Время волка

Глава 8 Как проверить Гендиара?

После того, как я поговорил с Ирицей и узнал от неё такие ошеломляющие вещи, у меня, честно говоря, голова пошла кругом. Если я и раньше не знал, что мне делать, то сейчас окончательно во всём запутался. Правда, до этого разговора я всё же не чувствовал, что мне и дочери угрожает смертельная опасность. Хотя нет, всё-таки не смертельная. Как Настеньку, так и меня, теперь будут беречь. Мы же с ней ключ к власти во всей Вселенной. Наверное, тот народ, который заинтересован в этом больше кого-либо, а эти существа точно могущественные маги, прекрасно знают, что прилагается к нам в качестве бонуса. Скорее всего, какие-то сакральные знания Древних Богов, без которых они не смогут диктовать свою волю всем другим народам.

Да, ситуация была весьма неприятная. За такую власть обычно сражаются очень яростно. Тут ведь или пан, или пропал и компромиссы невозможны, но кто бы не выиграл в этой борьбе, мы с Настенькой останемся в проигрыше. Меня ждёт участь жалкой марионетки на троне, а она станет, хотя и первой женой принца Джабраила, по своему положению окажется позади самой последней его наложницы. Самое неприятное заключалось в том, что я не знал, что мне нужно делать, но в то же время понимал, что самая большая опасность угрожает навьему волку, то есть духу короля Ратмира или кем он там стал после своей смерти по воле Рода. Вот интересно мне знать, за каким чёртом он это всё затеял? Ему что, больше нечем было заняться, идиоту?

Мысленно кляня всех Древних Богов вместе взятых, я быстро добрался до Москвы и решил начать распутывать клубок с самой последней ниточки. Беззвучно паря над выездом из тоннеля метро, я внимательно рассматривал ещё довольно отчётливые следы, оставленные в воздухе бойцами группы захвата. Все они были, судя по всему, опытными воинами. Одетые как и большинство москвичей, они не привлекали к себе какого-то особого внимания. Самые обычные мужики славянской внешности. Это было всё, что я успел заметить кроме разве что того, что все они действовали спокойно и очень слажено, словно ловить волков-оборотней, летающих на помеле, было для них самым обычным занятием.

Их следы разлетались буквально во все стороны, но три следа уходили в одном направлении и я решил посмотреть, куда они меня приведут. Как только я принял хоть какое-то решение, мне тут же стало хоть немного легче. От Измайловского парка я полетел на высоте в триста метров в сторону центра. Та троица, которая улетела в этом направлении, почти не петляла и уже через четверть часа их следы привели меня на Лубянку, но не в здание ФСБ, а к тому месту, где раньше стоял Железный Феликс. Там следы обрывались. К клумбе, находившейся посреди Лубянской площади, над которой возвышался пьедестал, всего прилетело тридцать семь «синих». Прилетело, чтобы в этом месте вернуться через магический портал в свой мир.

Уже неплохо. Если группа захвата убралась с Земли, значит, я мог облегчённо вздохнуть. Вычислить, куда именно они отправились, у меня не было никакой возможности. Магия дело тонкое и весьма разнообразное, а потому в ней нет универсальных решений. Маги каждого народа открывают пространственные магические порталы по-своему. Колдун из меня был никакой, а эти существа явно не имели никакого отношения к эльфам. Подумав об эльфах, я полетел не к себе домой на Первую Фрунзенскую, а на Третью, где в доме номер десять Рино купил три квартиры. Едва подлетев к этому дому, я сразу же радостно заулыбался. Следы эльфов были серебристыми и очень чистыми, чуть ли не сверкающими. Они вели к прямо к моему дому. Все четверо остроухих лучников явно вышли в одно и то же время и сразу направились ко мне домой, и я пошел по их следам.

Зато когда я добрался до дома, то мне чуть дурно не сделалось, когда я увидел, какие следы ведут в квартиру Гендиара по земле и по воздуху. Очень уж они были приметные — тёмно-синие. Сначала мне сделалось очень тоскливо, ведь это означало, что Настенька находится сейчас в плену у наших злейших врагов, но всё же старая армейская привычка взяла верх, и я стал к ним приглядываться. Следы Геши были такие, как и те, которые я видел в Измайлово, да не совсем. Те имели стальной оттенок, а его след был чисто синий, ультрамариновый, как говорят художники, и совершенно прозрачный. Взяв самый свежий, он вёл в центр города, я полетел разыскивать гнома-дракона, так как следы эльфов, передвигавшихся по Москве на общественном транспорте, они терпеть не могут машин, вели к метро.

Мой, то ли друг, то ли враг явно опоздал, хотя и долетел точно до Царской башни Кремля. От неё его путь вёл по широкой спирали вверх и он, как я понял, долго нарезал круги над Москвой. Поднимаясь всё выше и выше, я вскоре увидел его сидящим на своём трайке с потерянным видом. Гендиар залетел высоко. Он поднялся на высоту в добрых десять километров и время от времени смотрел вниз через большой магический бинокль. Его физиономия была при этом какой-то глуповато-скорбной, и он то и дело беззвучно говорил что-то. Скорее всего, матерился. Хотелось бы мне знать, кого он сейчас костерил, но я не умел читать по губам.

