Возвращайся, сделав круг. Книга 1

Глава 16

День клонился к вечеру, когда мы вышли к большому озеру. Его поверхность была настолько гладкой, что казалось, перед нами раскинулось огромное зеркало, отражавшее небо и горы на противоположном берегу. Иошинори-сама замедлил шаг и, не оборачиваясь, скомандовал:

— Останемся на ночь здесь. Дэйки, позаботься о ночлеге, — и, так и не оглянувшись, исчез.

Я тяжело вздохнула. Два дня прошло после жутких событий на Гион Мацури. Мы двинулись дальше сразу после проявленного ёкаем милосердия. Я бросилась ему навстречу, едва он появился, собираясь поблагодарить… но Иошинори-сама даже не удостоил меня взглядом. Ни тогда, ни потом. Вообще ни разу за эти прошедшие дни… Я будто снова оказалась в начале нашего знакомства, когда величавый ёкай едва замечал моё присутствие. Но сейчас он не просто не замечал меня — я словно перестала для него существовать, превратившись в бесплотного юрэя. И сейчас меня это ранило… очень ранило, глубоко и болезненно…

— Не нравится мне здесь, — проворчал Дэйки. — Лучше бы перебрались на тот берег и затерялись в горах.

— Почему? — я проглотила подступившие к горлу слёзы и погладила дремавшего на руках Камикадзе.

— Сам не пойму. Но что-то будто давит со всех сторон, — он повёл носом. — Ничего. Никаких запахов, кроме тины.

— Тебе помочь? — я кивнула на его неразлучный узел.

Дэйки с удивлением воззрился на меня и тут же покатился со смеху.

— Могла бы, например, расстелить свою собственную постель… — обиженно уточнила я.

— Эх, Момо! В последние дни ты сама не своя. Но не настолько же, чтобы опуститься до выполнения работы слуги!

— Ты ведь знаешь, в моём мире я делала всё сама.

— Но в тот мир ты больше не вернёшься, поэтому забудь, что ты там делала. Кроме того, узнай об этом Иошинори-сама, наказания не миновать, несмотря ни на какие уговоры!

— Как будто Иошиори-сама есть до этого дело… — прошептала я и, подхватив яйцо, двинулась к воде.

Солнце село, мы с Дэйки поужинали и разошлись по циновкам. Ёкай так и не появился. Я долго лежала без сна, прислушиваясь к сопению Камикадзе и далёким крикам сов. Интересно, сколько времени прошло в моём мире? Месяц, полтора, два?.. Дэйки упомянул, что время «здесь» и «там» может протекать совершенно по-разному. «Здесь» могут пройти месяцы, «там» — дни, и наоборот. Я очень надеялась на первый вариант. Но кто знает? А вдруг я повторю судьбу легендарного Урасимы Таро[1] и обращусь в прах, едва ступлю на землю моего мира?.. Но, с другой стороны, что меня здесь держит?.. Кроме Камикадзе… Совершенно непрошенно перед глазами возникло лицо Иошинори-сама, равнодушное, лишённое всякого намёка на эмоции… И как меня так угораздило?.. Почему не могла ограничиться в своих привязанностях только Камикадзе и Дэйки? Мысли продолжали роиться в голове, причиняя почти физическую боль, и я не выдержала. Осторожно соскользнула с циновки и крадучись подобралась к самой кромке воды. В чёрной глади озера ярким серебряным пятном отражалась луна. В кустах за спиной мелькали светлячки и пели цикады. Воздух был тёплым и ласкающим. Если б только мне удалось заснуть и проснуться свободной от горечи и тоски…

— Момо?

Я подскочила от неожиданности и выдохнула:

— Дэйки… Ну и напугал ты меня…

— Что случилось?

— Не могла заснуть, — я неуверенно улыбнулась. — А ты возвращайся на циновку, я никуда не денусь, обещаю.

Но лис уже присел рядом, вглядываясь в моё лицо.

— Ты плакала?

— Пока нет. А должна?

— Что происходит? Я тебя просто не узнаю.

— Последствия Гион Мацури, психологическая травма… Пройдёт рано или поздно.

— Уверена, что дело в этом?

Отвернувшись, я уставилась на тёмную гладь озера.

