Возвращайся, сделав круг. Книга 1

Глава 1

— Значит, так японцы представляют себе преисподнюю?

Мой вопрос предназначался Цумуги Асато — миловидной девушке с короткими, выкрашенными в ярко-рыжий цвет волосами. Когда мы только познакомились, у обеих волосы доходили до талии, и даже цвет был похож — тёмно-каштановый. Но она с тех пор поменяла причёску раз шесть и каждый раз кардинально. Различив в моём голосе насмешку, Цумуги слегка нахмурила брови.

— Читай внимательнее, — она кивнула на табличку под картиной, настолько пёстрой, что рябило в глазах. — «Вселенная», а не «Преисподняя». Или для тебя это одно и то же?

— Если судить по этой «иллюстрации», разницы и правда никакой.

— Прояви немного уважения к гению! Это же Амано Ёситака, а не какой-нибудь… — Цумуги запнулась, — другой художник.

Я склонила голову набок, пытаясь рассмотреть в картине признак гениальности. Очень яркие цвета, отточенная до совершенства техника, фанатичное внимание к деталям, удивительная фантазия, собравшая на одном полотне самых невообразимых существ, но всё вместе…

— Всё-таки это — ад! Вон смотри — чем не один из Всадников Апокалипсиса? А это существо, похожее на жабу, или вон те зубастые призраки. Девица с жутким лицом — просто Дракула в юбке!

— Это всё — ёкай, — терпеливо пояснила Цумуги. — Причём здесь преисподняя?

— Ёкай в смысле демоны?

— В смысле сверхъестественные существа. В древности верили, что они населяют небо, землю и воду.

— Совсем, как бесы в христианстве.

— Не совсем. Ёкай не обязательно злые. Это лишь общее название существ нечеловеческого происхождения. К ним относятся и монстры-обакэ, и призраки-юрэй, и óни — демоны-людоеды, и цуру, которые…

— Всё, прекращай! — взмолилась я. — И хватит уже таращиться на этот шедевральный кошмар. Идём дальше!

Цумуги закатила глаза, но передвинулась к следующему творению того же Амано Ёситаки. Это было изображение совершенно нелепого гибрида человека и ягуара — голова зверя, мускулистые покрытые шерстью, а в остальном — человеческие руки и ноги, и в довершение всего почему-то полосатый плащ.

— Ещё один продукт гения, — вздохнула я.

Идея пойти на выставку с многообещающим названием «Аниме: искусство или поп-культура?» принадлежала Цумуги. И в самом деле чем ещё заняться в Токио двум студенткам дизайнерского факультета Голдсмитса[1]?

Мы с Цумуги познакомились на одном из мероприятий, организованных для студентов-первокурсников сердобольными активистами университета. Потом случайно сели рядом во время одной из вводных лекций. А когда выяснилось, что ещё и живём на одном этаже в студенческом кампусе, наша дружба предстала чем-то предопределённым. Первые месяцы на новом месте всегда самые трудные, а в Англии мы обе были иностранками. Поначалу, нас сильно сблизило именно это, а позднее… совместная победа в конкурсе «Сотвори шедевр из ничего» — мы создали целое панно из спичек, зубочисток, иголок и скрепок — несколько поездок по окрестностям Лондона, пара разгульных вечеринок, после которых без помощи друг друга мы бы просто не добрались до кампуса, — и вот мы стали закадычными подругами. Настолько закадычными, что после окончания учебного года Цумуги пригласила меня погостить у родных. Семья её жила в Канадзаве — главном городе префектуры Исикава. Но до знакомства с родственниками Цумуги хотела познакомить меня с Японией. И начала с Токио. Прежде чем «перевестись» в Англию, она год отучилась в токийской академии дизайна и успела завести немало друзей. Посещение выставки было лишь разминкой, ведь «как-никак мы — будущие дизайнеры и не должны забывать о приобщении к прекрасному». Но на этот вечер было запланированно «настоящее» знакомство с Токио — при самом активном посредничестве ночных клубов. Цумуги уже бросила клич среди своих приятелей и подруг, и они откликнулись — с готовностью и нетерпением.

— Им очень интересно на тебя посмотреть, поэтому будут все, — сообщила она мне, блестя глазами. — Это так здорово! Для начала пойдём в «Womb»[2], а там…

— Куда?..

— «Womb» — лучший ночной клуб, вот увидишь. Я бы предпочла «Ageha», он ещё круче, но тебя туда не пустят.

— Это почему?

— Из-за возраста. Алкоголь и сигареты у нас продают только с двадцати. А тебе ещё нет девятнадцати.

— А в «женском органе» на это плюют что-ли?

— Ну… в общем, да. Там не так тщательно проверяют документы, и с ними можно договориться. Я сама попала туда, когда мне было восемнадцать, так что… И потом, ты — иностранка, они ни за что не определят твой возраст по внешнему виду.

