Война

Глава 28

Работники Министерства мудрости были в основном ненаксидами, поэтому охотно сотрудничали с лоялистами. Невозмутимый диктор-даймонг прервал монотонный отчет с новейшими данными о сборе урожая в северном полушарии и объявил чрезвычайное обращение.

Изображение переключили на Сулу, сидевшую за столом в соседней студии. На ней всё еще был бронежилет, и, несмотря на поспешные усилия гримера, взлохмаченные волосы несли следы только что снятого шлема. Поверх брони висело ожерелье Скачка. Ее шлем и винтовка ПэДжи лежали перед нею на столе.

Передача шла по всем теле- и радиоканалам планеты.

Вскинув подбородок, Сула посмотрела в ближайшую камеру. Она пыталась вспомнить, как говорила и держалась при первой встрече с Сергием Бакши, как, надменно глядя на собравшихся главарей, потребовала их преданности.

– Я Кэролайн, леди Сула, – произнесла она в истинно аристократической манере. – Я служу Империи военным губернатором Заншаа и командующей подпольной армией. Сегодня утром силы под моим руководством взяли Верхний город Заншаа и захватили мятежное правительство наксидов. После этого мне сдалась леди Кушдай, а вместе с ней и Комитет спасения Праксиса.

Она сделала многозначительную паузу и позволила себе высокомерно улыбнуться одними лишь губами:

– Как леди губернатор я издаю следующий указ:

"Все заложники и политические заключенные, арестованные мятежным правительством, должны быть немедленно освобожены.

Все наксидские полицейские и военные обязаны сдать оружие бойцам подпольной армии или любому капитану городского или дорожного патруля, если он не наксид. После этого они должны вернуться в казармы и ожидать дальнейших распоряжений. Те, у кого на планете есть семьи, могут вернуться домой.

Все назначения в госслужбе, судебной системе и военных организациях, сделанные при правительстве мятежников, отменяются. Те, кто занимал эти должности при старой администрации, могут вернуться на рабочие места с сохранением прежнего оклада.

Всем подразделениям подпольной армии приказываю прекратить действия против любых сил мятежников, подчинившимся моим распоряжениям. Тех, кто не подчинится, можно атаковать по-прежнему. Все подразделения подпольной армии остаются в состоянии боевой готовности".

Она вновь замолчала и постаралась грозно посмотреть в камеру, словно перед ней враг:

– Неповиновение моим приказам будет караться максимально суровым наказанием. От всех граждан требуется содействие восстановлению закона и порядка. Дальнейшие обращения последуют по мере необходимости. Это была Кэролайн, леди Сула. Конец обращения.

"Мы поставим вас на место", – подумала Сула и с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться, пока изображение вновь не перевели на диктора-даймонга.

Наксиды в других частях планеты, вероятно, позаботятся о том, чтобы в их районе передача не транслировалась, поэтому Сула и ее команда стремились распространить информацию сразу как можно шире.

Дикторам и работникам министерства приказали регулярно вставлять обращение в эфир, вместе с выпусками новостей и комментариями, благоприятными с точки зрения лоялистов. В учреждении служили настоящие профессионалы, годами подстраивавшиеся под разные требования, поэтому они на лету поняли свои задачи. Группы операторов отправились снимать бойцов у различных правительственных построек и памятников, а также внутри Дворца Парламента и в здании Штаба.

Сула понимала, что для достоверности не помешает показать, что леди Кушдай действительно сдалась ей в плен. Было приказано привести пожилую наксидку из залитого кровью внутреннего двора Дворца, куда согнали пленных, на трибуну в Зале собраний. За спиной Сулы было огромное окно с видом на Нижний город, над которым поднимались столбы дыма от пожаров, устроенных в ответ на призыв "Сопротивления" к саботажу.

Леди Кушдай под конвоем поднялась на трибуну, и ей вручили официальный акт о капитуляции, написанный Сулой за несколько минут до этого.

– И не сверкайте чешуей, – предупредила Сула. Малопонятные остальным красные вспышки могли быть сигналом для наксидов. Кушдай повиновалась и нацарапала свое имя на бумаге, положенной Сулой на стол одного из парламентариев.

Леди Кушдай подняла красно-черные глаза.

– Надеюсь, вы предоставите мне всё нужное для самоубийства, – сказала она Суле.

