Верь

Глава 5. Опять он все портит

Почему он пошёл обратно в больницу? Это всё так не вовремя! Нет, перетянуть Артура на свою сторону это, конечно, хорошая идея, но у нас нет на это времени. Видимо, придётся бежать сегодня ночью. Я нервно покусываю губу, ощущение тревоги не отпускает. Прячу сворованную зажигалку в карман, на всякий случай. Похоже, что пора доставать мой арсенал на случай побега и делать ноги. Надеюсь, что Тася сможет самостоятельно передвигаться, в своём нынешнем состоянии я вряд ли смогу её нести. Не уверена, что её организм смог справиться с тем жёлтым составом, даже с уменьшением вводимой дозы. В моем плане побега по-прежнему есть несколько больших дыр, но шансов исправить его или изменить, хоть немного, уже почти нет. В городке была охрана на смотровых вышках, три машины, объезжающие всю территорию раз в полчаса с интервалом в десять минут, еще есть собаки и два забора на границе поселения. Один полутораметровый, второй трехметровый, да еще с шипами и под напряжением. Чисто теоретически с камерами по территории и забором под напряжением можно справиться подрывом подстанции. Но практически — чем её взорвать? Подстанция находится довольно далеко от центра и больницы, небольшое здание, запертое на толстую цепь с внушительным замком. Вот скажите, откуда я должна знать, как взрывать подстанции? А как взламывать замки? Я явно училась не тому что мне нужно. Есть, конечно, надежда на силу Таси в плане разрыва цепи, но, если она всё ещё слаба, я приготовила металлический прут, отломанный от чьего-то сломанного забора — будет ломом. Но дальше-то что? Хватит ли двух бутылок медицинского спирта, бутылки обычного подсолнечного масла и банки лака для волос? Еще есть несколько зажигалок и пару пачек спичек. Кажется, я сильно увлеклась воровством того, что криво лежит, у меня собрался целый арсенал. У нас есть несколько часов, до того, как стемнеет, и лучше всего идти за полночь, когда людей на улицах уже точно не будет.

К двери палаты подхожу уже вся на нервах, раз за разом прокручивая детали плана, всё сильнее понимая, что дело — провальное. Если бы не эта поездка, ещё бы пару дней, и я бы была уверена, что всё получится. Да еще сегодня смена не той медсестры, которая спит на посту. Все складывается из рук вон плохо.

Артура в коридоре нет, неужели ушел? От радости зашла в комнату бегом, чтобы увидеть довольно странную картину. Тася вжалась в кровать, Артур нависает над ней, опираясь руками на спинку кровати. Судя по лицу парня — он зол, судя по девушке — она тоже. Я что-то пропустила?

— Почему? — говорит он, не отводя взгляда.

Что-то от их напряжения мурашки по коже пошли. Мне уйти и не мешать им? Артур хватает её лицо руками, отрывает от подушки, чтобы смотреть в глаза. Я замечаю, что у Таси глаза красные с вытянутым зрачком, она же нас так спалит! Говорила же ей, не показывать, что она может оборачиваться оборотнем. Андрей говорил, что после желтой гадости оборотни не могут менять ипостась с человеческой на животную. Ищу взглядом что-нибудь, что могло бы его вырубить, кажется, до ночи не имеет смысла ждать. Закрываю за собой дверь, кроме табурета в глаза ничего не бросается. И вот когда хватаю его, слышу впервые за столько месяцев голос Таси, причём вопрос обращён ко мне.

— Зачем ты ему солгала? — я даже табуретку выронила, хотя вот-вот собиралась ударить ничего не подозревающего парня.

Артур разогнулся и повернулся ко мне, и смотрят эти двое на меня так, как будто я здесь враг народа.

— И как давно ты можешь разговаривать? — решаю слегка сменить тему, ибо всё идёт ещё больше не по плану.

Неужели нельзя было побыть немой ещё один день, а?

— Не меняй тему, я хочу знать, что на самом деле происходит. Я никогда не видел тебя раньше нового года, так какого чёрта ты в меня, как выразилась Даша, влюбилась? — он поворачивается к ней опять, глупо подставив мне свою спину.

Беру стул, но Тася опять всё портит своей откровенностью.

— Я не люблю тебя, мой зверь любит, — бьет себя по груди кулаком.

Словно наказывает своего зверя. Не пойму, разве она не этого хотела? Связывание и свободу от стаи сумасшедшего альфы? Что, детка, получилось не то, чего ты хотела? Так бывает, если не отдаёшь себе отчёт и действуешь только в своих интересах. Так бывает, когда впервые за долгое время поступаешь эгоистично. По спине проходят мурашки, я и понимаю её и не понимаю в то же время.

