Война

Глава 13

Мартинеса убили на следующее утро, во время маневров Чандры. Он как раз прогуливался по палубе после завтрака, когда во всех динамиках раздался ее голос: " Учебная тревога. Занять боевые посты. Это учение. Всем немедленно занять боевые посты."

Мартинес сразу же вернулся к себе и с помощью Алихана надел скафандр. Если бы тревога была боевой, он бы бросился в рубку, надеясь, что позже Алихан принесет скафандр.

Со шлемом под мышкой, Мартинес вошел в командный пункт корабля, и вахтенный Мерсенн уступил ему капитанское место, пересев к себе за пульт управления двигателями. Заняв свое амортизационное ложе, Мартинес вызвал доклад о положении дел и стал следить, как на дисплее загораются значки готовности.

Когда засветился последний символ, он сообщил Миши, что "Прославленный" к учениям готов. После небольшой задержки, видимо, ждали докладов с остальных кораблей, в наушниках зазвучал голос Чандры. Чтобы команда полностью посвятила себя учениям, Мартинес передал управление "Прославленным" Казаковой во вспомогательную рубку.

– Условия эксперимента: мы уже шесть часов летим по системе Оссера, – начала Чандра.

"Опять Оссер", – подумал Мартинес. Как будто Чандра пытается повторить его предыдущие маневры; не лучший ход, если она жаждет поразить Миши.

– Эскадра вошла в систему вслепую и успела просканировать пространство не более чем на три световых часа. Кораблей противника не замечено. Вопросы есть?

Их не было, и она продолжила:

– Учения начнутся по моей команде. Три, два, один, начали.

На экранах развернулась карта Оссера.

– Нас засек поисковый лазер, милорд, – доложил один из наблюдателей, мичман Пэн.

– Откуда?

– Откуда-то спереди. Сигнал слабый, не думаю, что близко… Милорд! Ракеты! – почти выкрикнул Пэн.

– Активировать защитные лазеры! Активировать антипротонные излучатели! – сказал Мартинес.

Но они уже были мертвы, а через несколько секунд вся эскадра Чен превратилась в мерцающее облако радиоактивных частиц и растворилась в холодной бесконечности космоса. Сердце Мартинеса пыталось вырваться из груди от запоздавшего выброса адреналина.

Он понял, что ракеты наксидов разогнались до релятивистских скоростей в другой системе, а затем, пройдя через тоннель, легли на их предполагаемый курс и выключили двигатели. Отраженный луч поискового лазера, пущенный откуда-то в Оссере, лишь уточнил координаты.

Несмотря на шок, Мартинес усмехнулся. Нечего сказать, Чандре удалось поразить комэскадрой.

Он просмотрел запись атаки, замедлив последние секунды. Автоматическая лазерная защита сбила только две ракеты. Но не всем кораблям хватило времени ее активировать, а постоянная готовность лазеров требовала частой замены комплектующих.

Мартинес перешел на канал связи с командным центром:

– Прошу повторить упражнение. Хотелось бы попробовать с уже активированными противоракетными орудиями.

– Подождите, – откликнулась Ида Ли, адъютант Миши.

Немного времени спустя пришло разрешение. Эскадра Чен повторила упражнение с включенными орудиями, но это не помогло. Сбили на две наксидских ракеты больше, но сами продержались лишь двенадцать секунд.

В наушниках Мартинеса раздался голос Миши:

– Пусть экспериментом командуют офицеры из запасной рубки. Посмотрим, как справятся они.

У Казаковой и первых лейтенантов с других кораблей вышло не лучше, что слегка утешило Мартинеса.

– Жду всех офицеров к обеду у себя в 15:01, – приказала Миши. – Капитан Мартинес, придумайте какое-нибудь упражнение, чтобы занять оставшееся время.

– Хорошо, миледи.

Мартинес оглядел рубку и сказал:

– Чой, Бевинс, пожалуйста, ложитесь на палубу.

