Возвращайся, сделав круг. Книга 1

Глава 8

Я пробиралась к ториям сквозь густой, похожий на вату туман. Ноги вязли в воде — точь-в-точь, как в озере, где меня едва не сожрал водяной змей. До слуха доносился странный тонкий визг. Что-то пронеслось рядом с лицом, я отмахнулась и поранилась об осоку. А потом лист осоки резанул меня по другой руке и по шее. Я охнула от боли и… проснулась. Рывком села на циновке и вскрикнула от неожиданности, увидев рядом лицо ёкая. Он тут же выпрямился, сжимая в ладони небольшого отчаянно извивавшегося зверька. В предрассветных сумерках я рассмотрела оскаленную фыркающую мордочку и дёргающиеся лапки, заканчивающиеся похожими на серпы когтями.

— Чт-то это?..

— Камаитати[1],- Дэйки выглянул из-за плеча своего господина. — Для чего я тащил тебе эти шкуры, если не укрываешься ими, Момо? Неудивительно, что запах твоего тела привлекает подобных тварей.

Я покосилась на скомканную шкуру — видимо, во сне мне стало жарко, и я её откинула. Ёкай сжал пальцы, зверёк задёргался сильнее, из маленькой пасти вырвались шипение, хрип… и, вскочив на ноги, я не помня себя вцепилась в руку демона.

— Что ты делаешь? Ты же его задушишь! Отпусти, отпусти!

Зверёк бился в конвульсиях, но хватка ёкая ослабла. Подняв на него глаза, я впервые увидела какое-то подобие эмоции на всегда невозмутимом лице — удивление.

— Отпусти его! — повторила я, подставив ладони под сжимавшую зверька руку.

— Ты точно сумасшедшая, — подал голос Дэйки. — Это — паразит. Он порезал тебя, чтобы слизнуть кровь…

— И что? Он — совсем маленький, ничего бы не случилось!

Царапины в самом деле походили на порезы бумагой — не чета тем, что в своё время оставил на моей спине «господин». Ёкай разжал пальцы, и зверёк, хрипя, шлёпнулся мне в ладони. Шёрстка взлохмачена, глаза прикрыты, изо рта вырывалось сиплое дыхание.

— Ты всё-таки придушил его… — горестно всхлипнула я.

Ёкай ничего не ответил и, развернувшись, скрылся в клубившемся у входа в пещеру полумраке.

— Что на тебя нашло? — возмутился Дэйки. — Господин защищал тебя, а ты вместо благодарности…

— Защищал! — я презрительно дёрнула плечом. — От него?

Очень бережно положила зверька на циновку. Его глаза вдруг открылись, мордочка слабо оскалилась.

— Видишь? — прошипел лис. — Эта тварь даже не понимает, что обязана тебе жизнью!

— Я ему прощаю. А что едят камаитати? Кроме крови…

— Спроси у него.

Закатив глаза, я выудила из узла оставшийся с вечера онигири и бамбуковую бутыль с водой. От онигири зверёк отвернулся, но когда я брызнула водой на лист, в который был завёрнут рисовый шарик, слизнул каплю. Я капнула ещё, а потом ещё, пока зверёк не отвернулся и от него.

— Какой хорошенький… — проворковала я.

Дэйки шумно выдохнул.

— Там, откуда ты пришла, таких нет?

— Точно таких нет. Есть похожие.

Зверёк смахивал на ласку — длинное гибкое тельце, пушистый хвост, симпатичная мордочка. Но лапки с серповидными когтями сильно отличались от коготков ласки моего мира.

— Как думаешь, он выживет?

— Надеюсь, что нет! — отрезал лис.

Зверёк начал дремать, я протянула руку, собираясь погладить по вытянутой головке, но его глаза тотчас открылись и мордочка оскалилась. Дэйки злобно фыркнул.

— Если, когда заснёшь, он искромсает твою шею и запястья, не говори, что тебя не предупреждали!

И, яростно дёрнув хвостом, удалился вслед за своим господином. А я, придвинув к зверьку онигири, легла рядом.

