Время льда и огня

31

В гипотетическом дневнике было бы записано:

«Находимся в точке глоба, наиболее близкой к солнцу. Однако особой жары нет, хотя мы в каких-то двадцати метрах от поверхности — благодаря хорошей вентиляции, надо полагать. Мы проникли сюда как-то слишком беспрепятственно.

Наймарк пользуется огромным доверием лейтенанта, у них царят мир и полное согласие, а меня не оставляет чувство, будто за нами непрерывно следят.

Эта шахта не была вырыта специально для Бюлова: установка была развернута в бывшей алмазной шахте. Здесь все уверены, что в главном стволе нас еще ожидает множество сюрпризов от южан».

В предствольнике кроме небольшого депо для грузовых составов находилось еще много помещений — от залов до крохотных клетушек для малопонятных мне служебных нужд этой самой шахты. Выглядело это не особенно презентабельно, скорее даже запущенно: оно и понятно, вон уже сколько лет сюда не ступала нога человека. Если не считать южан. А уж они-то побывали здесь совсем недавно, можно поручиться, — вот их следы на толстенном слое пыли поверх выщербленного плиточного пола!

Лейтенант велел отдохнуть перед спуском в главный ствол, и команда расположилась в одной из клетушек, в которой, скорей всего еще при жизни шахты, обычно располагалась шахтерская смена — во всяком случае, здесь стояли алюминиевые двухъярусные койки. Тем временем дозорная группа должна была обследовать главный ствол на предмет ловушек, адских машин и прочих прелестей, на которые столь горазды южане; кроме того, были выставлены наружные и внутренние посты, — словом, лейтенант знал свое дело как следует и ни на йоту, по-видимому, не отступал от инструкций.

Здесь, да и вообще повсеместно в предствольнике, горело дежурное освещение: южане купались в энергии и не экономили на пустяках. Мы перекусили — хлебцами с бульоном, самая обычная еда для Галакси, а тут даже как-то растрогало — и завалились на отдых. Я и Наймарк рядом, как обычно. Спать совершенно не хотелось, и я даже высказал недоумение: что еще, мол, за отдых через три часа после старта, какая может быть усталость? Но мысли Наймарка были все о том же:

— Петр, вы хоть понимаете, в каком историческом месте находитесь?

— Как же! Возле главного ствола заброшенной полвека назад алмазной шахты.

— Да нет же. Эта старая шахта куда значительнее по смыслу своему, чем знаменитая пирамида Хеопса, ведь именно отсюда пошел импульс Великого Стопа, именно отсюда перевернули всю прошлую жизнь.

— Пирамида Хеопса? Не будете любезны напомнить, что это такое?

— А-а! — Наймарк досадливо махнул рукой и не стал объяснять. Я вообще-то краем уха слыхал в свое (школьное) время о пирамидах, но иногда неплохо бывает поддразнить нашего магистра гляциологии. Тем более что это помогало отвлечься от непрестанной мысли о витающей где-то в невообразимой дали Норме — у них на Галакси сейчас вечереет, они заходят в полосу земной тени, за которой сразу, резко — ночь.

Сумерки в тропиках наступают внезапно… А пирамида Хеопса нынче — это не особенно высокий пологий холм под почти километровым слоем льда на Темной стороне… И мне больше не видать своей любимой девушки…

…Наймарк тряс меня за плечо. Вся группа уже встала и поспешно собирала пожитки и оружие. Ну, у нас-то амуниции — раз-два и обчелся.

Лейтенант связался с передовым дозором, находившимся у самого входа в штольню с установкой — видимо, ему отрапортовали, что все в порядке. Мы вышли вместе со всеми и направились к главному стволу.

Главный ствол уходил под землю на восемьсот с лишком метров и на предпоследнем ярусе имел ту самую «улитку» — установку Бюлова по локальной деформации поля тяготения. Все эти данные я обнаружил на схемке у нашего лейтенанта, которую он время от времени извлекал из планшета, сверяясь с деталями. Не могу сказать, что меня так уж разбирало любопытство, — просто, видимо, взяла верх профессиональная привычка. Установка в плане действительно напоминала улитку, в самом завороте которой был поставлен тоненький красный крестик и надписано: «фокус». Теперь-то, после объяснения Наймарка, я понимал, что это такое.

В ствол шахты доставлял людей не лифт, а огромная, изрядно помятая металлическая клеть, в которой все мы свободно разместились. Там можно было даже усесться на откидных сиденьях, поскольку спуск предстоял не быстрый. Лейтенант нажал нужную кнопку, и мы со скрежетом начали снижение в почти километровую бездну — тусклые лампочки в стволе неспешно проплывали мимо, сливаясь наверху в неяркий венчик, ставший теперь для всех нас как бы маячком земным. Мы двигались — ни шатко ни валко, без приключений, — минуя отработанные ярусы, в которых некогда изо всех сил трудились негры-рудокопы, добывая вожделенные кристаллы, а вот теперь сюда спускается вооруженная до зубов группа, чтобы захватить столь же сомнительное сокровище. От этой эстафеты нелепостей у меня даже зубы свело.

