Глава шестая. Поцелуй шестой

— Что, уже все? — громогласно возмущалась следующим утром Аглая. — Земли Тарии закончились? Ну и королевство. Да наш Камызякский район в два раза больше! А гонору-то, гонору! Государственные праздники, древние обычаи, наследники престола, основатели династии… Тьфу!

Покинув гостеприимную деревеньку, путешественники почти сразу же обнаружили на дороге пару пограничных столбов и массивную стелу, поясняющую, что они въезжают на земли халифата. Окрестный пейзаж практически не изменился, что несколько удивило Полину, ожидавшую увидеть в халифате сплошные пески.

Уже очень скоро дорога стала заметно лучше, движение по ней — интенсивней, и все чаще на пути попадались села.

— А плотность населения в халифате побольше, чем в Тарии, — сказала наблюдательная Аглая и тут же была наказана за умничанье — ей пришлось объяснять Мирику, что такое плотность населения и как она высчитывается.

Мирик неожиданно для народного дуэта отнесся к новому знанию с восторгом и даже что-то законспектировал в тетради, извлеченной из заплечного мешка. При этом в мешке глухо звякнула мандолина. Этот звук побудил к действию заскучавшую Полину. Девушка согнала с сиденья Аглаю, извлекла из-под него собственный музыкальный инструмент и принялась потихоньку бренчать по струнам. Почему-то ее пробило на колыбельные, и будущая актриса вполголоса запела:

— А курлы, курлы, курлы,

Прилетали журавли,

На ворота сели,

А ворота скрип-скрип.

Не будите нашу Глаю,

Наша Глая спит-спит.

Аглаю пение не порадовало, и об этом немедленно стало известно обоим попутчикам и ездовому животному.

— Во-первых, я не сплю. Во-вторых, что-то у тебя позднее зажигание — колыбельные следовало петь вчера днем. Мирик, не вздумай спрашивать, что такое зажигание!

Мирик ничего подобного делать и не собирался. Колыбельная неожиданно пробудила в нем неясные чувства, сильно смахивающие на тоску по дому и домочадцам.

— Художника обидеть может каждый, — со вздохом заключила Полина и отложила балалайку. — Давайте тогда играть в города. Мирик, начинай.

— Ты хорошо подумала? — ехидно спросила ее Аглая.

— Да. Ой! Нет. Но чем же тогда заняться?

— Да ладно, пой, если хочется. Давай что ли репертуар какой подберем для халифата.

— Репертуар, репертуар… Слушай, а мы ведь ничего о халифате толком и не знаем. Что им может понравиться?

— Да какая разница! Мы же народный коллектив. Пусть слушают заунывные песнопения нашей далекой родины и радуются.

— Точно! Я вот знаю одну стопроцентно очень заунывную песню…

— Судя по твоей колыбельной, и не одну!

— А уж сколько заунывных песен знает Мирик, — Полина покосилась на задумавшегося возницу, — помнишь его героические баллады?

— О да! — Аглая энергично закивала головой. — Придумала! Давай, чтобы скоротать дорогу, проведем в нашем маленьком творческом коллективе конкурс на самую нудную песню. Мирик, ты нас слышишь? Ты тоже участвуешь. Победитель получает… А что получает победитель? Сейчас мы что-нибудь откопаем.

В поисках подходящего приза школьница принялась рыться в еще не до конца разоренной корзине с тарскими подношениями.

Поскольку ни пол, ни возраст, ни социальное положение спасителей наследника неизвестным дворцовым доброхотам заранее известны не были, подарки подбирались примерно по тому же принципу, что и призы в какой-нибудь средней руки благотворительной лотерее.

В итоге Аглая последовательно извлекла на свет божий огромную цветастую шаль, набор рыболовных крючков — привет дядьке Полтавчику — в жестяной коробочке, тридцатисантиметровый, в узорчатых ножнах кинжал, который сразу же приватизировала для кухонных целей Полина, деревянную резную шкатулку и какое-то странное украшение. Оно представляло собой первобытного вида колье в виде сжатой в комок сетки, украшенной тяжелыми металлическими бусинами и висящей на простом кожаном шнуре.

Аглая тут же повесила украшение себе на шею, слегка наклонилась вперед под его весом и радостно заявила: — Вот эта фиговина и будет призом. Самому занудному певцу — самое аляповатое украшение.

— Вообще-то это гоблинская праща, — сообщил Мирик, внимательно разглядев фиговину, ну и, попутно, грудь, на которой она висела. — Ее раскручивают за шнур и метают в сторону врага. Сетка должна в полете развернуться и надеться на голову жертвы. Или накрыть куропатку, если воин отправился с пращой на охоту. Хотя гоблины действительно иногда используют их и в виде украшений.

— Отлично, то, что надо, — не смутилась Аглая. — Очень полезный и многофункциональный приз.

— Стоп, а кто будет судить конкурс? — внезапно спохватилась Полина. — Если все мы участники? Боюсь, попытайся мы собрать на такой концерт публику, нас попросту побьют.

— Пусть Пикапер судит, — после некоторых раздумий распорядилась Аглая. — Ему-то все равно слушать придется.

Полина с сомнением посмотрела на лося и легкомысленно махнула рукой — мол, пускай. Ей не терпелось приступить к конкурсу. Девушка взяла в руки мандолину и уже набрала в рот воздуху, однако порадовать попутчиков помешали обстоятельства — Мирику пришлось срочно свернуть на обочину. По дороге навстречу бричке пронеслись верховые в форме, сопровождающие вереницу карет. В окне одной из них мелькнул роскошно одетый смуглый брюнет. На дверцах карет были изображены какие-то гербы, свитки и голуби.

— Дипломатическая служба халифата, — пояснил возница ничего не понявшим девушкам. — Интересно, куда это они таким представительным составом? У нас в… дома вся дипломатическая служба располагает только восемью экипажами, а Каракумат, оказывается, за раз посылает по шесть. Не иначе как или война, или сватовство, или король под дипломатическим прикрытием куда-то направился.

— Ну и пылищу подняли, — поморщилась Полина, которую совсем не заинтересовали предположения Мирика. — Давайте, что ли, еще немного здесь постоим, пока пыль на дороге не уляжется.

Будущая актриса вынула из жилетного кармана платок — ах, плохая замена влажным салфеткам, но уж что есть — и принялась тщательно вытирать руки и лицо. Аглая поигрывала гоблинской пращой, которая так и висела у нее на шее. Мирик принялся разглядывать свою карту.

— В столице будем послезавтра к вечеру, — наконец заключил он. — Ночевать лучше на постоялых дворах. В халифате, конечно, рабство отменили… Ну как отменили, — поправил сам себя парень, — торговлю разумными запретили семь лет назад, когда пошли под руку империи, но закон, однако, обратной силы не имеет — все, кого успели до того купить или продать, так и доживают свой век рабами. И злоупотребления случаются. Кто докажет, что таких прелестных девушек, как вы, не купили еще десять лет назад на невольничьем рынке в Руасии совсем детьми? А мужская половина жителей халифата очень и очень ценит женскую красоту.

— Ну хоть кто-то ценит, — пробормотала себе под нос Полина, раздасованная длительным отсутствием увивающихся вокруг поклонников и винившая в этом существование без маникюрного набора, шампуня, дезодоранта, эпилятора, скраба, масок для лица и прочих маленьких радостей, занимающих в жилищах наших современниц целые полки.

— Причем в полновесных золотых, — продолжил парень.

Аглая, услышав про прелестных девушек и все такое, приосанилась: есть все-таки для женских сердец некая мазохистская романтика в похищениях, рабских торгах и гаремах. Особенно когда это происходит не с тобой, а с какой-нибудь Анжеликой и султаном или на худой конец с рабыней Изаурой. Но сочла необходимым уточнить:

— В Руасии рабства нет, и десять лет назад тоже не было.

— Ну, работорговцы найдут, что придумать, — не стал спороть Мирик. — В целом в халифате спокойно, наше дело — не мелькать после заката в злачных или безлюдных местах, не ночевать у обочины.

— Да, кэп! Будет исполнено, кэп! — Аглая, как могла, вытянулась на сиденье в струнку и взяла под козырек.

Рука Мирика сама собой потянулась козырнуть в ответном жесте, но вместо этого он спросил:

— И почему ты называешь меня капитаном? У меня нет такого звания.

— Ты мне напомнил одного руаского супергероя — Капитана Очевидность, который приходит на помощь всем слабым и бедным на голову, — напыщенно пояснила Аглая.

Мирик призадумался, комплимент вот это сейчас был, или все-таки нет.

Его размышления прервала Полина, внезапно осознавшая, что впереди еще два дня тряски в экологически чистом гужевом транспорте.

— Может, поедем уже, — сказала она, не пытаясь скрыть раздражение. — Пыль давно улеглась.

— Торопиться некуда, — спокойно ответил Мирик, — подходящий постоялый двор в пяти часах езды. А до следующего нам сегодня не доехать. Так что не будем утомлять Пикапера.

— Его, пожалуй, утомишь! Об лоб можно поросят бить. Ой!

Полина закрыла рот ладонью, как будто удерживая пытающиеся вырваться слова. Так вот откуда берутся свиньи! По логике слишком уж похоже на ее собственное проклятье. А если… Да нет, не может быть. Хотя… В памяти всплыл кусочек разговора в Зале Ожидания.

— А земляки наши, что, часто встречаются?

— Попадаются. Вот буквально… Рога — во! Копыта — во! Но вам этого знать не положено. Не положено!

— Эй, Пикапер, знаешь меня? — Полина соскочила с брички, подошла к удивленной лосиной морде и заглянула в глаза.

Пикапер ответил протяжным мычанием и легонько ткнулся лобастой башкой ей в плечо.

— И что это сейчас было? — с тревогой спросил Мирик Аглаю.

— Когда вы говорите с богом, это молитва, когда бог говорит с вами — шизофрения, а когда вы говорите с лосями — это солнечный удар, — важно заявила школьница. — Пациента надо уложить в тени, помахать на него веером и полить холодной водичкой.

— У нас нет веера, — растерянно сказал парень.

— А вот и есть! — Аглая запустила руку в корзину с тарскими подношениями и извлекла оттуда ярко-красный бумажный веер. — У меня здесь в корзине — филиал Греции. — И, не дожидаясь вопросов, пояснила: — Греция, это страна такая, куда жители Руасии ездит отдыхать, потому что там все есть.

Мирик, которому географию преподавали лучшие профессора королевства, только вздохнул. Иногда попутчицы выдавали такое, что хоть стой, хоть падай. Зато с ними никогда не было скучно.

Аглая переключила внимание на Полину, все еще с каким-то нездоровым интересом разглядывающую Пикапера, и ласковым голосом у нее поинтересовалась:

— Так мы едем или тебе оказывать первую помощь?

Веер хищно развернулся в ее руке.

Полина очнулась от наваждения и поняла, что устраивать разбирательства с лосем посреди дороги невместно. Хотелось бы, конечно, выяснить все прямо сейчас, но не при Мирике же. Тяжело вздыхая, девушка забралась в бричку.

— Ты чего это устроила? — шепотом спросила у нее подружка.

— Потом объясню, — заморочено ответила Полина и откинулась на сиденье.

Мирик тронул поводья.

К постоялому двору путники добрались совершенно разбитые. Духоту, заставившую Полину подумать, что прилечь в тени, где бы тебя обмахивали веером и поливали холодной водичкой, не такая уж плохая идея, сменил — накликала! — проливной дождь. В считанные минуты все кругом развезло и бричка, для приличия немного побуксовав, намертво застряла в гигантской яме, невесть откуда взявшейся посреди в целом приличной дороги.

Мирик, как истинный джентльмен, поочередно на руках вынес девушек к обочине и помог измазанному с копыт до рогов Пикаперу вытянуть повозку из грязи. В результате девушки остались относительно чистыми, но промокли до нитки.

По счастью, до постоялого двора оставалось минут десять пути, а там замурзанных путешественников встретили как родных, предоставив — за отдельную плату, конечно, — и горячую воду, и теплые пледы, и услуги прачки. Предупредительный конюх вычистил Пикапера и отвел на конюшню.

Циничная Полина, обнаружив на постоялом дворе и других перемазанных жертв стихии, заподозрила, что злосчастная яма на дороге была вырыта по заказу предприимчивого хозяина.

Как бы то ни было, отмывшиеся, отогревшиеся и сытые путешественники заметно подобрели и разошлись по номерам отдыхать.

Чем занялся в своей комнате Мирик, народному дуэту было неизвестно. Сами девушки сразу же плюхнулись на кровати. Впрочем, благодушное ничегонеделание очень скоро прервал чей-то визгливый голос, отчитывающий на улице прислугу.

Полина нехотя поднялась и выглянула в окно. Со второго этажа хорошо просматривался двор, в центре которого сейчас стояла богатая, но весьма грязная карета.

— Атас! Это графиня Сосипатра! И с ней какой-то напыщенный мужик, наверное, муж.

— Ну и что, — лениво проговорила Аглая, потягиваясь и поворачиваясь на бок, — думаешь, она догадывается, кто подсудобил замечательной командировке ее мужа в халифат? Да она наверняка даже не подозревает о нашем существовании! Такие особы никого, кроме себя, не замечают!

— А вдруг? У меня от ее голоса мороз по коже.

— В столице ты не была такой зашуганной.

— В столице я была Джек Ловкий Плут и одномоментственно Личная Подруга Принцессы, Протеже Короля и Гостья Звезды Императорского Театра. А здесь я бродячая певичка.

— На крайний случай у меня припасена гоблинская праща, — Аглая демонстративно выпятила грудь, на которой до сих пор красовался будущий приз за самую заунывную песню. — Кроме того, с нами Мирик.

— А что — Мирик?

— А вспомни, как ловко он прикончил кабана! Нам достался самый боевой менестрель на Альтре!

— Да уж, — задумчиво произнесла Полина, — что-то наш парень слишком воинственен для шоу-бизнеса. Один его ножичек чего стоит! С другой стороны, даже Филипп Киркоров время от времени лупит каких-то дамочек.

— Вот и наш в случае чего вломит Сосипатре.

— Аглая! Мирик для этого слишком хорошо воспитан! — Полина укоризненно посмотрела на подругу, но потом вспомнила, как юный джентльмен предоставил им самим волочь против течения колыбельку с младенцем, оказавшимся принцем Красотуром Тарским, и поправилась. — Точнее, у него средневековое воспитание, и он считает, что графинь бить нельзя.

— Да? Жалко. Тогда придется мимикрировать с окружающей средой, а завтра выезжать с утра пораньше.

В дверь постучал Мирик, который все это время разбирался с картой, и с порога заявил:

— Завтра придется выезжать с утра пораньше. Иначе до подходящего постоялого двора нам засветло не доехать.

Сосипатра за окном взяла особо визгливую ноту, и юный менестрель, на свою беду, наделенный от природы отличным слухом, поморщился.

— Ладно, девочки, давайте постараемся выспаться под эти вопли за окном. Я сейчас закажу у хозяина ранний завтрак и тоже пойду отдыхать.

Наутро слиться с окружающим пейзажем у народного дуэта не получилось. Юные путешественники уже доедали завтрак в общем зале, когда со второго этажа, гремя сапогами, спустилось сопровождение имперского дипломата. Следом, томно опираясь на руку супруга, проплыла по лестнице Сосипатра. Девушки дружно уткнулись в тарелки. Впрочем, как и предсказывала Аглая, путешественниц в недорогой доферской одежде графиня не удостоила и взглядом, хотя на мгновенье скосила глаза на Мирика.

Завтракать важные гости не стали и проследовали прямиком во двор.

Полина облегченно вздохнула.

Мирик, заметивший краткую пантомиму на тему "нас здесь нет", взглянул на попутчиц с немым вопросом и, не дождавшись объяснений, спросил напрямую, знакомы ли они с этой важной дамой.

— Да так… Встречались, — неопределенно протянула Аглая.

— Ну ладно, не хотите говорить — не говорите, — с деланным равнодушием произнес парень. — Давайте уже за вещами и на улицу.

Ворота постоялого двора еще не успели затворить после отъезда имперского дипломата с супругой, и юные путешественники выехали бы следом, если бы сначала Полина не обнаружила, что забыла расческу в номере, а потом Аглае не захотелось пить. Мирик только покачал головой, глядя на их неуклюжие попытки хоть немного затянуть отъезд. Наконец все поводы задержаться были исчерпаны, и бричка выехала на дорогу.

Усилия народного дуэта не пропали даром, графской кареты уже и след простыл.

Утро стояло чудесное. Солнце еще не принялось палить в полную силу, дул легкий ветерок, по обочинам среди травы стрекотали кузнечики. Пикапер бодро переставлял копыта по подсохшей после вчерашнего дождя дороге. Навстречу начали попадаться крестьянские возки, пару раз бричку обгоняли верховые. Аглая с восторгом впитывала в себя краски чужого мира.

Повеселевшая Полина стала что-то напевать себе под нос. Мирик попытался прислушаться к ее мурлыканью, но мало что разобрал, поняв только, что концерт был тематическим. "Нас не догонят" сменило "Я от дедушки ушел", потом зазвучало "Эй, ямщик, поворачивай к черту".

Прошел час, за ним другой. Аглая, которой надоело глазеть по сторонам, принялась считать бусины в гоблинской праще, которая так и висела у нее на шее, но все время сбивалась со счета. Заскучавшая Полина с завистью косилась на нехитрое Аглаино развлечение, потом вспомнила, что замечательную бирюльку можно выиграть.

— Ну что, может, приступим к конкурсу на самую заунывную песню? — бодрый Полинин голос заставил задумавшегося Мирика встрепенуться.

— Если хотите, — растерялся парень, — но я не знаю заунывных песен.

Девушки со значением переглянулись.

— Ты просто пой те, что знаешь, — посоветовала юному менестрелю Полина, — там разберемся. Ну, я первая.

Будущая актриса уже прокрутила в уме песню из репертуара Верки Сердючки, и предвкушала реакцию Мирика. Правда, вспомнить удалось только припев, но Полина посчитала, что для неподготовленного слушателя и этого будет достаточно.

К возмущению Полины, Полиглот перевел Твиттер как "клуб писарей".

Ошеломленный сказочной красотой песенного сюжета, Мирик осторожно поинтересовался, правда ли оба куплета абсолютно одинаковые или ему показалось?

— А вот и нет! — вклинилась Аглая, гордая за русскоязычную попсу. — В первом припеве поется "ты спросил меня", а во втором уже "он спросил меня". Но речь, конечно, идет об одном и том же персонаже, — подумав, уточнила школьница.

— Не понимаю, — удивленно сказал Мирик, — зачем много раз повторять не самую удачную фразу? Неужели это имеет успех?

— Еще какой! — усмехнулась Полина. — Под эти песни очень любит танцевать подвыпившая публика.

— Гоблины?

— Когда мы выпьем, все мы немного гоблины, — дипломатично заметила будущая актриса.

Кстати, о застольных песнях, — вклинилась Аглая, — как вам это?

— Да что же это такое! — не выдержал Мирик. — Знаете что, девочки? Только без обид, ладно? У вас в Руасии у певцов очень маленький словарный запас.

Тем временем выступление школьницы как-то странно подействовало на лося. Он принялся притоптывать копытами в ритм пению, отчего бричку начало мотылять из стороны в сторону.

Аглая заливалась соловьем и не замечала, что за шумной бричкой с ближайшего съезда с дороги с недоумением наблюдают графиня Сосипатра и компания, остановившиеся из-за небольшой поломки, оказавшейся следствием вчерашнего погружения кареты в лужу.

— Что за странная музыка? — спросил сам у себя граф Агазон Кэйфас. — Никогда такой не слышал. Но мне нравится.

Графиня с упреком взглянула на мужа. Его плебейские вкусы не раз служили предметом обсуждения для нее и баронессы Дидоны. Поющая бричка между тем проехала дальше, но до графини еще долго доносились странные слова:

— Что это вообще за музыка? — жалобно спросил Мирик, когда Аглая остановилась, чтобы перевести дыхание.

— Руаский рэп, бессмысленный и беспощадный, — слегка отдышавшись, отрапортовала девушка. Из всех вариаций знаменитой песни она помнила только кусочек, но и его оказалось достаточно, чтобы поразить воображение окружающих.

— А что это за жанр — рэп? — продолжал допытываться юный менестрель.

— Да скороговорки же, — пояснила школьница.

Полина, которой понравилось эта идея, тут же завела в рэперском стиле, размахивая при этом руками, как каратист в исполнении Луи де Фюнеса:

— Сшит колпак, да не по-колпаковски,

Вылит колокол, да не по-колоколовски,

Надо колпак переколпаковать,

да перевыколпаковать,

Надо колокол переколоковать,

да перевыколоколовать!

О! Е!

— Колпаковики колпаки наколпаковали, — подхватила Аглая, подскочив с сиденья, -

Колоколовики колокола наколоковали,

Один колпак ненедоколпаковали,

Один колокол недоколоковали,

Надо недоколпакованный колпак доколпаковать,

перевыколпаковать,

Надо недоколокованный колокол доколоковать,

перевыколоковать!

О! Е!

Мирик с минуту помолчал, потом участливо поинтересовался, не завязались ли у исполнительниц языки в узел.

— Почти, — призналась Аглая. — Ну, теперь твоя очередь. Будешь петь на козлах, или поменяемся местами?

— А ты сможешь удержать вожжи? — с сомнением посмотрел на доброхотку Мирик, потом взглянул на дорогу с довольно-таки оживленным движением и решил не рисковать. — Если вас устроит пение без музыки, я, пожалуй, останусь на месте.

— Да без проблем! — прощебетала Полина. — Я и сама могу тебе подыграть.

— Ну, попробуй, — не стал кочевряжиться парень и сразу же запел:

Некоторое время Полина просто наслаждалась густым, как доперестроечная сгущенка, голосом юного менестреля. Потом начала вслушиваться в слова. К ее удивлению, текст оказался знакомым. Через некоторое время пораженная в самое сердце девушка поняла, что слушает что-то из Старшей Эдды — "Полиглот", как всегда, пошел при переводе по пути наименьшего сопротивления. Подобрать мелодию к местному варианту исландского эпоса сходу не получалось, и вскоре актриса отложила балалайку в сторону.

Аглая, все это время тихохонько сидевшая у нее под боком с удивленным лицом, неожиданно отмерла и пробормотала:

— Никак не могу понять, почему Мирик поет татарский эпос "Идигей"?