Находясь всего в паре десятков от этого здоровенного парня, одетого по-домашнему, в джинсы и майку. Вылетая из дома, он даже не успел обуться, я задумался, гадая, кто он — друг или враг? Пока что мне было ясно только одно — Геша знает обо мне гораздо больше, чем я о нём и мне это не нравилось. Да и кому бы такое могло понравиться? Вот ведь невезуха! Моя дочь находится в королевстве эльфов, которые тоже могут оказаться врагами, под охраной гномов-драконов вместе с друзьями из потустороннего мира и Семёнычем, которым я тоже не мог доверять полностью и безоговорочно. Эльфийская магия позволяла мне сколько угодно оставаться человеком-невидимкой, но что мне это давало? По большому счёту ничего, если не считать того, что я мог тайком влезть куда угодно. Осталось только решить, куда именно я должен влезть, чтобы найти нужную мне информацию?

Сидя верхом на скутере, я парил в воздухе неподалёку от Гендиара и думал, чтобы мне предпринять. Так прошло чуть более получаса, прежде чем в кармане джинсов гнома-дракона не зазвонил сотовый телефон. Он быстро вытащил его, посмотрел на экран, включил и поднёс к уху. Тотчас я услышал, слух у меня даже невидимого был прежним, то есть просто феноменальным:

— Гена, спускайся с небес, Серёга наконец объявился.

По голосу я сразу же узнал Рино. Гендиар буквально завопил:

— Где он, ушастый?

— Ты будешь дико смеяться, мышь летучий, но я не знаю, — ответил Ринодиар насмешливо, — но мне точно известно, что это блохастое чудовище недавно появлялось сначала возле нашего, а потом возле своего дома. Что там, что там я ощутил мощную эльфийскую магию. Кроме нас на Земле нет больше ни одного эльфийского мага, а мы её в ход не пускали. Так что остаётся только Серёга, и, как я и думал с самого начала, он сейчас совершенно невидим. Возможно, что этот гад сейчас находится рядом с тобой, агент драный, и если это так, то я поспешу его предупредить. Серёга, ты не можешь оставаться невидимым больше трёх суток подряд. Дружище, твоё время истекает. Ещё несколько часов и ты окончательно превратишься в призрака. Поэтому хватит валять дурака. Улетай подальше от этого рыжего дятла и быстро принимай свой реальный облик. Гена на самом деле не Гендиар и даже не гном-дракон, как и его братаны. Он дракон-маг и агент службы безопасности императора Вальдара, только, наверное, самый тупой из всех драконов-магов. Если ты что-то разузнал о заговоре чёрных драконов Гиартии, то вам есть о чём поговорить. Их недавно объявилась на Земле целая орава, и Генка, почуяв присутствие твоих врагов, вылетел из дома даже не надев доспехи, но они быстро смылись, а ты исчез вместе с ними. Мы сначала подумали, что они тебя взяли в плен, но потом откуда-то из-под земли вылетела ещё одна группа этих уродов, и все они тоже сбежали, но тебя с ними не было. Поэтому, Серёга, подумай, где мы смогли бы встретиться, чтобы обо всём поговорить.

Хотя я и произнёс заклинание отсекающее все звуки, исходящие от меня вместе с заклинанием невидимости, я всё же отлетел подальше и немедленно позвонил Ринодиару:

— Рино, не волнуйся, со мной всё в полном порядке. Включи конференцсвязь в своём мобильнике. — как только это было сделано, я сказал с горечью в голосе — Ребята, положение моё сейчас таково, что я не знаю, кому можно верить, а кому нет. Могу сказать со всей очевидностью только одно. Если с Настей что-то случится, то знайте, я уничтожу и Лизант, и Алвиар. У меня хватит способностей, чтобы похитить на Земле пару десятков термоядерный боеголовок и хватит ума и магических способностей для того, чтобы нанести по вашим мирам удар такой силы, что там никто не выживет.

Гена закричал в ответ:

— Серёга, я клянусь тебе жизнью своих будущих детей, Насте ничто не угрожает! Хотя я и не тот, за кого себя выдавал, поверь, те парни, которые её охраняют, не подпустят к твоей дочери никого. Эльфы этого тоже не допустят. Поверь, на Алвиаре она в полной безопасности. Серёга, дай мне возможность всё объяснить. Пойми, я послан на Землю только с одной целью — защитить тебя и твою дочь от магов ордена Огня. Мы давно уже разгромили его, но так и не смогли уничтожить всех. Поверь, они никогда не доберутся до Настеньки.

