Вой молодых волков

Глава 21

Декабрь 658 года. Окрестности Праги.

Кольцо сомкнулось. Из Моравии подошли легионы Арнеберта, из-за Дуная — остатки Первого Германского и ополчение хорутан, а с севера, из владений сербов, залитых кровью — кирасиры, егеря и свита княгини Ванды, которая умиротворяла те земли. Судя по тому, что даже сыновья старого Дервана сбежали в Австразию, у нее это неплохо получилось. Из словенской знати верность Кию сохранил всего десяток человек. В основном тех, кому отступать некуда: дулебские бояре Мирко и Сташко, их шурин Любим, старик Воллук Карантанский, который физически не мог уйти в свои земли через враждебный Норик и Паннонию, префект Чехии Спытигнев, братья Аратичи да несколько человек рангом пониже. Вот и все, что осталось от многих десятков нобилей, которые еще совсем недавно лизали Кию сапоги, называя римским императором.

— У нас тут восемь сотен коней, — мрачно произнес Зибор, старший сын Арата. — Еще пара недель, и они дохнуть начнут, государь.

— Знаю, — обронил Кий, глядя на лагерь, который споро разбивали невдалеке от главных ворот Праги.

Город несколькими бросками отрезали от подвоза продовольствия, и крестьянские веси, устрашенные посланниками из Братиславы, не дали больше ни зернышка. Его фуражиров били из засад как куропаток. А теперь и вовсе Прагу взяли в осаду, а лагерь у ворот прямо на глазах вырос. И как споро разбили его, на удивление даже. Разобрали весь посад на один перестрел от стены, и сложили дома заново, покрыв небо копотью горящих очагов. А легионы из Дакии и вовсе пришли с разобранными аварскими юртами, увешанными изнутри шкурами для тепла. Топоры стучали в окрестном бору день и ночь, изводя его на дрова. И даже корабельный лес, коего на пражских верфях сушилось бессчетно, весь пошел на то, чтобы построить укрытия для войск. Надо ли говорить, что все окрестные веси приняли столько воинов, сколько смогли, и даже немного больше.

— Не по-людски воюют, — сплюнул Кий, который подобной прыти от брата и племянника не ожидал. По его расчетам, времени у него до середины мая было. Ан нет…

— И то правда, — поддержал его Зибор. — Кто зимой в поход ходит? Поморозят и воинов, и коней. Хотя… Пока они там померзнут, мы от голода перемрем. Кто ж думал, что так все повернется. Еще неделя за стенами, и у меня кони всадника не поднимут. Тут, государь, столько овса нет.

— Можем всю зиму твоих коней жрать, — мрачно ответил Кий, — и надеяться, что они уйдут. А они не уйдут. Я это шкурой чую. Уж больно надежно обустраиваются. Пробиваться надо на север. Я тамошние места как свои пять пальцев знаю. Бранибор возьмем на копье и там отсидимся. Град крепкий. Большое войско в те земли по зиме не поведут, безумие это. А весной придумаем чего-нибудь.

— Дельно, — кивнул Зибор. — Ночью пустим малый отряд на вылазку, а когда твой племянник в бой ввяжется, по льду Влтавы уйдем. Мне день нужен, чтобы подготовить все, государь. Эх, жаль! Сколько добра бросить придется…

— Дулебов пустим, — сказал после раздумья Кий. — Все равно от них толку почти нет. Деревенщина ведь простая. И бояре у них… Мирко и Сташко — два дурня набитых, да Любим — калека сухорукий. Жаль, конечно, я обязан им, но делать нечего. Не данов же в расход пускать. Добрые вояки, пригодятся еще. Сделаем все быстро, пока плотно не обложили. Чую я, еще пара дней, и из Праги мышь не выскочит.