— Что-что поет? — не поняла Полина.

— Да "Идегей" же! Вот же, слушай:

— Да это, сто пудов, Полиглот, зараза, развлекается, — заключила Полина. — Я совсем другое слышала. И смотри-ка, рабов и в моем и в твоем варианте приплел. Средневековье такое средневековье. А что на самом деле поет Мирик, мы, по ходу, так никогда и не узнаем. Погоди-ка, а ты-то откуда татарский эпос знаешь?

— У нас в школе татарский язык и культура факультативом шли. Меня подружка моя, Гулька, ну, то есть Гульнара, с собой затащила. Мы с ней с первого класса за одной партой сидим. Ты лучше скажи мне, почему все эпосы такие нудные?

К счастью, Мирик не услышал этого риторического вопроса, и пение продолжалось и продолжалось. Вскоре Полина и Аглая готовы были добровольно отдать конкуренту безоговорочную победу, лишь бы он только замолчал. К счастью, Мирик наконец выдохся и виновато сообщил, что у него пересохло горло. Но, выпив морсу и отдышавшись, он будет готов петь столько, сколько сочтет нужным многоуважаемое жюри. Аглая вспомнила, кто у них в жюри, тоненько хихикнула, а потом серьезным голосом спросила:

— Пирапер, ты уже составил свое мнение, или Мирик должен попеть еще?

Лось с ужасом в глазах оглянулся на возницу и что есть силы замотал головой.

Такой затравленный взгляд Мирик видел у своего ездового животного только единожды, когда за бричкой гнались волки.

— Пикапер считает, что довольно, — авторитетно заявила Аглая, самовольно взявшая на себя роль переводчика с лосиного. — Сейчас он еще раз хорошенько подумает, и на ближайшем привале назовет победителя.

Поскольку некоторым участникам песенного турнира не терпелось узнать результат, привал случился раньше запланированного. Сначала Аглая как бы ненароком сообщила, что очень проголодалась, потом Полине захотелось пить, причем сделать это на ходу было совершенно невозможно, — вода же расплещется. Мирик сдался, когда девушки применили тяжелую артиллерию, заявив, что им обеим срочно понадобилось в кустики.

— Смотрите, красавицы, потом придется долго ехать без остановок, чтобы успеть к постоялому двору засветло, — предупредил парень, — потому что в халифате нельзя…

— Помню-помню, — вскинула руки Аглая, — мельтешить после заката в безлюдных местах, ночевать у обочины. Мы и не будем.

— Пообедаем по-солдатски. Раз, два и снова в строй, — подхватила Полина.

"Что бы вы понимали в солдатских обедах", — усмехнулся про себя юный менестрель и отвел Пикапера на обочину.

Из кустов девицы вернулись подозрительно быстро и сразу же потребовали объявления и награждения победителя. Ввиду походных условий единственного члена жюри распрягать не стали, повесили приз ему на рога и коротенькой шеренгой выстроились впереди, в паре шагов от вытянутой морды.

Пикапер переводил взгляд красивых карих глаз с белесыми ресницами с одной девушки на другую. Мирика, несмотря на редкостное занудство его героической баллады, в качестве претендента на победу он даже не рассматривал. Приз, а также копыто и сердце до дрожи в рогах хотелось отдать Аглае, но смущало, не обидит ли ее победа в таком двусмысленном конкурсе. "Отдам! А там будь что будет!" — решил Пикапер и сделал шаг вперед.

Полина затаила дыхание. Мирик, напротив, ожидал решения высокого (навскидку не меньше двух метров в холке!) жюри равнодушно. Вариант с собственной победой в конкурсе на самую нудную песню юный менестрель даже не рассматривал, поскольку был свято уверен в увлекательности своего репертуара. Сам бы он без сомнений отдал пальму первенства Полине.

Лось наклонил рога в сторону школьницы и даже попытался приклонить колено одной из передних ног, но получалось это плохо. Мирик, до сей поры не замечавший за своим ездовым животным цирковых выкрутасов, с подозрением на него уставился. Аглая захлопала в ладоши, с восторгом сняла с лосиных рогов гоблинское украшение и сразу же надела его себе на шею, на привычное место.

За всем этим спектаклем из окна проезжающей мимо кареты наблюдал граф и дипломат Агазон Кэйфас. Сосипатра, утомленная ранним выездом и нежданным ремонтом, дремала на соседнем сиденье.

"Какая интересная молодежь, — думал граф. — И песни у них необычные, и лось дрессированный. Если будут выступать при дворе халифа — обязательно схожу на представление. Или даже приглашу выступить в посольстве".

Интересная молодежь, выяснив, наконец, кто всех круче, со спринтерской скоростью принялась жевать снедь, захваченную из гостеприимного трактира.

— Все, груши жуйте на ходу, — очень скоро заявил Мирик. — Опасаюсь я, правильно ли рассчитал время, дорога незнакомая.

Опасался парень, как оказалось, не зря. До намеченного постоялого двора добирались в сумерках, когда мнительная Аглая уже начала высматривать в придорожных кустах затаившихся работорговцев.

Первое, что увидели путники, проехав в широкие ворота, была карета императорской дипломатической службы. Она одиноко стояла под навесом, а лошади, по всей видимости, досматривали второй сон в конюшне. Полина мысленно, а потом и вслух, застонала.

— Да, от Сосипатры мы так просто не отделаемся, — подогрела ее чувства Аглая, — она же едет ко двору халифа, как и мы, и той же дорогой!

— Да? — почему-то сразу успокоилась Полина, опасения которой, следует признать, были слегка наигранными и причиной их, во многом, служила дорожная скука. — Ну, тогда чему быть, того не миновать. Все, теперь идем купаться, есть и спать.

В подтверждение своих намерений девушка протяжно зевнула, подхватила рюкзак и побрела к крыльцу. Аглая двинулась следом, а Мирик задержался, чтобы устроить Пикапера на ночь — к бричке уже спешил парень из обслуги. Перед крыльцом девицы хорошенько потопали, чтобы отряхнуть с сандалий дорожную пыль, глянули друг на друга и рассмеялись. Похоже, они единственные в халифате имели такую привычку.

Удобства и на этом постоялом дворе оказались во дворе, и мыться, пока на улице тепло, полагалось в летнем душе. Пропылившиеся насквозь путницы рвались в него всей душой, и побежали купаться, едва только договорились с хозяином о постое и побросали в номере вещи. Их не испугало даже слабое освещение — на столбе между туалетом и душем висел единственный масляный фонарь — и некоторое количество лягушек, порскнувших из-под ног, едва купальщицы ступили на старую деревянную решетку, заменявшую в душе пол.

— Принцы-то, принцы разбегаются! — Аглая не преминула поддеть подругу. — Не упусти свой шанс!

Полина устало улыбнулась.

Этим вечером у нее не было сил зубоскалить.

Девушки принялись смывать с себя усталость, пыль и пот.

Стояла теплая летняя ночь. Фонарь, висящий высоко на столбе, чуть раскачивался от небольшого ветерка. В его неверном свете предметы отбрасывали длинные, трепещущие тени. Вокруг фонаря в обилии кружили ночные насекомые. Сквозь щели в потолке купальни проглядывали крупные южные звезды.

Снаружи, сидя на кривоватой деревянной скамейке, девиц терпеливо ждал Мирик. Не обнаружив народный дуэт в помещении, он справился о них у хозяина и немедленно отправился следом. Парень не собирался давать гипотетическим супостатам ни единого шанса обидеть попутчиц.

Место незнакомое. Ночь на дворе.

Рядом отирался Пикапер, неведомым образом выбравшийся из конюшни и в поисках развлечений присоединившийся к молодому хозяину.

Предчувствия не обманули их обоих. Внезапно из душевого закутка раздался девичий визг в сольном Аглаином исполнении. Хлипкая дверца душа, чуть не вынесенная изнутри, распахнулась во всю ширину. В слабом свете фонаря показалась вся в клочьях мыльной пены обнаженная девушка, в ту же секунду пойманная подругой за руку и втянутая назад. Из душа донеслось:

— Куда ты, дурында, народ насмешишь, мыло хоть смой! Ужик уже уполз. Он здесь в засаде сидел и охотился на принцев

— К-к-каких принцев?

— Да лягушек же. Ты что, змей боишься?

— Боюсь.

— Ну и зря. Они красивые.

— И пауки тоже? Смотри, сколько.

Полина не стала рассматривать пауков, а высунулась в дверной проем, как была, голая, и, ухватив дверь за полуоторванный крючок, с треском ее захлопнула. Травмированная дверь закрываться не хотела и норовила снова распахнуться.

Невольные свидетели экстремальной помывки оказались несколько смущены. Пикапер попятился и потряс большой рогатой башкой, стряхивая наваждение. Мирик покраснел до кончиков ушей.

Через несколько минут девушки, которым резко расхотелось плескаться, — мало ли какая еще живность притаилась в полутемном помещении — наскоро натянули платья и, замотав головы льняными полотенцами, выбрались наружу.

Заметив публику, ничуть не смутившаяся Полина продекламировала:

— Свобода приходит нагая, роняя на сердце цветы!

— Ты чего? — больно ткнула ее кулачком в бок подруга.

— Это не я, это Велимир Хлебников. Ну не виновата я, что из меня, как из дырявого мешка, все время сыплются цитаты!

— Кто такой этот Велимир? — тут же поинтересовался Мирик, усиленно делая вид, что ничего не произошло.

— О! Это большой человек, Председатель земного шара.

— Что такое земной шар?

Полина легонько постучала лбом о фонарный столб. Аглая с укоризной посмотрела на подругу и пояснила парню:

— Земной шар — это шар из земли, неужели неясно?

Пикапер неожиданно заржал, совершенно как лошадь. У него были свои причины не любить Виктора Владимировича, он же Велимир, он же Велемир, он же Велемiр, он же Velimir.

Полина махнула на развеселую компанию рукой и скорым шагом направилась к дому. Есть хотелось просто невероятно. Аппетит будущей актрисы не спугнул даже широко улыбающийся Агазон Кейфас, слишком поздно обнаруженный за соседним столиком. Имперский дипломат опрокидывал рюмку за рюмкой и время от времени кидал одобрительные взгляды на юных артистов.

— Чего это он? — тихонько спросила подругу Аглая.

— Радуется, наверное, что его замечательная супруга отправилась на боковую.

— О! Если так, то я его радость полностью разделяю.

Мирик с подозрением косился на слишком веселого соседа и скоро погнал народный дуэт спать.

На следующее утро по дороге в туалет Полина в первый раз увидела раба. Неопрятный старикашка подметал двор, взметая вверх тучи пыли, и едва не проехался девушке метлой по ногам, когда она пробегала мимо. Полина хотела было сказать уборщику пару ласковых слов, но осеклась, заметив на тощей старческой шее широкий кожаный ошейник.

"Ничего себе "Хижина дяди Тома", — подумала шокированная студентка.

— Ходют тут, и ходют, и ездют, а старый Адрис должен за всеми убирать, — бормотал старикашка себе под нос, воинственно помахивая метелкой. — Чтобы с вами беда повстречалась, лихоманка али лихие люди.

Полина задохнулась от возмущения и вознамерилась скрутить в кармане фигу от сглаза, но, как назло, выскочила она в одном платье, и прекрасная доферская жилетка с восемью карманами осталась в комнате. Пришлось показывать кукиш открыто. Девушка добавила положенное "Жаба тебе на язык!", вспомнила вчерашних "принцев", приключение в душе, улыбнулась и бодро припустила к туалету. Старых ненавистников везде хватает, не стоит портить себе настроение.

Аглая, наблюдавшая эту сцену из окна, тоненько захихикала. Четыре года назад ее лучшая подруга Гулька притащила в школу журнал со статьей о том, что японские проститутки завлекают клиентов, показывая им кукиш. Подружки долго хохотали, а потом целую перемену изображали этаких гейш, вальяжно прогуливались по школьному коридору и крутя встречным одноклассникам фиги. За что и были оттасканы за косы.

Да уж, приглядела себе Полина клиента! Но лучше не рассказывать, обидится. И с Мириком хохмой не поделишься. Досадно.

Аглая высунулась из окна, ожидая развития событий, но Полина уже скрылась из вида, а больше ничего интересного во дворе не наблюдалось. Школьница немного постояла у Мирикова номера, но за дверью была тишина — судя по всему, парень отсыпался с дороги. Немного поскучав, Аглая отправилась вниз, заказывать завтрак.

Полина тем временем, сделав свои дела, возвращаться в комнату не торопилась. Ее неудержимо влекло к конюшне, разобраться, наконец, с Пикапером. Девушка зашла в полутемное помещение, отыскала лося и решительно нажала на аретефактнике кнопку "Полиглот".

Отложив надоевшую метлу, сквозь щель в стене за постоялицей наблюдал любопытный Адрис. Через некоторое время поблекшие глазки его округлились от удивления, и, наконец, не выдержав, старый раб потрусил к дому разыскивать хозяина.

Конец их примечательного разговора услышала болтавшаяся неподалеку без дела Аглая.

— Ну и что, я тоже иногда разговариваю со своим скакуном.

— Но вы же не вешаетесь ему на шею и не целуете в морду!

Хозяин с тоской глядел на свое движимое имущество, которое в разное время пытался продать, подарить и прогнать. Владельцу придорожной гостиницы не было дела до причуд постояльцев, лишь бы исправно платили, и, в конце концов, он отправил бдительного старикана восвояси.

А вот Аглая призадумалась.

"Что-то мне эта лосефилия не нравится, — размышляла школьница. — Как заехали в халифат, так Полина к Пикаперу и липнет, и липнет. Может, ее опять прокляли, и теперь ей придется целовать еще и лосей?!"

В дверях обеденного зала показался граф Агазон Кейфас, пребывавший со вчерашнего дня в прекрасном расположении духа. Сосипатра изволила отзавтракать в номере, и имперский дипломат оказался вновь предоставлен сам себе. Этой свободой он тут же воспользовался, подсев за столик к скучающей Аглае. Полина, влетевшая в зал на второй крейсерской скорости, застала их за обсуждением гипотетического выступления народного коллектива в посольстве империи. Причем Агафон настаивал на участии в концерте их замечательного лося, а Аглая всячески отнекивалась, утверждая, что все, на что способен Пикапер, — это возить двуколку.

— Но ведь ваш лось дрессированный, — напирал Агафон.

— Да, это так, — вмешалась в разговор Полина.

Аглая с упреком поглядела на подругу.

— И что он делает? — не унимался дипломат.

— Практически все. А сейчас извините нас, мне надо кое-что показать коллеге.

— Но за вами выступление, которому я заранее предрекаю успех!

— Да, да, конечно, обязательно, — почти не слушая и не думая, на что соглашается, протараторила Полина и, подхватив Аглаю за руку, потащила ее во двор.

— Пойдем скорее со мной, смотри, кого я нашла!

Аглая добросовестно оглядела двор, заглянула в конюшню, но никого не увидела.

— Да вот же, наш лось!

— Что нашлось?

— Наш лось Пикапер — это Димка, он со мной в маршрутке ехал!

— Лось ехал с тобой в маршрутке, и зовут его не Пикапер, и Димка? А на солнышке ты не перегрелась?

— Тьфу на тебя! Я когда в маршрутке ехала, эта старая грымза не только ко мне прицепилась, но и к парню на соседнем сиденье. Оказывается, он тоже попал под проклятие, и все это время в виде лося болтался на Альтре! Димка — студент-медик, второкурсник. Меня он сразу узнал, и про тебя догадался, что ты тоже не местная.

— Дела… — Аглая внимательно оглядела лося. — А какое у него условие для возвращения домой?

— Да никакого! Как я поняла, Димка идет ко мне прицепом, то есть домой вместе вернемся. Но все это время на Альтре должен или пахать, или возить тяжести.

— Ну, не такие уж тяжести, — Аглая приосанилась, — я вешу всего сорок четыре килограмма.

— Ага, и корзины твои еще двести!

— Корзины не мои, и потом, там все нужное! И вообще, давай сюда артефактник, я тоже хочу с Пикапером, то есть с Димой, поговорить!

Следующие полчаса Димка, натерпевшийся от вынужденной немоты, взахлеб рассказывал подружкам о своих злоключениях. "Полиглот" добросовестно переводил девушкам его мычание. Разговор получался сумбурным, но содержательным.

— И еще я почему-то как магнитом притягиваю свиней, — жаловался Димка.

— Мы заметили, — хихикнула Аглая.

— Кстати, — стрельнула в ее сторону глазами Полина, — когда вы говорите с лосями, это солнечный удар, а когда лось говорит с вами, это что?

— Виновата, погорячилась, была не права, исправлюсь, — бодро протараторила школьница.

— В этом Зале Ожидания такие неудобные полы! Знаете, как по мрамору копыта скользят! — продолжал парень. — На стене там было написано, что я буду скитаться по Альтре в лосином обличье, пока моя попутчица не выполнит свой квест. Кстати, а в чем он заключается?

Полина неожиданно смутилась. Пауза в разговоре затягивалась, и на свет божий чуть было не появился полицейский. Положение спасла Аглая, без затей брякнув:

— Принцев надо ей целовать! Восемь штук.

— Ого! А тебе?

— А я вообще здесь случайно! Я в маршрутку входила, когда Полину на Альтру потянуло, и меня тоже зацепило. А что, мне нравится! А домой, как и ты, вернусь, когда Полина выполнит свой квест. Но я ей помогаю! А могла бы все это время в Зале Ожидания просидеть, мне Стена предлагал.

— И как успехи?

— Пять принцев уже есть! — гордо отрапортовала Аглая. — Правда, имеется одна закавыка. Стена предупредил, что если нашей жизни или здоровью будет что-то угрожать, нас отбросит обратно в Зал Ожидания. И все — на колу мочало, начинай сначала!

— А что, есть какие-нибудь опасения? — посерьезнел Димка.

— Да нет пока, — поспешила успокоить парня Полина, — но халифат этот доверия не внушает, рабство здесь всего семь лет назад отменили, вон, видели, по двору шастает дедок в ошейнике.

— Да видели! — Аглая вспомнила подсмотренную из окна сцену и закатилась смехом, но, спохватившись, что веселье без причины выглядит странновато, тут же задавила его в зародыше и перевела разговор на другое. — Мирику про лося говорить будем?

— Не думаю, что это хорошая идея, — принялась рассуждать Полина. — Зато теперь нам придется таскать за собой менестреля еще по трем принцам. Не отбирать же у него Пикапера.

— Совсем необязательно, — справедливости ради возразила Аглая. — Для возвращения домой Дмитрий не должен все время находиться с нами рядом.

— Ну уж нет! — вскинулся парень. — Я так с ума сойду, гадая, сколько принцев вам осталось и не пришлось ли начинать все сначала. Кроме того, со мной всяко безопасней будет, да и Мирик наш — парень не промах.

— Это точно, — Полина снова вспомнила невинно убиенного кабана. — А выступать с нами станешь? Надо же будет как-то Мирику объяснить, чего мы с тобой возимся. А совсем не обращать на тебя внимания, я думаю, уже не получится.

Димка ничего не успел ответить на это заманчивое предложение. В дверях конюшни появился Мирик и вопросительно уставился на девушек — что, мол, вы здесь делаете с утра пораньше.

Аглая с ходу ринулась в наступление:

— Ну, ты и спать! Я завтрак нам минут сорок назад заказала. Есть хочешь?

Полина же сразу пошла с козырей:

— Ничего, если мы твоего лося подрессируем?

Не до конца проснувшийся Мирик ошеломленно переводил взгляд с одной девицы на другую. И которой из них отвечать? Пожалуй, обеим.

— Есть я хочу. А лося зачем дрессировать?

— Заказ у нас появился, — важно пояснила Аглая и поправила челку. — На выступление в имперском посольстве.

— Заказчик хорошо платит, — добавила Полина для солидности.

— Но требует участия в представлении дрессированного лося.

— Ну и запросы у вашего заказчика, — удивился Мирик и пошутил. — А лось-то согласен?

— Пикапер, ты согласен? — повернулась к Димке Аглая.

Лось протяжно замычал.

— Вот видишь, он только "за".

— А двуколку возить ваш артист не откажется? Хотя куда он денется, — заключил Мирик и заработал недобрый взгляд будущего стоматолога. — Ладно, дрессируйте. И пойдемте уже завтракать, нам выезжать скоро. Сегодня после обеда будем в Бахри.

Столица Каракумата с первых улиц произвела на народный дуэт неизгладимое впечатление.

В первую очередь тем, что мало отличалась от других, уже виденных на Альтре городов. Несколько старинных зданий в восточном стиле, украшенных сине-белым орнаментом, не исправляли положения.

— И здесь глобализация! — разочарованно выдохнула Аглая.

Мирика интересовали куда более приземленные вопросы.

— Где остановимся? — спросил он девушек уже в тысячный раз.

Не раз проговоренных вариантов у путников было три. Все они имели плюсы и минусы.

Общежитие гильдии менестрелей. Как пропуск — сертификат Мирика о победе в общеимперском состязании лучников, мечников и менестрелей. Дешево. Шум, гам, тарарам.

Постоялый двор при имперском посольстве. Пропуск — рекомендательное письмо Зотика Третьего. Солидно, спокойно. Но там же Сосипатра!

Странноприимные покои в дворцовом комплексе халифа. Максимальная приближенность к принцу. Входной билет — рекомендательное письмо Эберхарда Штуккенбрюккенского. Ой, мы ведь его так и не перевели! А вдруг там написано невесть что?

Полина, которой зверски хотелось уже хоть куда-нибудь приехать, предложила двигаться в сторону общежития менестрелей. В отличие от приятелей, ей уже приходилось видеть скопление творческих личностей в естественной среде обитания, и ничего особенно стремного она увидеть не ожидала.

— Да, там может быть грязновато и шумновато, — признавала девушка, — но зато в первый же вечер мы узнаем все околобогемные новости и слухи. И расценки на выступления, — прибавила она специально для Мирика — все-таки он единственный среди всей компании по-настоящему был заинтересован в карьере.

Однако расценки парня интересовали в последнюю очередь. Кое-какие деньги, прихваченные им из дома, еще не успели рассеяться по пыльным дорогам империи. А вот возможность пообщаться с настоящей богемой показалась начинающему менестрелю очень привлекательной. В конце концов, из общежития никогда не поздно съехать.