— Что значит зверь? Вы же одно целое! — Артур взъерошивает свои волосы, растерянный такой.

— Мы не одно целое, зверь появляется, когда…

Громко скреплю табуреткой, чтобы она не сболтнула лишнего. Встречаюсь взглядом с Тасей, намекая молчать, и она больше не пытается заговорить.

— Человек отдельно, зверь отдельно. Ясно? — говорю вместо неё, упираясь руками в поручень кровати.

— Не понимаю, почему твой зверь…

— Всё дело в запахе, у них сносит крышу из-за запаха. Зверь может полюбить человека только из-за запаха, но человеческая часть нет, — объясняю вместо Таси, а то чувствую, что опять ему не то что-нибудь скажет.

— Запаха? — какое он лицо сделал, прям как я, когда поняла, что надо от меня Каю.

Хотя, что здесь говорить, до сих пор не понимаю и не хочу понимать, что ему надо. Одно приятно. Вспоминать о нем стала меньше, впрочем, как и о доме и родителях.

— Ага, твоя вонь, — киваю с улыбкой.

От чего-то приятно, что не одна я страдаю от связывания. Вот только это только на мгновение, потому что понимаю, что между мной и альфа-козлом всё так плохо было не из-за него.

— Для меня ты пахнешь особенно, не как все, но дело не только в этом запахе. Мой зверь не сможет больше выбрать другого человека. Это навсегда, ты понимаешь? — Тася опять заговорила без спросу.

Если бы не этот затравленный взгляд, которым она на него смотрит — я бы её ударила, честное слово. Если он разболтает об этом Раду у нас будут не просто проблемы, это…

— Я не понимаю, — почти кричит на неё Артур.

— Мы связаны с тобой навсегда, я умру без тебя, — говорит с придыханием, совсем не думая о последствиях.

— Нет! — слишком поздно пытаюсь её остановить и даже вскрикиваю от досады.

Он понял, чёрт побери понял! Вижу это по тому, как застыл и смотрит на неё большими глазами.

— Что ты наделала? Зачем это сказала? — хватаю её за ворот платья и заставляю сесть на кровати.

— Я хотела сказать это сразу, всю правду, просто…

Её бледные губы еле двигаются, ни следа раскаянья на лице. Она что правда в него влюблена? Только влюбленная дура могла рассказать охотнику такое! Оборотни умирают, потеряв свою половинку, и ищут её по запаху — да это же чуть ли не их самый большой секрет, а она эту информацию охотникам на блюдечке преподнесла. Ну не дура ли? На кой это было говорить? Умрет она без него, да как такое ей вообще в голову пришло озвучивать?

Стоп, стоп, стоп! Умрет? Как умрет? Из-за связывания? Это же не значит, что этот альфа-козёл кони двинул из-за меня? Да нет, это же бред какой-то. Мне вообще об этом никто не говорил, впервые слышу этот бред. Что значит умрёт? Как это умрёт? Что за хрень?

Я конечно частенько желала ему смерти, но что бы…

Вскрикиваю и пинаю со всей дури свою кровать. Она ударяется об стену с грохотом, в след за этим ударом я падаю на колени. Мотаю головой, уговариваю себя, что это бред. Это не правда, этот мерзавец словно дерьмо и в огне не горит и воде не тонет.

— Ты серьёзно, что ли? — слегка поворачиваюсь к ней.

Она либо очень наивна, либо очень тупа. Одно из двух или вообще и правда влюблена, хотя лжет что это не так. Связывание и правда отбывает у оборотней все мозги? Тянет свою руку к его, пальцы дрожат. Их руки соприкасаются, и Артур отдёргивает свою, отходит на несколько шагов от её кровати.

— Эти ваши штучки меня не волнуют, слышишь? Мне плевать на то что чувствует твоя тварь, поняла? Ты всего лишь дикий зверь, не фантазируй себе лишнего. Не прикасайся ко мне больше!

Тася все ещё сидит, протянув руку, и смотрит на дверь, за которой исчез парень. Если он расскажет об этом Раду, тот явно использует эту информацию. Срываюсь с пола, но у самой двери останавливаюсь. Слышу всхлип, боюсь повернуться. Как мне знакомы эти ее чувства, до боли знакомы. Открываю дверь и выхожу из комнаты, оставляя её с этой болью.

Дверь хлопает за спиной, не нужно быть оборотнем, чтобы услышать, как она заревела в голос. Артур сидит на кушетке рядом с дверью. Достает сигареты, ищет по карманам зажигалку, но конечно же не находит её. Сажусь рядом и отдаю ему зажигалку обратно. Опираюсь спиной об стену и тяжело вздыхаю. Мы молчим какое-то время, пока он курит.

