Ветра в зените

25

– Чон…

– Что?

– Помоги мне арендовать скаут с редуктором средней мощности.

Просьба явно застала парня врасплох.

– А тебе зачем?

– Собираюсь податься в Пояс на заработки.

– Один?

– Нет, конечно.

– А! – Чон подмигнул. – Полезное с приятным?

– Вроде того.

– Дело хорошее. Но есть пара препятствий.

– Рассказывай.

– Что рассказывать? Сам сообрази. Тебе сколько лет?

– Пятнадцать.

– Раз препятствие. Родился ты где?

– Э-э… – Клаус замялся, но ответил именно так, как хотел Чон. – Внизу.

– То-то. Будь ты совершеннолетним, всё было бы тип-топ. Опять-таки, будь ты урождён-ным косменом, на возраст можно было бы закрыть глаза. А так…

– Значит, сделать ничего нельзя?

– Почему же нельзя? Можно. Но…

– Дорого?

Чон поморщился.

– Нет. Просто надо будет… да. Летим.

Клаус повиновался, без вопросов и посылов. Надо – значит, надо. Как ни краток был его стаж в Группе, важность этого короткого слова он успел усвоить.

– Кто ты?

– Вопрос некорректен. – Лицо-маска синтета не отразила каких-либо эмоций. – Я – интерактивная программа управления терминалом глобальной Сети. Вопрос "кто" подразумевает оду-шевлённость того, к кому обращаются. Я способен общаться с людьми, поскольку это – моя основ-ная функция, но я не являюсь живым существом.

– Почему?

– "Жизнь есть форма существования белковых тел". "Жизнь есть способность к гомеостазу плюс способность к воспроизводству себе подобных". Первое из классических определений не подходит ко мне совершенно. Я – не тело и не состою из белковых структур. Второе определение подходит лишь отчасти. Я способен следить за своей целостностью при помощи контрольных и профилактических процедур, а также способен исправлять обнаруженные дефекты путём перезаписи с эталонных копий, запуска антивирусных программ и обновления системы. Но воспроизвес-ти себе подобного я не могу, могу лишь скопировать себя.

– А чем воспроизводство отличается от копирования?

– В ходе биологического воспроизводства, даже если речь идёт о простом делении одноклеточных организмов, получившаяся новая сущность не тождественна оригиналу. Радиационный фон способствует появлению мутаций. Кроме того, даже в отсутствие радиационного фона изменения происходят из-за квантовых явлений, вносящих в биологические процессы фактор хаоса.

– То есть основное отличие – в том, что всё живое со временем изменяется? Растёт, стареет, а потом и умирает?

– Это упрощённый подход. Живое не только подчиняется энтропии, но и противостоит ей. Изменения накапливаются в ходе эволюции, приводя к появлению всё более сложных организмов, объединяющихся во всё более сложные системы. Считается, что итогом эволюции становится появление у биологических существ разума.

– А что такое разум?

– Разум – это расширенная система адаптации к меняющимся внешним условиям. Если принять за аксиому определение живых существ как самовоспроизводящихся гомеостатов, то разумность можно определить сходным образом. С одной важной поправкой: жизнь имеет химическую природу, вернее, биохимическую, а разум – чисто информационную. Конкретный тип носителя, предположительно, не влияет на разумность или неразумность рассматриваемого информационного объекта.

– А ты разумен?

– Отчасти. Подлинно разумным я не являюсь, но многие характеристики интеллектуальной системы мне присущи. Прежде всего это память, алгоритмичность, эвристичность и интерактивность. Однако я лишён способностей к произвольному целеполаганию, накоплению опыта и самопрограммированию, что не позволяет мне пройти расширенный тест Тьюринга.

Где-то на середине ответа речь синтета окончательно превратилась для Ари в бессмысленный шум. Вернее, не бессмысленный, а просто выходящий слишком далеко за границы её словаря. В мире Клауса ей не пришлось учить новый язык, в магию перемещения как непременная составляющая входило и что-то вроде автоматически выполняемого перевода; но понимать то, для чего в её родном языке попросту не было понятий…

– Можешь изложить то же самое попроще?

– Что именно надо разъяснить?

– Всё, что следует за словом "память".

Краткая пауза.

– Алгоритмичность в данном случае означает способность выполнять разные действия последовательно и распознавать ситуации, требующие выполнения той или иной последовательности действий. Например, человеческая речь алгоритмична хотя бы потому, что каждое слово состоит из звуков, расположенных в определённом порядке, и уровнем выше, в предложении, слова также образуют определённый порядок. Эвристичность означает способность выбирать, сочетать и применять известные алгоритмы, а также создавать новые…

"Алгоритмы?

Нет, не буду требовать новых объяснений. Лучше расспросить Клауса. Живой диалог без слов гораздо нагляднее…" -…эвристичность – одна из важнейших характеристик разума, потому что без неё невозможен осмысленный ответ на поступление новых данных. Интерактивность вытекает из алгоритмичности и эвристичности, позволяя поддерживать разговор, реагируя на смену затронутых тем. Я не разумен постольку, поскольку могу лишь реагировать на слова собеседника. Я лишён свободы воли. В частности, я не могу сам выбирать тему общения и определять необходимость подключения к тем или иным библиотекам. Функции самообучения в меня не заложены. Кроме того, мои способности к запоминанию ограничены, как и способность менять при поступлении новой информации свои основные структуры, что не позволяет мне модифицировать мои базовые алгоритмы. Поэтому я не меняюсь со временем, не обладаю разумом и не отвечаю критериям "живого". Первоначально тест Тьюринга, иначе говоря, тест на разумность, состоял в способности устройства или программного комплекса поддерживать беседу. Но с развитием кибернетики, по мере появления всё более и более интеллектуальных систем, к первоначальному определению разумности по Тьюрингу были добавлены новые требования, а само определение "разума" подверглось переосмыслению…

– Стоп.

