Война

Глава 24

Волнения, вызванные наксидским рейдом, сказались на внешности лорда Торка. Плоть отмирала быстрее, чем раньше, и сухие куски кожи свисали с рук и серого невыразительного лица. От него несло разложением. Но каким бы хрупким ни казалось его тело, разум был как никогда ясен и тверд.

– У нас лишь один выход. Совет должен назначить меня командующим Основным флотом.

Глаза леди Сейкиин расширились под темными очками.

– Разве вы не в отставке, милорд?

Голос лорда Торка зазвенел от негодования:

– Совет может восстановить меня на действительной военной службе. Я приму назначение, пусть и с сожалением. Думал мое время давно миновало, но…

Лорд Чен засомневался, что сожаление лорда Торка может сравниться с его собственным.

– Не понимаю, милорд, – попытался он. – Вам доверили управление Флотом, и не только кораблями, но и кольцами и всем, что на планетах. От вас зависит наша победа. Неужели вы можете отказаться от целого ради командования одной его частью?

Чен опасался, что подобные слова спровоцируют очередную обличительную тираду Торка, но председатель остался спокоен.

– Больше доверить некому. Подумайте сами – лишь офицер определенного звания вправе возглавлять Основной флот. Большинство этих офицеров пали при Магарии, а остальные слишком далеко от военных действий. Крингану из Четвертого флота три месяца возвращаться с Харзапиды. Пел-то в Феларусе, и между нами несколько систем, занятых наксидами. Трепэтай в Сейшо, но ее здоровье пошатнулось в начале войны и она уже месяцами не вставала с постели. Лорд Иван Сноу подходит, но он почти всю жизнь просидел в Следственном отделе и никогда не командовал крупными частями, и опять же, он в трех месяцах пути на Ларедо, где отчитывается перед Парламентом. Тогда как я…

Повисла пауза. Лорд Чен прикрыл ладонью рот и нос, спасаясь от тошнотворного запаха падали, вновь достигшего его ноздрей.

– Я на месте, – продолжил Торк. – И звание у меня будет подходящее, если меня вновь призовут. Я даймонг и могу воспользоваться двумя новыми крейсерами с Антопона, чьи даймонгские команды легко примут меня.

– Разве не проще повысить кого-то в звании? – спросила леди Сейкиин. – На счету лорда Па Дофага выигранное сражение. Мы вряд ли найдем более опытного офицера.

Чен закрыл глаза и пожалел, что не может заткнуть уши, чтобы выдержать бурю криков, которая последует за разумным, но наивным предложением леди Сейкиин, и вновь удивился, когда даймонг промолчал, а на вопрос ответил Пеццини:

– Дофаг поддерживает новшества, стоившие Кангасу жизни. Мы не можем доверить Основной флот ему, он только погубит множество хороших офицеров и, вероятно, лишит нас надежды на Заншаа. Флоту нужен сторонник железной дисциплины и традиционной тактики. – Он кивнул на Торка. – Такой, как лорд председатель.

– Я уже не молод, но по-прежнему здоров, – сказал Торк. – В любом случае это не продлится дольше нескольких месяцев.

После таких слов выбора не было. Торк и его сторонники помешают любым попыткам продвинуть Дофага или какого-нибудь другого офицера.

При голосовании лорд Чен поднял руку вместе с остальными, и лорда Торка единогласно назначили командующим Основным флотом, в задачи которого входило завоевание Заншаа и подавление мятежа.

Торк с присущим ему рвением окунулся в работу. Он не сразу разместился на даймонгских крейсерах, а остался на месте, где хорошо обученные помощники держали его в курсе любых передвижений Флота по империи.

Даймонгские корабли продолжили свой путь на Чиджимо, в доках которого их оснастят вооружением. Торк убедился, что всё необходимое уже отправлено с Антопона. Основной флот под командованием Дофага не спеша долетел до Зарафана, развернулся вокруг его солнца и тоже отправился обратно к Чиджимо.