— Здесь нельзя курить! Больница же! — ругает нас проходившая мимо медсестра.

— Проваливай, — кричит на нее охотник и та убегает с перепугу.

Протягивает мне пачку, снова беру сигарету, подпаливаю, но не курю.

— Ты не врала, — отмечает он с каким-то пустым взглядом.

— У них вообще проблемы с пониманием собственных чувств, думаю до неё скоро дойдет масштаб всей трагедии.

— Трагедии, — повторяет за мной, сбрасывая пепел на чистый пол.

— Надеюсь, ты не будешь никому рассказывать об этом, — наконец говорю о том, что давно хотела сказать.

— Я не столь благороден, как ты думаешь, — криво улыбается, глаза грустные.

— Ну, я надеюсь на тебя. Как на того самого парня с комплексом героя, — улыбаюсь, но натянуто.

Если он и правда заговорит, то Тасе конец, Рад не упустит возможности получить себе полноценную собачку в виде оборотня. Наверное, будет использовать Артура для шантажа, как Тасю для меня. Думаю, она быстро ему всё расскажет, абсолютно всё. Почему он так не поступил со мной?

— Комплексом героя? Серьёзно? Открой глаза, люди не такие, какими они кажутся.

— Я не говорю об остальных людях, я говорю о тебе. Ты же её не убил, для этого должна быть какая-то причина.

— Ты ищешь нужную тебе истину там, где её нет, — мотает головой с ироничной улыбкой.

— Почему же она жива?

— По той причине, по которой жива и ты, Дашка, — поворачивается ко мне и наклоняется к самому уху, — мы ловим оборотней на живца.

По спине проходят мурашки, они же так нашли меня, с помощью Таси. А кого они решили ловить, используя меня? Поворачиваю лицо к нему, а он только кивает. Закрываю глаза, дышу ртом, откинув голову назад.

— Как только в Белом Клыке появилась новая стая меня послал туда Рад, следить за ними. Я не думал, что ты как-то связана с ними, до той истории с телом и того, что случилось после. Твои раны зажили слишком быстро, так я понял, что ты тоже оборотень. Твой белобрысый дружок чуть не убил меня, после того как ты в автобусе уехала. Конечно же, я рассказал об этом Раду, так что он знает, чья ты девушка. Если не ошибаюсь, тот блондин их альфа, а убить альфу для охотников почти что неисполнимая мечта, сама понимаешь к чему вся эта история и завтрашняя поездка. Вот чем на самом деле будут заниматься завтра охотники — убивать твоего альфу, а ты всего лишь приманка.

Тело бьет мелкая дрожь, вот значит для чего я на самом деле нужна Раду. В таком случае война и правда начнется из-за меня, остальные так просто не простят убийство альфы.

— Так значит с самого начала…

— Когда ты пропала в конце января, оборотни подняли переполох. Настолько сильный, что о твоём исчезновении не узнать было невозможно, как и о том, что ты одна из Дмитровых. Рад приказал моему отцу заставить… её искать тебя, и она нашла.

Он замолчал, вывалив на меня всё это гадство, так что на горло давит комок. Я думала это случайность, то, что Тася меня нашла, была благодарная ей за спасение. Почему она нашла меня первой? Они искали меня, все искали, пока я занималась саморазрушением.

— Я знаю, что ты будешь делать дальше, но болтать лишнего и вмешиваться не буду. Но взамен сделай для меня кое-что.

— Что? — переспрашиваю тихо.

— Забери её с собой.

Только киваю, пока он тушит сигарету ногой и возвращает мне зажигалку прямо в руки. Не прощаясь уходит и от чего-то знаю, что не вернётся. Сжимаю зажигалку в руке и возвращаюсь в палату. Тася сидит, поджав к себе колени и пряча голову между колен.

— Ты пойдешь со мной? — спрашиваю у неё слегка сбитым голосом.

Кивает вместо ответа и снова прячется. Задвигаю кровать обратно на место, сажусь на кровать и смотрю в стену. Странная в моем теле пустота, не понимаю откуда взялась она. Может всё дело в том, что я медлила с побегом, чтобы и её спасти, а она на самом деле меня с самого начала предала, ради парня, который её даже не любит.

Время тянется бесконечно, даже за размышлениями. Руки бьет мелкой дрожью, немного холодно, не смотря на жару. На соседнюю кровать стараюсь не смотреть, да и не старается она привлекать к себе внимание. А чего я ждала? Что она скажет «прости» хотя бы? Реально, кто у меня, когда бы то ни было, прощения просил? Родители, брат, Кристина, Говерла, оборотни? Кто из них когда-нибудь просил прощения за всё то, что заставил меня пережить, да хоть за что-то мелкое? Я уж молчу о Кае, этот никогда ни за что не просил прощения: ни за все синяки оставление на мне им, ни за поцелуи, ни за едкие слова.