Лицо у моего друга в этот момент было куда красноречивее. Он чуть ли не рвал волосы у себя на голове, и я ему почему-то поверил, но всё же не стал спешить и насмешливо сказал:

— Не кипятись, гном. Я тебя вижу, а ты меня нет. Геша, возвращайся домой и жди вместе с Рино и его парнями моего звонка. Через несколько дней я вам обязательно позвоню, а сейчас у меня есть кое-какие неотложные дела. Геша, подумай над тем, что ты мне расскажешь, ведь я буду колоть тебя по полной программе.

Чтобы не затягивать разговор, я отключился. Геша тоже выключил телефон, облегчённо вздохнул и понёсся к вниз, чуть ли не в вертикальном пике. Дракон, что ту ещё скажешь, а я, подумав, решил начать свои поиски с самого начала и потому отправился кратчайшим путём к своим приёмным родителям. Как же редко мы виделись. Настя бывала у них вместе с Гешей частенько, а вот я видел их только изредка, когда они приезжали к нам в Москву. Странно, но я ведь не то что бы очень сильно, но всё же похож на отца, а ещё на своего брата, которого долго считал близнецом, только у меня рост всё же пониже чем у отца и Данилы, а ещё они оба блондины. Тем не менее, мы с ним действительно было довольно похожи друг на друга.

Когда Тамара рассказала мне, что отец с мамой и Данила мне не родные, я не стал любить их меньше, но и ни разу не задал им вопроса, откуда я взялся. Моя бывшая хозяйка сразу же категорически запретила мне тревожить родителей расспросами, сказав при этом, что скорее всего, благодаря колдовству моей настоящей матери мама скорее всего считала меня своим сыном. Так оно, скорее всего, и было, ведь мне и сейчас кажется, что она любит меня больше, чем Данилку. Ещё Царица Тамара наделила моих родных просто-таки титаническим здоровьем и отец, который приезжал к нам в Москву в прошлом году, выглядел моложе меня. Высокий, статный и подтянутый, он не казался мужчиной семидесяти лет от роду.

Что же, настало время поговорить на эту тему. Возможно, если я сниму с мамы заговор, она вспомнит, как я появился на свет. О своём рождении я только и знал, что она родила меня даже не в роддоме, а в сельском фельдшерско-акушерском пункте на Дальнем Востоке, в Еврейской автономной области. Везти мою маму в Биробиджан уже было некогда, и потому она родила меня, а через несколько минут Данилку в селе Новом, в нескольких верстах от Амура, по которому проходит граница с Китаем. Через год отца перевели с Дальнего Востока в Среднюю Азию, но заканчивал он службу уже на черноморском побережье Северного Кавказа, да так там и осел, ещё за пять лет до окончания службы купив дом в городе моей юности, в котором я закончил школу и откуда уехал поступать в училище погранвойск.

До города своей юности и затем бандитской молодости я добрался быстро, всего за двадцать пять минут. Погода там стояла такая же солнечная, как и в Москве в последние дни, но было намного теплее, юг всё-таки. Минут сорок я летал над городом, поражаясь тому, что не вижу следов своих «коллег». Это успокоило меня, и я направился к дому родителей, стоящему в полукилометре от моря. Там я внимательно огляделся и выяснил, что отца дома нет, а мама занимается стиркой. Бесшумно приземлившись в саду, я задумался. Мама развешивала бельё буквально в нескольких шагах от меня и вся моя эльфийская магия не показывала ровным счётом ничего колдовского, что было бы наложено на её сознание. Зато я прекрасно видел, что Тамара действительно капитально зарядила её здоровьем и жизненной силой, за что был ей благодарен.

Мама, развесив бельё, ушла в дом и я наконец решился снять с себя заклинание невидимости и тоже вошел в большую, остеклённую веранду, всю заплетённую виноградом. Увидев меня, мама вздрогнула, потом обмякла и села на стул. Она была одета в синий с желтыми ромашками халат без рукавов и выглядела много моложе своих шестидесяти двух лет. Взгляд её был очень печальным. Улыбнувшись, я подошел и поцеловал её в щёку:

— Привет, мамуля. Дед на работе?

Она со вздохом кивнула:

— Час, как ушел. Он сегодня во вторую смену трудится. — взяв стул, я сел напротив и мама горестно вздохнула — Серёжа, это, наверное, и есть тот самый день, когда я должна тебе всё рассказать?

Ободряюще улыбнувшись, я сказал:

— Мам, запомни, я твой сын, а Данилка мой родной брат, но ты действительно должна рассказать мне о ней и о том, почему отец так ничего и не узнал от тебя. Ты ведь знаешь, он у нас умеет хранить только государственные тайны, а всё остальное давно бы уже рассказал. Хотя как знать, про такие вещи обычно не рассказывают. Да, вот ещё что, мам, я давно уже всё знаю и про свою настоящую маму, и про то, кем она была. Я такой же, как она, и особенно мой настоящий отец. Ой, прости, мамуля, вы мои настоящие родители, но и они тоже, просто так уж всё вышло, что и они, и я не простые люди.

Мама дрожащим голосом спросила:

— Кто ты, сынок?