Будильник звонил и звонил — громко, настойчиво. Ненавижу вставать рано… В своё время перепробовала немало мелодий, чтобы сделать переход от сна к бодрствованию максимально сносным, но, в роли будильника, всё становилось ненавистным. Всё, кроме моей последней «находки» — щебета птиц. Правда, сейчас и этот звук казался раздражающим. Я поморщилась, открыла глаза… За пределами пещеры вовсю стрекотали насекомые, чирикали птицы — особенно одна, расположившаяся в ветвях у самого входа. Это и был «будильник». В пещере не было никого, кроме меня и… Вспомнив о ночном посетителе, я осторожно приподнялась на циновке. Сердце от волнения забилось чаще — вдруг несчастный зверёк умер? Он лежал на том же месте, куда я его положила. Глаза закрыты, но спинка едва заметно вздымалась и опускалась — он дышал. Очень легко я погладила по светло-коричневому меху на головке. Камаитати беззвучно оскалился. На онигири по-прежнему не смотрел, но я накапала на листок воды, и он с готовностью её выпил.

— Что же ты ешь?.. — вздохнула я.

С ночи зверёк явно ослабел, и мне было его невыносимо жаль. Представив, что к вечеру на циновке останется лишь безжизненное тельце, чуть не расплакалась. Но тут взгляд упал на тонкий порез на запястье, оставленный серповидным коготком… Идея была бредовой, и я мысленно взмолилась небесам, чтобы Дэйки не ворвался в пещеру сейчас. Всё вышло хуже. Едва я поднесла запястье к мордочке зверька, и тот, поведя носом, лизнул порез, в проёме мелькнула тень. Я слегка дёрнулась, услышав знакомый спокойный голос:

— Что ты делаешь?

Камаитати ощетинился и зашипел, я придвинулась к нему ближе.

— Пытаюсь спасти ему жизнь.

— Для чего?

Вопрос застал меня врасплох.

— В смысле… для чего?

Ёкай направился ко мне, зверёк зашипел громче, слабо зашевелил лапками, пытаясь подняться, и я выпалила:

— Остановись! Ты его пугаешь!

Ёкай остановился как вкопанный. Второй раз за сутки его лицо на моих глазах утратило обычное каменное выражение. Не то чтобы на нём отразились эмоции — скорее, их бледная тень. Но, видимо, мои действия были таким верхом безумия, что поколебали даже его ледяную невозмутимость.

— Ты ведь чуть его не убил, и он тебя боится, — пояснила я. — Уверена, когда убедится, что не причинишь ему вреда, перестанет так реагировать.

— Ты надеешься оставить это здесь? — в голосе ёкая звучало презрение. — Кормить своей кровью?

— Только пока он поправится. Нельзя же его… выбросить. Он может умереть.

Зверёк перестал шипеть и теперь настороженно смотрел на ёкая тёмными глазками.

— Видишь, уже успокоился, — улыбнулась я. — Он такой маленький… Может, это детёныш камаитати?

— Ты собиралась с Дэйки в деревню.

Наверное, это была попытка пресечь поток бессмыслицы, которую я несла.

— Да, собиралась. Ты же не убьёшь его, пока меня не будет?

Не произнеся ни слова, ёкай развернулся и вышел из пещеры. А я снова поднесла запястье к мордочке зверька. Шершавый язычок щекотнул кожу раз, другой, на порезе выступила кровь, и камаитати тихо заурчал.

— Не вздумай привыкнуть, — шутливо пригрозила я. — Это только пока тебе не станет лучше.

Зверёк в самом деле не злоупотребил оказанной ему добротой. Количество выпитой им крови могло бы уместиться в напёрсткe. Облизнувшись напоследок, он уложил голову на циновку и закрыл глаза.

— Может, всё-таки выживешь… — с надеждой прошептала я.

Хотела погладить его, но передумала и, прихватив бамбуковую бутыль, направилась к выходу.

Как всё-таки ужасно обходиться без пасты, зубной щётки, расчёски… Все эти дни я «чистила» зубы разжёванными до волокон веточками сосны. Но умываться без пенки, мыть руки без мыла, а тело без мочалки раздражало меня не меньше, чем ёкая — моё присутствие. Занятая «противостоянием» с царственным «похитителем», до сих пор я не обращала особого внимания на бытовые неудобства. Но, поскольку теперь мне всё же предстояло провести какое-то время без благ моей цивилизации, оставалось лишь присмотреться, что предложит эта. Напоминать мне о вылазке в деревню не было никакой необходимости — я ждала её, как откровения.