Сама виновата, слишком сильно жалела себя и сейчас, кажется, начинаю снова. Нервно кусаю губы, что будет дальше мне неизвестно.

— Что ты еще сделала ради этого… парня? — спрашиваю, даже не смотря на неё.

— У меня не было выбора, мой зверь, он…

— Я спрашиваю не это! — резко прерываю её словесный поток.

— Даша, — чувствую, как сморит на меня, но не смотрю на неё, — мой зверь слишком силен. Я не могла иначе.

— Да что ты мне говоришь? — в этот раз я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в её бессовестные глаза.

— То и говорю, я даже человеком самостоятельно стать не могла. Это твой альфа может сопротивляться влиянию зверя, и то не представляю насколько его воля для этого должна быть сильна.

Смотрит на меня всё тем же своим жалким взглядом, как зверек какой. Какая же она милая, не понимаю — почему Артур не влюбился в неё? Наверное, дело в том, что она больше зверь, чем человек. Парень же охотник, вот и не подействовали на него магия её милого лица и выразительных глаз.

— Что ты им рассказала? Что они знают о вас? О чем ты вообще думала, рассказывая о связывании ему?

Молчит, опускает взгляд, чем ещё больше меня бесит. Встаю с кровати, хватаю за холодные руки, безвольные и тонкие.

— Почему молчала? Я как дура, говорила, говорила… Что они знают, Тась? Ты хоть понимаешь, какими могут быть последствия? К чему это всё может привести? — сжимаю её пальцы, но она на удивление спокойна.

— Нас истребят, — говорит с грустной улыбкой смотря в никуда.

Она смирилась, всё приняла. Ей уже плевать, что погибнут люди, а я не хочу, чтобы из-за меня кто-то умирал! Хлопок, Тася заваливается на подушку, щека красная, моя рука болит. Дала хлёсткую пощёчину потому, что поняла, не могу по-другому.

— Если мы останемся здесь, так и будет. Но я не собираюсь быть виновной в истреблении оборотней, в чей-либо смерти. Поняла? Я так просто не сдамся, и ты не смей!

— Я не разговаривала не потому что не хотела, а потому что не могла. Они знают многое о нас, но не всё. Иначе заставили бы меня не просто искать тебя, но и убить. Этого было бы достаточно, чтобы избавиться от твоего альфы. Тот парень, он хочет крови, и, если остаться здесь — он её получит.

— Поэтому мы сбежим этой ночью, — говорю ей уверенно.

На этом наш разговор закончился, где-то через десять минут начался сбой моего плана. Я наивно полагала что нас оставят в покое, до самого утра. Первым заявился Андрей с тележкой для забора крови. Самое странное он подкатил её не к Тасе, делающей вид, что крепко спит, а ко мне.

— Давай руку, — с фальшивой улыбкой говорит он.

Конечности ко мне свои тянет, на столе уже жгут, шприц и пакет для крови. Много взять собрался, гад.

— Нет, — говорю резко и слегка агрессивно.

Мне кажется он так привык к моей послушности, что слегка остолбенел от моего отказа. Складываю руки на груди, доктор хмыкает и улыбается.

— Уверена? — спрашивает с подозрительной улыбкой.

— Проваливай, — говорю ему, толкая тележку подальше от себя.

— С одной стороны это правильный выбор, с другой не очень, — говорит он все с той же странной улыбкой и уходит, укатив тележку.

О том, что он говорил поняла только через час, когда начало уже темнеть, а к нам заявился Рад, собственной персоной. Наивно было полагать, что он меня сегодня не тронет. Странное дело, даже если меня нашли только для того, чтобы выманить альфу, что-то не сходится. Почему я здесь так долго, зачем меня лечили? Почему бы не сразу вывести меня куда-то и… а что они собрались делать дальше? Махать мной как тряпкой, чтобы Кай пришёл за мной? Да этому ублюдку наплевать на меня, даже его зверю! Почему мне кажется, что я уже не верю в это, а только надеюсь? Что-то не сходится в плане представленному Артуром, причем сильно.

— Вижу ты по мне соскучилась, — вальяжно закрывает дверь за собой ногой.

Судя по камуфляжной форме и военным ботинкам на охоту он уже собрался. По спине прошелся холодок, неужели что-то пронюхал? Волчицу он как будто и не замечает, походит к моей кровати. Слезаю с нее, но с другой стороны, чтобы она нас отдаляла друг от друга. Отхожу в сторону, на всякий случай сжимаю руки в кулаки.

