Тайны Великой Эрдинии: Во имя грядущего

Глава 12. Единый в трёх лицах

…Свершилось! Вмиг разверзлась смерти пасть,

И из неё возникло обновленье.

И больше нет возможности пропасть,

И не исполнить духов повеленье.

Из горя вдруг возникло существо,

Которого сильней лишь Повелитель.

И имя бога влилось в естество,

Как будто стал он, точно небожитель,

Всесилен, властен и непобедим….

Отрывок из баллады.

Хранители чувствовали себя хорошо отдохнувшими. Так долго, как в эту ночь, монахи не спали ни разу в жизни. Раньше они легко могли контролировать свой сон. Но сегодня, видимо из-за того, что они решили попробовать новый вид медитации – медитации с превращением, которому, сами того не ведая, обучили их гномы, – усталость настолько сморила их, что они проспали практически до полудня. С утра братья наскоро позавтракали принесёнными в их комнату морепродуктами, которые им предложили запить свежим лимонадом. Они постарались всем своим видом показать, что не заметили удивление на лице гнома, пришедшего к ним с завтраком, вызванное, скорее всего, тем, что застал их спящими на полу в одной комнате, хотя им было предложено два помещения с великолепными условиями для сна. Перекусив, монахи-хранители отправились в зал вслед за суетящимся перед ними гномом, который чаще всего бежал так же, как вчера Юдик, спиной вперёд. Но в отличие от Юдика ещё постоянно при этом жестикулировал, так что напоминал им ветряную мельницу.

Когда монахи вошли в залу, та была заполнена так плотно, что пробраться сквозь толпу было очень сложно. Гномы суетились вокруг безымянных. Некоторые незаметно старались потрогать их одежду, а один даже попытался оторвать лоскуток от полы балахона старшего монаха, но его действие было вовремя остановлено перехватившим его руку младшим хранителем и весьма выразительным жестом головы старшего, сопровождённым таким устрашающим взглядом, что незадачливый почитатель хранителей поспешил быстро ретироваться, опустившись на корточки и проползая между ног соплеменников.

Вчера безымянным довелось увидеть лишь малую часть жителей подземелья. Весть о приходе гостей распространилась моментально, и всю ночь гномы прибывали в подземные залы замка Вязурских, чтобы воочию лицезреть осуществление пророчества. Сейчас их было много, очень много, такое количество гномов, что они практически заполонили половину залы с золотыми статуями. А эту залу никак нельзя было назвать даже просто большой. Она была огромна. Каждую секунду гномов становилось всё больше. Они выходили из каких-то неведомых проходов, открывающихся в практически гладких стенах, точно выползающие насекомые из щелей. Детей сажали на плечи, чтобы они могли видеть царственного младенца и хранителей, пробирающихся к избранной. Взрослые, стоящие в отдалении, постоянно подпрыгивали, стараясь увидеть происходящее в центре за головами соплеменников. Предположение монахов о том, что все гномы очень похожи друг на друга оказалось совершенно неверным. Все они были разными и настолько похожими на людей, что практически отличить их от человека можно было только по специфической одежде – коричневым шароварам, куртке и камзолу, сплошь расшитому золотыми узорами, красным с загнутыми носами сапогам и коричневой шляпе с алыми четырёхконечными звёздами и золотыми перьями разных размеров. В отличие от людей гномы были очень подвижными. Они не могли оставаться в покое ни на секунду. Стульев в зале не было. Видимо, подвижность гномов не позволяла им сидеть. Они всё время подпрыгивали, вертелись, размахивали руками. Некоторые из них делали такие движения, которые обычному человеку могли бы показаться невероятными. Вчерашнее относительное спокойствие присутствующих монахи отнесли лишь к особому почитанию всего, что сопутствовало появлению в их подземельях избранной, и, возможно, к лучшему обучению вождей колонии, благодаря которому они и старались вести себя соответствующе тому, что приличествует людям. Но сейчас даже те, которых монахи встретили здесь вчера, постоянно вертели руками, ногами, головами, жестикулировали. И все эти их телодвижения в большинстве своём казались монахам совершенно излишними.