— Твой господин не знает прощения, да?

— Мог бы догадаться, причина в этом, — хмыкнул Дэйки. — Но он смягчится. Просто злится и всё.

— Злится? — выпалила я. — Я уже попросила прощения, в буквальном смысле — на коленях! Что ещё он от меня ждёт?

— Тш-ш… — Дэйки приобнял меня за плечи. — Не вопи на всю округу.

— Я устала от ваших порядков! Устала от высокомерия твоего господина и твоей готовности всё ему прощать! Устала от собственной слабости и неспособности что-либо изменить! От зверств местных «людей», от бесконечных ограничений и запретов… Я хочу обратно! В реальность, где знаю, как себя вести и как себя защитить…

Голос сорвался, и, как следовало ожидать, я разревелась. Дэйки, явно растерявшийся в первый момент, прижал меня к груди.

— Момо… Аими… пожалуйста, не… плачь… Твои слёзы ранят меня в самое…

— Скажи лучше «раздражают»… — всхлипнула я.

— Нет, — возразил он. — Совсем нет…

Лис утешающе гладил меня по спине и волосам. И вдруг, ощутив прикосновение на шее, я поняла, что по коже скользнули человеческие пальцы, а не лисьи лапы.

— Дэйки… — пробормотала я, подняв на него глаза.

Он мимолётно улыбнулся и тихо произнёс:

— Аими.

Я угадала его следующее движение, прежде чем он наклонился. Но всё же не успела отодвинуться, и его губы очень робко, с невероятной нежностью прильнули к моим… Наверное, этого следовало ожидать. Почти с момента моего появления в этом мире мы с Дэйки были неразлучны, делили буквально всё, вместе ели, спали, даже купались. Я очень привязалась к нему — больше, чем могла представить в начале нашего знакомства. Но упорно не признавала признаки его привязанности ко мне, относя их к простому флирту. И вот теперь…

— Дэйки… — я мягко отстранилась от его губ.

Он ласково погладил меня по мокрой от слёз щеке.

— Это сильнее меня, Аими. Я знал многих женщин, но для меня ты — лучше всех. Только ты заставляешь меня улыбаться, а сердце трепетать. Твоя доброта… никогда не встречал ничего подобного. То, как ты заступалась за меня, как обращаешься с этим маленьким паразитом… От тебя исходит тепло, словно от горящей свечи. И имя «Аими» тебе подходит. Ты очень красивая… я лукавил, когда утверждал обратное, — он тихонько вздохнул и легко прижался лбом к моему. — Знаю, ты предназначена господину… но всё равно не могу не вздыхать по тебе…

Не помню, когда в последний раз чувствовала себя настолько смущённой. Отчаянно пыталась придумать, что сказать, но в голову ничего не шло, кроме одного:

— «Предназначена господину»… Это не так… Ты и Тецуо, вы оба ошибаетесь. Твой господин действительно заботится обо мне, но тому есть причина. Это я освободила его от заклятья. И, пока силы его не восстановятся полностью, он может снова обратиться в камень — если я погибну.

На лице Дэйки читалось смятение.

— Я подозревал нечто подобное, но… — он запнулся.

— Как только Иошинори-сама восстановится, я вернусь домой, — добавила я. — Мне будет тебя не хватать.

— Не думаю, что до этого дойдёт.

— Почему?

— Как «почему»? Неужели не понимаешь, ведь господин…

Внезапно замолчав, он с такой скоростью принял лисий облик, что я вздрогнула… и не поверила глазам, увидев в нескольких шагах фигуру ёкая.

— Господин… — прошептал Дэйки.

— Не отходи от Аими, — бросил тот, всматриваясь в небо. — Что бы ни случилось.

— Конечно, господин.

Я торопливо поднялась на ноги. Тут же в воздухе раздался пронзительный визг, и мне на плечо шлёпнулся Камикадзе — шёрстка дыбом, мордочка оскалена.

— Что происходит?.. — шёпотом спросила я.

Дэйки опустился на четвереньки и, быстро увеличиваясь в размерах, выпустил с полдюжины хвостов.

— Они нашли нас, Аими.

— Кто? — пролепетала я. — Ракурай?..

