Война за империю

Глава 23

Делегация пробиралась через причал к флагману советского авианосного флота- 'Скорому'. Путь был труден и тернист, пролегал по лабиринту из разнообразных контейнеров, разнокалиберных ящиков и Поликарпову, 'поповскому сыну' непрерывно приходили на ум библейские аллюзии. Наподобие перехода Моисея через пустыню.

Флотские разгильдяи, выругался он про себя в очередной раз, развели бардак. Ценное оборудование брошено под открытым небом, на радость зорким вражеским глазам и злодейским поджигателям — диверсантам. Забыли, разгильдяи, процессы тридцатых, уже и бдительность им в тягость стала. Что, нельзя все было сразу по кораблям распределить? Небось, секретов не на один миллион. Зато режим вели, как будто завтра встречу глав государств проводят.

Поликарпов был советским конструктором со стажем, это ко многому обязывало и давало неслабую закалку воли. Но происходившее было даже для него чем‑то из ряда вон выходящим. На КПП офицер категорически отказался пускать небольшую колонну из трех машин на территорию военного порта. Правда, в виде одолжения порекомендовал этот путь окольными тропами, чтобы не пререкаться с патрулями. На вопрос, где находится авианосец, офицер лишь махнул рукой. Дескать, там их корабли стоят. Отыщете.

Упрямство мореманов откровенно раздражало. Что на полигоне, где каперанг Шумилин, командир устаревшего корыта, перестроенного когда‑то из крейсера, выражал недовольство всеми доступными способами. Что здесь. Не могли нормальную встречу организовать. Не май месяц. Зам наркома по опытному самолетостроению не тот человек, чтобы искать нужных ему людей для подписания бумаг. Можно подумать это ему, а не флотским нужны новые истребители.

Теперь Поликарпов шагал средь флотского беспорядка подобно Петру Первому на известной картине, держа марку и престиж. Следующему за ним Сузи было легче, он был летчиком — испытателем, протоколом не сдерживался и посему обширно, многословно, с неповторимым военно — воздушным колоритом комментировал все увиденное и происходящее. Хотя и не очень громко., соблюдая субординацию.

Наконец делегация добралась до нужного места. Лабиринт тары закончился как то сразу и люди вышли прямо к 'Скорому'.

На фоне пройденных тральщиков, сторожевиков и одного эсминца авианосец, в просторечии 'Скорик', выглядел более чем внушительно. На все свои двадцать с лишним тысяч тонн, не убавить. Мрачная, угрюмо — военная, строгих очертаний громада возносилась ввысь на десятки метров среди набегающих на пирс свинцовых волн, бессильно лижущих серо — стальные борта. Рвала в клочья низкие облака лесом антенн. Красный флаг бился как язык неугасимого пламени, бросая вызов ветру. У трапа, кутаясь в черные бушлаты, стояли двое матросов с карабинами Симонова.

Поликарпов вздохнул и полез в папку за документами. И как говорить с этой публикой? Он достал служебное удостоверение. Матросы не заметили книжечки удостоверения, но нервно рванулись от самого движения. Стволы дружно взметнулись.

— Стой, кто идет!

Медленно, стараясь не делать резких движений, Николай Николаевич достал из кармана удостоверение.

— Заместитель наркома по опытному самолетостроению, к Кудрявцеву на совещание.

Он сделал несколько шагов на встречу, высоко подняв раскрытое удостоверение, отставив в сторону другую руку с папкой на отлете. Сопровождение благоразумно двигалось в кильватере шефа. Сузи комментировал.

На лицах матросов не отразилось никаких эмоций, кроме сосредоточенности и готовности бдить. Ближний вскинул оружие и, передернув затвор, выкрикнул:

— Стой, стрелять буду!

Делегация замерла. Поликарпов скрипнул зубами, давно, очень давно его так не унижали. И поскольку он был не только конструктором, но и чиновником, одна часть сознания фиксировала ожесточенные лица стражей, их готовность стрелять. А другая молниеносно просчитывала, с чего это вдруг Кудрявцев стал такой смелый…

— Мы на совещание, нам назначено!

