Воины света

Глава 29 Полет

Рвануло как надо.

Помещение, в которое мы перенеслись, было существенно меньше Большого зала, и загадочная природа портала вступила в конфронтацию с окружающей средой.

Я падал, а вокруг грохотало. По Щиту стучали обломки, его лизали языки пламени.

И вдруг всё закончилось. Я отменил Щит, и меня опалил прохладный ветер.

Я висел в метре над полом ангара, а Юнг лежал поперёк носа моего самолёта. Он застонал. Его не защищала родовая магия, и, кажется, марионетка тьмы сломала хребет. По крайней мере, пошевелиться ему не удавалось.

Но вот спохватилась тьма. Она окутала голову Юнга, и та приподнялась. Пустые глаза уставились на меня.

— Потерпи чуток, — сказал я. — Уже недолго осталось, — и обрушил удар.

Кулак, опутанный цепью, вновь засветился, но лишь на мгновение. Этого хватило, чтобы вырубить тварь.

Я опустился не на пол — на крыло самолёта. Покачнулся, когда родовая магия отпустила меня. Огляделся.

Ангар разворотило, ворота вынесло — ну да и чёрт с этим. Главное, что самолёт не пострадал — я выставил действительно огромный Щит. Мишель мной бы гордился.

— Небеса в моих руках, — пропел я хриплым голосом и бросил цепь на Юнга. — Я смотрю, не веря…

Цепь удлинилась и несколько раз обернулась вокруг носа самолёта, накрепко притянув к нему неподвижную фигуру.

— Разрывает сердце страх, как лихие звери…

Я сел в кабину, пристегнулся и запустил движок. Посмотрел на винт и послал ему небольшой магический привет. Лопасти завертелись. Ещё один магический толчок, и самолёт выскочил из ангара, бодро побежал по взлётной полосе. Служащие аэродрома, бросившиеся было к ангару, увидев меня, застыли.

— Птицы райские, куда вы меня несёте? — пел я всё громче, представляя, что это кричит он, привязанный к самолёту доктор Юнг, мсье Локонте или же князь Юсупов. И отвечал ему с истерическим смешком: — Путеводная звезда — только блеск в болоте.

Земля осталась внизу. Я поднял самолёт в небо. Убрал шасси. Выше и выше, так высоко, чтобы стало трудно дышать. Но не далеко: я делал круги над аэродромом, штопором вонзаясь в небо, продолжая петь песню, чёрт знает, кем и когда сочинённую, которую мы с приятелями частенько напевали в подвалах, заброшках, под мостами — везде, где я жил после того, как покинул интернат.

И лишь когда мотор в первый раз чихнул, я изменил траекторию и отозвал цепь. Бесчувственное тело соскользнуло и полетело вниз. А я направил самолёт следом, в пике.

Тварь пришла в себя. Я увидел, как тело задёргалось. Как выплеснулись наружу щупальца и попытались ухватиться за воздух. А потом вдруг бросились ко мне.

— Шорох крыльев надо мной, мир привычный тает! — закричал я, превозмогая рёв ветра, и лопасти винта засветились от последней вспышки Света, которую я смог через себя пропустить. — Мы летим, летим домой, птицы отвечают.

Щупальца затянуло в винт и перемололо без остатка. А потом я почувствовал удар, и в лицо плеснуло горячим. Я засмеялся. Сил уже не оставалось никаких. Винт перестал светиться. Вращаясь, приближалась земля.

Онемевшие пальцы нащупали пряжку и расстегнули ремень. Я выскользнул из кабины. Последний шанс. Скоро я узнаю, спасает ли родовая магия Барятинских от падения с ТАКОЙ высоты.

Туша самолёта обогнала меня. А я летел спиной вниз, широко расставив руки и ноги, и улыбался серому небу, продолжая шептать:

— Я не верю тем словам, только сердце знает: верен путь, и дом мой там, где звезда сияет…

— Неплохо для белого мага, — послышался рядом голос.

Я повернул голову. Возле меня в точно такой же позе летел Венедикт Юсупов.

А у меня не осталось сил даже призвать цепь.

— Можешь считать, что долг оплачен, — сказал Юсупов, и я заметил, что сквозь его тело просвечивает небо. — Ты вернул мне больше, чем брал. Несмотря на все наши разногласия, я рад, что ты победил эту тварь.

— Ты — не смог?

— Увы. Он оказался сильнее меня. И хитрее. Подчинил меня себе. Если бы не ты — я бы канул во Тьму навеки. Теперь же я смогу её кое-чем удивить. — Призрак Юсупова, готовящийся покинуть землю, усмехнулся. — Пусть райский сад чёрному магу не создать, но даже ад будет лучше того, что предлагает Тьма. Я позабочусь об умерших, пока ты заботишься о живых. Разберись с Тьмой, Барятинский.

— Говорят, что это невозможно, — заметил я.

— Невозможно? — Юсупов повернул голову и посмотрел на меня. — Невозможно было терпеть твои выходки, пока я был жив! Вот это — невозможно. А с Тьмой ты разберёшься, не сомневаюсь. И ещё, одна личная просьба.

— Какая?

— Пригляди за Жоржем. Не хочу, чтобы этот самовлюблённый идиот закончил так же, как я.

— Проще будет разобраться с Тьмой…

Юсупов исчез, только отголоски его смеха ещё звучали в ушах.

Я закрыл глаза. Я продолжал лететь навстречу смерти или чудесному спасению.

Я победил. И уже не было ни страха, ни боли.