Воплощение Похоти 5. 18+

Глава 2

Наарком, ночь. Городская стена.

Сторожевой пост, выходивший к реке, был гнилым зубом в оскале осаждённого города. Неприступный, но продуваемый всеми ветрами отчаяния. Ханс, молодой стражник, нервно теребил рукоять меча, и Берт знал это чувство — чувство леденящего ужаса, знакомое каждому, кто впервые ждёт штурма.

— Слушай, Берт… как думаешь, справимся? — голос Ханса срывался на истеричные нотки. — У барона там… настоящая армия. Конница, пехота, все закованные в сталь с ног до головы… И маги, чёрт побери! А ещё… — он сглотнул, — пленные наши у них. Слышал, в первых рядах поставят, щитами будут. Как на такое смотреть? На что надеяться? Ждать ли подмоги?

Берт, старый ветеран с лицом, будто высеченным из потрёпанного гранита, хрипло вздохнул. Пар от его дыхания клубился в ледяном ночном воздухе. Он горько усмехнулся, обнажив жёлтые зубы, и с силой плюнул вниз, за стену, словно хотел плюнуть в само лицо барону.

— Подмога? Забудь. На нашего графе все соседи давно крест поставили. А барон… — Берт злобно фыркнул, — барон не просто силён — он ещё и чертовски богат. Золотом звенит, а против звона монет уши у власть имущих закладывает. Наверняка подкупил всех, кто мог бы хоть плюнуть в нашу сторону. Мы здесь одни.

— Так… Так что же делать-то? — В голосе Ханса слышалась уже откровенная, животная паника.

— Что делать? — Берт мрачно провёл рукой по щетине и посмотрел в сторону спящего, казалось бы, города, в котором уже вовсю ползли слухи и страх. — Молиться. Чтобы стены выдержали. Чтобы провизии хватило. И чтобы…

Он не договорил. Его взгляд, привыкший за долгие годы к ночным теням, выхватил внизу, в портовом квартале, неестественное, скользящее движение. А потом — первую ядовито-оранжевую вспышку, за которой последовал алчный, потрескивающий треск пламени, пожирающего сухое дерево.

— СМОТРИ! — Он рванул к краю стены, и его опытный рёв, похожий на скрежет ржавых ворот, потряс ночную тишину, разнося эхо по спящим улицам: — ТРЕВОГА! В ПОРТУ ОГОНЬ! ДИВЕРСАНТЫ! К ОРУЖИЮ, КОМУ ЖИЗНЬ ДОРОГА!

В это время внизу, в порту, десять теней в чёрном, облегающем тело облачении двигались с отлаженной, бездушной точностью. Они метали глиняные кувшины с вонючей горючей смесью, и с каждым новым всплеском огня по тёмной воде расходились оранжевые, зловещие круги, а воздух наполнялся едким смрадом горящей смолы и дерева.

Именно тогда из-за угла одного из складов, откуда тянуло запахом рыбы и дешёвым перекисшим вином, на них обрушился стальной кулак. Это были наёмники из отряда «Мечи без Ножен». Они не просто ждали в засаде — они изнывали от скуки, и появившийся враг стал для них долгожданной, кровавой забавой.

— Наконец-то можно размяться, а то уже, блядь, зарос мхом! — проревел здоровяк, с размаху рассекая одного из диверсантов своей секирой от плеча до пояса. Тот даже не успел вскрикнуть, развалившись на две части.

Битва была жестокой, но стремительной и односторонней. Наёмники, превосходившие противника и силой, и опытом, и яростной решимостью, буквально смели диверсантов, как ураган солому. Один из лазутчиков, до этого прикидывавшийся рядовым бойцом, отпрыгнул назад, его пальцы сплелись в быстром, сложном жесте.

— Огне-с-трел! — выкрикнул он, и сноп раскалённых, свистящих искр ринулся в ближайшего наёмника.

Но у «Мечей без Ножен» была и своя козырная карта. В тени у дверей склада, неприметная до этого момента, стояла худая женщина в плаще, расшитом потускневшими серебряными нитями, — маг Илвана.