***

Суета, поднявшая в лагере, удивила Любима несказанно. Всадники носились по городу как угорелые, пытаясь почти задарма пристроить добычу, выменяв ее на серебро. Получалось так себе. Горожан осталось немного, и они были не из богатых. Местная верхушка из торговых людей и мастеров сбежала в Братиславу уже давно. Деловые люди чуяли, к чему все движется.

— Да что же это такое происходит? — растерянно смотрел по сторонам Любим, но вечером ответ на свой вопрос все-таки получил. Войско пробиваться на север будет. Государь Кий по Влтаве и малым рекам в земли лютичей свою армию уведет и там укрепится.

— Две недели идти, и то если есть, спать и срать на ходу, — прикинул Любим. — Но сейчас зима. Три недели идти, не меньше. И это тогда, когда Прагу войско обложило. М-да… Это только князь Кий на такое способен.

Впрочем, когда Любим поразмыслил как следует, то безумная поначалу идея показалась ему не такой уж безумной. Осаду только-только начали, и перекрыли пока что две дороги из четырех. Если по узкому руслу первыми пустят обоз и пехоту, а в арьергард поставят легкую конницу с луками, то дело может выгореть. Поди-ка догони убегающее войско, когда обойти его с флангов нельзя. Только запас времени нужен… Несколько часов хотя бы.

— Ах ты ж… — Любим продолжил тираду матерной россыпью, усвоенной за годы службы в легионе. В голове словно вспышка сверкнула, осенив пониманием. Если мораване, даны и наемники с севера бегали как угорелые, то мелкие отряды бояр — дулебов и чехов, как будто не замечали. И самих бояр к государю не звали, заявив, что им все перед самым отходом скажут. Да только не готовятся так в долгий путь. Это времени требует.

— На убой нас бросят, — сжал зубы Любим, у которого все сложилось. — Оставят позади, чтобы мы на копьях дохли, пока их светлость со всех ног бежать изволят. Вона чего удумали… А потом снег следы за пару часов укроет. А там мало ли, в какой приток Влтавы они свернули. С собаками не сыщешь!

Едва дождавшись ночи, Любим переоделся в рванину, подошел к северным воротам, которые охраняли два дана, и сунул каждому по рублю. Тем было плевать на бедолагу-горожанина, а на серебро как раз нет. Они в эту землю ради него и пришли. Даны повертели в руках потертые монеты с профилем императора Самослава и смилостивились. Безотказный пропуск сработал, и боярин со всех ног побежал в лагерь законного государя, который сиял огнями невдалеке.

***

Сбить жидкое охранение у северных ворот удалось быстро. Тут их не ждали. Как Кий и спланировал, бой завязался на противоположном конце города, где началась вылазка словенских владык. Судя по звукам, туда подтянулись большие силы, но Кию следить за этим было недосуг. Он уже скакал по льду Влтавы, которая здесь, у Праги, пятьсот шагов в самом широком месте. А дальше, где река начинает петлять — и трехсот нет. Узкая там река, поросшая по берегам лесом. Нужно уходить, и уходить быстро. Первыми пустили сани с зерном и пехоту, а за ними двинулась конница. Словенам и данам объяснили, что ждать никто никого не станет, а потому пешее войско шло не хуже коней, надрывая все жилы. Так они прошли примерно три мили.

— Вот дерьмо! — присвистнул Кий, увидев в рассветных лучах развернутый по фронту легион. Уйти отсюда некуда, уж очень удачно место выбрали. Правый берег — крутой и обрывистый, а левый — густо зарос лесом. Придется биться прямо здесь.

— Ну что же! Воевать так воевать, — Зибор Аратич сплюнул на лед, застывший комками и грудами, и поскакал к своим. Есть немалый шанс в копейном строю разорвать шеренги пехоты, а потом рассеять вражеское войско.

Суета закончилась быстро, и армия Кия построилось за четверть часа. Войско же наследника стояло недвижимо, словно скала. Стояло до тех пор, пока его ряды не раздвинулись, и вперед не выехала женщина неописуемой красоты, залитая золотом и камнями от макушки до пояса. Шубка из соболя, обтянутая ромейской парчой, была распахнута на легком морозце. Не слишком удобно ехать на такой верхом.

