Вой молодых волков

Глава 1

Январь 661 года. Братислава. Словенский экзархат. Римская империя.

Берислав въезжал в ворота столицы. Он был в Павии, где утрясал дела с наследством короля Ариперта. Тот стал совсем плох и угасал на глазах. Старый договор, который он заключил с императором Самославом, лангобарды прочно забыли, ну или сделали вид, что забыли. По крайней мере, сам Ариперт решил уйти в монастырь и попросил герцогов избрать вместо себя сыновей Бертари и Годеперта. А ведь отец предупреждал, что так может случиться, и это погрузит север Италии в пучину междоусобиц. Видит бог, Берислав пытался решить дело миром. Он отсутствовал почти четыре месяца, и новогодние праздники прошли без него. Ванда, конечно же, очень расстроилась, да и дети тоже. Эти дни священны для всей семьи, такой порядок завел еще отец, когда был жив.

Отец… Как же не хватает его! Ему было всего пятьдесят пять, но он оставался крепким, как скала. Какая глупая смерть! Какая-то уродливая, до невозможности дряхлая старуха подошла попросить благословения в церкви, и он не стал ее гнать. Она ударила его ножом и хохотала как безумная, даже когда ее рвал крючьями палач. Что-то орала про казненного мужа и зятя, про трех умерших дочерей и про свершившуюся месть. Сумасшедшая, наверное! Мама пришла тогда в пыточный подвал и ушла оттуда в слезах. Она явно что-то поняла, но рассказать не захотела. Мог бы рассказать Горан, но он умер лет десять назад… Берислав потом лично разговаривал со старухой, а когда узнал, кто она, приказал задушить по-тихому. Подумать только, мачеха самой императрицы! Не пойдет на пользу семье, если он вытащит наружу эту грязь. Он никому об этом не сказал, а с палачей взял клятву молчания.

Императору не помогло ничего. Старуха намазала нож какой-то дрянью, и он сгорел в огне лихоманки за несколько дней. Берислав так и не смог за эти годы разгадать загадку своего отца, как вдруг тот, уже отходя, сам рассказал ему все. Берислав неделю не мог прийти в себя, с трудом осознавая, что свалилось ему на голову. Ведь прав оказался владыка Григорий: послан был батюшка господом нашим на грешную землю, чтобы спасти ее от погибели. И он ее спас.

Разоренная холодом, войнами, оспой и чумой империя понемногу приходила в себя. Владимир разбил арабов в Каппадокии и Армении, а теперь, когда мусульмане сцепились в гражданской войне, там царит шаткий мир. Остановить тот натиск было нелегко, но Владимир начал массово переселять в Анатолию словен из Греции, жалуя землю за службу. Он давал наделы нищим свеям, данам, англам, саксам, тюрингам и вообще всем, кто только соглашался воевать. Даже литовцам с Дуная. Ведь пустой земли у него было полно, а тех, кто готов воевать — слишком мало. Князья поджали хвосты, а Теодорос Рштуни (1), ишхан Армении, наконец, умер. Больше среди правителей той земли никто не смог бросить вызов василевсу ромеев. Граница с мусульманами прошла по южным отрогам Тавра, где император Константинополя спешно строил замки и укреплял войска фем. Идти дальше, на просторы Ближнего Востока, стало бы форменным безумием. А еще Владимир разогнал полк схолариев, отправил на войну экскубиторов, а охранять свою особу доверил данам под командованием Олафа Харальдсона. И была их всего лишь тысяча мечей.

Владимир и Мария берегли каждый солид. Они перестали покупать новых евнухов, и их поголовье уже сократилось вдвое. Они попросту умирали от старости и болезней. Врачей, которые холостили мальчиков по медицинским показаниям, стали отправлять на службу в действующую армию, а потому эти операции как-то очень быстро делать перестали. Абхазия взвыла, а ее экономика провалилась в пропасть. Евнухи были единственным предметом их экспорта. Князья абасгов начали смотреть в сторону Халифата. Там их товар все еще был востребован. Арабы добили Персию и понемногу начали усваивать тамошние привычки. Путь на Кавказ им перекрыли хазары, путь на восток — Синд, а потому мусульмане потекли в Среднюю Азию, где уже столкнулись с танским Китаем, который находился на пике своего могущества. И только первая фитна, гражданская война после убийства халифа Усмана, остановила этот натиск. Дошло до того, что правитель Сирии Муавия, который воевал с халифом Али, запросил мира с ромеями и заплатил за него огромные деньги. Арабы заплатили императору Константинополя! С ума сойти! Но тем не менее, это был свершившийся факт. Согласно традициям арабов, у Муавии, как у родственника Усмана, были все права на титул халифа, но согласились с этим далеко не все. Шура, большой совет мекканской знати, поддержал двоюродного брата Пророка. Началась война…

