Ветер времени

14

Через неделю Уайк созвал совет.

Астронавты полукругом уселись на камнях лицом к капитану. Они не хуже его знали, о чем он собирается говорить, и все же собрание не было простой формальностью.

Тут решалась их судьба.

Дни становились все холоднее, и астронавты дрожали в лучах негреющего солнца. Внизу, в долине, как лед, сверкал ручей, бежавший неизвестно куда. Немногочисленные деревья были вечнозелеными, но сейчас их листья потемнели, почти почернели, готовясь к зимним морозам.

Уайк не мешкая приступил к делу.

Капитан встал — как обычно, его сдержанность не была похожа на спокойствие. Спокойствие вообще чуждо подобным натурам. Уайк всегда был исполнен внутреннего напряжения, которое словно вот-вот должно было достигнуть высшей точки. Недаром он казался самым рослым среди них, хотя и был невысок.

— Итак, каникулы окончены, — начал капитан. Он говорил негромко, так что некоторые слова трудно было разобрать, но все слушали с напряженным вниманием. — Я не имею права приказывать вам, даже если бы и хотел, а я не хочу. Однако я покинул Лортас и провел в космосе долгие годы не для того, чтобы стать членом первобытного племени на неизвестной планете. Сюда меня привели поиски, от которых я не откажусь, пока не найду того, что ищу, или пока не умру. Наша родина так далека, и, быть может, вам нетрудно убедить себя, будто ее вообще не существует. Однако она существует. У некоторых из нас там остались дети — и сколько еще родится детей!.. Мне нравятся здешние люди, а вам?

Все закивали.

— Может быть (но только может быть!), именно эту планету мы и искали. Может быть, именно здесь человечество выйдет победителем из испытания и не уничтожит себя, а вырвется в космос. Если спустя много тысяч лет оно добьется этой победы, Лортас должен узнать о ней. Цивилизация, обреченная на одиночество, гибнет. Мы это знаем. Если здешнее человечество создаст космические корабли, но некому будет показать им дорогу к Лортасу, эта планета и Лортас, скорее всего, никогда не найдут друг друга. Вы сознательно отказались в своей жизни от многого, и не мне напоминать вам о долге. Я намерен вернуться на корабль и последовать совету Дерриока даже один. Я надеюсь, что вы решите идти со мной, но право решать принадлежит только вам.

Он повернулся и зашагал прочь, один. У Арвона мелькнула мысль, что капитан всегда одинок.

Солнце заходило, освещая оставшихся косыми лучами, а они все говорили. Одни предлагали одно, другие — другое. Но в их словах не слышалось убежденности — они спорили уже по инерции. Вскоре Колрак извинился и ушел искать Уайка.

Арвон слушал и понимал, что все пойдут с капитаном.

Он не ошибся.

День, когда они покидали селение, был холодным и пасмурным. С гор дул пронзительный ветер, так что женщины и ребятишки, улыбнувшись и помахав им на прощанье, поспешили вернуться в теплые жилища.

Арвон почувствовал, что всегда может возвратиться в это селение, затерянное во времени, и найти тут друзей. Конечно, они не скупились на подарки и не причинили туземцам никакого вреда. Но этих людей нельзя было подкупить — очевидно, астронавты им просто понравились. Почему бы не счесть это добрым предзнаменованием? Но тут Арвон явственно услышал саркастический смешок старика Дерриока: как легко выдать желаемое за действительное!

Их провожали те же четыре охотника.

Обратный путь показался легче. После того как они выбрались из долины, тропа пошла под гору, к тому же не было дождя. Быстрая ходьба согревала их, а останавливались они ненадолго.

С предгорья открывался широкий вид на равнину, где высокая трава и цветы колыхались, словно холодные зеленые волны огромного озера. Равнина, по которой гулял ветер, казалась суровой и ледяной, и астронавтам было нетрудно представить себе, как ее заносит глубоким снегом, как по сугробам бродят исхудалые звери, а солнце — только бледный диск в зимнем небе.