— Богиня! — зашушукались мораване и словене.

— Фрейя! — пошло по рядам данов. В их землях уже давно известно, что великий конунг Братиславы женат на дочери бога Ньёрда, а вот теперь они увидели ее во плоти. Говорят, она ничуть не изменилась за добрую сотню лет.

По рядам побежала волна удивления и восторга. Многие достали амулеты из-за пазухи и начали шептать молитвы. Люди поедали глазами и саму Богиню, и ее белоснежного коня, за которого можно купить половину Дании. А уж за ее ожерелье, которое достали из сундуков царицы Рани Суханади, купить здесь и вовсе нечего. Разве что все земли восточнее Рейна.

— Мир я дарую вам, люди! — глубоким грудным голосом произнесла Богиня. — Опустите оружие и склоните головы перед законным государем. И тогда дано вам будет прощение! В том я клянусь вам телом и кровью своей. Покоритесь! Отриньте гордыню, и останетесь живы. Вины ваши будут прощены. И бояр, и князя Кия, и простых воинов. Не желают государи Святослав и Александр лить братскую кровь.

По рядам войска неслась людская волна, вгоняя тех, кто только что собирался биться, в полнейшую растерянность. Нет у них шансов против легиона. И даже конница не поможет. Потому как вот-вот добьют дулебов у ворот Праги, а потом догонят их здесь. Малейшее промедление — и все, возьмут в капкан с двух сторон. А тогда — верная смерть. А Богиня подтвердила их мысли.

— Если же не покоритесь, то ни один из вас не уйдет отсюда. А те, кто останется жив, обретет судьбу горше смерти. Сгниет он в соляной шахте, не увидев солнца вовеки!

— Да что это, мать ее, за вишенка такая! — громко удивилась Гудрун, которая в местных божков не верила, а если это еще и обычная баба, то не верила вдвойне.

— Лук мне! — скомандовала она. — И срезень! Пусть помучается, стерва. А то ишь, какая гладкая вся… Ненавижу таких!

Скрип тетивы разнесся над притихшим войском, и прежде чем кто-то смог вымолвить хоть слово, стрела с широким, словно лопата, наконечником, ударила Богиню в бок. Слепящими искрами брызнули во все стороны драгоценные камни, золото и жемчуг, усеяв лед яркими звездочками. Ванда, словно не веря самой себе, зажала бок, из которого торчала стрела и текла кровь, и упала лицом на гриву коня.

— Богиня! — завыло оба войска.

— Убили!

— Святотатство!

— Да что же это делается, люди!!!

Со стороны словенского войска выскочили санитары, которые споро взвалили княгиню на носилки и понесли. Через строй пехоты пробился воин с сумкой лекаря на плече и с саперным тесаком на поясе. Лекари такими рубили жерди для волокуш и лубков. Он приложил два пальца к шее княгини и что-то отрывисто скомандовал. Санитары побежали рысью в стороны палатки, которую развернули в тылу, а лекарь вышел вперед и закричал.

— Я князь Берислав! Я вызываю на бой до смерти того, кто это сделал! Поединок!

— Ну я это сделала! — раздался глумливый голос. — Я, Гудрун Сигурддоттер, Дева Одина! Ты, что ли, со мной биться решил, лекаришка!

Она сделала шаг вперед и впилась взглядом в того, кого сейчас убьет. В этом у Гудрун не было ни малейших сомнений. Глаза князя полыхали страшным огнем, а губы превратились в тонкую нить, но от этого он не стал воином. Он же слабак. Это Гудрун почувствовала сразу же, такого не скрыть.

— Баба твоя, да? — усмехнулась Гудрун. — Что же ты ее дома не оставил, кашу варить? Тут война, князь, а на войне иногда убивают.

