Восхождение Примарха 7

Глава 18

— Мне не по себе, — признался я Варваре в том, в чём даже самому себе признаться было сложно. — Чувствую что-то…

И в этом, наверное, было дело. Я не понимал, что именно я чувствую. Обычно всё было ясно: вот враг, вот опасность, вот друг, он — защита, или, точнее, чаще я для друзей был защитой. А сейчас даже не знаю, как описать. Я вторгался в чуждые сферы, которые мне были совершенно незнакомы.

Наверное, также чувствовали себя люди в глубоководных аппаратах, впервые погрузившиеся на тёмное дно океана и понявшие, что там жизнь тоже есть.

— Боишься, что не справишься? — спросила меня Варвара, гладя рукой по белым волосам.

Я лежал головой у неё на коленях, и пышная грудь принцессы нависала над моим лицом, отчасти заслоняя её лицо от моего взгляда.

— Не стоит, — продолжала она, хотя я ещё даже не успел ей возразить. — Я тоже раньше боялась, что не потяну управление империей. Вообще думала, что это не моё. Убежать хотела, представляешь? С каким-нибудь музыкантом. Странствовать и любить. А потом поняла, что лучше меня-то никто и не справится. Всегда будут такие Разумовские и Стивены Батори, которые захотят причинить стране вред. А рядом с таким человеком, как ты, — она поцеловала меня в лоб, — я понимаю, что вообще могу горы свернуть.

— Что ж, отрадно слышать, — ответил я, прижимаясь щекой к её животику. — Ты тоже делаешь меня сильнее.

Над нами царила ночь, и разговор двоих слышали все звёзды нашей галактики, а, может быть, и соседних. Мы последнюю ночь находились в небоскрёбе моего деда, а завтра я должен был переместиться сначала на Морран, а после уже вместе с Араной на Хелицеру — родную планету аэрахов. А Варя должна отправиться к отцу во дворец.

— Но я не боюсь, — ответил я на вопрос, прозвучавший, казалось, давным-давно. — Я знаю, что справлюсь. Дело-то совсем не в этом, — я пытался сформулировать то, что доставляло мне неудобство. — Тут, понимаешь ли, совершенно иное. Я вторгаюсь в совершенно чужой мир. Даже Арана там будет чужой, потому что слишком долго прожила с людьми и частично переняла их привычки.

— Не совсем понимаю тебя, — проговорила на это Варвара, а её нежные пальцы скользили по моим волосам. — Объясни, пожалуйста.

— Ну вот представь, что ты победила муравьиную королеву и теперь тебе надо отправиться в муравейник и занять её место, — проговорил я и поразился тому, какое точное сравнение пришло мне на ум. — А ты даже не понимаешь за что взяться, потому что там всё совершенно другое.

— Бр-р, — сказала на это Варвара. — Не очень-то мне хочется быть муравьиной королевой.

— Как и мне, — ответил я, закрывая глаза. — Как и мне.

Друзья, конечно, сильно протестовали против того, что я не беру их с собой.

— Это просто возмутительно, — проговорил Кропоткин, обращаясь больше к другим собравшимся, нежели ко мне. — Он сейчас прибудет на эту самую Хелицеру и заберёт все сокровища себе, а мы с вами, друзья, опять останемся у разбитого корыта.

Я развёл руками, показывая, что им всё равно не на что рассчитывать. Никакие уговоры на меня не подействуют.

— Но почему же, друг мой, — спросил меня Олег Чернышёв, не выпускавший из рук ладони Катерины Громовой. — А вдруг тебе понадобится помощь, а нас рядом не будет? Ты вспомни, все проблемы и трудности мы решали сообща, а тут ты решил отказаться от наших услуг.

Но я уже прочно оседлал сравнение, которое пришло ко мне сегодня ночью.

— Если хотите себе проблем на пятую точку, — ответил я, совершенно не тронутый этой речью, — то сходите в лес и сядьте на муравейник. Если нужны гарантированные впечатления, намажьте себе задницу мёдом.

— Бр-р, — сказала на это Катерина точно также, как это сделала ночью Варвара. — Не хочу я садиться на муравейник. Это не гигиенично.

— Вот же ж, — ответил я и обернулся к остальным.