— Понимаешь, мама, в нашем мире помимо обычных людей живут ещё и такие, которые в глубокой древности получили от Богов в дар способности к колдовству и магии. — моя мама была учительницей истории, а потому я мог ей рассказывать всё надеясь на то, что она поймёт меня правильно — Представь себе, это были наши, славянские Боги. Правда, вместе с теми, о ком я говорю, в ваш мир, то есть на Землю, проникает ещё и зло, имеющее колдовские силы, так что я воин, который сражается с ним. Я волк-оборотень и к тому же не простой и даже не знаю, радоваться этому или нет…

Мама посмотрела на меня очень пристально и прошептала:

— Неужто ты в самом деле король Сережень? — и тут же принялась извиняться, — Серёженька, ты уж прости меня, но когда я попросила, чтобы в твоей метрике написали Сережень, на меня тут же накричали и сказали, что такого имени в русском языке нет и поэтому мне пришлось назвать тебя Сергеем.

Так, выяснилась ещё одна любопытная деталь. Хотя я видел, что маме всё же трудно говорить об этом, всё же попросил:

— Мама, расскажи мне, как всё случилось? Пойми, это очень важно для меня и особенно Насти. За внучку не волнуйся, она в полной безопасности, да и за меня тоже не беспокойся, но у нас обоих сейчас далеко не самый лёгкий период в жизни. Возможно, что я получу от тебя ответ не только на вопрос, кто мои родители, но и куда более важную информацию, которая мне сейчас очень нужна.

— Серёжа, я ведь в любом случае поклялась твоей матери рассказать тебе всё. А теперь слушай, сынок. Когда я поехала с заставы на «Уазике» в Биробиджан, то уже через два часа у меня отошли воды, и потому я стала умолять водителя разворачиваться и ехать в Новое, хотя мы уже проехали Ленинское, но там тогда даже медпункта не было. Зато в Новом был фельдшерско-акушерский пункт, и в нём работала очень хорошая женщина-фельдшер. Она иногда даже наших пограничников лечила. Когда мы туда приехали, то там уже была одна роженица, причём очень странная. Она пришла одна, полуодетая и почти босиком, в каких-тог онучах вместо обуви, а ведь была уже зима, хотя снега ещё не навалило по самые крыши. Так вот Серёжа, я начала рожать первой, а она рядом, на кушетке за занавеской лежала, но мне её было хорошо видно. Твоя мама была даже моложе, чем я и очень красивая. Волосы тёмные, длинные и густые, лицо чистое, а вот одета она была, чуть ли не в лохмотья. А потом начался сущий ужас, мальчик мой. Родила я Данилку легко, но он вскрикнул разочек, захрипел и сразу же затих. Вот тогда-то всё и началось. Дарья Семёновна и медсестра Катя, которые стали делать моему сыночку искусственное дыхание, замерли и встали, как вкопанные. Я лежу, а у меня крик из души рвётся. Я ведь сразу поняла, что мой сынок умер. И тут твоя мама встала, подошла ко мне и говорит: — «Татьяна, поклянись мне, что примешь моего сына в свою семью и воспитаешь его, как родного и тогда я вдохну жизнь и силы в твоего сына». Знаешь, Серёжа, в её голосе было столько мольбы и страха за своего ребёнка, что я тут же поняла — она не шутки со мной шутит, и чуть ли не закричала: — «Душой своей клянусь, что буду любить твоего сына больше, чем своего Данечку, только вдохни в него жизнь!» Мы ведь уже договорились, что если родится сын, то назовём его Даниилом в честь моего деда, на войне погибшего. Тогда твоя мать, Серёжа, забрала из рук Дарьи Семёновны Данилку и выдохнула на него серебряное сияние и он тотчас ожил. Ожил и сразу же стал таким крепеньким и румяным, что я вся так и обмерла. Твоя мама завязала ему пуповинку, погладила её пальцами и мне к правой груди приложила, после чего сказала: — «Теперь настал мой черёд родить короля Сереженя, Татьяна». А дальше и вовсе нечто странное произошло. Твоя мама, Серёжа, присела на корточки и родила тебя со счастливой улыбкой на лице. Потом она точно также обработала его пуповинку, дохнула на него своим серебряным дыханием, приложила его к моей левой груди и тихим голосом так сказала: — «Таня, ты не будешь знать горя со своими детьми. Они никогда не будут болеть и оба вырастут сильными и отважными, только моему сыну на роду написано быть ещё и воином, чтобы стать однажды королём. Назови его Сереженем, подруга, и помни, рано или поздно он придёт к тебе и спросит, кто его мать, тогда ты скажешь, что меня зовут Забава, а отца его звали Ратмиром Световидом и передашь ему всё то немногое, что я сумела сберечь для своего сыночка. Эти женщины будут теперь думать, что ты родила двойню, а про меня они даже и не вспомнят. Помни о своей клятве, Татьяна, и если ты сбережешь моего сына сейчас и вырастишь его, то ждёт тебя долгая жизнь без хворей и болячек. Если воины твоего мужа найдут меня убитой, то скажи ему, чтобы меня не закапывали в землю, а положили в каком-нибудь месте на сено или солому хотя бы на одну ночь, но только не на землю». Потом твоя мать сделал что-то надо мной, и я стала себя чувствовать, словно бы и не рожала. Твоя мать, Серёжа, привязала к моей руке небольшой кожаный мешочек, который сняла с шеи, и вышла прямо через стену. Через двое суток на льду Амура пограничники нашли её мёртвой среди каких-то непонятных следов. Там словно огромная змея по снегу ползала, но горло у неё было перегрызено волком. Я тогда уже на заставе была, ведь как только она ушла, Дарья Семёновна и Катя меня сразу же поздравлять стали с тем, что я родила двойню, хотя по мне этого было не сказать. Как только я приехала, то сразу же сказала отцу, чтобы он удвоил посты. Когда твою мать нашли убитой, то я криком кричала, но всё же заставила положить её на ночь на сеновале, но сначала обмыла её тёплой водой пополам со своими слезами, перебинтовала шейку и надела на неё своё самое лучшее платье и тёплую вязаную кофту. В ту же ночь она бесследно исчезла, хотя к сараю и был приставлен на ночь часовой…