Они даже увидели корабль — темную тень посредине черного обугленного круга. До него было много миль, но прозрачный воздух сокращал расстояние. А еще дальше на севере блестели льды, покрывавшие горы холодным белым шелком.

Наверное, ледники. Всего сто лет назад они, возможно, были гораздо больше, хотя море травы выглядело так, словно его никогда не скрывали ледники.

Путники шли быстро, так что скоро горы остались позади и они зашагали напрямик по кочковатому лугу. Снова они спотыкались о камни и колючие кусты рвали им одежду. Корабля больше не было видно, тропа кончилась. Однако туземцы продолжали идти все так же уверенно, а пес выбирал дорогу среди травы, повинуясь безошибочному инстинкту.

Кругом стояла мертвая тишина и только ветер шелестел в траве. Однако тут было теплее, чем в предгорьях.

Они шли, не останавливаясь, и Арвон с удовольствием заметил, что на этот раз он устал гораздо меньше. Но все-таки устал — и он позавидовал туземцам, их твердому размашистому шагу и ровному дыханию.

Он думал: «Что бы мы ни говорили, а пройти пешком полпланеты нам никогда не удастся. Для этого мы недостаточно натренированы, недостаточно выносливы. Мы все погибнем в пути. Надо лететь на вертолете, но он не подымет всех. И Уайк это знает».

Он посмотрел на невысокую крепкую фигуру капитана, шагавшего впереди, и ему вдруг пришло в голову, что Уайку известно что-то такое, чего не знают другие.

Солнце уже заходило, когда они наконец увидели корабль. В небе зажглись первые бледные звезды. Похолодало. Придется наломать кустарника, чтобы развести костер, а сырые ветки вряд ли будут хорошо гореть…

— Вот мы и дома! — мрачно провозгласил Нлезин. От корабля веяло холодом, словно это был ожидающий их склеп.

В тот момент, когда Уайк направился к люку, собираясь отпереть его, воздух потряс пронзительный вопль.

Из обугленной травы выскочили темные фигуры.

Что-то обожгло Арвону плечо. Он оглянулся и ошеломленно увидел, что из плеча у него торчит стрела. Темно-красные капли скатились ему на ладонь, и он с ужасом понял, что это его собственная кровь.

Один из туземцев, захрипев, упал — стрела пронзила ему горло.

Уайк с лихорадочной быстротой отпер люк, прыгнул внутрь, повернулся и, выхватив пистолет, крикнул:

— Ложись! На землю! Арвон, чтоб вас, ложитесь!

Арвон вдруг сообразил, что все еще стоит, выпрямившись во весь рост, словно в оцепенении. Он бросился на землю, еле сдержав болезненный стон — резкое движение сломало древко стрелы, засевшей в его плече. Словно во сне, Арвон неуклюже вытащил пистолет и огляделся, готовясь стрелять.

Но стрелять было не в кого. Он видел только траву. Арвон содрогнулся: если враги заметили, где он лежит, то… Тут даже блохе негде укрыться. Он крепче сжал пистолет и попробовал смотреть во все стороны сразу.

Арвон не слышал ни звука, но внезапно над ним наклонился человек, занося каменный нож. Арвон рванулся вбок и надавил кнопку пистолета. Раздался легкий хлопок, и на него свалилось тяжелое тело.

Отчаянным усилием Арвон попытался высвободиться, но тут же замер, сообразив, что враг парализован. Арвон лежал неподвижно, сдерживая дыхание, и слушал, как из раны в плече капает кровь. Тело, придавившее его, было тяжелым и отвратительно пахло.

Арвон слышал возгласы, крики и чей-то предсмертный вопль.

«Я должен встать, — подумал он. — Я там нужен. Но если я подниму голову…»

Приникнув к земле, Арвон расправил плечи, хотя засевший в ране наконечник стрелы причинял ему сильную боль. Потом он приподнял над собой тело парализованного врага и осторожно выставил его голову над травой.