Некоторые из гномов держали шляпы в руках, отчего занимаемое ими место увеличивалось почти вдвое. Были здесь и женщины, и дети, хотя последних было очень мало. Безымянных удивило то, что одежда женщин и детей не отличалась от мужской. Различить гномов по полу можно было только с помощью роскошных бород, которые красовались на лицах практически всех представителей сильной части гномьего рода.

Огромное количество гномов, которые постоянно пытались придвинуться к хранителям и хотя бы на секунду прикоснуться к их одеждам, очень затрудняло путь тех к колыбели, в которой они оставили вечером предыдущего дня свою подопечную. Монахи старались не причинять своим хозяевам лишних неудобств, но, чтобы протиснуться между ними, необходимо было по крайней мере оттолкнуть тех, кто стоял на их пути. Хотя гномов это нисколько не обижало, и даже, как показалось братьям, несколько забавляло. Те из них, которых оттолкнули хранители, радостно показывали своим соплеменникам, которые не могли подойти так близко, чтобы прикоснуться к гостям, те места на своём теле или одежде, которых коснулись руки монахов, и гномы хватались за них так, как будто прикосновение к ним сулило им вечную жизнь. Протиснувшись, наконец, к тому месту, где они ожидали найти младенца, братья обнаружили, что девочки нет в колыбели. Оглянувшись, они быстро нашли свою подопечную на руках одного из гномов. Причём тот, подержав ту немного, передал её следующему, уже тянувшему к ней руки. Сказочные существа по очереди брали избранную на руки, и, по-видимому, это ей очень нравилось. Во всяком случае, девочка ничем не выражала недовольства. Было очевидно, что гномы, даже совсем маленькие, умели хорошо обращаться с детьми. В колонии гномов было принято, чтобы за детьми ухаживал тот, кто свободен. Дети у гномов ценились очень высоко, так как их было мало, особенно маленьких. Самому младшему гному, которого видели в зале безымянные, было около семи лет. И даже он, взяв на руки младенца, был настолько осторожен, что безымянные, не задумываясь, доверили бы ему девочку снова.

Как только Юдик увидел, что безымянные вернулись в зал и, наконец, готовы продолжить свой путь, он поднял руку, призывая гномов к вниманию. Увидев знак своего магистра, колония гномов замерла в ожидании. Было странно видеть, как постоянно копошащиеся руки и ноги этих существ перестали двигаться. Всё застыло в одно мгновение, словно обратившись в те самые статуи, которых гномы сотворяли из людей.

– Время пришло! – провозгласил Юдик, обращаясь к своим подданным. – Наступает великий день, радость которого будет омрачена великой жертвой. – Гномы все, как один, вздохнув, потупили взгляд. – Пора! – продолжил магистр. – Сегодня врата будут отворены! Принесите избранную!

Перед седым гномом, на руках которого оказалась девочка в момент, когда Юдик призвал своих сородичей к молчанию, остальные присутствующие расступились, очищая тому дорогу к хранителям. Он чинно подошёл к ним, опустился на колени и, склонив голову, передал девочку старшему из них, произнеся всё те же слова, которые монахи слышали каждый раз, как встречали кого-то из его рода:

– Предначертанное, да сбудется!

– В день, когда родились четверо от одной матери, – прозвучал в полной тишине голос Юдика, – мы уже знали, что близится время перемен. Сегодня эти четверо становятся первопроходцами, следующими за открывающими нам путь в Земли Хранителей, закрытые для нашего народа многие тысячелетия. Они будут скорбеть первыми из нас, скорбеть тогда, когда мы познаем радость. Они должны будут вынести несправедливость и не только не сломиться, но и простить. От этого зависит судьба не только нашего народа, но и всего мира! – Магистр оглядел своих подданных. – Пусть путь их будет как можно легче!

– Пусть путь их будет легче! – словно эхо откликнулись гномы.