Теперь и я ощутила тяжесть, которая с самого начала была очевидной для «моих» ёкаев. Воздух стал плотным, луна исчезла в непроглядной тьме. Но тьма была живой — до меня донеслись шипение и вой невидимых существ. Лис угрожающе зарычал.

— Дэйки, — позвала я его. — Не вздумай погибнуть! Так и знай, не буду смотреть на это со стороны!

— Если снова выйдешь за пределы защитного барьера, сам тебя придушу, — фыркнул он.

Молния кроваво-красного цвета пронзила окружавшую нас черноту, и я содрогнулась. То, что мелькнуло в красноватой вспышке, выходило за рамки моего воображения. Шипение и рычание стали ещё громче, буквально обволакивая пеленой со всех сторон. За первой последовала вторая молния, ещё одна и ещё… Оскаленные пасти, острые когти, рога, уродливые панцири и извивающиеся тела… Я едва удерживалась, чтобы не закрыть лицо руками. Но вот в нескольких шагах от нас полыхнул язык алого огня, и из него гордо выступила стройная фигура. Бесконечно длинные волосы будто плыли, теряясь во тьме за её спиной.

— Вот так неожиданность, — послышался томный женский голос. — Значит, это правда? Ёкай «с волосами белее снега» действительно забрал девицу, «способную околдовать глазами цвета ласкового моря и весенней листвы», с собой.

Точно из воздуха, в руке томной особы появился веер. Она небрежно махнула им, и к ногам Иошинори-сама рухнуло подобие человеческого тела. Сильно пахнуло палёным мясом, и я невольно зажала нос.

— Не узнаёшь его, Иошинори-сама? Как же так! Разве не у него ты оспорил право на это жалкое существо? — ещё один небрежный взмах веера, теперь в мою сторону. — Ты пытался предать всё огню, не так ли? Чтобы мёртвые не рассказали о том, что видели, пока были живыми. Но, к несчастью для тебя, пожар потушили прежде, чем тела успели сгореть дотла! И я смогла спросить, а он, — она махнула веером на труп, и тот шевельнулся, — ответить!

Алый огонь продолжал полыхать, освещая окружавший нас кошмар — тысячи тварей, готовых разорвать на куски всё, что попадётся на пути. Но ничто не внушало мне такого ужаса, как размахивавшая веером демоница и подвластный ей оживший труп.

— Это и есть… Шайори? — шёпот, едва различимый для меня самой, вырвался помимо воли. И всё же она его услышала, двинулась было ко мне, но Иошинори-сама преградил ей путь.

— Не может быть, — прошипела она. — Для чего тебе это ничтожество? Или и тебя «околдовали» её глаза цвета травы и морской грязи?

Сомнения рассеялись окончательно: некогда с Иошинори-сама её действительно связывало нечто большее, чем дружба. Странно, но даже сейчас, на пороге очень вероятной гибели, меня охватила ревность, и я с вызовом бросила:

— Говоришь обо мне, некромантка? Хочешь что-то сказать, скажи это мне в лицо!

Не сразу поняла, откуда взялась слепящая вспышка света — словно граната взорвалась прямо передо мной. Всё произошло настолько быстро, я даже не успела отшатнуться, растерянно моргая на заслонившего меня Иошинори-сама с обнажённым мечом в руке. Кишевшие вокруг твари зарычали громче. Камикадзе сорвался с моего плеча, явно намереваясь броситься в атаку, но я подхватила его на лету. Дэйки шумно выдохнул и прошептал:

— Будь осторожнее с ней, Момо…

Шайори уже парила в воздухе, по-прежнему сжимая в ладони веер, а на пальцах другой руки как будто выросли огненные когти. Видимо, чуть не поразившая меня вспышка света была их «порождением».

— Как ты смеешь обращаться ко мне подобным образом?! — прошипела она, в устремлённых на меня глазах полыхнуло красноватое пламя. — А ты, о великий Иошинори-сама! Ты обнажаешь меч ради человеческого существа?

— Она нужна Ракураю, — спокойно проговорил ёкай. — И всё же ты поднимаешь на неё руку.

