ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
о том, где спят поезда метро и кто спит в поездах метро.

Засыпает город. Даже поезда метро уходят спать. Устало гудят их натруженные за день ноги. В пустых вагонах гуляют ветерки. Поезда, не останавливаясь, пролетают мимо станций и, собравшись все вместе, затихают до утра.

И каждую ночь к ним приходят слесари, чтобы осмотреть и, если надо, починить.

— Послушай, Тимофей Митрофанович, не слышишь ты какого шума?

Пожилой слесарь заглянул в дверь одного из вагонов.

— Да вроде кто-то ходил внутри, — ответил ему второй и тоже заглянул в дверь.

— А знаешь, Сергей Николаевич, мне послышался голос, такой писклявенький. Иль показалось?

— Может, и показалось. А надо заявить начальнику. Я давеча слышал, Тимофей Митрофанович, будто спорят мальчишки какие-то в вагоне. Заглянул, а там никого. Голоса, однако же, слыхать. Ну, я зашел в вагон, для храбрости кашлянул и, значит, пошел на голоса. А они возьми да и смолкни. Ищу, значит, руками развожу, шарю кругом. Чувствую, мимо меня пробежал кто-то. Ногами-то хоть и потихоньку, а так, значит: топ, топ топ… Чего бы это могло быть? А, Тимофей Митрофанович? Просто ума не приложу!

— Одно слово, дело подозрительное. Ты уж подежурь, а я пойду позвоню в милицию. Так-то оно вернее.

А тем временем наши друзья укладывались спать. Они легли на мягкие темно-коричневые диваны, положив под головы ладони.

— Генеральская постель, — сказал Паша, потягиваясь. — На таком диване, наверное, спит только персидский шах. Да и то по праздникам.

— Ладно, ладно, персидский шах, спи.

— Что-то в последнее время ты задумчивый стал какой. Прямо на глазах умнеешь.

— Задумаешься. Вот голова садовая! Я ведь не знаю, как снова стать видимым.

— А этот, с зеленой бородой, так и не сказал?

— Да в том-то и дело, что я не догадался все повыспросить. Не поверил, понимаешь, что могут быть волшебные галоши, а теперь вот…

— Так значит, — заикаясь, пролепетал Паша, — значит, мы теперь на всю жизнь невидимки?

— Выходит, что так. Надо искать выход, а как его найдешь?

Павлик на минуту задумался.

— А может, вымазаться сажей и стать черными, как негры, — сказал он. — Это даже интересно. Здравствуйте, негр Димка! Здравствуйте, негр Паша! О’кей!

— Обрадовался. Вот у тебя руки грязные, а их все равно не видно. Ничего нам не поможет. Ничего!

Димка повернулся на бок, чтобы взглянуть на Пашу, и увидел под диваном брошенную кем-то газету.

Он стал проглядывать ее и сразу же обратил внимание на сообщение в отделе происшествий.

— Послушай, Павлик, что здесь пишется! — закричал он и, запинаясь, стал читать:

— «На днях два ученика Прибайкальской школы № 117 Вадим Смирнов и Павел Кашкин, рискуя жизнью, спасли из-под машины пятилетнюю девочку Марусю Логинову. Московское городское управление наградило отважных пионеров ценными подарками. Лиц, знающих местонахождение ребят, просят сообщить им, что премию можно получить в городском отделении милиции по адресу…»

Павлик даже остолбенел от изумления.

— Вот это да! — сказал он. — Ценные подарки! Интересно бы знать: какие?

— Ну чему ты обрадовался?

— Как — чему? — удивился Паша. — А ты разве не рад? Димка сокрушенно покачал головой.

— А откуда они знают наши фамилии? Нет, тут что-то не то…

Утром они, как всегда, вышли из метро на площади у Главпочтамта. На углу Кировской и Чистопрудного бульвара было тихо, не толпились вечно куда-то спешащие москвичи и приезжие. Невидимки поняли причину этого, только подойдя поближе: лоточниц, которые всегда торговали здесь пирожками, не было. На стене висело объявление:


ТОВАРИЩЕСКИЙ СУД!