Стик, Клик, Блик и Дрик медленно прошли через весь зал. Гномы расступались перед ними. Каждый из гномов пытался прикоснуться хотя бы к краю одежды одного из братьев-близнецов, при этом стараясь не заступать им проход. Подойдя к безымянным, четвёрка остановилась. Один из них бережно поставил на ноги всё ещё коленопреклонённого старца.

– Время пришло! – возвестил он своим сородичам, затем повернулся к безымянным и, склонив перед ними голову, добавил: – Нам пора в путь!

Старший монах кивнул. Он молча наблюдал последнее представление гномов, и когда его младший товарищ после первых слов Юдика чуть слышно произнёс: «Ты что-нибудь понимаешь?», жестом попросил его замолчать. Сейчас душа старшего безымянного тихо стонала в преддверии чего-то ужасного, что должно было произойти в этот день, и монах-хранитель, кажется, начал понимать, что же это должно было быть. Главным сейчас для него было не дать младшему заподозрить то, что пришло в его голову. Он знал, что как только тот поймёт, что именно их ожидает, пути назад уже не будет. В книгах гномов были не те слова, которые написаны в пророчествах, которые изучали безымянные, но слова эти были об одном и том же. Останется лишь один, единый в трёх лицах. И наречено будет имя ему в момент единения. Безымянный поднял голову, ободряюще улыбнувшись младшему товарищу. Негоже было, чтобы тот видел его грусть. Он понимал, что нужно что-то сказать на прощание гномам, но понимал он также и то, что гномам было известно, как именно умрёт последний из принесённых в жертву хранителей. И эта смерть откроет им путь в мир, доселе недоступный для них. Гномы воспитывались иначе. Для них смерть была просто другой стороной бытия. Хранители ценили жизнь превыше всего, поэтому старший безымянный не мог понять, как можно было приносить человеческую жертву ради простого доступа за гряду гор. С другой стороны, он не мог остановить этого, так как и в его книгах было описано то, что должно произойти. Единственное, что он мог сделать – попытаться выбрать жертву. И этот выбор для него был очевиден. Старший безымянный ещё раз на прощание оглядел колонию гномов, обративших к нему взор в ожидании прощальных слов, но добрые слова не приходили, а обижать гномов он не хотел. Хранитель, прощаясь, молча склонил голову, повернулся и, не оборачиваясь больше, пошёл вслед за четвёркой братьев-гномов к открывшемуся перед ними выходу в стене. В этот момент его отвлёк от размышлений шёпот второго монаха:

– Разве на прощание не полагается сказать что-нибудь тем, кто помог нам?

Старший безымянный улыбнулся, потрепал младшего по плечу и ответил:

– Все слова уже сказаны! – затем, спохватившись, добавил: – Гномы правы, мы слишком долго мешкали. Пора в путь!

Процессия вышла из зала в освещённый факелами неширокий каменный проход. Свод его был круглый. И пол, и потолок были словно из монолитного камня.

– Когда был сделан этот проход? – задал вопрос гномам старший хранитель.

