Воплощение Похоти 5. 18+

Глава 13

Прямо передо мной висел магический экран Костяного Древа, и я впивался в него взглядом, стараясь не пропустить ни одной детали, при этом размышляя о важном.

Хм, может… еще разок Сабрине в рот дать? А то скучно что-то становится…

Три экрана перед глазами показывали мои отряды, продолжающие путь, четвертый транслировал вид на лагерь барона, заставляя сердце сжиматься легкой тревогой. Лагерь разросся и продолжал расти. Появлялись новые палатки, новые знамена… И тут я заметил необычный отряд на окраине лагеря. Они резко выделялись. Слишком чистые доспехи, слишком выверенная осанка.

Не похожи на солдат барона, — подумал я. — Паладины? — пронеслось в голове следом. — Неужели авангард Святой Армии? Зразор же какую-то фигню говорил про двух, где один настоящий, а другой нет, а это тогда кто, блядь?

Прямо сейчас одна из моих птиц-зомби кружила высоко над шатром барона, а вторая отслеживала дороги вокруг леса. А также два шаурмука метались по опушке, выискивая любые признаки приближающейся угрозы.

Чёрт, откуда они пришли? Как пропустили? Ладно… спокойно. Паника — роскошь, которую я не могу себе позволить.

Я с силой выдохнул, заставив трезвый расчёт подавить страх, и потянулся за своим блокнотом, открыл его и начал набрасывать план, чувствуя, как ручка впивается в бумагу.

Укрепить вход… добавить ловушек… увеличить количество лучников и… продумать варианты отступления…

Я погрузился в работу. Взгляд скользил от набросков в блокноте к экранам, отслеживая малейшее движение. Я сидел, полностью сконцентрировавшись, корпя над своим планом, стратегией, лишь изредка поглядывая на движение своих отрядов.

Где-то через час дверь скрипнула. В склеп вошли Лула и Балия. От них пахло свежестью, влажной кожей и чем-то сладким, возбуждающим. Лула с чистым, сияющим телом и в будто отстиранном платье… выглядела просто обалденно. Её фиолетовые глаза мягко светились, а мокрая ткань платья стала еще более прозрачной. Балия в этот момент томно потянулась, и её взгляд, скользнув от меня к Луле и обратно, будто пообещал райские наслаждения, если я отвлекусь ненадолго.

Член под штанами тут же предательски дрогнул, требуя внимания, и я на секунду оторвался от блокнота, кивнул им и снова уткнулся в расчёты.

Нет. Не сейчас.

Соблазн был силён, но инстинкт самосохранения и груз ответственности были сильнее. Я мысленно построил стену между собой и их нежными телами и сладенькими дырками, заставив мозг работать только над схемами и раскладом сил.

Так я и сидел, погружённый в планы, изредка бросая взгляды на экраны, в течение многих часов, пока отряды не начали докладывать о полной готовности.

Я отложил блокнот, ручка с лёгким стуком упала на каменный пол, и я медленно поднялся, чувствуя, как моя тень, искажённая светом экранов, демоническим силуэтом легла на стену.

Все на местах, — подумал я. — Осталось только дать сигнал.

Я подошёл к экрану вплотную, чувствуя, как красный огонь в моих глазах отражается в магической поверхности.

— Начать штурм! — произнёс я, и моя воля, при помощи Саты, пронеслась через леса и горы, неумолимая и чёткая, как удар клинка.

Берег реки. Вход в логово сновудов.

Воздух у реки был прохладным и влажным, наполненным запахом ила и свежести. Отряд Дуллахана замер перед невысоким возвышением на берегу. Вход в логово сновудов представлял собой груду крупных мшистых валунов, наглухо запечатывающих расщелину. Выглядело это так, будто сама природа решила похоронить здесь нечто неприятное.

Дуллахан, повинуясь безмолвному приказу Саты, что наблюдала за происходящим через его глаза, спешился. Его фигура в доспехах направилась к каменному завалу. Он двигался лениво и с неохотой, без своего скакуна, а подойдя вплотную, достал одну из бомб Зразора. Треугольный, обитый металлом предмет выглядел чужеродно и неестественно в его костяной руке.

