Вой молодых волков

Глава 11

Сентябрь 658 года. Константинополь.

Коста в родном городе не был уже года три. Все дела и заботы не отпускали. Чересчур уж важен его пост, чтобы выпустить хоть на минуту нити паутины из пальцев. Но сейчас ситуация слишком тяжела: восстал Север и вот-вот перейдет в наступление. А он отправится в Константинополь, чтобы осмотреться на месте. Уж больно противоречивы донесения его агентов, и они не слишком стыкуются с донесениями купцов, которые только что прибыли с Сицилии. Тамошний префект и не думал набирать целую меру, двухтысячный полк, у него и денег таких не было. Не было и такой нужды, если уж говорить откровенно. А это значит, что пока они пытаются водить за нос разведку Константинополя, та водит их за нос сама. А ведь государь не появляется в Александрии, делая вид, что инспектирует отдаленные провинции. Они спровоцировали императора Владимира и его мать, дразня их беззащитностью Африки, а сами скрытно перебросили в Карфаген большую часть Александрийского флота. Они пустили слух, что флот пошел в Красное море, топить мусульманских и аксумских пиратов. В голове Косты бил набат. Он бросил все и отправился в дорогу, без церемоний конфискуя коней на почтовых станциях. Двухмесячный для обычного каравана путь был проделан за три недели. Коста же, который считал, что неплохо освоился с лошадьми за последние годы, понял, что очень сильно переоценил свои силы. У ворот Константинополя он просто свалился мешком и нанял носилки. Идти он больше не мог.

Тут работало несколько верных людей, но все они не годились в подметки ни ему самому, ни покойному Михе, ни даже Либерию, окопавшемуся в канцелярии августа. Так, пехота, которая собирала слухи по рынкам, портам и харчевням. И даже этих людей ему приходилось прятать от государыни Марии, ведь еще недавно империя считалась единой, а она, как-никак, жена правящего василевса и член Малого Совета. М-да, если бы можно было поцеловать самого себя в зад, Коста именно так бы сейчас и поступил. Он немало рисковал, готовя параллельную сеть своих шпионов, хотя даже предположить не мог, что государь погибнет вот так… Тогда он просто доверился своему чутью.

Что-то в глубине души кричало, что все идет неправильно. Уж слишком самобытна, богата и сильна была Восточная империя, чтобы покориться вот так просто лесному дикарю. Да и в культурном плане Северу весьма далеко до Константинополя. Тончайшая амальгама из грамотных людей, созданная невероятными усилиями императора и патриарха, была едва видна в море варваров, коим и являлась на самом деле Словения. Столетия пройдут, пока она станет похожа на Восток с его тысячелетней культурой. Ну а раз так, то и разлад мог пойти в любой момент. Именно этого и опасался Коста, когда аккуратно, не дыша, создавал сеть агентов здесь. И никто из них, кроме него самого, про Либерия не знал.

Пан полковник любил эту харчевню, хотя старый хозяин давно уж умер, передав дело двум сыновьям. Те выросли на кухне, а потому суп из бычьих хвостов был по-прежнему вкусен, да и омлет-сфунгато, любимый всеми ромеями без исключения, оставался весьма неплох. Не бесподобен, как у отца, а именно неплох. Коста, которого в свое время посвятил в тонкости приготовления этого блюда сам сиятельный Стефан, отдал распоряжения повару, и тот удалился, почтительно раскланиваясь. Тот набор специй, что назвал посетитель, и порядок их применения стал для него откровением. А еще гость настоял, чтобы ломтики свинины повар клал на сковороду только тогда, когда масло раскалится. Оно обожжет нежную мякоть и коркой запечатает сок внутри, оставив ее необыкновенно сочной. Гость также потребовал, чтобы повар положил чеснок в самом конце, предварительно тщательно раздавив его боковиной ножа. Иначе он будет горчить. Этот клиент — истинный знаток, и повар был счастлив готовить для него. Это ведь не грубые лавочники, которые бросают в свои утробы все, что ни дай.

— Господин, вы хотели меня видеть? — евнух пришел в харчевню на Бычьем форуме, где Коста сидел за дощатой перегородкой и наблюдал, как по разделочной доске летает нож, мелко кроша зелень и овощи. — Какой-то мальчишка передал, что меня ждут здесь.

— Хотел, — хмуро кивнул Коста. Его агент изрядно раздобрел и приоделся. Шелковая туника обтягивала выпятившийся вперед живот, а расшитый талар был новым и весьма недешевым. Пан полковник даже расстроился. Его агент оказался не слишком умен и не внял увещеваниям. Он явно жил на широкую ногу.

— Скажи, Либерий, — спросил Коста, — что происходит сейчас в канцелярии?