– Нам известно только о том, что сделан он был задолго до того, как был построен замок над кладовыми гномов. Об этом проходе знал лишь тот инженер, который проектировал замок. Почему он не сказал о нём князю, никто не знает, ибо эту тайну инженер унёс с собой в могилу вместе с тайной прохода. Мы узнали о проходе из книг, написанных древними. Гномы долго искали его, и нашли лишь семь лет назад, когда появилась первая звезда. В то время мало кто верил в легенды. Первым, что заставило наш народ задуматься, было рождение четверых от одной матери. Гномы вообще рождаются крайне редко и могут жить достаточно долго по человеческим меркам. У гномов никогда не было даже двойни. Наше рождение было сенсацией. И подтверждением… Подтверждением начала того, что легенды оживают. Оживают у нас на глазах. Но многие всё ещё говорили, что рождение четырёх было простым совпадением, пока такие совпадения не стали сыпаться одно за другим. Семь лет назад в момент полной тишины зажглась первая из предначертанных звёзд, осветив небосвод своим сиянием и на миг ослепив всех гномов в Великой Эрдинии. Это уже вряд ли могло быть совпадением. Но всё же находились скептики, всё ещё не верящие в пришествие тёмных времён, или не хотящие в них поверить… – Гном вздохнул, а безымянные подумали, что, наверное, в книгах гномов времена жертв описаны ещё более мрачно, чем в пророчествах хранителей, а гном-близнец продолжил свою речь. – Вскоре случилось следующее из предначертанных событий – проход открылся сам перед тем, кто должен был возглавить нас, стать нашим магистром. Он открылся внезапно, когда тогда ещё обычный гном Юдик проходил мимо стены. Рядом с ним в тот момент было много народу, и мы с братьями тоже видели это. Проход поистине уникален – выдолбленный из целой скалы он был словно нора, прорытая гигантским червём. И скоро вы увидите, что проход этот – не просто длинный туннель. Он сделан так, чтобы добраться до ваших земель было проще и быстрее. Долгие недели вы шли сюда, обратно же доберётесь намного быстрее. Но что самое странное – это то, что и путь из ваших земель в наши тоже очень короток.

– Почему это странно? – перебил младший хранитель гнома.

– Скоро мы подойдём к чему-то, что напоминает горку с абсолютно гладкими склонами, – ответил тот. – Она намного ускорит наш путь, неведомым нам образом закручивая пространство так, что путь убыстряется, скорость спуска по этой горке очень велика, но она не ощущается, словно кто-то поистине великий сотворил волшебство, способное связать время и пространство воедино. Обратный путь в туннеле повторяет путь туда, что странно ещё и потому, что если мы спускаемся с горы на прямом пути, то на обратном согласно здравому смыслу должны бы подниматься. И вот после того, как мы нашли этот проход, не осталось ни единого гнома, не верящего в предначертанное. С тех пор мы только ждали вашего появления на наших землях. Согласно древним письменам, должны были появиться два мужа, называющие себя хранителями, неподвластные волшебству гномов. И встретить их должны четверо, рождённые от одной матери. И с тех пор мы должны оберегать вас даже после того, как… – гном внезапно осёкся, остановившись и уставившись в пол.

– Как что? – не выдержал молчания младший хранитель.

– Наверное, мы почти пришли, – старший понял, почему замолчал их проводник, и желал сейчас только одного: чтобы его юный спутник не сопоставил услышанное в зале и последние слова гнома; и чтобы перевести разговор на другую тему, задал вопрос: – Если вы семь лет назад нашли проход в наш мир, то почему не прошли по нему?

– В конце туннеля дверь, – охотно ответил другой из близнецов. – По легенде открыть её может только хранитель.

Старший безымянный отметил, что гном намерено забыл упомянуть, что хранитель, открывший дверь, навряд ли сможет выжить. Теперь перед безымянным полностью развернулся план дальнейших действий. И главным в нём было то, чтобы младший ничего не заподозрил до момента свершения седьмого предзнаменования – предзнаменования разума. Ибо если оно не свершится, то, согласно пророчеству, мир погрузится во тьму, в хаос. И не будет более никого способного изменить это. Нужна жертва, и старший безымянный уже выбрал эту жертву. Осталось одно – принести её во благо того мира, который он знал, во благо людей! Безымянный подумал, что в жизни своей не имел мыслей худших, чем те, что сейчас посещали его. Но выбор должен быть осознанным, он должен быть наилучшим. Старший безымянный исподтишка взглянул на младшего товарища. Он прекрасно помнил, как тот, будучи ещё младенцем попал к ним, как они его растили, как ожидали его первых шагов. Теперь он стал сильным, смелым, немного наивным, иногда слишком добрым и доверчивым. Именно таким, каким они ожидали его видеть. Судя по словам гнома, не пройдёт и суток, как на плечи этого мальчика свалится такие боль и груз, которые не сможет выдержать обычный человек. Но они его выучили… Выучили настолько хорошо, что он это выдержит! Он должен, ибо от этого зависит судьба мира, судьба всех. А хранители в первую очередь призваны хранить жизнь в этом мире. В древних манускриптах сказано, что семь тысяч лет назад свершилось непостижимое человеческим разумом, благодаря чему мир разделился, и хранители более не смогли контролировать мир людей, живущих за горной грядой. И сейчас только в силах этого маленького существа, сердечко которого билось совсем рядом с сердцем хранителя, вернуть прежнее величие их народа, надежду на то, что человечество выдержит, переживёт гнёт грядущего тирана: того, кто в своём безумии готов истребить весь мир, потянув его за собой в пучину небытия. Когда он придёт, было неведомо никому, но приход его уже возвещён, поэтому те, кто может остановить его, должны быть подготовлены. И именно сейчас наступило время этой подготовки.