Владимир, пользуясь передышкой, стал поглядывать на Грецию и Македонию, которые заселили словене. Он готовился вернуть эти земли в лоно Константинополя. Ведь его владения и так сократились до неприличных размеров. Без Африки, без Египта и без центра Италии с Римом и Равенной доходы императоров рухнули. У него еще оставалась там земли южнее Неаполя, Сицилия, Сардиния, Корсика, Крит, Кипр и острова в Эгейском море. Но разве сравнить это с тем, что уже потеряно!

А вот в Египте наступила форменная благодать. Никогда, со времен первых Птолемеев, там не было так хорошо. Эта земля процветала, ведь все их налоги оставались там, впервые за тысячу лет. Император Святослав так и остался править на юге, лишь раз в год навещая Триест и Братиславу. Он никогда не задерживался там надолго, поручив север брату. Император правил суд среди знати и снова уезжал к себе. Ведь Африка и Египет — это десять миллионов человек против полутора-двух в Словении. Александрия теперь — это не только проход через Великий канал и крупнейший торговый узел. Это еще и база флота, который сдерживает мусульман на море. А знати севера он больше не боялся, и у него имелись на то для этого все основания.

Битву при Финике в 655-м (2) арабы проиграли с треском, и пока что убрали свои лапы от Кипра и Родоса. А потом друнгарий Лавр, который командовал в том бою, прошел по портам от Антиохии до Газы и уничтожил там все, что могло плавать. И корабельные верфи вместе с запасами леса сжег тоже, и это стало чудовищным ударом для мусульман. Ливанский кедр рос лишь в Финикии и Сирии, и он исчезал пугающими темпами. Все иные варианты были либо существенно хуже, либо на порядок дороже. А продавать мусульманам лес запретили оба василевса.

На этом война не закончилась. Имперский десант в легких доспехах из проклеенной ткани сбрасывали около городов, где они дотла опустошали окрестности. Это была морская пехота — новый вид войск, который придумал покойный отец. Точно так же на суше действовали арабы, которые появлялись внезапно, грабили и исчезали в пустыне. Только для императорского флота такой пустыней стало море, и отдавать его никто не собирался. Отец на этом настаивал особенно.

В Испании правил король Реккесвинт, и княжна Видна уже родила дочь и двух сыновей. Ей исполнилось двадцать семь, и Виттерих-младший в ней души не чаял, ведь его супруга была красивейшей женщиной Испании. Та земля пережила восстание тарагонского герцога Фройи, который привел орду васконов, и по совету принцессы для осуждения бунтовщиков не стали собирать очередной церковный собор. Каждое такое мероприятие неизбежно заканчивалось ограничением королевской власти (3) и усилением власти церкви. Поэтому всех пленных перебили сразу же, на поле боя, а потом правящая семья долго каялась по этому поводу, делала богатые вклады в монастыри и даже построила очередной собор. Тем не менее, новый опыт признали удачным, и король Реккесвинт наконец-то начал воспринимать свою невестку всерьез. Уж больно она любила театры и охоты, чтобы быть похожей на умную. Впрочем, принцесса Видна постоянно переписывалась со старшими братьями, а агентура в Испании находилась под ее крылом. Она точно знала, у кого попросить совета. Какой бы ни казалась красавица Видна легкомысленной хохотушкой, ей совершенно не улыбалось закончить свои дни в монастыре после убийства мужа. Травить и резать королей в Испании еще не разучились, а знание этой простой истины резко обостряет умственные способности.

Королевства франков грызлись между собой непрерывно, но требовать земли друг у друга не смели. Алкоголик и эпилептик Хлодвиг умер молодым, оставив троих сыновей, и с этим нужно было что-то делать. С одной стороны, обычаи требовали справедливого раздела земель, а с другой — имелся недвусмысленный приказ римского императора, который стал очень удобным поводом на обычаи наплевать. На них и наплевали, сохранив Нейстрию от очередной братоубийственной мясорубки.

В Австразии после смерти плаксы Сигиберта III на трон сел его сын Дагоберт II. В этой реальности он не сбежал в Ирландию от собственного майордома, а казнил его и правил твердой рукой, как и дед-тезка. И никаким «ленивым королем» он точно не был. Он привел к покорности и обнаглевших герцогов Австразии, и ее не менее обнаглевших епископов. И да, он последовательно отбивался от римского влияния, сохраняя независимость Галльской церкви. Впрочем, он неудачно заснул и получил копьем в глаз, но это случится много позже. Пока что Дагоберт молод и силен.