Здание, где гильдия менестрелей селила нуждающихся в приюте собратьев, оказалось трехэтажным и, как подспудно и ожидала Полина, довольно обшарпанным. Равнодушный пожилой вахтер велел какому-то мальчишке отвести повозку в конюшню — там, дескать, обо всем позаботятся — и направил молодежь к коменданту. Аглая чуть не вывернула шею, провожая взглядом Пикапера — в свете открывшихся обстоятельств размещение его в компании лошадей казалось ей несправедливым, — но Полина живо вылечила ее от сомнений, от души подпихнув в спину.

Сертификат Мирика у коменданта, назвавшегося Кюримом Луфти, особых восторгов не вызвал, селить по нему еще и девушек он отказывался категорически, и Полина вынула свой, еще из Сигошара.

У Кюрима загорелись глаза.

— Ну надо же! Сертификат первой степени! Выступить перед толпой на рынке и собрать пять серебряных, тем более, у прижимистых вампиров, — это, я вам скажу, отнюдь не то же самое, что спеть перед императорским жюри, — комендант с намеком посмотрел на Мирика.

На общеимперском Кюрим говорил без малейших запинок.

Юный менестрель заметно растерялся. До этого момента он считал, что победить на главном имперском конкурсе всяко почетнее, чем собрать простонародную публику на базаре. Луфти заметил его удивление и пояснил:

— Эх, молодо-зелено! Имперские конкурсы судят придворные менестрели, все они в возрасте, и исходят из личных вкусов и соображений конкурентных, а то и политических. И кто их, этих победителей, потом знает? А в толпе на рынке люди всех возрастов и сословий, и уж если кто сумел им понравиться — считай, успех у него в кармане.

Полина очень сильно могла бы поспорить на тему, что есть в шоу-бизнесе успех, но не видела в том смысла. Что б ты понимал, дядя, в актерских победах и поражениях? Возможно, когда-то и ты пробовал себя на подмостках, вон, до сих пор носишь длинные, стянутые в хвост, волосы и дурацкую эспаньолку. И в костюм твой ярковат для возраста и должности. Но вряд ли сам когда-то выбирался за пределы халифата, и вся мудрость твоя почерпнута на общежитской кухне в беседах с такими же непризнанными гениями.

Не подозревая о том, что уже взвешен на циничных юношеских весах и снабжен ярлыком "неудачник провинциальный, поучающий", комендант поспешил приободрить понурившегося парня.

— Но ты-то, хоть и получил право выступать при дворе в течение года, в гадюшнике том не остался. Значит, кое-что в этой жизни понимаешь. — Мужчина с осознанием собственной значительности оглядел молодежь, потом, видимо, все-таки вспомнил, зачем к нему пришли, и спросил: — Как разместить-то вас? Есть предпочтения?

— Нам, пожалуйста, две комнаты рядом, — тут же сообщила Полина, которую все больше раздражало умничанье коменданта, — и желательно там, где потише.

— Где потише, значит, — Кюрим сделал вид, что задумался. — А сами-то вы тихие?

— Мы — самые тихие постояльцы в этом городе, — звонко сказала Аглая, и посмотрела на коменданта честными-пречестными глазами. — И еще мы очень устали с дороги.

Комендант намек понял и, не вставая с места, вытянул из ящика стола ключи. Путешественники подхватили личные вещи — так и не разобранные до конца тарские корзины они оставили в бричке — и побрели на третий этаж в выделенные им угловые комнаты. То, что самые тихие комнаты еще и самые далекие от входа и скромных удобств, комендант новым постояльцам почему-то не сказал.

Еще раз коменданта девушки увидели в тот же день, когда спустились на первый этаж поужинать в общежитской столовой. Мирик отправился к раздаточной знакомиться с меню, а народный дуэт уселся за крайний столик у окна, с любопытством оглядывая все вокруг. Луфти, заметив новичков, сразу подошел к ним, — при этом девицы обнаружили, что он сильно хромает (Полина засовестилась) — и сообщил:

— Каждый десятый день здесь, на этаже, в актерском клубе, дают представления. На них обязательно приходят хозяева театров и балаганов. Советую вам выступить — это реальный шанс получить ангажемент.

— В смысле — каждый десятый день? От какой даты? — глядя вслед удаляющемуся коменданту, недоуменно произнесла Полина.

Аглая ощутимо ткнула ее локтем в бок и прошипела:

— Ты что, забыла про их замечательный имперский календарь? Сейчас засветишь нас такими вопросами.

— Не больно-то и хотелось выступать в каком-то клубе перед хозяевами балаганов, — обиделась Полина. — Ты забываешь, что у нас сесть рекомендательные письма, — девушка стрельнула глазами по сторонам и раздумала называть имена, — от высоких персон? Мы можем сразу добиваться позволения выступить при дворе.

— Не думаю, что это хорошая идея. Для начала стоит осмотреться, изучить обстановку…

— …Спеть в балагане…

— Почему обязательно спеть? У нас есть замечательный, почти дрессированный лось — единственный на весь халифат. Кстати, неплохо было бы его навестить и посмотреть, не страдает ли он от жары — все-таки мы забрались далеко на юг.

— Ха! — Полина была рада, что хоть в чем-то оказалась предусмотрительнее подруги. — Я уже давно выяснила этот вопрос. Димке не жарко, потому что лось он не настоящий, а магически обращенный.

— Это хорошо, это хорошо, — механически ответила Аглая. Как раз в этот момент она в очередной раз взглянула на Мирика и увидела, что тот оживленно беседует с какими-то разряженными особами и, казалось, напрочь забыл про своих спутниц.

Полина проследила за ее взглядом и с не меньшим энтузиазмом принялась буравить приятеля взглядом. Как будто что-то почувствовав, парень распрощался с дамочками и двинулся к занятому подругами столику.

— Я тут кое-что выяснил, — сообщил юный менестрель, плюхаясь на лавку рядом с Аглаей. — Во дворце нам делать нечего. Позавчера принц Али отбыл с посольством халифата ко двору Зотика Третьего. Вернется месяца через два, не раньше. Без него никаких концертов во дворце не дают — халиф считает такие развлечения пустой тратой времени.

Полина застонала.

— Так это принца Али мы встретили на дороге, когда только въехали в Каракумат! Ну, Аглая, помнишь кавалькаду карет, в окне одной еще такой черноокий красавец мелькнул.

Аглаяне никаких красавцев не помнила, но согласно кивнула. Развитие событий совсем перестало ей нравиться.

— А вся светская жизнь переместилась в посольский городок, — безжалостно продолжил Мирик — Там сейчас живут два принца, прибывшие с дипломатическими миссиями, — Тонат Лучезарный из Дофера и Фейн из Сигошара.

— Только этих нам еще и не хватало! — схватилась за голову Полина.

— Столько принцев, и все уже использованные, — с неподдельным огорчением вторила ей Аглая. — Грош цена теперь нашим рекомендательным письмам, выступать-то не перед кем.

— Но есть и хорошие новости, — бодро произнес Мирик, привычно пропуская мимо ушей странные слова приятельницы об использованных принцах. — В знаменитом театре комиков и мимов требуются исполнители номеров с дрессированными животными!

— Театр комиков и мимов — это как раз для нас, — горько пробормотала Полина, — суетимся, как комики, и все мимо да мимо.

— Только чтобы попасть туда, нужно сначала проявить себя на показе в каком-то актерском клубе, — продолжал делиться новостями Мирик.

— Актерский клуб — это здесь, — просветила приятеля Аглая. — Просмотры — каждый десятый день.

— Постойте-ка! — огорчился парень. — Это уже послезавтра. Вряд ли вы успеете подготовить номер с Пикапером.

— Мы-то? — девушки переглянулись, и Полина уверенно заявила: — Мы — успеем. Только давайте сначала поедим. Чем, говоришь, здесь кормят? Аглая, я сказала, — поедим. И только после этого пойдем к Пикаперу.

Мирик сознался, что совершенно не разбирается в блюдах местной национальной кухни, которые только и были в меню. Аглая предложила ему взять на пробу всего понемногу, а когда Мирик снова ушел к раздаточной, с упреком обратилась к подруге:

— Ну и для чего нам оставаться? Зачем дрессировать Димку и выступать в балаганах? Принц-то уехал.

— Але, гараж! Ты случайно не забыла, что здесь есть еще один? У которого артефактный транспорт — ковры-самолеты — и который няка?

— Точно! — радостно воскликнула Аглая, и, заметив несколько повернувшихся в ее сторону голов, заговорила тише. — Принц демонов ведь тоже в халифате! Но как же его найти? Что-то я не слышала, чтобы у его папы был здесь дворец!

— А вот над этим, подруга, мы и будем работать. Почитаем вечерком наш путеводитель, поговорим с местными.

Мирик вернулся с полным подносом незнакомых кушаний. Впрочем, народный дуэт это ни капли не смутило — для девушек вся еда на Альтре была экзотической. Аглая быстро забрала себе выпечку и сладости, Полина подгребла поближе салаты. Мирик потянулся к мясным блюдам.

Столовая постепенно заполнялась народом. На юных артистов поглядывали с интересом, но знакомиться никто не подходил.

— Платить за еду будем по очереди, — безапелляционно заявила Полина спустя полчаса, когда все насытились. — Мирик, не спорь, мы же тебе партнеры, а не служанки или содержанки. Иногда твои замашки заставляют заподозрить, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

Мирик многое мог бы сказать о том, что заставляют заподозрить замашки самих подружек, но благоразумно оставил свои соображения при себе.

Сотрапезники немного помолчали. Спорить из-за ерунды никому не хотелось.

— Ну, мы к Пикаперу, — сыто потянувшись, заявила Полина, утягивая за собой со скамейки Аглаю. Карманы девичьих жилетов при этом красноречиво оттопыривались — в них со стола перекочевала немалая часть выпечки и фруктов.

"Избалуют они мне скотину, — сокрушенно подумал Мирик. — Впрочем, еще посмотрим".

Пикапер нашелся в отдельном дальнем деннике, отведенном ему как единственному лосю в конюшне. Девушки оглянулись, закрыли за собой дверцу и поздоровались с лосем. Аглая чувствовала себя при этом несколько глупо, несмотря на то, что вчера уже говорила с Димкой. Снова поверить в то, что это здоровенное животное — студент из ее города, было трудно. Полина сомнениями не мучилась и двигалась к цели как танк.

— Послезавтра мы выступаем в актерском клубе, — с ходу сообщила она парню. — Надо срочно готовить программу. Сразу скажу — джигитовка отпадает. Во-первых, мы с тебя свалимся, а во- вторых — как-то это неэтично.

Неизвестно, что представила при этих словах Аглая, но она отвернулась к стене и тихонько захихикала. Полина строго взглянула на подругу и продолжила:

— Вспоминайте, когда вы последний раз были в цирке. Какие там сейчас ставят номера с животными?

— Шутишь? — промычал Димка. — Это было в шестом классе. Все, что я помню, это как весело было, когда мы кидались в девчонок жеваной бумагой, оторванной от программок.

— Я ходила в цирк в прошлом году, — подключилась к мозговому штурму дисциплинированная Аглая. — Там были дрессированные тюлени, собачки и голуби. Да, точно, голуби.

— Нет, это нам, скорее всего, не подходит. Хотя…Что делали эти животные?

— Тюлени перекидывали мяч, собачки ходили на задних лапках, а голуби слетались на руки дрессировщицы.

— Боюсь, что я не готов выполнять разные кунштюки, — грустно сказал Димка. — Разве что поросят отбивать лбом, в этом у меня большой опыт.

Аглая с сочувствием посмотрела на лося и предложила:

— А давайте, у нас будет интеллектуальное шоу. Кстати, возьми, Димочка, скушай булочку, — школьница достала выпечку из жилетного кармана.

— И яблочко, — зашарила по своим карманам Полина. — Да где же оно! Ага, вот, попалось!

— Спасибо, девчонки, — Димка осторожно принял губами лакомства. — Овес мне как-то поднадоел. Надеюсь, от выпечки лосиному организму беды не будет.

— Все полезно, что в рот полезло, — приободрила парня Аглая. — Так вот, наш лось будет потрясать публику интеллектом. Что-то я такое где-то…

— Так, стоп! — перебила ее Полина. — "Собор Парижской Богоматери", коза дрессированная…, как же ее звали? Из-за нее еще Эсмеральду признали колдуньей? Да ладно, неважно. Коза вроде бы составляла из кубиков слова…

— Это что же, — обиделся Димка, — я должен буду, на потеху толпе, вот этими копытами, как в анекдоте, из букв ж, о, п, а складывать слово "счастье"?! А ничего, что я по-местному читать не умею? А вы уверены, что в этом их халифате вообще есть письменность?

— Дима, что ты! — Аглая была шокирована. — Посмотри, какие здесь здания, фонтаны, фрески! Все так и дышит древней культурой.

— Какая еще "древняя культура"? А почему тогда у них по двору мужики в рабских ошейниках шастают?

— Ну, культура бывает разная, и одно другому не мешает. Наверное, — смутилась школьница.

— Хорошо, допустим, есть письменность, — не унимался Димка. — А многие ли умеют читать?

— Да, вот это засада, — согласилась с лосем Полина, вспомнив Сигошар и вывеску на швейной мастерской близняшек, выполненную в проверенном веками стиле наскальной живописи. — Грамотных действительно в этом мире немного.

— Мы можем сделать кубики со словами "да" и "нет" и ненавязчиво объяснить зрителям, что на них написано, — предложила Аглая. — А потом задавать Диме вопросы. Еще он может отнести букет какой-нибудь зрительнице в зале.

— И кувшин с вином ее мужу, — подхватила Полина, но, заметив грозно сдвинувшиеся бровки подруги, поспешила добавить: — Шучу, шучу. Я думаю, нам даже не придется особо репетировать. Обговорим представление вчерне и все, а действовать будем по обстановке.

— Да, пожалуй, — согласилась Аглая. — Пойдем мы, наверное, уже. Темнеет. Димочка, ты тут без нас не скучай, завтра увидимся.

— Спокойной ночи, девчонки, — вежливо пожелал им будущий доктор, а про себя не в первый раз уже отметил, что так причудливо летние каникулы он еще ни разу не проводил.

День просмотров в актерском клубе начался для народного дуэта с суматохи.

Накануне подружки раз шесть бегали в конюшню к Пикаперу репетировать, всякий раз захватывая для него гостинцы и доведя этим Мирика до белого каления. В конце концов юный менестрель заявил, что, во-первых, от их угощения у лося наверняка уже началось ожирение и он не пройдет в дверь актерского клуба, и, во-вторых, дрессированное животное придется оставить в Каракумате, поскольку оно явно подсело на восточные сладости, а за пределами халифата они дороги.

После этого выплеска Аглая смущенно призналась, что Пикаперу достались только фрукты, а сладости они съели сами, потому что нервничали. Теперь душевное равновесие покинуло Полину — будущая актриса начала прикидывать примерные калории уничтоженных ею десертов и подозревать ожирение уже у себя.

По итогам разборок начинающий мужской шовинист и деспот отправил девиц спать, строго-настрого повелев им никуда больше не шастать. В результате только следующим утром девушки вспомнили, что у них толком не отглажены сценические костюмы и, самое главное, не принаряжен к выступлению лось. То, что представление начнется только после обеда, ни одну из них не обманывало — известно, каких временных затрат требует наведение красоты.

— Аглая, ты не помнишь, — вопрошала Полина, поспешно укладывая волосы у зеркала, — какие наряды были у собачек, которых ты видела в цирке?

— Юбочки помню у двух. Ленточки вроде были на шеях. Или банты на хвостиках? Ты думаешь, — Аглая в ужасе подняла бровки, — Димка согласится?!

— А что делать? — Из-за зажатых губами шпилек слова Полины звучали невнятно. — Вид у него, согласись, диковатый. Огромное рогатое животное может напугать публику, тем более лосей в халифате практически не видели, жарко им тут. Нужен какой-нибудь нелепый атрибут, который как бы говорил — лось смешной, бояться не надо.

— Может, шляпа, — задумчиво предложила Аглая. — И галстук? Или что они тут вместо галстуков носят?

— И вместо шляп. Хотя о чем мы? Как головной убор цеплять на рога?

— Зато на них можно бантики повязать.

— Бантики? Нет, не годится, лось у нас все-таки мальчик. Ладно, давай так. На шею — шарфик повяжем, а у основания одного из рогов прикрепим цветочек в тон.

— А если Димка откажется?

— Спокойно! Смотри и учись, как следует управляться с мужским полом.

Откопав в своих вещах три разноцветных шарфика — на выбор — и сорвав на ближайшей клумбе самый яркий цветок, девицы отправились в конюшню.

— Бант на хвост цеплять не дам! — предсказуемо вызверился Димка. — Я вам не болонка.

Полина украдкой подмигнула подружке.

— Совсем-совсем не дашь? Ну, может, тогда, — Полина сделала вид, что задумалась, — шарфик на шею? И ма-а-ленький цветочек на голову? Посмотри, какой красивенький, как в сказке, аленький.

— Никаких аленьких цветочков. Никаких бантиков. Шарфик ладно.

— Но шарфик без цветочка будет выглядеть бедновато.

— Ну и пусть я буду бедным, но честным лосем.

Тут Димка уперся рогом — благо было чем — и дрессировщицам пришлось обойтись без цветочка. С шарфиком тоже вышла закавыка — ни один из принесенных просто не обхватывал могучую лосиную шею. После попыток связать вместе все три — выглядели они на широкой лосиной груди довольно жалко — Аглая вспомнила про огромную цветастую шаль, замеченную ею когда-то в бездонных тарских корзинах. Полина повязала лосю шаль на манер шейного платка, и Димка сразу стал походить на историка моды Александра Васильева.

— В следующий раз надо будет еще копыта лаком покрыть — хотя бы на передних ногах, — озабоченно оглядев Димку, заявила Полина.

Принаряженный лось с укором посмотрел на девушку.

Но для того, чтобы пробудить в Полине совесть, требовалось что-нибудь поубойнее, чем укоризненные взгляды.

Удовлетворенно кивнув, она ухватила Аглаю за руку и потянула к выходу, пообещав вернуться через часок. Лось кивнул и принялся — не пропадать же добру — жевать аленький цветочек.

Пока девицы наряжали лося, Мирик сбегал в столярную мастерскую за вчерашним заказом — двумя крупными деревянными кубиками. За то, чтобы для облегчения веса сделать их полыми, мастера заломили такую несусветную цену, что пришлось заказать просто два квадратных чурбачка. Хорошо хоть особое пожелание клиента было выполнено с тщанием — чурбачки были старательно прокрашены один в зеленый, другой в красный цвет.

— Цветовая дифференциация, рассчитанная на неграмотных, — важно пояснила Мирику Аглая.

Впрочем, она напрасно старалась произвести впечатление на парня, выговаривая заковыристое слово, — "Полиглот" все равно перевел его как "отличие".

О том, что цвета выбирали, вспомнив о существовании светофоров, юному менестрелю, естественно, сообщать не стали.

Для верности Полина написала на кубиках "ДА" и "НЕТ" на общеимперском и хамзи. При этом выяснилось, что Мирик прекрасно знает язык халифата. Полина надулась. Вчера вечером вместо того, чтобы наконец завалиться спать, ей пришлось возиться с "Полиглотом". Кто же знал, что переводчик под боком!

И, спрашивается, зачем менестрелю хамзи, ведь местные поголовно говорят на общеимперском? Все-таки странный этот парень. Иностранные языки, музыкальные инструменты, боевая подготовка. Может, он принц, путешествующий инкогнито?

Полина полюбовалась на широкое добродушное лицо Мирика, его ручищи, похожие на лопаты, улыбнулась нелепой мысли и отправила парня вниз — дрессировщицам пора было переодеваться к выступлению. Они намеривались попасть на просмотр первыми, напирая на то, что с лосем за кулисами ждать своей очереди не сподручно.

Мирик успел накрутить пару кругов по двору, когда к нему наконец присоединились начинающие дрессировщицы. Все вместе они отправились к конюшне забирать Пикапера.

— Вы только посмотрите, что у нашей гильдии менестрелей цветет на клумбах! — мимоходом заметил Мирик. — У этих цветочков сильное возбуждающее и пьянящее действие. Местные используют их в курительницах, когда вызывают демонов.

— Наркота, что ли? — механически произнесла Полина, чтобы поддержать разговор. Голова ее целиком и полностью была занята предстоящим выступлением.

— Зачем они вызывают демонов? — заинтересовалась Аглая, вспомнив, что как-то надо добираться до единственного оставшегося в Каракумате принца.

— Поклоняются, вроде, — пожал широкими плечами Мирик. — Я не вдавался в подробности.

Пикапер встретил приятелей, нетерпеливо переминаясь у дверей денника. Вид он имел нетерпеливый и несколько залихватский, платок на его широкой шее сбился на бок, и Полина немедленно его поправила.

— Что-то с нашим лосем не то, — задумчиво произнесла Аглая, накручивая на палец выбившуюся из косы прядь.

— Да ну, — отмахнулась Полина, — просто он нервничает перед выступлением.

В актерский клуб Димка влетел с протяжным мычанием, притормозил на середине зала, огляделся, тряхнул рогатой головой — зрители вжались в сиденья — и, неожиданно подогнув колени передних ног, низко поклонился публике.

Нагрудный платок его при этом мазанул по не очень чистому полу.

Следом вбежали слегка запыхавшиеся дрессировщицы, старательно делающие вид, что все так и задумывалось, и встали по бокам бойкого парнокопытного. В руках у каждой было по большому яркому кубику.

— Уважаемая публика! — звонко проговорила Аглая. — Представляем вашему вниманию самого умного лося в Каракумате! Говорить он не может, но все понимает. Для того, чтобы вы в этом убедились, мы приготовили эти два замечательных кубика. На зеленом, как вы можете видеть, написано "Да", — девушка подняла свой кубик повыше, — на красном — "Нет". Сейчас мы с вами будем задавать лосю вопросы. Ответь, Пикапер, правда ли, что я пожилой мужчина?

Лось кивнул головой в сторону красного кубика, который держала Полина.

— Этот замечательный зал, заполненный приветливой публикой, — Аглая отвесила зрителям легкий поклон, — находится в Сигошаре?

Лось опять показал на красный кубик.

— Пикапер, а теперь найди в первом ряду мужчину в желтом жилете.

Димка подошел к солидному господину в первом ряду.

— А теперь принеси мне, пожалуйста, стул, что-то я утомилась.