Старший безымянный внезапно отметил, что некоторое время они шли молча. Он сам погрузился в свои мысли, его младший товарищ не смел отвлекать его от раздумий, поскольку в обучение безымянных входила необходимость непререкаемого уважения, которое они должны был испытывать к старшим своим братьям. А гномы… Чем ближе они были к цели своего путешествия, тем мрачнее становились их лица. Впереди безымянный увидел какие-то проблески. Было такое впечатление, что с некоторого места стены, потолок и пол туннеля были отполированы так, что в них можно было смотреться, как в зеркало.

– Это то место? – нарушил молчание старший безымянный.

Гномы закивали.

– Проверьте, чтобы ребёнку было как можно удобнее, – посоветовал один из них. – И на всякий случай привяжите её крепче.

– Она не сможет упасть, – заверил гномов безымянный. – И сумка сделана так, чтобы избранной было удобно в любой ситуации, даже во время боя.

– Тогда подойдите к склону, ложитесь на спину и отдайтесь пространственному течению. Очень скоро мы прибудем на место! – гном указал старшему безымянному на склон горы.

Тот подчинился, выполнив всё, что велел ему сделать гном, и со словами «Вперёд!» оттолкнулся руками, чтобы начать движение.

Внезапно всё вокруг безымянного переменилось. Нарастающая скорость звенела в его ушах тонким свистом. Всё – стены, потолок, пол – смешалось в своём движении, даря ему ощущение невесомого бытия. Свист в ушах вскоре стих. Памятуя о словах гномов, безымянный расслабился, целиком отдаваясь движению. Он уже не знал, где находится в данный момент – на полу, потолке или одной из стен. Центробежная сила прижимала его к цилиндрообразным сводам туннеля, вокруг всё светилось разноцветными огнями, словно твёрдые частицы приобрели скорость фотонов, даруя свет человеческому глазу. Он же находился посреди всего этого в полнейшей невесомости. Более он не двигался, двигалось всё вокруг него. Он был центром, альфой и омегой бытия, вершиной мироздания, купаясь в свете, всё более и более разгорающимся кругом, всё сильнее сияющем. Мысль о величие создавшего всё это не покидала безымянного. Этот человек – если вообще возможно, чтобы он был человеком – был настолько знаком с физикой пространства и времени, что смог создать нечто, способное перевернуть современные представления вспять. Хранители давно знали, что волшебство – это просто другое понимание реальности, использование интуитивных или фактических знаний для совершения того, что другие сделать не могут. Если эти знания были интуитивными, то действия называли чудом. Если фактическими, осознанными, то действие называлось фокусом. Но всё это было волшебством. Сейчас безымянный видел новый уровень волшебства, намного превосходящий не только всё то, о чём он когда-либо слышал, но и то, что он мог предположить. Это было настолько чудесным, что назвать это даже чудом было бы кощунственно. Это было просто божественно, сродни мирозданию, сродни рождению новых идей, нового бытия, новой науки.