Шайори вдруг «подлетела» ближе, и я наконец рассмотрела её лицо. Смесь красоты фарфоровой куколки и развратной порочности опытной куртизанки. Мечта любого представителя мужского пола — неудивительно, что Иошинори-сама пал жертвой её чар. Сейчас её лицо приняло умильное выражение, в ставшем медовым голоске прозвучала нежность:

— Как я не догадалась, мой возлюбленный… Конечно, она нужна тебе для той же цели, что и ему. Прости мою ревность. О том, что это ничтожество сейчас здесь, рядом с тобой, Ракурай не знает. И не узнает, по крайней мере, от меня. И, может, она — вовсе не та, кто вам нужен! Позволь мне избавиться от неё, и вместе мы отправимся к Ракураю. Он хочет говорить с тобой. Война — лишь один из путей, но далеко не единственный. Он готов вернуть тебе твои земли в обмен на…

— Вернуть мне? — как обычно, размеренный голос ёкая, казалось, резал воздух. — Как ты смеешь даже предлагать мне подобное.

Порочно-миленькое личико Шайори исказилось, став безобразным.

— Ты пожалеешь! — прошипела она, замахиваясь огненными когтями.

Ещё один «взрыв» света, разбившийся о грудь Иошинори-сама. Не видела его лица, но, уверена, он даже не поморщился.

— Ты мне не ровня, Шайори. Убирайся к дьяволу.

Я с трудом сдержала истеричный смех — Иошинори-сама использующий одно из моих «любимых» выражений! Рядом тихо хихикнул Дэйки… но на парившую в воздухе демоницу стало страшно смотреть. Сливавшиеся с тьмой волосы взвились капюшоном, глаза полыхнули алым огнём, а руки… их стало шесть, и в каждой — оружие, одно диковеннее другого.

— Не ровня? — прохрипела она. — Это мы увидим! Ракурай приказал привести тебя или принести твою голову! Что до смертной дряни…

Вспышка ярко-синего света, от которой Шайори едва успела увернуться, оборвала её на полуслове. Иошинори-сама выпустил когти, его глаза и меч уже светились огнём того же цвета.

— Ты утомляешь меня, — холодно заявил он и, полуобернувшись к лису, привычно скомандовал:

— Дэйки.

Тот устремил на меня умоляющий взгляд.

— Прошу тебя, Аими, не выходи за пределы этого барьера! Что бы ни случилось…

Светящаяся сфера сомкнулась вокруг меня за мгновение до того, как рычащие твари понеслись на нас со всех сторон. Я хотела закрыть глаза, но, словно в трансе, не могла оторвать взгляд от «зрелища», способного затмить самый жуткий кошмар. Все звуки слились в один протяжный рёв, сфера содрогалась от сыпавшихся на неё ударов. Камикадзе, яростно вереща, рвался во всеобщую потасовку. Я пыталась его удержать, но камаитати вырвался, устремился вперёд… и отскочил обратно, стукнувшись о сферу.

— Видишь, всё равно не можешь пройти сквозь барьер, — я судорожно прижала возмущённого зверька к груди. — Останься со мной… Хотя бы ты…

Тварей было столько, что их тела буквально переходили одно в другое. В какой-то момент показалось, они поглотили и Иошинори-сама, и Дэйки… Но вот полыхнула вспышка синего света, настолько яркая, что я зажмурилась, а когда снова открыла глаза, на сферу сыпался град из частей уродливых демонических тел. Раздиравший уши рёв смолк, марево хаоса рассеялось. Я снова увидела озеро, небо и луну, осветившую усыпанную останками чудовищ землю и три одинокие фигуры: многорукую Шайори, Дэйки и Иошинори-сама с пылающими синим огнём глазами.

— Ты стал ещё сильнее, мой возлюбленный, — послышался в наступившей тишине голосок Шайори. — Но подобные растраты энергии не проходят бесследно, даже для тебя!

Лицо Иошинори-сама не выражало ничего, кроме скуки.

— С этим ты пришла за моей головой? — он презрительно кивнул на груды останков.

— Неужели ты настолько забыл меня, что предполагаешь подобную… недальновидность?