На подходе было и подкрепление. Три корабля из Четвертого флота отремонтированы после битвы у Харзапиды. На верфях Мартинесов на Ларедо столь быстро построили три новеньких фрегата, что впечатленный Парламент заказал им еще пять. На других оставшихся верными планетах достраивался тридцать один корабль и планировалось запустить в производство еще шестьдесят.

На Харзапиде комфлотом Кринган при новости о гибели Кангаса явно услышал звук фанфар. В три дня он собрался и оправился в Чиджимо на не совсем готовом фрегате, прихватив бригаду ремонтников. Он надеялся прибыть как раз к своему назначению командующим Основным флотом, но, к несчастью, фанфары слышал только он, и не успел фрегат вылететь из системы, как Торк получил все полномочия.

Тем не менее, лорд Чен не отказался бы от присутствия Крингана. Было бы неплохо иметь под рукой высокопоставленного офицера на случай, если Торк загонит себя до смерти.

А даймонг не сбавлял оборотов. Он худел и облазил с неимоверной скоростью, но внутри него горел не свойственный его возрасту пыл. Лорд Чен вынужден был признать, что никто другой не сравнится с ним в самоотдаче.

Наксиды больше не предпринимали рейдов.

– Они научились держаться вместе, – сказал лорд Монди как-то вечером, когда они беседовали в гостиной на "Галактике". – Каждый раз, посылая одиночные группы, они теряют их. Хон-бар, Протипан, Антопон – и наксиды не знают, что случилось, ведь все их корабли погибли.

– Значит, всё решится в одной большой битве, – предположил Пеццини. – На Заншаа.

***

Предателей казнили через два дня после ареста. По указу Парламента в первые часы мятежа, государственная измена каралась пытками и смертью через падение с большой высоты. Мартинес отговорил Миши от пыток, сославшись на отсутствие на борту профессиональных палачей, ведь любители могли всё испортить. Он так и не понял, охотно или нет согласилась Миши.

Сбрасывать приговоренных было неоткуда, но комэскадрой нашла компромисс. "Прославленный" сбавлял скорость, чтобы обогнуть голубой гигант Алекас и зайти в следующий тоннель, и она решила сбросить предателей через шлюз. Оказавшись снаружи, преступники попадут в раскаленный след из антиматерии, оставляемый крейсером.

Их выбросят без скафандров.

– Будь я проклята, если потрачу на них скафандры! – рычала Миши. Скорее всего, они погибнут от удушья еще до того, как антиматерия распылит их на атомы. Мартинес не знал, какая смерть хуже.

Гобьян держался стойко даже на пороге казни. Франсис всем видом выражала презрение, а Гулик, наговаривавший на себя и на других во время бесконечных допросов, впал в ступор. Он, кажется, считал свою казнь несправедливой. Он же помогал следствию и сразу признался и отказывался понять, почему благодарная империя не вознаградила его.

Казнь проводили по всем правилам. У шлюза выстроились Мартинес, Миши со штабными и лейтенанты, за исключением Корбиньи, дежурившей в рубке. Все при полном параде. Там же стоял конвой и свидетели, а когда предателей в комбинезонах выводили с гауптвахты, корабельный оркестр заиграл "Бесславную смерть".

Констебль Гарсия сорвал с осужденных погоны и нашивки. Конвоиры скрепили им лодыжки белыми траурными лентами, а руки связали по швам. Приговоренных подтащили к шлюзу и погрузили в приспособление, предназначенное для сброса тел погибших при авариях и боевых действиях. Мартинес знал, что живых так пока не выбрасывали, но принцип, наверное, тот же.

Тихо открылась внутренняя дверь шлюза. Гарсиа шагнул к пульту управления. Оркестр смолк, барабанщик начал медленно отбивать дробь на барабане в форме песочных часов.

– Откачать воздух из шлюза, мистер Гарсиа, – сказал Мартинес.

– Есть откачать воздух из шлюза, милорд. – Гарсия повернулся к пульту. Даже если снаружи слышалось шипение или гудение насосов, его заглушал барабан.

Мартинес подумал, что на месте приговоренных он бы задержал дыхание и пожелал себе быстрой эмболии.

– Воздух откачан, милорд, – сказал Гарсиа.

– Открыть внешние шлюзовые двери, мистер Гарсиа.