Возникший свист в ушах возвестил безымянного о торможении, и через несколько секунд он уже лежал в конце блестящего уходящего вдаль цилиндра, который непостижимым ему образом был также направлен вниз, вглубь, в ту сторону, откуда он его принёс. Было впечатление, что во всяком случае вторую половину пути туннель нёс его вверх. Безымянный отошёл от конца колодца-горы (именно это название сейчас пришло ему в голову), чтобы освободить путь следующим за ним.

Первым прибыл его брат монах. Он появился словно из ниоткуда, некоторое время изумлённо оглядывался, лёжа на спине, затем, увидев старшего товарища, вскочил и подошёл к нему.

– Как она? – младший указал рукой на выступающее из-под одеяний монахов фигуру ребёнка. – Спит?

Старший хранитель отвернул ворот балахона, взглянув на девочку.

– Нет, она бодрствует, – ответил он.

Он аккуратно вынул ребёнка из сумки, сел на пол и положил её на колени.

– Надо бы её покормить…

В это время появились их провожатые, один из которых молча протянул бутылочку, как будто только и ждал, когда хранитель достанет ребёнка из-под балахона.

– Далеко ещё? – не выдержав, задал вопрос старший безымянный, поднимаясь на ноги и протягивая полупустую бутылку в сторону гномов.

– За поворотом! – кивнул на продолжение прохода гном, забравший бутылку из рук безымянного.

Старший безымянный, всё ещё держа в руках ребёнка, быстро направился в сторону, указанную проводником. Пройдя поворот, он увидел тяжёлую кованую дверь, посередине которой, прямо на уровне его груди было выгравировано углубление, соответствующее руке взрослого мужчины. Монах остановился, осматривая углубление. Тем временем его нагнали остальные.

– Подержи-ка! – попросил он, как бы невзначай протянув ребёнка своему младшему товарищу. – И отойдите! – велел он всем остальным.

– Но… – один из гномов замешкался, искоса переведя взгляд с младшего безымянного на старшего.

– У него больше шансов! – крепко сжав тому руку так тихо, чтобы не услышал его младший товарищ, в данный момент полностью отдавшийся созерцанию отданного в его руки чуда, ответил хранитель. Твёрдый взгляд его сейчас выдавал решимость, и гном, кажется, понял, что всё это время старший хранитель знал, что именно находится в конце их пути.

Внезапно в глазах младшего монаха зажёгся огонёк понимания. Всё – речь Юдика; вопрос старшего товарища о том, почему гномы сами не смогли открыть проход; внезапная осечка одного из проводников посередине рассказа; пророчества, прочитанные в храме; решимость, сквозившая сейчас во взгляде воспитавшего его – всё сложилось в единое целое. Юноша кинулся вперёд, интуитивно пытаясь защитить единственного человека из оставшихся в этом мире, подарившего ему всё – преданность, внимание любовь. Но было уже поздно…

Старший хранитель резко поместил руку в углубление, со всей силы толкнув дверь, которая перед ним мгновенно отворилась, впустив его туда, и захлопнувшись снова.

Один из гномов едва успел схватить малышку, выпавшую из скрюченных от боли пальцев юного монаха, когда тот упал на колени, чувствуя, как тело его раздирают зубы дракона. От удивления и боли он не мог даже кричать. Сейчас он не знал, кем является. Он чувствовал, что находится внутри тёмного помещения, кровь брызжет из его растерзанного тела. Когти и зубы вгрызаются в его плоть, задевая всё новые нервные окончания и заставляя тело вопить от боли. Челюсть свело, не позволяя вырваться из глотки ни крику, ни даже стону. Он чувствовал, как что-то вгрызлось в его горло, перекусывая артерию, и пока он ещё был жив, вырвало его сердце. Чернота покрыла всё вокруг… Затем мир начал медленно вращаться, запоздалый крик то ли ужаса, то ли боли вырвался из его уст. Боль отступала, но новые неведомые ему ранее чувства заполнили всё его сознание. Он был всё ещё собой, но более и не был тем, кем был до сих пор. Веками накапливаемые знания хранителей полились в него, затопляя разум. Все чувства, все мысли, которые были в головах каждого из них – всё теперь принадлежало только ему. Он знал, о чём он думал по пути сюда, как планировал свою смерть, будучи средним из тех, кто пустился в путь за своей судьбой, он знал, что было в его голове перед смертью в момент, когда солнце позолотило верхушки деревьев на стоянке в горах, когда он был старшим хранителем. Он видел, как приносили каждого из них, как хоронили каждого из них. Он чувствовал моменты славы и падений, моменты рождения и моменты смерти. Он ощущал боль ранений и счастье побед каждого с того момента, когда семь с лишним тысяч лет назад появилась первая тройка безымянных. Он был один, и в нём были все! Всё ещё борясь с болью, оставшейся после того, как его разорвал дракон, последний безымянный вскочил на ноги и пронёсся к двери, которая распахнулась, как только его рука приблизилась к выгравированному углублению.