Мичманы удивленно переглянулись, осклабились, но распластались между ложами.

– Связист, сообщите в лазарет, пусть пришлют санитаров в главную рубку. У нас двое раненых, – сказал Мартинес.

Следующий звонок старшему такелажнику Франсис он сделал сам.

– Декомпрессия в Седьмом отсеке. Питание выключилось. Немедленно пошлите спасательный отряд в командный центр: он не отвечает. Так как электричества нет, дверь взломать вручную.

Миши Чен повеселится, когда ее будут вытаскивать спасатели.

Потом Мартинес позвонил старшему электрику Строуду:

– После атаки от радиации сгорели все предохранители на Второй кабельной линии. Пошлите людей на их замену, а пока перенаправьте энергию через Первую запасную линию.

Это могло привести к отключению электричества в некоторых отсеках, но Мартинес был готов рискнуть, лишь бы проверить Строуда в деле.

Следующее указание было для оружейника Гулика:

– В Третьей пусковой установке Первой батареи перегрелась ракета. Переднюю крышку заклинило, автоматический зарядник поврежден горячими газами. Нужно срочно извлечь ракету из шахты, пока не взорвалась антиматерия.

Все утро Мартинес выдумывал одну катастрофу за другой. Из-за чьего-то промаха санитары пришли без носилок, но в целом учения прошли гладко. Электричество нигде не отключилось, робот для контроля повреждений извлек снаряд до детонации. С остальными заданиями тоже справились, даже Миши понравилось, как ее спасали: Франсис поручила руководство операцией на редкость симпатичному такелажнику.

Мартинесу разрешили дать отбой за час до обеда. Он прошел к себе, снял скафандр и тут же помылся, чтобы избавиться от его запаха.

Учения его развеселили, но теперь он вновь помрачнел, вспоминая результат эксперимента Чандры и свой ужас при гибели эскадры. Он не знал, как предотвратить подобное в действительности.

За обедом настроение стало еще хуже. Офицеры вымотались, словно после долгих часов перегрузок.

Еду готовили на офицерской кухне, а подогревали и раскладывали в кухнях капитана и командующей, пока все были на постах. По приказу Миши открыли и просто поставили на стол несколько бутылок вина – разливайте сами.

– Прошу офицера-тактика прокомментировать утренний эксперимент, – сказала Миши.

"Офицер-тактик". Чандра поднялась, миндалевидные глаза светились триумфом.

– Я всегда опасалась внезапной атаки. Мы придерживались стандартной флотской стратегии для рейда в тылу врага, но я сомневалась в ее эффективности. – Она пожала плечами. – Теперь вы понимаете почему.

Она включила настенный экран, и стало ясно, что по эскадре было запущено тридцать ракет из Архан-Дохга, системы-соседки Оссера.

– Примерное время нашего прибытия в Оссер можно было просчитать, потому что мы явно летели из Первого тоннеля во Второй. Это позволило противнику подготовить атаку. Маршрут и ускорение эскадры легко уточнялись по данным на станциях, и по ним корректировались траектории ракет. Для точного попадания наксидам осталось лишь задействовать поисковый лазер или радар. – Она развела руками. – А если мы будем придерживаться определенного маршрута и постоянной скорости, даже они не понадобятся.

– Нам остается только почаще менять маршрут и ускорение, – подытожила Миши, глядя на офицеров. – Милорды, если есть какие-то идеи, предлагайте.

– Можно не выключать противоракетную защиту, – неуверенно предложил Хусейн, так как эта тактика не сработала во время маневров.

– Миледи, а что если всегда прочесывать пространство прямо перед собой и между эскадрой и тоннелями поисковыми лазерами? По крайней мере, если что-то появится, у нас будет несколько секунд форы, – сказала Чандра.

– Ложные цели. Запустим перед эскадрой несколько приманок. Ракеты будут нацелены на них, а не на нас, особенно если у них мало времени на выбор мишени, – сказал Мартинес.

