Восхождение Примарха 6

Глава 10

Когда Игорю Державину поступило предписание явиться ко двору, он сразу заподозрил неладное. А что ещё можно было заподозрить, когда ты совсем недавно бросил министерский портфель в лицо государю, образно говоря?

Поэтому Игорь Всеволодович надел свой лучший костюм, позвонил Вадиму Давыдовичу, чтобы предупредить его, с тоской посмотрел на артефакты последнего дня, оставленные в сейфе, и направился на парковку, где его уже ждал автомобиль.

Самолёт вернулся из Тибета вчера, команда отдохнула и ждала распоряжений.

— В столицу, — хмуро распорядился Державин.

Больше всего в данный момент его печалило, что рядом нет Никиты и некому дать распоряжения по поводу дальнейшей работы с активами. Впрочем, все они остались в сейфе, так что за дело можно было не волноваться.

Но хотелось увидеться, конечно. Интересно, как там сейчас внук? Есть ли шансы вернуть источник, или эфирное сердце, или нет? А, может быть, получится открыть в нём какие-то иные способности? Есть же у него, в конце концов, всякие эти паучьи штучки, о которых он умышленно молчит, всё время кивая на фамильяра.

Игорь Всеволодович был уверен, что, спроси он внука напрямик, тот бы ему всё рассказал. У них наладилась такая степень откровенности, какой у Державина-старшего не было ни с кем и никогда.

На удивление, его не взяли под стражу тут же, как только он пересёк КПП дворца. Более того, учтивый швейцар проводил его в нужный кабинет.

Император выглядел уставшим, но воодушевлённым, словно решил какую-то проблему, давным-давно мучившую его, или выздоровел от продолжительной болезни. Его настрой напомнил Державину его собственный, когда он несколько дней назад ушёл со службы, на которой находился десятилетиями.

— Проходите, Игорь Всеволодович, присаживайтесь, — сказал император после того, как они обменялись приветствиями, строго соответствовавшими этикету. Так проявлялась возникшая после последнего их разговора дистанция. — Как долетели?

— Прекрасно, — ответил Державин, внимательно разглядывая монарха.

Не для этого же вопроса тот его пригласил, не так ли?

— Игорь Всеволодович… — Ярослав Иванович на некоторое время задумался, не для того даже, чтобы сформулировать мысли, а, скорее, собирался с духом, как перед прыжком в ледяную воду. — Я очень ценю ваше многолетнее участие в жизни государства, но гораздо больше ценю те мудрые советы, что вы давали мне на протяжение всего этого долгого срока.

От одного этого вступления у Державина похолодело внутри. Он ожидал чего угодно: опалы, казни, оскорблений. Даже предполагал понижение в статусе. Но что он сейчас слышал? К чему это?

— К сожалению, в последнее время я совершил несколько досадных промахов, которые, мягко говоря, нанесли серьёзный ущерб моему имиджу, — продолжал тем временем император. — В связи с этим я хотел бы просить вас продолжать консультировать престол вне зависимости от того, кто на нём будет восседать.

— Отец-император? — замирающим от шока голосом произнёс Державин, которого, словно молотом сейчас по голове ударили, так оторопел от происходящего. — А как же вы? Куда же?

— Ой, знаете, — отмахнулся монарх, широко улыбаясь, — мы тут с моей царственной супругой выяснили, что давно не отдыхали. Ну как давно? Никогда мы не отдыхали. Даже на море, в Ливадию, съездить целая проблема. Вот и решили мы уйти на заслуженный отдых.

— Но ведь… — попытался возразить Державин, но Ярослав Иванович его перебил.

— Нет, ну а что вы думаете? — он встал и широко развёл руками, словно радуясь близкой свободе. — Только вам одному в отставку можно? Мне вот завидно стало, и я тоже решил посвятить остаток жизни себе и любимой женщине, которой уже в печёнках сидят все эти дворцовые интриги.