— Ну я-то прибуду, если надо будет, — проговорил Магнус, надевая шляпу. — Даже могу кое-кого позвать, если он не сильно занят с Лаки, или кто у него там сейчас в фаворе? — я всё равно не понял, о ком он, но сделал вид, что это и не важно. — А так не полечу. Большое скопление аэрахов может быть агрессивным, и ты просто ничего не успеешь сделать.

— Слушай, — я был благодарен ему за его слова. — Объясни это вот этим балбесам, которые на меня обижаются.

— Ну нет, — усмехнулся Магнус. — Это ты у нас император всего и вся, вот сам и объясняй.

— Понятно, — я махнул на него рукой. — Никакой от тебя помощи.

— Пока, — подошла Катерина и чмокнула меня в щёку. — На самом деле я так тебе благодарна. Я же обязана тебе жизнью. Несколько раз, между прочим.

— Ты отдашь этот долг неоднократно, — ответил я, не совсем понимая её настроение. — Своим детям. А вот я ещё вернусь через день-два. Я вообще ненадолго. Так, осмотрюсь, подготовлю всё к коронации и прибуду обратно за вами.

— Не знаю, — ответила она, потупив глаза. — Мне почему-то грустно. Верю, что с тобой ничего не случится.

Карина подошла и молча обняла за шею.

Мы стояли на крыше дедова небоскрёба, отсюда открывался вид на всю Москву, расстилавшуюся внизу. Сегодня был невероятно ясный день с пронзительным небом и непонятным щемящим чувством. Так что я прекрасно понимал Катерину.

Валя протянула мне руку.

— Ты — классный друг, — сказала она, по-доброму улыбаясь. — Я очень рада, что знала тебя все эти годы и… особенно в последнее время.

Я пожал ей руку и понял, что в этот момент между нами рухнули все недоговорённости и куда-то исчезла пропасть, разверзшаяся было после пожара в рок-клубе. Мы снова были добрыми друзьями, готовыми друг для друга на очень многое. Просто друзьями, и ничего больше. Видимо, охота на динозавров плодотворно повлияла на Валину самооценку и заставила переоценить свои жизненные ориентиры.

Но всё равно почему-то в груди не проходило это щемящее чувство бесприютной тоски. Эдакий сквозняк грусти, который просто ничем не забить. И даже не видно той щели, из которой он дует.

— Спасибо тебе огромное, — проговорил Архос, подойдя ко мне и похлопав по плечу. — Боюсь, в таком виде аэрахи меня не примут. Но могу сказать, я горд, что воспитал настоящего Примарха. И рад тому, что выбрал это тело. А ты им там покажи, как надо жить по-человечески.

Белла почему-то ревела. Она обняла меня, затем поднялась на цыпочки и поцеловала в макушку. Хотела что-то сказать, открыла рот, но тут же его закрыла и махнула рукой.

Дед, последний из приглашённых на крышу, улыбался.

— Несмотря на то, что у тебя так много семей, я точно знаю, какая из них тебе ближе всех, — он окинул всех собравшихся и остановился на нас с Варварой, которая стояла в шаге от меня. — И она вся тут, в полном сборе. Странная, собранная по лоскутам, как одеяло, но самая крепкая на свете. Та самая, о которой мечтает каждый человек.

И я увидел, как у этого махрового циника повлажнели глаза.

Что ж, он прав. Это моя семья, и о такой действительно мечтают многие.

Я махнул всем на прощание рукой и ушёл в портал на Морран.

Долгие проводы — лишние слёзы. Тем более, я всего на день-два, не больше.

Арана ждала меня в сопровождении Рахны, Арьяши и Радгара — отца моей души. Ещё одна семья. Ещё одно ненужное прощанье. Хотя нет, тут было совсем не так, хотя некоторые слова были очень похожи та не, что я услышал на Земле.

— Я горжусь тобой, сын! — сказал мне Радгар, пожимая руку. — Не каждый человек смог бы проделать тот путь, что выпал тебе, а тот, кто проделал бы, не факт, что совершил бы это настолько же достойно, как ты.

— Спасибо, — ответил я, радуясь тому, что он сейчас стоит рядом. — Всё это благодаря тебе. Без твоей помощи я был бы уже мёртв.

— И это было бы уже благодаря мне, — усмехнулась Арана, хищно оскалив клыки. — Но вы обвели меня вокруг пальца.