Прополоскав рот после имровизированной «чистки», я, как могла, привела в порядок волосы, заплела их в косу и насторожилась. Что-то за мной наблюдало! Недолго думая, подхватила валявшуюся рядом ветку, резко обернулась… и чуть её не выронила. На расстоянии в несколько шагов стоял симпатичный парень ненамного старше меня. Из-под копны густых отливающих рыжиной волос сверкали лукавые орехового цвета глаза, губы подрагивали в сдерживаемой улыбке… и я, не веря в собственное предположение, выдохнула:

— Дэйки?!..

В ответ послышалось знакомое хихиканье.

— Не может быть… — отбросив ветку, я подошла ближе. — Это твоя человеческая ипостась?

— Нравится?

Забыв вернуть глаза в орбиты, я обошла вокруг него.

— В общем, да. Ещё не видела местных «смертных женщин», но могу представить, что желающие остаться с тобой «наедине» находятся.

— Всегда находятся, — самодовольно уточнил лис. — Готова? Можем отправляться — смотреть на смертных женщин.

— И мужчин, — подмигнула я.

Дэйки расхохотался.

— Их скорее оттолкнут твои странные глаза и лицо. Или ещё лучше — напугают. Поэтому держись ближе ко мне и ни с кем не разговаривай.

— Что бы без тебя делала? — насмешливо протянула я.

Прежде чем отправиться в путь, ещё заскочила в пещеру — проведать камаитати. Зверёк спал, положив мордочку на лапки, и даже не шевельнулся.

— Тварь, которую ты приютила, ещё не околела? — презрительно поинтересовался Дэйки, когда, оставив пещеру позади, мы шли по лесной тропинке.

— Это не тварь, а очень милый зверёк, — возразила я. — Кстати, что за зверёк? Ласка?

— Да. Перемещается по ветру и режет когтями всё, что попадается на пути. Ёкаев и кайдзю не трогает, но от человеческой крови никогда не откажется. Очень кровожаден. Твоя возня с ним — глупость.

— В моём мире многие держат ласку или хорька в качестве домашнего питомца, — пожала я плечами.

Непривычные человеческие глаза Дэйки с удивлением уставились на меня.

— В качестве кого?.. — но тут же по лицу мелькнуло хитрое выражение. — В твоём мире, а? Так и знал!

— Нашёл чем гордиться! Это и правда очевидно. А тебе понадобилась вечность, чтобы это понять.

— Ничего подобного! Так что это за мир?

— Может, лучше расскажешь о своём? В конце концов, мы именно здесь, а не там… к сожалению…

— Тебе здесь не нравится? — в голосе Дэйки прозвучало искреннее удивление.

— Что тут может нравиться? В вашем мире я — или корм, или… вообще ничто. Нет ни интернета, ни солнечных очков, ни туалетных принадлежностей…

— Половину не понял из того, что ты сказала, — признался лис. — Но здесь ты под защитой Иошинори-сама. Тебе очень повезло. А кто заботится о тебе там?

— Я сама. И неплохо с этим справляюсь.

Лис захохотал так громко, что из ближайшего куста испуганно выпорхнула какая-то птица.

— Хотелось бы мне на это посмотреть! Ты точно не благородного происхождения. И явно недостаточно вынослива, чтобы работать в поле. Для служанки слишком вздорная, смирения в тебе нет совсем… Скажи, мужчины твоего мира считают тебя красивой?

В первый момент я не нашлась, что сказать, краска бросилась в лицо.

— Ты… на что намекаешь?..

Лис, ничего не замечая, продолжал рассуждать:

— Если девушка красива, её можно неплохо продать… я имел ввиду выдать замуж. Так делают многие смертные.

— Не на моей улице! — отрезала я.

— Одно несомненно, — Дэйки широко улыбнулся, — с тобой весело! Не знаю, для чего ты господину… Если бы речь шла не о Иошинори-сама, точно бы решил, что он… Но нет, наверное, это всё же связано с твоей кровью. Кстати, господин пригрозил содрать с меня шкуру, если буду о тебе допытываться! Но лично я рад, что ты теперь с нами!

«Ненадолго», — подумала я, а вслух спросила — просто чтобы сменить тему:

— Помнишь, ты упоминал какого-то врага твоего господина?

— Ракурай? Он — не какой-то враг. Пойдёт на всё, чтобы уничтожить Иошинори-сама! Под его властью — сотни тысяч ёкаев и кайдзю. И сам он — очень могущественный, может, даже могущественнее господина, хотя… может, и нет. Кроме того, он всюду выискивает людей с большой духовной силой и переманивает их на свою сторону.