Дуллахан без лишних церемоний, предельно осторожно засунул артефакт в щель между двумя самыми крупными валунами, убедившись, что кристалл направлен внутрь. Затем, запустив в него ману, развернулся и побежал. Он успел отдалиться всего метров на пять, как раздался оглушительный хлопок, воздух в ту же секунду дрогнул, и с реки с криком сорвалась стая птиц.

Этот хлопок был больше похож не на хаотичный взрыв, а скорее на удар гигантского кузнечного молота. И камни не разлетелись осколками, а будто просели, рухнули внутрь, образовав аккуратную, задымлённую брешь, ведущую в зловещую темноту. Не теряя ни секунды, отряд ринулся внутрь сквозь облако пыли, запаха дыма и чего-то еще кислого, болотного.

Дуллахан возглавлял шествие, вновь воссев на своего коня. Мясной голем, чавкая, втиснул свою тушу в проём, сдирая с косяка клочья мха и плесени. Изверги скользнули за ним, как тени, а всадники и зомби завершили вторжение.

Внутри царила тишина, нарушаемая лишь их собственными шагами и зловещим капаньем воды. Они двигались по узкому, сырому тоннелю, но на их пути не было ни ловушек, ни врагов. Абсолютно ничего. Это молчание было тревожным, неестественным.

Наконец тоннель вывел их в просторную пещеру, которая, судя по высокому потолку и широкому участку, и была главным залом.

И вот они увидели их. Сновудов.

Их было всего трое. И картина, открывшаяся нежити, была настолько нелепой, что у Дуллахана вырвался недоуменный хрип.

Существа, напоминавшие гигантских, раздутых фиолетовых жаб с короткими конечностями, стояли посреди зала. Вернее, не стояли, а сидели на своих крошечных задних лапах, приняв позу, отдалённо напоминающую коленопреклонённую. Их огромные, шарообразные животы почти касались каменного пола, а единственной опорой, не дававшей им перекатиться вперёд, были грубые деревянные посохи, которые они сжимали в своих коротких толстых пальцах.

Они не пытались атаковать. Не готовились к обороне. Они просто сидели, три фиолетовых пузатых болотных хрени, застигнутые врасплох в своём собственном логове неожиданным вооружённым визитом. Их глаза, полные животного ужаса, бегали от мрачной фигуры Дуллахана к чавкающему голему и обратно. Воздух гудел от напряжения, но это было напряжение лишь с одной стороны.

Дуллахан не двигался. Он стоял подобно изваянию, его меч был готов к удару, но сам он ждал. В его глазницах, через которые наблюдала Сата, мелькала холодная логика некроманта, оценивающая ситуацию.

Прошло несколько томительных секунд, наполненных лишь тяжёлым дыханием голема и тихим хрипением зомби. И вот команда поступила, и Дуллахан медленно вынул свой меч, который принял форму копья, затем поднял вторую руку и сделал короткий рубящий жест вперёд.

Приказ был прост и беспощаден: «Уничтожить. Скормить голему».

Мясной голем, почуяв наконец-то долгожданное разрешение, издал счастливый рёв, и его массивное тело ринулось вперёд.

Первый, самый маленький сновуд, даже не успел вскрикнуть. Огромная, состоящая из сшитых кусков плоти лапа накрыла его с размаху, придавив к полу с противным хлюпающим чмоком. Раздался треск костей и отчаянный, быстро обрывающийся писк. Голем, не церемонясь, начал засовывать бесформенную массу, бывшую мгновение назад живым существом, в свою пасть, чавкая и урча от удовольствия.

Изверги, повинуясь приказу, ринулись к остальным двум. Их пальцы, острые как бритвы, впились в мягкую, желейную плоть сновудов. Они не убивали сразу — они методично, с хирургической точностью, начали разрывать их на части, чтобы голему было удобнее поглощать добычу.

Зал наполнился отвратительными звуками: чавканьем, хрустом, булькающими воплями и влажными шлепками падающих на пол кусков фиолетовой плоти. Воздух мгновенно пропитался сладковато-тошнотворным запахом разорванных внутренностей.

И именно в этот момент, когда чавкающие звуки поглощения заполняли пещеру, пространство в ее глубине вздулось и искривилось. Свет огней на стенах померк, поглощенный внезапно возникшей черной дырой, из тьмы которой послышался вопль, и из портала, словно испуганные тараканы, начали высыпаться гоблины.