— Ещё скажи, что ты недовольна, — ответил я с тонной сарказма в голосе. — Сама небось и не очень-то стремилась меня убить. Я видел твои навыки в действии и понимаю, что не выжил бы, схлестнись мы с тобой тогда в полную силу.

— Ну, — ответила она, глядя куда-то в небо, чтобы не смотреть в глаза. — Во-первых, мне надоело убивать сыновей и внуков, — сказала она. — Мужские жизни так же важны, как и женские. Человеческие так же, как и жизни аэрахов. Видишь ли, в какой-то момент я поняла, что всё, созданное этой природой, важно. Да, иногда что-то одно охотится на другое, но обычно это суровая необходимость. А просто так увеличивать энтропию и содействовать хаосу ни к чему. Вот что я решила.

Она замолчала и стояла, глядя на светлое небо Моррана достаточно долго. Остальные начали даже переживать, что она впала в ступор.

— А, во-вторых? — решил уточнить я, потому что услышал только «во-первых».

— А, во-вторых, — с тяжёлым вздохом повторила моя бабка. — Я знала, что рано или поздно это произойдёт. Рано или поздно, но, скорее, рано мой брат совсем поедет с катушек и решит устранить меня со всем моим выводком, — она ласково посмотрела на дочь и внучку. — И если свою смерть я ещё могла пережить, — она попыталась улыбнуться каламбуру, но у неё не получилось. — То их смерти я допустить не могла. Но у меня не было ничего такого, что я могла бы противопоставить действующему Примарху. Я была совсем одна, если не считать моих девчонок. Но, как ты видел, они мало что могли противопоставить штурмовикам. И тогда я поняла, что должна «проворонить», как говорят у вас, одного внука.

— Вот это откровения, — я действительно был поражён тем, что сейчас открывалось. — Но почему же ты пыталась меня убить? Могу поставить пару планет на то, что, если бы смогла, не оставила бы меня в живых в тот день, когда отец отправил мою душу восвояси, покорять другие миры и искать новое тело.

— Конечно нет, — фыркнула Арана, словно говорила что-то само собой разумеющееся. — Я бы растерзала тебя с особой жестокостью.

— Но как-то это всё не вяжется с тем, что ты говорила до этого, — сказал я, пытаясь проследить логику бабки.

— Если бы я смогла тебя убить, то он тем более, — ответила она, и на этот раз улыбка у неё получилась. И вышла она достаточно тёплой. — Понимаешь? Уйдя от смерти, ты доказал, что способен победить.

— Да уж, — я потёр глаза ладонями. — Какие далёкие пути логических решений.

— Ты ещё скажи, что я была не права, — ответила она и в шутку оскалилась.

— Я ничего такого не говорил, — ответил я и пожал плечами. — Тем более, ответ на этот вопрос в полной мере мы не узнаем никогда. История не терпит сослагательного наклонения.

— Ладно, прощайтесь, — проговорила Арана, кивая Арьяше и Рахне. — Нам пора на Хелицеру.

Пройдя сквозь портал, я оказался совсем в ином мире. Это всё отличалось даже сильнее, чем мой пример с муравейником. Тут всё было иначе.

Хотя что-то общее, конечно, было. Арахнополис представлял собой огромную многоуровневую паутину.

Это был величественный подземный город, который простирался на многие километры под поверхностью планеты. В Арахнополисе проживали только паукообразные аэрахи. Представитель другого ксеноса сюда мог попасть до сегодняшнего дня только в качестве раба. Или еды.

В остальном это был очень развитый и технологически продвинутый город, по которому разумные аэрахи сновали туда-сюда в огромном количестве.

Мы вышли из портала совсем недалеко от Паутинного дворца, но при этом я увидел огромное количество обычных граждан-аэрахов, бегущих по своим паучьим делам. В этом они мало отличались от нас. Особенно от работяг в той же самой Москве.

Город состоял из множества уровней, зон и секторов, каждый из которых отвечал за что-то своё. Были тут и свои аналоги заводов, фабрик, офисов, предприятий питания и прочего. Всего было так много, что глаза в прямом смысле разбегались.

Впрочем, у меня не так уж и сильно, потому что их было только два. Я решил остаться в человеческом обличии, чтобы не привлекать к себе внимания слишком сильно. Хотя предводительница с рабом тоже притягивала взоры, но всё-таки не так.

