Ветер времени

20

Они пили черный кофе, спорили и снова пили черный кофе.

Потом легли спать и долго беспокойно ворочались.

А утром, когда закончилось единоборство с яичницей, беконом и опять-таки черным кофе, осталось только одно: вернуться в Колорадо и как можно быстрее.

Днем они отправились в аэропорт и как раз успели на двухмоторный репсовый самолет на Денвер. Полет был тяжелым, и их укачало. В Денвере они взяли напрокат автомобиль и отправились в Лейк-Сити, сделав порядочный крюк, так как Сламгельенский перевал к этому времени превратился в настоящий ледник.

Подниматься по берегу черного ледяного ручья было очень трудно, но они не замечали ни снега, ни мороза, ни ветра. Окоченевшие, раскрасневшиеся от холода и возбуждения, они забрались в пещеру и постучали в круглую дверь.

Глубокая тишина.

— Это мы, черт возьми! — рявкнул Нлезин на лортасском языке. — Весна пришла, вылезайте собирать подснежники. Да выходите вы, старичье окостенелое!

Дверь медленно открылась — за ней с пистолетами наготове стояли Уайк, Хафидж и Црига.

— Какая милая встреча, — заметил Нлезин, шагнув в пещеру. — Ваша радость при виде нас поистине трогательна.

Уайк схватил его за плечо.

— Довольно глупостей! Что вы узнали? Быстро!

— Корабль мы построить не можем, — ответил Арвон. — Это исключено.

Лицо Уайка как-то сразу осунулось.

Црига опустился на пол.

Хафидж сохранил полную невозмутимость.

— Однако не торопитесь накладывать на себя руки, — спокойно сказал Нлезин. — У нас есть еще один шанс. И благодарить за это мы должны Уэса. Он нашел выход, которого мы по-глупому не заметили. — Нлезин широко улыбнулся. — Он, чужой, которому никто не доверял. Он самый.

Уайк повернулся к Уэсу.

— Да что же…

— Постойте, — Арвон бросился к нишам, встал на колени и начал шарить в мусоре, камешках и веточках, накопившихся теперь на полу.

— Не могу найти, — прошептал он.

— Помещение убиралось отлично, — пробормотал Нлезин, присоединяясь к нему.

— Он должен быть…

— Спокойнее! Вот он.

Нлезин поднял то, что они искали. И все было так, как они надеялись.

Астронавты с Уэсом сидели в пещере, разговаривали, строили планы и объедались олениной. Впрочем, удовольствие она доставляла только вновь прибывшим, а остальным это блюдо за последние месяцы успело смертельно надоесть.

Потом все легли спать и заснули как убитые.

На следующее утро Уэс, Арвон и Нлезин уже снова спускались по горной тропе, и в нагрудном кармане Нлезина, тщательно застегнутом булавкой, лежала, завернутая в платок, драгоценная находка.

Два дня спустя они были в Лос-Анжелесе.

И Уэс принялся за дело.

Наладить все оказалось не так просто, но Уэс Чейз упорно работал и был почти счастлив. Ведь ему, наконец, пришла в голову идея, которой он мог гордиться, и теперь он занимался тем, что его действительно интересовало. Конечно, он работал не один, но мысль принадлежала именно ему.

Он даже забыл на время о Джо, забыл обо всем, кроме вставшей перед ним задачи. Задача была в его вкусе и он мог найти ее решение.

На это потребовалось почти два года.

В те дни, когда Уэс занимался эндокринологией, у него было немало друзей, и теперь он разыскал тех из них, кто работал в больших лабораториях. Они помогли ему, и дальнейшее свелось к обычным исследованиям, не представлявшим никаких особых трудностей для группы ученых, которым они были поручены.

Разумеется, Уэс должен был оплачивать эту работу, но ему не было жаль денег. Он даже испытывал удовольствие, обращая в наличные свои акции и ценные бумаги.

Стадии работы были обычными: сперва исчерпывающий качественный анализ, потом тончайший количественный анализ и, наконец, длительный процесс очищения препарата, повторных его проверок и экспериментов на белых мышах и макаках-резус.

Все это было достаточно сложно, но не требовало чудес.

Идея заключалась в следующем. Современная техника не позволяет построить космический корабль, основываясь лишь на примерном изложении его принципов. Даже если бы уцелели обломки этого корабля, все равно многие проблемы оказались бы почти неразрешимыми, но за пятнадцать тысяч лет корабль стал прахом и от самого этого праха не осталось никакого следа. Однако средство, усыпившее астронавтов с Лортаса, было относительно простым соединением. По словам Арвона, это была вытяжка из лимфоидной ткани млекопитающих, впадающих в зимнюю спячку, как, например, сурки, в сочетании с абсорбентом витамина D, инсулином и рядом обычных наркотических веществ. Если бы дать лаборатории любое, самое малое количество этого средства, его можно было бы воссоздать. А Уайк, делая инъекции, использовал не все до конца. Он закрыл и бросил на пол самозамораживающийся контейнер, в котором оставалось еще несколько капель. И они сохранялись в нем при температуре, близкой к абсолютному нулю, пока одно столетие сменялось другим…

Удивительным было только то, что никто не подумал об этой возможности, пока Уэс не заметил, что Нлезин закупорил бутылку, в которой оставалось несколько капель виски. А дальше пригодилось прежнее увлечение Уэса эндокринологией, и результат был почти предрешен. Уэсу было известно, что функция гипофиза у животных, впадающих в спячку, претерпевает сезонные колебания. И, обратившись в лабораторию, он сослался на то, что работает над этой проблемой.