— Так, стоп! — Игорь Всеволодович потёр глаза руками, пытаясь сосредоточится на текущем разговоре, а не пытаться ущипнуть себя, чтобы проверить, что не спит. — А кого вы хотите оставить? Варвару, но она же…

— Всё будет хорошо, мой друг, — по-доброму и с не наигранным теплом в голосе проговорил император. — Как я уже имел честь сообщить, я допустил промах, но теперь я намерен его исправить. Я собираюсь объявить о свадьбе вашего внука и моей дочери.

— Вы уж меня извините, — пытаясь разобраться в путающихся мыслях, проговорил Державин, — но Никита не привык мотаться, как флюгер туда-сюда. Он же может теперь и не согласиться.

— Дорогой мой, — отмахнулся от него Ярослав Иванович и сделал вид, что вдыхает воздух полной грудью. — Женщины мужчин и не на такое уговаривали. Поэтому давайте оставим эти вопросы молодым. У нас тут и своих хватает. В скором времени я объявлю о своём решении и очень попрошу, чтобы вы были рядом. Всё-таки отречение от власти и передача престола молодым правителям — это дело непростое.

— Непростое, — согласно хмыкнул Державин, только-только осознавший, что он вообще сейчас услышал. — Но я вас не оставлю, Ваше Императорское Величество.

— Ну вот и славно, — кивнул монарх. — А потом оставайтесь, пожалуйста, советником у молодых, я вас очень прошу. Вы отлично разбираетесь в дворцовых интригах, так что ещё сможете спасти Варю и Никиту от многих глупостей.

— Я постараюсь, — кивнул Державин и встал с кресла. — Признаюсь, вам удалось меня сегодня шокировать.

— Вот видите, — Ярослав Иванович обернулся к бару, в котором стояла початая бутылка. — Налить?

— Пожалуй, — согласился Игорь Всеволодович и впервые за несколько дней улыбнулся.

Я открыл глаза и понял, что ужасно голоден. Просто зверски.

Но на некоторое время я забыл даже об этом, настолько поразило меня то, что я увидел.

Прямо передо мной, подобрав под себя ноги, сидел Архос в традиционных одеждах храма, отличающихся свободным покроем.

И он не выглядел призраком.

Он пил дымящийся зелёный чай из широкой пиалы и лепил снежки.

Всего у него было три снежка: два лежали возле ног, а третий он разминал в свободной ладони. И снег слегка плавился под его пальцами, реагируя на тепло прикосновения.

— О, Никита, — сказал он, подняв взгляд и увидев, что я пришёл в себя. — Хочешь слепить мини-снеговика?

— Архос? — это единственное, что у меня получилось спросить, так как все остальные слова затерялись в недрах сознания.

Я потянулся вперёд и ткнул его пальцем в плечо. Но оранжевой ткани остался след, а под пальцем я почувствовал вполне материальную плоть.

— Да живой я, живой, — хохотнул Архос. — Уже во плоти!

— Как же это ты так? — удивился я, пытаясь встать и выпрямить затёкшие ноги, но сразу у меня это не получилось. — Ты же сам говорил, что я ещё не готов отпустить тебя полностью?

Услышав мой голос, откуда-то рванул Штопор. Он, словно радостный щенок, бросился на меня и свалил на спину. Зато теперь получилось вытянуть ноги и попытаться встать ещё раз.

Архос хотел ответить, но согнулся пополам от хохота, видя, как фамильяр скачет на моей груди от радости. Лишь когда я поднялся и отряхнулся, он смог мне всё объяснить.

— Видишь ли, — сказал он, всё ещё широко улыбаясь, — внутри тебя произошли столь значимые изменения, что меня просто вышвырнуло и из твоего сознания, и из тела. К моему счастью, уже во плоти.

— Ого! — сказал я, медленно осознавая его слова. — Это получается, что моё обучение тобою окончено?