Приманками называли ракеты, запущенные из обычной установки, но сконструированные так, чтобы радары принимали их за полноценные боевые корабли. Конечно, если присмотреться, то спутать сигналы было невозможно, но при дефиците времени для распознавания ошибка гарантировалась.

– Сколько приманок нам понадобится? – засомневалась Миши.

Мартинес попытался посчитать, но не получилось.

– Пока не знаю.

Миши обратилась в Чандре:

– Попробуйте сделать симуляцию.

– Слушаюсь, миледи.

– Держите меня в курсе.

– Так точно, миледи.

Чандра обратилась к остальным:

– Сигналом об опасности при выходе из пространственно-временного тоннеля послужат обнаруженные радары или то, что нас самих взяли на прицел, пусть даже из отдаленного уголка системы.

С тех пор как эскадра Чен проводила рейды в тылу врага, наксиды выключали все свои радары и навигационные приборы, поэтому Чандра не ошиблась, что любой сигнал станет предупреждением об опасности.

Миши наполнила бокал янтарным вином и, барабаня пальцами по столу, любовалась цветом.

– Лучшей защитой будет уничтожение пространственно-временных станций на нашем пути, – сказала она. – Тогда наксиды не смогут корректировать маршруты своих ракет. Не хочется уничтожать станции, это дикость. Но ради моей эскадры я пойду на всё.

Мартинес вспомнил, как горело и рушилось кольцо Бай-до.

Миши подняла бокал:

– Почему никто не пьет?

Мартинес налил себе вина и молча поднял его за Чандру. Она доказала свою ценность, теперь на неё не повесят убийство Флетчера.

***

На следующий день Мартинес наконец пообедал с Чандрой. Такой необходимости в этом уже не было, но капитан на всякий случай предупредил Алихана, что не надо слишком долго оставлять их наедине.

В парадной форме Чандра выглядела великолепно. Серебристый аксельбант мерцал на ее темно-зеленом мундире. Каштановые волосы спадали на высокий воротник, на котором красовались красные нашивки штаба Миши.

– Поздравляю, лейтенант.

– Спасибо, капитан. И вас с новым назначением. – Чандра улыбнулась. – Вам удивительно везет. Людей убивают, а вы занимаете их место.

Тема смертей Мартинесу не понравилась. Слишком мало времени прошло с последнего убийства. И ему совсем не хотелось обсуждать, сколько человек погибло, чтобы он стал капитаном "Прославленного".

– Вот мы и встретились. Парочка подозреваемых, – отшутился он.

– Точно. За сговор! – откликнулась развеселившаяся Чандра.

Заговорщики из них вышли так себе. Мартинес сидел во главе стола, Чандра справа от него. Пока Алихан разливал вино и ставил тарелки с орешками и соленьями, они обсуждали, кем из кадетов лучше заменить Чандру. Капитан раздумывал, не сказать ли Чандре, что Миши собиралась пожертвовать ею, обвинив в убийстве, но все-таки промолчал.

– Что там с журналами? – спросила Чандра. – Кроме паники в рядах старшин, конечно.

– Утром получил последние. Сейчас просматриваю. Некоторые даже заполнены целиком, – ответил Мартинес.

По крайней мере фальшивые сведения вписывать перестали; если не могли заполнить какую-то ячейку, не скрывали этого, вбивая фразу "Данные уточняются", возможно, потому что она солидно звучала.

– Наверняка, связист Ньямугали заполнила всё целиком, – предположила Чандра.

– Точно. – Мартинес улыбнулся и подал знак Алихану нести первое. – Ваши бывшие подчиненные молодцы. Конечно, я всё равно их проверю.

– И ошибок не найдется. Я их держала в ежовых рукавицах.

– Связистам проще, чем остальным. Франсис придется отчитываться за каждый насос, вентилятор и термостат.