Глумливый смех, взмах веера — и, словно материализовавшись из воздуха, на ёкая и Дэйки понеслись новые полчища чудовищ. Тело Иошинори-сама как будто полыхнуло синим огнём, и новая вспышка разнесла тварей на куски. Но за этой атакой последовала ещё одна, ещё и ещё… Снова, снова и снова сверкали синие вспышки. И после каждой я с замиранием сердца ждала, что она станет последней. А кайдзю всё не было конца… Новая атака, правда, в этот раз чудовищ было заметно меньше. Неужели ресурсы Шайори всё же подходили к концу? Я устремила отчаянный взгляд на израненного Дэйки, дравшегося со свирепостью, какую в нём даже не подозревала, на Иошинори-сама, с ног до головы забрызганного кровью… Вдруг что-то мелькнуло по земле мимо сферы и устремилось к ёкаю. Камикадзе, уже перебравшийся на моё плечо, зашипел и оскалился. За спиной Иошинори-сама выросла тень с мечом в руке, и я дико взвизгнула:

— Обернись!..

Он даже не повернул головы, но, мне показалось, по губам пробежало подобие улыбки. Тень замахнулась мечом и вдруг… размножилась, словно все души умерших разом покинули страну бесконечных ночей и устремились сюда.

— Прости, Шайори-химэ[2], но мне надоело наблюдать за всем со стороны. Ещё немного — и от могучего Иошинори-сама останется лишь тень! А я пришёл сюда не для того, чтобы сразиться с тенью!

Я оглянулась на источник насмешливого голоса. Думала, за эту ночь уже видела все несуразности, которые может предложить этот мир. Но ошиблась… Он словно выступил из стелившейся по земле тени Шайори, замершей неподалёку от моей сферы — укутанный в тёмный плащ тип с кроваво-красными волосами, собранными на затылке в хвост. Вместо лица — маска с носом Пинокио, печальными глазами Пьеро и клыками дракона. Нелепая смесь рассвирипевшего тэнгу[3] и грустного óни[4].

— Ракурай?.. — прошептала я.

— Ючи, — холодно бросил Иошинори-сама. — Поэтому, прежде чем появиться во плоти, ты послал вперёд свои тени?

Из-под маски послышался смех.

— Мои тени? Меня тебе следует опасаться, Иошинори-сама!

В мгновение ока плащ слетел с его плеч, а в руке сверкнул меч.

— Долго же я ждал этой битвы! И, надеюсь, не буду разочарован!

Взмах мечом. Тени, замершие вокруг, повторили этот жест и понеслись на ёкая… А моя сфера вдруг содрогнулась с такой силой, что я едва удержалась на ногах. Камикадзе нервно забегал с одного плеча на другое, путаясь в моих волосах, я дико огляделась… и похолодела. Перед сферой стоял обгоревший до неузнаваемости труп самурая. Пробитая насквозь грудь, покорёженные руки, изуродованная голова. Вид обгоревшей плоти был настолько омерзителен, что меня чуть не вывернуло наизнанку.

— Думаешь, я забыла о тебе, смертное насекомое?

Подняв голову, я поймала на себе ненавидящий взгляд парившей над сферой Шайори. Её рука, сжимавшая веер, проделала какие-то манипуляции. Труп издал жуткий рёв и, задрав почерневшие руки, начал обрушивать на сферу удар за ударом. Шайори довольно крутанулась вокруг своей оси, и на сферу посыпались огненные вспышки. Камикадзе зашёлся в яростном визге. Под совместной атакой Шайори и трупа свечение сферы начало тускнеть. Но вот что-то бросилось на демоницу — она едва успела увернуться, и я сдавленно выкрикнула:

— Дэйки!..

— Низшая тварь! — в неописуемом бешенстве Шайори замахнулась на лиса всеми руками одновременно.

Он тоже увернулся, плевался в неё огнём, пытался сбить с ног хвостами и вдруг… замер на месте. Расхохотавшись, демоница хлестнула по его морде хлыстом, который держала в одной из рук, рассекла лапу мечом, зажатым в другой. Лис даже не двинулся. Когда за его спиной выросла одна из теней Ючи, кукольное личико Шайори расплылось в жестокой улыбке.

— Ты посмел бросить вызов мне, заступаясь за это никчемное существо! Пусть теперь она смотрит, как ты обращаешься в пыль!