Они были мелкие, тощие — полностью голые, вооруженные камнями, заостренными палками и ржавыми ножами. Они яростно бежали вперед с дикими криками, но, увидев открывшуюся картину ада — величественную фигуру Дуллахана, пожирающего плоть голема, окровавленные останки сновудов, — замерли в ужасе. Их боевой пыл мгновенно испарился.

Столпившись, они начали метаться, врезаясь друг в друга, прежде чем в панике ринуться обратно к порталу. Но путь им преградили новые фигуры. Появились другие гоблины, эти были уже другого порядка — выше, жилистее, и глазами, полными холодной, дисциплинированной ярости. У них были доспехи, за спинами висели связки длинных дротиков, а в руках они сжимали отточенные короткие копья и изогнутые клинки.

— Назад, ублюдки! — проревел один из высоких гоблинов, зарубив мечом нескольких мелких собратьев. — Или умрете здесь!

Под страхом смерти низшие гоблины развернулись и ринулись в атаку, но теперь это было не яростное наступление, а отчаянная попытка спастись.

Дуллахан даже не сдвинулся с места. Его «Аура Погибели» уже работала, ослабляя атакующих. Мелкие гоблины, попадая в ее радиус, становились до невозможного слабыми, после чего их нелепое оружие даже не могло поцарапать его кости.

В следующую минуту павшие всадники просто прошлись по ним клином, их длинные мечи выкашивали десятки тощих тел. А те, кому удалось избежать первых ударов, в ужасе разбегались по углам пещеры, где их настигали Изверги, после чего, словно официанты, относили бездыханные тела зелёных коротышек мясному голему.

Но настоящая битва только начиналась.

В этот момент первая шеренга высоких гоблинов, осознав, что от их мелких собратьев нет толку, метнула залп дротиков, больше не боясь задеть своих. Железные наконечники с глухим стуком вонзились в тела зомби, вышедших вперёд, чтобы оправдать свою задачу быть пушечным мясом. Несколько трупов рухнули, но остальные, не чувствуя боли, продолжили движение, образуя заграждение уже с торчащими из тел дротиками, что делало их вид еще более жутким.

Дуллахан отреагировал незамедлительно и рванул вперёд, сбивая зомби как кегли, не обращая особого внимания на летящие в него дротики. Его оружие, превращённое в топор, описало в воздухе смертоносную дугу, и два гоблина, пытавшиеся его остановить, буквально разлетелись на куски, обрызгав пол тёмной кровью. Его конь вздыбился и ударил копытами, раздавив череп третьему. И каждый убитый им гоблин-воин с хрустом поднимался, его глаза застилала молочно-белая пелена. «Касание Погибели» работало и обращало гоблинов в зомби, а их оружие против своих товарищей.

Мясной голем, оторвавшись от своего «обеда», с рыком развернулся и поплёлся на врага. Огромная лапа с размаху вмяла в пол гоблина-копейщика, но тут же несколько острых дротиков впились в его бока. Голем заревел от ярости и начал хаотично хватать атакующих вблизи гоблинов, засовывая их головы себе в пасть и откусывая их. Его «Каннибализм» работал на полную — каждый съеденный кусок залечивал наносимые ему раны.

Вскоре себя проявили и Изверги. Восемь воинов не бросились в лобовую атаку. Они разбились на пары и, используя трупы и сталагмиты как укрытие, начали вести тактический бой, демонстрируя свою способность «Использовать окружение». Они выскакивали из-за укрытий, нанося точные удары по незащищённым местам гоблинов — под колени, в горло, в подмышки — и тут же отступали, не давая себя окружить. Их «Работа в команде» была идеальна — один отвлекал, другой наносил смертельный удар, используя или когти, или поднятое оружие, особенно им нравилось возвращать дротики обратно их владельцам. С каждым убийством их «Ярость» нарастала, делая удары еще сокрушительнее.

Павшие всадники врезались в строй гоблинов, используя «Таран», чтобы прорвать их построения. Их мечи косили врагов, но гоблины пытались подрубать ноги коням и забрасывать дротиками. Один из всадников пал на каменный, залитый кровью пол, но это не послужило его кончиной, а стало его триумфом — сработала способность «Вновь павший». Воин поднялся с удвоенной силой и яростью, превратившись в настоящий смертоносный вихрь посреди вражеских рядов.