Пещера, в которой он уже однажды побывал, встретила его полностью освещённой огнями, выстроившимися вдоль стен. Она была чиста. Не было ни единой оставшейся от него капли крови.

Посреди пещеры прямо возле возвышения, на котором стоял хрустальный саркофаг, парил прекрасный юноша, чёрные как смоль волосы которого, охваченные серебряным ободом, ниспадали на белое, украшенное серебром одеяние. Взглянув своими чёрными глазами в глаза ворвавшегося монаха, он произнёс:

– Имя тебе – Арес. Возьми Лину, ибо теперь ты её проводник! Передай ей то, что было дано тебе. И не позволь вновь свершиться содеянному. Поскольку если это всё же произойдёт, мир останется беззащитен…

Свет в пещере погас, хранителю показалось, что где-то промелькнул какой-то последний отблеск. Через мгновение свет снова озарил помещение, но юноша исчез, словно его и не было.

Дверь медленно отворилась, видно было, что открывали её с большими усилиями. Вошедшие внутрь гномы упали на колени. Названный Аресом хранитель взял из их рук девочку, затем его тяжёлый взгляд обошёл каждого из них.

– Вы знали… – видно было, что монах безуспешно пытался погасить гнев, искрами вырывающийся из его глаз. – Вы знали, что это произойдёт! Вы знали, что цена за то, что вы пройдёте через проход – жизнь. Вы знали, и всё равно пошли на это! – Арес глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в голосе при мысли о том, как только что его раздирали когти и зубы зверя. – Вам нет прощения! – изрёк он. – Не показывайтесь более перед моими очами!

Юноша развернулся и вышел из пещеры. Он понимал, что не выйди он отсюда сейчас, он не сможет удержаться от мести за своего старшего брата, а это не то, что должна постичь в первые дни жизни маленькая девочка, которую он сейчас держал в своих руках…

Четверо братьев-близнецов остались стоять в пещере. Им было известно, что именно скажет им последний из безымянных в тот час, когда ему будет дано имя. Они много читали об этом. Но сейчас они чувствовали себя так, как будто услышали это впервые.

– Он не прав! – обижено произнёс Стик.

– Прав… – возразил Клик.

– Иначе было нельзя, – вздохнул Блик.

– И он это знает! – резюмировал Дрик.

– Он нас простит… – Стик направился к выходу из пещеры.

– Но когда это случится? – Блик всё ещё смотрел на свои руки, словно избранная всё ещё была здесь.

– Не скоро! – Клик толкнул Блика, чтобы он немного пришёл в себя, так как тот никак не мог оправиться от того, как быстро он потерял младенца, которого держал на руках.

– Нам пора. Давайте выбираться отсюда! – Дрик подтолкнул Блика и Клика к выходу из пещеры. – Скоро, очень скоро мы должны будем выполнить очень важную миссию.

– Только мы должны быть умнее наших предков… – обернувшись к братьям от входа в пещеру, проворчал Стик.

– Здесь тоже нет выбора, – грустно улыбнулся брату Дрик. – Если мы потерпим неудачу и на этот раз, то не просто потеряем семь тысяч лет жизни, мы можем потерять саму жизнь.