Цумуги двадцать уже исполнилось — совсем недавно, но, судя по её рассказам, «Ageha» с драконовским отбором допускаемых к развлечению лиц, был единственным ночным клубом, который она не посетила за год учёбы в Токио.

Вообще, в столице Страны Восходящего Солнца мы собирались задержаться на три дня. Потом на поезде отправиться в Нагою, из Нагои — в Осаку, из Осаки — в Киото, а уже из Киото — в Канадзаву, где бы остались на неделю. Прибыв в Токио прошлым вечером, мы расположились в «Кими», выбранном Цумуги «специально для меня». О том, что «Кими» на самом деле — рёкан[3], я узнала лишь, оказавшись перед крохотной дверью совершенно невзрачного на вид здания. Гостиница находилась в каких-то пяти минутах ходьбы от Икебукуро — второй по величине железнодорожной станции мегаполиса. Но улица была тихой и безлюдной, точно по ней недавно прошёлся гигантский робот «Евангелион», управляемый Синдзи Икари[4]. А когда нас заставили снять обувь и провели по холодному полу в комнату, где, вместо кроватей, ждали два узких матраса-футона[5], я уже едва сдерживала эмоции. Нельзя сказать, что культура и традиции Японии меня не интересовали — даже наоборот. Подружившись с Цумуги, я начала учить японский, причём с таким фанатизмом, что теперь могла довольно сносно на нём изъясняться. Но одно дело читать о футонах, и совсем другое оказаться перед этим самым футоном босиком на полу. Тем более в Токио — столице комфорта и зашкаливающего потребительства.

— Нравится?

Лицо Цумуги так и светилось от удовольствия — она нисколько не сомневалась, что подобное культурное «погружение» приведёт меня в восторг. Не желая её расстраивать, я лучисто улыбнулась.

— По крайней мере, монстров под кроватью можно не опасаться.

— Конечно, нет! — довольно отозвалась она. — Наши монстры приходят не из-под кровати, а с потолка!

Я поёжилась, переминаясь с ноги на ногу. Циновки-татами[6] нисколько не спасали от холода, а шлёпки перед входом в ванную комнату — общую для всех — предназначались только для ванной комнаты. За её пределами ходить в них запрещалось.

— Поужинаем где-нибудь поблизости — здесь полно ресторанов, ляжем спать пораньше, а завтра с утра начнём! — распорядилась Цумуги.

И я, изображая радость, кивнула. Но, как оказалось, путь к сердцу лежит через желудок не только у мужчин. После посещения маленького шумного ресторанчика неподалёку, где мы до отвала наелись барбекю с овощами и запили всё это немалым количеством саке, рёкан представился мне чуть ли не родным домом. И спать на футоне оказалось гораздо удобнее, чем я думала. А пол, устланный циновками, был не таким уж и холодным. В общем, на следующее утро я поднялась с футона в наилучшем расположении духа. И даже возносимая Цумуги «гениальность» Амано Ёситаки — создателя жутких монстров на холсте, не поколебала моего настроя. Правда, выставкой тема аниме в этот день не закончилась. Хитро улыбаясь, Цумуги завела меня в кафе, снаружи сильно смахивавшее на пряничный домик. А внутри навстречу нам засеменили кукольного вида девушки в коротеньких пышных юбочках и белоснежных фартучках и тоненькими голосками запищали:

— Госпожи вернулись! Добро пожаловать домой!

— Это… что? — выдавила я.

Едва сдерживая смех, Цумуги поклонилась уже раз десять поклонившимся нам девушкам, и они, чирикая, словно экзотические птицы, провели нас к столику. Тут же передо мной оказалась большая открытка в форме сердца, в которой я со второго взгляда узнала меню. Подавшая его девушка проделала какие-то манипуляции руками, тоненько попискивая в унисон движениям.

— Делай, как она, тут так принято, — шепнула мне Цумуги.

Постаравшись вернуть глаза в орбиты, я согнула руки в локтях. Повторяя за девушкой «Микс, микс, трях, трях», сделала вид, что взбалтываю коктейль. И только тогда заметила, что Цумуги, хрюкая от сдерживаемого смеха, снимает всё это на камеру.

— У вас что, принято так издеваться над иностранцами? — шутливо возмутилась я.

Тем временем девушка-официантка начала листать меню, расписывая достоинства закусок, больше похожих на засахаренных покемонов, чем на еду.

— Это мэйд-кафе[7] — для поклонников манги и аниме, — шёпотом пояснила мне Цумуги. — Девчонки изображают горничных, а мы — вроде их хозяйки.

— Так вот к чему эти «госпожи вернулись»…

— Мы будем латте с шоколадом, — объявила Цумуги девушке и повернулась ко мне. — Закажи что-нибудь, а то она будет читать меню до конца.

Я ткнула пальцем в первого попавшегося «покемона» цыплячьего цвета, Цумуги — в другого, и девушка, поклонившись, наверное, в сотый раз, засеменила прочь.