Димка наклонил голову, подцепил кончиком левого рога спинку стула, одиноко стоящего у стены, и приволок его Аглае. Садиться юная дрессировщица не стала, и вместо этого обратилась к публике.

— Итак, дорогие зрители, вы убедились, что наш лось необычайно разумен. Теперь можете и сами задать ему вопросы.

В этот же момент со второго ряда подскочила бойкая девица.

— Скажите, уважаемый лось, я красивая?

Димка оценивающе оглядел особу, явно напрашивающуюся на комплимент. И, поскольку ответ "Так себе" программой предусмотрен не был, помедлив, кивнул головой в сторону зеленого кубика. Потом еще немного подумал и намекающе взглянул на Мирика. Юный менестрель, которому отводилась скромная роль реквизитора, тут же вынул из-за спины букет, с трудом удерживая оставшиеся три левой рукой. Лось осторожно взял цветы длинными губами, резво подбежал к зрителям, как мог, вытянул шею через первый ряд, — рога качнулись в опасной близости от шеренги голов — и протянул букет смелой девице. Зал восторженно зааплодировал.

Пример зрительницы со второго ряда оказался заразительным, и с места с тем же вопросом вскочила еще одна дамочка. Получив от лося свой букет, она с торжеством взглянула на сидящего на соседнем месте кавалера глубоко посаженными глазками. В зале взметнулось вверх еще несколько женских рук. Надо ли говорить, что скоро и третий букет отправился к очередной, довольно взрослой и пухлой красавице.

Полина поняла, что представление становится однообразным и вообще катится куда-то не туда, но предпринять ничего не успела. Когда новая зрительница поинтересовалась у лося, хороша ли она собой, Димка повернулся к ней задом и пренебрежительно помахал куцым хвостом.

— Не поняла? — грозно возопила побагровевшая дамочка. Зрители с соседних кресел глядели на нее с усмешкой. То ли потому, что и им наскучили однообразные вопросы, то ли потому, что тоже не считали рослых широкобровых дам красотками.

Димка развернулся, еще раз оглядел претендентку и решительно ткнул носом в красный кубик. В зале послышались смешки. Зарвавшийся лось взглянул на зрительницу еще раз и потянулся к Мирику за последним букетом. Широкобровая посмотрела на лося с надеждой, но он, подмигнув зрителям левым глазом, отворотил от нее морду и принялся демонстративно жевать цветы. Публика давилась от хохота, но аплодировать не решалась. Осмеянная дамочка решительно поднялась с места и стала пробираться в сторону артистов с явным намерением обломать кому-то наглому рога.

— Представление окончено, благодарим за внимание! — скороговоркой пробормотала Полина, и, ухватив Аглаю за руку, а Димку за шейный платок, начала тихонечко пятиться к выходу. Лось, впрочем, удалился только после того, как несколько раз поклонился публике, не выпуская изо рта изжеванный букет.

На улице девушки вручили Мирику оба кубика и попросили отнести в комнату, а лося они, дескать, сами отведут в конюшню. При этом кровожадные взгляды дрессировщиц не предвещали парнокопытному артисту ничего хорошего.

— Ну и что, Димочка, это было? — набросилась на парня Полина, едва только за компанией закрылась дверь денника. — Произвели фурор, нечего сказать.

— Сам не знаю, с чего меня так понесло, — растерянно ответил Димка. — Сидел у себя в конюшне, ждал вас, пережевывал цветочек, — ну, тот, что вы принесли, — как вдруг почувствовал такой подъем, будто мне море по щиколотку. Захотелось отчебучить что-нибудь этакое.

— Поздравляю вас, господа, — устало проговорила Аглая, — на первое же наше выступление гвоздь программы отправился под кайфом.

— В смысле? — удивилась Полина.

Димка молча вытаращился на школьницу.

— Цветочек аленький, который мы хотели нацепить Димке на рога и который он потом благополучно сжевал, мы где взяли?

— Где? — заинтересованно промычал Димка.

— Сорвали с клумбы во дворе. А что нам рассказал Мирик про эти цветочки? Что местные используют их в курильницах во время обряда вызова демонов. Он еще удивлялся, что такие растения спокойно цветут себе посреди города.

— Точно! — Полина хлопнула себя по лбу. — Я же это тоже слышала, но пропустила мимо ушей, потому что думала о выступлении.

— И я тоже хороша, — повинилась Аглая, — я сразу начала прикидывать, как бы и нам попасть на такой обряд, а про Димочку не подумала.

— Девочки, — спросил шокированный студент, — демоны-то вам зачем?

— Не демоны, а один-единственный демон, — успокоила парня Аглая. — В Каракумате остался всего один неиспользованный принц. Принц-демон. И мы должны как-то до него добраться.

Аглая по привычке проснулась рано и теперь тихонечко сидела в продавленном кресле, сложив ноги по-турецки, и внимательно изучая собственноручно вычерченный на блокнотном листке местный календарь. Полина еще спала, натянув тонкое казенное одеяло почти до бровей.

Комната в актерском общежитии, поначалу показавшаяся девушкам не слишком уютной, была уже основательно обжита. На полу появился выпрошенный у коменданта ковер, подоконник украшал горшок с цветами.

Заканчивалась четвертая неделя, проведенная подругами в Бахри. Представление в актерском клубе, которое начинающие дрессировщицы сочли провальным, произвело неизгладимое впечатление на директоров сразу трех столичных театров. Самым солидным из них был известный далеко за пределами халифата театр комиков и мимов, и девушки, посоветовавшись со знающими людьми, приняли его предложение.

Советчиком, кстати, выступил комендант общежития Кюрим Луфти, оказавшимся бывшим канатоходцем, когда-то неудачно сверзившимся с высоты. Дурашливость Димки, за которую народному дуэту пришлось краснеть на дебютном выступлении, директор театра господин Амади Лалех счел изюминкой, обещающей гарантированно привлечь зрителя. Номер назывался "Шаловливый лось" и теперь шесть раз в декаду радовал публику.

Но не театральный успех заставил народный дуэт так надолго задержаться в халифате. Девушки ходили в городские храмы на ритуал вызова демонов, который считался у местных религиозным обрядом и совершался каждый десятый день.

Собственно принц демонов, за которым охотились подруги, отзывался на зов паствы не часто, но неизменно появлялся в главном храме столицы в Дни Единения Миров. Этот национальный праздник длился три дня и был посвящен максимальному сближению Альтры и соседнего мира Барача, населенного демонами. Каким образом это происходило, и почему контакт случался только в Каракумате, Аглая разобраться так и не сумела, а Полина и не пыталась. Ожидался праздник только через две декады, и пока девушки ходили на ритуал сугубо для тренировки.

Аглая отложила в сторону бумажку с календарем и тяжело вздохнула. Демоны не оправдали ее ожиданий. Вместо того, чтобы выглядеть демонски красивыми, они, имея в целом антропоморфный, то есть, говоря по-простому, человекообразный вид, все же обладали некоторыми излишествами, а именно рогами, хвостами, копытами, кожистыми крыльями, волосатыми коровьими ушами и — о ужас! — схожими со свиными рыльцами.

После первого ритуала, в котором девушки мало что поняли из-за шока, вызванного внешностью демона, Полина устроила истерику, категорически отказываясь целовать, как она выразилась, свинью с рогами.

Аглая подруге сочувствовала, ибо наивно было ожидать, что принц окажется много краше своих подданных. Но надо было что-то делать, и школьница попыталась втолковать страдалице, что демоны — просто другой вид и не факт, что и им захочется целоваться с кем попало, и поэтому надо не фигней страдать, а думать, как подобраться к принцу-демону на расстояние поцелуя. Все равно других принцев тут нет и в ближайшее время не предвидится, и зря они, что ли, проторчали в халифате почти месяц.

Полина прислушалась к голосу разума и на следующий ритуал девушки пошли уже с конкретной целью — понять, что во время него вообще происходит и кто имеет право подойти к демону поближе.

Оказалось, что, за минусом жреческих плясок с бубнами, ритуал носит вполне утилитарный характер, и существует для того, чтобы жители халифата и демоны обменивались товарами и услугами. Вызываемый демон появлялся на специальном постаменте в световом круге, и после отмашки жреца прихожане с поклонами принимались складывать к копытам гостя подарки. Среди подношений были замечены ткани, украшения, фрукты-овощи и почему-то много восточных сладостей.

Взамен каракуматцы просили разное, но чаще всего вылечить какую-нибудь болячку. Полина лично видела, как заплаканная молодуха подтащила к демону ребенка с заячьей губой и тот, немного пошептав и поводив руками над лицом малыша, волшебным образом исправил генетическую ошибку. После такого демон сразу перестал казаться актрисе уродом, и подруги стали смотреть в будущее с бОльшим оптимизмом.

Аглая вновь потянулась к календарю. Дома школьница привыкла планировать дела, разглядывая сеточку с днями недели, и теперь занималась тем же самым.

Так, осталось двадцать дней до Дня Единения и всего восемь — до выступления в посольстве империи. И надо же было наткнуться в городе на Агазона Кейфаса! Да еще во всей красе, перед представлением — с принаряженным лосем и полными руками реквизита. Теперь воленс-ноленс придется выполнять обещание, данное на постоялом дворе. Хорошо бы к тому времени освежить краску на кубиках — Димка так неаккуратно машет своими копытами. Интересно, как он все-таки выглядит без лосиной шкуры?

Тут на кровати зашевелилась Полина, зевнула, потянулась и принялась выползать из-под одеяла.

— Ну и здорова ты, матушка, спать, — поприветствовала ее добрая подруга. — Давай, умывайся уже скорей, и пойдем завтракать, я давно есть хочу.

— Ну и пошла бы с Мириком.

— Мирик твой, вон, во дворе разминку делает, — Аглая кивнула головой в сторону окна, — пол-общаги сбежалось смотреть.

Полина, как была, в широченной, местного покроя, ночнушке и босиком, подбежала к окну и действительно увидела во дворе Мирика, со зверским выражением лица размахивающего своим свиноколом. Удар, прыжок, перекат, удар. Никаких пол-общаги зрителей во дворе, конечно, не было, однако из многих окон выглядывали любопытные.

— А парень-то наш непрост, — удовлетворенно произнесла Полина. — Я, кстати, это давно заметила. Ножичком-то как профессионально машет! И что это его так раздраконило? Живем вроде тихо, все время при деле.

Почему-то в то, что менестрель просто делает утреннюю гимнастику для поддержания тонуса, ей совершенно не верилось.

— А ты что, правда не видела? К нему уже два раза после представления подкатывали джахтихи.

— Кто-кто подкатывали?

— Местные непримиримые. Борода до пупа, рубаха по щиколотку. Мне Кюрим про них рассказывал. Это клан, который веками жил исключительно за счет работорговли, а когда торговлю разумными запретили, провозгласил себя хранителями устоев и радетелями за все хорошее. Слухи про них ходят просто пугающие.

— А Мирик причем?

— Да кто их, отсталопитеков, знает? Сам он молчит, как Герасим из "Му-му", я уже раза три пыталась выспросить, чего от него ходят эти сектанты. Кюрим жаловался, что разговаривают джахтихи меж собою строго на паджерском языке, это диалект какой-то, которого никто в халифате, кроме них, не понимает. Ходят, смеются, глазами зыркают, так и кажется, что сговариваются, как посподручнее тебя зарезать.

— Лезгинку не танцуют? Молчу-молчу. Хороший танец, на самом деле. Мы его в "Колокольчиках" разучивали. И никто их не понимает, говоришь? — У почуявшей тайну Полины засверкали глаза. — А "Полиглот" нам на что?

"Полиглот" пригодился уже на следующем представлении.

Девушки ожидали своего выхода за кулисами и от нечего делать принялись разглядывать зал. В глаза сразу бросились восемь длиннобородых мужчин, выделявшихся среди публики как вороны в стае голубей.

Джахтихи сидели коробочкой. В первом ряду по центру два важных, средних лет, господина, по бокам от них и сзади, во втором ряду, — здоровенные молодые мужчины.

— Похоже, охрана, — прошептала Полина. — И от кого они берегутся? Судя по твоему рассказу, они и есть самые опасные люди в халифате. Пойду-ка я проберусь на подсадное место. Если услышу что-нибудь интересное, останусь в зале, а вы выступайте с Мириком вдвоем.

Актриса потихоньку прошла в зал и уселась в единственное свободное кресло в первом ряду, удачно оказавшееся рядом с "коробочкой".

Место это по просьбе народного дуэта держали для подсадного актера, выдававшего себя за зрителя. Чаще всего кресло занимал Кюрим Луфти, который до небес был рад хоть так поучаствовать в представлении. Хромота его, понятное дело, при таком раскладе никакого значения не имела.

Сегодня Кюрима в театре не было — из общежития выселялась группа сигошарских жонглеров, отбывающая на гастроли в Вупперпаль, и без коменданта это событие обойтись не могло. Подсадное место должен был занять Мирик, но теперь, учитывая соседство с джахтихами, это было совершенно исключено.

Полина покосилась на нагло оглядевшего ее соседа, нажала "Полиглот", и уши ее немедленно свернулись в трубочку. Джактихи, не стесняясь в выражениях, обсуждали сексуальную пригодность крутящихся на сцене акробатов, причем не только женщин, но и мужчин! Тайный язык их оказался беден, однако все нужные слова для описания немудреных действий порнографического характера в нем нашлись.

От обсуждения стАтей циркачей обнаглевшие сектанты естественнейщим образом перешли к подсчетам, сколько золотых монет можно было бы выручить на невольничьем рынке за каждого акробата. При условии, что в халифате по-прежнему придерживались бы священных традиций предков, а не пошли на поводу у имперских грешников.

Полина дико разозлилась, но, как оказалось, самый жир ждал ее впереди. На сцене появились Аглая и Мирик, и оживившиеся джактихи переключили свое внимание на юного менестреля. Из их слов Полина узнала, что на парня положил глаз сам! Мильши-заде! (что это за тип, джактихи не уточняли, но имя его произносили с придыханием), и Мирику было сделано чрезвычайно привлекательное предложение — поступить на службу в должности личного шута его и наложника. Предварительно парню обещали оказать большую честь — принять в клан — без права когда-либо его покинуть.

Время, которое Мирику дали на размышление, подходило к концу, и через три дня его собирались элементарно похитить. При этом какого-либо возмездия джактихи не боялись — как поняла Полина, они проделывали такой фокус не в первый раз, а украденных граждан опаивали какой-то наркотой, после чего внезапные перемены в жизни начинали им необычайно нравиться. До такой степени, что неофиты с негодованием отказывались возвращаться к родственникам, буде тем удавалось их разыскать.

Полина да боли сжала кулаки. Она совершенно не представляла, как уберечь Мирика от неприятностей. К кому обратиться и, главное, как заставить себе поверить?

Тем временем представление шло своим чередом. Расшалившийся Пикапер, импровизируя, начал гоняться по сцене за Аглаей, пытаясь отнять и сжевать букет, подаренный зрителями. Мирик делал вид, что напуган, и прятался за декоративную колонну. (Джактихи отпустили в его адрес еще несколько пошлых замечаний). Аглая с наигранным отчаянием принялась звать на помощь.

— Есть ли в зале господа стражники? — завывала она, заламывая руки.

— Я здесь! Чем тебе помочь? — в проход неспешно вышел широченный пузатый мужик с кривой саблей на боку. Публика засмеялась, видимо, хорошо зная этого стража порядка.

— Прикажите ему, господин стражник, стоять! — прокричала Аглая на ходу, улепетывая от лося.

— А ну, стой! — взревел стражник.

Димка остановился.

— Нет, пусть он лучше сядет! — кокетливо пролепетала юная дрессировщица.

— Сидеть! — рявкнул стражник.

Димка грузно опустился на подмостки.

— Или даже ляжет!

— Ложись!

Димка опустился на пол и сделался недвижим.

— Ой! Что с моим лосем?! Господин стражник, велите ему встать!

— А ну поднимайся, ленивая скотина! — реву стражника мог позавидовать пароходный гудок.

— Господин стражник, может быть, вы станете моим напарником вместо этого труса, — Аглая показала букетом на Мирика, с виноватым видом выглядывающего из-за колонны. Рядом с ним мялся запыхавшийся лось. — У вас несомненный талант дрессировщика.

Стражник приосанился. Публика смеялась и хлопала. Пикапер, пользуясь моментом, подкрался к Аглае сзади, вытянул-таки у нее из рук букет и с аппетитом принялся его жевать. Мирик решительно выступил вперед, отвесил зазевавшемуся лосю щелбан между рогов, выхватил из пасти помятые и обслюнявленные цветы и, опустившись на одно колено, протянул их дрессировщице. Зал хохотал. Аглая отворачивалась от партнера и восторженно улыбалась стражнику.

Игра со зрителями для каракуматской публики была внове, и номер пользовался успехом. Стражник попался под руку юным актерам впервые, и, наблюдая за его неуклюжими попытками навести на сцене порядок, Полина придумала, как помочь Мирику избавиться от внимания непримиримых.

Надо просто-напросто обратиться за помощью а местные правоохранительные органы, уж какие они тут есть.

А чтобы убедить стражу в злонамеренности джактихов, придется по-быстрому — с помощью Полиглота, конечно, — обучить нескольких вояк паджерскому языку. Джактихи сами с удовольствием выболтают все свои коварные планы, ведь они уверены, что окружающие ничего не понимают. Они уже на этом представлении наговорили на двадцать лет каторги с полной конфискацией имущества.

Решено! Только времени почти совсем не осталось. Надо действовать уже сегодня.

Полина стремительно поднялась с кресла и отправилась за кулисы поджидать приятелей, которые закончили свое выступление и теперь раскланивались перед публикой.

Джактихи отпустили ей в спину еще несколько наполненных первобытным юмором замечаний.

По дороге к общежитию народный дуэт в сто последний китайский раз попробовал раскрутить Мирика на откровенность. Но юный менестрель, по-видимому, крепко-накрепко решил не впутывать девчонок в свои неприятности и усиленно делал вид, что совсем не понимает их вопросов.

"Ну, добро же, — раздасованно подумала Полина, — справимся с проблемой и без тебя".

В общежитии она сразу же уволокла Аглаю в их комнату, где подробно рассказала, о чем говорили джактихи и что удалось придумать. Аглая долго ахала, а потом как-то сразу успокоилась и высказала здравое предложение — обратиться к коменданту, мол, на такой должности без связей в городской страже не обойтись.

Кюрим отнесся к рассказу постоялиц со всей серьезностью, а вот к обещанию быстро обучить стражников паджерскому языку по экспресс-методу Илоны Давыдовой — весьма скептически. Но свести с нужным человеком обещал немедленно, вот только переобуется для прогулки по городу.

Знакомый коменданта оказался ни много ни мало офицером столичной стражи. Высоким, стройным и ожидаемо чернявым. Кюрима он сразу же отправил восвояси, пообещав вернуть просительниц целыми и невредимыми. Девушкам офицер не назвал ни должности своей, ни фамилии, предложив называть его просто по имени — Абдульмуталь. Полина вспомнила незабвенных Эберхарда с Лампрехтом и тяжело вздохнула — ну что ж, Абдульмуталь так Абдульмуталь.

Офицер внимательно выслушал актерок, в раздумье пожевал губами и предложил опробовать обучение паджерскому языку во сне для начала на ком-нибудь одном. Полина категорически возражала.

— Тогда только этот один и получит знание языка. Способ непростой, требует много усилий, и я не знаю, когда мы будем готовы приступить к обучению в следующий раз. Давайте лучше сразу шестерых.

На самом деле девушкам не хотелось терять время — его и так оставалось немного.

— Ну хорошо, — пошел на попятную Абдульмуталь, — а вам не тяжело будет обучать языку сразу нескольких подсылов?

"Ага! — отметила про себя Полина. — Подсылов, а не стражников или солдат. Кажется, мы попали по адресу".

— Подсылы — это шпионы, что ли? — шепотом спросила у нее Аглая.

— Наверное, что-то вроде тайной полиции или осведомителей. Ты что, забыла, что Полиглот переводит только общий смысл? — несколько раздраженно ответила ей Полина и переключилась на Абдульмуталя. — Для нашего способа нет разницы — один будет ученик или несколько. Хотя обучать за раз большую группу мы не беремся.

— Договорились. Сейчас я распоряжусь, чтобы подобрали людей. Что вам понадобится?

— Запирающееся помещение. С кроватями какими-нибудь — не на полу же им спать. И снотворное, наверное. С коротким сроком действия — чтобы ваши подсылы до утра не проспали. Вы же понимаете, нас время поджимает.

Абдульмуталь резво выскочил из-за стола.

— Пожалуй, займем шестиместную палату в госпитале. Тут недалеко.

Вторые сутки напролет подсылы из шестого отделения тайной стражи халифа носились по столице, словно скаковые верблюды. Веселье началось позавчера, когда в казарму вбежал запыхавшийся дневальный, сгреб всех пятерых свободных стражников, — и именем старшего офицера Абдульмуталя Гаффара отправил в госпиталь "для опытов".

По дороге к ним присоединился главный советник начальника тайной стражи Шихабуддин Аюб, как он сам сказал, "для ровного счета". Что это был за счет такой и чему он равнялся, и что будут представлять собой опыты, никто подсылам объяснять не собирался, а они и не спрашивали. Шихабуддин, даром, что после ранения плохо владел левой рукой, был дядька серьезный и излишне любопытным подчиненным быстро укоротил бы язык.

В госпитале всех завели в пустую палату, велели выпить по стаканчику подогретого вина из большого пузатого кувшина — советник стакан не взял, заявив, что успел принять стимулятор заранее, — и предложили улечься отдохнуть.

— Пожалуй, мне уже нравятся такие опыты, — подмигнул соседу известный балагур Раххат, — вот бы еще девушку красивую под бок подложили.

И неожиданно для себя уснул. Появления красивых девушек — целых двух — он уже не заметил.

При пробуждении стражников поджидал сюрприз: Шихабуддин взял с каждого клятву о неразглашении и отправил на улицы города искать скопления джактихов. Обнаружив искомых, следовало попытаться подслушать их разговоры, что никакой сложности не представляло, учитывая привычку джактихов переговариваться через всю улицу. Узнав что-нибудь крамольное, подсылы должны были потихоньку передать информацию начальству. И ни в коем случае не приниматься джактихов сразу же вязать.

В процессе исполнения новых должностных инструкций подопытные испытали еще два потрясения. Первое заключалось в том, что они внезапно стали понимать паджерский язык. А второе — что все ужасные слухи, ходившие про джактихов по столице, оказались правдой. И еще два воза гадостей сверху.