Слушается дело гражданки

ПЕТУХОВОЙ ДАРЬИ МАТВЕЕВНЫ,

Обвиняемой в растрате государственных денег.

Начало в шесть часов вечера.

Вход свободный.

Общественный обвинитель Л. Фомин.


У объявления остановилась фиолетовая дама, — ребята сразу узнали ее. Она прочитала объявление и всплеснула руками.

— Боже мой! Каким людям доверяют торговлю пирожками!

— Ну, знаете ли, — возмутился молодой человек в сером пальто. — Это вы уж слишком!

Димка почувствовал, как сердце у него оборвалось в груди и покатилось куда-то далеко-далеко вниз…

— Паш! Понял, в чем дело? — А что же делать? Ее арестуют за это?

— Идем.

— Страшно, Димка…

— А пироги есть не страшно было? Раз виноваты — надо идти.

— Как же идти? Ведь милиция теперь знает наши фамилии. Тут нам награду дают за благородный поступок, а тут еще накажут за пирожки.

— Что же поделаешь, все равно надо идти. Первым они увидели Степку-драчуна. На его зареванном лице размазана грязь. И совсем он, ну ни капельки, не похож на «грозу переулка», предводителя хулиганов. Он стоял, шмыгая носом, а вокруг носились ребятишки, те, кого он совсем недавно одним щелчком мог заставить примолкнуть. Они носились вокруг и во весь голос орали:

Петухов, Петушков,

Слопал сто пирожков!

Друзья разогнали мальчишек и совершенно неожиданно узнали, что Степка — сын той самой Дарьи Матвеевны, которую будут судить. И на душе у них стало совсем скверно. Ну чем они лучше этого Степки, которого они отколотили и которому написали «грозную» записку. Ну чем они лучше? Он, Степка, ведь никого под суд не подвел.

Зал гудел. У стола судьи стояла лоточница, та самая, что всегда торговала пирожками рядом с Петуховой. Она рассказывала:

— Вот уже пять лет мы торгуем вместе, всегда доверяем друг другу, и ни разу не случалось, чтобы, между прочим, была недостача. И Дарью я давно знаю, честный, между прочим, человек. И все, что случилось, дело-то нечистое. Вот мы с ней, с Дарьей, вышли на днях на точку. Она мне и говорит: «Что-то не такое, говорит, происходит, потому что, между прочим, пирожки каждый день пропадают, и ни много ни мало, а по шести штук в сутки. Понаблюдай, говорит, а, то, может, я чего не так делаю…» Пронаблюдала я: гляжу, человек подходит, чернявый весь, в пальто в сером. И на что, думаю, человеку пальто в такую жару. А он, между прочим, каждый день покупает с утра по два пирожка, да в обед два, да вечером два. То у нее, между прочим, а то, значит, у меня. Вот, думаю, точно все как совпадает: шесть пирожков у Дарьи пропадает, и шесть покупает этот тип в сером пальто…

— Гражданочка, нельзя ли выбирать выражения? — спросил кто-то из зала.

Все оглянулись: у окна, положив локоть на подоконник, сидел молодой человек в сером пальто. Лоточница поперхнулась и продолжала, но уже значительно спокойней:

— Ну и вот… Гляжу я на него, значит, внимательно. А он заплатил деньги. Дарья, между прочим, подала ему пирожок, положила на лоток, а он так посмотрел на этот пирожок, ну ровно бы фокусник в цирке, а пирожок вдруг — хлоп! — и нету его. А он и кричит, значит: где же пирожок, мол? А сам его небось давно в карман засунул. Так что Дарья-то, между прочим, не виновата.

— Как же не виновата?! Как же не виновата, я вас спрашиваю?! — вскочила со своего места фиолетовая дама. Она тоже была здесь. — Я сама собственноручно видела, как лоточница припрятала половину пирожка.

— Выйдите к столу и расскажите, — сказал судья.

— Я? К столу? Нет уж, увольте. Я лучше с места.