Как только я это услышал, нервы у меня не выдержали. Рухнув перед мамой на колени, я схватил её за руки, прижался лицом к её тёплым ладоням и зарыдал. Слёзы брызнули у меня из глаз ручьями. До этого раза я рыдал только над телом Оленьки в морге, да и то приглушенно, ведь неподалёку стоял следователь, который пригласил меня на опознание и держал на руках Настеньку, но тогда всё было совсем иначе, ведь я уже не надеялся увидеть её никогда. Теперь же в моей душе загорелась искра надежды. Как знать, может быть те тайные колдуны, жившие все эти годы на Земле, забрали тело моей мамы только для того, чтобы положить её в дубовую домовину? Если так, то у меня был шанс увидеть её живой после многих лет смертного сна. Как только я подумал об этом, мои рыдания, как обрезало. Поцеловав маме руки, я встал и, держа руки над её головой, выпустил из них серебряное сияние с такой силой, с какой только мог. Мама заулыбалась, облегчённо вздохнула и сказала:

— Серёженька, мне стало так легко на душе, словно твоя мама жива. Сыночек, я ведь никогда не заставляла себя любить тебя. Ой, Сёрёжа, я сейчас принесу тебе тот мешочек. Я ведь в него так ни разу и не заглянула и даже не знаю, что в нём лежит.

Мама ушла, а я, наконец, начал мыслить здраво, а не как разобиженный на весь мир кретин. Если род Световида не пресёкся в далёком прошлом, значит на Земле, в России, всегда скрывались от чёрных змеев колдуны и колдуньи, иначе, откуда тогда Световиды брали бы в жены девушек? Значит именно их я и должен разыскать в первую очередь потому, что уж им-то в отличие от меня точно угрожает смертельная опасность. Вместе с тем во мне снова стало нарастать глухое раздражение по поводу Царицы Тамары. Если бы я пришел к моей второй маме сразу после того, как эта чёртова колдунья открыла мне глаза, всё могло бы пойти по-другому. Это раздражение я всё же решил в себе подавить, так как вспомнил о том, что всем колдунам и оборотным заморочили голову джины. Вот с этих старых интриганов мне следовало спросить по полной программе.

Вскоре пришла мама и принесла мне старый, весь иссохший и потому жесткий кожаный мешочек размером с мою ладонь и толщиной в три пальца. Первым делом я обнюхал его и уловил среди прочих запахов тот, который обязательно приведёт меня к моей первой маме. Это я понял сразу же. Это был немного горьковатый запах то ли мускуса, то ли какой-то пряности. Какими-то очень уж сильными колдовскими свойствами мешочек не обладал, но это ещё ничего не означало. Да, небогатым было моё наследство, но я бы отдал всё, что имею, лишь бы моя первая мама имела хоть малейший шанс на воскрешение. Надо будет попытать Ирицу на этот счёт, а то я так до сих пор и не понял, как обстоят дела со второй жизнью колдунов и колдуний. С нами, волками, всё куда проще, мы если погибаем в бою, то навсегда. Хотя Ратмир, кажется, может вернуться в этот мир, вот только будет он при этом тем, прежним королём Ратмиром?

Для того, чтобы добраться до содержимого маминого мешочка, сплющенного и жутко усохшего, мне пришлось пустить в ход сначала эльфийскую магию и та быстро не только размягчила почти окаменевшую кожу, но и сделала его почти вдвое больше и я смог достать то, что в нём лежало. Это были: квадратный серебряный медальон с древнеславянским символом Световида на кожаном ремешке; костяной гребень для волос, на котором были изображены кони и солнце, тоже символы этого Бога; три листа пергамента с неровными краями, исписанные славянскими рунами, их я не смог прочитать. Затем еще один лист пергамента с картой, которую я сразу же узнал, так как на ней был указан путь к тому убежищу, которое я и так уже нашел. Ещё я нашел серебряное зеркальце, а также бронзовый ключ и мне ещё только предстояло найти тот замок, который им можно открыть.