Начальство не успевало записывать и анализировать информацию, начались первые аресты.

В результате Абдульмуталь Гафар, согласившийся на авантюру только из уважения к бывшему канатоходцу Кюриму, троюродному брату тети своей второй жены, смог передохнуть только к вечеру следующего дня, когда добрался наконец до своего кабинета.

Вслед за Абдульмуталем в дверь вломился советник; карманы его жилета подозрительно оттопыривались.

— Ну и заварил ты кашу! — Шихабуддин с размаху плюхнулся в потрепанное кресло и со звяком выставил на стол два кувшинчика популярного в Бахри винного напитка "Солнечный кактус". — Все пять подсылов теперь прекрасно понимают паджерский. Ну и я тоже, конечно. Мы уже раскрыли два похищения подростков, ограбление ювелирной мастерской и шесть случаев контрабанды скаковых верблюдов. Эти джахтихские свиньи даже не думают таиться и обсуждают свои темные делишки совершенно открыто.

— Скажу тебе честно, друг мой, — повинился Абдульмуталь, разливая напиток по маленьким пиалушкам, — я ведь да-а-леко не был уверен в результате, когда затевал это внезапное обучение стражи паджерскому языку. Просто подвернулись под руку эти странные актерки, у меня было свободное время, родственник за них попросил… я ведь даже до сих пор не знаю, как они это сделали. Все так сразу завертелось…

— А я тебе расскажу, — Шихабуддин двумя глотками осушил пиалушку и потянулся к кувшину за новой порцией. — Маленькая ходила по комнате и бормотала всякую несуразицу на паджерсоком языке…

— Например?

— Бахри — столица Караумата. Мое имя — Аглая. Мне шестнадцать лет. Я учусь в одиннадцатом классе. У меня есть папа и мама, сестра, тетя, дядюшка, бабушка и прабабушка. Я люблю шить. Это кошка. Это собака. У меня есть кошка. Ее зовут Песчинка. Говорите ли вы по-парджерски?

— Да, действительно, странный текст. Кто же вот так сразу выкладывает всю свою подноготную чужим людям? А как ты понял, что она говорит?

— Да эта Аглая все время повторяла одно и то же. А вторая девушка ходила по комнате и проверяла биение крови на запястьях парней. Начала она с меня, и после ее прикосновений я чудеснейшим образом начал понимать, о чем говорит малышка.

— Да уж, необычный способ обучения языку. Но действенный!

— Актерки свое дело знают! Единственное, что меня смутило — я ведь, в отличие от солдат, не спал во время манипуляций, а только притворялся, но на результате это никак не отразилось.

— Думаю, девушки просто хотели скрыть от нас свой способ. И если бы они не беспокоились за своего товарища, то вряд ли бы взялись нас учить.

— А им действительно есть чего опасаться?

— О да. Наши парни послушали, о чем говорят в окружении этого Мильши-заде. Оказывается, он большой любитель молоденьких мальчиков. Причем, как ты можешь догадаться, он "всего лишь придерживается обычаев предков".

— Хорошенькие же у джактихов были предки! Все свои пороки они тут же оправдывают их священными традициями. Рабовладение? Обычай предков. Угон скота у соседей? Исконный промысел. Ну ничего, теперь мы их прижмем к ногтю. С парнем-то ты что решил?

— Да просто приказал отряду городской стражи следить за всеми подходами к гильдии менестрелей и к театру комиков и мимов. Как только Мирика увидят выходящим с джактихами, как бы добровольно это не выглядело со стороны, стражники сразу же их задержат — до выяснения всех обстоятельств. Обеих девушек я уже предупредил, чтобы больше не беспокоились.

Но девушки беспокоились. И в день, когда, по Полининым подсчетам, Мирика должны были похитить. И на следующий тоже.

Как назло, ничего не происходило. Задержка в осуществлении коварных планов джактихов была вызвана внезапными арестами некоторых действующих лиц, но откуда об этом было знать народному дуэту?

— Ты точно поняла то, о чем они говорили? — в тысячный раз спрашивала Аглая подругу. — Почему Мирика до сих пор не украли?

— Передумали, — бурчала злая на весь свет актерка, на собственных нервах прочувствовавшая правоту пословицы про ждать да догонять. — Присмотрелись к нему повнимательнее, прослушали в его исполнении пару героических баллад и решили не связываться.

Полина нервничала все сильнее и сильнее. Мало того, что Мирика никак не воровали, приближался день выступления в посольском городке, а значит, неизбежная встреча с Сосипатрой, Тонатом и Фейном.

Графиня, конечно, не знает, кого должна благодарить за отлучение от двора, но наверняка заметила народный дуэт в императорской ложе и может что-нибудь заподозрить. А уж надеяться на то, что принцы забыли зловредных девиц, и вовсе не приходилось.

"Загримироваться, что ли? — думала студентка. — Сосипатра видела нас издалека. А вот с Фейном я танцевала, а с Тонатом вообще побывала в одной постели. Правда, недолго, — девушка хихикнула. — Да ну их! Будь что будет, и не из таких передряг выпутывались!"

Если бы Полина знала, с каким нетерпением ждут их концерта в посольском городке, она бы не относилась к ситуации столь легкомысленно. Агафон Кейфас, уговорив народный дуэт выступить в посольстве, потом целую неделю расхваливал "молодых и чрезвычайно талантливых дрессировщиков и певцов" всем встречным-поперечным.

Не обошел он вниманием и начинающих дипломатов из Дофера и Сигошара.

Слова имперского мецената упали на благодатную почву. Оба принца давно уже отчаянно скучали.

Дипломатическая служба в халифате наводила на Фейна тоску, а Тоната просто вымораживала. Высший свет Бахри казался Фейну пресным, примитивным и неотесанным, а Тонату — слащавым и невыносимо лицемерным. Но оба наследника держались, как кремень, а когда становилось уж вовсе невыносимо, вспоминали события, толкнувшие их на дипломатическую стезю. Это помогало встряхнуться и тянуть лямку дальше.

Положа руку на сердце, дипломатам из Сигошара и Дофера в Каракумате делать было особо нечего. Государства эти с халифатом общих границ не имели, идеологических, территориальных, имущественных или религиозных споров меж ними не было, а торговцы прекрасно обходились своими силами. Оставалось заниматься культурным сотрудничеством.

Короче, синекура, она и на Альтре синекура. Не зря венценосные отцы непутевых принцев для первой их служебной командировки выбрали беспроблемное с дипломатической точки зрения государство. Кто же мог предвидеть появление в Бахри скандальной Сосипатры, юного менестреля с замашками спецназовца, не равнодушного к принцам народного дуэта, заколдованного лося и похотливого вождя местных сектантов?

Подошел день бенефиса в посольстве, а Мирика, что характерно, так и не украли.

— Ах, посольский городок, неспокойная я, неспокойная я, успокойте меня! — напевала Полина, заново — предыдущий вариант ей категорически не понравился — нанося яркий актерский макияж. Девушка плотно устроилась у трюмо, и двигаться с места, похоже, не собиралась.

— Я тебя сейчас успокою! — полушутя-полусерьезно пригрозила ей Аглая, — Второй час про эту Самару слушаю! И хватит уже краситься, а то Тонат подумает, что ты опять намереваешься заманить его в постель!

В посольство собирались впятером, считая Димку. Четвертым был Кюрим, которого девушки позвали с собой для моральной поддержки. Комендант надел выходной костюм — на порядок ярче повседневных, — подвил волосы и эспаньолку и уже полчаса вместе с Мириком топтался во двере в ожидании народного дуэта. Принаряженный Пикапер, стоя в тени конюшни, методично объедал листья с какого-то несчастного куста.

Наконец Аглая не выдержала и, ухватив подругу под руку, буквально выдернула ее из кресла. В результате улыбка, которую как раз рисовала Полина, получилась чуть-чуть кривоватой.

— Хватит уже! — гаркнула школьница, не позволяя процессу пойти по новому кругу. — Слишком хорошо — тоже плохо, а перед смертью не надышишься.

Полина виновато потрусила к двери. Она понимала, что всех задерживает, но некстати настигший ее мандраж заставлял тянуть и тянуть время.

— Публика ждет, будь смелей, акробат! — подбадривала актриса сама себя арией мистера Икс из подходящей к случаю оперетты.

Для ускорения процесса Аглая принялась подпихивать ее в спину:

— Давай, двигайся, "Принцесса цирка", мальчики во дворе уже, наверное, икру мечут!

И, действительно, первым, кого они увидели на выходе, был Мирик, грозно направляющийся к двери общежития. На лице его было написано намерение немедленно вытряхнуть народный дуэт из комнаты, невзирая на степень его одетости.

— А вот и мы! — фальшиво улыбнулась приятелю Полина.

Мирик молча взял ее под локоть и потащил к воротам.

В посольский городок, они конечно, опоздали. Но не фатально, просто времени на то, чтобы осмотреться перед представлением, совсем не осталось. Взвинченный конферансье, перехватив дрессировщиков во дворе, немедленно выпихнул их на сцену. По дороге он нервным шепотом сообщил, что певица Чара, приглашенная разогревать публику, уже исполнила четыре песени подряд вместо запланированной одной и теперь требует существенно увеличить свой гонорар.

Вывалившись на сцену, юные актеры действительно обнаружили там взмыленную Чару, смотревшую на них людоедским взглядом. Не растерявшийся Димка взял у Мирика один из заготовленных букетов и с поклоном протянул певице. От такой галантности громадного рогатого зверя девушка сначала оцепенела, но актерская выучка взяла свое, и Чара с улыбкой приняла слегка обмусоленные цветы.

Публика во все глаза уставилась на лося, а Полина — в зал, плотно заставленный небольшими нарядными столиками, как на какой-нибудь встрече Нового года на телеканале "Россия". Дипломатические персоны, наслаждаясь искусством, активно выпивали и закусывали. Прямо у сцены рядком восседали Тонат, Фейн и Сосипатра с мужем.

Глаза Агафона Кейфаса сияли восторгом. На столе рядом с его бокалом Полина заметила свернутую в рулон цветочную гирлянду — дипломат явно намеревался по обычаям своей родины намотать ее на шею лучшего, по его мнению, артиста.

Увидев, что от Полины по-прежнему мало толку, Аглая решительно всунула ей в руки балалайку и незаметно, но чувствительно пихнула локтем в бок. По предварительной договоренности с Агафоном Кейфасом, обещавшим публике зверский эпатаж, они должны были начать выступление с народных куплетов — ради такого случая по частушке выучили даже Мирик и Карим, — а потом добить зрителей демонстрацией дрессированного страшилища.

Лось на время скромно отошел в сторонку, Полина ударила по струнам балалайки, а Мирик запел своим густым басом, обращаясь к Аглае.

Сосипатра, поначалу глубоко шокированная, видимо, вспомнила вдруг что-то глубоко личное, и с симпатией посмотрела на малышку. Та между тем бойко отвечала парню.

Чара, которой, в общем-то, давно полагалось покинуть сцену, потихоньку пристроилась рядом с лосем. Такого она никогда не видела и не слышала и, значит, следовало присмотреться к новому сценическому слову попристальнее. Кто знает, может, за ним будущее?

Стуча каблучками, Полина пошла в наступление на Мирика и Кюрима.

Тонат, в бокале которого вообще-то плескалось дорогое вино, непроизвольно взглянул на свой живот, а потом, с подозрением, на сцену.

Кюрим неожиданно приятным актерским баритоном принялся оправдываться.

Полина обратилась к Аглае, указывая рукой на коменданта.

Аглая ответила подруге так.

На этой тревожной для присутствующих в зале дам ноте мини-концерт закончился. Артисты дружно подошли к краю сцены на первый поклон. Зал, чуть помедлив, взорвался аплодисментами.

Агафон Кейфас, с лица которого не сходило самодовольное выражение, в недоумении покосился на соседей по столику — красного как рак Тоната и бледного, как рыбье брюхо, Фейна. К принцам пришло понимание, где каждый из них видел исполнительниц народных куплетов. Как относиться к вскрывшимся обстоятельствам, начинающие дипломаты не знали и только глупо хлопали глазами.

Тем временем за спинами актеров нарисовалась огромная рогатая башка. Пришло время для второй части представления. Полина быстренько сбегала за кубиками, Мирик — за букетами. Все это добро дожидалось своего часа, в спешке брошенное на пол в глубине сцены.

— Уважаемая публика! — Аглая завела привычную шарманку. — Перед вами — самое умное животное на Астре. Этот лось все понимает, только говорить не может. Поэтому мы приготовили для него два цветных кубика — их вы видите в руках моей подруги. Если лось покажет на красный, это будет означать "Нет", на зеленый — "Да". Задавайте ваши вопросы, господа!

— Можно, я начну? — принялся заводить публику Карим. — Ответь мне, лось, мы в Дофере? В Сигошаре? В Штуккенбрюккене? А может, в Каракумате?

Зрители дивились точным ответам умного животного, потом сами потихоньку втянулись в игру.

Наконец все заготовленные миниатюры были отыграны, букеты подарены, после чего Агафон Кейфас со всей широты имперской души предложил артистам остаться на приеме в качестве гостей.

Приглашение по местным меркам выглядело почетным, но радость по его поводу испытали не все. Горячее желание поглазеть на высший свет Бахри высказали Кюрим и ненавязчиво примкнувшая к дрессировщикам Чара. Аглае было любопытно, но без фанатизма. Мирик, чувствовавший себя среди вельмож как рыба в воде, был скорее "за". В результате Полина, все еще опасавшаяся подвоха со стороны принцев, сильно возражать не стала. А Димку никто не спрашивал.

Агафон Кейфас, которому и в голову не приходило, что кто-то может не испытывать восторга от его щедрого приглашения, торжественно подплыл к артистам, и вручил свою цветочную гирлянду Аглае.

Наблюдательная школьница заметила, что первоначально он направлялся к Полине, которую весь концерт жадно пожирал глазами, но, поймав ревнивый взгляд супруги, замешкался, после чего резко изменил маршрут. Аглая обиделась и, выждав пару минут, намотала гирлянду на шею Димке. Лось тут же демонстративно принялся ее жевать.

На этом Аглая не успокоилась и, смиренно потупив глазки, поинтересовалась у хозяина, распространяется ли приглашение и на лося. В голове у нее уже рисовалась картина больших и малых разрушений, которые якобы случайно нанесет посольскому интерьеру неуклюжее животное. Однако имперский дипломат оказался тертым калачом, и сразу же заявил, что лосю лучше будет погулять во дворе. Там тенек, зеленые насаждения и прочие привлекательные для таких прекрасных животных вещи.

"Ну хоть клумбы вам Димка пообщипает", — мстительно подумала школьница, отлично помнившая милые привычки "прекрасного животного" еще со времен Штуккенбрюккена.

Лось послушно двинулся к выходу. На дипломатическом приеме крупному парнокопытному, на самом деле, делать было нечего.

Невозмутимый лакей открыл перед ним дверь.

— Не желаете ли вина, закусок? — хлебосольный дипломат усадил актеров за свободный столик по соседству с собственным. На опустевшую сцену тем временем вышел инструментальный квартет и начал наигрывать какую-то легкую мелодию. Арфистка покосилась на хорошо знакомую ей певичку Чару, нахально восседавшую в зрительном зале в окружении звезд знаменитого театра комиков и мимов. "Интересно, и как эта прохиндейка пролезла в высшее общество?", — зло подумала арфистка она и чуть резче, чем требовалось, провела рукой по струнам.

Разомлевшая публика постепенно перетекала в соседнее помещение. Начинались танцы.

Тонат, полукресло которого оказалось почти впритык к Полининому, такого соседства не выдержал и, пробормотав, что "ему надо", выскочил из-за столика и унесся в неизвестном направлении. Фейн, напротив, решил брать быка за рога и, обернувшись к Полине, с широкой улыбкой предложил:

— Потанцуем?

— Танец непонимания? — актриса, кажется, поставила своей целью переулыбать вампира.

— Вряд ли здесь это оценят, — продолжил галантную игру принц. — Котильон, простой котильон.

— А пошли, — Полина грациозно встала и приняла протянутую руку.

Агафон Кейфас отечески — ну, почти, — проводил взглядом удаляющуюся актрису и предложил супруге присоединиться к танцующим.

Столик с дипломатическим начальством окончательно опустел.

— Танцы — это хорошо, это просто замечательно, — расправляя на коленях накрахмаленную салфетку, рассудительно проговорил Мирик. — Но я, пожалуй, для начала все-таки поем.

— Я есть не сильно хочу, — сказала Аглая. — Но и этот ваш котильон танцевать совсем не умею. Вот Полина у нас — это да!

— Я умею, — признался Мирик, ловко орудуя столовыми приборами. — Вот сейчас наемся и буду тебя учить.

Аглая внимательно посмотрела на парня, потом на сервировку стола, потом опять на Мирика.

Как наяву, вспомнились уроки домоводства и незабвенная Стелла Кобыловна (Кабировна на самом деле), пытавшаяся привить шумным шестиклассницам основы столового этикета

"Двухзубцовая вилка для фруктов, трехзубцовая — для десерта, с пятью зубцами — для шпрот", — принялась перечислять про себя школьница, потом вспомнила главную фишку сервировки — ножницы для обрезания ягод с винограда и развеселилась.

Помнится, дома ей тогда объяснили, что на шестиметровой кухне все эти вилки-шмилки на столе не разложить, а на обед в Букингемский дворец ее вряд ли пригласят. А вот поди ж ты! Она на дипломатическом приеме в посольстве, за столом напротив нее сидит средневековый парень Мирик, который непринужденно управляется восемнадцатью (или сколько их там?) столовыми приборами и умеет танцевать котильон.

Впрочем, Полина тоже умеет. И, наверное, Чара. А бедняга Кюрим танцевать не может из-за хромой ноги. Пожалуй, пусть Мирик потанцует с Чарой, а сама Аглая останется развлекать коменданта. И Димка там еще во дворе совсем один…

— Еще немного клубничного плова? Хумуса? Кебаба? Мусаки? Кюфты? Может быть, рахат лукама? — Кюрим принялся энергично ухаживать за дамами. В его действиях чувствовался немалый опыт застолий.

Чара, исподтишка бросив победный взгляд на трудящихся на сцене музыкантов, благосклонно принимала ухаживания коменданта. Аглая вяло ковырялась вилкой — обыкновенной, четырехзубцовой — в тарелке с неопознанным, но страшно перченым салатом. Мирик отдавал должное поочередно всем блюдам.

Наконец артисты насытились и решили перебираться в бальный зал. Мирик подал руку Аглае, Кюрим, чуть помедлив, Чаре. Школьница с удивлением отметила, что он старается меньше хромать.

"Так-так-так, — подумала девушка, — седина в голову — бес в ребро".

Тридцатипятилетний комендант казался ей ужасно старым.

"А Чара-то, как я погляжу, времени даром не теряет".

Не смотря ни на что, комендант и певица смотрелись рядом весьма органично. Ярко одетый, со стянутыми в хвост пышными волосами и вызывающе торчащей вперед эспаньолкой хромоногий Карим и стройная красотка Чара в черном концертном платье будто шагнули с обложки любовного романа. Которые, впрочем, сама Аглая не жаловала, но зато взахлеб читали ее мама и тетушка.

Артисты вошли в зал, но в их сторону не повернулась ни одна голова. В центре внимания — ну кто бы сомневался! — находился танцевальный дуэт Полина-Фейн. Высокие, красивые и гибкие, они с легкостью выписывали фигуры какого-то сложного танца. Вокруг них по залу носились другие пары.

— Это и есть котильон? — поинтересовалась Аглая у приятеля.

— Нет, это гавот. Судя по твоему вопросу, его ты тоже танцевать не умеешь. Будешь учиться?

Аглая энергично замотала головой.

— Нет, боюсь, мне эти танцы и за неделю не освоить. А ты пригласи лучше Чару — Кюрим вряд ли сумеет так скакать, неудобно получается.

Мирик, которому не очень-то хотелось развлекать хитрую певичку, заметил страдальческое выражение лица коменданта и засовестился. Скоро он уже вел Чару в круг, оставив нетанцеспособных коллег занимать друг друга разговором, сидя на мягких банкетках.

Через некоторое время Аглая, которую все больше беспокоил оставленный на произвол судьбы в чужом дворе Димка, не выдержала и потащила Кюрима на второй этаж. Она надеялась найти там какой-нибудь балкончик и высмотреть с него лося. Комендант, со вздохом проводив взглядом кружащуюся в танце с Мириком счастливую Чару, безропотно похромал за Аглаей наверх по широкой мраморной лестнице. Правой рукой он на всякий случай касался перил, стараясь совсем уж откровенно за них не цепляться. Ярко-желтая ковровая дорожка с этническим рисунком приглушала звук его неровных шагов.

Между тем Мирику, в отличие от партнерши, вовсе не было весело. По мнению юноши, представительница местной богемы безостановочно несла чушь. Пообщавшись с ней всего пару минут, юный менестрель в очередной раз возблагодарил случай, сведший его с народным дуэтом. Обе девицы были не то чтобы более образованы, чем значительная часть его знакомых, но несомненно более развиты.

Ошалев от откровений Чары на тему, как ей тут нравится, какой приятный мужчина Агафон Кейфас и как нелепо одета его жена, Мирик с радостью сдал ее на руки какому-то несчастному, попросившему "разрешения пригласить вашу даму на танец". Сам он уже давно заприметил в зале группу оборотней из Нюкакасла и теперь не спеша направлялся к ним, рассчитывая познакомиться и поболтать — языки, знаете ли, требуют практики. Неплохо было бы также послушать сплетни — может, промелькнут какие новости из дома, соседи, как-никак.

Покинув концертный зал под влиянием минуты, Тонат сгоряча забежал на второй этаж и плюхнулся в кресло на какой-то открытой террасе. По небу плыли легкомысленные облачка, у стены в рядах белоснежных вазонов пышно цвели рододендроны.

И почему он, собственно, бежал? Подумаешь, деревенские девицы, птички-певички! Мало ли их было на его веку? Тут Тонат с содроганием вспомнил глупо таращащих глаза жирных братьев-извращенцев, с которыми он проснулся в одной кровати, козла в губной помаде, и пришлось признаться себе, что таких девушек — к счастью! — в его жизни было все-таки мало.