— Ну хорошо, с места так с места, — сказал Леня Фомин — общественный обвинитель. — Но скажите свою фамилию.

— Зачем?

— Как — зачем? Мы же должны в протоколе записать ваше выступление.

— Какое выступление? Какое выступление? Разве я выступала? Разве я что-нибудь сказала? Да я сижу и молчу как рыба. Нет, что за люди! Зайти посидеть нельзя. Обязательно что-нибудь на тебя наговорят! Я ухожу.

И она стала протискиваться к выходу.

— Тогда, может быть, вы нам что-либо скажете? — обратился судья к молодому человеку в сером пальто.

— Скажу. Мне кажется, конечно, если я не ошибаюсь, что тут замешаны, если я не ошибаюсь, какие-то неведомые нам силы…

По залу прокатился смех.

— А смеетесь вы, если я не ошибаюсь, зря! Зря! Я сам видел, как исчез, как стал невидимым пирожок на лотке у гражданки Петуховой, как она потом схватилась за воздух и в ее руке, если я не ошибаюсь, появилась половинка пирожка.

Смех в зале не прекращался. Судья поднял руку. Все смолкли.

— Послушайте, гражданин, извините, как ваша фамилия?..

— Семиструнов.

— Послушайте, гражданин Семиструнов, здесь собрались люди по серьезному поводу, а вы строите из себя шута… Нехорошо!

— Я могу и помолчать — И молодой человек в сером пальто сел на свое место.

Леня Фомин укоризненно взглянул на судью. И попросил:

— Мне бы хотелось, чтобы товарищу Семиструнову дали возможность договорить.

— Я, если я не ошибаюсь, сказал все. Кроме одного. Мне кажется, что случай с пирожками связан с историей о летающей девочке А если это так, то, если я не ошибаюсь, в нашем юроде действуют невидимки. Это самое естественное объяснение нескольким известным мне фактам.

— Что за глупости! — закричала уже где-то у самого выхода фиолетовая дама. — Какие невидимки! Зачем вводить всех в заблуждение?

— В заблуждение? — спокойно сказал молодой человек в сером пальто.

Затем он вынул из кармана черный пузырек, выпил из него какую-то жидкость и после этого поспешно стал снимать пальто.

Мальчики видели, как широко раскрылись рты у всех присутствующих, а фиолетовая дама выбежала на улицу с криком:

— Ой, мамочка, мама!

Между тем молодой человек исчез. На спинке стула осталось только его серое легкое пальто. Однако не улеглось еще волнение в зале, прошло всего каких-то две минуты, как на том же месте снова появился молодой человек, одетый в серое пальто.

Зал онемел от волнения. Невозмутимым остался только судья.

— Ваши фокусы, — сказал он, — еще ничего не доказывают. Разве только, что вы и есть главный виновник всего, что произошло.

— Вы хотите сказать, что я, если не ошибаюсь, имею какое-то отношение к исчезновению пирожков?

— Не знаю… Пока не знаю! Но в одном я твердо уверен: невидимок на свете не бывает…

И тогда в зале раздался взволнованный мальчишеский голос:

— Как не бывает? А мы?

Это, без всякого сомнения, крикнул Димка, и вслед за ним раздался другой голос:

— Это мы во всем виноваты!

И так же несомненно, что это был голос Павлика. Публика оглядывалась, недоумевая: откуда же это идут голоса? А Паша и Димка пробрались на сцену и, перебивая друг друга, рассказали оторопевшему залу, что это они — Паша Кашкин и Вадим Смирнов — заслужили сегодня наказание.

— Позвольте, — сказал тогда Леня Фомин, сощурив глаза, словно бы видел кого-то перед собой. — Уж не те ли вы ребята, что спасли от несчастного случая Марусю Логинову?

— Мы, — упавшим голосом сказал Димка.

— Тогда почему не зайдете в милицию за наградой?

— Какая там награда, — уныло сказал Паша. — Мы еще не расплатились за сто восемьдесят пирожков…

Загрузка...