Повесив на шею медальон, от которого теперь исходила немалая колдовская сила, я сложил всё остальное в мешочек и также повесил его на шею. Хотя мне и хотелось задержаться в доме родителей, дела неудержимо звали меня в путь. Я встал и, виновато улыбаясь, подошел к маме. Вздохнув, я попросил у неё прощения:

— Мама, прости, что я так долго не давал о себе знать. За последние несколько месяцев столько всего произошло, что у меня просто голова кругом пошла. Прости, но мне нужно срочно улетать.

Моя вторая мама погладила меня по щеке:

— Я понимаю, Серёжа, ведь ты стал теперь королём, хотя как раз в это мне поверить труднее всего.

— Мам, я родился королём, — вздохнул я и пояснил, — а вот становиться им отказался наотрез, и был прав. Если бы я сделал это, то тем самым натворил очень много бед. Передай привет отцу и скажи ему, что я его очень люблю, хотя он терпеть не может телячьих нежностей. И вот ещё что, скажи ему, что лейтенант Морозов все эти восемнадцать лет был в строю, и каждый день сражался с врагами куда страшнее, чем те, которые так и не смогли меня убить. Он ведь до сих пор дуется на меня, что я в бандиты подался, только знаешь, мам, я ведь не был бандитом. Я и тогда защищал людей от зла.

Мама перекрестила меня, хотя в кого-кого, а в Иисуса Христа я давно уже не верил, так как тот был самым обычным магом, причём иудейским, а я и сейчас не верю ни одному их слову. Мама вышла вместе со мной в сад, я сделал скутер видимым, сел на него, поднялся в воздух на метр и исчез. Она даже не удивилась этому, а только заулыбалась, чему я совсем не удивился. Мне ведь удалось влить в неё свой серебряный свет и как только отец вернётся, то любая его половина передастся ему. Хотя моя королевская магия была совсем простой, в ней тоже имелись свои тонкости и теперь, когда у меня на шее висел медальон Световида, она сделалась ещё сильнее. Поднявшись в воздух на высоту в два километра, я полетел в сторону Краснодара.

Мне нужно было срочно встретиться с Ирицей, а лететь к ней с пустыми руками было с моей стороны полным свинством. Поэтому я помчался вперёд на максимальной скорости и, проскочив через два потусторонних мира, через десять минут подъезжал к Колхозному рынку. Там я добрых два часа заполнял продуктами две громадные корзины, купленные там же на рынке. Когда они стали совершенно неподъёмными, я пошел на стоянку и поскольку за мной никто не наблюдал, применил магию своих остроухих друзей, чтобы принайтовать корзины к скутеру. Ещё через полчаса я влетел в то самое убежище, которое дожидалось меня столько лет, и было рассчитано на куда большее число постояльцев, чем у меня было близких друзей. Думаю, что неспроста. Едва я въехал в него, снизу немедленно прибежала Ирица и, увидев корзины, недовольно поморщилась:

— Сережень, поверь, я прекрасно обошлась бы и одними консервами. Неужели у тебя нет других дел, чтобы отвлекаться на меня?

Взяв в руки корзины, я ответил:

— Не волнуйся, я прилетел потому, что мне срочно нужна твоя помощь. Ирица, ты знаешь язык праотцев?

— Конечно, знаю, — ответила колдунья, — я ведь имею два высших колдовских образования и к тому же доктор исторических наук. Поэтому я и работала в библиотеке главным научным сотрудником.

— Вот и хорошо, — заулыбался я, — а то у меня даже со старославянским языком проблемы.

Мы спустились вниз. Снаружи смеркалось, и если бы Ирица не зажгла колдовские свечи, то в убежище было бы не видно ни зги, но только не мне. Впрочем, у колдунов тоже ведь прекрасно развито ночное зрение. Тем не менее, со светом всё же было гораздо лучше. Хотя моя гостья и выразила недовольство моими заботами, первое, что она сделала, это взяла большое спелое яблоко. Мне сказали, что этот сорт называется макинтош, но для меня что хлеб, что яблоки всё не еда, а так, одно расстройство. Мясо, вот это еда и потому я тоже достал из корзины большой кусок сырой говяжьей вырезки и, чуть ли не притопывая от нетерпения ногой, стал с громким клацаньем откусывать от него большие куски и проглатывать не прожевывая. Колдунья, глядя на меня, быстро съела первое яблоко и взяла второе, говоря:

— Можешь не стесняться меня, Сережень. Ты волк и потому любишь мясо, зато я обожаю красные яблоки. Как ты узнал, что я люблю именно такие? Хотя знаешь, земные яблоки, вкуснее, чем те, которые выращены в Явьем мире. Нашим, чего-то всё же не хватает.