Жилые зоны размещались достаточно далеко от дворца, поэтому их мы не увидели. В том числе я никак не мог понять, как могут выглядеть многоэтажки под несколько десятков, а то и сотен этажей, сплетённые из паутины. Зрелище должно быть потрясающее. И там, в этих многоуровневых паутинных аэраховейниках живут миллионы паучих семей. Красота.

Промышленные зоны я видел, но понять, что именно там происходит, отсюда было невозможно. Ясно было только, что производство высокотехнологичное, нуждающееся в большом количестве энергии. А её тут было хоть отбавляй.

Ближе всего к дворцу была зона развлечений. Правда, понять я это смог только благодаря тому, что сам наполовину был аэрахом. Артисты в блестящих развевающихся одеждах больше напоминали космонавтов потерпевшего бедствие корабля. А чемпионы по паутинному бегу вообще мало напоминали привычных аэрахов, слишком уж мускулистые у них были ноги.

Где-то недалеко играла музыка. Томяще-щемящая. Она чётко попала в унисон моему утреннему состоянию, которое я бы квалифицировал, скорее, как грустное, чем какое-то иное.

Но венцом всего, конечно, была архитектура. Она бросалась в глаза с первого взгляда, но затем я постоянно возвращался к ней и открывал по новой. Да, конечно, все здания тут делали из паутины, но зато ограничений по формам, цветам и размерам не было никакой. Буйство архитектурных задумок в виде витых башен, уходящих в невероятную высь, коридоров, параллельных земле, и прочих изощрений не знало границ.

Ну и напоследок я отметил для себя весьма продвинутые технологии аэрахов. То есть антигравитационные платформы и вполне себе бытовые лазерные пушки, это была обыденность народа. А вот на крыше дворца угадывался вполне себе рабочий аннигилятор материи.

Кстати, сам дворец был больше всего похож на какой-нибудь земной. Чем сильно контрастировал с окружением.

— Это достаточно поздняя постройка, — объяснила мне Арана, видя моё любопытство. — Его создали в те времена, когда брат с головой ушёл в завоевания и насмотрелся на чужую роскошь. Народ, конечно, был против, но кто его будет спрашивать. А вот то, что погиб оригинальный дворец, который сплели по заданию Первого Примарха, конечно, жаль.

Внутреннее убранство дворца, впрочем, отличалось от всего остального в Арахнополисе не так сильно. Тут было достаточно всякой разной паутины, но были и зоны, предназначенные для других ксеносов. Зачем? Этот секрет мне так и не удалось разгадать. Дело в том, что всех мало-мальски разумных и могущих представлять опасность аэрахи уничтожали, как вид.

Бывали, конечно, исключения, но редко.

Несмотря на то, что Арану во дворец пустили, а также и меня в её сопровождении, смотрели на нас гораздо более косо, чем на улице.

— Кто это? — спросил у бабки один из привратников, скорчив брезгливую физиономию. — Что за розовый брикет на палках?

— Внук, — равнодушно ответила Арана, проходя мимо привратника. Как я понял, она могла и не отвечать, но тогда привратник мог попробовать сделать что-то со мной. — Решил в таком виде прийти.

И, что интересно, ответила-то она чистую правду.

— А, — прошипел тот, брызжа ядом. — Он из этих, из порченных.

— Сам ты, порченный, — огрызнулся я, и привратник попятился назад.

Он не знал, как вести себя с подобными представителями разумной жизни.

Вообще я заметил, что эти самые аэрахи, несмотря на всё их техническое развитие, были достаточно узколобы. Они, действительно, варились в своём ксеносе, как в общей кастрюльке щей, и не желали узнавать ничего нового. Им было просто неинтересно, как живу, например, я. Им было важно только то, как живут они сами.

По пути на так называемую церемониальную площадь нас встретил кто-то из высоких армейских чинов. Я ещё не сильно разбирался в них, но это точно был кто-то из высшего командования.

— Арана, — бросил он презрительно и без единого титула, что говорило о пренебрежении моей бабкой. — Где Примарх?

— Послал меня, чтобы я всё подготовила к коронации, — ответила та, а затем с не меньшей презрительностью выплюнула: — Ранх.