Через два года лортасское снотворное было получено.

— Поосторожней с этой штукой, Уэс, — предупредил Гарвин Берри, руководитель группы. — Лабораторных животных она прямо валила с ног.

— Мы будем осторожны, Гарви, — пообещал Уэс.

Вот и все.

Они снимали втроем довольно неприглядную квартиру в Санта-Монике, но Уэс не поехал прямо к Арвону и Нлезину. У него были еще кое-какие дела.

Бутыль из толстого стекла с бесценной жидкостью лежала рядом с ним на переднем сиденье. Она выглядела совсем обычной: чуть-чуть воображения — и она превратилась в бутылку молока, Уэс просто купил ее в магазине в Уэствуде и везет теперь домой Джо…

Но эта бутылка молока обошлась ему не в одну тысячу долларов.

И Джо больше нет.

И нет дома.

Он уже к этому, кажется, привык. Боль прошла и осталась только пустота внутри — там, где прежде билась жизнь. Он не винил ни Джо, ни Норма. Он испортил свою жизнь и без них. Если бы у него хватило воли жить так, как хотелось ему, а не так, как требовала Джо!

Если бы он настоял на том, чтобы у них были дети!

Если бы он стал хозяином своей жизни, пока еще было время!

Если, если, если…

К черту! Руки Уэса крепче сжали руль. Во всяком случае, тут он не потерпит неудачи. Все-таки он сделал за свою жизнь одно настоящее дело. И с этим пока еще не покончено!

Почти бессознательно Уэс начал свое паломничестве».

Он ехал сквозь летнее марево по прибрежному шоссе. Оно было забито автомобилями. На пляжах всюду загорали любители жаркого солнца. Закусочные бойко торговали рублеными бифштексами и сосисками. Дачи вдоль берега океана, такие темные, сырые и заброшенные в зимнее время, теперь весело распахнули окна, а в гаражах стояли машины.

Уэс остановился у ресторана «На мысу» и зашел внутрь.

— Доктор! — к нему, улыбаясь, подошел официант. — Давненько вы у нас не бывали. Как поживает миссис Чейз?

— Прекрасно, прекрасно. — Как странно слышать, что его назвали «доктором». Неужели осколки его жизни валяются и тут и нужно их только подобрать? — Принесите, пожалуйста, виски с содовой на балкон.

— Сию минуту, доктор. Приятно снова увидеть вас тут!

Уэс вышел на балкон и сел в тени. Внизу волны, шурша, набегали на песок и разбивались о черные камни. Уэс глядел на океан, синий и сверкающий под ясным небом. Кое-где виднелись рыбачьи лодки — черные точки в ярком солнечном свете, но преобладали все-таки пустынность и покой.

Уэс следил, как чайки кружат над отмелями, высматривая рыбу. У кромки воды стайка птиц деловито исследовала песок, быстро отскакивая от накатывавшей волны.

Уэс снял очки и закрыл глаза, сжимая в пальцах рюмку. Рокот океана успокаивал и баюкал. Они с Джо бывали здесь много раз в той, прошлой жизни, напивались, хохотали, проделывали всякие сумасшедшие штуки. Если бы можно было вернуться назад, к веснам детства, к беспечности и беззаботным ночам, которые, казалось, никогда не кончатся…

Если бы!

Уэс снова надел очки и, как завороженный, уставился на воду. «Мы все здесь чужие, на этой земле, — думал он. — Мы как рыба, вытащенная из воды, бьемся на камнях».

— Уэс, старина, — сказал он вслух, — ты удивительно веселый собутыльник.

Он заплатил за виски и дал официанту «на чай» гораздо больше, чем полагалось бы.

Уэс снова сел в машину и поехал назад вдоль пляжа, вверх в Санта-Монику и оттуда через Уилшир в Уэствуд. Он нашел свободное местечко на стоянке недалеко от дома, где находилась его приемная, опустил две монетки в счетчик, остался сидеть в машине и смотрел, смотрел… Он, разумеется, давно отпустил мисс Хилл, но, повинуясь какому-то необъяснимому побуждению, продолжал вносить арендную плату за помещение. Оттуда, где он сидел, ему была видна дощечка с золотыми буквами «Уэстон Д.Чейз, окулист и ларинголог».

Свое второе имя, Джаспер, Уэс ненавидел. И теперь он вспомнил, как однажды Джо в шутку заказала дощечку «У.Джаспер Чейз, окулист и ларинголог». Он улыбнулся. Господи, как это было давно!