— Зачем?

— Неизвестно. Говорят, что-то ищет.

— А что он не поделил с твоим господином?

— Отец Иошинори-сама, Озэму-сама, был законным властителем восточных земель. Ракурай пытался завладеть ими в течение столетий и каждый раз терпел поражение. Но когда Озэму-сама погиб, а господин попал под заклятие синсёку…

— Неужели этот Ракурай ещё и убил его отца… — вырвалось у меня. Теперь история заинтересовала меня по-настоящему.

— Нет, это был не Ракурай. Подробности гибели отца известны лишь Иошинори-сама, но он никогда об этом не говорит.

— Вот так неожиданность! — съязвила я.

— Спроси ты, может, тебе скажет, — с не меньшим ехидством отозвался Дэйки.

— Но теперь, когда твой господин освободился, он собирается отвоёвывать свои земли обратно? — вернулась я к теме.

— Конечно! Как только восстановит силы, соберёт союзников и обзаведётся мечом.

Мысленно я запрыгала от радости, что этого уже не увижу.

— А, вообще, сколько лет твоему господину?

Дэйки захихикал.

— Истинно женский вопрос! Он тебе нравится?

— С чего вдруг? Конечно, нет! — слишком поспешно отчеканила я. — И следующий вопрос был бы, сколько лет тебе. Или, думаешь, и ты мне нравишься?

— Сама ведь только что сказала — да!

Дэйки шутливо подтолкнул меня плечом — я чуть не свалилась на землю.

— Прости, Момо, — он тут же подхватил меня под локоть. — Ну и слабая ты!

— Не слабее других «смертных женщин», — я выдернула локоть из его ладони. — Так что насчёт возраста?

— Мы оба старше тебя, — подмигнул мне лис. — И родись ты в нашем мире, не соврал бы, сказав, что господин был здесь во времена твоих пра-пра-пра-пра-пра… родителей. Я появился, может, двумя-тремя прародителями позже.

И снова я попыталась вернуть глаза в орбиты.

— Удивлена? В твоём мире такого нет?

— Есть… — пробормотала я. — В фильмах ужасов.

Дэйки явно собирался спросить, что я имею в виду, но тут земля задрожала под нашими ногами, а в воздухе раздались бряцанье оружия и храп лошадей. Мы уже вышли на равнину — впереди маячили очертания островерхих крыш деревенских домиков. А за нами по дороге неслись несколько всадников.

— Это самураи, — шепнул Дэйки. — Посторонись и склони голову!

Я поспешно последовала совету. Но соблазн оказался сишком велик. Настоящие самураи! Которые, по словам Цумуги, круче ниндзя! Как тут устоять? Когда кавалькада почти поравнялась с нами, я подняла голову… и сразу об этом пожалела. Заметив мой любопытный взгляд скакавший во главе отряда что-то гаркнул и замахнулся на меня хлыстом. Дэйки тотчас зашипел, явно собираясь броситься на мою защиту. Но хлыст, зажатый в руке самурая, замер в воздухе. Конь взвился на дыбы, как если бы всадник попытался перепрыгнуть через змею. Мгновение, точно застывшее в бесконечности — и всадник пришпорил коня, вся кавалькада понеслась дальше.

— Клянусь гневом Сусаноо, Момо! Как у тебя получается найти неприятности даже там, где их вообще не должно быть? Предупредил же, не смотри на них!

Я шумно выдохнула, руки слегка дрожали.

— Ну и звери… Честное слово, не знаю, кто в этом мире хуже, вы или мне подобные…

Тут же смягчившись, Дэйки утешающе приобнял меня за плечи.

— Ладно, ничего не произошло — я бы этого не допустил. Хотя, — он рассмеялся. — Ты и сама неплохо справилась! Говорил ведь, твои глаза напугают кого хочешь!

— Мои… — я запнулась. — Он… поэтому?..

— А ты думала почему? Видела его лицо? Я едва удержался от смеха! Но, пожалуй, не стоит ничего говорить господину — если и дальше хочешь ходить со мной по деревням. Теперь идём, а то и до вечера не доберёмся!

[1] Камаитати — дословно «ласка с серпом», зверёк-ёкай в яп. мифологии, летающий по ветру и рассекающий плоть людей острыми лезвиями на своих лапках.