Франки севера все еще были многоженцами, но на юге Галлии от этого обычая уже отказались. В Бургундии, где супругой короля стала княжна Екатерина Святославовна, такая возможность даже не обсуждалась. А в Аквитании всех претенденток на королевскую постель неизменно находили захлебнувшимися в отхожей яме. Королева Радегунда, которую все почитали за образец благочестия и кротости, держала страну и мужа железной рукой. И у нее было очень плохо с фантазией. Она не любила менять подходы, которые уже когда-то принесли свои плоды. Всех шлюх своего мужа Радегунда просто топила в дерьме…

В общем, империя процветала, и даже за Карпатами царил мир. Там все еще правил каган булгар Кубрат. Но так ли было еще пару лет назад? Вовсе нет. Могучий дуб, что держал своими ветвями целый мир, рухнул, и это стало слишком большим соблазном для многих. Случилось именно то, о чем всегда предупреждал отец…

***

Три года назад. Апрель 658 года. Братислава.

Собор святого Николая в столице не мог вместить всех желающих. Он стал самым большим зданием в Европе после святой Софии, но повторить восьмое чудо света никто не сможет еще очень и очень долго. Да никто и пытаться не станет, ведь стоит это столько, что казна просто вылетит в трубу. Тем не менее, в собор Братиславы вмещалось больше двух тысяч человек, чуть ли не пятая часть всех горожан.

Из всех братьев в городе оставался лишь Берислав. Старший брат — в своей столице, в Александрии, Владимир — где-то в Армении, добивает мятежные роды, а Кий вместе с Пятым Молниеносным режет непокорных вислян, отодвигая северную границу от Братиславы. Даже сестра Власта в Константинополе. Она уехала туда с матерью. Золотой род разрастался. В первом ряду стоит императрица Людмила и Ванда, ее неизменная тень. Около нее — Ирмалинда и обе жены Кия. Целый выводок княжичей и княжон выстроился позади взрослых, и возглавлял их девятнадцатилетний Александр Святославич, который заканчивал обучение в университете. Два его брата служили в Сотне, и они тоже стояли в общем ряду, хмуро поглядывая на окружающих. Георгию исполнилось четырнадцать, а Стефану — двенадцать. Юлдуз родила мужу десять детей, но только трое из ее сыновей выжили.

Позади княжеской семьи выстроилась родовая знать, бояре и приказный люд. Тело князя забальзамировали в меду и положили в ледник на неделю. Больше тянуть возможности не было. Кто приехал на похороны, тот и приехал…

— Дорогу! — услышали люди резкий голос.

Кий? Но как? — подумал Берислав. — Неужели аварский гонец сумел найти его? Впрочем, брат все объяснил сам. Людские волны расступались перед ним. Княжичу исполнилось двадцать восемь, и он покорял бы мужественной красотой, если бы не пугал свирепой силой дикого зверя. Даже аварские ханы ежились, когда он смотрел на них, и отводили в сторону глаза. Последние лет пятнадцать Кий не вылезал из походов и появлялся в Братиславе лишь за тем, чтобы заделать одной из своих жен очередного наследника. Дочери короля алеманнов и герцога фриульского приехали в столицу давным-давно, но если посчитать, то собственного мужа не видели в сумме и полугода. Он не слишком любил тут жить, предпочитая загородные имения с хорошей охотой. А общества своих баб Кий не терпел в принципе, а потому брал в постель дочерей крестьян и старост, делая это с неистовством дикого тура в период весеннего гона. Перепуганные девки и слова сказать не смели и лишь молились Богине, чтобы понести дитя от поросли священного рода.

— Двое суток скакал без сна, — шепнул Кий на ухо брату. — Жопу в кровь стер. Ты докопался, кто это затеял? Арабы? Франки? Лангобарды? Только скажи, я их собственной печенью накормлю!

— Это не они, — шепнул в ответ Берислав. — Кровник ждал своего часа сорок лет без малого. Мачеха это матери нашей. Отец ее мужа за измену на кол посадил, а вся родня сгинула.

— Однако! — удивился Кий и сжал зубы. — Вот ведь какая сука памятливая. Недоработал Горан-покойник, не извел поганое семя. Жаль, что больше из родни некого на кол пристроить, я бы этим делом занялся. Ладно, будем отца поминать. А потом наши с тобой дела обсудим. Они чужих не касаются.