— Не положено. Уходите.

Зам наркома воинственно набычился, утвердился на широко расставленных ногах, заложил руки за спину.

— Позовите старшего. У нас совещание.

Теперь на делегацию смотрели стволы двух карабинов.

— Уходите.

Растерянные работники авиапрома отошли в сторону.

Сузи встал вровень с Поликарповым.

— Эй, братки, а вы там не охренели? — негромко спросил он между порывами ветра. — это не буй с бугра, это заместитель народного комиссара. Положено не пускать — не пускайте. Но доложить о нас по форме — обязаны.

— Что делать будем? — еще тише спросил он у Поликарпова, отворачиваясь от ветра. — Конфронтация, однако.

Николай Николаевич снял шапку и вытер платком мелкие капельки пота, выступившие несмотря на холодный ветер.

— Я так этого не оставлю.

— Где здесь хоть какое‑то начальство? — рявкнул он уже караулу, — Ну сейчас я им задам…

Попытки столковаться с караульными провалились. Побродив еще минут пятнадцать по территории растерянные делегаты таки отыскали офицера который смог, наконец, им понятно объяснить где находится импровизированное здание штаба авианосников. Присутствует там Кудрявцев и вообще есть ли он на базе ничего толкового капитан — лейтенант сказать не смог.

— Ну что пойдемте товарищи. Сейчас узнаем, что здесь вообще происходит, — решительно заявил доведенный до белого каления Поликарпов.

Небольшое двухэтажное здание из красного кирпича меньше всего походило на штаб флотского соединения. Скорее на давно не ремонтировавшееся заводское или портовое строение, которым оно скорее всего до недавних пор и было. Часовых снаружи не наблюдалось, зато внутри их было с избытком. Унизительная процедура проверки повторилась, но с более приемлемым исходом — промерзшую и обозленную делегацию все же впустили.

Навстречу им сразу же попался каперанг Ковтун, командир 'Скорого'. Увидев людей в штатском, он, даже не поздоровавшись, резко свернул в сторону и исчез где‑то в коридоре. Шедшие за ним несколько офицеров в летной форме замедлили шаг и остановились в небольшом холе, видимо желая посмотреть на дальнейшее развитие событий.

И пошли они, ветром гонимые, сказал про себя Николай Николаевич и, глубоко вздохнув, желая унять бушевавшую злость, подошел к небольшому окошку, рядом с вертушкой на проходной. Замотанный лейтенант индифферентно выслушал вопрос, где искать его начальство. После коротких препирательств завершившихся очередной демонстрацией удостоверения и папки с бумагами на подписание, лейтенант начал куда‑то звонить по внутреннему телефону. Собравшимся оставалось только ждать. Раздражение авиаторов грозило перерасти в бурю, когда внезапно по холлу пробежала волна оживления. Дверь распахнулась, и с улицы вошли давний знакомый Шумилин и следом за ним генерал — майор морской авианосной авиации Кудрявцев.

— Что здесь происходит?! — рявкнул Кудрявцев без лишних раздумий.

Ну вот, наконец‑то, подумал Николай Николаевич, глядя на забрызганные ботинки и брюки вошедших. Где только грязь умудряются найти.

Дежурный лейтенант бросил трубку, недоговорив до конца и начал сбивчиво докладывать.

— Отставить! Почему посторонние на территории!

— Мы не посторонние, — жестко вмешался Поликарпов. — У нас есть разрешение на посещение военных объектов и бумаги, которым уже давно пора быть подписанными. А вам, товарищ… офицер советского военно — морского флота следует больше следить за дисциплиной на вверенном участке.

Флотское начальство, наконец, соизволило обратить внимание на делегацию.

— Надо же, кто к нам сюда пожаловал.

Голос генерал — майора был наполнен ядовитым сарказмом, субординацией и почтением и не пахло.