Битва, казалось, достигла своего победного пика. Пещера наполнилась звоном стали, хрустом костей, яростными криками гоблинов и зловещим скрежетом костяных воинов. Каждая сторона сражалась со всей яростью, на какую была способна.

Зал превратился в ад.

Воздух в пещере более не пах болотом и гнилью. Теперь он был густым, удушающим коктейлем из свежей крови, испражнений, страха и сладковатого, тошнотворного чада гниющей плоти Мясного Голема.

В это время портал, словно жопа после селёдки с молоком, продолжал извергать новых воинов. Следующие пятьдесят гоблинов, хлынувшие из него, были встречены уже не хаосом, а выстроенной стеной из костей и плоти. Но враг, казалось, учился на ошибках первых.

Эти гоблины, всё те же высокие воины, не бросились в безрассудную атаку. Они выстроились в подобие строя, прикрываясь щитами, и начали методично теснить передовых зомби, уже смешанных с теми, что были в начале, и теми, которых создал Дуллахан. Их отточенные копья находили щели в обороне, и один за другим зомби начали падать, уже не поднимаясь. Потери росли, и из более чем пятидесяти зомби осталось меньше тридцати, и те были изувечены.

И тут из портала, оттесняя даже гоблинов, с оглушительным рёвом вывалились орки. Массивные, закованные в шкуры и прочное железо, они были живым, дышащим тараном.

Их тяжёлые топоры и дубины обрушились на остатки зомби и павших всадников, круша кости и плоть с чудовищной силой. Один из павших всадников, пытавшийся остановить их прорыв, был просто сметён вместе с конём ударом двуручного тяжёлого топора орка. Кости всадника и его скакуна, сопровождаемые яростным воплем зелёного монстра, разлетелись по пещере.

Это была первая ощутимая потеря.

Вслед за орками, прикрываясь стеной зелёной накаченной плоти, вышли три гоблина-мага. Их тщедушные тела контрастировали с разрушительной мощью более рослых собратьев.

— Огне-пук-ло! — просипел один из магов, и сфера малинового, ядовитого пламени из верхушки его посоха устремилась к Дуллахану.

Всадник без головы парировал удар щитом, сила взрыва не нанесла серьёзный урон, но в следующий миг в его щит, всё ещё поднятый, прилетел новый снаряд. Второй маг, видя уязвимость голема, запустил разряд сконцентрированной молнии. Энергия с шипением прошла через тушу чудовища, выжигая огромные куски плоти и заставляя его реветь от непереносимой боли.

От голема отлетели куски мяса, обнажив скреплённые магией кости. Третий маг начал читать длинное заклинание, явно направленное на разложение негативной энергии, скрепляющей нежить, — его посох испускал пульсирующий болотный свет, от которого кости ближайших к нему зомби начинали трещать, а после зомби падали, будто оглушённые.

Гоблины, воодушевлённые поддержкой магов и орков, начали слаженно наступать. Дуллахан, даже находившийся под магическими атаками на подавление, оставался непоколебимым центром бури. Его топор описывал широкие, невозможные для живого воина дуги, и павшие гоблины и орки вставали на ноги и с тихим верноподданным хрипом обращали своё оружие против братьев. Однако создаваемые Дуллаханом зомби не сильно меняли положение, оно с каждой новой секундой становилось всё более критическим. Орки, усиленные магами, продолжали убивать зомби и теснить павших всадников.

Один из Извергов, пытавшийся провести тактический обход, был окружён и разорван на части двумя орками — став второй безвозвратной потерей. Их «Ярость» и тактический гений не могли компенсировать подавляющее численное превосходство, силу и магическую поддержку. Они использовали «Окружение» — сталкивая врагов под удары голема, — но маги нейтрализовали большую часть их ухищрений атакующими заклинаниями, заставляя прятаться, уворачиваться и отступать.

Именно тогда Дуллахан принял тактическое решение. Его безглазый взгляд упал на самого активного гоблина-мага, того, что вёл огонь по извергам, не давая тем действовать с пользой. Дуллахан использовал навык «Аура погибели» и, дополнительно ослабив врагов своей аурой, будто с новыми силами начал размахивать топором, нанося сокрушительные удары, он убивал и создавал новых зомби, будто спешил.