Прервав размышления доферского принца о бренности всего сущего, на террасу ввалились двое — ярко одетый хромоногий мужчина и одна из ненавистных исполнительниц народных куплетов, та, что пониже ростом. Девица, не замечая Тоната, сразу кинулась к балюстраде, поднялась на цыпочки — ограждение оказалось для нее высоковатым, — и принялась высматривать кого-то во дворе. Ее спутник направился к соседнему с Тонатовым креслу. Принц, которого нарушение его уединения явно не порадовало, вперил тяжелый взгляд во вторженца.

— Я вам не помешаю? — словно не замечая неласкового приема, учтиво поинтересовался хромоногий.

Девица, не ожидавшая, что на террасе присутствует кто-то еще, стремительно обернулась. Кюрим как раз усаживался в кресло, бережно вытянув вперед больную ногу.

"Зря я его потащила на второй этаж, — огорчилась Аглая и тут заметила в соседнем кресле Тоната. — Нет, не зря. Хороша бы я была наедине с этим престарелым ловеласом".

Аглая подошла к мужчинам и с вызовом посмотрела Тонату в глаза.

"Не боишься меня, маленькая хулиганка? Напрасно. Я человек злопамятный".

"Ну и что ты мне сделаешь? Без своих дружков, в чужой стране, да еще находясь на дипломатической службе".

Керим с удивлением смотрел на доферского дипломата и руаскую актрису, уставившихся друг на друга с неласковыми лицами.

Аглая не выдержала первой.

— Взрослые так себя не ведут! — вызывающе выкрикнула она и топнула ножкой 36-го размера. — У меня отец ваших лет, а может быть, даже младше! И он моих подружек всегда мороженым угощает и спрашивает, как дела в школе, а не в постель тащит!

Тонат вытаращил глаза на скандалистку. Глупости она, конечно, говорит, что еще делать с девицами ее лет взрослому мужчине, как не тащить в постель. Резануло другое — этот прохвост, ее отец, уже имеет такую большую дочь. Ишь ты, угощает ее подружек простоквашей! А ведь и у него вполне уже могла бы быть такая же дочь, а может быть, и старше. И уж точно повыше ростом и покрасивее. Или лучше сын. Законные дети, не бастарды. Уж он точно воспитал бы их достойно, а не как эту…

Аглая тем временем не умолкала.

— Как вы не понимаете, мы ждем от взрослых защиты, а не подвоха! Вон, посмотрите на Кюрима — он настоящий мужик.

Тонат посмотрел.

Его ровесник, гибкий, жилистый, циничный, одетый ярко, как ярмарочный шут. И, судя по хромоте, кто-то уже успел переломать ему ноги.

— Эй, как тебя, Кюрим, у тебя есть дети?

"Наверное, где-нибудь есть", — хотел было ответить наглому дипломату бывший канатоходец, но покосился на Аглаю и сказал совсем другое: — Пойдем-ка мы, пожалуй, отсюда.

— Погоди! — властно остановил его принц, которому не хотелось, чтобы девчонка уходила. Осталось между ними нечто недосказанное. Сменив тактику, Тонат обратился к певичке с мягкой укоризной. — Ну вот за что вы со мной так поступили? Мне же до сих пор этот козел снится.

— Так и мне ваш охотничий домик в кошмарах блазится, — слукавила школьница. Ой, много с тех пор появилось других причин для кошмаров. — Мы же были не в курсе ваших милых доферских обычаев. Дикость, между нами, ваше высочество, совершеннейшая.

— Я отказался от прежних привычек, — неожиданно для себя принялся оправдываться Тонат. — Вот, пошел на дипломатическую службу.

— И как успехи? — вежливо спросила Аглая, про себя радуясь худому миру.

— Да нормально, — принялся рассказывать начинающий дипломат. — Отец доволен. Мне удалось договориться об оптовых закупках каракумакских ковров. Для их изготовления мы теперь поставляем козью шерсть — мастера добавляют ее к верблюжьей. Такие ковры отличаются мягкостью и долговечностью, их охотно берут у нас зеленодольцы.

— Здорово! — Аглая взглянула на принца уже с толикой уважения. В ее семье очень уважали ковры — первый этаж, все такое.

— Еще я уговорил знаменитого хирурга Абу Мехада Килинчи с помощниками и учениками год проработать в нашей столичной королевской клинике.

— Можно еще обмен студентами организовать, очень способствует установлению деловых и дружеских связей между странами, — сказала Аглая, чтобы что-нибудь сказать.

— Да? У нас это не принято. Хотя мысль интересная.

Повисла неловкая пауза.

"А он не такой уж вертопрах. Вот, шерсть из своих многочисленных Верхних и Нижних, Больших и Малых Козловок пристроил, ковры наловчился соседям продавать".

"А она не такая уж пустышка. Надо же — обмен студентами!"

Тонат вынул непонятно откуда довольно большой кинжал — Кюрим на мгновенье напрягся — срезал с ближайшего куста веточку, густо усыпанную розовыми цветами, и протянул девушке.

— Ну что, мир?

Аглая приняла подарок и тут же по извечной женской привычке зарылась лицом в лепестки.

Рододендроны ничем не пахли.

Кюрим понял, что вот он, самый подходящий момент откланяться, и, пробормотав, что у них дела, протянул Аглае руку. Тонат их не удерживал. Артисты, оставив принца среди цветов, прогулочным шагом отправились обходить террасу.

Тонат Лучезарный Доферский поудобнее устроился в кресле, откинулся на спинку и закрыл глаза. Он чувствовал себя странно — как будто какая-то страница в книге его жизни окончательно перевернулась и теперь впереди совсем другие перспективы и цели. Принц усмехнулся необычным мыслям и принялся обдумывать возможность обмена студентами между Каракуматом и Дофером. Он не подозревал, что только что вступил на путь, который спустя годы лишит его прозвища Лучезарный и подарит новое — Тонат Связующий Народы.

Фейн эффектно завершил танец, опустившись на колено перед партнершей, изящно выпрямился и заглянул ей в глаза.

— Ну что, мир?

— Ты прекрасно танцуешь, — невпопад ответила Полина.

— Я принц.

— Я знаю.

— Поцелуешь меня? Еще раз.

Девушка нерешительно посмотрела на красавца-вампира. Этим летом она уже столько раз нарушила установку Чернышевского — "Умри, а поцелуя без любви не давай", что, казалось бы, одним поцелуем больше, одним меньше…

Ха, интересно, что из всей книги с названием "Что делать" ей запомнился только совет про то, чего не делать. Хотя там, кажется, была еще Вера Павловна со своими нудными снами, Рахметов с матрацем, набитым гвоздями. Не отвлекаться, не отвлекаться…

Как всегда, когда Полина не могла принять решение, мысли ее уплывали далеко в сторону. Эту особенность девушка хорошо за собой знала и пыталась с ней бороться. Целовать Фейна, несмотря на его танцевальные таланты, ей совершенно не хотелось. После неаппетитных сцен во "Влажной выпивке" студентка брезгливо относилась к вампирской золотой молодежи, и принц, при всей его красоте, не стал исключением. Не к месту вспомнилось и любимое присловье старосты группы, грубоватой Машки Горошек: "А всем давать — сломается кровать". Поцелуй — это не постель, конечно, но все же… Вот и Николай Гаврилович не советует…

От попыток разрешить извечную девичью дилемму ее отвлек тихий голос вампира.

— Я после тебя не целовался ни с одной девушкой, — медленно, как будто через силу, проговорил Фейн. — Я просто не могу. С тех пор как ты меня укусила, я все время подспудно жду боли, шока, подвоха, унижения и — короче, не могу.

— Эка тебя перекосило, — удивилась актриса. — Не так уж я тебя и укусила. Не до крови, точно. Скорее, засос поставила. В назидание, ибо нефиг. Разозлили вы меня сильно, да и под коктейлями я была. Как бишь их, — Полина пощелкала пальцами, — ах да, — "Нежность мокрицы", "Триумф гигиены", "Бурное болото"… Здесь такого не подают.

Принц низко опустил голову, и черная челка полностью закрыла ему глаза.

Помолчали.

— Ну, раз так, будем выбивать клин клином, — решилась Полина. — Пошли найдем какой-нибудь укромный уголок — достаточно мы сегодня народ развлекли.

— Пойдем на второй этаж, — обрадовался Фейн, — там есть такая романтическая терраса с рододендронами, очень подходящее место для лечебного поцелуя. Только отойдем подальше, чтобы ни на кого не наткнуться. Терраса длинная, идет вдоль всего этажа, и на нее есть несколько выходов.

За удаляющейся парочкой из толпы напряженно следил капитан Больдо Гунари, который охранял легкомысленного принца и в халифате. Капитана раздирали противоречивые чувства — он все не мог решить, стоит ли проследовать за охраняемым объектом или позволить молодежи выбить клин клином без отеческого пригляда представителя спецслужбы?

…Поцелуй был томительно-нежным, и, пожалуй, лучшим на Астре. И прервался самым неожиданным образом.

— Ну вот, — нарочито громко огорчилась Аглая, вывернувшись из-за угла, да не одна, а с Кюримом на буксире, — стоит только отойти на минутку, как она начинает целоваться с вампирами. А в Зале Ожидания что про них говорила! Нет, и не просите, повторять при всех не буду.

Полина, ничуть не смутившись, оглядела подругу, заметила у нее в руках веточку с розовыми цветочками и патетически произнесла:

— РододЕндрон, рододЕндрон!

Пышный цвет оранжереи,

Как хорош и как наряден

Ты в руках вертлявой феи!

Аглая взглянула на подругу, на подаренные Тонатом цветы и сочла необходимым обидеться.

— Чего я такого сказала? — пошла на попятную Полина. — Это Афанасий Фет. — Потом осознала, что на терассе, кроме Аглаи, присутствуют и другие лица, и поспешила добавить: — Знаменитый руаский поэт.

Впрочем, старалась она зря — Аглая точно так же, как и иномиряне, не была знакома с творчеством незаконорожденного сына австрийской гувернантки Каролины Шарлотты Фет. Несмотря на его присутствие в школьной программе. А рододендрон честно считала азалией.

В отличие от Полины, Фейн почувствовал себя неловко и, поцеловав ей на прощанье пальцы, поспешил исчезнуть. Студентка задумчиво проводила его взглядом и на всякий случай — ну, мало ли? — взглянула на квестометр. Увы, количество светящихся бусин на нем не увеличилось.

Оказавшись наконец в своем кругу, актеры решили, что хорошего помаленьку и пора и честь знать — оставалось только подхватить по дороге Мирика. Поторапливала всех Аглая — ей так и не удалось углядеть в посольском дворе Димку. Это обстоятельство девушке активно не нравилось, поскольку территория, что называется, простреливалась вдоль и поперек и не то что лосю, суслику спрятаться было негде. Разве что Димке вздумалось посидеть на крыльце — с террасы оно не просматривалось.

Приятели спустились на первый этаж и принялись крутить головами по сторонам. Но юный менестрель как сквозь землю провалился.

— Я видела, как он говорил с дипломатами из Ньюкакасла, — пояснила подошедшая Чара. — Кстати, откуда ваш парень знает люпинский язык?

— Люмпенский? — не расслышала Полина. — Да кто ж его не знает! Но Мирик, по-моему, матерно не выражается. Во всяком случае, при мне ни разу такого не было.

— Да не люмпенский, а люпинский, — с чувством превосходства поправила ее Чара. — Язык оборотней, на нем говорят в четырех провинциях Ньюкакасла.

— Здесь есть оборотни? — оживилась Аглая. — Я хочу их увидеть.

— Давай сначала Мирика увидим, — жестко пресекла ее порыв Полина. — Что-то мне его отсутствие совсем не нравится. Чара, вспомни, он все время был с оборотнями?

— Нет, кажется. Вроде бы потом его какой-то мужчина вызвал на улицу. Высокий такой, бородатый…

— В рубахе до пят? — с обмирающим сердцем уточнила Аглая.

— Ну да, — неумолимо продолжала Чара. — Похоже, что из этих, как их, джактихов.

— Проворонили! Бежим скорей на улицу!

Гурьбой вылетев в дверь, артисты едва не столкнулись с Димкой, который, прогуливаясь между клумб — не все они пережили эту встречу, — стал свидетелем короткой драки и наглого похищения. Теперь лось недуром ломился в помещение, чтобы пробить тревогу. В посольство его не пускали четверо дюжих лакеев с испуганными глазами. Увидев своих, Димка возмущенно замычал.

— Они свернули за угол, налево. Малиновый шелковый паланкин с шестью носильщиками, — перевела его мычание спутникам Аглая и наткнулась на недоуменные взгляды Кюрима и Чары. После чего торопливо добавила: — Я успела заметить.

Полина, не нуждавшаяся в переводчике, сразу же подобрала юбку и рванула в указанном направлении. Лось подхватился за ней, и за пару минут всеобщей растерянности они успели убежать далеко вперед. Аглая проморгалась и помчалась следом. Кюрим завертел головой по сторонам и, приметив на другой стороне дороги стражника, быстро захромал в его сторону. Чара осталась хлопать глазами у стен посольского городка. Участвовать еще и в погоне за джактихами было для нее слишком. Странные знакомства, суматошный день.

Перед закатом жители центральных улиц Бахри увидели диковинное зрелище. Посреди мостовой, грохоча копытами, скакал диковатого вида лось. На шее его болталась огромная, сбившаяся на бок, не очень чистая цветастая шаль. За лосем, не уступавшим в скорости лучшим скаковым верблюдам Каракумата, гигантскими прыжками неслась длинноногая блондинка в доферском национальном костюме. Сзади, отстав шагов на десять, но тоже очень целеустремленно, бежала низенькая черноволосая девушка с разлохматившейся длинной косой. Одета малышка была тоже в доферский костюм, ее маленькие ножки в зеленых шароварах так и мелькали из-под широкого, с боковыми разрезами, подола, на груди из стороны в сторону моталось массивное ожерелье. За ними, безнадежно отстав, бежал отряд городской стражи.

Стражники уже почти скрылись из вида, когда на дороге появился последний участник необычного забега — ярко одетый мужчина средних лет. Причина его отставания была видна с первого взгляда — бегун сильно хромал.

Странная компания неумолимо приближалась к плотно закрытому паланкину нарядного малинового цвета, который без видимых усилий несли шестеро крупных мужчин.

Лось с разбегу ударил рогами в заднюю стенку паланкина.

Столкновение оказалось фатальным для всех его участников.

Носильщики покатились во все стороны, как кегли, паланкин развалился, и из него высыпались на мостовую потрепанный бесчувственный юнец и солидный длиннобородый господин. У лося же отломился кусок левого рога, чего, впрочем, в пылу схватки никто не заметил.

Бородатый живо поднялся на ноги и приказал носильщикам подобрать своего бывшего соседа по паланкину. Подоспевшая блондинка попыталась помешать, кинулась к распростертому на дороге парню и получила от господина по лицу. Увидев это, малышка на бегу стянула свое ожерелье, раскрутила его в руке и, выкрикнув непонятную фразу: "Получи, фашист, гранату!" метнула в сторону драчуна. В воздухе ожерелье развернулось, превратившись в компактную, усеянную металлическими шариками сеть, которая плотно наделась бородачу на голову и, видимо, порядочно его оглушила. Не проронив ни слова, мужчина рухнул навзничь.

Подбежавший отряд городской стражи застал эпическую картину. На земле среди обломков паланкина валялся полный господин в рубахе до пят, голова его была полностью закрыта какой-то сеткой с бусинами — наружу торчала только длинная растрепанная борода. Вокруг поверженного бегала невысокая девушка с черной косой и с наслаждением пинала по разным частям тела, норовя попасть в зад. Разъяренный лось с обломанным левым рогом не подпускал к избиваемому топтавшихся неподалеку здоровенных носильщиков. Парни явно не знали, что предпринять — то ли отбивать выбывшего из строя хозяина, то ли спасаться бегством.

В стороне от них, весь в пыли, лежал крупный подросток лет пятнадцати. Костяшки пальцев его были разбиты, как после хорошей драки, от рубашки оторван рукав. На лице и руках красовались несколько свежих ссадин, явно полученных при падении из паланкина. Голова пострадавшего покоилась на коленях красивой блондинки с расстроенным лицом. Под левым глазом красотки начинал наливаться фиолетовым цветом здоровенный фингал.

Малышка на минуту оторвалась от своего кровожадного занятия и прикрикнула на блондинку:

— Ну что ты тупишь! Доставай "Трезвую голову"! Его же явно опоили!

— Может, ты перестанешь наконец пинать гада? — нервно спросила у нее блондинка, зачем-то расстегивая манжет на уцелевшем рукаве потерпевшего. — Иди лучше Мирику руку подержи.

— Не перестану! Сейчас стража перестанет на нас таращиться и отберет его! А я этого козла еще хорошенько не отпинала!

На этих словах стража очнулась, но сразу отбирать жертву у разъяренной малявки не стала, а принялась вязать деморализованных носильщиков. Один из стражников при этом все время оглядывался на блондинку, недоумевая, откуда она собирается доставать какую-то голову и где у этого достойного трезвенника все остальные части тела.

Но так ничего и не дождался.

Пользуясь возникшей суматохой, какой-то предприимчивый прохожий попытался прихватить "на сувениры" валявшийся в пыли обломок лосиного рога, но был грубо обруган подоспевшим Кюримом.

Комендант заявил, что это вещественное доказательство, которое должно быть приобщено к делу.

На самом деле на предмет спора у него были личные планы — Кюрим собирался пристроить рог в небольшой музей при актерском общежитии.

Там уже, среди прочего, хранились стоптанные пуанты звезды императорского балета Вайореля Великолепного, побывавшего на гастролях в Бахри два года назад, и скатанный в бухту собственный кюримовский канат, с которого он когда-то так неудачно сверзился в театре комиков и мимов. Созерцание последнего экспоната доставляло бывшему канатоходцу какие-то извращенное удовольствие, и не менее двух раз в десятидневку он приходил в музей себя жалеть.

Полинины манипуляции с "Трезвой головой" наконец дали результат, и Мирик открыл глаза. При этом благодетельница чуть не обзавелась фингалом и под вторым глазом — едва очнувшись, юный менестрель сразу же принялся размахивать во все стороны пудовыми кулачищами.

— Ну спасибо тебе огромное, Мирик, — сказала Полина, с трудом увернувшись от такого подарка. — До чего же неблагодарные создания эти мужчины!

— Я благодарный, — поспешил заверить юный менестрель, наконец заметивший обломки паланкина и повязанных джактихов. Увидев, что парень пришел в себя, стражники подозвали его к себе. Держась за поясницу, как старый дед, Мирик уковылял давать показания.

Полина, в крови которой все еще кипел адреналин, тем временем нашла себе новую жертву. Ею оказался Димка, по неосторожности повернувшийся к актрисе обломанным рогом. Печальное зрелище усугубляла грязная, а местами уже и дырявая шаль, все еще болтавшаяся на могучей шее.

— У тебя что, кальция в рогах не хватает? — набросилась на лося Полина. — Ты стал похож на уголовника. Как мы теперь будем выступать?

— Не знаю, — растерянно протянул Димка. И, подумав, добавил: — На оба вопроса.

— Не нападай на Димочку, — заступилась за парня подошедшая на звуки скандала Аглая. — Он сегодня вел себя как герой. И вообще, это ты еще себя в зеркало не видела.

— Что?!

— Фингал под глазом не хочешь? А на Мирика вообще без слез не взглянешь, какой он весь ободранный. Придется мне, наверное, одной выступать. Или на пару с Кюримом. Я буду петь частушки на базаре, а он обходить публику с шляпой. В театре-то нам без лося делать нечего.

— А мы?

— А вы втроем пойдете милостыню собирать. И не берусь судить, кому еще больше подадут.

— Тогда мы и Кюрима с собой возьмем, — развеселилась Полина, во всех красках представившая себе эту инвалидную команду.

— Вам смешно, — промычал Димка, — а у меня этот рог, наверное, вообще больше не отрастет. А вдруг, когда мы домой вернемся, я зуба не досчитаюсь?

— Да не-е, — Полина на минуту задумалась, — рога у лосей это как у человека волосы, сменяемая часть организма. В крайнем случае, окажешься плешивым.

— Димочка, она шутит, — поспешила успокоить будущего стоматолога Аглая, исподтишка показывая разошедшейся подруге кулак. — Стена обещал, что наш квест обойдется без членовредительства. Думаю, ему можно верить.

— Кстати, о нашем квесте, — посерьезнела Полина. — До Дней Единения осталось меньше трех суток. Надо за это время привести себя в порядок. А то нас могут и в храм не пустить.

— А вот и нет, — возразила Аглая. — Ты что, забыла, у них же в храмах как раз всяких разных потерпевших и привечают. Наша группа будет вне конкуренции.

— Потерпевших, а не гопников с обломанными рогами и фингалами, — проворчала не желающая соглашаться с очевидным Полина. — Короче, мне компресс под глаз, Димке обломанный рог заполировать, чтобы все думали, как будто так и было, Мирика…Мирика намазать зеленкой.

— Где бы ее еще взять в местных пампасах, — проворчала Аглая., отчетливо понимая, что полировать лосю рога придется ей, как самой здоровой.

На следующий день Кюрим не вышел из своей комнаты. У бывшего канатоходца зверски разболелось колено — беготня за джактихами не прошла для его калечной ноги даром.

Народный дуэт узнал об этой беде только к вечеру, и то случайно — услышав разговор в коридоре общежития. Девушки, прихватив Мирика, тут же отправились проведать болящего. Комендант полусидел на диване с ярко-желтой обивкой, обложенный розовыми, с желтой же прострочкой, диванными подушками, и дергал щекой, пытаясь не показать, как ему больно. Рядом на тумбочке стояла масса пузырьков и кувшинчиков с какими-то притирками и припарками. Посетители поохали и быстренько свернули визит, понимая, что болезному совсем не до них.

В свою комнату девушки вернулись задумчивыми — перед глазами стояло перекошенное от боли лицо товарища по актерскому цеху.

— Слушай, а давай попробуем Кюрима вылечить, — не выдержала наконец Аглая. — Ну, как Лаодику? У тебя же что-то такое было на артефактнике.

— Быстрые Ноги? Есть такая бусина. Только не получится ничего. У Лаодики не было особых органических повреждений, а у Кюрима кость, скорее всего, неправильно срослась. И непонятно, что произойдет, если мы браслет на нем активируем. То ли примется быстро бегать на хромой ноге, то ли кость начнет корежить и выпрямлять. Ты представляешь, какая это боль? И как мы объясним такое свое "лечение"?