Тризна в княжеском дворце собрала под сотню нобилей, ханов, бояр новых и бояр старых, из словенских владык. Люди, которые никак не могли переварить чудовищную весть, выглядели хмурыми и озадаченными или, строго наоборот, оживленными и говорливыми. Последние переходили от одной кучки к другой, шептали что-то и переходили дальше. Все они уже выразили свои соболезнования и княжеским сыновьям, и живой Богине. И теперь они ждали, что же случится дальше. Слишком много у них накопилось претензий к власти. Слишком сильно давил на них пурпурный сапог августа. Они не без оснований считали, что уж раз старый волк помер, то молодые волчата куда как пожиже будут.

Слухи шли по большой зале, что младший император Святослав и не знает еще, что случилось, и когда узнает, неизвестно. Он вроде бы ушел в поход на Нубию, а это полгода, а то и год. А раз так…

— Пожалуйте к столу, сиятельные! — в зал вышел кравчий, очередной потомок покойного Душана, круглый, словно шар. Мужи из этого рода, мучаясь от избытка пищи, умирали рано, к вящей зависти окружающих. Смерть от обжорства по-прежнему считалась на редкость почетной. В этом мире обычно погибали по куда более прозаичным причинам. От голода, например.

Знать, шумно обсуждая новости, повалила в обеденные покои, где все заняли положенные им места, ревниво поглядывая на соседей. А ну как худородный рядом сядет, или тот, кто недавно боярскую шапку получил. Невместно сие и позор великий!

Стол ломился от яств и выпивки, и нобили, придвинув к себе серебряную посуду, начали накладывать жареное мясо, сало, кур и десяток видов хлеба. Сегодня все было по-простому, кроме каши из нечастого пока риса. Он ценился куда дороже, чем белужья икра, которая стояла на столе в серебряных ковшах.

— Дзынь-дзынь-дзынь!

Патриарх Григорий, который хоть и поседел как лунь, но оставался по-прежнему худ и подвижен, постучал вилкой по серебряному кубку. Замолчали все, включая ханов-язычников и словенских владык из лесной глухомани, поклонявшихся дедовским деревянным идолам. Владыку уважали все. Ведь когда заходил спор о его святости, то последним аргументом в споре становился двадцатилетний бренди, настоянный в бочке из лимузенского дуба в подвалах патриаршего двора. Тут даже закоренелый поклонник старых богов нехотя признавал, что определенное благословение небес над этим человеком присутствует, иначе как еще можно выгнать пойло такого качества.

— Поднимем кубки, сиятельные! — горестно сказал Григорий. — Господь оставил нас милостью своей! Наш государь, одаренный множеством добродетелей, покинул мир этот и перешел в мир иной. Пусть господь посадит его по правую руку от себя! Мир его праху!

— Мир! — подхватили нобили и опрокинули кубки в свои луженые глотки.

После этого речи полились одна за другой, и тональность в них звучала разная. От откровенного, совершенно искреннего горя до едва прикрытого злорадства. Кое-кто уже выпил слишком много, и правда перла наружу неудержимым потоком.

А потом прозвучал вопрос, после которого в зале наступила гробовая тишина. И задал его боярин Константин, Любавин зять, полковник Тайного Приказа, руководивший Внешней разведкой.

— А скажи нам, царственный! — обратился он к цезарю Бериславу. — Как у нас дальше дела-то будут вестись? Вот раньше государь в Братиславе сидел. А как оно теперь станет? Приедет ли император сюда? Или в Александрии останется? И если останется вдруг, то кто здесь будет?

— Да… ты понимаешь… — задумчиво сказал Берислав. — Надо сначала его царственность дождаться… С ним обсудить…

— Да тут и обсуждать нечего! — заявил со своего конца стола Кий. — Я в Закарпатье не поеду. Был я там с пятью сотнями всадников, задница полная за горами. Кроме медведей и лесовиков неумытых и нет ничего. Или я хуже брата Вовки? Я свою долю получить хочу по старому обычаю! И уж поверьте, сиятельные, я ее получу!

1 Теодорос Рштуни — ишхан, или первый из князей, Армении. В реальной истории начала успешно воевал против арабов, а потом сдал им страну. Назначен ими правителем всего Закавказья. В 654 году в Армении началась феодальная междоусобица. Арабы вторглись и разбили войска князей. Рштуни отправили в Дамаск в качестве заложника, где он и умер.

2 В реальной истории битва при Финике 655 года, у южного побережья Малой Азии, закончилась чудовищным поражением византийского флота. Констант II едва спасся, но сотни кораблей были потеряны, а тысячи моряков погибли.

3 Речь идет о 8-м Толедском соборе, который существенно ограничил власть короля Испании.