– Не надейтесь. Мы вас слишком ценим.

Сула подозревала, что в самоубийстве леди Кушдай проявит оригинальность большую, чем во всех своих распоряжениях во главе правительства.

Она взяла ручку и подписалась одним словом "Сула".

На подписании присутствовала съемочная группа из Министерства мудрости, и его тут же показали по всем каналам, попутно зачитав текст акта, призывающий наксидов по всей Империи к безоговорочной капитуляции.

Суле пришло в голову, что такое требование искушает судьбу, но решила, что попытка не пытка.

Она разместила штаб в Министерстве мудрости. В отличие от Штаба Флота, где служили только наксиды, теперь арестованные или убитые, в министерстве было телевизионное оборудование и персонал, умеющий с ним обращаться. Она как раз направлялась туда, когда на западе раздался очередной взрыв.

Спенс у "Имперского" и Жюльен у фуникулера сообщили о том, что происходит. Наксиды попытались прорваться от отеля к подъемнику, а силы на нижней станции поддержали выступление. Сула послала туда подкрепление, но нужда в нем уже отпала. Хотя обе атаки были решительны, наксидов разбили наголову.

Сулу поражала та настойчивость, с какой мятежники безрезультатно штурмовали фуникулер. Наверное, выполняют чей-то приказ: командование, запертое в "Имперском", требует немедленных действий и не собирается терпеть промедления и отговорок.

Раз так, Суле следует благодарить наксидских офицеров, не дающих своим солдатам времени, чтобы придумать что-то поумнее.

– Комм: Ветру. Где Казимир? – спросила она Жульена после того, как бой затих. – Всё еще вколачивает азы дисциплины в тех вояк? Комм: отправка.

Молчание было таким долгим, что у Сулы по позвоночнику пробежал холодок.

– Прости, Гредель, – наконец пришел ответ. – Он заставил меня пообещать, что не расскажу ничего до самой победы. Кажется, мы уже победили, ведь так?

И опять тишина. Сула почувствовала, как глубоко в груди растет крик, вопль боли и ярости, который она сдержала только потому, что не была уверена, что Жюльен сейчас скажет именно то, чего она боится.

– Утром Казимира ранили, – продолжил он. – Огнем из отелей внизу. Мы отправили его в госпиталь. Он был в сознании, мы разговаривали, и, как я уже сказал, он взял с меня обещание… Не хотел, чтобы ты отвлекалась среди боя.

– Мне нужна машина, – закричала Сула. – Прямо сейчас!

Вокруг засуетились.

Она ответила Жюльену, используя протокол связи:

– Комм: Ветру. В каком он госпитале? Были новости? Комм: отправка.

– Я послал с ним двоих парней, – ответил Жюльен. – Один вернулся и сказал, что врачи им занимаются и всё вроде в порядке. Второй еще там. Я ему позвоню и свяжусь с тобой, как только что-то выясню.

Сула оставила Макнамару в штабе за главного, решать все возникающие вопросы. Скачок отвез ее и пару раненых бойцов в госпиталь. Колеса поднимали удушливые облака пыли, наполнившей улицы после взрыва "Великого Предназначения". Еще до своего прибытия на место, Сула узнала, в какую палату положили Казимира, что его прооперировали и он жив. Доложили, что раны неопасны и он спокойно лежит в постели.

В госпитале творился кошмар. Под сводчатыми потолками, украшенными мозаиками, на которых доктора летели на помощь изящно страдающим гражданам, толпились сотни раненых, в основном жителей Верхнего города, попавших под перекрестный огонь. Они ожидали своей очереди, потому что бойцы подпольной армии, угрожая оружием, проходили к врачу первыми. Перед зданием больницы были свалены в кучу тела наксидов, по большей части представителей сил безопасности, пришедших сюда за помощью, но попавших под горячую руку лоялистам. Среди мертвецов попадались и медики, тем или иным образом не угодившие бойцам, а также гражданские, оказавшиеся в не том месте.

Сам факт столкновения с подобным, когда ей некогда этим заниматься, привел Сулу в ярость. Выходя из грузовика Скачка, она прорычала несколько грозных приказов, потребовав, чтобы все командиры подразделений собрались в палате Казимира.