— Она княгиня Золотого рода, — сухо ответил Берислав. — И она исполнила свой долг как подобает. А ты, Гудрун Сигурддоттер, ответишь мне за то, что сотворила. Ты сейчас умрешь.

— Ты меня своим ножиком убьешь? — презрительно посмотрела на него Гудрун. — Хочешь, я глаза зажмурю на пару минут, а то скучно будет?

— Нет! — решительно ответил Берислав. — Я хочу, чтобы ты открыла их пошире. Ты должна увидеть то, что произойдет.

Гудрун захохотала, а вслед за ней захохотали и даны, которые оценили весь юмор ситуации. Этот странный человек, который, судя по всему, был братом конунга Кия, сунул руку в свою суму и достал оттуда стеклянный шар, плотно запечатанный смолой. Он подошел на два шага и бросил прямо в лоб британской принцессы склянку, которая с жалобным звоном разбилась о железо ее немыслимо роскошного шлема.

— Не поняла, — удивленно посмотрела Гудрун на Берислава, а потом завыла звериным воем, закрыв руками лицо. — А-а-а… Глаза-а-а!!! Да что это за дрянь? Убью!!!

— Это скипидар, — устало посмотрел на нее Берислав. — Мы, лекари, им больные суставы растираем.

Он, сказав это, несильным ударом тесака под колено сбил Гудрун наземь. Пока она каталась по земле, то пытаясь протереть снегом глаза, то зажать хлещущую кровь, князь быстрым движением высек искру обухом о кремень и бросил на воющую от безумной муки принцессу тлеющий трут. Роскошный плащ и волосы Гудрун вспыхнули ярким пламенем, а резкая вонь, которую порыв ветра отнес в сторону застывшего в изумлении войска, заставил людей вновь зашептать молитвы. Колдовство, не иначе! Истошный визг горящего заживо человека оборвался, когда огонь начал гаснуть, а Берислав не слишком умело, но старательно, несколькими ударами тяжелого клинка отсек голову принцессы, которая обгорела до неузнаваемости. Он поднял жуткий трофей вверх и прокричал.

— Боги высказали свою волю, даровав мне победу! Вам давали возможность сохранить жизнь, но вы ее отвергли! Если княгиня умрет, вас всех перебьют на ее тризне как жертвенный скот. Ее душа попадет в Ирий, а вы будете рабами служить ей там до скончания времен. В этом я, князь Берислав, клянусь памятью своего великого отца.

Он развернулся, поправил сумку на боку и пошел в сторону войска, которое потрясенно расступилось перед ним. Тут все уже слышали о бешеной Деве Одина, и вот она глупой смертью погибла у них на глазах. Погибла от руки того, кто считался худшим из воинов. Несомненно, в этом был знак божий. А то, что князь-христианин грозился принести кровавые жертвы, мало кого здесь удивило. Слишком слабо еще христианство, оно лишь пустило свои корни, но стебли его пока не смогли разорвать многовековых пут язычества. Слишком уж мало времени прошло.

— Ну ты даешь, дядюшка! — Александр укоризненно посмотрел на Берислава. — Да мне и в голову не могло прийти, что ты на такую глупость решишься. Если бы я знал, велел бы тебя связать.

— Ванда жива? — Берислав поднял на племянника глаза, налитые невыносимой мукой.

— Тетя крови много потеряла, но вроде жива, — кивнул Александр. — Лекари раной занимаются сейчас. Ей золото и камни жизнь спасли: стрела в сторону ушла, и бок глубоко распорола. Кто бы мог подумать! Дяде Никше нужно будет поклон передать. Это из его добычи ожерелье.

— Третий легион подошел? — устало спросил Берислав.