– Вдруг стало их жалко? – В голосе Чандры звучало недоверие.

– Не особо.

Вошел Алихан с тарелками теплого тыквенного супа, сдобренного сливками и корицей. Чандра попробовала ложку.

– Повар здесь лучше, чем наш, хотя и у нас неплох.

– Я передам ему.

– Еда была хоть чем-то хорошим в отношениях с Флетчером. Всегда вкусно кормил, прежде чем задолбать до смерти.

Мартинес ел суп и думал, что Чандра могла хотя бы притвориться расстроенной – все-таки любовника убили.

– Чем же? – спросил он.

– Помимо секса?

Когда Мартинес не улыбнулся шутке, она продолжила, пожав плечами:

– Болтал обо всем подряд. О еде, вине, увлекательнейших отчетах, подписанных им за день. И об искусстве. И всегда занудно. – В глазах Чандры мелькнули чертята. – Понравилась штуковина в спальне? Навевала сладкие сны?

– Я сразу от неё избавился. Джукс подобрал не столь угнетающую вещицу. А зачем в спальне Нараянгуру? Флетчер говорил?

Чандра демонстративно вздохнула.

– Мне пересказать его теории?

– Почему бы и нет?

– Ну, он говорил, что если когда-нибудь выберет себе религию, то станет нараянистом, потому что только они по-настоящему цивилизованны.

– То есть?

– Дай вспомнить поточнее. Я старалась в это не вникать. – Она скривила пухлые губы. – Кажется, потому что нараянисты считали, что жизнь это страдание. Всё истинное совершенно, прекрасно и бессмертно, но существует только вне нашего мира, и мы можем приблизиться к этому лишь через созерцание красоты.

– Страдание, – повторил Мартинес. – Гомберг Флетчер, неприлично богатый и невероятно знатный, верил, что жизнь это страдание. Что его жизнь это страдание.

Чандра покачала головой:

– Я тоже удивлялась. Может, он и страдал, но не при мне. – Она презрительно усмехнулась. – Конечно, он же весь такой возвышенный, вот и вообразил, что его страдание столь высоко, что остальным не понять.

– Теперь ясно, почему шаа убили Нараянгуру, – сказал Мартинес. – Если ты веришь, что иной мир существует и не можешь этого доказать, при этом полагая, что он более совершенен и реален, чем наш мир, существование которого легко доказывается, ты, безусловно, идешь против Праксиса и Легион справедливости распнет тебя, даже чихнуть не успеешь.

– Тут не только вера в невидимый мир. Еще и чудеса. Когда после казни Нараянгуру сняли с давно засохшего дерева – с аяки, она зацвела.

– Да, чудеса тоже вряд ли понравятся Легиону справедливости.

Вечером, устроившись на кровати с чашкой какао и глядя на мать, ребенка и кота, Мартинес представлял, как на этом же месте, созерцая жуткого Нараянгуру, сидел и думал о страдании Флетчер. Доводилось ли этому знатному пэру из чуть ли не самого прославленного терранского клана Империи действительно страдать и какое утешение он мог получить, глядя на окровавленного человека, привязанного к дереву.

По словам доктора Цзая, Флетчер добросовестно делал, что должен, но тяготился навязанной ролью. Он играл сноба, но не был им.

"Флетчер заполнял свою пустую жизнь формальностями и искусством, – думал Мартинес. – Он ничего не создавал – ни скульптур, ни картин, а просто собирал их. Даже его манера командования не несла ничего нового и оригинального; он лишь полировал умения и навыки экипажа подобно тому, как полируют старинную серебряную статуэтку.

Но он страдал. Возможно, понимая, насколько пуста его жизнь".

И Флетчер сидел, как сейчас сидит Мартинес, и смотрел на предметы, наполненные святостью в глазах других.

Мартинес решил, что хватит думать про Флетчера. Поставил чашку в сторону, почистил зубы и забрался под одеяло.