— Как я узнал, что ты любишь именно эти яблоки? — рассмеялся я отхватывая очередной кус ароматного мяса — Очень просто, по запаху. Я ведь волк, Ирица, и остаюсь им, даже превращаясь в человека. Поэтому, когда я ходил по рынку, то когда набрёл на эти яблоки, то сразу же понял, что они выращены с заботой и к тому же без какой-либо химии, а ещё я сразу же вспомнил, что и от тебя пусть совсем чуть-чуть, но всё же пахло яблоками этого сорта. Он называется макинтош.

Беря третье яблоко, колдунья улыбнулась:

— Только у нас в Карачарах их называют ярилиными яблоками.

Мы перекусили, два килограмма отличной говядины, да ещё сырой, мне хватит дня на два, и я достал из-за пазухи кожаный мешочек, а из него три листа пергамента. Протянув их колдунье-библиотекарше, спросил улыбаясь:

— Хотелось бы мне знать, что тут написано?

Та взяла листы в руку, округлила глаза и воскликнула:

— Король Сережень, где вы это взяли?! Это ведь написано мало того, что на языке Древних Богов, так ещё, судя по всему, рукой Световида. У меня просто сердце в пятки ушло. Это же… — махнув рукой не в силах ничего сказать, Ирица стала читать древний текст и на её глазах появились слёзы. Подняв на меня глаза, она прошептала: — Король Сережень, первый король Ратмир был сыном Световида. Выходит, что вы больше, чем король.

Предупреждающе подняв руку, я проворчал:

— Но-но, без глупостей, Ирица. Так или иначе, все люди дети Древних Богов. Поэтому не надо делать поспешных выводов относительно меня, я всего лишь воин-волк, способный оборачиваться человеком и не более того. Ты можешь прочитать это послание?

Ирица протянула мне листы и напряженным голосом сказала:

— Только первые две строчки, король Сережень. В них написано следующее: — «Никому кроме сына моего не читать сего. Лишь он вправе знать, что должно сбыться». Честно говоря, я просто не смогу прочитать остальной текст. Ты не знаешь языка богов и потому способен видеть эти руны, а передо мной, как только я в них начинаю вглядываться, они прыгают, словно живые и горят огнём.

Кажется, я зря летал к своим родителям. Хотя это ещё как сказать. Я достал карту, на ней тоже было что-то написано, и спросил:

— А эти каракули ты Световида ты сможешь прочитать?

Ирица взяла лист пергамента и без помех прочитала:

— В этом убежище, подготовленном мною для моего сына, он сможет набраться сил и если тому суждено, то снова станет человеком. — пожав плечами, она добавила — А вот эти строки вообще не были заколдованы и я, честно говоря, не понимаю, почему твои предки не скрывались в нём от чёрных змеев.

Почесав затылок, я высказал такое предположение:

— Наверное, потому, что никогда не заглядывали в этот гаманок, который моя настоящая мама отдала в руки моей второй мамы. Сегодня я был у неё, и она рассказала мне историю моего рождения, Ирица, и это была очень печальная история. Моя мама была убита чёрным змеем уже через двое суток и сейчас меня больше всего интересует только одно, через сколько лет после своей первой смерти колдуньи снова оживают? Тело моей мамы было одето, её шейка, в которую вцепилась та хищная тварь, перебинтована, после чего моя вторая мама одела её в самую красивую свою одежду и положила на сеновале пограничной заставы на сено. Ночью тело моей мамы бесследно исчезло. Сама понимаешь, Ирица, унести её могли только колдуны и колдуньи и потому я не успокоюсь, пока не найду, где она спит.

— Сережень, сначала ты должен найти и убить тех чёрных змеев с волчьими головами, — порывисто сказала колдунья, — только в этом случае твоя мама сможет проснуться. Скорее всего, на её шее уже не осталось даже следов от волчьих клыков. Извини, конечно же, не волчьих, а той мерзкой твари. Как тебе удалось извлечь листы пергамента из колдовского кошеля самого Бога Световида?

— Да, наверное именно поэтому моя мама и её сородичи не смогли найти этого убежища, Ирица. — со вздохом сказал я и яростно прорычал — Ну, Световид, не дай того Род, чтобы я с тобой повстречался. Я тебе всю твою бороду без наркоза выдерну. — взяв себя в руки, я выпростал из-под рубахи его медальон, чем заставил колдунью испуганно отшатнуться, выложил из колдовского гаманка всё, что в нём лежало помимо какой-то древней инструкции, и спросил — Ирица, что ты можешь сказать на счёт этих вещей? Если верить сказкам, то расчёска может превратиться в лес, зеркальце в озеро, но во что тогда превратится медальон с символом Световида и этот амбарный ключ? Кстати, на счёт кошеля Световида. Я смог открыть его только благодаря эльфийской магии. У магов-эльфов есть одно отличное заклинание, которое сможет размягчить даже гранит, если его, конечно, обработали с помощью какой угодно магии или колдовства. Оно придаёт чему угодно первоначальную форму. Эльфы, таким образом, запасают себе еду впрок, а первоначально этот гаманок был усохшим.