— Ты бы предупредила, что ли, — выдохнула я.

— И свести на нет весь сюрприз? Кстати, девчонки ещё и поют!

Еду нам принесли до начала выступления. Теперь девушек было две — по одной на каждую из нас.

— Тут всё построено на «кавайи»[8],- напутствовавала меня Цумуги. — Единственное, что от тебя требуется — хихикать и умиляться.

Я обречённо подняла глаза на девушку, поставившую передо мной тарелку с рисом, залитым взбитым яйцом.

— Какую картинку кетчупом ты хочешь? — пропищала она.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Какую-нибудь…

Закивав, девушка подхватила пластиковый бутылёк и очень ловко вывела несколько красных полос и окружностей на жёлтой поверхности моего блюда. Овал лица, кудри по плечам — я закашлялась, узнав в нарисованной кетчупом картинке себя.

— Для глаз нужен васаби, — прощебетала девушка. — Такой необычный цвет! Могу принести.

— Не надо! — поспешно запротестовала я.

И без зелёных глаз картинка получилась более чем правдоподобной. Но на этом художества не закончились. Мой латте получил выведенную шоколадом мордочку мышонка. С тарелки Цумуги смотрел Пикачу, а из стакана с латте — котёнок. И, только разрисовав все имевшиеся в наличии поверхности, девушки удалились.

— И как теперь это есть? — вздохнула я.

— Ложкой, как ещё? — хихикнула Цумуги. — Совсем на тебя не похоже, не волнуйся. Вот с глазами из васаби — это да. А так… Кстати, девчонки на самом деле восхитились цветом. Слышала, как одна шепнула другой, что ты наверняка носишь линзы.

— Да уж, вставила их специально для этого места, чтобы быть похожей на одну из анимешных мультяшек! — хмыкнула я.

Предположение, что ношу линзы, озвучивал каждый второй, с кем мне приходилось общаться. Цвет глаз и правда был слишком насыщенным для того, чтобы казаться естественным. Но за все годы домыслы о линзах мне настолько надоели, что я начала реагировать на них агрессивно.

— Не хорохорься, сейчас начнётся шоу, — подмигнула Цумуги.

«Шоу» действительно заставило забыть о раздражении. Девушки-горничные, включая наших «официанток», пели и танцевали под мультяшную музыку. А потом долго кланялись, хихикали и складывали пальцы сердечком. В общем, из кафе я вышла, так ни разу и не моргнув.

— Что, совсем не понравилось? — опечалилась Цумуги.

— Если честно, не знаю. Но очень рада, что мы сюда зашли. Это кафе я не забуду долго!

— Вот и здорово! А теперь — по магазинам и в рёкан. Нужно же ещё переодеться к вечеринке! Кстати, ночью в рёкан мы не вернёмся, он будет закрыт с десяти вечера до семи утра. Имей это в виду.

— Закрыт? — ужаснулась я. — А как же…

— Экскурсия по храмам? Так она в одиннадцать! Миллион раз успеем и вернуться, и в душ сходить, и переодеться!

— А спать когда?

— Спать! — Цумуги закатила глаза. — Спать будешь в автобусе. Храмов в программе десять. Пока будут возить из одного в другой, выспишься.

На словах всё кажется так легко осуществимым! Мне и голову не пришло спорить. А стоило бы…

[1] Голдсмитс или Голдсмитский колледж (англ. Goldsmiths, University of London) — высшее учебное заведение в Лондоне. Основные направления — искусство, общественные и гуманитарные науки. Считается одним самых престижных высших учебных заведений этой направленности.

[2] Womb (англ.) — матка.

[3] Рёкан — традиционная японская гостиница. В рёканах, как правило, работают общественные бани, предоставляются номера с татами и футонами, и обустроены места отдыха для гостей. Как и отели, рёканы бывают разного класса: от бюджетных до класса люкс. История рёканов началась в 713 году, тогда они являлись бесплатными постоялыми дворами для путешествующих на большие расстояния.

[4] Евангелион — аниме-сериал жанра «меха» режиссёра Хидэаки Анно. Е. зовут и гигантского робота, которым управляет 14-летний подросток Синдзи Икари.

[5] Футон — традиционный беспружинный японский матрас.

[6] Татами (японск. дословно «то, что складывается») — маты, которыми в Японии застилают полы домов традиционного типа. Плетутся из тростника игуса и набиваются рисовой соломой. По сравнению с обычными матами т. более жёсткие.

[7] В отличие от обычных кафе в «мэйд-кафе» в качестве официанток работают девушки, следующие определённому образу, чаще всего «навеянному» аниме или мангой. С клиентами официантки общаются, как с хозяевами.

[8] Кавайи — японское слово, означающее «милый», «прелестный», «хорошенький». В японской культуре это субъективное определение может описывать любой объект, который индивидуум сочтёт прелестным.