Его начали окружать, каждый удар топора или дубины орка откалывал от него кости или отрывал кусочек его мёртвой плоти. И вот, когда вокруг него столпились несколько десятков врагов, он использовал «Кокон погибели», кости, служащие бронёй ему и его лошади, осыпались, а затем превратились в кокон из живых костей, ставшей ему панцирем. В следующий миг он использовал «Губительный отсос» на орке, а затем поднял руку, и на лбу мага вспыхнула багровая, похожая на клеймо, «Метка погибели».

И тут же все созданные им за время боя зомби — более двадцати — разом прекратили свои хаотичные атаки, направленные на его защиту. Их пустые глазницы уставились на помеченного мага. И с тихим, леденящим душу рёвом вся эта масса мертвецов ринулась в одну точку, снося на своём пути и гоблинов, и орков. Это был живой, неостановимый таран из плоти и костей. Орки пытались остановить их, но зомби, не чувствуя ни страха, ни боли, шли напролом, ломая строй и погребая врагов своими телами. Маг, увидев эту лавину смерти, в ужасе прервал свои атаки на извергов, но было поздно — через мгновение его затоптали и разорвали на куски его же бывшие соратники.

Мясной голем, истекая зловонным соком и покрытый глубокими ранами, видел, как враги методично крушат его плоть. В нём, повинуясь какому-то мазохистскому инстинкту «Поглощения, Роста и Развития», созрело решение. С рёвом, в котором смешалась боль и ярость, он использовал пятьсот единиц маны и активировал «Вооружение». Дротики, всё еще пронзающие его тело, стали поглощаться, будто всё его тело стало огромным ртом, и в следующие несколько секунд они стали его частью, превратившись в спину, как у ежа.

Затем он схватил огромную проржавевшую алебарду, валявшуюся среди тел, и с нечеловеческой силой вогнал её себе в предплечье, пропустив древко между костей так, что остриё торчало из его кулака, словно гигантский клинок, и вновь использовал ману. Теперь его удары не просто давили и пронзали — они рассекали. Один взмах его новой «вооружённой» руки — и орк с щитом оказывался рассечённым надвое вместе со своей бронёй. А те, кто пытался атаковать со спины, встречали сопротивление шипов.

Но едва голем обрёл новую силу, как из портала, расчищая путь, вышли три массивных орка-лучника. Они были чуть выше своих сородичей, их плечи были покрыты странными нечитаемыми татуировками, а в руках они сжимали огромные, в рост человека, луки из тёмного дерева. Они прицелились и выпустили первые стрелы. Это были не просто стрелы — это были увесистые железные копья с широкими наконечниками.

Одна такая стрела с глухим ударом вонзилась в грудь мясного голема, отбросив его на шаг назад и вырвав клок плоти размером с голову человека. Вторая прошила плечо одного из уцелевших Извергов, оторвав ему руку и отшвырнув к стене. Третья попала в группу зомби, бегущих на магов, и насадила сразу четверых.

В это время Дуллахан, восстанавливающий очки хм и мп, находясь в коконе, подвергался атакам сразу десятка гоблинов, в то время как орки отступили, чтобы защитить магов. Пришедшие ему на помощь павшие всадники и изверги быстро избавились от надоедливых уродцев, стучавшихся к нему и мешающих всаднику без головы отдыхать и восстанавливаться.

Теперь положение казалось одновременно шатким и обнадеживающим.

Шатким — потому что три орка-лучника, занявшие тактическую позицию у портала, продолжали свой методичный, сокрушительный обстрел. Огромные стрелы впивались в каменный пол, кости последних зомби и кокон Дуллахана. Каждый залп отбрасывал нежить назад, вынуждая искать укрытие за сталагмитами или прикрываться трупами. И пока лучники сковывали их действия, уцелевшие орки-воины сплотились вокруг двух спасенных от зомби магов, образовав вокруг них живой, яростный щит из железа и мышц. Остатки гоблинов, воодушевлённые поддержкой старших сородичей и магической защитой, с рёвом перегруппировались и перешли в решительное, слаженное наступление.

«Кокон Погибели», выполнив свою работу, рассыпался грудой костей, которые тут же устремились к Дуллахану, снова сливаясь с его формой, восстанавливая его доспехи до их первоначального, пугающего величия. И картина, открывшаяся «взору» всадника без головы, была… обнадеживающей. Потери не составили и пятидесяти процентов, если не брать в расчет пушечное мясо в виде зомби.