Госпиталь пропах кровью, страхом и отчаянием. В коридорах лежал толстый слой рыжей пыли, не убранной после взрыва "Великого Предназначения". Бойцы слонялись по больнице, размахивая оружием и бесцеремонно вмешиваясь в работу медиков. Сула шла вперед, вокруг стонали, кричали и звали на помощь раненые. Она спешила, представляя, что и Казимир лежит на полу в пыльной комнате, залитой кровью.

Она с облегчением вздохнула, когда увидела, что он, как и докладывали, в постели в одной из палат. Он бодрствовал, и Сула слышала его хрипловатый бас в непрекращающемся гуле голосов раненых.

Она бросилась к нему. Плечо и грудь Казимира оказались перебинтованы, бледно-голубая простыня закрывала его до пояса. Ему поставили капельницу. Палата была переполнена, и его койку буквально втиснули внутрь. Но для многих раненых не нашлось даже кровати, они лежали на брошенных на пол подушках и тонких матрасах. В изголовье койки стоял телохранитель Казимира, один из его торминелов, с винтовкой у бедра и невозмутимым мохнатым лицом.

Казимир посмотрел на приближающуюся Сулу, в темных глазах появилось удивление и усталая радость. Сула прижалась к нему и поцеловала в щеку, почувствовав холод. Потом отодвинулась и еще раз дотронулась до нее, ощутив щетину под кончиками пальцев.

Взгляд Казимира был мрачен, хотя на губах оставалась тень улыбки.

– Думал, больше тебя не увижу, – пророкотал он. – Я составляю завещание.

– К-к-как? – Слово застряло в ее горле.

– Оставляю всё тебе. Пытаюсь припомнить пароли от спрятанных сейфов.

Она коснулась его груди, его руки. Он был бескровным и холодным. Сула посмотрела на торминела:

– Почему он так говорит?

Торминел неуверенно ответил:

– Доктор сказал, всё будет в порядке. Сказал, что раны легкие и он вытащил все осколки. Но шеф думает, что умирает, и я записываю его завещание на коммуникатор. – Он равнодушно махнул рукой. – Я имею в виду, почему нет? Сам же потом и посмеется.

– Что-то пошло не так. Я чувствую. – Казимир прикрыл мрачные глаза.

Сула посмотрела на мониторы на койке, но ни один из них не горел.

– Почему кровать не работает? – спросила она.

Торминел взглянул на экраны, словно видел их впервые.

– Кровать? – повторил он.

Койка не была подключена к питанию, потому что в переполненной палате не хватало розеток. Чтобы ее включить, надо было кого-то отсоединить. Казимир равнодушно наблюдал, как над ним зажглись экраны и Сула сказала кровати, что пациент терранец.

Сразу зачирикал сигнал тревоги. У Казимира было опасно низкое давление.

– Я же говорил, что что-то не так, – апатично произнес Казимир.

– Доктора сюда! – крикнула Сула торминелу, и тот бросился к двери. – Приведи доктора!

Сула повернулась к Казимиру и взяла его за руку. Он сжал ее пальцы своей прежней крепкой хваткой.

– Когда всё закончится, тебе понадобятся деньги, – сказал он. – Прости, что не стану лордом Сулой и не помогу тебе разграбить Верхний город.

Его слова вывели Сулу из себя. Она видела, каков он в гневе и когда от души смеется, видела удивленным, даже ошеломленным. Знала его обаятельным и в смертельной ярости. Она помнила, какой он любовник, по-мальчишески пылкий и немного жадный. Планируя операции против наксидов, он был хитроумным. И в любой ситуации старался стать лидером.

Но она никогда не видела, чтобы он сдавался. Сула рассвирепела.

– Не смей умирать! – приказала она. – Ты станешь лордом Сулой.

Он посмотрел на нее из-под полуопущенных век, и на губах мелькнула грустная улыбка.

– Надеюсь, – ответил он, затем его глаза закатились и он потерял сознание. На кровати заверещал сигнал тревоги.

Когда все бросились к нему, Казимир очнулся, приоткрыл глаза и отрешенно наблюдал за суетой, царящей вокруг. Потом перевел взгляд на Сулу, опять улыбнулся и с силой сжал ей пальцы.

Сула свободной рукой стянула с шеи ожерелье Скачка и отдала его Казимиру.