Колдунья посмотрела на меня с укором:

— Сережень, ты уже не мальчик, чтобы так шутить с древними святынями. — взяв в руки последовательно гребень, зеркальце и ключ, она повертела в руках каждую их эти вещиц и ответила — Сказки рассказывают детям, а в этих вещах сокрыта ничуть не меньшая колдовская сила, чем в тех сказочных подарках, но я думаю, что ни о лесе, ни об озере тут не идёт и речи. Относительно гребня и зеркальца я ничего тебе не скажу, тебе самому придётся определить их истинное предназначение, а вот ключ, похоже, тебе пригодится только тогда, когда ты приведёшь сюда навьего волка. Думаю, что только он сможет найти ту дверь, которая им заперта. Про печать Световида я тебе так скажу, Сережень, это мощный колдовской оберег, но он же и маяк, по которому тебя увидят издалека как твои друзья, так и враги. Поэтому тебе лучше снять его с себя и положить его в колдовской кошель.

— Так я только этого и добиваюсь, — усмехнулся я, — может быть, тогда эти твари сами меня найдут. Вот тут-то мы и посмотрим, чьи клыки острее и кто кого ненавидит сильнее.

Ирица недовольно покрутила головой:

— Сережень, не буди лихо, пока оно тихо. Тебе сейчас не о битве с этими чудовищами нужно думать, а о Настеньке. Пойми, всё было действительно предопределено. Абсолютно всё. Даже то, что ты усвоишь уроки эльфийской магии. Неужели это не наталкивает тебя на мысль, что тебя специально подводят к чему-то? Я долго думала над твоими словами и теперь считаю, что ты был полностью прав, отказавшись стать королём, и дело тут даже не в том, что предсказал Род. Не короли должны всё решать, а сами люди. Ты ведь в любом случае останешься королём-волком, но если ты не станешь править людьми, то они будут просто вынуждены думать головой и принимать решения. С меня ты снял все мороки джинов, но хватит ли у тебя сил, король Сережень, снять их со всех людей? А ведь колдовской морок это не такая уж непреодолимая сила. У джинов он был построен на том, что подавляющее большинство колдунов и оборотней мечтало о втором короле. Сейчас они все пребывают в растерянности. Как же, король Сережень мало того, что отказался ими править, так ещё и наслал понос на сопляков, а матёрых волков-воинов загнал против их воли в волчьи шкуры и наслал на них злющих блох. Когда ты вернёшь к жизни дух короля Ратмира, то это ещё не факт, что он непременно вернётся к нам в своём прежнем обличье. Зато, как только ты уничтожишь чёрных змеев, кем-то пестуемых, и людям станет окончательно ясно, что их короли остались в прошлом, то все мороки сами собой развеются. Я не знаю, король Сережень, что ты должен делать в первую очередь, а что во вторую, но одно могу сказать тебе с полной уверенностью, тебе на то и дана голова, чтобы придумать, как выбраться из той ситуации, в которую тебя загнало пророчество Рода. Ты в первую очередь должен бороться с ним и это твоё самое главное испытание.

Натянуто улыбнувшись, я проворчал:

— Ирица, согласись, как ни крути, всё равно выходит так, что это именно от меня зависят судьбы людей, а я ведь даже не человек.

— Глупости! — сердито воскликнула Ирица — Ты в первую очередь человек, Сережень, а всё остальное это лишь те способности, которые переданы тебе по наследству. Вспомни, кем ты был до того дня, как была убита чёрным змеем твоя Оленька. А ведь она и в самом деле восстала против негласного древнего запрета искать тебя. За это и поплатилась жизнью, а всё то, о чём тебе говорила Тамара, сплошная ерунда. Те пятеро магов и колдунов, которые восстали против воли Рода, были всего лишь жалкими глупцами и всё, что они сделали, это позволили джинам надеть на колдунов дополнительные шоры. Да, именно тебе придётся разгребать все эти кучи древнего хлама и окаменелого дерьма, но ведь ты, а не все остальные люди, рождён королём оборотнем и, как мне кажется, никому из твоих предков не было суждено заняться этим. Поэтому иди и сражайся, король, но не за корону, а за жизнь своей мамы, жены и дочери. И за свою собственную тоже. Если ты победишь, то вместе с тобой победят все люди и колдуны вместе с оборотнями, а они тоже точно такие же люди в конечном итоге, только им ведомо колдовство. Да, они не знают о том, что ты сражаешься за их свободу, но ведь именно люди дают тебе для этого силу, а значит, они сражаются вместе с тобой.

Немного подумав, я снял с шеи медальон и положил его вместе со всеми остальными реликвиями в кошель, но уменьшать его с помощью обратного заклинания не стал, а то мало ли что из этого получится. Посмотрев с улыбкой на Ирицу, я шутливо сказал:

— Слушаюсь, товарищ командир. Разрешите отправиться сражаться с врагами?