Дробь ускорилась. У Мартинеса вдруг жутко зачесалось под правой лопаткой.

– Внешние двери открыты, милорд.

– Продолжайте, мистер Гарсиа.

Нажатие одной кнопки отправило приговоренных в космос. Мартинес надеялся, что они уже мертвы. Гарсиа заглянул в шлюз через смотровое окошко и отрапортовал:

– Шлюз пуст, милорд.

– Закрыть двери и восстановить давление. Лейтенант Мокгатл?

Исполняющий обязанности лейтенанта Мокгатл, наделенный впечатляющим голосом, вышел из строя и зачитал отрывок из погребальной службы.

– Жизнь коротка, но Праксис вечен. Да утешит нас мысль о том, что всё действительно важное уже известно, – закончил он и шагнул обратно в строй.

К этому времени приговоренные стали ионами, плывущими в пустоте. На какое-то мгновение Мартинес почувствовал покой. Преступников осудили по закону и казнили со всеми полагающимися флотскими церемониями. Сослуживцы либо лично присутствовали при казни, либо следили за ней через экраны в столовой и отделениях корабля. Все знали, что казнь проведена по правилам, точно так же как знали о воровстве, приведшем к цепочке смертей.

Немые свидетели – в обоих случаях. С рядовыми не советовались, когда старшины сговорились их ограбить, их не спрашивали и сейчас, когда Мартинес нашел виновных, которых Миши приказала казнить.

Возможно, пришло время обратить внимание и на рядовых.

Миши деликатно кашлянула, показывая, что устала ждать, пока что-нибудь произойдет.

Мартинес вышел вперед и посмотрел в камеру, записывающую церемонию.

– Трое приговоренных и их сообщник, инженер Тук, в течение долгих месяцев открыто грабили членов экипажа "Прославленного", вовлекая их в азартные игры. Этого долго не замечали, к тому же никто не подавал официальной жалобы. Их деятельность привела к хищениям, измене и убийству двух офицеров, в том числе капитана корабля.

Он заглянул в камеру, представляя, что происходит в столовой, где по стойке смирно вытянулся экипаж, а на видеостенах шла трансляция. В столовой, в которой каждый вечер шулеры обдирали сослуживцев.

– Все смерти можно было предотвратить, – продолжил Мартинес, – если бы кто-то вовремя доложил, что творится, и были бы предприняты меры. Но по неизвестной причине все, даже жертвы, предпочли промолчать. Возможно, донесения о нарушениях никогда не поощрялись должным образом. Я бы хотел изменить ситуацию.

Он глубоко вдохнул.

– Я уверяю весь экипаж корабля, что теперь моя дверь всегда открыта. Любой может прийти к капитану и рассказать о деле, которое ему кажется важным. – Он оглядел стоящих рядом офицеров. – Я надеюсь, что мои офицеры будут столь же отзывчивы. – Лейтенанты начали неловко переминаться.

Мартинес вновь посмотрел в камеру.

– Когда капитан Флетчер казнил инженера Тука, он сказал, что затронута честь корабля. Он не лгал. Преступная шайка ежедневно пятнала честь нашего корабля. На "Прославленный" по-прежнему брошена тень, но будь я проклят, если позволю позорить корабль дальше.

Он умолк, размышляя, сказал ли он слишком мало или слишком много.

– Все свободны.

Экипаж начал расходиться, а оркестр медленно заиграл траурную версию марша "Все мы ведомы Праксисом". Миши, стаскивая перчатки, подошла к Мартинесу.

– Вы много на себя взваливаете, – сказала она.

– Надеюсь, что нет, – ответил капитан.

– Любой рядовой сможет прийти к вам со своими проблемами. Любой симулянт начнет клянчить деньги или выходной. – Она покачала головой. – Вас замучают.

– Возможно, но я поделюсь. – Он многозначительно посмотрел на офицеров. Миши усмехнулась и ушла. Стоявшая рядом Чандра сначала дернулась за ней, но потом вернулась к Мартинесу.

– Вы только что доказали, что корабль ваш. Обращайтесь с ним хорошо.