– Это оберег, – сказала она.

Он коснулся бусин, и в глазах под тяжелыми веками промелькнуло удовольствие.

В стерильном халате благородного лилового цвета, пришел доктор-даймонг и долго смотрел на монитор кровати.

– Я вынул все осколки, – произнес он, будто обижаясь на нежелание больного поправляться. – Не понимаю, в чем дело.

Суле хотелось наорать на него, но вместо этого, уловив запах отмирающей плоти даймонга, она почувствовала позыв к рвоте.

Казимир опять отключился. Врач приказал увезти его для дальнейшего обследования. Сула пошла было следом, но доктор был непреклонен.

– Вы только помешаете, – сказал он, окинув ее с ног до головы взглядом немигающих глаз. – И вы нестерильны. – Сула, увидев на себе пятна крови, согласилась с ним.

К тому же в палату, как и приказано, начали подтягиваться командиры подразделений.

– В госпитале настоящая неразбериха, – сказала Сула, когда Казимира увезли. – Наведите полный порядок и заодно приструните своих бойцов.

Двоих, торминела и лайона, она оставила охранять Казимира днем и ночью. Остальных отправила выполнять распоряжение.

– С этого момента и до приказа идти в бой, все ваши бойцы отправляются помогать медикам. Если дежурный врач попросит о помощи, надо помочь. Если скажут вымыть коридор, пусть вымоют, чертовски вежливо попросив инструменты. И срочно убрать груду трупов у входа. В наших же интересах не допустить распространения заразы. Если не получится в морг, погрузите на грузовик и отвезите туда, где их примут.

Что-то в Суле – то ли ее ярость, то ли брызги крови – заставило всех беспрекословно подчиниться. В любом случае, ей больше не пришлось стрелять ни в кого из своих бойцов. И спустя несколько секунд она увидела нескольких терранцев, промаршировавших мимо двери с винтовками за спиной и швабрами и ведрами в руках.

Запах мертвечины возвестил о приходе доктора-даймонга. Он принес огромный планшет с цифровым изображением внутренностей Казимира.

– Я разобрался в проблеме, – сказал он. – Молодой джентльмен был ранен осколками. Ранение несложное. Все сканеры были заняты, но тут сгодится и рентген, так мы и поступили. Я определил положение каждого осколка и все их удалил.

Он показал Суле изображение. Неестественно яркие цвета плыли перед глазами.

– Но беда в том, что на джентльмене во время ранения был бронежилет. И от него откололся кусок и впился в тело, а броня у вас из прочного пластика, который не виден при рентгене. Сканирование, однако, показало, где он застрял, – вот тут.

Сула не понимала, что именно изображено на картинке. В горле стоял ком, и она кашлянула в кулак.

– Объясните, что происходит, – приказала она.

В звенящем голосе даймонга зазвучали высокие, отрепетированные нотки сочувствия:

– Кусок бронежилета у него в печени. Мы не можем достаточно быстро перелить ему кровь, чтобы возместить потери. Как только джентльмена подготовят, я начну операцию, но случай тяжелый.

– Поставьте его на ноги. – Сула смотрела на доктора.

Врач ответил свысока:

– Я сделаю всё возможное, но, пожалуйста, примите во внимание, что для терранцев подобное ранение в печень очень серьезно.

Доктор с достоинством вышел из палаты, оставив Сулу размышлять. Она знала, что придется ждать новостей о Казимире, но ей не хотелось сидеть сложа руки и вариться в собственном соку, поэтому решила проинспектировать госпиталь. Скачок и телохранитель-торминел молча последовали за ней. Дело шло на лад, но в госпитале по-прежнему царил хаос и не хватало квалифицированных врачей. Она позвонила Макнамаре, приказав разместить на всех каналах объявление, что больнице "Слава гигиене" требуется медицинский персонал и помощь добровольцев.

– Немедленно сделаю, миледи, – ответил Макнамара. Подождав, пока он отдаст распоряжения, Сула потребовала отчета о происходящем.

– Наксиды опять атаковали фуникулер, – начал Макнамара, – и с тем же успехом, что и в прошлый раз. Сейчас пытаюсь выяснить местонахождение всех наших отрядов. О многих из них ничего не слышно. – Он замолчал, а после добавил: – Время обеда. Может, ответят, когда поедят.