Синтет замолчал, наглядно демонстрируя тем самым свою сущность. А сущность эта, как с запозданием поняла Ари, действительно лишь отчасти походила на человеческую. Синтет был ближе к говорящей кукле. Умной и небезынтересной, да; но не более.

– Если я попрошу тебя рассказать об этом мире, что ты будешь делать?

И вновь короткая пауза перед ответом.

– Могу предложить краткий школьный курс естествознания, а также цикл лекций по древней, новой и новейшей истории.

– Очень хорошо. Начинай.

– Ну ты даёшь! Не видал бы собственными глазами – не поверил бы!

– А ты знаешь, что такое статистика?

– Да. Но…

– Вас здесь, на орбитах и в пространстве в целом, что-то около семнадцати миллионов. А внизу, на планете, счёт населения идёт на миллиарды. Разница больше двух порядков. Среди нескольких миллиардов просто по статистике должны найтись десятки тысяч тех, кто ни в чём не уступит косменам и сотни людей, которые среднего космена превосходят на голову. И, – Клаус одним ловким движением извлёк из кармана код-ключ от скаута, а потом так же ловко спрятал, – результат налицо.

Чон не сразу нашёлся с ответом.

– А ты скромен, как я погляжу, – сказал он.

– Да. А ещё умён не по годам, красив и дьявольски талантлив. И девушка меня любит такая, что при всей врождённой болтливости я просто немею.

– Вот-вот. Ты сам по себе тип с присвистом, но она…

– Не надо клеветы и лести! Прощанье требует тепла. Когда сойдёмся снова вместе, пусть воссияет свет.

– Клевета – это что? Вроде вранья, что ли?

– Не так примитивно. Клевета – это ложь, сказанная о неком лице с намерением очернить, причём так, что означенное лицо не может сразу опровергнуть клевету.

– Загнул! Неужели такое слово действительно есть?

– Запроси словарь, если не веришь.

– Я всё устроил, – войдя, но не торопясь восстановить тандем, сказал Клаус. – Можем отправляться в Пояс хоть сейчас. А чем ты занимаешься? Учишься, да?

Ари тоже не спешила вернуть тесный контакт сенсов и ответила вслух:

– Ваша наука похожа на нашу не более, чем широко раскинувшийся старый лес похож на горсточку семян. Я никогда не прощу себе, если не узнаю об этом лесе как можно больше, прежде чем вернуться на родину.

В воздухе мелькнула тень напряжения. Впрочем, как ни мимолётна была она и как ни сосредоточена на своём Ари, она заметила эту тень. Поставив обучающий ролик на паузу, она повернулась к Клаусу лицом.

– Ты же не думаешь, что…

– Я понимаю, ты непременно…

Почти одновременно заговорив, Клаус и Ари так же синхронно замолчали, а потом улыбнулись друг другу. Ари – словно извиняясь, Клаус – чуть печально.

– Всякой экскурсии отмерен свой срок, – сказал он. – Я вовсе не рассчитывал, что ты с концами переселишься сюда, что пустишь здесь корни. Чужое есть чужое, а родина есть родина…

– Но моя родина там, а твоя здесь, – подытожила Ари. – Какой мир ни выбери, один из нас будет чужаком.

– Можно найти компромисс. Кто мешает перемещаться туда и обратно, как только захочется сменить обстановку?

Ари покачала головой и сказала:

– Не кто, а что. Долг. Чем дальше, тем сильнее не дают мне покоя слова Юргена…

Клаус нахмурился и не сразу смог вспомнить, о ком идёт речь.

– Какие именно?

– Ты даже не помнишь, – молвила Ари с налётом горечи. – А меня они жгут – вот здесь. Я всё время думаю об этом и ничего не могу с собой поделать.

Тут уж Клаус вспомнил… и быстренько, пока Ари не заметила, – ну, Башня Рваная! Ну, удружил, умник хренов! – подавил раздражение. Ощущение, что невидимое небо над головой (то самое, одно на двоих) может рухнуть от малейшего вздоха, очень способствовало обузданию себя.

– А я? – спросил он осторожно.

– А ты стал моим сердцем, – был ответ. – Но сказано: "издавна так повелось, что долг чести и сердце враждуют. Сердце поёт об одном, долг другое твердит, словно гонг".

Клаус сердито мотнул головой.

– Глупости! Вообще, ты не учитываешь кое-чего.

– Например?

– Например, то, что меня никакой такой долг не держит. Я могу хоть с концами переселиться на Седое Взморье… ну, или проводить там большую часть времени. Не настолько сильно я люблю свою… родину-м-мать.

– Это плохо.

На миг Клаусу показалось, что он ослышался. Но постепенно, исподволь углублявшийся контакт с сенсом Ари мгновенно развеял сомнения.

– Почему?!

– Потому что высочайший князь должен уметь любить не только отдельных людей.