— Ледо-за-щи-стен! — выкрикнула она отрывисто, и воздух перед ней вдруг похолодел, застывая с лёгким хрустом. На земле перед атакованным магией соратником взметнулась стена из острых, неровных ледяных сталактитов, поглотив огненный заряд с шипящим паром. — Ледо-пол-очен-скользк! — продолжила она без паузы, и подножие ледяной стены обрушилось, раскинувшись по земле и покрыв зеркальным, коварным льдом всё в радиусе десяти метров.

Огненный маг, поняв, что дела приняли скверный оборот, попытался отступить, но его нога безнадёжно скользнула по обманчивой поверхности. Он с глухим стуком грохнулся на ледяную землю, и в тот же миг его тело пронзили вновь выросшие острые сталактиты. Он лишь коротко, по-детски всхлипнул от боли и ужаса, прежде чем замолкнуть навсегда.

— Илвана, мать твою! — взревел здоровяк. — Гаазэф же ясно приказывал — пару живьём, для допроса! Какого чёрта⁈

— Не за что, — абсолютно невозмутимо ответила она, отпивая из походного бурдюка на поясе, из горлышка которого пахло крепким вином.

— Вот именно что не за что, блядь! — рявкнул наёмник.

— Ай, прекрати ныть, как торговка на базаре, — отмахнулась Илвана. — Лучше добей оставшихся, пока не разбежались. Или лови! Если делать нехер!

Диверсанты, потеряв своего мага и видя, что их план рушится с оглушительным треском, попытались беспорядочно отступить. Однако с другой стороны порта появилась стража, начав безжалостно отсекать и добивать отступающих.

Через несколько минут всё было кончено. Тишину порта снова нарушали лишь треск пожаров и тяжёлое дыхание победителей.

Горело несколько лодок и один сарай, но основная часть порта и главные склады, куда днём перенесли весь улов, были в безопасности. Победа была полной, безоговорочной. Наёмники, уже забыв о минувшей стычке, с азартом принялись за мародёрство, обыскивая тела и перешучиваясь.

— Глянь-ка, у этого кинжал с перламутром! Не иначе, барон своих лазутчиков балует!

— А этот, похоже, последние полгода на одном хлебе и воде сидел. Ни монетки, ни амулета… Бедолага.

В это время в кабинете Гаазэфа.

Саманта стояла, согнувшись, опершись ладонями о прохладный, шероховатый камень стены. Её бёдра были оголены, а тело ритмично дёргалось в такт грубым, властным толчкам Гаазэфа, стоявшего сзади. Каждый его толчок отзывался не только глухим стуком плоти о плоть, но и неприятным холодком страха, ползущим по её спине.

— Гаазэф… — её голос прерывался, смешиваясь с придушенными стонами. — Скажи… ах… когда мы уже уедем? Покинем этот чёртов город… пока он не стал… нашей общей могилой?

Его движения стали резче, почти яростными. Он грубо вжал её в стену, его потное, мускулистое тело на мгновение прилипло к её спине, и она почувствовала себя в ловушке.

— Я сказал — не сейчас! — прохрипел он ей на ухо, и его горячее, пахнущее вином дыхание обожгло кожу.

— Но я боюсь… — она попыталась оглянуться, встретить его взгляд, но он с силой вдавил её голову обратно в стену, его пальцы впились в огненные волосы. — Барон у самых стен… В городе паника, все шепчутся… Давай… ах, давай просто возьмём золото и…

— ЗАТКНИСЬ! — он вогнал в неё член с такой свирепой силой, что она вскрикнула — коротко и пронзительно, от боли и неожиданного, предательского наслаждения. — Золото тут ни при чём! Речь о статусе, уважении, власти! Я не собираюсь бежать, как последний трус, прихватив лишь жалкую горсть монет!

В её глазах, уставленных в потрескавшуюся стену, читалась уже не тревога, а холодная, обречённая покорность. Она сделала всё, что могла. Теперь оставалось лишь плыть по течению, даже если оно вело в водопад.

Именно в этот момент в дверь постучали — настойчиво, тревожно, с той специфической частотой, что обычно предвещает дурные вести.

— Да чтоб вас гоблины драли! — рявкнул Гаазэф, не останавливаясь. Он ускорился, его движения стали хаотичными, жадными, почти злыми. — Ни одной спокойной минуты в этом проклятом городе!