— Не знаю, господин, — развел руками евнух. — Я только что приехал из Афин. Меня посылали туда в свите протоспафария Сергия. Наверное, просто для придания пышности, потому что я там не делал совершенно ничего. Да и Афины — жуткое захолустье. Нищий город, окруженный варварами.

— А ты уверен, что тебя не раскрыли? — задал новый вопрос Коста.

— Конечно, уверен, господин, — удивленно кивнул тот. — Ведь иначе я бы уже висел на дыбе и рассказывал все, что знаю.

— Это совершенно необязательно, — поморщился Коста. — С тобой могут играть. Давать тебе ложные сведения, чтобы ты передал их мне.

— Ну, не знаю, — развел руками евнух. — Господин протоасикрит весьма благоволит мне в последнее время. После поездки в Афины он даже удостоил меня чести инспектировать финансы фемы Армениака. Это очень серьезное задание. Я отплываю завтра же.

— Что-о? — Коста пристально посмотрел на своего агента. — Тебя отсылают из дворца в такую даль? Сейчас?

— Получается, так, — ответил евнух, а в глазах его плеснулся ужас понимания. — Да неужели, господин…

— Кто знает, что ты пошел сюда? — резко спросил Коста.

— Н-никто, — затряс головой Либерий.

— Выходим отсюда, — решительно сказал Коста. — Сначала ты, а я за тобой. Иди в район Космидий, что за стеной.

— Но…, но там может быть опасно, господин. Это плохой район, — недоуменно посмотрел на него евнух. — И зачем мне туда идти?

— Затем, — пояснил ему Коста, — что, если я не ошибся, у тебя всего два будущего. Первое: тебе не везет, и тебя казнят за измену после возвращения из Армении, и второе: тебе везет, ты добираешься до Братиславы и остаешься там навсегда.

— Я понял, — евнух проглотил тягучую слюну. — Когда мне уйти?

— Прямо сейчас, — жестко ответил Коста. — Я иду за тобой в полусотне шагов. Не спешить, не оглядываться, не заходить в подворотни. Выйдешь в Калигарийские ворота и пойдешь направо, до церкви святой Екатерины Египетской, а за ней повернешь налево в проулок, а потом первый поворот направо. Первый! Не второй и не третий! Все понял?

— Да, — поспешно закивал головой евнух и вышел.

Коста встал и двинулся к выходу. Но тут, как назло, повар поставил на стол омлет. И запах от него шел просто одуряющий.

— Куда же вы, господин? — повар посмотрел на него с немалой обидой. — Ваш сфунгато поспел!

— Прости, почтенный, — Коста бросил на стол целую силикву. — Не обижайся. Срочно зовут в лавку. Очень крупный заказ. Я приду завтра. Отдай мой сфунгато какому-нибудь бедняку, пусть он благословляет твою щедрость.

— Бедняку. Конечно, господин, — поклонился повар. Он дождался, когда чудной гость уйдет, и понес тарелку в каморку при кухне. Он взял ложку и сунул в рот первый кусок. — Ум-м-м! Бедняку такой омлет? Да черта с два! Это же лучшее, что я когда-либо готовил! Его ждут в лавке? Что еще за лавка? Странно, — бурчал повар, с аппетитом уминая свою же собственную стряпню, — он точно не торгует на Бычьем форуме, я бы его знал.

А Коста уже двигался по улице, плавно огибая прохожих и стараясь оставаться незаметным. Но это не помогло. Он не ошибся, все было скверно. Вели не только Либерия, вели и его самого, причем делали это довольно умело. Покойный государь многому научил здешний люд, и теперь Коста за это расплачивается. Соглядатаи работали в паре. Сначала его увидели в харчевне, а потом пара разделилась. Один пошел за Либерием, а другой остался ждать Косту. Только вот пан полковник своего так пока и не увидел. Он просто пару раз ощущал его взгляд на своем затылке. Шпион никогда не жил на улице, потому-то Коста и смог почуять его.

Константинополь огромен, а от Бычьего форума до Калигарийских ворот почти две мили. А это совсем немало, если идти приходится, рассекая толпы народу и не выпуская при этом из вида семенящего дворцового евнуха. Коста несколько раз терял своего подопечного, но каждый раз находил его снова, ведь путь был известен. Он вышел из ворот, низких и узких, без малейших признаков помпезности. Тут едва две телеги могли разъехаться, да и то, скорее всего, зацепились бы осями колес. Здесь, у залива, раскинулось небогатое предместье, которое не раз разоряли набеги склавинов и авар. В Космидии жили мастеровые, лавочники и моряки, которым не хватило денег и удачи поселиться за городской стеной в собственном каменном доме. Хотя, положа руку на сердце, здесь, на берегу залива Золотой Рог, жить куда лучше, чем в душном смраде шестиэтажной инсулы. Пан полковник повернул направо и пошел вдоль стены, мимо жилищ бедноты. Прилепившиеся друг к другу, словно пчелиные соты, они мало чем отличались от тысяч точно таких же по всему миру. Деревянный каркас, забитый глиной, без окон, под соломенной крышей, а чем дальше от ворот — тем хуже. Там и вовсе стоят лачуги, сплетенные из веток, обмазанные все той же глиной, с очагом в центре, что был просто кучей камней.