Никогда не узнаю, как заметила крохотный кинжал, воткнутый в землю в двух шагах от Дэйки. Никогда не пойму, как догадалась, что именно он превратил лиса в живую статую. И никогда не вспомню, как очутилась за пределами сферы… Дэйки ожил, едва я выдернула кинжал из земли — за мгновение до того, как в него понеслась огненная вспышка. В какой-то момент всё смешалось: яркий свет, лисьи хвосты, визг Камикадзе… Видимо, Дэйки всё же успел меня оттолкнуть. И, видимо, я слишком сильно стукнулась головой, потому что всё, происходившее потом, могло только привидеться… Звуки доносились словно издалека, мелькавшие вокруг существа двоились и троились. Распластавшись на земле, я смотрела на ковылявшие ко мне трупы самурая… Отдалённый воинственный визг, яростный вихрь, в котором вращались несколько камаитати — и трупы рассыпались на части прямо передо мной. Вроде бы мимо пронеслись хвосты Дэйки, мелькнули размахивавшие призрачными мечами тени, веер Шайори… Я вздрогнула, когда в сантиметрах от моего лица в землю возился меч Иошинори-сама, и едва обратила внимание на ножны, воткнувшиеся в землю у ног. Наверное, Шайори атаковала меня снова, но её вспышка разбилась о сомкнувшийся надо мной барьер из ярко-синего огня, исходившего от ножен и меча ёкая.

— Иошинори-сама… — беззвучно прошептала я.

Три фигуры с длинными белоснежными волосами замерли посреди бесновавшегося вокруг кошмара. Я растерянно поморгала, и они слились в одну — ёкая. Даже рассмотрела его лицо — испачканное кровью, но совершенно спокойное, несмотря на кайдзю, тени и Ючи, устремившихся к нему со всех сторон. И вдруг лицо начало меняться. Клыки удлинялись, полосы на щеках становились темнее, светящиеся синим огнём глаза утрачивали остатки человечности. А тело, увеличиваясь в размерах, обрастало шерстью… и на месте тонкой фигуры ёкая с прекрасным лицом стоял гигантский тигр. Белоснежная шерсть, горящие синие глаза, от его рычания дрожал воздух. Кажется, я закричала, хотя может, только собиралась, и крик затерялся где-то в горле… То, как зверь бросился на врагов, могло вселить ужас и в существо с более крепкими нервами, чем мои. Тени и чудовищ, отбивавшуюся всеми руками Шайори и Ючи, с которого слетела маска — всех он разметал, точно стайку бабочек.

— Я этого опасалась, но не думала, что у него ещё хватит сил! — донёсся до меня вопль Шайори. — Уходим!..

Но взбешённый Ючи только смахнул с лица кровь и прорычал:

— Нет!

Его тело начало увеличиваться в размерах, и я уже не удивилась, увидев, во что оно выросло. Вновь возникшее чудовище напоминало волка или гиену. Чёрная шерсть, оскаленная пасть и светящиеся оранжевым огнём глаза. От этого монстра отделилась тень, ещё отвратительнее оригинала — тоже чёрная, со светящимися глазами… которых было шесть… И обе твари понеслись на белого зверя, уже не казавшего таким чудовищным, по сравнению с ними. Возникшая передо мной Шайори заслонила собой жуткую сцену. Её глаза светились торжеством, руки суетились — она явно собиралась испытать на прочность защиту меча Иошинори-сама. Но в воздухе снова раздался визг, и Камикадзе с Дэйки набросились на неё с двух сторон. Я наконец справилась с головокружением. Пошатываясь, поднялась на ноги, механически вытерла сочившуюся из носа кровь. Шайори была слишком сильна даже для совместных усилий моих защитников, тем более что израненный Дэйки едва держался. В какой-то момент одна из рук Шайори отшвырнула Камикадзе, а хлыст, которым управляла другая рука, обвился вокруг шеи лиса. Тот захрипел и беспомощно задёргался… Странно, насколько мои чувства притупились после всего, что произошло за эту ночь. Я даже не испугалась. Двигаясь словно в тумане, вцепилась обеими руками в рукоять меча и выдернула его из земли. Свечение тотчас погасло, но прежде чем Шайори успела обернуться, я полоснула лезвием по державшей хлыст руке. Демоница взвыла так, что заложило уши, глаза полыхнули алым огнём, и я подумала, она тоже собирается превратиться в монстра. Но тут что-то пронеслось мимо, и в шаге от неё распласталось покорёженное тело Ючи, а за спиной выросла фигура огромного белого тигра. Следующие действия Шайори были мгновенными.