— В том виде, что было до этого, бесспорно, — кивнул мне Архос и протянул руку к Штопору, который тут же подбежал к нему и потёрся о ладонь. — Более того, твоя новая сущность приняла меня за ненужный костыль, мешающий дальнейшему развитию. Мне ещё повезло, что ты добрее и человечнее любого аэраха в целом и Примарха в частности, иначе меня просто уничтожило бы. А потому твоё сознание само завершило процесс отделения меня от тебя. И вот он я — вуаля! Живой и красивый.

— Я очень рад этому, — сказал я, чувствуя, как начинает колоть иголками в ногах возобновляющееся кровообращение. — Это что получается, я тут всю ночь медитировал?

Архос со Штопором переглянулись.

— Видишь эти снежки? — спросил меня теперь уже вполне материальный учитель. — По одному снежку за каждые сутки твоей глубокой медитации.

— Трое суток? — я буквально оцепенел. — Я медитировал трое суток?

— Кусь! Кусь! — подлетел ко мне Штопор и почти разборчиво добавил. — Голодный!

Ещё бы! Трое суток ждал пока я приду в себя.

Я слепил комок магии и увидел, что он представляет собой смесь эфира и магии аэрахов. Значит, мне всё это не привиделось. Значит, я на самом деле примирил внутри себя две противоборствующих стороны.

Поев, Штопор ощутимо прибавил в росте. Ещё немного, и он вернётся к тому уровню, на котором был до нашей битвы с Батори. Что ж, это немаловажный плюс.

Последнее, что меня ещё беспокоило на данный момент, были оборванные каналы в моём организме. Я уже пришёл к выводу, что должен связать их друг с другом, создав постоянную циркуляцию магии внутри. Но пока ещё не понял, как именно это сделать. Не видел сам проект этой дуги. Я только понимал, что магия должна проходить сквозь меня.

— Трое суток, — подтвердил Архос, когда Штопор доел данную ему магию и утопал куда-то, чтобы порезвиться ещё. В этот момент с неба начал падать густой-густой снег. — А можешь поделиться, чего тебе удалось достичь за это время? — спросил он и виновато развёл руками. — Я же теперь не имею доступа к твоему сознанию. Приходится спрашивать.

— Понятно, — кивнул я и задумался на несколько секунд, подбирая нужные слова. — Знаешь, я, кажется, сумел помирить эфир с магией аэрахов. По крайней мере, вот, — И я показал ему эфирную паутину.

— Обалдеть! — сказал тот. — Это же… это же что-то невероятное! Я всегда знал, что ты — величайший Примарх из всех!

— И эфирник, — добавил я и подмигнул.

— И эфирник, — согласился со мной Архос.

Он хотел сказать что-то ещё, но тут нас отвлёк тихий звон колокола, плывущий тем не менее над всеми близлежащими окрестностями.

— Странно, — пожал плечами Архос. — Сейчас ещё не время для него.

— Пойдём, посмотрим, — предложил я и мой материальный учитель согласился.

Когда, завернув за угол пагоды, мы увидели, в чём дело, не могли не рассмеяться.

Штопора очень сильно увлекли огромные падающие хлопья снега. Он пытался их ловить, но они проскальзывали между его лапок. И тогда он придумал гениальную схему: он сплёл паутину между двух попавшихся ему столбов, чтобы ловить в неё эти самые снежинки.

И у него всё получилось.

Не учёл он лишь того, что паутинка его получилась тончайшая и легчайшая, но столь мелкая, что её, словно парус, надувал ветер во время порывов метели. И этот самый парус раскачивал столбы, на которые был подвешен колокол, чем и вызывал тихий и неритмичный колокольный звон.

— Ого! — сказал я сквозь смех, — он же тут сейчас всю округу на уши поставит!

— Ничего, — ответил на это Архос. — За трое суток местные к нам уже привыкли. А в Штопоре вообще души не чают.