Да, евнух прав, скверное место. Тут найти неприятности на свою задницу — просто раз плюнуть. А вот и церковь. Базилика из кирпича, с двумя нефами по бокам, была окружена домишками окраин. За ней влево уходит проулок шириной в три шага, образованный глухими стенами лачуг. Туда и зашел Либерий, подгоняемый страхом за свою жизнь. А следом за ним зашел соглядатай, который не слишком хорошо знал это место, в отличие от пана майора, который в бытность сопливым мальцом чуть богу душу не отдал, когда конкурирующая банда мальчишек загнала его туда и избила до полусмерти.

Вертлявый паренек, который с разгона залетел в узкий переулок, растерянно закрутил головой и собрался было сделать вид, что заблудился, но опоздал. «Искатель душ», который пан полковник прятал в широком рукаве, вошел ему прямо под грудину, пробив сердце.

— Тихо, парень! Тихо! — сказал Коста не то убитому им человеку, которого бережно опустил на землю, не то евнуху, который от нахлынувшего ужаса чуть не потерял сознание.

— Вы… Вы убили… — прошлепал Либерий белыми от ужаса губами, но тут же заткнулся, потому что в проулок вошел второй соглядатай, которого Коста резким движением дернул на себя, прижал к стене и поднес к его горлу нож.

— Кто тебя послал? — прошипел Коста, нажимая лезвием на тощую шею.

— Вы ошибаетесь, добрый господин, — заюлил тот, с ужасом пялясь на труп своего товарища, который лежал на спине и смотрел на небо стекленеющим взглядом. –Отпустите! Богом молю! Я же не сделал ничего! Я просто живу здесь.

— Хорошо, верю, — неожиданно согласился Коста. — Как зовут интернунция этого округа? Быстро! Имя! Ты должен его знать, раз тут живешь.

— Пощадите, господин! — взвыл соглядатай, который главу района, который назывался куратор, конечно же знал, но вот всех его служащих знать не мог никак. На этом Коста и сыграл.

— Пощажу, если выложишь все как на духу, — сказал Коста. — Иисусом Христом и Девой Марией клянусь, что свяжу тебя, заткну рот и уйду. Когда тебя найдут прохожие, я буду уже далеко. Ну, говори!

— Я асикриту Николаю служу, — захлебываясь от усердия и страха, сказал соглядатай. — А тот уже господину протоасикриту подчиняется! Нам велено за этим евнухом следить, господин! А если он видится с кем, или ходит куда, то проследить и господину асикриту доложить без промедления.

— Давно ты следишь за ним? — устало спросил Коста.

— Давно, господин, больше года, — с готовностью подтвердил соглядатай. — Только нас меняют каждый день, чтобы не примелькались, значит…

— Ясно, — кивнул Коста и всадил ему нож в сердце.

Он повернулся к трясущемуся от ужаса евнуху и бросил ему кошель с серебром.

— Вот деньги. Прямо отсюда уходи на север. Купи место в караване и иди в Братиславу. В Черном городе скажешь на входе «Слово и дело», и тебя пропустят. Иди к боярину Звонимиру, ему выложишь все без утайки. Вопросы?

— Только один, господин, — робко посмотрел на него евнух. — Вы же сейчас поклялись… Не боитесь душу свою бессмертную сгубить? Грех ведь это непростительный…

— Мне можно, — отмахнулся от него Коста. — Потому как я на службе. Господь бог наш — он есть высшая справедливость. Вот именно ей я и служу. И если во имя высшей справедливости требуется грех совершить, то это как бы и не совсем грех. Это как у солдата, который на поле боя нечестивого араба убивает. Шестая заповедь господня нарушена, а греха на нем нет. Понял?

— Нет! — честно ответил евнух.

— Ну, ничего, присягу примешь, поймешь, — вздохнул Коста. — Тебе это куда лучше, чем я, объяснят. Я и сам это не очень хорошо понимаю, верю только всей душой, что это есть истина великая. Ну а раз так, то и сомнений у меня никаких нет.

— Домой за вещами можно зайти? — робко поинтересовался евнух, но увидев разгорающийся гнев в глазах начальства, тут же стушевался. — Понял, господин, уже ухожу!