— Он что, не понимает, что после гибели действующего Примарха и его непосредственного подчинённого у нас тут практически анархия! — бушевал тот, которого назвали Ранхом.

Я бы посмотрел на него, если бы он увидел, как на его глазах существо, которое он вообще не считал разумным, превращается в его повелителя. Меня так и подмывало это сделать. Но я сдержался. Зачем это было делать для одного, когда можно было сделать для целой толпы?

— Примарх в курсе ситуации, — холодно ответила Арана. — Не скулите, Ранх.

— Пока ты жвала свои на захолустной планетке грела, я вообще-то раны на войнах получал, — рыкнул на неё вояка, но она сделала несколько шагов на него, и он попятился. — Ты чего удумала? — взвился он.

— Это были завоевательный войны, — проговорила бабка, втаптывая генерала в грязь. — Поэтому пенять можешь только на себя, — затем она посмотрела на меня. — Пойдём, Никит.

Мы прошли на церемониальную площадь, и вот тут меня практически размазало от ощущения величия пространства. Сама площадка, висевшая над Арахнополисом, была примерно двести метров диаметром и находилась в самой верхней точке города. По крайней мере, видимой его части. Но всё равно была далеко-далеко под потолком пещеры. А та, в свою очередь, простиралась на десятки, если не сотни километров. И дна её тоже видно не было. Да и не чувствовалось. И всё это громадное пространство было затянуто паутиной.

Грандиозно.

Вот какое слово приходило мне на ум.

К Аране послали некое посольство из глав знатных семей и военачальников аэрахов. Уж не знаю, о чём они хотели говорить с ней, но вот между собой они обсуждали много занятного.

Так получилось, что я отошёл от бабки. Мне хотелось осмотреть все виды, которые открывались с церемониальной площадки. Очень уж странно я чувствовал себя тут. Вроде бы дома, а вроде бы мне тут всё чуждое. Видимо, это проклятие детей двух разных видов.

Внимания на меня особо не обращали. Наверняка уже разнёсся слух, что я что-то вроде самоходной игрушки Араны, поэтому, если агрессии проявлять не буду, то меня можно и не трогать.

Пока.

И вот, проходя мимо одного из скоплений аэрахов, я невольно подслушал разговор, который мне практически открыл глаза на происходящее.

— Ну а какой он будет? — вопрошал один из аэрахов. — Ну слабый, наверняка.

— Как же слабый Примарха умертвил? Нет, точно не слишком слабый, — возражал второй, переминаясь с лапы на лапу. — Может быть, не сильно умный, раз полез на Примарха, но точно не слишком слабый, раз победил.

— И что мы ему тогда? — поинтересовался третий, переводящий все свои восемь глаз с одного собеседника на другого. — Убить-то не сможем?

— А зачем? — вопрошал первый. — Не надо нам его убивать. Я же про что говорю, что слабый? Про инстинкты его говорю, что наверняка слабый. Он же где вырос? У предательницы Араны он вырос, а какие там могут быть бабы? Говно, а не бабы там могут быть, вот, что я вам скажу.

— Точно-точно, — ещё сильнее стал переминаться второй. — Мне кто-то рассказывал, что толку от них никакого. Они всё бегают, прыгают, а потомство от каких-то человейкиных рожают. Ужас, короче. Так что, да Новый Примарх и бабы не видел нормальной.

— Так давайте ему подарим гарем? — предложил первый. — Да и дело с концом. Не большой, баб на пятьдесят, не больше. Пусть пока забудется.

— А мы чего? — спросил третий. — Мы чего, молчать будем? Смотреть, как он их того, а сами что?

— А сами, дорогой мой, — проговорил первый, понижая голос, — мы миры поделим, в которых ещё осталось, что брать.

— Это же заговор, — обмер второй и перестал перетаптываться.

— Конечно, заговор, — ответил первый. — В смутное время всегда так. Ну что скажете?

— Тс-с, — зашипел третий, — тут этот Аранин брусок на ножках. Вдруг подслушивает.

— Не смеши, — ответил ему первый, но совсем-совсем тихо. — Он всё равно ничего не понимает.

Я сделал вид, что действительно ничего не понимаю, и пошёл гулять дальше.

Так вот ты какое, гостеприимство аэрахово!