— Да вот же он! — белозубо усмехнулся Александр и протянул вперед руку. Туда, где в полумиле показалась серая змея из тысяч людей. Войско князя Кия уже оказалось в западне. — Не уйдут теперь! Тетя Ванда своей кровью купила нам время…

***

Арнеберт спокойно смотрел, как волны словен и данов накатывают на строй его легиона. Они уже отбили атаку мораванских клибанариев, выставив вперед лес пик, и теперь теснили пехоту врага, загоняя ее к опушке. Арнеберт просто делал свою работу, ту самую, к которой его готовили с малых лет. Он не слишком умен, но основателен, рассудителен и справедлив. Он назубок знает Устав и десять последних лет играет на штабных учениях, отработав то, что сейчас происходит, десятки раз. Да тут вообще ничего интересного не происходит. Атака тяжелой кавалерии, конные лучники из мораван, которым не хватило места в полку клибанариев, и стена щитов данов. Как бы ни был хорош князь Кий, ему отсюда не уйти.

Арнеберт по праву считался самым сильным из воинов Словении. Габаритами он уступал только Сигурду Завоевателю, но тот — легенда, почти полубог. Вон у него какая дочь боевая выросла… Арнеберт вздохнул. Свою племянницу он увидел в первый и в последний раз. Вот сестра расстроится. А с другой стороны — валькирия! Судьба у нее такая: помереть в бою и попасть в Валхаллу, на пир к самому Одину. Там она будет веселиться день и ночь, пить, есть и драться с другими героями. А на следующий день раны заживут сами собой, и все продолжится снова. Такой вот незатейливый рай у данов.

Боярин прекрасно осознавал, что он как тактик Кию в подметки не годится, но понимал и другое: князь, при всех своих талантах как стратег был слаб и недальновиден. Он быстро принимал решения на войне, но дальше войны не видел ничего. Это его и сгубило. Старший брат, войсковой лекарь, переиграл его вчистую. И где же теперь князь Кий? Да вот он, рубится в первом ряду с яростью загнанного зверя. Арнеберт задумчиво повертел в руке меч, а потом отдал его вместе с ножнами адъютанту. Он возьмет щит и булаву, железный прут с шариком на конце. С совсем небольшим шариком, чуть больше молодого яблока.

Арнеберт раздвинул ряды воинов и встал напротив князя, который оскалился, увидев его. Легат слегка поклонился, и Кий обрушил на него град ударов, которые тот отбил щитом и булавой. Свой меч Кий уже сломал и теперь бился какой-то саблей, явно взятой с тела убитого. Уж больно она была проста. Впрочем, он мастерски управлялся и с этим оружием.

— Получи, пес! — азартно крикнул Кий, который подсек голень Арнеберта. Боярин стоял как скала, а сабля лишь издала металлический звон. Нога легата под плотной штаниной была со всех сторон защищена железом.

— Это еще что? — растерялся Кий. — И сзади железо?

— И сзади, — кивнул Арнеберт, который видел князя в деле не раз, и отлично знал, на что тот способен.

Не поможет слоновья сила в бою против живчика, который мог биться без устали дольше любого воина. Только сплошная защита способна остановить его, а потому новый, невиданный до сих пор доспех, который склепал специально для Арнеберта мастер Лотар, оказался как нельзя кстати. Кий, который так и не смог найти слабых мест, начал уже уставать. Он понимал, что, наскакивая на противника, который был намного сильнее, он вымотается быстрее, но сделать ничего не мог. Арнеберт каждую минуту делал шаг вперед, а Кий — шаг назад. И лишь только князь запнулся, зацепившись ногой за ледяной торос, Арнеберт взмахнул палицей и ударил его по шлему. Кий застыл, словно не веря самому себе, а потом рухнул лицом вниз.

— Порядок бьет класс! — Арни с удовлетворением посмотрел на дело своих рук и огляделся по сторонам. Сражение подходило к концу. Отдельные кучки данов и мораван еще добивали, но их гибель лишь вопрос времени. Непонятная поговорка, на которые был горазд покойный государь Само, только что дошла до боярина во всей своей ослепительной простоте.