— Странно, — сказал я, присмотревшись, — по идее ветер же должен проходить сквозь паутину. А он надувает её, словно плотную ткань. Такое ощущение, что эта паутина просто далеко и надолго посылает законы природы.

— Ну, знаешь ли, — рассмеялся на это Архос, — мы со Штопором и сами так-то не сильно этим законам подчиняемся. Магия, — проговорил он таинственным голосом и несколько раз перебрал пальцами несуществующие клавиши.

— Магия, — согласился я и подошёл ближе к паутине, с помощью которой Штопор ловил снежинки. — А как ты думаешь, в чём её секрет? — спросил я у спутника, указывая на сплетённое фамильяром полотно. — Почему оно поглощает или отталкивает любую магию?

— Сложно сказать, — развёл руками Архос, не совсем, видимо, понимая, что я от него хочу. — Это его фишка.

— Это как раз понятно, — ответил я, проводя пальцем по плетению и запоминая его структуру и рисунок. — Но почему она так работает?

— Это лучше спросить у самого Штопора, — ответил мне Архос, затем перевёл взгляд на фамильяра, который с упорством щенка гонялся за снежинками, а затем поедал их, и добавил: — Когда подрастёт.

— Штопор, — позвал я, и фамильяр тут же подбежал ко мне. — А покажи мне какое-нибудь ещё своё плетение. Более сложное, например. Или вообще другое.

— Ты что-то задумал? — спросил меня Архос.

И тут я понял, что — нет, не задумал. Я понял, я, наконец, догадался, как должен всё сделать. Но мне нужно было понять ещё только одно.

Что может быть лучше для скрепления магических каналов, чем крепчайшая и легчайшая паутина. Такая с лёгкостью будет проводить магию по всему организму так, как я этого захочу. И лучше неё будет только такая паутина, которая поглотит весь ущерб от направленной в меня магии.

Штопор сплёл мне несколько образцов, и в каждом я находил некоторую закономерность. Мне нужно было сосредоточится, и я снова сел на коврик, подобрав под себя ноги.

— Ты опять? — улыбнулся мне Архос. — Снова на трое суток?

— Очень надеюсь, что на этот раз справлюсь быстрее, — ответил я, скользя пальцами по плетению. — Я просто нашёл ответ на вопрос, чем заполнить пустоту внутри.

— Паутиной, — вздохнул мой наставник. — Очень оригинально, — но всё же оставил меня наедине с творениями Штопора, любезно подаренными мне.

Это должна быть не просто паутина, понимал я. Это должна быть такая структура, по которой магическая энергия будет свободно циркулировать по всему моему организму. Таким образом я смогу соединить и все мои магические каналы и задействовать все возможные и доступные мне магии. Так?

Пока не совсем понятно. Если я смогу брать всё из окружающего меня пространства, то где я буду хранить образцы для изучения. Любой вид магии, кроме того, что существует сам по себе, требует ещё некоторого изучения. Это, как с языками. Если человек находит некий код, понимает, как именно устроены языки, он может выучить их неимоверное количество. Но ему всё равно приходится изучать основы каждого. В этом фокус.

Это означало лишь то, что мне нужна немного другая структура паутины.

Я не заметил, как снова погрузился в медитативный транс, но теперь не настолько глубокий, как в прошлый раз. Я вполне отдавал себе отчёт в том, что на меня падают снежинки, а невидимое солнце склоняется к западному краю горизонта.

Один из повторяющихся элементов плетения Штопора был одним и тем же на всех его творениях. Я решил, что это именно то, что мне требуется, но прежде просканировал узор эфиром. Оказалось, что если задействовать его в определённой последовательности, то магия внутри меня будет легко передаваться по всей паутине в любые нужные мне места, а вот воздействующая на меня магия будет просто аннулироваться, поглощаться, или отзеркаливаться в зависимости от её природы и интенсивности.

И я принялся плести. В этот момент я не был человеком, так как плёл настолько быстро, что даже бабушки не могут так споро вязать внукам носочки. Но не был я и стопроцентным аэрахом, потому что при плетении задействовал эфирные зеркала, оказавшиеся уникальными во всех известных мирах. Очень и очень немногие имели к ним доступ.

А вот к такими, совмещёнными с паутиной, и подавно никто, кроме меня.

При этом я не ощущал себя каким-то особенным. Я был тем, кем и должен. Мой путь за меня никто не пройдёт.

Паутина получилась очень красивой и трёхмерной. Это было сделано специально, чтобы внутри неё были ячейки, в которые я смогу добавлять новые виды магии для изучения. Тут уже не повторится история с эфирным сердцем, когда добавить магию можно лишь однажды. Нет, я собирался изучать много разных магий, мне это было интересно. И не важно, что я владел и изначальной, и магией аэрахов, и рассветным ветром, и звоном осенних звёзд. Всё это не важно, каждая магия — особенная.

«Ням-ням», — как сказал бы Штопор.

На этот раз я справился за несколько часов и пришёл в себя ещё засветло. Но рядом со мной бесился только Штопор, ловя ставшие уже редкими снежинки.

Встал я практически без труда и болезненных ощущений, после чего огляделся по сторонам.

Ван Ли и Архос спускались со ступеней основного здания храма и о чём-то увлечённо переговаривались друг с другом.

— На этот раз ты значительно быстрее, друг мой, — сказал Архос, увидев, что я уже поднялся и в сопровождении фамильяра иду им навстречу. — А я уже не стал свою задницу морозить в ожидании окончания твоей очередной медитации. Как успехи?

Но ответить я не успел, потому что Ван Ли остановился с неописуемым восхищением на лице, сложил ритуально ладони и низко поклонился мне.

— Его успехи просто невероятны, — сказал он Архосу, а затем прикоснулся к плечу моего бывшего когда-то ментальным наставника.

Судя по всему, этот жест позволил его спутнику воочию увидеть, что же я создал внутри себя, и у него тоже отвалилась челюсть.

— Ничего себе! — восхитился он, всё ещё не веря своим прозревшим глазам. — Это же квантовый компьютер из мира магии!

— Ой, ладно тебе приукрашать, — ответил я, неловко улыбаясь. — Всего лишь Примарх внутри меня сплёл очередную паутину.

— Нас ждёт нечто легендарное, — согласился с Архосом Ван Ли. — Я никогда такой красоты не видел, — он подошёл ко мне на расстояние небольшого шага и протянул руку. — Я поздравляю тебя с тем, что ты нашёл внутри себя необходимые силы и обрёл равновесие, отыскав стержень своей личности. Защита близких — это действительно то, вокруг чего стоит плести самую прочную паутину. Ну и с обретением понимания, что магию не нужно ничем ограничивать.

— Это ты указал мне путь, — ответил я, склоняясь в почтительном полупоклоне уважения перед мастером.

— Указать нужную дорогу — дело не сложное, хоть и требующее знаний, — ответил на это Ван Ли. — А вот достойно пройти по указанному пути, тут нужны определённая мудрость и немалая доля мужества. Впрочем, ты лишь сделал самые первые шаги. А по пути, длиною в целую жизнь, тебе придётся идти очень долго. И я надеюсь, что ты всегда будешь придерживаться правильных ориентиров.

Я хотел что-то ответить. Что-то очень правильное и мудрое, но мне ничего не приходило в голову. Только ненужные слова, которые казались лишними в этот самый момент.

Вдруг в двух метрах от нас открылся портал, откуда вывалился в буквальном смысле этого слова мужик в длинной ночной сорочке. Всё прояснил шагнувший вслед за ним Магнус.