Я перевел взгляд на рядом сидящего Эла — тот прямо-таки светился от предвкушения.

— В чем дело, господин магистр? Как понимать ваше праздничное настроение?

Тот некоторое время продолжал молчать, излучая все то же ликование.

— Петр, я — возле самой «улитки»! Мне просто не верится. «Улитка» — рядом!

— Эл, думаю, не вы первый посещаете эту самую «улитку». Наш знакомый, генерал Крамер, тоже, помнится, проявлял интерес к этим вещам.

Наймарк как-то сразу потух. Между нами говоря, я — скептик. На мой взгляд, куда важнее быть готовым к потере. Тогда и удачу, какой бы грандиозной она ни была, будет легче пережить.

Остаток спуска мы проехали молча.

На нужном уровне клеть затормозила со страшным скрежетом. Помятая дверца распахнулась. Из полутьмы возник старший дозорной группы и отрапортовал лейтенанту, затем щелкнул каблуками и отступил в сторону. Мы вышли и осмотрелись.

Это была небольшая вымощенная плиткой площадка перед широким не то коридором, не то проездом, вырубленным прямо в каменной породе (кое-где по стенам виднелись даже следы стальных зубьев), с рельсовой колеей посредине. При нашем подходе стальные ворота отъехали в сторону, и глазам предстала в туманном освещении огромного купольного зала пресловутая «улитка», многоярусная установка, когда-то окрашенная в белый цвет (теперь во многих местах ржавая). Глядя снизу, нипочем нельзя было найти ее сходства с улиткой. Вот из этой махины почти полвека назад вырвалась невидимая злая сила, перекорежившая всю земную жизнь!

Не доходя шагов пяти до ограждающих «улитку» перил, лейтенант остановил группу и еще раз о чем-то вполголоса посовещался со старшим дозора. До нас донеслось:

— …нет, что ли?

— Так точно, пустое место.

Я глянул на старикана — он будто окаменел, хотя и старался не подавать виду. Лейтенант поманил его за собой. Вдвоем они поднялись на третий ярус установки и скрылись в хитросплетениях конструкций. Их не было довольно долго — во всяком случае, если бы какой шутник вздумал спрятать смеху ради этот самый «фокус» куда-нибудь под порожек, то у них бы вполне хватило времени найти его там. Наконец они вышли на решетчатую площадку — оба как в воду опущенные.

Огромная установка, с которой связано было столько тревог и надежд, ради которой принесено было столько жертв, теперь стояла перед нами как — не нахожу другого сравнения — многотонный фугас с только что вывинченным взрывателем. Да, генерал Крамер оказался проворнее… И теперь становилось понятно, почему уникальная шахта не охранялась: она, по сути, не представляла никакой ценности. Если генерал и следил за нами с помощью излюбленных им скрытых телекамер, могу представить его издевательский хохот в этот момент.

Группа молча, без комментариев забралась в недавно оставленную клеть и так же неторопливо повлеклась наверх. Я старался не смотреть на старину Эла.

Мерно поскрипывая блоками, погудывая редуктором, клеть одолела больше половины ствола, когда в тональности ее подъема произошел какой-то сбой, по остову прошла вибрация — и движение ощутимо замедлилось. Мы еще не успели ничего сообразить, как лейтенант вполголоса дал команду, мгновенно выполненную бойцами: они тут же рассредоточились по углам клети, кроясь за стальными листами бортов, держа под прицелом наплывающий, появляющийся сверху освещенный край очередного яруса. Клеть явно тормозила возле него. Лейтенант жестом показал нам: сядьте на пол, так безопаснее, — сам же с автоматом на изготовку приник к дверце, готовый в любую минуту действовать. Но как действовать, что происходит?

Будто бы в ответ на этот вопрос, едва лишь клеть полностью остановилась, тут же погас свет — не только в коробке клети, но и по всему стволу шахты. Я впервые в жизни оказался в таком кромешном мраке и на миг совсем потерял ориентацию в пространстве, однако вышколенная команда боевиков немедленно включила нагрудные светильники и стала уже вручную отодвигать дверцу, когда…

Клеть имела пульт обратной связи с допотопным таким дисплеем, никто на него и внимания не обращал, обратную связь с поверхностью лейтенант поддерживал по своим каналам — а тут дисплей осветился, появился звук, и на экране возникла незабвенная холеная физиономия Крамера — да, это был несомненно он.

— Отставить боевую тревогу. Я хочу говорить со старшим группы.

Давненько я не слыхал этот вальяжный баритон. Лейтенант, посматривая на пустую темную площадку перед клетью, пробрался к пульту.

— Я хочу говорить со старшим группы, — повторил Крамер.

Лейтенант осветил пульт и включил коммутацию. Поискал взглядом видеокамеру — вот она, — и доложил буднично, словно на учениях:

— Лейтенант Барнс, старший спецкоманды Галакси. Кто вы такой?

— Генерал Крамер — я думаю, это вам что-то говорит… Лейтенант Барнс, вам понятно ваше положение?