— А мы скажем, что мазь редкую привезли из Руасии, — школьница залезла в рюкзак и продемонстрировала Полине почти пустой тюбик крема для рук, — вот, осталось на донышке. Ногу ему натрем, только, скажем, потерпеть надо.

— Аглая, ты что? — Полина с укором взглянула на подругу. — Совсем берега потеряла? Карим же восточный, к тому же средневековый мужчина, а ты ему коленку собираешься растирать.

— Тогда Мирика попросим!

— Ага! Еще лучше придумала. У Мирика после того, как к нему с грязными саксаульными предложениями приставали джактихи, наверняка психотравма, а ты хочешь, чтобы он массировал коленку мужику?!

— Ну тогда… Ну тогда пусть Чара натирает, у них ведь, кажется, все чики-пуки?

— Это у тебя сейчас все будет чики-пуки, и даже, скорее всего, без чики, — разозлилась Полина. — Ты Чару после посольства видела? Вот и я нет.

— Тогда давай позовем того красивого офицера, солдат которого мы учили паджерскому языку. Он Кюриму то ли друг, то ли родственник.

— А вот это дело! И пойдем за ним прямо сейчас — пока у Кюрима все так болит, он и не заметит еще немного боли. Ну, на это можно рассчитывать. Наверное.

К счастью, несмотря на вечер, Абдульмутать оказался в казарме — и довольно легко дал себя уговорить. За ним увязался еще один офицер, назвавшийся Шихафуддином — Полина узнала в нем одного из тех, кого неделю назад — а кажется, прошла вечность! — обучала паждерскому языку. По дороге самозваная лекарка с тщательно запудренным, но вполне различимым фингалом под глазом объяснила мужчинам, что пациента, возможно, придется держать, исход лечения неизвестен, но хуже точно не будет, так что попробовать стоит.

Офицеры со значением переглянулись между собой. То, что девицы полны сюрпризов, они поняли еще при первом знакомстве.

— А моего друга вы попутно излечить не попробуете? — внезапно на что-то решившись, проговорил Абдульмуталь. — У него после ранения плохо слушается рука.

— Не знаю, — Полина мысленно застонала, и голос ее сделался не слишком любезным. — А где ваш калечный друг?

— Главный советник начальника тайной стражи Шихафуддин Аюб, к вашим услугам, красавица! — чуть шутливо поклонился навязавшийся в компанию офицер.

Никаких внешних признаков травмы ни на одной из его верхних конечностей заметно не было.

— Ну, если подопытный здесь, можем попробовать! — сердито проговорила актриса, которой стало неловко за свою грубость. Вот еще навязались пациенты на ее голову! — Но ничего не гарантирую, кроме того, что будет больно. И, пожалуйста, больше никому не говорите, мази у нас осталось на донышке.

Почти не глядя на дорогу, девушка лихорадочно размышляла, что может случиться с этим Шихафуддином от артефакта "Крепкий Кулак". И пришла к выводу, что то же самое, что с Кюримом от "Быстрых Ног". То есть неизвестно, что. Оба артефакта Полина применяла один единственный раз — в Сигошаре в клубе "Влажная выпивка". Вампирам понравилось! Девушка нервно хихикнула. Да будь что будет! Да, и придется все-таки Мирика звать, чтобы держал пациентов, которые размножаются просто в геометрической прогрессии!

— Может, в арифметической? — поддела подругу Аглая, и Полина поняла, что последнюю фразу произнесла вслух.

— И в арифметической тоже!

— Если вы собираетесь звать подмогу, чтобы держать меня во время попытки излечения, то это совершенно излишне, — вступил в разговор советник старшего начальника как его там дальше и выпятил грудь колесом. — Я умею терпеть боль!

Девушка оценивающе посмотрела на бахвала: "Вот с тебя-то мы эксперимент и начнем".

Мирика все-таки прихватили — Полина не собиралась идти на поводу у всяких хвастунов.

Если Кюрим и был удивлен валившейся к нему на ночь глядя компании, то виду не подал. В комнате, не рассчитанной на такое количество гостей, сразу стало тесно. Наконец все расселись — Мирику, как самому молодому, пришлось пристроиться на подоконнике, — и Полина приступила к объяснениям.

— Кюримчик, мы с Аглаей обнаружили в своих вещах мазь из Руасии, она очень хорошо помогает при травмах и ушибах. Мы эту мазь на всякий случай в дорогу брали, а потом совсем про нее забыли. Сейчас проверим ее действие вот на этом добровольце, и если с ним ничего не случится, попробуем вылечить твою ногу.

— Да что вы, девчата, зачем такие хлопоты, отлежусь, через несколько дней само пройдет, — смутился Кюрим, искоса глядя на "добровольца" и совершенно не понимая, почему для того, чтобы намазать его многострадальную ногу еще одним каким-то снадобьем, понадобилась целая делегация.

Шихафуддин на провокацию не поддавался и с улыбкой подкручивал ус здоровой правой рукой. Полина решительно направилась к подопытному пациенту, устроившемуся в единственном кресле.

— Ну-с, показывайте, где у вас проблема?

Офицер молча закатал рукав богатой, темно-синего шелка, рубахи.

Полина нервно сглотнула.

Рука мужчины пониже локтя была испещрена грубыми фиолетовыми шрамами в стиле "нет живого места". Тренированное воображение сразу же подсказало актрисе, как все это могло выглядеть сразу после ранения. "Это куда же надо было засунуть руку, чтобы добиться подобного результата?", — ужаснулась девушка, но никаких вопросов задавать не стала, а попросила пациента покрутить запястьем и пошевелить пальцами. Похоже, никаких фатальных повреждений у офицера не было, а нормально владеть рукой мешали стянувшие и перекорежившие мышцы и кожу шрамы.

Полина мысленно перекрестилась и начала раздавать указания.

— Мирик, вставай сзади и прихвати пациента за плечи. Вы, Абдульмуталь, садитесь вот на эту низкую скамеечку и придерживайте ему ноги, чтоб не дернулся. Аглая, когда все будут готовы, начинай осторожно наносить мазь на пораженную поверхность. Сама я буду держать здоровую руку.

— Тщательно зафиксированный пациент в анестезии не нуждается, — тут же оценила получившуюся живую скульптуру Аглая, но подруга ее уже не слушала, потихоньку стягивая со своей руки артефактник и пытаясь пристроить его на запястье пациента. Браслет натягивался с трудом — Полина и думать забыла, какие у гадского офицера широкие кисти рук, и как она намучилась с ним еще в прошлый раз. Наконец артефактник удалось надвинуть на запястье, Полина с облегчением нажала на фиолетовую бусину… и только тут обнаружила, что Аглая еще и не приступала к обмазыванию руки потерпевшего лечебным "Васильком".

"Штирлиц в очередной раз как никогда был близок к провалу", — нервно подумала самозваная лекарка и сделала подруге страшные глаза. Та поспешно шлепнула на шрамы колбаску крема и с нездоровым энтузиазмом принялась его размазывать. Полина с облегчением стянула с руки подопытного колдовской браслет.

Обмануть тренированного офицера их детские хитрости, конечно, не могли.

Шихафутдин сидел смирно, прикрыв глаза и сосредоточившись на своих ощущениях. Поэтому он сразу понял, что покалывание и жжение в поврежденной конечности началось чуточку раньше, чем симпатичная малышка выдавила на нее жирную мазь из странной трубочки. Но, поскольку извечный вопрос "вам шашечки или ехать?" офицер давно решил в пользу поездок, о досадном проколе самозваных лекарок так никто никогда и не узнал.

Руку продолжало ощутимо покалывать и как бы растягивать изнутри. Снаружи Аглая так усердно втирала в нее крем, как будто верила, что он действительно может помочь. Вредный "Василек", как назло, никак не желал впитываться, разлагаясь на глазах и жидкость и пахучую жирную субстанцию. "Похоже, крем испортился на жаре, или срок годности у него вышел", — озабоченно подумала девушка, титаническими усилиями сохраняя на лице выражение "все идет как надо".

Мирик и Абдульмуталь добросовестно придерживали пациента, который и не думал дергаться. Кюрим с дивана с интересом наблюдал за процессом излечения. Актерское чутье подсказывало ему, что в действе присутствует некоторая постановочность.

Наконец Полине надоел этот мартышкин труд, и она велела медбратьям отпустить пациента. Помогло, не помогло — все равно все, что можно было сделать, уже сделано. Полина взяла со столика салфетку и принялась вытирать с конечности офицера остатки крема. Шрамы никуда не делись, хотя казались чуточку бледнее. Шихафутдин, тело которого от неудобной поза давно затекло, деликатно выпутался из загребущих ручек актрисы, встал, потянулся, и вдруг переменился в лице. Поврежденная рука ощущалась совсем по-другому! Офицер глубоко вдохнул и сделал то, о чем мечтал все два года с момента получения травмы.

— Когда Шихафутдин невесть откуда выхватил пару кинжалов и принялся с небывалым энтузиазмом размахивать ими во все стороны, я подумала, что от твоего лечения он сошел с ума и мы все умрем! — и глубокой ночью, уже сидя в ночной рубашке на своей кровати, Аглая никак не могла успокоиться. — Кто же знал, что это какой-то там их воинский комплекс, который ему никак не давался с поврежденной рукой? Когда потом он подхватил меня и подбросил под потолок, я чуть не скончалась от разрыва сердца! А уж после того, как Шихафутдин начал плясать какой-то жуткий местный танец, мне на полном серьезе захотелось выскочить в окно. Хорошо, Мирик удержал.

— Да, это был просто праздник какой-то! — вспоминая разошедшегося пациента, пробормотала Полина и широко зевнула. — В смысле, Праздник Святого Иоргена. Фильм такой немой был, с Ильинским и Кторовым, — пояснила она, наткнувшись на непонимающий взгляд подружки. — С плясками исцелившегося чудесным образом больного.

— Зато Кюримчик так ничего, кажется, и не понял, — продолжала захлебываться словами Аглая, привычно пропустив мимо ушей выплески Полининой эрудиции. — Как ловко он всех нас выпер из комнаты, едва Абдульмуталь намазал ему коленку. И неудивительно — такой сумасшедший дом на выезде не каждый у себя потерпит. Ничего, вот утром будет ему сюрприз, — Аглая тоненько захихикала и ойкнула, увидев, что подруга уже спит. "Укатали Сивку крутые горки", — философски подумала она и вытянулась на кровати.

В отличие от подружки, спать школьнице совершенно не хотелось. Нервы все еще были на взводе. В последний раз ее подбрасывали к потолку в счастливые детсадовские годы. И кинжалы еще эти. Мирик… Кюрим… Крем "Василек"… Аглая перевернулась на другой бок и применила проверенный "засыпательный" способ — замоталась в тонкое шелковое одеяло с головой, оставив снаружи только нос. Через несколько минут она уже сладко посапывала.

А вот Кюриму этой ночью заснуть не удалось — после позднего визита чокнутых лекарей у него зверски корежило и ломило поврежденную ногу. Не спал и Шихафутдин — ему всю ночь мерещились капающие слюной степные шакалы, из зубов которых он два года назад голыми руками выдернул ярмарочную гимнастку — девица сверзилась с шеста, проломила клетку и упала прямо зверям на головы.

В соседнем мире ворочался на ложе третий принц демонов Люцимаг Черный — до визита в халифат оставалось всего два дня, и лихорадочные думы не давали ему заснуть.

Торговля с Альтрой была жизненно необходима Барачу — суровый мир демонов слишком медленно восстанавливался после случившейся сотни лет назад катастрофы, и в нем не хватало многого необходимого и просто приятного. Барачу было что предложить соседям, но большинство контактов происходило самым примитивным образом — через ритуал вызова демонов, в совершенстве освоенный каракуматскими жрецами.

Звездочеты Барача много лет бились над тем, чтобы сделать канал связи стабильным, но получалось это только три дня в году — когда миры сближались настолько, что энергии демонских артефактов хватало удержать путь.

Главный звездочет императорского двора Барача как-то с горечью признался Люцимагу, что здесь помог бы только артефакт, принесенный из третьего мира, существование которого несколько лет назад доказал его помощник, слегка свихнувшийся на науке Шишуримаг младший.

Утро началось с потери — поднявшись с постели, Полина никак не могла отыскать заколку для волос. После десятиминутных суматошных, но тихих — не разбудить бы Аглаю! — поисков, она вспомнила, как вчера, засыпая, положила заколку мимо тумбочки. Противная вещица сразу завалилась не пойми куда, сил на розыски уже не было, и девушка благополучно заснула, отложив экспедицию под кровать на завтра.

Что ж, час расплаты за вчерашнюю лень настал. Полина для порядка заглянула за тумбочку, потом, тихонько чертыхаясь, опустилась на четвереньки, подвернула свисающее почти до пола покрывало, и поползла в подкроватную темноту.

Заколка находиться не желала.

Энергичный стук в дверь оказался для актрисы травмоопасен — от неожиданности она дернулась и неслабо приложилась головой о жесткую кроватную изнанку.

Соседнее лежбище заскрипело, и с него тоненько ктотамкнула разбуженная Аглая.

Почти сразу же раздался жизнерадостный голос Кюрима, который вломился в комнату, не дожидаясь приглашения.

Что в обычном расположении духа ему не было свойственно.

"Ага! — подумала под кроватью Полина. — Все получилось!"

Раздалось невнятное бормотание, Кюрим вышел, дав Аглае возможность одеться, и почти тут же зашел снова. Приятели огляделись и наконец заметили отсутствие Полины. Впрочем, поиски были недолгими.

— Да вон же ее ноги из-под кровати торчат! — раздался звонкий Аглаин голосок. — Полина, хватит изображать из себя Вайореля на доферской полянке, вылезай уже, Кюрим приглашает нас осмотреть местный музей искусств. И, кстати, зачем вообще ты туда полезла?

"А кровать-то придется отодвигать, — сокрушенно подумала актриса, даже не собираясь давать подруге объяснения — во всяком случае, не сейчас, стоя на четвереньках. — Похоже, заколка завалилась в какую-то щель в полу". Полина принялась по-рачьи выползать наружу, увлекая за собой комки пыли. Когда девушка наконец выпрямилась, Кюрим, который с самого утра любил весь мир, огорошил ее внезапным комплиментом:

— Ты сегодня прекрасно выглядишь!

Полина с сомнением посмотрела в зеркало. Синяк под глазом еще и не думал сходить и сейчас радовал взор новыми нежно-желтыми оттенками. Волосы были всклокочены, рукав в пыли, к шее прилипла паутина.

— Бывало и лучше! Кюрим, так куда мы идем?

— Я хотел показать вам музей актерской гильдии. Он небольшой, занимает всего одну комнату, но экспонаты все подлинные и с интересной историей. Вчера я собирался добавить в экспозицию обломок рога звезды театра комиков и мимов лося Пикапера, но у меня разболелась нога. Зато сегодня я на удивление прекрасно себя чувствую, и мы можем сделать это вместе. Тем более, что вы имеете к Пикаперу самое непосредственное отношение.

"Да уж, как удивительно, что ты прекрасно ты себя чувствуешь, — ворчала про себя Полина, пытаясь собрать отросшие волосы перед зеркалом — без заколки это удавалось плохо, — а ничего, что мы вчера вокруг тебя скакали полночи?"

Впрочем, то, что комендант не связал крем "Василек" и переставшую болеть ногу, Полина странным не находила. Судя по количеству припарок и притирок, обнаруженных в его комнате, Кюрим лечился давно и упорно и привык, что ему становится то хуже, то лучше. Хотелось посмотреть, не изменилась ли его походка к лучшему, но комендант, как назло, топтался на месте. "Ничего, рано или поздно он отсюда выйдет", — подумала Полина и полезла в сумку в поисках какой-нибудь альтернативы потерянной заколке. Уж пара-то простых резинок там обязательно должна была отыскаться.

Торопливо роясь в самом большом отделении, актриса нащупала что-то лохматое и с удивлением извлекла на свет большую, совершенно трешевого вида заколку, выполненную в виде мерзкого черного паука с мохнатыми лапками, обхватывающими волосы по принципу "крабика". На шерстистом тулове желтыми шелковыми нитками был вышит череп, голова злобно поблескивала янтарными глазками. Полина вспомнила, как купила эту красоту к прошлому Хэллоуину, да так и не надела, поскольку раздумала наряжаться зомби. Неужели этот ужас почти год провалялся в сумке?

Поглядев на нетерпеливо топтавшихся у двери Кюрима и Агляю — последняя одаривала ее нехорошими взглядами, — Полина решительно заколола волосы "пауком", сразу утонувшем в ее пышных волосах, и сообщила, что к выходу готова.

Музей располагался на первом этаже общежития, по соседству с актерским клубом. Тем самым, где состоялся памятный дебют гордости руаской дрессировки лося Пикапера, обломок рога которого Кюрим теперь торжественно нес в небольшой деревянной шкатулке.

На довольно обшарпанной двери никаких вывесок не было. Комендант слегка смутился, но пояснил, что экспозиция только собирается и пока музей работает "для своих". Аглая сразу же приосанилась. Полина усмехнулась. Кюрим торжественно открыл перед гостьями дверь. Полина, уже достаточно налюбовавшаяся на его выправившуюся походку, прошла в помещение первой.

Выглядел музей не очень впечатляюще, но Кюрим, похоже, так не считал. Разместив обломок рога неудачливого стоматолога на свободном стенде в начале экспозиции, он принялся расхваливать свое детище. На приземленный взгляд Аглаи, в музее было выставлено абсолютнейшее барахло, единственная заслуга которого была в том, что когда-то оно принадлежало представителям актерской братии. Сказать по правде, и Полине поначалу было скучно слушать истории про неизвестных коллег, но комендант так интересно рассказывал про каждый предмет, что постепенно девушки втянулись.

На третьем от двери стенде хранились потертые пуанты сорок последнего размера.

— А вот это, девушки, пуанты самого Вайореля Великолепного, звезды императорского театра. Не верите? Напрасно. Он был у нас на гастролях вместе с…

— Чего не верить-то! — по-простецки перебила коменданта Аглая. — Сразу видно — его обувка. Я ноги Вайореля хорошо разглядела, еще когда они из кустов торчали, ну и потом, когда по его спине ходила. Ой!

Школьница спохватилась, поняв, что ее слова для непосвященного во всю эту историю человека должны звучать диковато. Но коменданта актерского общежития удивить ногами в кустах было трудно, и поэтому из экстравагантного рассказа он вычленил главное.

— Вы знакомы с Вайорелем Великолепным? Тогда вам будет интересно услышать, что императорский театр приглашен выступить в нашем городе на праздновании Дней Единения. Они привезут какой-то совершенно новый балет, называется он, дай боги памяти, "Черномор и ЛюдмилЫ". Говорят, в имперской столице он имел оглушительный успех.

Услышав название балета, Полина в ажиотации закрыла лицо руками, постояла так с минуту и произнесла загадочную фразу: "Не зря в честь Тютчева назвали астероид". Встретив два удивленных взгляда, она пояснила: "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется". Все стало, конечно, намного понятнее.

Не дождавшись иных объяснений, комендант продолжил экскурсию.

Подведя народный дуэт к последнему экспонату — мотку толстого каната, Кюрим скривился, но добросовестно открыл рот для новой истории. Потом задумался, потоптался на месте, — Полина заметила, что он с излишней силой наступает на левую ногу, будто что-то проверяя, — и в свою очередь выдал странное заявление: "А вот этот экспонат отсюда, пожалуй, стоит убрать".

Девицы переглянулись и пожали плечами.

После музея народный дуэт, прихватив Мирика, отправился в столовую на поздний завтрак. Парень только вернулся из театра комиков и мимов, куда с самого утра бегал предупредить, что дрессировщики в полном составе берут больничный. Девушки звали и Кюрима поесть с ними за компанию, но коменданту, видимо, с самого утра вожжа под хвост попала, и он унесся по неизвестным, но очень важным делам.

Позавтракав, юные артисты разошлись в разные стороны.

Мирик по просьбе подруг отправился покупать билеты на "Черномора и ЛюдмилЫ".

Вайорель, вне всяких сомнений, провел бы народный дуэт и их приятеля на спектакль, но не факт, что к звезде императорского балета получится так просто пробиться.

Полина, как она сказала, пошла морально готовиться к завтрашнему дню, а на самом деле наводить, а точнее, спасать красоту. Вайорель-то, может, и отнесется к синяку под подружкиным глазом с юмором, но как прикажете с таким лицом лезть с поцелуями к демонскому принцу?

Способов свести фингал подручными средствами будущая актриса помнила несчетное количество. Причиной тому была неравная драка с сельскими парнями, в которую после шефского концерта в местной школе ввязались все трое Полининых сокурсников — остальные восемь студентов в группе были девочками. Аптечного пункта в небольшом селе, понятно, не оказалось. Зато выяснилось, что свести фингал можно зубной пастой, сырой картофелиной, толченым чесноком, тертой свеклой, соком свежей капусты, слизью зеленого лука, медом с растительным маслом, полынью, алоэ, подорожником, естественно, et cetera.

Мазать свои красивые, хоть и пострадавшие лица чесноком и свеклой актерские мальчики наотрез отказались, и практичная Машка Горошек сварила из принесенных сердобольными сельчанками подручных лекарственных средств недурной борщ. А Полина тогда в первый раз задумалась о национальном характере.

И вот теперь ей на собственном опыте предстояло выяснить, какой из народных рецептов самый действенный.

Девушка распрощалась с друзьями и решительным шагом направилась на общежитскую кухню.

Аглая же от нечего делать пошла на конюшню полировать Димке рога. Обломок точильного камня она загодя раздобыла на той же самой кухне, которую сейчас шерстила Полина, и теперь он оттягивал один из карманов на незаменимой доферской жилетке.

Димка девушке обрадовался, беспрекословно опустился на колени и подставил под экзекуцию свою тяжелую башку. Обломанный рог полировался плохо, процедура для клиента оказалась не очень приятная, и девушка начала его забалтывать.

История о походе в актерский музей лося не вдохновила.

— Знаю я эти маленькие провинциальные музеи с пятнадцатью экспонатами, — промычал будущий стоматолог. — У нас классным руководителем была литераторша, повернутая на Велимире Хлебникове. И она при каждом удобном случае таскала нас в его дом-музей. Он в центре находится, на улице Свердлова, недалеко от моей школы. Так вот, я этот галстук, который Маяковский дал поносить Хлебникову, раз двадцать видел. И смотреть-то там не на что — тряпка тряпкой. А стихи?! Я одно стихотворение даже выучил, для открытого урока. Ох, Ольга Вадимовна и разозлилась! Вот, послушай.