— Я же сказал тебе — слушаться, — загибает руку и достает из-за ремня пистолет.

Молчу, пока он направляет пистолет на Тасю. Не двигаюсь, даже, кажется, дышать забываю, только внимательно смотрю не на пистолет, на него.

— Скажи мне, что это была твоя ошибка, люди полезны пока слушаются. Ты меня поняла? — спускает предохранитель с громким щелчком.

— Нет, — говорю спокойно, — я же зверь, а не человек.

Вздрагиваю при каждом громком хлопке выстрела, но на кровать с Тасей упрямо не смотрю. Два, нет три выстрела. Хорошо, что не видно насколько сильно меня бьет дрожь. Откуда знаю, что он блефует? Шестое чувство? Интуиция? Он хмыкает и переводит оружие на меня. Слегка склоняет голову на бок, смотрит на меня с прищуром.

— Пойдем, — говорит и кивает на дверь за его спиной.

— Я с тобой никуда не пойду, — говорю ему уверенно, и он смеется.

Даже пистолет опустил и продолжает смеяться, пока резко подходит ко мне и хватает за шею. Даю кулаком в челюсть, как учил, но он не отпускает, только кривится, как от комариного укуса. Сжимает шею одной рукой, а второй приставляет еще горячее дуло пистолета к виску. Он обжигает кожу так сильно, что даже чувствую специфический сладковатый запах. Боль такая сильная, что хочется зажмуриться и заплакать, но я не делаю этого. Моё лицо уже не испортишь новым шрамом, сейчас нужно не показывать слабость.

— Зверушка, тебя ведь никто не спасет, — его палец смещается на спусковой крючок, на лице непроникновенная маска.

Улыбка жуткая на его лице, безумец, настоящий безумец! Резко дергаюсь вперед и даю лбом ему в челюсть. Звук выстрела совсем недалеко от головы заглушает. Он попал в меня? Не чувствую боли, значит нет. Хватаю за руку, пытаюсь отобрать пистолет, но добиваюсь совсем другого. Пистолет он не роняет, зато второй рукой волосы мои в кулак сжимает, заставляя встать на носки.

— Доигралась, — говорит на одном вздохе, а затем прижимается своими губами к моим.

Не хочу называть это поцелуем, слишком отвратительно считать его им. Так сильно прижался своими губами к моим, что зубы чуть не выбил и нос не сломал. Замахиваюсь коленом ему в пах, и бью в кадык. Бубенцы отбить ему не успеваю, ставит блок рукой с оружием. Еще один выстрел, который чудом никого не задевает. Отталкиваемся друг от друга, с улыбкой наблюдаю как хватается за шею. Какого чёрта он делает? Поцеловал меня, или пытался вот так унизить, а унизил себя сам. Я же, по его мнению, зверь, а он такое вытворяет. Как это он говорил? Зоофилия? Знакомое чувство и воспоминание в голове, я уже и забыла о нем. Точно, Кай и тот поцелуй наш, не первый, а в волчьем замке, в кабинете. Он тоже хотел меня, пускай и не по собственному желанию. Вот только он целовал, так что у меня голова кружилась и ноги ватными становились, хотел меня так наказать. Рад же не пытался целовать, он так наказывал меня. Как все-таки они похожи, ублюдки.

Смеюсь, как сумасшедшая, так истерично и сильно что живот болит. Тася вжалась в кровать, смотрит на меня испугано. Вокруг ее кровати перья от простреленной подушки. Он прячет оружие за спину, и делает ко мне шаг.

— Вы так похожи, — беру себя в руки и останавливаю его одной фразой.

Провожу языком по сбитым губам, прикусываю нижнюю, делаю это специально, играюсь с ним. Приглаживаю волосы одной рукой, словно меня волнует свой внешний вид.

— Вы похожи на оборотней намного больше, чем на людей, — слегка улыбаюсь, стараясь задеть его.

— Возможно в этом и вся проблема, — отвечает он удивительно спокойно.

Встречаюсь с ним взглядом, он сразу же отводит его. Слегка поворачивается к застывшей Тасе.

— Вижу собачке полегчало, так что завтра же она вернется в свою клетку, — бросает перед тем как уйти, громко хлопнув дверью.

Только после этого позволяю дрожащим ногам не держать себя. Сердце сбивается с ритма, подумать только, я чуть не умерла. Сжимаю руки в кулаки до боли, как же сильно мне теперь нужна воля.

— Давай быстрее, — шепчу Таси, двигаясь как можно более не заметно в кустах.

