных обязанностей и развлечет их чем-нибудь новеньким.

Алилу срочно вызвали во дворец. Прилетела синяя птица. Хэсс пообещал быть осторожным и внимательным. Для того, чтобы найти Инриха пришлось побегать по городу. В конце концов, какой-то мальчишка-акробат отвел его на улицу Старых Фонарей. Сама улица была скорее тупиком. Три башни с одной стороны и четыре с другой. Тупик упирался в городскую стену.

Хэссу пришлось самостоятельно пройти по захламленному коридору и лестнице в этой неухоженной башне. Идти пришлось в неприятном полумраке. Хэсс решил, что выбираться из этой башни он будет через окно и неважно, что о нем подумают остальные. Мальчишка сказал, что Инрих должен быть где-то на десятом-двенадцатом этаже башни. Вход на десятый этаж был основательно завален. Хэсс стал подниматься выше. Одиннадцатый этаж был освещен и послышался гул голосов. Хэсс проверил ножи и метальные звездочки. Стараясь идти, как можно тише, чтобы не потревожить находящихся в башне людей, Хэсс продвигался по этажу. Ему понадобилось сделать сорок два шага, пока он не добрался до нужной двери. Как он тихо не подкрадывался, но послышался голос: