Вестник и Весна народов

Глава 2

Сильнее всего изменился Мариуполь. Побережье города разделось на две части: правую и левую по отношению к дельте реки. На правом берегу росли новые пятиэтажные дома, которые паутиной собирались вокруг огромного здания морского и железнодорожного вокзала. Само здание еще только строилось, но первые пассажирские поезда уже курсировали.

На левом же берегу над новыми цехами возвышались огромные кирпичные трубы, судостроительные заводы рельсами окружили новые сухие доки. Верфи и новый порт на левом берегу окружал барьер из песка и грунта поднятого со дна. Импровизированная защита помогала портовым службам с помощью буксиров разгружать и загружать торговые суда. У грузовых причалов возвышались первые башенные краны, которые работали на паровых двигателях. Они работали со стандартными деревянными ящиками, насыпными грузами или тяжёлыми трубами под новые баржи с большой осадкой. Паровозы подвозили к причалам грузы, чтобы краны прям с рельс перегружали товары на суда.

Паром остановился на левом берегу, около морского вокзала. Огромное кирпичное здание пряталось за строительными лесами и новой техникой. Рабочие под любопытные взгляды гостей города поднимали огромные окна больше человеческого роста. Сразу к людям подскочили шумные извозчики, предлагающие услуги и обещающие провести экскурсии. Вадим же взяв пару больших чемоданов, как ледокол повел семью к карете. Остальные сумки и саквояжи нёс Егерь, замыкая отряд. Их увидели и пошли на встречу люди в сером, забрав вещи.

— Здравствуйте, Вадим Борисович, — улыбнулся охранник и жестом подозвал роскошную карету с четвёркой лошадей, — куда изволите?

— Софа, я пока по делам поеду, а вы домой? — Вадим вопросительно поднял бровь, на что жена отмахнулась и с дочками под пристальным взором Егеря пошла в карету. Вадим же кивнул охраннику и забрался в быструю бричку с рисунком белого орла на корпусе. И понеслись на запад вдоль побережья, где шли еще две огромные стройки.

Количество гостей и торговцев росло в городе со страшной силой, поэтому решили строить полноценный отель с видом на море и сразу в нем ресторан. А чтобы как-то развлекать высоких гостей Вадим заложил новый концертный зал рассчитанный на оперу, благодаря новым обводам стен. Внутри Мариуполя, в его исторической части, тоже шла стройка. В центре под присмотром местных греков, евреев и гостей из османской империи строили храмы трех основных конфессий с большим парком между ними. Слава богу, какому, пусть выберут граждане, Вадим только выделил рабочих и строй материалы. Деньги собирали местные общины, а проекты пришли из архитектурного университета Петербурга. Вообще из столицы удалось наладить поток выпускников, что сразу оживило местное производство. Если бы у вестников могли бы болеть зубы, то Вадим скривился бы. Он направил большую часть денег с продажи сигарет на студенческий городок и даже получил поддержку от императора в этом вопросе.

Бричка выехала за город по новой мощёной дороге и остановилась рядом со скромным цехом по книгопечатанию. Над входом висела большая вывеска "Скрепка". Вадим захихикал, вспомнив, как появилось название операции. Казалось бы обычную типографию сторожили его серые. Вокруг здания прятались секреты с дозорными и иногда даже проходил патруль с собакой.

На верхнем этаже печатали газеты и книги для нужд города, но под зданием, в бетонном бункере пряталось ценное нутро.

Два десятка фальшивомонетчиков, собранных с Москвы и Петербурга во время бандитских разбирательств, сидели и подделывали деньги. После поражения Франции в наполеоновских войнах, ее политического и экономического разгрома на планете сменился главный хулиган, как до этого было с голландцами, а до них с Испанией, а до них с Португалией. Теперь же шёл век британского фунта стерлингов.

Была только пакость. Бумажные банкноты принимали только в самой Англии и Уэльсе. Купюрой фунта стерлинга было не расплатиться в Ирландии или Шотландии, в Индии на человека бы косо посмотрели. В колониях империи знали только серебряные монеты.

Вот если бы только Вадим знал кого-то в англии. Кого-то, кто через салоны дорогой одежды и моды мог отмывать поддельные деньги, закупая на них контрабанду для Российской промышленности. Ни одна Изабелла так и не пришла ему в голову, поэтому Вадим с огромной улыбкой как у кота пошел в закуток начальника этого предприятия.

— Вадим Борисович? — с ним поздоровался худощавый мужчина неопределённых лет с очками, у которых стекло было с палец в толщину.

— Порадуй меня, — Вадим потер руки.

— Готова новая партия, — управляющий повел высокого гостя смотреть на товар.

Чтобы банкноты выглядели убедительно их мяли, носили в карманах, связывали резинкой, даже писали на них, подражая англичанам, которые оставляли например список покупок на деньгах. За бумагу и чернила отвечали отдельные мастерские, которые даже не знали в чем участвовали. Для изготовления банкнот края обрезали не ровно, создавая впечатление, что станок зажевывал бумагу при печати. Все кто здесь работал, считали подделку денег — искусством. И искусство достигло пика, когда Вадим изготовил печатные матрицы. Перебрав множество образцов он даже сам нашел несколько подделок хорошего качества. В это время еще не делали сложных защитных знаков, полагаясь на качество печати и рисунок. Все, что оставалось Вадиму, так это воспроизвести все погрешности, которые оставляли британские матрицы.

— Есть новости, — пробормотал Вадим, разглядывая партию из миллиона фунтов.

Управляющий подтянулся, навострив уши.

— Британцы со следующего года меняют рисунок и добавят защитную полосу.

— Вы видели образцы? — с придыханием спросил фальшивомонетчик.

— Нет еще, только фотографии из газет, — соврал Вадим, которому Белла по каналам уже прислала несколько купюр из пробной партии, — эту партию я заберу с собой, потом начнём новый цикл.

— Как вам будет угодно, — поклонился управляющий. Вадим же вышел из типографии. Все рабочие и охранники жили в маленькой деревеньке подальше от города. И за последнее время выросло еще три таких деревеньки-типографии. За новой преградой из колючей проволоки и пристальным надзором серых, умельцы подделывали Французские Франки, Немецкие марки и австрийские шиллинги. Валюты основных торговых партнёров Российской Империи.

Прежде всего стояла секретность. Вадим не гнался за огромными денежными выгодами за счёт самих поддельных банкнот. Чрезмерное упорство в этом вопросе больше вредило, заставляя правительства нервничать, усиливать контроль и искать источники. А это вредило бизнесу, ведь на отмытые деньги покупались чиновники, вывозились специалисты и оборудование.

И за прошедший год в основном светились именно английские фунты, в Англии расположилась самая обширная сеть для отмыва денег. А с отменой ограничений со стороны Англии на тех кто может ввозить товары в страну, то расширилось окно и для контрабанды.

Остальные валюты Вадим расходовал экономичнее, предпочитая дождаться суеты на рынке ценных бумаг или еще какого горя.

Столь массивная операция не могла проходить без прикрытия со стороны властей, пришлось помочь Месечкину специалистами, чтобы в третьем отделении его императорского величества отлавливали фальшивомонетчиков в империи. Вадим часто делился с генералом жандармерии новинками, чтобы держать своего человека высоко в правительстве и попутно решать массу проблем. Их маленький заговор на двоих.

Бричка подскочила, и сиденье под Вадимом хрустнуло. Ну не держала древесина его вес. А все потому, что они выехали на бездорожье.

По разбитой дороге, похожей на направление, двигались колонны солдат. Среди обычных стрелков российской империи с новыми винтовками уманского, шли новые подразделения. Армия русско-американской компании, если официально, если не очень, то армия корпорации Вестник. В основном в нее вошли казаки, которые после затухания войны на Кавказе хотели заработать и заключённые. Обычно армия сама выкупала осуждённых для набора рекрутов, последние же два года появился конкурент.

Разбитая дорога закончилась и бричка выехала к военному лагерю. За ограждениями из забора, колючей проволоки и наблюдательных башен раскинулись бараки, склады, и полосы препятствий. И за текущей тренировкой на плацу наблюдал одноглазый орёл. Закалённый в боях полковник Захарченко.

Бричка остановилась, Вадим вышел и направился к местному штабу. Караульные отдали честь и открыли ворота. На базе развернули три батальона пехоты. Полторы тысячи человек или один полк. Часть солдат уже поучаствовала в блях, съездив в Хивию, чтобы погонять местных. Отдельные отряды дежурили на Кавказе, дожимая Черкесов и защищая шахты.

— Вольно, — Захарченко заметил Вадима и отпустил адъютанта. Он носил новую полевую форму русско-американской компании для теплых регионов цвета хаки. На бедре у него висела сабля, а через грудь шел ремень с револьвером двойного действия.

— Ну что? Ты готов к трёпке? — Вадим расплылся в улыбке и изобразил пару боксёрских ударов, но встретил каменную миру, полную офицерского достоинства. Полковник следил за авторитетом на публике. Захарченко деловито огляделся и протянул руку.

— Всегда готов, — он ответил сухо, но во взгляде плясали чертики.

— Пригласишь на чай? — Вадим переглянулся с Захарченко.

— Конечно.

***

Великобритания. Лондон.

Поместье Мартыновых окутал плотный туман, в центре которого стояла белая беседка. За круглым деревянным столом сидели две девушки. Брюнетка в черном строгом платье и блондинка в белом воздушном. Белла вопреки местным традициям лично следила за детьми, воспитывая их в русских традициях. Она, медленно покачивая коляску рыжеволосого Джона, который любил спать на воздухе, пока теплая погода это позволяла. Старшая же дочка Лена играла в стеклянные бусы рядом с беседкой на траве.

— Видела нового премьера? — спросила Облако на русском, держа чашку чая в руке, — не любит он твоих ирландцев.

— Моих? — Белла не смотрела на собеседницу, предпочитая любоваться сыном, — он продвигает фабричный закон. Интересно, как прижали рабочие владельцев фабрик, что о них вспомнили. А ирландцы свои. Мне просто больно смотреть на их страдания.

— Пф, — хохотнула Облако, но затихла под шипением Беллы, которая строго погрозила собеседнице.

Облако смотрела на картину матери с ребёнком и не понимала. Она не пробовала, лечь с человеком, уж слишком это низко было для нее. Но сама идея. Когда-то Седой спрашивал ее, а что же будет дальше, и Облако отвечала каким-то пустым бредом. Из всех равных ей, кого Облако встречало никто не вызывал эмоций, кроме глухого раздражения. Пустые болванчики, которые искали добычу. Только добыча оказалась им не по зубам. Двое погибли, британец после разгрома в Новороссийске сбежал и прятался, как если бы чувствовал угрозу от нее. Выбор между раздражающим и ненавистным. Облако не могла смотреть на счастливого Вадима с семьей, на его человеческую женошку и, о создатель, детей. У них получились обычные человеческие дети, по мнению Облака — пустая трата сил, даже вредительская. Пусть, он и враг, наверное. Они прислушалась к чувствам, к тому неосязаемому комку, который раньше ей двигал. И сейчас там царила ненависть смешанная с любопытством. С одной стороны, ненависть заставляла ее все бросить, ворваться в особняк рядом с Мариуполем, придушить Софью, а потом накинуться на Вадима, разодрать на нем одежду, вцепиться в него зубами, а вот потом наступало любопытство.

— Дорогая, ты здесь? Чертов туман! — из-за пелены донесся голос графа. Облако растворилась раньше, чем он подошел к беседке. Белла увидела, как падает чашка с чаем, как в беседку заходит супругу и как от звука разбитого фарфора просыпается Джон.

— Блять, — прошептала Белла.

— Дорогая, Ваня проснулся, прости, — извинился Леонтий Андреевич и поцеловал Беллу в щеку. Он называл Джона на русский манер Ваней.

— Кхм, — откашлялась Белла, и бархатным голоском заявила, — все хорошо. Ветер чашку сдул. Ты что-то хотел, любовь моя?

— Честно говоря, да, — граф улыбнулся и наклонился над ребёнком, — собирайтесь, мы вечером едем в театр!

— Ура! Ура, театр! — обрадовалась Лена, которая никак сначала не реагировала на отца, но жутко обрадовалась возможности выбраться в город.

***

Военная база Вестника, окрестности Мариуполя.

Застолье тянулось до вечера. На обсуждение грядущей поездки собрался весь офицерский состав полка. Коллег из регулярной армии не пустили, но обещали угостить, чтобы избежать обид. За столом собрались интенданты, лейтенанты, капитаны, майоры, один полковник и тот, кто за все платил.

— Вадим, рассказывай, как мы дошли до жизни такой? — хриплым голосом спросил Захарченко. Он не сильно постарел, в тёмных волосах появилось благородное серебро седины, — мы же продаем себя, а за что?

— Миша, вот предложу я тебе миллион, чтобы ты на флаг России плюнул, так ты же мне в рожу дашь! — удивился Вадим, — так кому мы продались? Если мне кто миллион предложит, то я тоже дам ему в рожу.

— Нет, ну ты-то не предложишь, — Захарченко на секунду представил как бьет по наглой бледной роже и что-то кулак заболел, — а вот туда, куда мы поплывём? Ты же ведёшь армию воевать. А кто знает, как все обернётся? Не натворим ли мы большей беды?

— Еще не армию, а так, полк, — Вадим развел руками, — никто и никогда не знает, к чему именно приведут наши действия, но любые наши шаги согласованы и хорошо обдуманны.

Полк формировался по совсем новым правилам. Всю пехоту они вооружили револьверными карабинами, отдельно появились отряды пластунов и егерей с винтовками и гранатами. Пока небольшой по размерам стекольный завод обзавёлся оптическим цехом, для производства телескопов, увеличительных луп, микроскопов, морских биноклей и новых прицелов. Еще два завода строились на Кавказе, там располагались богатые месторождения свинца и натрия. Геологическая разведка пока замедлялась из-за остатков банд горцев, которые устраивали редкие наскоки на учёных.

Главный упор в полку ставился на снабжение, медицину и обучение. Все солдаты в полку учились писать, считать и изучали физику. В походах их сопровождали универсальные обозы рессорами, полевые кухни и новые готовые обеды. Консервированные блюда в банках спасли немало животов в хивинском походе.

Отдельно стояло обучение. После первых успехов в добивании отрядов черкесов на Северном Кавказе, командование заинтересовалось новой тактикой. Чернышев искал любые способы заполучить больше баллов в глазах императора, поэтому рисковал, одобряя методы русско-американской компании. Ведь никто не хотел видеть армию в Российской Империи, напрямую не подконтрольную императору.

Поэтому на базе часто встречались гости из соседних частей, устраивались дружеские спарринги и учения. И честно признаться, то офицеры и солдаты им завидовали. Они видели тяжелейшие условия, через которые проходили бойцы, десятикиломметровые пробежки с полным снаряжением, постоянная муштра, вечерние занятия и стрельбы. Если в армии солдаты сами заботились о своём быте, скидываясь складчину на еду, самостоятельно заготавливая бани, обслуживая снаряжение, то в русско-американской всем бытом занимались рабочие. Никто не баловал солдат бездельем, никто не прощал им неумение позаботиться о себе или товарище, но во время обучения шло только учение.

В зал ворвался запыхавшийся адъютант.

— Ваше высокоблагородие, — у него заслезились глаза от стоявшего запаха сигарет, — пришла срочная новость! Его величество император едет в Мариуполь!