С парой финальных, грубых толчков он с глухим, удовлетворённым стоном закончил, изливая в неё своё семя и разочарование. Отступив на шаг, он натянул штаны и, бросив Саманте через плечо раздражённое «Не двигайся», подошёл к двери. Распахнув её, он увидел бледного, перемазанного сажей гонца.

— Ну? — бросил Гаазэф, всё ещё тяжело дыша и поправляя сбившуюся одежду.

— Отряд лазутчиков напал на порт, как ты и говорил, Гаазэф! Мы их всех перебили! Ни один не ушёл!

— Понятно, — произнёс Гаазэф. — Значит, языка не взяли?

— Э… нет, мы…

Гаазэф с силой хлопнул дверью перед носом ошарашенного гонца и неспешно подошёл к столу, налил в массивный кубок тёмного, почти чёрного вина и отпил большой, смачный глоток. Затем он повернулся к Саманте. На его лице играла та самая, вселяющая уверенность и одновременно пугающая, хищная улыбка.

— Что теперь? — тихо, почти шёпотом спросила она, поспешно поправляя одежду. Её руки всё ещё дрожали. — Что будем делать? Какой твой следующий шаг?

— Продолжим трахаться.

Саманта посмотрела на него, не веря своим ушам.

— Что? Ты совсем рехнулся? Там АРМИЯ! Огромная, готовая смести нас всех! Если уж собрались оставаться, то нужно что-то ДЕЛАТЬ! Собрать совет, укрепить…

— Огромная армия? — перебил он её, его голос был спокоен и насмешлив. — Ты давно поднималась на стену, моя дорогая? Я поднимался. Сегодня. Там их около тысячи. Тысячи уставших, измождённых дорогой людей. Остальные подойдут позже и будут такими же вымотанными. И прежде чем начнётся активная фаза осады и первая по-настоящему серьёзная попытка взять город, пройдёт ещё много времени. Барон — человек неглупый, но и не терпеливый. Скорее всего, выждав неделю, от силы месяц, он попробует что-то предпринять. Не эту жалкую попытку сжечь порт, а полноценное, яростное нападение. — Он сделал ещё один глоток и поставил кубок на стол с таким стуком, что Саманта вздрогнула. — А мой завтрашний сюрприз, я думаю, здорово ускорит его решение. Всё под контролем. Есть план, есть пути отхода. — Он распахнул руки, и его улыбка стала ещё шире. — Так что расслабься. И иди ко мне.

Горы. Покои Халтоса.

Халтос, король гоблинов, лежал на низком ложе в своих личных покоях. Его голова покоилась на тёплых, упругих бёдрах гарпии. Она спала, её крылья были сложены, а перья мягко шелестели в такт её дыханию. Одной рукой Халтос рассеянно перебирал её перья, а в другой держал небольшой деревянный прямоугольник.

Его взгляд был прикован к трепещущим на поверхности знакам. Сообщение от его лучшего разведчика было лаконичным и пугающим:

— Нашёл некроманта. Силён. Чувствовал его взгляд. Был раскрыт. Еле унёс ноги. Повторная слежка опасна. Новое задание?

Халтос отложил табличку. Его умный взгляд уставился в каменный потолок пещеры, где отплясывали тени от факелов.

— Вот сука… — прошептал он так тихо, что это было похоже на шелест листьев.

Он провёл рукой по своему лицу. Игра усложнялась с каждой минутой.

Как этот ублюдок смог обнаружить элитного разведчика? Как? Не понимаю…

Сжав челюсти до хруста, Халтос снова взял табличку. Его пальцы, обычно твёрдые и уверенные, на мгновение дрогнули, прежде чем он вывел ответ:

— Задание отменяется. Следи за городом, за сражением людей издалека. Докладывай обо всём, что покажется важным. И старайся не попадаться на глаза некроманту. Возвращайся, если почувствуешь хоть малейшую опасность.

Положив табличку рядом, Халтос задумался. Гарпия рядом во сне что-то пробормотала и обняла его, накрыв своим крылом. Но Халтос не обращал на это внимания. Его мозг работал на пределе, перебирая варианты, строя и отбрасывая стратегии.

И что мне это даёт? Новые знания? Нет. Только страх. Глубокий, животный страх. Теперь я знаю, что он не просто гниющий в своей норе червь. Он уже стал опасным, и связываться с ним рискованно уже сейчас.