Уэс потерял счет времени, но вдруг он, вздрогнув, заметил, что счетчик красный, и поспешил уехать. По бульвару Олимпик он направился к Беверли-Глен.

«Пределы моей жизни».

На углу бульвара Сансет и Бельэр Уэс развернулся и поехал по тенистой Беверли-Глен. Он поискал глазами надпись, напоминавшую Биллу про велосипед Джимми, но ее, конечно, не оказалось. Он свернул в свой крутой переулок, а затем в проезд, ведущий к дому, который когда-то был его домом.

Уэс выключил мотор и вышел из машины. Он встал у изгороди, там, где его можно было увидеть из окна. Он стоял неподвижно, не привлекая к себе внимания, но и не прячась.

Он и сам не мог понять, хочет ли он, чтобы его заметили, или нет.

Воздух был влажный, и газон казался гладким, как дерн на поле для гольфа. Джо следила за двором. Домик из дикого камня и красных панелей казался безмятежным в предвечерней тени.

Дома ли она?

За эти два года Уэс видел Джо несколько раз, но всегда в присутствии адвоката. Она была обеспечена и казалась счастливой.

«Может быть, она даже рада, что избавилась от меня».

Нет, он несправедлив. Он хорошо знал Джо. Она не показала бы виду, если ей и было плохо. Она не дала бы ему этого заметить.

Он представил себе, как подходит к двери и звонит. Джо открывает — в халате, ненакрашенная. Она откидывает со лба белокурые волосы, жалея, что забыла намазать губы.

«Уэс?»

«Джо, я очень много думал. Можно зайти на минутку?»

Она колеблется, но только одну секунду.

«Ты одна, Джо?»

«Конечно, глупый. Входи».

Он входит, а что дальше?

Примет ли она его обратно? Хочет ли он этого? Да, его влечет к ней по-прежнему и они врозь уже два года. Стоит только подойти к двери…

Смогут ли они начать все сначала?

Уэс знал ответ: начать всегда можно, но чем это кончится?

И на это он тоже знал ответ. Он — это он, а Джо — это Джо. Их совместная жизнь не задалась и исправить ничего нельзя.

Уэс все стоял и стоял у изгороди. «Дурак, — подумал он, — ты ведь ждешь, чтобы она вышла к тебе».

Если Джо и заметила его, она ничем этого не выдала.

Уэс так и не подошел к двери.

Тени еще удлинились и наступил вечер. В небе кое-где начали появляться звезды.

— Прощай, девочка, — сказал Уэс.

Он сел в машину и уехал.

На этот раз, добравшись до Санта-Моники, он направился прямо к дому, где его ждали Арвон и Нлезин.

— Ого! — сказал Нлезин, бросая роман, который он читал. — Вас задержали бандиты или произошло еще что-то?

— Еще что-то, — ответил Уэс.

Арвон схватил бутылку из толстого стекла и звонко чмокнул ее.

— Вот она!

— Все готово. Гарви говорит, что состав абсолютно тот же, что и в каплях, которые мы дали ему исследовать. Будем надеяться, что он не ошибся.

— Он не мог ошибиться, — оказал Арвон.

— Неисправимый оптимист, — пробормотал Нлезин, потирая лысину. — Возможно, толку от этого снадобья будет меньше, чем от нембутала.

Они состряпали себе обед, Нлезин щегольнул своим новоприобретенным искусством готовить спагетти. Обед был хорош, вино тоже, но все трое против обыкновения были молчаливы и сдержанны.

Они подошли к концу пути.

— Какое-то безумие, — сказал наконец Арвон. — Мы проспали пятнадцать тысяч лет в колорадской пещере, только чтобы проснуться как раз в ту ночь, когда вам пришлось спрятаться там от бури. А ведь, возможно, вы были первым, кто вошел туда после нас. И я был вынужден схватить вас и напугал до полусмерти, а попутно испортил вам жизнь.

— Я сам ее испортил, — ответил Уэс.

— Может, и так. Но мы-то! Проснулись через пятнадцать тысяч лет — и все-таки слишком рано. Я теперь убежден, что Земля как раз тот мир, который мы искали. Мы так похожи, Уэс, что только почти идентичные культуры могли породить нас и вас. Но мы потерпели бы полную неудачу, если бы не ваша блестящая идея. Похоже, что вы нас спасли, Уэс, — и не только нас. Но… — он умолк.

— …Но сами вы остались на мели, — докончил Нлезин.

— По-моему, вы считаете меня слишком уж бескорыстным, — медленно произнес Уэс. — Я сделал это не просто по доброте сердечной. И не во имя чистой абстракции, именуемой человечеством. Я эгоистическое животное.

— Ага! Значит, вам нужна плата? — Нлезин успокоенно улыбнулся.

— Да.

Они ждали, что он скажет дальше.

Уэс глубоко вздохнул.

— Я еду с вами, — сказал он.