— И где же ваше разрешение?

Поликарпов уже привычно протянул нужный листок с печатями.

— Вот он. Смотрите, все написано. И, имейте в виду, в Москве я напишу вашему начальству об этом безобразии.

— Ваше право, — невозмутимо заметил Кудрявцев, разглядывая листок.

— Удивлен, как вас вообще пропустили. Накажу все караулы, как есть сурово и беспощадно покараю. Где у вас особое разрешение на посещение объекта? — вопросил Кудрявцев, пряча в уголках рта ухмылку. Шумилин шкодно ухмыльнулся.

Поликарпов решил, что ослышался.

— Читайте внимательно.

— Читаю я как раз внимательно. А вы в курсе, что в свете недавних событий для прохода на наши базы нужно особое разрешение, заверенное лично наркомом? И его у вас нет. Так что это вам объясняться придется, как вы сюда попали.

Генерал попробовал изобразить на лице улыбку, большую похожую на оскал хищного зверя готового вцепится в добычу, но Поликарпов не собирался сдаваться.

— В наркомате нам дали допуск на посещение всех объектов утвержденных в списке. Включая этот, — решительно произнес он.

— Посмотрите на дату. Два дня назад порядок был изменен. И без дополнительной печати на базу вы не попадете.

— И где нам брать вашу печать?

Теперь оба моряка смотрели на авиаконструктора практически издевательски.

— В наркомате среднего судостроения. У товарища Самойлова.

По тону было ясно, что никакого разрешения там никто не даст.

Поликарпов уже понял, что этот раунд проиграл, оставалось только с достоинством отступить. С достоинством и максимальным ущербом для противника.

— Вся ваша бюрократическая волокита Кудрявцев подрывает военную мощь страны. Наши рабочие ночей не спят, чтобы дать вам, вам заметьте и вашим летчикам новейшие самолеты. Самые лучшие палубные истребители в мире. А вы и ваши подчиненные ставите нам препоны. Можете сколько угодно играть в свои игры. Подписывайте заключение об испытаниях, и мы уходим.

Атмосфера в холе стала накаляться. Все собирающиеся офицеры, среди которых, судя по форме, было немало пилотов, внимательно прислушивались к разговору. Причем, что было неожиданно и непривычно, отношение к приезжим здесь было подчеркнуто отрицательным. Вот окопались, ретрограды, подумал Сузи. Охота им на этажерках летать.

Судя по всему, Кудрявцева брошенные Поликарповым слова зацепили по настоящему. Он как‑то подобрался, пару раз глубоко вздохнул, поправил стеклышки очков на носу и только после этого продолжил разговор.

— Дайте ваш акт.

Быстро пробежав глазами, он вернул его и, явно сдерживаясь, ядовито поинтересовался.

— Вот скажите мне, Николай Николаевич… А с каких пор ваше ведомство так подходить к испытаниям стало? Где оценки строевых пилотов? Где оценка взлетно — посадочных характеристик и видимости из кабины?

— Они не включены в акт как несущественные.

Здесь Поликарпов конечно погорячился, он и сам это понял Рубить так откровенно и сплеча категорически не следовало, здесь уже сказались неурядицы дня и простая человеческая обида. Но было уже поздно. Кудрявцев сжал кулаки, сдвинул брови, среди собравшихся пробежал возмущенный ропот.

— Несущественные, говорите?. — приторно — сладким тоном начал Кудрявцев, — А знаете ли вы, товарищ заместитель народного комиссара, что на подготовку пилота палубной авиации требуется как минимум, слышите, как минимум триста — триста пятьдесят часов налета, из них не менее ста пятидесяти на истребителе! И каждый взлет — посадка с палубы это риск навернуться за борт даже для опытного и бывалого? С вашими взлетно — посадочными мы без всякой войны потеряем больше пилотов от ваших машин, чем от англичан! Вы сначала самолеты научитесь строить, такие, какие требуются, а не такие, какие получатся!