Услышав это, Мартинес почувствовал, как его распирает от гордости.

– Благодарю. – А потом огляделся и наклонился к ней поближе со словами: – Кстати, мне понравилось, как ты пишешь.

Она не удивилась.

– Да, думаю, я неплохо справилась с его стилем.

– Слишком много наречий. Я их вычеркнул.

Предыдущей ночью он перечитывал личные дела арестованных, внося новую информацию. Копаясь в базе данных, он решил залезть в файл Чандры и убрать ядовитую характеристику Флетчера.

В конце концов, это недостойно. Не хотелось думать, что последним делом капитана было очернение обидевшего его офицера.

Открыв файл, Мартинес с удивлением обнаружил, что характеристику уже переписали. Теперь в ней подчеркивался профессионализм Чандры и восхищение капитана ее талантами и личными качествами. Флетчер когда-то писал, что " Повышения в звании не заслуживает", теперь вместо этого было "Повышение горячо рекомендуется".

Мартинес стер "горячо". Потом аннулировал дополнительный доступ Чандры к файлам, а то вдруг ей стукнет в голову переписать что-нибудь еще.

***

На следующий день наксиды дали по эскадре Чен прощальный залп, запустив четыреста ракет по следу.

Из-за приказа Миши уничтожать станции,0 ракеты не смогли провести финальную корректировку траектории и начали собственный поиск. Наведение на цель заняло время, и их скорость оказалась существенно ниже, чем в Архан-Дохге. Когда эскадра засекла сигналы поисковых лазеров, на подготовку обороны осталось почти двадцать шесть минут. Были запущены противоракетные снаряды и включены орудия.

Всё прошло идеально. Снаряды уничтожили боеголовки, успевшие приблизиться к кораблям, а лазеры и антипротонные пушки расправились с остальными. Самой близкой к эскадре ракете оставалось лететь еще две минуты. Но настроение в рубке не улучшилось. Даже аплодисменты по поводу последней уничтоженной ракеты звучали неуверенно.

Больше о противнике ничего не слышали. Эскадра летела по контролируемой наксидами системе, но целей не было. Затем вошли через Первый тоннель в почти не заселенную систему Энан-даль.

Предполагалось, что Тоннели 1 и 2 в Энан-дале контролируются лоялистами.

Одетый в скафандр Мартинес сидел в рубке и смотрел на дисплеи, пока лазеры посылали запросы на станции.

Станция Один не отвечала, что наводило на подозрения о ее захвате. Миши отправила предупреждение, что, если молчание продолжится, ее уничтожат, и словно в ответ на это от станции отделилась спасательная шлюпка, предположительно, с персоналом на борту и с большим ускорением понеслась к тоннелю. Миши приказала расстрелять и станцию, и шлюпку.

Сообщение, отправленное на Станцию Два, шло десять часов, и почти столько же пришлось ждать ответа. Через несколько часов, когда стало ясно, что за огромным красным солнцем системы не скрывается никаких сил противника, Миши отменила боевую тревогу, и всё еще напряженный Мартинес покинул рубку.

Эскадра почти четыре месяца не выходила на связь, за это время могла исчезнуть сама цель, за которую они сражались. Наксиды могли на голову разбить остатки Основного флота, или лоялисты просто сдались после падения Заншаа. Оставалось лишь гадать, было ли эскадре Чен куда возвращаться.

Мартинес пришел в командный пункт очень рано, стараясь не пропустить ответ со Станции Два. Обычно в это время он еще спал, но сегодня сидел с чашкой кофе, прислушиваясь к разговорам в рубке.

– Ответ со Второй станции, милорд! – Сердце забилось, когда Мартинес услышал обрадованный голос исполняющего обязанности лейтенанта Цина. – Оно правильно закодировано. Его уже дешифруют.

На тактических экранах появилось бледное лицо даймонга с вечной гримасой ужаса.

– Добро пожаловать в Энан-даль, леди Миши, – сказал даймонг. – Я младший офицер Кассуп из поисковой службы. Нам приказано ждать вашего прибытия. Мы уже сообщили Флоту, что вы здесь. Высылаю новостную сводку и перешлю почту и все инструкции из штаба Флота, какие будут для вас.