— Ну чего ты начинаешь-то? — громким голосом отчитывал он мужчину, при этом пытаясь помочь тому встать. Но обладатель ночной сорочки вместо того, чтобы принять предложенную ему руку, зарядил Магнусу пощёчину, от которой маг в последний момент увернулся. — Пьер, я тя щас накажу, ей-богу! Приключение на пятнадцать минут: зашли и вышли, всё!

— Простите, — сказал он, повернувшись к нам.

В ответ на слова Магнуса мужчина в ночной сорочке разразился громким словесным потоком на незнакомом языке. Судя по вытянувшейся физиономии пришлого мага, поток этот был сплошь нецензурным, но при этом весьма изобретательным.

— Никита, познакомься, это Пьер. Помнишь, я тебе пособие по примирению магий обещал? — затем обратился к мужчине, которого всё-таки удалось поставить на ноги. — Пьер, перестань ругаться и познакомься с Никитой!

Тут мужчина, которому для полноты образа не хватало только колпака на голове, изловчился и таки достал до щеки Магнуса, ударив по ней с размаху.

— Пьер, я тебя сейчас в жабу превращу, и тебя жена твоя новая целовать замучается, чтобы расколдовать, понял?

Пьер, кажется, понял, поэтому с вызовом и озлобленностью уставился на меня.

— Пьер, — довольно мирным тоном проговорил Магнус, — научи, пожалуйста, нашего Никиту равновесию магий.

На это Пьер лягнул пришлого мага и снова разразился непереводимой бранью, льющейся из него буквально рекой.

— Уй-ё, — сказал Магнус и сдавленно продолжил. — Нет, пожалуй, даже не в жабу, я тебя в питона превращу, и жена вообще не захочет ничего в тебе менять… зараза.

А затем он остановил свой взгляд на мне, видимо, присмотрелся и присвистнул.

— Ну ни хрена себе заявочка на властелина вселенной! — он оставил недовольного Пьера озираться по сторонам, а сам подошёл ко мне, вглядываясь, судя по всему, в паутину, что заменила собой и источник, и эфирное сердце, и множество иных костылей, которые используют в разных мирах. — Я тут, значит, по всем известным и неизвестным мирам мотаюсь, ему пособие ищу, Пьера буквально с молодой жены в первую брачную ночь сдёргиваю в самый ответственный момент, чтобы нагляднее было, а он уже всё сам. Ну ты, молоток!

В этот момент Пьер снова выдал длинную и заковыристую тираду на своём родном языке.

— Да верну я тебя, верну! В то же самое время и место! Если она, конечно, перевернуться не успеет! — Пьер снова ругнулся в ответ, и тут Магнус всё-таки рассвирепел. — Да она даже не заметит, что тебя не было! Мистер коротыш! — после чего он открыл портал, взял Пьера за шкирку и закинул внутрь. — Ишь ты, — пробурчал он себе под нос, — какие все ранимые стали!

— И я тебя тоже очень рад видеть, Магнус, — улыбаясь, ответил я, протягивая ему руку. — Просто ваши кони тихо скачут. Я уже и магии примирить успел, и отрастить всякое внутри себя.

— Это я как раз вижу, — ответил тот. — Просто Пьеру понадобилось пятнадцать лет, чтобы жизнь со смертью примирить, поэтому я думал, что у меня ещё есть немного времени.

Пообщавшись ещё немного на четверых, не считая радостно прыгающего рядом Штопора, мы пришли к выводу, что делать-то больше в храме мне пока нечего. Всё, для чего я сюда прибыл, выполнено.

— Магический скорострел, — хихикнул на мой счёт Магнус, но тут же сделал невинное лицо, мол, он без намёка, а действительно восхищён моими способностями.

И вот таким образом мы начали двигаться в сторону ворот, всё ещё ведя беседу на какие-то отвлечённые темы.