Чудовище — жилец вершин, с ужасным задом,

Схватило несшую кувшин, с прелестным взглядом.

Она качалась, точно плод, в ветвях косматых рук.

Чудовище, урод, довольно, тешит свой досуг.

— Ха-ха-ха! Чешет свой досуг! Ха-ха-ха! С ужасным задом! — Аглая начала смеяться и никак не могла остановиться. — Ха-ха-ха! Димка, да это же стихотворение про тебя! У тебя тоже руки теперь косматые. Хотя зад… ничего так. — Школьница с преувеличенным вниманием уставилась на хвостовую часть собеседника.

Лось ужасно разобиделся и сделал попытку забрать у школьницы свои рога. Аглая не отдавала. Заниматься перетягиванием рогов оказалось неожиданно весело, гораздо веселее, чем их полировкой. Скоро из денника начали раздаваться звуки возни и громкое хихиканье.

Всю идиллию разрушил Мирик, неожиданно появившийся в дверях. Парень купил билеты на балет и на обратном пути зашел на конюшню присмотреть за бедным, заброшенным всеми животным. Где и был шокирован открывшейся картиной.

— Аглая, ты что, хочешь оторвать моему лосю рога?!

— Тамбовский волк твой лось! — раздраженно промычал Димка. В кой-то веки появилась возможность свободно поболтать с понравившейся девчонкой и тут на тебе, "хозяина" принесло. Будущий стоматолог вспомнил, каких трудов ему стоило подбить излишне совестливого Мирика свести его у предприимчивых селян, и снова замычал, на этот раз сугубо по-лосиному.

Мирик, конечно, ничего не понял.

Аглая испуганно взглянула на Димку и принялась оправдываться.

— Полина попросила заполировать Пикаперу обломившийся рог, чтобы он выглядел поприличней. Завтра же праздник, мы собираемся в храм.

— Странно как-то ты его полируешь. И потом, лося в храм даже с позолоченными рогами не пустят.

— Так что же, я старалась зря? — расстроилась школьница.

— И вовсе не зря, мне понравилось, — утешил ее Димка.

— Что-то Пикапер сегодня размычался, — озабоченно сказал Мирик, — Может быть, ты ему что-нибудь повредила?

— Ага, ужасный зад с косматыми руками. Пойду я, пожалуй, Полине помогать бездельничать, — Аглая раздасованно закрыла за собой дверь. Димка этот все-таки балбес. И Мирик балбес, и явился-то как некстати!

Не подозревая о том, что в конюшне ему вовсе были не рады, юный менестрель взял щетку и принялся чистить свое ездовое животное.

Аглая добралась до комнаты и молча повалилась на кровать. Через минуту в помещение вошла Полина, что-то пробурчала и принялась пристраивать себе под глаз компресс, от которого явственно несло чесноком. С руаскими народными средствами на каракуматской кухне оказалось сложно. И на ближайшем базарчике тоже. Пришлось брать то, что нашлось.

Примерно через полчаса в общежитие вернулся и Мирик, но не стал заходить к подружкам, а прошел сразу в свою комнату. Настроение было не очень: выступления временно пришлось прекратить, а девчонки, кажется, не очень-то по этому поводу переживают. Зато зачем-то собрались в центральный храм на службу в честь Дней Единения. Скучно-то как! А вчера было весело. Даже слишком. Не такая уж беззаботная оказалась она, эта менестрельская жизнь.

День тянулся и тянулся, совершенно не желая приближать завтрашнее явление принца-демона каракуматскому народу.

Сам принц в этот момент, как ни странно, занимался тем же самым, что и часом ранее Аглая. То есть полировал рога, свои собственные. Дни Единения — событие редкое, ответственное, и выглядеть третий наследник императорского дома Барача должен идеально. Закончив непростую процедуру, принц тщательно расчесал перед зеркалом густые черные волосы, свою тайную гордость и докуку. Жесткая грива, спускающаяся до середины спины, с трудом укладывалась в церемониальную прическу, и принцу приходилось поправлять ее каждые пару часов. В менее торжественные дни он просто стягивал волосы шнурком, так поступил и сейчас. Завтра. Все завтра.

Утро для народного дуэта уже привычно началось с суматохи. Полина сняла компресс и обнаружила, что чеснок от фингала не помог. То ли местный аналог не обладал целебными свойствами, то ли времени прошло слишком мало. Зато запах у каракуматского чеснока был какой надо, Полина буквально им пропиталась. И сколько не намыливала лицо, толку было чуть.

— Вы что, аджику дома не делаете? Неужели ты никогда не чистила чеснок в промышленных масштабах? Не знаешь, что его запах намертво въедается в кожу? — подбодрила подругу Аглая. И глубокомысленно продолжила. — Простым мытьем от запаха чеснока не избавиться. Зато есть проверенные народные способы. Берешь лимон…

— Хватит с меня народных способов! — взвизгнула актриса. — Больше ничего не стану делать. Может, принцу запах, наоборот, понравится. Кто их, демонов, знает!

Полина победно вздернула нос и принялась собираться в храм. Так или иначе она этого принца достанет. Не зря же они проторчали в Каракумате больше месяца!

В центральном храме Бахри было торжественно и душно. Слегка припоздавшие Полина и Аглая — а вот не надо было еще раз пытаться отшоркать с лица чеснок! — гусиным шажком пробрались сквозь толпу паломников поближе к середине помещения. Верховный жрец, стоявший в эпицентре собственноручно воскуренных благовоний, в очередной раз закашлялся и особенно сильно ударил в бубен. На постаментах в световых кругах стали появляться демоны. Это выглядело эффектно. Еще бы было чем дышать!

Последним перед глазами восхищенной публики предстал принц Люцимаг. Выглядел он, конечно, необычно, но в то же время очень представительно. Длинная черная туника с прорезами на спине открывала черные же кожистые крылья. Тщательно отполированные рога чуть загибались к центру лба — Аглая сразу вспомнила крестьянский ухват из музея этнографии. Из общего глянцевого вида принца несколько выбивалась слегка растрепавшаяся церемониальная прическа — высокий пук жестких волос между рогами.

Люцимаг стоял на центральном пьедестале, гордо выпрямившись. Его черный безволосый хвост, до содрогания напомнивший Полине крысиный, оказался необычайно длинным и покачивался перед самыми лицами народного дуэта.

Аглая больно пихнула растерявшуюся подругу в бок. Та панически замотала головой. Школьница сунула руку в жилетный карман, достала сильно ополовиненную пачку влажных гигиенических салфеток, вынула одну и решительно впихнула напарнице в руку. Полина с решимостью отчаяния уцепила кончик принцева хвоста, молниеносно протерла его и на мгновенье припала к нему губами. Потом тупо вытерла рот той же самой салфеткой — Аглая скривилась — глянула на артефактник и подарила принцу, наконец заметившему копошение у своих копыт, сумасшедшую счастливую улыбку.

Принц смотрел на Полину, как ей показалось, с ожиданием. Девушка ответила ему непонимающим взглядом, после чего хлопнула себя по лбу. Подношения! Все паломники приходят в храм с подношениями. Принц ждет от поклонницы подарка, а она… в этот момент в девушке, вероятно, проснулись исконно-посконные русские гены, потому что рука сама собой потянулась почесать затылок…

Вот как позже старший жрец главного бахрийского храма представил это происшествие в отчете своему духовному руководству.

"Явление демонов прошло успешно, и я был готов уже продолжить службу, когда меня задержало возмутительное происшествие. Затесавшаяся среди паломников блондинка с подбитым глазом, — кстати, она, ко всему прочему, густо благоухала чесноком, — уцепила принца за хвост. Когда принц обратил на нее свое сиятельное внимание, блондинка принялась почесывать голову, после чего достала из своих лохм ужасающего вида насекомое и протянула его Люцимагу. Он отпрянул, но девица была настойчива, уговорила принца спуститься с пьедестала, собрала его роскошные волосы в хвост и запустила туда насекомое. Оно вцепилось всеми лапками в прическу, да так там и осталось.

Принц что-то сказал отвратительной девице, после чего из-за ее плеча выпрыгнула еще одна хулиганка, маленького росточка, и принялась выкрикивать: "На ковре-самолете! Покататься!" Что она имела в виду, я тогда сразу не понял. Принц сказал несколько фраз уже обеим девицам, после чего, видимо, устыдившись своего поведения, они отошли к стенке и спокойно простояли там всю службу. После ее завершения принц подошел к нарушительницам спокойствия, и они втроем улетели из храма через вентиляционное отверстие. Вместо традиционного для демонов ковра принц использовал для полета соломенную циновку, которая много лет закрывала вход в служебное помещение. Малявка, кстати, при этом совершенно неприлично визжала".

В приписке к отчету жрец просил о двухнедельном отпуске — ему было совершенно необходимо подлечить нервы после ужасающего, позорного скандала, не по его вине случившегося в подведомственном храме.

Однако напрасно говорят, что со стороны виднее. Для Люцимага эта история выглядела совершенно по-другому.

Привычно стоя на пьедестале, принц неожиданно почувствовал, как его хвоста касается что-то влажное, а потом к нему припадают в поцелуе девичьи губы. Он наклонился с постамента, чтобы поглядеть на диковинную паломницу, и увидел юное, совершенно сумасшедшее от счастья лицо. Так далеко в своем почитании его поклонницы еще не разу не заходили!

Принц неверяще глядел на паломницу. Паломница влюблено смотрела на принца. Потом запустила руку в волосы, нащупала там диковинную заколку, выполненную в форме тотема императорского дома — черного тарантула — и протянула принцу.

Люцимаг ошеломленно глядел на артефакт. А в том, что ему протягивают редкий по силе артефакт, никаких сомнений не было. Предмет был привнесен из третьего мира — уж в этих-то вещах лучший ученик главного придворного звездочета разбирался на раз. Вполне обычный на родине и совершенно бесполезный на Альтре, в третьем по счету мире любой предмет должен был приобрести неожиданные и очень полезные свойства. Если, конечно, был подарен в порыве благородных чувств.

Паломница же этими благородными чувствами просто лучилась, переводя довольный взгляд с запястья собственной правой руки — совершенно пустого, кстати, — на принца и обратно. Люцимаг мягко спрыгнул с пьедестала на пол — толпа ахнула, верховный жрец что-то сердито залопотал, — и склонил голову перед блондинкой. Девушка двумя руками ловко собрала в высокий хвост его рассыпающуюся церемониальную прическу и закрепила своей артефактной заколкой. Третий наследник немедленно почувствовал прилив сил и желание облагодетельствовать весь мир.

— Чего бы ты хотела, дева? — спросил он густым басом.

Неожиданно из-за спины необычной паломницы высунулась крохотная брюнетка и с большой надеждой спросила: "А можно покататься на ковре-самолете?".

"Ну точно девушки не местные, — с умилением подумал принц. — Надо же попросить такое. И где я им в Каракумате настоящий демонический ковер возьму? Хотя… Для небольшого развлекательного полета сойдет и любой половик. Надо только выбрать что-нибудь почище".

Труппа императорского театра с жадным любопытством следила из-за кулис за личной ложей халифа. Там по идее должен был находиться редкий гость — принц-демон, появляющийся на Альтре только три дня в году и только в халифате. Нигде больше в империи увидеть настоящего демона из Барача не представлялось возможным. Ученые маги говорили, что в так называемые Дни Единения Альтра каким-то образом соприкасается южным материком с миром, где живут демоны, и в халифате открывается межмировой портал. В остальное время демоны могут появляться — опять же только в халифате — лишь ненадолго и в результате сложного ритуала призыва. Чтобы обратиться к ним с просьбой, паломники съезжаются со всей империи.

Прозвенел третий звонок, но в ложе, кроме халифа и охраны, так никого и не появилось. Вдруг со скрежетом отворилось широкое окошко под самым потолком театра, на головы публике посыпались вековые залежи пыли, и в зрительный зал начал протискиваться предмет, напоминающий соломенную циновку.

С улицы за процессом наблюдал Димка, запряженный в бричку и припаркованный во дворе театра рядом с другими экипажами. Задрав к небу рогатую голову, он разглядел, что с летающей циновки свешиваются чьи-то копыта ("Мои покрупнее будут", — ревниво подумал будущий стоматолог) и две пары девичьих ножек — навскидку тридцать шестого и сорок первого размеров. "Ага! — сказал про себя лось. — Значит, девчонки до принца добрались".

Циновка протиснулась в окно и медленно полетела над залом.

— Где-то я такое сочетание женских ножек уже видел, — задумчиво подумал Вайорель, наблюдая за полетом вместе с коллегами, и встрепенулся. — Да нет, не может быть!

Тем временем циновконавты приземлились в центральной ложе, и Вайорель уже без удивления увидел рядом с халифом и здоровенным демоном своих подружек Полину и Аглаю. "Вот и разыскивать их не придется, — удовлетворенно подумал балерун. — Хотя для чего я выдумывал себе какие-то трудности? Эти девицы всегда обнаруживаются там, где есть хоть какие-нибудь особы королевской крови. Интересно было бы узнать, почему?"

Вновь прибывшие принялись раскланиваться с халифом. Спектакль ощутимо задерживался. Где-то в переполненном зрительном зале тихонько ругнулся Мирик, уйму времени прождавший народный дуэт на входе.

Рядом с ним вызывающе пустели два кресла.

Наконец шебуршение в правительственной ложе прекратилось, почетный гость и сопровождающие его дамы были рассажены по местам, и халиф подал сигнал начинать представление.

В Каракумате было принято перед началом балета зачитывать со сцены либретто, и только это уберегло Полину от культурного шока, когда на сцену в кувырке вылетел и сделал двойное сальто настоящий гном с архаически длинной бородой.

Сюжет нашумевшего балета "Черномор и ЛюдмилЫ" оказался весьма далек от так опрометчиво упомянутого Полиной на королевском суде в Сигошаре первоисточника. Как, впрочем, и от первоначальной Вайорелевой идеи, в которой ЛюдмилЫ был принцем.

"Юный гном Черномор не желает заниматься семейным ремеслом и бежит из дома, чтобы стать артистом, — сообщил зрителям нарядный господин, появившийся из-за кулис. (Услышав это, Мирик с шумом втянул в себя воздух). — Ни одна балетная школа не принимает парня. Педагоги и студенты жестоко высмеивают его.

Тогда гном решается на отчаянный шаг, — ведущий сделал трагическую паузу и со значением посмотрел в зал. Зрители прониклись. — Он выкрадывает знаменитого доферского балеруна и педагога ЛюдмилЫ, увозит его в горы в заброшенный замок, где силой и шантажом принуждает давать уроки. Сначала ЛюдмилЫ тоже смеется над парнем, но видя его упорство и своеобычный талант, начинает с ним заниматься. И в конце концов устраивает единственного в мире гнома-танцовщика в свой театр, где парень имеет необыкновенный успех".

— Цирк лилипутов тоже имеет большой успех, — проворчала себе под нос Полина, провожая взглядом неспешно удаляющегося со сцены конферансье. Ей до ужаса не понравилось иномирное глумление над русской классикой. Но занавес подняли, на сцену вылетел гном, а потом появился и Вайорель, танцующий партию ЛюдмилЫ, и девушка забыла о своих претензиях, завороженная необычным балетом.

После спектакля, тепло попрощавшись с принцем-демоном и не менее шести раз поклонившись халифу, — ведь это, по мнению Полины, был как раз тот случай, когда кашу маслом не испортишь, — девушки отправились в гримерку к Вайорелю. И так качественно там застряли, что рассерженный Мирик, забрав со стоянки лося, в одиночестве уехал в актерское общежитие.

— Что?! Как это — на обеих?

— В Дофере двоеженство, вы же наверняка в курсе. А еще там принято жениться на сестрах, ты разве не знала? Считается, что семья будет крепче, ведь жены и так родственницы.

Вайорель, откинувшись в кресле и вытянув длинные ноги до середины вип-гримерки, аккуратно разливал по пиалам терпкое кизиловое вино.

— Но он же говорил… Ну Алки, ну стервец! И близняшки тоже хороши! Ведь и двух месяцев не прошло. — Полина запнулась и поспешила поправиться. — В смысле — шести декад.

— А как их швейная мастерская? — жадно поинтересовалась Аглая. — Надеюсь, процветает?

— О да, — неторопливо пояснил Вайорель. Ему казалось забавным сплетничать с народным дуэтом о делах неожиданных, совершенно не его круга, знакомых. — Они заезжали ко мне не просто погостить — интересовались арендой торговых помещений. Планируют в скором времени открыть в столице филиал своей лавки. Подсказанный тобой фасон юбки солнце-клеш их буквально озолотил. Передавали, кстати, вам приветы — Васла заявила, что актер с актером обязательно как-нибудь, да и встретится. А кстати, где тот парень, начинающий певец? Победитель конкурса менестрелей, с которым вы уезжали в халифат?

— Ой, Мирик! — внезапно всполошилась Полина. — Он должен был ждать нас у входа…

— Перед представлением, — упавшим голосом закончила Аглая и заторопилась. — Пожалуй, нам пора. Полина, пойдем, он теперь и так нам головы открутит. И Димку надо успокоить…

— Погодите, девочки, — Вайорель поднялся с кресла, — давай-ка, Полина, я уберу тебе по-быстрому синяк. Негоже девушке, тем более, актрисе, ходить с таким украшением. Заметьте, я не спрашиваю, где ты его заработала. И кто такой этот беспокойный Димка. И где вы познакомились с принцем-демоном. И почему…

— Придержи коней, Вайорель! — засмеялась Полина. — Мы тебе все, конечно, расскажем. Завтра, например. А сейчас нам правда нужно бежать. А синяк ты действительно можешь убрать? А как?

— Ну, я все-таки, знаешь ли, вампир. Все мы немного владеем магией крови. Она у тебя просто слегка разлилась под кожей. Давай-ка сюда твое лицо.

Девушка безо всякой опаски подставила приятелю щеку. Он принялся водить ладонью над пораженным местом, не касаясь кожи. Полина опасалась неприятных ощущений, но скула, наоборот, онемела, будто после заморозки. Любопытная Аглая, не чинясь, забралась на стул, чтобы лучше видеть процесс излечения. Синяк действительно бледнел на глазах, пока совсем не пропал.

— Вот это да! Здорово! — восторженно воскликнула Аглая, хватая подругу, которая принялась было крутиться перед ростовым зеркалом, за руку. — Но все-таки мы побежали.

— Завтра приходите! — прокричал им вслед балерун. — Будем давать "Вампира-варвара". Оставлю вам в кассе приглашение в гостевую ложу. На все пять оставшихся гастрольных представлений.

…Через неделю после отъезда императорского балета Полина взвыла от скуки. В театр комиков и мимов друзья так не вернулись, заняться в общежитии было абсолютно нечем.

— Не могу я больше глядеть на эти барханы! — ныла девушка за завтраком, без аппетита ковыряясь в тарелке двузубой вилкой. — Давайте быстренько съездим в Эльфион, обстряпаем там свои делишки, в смысле, выступим при дворе, а затем снова вернемся в халифат. Как раз к приезду принца Али.

Мирику ее логика показалась несколько хромающей, но юному менестрелю и самому поднадоел халифат. Поэтому оба с надеждой взглянули на Аглаю.

— Я только "за", — радостно ответила девушка. — Давайте собираться.

Уже следующим утром невыспавшийся Димка волок двуколку со всей компанией по сонной столице и меланхолически думал: "А все же у жизни в халифате было одно несомненное преимущество — здесь абсолютно никто не держит свиней".

В общежитии друзья оставили довольного Кюрима — нога его чудесным образом излечилась, а музей пополнился двумя разноцветными кубиками и "той самой" циновкой, на которой принц-демон катал звезд театра комиков и мимов. Ее перед самым отъездом принес на память подружкам Вайорель. Балерун настолько впечатлился историей о сбывшейся Аглаиной мечте покататься на ковре само-лете (о поцелуях ему, само собой, не рассказали), что самолично разыскал соломенную циновку под креслами в правительственной ложе. Когда Вайорель передавал циновку народному дуэту, глаза его так вдохновенно блестели, что Полина заподозрила появление в театре в скором времени нового балета "Принц-демон и летающий половик".

— Ты представляешь, мой сынок собрался жениться! Прислал письмо, чтобы я подыскал ему несколько кандидатур. Приедет в отпуск, устроим смотрины. Стыдно, говорит, в мои года не иметь наследников! В ум не возьму, на кого он там в халифате насмотрелся. Хотя, говорят, у них в обычаях большие семьи.

Везилика Шестой подлил разговорившемуся собеседнику сливовицы.

— А еще предложил странную, но перспективную идею. Давай, говорит, отец, устроим обмен студентами с соседями. Это говорит, способствует укреплению дружеских и деловых отношений между странами. — Манор Мудрый со значением взглянул на короля вампиров.

— Хм. Действительно, интересно, — отозвался Вэзилика. — Я, пожалуй, готов послать пяток студентов в твой животноводческий институт. Пусть поучатся козлам хвосты крутить.

— А я — в твою растениеведческую академию. Уж больно сливовица у вас в Сигошаре хороша.

Монархи закрепили договоренность новой порцией напитка.

— А мой, представляешь, чуть не вляпался в дипломатический скандал, — пожаловался высокородный вампир. — После суда, ну, я тебе рассказывал, Фейн неожиданно стал вести себя так, как будто принял обет целомудрия. Начальник его охраны, капитан Больдо Гунари, в своих донесениях мне докладывал, что и в халифате первое время ничего не изменилось. Это с нашим-то фамильным темпераментом!

Манор Мудрый понимающе усмехнулся. О любовных похождениях Вэзилики в молодые годы ходили легенды по всей империи.

— И вдруг через восемь декад Фейн как с цепи сорвался. Пришлось под благовидным предлогом отозвать с дипломатической службы домой, иначе быть бы ему женатым если не на третьей дочери визиря, так на любимой двоюродной сестре придворного звездочета.

— За сыновей! — провозгласил напрашивающийся тост уже слегка нетрезвый повелитель Дофера.

— Аглая, я все забываю спросить, твою кошку что, действительно зовут Песчинка?

— Да Снежинка же! Просто в паджерском языке нет ни слова снег, ни производных от него, вот Полиглот так и перевел.