Сула приказала ему собрать штабных.

– Но кого?

Макнамаре требовались средства связи, а Министерство мудрости как раз предоставляло таких специалистов. Но сейчас ему понадобились курьеры, чтобы убедиться, что отряды выполняют приказы, и кто-то, кто смог бы проверить наличие запасов. Сула предложила начать с Сидни.

– Сделаю, что смогу, миледи, – сказал Макнамара.

Надо было срочно ехать в Министерство мудрости и набрать штаб самой, но Сула не могла побороть себя. Она пошла в палату Казимира, попутно общаясь с ранеными, лежащими в коридоре. Тяжелых случаев не было, все бодрились и винили в своих бедах наксидов. У Сулы начало подниматься настроение.

В палате Сулу встретила терранка в стерильном халате ассистента врача и болтающейся у шеи хирургической маской. Сула видела беспокойство и сочувствие в ее глазах и ощутила, как погибает надежда.

– Примите мои соболезнования, – произнесла женщина. – Он умер до начала операции. Доктор еще полчаса боролся за его жизнь, но всё было уже напрасно.

– Где врач? – спросила Сула. Она хотела услышать это от него, из его неподвижных губ.

– В операционной. У него другой пациент.

Сула горько усмехнулась. Нельзя прерывать доктора, пока он не убьет очередного больного.

– Его звали Масуд, – сказала Сула. – Казимир Масуд. Запишите это.

– Да, миледи.

– Я бы хотела его увидеть.

Все каталки и носилки были заняты ранеными, поэтому Казимир лежал в морге прямо на холодном полу. На нем были только бинты, оставшиеся после первой операции, и перекрученная бледно-голубая простыня. Дырочки справа, там, куда вставляли аппаратуру для обследования, закрыли аккуратными кружочками из розового пластика, похожими на игрушечные присоски.

Бусы Скачка были намотаны на запястье.

Сула встала на колени у тела и посмотрела на тяжелые веки, закрытые в последний раз. Внутри бушевал ураган эмоций, разрывающих грудь и тут же сменяющихся другими, прежде чем она могла понять, что же чувствует на самом деле.

"Надо было сделать тебя лордом, – думала она. – Мы бы бурей пронеслись по Верхнему городу, и если бы ты погиб, то только лишь потому, что все боялись тебя. И меня. Не знаю, справлюсь ли я в одиночку. Не знаю даже, захочу ли справляться".

Она наклонилась поцеловать его в холодные губы и вдохнуть его запах, но Казимир уже не пах собой. Это стало последней каплей, и Сула заплакала.

Она резко встала и обратилась к ассистентке хирурга:

– Я запрошу тело позже. Сейчас меня ждет война.

– Да, миледи.

В любом случае с Казимиром она еще встретится. Или придет за телом и организует грандиозные похороны со всей экстравагантностью бандитов, морем цветов, даймонгским хором и катафалком с белыми лошадьми. Или сама будет лежать здесь, на холодном полу, рядом с ним.

Сейчас ее устраивали оба варианта.

Она вышла из морга вместе со Скачком и торминелом.

– Как тебя зовут? – спросила она торминела.

– Тургал, миледи.

– Теперь ты работаешь на меня, Тургал.

– Хорошо, миледи.

– Где твой напарник?

– Погиб, миледи.

– Сочувствую, – поколебавшись, сказала она.

– Миледи, завещание Масуда у меня.

Она настроила коммуникатор:

– Можешь переслать его мне.

" Тебе понадобятся деньги", – сказал он, зная, что умирает. Хотел, чтобы после войны она стала влиятельной фигурой в Верхнем городе.

Может, и станет. Или накупит на них драгоценных камней и швырнет с акрополя.

Когда она спускалась по больничному крыльцу, в наушниках раздался необычно настойчивый голос Макнамары:

– Миледи, я знаю, что вы бы предпочли остаться в больнице, но вы срочно нужны в Штабе Флота.

Она ответила, что уже едет, и спросила, что случилось.

– Мы не смогли разобраться с оставшимся после наксидов оборудованием, – объяснил Макнамара. – Но кое-кто из министерских техников побывал там и говорит, что приборы что-то показывают. Что-то в космосе.

– Похоже, Флот вернулся.