Мартинес почувствовал облегчение и осознал, что даже не подозревал, насколько был напряжен. Он почти не слушал, что отвечает Миши, и только ждал ее приказаний. Но она так ничего и не приказала ему.

Миши закончила доклад: отчиталась о битвах в Протипане, Архан-Дохге и Алекасе и состоянии эскадры, перечислила потери – свои и противника, описала разрушение кольца Бай-до, рассказала о смерти капитана Флетчера, двух лейтенантов и четырех старшин. Зашифрованный доклад отослали через Вторую станцию в Совет правления Флота.

Почти сразу после этого были отправлены приготовленные заранее личные сообщения команды, вместе с которыми ушло длинное и насыщенное событиями письмо Мартинеса Терзе и более короткие письма отцу, матери, тестю и двум сестрам, не отказавшимся от общения с ним. Отцу он также выслал копию своего портрета.

Мартинеса не вызывали. Он передал управление кораблем Цину и отправился к себе, где провалился в сон без сновидений и встал гораздо позже, чем обычно.

Мудрый Алихан решил не будить его.

Четыре дня спустя эскадра Чен пролетела по Второму тоннелю Энан-даля, а на следующий день пришла почта. Мартинес дал всему экипажу два свободных часа на ее просмотр.

Он тоже воспользовался собственным разрешением, закрывшись в кабинете. На рабочем столе скопился длинный список сообщений. И ни одного от Кэролайн Сулы. Он, конечно, не ожидал иного, но все равно отметил, что письма нет.

Знать бы, где она и чем занимается.

Мартинес поискал последнее по времени послание – одиннадцать дней назад, видео от Терзы. Он открыл его.

Беременность леди Терзы Чен, семь месяцев – по подсчетам Мартинеса, сразу бросалась в глаза. Терза стояла перед камерой в длинном фиолетовом платье, подчеркивающим красоту ее бледного лица и рук, скрещенных на круглом животе. Длинные черные волосы были убраны в два хвоста, переплетенных лентой и перекинутых на грудь. Она, как обычно, была прекрасна и спокойна, и это ее невероятное спокойствие всегда волновало Мартинеса, затруднявшегося сказать, что на самом деле скрывается за безмятежной маской.

И тут он с изумлением понял, где она стоит. В кабинете его родного дворца на Ларедо, изящного здания из бело-шоколадного мрамора в центре столицы. Он узнал громоздкие и шершавые старинные полки из темного дерева и аккуратные светильники.

Когда-то это была его комната. Полуоткрытая дверь за спиной Терзы вела в спальню, где он спал до семнадцать лет, пока не поступил в академию. Наверное, родители отдали Терзе его старую комнату – один из сентиментальных жестов, которые так по душе его матери.

Он лишь надеялся, что старая мебель, побитая целой ватагой озорных детей, не слишком шокирует жену.

А еще совсем не хотелось, чтобы Терза обнаружила изображения ню его старой подружки, дочки лорда Далмаса, спрятанные им в шкафу перед самым отъездом в академию.

"Привет, – сказала Терза. Она встала боком и расправила складки платья, показывая округлившийся живот. – Посылаю тебе видео, чтобы ты знал, что сын растет".

Сын. Сердце попыталось выпрыгнуть из груди. Когда они уходили в рейд, было неизвестно, мальчик это или девочка.

"Он такой непоседа и обожает пробовать новое. Мы думали, как его назвать и, ввиду его поведения и отсутствия каких-либо указаний от отца, остановились на Гарете. – С легкой улыбкой она посмотрела в камеру. – Надеюсь, ты одобряешь".

– Лишь бы его не стали звать Младшим. – Мартинес понял, что говорит вслух, но при этом почувствовал, как по телу горячей волной разливается гордость.

Терза выдвинула стул из-за исцарапанного старого стола, расправила платье и села. Запрограммированная камера проследила за ее движениями.

"Видишь, я всё еще на Ларедо. Твои родители и Роланд, – с братом Мартинес предпочитал не разговаривать, по крайней мере добровольно, – принимают, ммм, целую толпу важных гостей, которых будут чествовать, развлекать и всячески ублажать, пока не добьются своего".