— Думаю, что да. Но у вас, скорей всего, есть собственное мнение.

Наш лейтенант держался молодцом, и подумать нельзя было, что именно он со своими людьми висит над темной бездной и в любую минуту по воле этого сановника в расшитом мундире…

— Лейтенант, наши мнения совпадут, когда я посвящу вас в детали. Вы там, внизу, находитесь под полным нашим контролем, надеюсь, это понятно. Единственный выход для вас — полная сдача, безо всяких условий.

— Я так не думаю, генерал. Вы тоже не знаете некоторых деталей.

— Каких это? — Крамер на дисплее явно забавлялся. Вся команда, затаив дыхание, слушала этот диалог. Конечно же, самым простым, инстинктивным действием в нашем случае было бы соскочить с подвешенной на ниточке ловушки на такую близкую, безопасную твердь — но, может быть, именно на этот импульс и рассчитан адский замысел Крамера? Наверняка вся площадка яруса нашпигована минами. Надо сказать, я постоянно опасался чего-нибудь в таком роде, уж слишком все шло гладко — за исключением, как сейчас стало ясно, полной бесполезности рейда. И вот теперь, под занавес, еще и это…

— Вы не знаете многого. Поэтому проще начать с того, что вы знаете. Вы, наверное, уже успели узнать, что трасса заблокирована в том месте, где мы в нее проникли?

Дородное лицо Крамера ничего не отразило, но мне показалось, что для него это была новость.

— Продолжайте, — сказал он холодно. Видеокамера, слегка жужжа, легонько поворачивалась на своем штативе, как бы отыскивая кого-то среди бойцов; я прикрылся ладонью, а Наймарк вообще отодвинулся из поля видимости — оно и понятно: может быть, высматривали именно его. Лейтенант продолжал:

— И что бы с нами ни произошло, вы со своими карателями — если только они у вас есть — закрыты здесь так же плотно, как это вы полагаете насчет нас. Ведь одолеть наш челнок вам не по силам?

Крамер страдальчески вскинул бровь — в самую точку попал лейтенант Барнс, не могли пока что южане действовать на поверхности равноценно с челноком. Если он и блефовал, то блеф удался.

— Это вопрос времени, — промямлил генерал. Видно было, что его хорошее настроение начинает улетучиваться.

— Длительного времени.

— Неважно! — вдруг взорвался Крамер и даже ладонью рубанул по воздуху. — Главное, что вы, лейтенант, с почти полным составом вашего воинства сейчас, я так думаю, навсегда прекратите вашу деятельность на Солнечной стороне…

Странно было слышать это «на Солнечной стороне», сидя в такой кротовьей яме, в холодной громоздкой клети.

— …на Солнечной стороне, которой ваша братия умудрилась причинить немало вреда. Это будет, так сказать, ответная мера…

То есть генерал твердо решил покончить с нами?

— Не спешите с ответными мерами, они могут вызвать последствия.

— Какие еще последствия?

От благодушного кота, нехотя поигрывающего с обреченной мышью, не осталось и следа, теперь с дисплея смотрел подлинный Крамер — безжалостный и убежденный враг, который вдруг почувствовал, что мышь может ускользнуть. Никогда бы не подумал, что этот юноша в камуфляже сумеет держаться так спокойно на равных с самим Крамером. Впрочем, он всегда держался спокойно.

— Через час сорок три минуты, — лейтенант глянул на часы, — в зоне радиовидимости над вами начнет свое прохождение Галакси. Если к тому времени моя группа не будет разблокирована — сектор лямбда-пять мегаполиса будет уничтожен. Подумайте, что вам дороже — отпустить восвояси двадцать чужаков, не причинивших вам, кстати, никакого вреда, или потерять последние стартовые шахты? Хотя бы и пустые.

Это было слишком. Дисплей погас — Крамер выключил связь, чтобы мы не стали свидетелями его бессильного гнева. Мало того, что враг ускользал, он, оказывается, еще и знал местонахождение нового ракетного комплекса! А мы перевели дух.

Минуту спустя экран озарился вновь — но какой контраст! Крамер даже осунулся, но все еще делал хорошую мину при явно проигранной партии.

— Лейтенант! Хоть вы и сберегли шкуры, а слетали-то напрасно, так ведь? Начинки нету, тю-тю! Напрасно Курата расходовал скудные ресурсы…

— Не такие уж скудные. И отрицательный результат — тоже результат. Тем более ларчик-то — он ведь не у вас?

Когда я впоследствии спрашивал у лейтенанта, был ли этот вопрос экспромтом с его стороны, он затруднился ответить. Сказал лишь, что по некоторым признакам поведения Крамера заподозрил: «фокус» не у южан. Да, Барнс должен далеко пойти в спецслужбе Галакси!

Экран погас, на этот раз окончательно, и почти сразу за этим клеть снова дернулась вверх. Крамер окончательно капитулировал. А свет в шахту не дал — мелочная натура, способная хоть таким пустяком подпортить наше освобождение.

И когда вся группа выбралась наконец на поверхность, обнаружилось отсутствие Наймарка.