Она медлит, поворачиваюсь к ней. Упирается на ствол дерева, еле дышит, не то что на ногах стоит. Возвращаюсь за ней, подхватываю её сбоку и почти несу на себе. Мы шумим как стадо бегемотов, но что поделать. Скриплю зубами, пока проверяю на руке время на сворованных у Андрея часах. Скоро будет очередной патруль, а мы еще до подстанции не добрались. Еще сотня метров, а я уже выдохлась, да и она тоже. Вот когда мне пришлось Тасю затаскивать в вентиляцию были у меня сомнения насчет моего плана. Теперь же вопрос о том, насколько быстро после подрыва мы сможем добраться до забора, так и повис в воздухе. Плохое предчувствие меня не обмануло, легко отсюда выбраться не получится. Опустила Тасю на землю возле двери в подстанцию, тяжело дыша свалилась на колени. Когда поймут, что мы сбежали? Обычно медсестра проверяет есть ли мы в палате около полночи и ближе к утреннему обходу. Вот только после моей сегодняшней выходки, Рад приказал всем следить в оба. Не зря же возле парадного входа стояла машина с его людьми. Хорошо, что выйдя из вентиляции в кладовую, мы забрали мои вещи и вышли через подвал, а точнее через дверь морга. Я так делала уже раз десять, на небольшое время выходила, чтобы найти, как выбраться из этого места.

— Отдохни, скоро придётся бежать, — говорю ей, она только кивает тяжело дыша.

Снимаю тканевый мешок со спины, там все моё добро. Достаю самым первым металлический прут, мучаюсь с ним возле цепи и замка минут десять.

— Давай я, — подходит Тася, и берётся не за прут, а за цепь.

Гнет прочный метал так легко, что приходит сомнение, а не придуривается ли она, что ей плохо?

— Мой зверь хочет захватить контроль, ему не нравится идея покинуть свою пару, — поясняет она, поняв меня без слов и прислоняется к стене.

Открыла дверь, вся стенка с разными кнопками, рычажками и разъёмами, в ушах гудит электричество. Достаю банку со спиртом, но Тася опять забирает её. Отрывает низ у своего платья и мочит его в спирте, дальше проделывает подобное с другим куском ткани, пока у нес не получается две тряпки насквозь мокрые от спирта.

— Откуда ты знаешь, что делать? — спрашиваю у нее.

— В моё время мы взрывали мусорные баки в школе, чтобы сорвать уроки. Весело было, — Тася улыбается, осторожно ложа тряпки внизу, возле разъёмов.

Масло разлили небольшой струей от кустов, за которыми будем прятаться, до самой подстанции. Остатки всего этого Тася смешала с топливом из зажигалки.

— Рванет сильно, так что прячься, сейчас побежим.

Выливает остатки и бежит ко мне, чтобы подпалить дорожку масла. Нереальность происходящего пропадает с громким взрывом. Мне кажется, что я даже оглохла от волны. Стены остались целыми, но вот полыхает сильно. Срываюсь с места и по кустам бегу к парку. Темно, хоть глаз выколи, уличные фонари больше не светят, как и в домах свет погас. От радости, что всё получилось, чуть крышу не сносит. Тася хватает за руку, прежде чем я врезаюсь в дерево, просто не увидев его.

— За мной, — командует, хотя уже еле дышит.

Подхватываю её с одной стороны, мы уже не бежим, а просто быстро идем. В боку колит от натуги, но пытаюсь не замечать этого. Ощущение времени пропадает, но вот чувство, что за нами погоня щекочет нервы, заставляя время от времени оглядываться.

Заборы, не верю, эти чертовы заборы. Почти ничего не видно, но плевать.

— Сможешь залезть? — спрашиваю у Таси.

Кивает, но не верю ей. Снимает с ног тапочки, которые еле выпросила для нее у доктора. Прыгает на первый забор резво, перелазит его же упав с него на землю. Не трачу времени, и залажу вслед за ней. Сандалии, подарок Председательницы, скользят по металлической решетке, так что трачу на это куда больше времени. К тому времени как спрыгиваю с первого забора, Тася уже на середине второго.

— Ты чувствуешь этот запах? — спрашивает она, остановившись, оглядывается по сторонам.

— Запах? — переспрашиваю, роясь в сумке, чтобы достать кусачки.

Бросаю их Таси, она уже у самого верха возле колючего провода. На второй сетке шипы, не пораниться невозможно. Шиплю, взбираюсь на этот забор куда медленней чем на первый. Щелкают кусачки и верх качучей проволоки падет на землю с той стороны, за ней кусачки.