Мартинес понял, что этими очень важными гостями были члены Парламента, сбежавшего с Заншаа в дальнюю систему, до которой не дотянутся наксиды. Хотя их нахождение там держалось в секрете, наверняка известном всем на Ларедо, Терза не могла выразиться точнее, не привлекая внимания Управления цензуры, контролировавшего отправку корреспонденции.

В любом случае, сейчас Парламент в руках лорда Мартинеса, Роланда и остального семейства. И если бы именно некомпетентность членов Парламента не стала одной из главных причин войны, Мартинес их бы даже пожалел.

"Я тут кто-то вроде запасной хозяйки, – сказала Терза, – и это не так утомительно, как может показаться, и даже немного развлекает меня, не давая киснуть в детской. Многих из гостей я знаю с пеленок. И раз уж моего отца тут нет, я не только представляю тебя, но и выступаю за клан Чен, правда, пока не знаю, хорошо ли у меня получается".

Мартинес поставил видео на паузу, удивляясь, почему лорда Чена нет в Парламенте. Терза не в трауре и, кажется, не печалится, когда говорит о нем, поэтому вряд ли он умер или в опале.

Наверное, выполняет какое-то задание.

Эта информация может попасться в одной из новостных сводок, которые он пока не смотрел. Мартинес вновь запустил видео.

Терза многозначительно посмотрела на него.

"Я, конечно, не могу вдаваться в подробности, но вокруг столько важных гостей и столько интересной информации. Военные новости вселяют надежду, и время работает не на наксидов".

Она подняла руку.

"Надеюсь, вы нанесли достаточный ущерб без особого риска для себя. Возвращайся ко мне и юному Гарету поскорее".

На экране появился оранжевый значок окончания сообщения. Мартинес уставился на него, глубоко задумавшись.

Она решила назвать сына в его честь. Это может означать, что она не разведется с ним, даже если ее отец и его предприятия перестанут получать солидную материальную поддержку от Мартинесов.

И женщина, купленная для него семьей и с которой война разлучила его через семь дней, останется с ним на всю жизнь.

Зазвенел нарукавный коммуникатор. Он ответил и увидел изображение Миши на хамелеоновой ткани.

– Слушаю, миледи.

– Вам надо знать, что мы только что получили приказ отправляться к Чиджимо. Это там же, где мы изначально собирались воссоединиться с Основным флотом.

– За время нашего отсутствия мало что изменилось, – сказал Мартинес.

Миши помолчала и продолжила:

– Не уверена. Приказы подписаны главнокомандующим Флота Торком, верховным главнокомандующим так называемого Единственного Праведного Флота Мщения.

Мартинесу понадобилось время, чтобы осознать сказанное.

– Торком? – спросил он. – Не Кангасом?

– Нет, не Кангасом. Я тоже не знаю, в чем дело.

– Торк ненавидит меня, – сказал Мартинес. – Вы сами об этом говорили.

Она подняла брови и не ответила. Мартинес вздохнул.

– Терза передает привет, – произнес он, надеясь, что это будет где-нибудь в ее сообщениях, даже если в просмотренном видео этого не было.

– Как она?

– По всей видимости, отлично. Представляет интересы Ченов на Ларедо в отсутствие своего отца.

– Мауриций не на Ларедо? – Настал черед Миши удивляться.

– Может, с Кангасом.

– Мауриций прислал мне несколько писем, но я пока их не смотрела. Наверное, там есть объяснение.

– Мне тоже расскажите, если… – он понял, что влезает в семейные дела клана Чен, – если сочтете уместным, – закончил он.

– Коммуникатор: конец связи, – сказала Миши.

На рукаве Мартинеса появился оранжевый значок. Он выключил дисплей и вернулся к длинному списку сообщений на рабочем столе.

Он решил начать с верхних писем, постепенно передвигаясь вниз.

А потом вернется к самым важным сообщениям.

"Сын, – подумал он и улыбнулся. А затем: – Торк меня ненавидит. И сейчас он верховный главнокомандующий чего-то там".