Пусть и поредевшие, силы отряда всё ещё представляли собой грозную мощь: двое павших всадников, и пятеро извергов, и, конечно, он — Мясной Голем. Чудовище, доедавшее последнего гоблина, уже двигалось к ним, тяжело переваливаясь. Его тело было живой картой только что пережитой бойни: в одних местах масса плоти была неестественно раздута от поглощённых жертв, в других — зияли глубокие полости, из которых сочилась отвратительная жижа. Спина его была утыкана десятками дротиков, но самое жуткое зрелище представляла его правая рука: из которой наружу торчало лезвие алебарды, превратившее конечность в импровизированное смертоносное оружие.

Именно в этот момент, когда отряды зеленокожих наступали всем скопом и исход битвы повис на волоске, Мясной Голем, в чьей утробе переваривалась чужая сущность, вышел вперёд и издал звук, которого от него никто не ожидал. Это не был рёв ярости или боли. Это был низкий, вибрационный, навязчивый гул, исходивший из самой глубины его разлагающегося тела — «Болотная Колыбельная», новый навык, рождённый в муках сновудов. Звук, который не столько слышали ушами, сколько чувствовали костями. Он был похож на колыбельную, спетую в самом сердце кошмара, обволакивающую разум и волю обещанием вечного покоя и забвения.

Орк-лучник, уже натягивавший тетиву, вдруг замер. Его свирепые глаза закатились, могучие мышцы обмякли. Он с глухим стуком рухнул на пол, а его огромный лук с треском сломался под его же весом. Другой лучник, целившийся в Дуллахана, бессильно опустил оружие, его голова склонилась на грудь, и он заснул стоя, прежде чем упасть лицом в грязь. Один за другим враги — орки, гоблины, даже маги — начали падать, охваченные внезапным, неодолимым сном. В радиусе действия рёва воцарилась неестественная, зловещая тишина, нарушаемая лишь мирным посапыванием уснувших воинов.

Пять секунд.

Это был подарок судьбы. Казнь, поставленная на паузу. И нежить этим воспользовалась.

Дуллахан и уцелевшие павшие всадники на всех порах помчались вперед и принялись за методичную, безэмоциональную бойню. Изверги поспешили за ними, а одного из них мясной голем схватил и со всей силы швырнул вперед, так что тот долетел и приземлился прямо на одного из магов и, недолго думая, перерезал ему глотку своими когтями.

Ровно через пять секунды оставшиеся в живых враги очнулись в кошмаре. Они увидели, что их ряды уничтожены, маги мертвы, а дух сломлен.

— Отступать! К порталу! — загудел один из орков.

Охваченные паникой, выжившие бросились к чернеющему вихрю. Портал, словно живой, почуяв их страх, начал сжиматься, и с громким, окончательным хлопком портал закрылся, впустив беглецов.

Тишина, абсолютная, тяжёлая, пахнущая победой, но купленной ценой потерь, наконец наступила.

Дуллахан окинул взглядом поле боя. Задание было выполнено. Из сорока зомби уцелело лишь трое, и то в не лучшем состоянии. Один Павший Всадник был уничтожен полностью. Второй разрезан пополам. Три Изверга пали. Мясной Голем стоял, покрытый ранами, но живой, сильный и эволюционировавший.

Дуллахан, испытывая лёгкое негодование от собственной временной слабости, отдал безмолвный приказ: «Сбор трофеев. Погрузка».

Мясной голем, заметно подросший и покрытый сотнями кровоточащих ран, с довольным урчанием принялся за свой мрачный пир, доедая останки врагов. Каждый килограмм восстанавливал ему ХП и ману. Он был счастлив, так как мог выбирать. В какой-то момент, пока он жрал магов, неожиданно выпустил огненный шар в стену и радостно заурчал, после чего воткнул один из посохов себе в руку, в ту же, где красовалась алебарда.

Изверги, их ярость понемногу спадала, и они с холодной эффективностью собирали трофеи. Они не просто совали всё в мешки. Они сортировали: оружие — к одной куче, доспехи — к другой, что-то особо ценное, например, с тел гоблинов-магов — в отдельный, бережно упакованный свёрток.

Всё это складывалось в мешки и водружалось на неживых коней павших всадников и Дуллахана.

И вскоре, забрав всё, что было можно, отряд тронулся в обратный путь.