Теперь громко взропотали испытатели и конструкторы, Поликарпов был готов взорваться от возмущения. Но ему не дали.

— Знаете, Николай Николаевич, — заявил Кудрявцев, — раз уж вы так навязываете флоту свои разработки, не обессудьте. Не о чем нам с вами разговаривать. Эй, Говоров! Проводите товарищей к КПП!

Возмущенный Поликарпов только махнул рукой, видя, что спорить бесполезно. Стоявший рядом Сузи, помнивший мореманов еще с тридцатых, попробовал вмешаться. Он подобрался поближе и тихо спросил:

— Саш ну зачем ты так?

Но тот лишь махнул рукой.

— Уйди лучше, не обостряй. Ребят спроси.

Разобиженные представители авиапрома в сопровождении хмурых матросов с винтовками пошли на выход.

Но, видимо, Кудрявцеву этого показалось мало. Осмотрев холл он как будто только что заметил собравшихся.

— Так молодежь. Что стоим, кого ждем? Или дел других нет, как лясы точить?

Собравшиеся сочли за благо рассосаться по коридорам и комнатам.

— Так теперь ты, Шумилин. Пойдем, расскажешь, мне про свои фокусы.

— Какие фокусы? — удивился каперанг.

— Сам знаешь, какие. Какого лешего ты этих на полигон пускал? Пошли. И постарайся пока идем придумать объяснение повесомей.

Глядя им вслед, дежурный лейтенант только покачал головой.

— Тащ лейтенант! А что было то?

Дежурившие с ним матросы также находились в недоумении. Обычно спокойный и вежливый со всеми Кудрявцев был сам не похож на себя.

— Не знаю, ребята. Но лучше нам сегодня перед начальством не светится. Поняли меня?

— Так точно, тащ лейтенант.

Ну, тогда звони на КПП. Доложишь, как Говоров этих выведет…

Холодный ветер продувал до костей. Раны победителей болят меньше, вспомнил Поликарпов, залезая в машину, а побежденных даже погода не жалует. Настроение остальных варьировалось от возмущенного до подавленного. Сузи посмотрел в сторону КПП. Там курили двое знакомых пилотов. Как же их зовут? Вроде бы Павел и Виталий. Он махнул рукой, прося подождать, и подбежал к ним.

— Здорово служба! Узнали?

— Здорово, коли не шутишь. Какими судьбами?

— Да новую машинку на показ к вашим привозил. Видели?

Пилоты помрачнели.

— Ты сам то на ней летал?

— Летал, по всякому.

— А на Сетке пробовал? В посадке на палубу потренироваться?

— На Сетке не был.

— А ты попробуй. Расскажешь, если кости потом соберешь.

Сузи оглянулся и уже тише спросил.

— Ребята, что, правда, все так плохо?

— Правда. Ты по бетонке катался. На опытной машине, чистой как слеза комсомолки. А у нас Сеня на днях хряснулся. Еле достали. Лежит теперь с переломами, морс по больницам пьет.

— Машина конечно сложная. Но привыкнуть то можно.

— На обзор посмотри. Палубы просто не видно. Не знаешь то ли крюком трос цеплять, то ли на форсаж и второй круг.

— Вот оно что…. Ребята, ну спасибо, что сказали. А то у вас все как волки злые. А старший и вовсе, того гляди, за пистолет схватится.

— Знаешь, ты нас тоже пойми. Вы приехали и уехали. А нам летать.

— Ладно, понял я вас, соколов морских. Вон, сигналят уже. Бывайте!

— Счастливо.

Сузи добежал до ЗИСа и залез в машину.

— И о чем ты с ними говорил? — недовольным голосом поинтересовался Поликарпов.

— Николай Николаевич, вы меня извините, но машина и правда сырая. И, похоже, они это поняли.

— Примут, никуда не денутся.

Заместитель наркома нахохлился и повернулся к окну.

— Может, и примут, но боюсь, что битва предстоит нелегкая…