И тут нам навстречу вышел тот самый старичок, который открыл мне ворота в самое моё первое утро тут. Как я понял, это был настоятель храма, хотя Ван Ли не называл его никак иначе, как Учитель. Именно с большой буквы, что слышалась в уважительном обращении.

— Рад, что вы обрели у нас то, что искали, — сказал настоятель после того, как мы поприветствовали друг друга. — Но мы тут все обескуражены, насколько быстро приходится прощаться с новым гостем. Другие послушники рассчитывали пообщаться с вами, перенять опыт. А вы, раз, и отстрелялись.

— Я бы с удовольствием остался на более долгий срок, — ответил я, ничуть не кривя душой, — но у меня слишком много дел, требующих моего немедленного вмешательства.

— Понятное дело, что вы к нам не из-за обыденной праздности заглянули, а исключительно по делу, — сказал на это настоятель. — Но знайте, что вам всегда будут рады в этих стенах. Вы у нас вообще уникальный гость. Пришли в одиночку, уходите толпой. И, главное, никакой магии иллюзий. Эдакий троянский конь, но в современном исполнении.

— Ну знаете ли, — ответил я, решив не оставаться в долгу, и на колкость ответить тем же. — Я же не думал, что тут из меня скрытых личностей повыколачивает. Но должен поинтересоваться в свою очередь, а кто же у вас так паршиво сыграл Варвару Ярославовну? Аж до сих пор неловко.

— Зато остальных сыграл, не придерёшься, — хохотнул на это настоятель. — А близких людей всегда сложно воспроизводить, потому что в памяти человека о них содержится меньше информации, чем на уровне эмпатии. Поэтому и заметили подвох.

— А других тоже вы сыграли? — удивился я, понимая, что недооценил таланты настоятеля. — Тогда признаюсь, остальные удались на славу. Вы были на высоте. Но только зачем это всё?

— Я же должен понимать, кто поднимается в мой дом, не так ли? — настоятель подмигнул мне и развёл руки, словно пытался обнять всё внутреннее пространство храма. — Мы привыкли тут жить спокойно и абы кто нам тут не нужен.

— И многие не доходили? — спросил я, прикидывая, каковы были мои шансы.

— Скажем так, — ответил на это настоятель, мягко улыбаясь, — доходили очень немногие. Те, кому это было действительно нужно. Не для славы, не для гордости, не ради преодоления себя. А ради настоящей цели. Вот как у тебя.

— Спасибо вам огромное, — ответил я и попытался изобразить ритуальный поклон, что у меня, кажется, получилось не особо хорошо. — Вы, в прямом смысле этого слова, изменили мою жизнь.

— Как уже сказал мой ученик, ты сам всё сделал. Мы лишь указали тебе направление, — он ответил мне поклоном. — Но благодарность твоя принимается и останется с нами до скончания веков.

Уже перед самыми воротами, когда из послушников храма с нами оставался лишь Ван Ли, мы снова остановились.

— Мой друг, — сказал Ван Ли, чуть ли не сияя, как начищенный горшок. — После всего, что нас объединило, ты действительно уже не только ученик, но и друг. Так вот, друг мой, как уже сказал наставник, двери нашего храма всегда открыты для тебя. В любое время дня и ночи, когда бы тебе это не понадобилось. Тут ты всегда найдёшь покой, ночлег, тёплую еду или шерстяной плед. Ты из тех, кто пришёл не за властью, могуществом и силой, а за поиском себя и гармонией внутри. Поэтому ты всегда будешь долгожданным гостем в этих стенах.

— Я, правда, очень благодарен за ваше гостеприимство, — ответил я и вспомнил все свои мучения, связанные с подъёмом. — И действительно горжусь, что произвёл на вас всех положительное впечатление, но ещё раз одолевать четыре тысячи четыреста сорок четыре ступени только ради тёплой еды… Уж извините.

Ван Ли с Магнусом переглянулись, после чего в голос расхохотались.

— Что? — я не понимал и поэтому немного злился. — Что я не так сказал?