А Коста, который вытер нож об одежду убитых, спрятал его в рукав и решительно зашагал в сторону восточных портов. Кажется, он совершил ошибку, встретившись сначала с евнухом из канцелярии. Там, во Влахернской гавани, трудится коммеркиарием еще один его человек. Именно порты — настоящее сердце великого города и, чем дальше шел Коста, тем мрачнее становился.

Влахернская гавань — самая захолустная и неудобная. Она расположена в глубине залива Золотой Рог, а потому купеческие корабли почти никогда не приходят сюда. Они разгружаются ближе к Боспору — в порту Неорион, а то и вовсе на западном побережье, которое представляет из себя цепочку из гаваней, где жизнь кипит день и ночь. Кипела жизнь и здесь. Только не товары грузили на пузатые корабли, а тагмы наемников, собравшихся в поход. А еще здесь стояли огненосные дромоны, и на их борту тоже шла непрерывная деловая суета.

Его агент сегодня скучал. Кораблей рыбаков и купцов из местных почти не было, а хеландии, набитые горластой солдатней, в его епархию не входили. Он смотрел на море и ел орехи, щурясь на солнышко, стоявшее в зените.

— Не оглядывайся, веди себя как обычно, — негромко сказал Коста, когда подошел к нему сзади. — Что тут происходит?

— Как, вы не знаете? — удивился портовый чиновник. — Исмаильтяне нечестивые походом на Египет пошли. Государь наш, непобедимый август Василий, на помощь царственному брату войско послал. Через пару дней уже отплывают.

— Египет! — застонал Коста. — Да что б тебя! Тут есть корабль, который сегодня в Александрию плывет?

— Нет, — отрицательно покачал головой коммеркиарий. — И ведь что странно! Как-то очень тихо все сделали, господин. Еще вчера никто ничего не знал, а сегодня полный порт солдатни. Удивительно даже. Большую часть судов казна наняла для перевозки войска. А тем, кто в Александрию плывет, пока выходить из порта запретили. Есть маленький кораблик, может, с ним договоритесь?

— Который? — нетерпеливо спросил Коста.

— Во-о-н тот! — ткнул пальцем чиновник. — Агафон-лодочник владелец. Он обычно в Никомедию за вином плавает. Вот-вот разгрузится.

— Ясно, бывай, — сказал Коста и двинулся в сторону кораблика.

А в порту, который располагался за городской стеной, и впрямь было шумно. Множество наемников-склавинов из фракийских и пелопонесских родов галдели, обсуждая будущую добычу. Они шли в поход на Александрию, это Коста услышал совершенно отчетливо.

— Проклятье! Проклятье! — шептал он. — Да как же мы могли так ошибиться! Это всё государыня Мария! Это она у нас мастерица такие затейные косы заплетать! Господи, помилуй, успеть бы!

Кораблик оказался невелик и представлял собой скорее большую лодку. У него не было палубы, а значит, и кают не было. Какая в них необходимость, если обычный груз такого суденышка — бочки с вином, амфоры с маслом и шерсть из Анатолии? Простая ведь лохань длиной в двадцать шагов с одной мачтой, оснащенной квадратным парусом и тремя парами весел.

— Ты Агафон? — крикнул с берега Коста.

— Ну я, — лениво ответил лодочник, который культурно рыгнул после сытного обеда в местной харчевне и теперь ковырял щепкой между зубами.

— Заработать хочешь? — спросил Коста.

— Куда плывем и что везем? — все так же лениво спросил Агафон.

— Везем меня в Никомедию, — пояснил Коста. — Сам видишь, сейчас кораблей нет.

— Три кератия, господин, — усмехнулся Агафон. — И еда ваша. Завтра к вечеру уже на месте будете. Я ведь туда и иду.

— Тогда поплыли, — решительно кивнул Коста.

Счастливый до невозможности лодочник, который срубил по легкому денег на попутчике, вышел уже через час. Путь до Никомедии, бывшей соперницы древнего Византия, занял чуть больше суток. Коста был разочарован. От прежнего блеска столицы великого Диоклетиана не осталось ничего, ведь город этот трясло почти непрерывно. Все цирки, театры и дворцы сгинули, уничтоженные движением земной тверди и набегами персов. В общем, смотреть здесь было не на что, и тут Коста спросил.

— А скажи мне, почтенный Агафон, а не желает ли такой умелый моряк, как ты, заработать по-настоящему серьезные деньги?

— Куда надо плыть? — с прежней меланхолией во взоре спросил корабел.

— В Александрию, — ответил Коста.

— Пятнадцать солидов, — почесал башку Агафон.

— Двадцать, если доберешься за десять дней, — протянул руку Коста.

— Двадцать пять, — пожал ее Агафон, который даже зажмурился от собственной наглости. — Мне понадобится второй рулевой. Ночью тоже пойдем.