И тут же в нее вонзилось копье. Арвон почувствовал, что ему в лицо что-то брызнуло, и вскрикнул от ужаса.

Сбросив с себя уже мертвое тело, он отпрянул в сторону.

Но ведь копье бросил кто-то, а это значит…

— Стойте! — крикнул он и умолк. Ведь туземцы его не поймут! Вздрогнув, он попытался еще раз, громче:

— Нлезин!

— Эй! — послышался голос Нлезина. — Лежите, не двигайтесь!

Арвон замер.

Резкие судорожные звуки боя стихли. Снова послышались дружеские голоса. Арвон приподнял голову, быстро огляделся и кое-как встал. Он чувствовал себя относительно сносно. Все произошло так быстро, что он испытывал не страх, а лихорадочное волнение.

Но вид у него был жуткий. От плеча по боку тянулась темная полоса, и он был весь перемазан кровью мертвого туземца.

К нему подбежал Колрак и обхватил его рукой, чтобы поддержать.

— Я чувствую себя прилично, — сказал Арвон. — Во всяком случае, лучше, чем выгляжу. Кто-нибудь ранен? Что случилось? Куда они делись?

Священник улыбнулся.

— Как бы то ни было, ваше любопытство не пострадало. Убит один из наших туземцев — его звали Наньявик. Уайк ранен в ногу, но не серьезно. Убиты двое нападавших.

— Кто они такие? Что им надо?

Колрак пожал плечами.

— По-видимому, такие стычка не редкость между здешними племенами. Подобным путем воины зарабатывают себе престиж. Несомненно, наши друзья — не единственные, кто видел, как упал корабль.

Арвон почувствовал, что каменный наконечник, застрявший в ране, касается кости.

— Так сказать, небольшое развлечение?

Колрак отвернулся, глаза его стали печальны.

— Да, Арвон, на их взгляд, это именно так. Они же люди, в конце концов. Несколько тысяч лет назад наши предки на Лортасе занимались примерно тем же и столь же неоправданно. Главное — знать, когда надо остановиться.

— Вы сможете вытащить наконечник стрелы у меня из плеча?

— Да. По-моему, это будет нетрудно. Плечо придется парализовать, потом наконечник можно будет извлечь кончиком ножа, а рану зашить. Некоторое время рука будет плохо слушаться, но мышцы, кажется, не повреждены.

Они направились к кораблю. Уже совсем стемнело, но туземцы развели костер, а из люка падал бледный свет люминесцентных трубок.

Было очень холодно, и Арвон поежился.

— Я рад, что вы будете с нами, Колрак, — сказал он.

Колрак едва заметно улыбнулся:

— Я остаюсь здесь, — сказал он.

Арвон пристально взглянул на него, но священник молчал.

Арвону зашили плечо, Уайку перевязали ногу. Затем они похоронили мертвецов — рядом с безмолвным разбитым кораблем появилось еще три могилы.

— Это место проклято! — заметил Нлезин. — Если и дальше пойдет такими темпами, к концу года никого из нас не останется в живых.

На следующий день, безоблачный и холодный, Уайк наконец сообщил им то, чего они давно ждали.

— Вы все понимаете, что пешком мы не доберемся до материка, который Дерриок показал нам на карте. У нас не хватит сил. По словам туземцев, здесь проходили люди, следуя за дичью на север и восток, но это было летом, а не зимой. Я не ошибаюсь, Колрак?

Священник кивнул.

— Чем дольше мы будем откладывать решение, тем меньше у нас сохранится шансов на успех, — продолжал капитан. — Я могу заблуждаться, но таково мое мнение. Нам остается одно средство — вертолет. Я не могу точно сказать, как далеко мы сможем улететь, и я не знаю, как вертолет поведет себя в бурю — ведь вам известно, что он предназначен только для короткой топографической съемки. Но я считаю, что надо лететь, пока это будет возможно, садясь вечером в каком-нибудь удобном месте. Вертолет не может поднять всех нас — это исключено. Думаю, что в нем спокойно уместятся четверо, в крайнем случае — пятеро. Сейчас крайний случай.