— Пахнет химикатами, дышать тяжело. Наверное, поэтому никто не знает где мы, они сбили запах.

Тася перелазит на ту сторону, я же до верха лезу, скрипя зубами. Моя физическая форма и так была не очень, а с такой рукой, как сейчас, вообще не могу толком ничего делать. Мгновения кажутся вечностью, голова немного кружится, тяжело делать вид что не больно.

— Даша! Напряжение вернулось! — кричит резко Тася и спрыгивает с почти двухметровой высоты в траву.

Мой мозг затупил, реагируя на её слова, так что я оттолкнулась от забора чисто инстинктивно, когда в нескольких метрах зажегся фонарь. Я почти добралась до верха, так что шлепнулась на них с трехметровой высоты. Какое-то время я даже дышать не могла, не то что орать от боли.

— Даша? — испугано зовет волчица, а я не могу прийти в себя.

Еле перекатываюсь на бок, не сильно верится, что ничего себе не сломала. Голова кружится, кажется, это сотрясение. Пытаюсь встать на ноги и чуть не падаю, на проклятый забор. Он разделяет нас с волчицей, слышу гудение электричества. Достаю с сумки смягчившей моё падение, ножницы и бросаю в забор, искры и предмет отбрасывает в сторону, чуть не задев меня.

Нервы сдают, чуть не кричу от злости. Аварийный генератор у них всё-таки был! Еще бы немножко и я бы была на свободе! Всего рукой подать!

— Что делать? — Тася зажимает кусачки в руках, неуверенно смотрит на забор.

— Даже не думай, слишком большее напряжение, — вздыхаю, хватаясь за голову.

Работа генератора ограничена временем, если он батарейный. Нужно только подождать, но проблема в том, что времени нет! Совсем скоро кто-то заметит, что мы здесь. Тася резко поворачивает голову в лево, смотрит куда-то в даль.

— Собаки, — говорит она испугано, а затем указывает мне, — лезь обратно.

— Ты что свихнулась? — чуть не кричу в истерике.

— Быстрее, нет времени! — указывает она мне, нервно оглядываясь по сторонам.

Хватаюсь за забор, когда появляется первая из десятка псин, черный доберман с обрезанными ушами. Я как-то смотрела передачу про бойцовых собак, там говорили, что уши таким псам специально купируют, чтобы были злее и используют для собачьих боев. Эта тварь хватает меня за лодыжку с такой силой, что разрывает джинсы и кожу. Крик срывается сам, даю псине по морде второй ногой, но она не хочет отпускать, как будто до кости пытается догрызть. Собачий лай оглушает, рык пугает до дрожи, а боль слегка затуманивает голову. Держусь за забор одной рукой, второй достаю прут из сумки, с размаху даю им псу по морде несколько раз. Только после этого он отпускает меня и добравшись до верха и прыгаю на другую сторону. Теперь нас с Тасей разделяет два забора и около десятка злых собак. На шум скоро сбегутся охотники, из раны на ноге хлещет кровь, а по щекам текут злые слёзы. Стираю их, не время быть слабой! Становлюсь на четвереньки, дальше на ноги поднимаюсь, хотя стою только на одной.

Мне не выбраться — понимаю резко. За вторым забором, Тася бьётся с собаками, её красные глаза сверкают в темноте. Собаки скулят, смотря на неё, один доберман всё ещё яростно на меня лает.

— Уходи! — кричу ей, перекрикивая этот ад звуков.

— Но как же ты? — она даже останавливается, одна из собак хватает её за руку.

Она убивает кобеля броском на забор с напряжением, та буквально поджаривается. Гадкий запах щекочет нос, но это не важно.

— Уходи, расскажи им об охотниках. Быстро, пока они не пришли! — кричу понимая, что скоро начнется истерика.

— Но…

— Я присмотрю за ним, все будет хорошо, — легко вру ей.

— Я расскажу твоей стае, мы спасем тебя!

— Нет, — резко выкрикиваю, — не говори им обо мне.

— Что?

Истерика давит горло.

— Ты же тоже не хочешь войны, не хочешь этой бойни? Подумай, если они узнают о том, что я здесь, что будет? Твой Артур может пострадать. Предупреди их, сделай всё, чтобы войны не было. Умоляю! — слезы со щек быстро стираю.

— Даш, — она оглядывается по сторонам.

Тоже слышу рев моторов, к нам едут машины.

— Беги! — кричу в последний раз, и она срывается с места и убегает в темноту.

Долгое мгновение смотрю ей в след. Не могу поверить, что так всё закончилось. Свист тормозов, вздрагиваю, но поворачиваюсь к машинам с самим спокойным видом, на который способен человек в моем состоянии.