— Ещё увидимся, мой возлюбленный! — процедила она, и острые когти тигра полоснули пустоту — Шайори исчезла.

Порыв ветра. Тишина. Спокойствие… Точно во сне, я обвела взглядом место бойни, с трудом поднявшегося на ноги Дэйки, тихо выдохнула, когда на плечо шлёпнулся Камикадзе, и вскинула голову. В свете луны возвышавшийся надо мной зверь казался галлюцинацией.

— Иошинори… сама?.. — выдавила я.

Он вдруг покачнулся и рухнул к моим ногам. Кровь, струившаяся из многочисленных ран, сливалась с тёмными полосами на его шкуре. Камикадзе, пискнув, взвился в воздух. А я, сделав над собой усилие, осторожно коснулась морды зверя, которая была больше, чем всё моё тело… Его веки дрогнули, и до меня донёсся хриплый вздох. Уже увереннее я пригладила взлохмаченную шерсть, сначала одной ладонью, потом обеими. Его тело слабо дёрнулось, я было отшатнулась, но голова зверя чуть заметно наклонилась в мою сторону. Когтистая лапа шевельнулась и придвинулась ближе, образовав вокруг меня кольцо. И я разревелась. Прижалась лбом к мохнатой щеке и, всхлипывая, прошептала:

— Иошинори-сама…

Уткнувшись лицом в густую шерсть, не видела, как гигантское тело уменьшается в размерах. И только, почувствовав обвившиеся вокруг тела руки, поняла: ёкай принял свой обычный облик. Я зажмурилась, глотая слёзы, уверенная, что он немедленно меня отстранит. Но секунда проходила за секундой, а кольцо объятий вокруг меня не распадалось, и я всё же разжала веки, неуверенно подняла на него глаза… Ещё ни разу его лицо не оказывалось так близко к моему, исцарапанное, окровавленное, но такое красивое… Глаза, снова ставшие темнее ночи, не отрывались от моих.

— Ты не пострадала?

Не знаю, чего я ожидала. Ведь передо мной был всё тот же Иошинори-сама — хладнокровный, никогда не теряющий самообладания ёкай, для которого я навсегда останусь «всего лишь человеком». Но этот вопрос, такой рациональный и отрезвляющий, отозвался во мне глухой болью. Опустив глаза, я чуть слышно выдохнула:

— Нет…

Наверное, нужно было спросить, насколько пострадал он, поблагодарить, что защитил меня, сказать, как рада, что он жив… но я смогла только уткнуться лбом в его грудь, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться опять. Странным образом, он так меня и не отстранил. Легко провёл ладонью по волосам и прошептал:

— Хорошо…

Словно из другой реальности до меня донеслось фырканье Камикадзе и тихое кряхтенье Дэйки. Наверное бы не пережила, погибни хотя бы один из них. Но в тот момент больше всего хотелось, чтобы на усыпанном останками монстров берегу озера были только Иошинори-сама и я…

[1] Урасима Таро — герой яп. легенды о молодом рыбаке, побывавшем во дворце повелителя морей. В подводном мире прошло лишь несколько часов, но в мире людей — 700 лет. Когда ничего не подозревающий У. Т. вернулся в родную деревню, никто его уже не помнил. От дочери подводного властелина рыбак получил шкатулку, которую ни в коем случае не должен был открывать, оказавшись в мире людей. Но, потрясённый всем пережитым, он всё же открыл её и в тот же миг состарился и обратился в прах.

[2] Химэ — суффикс доббавляется, чтобы подчеркнуть благородное происхождение девушки или ее высокое положение. Лексическое значение «принцесса, дочь солнца».

[3] Тэнгу — яп. букв. «небесная собака», мифическое существо имеющее облик мужчины огромного роста с красным лицом, длинным носом и с крыльями. Т. наделены огромной силой и птлично владеют любым видом оружия.

[4] О́ни — в яп. мифологии огромные злобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей, живущие в Дзигоку, японском аду. Обычно изображаются клыкастыми, с рогами и шкурами тигра вокруг бёдер.