Он помолчал, глядя на них.

— Колрак и Лейджер останутся здесь, — сказал он.

Нлезин нахмурился.

— Погодите, капитан, вы не имеете права отдать такой приказ. — Он шагнул вперед, лицо его побледнело, он часто задышал. — Не вам решать, кто летит, а кто остается.

— Решил не я, — медленно ответил Уайк. — Решили они сами.

Колрак кивнул.

— Уже когда Дерриок говорил с нами, я понял, что этого не избежать, — сказал он. — Как только мы пришли в деревню, я стал изучать язык туземцев. Для меня это не жертва, Нлезин. В этих людях я почти нашел то, во что верю, — единство жизни, единение с природой. Мне порой кажется, что мы, цивилизованные люди, слишком о многом забыли. Я хочу остаться и обрести утраченное.

— А Лейджер? — спросил Нлезин. — И не старайтесь меня убедить, что в нем заговорила вера.

Уайк взглянул на журналиста, тот отрицательно качнул головой.

— Лейджер не обязан объяснять свои поступки. Он так решил, и, откровенно говоря, Нлезин, это не ваше дело.

Арвон посмотрел на Лейджера — неряшливого, крикливого, одинокого. «Как мы, в сущности, мало знаем друг друга, — подумал он. — Одно дело рассуждать о том, чтобы остаться здесь всем вместе и весело пожить, и совсем другое — остаться здесь навсегда только с одним близким тебе человеком».

— Мы отправляемся завтра, если успеем собрать вертолет, — оказал Уайк. — Нам придется очень аккуратно запаковать снотворное и консервирующие вещества. Кроме того, нам понадобятся карты и питательные капсулы. Еще пистолеты. И все. Остальное возьмут Колрак, Лейджер и племя. — Он помолчал. — Есть вопросы?

Вопросов не было.

Они взялись за работу.

День был темный и унылый, бесформенные серые тучи затягивали небо до самого горизонта. Дул холодный ровный, но не очень сильный ветер.

Маленький сверкающий вертолет, стоявший возле разбитого корабля, напоминал вылупившегося из икринки малька рядом с истерзанным телом большого лосося.

Улетающие простились с Колраком, Лейджером и туземцами, которые оказали им гостеприимство. Говорить было не о чем, и будущее не внушало больших надежд. Где-то в безграничной дали ждали Лортас и тысяча других миров, скрытых за серой пеленой. А впереди их ждало… что именно?

Они забрались в вертолет и заперли люк. Замок был сложный, как во всякой воздушной машине, предназначенной для работы на чужой планете. Хафидж занял место пилота, Уайк сел рядом с ним. Остальные кое-как разместились сзади.

— Если никто из нас не растолстеет, все будет прекрасно, — сказал Нлезин.

Мотор рявкнул, вертолет затрясся — туземцы снаружи изумленно уставились на него. Мотор ревел, кашлял, рычал. Лопасти винта свистели над головой, сливаясь в серебряный круг на фоне серых туч.

Хафидж включил стартовый усилитель.

Вертолет оторвался от земли, накренился под ударом ветра, но выровнялся и начал набирать высоту.

Арвон взглянул вниз. Он словно смотрел в колодец времени. Вот туземцы — фигурки в шкурах на зелени травы; пес уже перестал интересоваться вертолетом и уткнул нос в землю; Колрак и Лейджер машут им вслед — теперь они стали лишь тенями на холмистой равнине, мужественные, вырванные из времени, утраченные навсегда.

Вскоре даже корпус погибшего корабля исчез из виду.

Вертолет взобрался выше ветра и повернул на северо-восток. Земля под ними превратилась в узор из зеленых, бурых и белых пятен.

Хафидж вел машину на северо-восток. Вертолет устремлялся вперед, словно живой, — навстречу почти несбыточной надежде.