Его рука потянулась к крылу гарпии. Он погрузил пальцы в мягкое, тёплое оперение, ища в нём утешения, точки опоры в рушащемся мире, и подумал:

Может, свалить отсюда? Бросить этих зелёных уродов да улететь с этой красоткой куда-нибудь?

Наарком, утро. Стены города.

Рассвет застал стены Нааркома в напряжённом ожидании. На самых высоких башнях и укреплённых участках, выходивших к лагерю барона, выстроились маги. Десять — наёмники, восстановившиеся после изматывающего сражения с гоблинами. Они стояли уверенно в потрёпанных плащах, с колющимися взглядами и шрамами, скрытыми под одеждой.

Другие маги, предоставленные знатью города, успевшие поучаствовать в вылазке по разрушению дороги. А также несколько благородных, чьи робы были чисты, жесты — отточены, а на лицах читалась надменная уверенность, слегка подпорченная дрожью в коленях.

Ими командовал седой мужчина с посохом, на вершине которого пульсировал малиновый кристалл — старший боевой маг наёмников по имени Комбигорм. Он с нескрываемым презрением окинул взглядом выстроившихся «аристократов».

— Эй ты, в бархатных штанах! — проревел Комбигорм, указывая посохом на одного из магов знатного происхождения. — Убери свой бабский платочек подальше, нам нужны огненные шары, а не фейерверк из соплей!

Среди наёмников прокатился грубый хохот. Маг знатного происхождения покраснел до корней волос, но, к удивлению многих, не стал спорить. Вместо этого он аккуратно убрал шелковый платок в карман своей роскошной мантии и, сделав шаг вперед, слегка склонил голову:

— Прошу прощения, магистр. Платок… семейная реликвия. Привычка. — он выпрямился, и в его глазах вспыхнул решительный огонь. — Обещаю, огненные шары будут такими, что барон позабудет, как его собственная мать выглядела!

Комбигорм, не ожидавший такой реакции, на секунду замер, а затем одобрительно хмыкнул:

— Ну, смотри у меня… Ладно! — Его голос снова прокатился по стене, собрав всеобщее внимание. — Цель — их частокол, платформы, палатки и живая сила! Не тратим ману на геройство! Сеем хаос и панику! По моей команде! Приготовиться!

Дистанция до лагеря барона была серьёзной — около полукилометра, за пределами досягаемости лучников. Но для магии, усиленной зельями и коллективным ритуалом, это было по силам.

— Зелья! Пейте!

Маги синхронно поднесли к губам пузырьки с искрящимся зельем маны. Одни залпом их осушили, другие — отпили с видом знатоков, оценивая «букет». Комбигорм осушил свой пузырёк и швырнул его за стену.

— Начинаем! — проворчал он. — Теперь, сучки баронские, вы получите ответ!

Он взметнул посох вверх. Воздух затрепетал, заряжаясь энергией. Десятки голосов проскандировали заклинания, и стена магии обрушилась на лагерь барона.

Это было зрелище, достойное богов. Огненные шары размером с телегу врезались в деревянные частоколы, разбрасывая щепу и поджигая укрепления. Ледяные штормы обрушивались на группы солдат, сковывая их и пронзая острыми осколками. С неба, словно стрелы богов, били молнии, оставляя на земле чёрные, дымящиеся кратеры. Каменные глыбы с грохотом обрушивались на шатры и повозки.

В лагере барона началась паника. Солдаты, ещё секунду назад мирно завтракавшие, в ужасе разбегались, кричали, тушили пожары. Это была не попытка уничтожить армию, а демонстрация: «У нас есть зубы. И мы можем кусать на огромной дистанции». Атака длилась не более пяти минут, а как только основные цели были поражены, Комбигорм опустил посох.

— Всё! Отбой! — крикнул он. — Экономим ману, сукины дети! Покажите им, что мы можем, но не показывайте всё, что у нас есть! Пусть гадают, сколько таких «подарков» у нас в запасе!

Маги, тяжело дыша, отступили от парапета. «Благородные» выглядели довольными, это был первый раз, когда они использовали свою магию по-настоящему в бою. Наёмники же, хоть и уставшие, перешучивались и хлопали друг друга по плечам.