— Лестница — это только в первый раз, — отсмеявшись сказал мне Ван Ли. — А так можно и порталом, по примеру твоего друга Магнуса. А на худой конец в скале есть лифт.

— Вот вы… — тут я уже и сам заулыбался, понимая, с каким пафосом произнёс полную чушь. — Но я пока не очень хорошо разбираюсь в порталах.

— Кстати, пора научить тебя их кастовать, — сказал на это Магнус, хлопая меня по плечу. — Исключительно полезная штука, особенно в части таких труднодоступных мест, как это.

— Нет, — ответил я, припоминая произошедшее возле подземного города. — В обличии Примарха я, конечно, порталы делать умею…

— Ага, вот будешь так домой возвращаться после пьянки, — ухмыльнулся Магнус, и я живо представил себе подобную ситуацию, но исключительно в его компании. — Настройки собьются, и вот ты уже вместо собственной спальни оказываешься в будуаре тёщи. И всё, нет у тебя второй мамы! Она же со страху помрёт!

— Нет, — я активно замотал головой, — тёща у меня мировая. А вот к тестю следует заявиться.

— Так, — улыбка вмиг сошла с лица пришлого мага. — А чего это там Ярик успел накосячить, пока меня не было?

— Да вот, — я развёл руками, как бы подчёркивая, что я-то тут ни при чём и взглянул на предпочитавшего молчать Архоса, ища подтверждения своих слов. — Наш отец-император вдруг решил, что я совершенно безмагичен, раз у меня источника с эфирным сердцем больше нет, и передумал отдавать за меня Варвару. Мол, на кой такой зять, который не сможет внуков на смерче катать?

— Что, серьёзно? — удивился Магнус, сдвинув брови.

Таким расстроенным я его не видел никогда.

— Чистая правда, — ответил ему Архос вместо меня. — Он Никите даже доступ во дворец закрыл.

— Вот же незадача, — нахмурился ещё больше Магнус и некоторое время о чём-то крепко размышлял. — А ну-ка, — сказал он, видимо, что-то придумав, — давайте посетим нашего дорогого императора прямо сейчас. А то похоже на то, что я, когда Ярика лечил, мозги ему не в голову, а в задницу засунул. Надо бы исправить местоположение.

— Да ладно, — сказал я, понимая, что не очень хочу, чтобы какие-то вопросы решали за меня, предпочитая подобные проблемы решать лично. — Теперь-то он наверняка передумает.

— Никита, я этого гуся, вашего императора, уже лет сорок знаю, — ответил мне на это Магнус. — Он мне кое-чем обязан. Так что, как гласит великая тибетская мудрость, не ссы, прорвёмся.

— Мне он тоже кое-чем обязан, — сказал я себе под нос, наблюдая за тем, как открывается портал во дворец.

Штопор заскочил ко мне в татуировку. Магнус шагнул первым. Я за ним. Архос замыкал.

Оказавшись в тронном зале, я даже не сразу понял, что происходит. Вокруг было полно народу, в том числе и дед с Вадимом Давыдовичем. Но не они привлекли моё внимание.

И даже не Варвара, которая, увидев меня, наплевав на приличия, сорвалась из-за трона отца и рванулась в мои объятия.

Приняв её в которые, я всё также не мог отвести взгляд от двух женщин, стоящих прямо у трона.

При моём появлении из портала они тоже повернулись ко мне и теперь прожигали меня взглядом.

Обе женщины были обриты наголо, а их стройные тела затянуты в обтягивающие костюмы из чёрного латекса, вокруг которых парили то ли коконы из паутины, то ли шедевры дизайнерского искусства. На черепах же красовались татуировки в виде крылатых пауков.

Одна из дам, в лице которой читалась привычка к беспредельной власти, сделала шаг вперёд.

— Ну здравствуй, внучек, — сказала она и облизнулась.