— Руки вверх! Бросай оружие! — кричат мне, ослепив светом фар.

Щелкают затворы автоматов, собаки гавкают во всю. Бросаю металлический прут, всё равно он мне поможет. Оглядываюсь, ещё две машины остановились с той стороны заборов. Из них выпрыгивают мужчины в камуфляже и бегут в лес следом за Тасей. Только бы она сбежала, предупредила их. Хлопает дверь машины и повернувшись вижу Рада. Он быстро подходит ко мне и без лишних слов резким ударом кулаком бьёт в живот так сильно, что кажется, что-то в животе разорвалось. Падаю на землю, жадно вдыхая воздух ртом, и чувствуя жуткую боль от каждого вдоха.

— Поднимите её, — приказывает Рад.

Кто-то хватает меня под руки и пытается поставить на ноги, но не стою на них, мне всё ещё плохо. На лице застыла кривая улыбка, не хочу снова жалкой быть. Упираюсь на целую ногу и как-то стою, но меня всё равно держат, чтобы не свалилась.

— Ну ты и…

— Сука? — перебиваю его с улыбкой, за что получаю по лицу кулаком.

Пытаюсь дать сдачи, но мне не дают — не честно. Из носа хлещет кровь, я захожусь судорожным кашлем, пытаясь дышать ртом.

— И что тебе дала эта дурацкая выходка? Я её поймаю и убью, шкуру с неё сниму и на стене повешу, над камином.

— Ты сначала поймай! — выкрикиваю с улыбкой, хотя это на неё уже и не похоже.

Замахивается, зажмуриваюсь сразу. Нужно потерпеть, еще немного. Удара не следует, открываю глаза и смотрю на него с вызовом.

— Не боишься смерти? Ну, это ты зря, — говорит так уверенно, что по спине идут мурашки.

Даже его люди смотря на него со страхом, всех запугал.

— Боюсь, — не соглашаюсь с ним, выплевывая кровь прямо ему в лицо.

Замахивается снова, но не бьет рукой, ударяет ногой в разорванную псиной щиколотку. Кричу от боли, пока мужчины держат меня. Свисаю на их руках, заставляя себя не кричать, и, хотя бы дышать.

— Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты еще жива, — обещает, хватая за челку, чтобы смотрела в глаза.

— Попробуй, — пытаюсь снова улыбнуться, но только кашляю.

— Сука, — выплевывает это слово, а затем отпускает и разворачивается к машине.

— Артур, похоже твоя собачка сбежала. Ничего не хочешь сказать по этому поводу?

— Мне все равно, — слышу равнодушный голос парня, но ничего не вижу, поднять голову слишком тяжело.

— Да? То есть эти двое почти сбежали без твоей помощи? — слышу щёлочек предохранителя пистолета.

— А чего ты у него спрашиваешь? У меня спрашивай, — стараюсь говорить, как можно более беззаботно.

Рад поворачивается ко мне, поднимает мою голову с помощью дула пистолета. Слегка приподнимает бровь, это что интерес?

— Дело в том, — делаю долгую паузу, пытаясь не обращать внимания на кровь из носа, — что охотники полные идиоты.

Слышу, как скрипят его зубы, взгляд становится тяжелее.

— Если бы я хотела сбежать, то давно это сделала бы, — заставляю себя верить в собственные слова и ненавидеть тех, кого хочу защитить. — Я, по-твоему, от хорошей жизни в реку сама прыгнула?

Наступила пауза, во время которой на меня смотрят все.

— Вы даже не представляете, что такое быть свободной волчицей среди повернутых на популяции волков, — смотрю Раду в глаза, не убеждаю его, убеждаю себя.

— Свободной? — цепляется за фразу один из охотников.

— Нет, я не расскажу вам ничего о них, — мотаю головой и улыбаюсь.

— Если твои слова правда, и ты не собиралась бежать из посёлка, то что это всё значит? — не скрывает своей иронии Рад.

— Не понял? — смеюсь с него, так уверенно, как только могу.

— Посвяти меня, — снова с иронией говорит.

— Теперь у тебя нет рычагов давления на меня. Ну и чем теперь ты будешь угрожать мне, плохой мальчик? — смеюсь с него, хотя скорее с себя.

Внутри всё просто разрывает от чувств, но на то они и внутри, чтобы не давать им выбираться наружу. Заставляю себя верить в собственные слова, быть сильной и не бояться. Впервые понимаю, что сильных людей нет, есть слабые, которые очень сильно хотят такими казаться.

— В машину её! — кричит он вместо ответа, отворачивается и уходит. Не понятно только — он поверил мне, или, как и я не понимает, что со мной происходит.