— Видел, как тот шалаш с провиантом взлетел? Красота!

— Да уж, теперь у них будет на завтрак — угли да пепел!

Лагерь Барона Камина. Шатёр командования.

Барон Камин стоял у входа в шатёр, сжимая в руке подзорную трубу так, что костяшки его пальцев побелели. Он только что наблюдал, как его лагерь, символ мощи и дисциплины, превратился в ад на несколько минут. Воздух пах гарью, расплавленным металлом и человеческой паникой — запахом, который он ненавидел больше всего на свете.

К нему, срываясь на бег, подбежали несколько капитанов. Их лица были закопчены, доспехи — в пыли, у одного из них тлел край плаща.

— Отчёт. — бросил барон, его голос был тихим и оттого ещё более опасным, чем яростный рёв.

— Ваша светлость! — старший из них, капитан Маррик, отсалютовал, пытаясь скрыть дрожь в руке. — Разрушено около трети частокола с западной стороны. Сгорели четыре шатра солдат, два складких шатра с провизией и один с запасными стрелами. По предварительным данным… двадцать восемь погибших, около полусотни раненых. В основном от осколков льда и брызг расплавленного камня.

Барон медленно опустил трубу. Его лицо было маской холодной ярости, лишь нервный тик в щеке выдавал бурю внутри.

— Защитные барьеры? — спросил он ледяным тоном, в котором звенели осколки стекла. — Где были наши маги? Почему они не прикрыли лагерь?

Капитан Маррик потупил взгляд, снова чувствуя себя провинившимся юнцом.

— Основная часть наших магов, ваша светлость, ещё не прибыла с основными силами. Они следуют с обозом. А те, что есть… — он сглотнул, — … были сосредоточены на защите провизии и… вашего шатра, а также палаток командного состава. Мы не ожидали, что городские маги решатся и тем более смогут исполнить столь… масштабное нападение.

— Не ожидали? — Барон сделал шаг вперёд, и капитан невольно отступил, натыкаясь на своего сослуживца. — Вы не ожидали, что загнанный в угол зверь будет кусаться⁈

Он отвернулся, резко проведя рукой по лицу, смахивая несуществующую пыль. Ярость боролась в нём с расчётом. Секунду повисело тяжёлое молчание, нарушаемое лишь отдалёнными криками и треском догорающих конструкций.

— Проваливайте! — наконец прошипел барон. — Прикажите восстановить укрепления! А лагерь перенести на триста метров назад! При повторной атаке пускай солдаты укрываются в лесу!

— О… отличная идея, ваша светлость! — тут же подхватил один из младших капитанов. — Можно часть палаток сразу там разместить для безопасности…

В этот момент из-за спины капитанов возник начальник разведки, худощавый мужчина в простой, потрёпанной одежде, лицо его было бесстрастным.

— Ваша светлость, в лесу есть подземелье. Аура чувствуется уже на опушке. Лагерь там разместить не удастся.

Барон повернулся к нему, его взгляд стал пристальным, ярость мгновенно сменилась аналитическим холодом. Он вспомнил донесения о гоблинах, которые в последние месяцы доставляли столько проблем графству, что ему самому пришлось оставить на восточном рубеже несколько пехотных отрядов и выслать разведчиков, чтобы гоблины не напали неожиданно.

— Подземелье? — переспросил он, уже без прежнего раздражения. — Что за подземелье?

— Нежить, по нашим данным.

— Хм, — барон прищурился. — Развитое?

— По нашим данным — нет. Небольшое, слабое.

— Раз слабое так отправьте отряд на зачистку! — барон отмахнулся, как от назойливой мухи. — Нам нужен лес в качестве укрытия, пока не подойдут основные силы. А им потребуется отдых, а потом нужно будет строить осадные орудия. Ещё не хватало, чтобы какая-то шелупонь из костей ударила нам в спину.

— Есть, ваша светлость.

Капитаны, почувствовав, что буря миновала, поспешно ретировались, стараясь не показать спину своему повелителю. Барон остался один. Он снова поднёс трубу к глазам, впиваясь взглядом в непреклонные, насмехающиеся над ним стены Нааркома.

Какие же ещё козыри припрятал этот ублюдок? — пронеслось у него в голове.